Красные рассветы. 16

  Группа конных из шести человек объезжала большое село Никольское и направлялась по лесным тропинкам в северную часть района к речке Иловайке, на берегу которой расположена маленькая деревенька, утонувшая в пологой низменности и сбегающая к пойменным лугам из глухой чащи смешанных лиственных и хвойных деревьев. В семи верстах от неё находилось село Глазуново с небольшой деревянной церквушкой и колокольней, построенной на пожертвования прихожан перед самой революцией. Сегодня в воскресное утро здесь шла служба. Народу было много, люди толпились в притворе, не имея возможности протиснуться внутрь, никто не обратил внимания в этой толчее на незнакомца одетого по военному в низко надвинутой на лоб офицерской фуражке. Он просочился мимо постоянных прихожан, встал за спиной у молодой женщины, одетой во всё чёрное, и легонько толкнул её в плечо. Она обернулась и от удивления чуть не вскрикнула, но удержала себя. Раскрасневшись, она продолжала стоять на службе, пока не кончился молебен о здравии, потом тихонько стала продвигаться на выход, уводя за собой на церковный двор этого военного.

  Они вышли на паперть, обменялись взглядами и пошли (она вперёд, он за ней) в сторону яблоневого сада на краю села.
- Кимушка, милый мой, - упала ему в объятия женщина по имени Авдотья. - Ждала, как же я тебя ждала... Приехал?
- Уж давно тут недалече загораем, но к тебе нельзя было, - он горячо прижимал к себе её худенько тело, - а теперь нужда заставила явиться.
- Что за нужда? - она преданно, по-собачьи, смотрела в его глаза.
- Сегодня ближе к вечеру в Фоминки прибудут мои друзья и нужные люди, они там остановятся у Прохора в избе. Мне нужно знать, кто у вас тут служит в охране посёлка из Фоминков, если есть таковые... А потом, поп этот, тоже оттуда?
- Да, это батюшка Серафим, внук его младшенький тут служит при госпитале, он в вечеру обычно домой приезжает со своих походов.
- Где дом этого попа в Фоминках?
- Сразу у речки стоит, в низинке, а за ним чащоба непроходимая, там хорошо спрятаться, ежели бежать придётся, - отвечала она и продолжала с умилением смотреть на своего мужчину.
- Не хотелось бы бежать... А он отслужит и поедет домой, или на приходе останется?
- Раньше часто ночевал туточки, а теперь хворает, ноги плохо ходят, его в вечеру на подводе отвозит домой местный дьячок и там у него проживает на дворе, а зимой к себе перебирается в село.
- Понятно... Значит внук с дедом живёт в его доме?
- Да, у него в дому, а что?
- Нужно это знать для более безопасного исхода дела, а ты никому не сказывай, что меня встретила. Понятно излагаю? - он тряхнул женщину за плечи.
- Что ты, Кимушка, никому ни слова не скажу, я всё понимаю... А когда ж мы с тобой встретимся снова? Тебе уже пора уходить? - она впилась в его плечи, горячо заглядывая в лицо.
- Не для того я сюда шёл к тебе, чтобы просто так уйти, Авдотья, - он подхватил её под руку и быстро пошел с ней в сторону леса. - Сторожка пустая на верхней заимке стоит у охотников, видать, про неё забыли, туда и уйдём до вечера. Тебя никто искать не станет?
- Да кому же искать-то? Некому поди! - она прижалась к поручику Морозову и благостно вздохнула, быстро семеня ногами и стараясь поддержать его темп ходьбы.
  Вскоре они скрылись на лесной опушке под мерное щебетание птиц и стук дятла.

  В этот воскресный день под вечер Павлик вернулся из дальних посёлков, где ребята из охраны видели подозрительных верховых людей. Но проверка показала, что ничего особенного в этом не было - это из Будаево приехали на земляные и плотницкие работы местные мужики-строители. Он съездил на выселки объехал Слободку и вернулся в Глазуново очень уставшим, единственным желанием сейчас после бессонной ночи, которую провёл в разъездах, было выспаться, кинуть на лавку старый кожушок, положить под голову ватник и забыться молодым, богатырским сном. Он усмехнулся про себя, поставил коня во дворе госпиталя и взбежал по ступенькам в низкий деревянный барак. Он хотел видеть Родько, но его на месте не оказалось.

  Он снова вышел во двор и подошёл к своему игривому коню Тимоше.
- Тимоша, друг! - Пашка широко улыбаясь, похлопал коня по холке, потом прижался щекой к его потной шее и потёрся о неё. Ему сейчас нужно было непременно с кем-то поговорить, пошутить, посмеяться, на душе с того момента, как он узнал про секреты Татьяны и брата, было нехорошо. И в то же время его беззлобный нрав не позволял ему долго на кого-то сердиться. Но вот скрипнула дверь и на пороге госпитального корпуса для тяжёлых раненых, появилась она, его Татьяна.
  Она неспешно подошла к Павлику и встала рядом у навеса.
- Ты теперь в деревню на отдых едешь? - спросила она тихим голосом.
- Да, - коротко ответил он.
- На сколько едешь?
- Дня на два... А что?
- За медикаментами мне надо в Ровенки, хотела, чтобы ты меня туда сопроводил.
- Когда едешь?
- Примерно так и получиться, через два дня. Можешь отпроситься у товарища комиссара? Он знает о пополнениях, которые мне в Ровенках обещали, а то уже и перевязочные средств на исходе, - она не смотрела на Павла, но по её интонации отказа от него не ждала.
- Хорошо, я его сейчас дождусь и отпрошусь после выходных тебя сопроводить, если отпустит, - Павлик повернулся и пошёл обратно в барак. Он чувствовал спиной на себе взгляд Татьяны, её смутило то, что он с ней поговорил так мало, она не чувствовала его внутренней боли и не понимала, какую рану ему нанесла, для неё это было не существенно, потому что она любила другого человека и не видела в этом никакой крамолы. А Павлу до сих пор было неловко и неприятно.

- Ну вот и договорились, - он ехал обратно к себе в деревню и похлопывал коня по потной шее. - Товарищ Родько разрешил нам с тобой Таньку в город сопровождать!
  Павлик довольно улыбался и поглядывал по сторонам. Скоро он окунётся в сказочный мир своих снов, выспится, а на утро пойдёт на луг ворошить сено. Ему и в голову не могло и прийти, каких гостей сейчас он встретит у себя дома.

  Он ещё раз поцеловал своего жеребца, поставил его под навес у сарая, расседлал и намеревался пойти с ним искупаться на речку, но перед этим нужно забежать домой и переодеться. Павлик распахнул дверь в сенцы и переступил порог горницы, и тут неожиданно на него напали трое неизвестных, сперва больно заломили руки и с ходу повалили на пол.

  Это было столь неожиданно, что Павел не успел среагировать. Он поднял голову и увидел стоявшего над ним человека со строгим взором и чёрными усами в военной форме без погон и с револьвером в руке.
- Подымите его, - приказал он и два казака тут же подскочили и схватили Павла за плечи.
  Они подняли его с пола, встряхнули и поставили перед этим неизвестным офицером.
- Молодой человек, тебе не надо лишний раз объяснять, что кричать и тем более сопротивляться бесполезно, - спокойным голосом проговорил он. - Мы ничего плохого тебе не сделаем, там твой дедушка сидит возле печки на скамье, он тебе сейчас всё как следует растолкует. Я и мои люди остановились на дворе у Прохора, твоего соседа, а тут ночевать мои казачки будут, они же и охраняют нас со стороны Глазуново. Не долго у вас тут погостим, скоро уже и отправимся далее, но пока... Иди к деду, он всё тебе расскажет! - Георг подтолкнул Павлика в горницу.
  Дед сидел на лавке под иконами в белой рубахе с всклокоченной бородой, побелевший и сразу поседевший на висках. Он протянул руку к вошедшему Павлику и велел сесть рядом. Павел присел на краешек и перекрестился на икону Спасителя.
- Вот что, милок, - дед начал тихо и вкрадчиво, чтобы их не могли услышать из сеней, - ты свои замашки оставь. Знаю я тебя, шального!.. Силушку девать молодую некуды, вот ты и сорвёшься пёхом или бегом в Глазуновку, - и тут дедушка перешёл на шёпот, - но только нельзя это теперь... Не смогёшь ты своих-то предупредить, да и не зачем. Они, покудова отсюда не уйдут, нас не тронут. А сам рассуди, поселились-то они у Прохора Беседина, где детишек полный дом. Видать, знали у кого селиться... Они и Прошку предупредили, ежели чего, то деток первыми и угробят... Понял, расклад тут какой? Она уж Пелагея-то его и выла и кричала от страху, а толку?! Вот и ты сиди, да помалкивай, авось пронесёт, нелёгкая их возьми!.. И откуда только они к нам наведались, чёрт их разберёт? Ждут, грят, своих, чтобы к ихнему командиру проводили. Так что, помалкивай, а то не ровён час, как только узнают, что кто-то из деревни тайком ушёл, так всех и порешат... Об детях невинных подумай. Сам-то, может и ушёл бы ночью-то, да знаю я тебя - сидеть не будешь, уйдёшь, да теперь на тебе кровь невинных будет, ежели что... Понял, об чём толкую?
  Павел побледнел ещё больше деда, он не мигая смотрел на него и не решался сказать что-либо, но всё-таки сквозная мысль бередила сознание - надо предупредить о пришлых людях комиссара в Глазуново. Но как это сделать? Теперь, когда семья Прохора Беседина у них в заложниках, этого сделать практически невозможно. На выезде из деревни с двух сторон сидят казаки, и если даже выскользнуть к реке незамеченным, уж наверняка придут в дом и проверят. Как тут быть? Павлик опустил голову и сжал крепко кулаки.

  Возня в доме у Прохора продолжалась долго, почти до рассвета там горел свет в висячей керосиновой лампе под потолком. Сам хозяин был на второй половине дома с женой и ребятишками, а в горнице хозяйничали непрошенные гости.
- Георгий Степанович, - говорил Королько, - а ежели нам убрать этого малого, чей брат в ЧК служит? Не большая будет потеря-то? Чего мы с ним цацкаемся, ежели есть опаска, что этот парень сбежит?
- Не велено, - откашлялся Георг.
- Дурень, он же благородных кровей, - вставил Турков пьяным голосом.
- Не можем мы этого сделать, как бы не хотели, - продолжал Георг, - это родной племянник полковника Самарина. Только если на то будет его прямое распоряжение. Вот он сам сюда осенью прибудет, как на то сложатся обстоятельства, и тогда уж порешит, как с ним поступить и с дедом. Понял теперь?
- Так точно, - отчеканил Королько по военному, но с издёвкой.
- Значит, ожидаем их здеся? - спрашивал опять Турков. - Полковника-то?!
- Какого полковника, сейчас мы не его должны ожидать, а людей от капитана Еремеева, он тут где-то недалече собирается со своими в полк, а потом уж и Самарин подойдёт с Дона по обходным путям, чтоб поднять мятеж тут в центре, для обеспечения тылов отходящим к Крыму частям Май-Маевского. Тут, когда полыхнёт, красные часть сил будут вынуждены с юга сюда перебросить, тогда и будет выполнен скрытый манёвр на отход, - говорил Георг, но его внимательно слушал только Мухин, остальные уже в пьяном виде от выпитого самогона полулежали возле стола, развалившись на лавках, застеленных попоной и соломенными тюфяками.
  Прохор не спал всю ночь, он сидел возле печи и держал на коленях сонных своих ребятишек, дочурок Настеньку и Верочку.

  Жена, как тень бродила по дому с маленьким сынком на руках и плаксиво повторяла:
- Ой, Проша, что же будет теперя? Их же, поди, ищуть, а ведь за Павликом могут приехать в любой момент из Глазуново и на службу позвать, ежели там не всё заладится. Что будет-то?
- Да, за Пашкой могут приехать, хоть ему и до вторника отдыхать велено. Он, почитай, всю неделю по лесам шастал. Но, мы это не расскажем никому, не нужно им знать этого, - Прохор тешил себя надеждой, что эти люди, остановившиеся в его хате, не на долго здесь, но страх, понятное дело, одолевал. - Не за себя, за детишек мне страшно, вот что! Я пожил уже слава Богу, а вот они-то, совсем невинные, а могут пострадать за напраслину. Кто-то там где-то борется промеж собой, а мы тут отвечай за их куролесы. Да и Павлик ещё совсем малец, что он в двадцать годов видал-то? Разве только Дашку-солдатку на сеновале, - Прохор при этом усмехнулся в усы. - Да, кто её из наших мужиков не видел!.. Да-а! Вот так, Пелагея, жили мы с тобой и не знали, что беда вот она совсем рядом оказывается, за воротами, в собственный дом пришла.
  Пелагея со слезами продолжала носить по светёлке своего малыша, который неугомонно попискивал, чувствуя волнение матери. Она прижималась губами к его личику, прислушивалась к пьяной возне через коридор и до утра тоже не ложилась спать, как и её муж. Лишь когда пьяные голоса за стеной умолкли и утренний сон сморил "гостей", она прикорнула на лежанке у печи, рядом со своим младенчиком.

  Поздно ночью на понедельник на квартиру к Жукову явился рабочий со станции Шохино, его прислал сюда начальник Фомич, чтобы сообщить о найденном у лесополосы рядом с железнодорожной насыпью теле. Человек этот, по словам пришедшего, был одет в кожаную куртку и имел при себе документы на имя Арсения Зимина и поездное предписание с мандатом от начальника ЧК. Жуков не стал будить спящую Валентину, а собравшись в один момент, выскочил из квартиры в сопровождении присланного со станции рабочего. На улице их ждала подвода, запряжённая парой лошадей, и они погнали её вдоль городский улиц к станции Шохино по дороге заезжая за своими людьми, которые нужны будут для опознания и дальнейшей работы в расследовании.
  Через полчаса Алексей Днестров, Славик Нефтерев, Иван Анисимов и Вениамин Жуков уже стояли над телом своего убитого товарища. Зимин будто спал, приоткрыв губы во сне. Лицо его было спокойным и светлым, смерть ни чуть не изменила его, значит она была для него неожиданностью, он не ждал её, раз принял так тихо и не торопясь. Весь вид его говорил о том, его удивлённое лицо с приподнятыми бровями, что человек, шедший с ним рядом и ударивший его ножом в спину, был для него своим хорошо и давно ему знакомым товарищем, а возможно, и коллегой по работе. Ведь до сих пор неизвестно было где находится сейчас Киреев?
- Можно отправной точкой считать этого парня, Артёма, он тут вроде замешан. Так получается, - говорил Иван, стоя над убитым. - Ведь пропал, не явился ни домой ни на работу.
- Зачем? - спросил Жуков у Ивана.
- Что зачем?
- Зачем пропал уже с утра? Ведь, если бы планировал что не хорошее, дождался бы появления Зимина на станции и спокойно отпросился на его сопровождение, а потом бы и действовал. А то пропал сперва, на работу не явился, а потом сопровождал и убил? Не вяжется что-то, - Жуков потёр переносицу и виски, которые ломило от боли и тяжести.
- Да, не потянет этот паренёк на убийцу, давно его знаю и мать и семью. Живём рядом. - отозвался Днестров. - Что-то здесь не так. Опрос показал, что видели Зимина все лишь накануне вечером, утром его никто уже не встречал, ни в городе, ни по дороге в Шохино. Если в лесополосе он тут, - Алексей кивнул на тело, - стало быть вышел из леска, то есть - пешком сюда двигался. А то, ежели бы на подводе из города попутно ехал, то сразу бы к станции прибыл от поворота на большак. Но ведь с Трубной он должен был идти всё-равно через базар, надо срочно опросить местных, кто рано выходит на торговые ряды, может быть его утром и видали там.
- Да, Алёша, займитесь с Иваном этими опросами, а мы со Славиком сейчас к станционному начальству за подводой, тело нужно отсюда увести к нам в Ровенки, - Жуков отдал распоряжение и тяжело зашагал со Славиком к станции вдоль лесополосы.

  На толкучке у противоположной от базара стороне уже с утра было людно, здесь занимались товарным обменом, как правило меняли шмотки и мебель на всякую снедь. Анисимов и Днестров направились прямым ходом туда в эту гущу народа. Узнав суть дела, их окружила людская толпа.
- Что, начальничек, не можешь решить свою задачку без нас, простых граждан? - съязвил усатый, плотно скроенный торговец-скорняк. - Обскажи, чего надо-то?
- Товарищи, кто-нибудь позавчера утром видел этого человека? - Иван достал карточку Зимина, снятую с его удостоверения и поднял над толпой. - Он тут должен был идти в сторону станции, примерно часов в восемь или чуть пораньше? Кто уже тут стоял?
Усатый здоровяк взял карточку в руки и долго её рассматривал.
- Шёл мимо меня такой же в очках, но он ли, не могу с точностью сказать, - он отдал карточку Ивану. - Аккурат я свою амуницию разложил на продажу, а они мимо лотка и прошли. Я ещё заприметил, что один всё оглядывался, попутную подводу должно быть искал, всё на лошадок поглядывал.
- Прошли, говоришь? - переспросил Иван. - Сколько их было, двое?
- Двое и было, но я не всматривался, а вот этот с портфелем был и суетился ещё, торопился куда-то.
  Иван с Алексеем переглянулись.
- Портфель можете описать? - спросил Днестров.
- Портфель могу, так как с кожей всю жизнь работаю... Он такой был потёртый весь, коричневый с мятой складкой на сгибе, замок большой и ручка, кажись красная, потому как вытертая вся.
- Да, это его портфель, Арсения, - поникшим голосом произнёс Иван. - Дальше что было?
- Ничего не было, они ушли по дороге к станции пешком, я больше не наблюдал за ними, понял, что не покупок ради сюда пожаловали, - мужик вытер рукой усы и поправил на себе рубаху.
- Как выглядел второй? - спросил Алексей.
- Второго не разглядел, он был одет невзрачно в длинный серый сюртук и низко козырёк кепки был надвинут на глаза. Но вот его сапоги заприметил. Они были высокие, чёрные из хорошей кожи шитые, - мужик довольно облизал губы и улыбнулся.
- Роста какого? - спросил Иван.
- Да вот такого же, как и ты, - показал он пальцем на Анисимова. - Только потушистее малость, полноватенький такой.

  Они пришли в кабинет Жукова с новостями, а там уже во всю заседали товарищи из розыскной группы ЧК. Иван рассказал о приметах по показаниям свидетеля с базара, после его слов из-за стола поднялся Сомов.
- Очень нехарактерные приметы. Таких сапог много в городе, они у всех наших почти имеются, форменные это сапоги. На кого подумать? - произнёс он, оглядывая всех присутствующих. - Ежели бы приметы лица, вот тогда и хорошо бы, а то...
- А то понятно, что человек носит сапоги, выданные складом для военных и работников ЧК, - пояснил Алексей. - Значит, он имеет отношение к нашей организации, если с ним Зимин шёл, будто так и надо. Но по приметам не получается, что это был Киреев, - уточнил Днестров. - И ещё не ясно, зачем понадобилось убивать рядового бухгалтера ради этих вот простых бумажек, которые нужны только для понимающих в этом деле людей и не представляющих большой ценности. Ведь, чтобы идти на убийство, это нужен особый мотив!
- Очень всё это странно и нелепо, - Жуков говорил побелевшими губами. - А ещё очень прискорбно, что погиб один из наших товарищей, преданный революции и нашему делу человек. Кто-то хладнокровно убил его в тот момент, когда он и не ожидал этого. Кто-то шёл рядом с ним всю дорогу до станции, а убил его почти на насыпи в лесополосе, чтобы могли его быстро обнаружить, но обходчики не были там в выходные дни, лишь ночью перед проходом поезда пошли туда вдоль полотна. Страшно сообщать о его смерти родным, мать его ещё жива... Кто к ней в Калитино поедет? Славик, тебя можно послать?
  Нефтерев кивнул головой в знак согласия и опустил глаза.

  Вечером во вторник связных, Георг и его люди так и не дождались, а утром среды дед затолкал Павлика в подпол и задвинул широким засовом, чтобы не сбежал, потому как ему уже нужно было на службу выходить. Но Серафим ничего никому не сказал об этом, он в тайне надеялся, что его внука будут искать и пришлют к их дому связных из Глазуново. Так и получилось, носатый Митроха, не дождавшись своего сменщика, выехал на гнедой кобыле в Фоминки, но у старого колодца свою лошадь остановил, потому что увидел за поскотиной людей, одетых "не по нашему", один с ними был красноармеец, но очень странно держался. Он постоянно курил и осматривался вдоль дороги, будто стоял тут на стороже. Намётанный глаз Митрохи подсказал ему, что люди здесь сидят в засаде и, почуяв недоброе, парень ретировался назад и гнал все семь вёрст свою кобылу нигде не останавливаясь и не отдыхая. Он прискакал в Глазуново и остановился у госпиталя в первом бараке которого была комната у комиссара Родько. Митрофан взбежал по деревянным ступенькам и рванул на себя дверь.
  Комиссар был у себя, когда рядом за стеной затопали каблуки сапог его караульного.
- Там в Фоминках, что-то неладное творится, - крикнул с порога влетая в комнату Митроха. - У поскотины на въезде в деревню, одетые как казаки люди, а с ними красноармеец, но очень странно себя ведёт. Они, похоже, в засаде сидят там и кого-то ожидают. Сколько их по деревне, неизвестно, но то, что там пришлые люди - это точно!
- А, чёрт! Поднимай всех наших, пусть соберутся у колодца в центре села... Сколько сейчас на посту в Глазунове? - спросил Родько, на ходу одевая свой армейский френч.
- Туточки человек семь будет, а все остальные дежурят по местности, пока их соберём, упустим время, - ответил Митроха.
- Семь - это мало, неизвестно сколько пришлых, - комиссар тревожно думал, прикидывая возможные варианты. - Вот что, ежели они сидят в карауле, как ты говоришь, то никуда они пока не денутся. Скачи в Ровенки, сообщи тамошним чекистам про наш случай... Ну, давай же! Потому что мы им должны докладывать в первую голову о таких вещах. Возьми с собой кого-нибудь, и в объезд через Новлянку. Там стоят наши караулы и всё тихо пока. Давай!
Митроха скатился со ступеней и подбежал к коновязи.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.