Холодные пальчики

Холод заползал в хижину медленно, как паук, приближающийся к своей жертве. Охапка хвороста, покрытая инеем, лежала возле печки.

- Мама, почему ты не затопишь печь?- слабым голосом спросила Линда, пытаясь своим дыханием согреть окоченевшие пальчики.

Мама, в рваном полушубке, сидела на лавке, и застывшим взглядом смотрела на замёрзшее окно. Морозные узоры, которые Линда любила рассматривать, воля пальчиком по загогулинам, привели мать в уныние.

Фабрика, выпускающая джутовые веревки, закрылась, и это накануне нового года. Платили сущие копейки, но хоть что-то, чем ничего. Жили впроголодь,  хватало только на жидкую похлёбку и кусок чёрствого хлеба.
А теперь? Что ждало их теперь?

Сара не унывала, когда узнала, что беременна. Ей уже далеко за тридцать, не красавица, выйти замуж не стремилась, но не исключала такой возможности.
Когда Билл сказал, мол он сомневается, что ребёнок от него, то она просто отвесила ему оплеуху, и вытолкала взашей из своей хижины.

Надо сказать, что Сара не была обделена силой. Её широкая спина, и большие руки, заставляли мужчин понижать голос, и втягивать голову в плечи. Никто не решался перечить Саре, зная о тяжести её кулака.

Оставшись одна Сара трудилась до самых родов, болеть ей было не досуг, да и в таком здоровом теле болезни не водились. Радужное будущее рисовала она в своём воображении.
Вот родиться у неё сын, она была уверенна, что родиться именно сын, и станет ей опорой. Это ничего, что придётся немного потрудиться, пока поставит его на ноги. Работы Сара не боялась, могла и мешки с мукой носить, и деревья валить, и носки вязать.
А когда он станет взрослым мужчиной, то вот тогда Сара отдохнёт. Он обязательно купит ей кресло-качалку, очки в серебряной оправе, и много овечьей шерсти. Будет Сара сидеть в кресле, возле тёплой печки, и вязать длинные шарфы для своего сына.

Но всем её ожиданиям пришёл конец, когда пришло время родить.
- Какая красивая у тебя девочка, Сара,- воскликнула повитуха, показывая кричащего ребёнка.

Все мечты прахом, и кресло-качалка, и очки в серебряной оправе, и овечья шерсть. Не будет ей в старости ни помощи, ни опоры.

Нет, Сара любила дочь, по своему, но любила. Носила Линду на руках, кормила грудью, пела колыбельные, делала всё, чтобы ребёнок не нуждался в её заботе. Но Линда была не сыном.

Внешне Сара очень изменилась после рождения ребенка, люди поговаривали не заболела ли она чем. Потому что, из большой, мужикоподобной бабы, Сара за год превратилась в высохшую селёдку. Плечи осунулись, длинные руки, как плети висели вдоль тела, а глаза, некогда горевшие огнём, в одночасье стали тусклыми и потухли.

Не было сил выполнять тяжёлую работу, да и лёгкая выполнялась с неимоверным трудом. Поэтому труд на джутовой фабрике была единственным спасением для Сары и её ребёнком.

А Линда росла смышлёной девочкой. Уже в четыре года научилась мыть полы в хижине, пока мать на работе. Возит тряпкой по полу, а сама о ней думает. Любила Линда маму, очень любила. Всем своим естеством тянулась к этой уставшей, и всегда печальной женщине.

- Мамочка, расскажи мне сказку,- просила она Сару, прижимаясь к матери, чтобы согреться.
А Сара лежала, и отрешённо смотрела в потолок.
- Сказку? Ох, доченька, я сегодня устала,- отвечала она, вскользь целуя дочь, и отворачиваясь на бок.

А на утро Сара шла на фабрику, чтобы из последних сил заработать денег на хлеб и похлёбку. А Линда ждала маму, любя её всем сердцем.

- Мама, очень холодно,- во второй раз сказала Линда.
Сара молча посмотрела на дочь. Она медленно встала, подошла к печи и разожгла огонь.
- Это последний хворост, и последний кусок хлеба,- сказала она дочери.

Посмотрев на Линду ничего не выражающим взглядом, Сара, забыв накинуть на голову платок, вышла из хижины.
А на утро в местных газетах, в колонке происшествие, было напечатано:
" Рано утром, местный житель, спешащий на работу, на мосту обнаружил труп женщины, висящий на перилах".

Это была Сара, но никто об этом не знал. Родственников у неё не было, друзей тоже, а Линда, за малостью лет, газет не читала.
Так и похоронили её в общей могиле под номером 102.

Прошло много лет.
Линда, воспитывающая в приюте святой Магдалены, выросла. Она стала умной, и красивой девушкой, совсем не похожей на свою мать.

Ещё будучи воспитаницей приюта, каждое Рождество она загадывала желание:
- Пожалуйста, пусть моей мамочке будет тепло.
А монахини-наставницы раздавали шарфы и варежки, связанные ученицами, нищим, ютящимся в бедных хижинах.

А сейчас Линда стала богатой, и уважаемой дамой. Сеть магазинов, торгующих эксклюзивными вещами из овечьей шерсти, процветала и давала стабильный доход.

Но каждое Рождество Линда шла в трущобы, чтобы раздать нищим тёплые вещи. В надежде на то, что её мамочке будет тепло.