часть II солдат глава 13 Иван Великий

Когда Иванов с Митричем поднялись в совещательную, все приглашенные уже давно были в сборе. Почему на последнее перед выборами совещалово нужно собираться в шесть утра, на Колокольне Ивана Великого и таким вот составом, никто не понимал. Заслушать предЦИКа Щурова, генпрокурора Кадыкова и главпиарщика Лаппо, возможно, стоило. Но, кроме них, за столом пыжились еще председатель ФСБ Копейка, Ахмед Магомедов («кошелек»?), олигарх Гольдман, бандит «Шкиндя» и еще какие-то то ли «кошельки», то ли «силовики», полу- или совсем не знакомые…               

С минуту Иванов колебался, оставить ли на совещании главу службы безопасности. Затем решение было принято и Митрич с покорством Муму убыл долу.

В приступе начальстволюбия сановники – все как один – повскакивали по стойке «смирно». Но президент лишь досадливо махнул рукой: не до церемоний, брателлы.
 
– Тема совещания, – энергично вступил глава президентской администрации Волин, – заключительный этап кампании.

Тут прямо над головами собравшихся залопотали Голодарь с Лебедем и почти сразу же забурчали баритоны – Ревун и Медведь. Еще миг и бухнет главный колокол – Успенский…

Быстрее всех среагировал генерал Копейка. Он подбросил к уху мобильник, толстый и квадратный, как бумажник буржуина, и страшным шепотом прошипел в него что-то. Малиновый благовест испуганно захлебнулся. Шеф ФСБ на время засекретил ход времени в Московии.

– Если звонит колокол, знай: он звонит по тебе. – Президент пристально посмотрел на главу администрации.

Уши Волина заполыхали алее звезд над Кремлем. Но он тут же нашелся.

– По данному инциденту будет проведено служебное расследование, – доложил он. – Слово предоставляется главному технологу штаба Лаппо Игорю Григоричу.

– Буду краток, – стараясь попасть в тон Волину, энергично вступил толстяк.
Однако генеральный прокуратор Кадыков посмотрел на него как на вошь, а Магомед Кошелек Ахмедов не посмотрел совсем.

– Сегодня в Москве, в Колонном зале Дома Союзов начинает работу шестнадцатый съезд советских композиторов!

Собравшиеся – теперь все, как один – уставились на докладчика.

– Извиняюсь, отставить… – поправился Лаппо.

Нехитрым приемом он заставил слушать себя минуты три, но эффект от этого был нулевой. Что электоральный рейтинг Иванова снижается, а Доброжилова – растет, Кремль знал и так. Что губернаторы на крови клянутся обеспечить правильное голосование, а муниципалы раболепствуют, но держат фигу в кармане, тоже было известно.

Внове для некоторых совещальщиков стали полевые сети, наплетенные повсюду доброжиловцами из муниципальных, штабных и социальных сеток, да, может быть, еще забастовки протеста, заряженные профсоюзами на последнюю предвыборную пятницу.

Но это были плохие новости. И прозвучала они, когда и без того задерганные выборами начальники уже не слушали Лаппо.

– Рабочие требуют не только повышения зарплат, – безнадежно пропищал пиарщик. – Они выдвигают политические требования.

– Подождите, Игорь Григорич, – резко перебил его президент. – Вы почему-то говорите о чем попало, кроме самого важного.

– ?

– Напомню: в пятницу, в девятнадцать ноль-ноль, в прямом эфире Первого общественного канала – мои дебаты с Доброжиловым! Где ваши психологи? Где тексты? Кто ведущий?

Рубленые фразы были верным признаком раздражения Иванова. Не ровён час – посыплются отставки. От страха одни чиновники стали зелеными, как знамя ислама, а другие – бледными, как бледные поганки.

– Всё будет исполнено в срок, – деревянно проартикулировал Лаппо. – ПроЕкт на стадии реализации.

– Мне надоело слушать болтовню про какие-то ваши «проЕкты»! Что ни день, то на пороге новый умник со своим проЕктом! В субботу, вон, приперлись какие-то старые пердуны, православные чекисты, предложили организовать крестный ход вокруг Центризбиркома… А, может, это ваша идея? – Президент страшно посмотрел на Копейку. – Или ваша? – Иванов перевел взгляд на предЦИКа Щурова: у того затряслась борода от ужаса. – Да еще этот &удак Червонописский… Подсунул мне вчера чертеж психотронной пушки… Кто вообще этого Кулибина в приемную пустил, а, Владлен Владиславыч?

Волин побледнел. Впервые за всю свою аппаратную жизнь он дважды потерял лицо за одно совещание. Будь он японцем, он уже дважды сделал бы харакири. Но он был тайным украинцем.

– Ладно. – Иванов глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. – Что там еще?

Лаппо посмотрел на Волина с немым вопросом.  «Садись Христа ради! – означала отмашка. Пиарщик безвольно опал на антикварный стул, по слухам доставленный в совещательную из Ружейной палаты.

– Слово предоставляется генеральному прокурору России Кадыкову Михал Михалычу.

– А без титулов нельзя? – мрачно уточнил Челубей.

Волин проигнорировал реплику.

Мимолетная пикировка лидеров двух придворных партий – питерской и московской – привычно порадовала президента. Но он тут же одернул себя: «На хрен мне их разборки сейчас-то? Сейчас – наоборот. Надо вместе. Но разве их остановишь? Поздняк метаться».

Тяжеловес-генпрокурор вчистую переиграл тяжеловеса-пиарщика. Он ни словом не обмолвился о провале всех попыток найти нестыковки в регистрационных документах Доброжилова, об отказе старой суки Иониной принять подметный взнос от проходимца Шороши, о непроходимой тупости «силовиков», проваливших вообще все свои темы...
Доклад генпрокурора прошел подобно налету Валькирий на вьетнамских пигмеев.  Начальники доброжиловских штабов по Башкирии, Дагестану и Туве сидят в СИЗО. Руководители кампании Доброжилова по Ростовской и Ивановской областям – под следствием.

– Однако их костромской главарь Рогожин – в бегах, – пролопотал Лаппо. – Еще неизвестно, что выкинут эти сусанины на выборах…

– Пр-р-рошу не пер-р-ребивать, – прорычал «Челубей».

Печенежско-нацистского напору в его речи прибыло до переизбытка. Органы юстиции будут каленым железом выжигать связи доброжиловцев с международным терроризмом. На активистов оппозиции в Туле, Омске и Хабаровске было оказано физическое воздействие. Есть данные о сотрудничестве некоторых НКО с цыганскими нарко-баронами. Сводные отряды спортсменов и «Наших» дают энергичный отпор этнической преступности. «Однако в городе Когалым, – чуть алогично закончил Челубей, – оппозицию поддержала бригада наперсточников».

– …Так ета, накажем!

Реплика вора «Шкинди» без ответа канула в тишь совещательной. Граду и миру не докричаться было до зияющих высот российской власти. Колоколам же по обычаю смуты выдрали языки.
   

– Вот он, наш герой! Вот с кого надо брать пример! – вдруг вскричал президент, тыча пальцем в генпрокуратора. – Нечего пускать слюни! Надо работать, работать и работать!

Иванов вскочил и забегал вдоль карты России: от Охотского моря до Балтики и обратно. Некоторым из сидящих за столом пришлось вполоборота повернуться к внезапно возбудившемуся главе государства. А министр по СМИ Павел Патрикеев и вовсе развернул на 180 градусов свой музейный стул и утвердился на нем, прикрыв руками причинное место. Его, видимо, одолевали наихудшие предчувствия.

– Надо отбросить пораженческое нытье! – кипятился Иванов. – Надо установить реперные точки кампании! – Он схватил длинную указку, дотоле мирно дремавшую в простенке. – Вот они: Москва, Питер, Казань…

Тыча указкой, президент в некоторых реперных пунктах насквозь пронзил ватман. Один из не знакомых ему участников совещания при этом покачал головой. Жест был замечен.

– Вот вы… Вы чему тут сокрушаетесь? – обратился президент к неизвестному. – Вы вообще кто? Представьтесь!

– Виноват! – навытяжку вскочил инкогнито. – Комендант Кремля Паклин!

– Садитесь, – сразу же успокоился Иванов.   

Влекомый безотчетным порывом, он заглянул в одну из дыр на карте, но спасительных чудес (как в сказке «Буратино») ему там не открылось. За цыганским одеялом из каганатов, губерний и княжеств была лишь грубая кладка ветхозаветных кремлевских каменщиков.

«Что со мной будет после выборов?» Он подошел к узкой бойнице и сквозь стрельчатый стеклопакет стал смотреть на змеиные извивы Москва-реки – до ее впадения в Оку, той – в Волгу, и – дальше, вплоть до предательски колеблющихся за Алтаем китайских пагод. Все его усилия, как вода, уходили в евразийский песок. Много лет подряд верные телеканалы успешно вколачивали державно-патриотическую белиберду в мозги электората. Но стоило какому-то артельщику выволочь из тайги пару народнических лозунгов – и отлаженная механика дала сбой!

Черная с золотом «Госнефть» на манер воровской Марухи подмигнула президенту с другого берега Москва-реки, но сегодня это вызвало у него лишь досаду. Москва, мозгва, промозглое место. Что Питер, что Москва – одни топи. Идешь, идешь – и всё, вроде, нормалды. Всяк готов до небес превозносить верховного скрепера. А оступился – и пендык: ни одна гада руки не подаст. Ишь, рожи нажрали… Небось, едва запахнет жареным – наперегонки побегут новую жопу лизать… Ну, пока сидят, вроде…

– Что у нас еще? – поинтересовался у Волина.

– Следующий пункт повестки – сообщение министра по делам СМИ Патрикеева Павла Алексеича.

Патрикеев дернулся, будто в него попала пуля.

– Нечего ему нам сообщить, – не глядя на министра, угадал президент. – Повторяю: главная задача – выиграть теледебаты с Доброжиловым в пятницу. Всё.

– Все свободны? – уточнил Волин.

– Пусть останутся Кадыков, Копейка и Лаппо. Остальным – за работу.

– А я? – Волин затаил дыхание.

– Ну, и ты останься. – Иванов усмехнулся. – Для гармонии.

Совещальщики на цыпочках, как танцовщицы ансамбля «Березка», плавно заскользили к выходу. Ахмед Кошелек Магомедов было задержался у двери, словно бы собравшись изречь какую-то восточную мудрость, но так и отбыл, бессловестен. Патрикеев от страха обоссался и поэтому уплыл последним.

                -------------------

Алена дожидалась мужа в комнате для гостей позади президентской ложи. От ужаса перед президентшей чаевничать с ней никто не решался. Но она все-таки устроила себе чай вдвоем. Рядом с Аленой Алексеевной Ивановой-Клемановой на театральном диванчике сияла новенькая, лакировано-черная, со стразиками от Зваровски, театральная сумочка. Она была скроена столь искусно, что выглядела как небольшое одушевленное существо – то ли пудель, то ли подружка.

– Добрый вечер, Алена Алексевна.

– Добрый вечер, Дмитрий Владимирыч.

Иванов пережил секундный приступ бешенства. Первая леди была ослепительна: сверкали бриллианты в оправе очков от Гуччи, матово бликовали голые плечи, вспыхивали лакированные туфельки цвета свежедобытой нефти… Но говорить с ней было не о чем.

– Какие новости? – для проформы поинтересовался президент.

– Да какие же у нас новости? – отвечала Алена.

«Не поцеловал, – привычно отметила она. – Когда он целовал меня в последний раз?» По-настоящему – уж и не вспомнишь. Формально, для прессы – в прошлую среду, впопыхах залетев на концерт, устроенный ее фондом для сИрот…

– Как Славка? – Президент осторожно, чтобы не обжечься, отхлебнул из чашечки эпохи Мин.

– Звонил. Все нормально. – Президентша машинально повела матовыми плечами. – Написал какой-то важный тест по математике. О чем расскажешь по телефону за три минуты?

«Блефует Челубей, – думал, между тем, Иванов. – Всё-то у него схвачено, все-то у него построены… Может, где-то так и бывает, только не в России. Дойдет до дела – губеры обосрутся, муниципалы сдадут. И Щуров сдаст. А Патрикеев – в кусты. Вся надежда на дебаты!

– Разрешите? – на пороге возник Семижонов, обходителен, душист. – Зал полон.

– Пошли, Алена Алексеевна?

– Пойдемте, Дмитрий Владимирыч.

Овации, как душ Шарко, ударили сразу и сверху, и снизу, и с боков. Партер, ложи, галерка – все стоя приветствовали Верховного Скрепера Всея Руси (ВСВР). От всеобщего ликования даже задрожали хрустальные подвески исполинской люстры «Большого». А на галерке лишилась чувств невзрачная театралка из Сызрани (бедно одетое тело мигом вынесли из зала).

– Как они тебя любят…– механически улыбалась Алена, аплодируя вместе со всеми.

– Пол-партера – Старая площадь, – неприятным голосом проскрипел президент, лучезарно щерясь на камеры.

«Пройдут выборы – уволю Волина, – подумал он под грянувшую «Жизнь за царя».  – Пусть Семижонов рУлит. На администрации не интриганы нужны. Технократы».

– Не разгляжу – кто сегодня поет Сусанина? – Изо рта президентши свежо пахнуло жвачной мятой.

– Посмотри там… – Иванов передал ей программку.

Она оказалась почему-то единственной в президентской ложе в этот вечер.

«Вот тебе и Семижонов… – разочарованно подумал президент. – Раньше-то программок по пять штук клали, и все в папочках кожаных! Куда они, черти, папочки-то подевали? Да на бюджетные деньжищи, какие БДТ отпускают, можно таких программок каждому зрителю во все карманы насовать. Не то что президенту с клюшкой! Вот запущу им сюда Счетную палату – тогда посмотрим, как они тут запляшут-запоют…»

«Ладно, – тут же успокоил себя президент. – Главное, чтобы Семижонов сегодня балет сконстетерил. А после выборов разберемся – и какие тут у него арендаторы окопались, и куда реквизит пропадает. Всё – после выборов».

– Малиновский!

– Что? – не понял президент.

– Сусанин – Малиновский, – перечла в программке президентша.

– А-а-а…

Сусанин-Собянин-Минин… В ура-патриотической оперной белиберде он давно ни хрена не мог разобрать. Либретто он знал, как отче наш, а нюансы исполнения ему были по барабану. Случалось, в сто первый раз слушая «Сусанина» с заморскими гостями, он противостоял сну посредством обдумывания толстовской максимы «патриотизм – последнее прибежище негодяев». Да, слава Богу, нашлось средство посильнее: Семижонов познакомил его с Катей…

«Легок на помине!» На дисплее мобилы высветилась одна единственная буква: «б». Балет! Наконец-то.

– Алена…

– А?

– Ко мне «фельд» от Копейки. Выйду минут на пяток.

– Конечно, конечно.

Алена Клеманова сняла очки и поспешно приложила к глазам золотой, с перламутром, театральный бинокль. Из-под него выскользнула алмазная слезинка.

На всем маршруте от гостевой до балетной Иванову не попалось ни артиста, ни урядника. Не высовывался и Семижонов. Грамотно! На хрен все-таки Волина – пускай Семижонов рУлит Старой Площадью. А Волина губернатором на Сахалин. И Патрикеева из министров на хрен. Хотя лучше его на «Большой» поставить. Пусть-ка ответит за разворованную госсобственность…

– Приветик! – Катя глубоко прогибала эластичную спину, зацепившись ногой за струну станка.

Но что-то, что было в президенте, заставило ее отступить от всегдашнего сценария.

– Что это мы такие, как бы, серьезные? – семеня зелеными балетками, она подбежала к «папику» и с некоторой опаской заглянула ему в глаза. – Проблемы… как бы?

– Как бы.

Иванов попытался весело усмехнуться, но лучше бы он не пытался.

– Ну, ты, это, потанцуй, что ль, – добавил он.

– Ну, как бы, я просто узнать хотела.

– Да ты просто потанцуй, – президент трепанул рыжий Катин ежик, – и все проблемы сами решатся.

– Ну, как скажешь.

Катя одним прыжком перелетела полбалетной, по-кошачьи упала на четыре точки и, изогнувшись, ткнула пальчиком в плеер. Из динамиков со всех сторон заструилось нечто «вечнозеленое», с мяу-мяу гавайской гитары. Катя и танцевала по-кошачьи: замысловатой «S» изламывая позвоночник и в кулачок упрятав коготки.

Было время, от пары её па у президента выскакивал стояк, как у школяра. Сейчас не то. В зеленой парче Катиной пачки то и дело мелькала слегка недобритая, как он любил, рыжая полевка. Но в голову ему снова и снова набивалось всякой дряни о предстоящих дебатах, об иудах в Кремле, о дне выборов… 

И потом, ему все время мешал топик Кати. Под ним пряталось ее самое большое сокровище – крупные, с грецкий орех, сосцы.

– Топлесс! – потребовал президент с дивана.

– Ага.

Катя остановилась, подцепила топик кокетливыми коготками… и вдруг искусным S-образным извивом из него выскользнула, завертев фуэте. Два грецких ореха точно коричневым обручем обвили её, рыжая пипка и молочные ягодички под взмывающей пачкой пошли молниеносно сменять друг друга – и все завертелось в голове у Иванова…

Но под английской шерстью скреперских брюк никакой жизни не обнаружилось. Державный жезл по-прежнему лежал строго параллельно почве.

– Скинь пачку! – скомандовал президент России.

– Ага.

Рыжуха вошла в раж. Танцы перед мужиками всегда возбуждали ее, а перед президентами – особенно. Она прямо-таки выпрыгнула из пачки, и, пока та плавно раскачивалась над полом, успела повертеть юркой попкой перед Ивановым, глянуться в зеркало и даже пробежаться вдоль станка, прозвенев по нему коготками.
«В обычном стриптизе шест стоячий, – подумал президент, – а здесь он лежит».

Ассоциация оказалась провидческой. Как ни изголялась рыжуха, президентский скипетр не приподнялся ни на миллиметр.

– Ладно, – сдался, наконец, Иванов, – отдыхай.

– Так как бы…

Катя искренне хотела ободрить «папика», но лишь без сил осела на пол. Он вышел, а она еще долго сидела посреди зала, маленькая голая девочка, впервые покоцанная клыками lose-lose.

Продолжение следует...

Полный текст романа-головоломки "мечтатель_солдат_бунтарь" в электронном и бумажном форматах вы найдете по адресу:
https://ridero.ru/books/mechtatel_soldat_buntar/
или через раздел "Ссылки на другие ресурсы" на главной странице моего аккаунта здесь, на "Прозе.ру"