Рыбацкие перегрузы. Глава 23

                23
      На следующий день после нашего прибытия в порт прилетела наша подменная команда. Автобус с новым экипажем прибыл как-то внезапно. Во всяком случае для меня. Я сидел в каюте и перекладывал содержимое своего саквояжа. Я был доволен, что у меня нет лишних вещей, которые бы превысили допустимый вес багажа в самолете. В это время без стука в каюту вошел новый врач, тот же самый Новиков, передававший мне в прошлый раз медпункт.
– Здоров, коллега! – громко поздоровался он со мной.
– Здоров, здоров! С прилетом! – ответил я.
– Я пойду сразу ночевать в изоляторе, чтоб тебе не мешать, – сказал он не совсем трезвым голосом.
     Я проводил его в изолятор, путь в который проходил через амбулаторию. Там он вдруг остановился и спросил: “У тебя что нет санитарки? Такая грязная раковина умывальника!” Я ответил, что раковина желтая от времени, и никакой кислотой или содой ее уже не отдраить.
– Ну, ладно, давай свои документы, я тебе их подпишу, – сказал Новиков.
– Нет, оставим это на завтра, – ответил я.
      Я предположил, что пьяный врач хотел показать себя лучшим, чем я: ведь в прошлый раз я подписал ему акт не сразу, а после проверки имущества. Новиков открыл холодильник и, хотя там было пусто и чисто, он спросил:
– Разве я тебе такой холодильник передавал?
– Хуже, – ответил я. – Он весь тогда пропах хранившейся здесь рыбой.
– В общем так! Не наведешь в медпункте порядок – не подпишу ни одного акта.
– Ну и не надо мне подписывать. Я напишу, что принимающий дела врач от подписи отказался по не обоснованным причинам. А, не приняв дела, ты тут никто.
      В ответ Новиков ругнулся нецензурными словами.
– А вот дальше, чтоб я не слыхал никаких сквернословий! – предупредил я.
      Я возвратился в свою каюту, оставив Новикова ночевать в изоляторе.
      Утром оказалось, что медикаменты, поступившие из СТМ “АтлантНИРО“ принадлежат медпункту РТМ “Малта“. А на “Малту“, наоборот, попали медикаменты “Звезды“. Новиков пошел на мостик просить себе в помощь матроса для переноса ящиков. Я в это время находился в амбулатории. Через минуту ко мне влетел возмущенный старпом Удовиченко и спросил:
–  Доктор, где у нас грязно?
– Нигде, – отвечаю я. – А кто вам сказал такое?
– Новый врач.
– Да он ведь был вчера вечером пьян и сегодня тоже.
      Тут в амбулаторию вошел новый старпом вместе с Новиковым. Старпом был очень серьезный и спокойный, несмотря на ожидавшийся конфликт.
– Так, где грязно!? – обрушился я на Новикова. – Вот вы в прошлый раз сдали мне камбуз весь черный, и пришлось его две недели скоблить. А по подволокам в салоне команды  крысы скакали галопом, как донские казаки. Потому что вы их не травили. А теперь крыс нет и камбуз покрашен. Вот по прилёту в Калининград я напишу на вас рапорт, и через месяц вам придет замена. Будьте уверены!
– Не надо никаких рапортов, – медленно произнес новый старпом. – Сами разберемся и всё утрясём.
      Он прошел вместе с Удовиченко в изолятор и, вернувшись, сказал, что всё в порядке и новый врач может принимать дела. Старпомы ушли. Я положил перед Новиковым акты передачи, и он их подписал, не читая.
– Вот видишь? – сказал он. – Я у тебя не проверяю сколько чего в наличии, а ты у меня как проверял?
– Проверял потому что я тут первый раз, а ты второй.
      Я отдал ему ключи от амбулатории и сейфа. В этот же день я узнал, что Новиков спрашивал у нашего старпома:
откуда у меня была такая уверенность, что его спишут. Старпом ему ответил, что говорят, мол, я друг Юрия Находкина, нашего генерального директора. Новиков поверил этой старпомовской выдумке. На следующее утро я вместе с остальными членами экипажа покинул “Звезду“ и пошел к автобусу, который доставит нас в аэропорт. Наш самолет улетит в Гданьск. А от Гданьска до Калининграда рукой подать: 160 километров на автобусе. Новиков нес один мой саквояж. Он извинился за свое поведение, видимо, приняв за чистую монету сказанное старпомом. Я пожелал ему хорошего рейса и сел в автобус, который вскоре с нашей командой взял курс на аэропорт. В ушах у меня звучали беззвучные слова “Гданьск. Калининград. Домой“. Вскоре я занял свое место в самолете и улетел.
Прощай “Звезда“!               
                Конец                1997 г.