Шестой день

 Утро. Будильник на телефоне играет и играет:
– Черт его побери! Он заткнется когда нибудь, или нет? Можно я ещё пять минуточек посплю? Всего пять? Айщь. Что за издевательство!
   Она приподнялась на кровати и запустила обе руки во взлохмаченную шевелюру.
– Боже. Сегодня суббота. Ну суббота же сегодня???
Лиля с трудом стащила ноги с кровати, а потом, наконец, подняла вертикально и тело. Вертикально оно стояло плохо.
– Ну, что поделаешь, придется сделать это. Я могу, я могу, я всё могу! – с этими словами она бодро, шагом космонавта на луне, отправилась на кухню.
   На то, чтобы сделать бутерброды ушло десять минут. Кофе – десять минут. Жевание – пятнадцать. Одеться и умыться она уже не успевала, пришлось ускориться. Ещё через десять минут она вышла из дома и мелкими шажками побежала в горку, на перекресток.
   Намудрили евреи, намудрили, запутали! То-то сижу я на работе и сомневаюсь, правомерно ли это — работать в субботу, коли она шестой день, или я грешу против Бога? И ответ напрашивается сам собой — грешу! Ведь это суббота! Шаббад, что по еврейски значит — завершать! А я сопротивляюсь и не завершаю. Наказание за труд в субботу следует незамедлительно. Это же самый страшный грех! В начале рабочего дня ты начинаешь сомневаться, путаешься в мыслях. Затем теряешь нить размышлений, начинаешь двигаться хаотично, теряешься в происходящем и, наконец, попадаешь в состояние полной прострации. Телом овладевает лень и рабочий день теряет всю свою былую ценность.
   Мне вот интересно, Европа до сих пор живет по языческому календарю и дни недели у них посвящены богам древне-германского пантеона, и ,соответственно, суббота посвящена Сатурну – сатэдэй, это ипостась бога Локи, а воскресенье – Сандэй, богу солнца. Только у нас всё не так. Шестой день у нас седьмой еврейский, а седьмой посвящен богу солнца, как у европейцев.
   Это наверняка какая-то тайная экономическая стратегия: пока мы маемся философскими измышлениями и пытаемся оправдать лень, как это мастерски сделал Малевич, евреи пашут и производят валового продукта на одну седьмую больше!
  Малевич вывел формулу лени, представив её как рай, недостижимый, но реальный. Просто на него сперва заработать нужно, как на отпуск. Читали? Почитайте, очень занимательно. Глядишь и суббота пройдет. Тсс, кажется звонит телефон на другом конце офиса. За что? За что этот сизифов труд? Мысль ещё теплится в голове, а вот тело явно подверглось философскому разложению и его просто невозможно поднять с кресла. Кто придумал эти дьявольские колесики? Они вечно едут не туда. Телефон ещё звонит. Почему у кресла нет электропривода? Я бы мигом долетела до дальнего конца и взяла трубку.
   Ухухухухухухууууууу, да? Есть ли кто в офисе? Конечно кто-то есть. А что вас интересует? Хотите заказать баннер? Три на пять, с вашим изображением, поставить в центре города? У психиатрической больницы!? И надпись какая? «Иванов, тебе лечится надо?». Я не могу назвать точную стоимость вашего заказа, вам необходимо подойти в офис в понедельник с фотографией высокого разрешения. Что? Нужна ли фотография Иванова? Ну возьмите и Иванова. Всего хорошего.
   О-хо-хо опять телефон, только сотовый. Заводим моторчик и вперед – ухухухухх. Хорошо, что сегодня дежурство только до трех.
– Да, да, да, как договорились в четыре в клубе. Покааа.
   Лилия переоделась, сделала начес на волосах и закрепила лаком полученный результат. Осталось самое главное – сделать красивый клубный мейк. Она должна сверкать этим вечером, как маленькая, но очень яркая звездочка.


    Суббота. Муж целый день ходит верным хвостиком.
– Ну пошли прогуляемся? Такая хорошая погода, тепло, гулять нужно, – и трется колючей щетиной о Танину шею.
– Жжжуть. Не мешай. У меня много дел. К тому же в выходной день я хочу посидеть дома! Ещё пол-кастрюли теста — блинов печь. Сам наелся и теперь хоть трава не расти?
   Колючая щетка щетины снова коснулась шеи и струйка теста полилась ровно между плитой и кухонным столом.
– Айайайй, да что ж такое?! Прекрати! – заверещала Таня.
Закончив с блинами она взяла пылесос, прошла все углы и вдоль бордюров, собирая собачью шерсть, перед тем, как вымыть в доме полы. Разгибаясь, она каждый раз встречалась, лицом к лицу с мужем, который пытался поиграть с ней в обнимашки.
– Ну пошли погуляем, нельзя же целый день сидеть дома… – напевал он одну и туже песню.
  Таня налила в ведро воды и решила загрузить стирку, как снова почувствовала сзади себя хвостик.
  Она поднялась и вручила мужу тазик: «Держи, развесишь носки для разнообразия».
– Почему я, тебе трудно развесить мои носки?– не по детски обиделся муж.
– Как я понимаю, тебе нефиг делать? – полу-шутя, полу-серьёзно заявила Татьяна.
– Ничего подобного, я работаю! – возразил он, но взял-таки тазик.
Таня домыла полы и покидала в ванну собачьи миски.
– Может пообедаем? –  подошел с предложением муж.
– А что, ты обед приготовил? – удивилась Таня.
– Нет, – с негодованием отозвался он.
– Какой тогда обед?– улыбнулась она.
– Ну, здесь ты не права! Сперва нужно было обед приготовить, а потом всю эту канитель затевать! Если ты обо мне не заботишься, так хоть о ребенке бы подумала. Целый день на сухомятке!
– Ну вот возьми, да позаботься! – возмутилась Татьяна и пошла мыть собачьи миски.
   Уже к вечеру она приготовила ужин и мешком бухнулась на диван перед телевизором. Весь день, не прекращаясь, шел бесконечный Марвел, и до сих пор на экране маячили две мускулистые фигуры в обтягивающих трико – супергероев или суперзлодеев? Попеременно они мутузили друг друга, ломая и без того уже развороченный суперсилами космический корабль, медленно падающий на какой-то мегаполис. Муж увлеченно наблюдал за действом, подмахивая кулаками то в одну, то в другую сторону.
– Погулять не хочешь? Вон пёс уже заждался! – намекнула Татьяна.
– Неа. Не хочу. Не отвлекай меня, видишь, я работаю, – деловым тоном сказал он, нахмурив брови.
   Через некоторое время она поднялась, одела пуховик и пошла гулять одна. Рядом весело резвился слюнявый пес.


   Вот так и получается: для кого-то суббота – это  день отдыха, а для кого-то — шестой день. День, когда Бог вовсю трудился, создавая зверей, скот, гадов земных... Каждой твари должно быть по паре, решил он, и целый день творил, создавая великое видовое разнообразие.
   В конце дня он удовлетворенно взглянул на свои творения и подумал: «Красоту сделал, а словом обмолвиться не с кем». И решил создать человека разумного, по образу и подобию своему. Слепил он из глины, сначала мужчину, а потом из того же теста – женщину. Три разумных существа — уже организация!
   Наступила суббота. Бог отдыхает, его рабочая неделя завершилась успешно. Мужчина разлегся под сенью райского дерева и дремлет. Женщина с интересом обходит сад, любуясь удивительными цветами: яркими, пестрыми бутонами, распускающимися на фоне синего, как чистейший сапфир, неба. Треплет за ушком одного за другим лохматых пушистиков. Пробует яркие диковинные фрукты с деревьев, по дороге искупавшись во всех озерках, речушках и водопадах. Наклоняется до земли, рассматривает малюсеньких насекомых, в изобилии снующих повсюду и срывает ароматные ягоды клубники. Всё самое вкусное, что ей удалось найти, она сложила в большой лист лопуха и отправилась к мужчине поделиться своими открытиями.
– Смотри, сколько вкусностей я нашла! Мир полон удивительных вещей! Иди, посмотри.
– Э-ва. Уже. Смотри, какой отсюда открывается вид! Дай-ка мне, попробовать, что там на листе? – ответа не было. – Ты дашь?
– А? Дам. Возьми, ешь, – делится с ним женщина.
Мужчина с удовольствием ел фрукты и ягоды, сок стекал по рукам и янтарными каплями падал на землю. Аромат стоял невероятный.
– Пойдем, покажу тебе, где лучше всего искупаться, – и взяла его за руку.
Но мужчина обтер руки о пустой лист лопуха. И сказал:
– Э-ва ты какая торопливая. Посплю лучше. Кто же после еды моется?
Бог наблюдал за ними с высоты своего величия и думал: Вот молодцы, какие – Эва и Адам!
   Пекло стояло невыносимое, и женщина пошла к водопаду одна. Рядом с полосатым мягким зверем, утомленная, она уснула в прохладной пещере. Проснувшись к вечеру, снова допоздна бродила по саду и вернулась к мужчине с целой охапкой фруктов. Уселась рядышком, и стала с аппетитом поедать свою добычу, начиная с самых маленьких ягод.
– Э-ва! А мне не дашь? – обратился мужчина к женщине, используя, ставший типичным для него, оборот речи.
– Что? А, дам. Держи, – удивленно посмотрела она на мужчину и протянула ему большой лист, как чашу с фруктами. – А ты что, никуда не ходил?
– Я только проснулся. А ты что, всё это время носилась по саду, уплетая всё, что попадется тебе на пути? Э-ва глупышка, сколько в тебя может войти? Не растолстеешь? Дай лучше мне.
Обиделась женщина на такие слова, смотрит косо:
– А вот и не дам.
– А вот и дашь!
– Не дам!
– Выбирай. Или ты приносишь мне фрукты, или уходи. Или-или.
– Или я или ты?
– Или я или ты.
– Лили я, – уверенно произносит она.
– Лили ты? Вот смешная, ну как хочешь, – не подумав выпалил он.
   И женщина ушла. Долго не было женщины, и Бог не появлялся, чтобы его проведать. Скучно стало мужчине и голодно. Неделю или две бродил он по райскому саду, сам добывая себе пищу.
– Ну что это за жизнь такая? Даже задуматься времени не хватает! – жаловался он, разговаривая с гипотетическим собеседником.
– А где же твоя Ева? – откликнулся на молитву Бог.
– Лили-ты, Лили-я? Где. Ушла. Отказалась быть моей половиной, фруктами не делилась, бродила где-то целыми днями… Отец! Создай для меня такую женщину, чтоб она действительно была частью меня. И никогда не бросала.
Достал Бог из Адама ребро и создал новую женщину.
– Э-в-а. Красотка какая! – произнес Адам, глядя на новоиспеченную Еву.

 
   Лиля наконец-то была свободна. Пила коктейль, весело смеялась и танцевала весь вечер так, словно это был последний раз в жизни. Роман наслаждался её обществом и, наверное, любил. Он был уверен, что любил. Любил её лёгкость, веселый смех, самостоятельность и практичность. Он собирался сделать ей сегодня предложение.
– Ром, принеси ещё бокальчик «Мохито», хочу сегодня расслабиться и наконец-то отдохнуть.
   Парень ушел ненадолго и вернулся с двумя бокалами в руках. Он присел к своей девушке поближе, настолько близко, чтобы в шуме дискотеки Лиля могла услышать его слова признания. Он крепко держал её бокал, и она пытаясь заполучить его, подняла на Рому взгляд, полный озорства и весёлого кокетства.
– Я тебя люблю, Лиля, выходи за меня замуж! – трогательно глядя ей в глаза, сказал он.
  Лиля замерла. Ей нравился Рома, но выходить замуж она не собиралась. И вообще, когда речь заходила о замужестве, она всегда вспоминала свою подругу Таню и понимала, насколько они разные.
– Скажи Ром, почему в России шестой день недели – суббота, тогда как все остальные просто пронумерованы? Я размышляла об этом сегодня, весь день. –  Лиля попыталась сделать отвлекающий маневр, – вот мне интересно, а у евреев суббота шестой день?
– Нет...седьмой, – упавшим голосом ответил Рома Губерман.
– Ничего не понимаю, кто только составлял, этот наш календарь недели? Неделя – это ничего не-де-лать. Понедельник – день по-сле недел-ания. Если всю неделю называть неделей и делать ничего не захочется! Ха-ха-ха-х. Как впрочем и в субботу – потому, что она «суббота». Да. Заканчивать пора, за-ка-нчи-вать, – уже на ходу выкрикнула в шум дискотеки Лиля и снова убежала на танцпол. Уже стукнуло двенадцать, а значит наступил новый день.