По уши в тебе

Весь день хотела тебе написать, потому что ночью мне сон приснился, а во сне – ты приснился. Позже выяснилось, что и подруге сон приснился – и там тоже ты, и другого выхода не осталось. Но я боролась.

Только победа в этой борьбе настолько мне не по силам, что я сижу сейчас на крошечной табуреточке, наколдованной золотыми руками моего почившившего папочки, еле доставая носом до стола, пальцами до клавиш, и пишу.

Пишу. Пусть и не тебе, просто пишу. Потому что когда «просто» – это творчество. Руки есть – пиши не хочу, бумага все стерпит, а если тебе – то, не дай Бог, что-то не то напишу. Буду чувствовать себя глупо, или еще хуже – ты возьмешь и не ответишь. Даже подумать страшно.

А так ты прочитаешь и подумаешь – это точно не про меня. Неудивительно. И я бы так решила, будь на твоем месте. Наверное, вот про него, или про того, другого. Вот как ты подумаешь. А может, и поймешь, что про тебя. Но, это почти невероятно. Нет шансов.

Возможно, и кто-то еще подумает – это про меня, и ошибется – и ведь никто из вас не узнает правды.

В этом моя защита.

Знаешь, я уже почти семь лет одна, и только так и защищаюсь. От жизни, от отношений, от людей. Я, видишь ли, все пытаюсь спрятаться – то внутри себя, то снаружи.

Иногда, я прячусь внутри людей, иногда бегу от них. И ведь какая глупая мысль – прятаться в человеке! Тем она глупее, что я научилась делать это даже абсолютно автономно и дистанционно. Человек об этом и не догадывается – а я «по уши» в нем. Как прямо сейчас – «по уши» в тебе.

А если догадывается – то еще хуже будет, потому что всегда наступает момент, когда другой человек тоже хочет уйти в себя и спрятаться, и тогда, становится так тесно, что мы с поразительной силой, как одноименные магнитные полюсы отталкиваемся друг от друга.

Остается бежать, но и бежать от людей, тоже мысль не то, чтобы блестящая. Хотя, тут я наловчилась изрядно. Настолько, что добрых шесть лет не могу остановиться, а прочим и вовсе не по силам меня догнать. Однажды я напишу книгу и назову ее: «Двадцать восемь сезонов одиночества». Как минимум двадцать восемь, как ты понимаешь. С каждым сезоном цифра будет увеличиваться, так что только черту известно, как она в итоге будет называться. Жизнь покажет.

Лучше бы красиво как-то, конечно. Бывают же красивые цифры, тогда и названия звучат: «Девять с половиной недель» например, или «Семнадцать мгновений весны» те же. А то, вот так получатся – какие-нибудь «Восемьдесят шесть сезонов одиночества» и сразу как-то даже не очень понятно, о чем в такой книге надобно писать. Если только о подагре, надвигающейся деменции и внуках, возможно.

В общем, если когда-нибудь встретишь нечто подобное в витрине книжного – не читай, как друга тебя прошу.