Живой багаж

При посадке на поезд молодая проводница очень удивилась, значит, прежде ей никогда не приходилось иметь дело с пассажирами, везущими «живой багаж».
-Инструкции знаем? – несмело поинтересовалась проводница – животное не выпускать…
- Мы знаем – мягко перебила ее мама, потому что сзади в спину нас уже толкала недовольная всем происходящим пожилая женщина очень внушительных размеров.
Обычный теплый майский денек. Солнце нещадно палит, обжигая своими лучами голые руки, по небу медленно движутся редкие облака.  Люди, изнывая от жары, толпятся под козырьком навеса.
Мы двинулись в вагон. Все пассажиры встречали нас удивленными взглядами, дети норовили сунуть руку к переноске.
Наконец, добравшись до своих мест, начали раскладывать чемоданы по полкам.  Поезд тронулся. Мы открыли пакет со съестными припасами. Котенок, ранее смирно сидящий в сумке-переноске, почуял запах вкусностей и замяукал. Мама разрешила дать ему кусочек докторской колбасы.
- Много не давать – предупредила она меня
- Да, да, мам, я не много  - ответила я и сунула ему круглый кусок колбасы, толщиной в  сантиметр.
- Породистый? – спросила вдруг бабуля, сидевшая напротив.
- Нет, обыкновенный, дворовой – ответила мама.
Та с удивлением посмотрела на сумку.
- Зачем же такие траты?
Мама улыбнулась. И правда. Зачем траты, если котенок без паспорта, родословной, не может похвастаться породистыми родителями и заоблачной ценой.
- Значит, так надо – тихо ответила она.
Той весной мы отдыхали в санатории на  берегу Черного моря. После процедур мы с мамой любили гулять по аллее возле медицинского корпуса.  По обе стороны садовой  дорожки, вымощенной крупными камнями, росли цветы и пальмы, слева находился фонтан и статуи львов. Санаторий располагался на территории в несколько километров и места для прогулок там были на каждом шагу.
Я, честно, сама уже  не помню, как так получилось, что каждый день после завтрака мы приходили на чердак лечебного корпуса и подкармливали кошку с маленьким котенком.
Манюня была уже очень стара. Каждый год она приносила по одному котенку.
- Жалко кошку. Умрет ведь скоро.  Хорошая была, мышеловка – часто повторяла массажистка, которая провела нас на этот чердак.
Батон. Так назвали маленького двухмесячного котенка. Имя говорит само за себя. Батон был тот еще обжора.
Нередко получалось так – приходим мы завтракать, я беру котлетку себе, котлетку – Батону, сосиску себе, две сосиски – Батону, кусочек рыбки себе, кусочек – котенку.
Хотя Манюня и Батон и так не голодали, с нашими постоянными посещениями коты стали сильно увеличиваться в боках.
За все время отдыха я сильно привязалась к котенку. Представить не могла себе дня без этого пушистого комочка. Кто бы знал, как трудно было уговорить маму, чтобы мы забрали его с собой в Курск. Но мне это удалось.
Хотя от маминого согласия легче не стало. Как оказалось, коту был нужен свой билет в поезд, ветеринарное свидетельство о состоянии здоровья и собственная сумка-переноска, без которой мы не имели права перевозить животное.
Обо всем этом мы узнали за день до отъезда. На вокзале, когда поехали брать обратные билеты.
Даже предположить не могла, что за один день мы успеем съездить в вет. клинику, чтобы получить справку об абсолютном здоровье котенка, что было, конечно, не правдой,   купить в зоомагазине сумку, взять билет с причудливым названием «живой багаж» и собрать вещи для раннего отбытия из санатория.
Все эти страдания стоили того, ведь теперь мы везли домой маленькое мохнатое чудо.
Проходившая мимо проводница, предлагающая мороженое, вывела меня из мыслей.
Мама  по-прежнему разговаривала с соседкой. Я  стала наблюдать за поведением котенка.
То он валялся на спине, задрав кверху лапы, то, почувствовав мою руку у стенки сумки, терся об нее и мурлыкал, то прыгал по переноске так, что она ходуном по сидению ходила, один раз он даже чуть не свалился с полки.
Так мы проехали первые три станции. День близился к завершению, а я ни разу из поезда на улицу не вышла. Боялась кота оставить.
Но потом все-таки решила пойти походить по перрону. Мы с мамой задвинули сумку с котенком в самый дальний угол под полкой, чтобы его никто не увидел и не уволок ненароком, и двинулись к выходу.
Я надеялась, что кота никто не заметит. Но как его можно было не заметить, если он мяукал так громко, насколько вообще это было возможно. Люди, проходившие мимо наших мест, с удивлением оборачивались на полки.
Когда мы зашли в поезд, кота не было слышно. Я насторожилась. Мы достали сумку и увидели, что он просто уснул. Надоело кричать, значит.
Смеркалось, в вагоне погас свет.  Наши попутчики стали готовиться ко сну. Кот громко заорал. Кушать ему, понимаете ли, кушать.
Я открыла сумку, быстро сунула ему кусок сыра и застегнула молнию. Крики прекратились. Послышалось довольное урчание. 
Потом все уснули и кот затих.
Я тоже легла и укрылась пледом. Смотрела на небо. Следила, как быстро меняется пейзаж за окном. Скоро совсем стемнело. Не знаю, сколько времени прошло, но уснуть мне так и не удалось.
Потом мне надоело лежать. Я села, прижавшись щекой к холодному стеклу. В вагоне было жарко и душно, я попыталась открыть окно, но мои старания не увенчались успехом. Оконная рамка слишком сильно была прижата к резинке.
Снаружи мелькали фонари, железнодорожные пути и спящие дома. Изредка мимо нас проезжали другие составы, извещая о своем приближении протяжным, режущим слух, гудком.
Он сидел в сумке-переноске и наблюдал за мной взглядом, полным презрения.  Ну конечно, ехать столько часов, калачиком свернувшись, тяжело.  Но сидел он на удивление смирно, изредка подавал голос, дабы обратить на себя внимание.
Я решила, что ничего страшного не случится, если выпущу его немного походить по вагону. А что могло случиться? Глубокая ночь, за окном темно, все спят, щели, окна и двери закрыты. И до ближайшей станции ехать прилично. 
Я приоткрыла замок на сумке. Из этой маленькой щелочки, подобно осьминогу, вытянувшись всем своим тельцем, вылез мой котик. Я поставила его на пол, наивно полагая, что шалить он не будет. Как же я ошибалась.
Почувствовав свободу, он осмелел, я бы сказала, даже обнаглел. Быстрыми шажками, не оглядываясь, он начал удаляться от наших мест. «Кис, кис, кис» - позвала я его, пожалев о своем решении. Да какое там «кис-кис-кис»?!
Этот чертенок начал носиться по вагону, сбивая на своем пути все:  багажные сумки, чужие пакеты с сувенирами, корзины с мусором.
Он юркнул в щель между нашим чемоданом и нижней спальной полкой  и убежал в соседское купе.
Все спали. Недолго думая, он запрыгнул на  стол, опрокинул стопку сканвордов,  уронил чашку, футляр с очками и стащил оттуда кусок копченой колбасы. 
Кот забился под сиденье и начал есть. Он чавкал так, что его восторг был слышен, наверное, в начале вагона. Проснулись люди.
Женщина, у которой наш негодник отнял немного провизии, находилась в полном недоумении. С спросонья она не сразу разобралась, в чем дело,  часто моргав широко открытыми глазами, она начала оглядывать полки.  К своему огромному удивлению, она обнаружила  свои очки валяющимися на полу. «Как они из футляра выпали?»
Тут до нее донесся очередной восторженный звук чавкающих кошачьих челюстей. Видать, колбаса и впрямь была хороша.
 - Бог ты мой - всплеснула руками женщина. Она даже предположить не могла, что под ее полкой сидит это мохнатое чудо и уплетает сувенирную колбасу.
Женщина свесила с кровати руку и потянулась за упавшими очками.
В этот момент кот уже заканчивал свой пир и, увидев, как что-то медленно опускается сверху, решил устроить себе развлекательную программу. 
Громко урча и шипя, он вытянул лапу и начал бить ею по руке этой несчастной тетеньки.
Испуганный визг слышал весь вагон.  Да что там вагон. Весь поезд в то утро был разбужен до рассвета не по своей воле. 
Истошно вереща, она забилась в самый дальний угол полки и обхватила колени руками.
Из-под кровати показалась эта наглая морда.
Вцепившись когтями в белую простыню Батон начал уверенно и быстро карабкаться вверх. Тетка схватила первую попавшуюся под руки газету и огрела котенка по спине.
Тот явно не ожидал такого поворота событий. Он прыгнул вверх и, выписав изящный кульбит в воздухе, побежал к следующей полке с пассажирами.
За окном стало рассветать.  Я на коленях поползла за котом.
- Кис-кис-кис - безрезультатно звала  я котенка. Он прыгал по полкам, на которых лежали люди, цеплялся за свисающие одеяла. Поезд качнулся, и я услышала не очень красивые слова от мужчины в начале вагона. Как оказалось позже, Батон сиганул  ему на живот и оставил там пару полосок от когтей. Кот с пинка вылетел из передних мест и направился в начало вагона.  Я поспешила за ним.
Женщина, идущая в конец вагона, перегородила мне дорогу, и я потеряла кота из виду. «Куда он деться мог?» Краем глаза я заметила приоткрытую дверь комнаты, в которой сидели проводницы. Что-то серое, пригнувшись к полу, ползло в щель. «Батон, нельзя, туда нельзя, только не туда» - со скоростью света пролетали мысли у меня в голове.  Он почти зашел в комнату, оставался виден лишь край хвоста. «Ой, что сейчас будет» - читалось в глазах пассажиров.
Ничего не будет. Я схватила кота за хвост и потащила его назад.  Он сопротивлялся, цеплялся лапами за дверной косяк и не хотел уходить оттуда. 
Не поднимая глаз на недовольных пассажиров, я схватила кота и двинулась к своему месту.
Весь оставшийся путь у меня больше не возникало желания выпустить его из сумки.
К вечеру мы начали готовиться к выходу на станции.
Судя по выражениям лиц, люди были несказанно рады тому, что мы собрались покинуть состав.
Воронеж. Мы вышли на перрон и нас уже ждал отец. Подойдя ближе к нам он, почему-то, сильно удивился.
Папа с недоумением переводил взгляд с моего довольного лица, улыбающегося во все тридцать три, на сумку-переноску с торчащей через сетку  наглой кошачьей мордочкой.
Да, кто-то сувениры с моря привозит, а кто-то – кота в мешке