А дождь не кончается...

- Неисповедимы пути Господни! Чем-то мы Бога прогневали, что не даёт нам работать! – ворчал себе под нос самый старший из геологов, Михаил Семёнович; впрочем, коллеги называли его попроще – Семёныч или Дед. Ровесники его на заслуженном отдыхе просиживают диваны, смотрят сериалы по телевизору, а этому всё неймётся. Всю жизнь в экспедициях, и вот опять…
А непогода и впрямь разгулялась не на шутку: уже неделю сильный дождь не утихает, куда уж пойдёшь в маршруты? Геологи сидят по палаткам; всё, что нужно было подремонтировать, наладить, заштопать – всё сделали, а что дальше? В палатках, как известно, телевизоров нет, библиотек тоже не держим, остаётся только спать или играть в карты. Ну и, конечно, разговоры, разговоры… Бывалому геологу всегда есть что вспомнить. Впрочем, мужики смеются: - Самые бывалые геологи – это студенты, после первого курса приехавшие на практику в экспедицию.
Самый первый полевой сезон у парнишки, впервые он видит геологию не по телевизору, а наяву. Но зато потом, когда вернётся в город, перед знакомыми подружками он такой бывалый таёжный бродяга, а уж в каких переделках бывал – страшно вспомнить! (Здесь идут в ход все рассказы и байки геологов, которых он немало услышал, но теперь, перед восторженными глазами девчат, вроде как уже с ним всё это происходило!..)
Но в этот раз практикантов им не дали, и здесь всё мужики взрослые, многое повидавшие и испытавшие.
  - Семёныч, а ты ведь на Саяно – Шушенской ГЭС ещё начинал работать? – спросил Санька Зайцев.
Дед вздохнул: - Я тогда совсем ещё юным был, только что институт закончил. Геологических изысканий там было великое множество; и то сказать, какую огромную площадь нужно затопить, а ведь сначала всё это нужно исследовать. Мне довелось работать прямо на месте будущей плотины. Ясное дело, на эту плотину придётся немыслимая, гигантская нагрузка, и поэтому основание её нужно очищать до скального грунта, чтобы ни одного свободно лежащего камушка не осталось. Сначала бульдозерами скребли и грузили в самосвалы, а потом одну стенку пришлось взорвать, и тут оказалась жила пирита. Дурацкий это минерал, надо сказать – сверкает словно золото, а ведь никчёмный он, ну что это – сернистое железо, и всё. Где угодно встречается, и никому он не нужен; железа из него путного не получишь из-за примесей серы, а очищать его – себе дороже будет. В общем, чепуха это, вроде как сорняк среди минералов, но ведь красивый, чёрт, на золото похож.
А надо сказать, эта стройка многим окрестным жителям работу дала. Мужики и бабы с ближних деревень были заняты очисткой этого ложа; всё до последнего камушка нужно убрать, прежде чем начнут плотину строить. Меня над ними старшим поставили, хотя по возрасту я многим из них в сыновья годился. Относились ко мне хорошо, молодые бабёнки глазки строили, и всегда угощали кедровыми орешками.
Так вот, взрыв того участка мы провели в обеденный перерыв, когда там не было народу, все в столовую ушли. После взрыва всё вокруг было усеяно кусками пирита, сверкают – аж глазам больно.
И вот работяги возвращаются после обеденного перерыва, увидели всё это великолепие и побежали. Наперегонки, молча бегут, и сразу стали хватать куски пирита, рассовывая их по карманам, за пазуху… Непривычно молча, судорожно, суетливо, жадно наполняют карманы…
Я попытался было им объяснить, что это такое, но не получилось; как только я подошёл, ближний ко мне мужик, всегда спокойный, доброжелательный, вдруг повернул ко мне голову и рявкнул:
- ТЕБЯ ЗДЕСЬ НЕ БЫЛО!!!
Сколько же лютой злобы было в его глазах – я понял, что лучше уйти, не доводить до греха.
Работяг в этот день словно подменили – угрюмые, молчаливые, страшно смотреть.
Эх, представляю их эмоции, когда они потом узнали, что же они нахапали с такой лютой жадностью!..
Вообще несведущие люди не представляют, что такое «золотая жила»; так и думают, что где-то на глубине есть сплошной пласт золота. Да не бывает такого никогда! Золотая жила выглядит гораздо скромнее. В былые времена старатели добывали золото в речных россыпях – промывали пески, но каждый мечтал найти коренное золото, свою золотую жилу. А найти её – редкая удача.
Такая жила – это не рассыпное месторождение, а коренное. Золото всегда идёт вместе с кварцем, это неразлучные друзья; там, где нет кварца, золота не ищи, не будет.
И вот представьте, какой-то старатель наконец нашёл коренное месторождение, свою золотую жилу. Перевёз туда свою семью, срубили избу со всеми постройками, и скотинку держат, и огород распахали, так и живут в таёжной глухомани своим семейством, и все заняты на добыче золота. Мужики на глубине ведут проходку, добывают руду, подростки поднимают её наверх, долбят, перемалывают до размера песчинок, а опытный старый дед промывает этот песок в ручье; так что всем работы хватает. И на этой жиле семейство может работать десятки лет, пока не выработает всё золото. От них под землёй, на глубине остаётся многометровая выработка.
Как выглядит золотая жила? Если спуститься в выработку и внимательно посмотреть по стенам, видишь – справа на большой площади одна – две крохотные крупинки золота блеснут, и слева в стене тоже две – три крупинки; а если посмотреть в конец выработки – там на такой же площади десятки, а то и сотни таких крупинок. Крохотные, не больше макового зёрнышка включения в кварце – это и есть золотая жила. В этом направлении и продолжают её долбить, и там опять так же усыпано золотыми конопушками.
Но всё когда-нибудь заканчивается, вот и жила здесь уже вся выработана. И отсюда нужно уезжать; зачем здесь оставаться, в глуши? Жила – кормилица закончилась, всё…
Но что же делать теперь с этой выработкой, неужели просто взять и бросить? Не-ет, её нужно продать! И вот хитрый старатель взял щепотку золотого песка из россыпи, засыпал его в патрон вместо дроби, и выстрелил из ружья в конец выработки. Золотые крупинки намертво впечатались в кварц, и получается – густо насыпано золотых веснушек, богатая жила!
А потом он ищет среди промышленников покупателя: - Понимаешь, жила богатая, но мой сын нашёл место ещё лучше, придётся нам перебираться на новый участок, нам не разорваться на два места. Не желаешь купить мою жилу? Там уже и изба со всеми пристройками, и для работы всё приспособлено, сразу можешь начинать работу.
- Ну что же, сначала глянуть надо.
Приехали, покупатель глянул: - а ведь жила-то богатая, как там всё усыпано золотыми блёстками, словно звёздочки на небосводе в ясную ночь. Да-а, здесь стоит поработать!
Поторговались, покупатель заплатил большие деньги, а продавец после этого уезжает с глаз долой, подальше…
Мужики рассмеялись: - Ловко придумал, чёрт!
В разговор вмешался начальник отряда, Олег Степанович: - Человек так уж устроен – всегда норовит надурить ближнего, а что уж говорить про дальнего? А уж ежели речь идёт о немалых деньгах, о больших ценностях – тут иной раз идут на такие хитрости, и как только до этого можно додуматься?
На Урале, в Мурзинке, ещё триста лет назад открыли первые самоцветы, сейчас там эти копи протянулись с севера на юг на многие километры, от Алабашки до Сарапулки вся тайга изрыта копями. Роскошные аметисты, цитрины, топазы, гелиодоры, аквамарины, турмалины поражали своей красотой.
Мужики не только добывали, но и освоили огранку этих камней, а заодно и подделку самоцветов. Например, в огранённом камне верх – слабенький по окраске аметист, к нему снизу приклеено фиолетовое стекло, и выглядит всё это как роскошный аметист. А место склейки всё равно спрятано в оправе украшения. Уральцы наловчились такие фокусы проделывать с огранёнными камнями, но ещё удивительнее, как они умудрились подделывать природные, неогранённые камни – вот где высший пилотаж!
- Степаныч, да правда ли это? Ведь природный, необработанный кристалл подделать невозможно! – удивились мужики.
Рассказчик хитро усмехнулся: - Да, согласен, внешнюю поверхность природного кристалла не подделаешь, но можно изменить его изнутри…
Тут подал голос даже Борька Травкин, самый молчаливый, но и он не выдержал: - Степаныч, что-то не то говоришь, ну как можно изменить кристалл изнутри? Думаю, сказки всё это!
Олег Степанович засмеялся: - Как там в песне поётся: - «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» Песню эту уже потом написали, а каменные эти чудеса делались ещё в девятнадцатом веке.
Когда открыли Малышевское месторождение изумрудов, тогда уральцы изобрели гениальную фальшивку. Кристаллы изумруда всегда находятся в слюдистом сланце, это мягкая порода, ножом можно резать. А изумруд, как вы все помните, это зелёный берилл, огромная редкость. А вот бесцветный берилл – не редкость на некоторых месторождениях, да только кому он нужен, в огранке он ничуть не лучше простого кварца, и никто его не ценит. Так вот, ловкий мастер берёт хорошо сформированный крупный кристалл бесцветного берилла, чистый и без трещин, и с нижней стороны высверливает его до самой головки, а потом это отверстие тщательно полирует. Затем разводит акварель изумрудного цвета, аккуратно заливает в кристалл и затыкает деревянной пробочкой. Да тут ещё важно не допустить , чтобы там пузырька воздуха не осталось. Так вот, если бы отверстие не было отполировано, то вид у камня был бы странный: в бесцветном кристалле зелёный цилиндр. Но так как внутри канал хорошо отполирован, то цвет разливается равномерно, и мы видим густо окрашенный крупный кристалл изумруда. Одно плохо – снизу пробочка видна. Да это не беда: мастер взял друзу мелких изумрудов, и среди них в слюдистом сланце аккуратненько выкопал гнёздышко для крупного, вклеил его, и пробочку не видно.
И получился роскошный коллекционный образец: среди мелких изумрудов торчит один очень крупный, великолепного качества.
А в те времена, впрочем как и в любые другие, богатые и знатные господа очень любили самоцветы, и многие владели роскошными коллекциями. В камни вкладывали деньги, как в золото. И вот, через подставных лиц, выходят на такого увлечённого богатея: мол, найден сказочной красоты образец изумруда. И этот коллекционер, граф или князь, увидев такое чудо, платит громадные деньжищи, целое состояние, за этот образец. Поставит его в своём серванте и любуется…
Но у акварели есть такое свойство: красящий пигмент со временем потихоньку опускается вниз, и тогда «изумруд» светлеет. Впрочем, если его потрясти, то он опять будет радовать глаз своей яркой зеленью. То есть это получается такой необычный сорт изумруда, который по утрам нужно встряхивать…
(Тут палатка содрогнулась от хохота, геологи сполна оценили хитрость старых уральских мастеров!)
А в Мурзинке целые поколения горщиков занимались добычей самоцветов. Интересны названия копей, порою весьма необычные. Копь Бурундук названа так потому, что крестьянин заметил, как бурундук готовил норку и в выбросах земли блеснул кристаллик аметиста. Мужик не растерялся, стал копать в этом месте и открыл жилу прекрасного аметиста. Некоторые копи годами разрабатывались, работали всей семьёй. Однажды случилось такое: две аметистовые копи, близко расположенные, в одной работала одна семья, в другой – их односельчане. Но вдруг под землёй они встретились: оказалось, одну жилу разрабатывали с  двух концов; стали спорить, чья жила, и передрались там же, на глубине, под землёй. Жила эта получила название Раздериха.          А ещё дивные камни давали копи Голодный Лог, Мокруша, Тысячница (эта названа из-за цены одного кристалла топаза, баснословной цены камня. В те времена дойная корова стоила несколько рублей…)
Тут Санька Зайцев отложил в сторону рюкзак, который заштопывал суровыми нитками, и спросил:
- А что, Степаныч, ты слыхал про стахановское движение в Мурзинке?
Олег Степанович печально вздохнул: - Это было страшно… Ведь раньше горщики взрывные работы делали чёрным порохом, он камень не дробит, откалывает по уже имеющимся трещинам и кристаллы не страдают. А когда по всей стране началось стахановское движение, то где-то в местном райкоме новоиспечённый секретарь вызвал бригадира этой артели: - Ну и сколько метров проходки вы делаете в месяц?
Когда услышал ответ, взбеленился: - Да это что за работа?! Сейчас на рудниках во много раз быстрее проходят, вы что меня позорите?
- Так ведь нам важны не метры проходки, а кристаллы, поэтому мы их бережно, чёрным порохом…
- Хватит! Все давно пользуются динамитом, он гораздо производительнее.
- Да, но он дробит жилу в мелкий щебень, какие уж тут кристаллы?
- В общем, так: работать только динамитом, хватит позорить меня, плестись в хвосте! Будем перенимать стахановские методы!
Ну, с начальством не поспоришь, особенно когда на дворе 1937 год…
А динамит разрушает кристаллы не только в месте взрыва, но и на десятки метров в стороны. Сколько же прекрасных самоцветов были таким образом превращены в щебёнку, но зато скорость проходки увеличилась. А ведь самоцветы нужны были стране, их продавали на экспорт за валюту. Вот что значит – дурак в руководстве…
…И вот так, за разговорами, проходит ещё один день. А что делать: дождь не стихает ни на минуту, временами льёт как из ведра. Санька Зайцев, пользуясь случаем, хорошенько прошил все наиболее важные места в своём рюкзаке; когда ещё представится такой случай?
Шьёт и рассуждает: - Вот скажи, пожалуйста, какая странная вещь – рюкзак… Просто загадка для науки!
- Ну и чем же он странный? – спросил Дед.
- А вот посуди сам: всякий предмет имеет вес и объём, верно? А рюкзак имеет только точный вес, а точного объёма нет.
- Как это нет? Когда покупаешь его, на ярлычке написано: объём 60 литров, ну и чего тут непонятного?
- А то и удивительно, что как бы ты ни заполнял рюкзак, я всё равно найду местечко ещё для чего-то, ну хоть лишнюю картофелину запихну, но и после неё, если постараться, что-нибудь ещё можно пристроить. Разве не так?
Мужики засмеялись: каждый не раз проделывал такое, отправляясь в маршрут. Никакой логике не поддаётся, как можно столько всего разместить в рюкзаке?
Дед опять стал ворчать: - Чёрт возьми, устроил нам Илья – Пророк каникулы, бездельничаем, а ведь потом всё равно сделаем свою работу, куда деваться? Да и на охоту пора бы сходить, не одними консервами питаться?
- Ладно, Семёныч, не вешай носа, авось и нам когда-нибудь повезёт. Как там в нашем гимне поётся:
                Держись, геолог,
                Крепись, геолог,
                Ты ветру и солнцу брат!
Дед усмехнулся: - И то верно, Санька, авось не пропадём!