Записки одного солдата-срочника

Хочу поведать вам одну небольшую историю из жизни одного обычного паренька, который волей-неволей отдал свой долг Родине. Историю про нынешнюю службу в армии ни чем не примечательную, со своими занозами. Историю о восприятии простого новобранца на сущую суровую армейскую действительность, доходящую ни сколько до дедовщины (не о ней сегодня речь), сколько до абсурдности и идиотизма. Но ни для кого сие не новость. Все, кто служил, все понимают. Начну свой рассказ.

8 ноября 2018г. Время 7:45. Я стою у входа на КПП, прощаюсь с родителями и не осознаю толком, что это последний миг, когда я топчу свободу своими потрепанными кедами.

Вся волокита с переодеванием нас в форму незрелых «защитников Родины» заняла где-то пол дня. Пацаны тогда блымкали своими глазенками и наивно представляли себя в «элитных» (как нам заверили покупатели) войсках. Это потом прапор из астраханской части по факту объяснил нам, что мы едем в г. Калач-на-Дону, а не в Москву. И там ****ец. Я сначала думал, что это шутка такая, и прапор этот город сам выдумал забавы ради, дабы поглумиться над неодупляющими птенцами-новобранцами, ибо я про такой аул в жизни никогда не слыхивал. Оказалось, что ни *** он не шутил.

Выдали нам все как полагается. Каким то чудом мне досталась форма почти по размеру, потому что у остальных она не сидела, а висела как на пугале несуразной формы, будто из дедулиного советского шифоньера. А один бедолага сидел весь в поту и не знал как зашнуровать берцы.

Поезд отправлялся поздно вечером, поэтому до этого времени всех пока закинули в астраханскую часть, где нас вводил в курс армейской жизни один молодой лейтенантишка, а все тот же прапор разбавлял это дело шутками про «***ц»: «…Щас я тебе йогурт настрогаю здесь,  только сахар найди. А нет, так кифирочком побалуешься…» и т.д. Вся эта ересь, если честно, мне была мерзковата, потому что данная тематика, по всей видимости, его забавляла, и балагурил он про это на протяжении всего времени, пока мы были там. Мы уже все начали думать, что он какой-то блять озабоченный.

К вечеру нас загрузили в камаз и повезли на вокзал. В поездке все смотрели из борта кузова и провожали Астрахань взглядом безысходности.

На вокзале нас ждала просто огромная толпа родственников, прибывших призывников. Стоял невыносимый ажиотаж и кавардак. Все хотели друг другу что-то сказать, донести, отдать, передать, поорать. В итоге мы сели в поезд и двинулись вперед, окончательно оставив позади родную астраханскую атмосферу.

В дороге было слышно лишь чавканье набитых ртов, да хруст пакетов, в которые по всей видимости, была собрана вся домашняя еда из холодильника. Я с собой взял только орешки и воду. Есть вообще не хотелось.

К утру мы были в Волгограде. От туда нас опять загрузили в камаз и уже с Волгограда нас повезли в заветный город Калач-на-Дону. Тряслись мы на этой барахолке где-то час-полтора. Дорога была несносной в моральном плане. Твой разум начинает потихоньку осознавать, что следующие 12 месяцев ты самодрочильный никому ненужный прибор, который со временем теряет способность думать, лишь настраиваясь на выполнение никчемных действий и задач.

Вкус армии (хотя я бы это назвал первой вкусовой ноткой предвкушения армейской атмосферы) почуялся, когда только входишь в казарму с вещами и вами сразу начинают командовать несколько сержантов и контрабасов с таким ором, будто ты еще по дороге сюда накосячил, слопав мамины пирожки, не оставив им ни крошки.

Весь этот балаган кошмарился на фоне тускло горящей лампочки, запаха ношеных носок, непромытой половой тряпки и сигаретного дыма, который вошел в дуэт с туалетной вонью, видимо еще не драяных толчков. От такого количества эфемерных ощущений мы просто внимали всю эту картину своими неодупляющими лицами, пока местная свита шмонала наши вещевые мешки. Всю еду, понятное дело, забирали. Так же забрали сменные трусы и лекарства. А один индивид зачем-то притаранил с собой на службу солнцезащитные очки и парфюмерную воду. Само собой забрали и потом долго стебали пацанчика.

Вообще КМБ было ни что иное, как адаптация к ****ому распорядку дня. Каждое утро всем известная невыносимо бесящая фраза «Рота, подъем!», недосыпание, голодание, голодание, постоянное поторапливание. В период этой адаптации всегда хотелось больше всего две вещи:

1) «ПОЖРАТЬ», т.к после еды ты хотел есть уже через пол часа и все твои мысли были весь день направлены на следующий прием пищи ( с завтрака на обед, с обеда на ужин). Помимо этого организм настырно требовал сладкого. Его прям ****ец как не хватало. В такие моменты я вспоминал поезд и тот самый хруст пакетов и запах домашней еды из холодильника. Тогда я и недоумевал, почему я не наслаждался всякими вкусностями в поезде напоследок, а лишь усмехался над чавкающими ртами?
2) «ПОСПАТЬ». Спать хотелось с утра, потому что ты не досыпал. Также дико рубило после обеда. И к вечеру, когда вы стоите на вечерней поверке все выебанные и с содроганием сердца ждете: «Рота, отбой!», всегда найдется какой-нибудь пидарас, который либо почешет яйца, либо нос, либо не дай бог что-то буркнет, всю поверку начинали заново, только уже оглашали ФИО полностью. А наших обритых и некоторых прыщавых рыл было порядка ста человек. И из-за такого пидараса приходилось стоять лишние пол часа и залипать куда-нибудь в окно. Жалко, что таких проказников нам не удавалось вычислить.
3) «ПОСРАТЬ». Наверное еще одна вещь на начальном этапе в армии, с которой возникали неудобства. Первую неделю вообще не хотелось срать. Я даже начал беспокоиться. Потом прошло. Видимо организм немного охуевал от шока, резко наплывших впечатлений армейского распорядка.
Был такой момент, когда в туалете все толчки были сломаны кроме одного (как такое могло случится, я сука до сих пор не вдупляю). Понятное дело, когда лишь один толкан все вывозит, пол роты, блять, захотела срать. И в туалете образовалось такое столпотворение, что я ощущал себя в замызганной советским закоренелым больничным смрадом поликлинике, где все стоят в очереди сдавать анализы. Но самое неприятное, это когда дошла очередь до тебя, чтобы посрать; ты заходишь в кабинку, смотришь на жалобное, требующее пощады очко, но, не щадя ничего, садишься на кортаны, спускаешь неистово все, что ты держал минут сорок, и в этот самый момент пол роты в очереди зачем то на миг замолкают. И ты сука понимаешь, что все внимание ты перехватил на себя. ****ЕЦ, как это сковывает. Странно еще то, что ты не один такой. Все ждали своей очереди и, волей-неволей, выслушиваешь пердежи очередного срокана. Как еще этот один бедный толчок тогда не засорился – не понятно.

Так, как-то пережили первые две недели в части, которые показались хоть и мимолетными, но вечными.

Следующие две недели (завершающие) КМБ проходили в полях на учебном центре, которые тоже растянулись. Здесь мы жрали из армейских котелков (брали они свое начало по ходу еще с советских времен и передавались из  года в год в армейском обиходе), которые после еды мыли на обосраной котломойке, где постоянно ошивались коты, птицы и всякая живность. Вонь от помоев и пищевых отходов стояла там еле выносимая. Под тоненькой струйкой ****ого кипятка мы должны были как можно быстрей отмыть слой застывшего жира (который застывал от холода по дороге на котломойку). Вдобавок, приходилось делать это иногда без моющего средства (его постоянно кто-то где-то проёбывал). Поэтому я всегда брал с собой в столовую кусок мыла.

Жопы свои мы морозили, понятное дело, в уличном сортире. Помню, один пацан ходил срать после каждого приема пищи. В ахуе был с него. Видимо еде никак не хотелось уживаться в его теле и она сначала поступала в рот, а затем стремительно съёбывалась через заднепроходное отверстие.

Так потихоньку прошел и весь КМБ. После присяги нас распределили по подразделениям. Здесь судьба мне улыбнулась и я попал в инженерно-саперную роту (по рассказам она считалась одной из наиболее благоприятных подразделений). Из всей учебной роты нас было четверо, кто туда попал. Как-то мы влились мало-помалу в коллектив и служба пошла своим чередом.

Прошел Новый год. Отметили его как полагается, по-армейски: лимонад из пластиковых стаканов и сладкий стол. Так же были всякие номера в виде песен под гитару, бит бокса и лизгинки от нескольких «кавказских братьев» Больше ничего интересного в этот праздник особо и не было.

Что касается курева, кто служил, те все знают, что с сигаретами в армии постоянная беда. Даже если ты купишь новую пачку сиг и с гордым видом пойдешь на перекур – лучше тебе ей сильно не фасонить, потому что как только ты ее распечатаешь, десять хитрожопых гиен потянуться за добычей. После чего, если и останется один ***ц в раздрёбанной пачке, то уже хорошо. Наблюдая за всем этим дерьмом изо дня в день, я решил бросить и понял, что курить в армии вообще не выгодно.

В связи с протекающим дифицитом постепенно сигареты наблюдались у всех все реже и реже. Новым мэйнстримом стал насвай. Его употребляли чаще, т.к он был дешевле сигарет. Вообще в нашей части главным дилером по табачным изделиям был хлебник в столовой (это тот, кто стоит на раздаче хлеба). Каждый, кто проходил по раздаче, мог заказать, что ему по душе с накруткой где-то в 20-25 р. Кроме табачной херни, можно было, конечно, замутить что-нибудь психотропное. Но здесь это стоило бешеных бабок и ждать приходилось долго. Больше в этой сфере мало что мне было известно. К примеру, одна таблетка лирики стоила 600 р.

С течением времени данные личности палились перед командирами, понятное дело получали ****ы или еще что похуже, и на их место приходили новые. Наверно так и крутится здесь этот табачный бизнес.

Помимо всего прочего, никогда не думал, что будут еще проблемы с туалетной бумагой. Старшина выдавал каждый месяц определенное довольствие для солдата. Туда входило: собственно, туалетная бумага, два куска мыла, подшивы (воротнички) и 100 гр. сахара, который на *** никто не брал, ибо тот же самый чай в столовой сладили иногда с ахуеть какой лихвой, что жопа слипалась. А вот туалетка всегда была в дифиците. Под конец месяца каждый спрашивал друг у друга туалетную бумагу. Если не получалось взять, кто-то ее просто нагло ****ил. Дошло до того, что этот ****ый рулон просто напросто клеймили, чтобы если с****ят найти его и заодно крысеныша, который это сделал. А просить второй рулон у старшины было чистой воды вляпаться в ****арезку. Он тебя или просто на хуй пошлет или скажет: «Хуй в жопу, два в уме» и вопрос закрыт. Этот колобок передвигающийся в перевалочку, который точь-в-точь похож на Колывана из мультика «Алеша Попович…», всегда знал как остаться в плюсе. Хитрожопый донельзя. А если его как-нибудь разозлить перед приемом пищи, он всегда любил говорить: «Ну вот и доигрались, будет вам теперь не хлеб с маслом, а хуй с горчицей.

Если вы успели заметить, то все старшины, что встречались на протяжении службы, любили шутить про *** и всегда были со своими тараканами и проебинами в башке. Я бы выделил их всех в отдельную старшинскую касту и с уверенностью сказал бы, что старшиной не становятся, а старшиной рождаются.

Нельзя пройти мимо такого аспекта, как разного рода болезней в армии. Болеть в армии ВООБЩЕ НЕ СТОИТ. Это я еще понял на КМБ, когда прихворал в первую же неделю. Боль в горле, насморк, температура и всякая подобная шелуха прилипилась к тебе как банный лист на жопу. Из медикаментов у меня была только мазь «Звездочка», которая, по чесноку сказать, меня ахуенно спасала. А после трёх месяцев службы напала уже ветрянка. Я был в ахуе, потому что ветрянкой я переболел в детстве. Благо, она прогрессировала не сильно и через четыре дня все прошло. Можно было, конечно, лечь в санчасть с какой-нибудь болезнью, но там вероятность намного выше, чтобы подцепить еще какую-нибудь заразу. По рассказам, там зиждится атмосфера как в психбольнице: все ходят как зомби вдоль стены, ведут ****утые диалоги и т.д.

Как бы то ни было, а холода прошли. Вместе с ними и болеть все стали реже. Наступила весна. Душа и весенняя страсть как могли немного расцветали в заточённом армейском поприще. И все равно улыбка от весеннего солнца лишь обозначалась у нас – дембель у которых только осенью.

В это время меня прикомандировали на старый добрый учебный центр на должность электрика-дизелиста. Здесь конечно было и спокойнее и командиры за тобой особо не следят и свежий воздух питает кислородом организм, пропитанный за прошедшее время камазными выхлопами, от которых ****ьник становится как у чернорабочего таджика.

Отмечу, что здесь для меня шел самый благоприятный период:
      - Как ты просыпаешься в тишине, спокойно встаешь, идешь на турничок (чуть влажный от росы, но уже согреваемый утренним солнцем). А после, умываешься и идешь на завтрак;
      - Как уделяешь себе 1-2 ч на послеобеденный сон;
      - Как в процессе выполнения какой-нибудь задачи кочегар дядя Рома радует приятным обстоятельством: «Димон! Бросай нахуй эту ***ню. Я тут картошечки на сале пожарил с лучком, и кефир холодненький еще остался».
      - Как от летней жары спасала сплит-система в отдельной казарме;
      - Как проходили вечера в компании Илюши-санитара и Санька-поваренка. Второй подгонял нам с Илюхой печенюх к чаю, а иногда и сгущенки под просмотр фильмеца. Что называется романтика летних вечерков-посиделок на свежем воздухе в армии;
      - Как после отбоя от скуки забираешься в кабинет к начальнику, чтобы посмотреть телек и с****ануть себе немного его кофе на кружечку горячего.

Конечно, были и некоторые прорехи, которые доставляли определенный дискомфорт.

Например, форма быстро пачкалась от того, что часто приходилось потеть от жары. Уличный сортир издавал туалетную вонь летом еще сильней. И после очередного похода в данную обсерваторию китель, штаны и даже само тело пропитывалось этим зловонием. В итоге к концу недели перед стиркой вся форма издавала амбре пота, сортирного смрада и дыма от сжигаемого мусора неподалеку от туалета. И всё в одном конгломерате запахов. Чувствуешь себя бомжом.

Проблемы были так же и с купанием. В летнем душе постоянно не было воды. Пришлось раздобыть шланг на подстанции (это закрепленный за мной объект на учебном центре), который предназначался для перелива топлива (другого просто не было нигде),  и использовать его вместо душа, присоединив его к крану в умывальнике. И первое время приходилось купаться водой, смешанной с дизелем (то бишь шланг был пропитан изнутри ****ой солярой). Понятное дело, что купание это не из приятных занятий, учитывая еще то, что вода была ледяной. А помыть нужно и голову и всё тело натереть конченным армейским банным мочалом. Но со временем, конечно, привыкаешь к таким полевым водным процедурам.

Осенью состоялся полевой выход нашей роты. Из занимательного было немного: один раз взрывали тратил, участвовали в стрельбах и вечерами – спорт-массовые  мепроприятия. В остальное время наблюдалось либо выкобенивание контрабасов перед срочниками, да и перед друг другом, либо дрочка личного состава, в частности, конечно, нас, сроканов)

В дальнейшем, когда моя рота уехала, я был прикомандирован к дивизиону. Там уже реально можно было ощутить жизнь в полевых условиях в палаточном лагере. На каждую ночь назначались четыре истопника, которые топили печь в палатке. Здесь была своя романтика палаточных ночевок: тусклая лампа грязно мочевидно-желтого света, пара-тройка мух, которые могут позволить себе сесть на залипающий ****ьник, кружечка армейского невкусного кофе, чей слабый запах перебивает палаточный душок и копченый дым от горевших дров в печке-буржуйке; причем душок палаточный сопровождался не только миазмами вонючих берц и формы, но и терпким амбре табака дешевых сигарет, одеколона и перегара, исходившим от местных контрабасов и командира, которые очень любили втихаря лакать пивас после отбоя.

Здесь уже моя служба подходила к концу и на сей строке должен завершить свое повествование, ибо особо незаурядных моментов под дембель уже не было. Скажу лишь, что на данном этапе я просто на всё забил *** и думал о доме. Идти в армию или нет, каждый для себя решает сам, исходя из личных побуждений. Какой-то опыт по жизни она все-таки дает. В любом случае, вспоминать все неприятные казусы на тот момент буду с улыбкой. В общем, всем кто идет служить – всем хорошей службы, а у меня – всё.