часть II солдат глава 11 медь

– Красивые места, – ожил Доброжилов.

– «Сибирские Саяны», говорят, – с готовностью согласился эвенк-штабист.

– Подичее Саян-то… – обозначился Костя Хвостенко.

Водитель бесстрастно вертел уазик вверх по серпантину, местами пересыпанному снежной крупой.

– Я эти красоты первый раз в девяностые увидал, – вспомнил Доброжилов. – БАМ брошен, народ спивается, про медь все забыли…

– Однако, было такое.

– А откуда тут названия такие красивые – Чара, Удокан, Кодар?

– Легенда есть у эвенков. Длинная, однако…

– Ну, до Чары-то уложимся?

– Уложимся, думаю. Правда, это, наверное, неправда всё. Это ведь только старики так говорят. Давным-давно, говорят, жил тут злой тойон – Удэкен. Шибко народ обирал. И все свои богатства в тайные места прятал, под землю. …А из какого рода он Куанду-то взял, а, Степан?

Штабист произнес несколько загадочных слов по-эвенкийски, и водитель ему так же загадочно, на наречии родов, ответил.

– Ладно. В общем, родилась у Удэкена и Куанды дочка – Чара. Очень красивая была девочка, говорят. И добрая: с детьми любила играть, бедным людям помогала. Вот она как-то и говорит отцу: давай, – говорит, – оставим себе ровно столько имущества, чтобы жить без нужды, а остальное раздадим беднякам!» Разозлился тогда Удэкен и приказал бросить Чару в ледяную крепость Леприндо.

– Базовых мифов-таки штук тридцать, – встрял Костян. – Их все Леви-Стросс описал.

– Тогда прилетели солнце, вода и ветер, – с непоколебимой размеренностью продолжал эвенк. – Они разбили Леприндо, и там образовалось озеро. Чара на волю вышла. А Удэкен окаменел от злости, в горный хребет превратился. Вот нынче ходят по Удокану геологи, находят, там, медь, серебро, золото находят. Это все открываются тайники Удэкена. А в них народное добро, говорят.

– Сколько на Удокане меди разведано? В девяностые считали – четверть мировых запасов, – точно очнулся Доброжилов. – Мои ребята – Гласный, Афонин – тогда стали плотно медью заниматься. И техзадание подготовили – как тут дОбычу наладить к двухтысячному …

– Маленько быстро выходит.

– Подожди, слушай. Они с бумагами к федералам, те: вперед! Губернатор ваш, Галилуллин: поможем! И – тишина… А через полгода – помогли: заходит на Удокан какая-то… ЗГК , что ли?.. По факту – дружбаны галиуллинские. Да с ними еще какой-то не то таец, не то китаец… Вонг, нет?..

– Та Вонг, однако.

– Только не сильно помогли им бумаги-то наши. Всей продукции у них получилось – одна башня конторская в центре Читы. До сих пор стоит, говорят, вся в аренду розданная.

Заснеженным берегом реки кортеж кандидата в президенты быстро приближался к окраинным баракам Чары.

                --------------------

Продравшись сквозь толпу, Доброжилов с командой вступили в зал. Народ нестройно захлопал, кто-то восторженно вскочил, кто-то демонстративно остался сидеть. Бабка-черница порывисто приникла к груди артельщика. «Староверка», – подсказали. Прокл терпеливо дождался, пока дрожащее двуперстие со всех сторон осенит его.

У сцены гроздь охранников немо висела на потном здоровяке со съехавшим на сторону галстуком. «Я главный специалист крайадминистрации!» – хрипел тот.

«Бардак», – маялся Костян. На плюшевой портьере задницей павиана лиловела заплата. «Вырванные годы…» – ворочалось в костяновой голове.

Лунеголовый эвенк, глава района, прожевал дежурное приветствие и передал слово «уважаемому гостю». «Пускай скажет, почему газ такой дорогой?!» – высунулась востроглазая солдатка из зала. На нее зашикали.

«Какое это выступление сегодня? – подумал Прокл. – Четвертое? Пятое?..» «Зачем я здесь? – безразлично спросил себя. – Им же только дай, дай, дай…»

Но вдруг – всё разом привелось в гармонию. Ожила легенда, рассказанная по дороге эвенками. Возникло чувство, что всесильные союзники Чары – солнце, вода и ветер, – точно, помогут старателю одолеть удэкэнов. 

Прокл подступил к грани правды (вариант: сцены) и поднял руку, призывая зал к тишине…

«…На кой ляд он эту эту зэ-гэ-ку-то коцает? – Костян нервно ерзал на фанерном сидении с дочиста срезанным поролоном. – Теперь жди сюрпризов: то ли мы из ж/д расписания выпадем, то ли… У микрофонов-то, вон, уже по пять биндюжников выстроилось. Удэкэны нас тут живьем закопают».

– …В «нулевые» старых олигархов отодвинули новые, но разве чарцам стало легШе? – жёг Доброжилов. – Вот недавно мои ребята-артельщики снова предложили федералам запустить производство меди на Чаре. Спрашиваете, что бы это дало нам с вами? Рабочие места бы дало, доходы в местный бюджет, благоустройство Чары… Ну, еще бы меди в России прибавилось. Алкаш не срезал бы провода к Ивантеевке какой-нибудь. И деревенька эта зимой не вымерла б до последней старухи…»
Зал оцепенел.

«Медный грош – цена ивантеевкам с чарами (вот нам с вами) на президентской карте мира, – дожигал Доброжилов. – Бумаги наши опять в иванОвских министерствах сгинули. К вам – да вы это лучше меня знаете – зашла новая контора – «Сибмедь». По факту – опять губернатор здешний Галиуллин. Да с ним олигарх питерский Гольдман… И – старая история. Выплавили они хоть чушку меди на продажу? Достался вам хоть рубль с этих продаж?»

Чарцы чумовато молчали. 

«Вот на хрена ему спичрайтеры речи катают?.. – маялся Костян. – И сколько раз ему втолковано, шоб не мацал конкретных мужчин. Эти ж гольдманы да галиуллины не фулюганы с Пересыпи. Они могут Юпитер на другую орбиту переставить, не то шо политика завалить». У Кости вдруг защемило сердце от тщеты человеческих стараний (вариант: страданий)…

«Скажу вам честно: как сделать всем на Руси хорошо, я не знаю, – дожигал Доброжилов. – Но вот как дать людям заработать – крупно, артельно – знаю. Точно знаю, как устроить, чтоб бизнес налоги платил, чтоб старики пенсии получали, а не подачки. И как страну сохранить в целости – чтоб не разодрало ее в клочья разное упырьё!»

                --------------------

Из Чары выдрались между собакою и волком. Синие сибирские Саяны со всех сторон придвинулись к шоссе. Натужно зажужжал движок в гору.

– Народ, однако, довольный расходился, – нарушил молчание эвенк-штабист.

– А ты сам-то слушал? – поинтересовался Доброжилов, не оборачиваясь.

– Обязательно слушал.

– А где ж сидел?

– На третьем ряду сидел. Вся наша организация сидела там.

– Какая организация?

– «Черный передел»? – уточнил Костян.

– Зелёные мы, однако, – с непроницаемым лицом пояснял эвенк. – За середу обитания стоим. Чтобы оленеводство, охота, промыслы… Не будет оленя – эвенков не будет.

Доброжилов сделал паузу. Замечание психолога резануло слух: московская «чернуха» могла обидеть сибиряков. Но возникла тема поважнее…

– А может, задумки-то наши насчет чарской меди вам, зеленым… не того?..

– Ну, как сказать…

– Скажи прямо.

– Из двух зол, говорят, надо меньшее выбирать.

– Это как?

– Это значит, частник придет – мы договоримся, что ему, что местным. А олигарх придет – все по-своему сделает, погубит нашу Чару.

«Молодцы зеленые-эвенки! – опять то ли говорил, то ли думал Доброжилов. – Как ты бросишь таких вот ребят?..»

– Таки приличный получился спич, – врезался Костян. – Но где-то можно же ж было…

– Может, позже пожужжим?

– Зараз не срастается это «позже», Прокл Харитоныч! Тут, на БАМе, пацаны твоё купе сторожат, как Оружейную палату. Хоть через крышу лезь.

– Ладно, говори.

– Начало в Чаре получилось на «отлично» с плюсом. А потом вдруг слышу: в прошлое откатился. Темп потерял. И – давай на сорок минут монолог ГамлЕта…

– Как же было про наши заходы на здешнюю медь не сказать? Чарцы тогда ни слову моему не поверят.

– Чё искать проблем на свой тухес? Есть же свежая «рыба»: райтеры её каждый день перелицовывают. Ты хоть папочку-то открываешь?

– Стоп машина!

Водитель бесстрастно ударил по тормозам. Уазик замер у самой кромки тракта, над синей пропастью.

– Вылезай на &уй! – полыхнул Доброжилов.

– Ни &уя!

– Хочешь, чтоб я тебя за шиворот вытряхнул?

– Попробуй!


Продолжение следует...