О любви

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны,
и имею всякое познание и всю веру,
так что могу и горы переставлять,
а не имею любви, – то я ничто. 
И если я раздам все имение мое
и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею,
нет мне в том никакой пользы.
 (1Кор. 13:2-3).

Любовь способна низкое прощать,
И в доблести пороки превращать
И не глазами – сердцем выбирать:
За то ее слепой изображают.
У. Шекспир.

                Существует несметное множество тайн и чудес Божиих, привлекавших внимание всех мыслящих людей на протяжении всей истории мира. Во все времена философы и мудрецы пытались найти ответ на вековечные вопросы: В чем смысл жизни? В чем предназначение человека в этом мире? Что такое добро, а что – зло? Что нас ожидает после смерти? Существует ли Бог, бессмертие души и свобода воли? Что такое время и вечность? Ни на один из них не может быть дан ответ наукой, ограничивающейся изучением чувственного мира. И ныне эти извечные вопросы остаются неизъяснимыми загадками, над которыми бились лучшие умы человечества – Иов и Соломон, Сократ и Платон, Плотин и Августин Блаженный, Данте и Шекспир, Новалис и Лермонтов, Достоевский и Бердяев. Но самая сокровенная из всех Божьих тайн и самое величайшее чудо во всех мирах – земных, преисподних и небесных – есть любовь. Но что такое любовь? Откуда она возникла и как может существовать в нашем «мире, лежащем во зле»? В чем смысл любви? Какое место она призвана занимать в жизни человека и его внутреннем мире, и почему без любви для человека невозможно счастье? Любовь есть неизъяснимая тайна и чудо Божие, превращающая  нашу будничную жизнь из скучной прозы в великолепную поэму, а иногда в трагедию и подвиг самопожертвования, она – «философский камень» и самый драгоценный элемент в «алхимии счастья», прикосновение которого дает вещам «цену золота», она – эликсир жизни, возвращающий омертвевшему сердцу способность изумляться и молиться, верить, сочувствовать и прощать, ибо любовь есть сама жизнь в ее творческом порыве, сокровенной таинственности и благоухающем расцвете. Любовь – это единственный путь к Богу и спасению, к вечной жизни, она нисходит с неба и освящает землю, возвышает человека и возводит его на небеса, она – загадка сотворения мира и возникновения она – неисчерпаемая тайна, многоликая в своих явлениях, но любовное переживание всегда уникально и связано с тайной личности и ее внутренним миром. Все поэты, философы и богословы напряженно размышляли о тайне любви, стремясь разгадать ее сущность, ей посвящали изящные и проникновенные, а подчас трагические и горькие строки великие поэты и драматурги, она – одна из главных тем их лучших произведений. Сократ настойчиво призывал людей к самопознанию: «человек, познай самого себя». Но для человека со всей уникальностью его личности, со всеми падениями и взлетами его духа, со всеми философскими раздумьями и духовными исканиями, только через любовь возможно самопознание и обретение смысла жизни, ответ на вопрос: Кто я такой и зачем мне дана жизнь? В Священном Писании раскрывается тайна сотворения человека по образу и подобию Божиему: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт. 1:27). Если подобие Божие – это откровение о смысле нашей жизни и высшем замысле Создателя о человеке, призванном стать храмом Святого Духа, царем, пророком и иереем Господним, украшенным добродетелью и мудростью, исполненным всех Божественных совершенств, обретаемых на путях святой евангельской жизни, то образ Божий в нас есть отпечатление Самого Творца, отличающее нас от иных земных созданий, отображающее все наши духовные силы – самовластную свободу и ум, бессмертие духа и способность познавать Истину, стремление к Богу и творческие таланты, царское достоинство и умение любить. Человек есть образ Божий, он – свободная и уникальная личность, наделенная способностью любить и творчески осуществить замысел Божий о себе – стать храмом Духа Святого и живой иконой Божества, стать святым, совершенным и уподобиться Богу, имя Которому – предвечная и совершенная Любовь. В Библии сказано, что Господь сотворил человека не как одинокую и самозамкнутую монаду, а создал «мужчину и женщину», дабы человек был образом Святой Троицы и полноценной личностью, умеющей любить. Если бы человек был самозамкнутым существом, то он не мог бы быть образом Бога и не мог бы любить, не был бы полноценной личностью, ибо именно в любви и общении человек реализуется как личность, призванная возлюбить Бога и ближних как самого себя. Во время пребывания в Раю, Адам жил блаженной и счастливой жизнью, он любил Бога – Творца своего, и Еву – жену свою, святая и небесная любовь была смыслом и полнотой его жизни.
                Но если в любви заключено высшее счастье и райское блаженство, вся святость жизни и вся радость бытия, то почему во всей мировой литературе и поэзии – в драмах и в любовной лирике поэтов всех эпох – от Эсхила, Еврипида и Сапфо до Петрарки, Шекспира, Тургенева и Блока, описывается так много горя и слез, почему с темой любви так близко связаны темы страдания и смерти? Потому, что со времен грехопадения Адама вест мир пребывает в катастрофическом состоянии – лжеит во зле и не благоволит счастью возлюбленных, а души людей осквернены грехом, в них таятся «страсти роковые», извращающие и способность любить. Тайна образа Божиего – это то, что изначально вложено Творцом в человека, а подобие – то, что надлежит ему достичь через свободное и духовное усилие – только через свободу человек может исполнить свое предназначение, реализовать Божью идею о себе в свой жизни, научиться любить совершенной любовью – взойти на вершины святости и Богопознания, но свобода открывает два пути – добра и зла, ибо человек может как быть верным Богу до конца – до мученической смерти, так и отвергнуть Бога и восстать на Творца своего. В книге Бытия рассказывается о страшной трагедии – о грехопадении наших прародителей и изгнании их Рая, тем самым открывается, что первозданный Адам не прошел через испытание свободой и не сдал экзамен любви – сначала нарушил заповедь любви к Богу, когда вкусил запретный плод с древа познания добра и зла, а затем нарушил заповедь любви к ближнему – Еве, когда вместо того, чтобы с плачем раскаяться перед Вседержителем, начал обвинять свою жену в том, что она дала ему вкусить от запретного плода: «Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт.3:12). Вместо покаяния Адам предпочел обвинить в своем проступке своего ближнего – Еву, а затем и Самого Бога – ее Создателя. Со времен Адамова паденья люди стаи изгнанниками из Эдема, но, несмотря на то, что они не сохранили своей верности Богу, стали падшими и страстными созданиями, попавшими во власть тления и смерти, в них остался образ Божий, пусть и помраченный грехами, и через содействие своей свободной воли и Божьей благодати они способны возвышаться до любви, а любовь в ее высших проявлениях есть наследие райской жизни. Любовь есть образ Божий в человеке, но с момента грехопадения весь земной мир находится в катастрофическом состоянии – «лежит во зле»,  а естество всех людей осквернено грехом и они стали смертны, в их душах разворачивается непрестанная духовная борьба добра и зла, и бушуют «страсти роковые». Русский поэт Тютчев – глубоко религиозный человек и проницательный мыслитель, утонченный лирик, романтик и метафизик, с горечью восклицал в стихах: «О, как убийственно мы любим и в буйной слепоте страстей мы, то всего вернее губим, что сердцу нашему милей». Трагизм любви в реалиях нашего суетного мира блестяще выражен в вереницах литературных героев: в горестном, но прекрасном сказании об Орфее и Эвридике, в печальной истории Ромео и Джульетты с их муками любви и  несбыточными мечтаниями о счастье, в страданиях юного Вертера с его нежной и исстрадавшейся душой, ушедшей из мира с горьким чувством разочарования, в античной легенде об оскорбленной Медее, жестоко отомстившей Ясону а измену, в сердечных муках Лизы и Лаврецкого, в безутешной тоске пушкинской Татьяны и сердечных мучениях задумчивой княжны Мери. Многие поэты восхваляли любовь в изящных стихах и поэмах, но лишенные духовной зоркости и трезвомыслия, они не всегда могли отличить плотскую и мечтательную любовь от духовной любви, порой впадая в своеобразное поэтическое идолопоклонство, возводя в кумир и почитая как божество «возвышенную страсть»,  словно не замечая, что если духовная любовь возвышает человека и дарует его жизни высший смысл, а душе – неизреченное блаженство, сочетает ее с Богом и освящает – возводит к святости, то плотская любовь вместо райского счастья измучивает душу страшнее Ада, становясь источником невыразимых сердечных страданий, безутешной тоски и скорби. Любовь есть величайшее Божье искусство, но чтобы научиться духовной и евангельской любви, а не мечтательной и плотской любви, падшему человеку необходимо быть верным Богу, хранить свою душу и очищать ее от страстей. Как справедливо замечает митрополит Иларион Алфеев: «…многие люди, даже самые мелкие, ничтожные, незначительные, благодаря любви бесконечно перерастают собственную меру и становятся великими. И только в любви, благодаря любви человек может уподобиться Богу. В улыбке, с которой мать смотрит на своего ребенка, есть нечто от образа Божия. Любовь между мужчиной и женщиной даже в ее теперешнем, искаженном и страстном состоянии, все-таки тоже сохраняет в себе некие черты, некие отблески первоначальной любви райской: в конечном счете она есть не что иное, как тоска по утраченному блаженству». Все самые величественные и прекрасные произведения в искусстве и богословии, в литературе, поэзии, музыке и живописи вдохновлены любовью и созданы благодаря любви к Богу, идеальным ценностям, отечеству, и конечно, любви между мужчиной и женщиной, ибо любовь есть самая могущественная и таинственная движущая сила – та Божья сила, что хранит вселенную и по изречению Данте «движет солнце и светила».
                Тема любви занимала огромное место в мифологии, философии и искусстве античного мира. В величайшей поэме античной эпохи – «Илиаде» Гомера, повествующей о троянской войне, в центре сюжета не только битвы героев и народов, но и любовь, но это – не духовная и небесная, а страстная и чувственная любовь. Уже древнегреческий лирик Архилох в своих стихах воспевает чувственную любовь как сильнейшую и бурную страсть, охватывающую душу человека: «от страсти изнемогши весь, бедный, без сил я лежу, и боги мучительной болью суставы мне пронзают вдруг!». С наибольшей художественной силой о неистовстве земной любви поведали античными трагики, а среди них – поэт и драматург Еврипид, рассказавший о трагической любви Ясона и Медеи. Бывший аргонавт Ясон изменил возлюбленной – разлюбил ее и захотел жениться на другой, Медея же, исполненная ревности, совершают страшную месть – убивает их детей, решившись «в гневе безбожном свою омочить руку в крови детей молящих!» Никто лучше Еврипида не смог изобличить неизбывный трагизм страстной любви: эта любовь не духовна, она не ведает верности, раскаяния и прощения. Нет ничего удивительного, что такую страстную и чувственную  любовь – такого бога Эрота, хор в трагедии Еврипида «Ипполит» нарекает жестоким царем над родом смертных, сеющим смерть, раздор и проклятья. Без очищения сердца и освобождения души от страстей, без напряженной духовной жизни и благодати Святого Духа для человека невозможно научиться любить истинной, небесной и вечной любовью. Глубоко ошибался немецкий философ Гегель, полагавший, что во времена Древней Греции и Рима люди не знали страсти любви в романтическом значении этого чувства, в ее интимной глубине, тончайшем лиризме и проникновенном драматизме сердечного чувства.  Древнегреческая поэтесса Сапфо, нареченная Платоном «десятой музой», описывала любовь как сильную страсть, сотрясающую влюбленных, томящую их сердцах и вдохновляющую, приносящую радость и терзание: «словно ветер, с горы на дубы налетающий, Эрос души потряс нам… Страстью я горю и безумствую…». Знаменитый поэт Алкей – яркий представитель лесбосской школы, писавший гимны, застольные и любовные песни, был влюблен в Сапфо и посвятил ей самые изящные свои стихи: «Сапфо фиалкокудрая, чистая, с улыбкой нежной! Очень мне хочется  сказать тебе кое-что тихонько,  только не смею: мне стыд мешает». Существует красивая, но неправдоподобная легенда о том, что Сапфо бросилась с Левкадской скалы и погибла из-за нераздельной любви к корабельщику Фаону – необычайно красивому юноше. Как бы то ни было, любовь всегда была одним из центральных сюжетов античной поэзии. Неслучайно среди девяти муз античной мифологии была и муза любовной поэзии – пылкая Эрато. Овидий – один из самых изящных поэтов «золотого века» римской культуры, в своих «Любовных элегиях» очень ярко описывает именно плотскую и чувственную любовь, а его «Искусство любви» надлежало бы назвать искусством соблазнения, но как бы ни был далек этот языческий поэт от христианского целомудрия, но он – тонкий психолог и великий ценитель красоты – «нежного цветка», а его поэма «Метаморфозы» с  ее сюжетом об Орфее и Эвридике возвышается до духовной любви. Великий певец Орфей любил прекрасную нимфу Эвридику высокой и светлой любовью, но счастье их было недолгим – змея, затаившаяся среди густой травы душистых весенних цветов, ужалила ее в ногу. Яд змеи пресек жизнь юной жены Орфея. Горько возрыдал он, узрев хладное тело возлюбленной, и долго оплакивал смерть Эвридики. Услышав песни Орфеева плача, смолкли все птицы, звери пришли к нему и оросили землю слезами. Затихли бегущие реки и дрогнули непреклонные скалы, будто откликнувшись на голос страдальца. Не мог примириться Орфей с непосильной для сердца утратой и решил добровольно сойти в царство Аида, откуда нет для усопших возврата, чтобы вернуть Эвридику в обитель живых. Переправившись на ладье Харона через мрачные воды Стикса, ударил певец по струнам своей золотой кифары и запел печальную песнь о днях миновавшего счастья, о смерти любимой, о горе разлуки и ночах безутешного плача. И вот, чудо свершилось в юдоли усопших: задумался бог Аид, едва сдерживая на устах вздох тихой грусти, слезы блестели в очах Эриний, не знающих жалости, грозный Танат позабыл свою ненависть к людям, муки утихли всех тяжко страдающих мертвых. Сжалились владыки загробного мира – Аид и Персефона над несчастным Орфеем и обещали вернуть Эвридику, но певец должен довериться слову богов – к свету солнца живых идти за Гермесом, не оглядываясь на идущую следом тень Эвридики. Труден был путь из царства усопших, но наконец, забрезжил вдали свет восходящей зари – вестницы тревогою сердце Орфея: Тени бесплотной не слышно шагов, не отстала ли Эвридика, не затерялась ли в царстве Аида, чтоб вечно скитаться во тьме? Не удержался Орфей, из сомнений и страха разлуки с любимой оглянулся назад – и в этот момент тень Эвридики пропала во мраке бесследно. Вмиг охватило Орфея отчаяние – он стал виновником второй смерти любимой. Семь дней и ночей плакал певец, а после – покинул унылый берег Стикса и вернулся во Фракию, в сердце своем, храня вечную память об Эвридике и не желая смотреть на других женщин. По легенде, спустя четыре года Орфей был растерзан вакханками за его непреклонную верность возлюбленной, а золотую кифару величайшего мученика и самого возвышенного поэта античного мира боги поместили на небо среди мерцающих созвездий. Легенда об Орфее и Эвридике – самая трогательная, нежная и грустная из всех поэм Древней Греции, это – драгоценный алмаз лирического искусства, аллегорическая притча и целая сокровищница мудрости, до сих пор нами мало постигнутая, изумляющая вдумчивого читателя не только поэтической красотой, но и глубоким философским содержанием.
                У древнегреческого драматурга Еврипида, которого почитал Сократ, а русский литературный критик Белинский называл «самым романтическим поэтом Древней Греции», «страстным и глубоким философом», в трагедии «Алкестида» рассказывается как мойры – богини судьбы, по просьбе Аполлона, предрекли, что обреченный на смерть молодой царь Адмет может обрести спасение, только если кто-то вместо него добровольно сойдет в мрачное царство Аида. Но никто их жителей города Фер и его окрестностей, никто во всей Элладе не согласился добровольно умереть за Адмета. И вот, когда уже близился час его неизбежной кончины, прекрасная Алкестида решила отдать свою жизнь за любимого мужа, ибо он был дороже для нее, чем весь мир и сама жизнь. Сколько бы ни умолял рыдающий Адмет свою молодую жену отказаться от жертвы, воля Алкестиды осталась непреклонной. Страшная скорбь охватила Адмета. Без любимой жизнь стала ненавистной ему, и он завидовал мертвым. Ни царские чертоги, ни кубки с вином и изысканные яства, ни пение и танцы – ничто из мирских благ не могло утешить души несчастного страдальца, разлученного с возлюбленной. Великое горе царило в доме царя Фер, и лишь благодаря помощи легендарного героя Геракла, победившего жестокого бога смерти Таната, от чьих черных крыл веяло леденящим душу ужасом, Алкестида была спасена и радость жизни вернулась к Адмету. Трагедия Еврипида «Алкестида» – одно из самых бесценных произведений в истории мировой литературы, необычайно дорога и для сердца христианина, ибо эта непревзойденная поэма об истинной любви, предвосхищает слова Иисусовы: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13). Настоящая любовь вечна, она имеет непреходящий характер и не боится смерти, но исполнена жаждой бессмертия, жертвенностью и самоотречением, и надо сказать, что именно такая любовь запечатлена в незабываемых легендах об Орфее и Эвридике, Адмете и Алкестиде. Без верности не существует истинной любви. В «Одиссее» Гомера есть очень сильная и назидательная сцена, когда нимфа Калипсо предлагает царю Итаки бессмертие и вечную молодость, если он будет с ней, но происходит невероятное – Одиссей отказывается, говоря, что лучше ему остаться смертным и вернуться к Пенелопе, чем вечно жить вдали от любимой, и в этом подвиге героя, отвергающего один из величайших соблазнов, проявляется истинное величие любви. Одним из шедевров древнегреческого искусства была изваянная Праксителем Афродита Книдская – скульптурная поэма, воплощающая в себе античный идеал «калокагатии» – гармонии духа и тела, сплава физической красоты и духовного совершенства.
В художественной и философской литературе любовь предстает как неисчерпаемая тема, она – таинственное и всеобъемлющее чувство, многоликое и многогранное, имеющее много смысловых оттенков, которые прекрасно передает греческий язык: эрос – страстное влечение, захватывающее всего человека, сильнейшая страсть и томление, в земном аспекте – вожделение, в небесном аспекте – восхищение; филео – дружеская любовь равных, задушевная близость, взаимная верность и духовная общность, умение ценить другого как самого себя; агапе – любовь сострадательная и братская, призванная простираться ко всем людям, а особенно к скорбящих и страждущим, милосердие и сострадание с которыми человек должен относиться ко всем Божьим созданиям; сторге – материнская и отеческая любовь, связанная с заботой, полная самоотречения, является одним из самых возвышенных видов любви, ее узы – священны.  Мысльо том, что любовь имеет метафизические истоки и духовный характер пронизывает всю идеалистическую философию Платона – величайшего древнегреческого философа и необычайно талантливого писателя. Как глубокий мыслитель Платон понимал, что все в земном бытии суетно и скоротечно, а наш материальный мир, несмотря на всю его чувственную красоту, полон изъянов и несовершенств, он – мрачная пещера, где томятся узники, приговоренные к смерти. С рождения человек стоит перед пропастью смерти и это обесценивает его жизнь, сотканную из мимолетных страданий и радостей. Но существует нечто в человеке, являющееся источником и средоточием жизни, то, что никогда не примет смерть, а значит – существует бессмертный дух, независимый от гибели бренного тела. Если существует материальный космос – это мир бывания и изменений, то существует и духовный мир вечных идей и нетленных сущностей – первообразов всех чувственных вещей. Земной мир для Платона есть лишь тень и отображение горнего мира, достойного восторженной хвалы. Если в  христианстве Бог создал мир из ничего, то в платонизме Он не столько всемогущий Творец, сколько Демиург, устроивший вселенную по образу вечных идей из вечной и безвидной материи. Платон считал, что материя есть источник всех несовершенств и зла в мире, она искажает красоту и совершенство идеальных образцов, сопротивляется воле Бога и полагает предел Его власти. Если царство идей и высшая из них – Бог, идея Блага, обладают вечным бытием, а материя ничего не может породить сама из себя, лишена жизни и сознания, и в этом плане она небытийна, то весь чувственный мир – это смесь «бытия с небытием», и отсюда наличие в нашей вселенной смерти и тления, ибо все материальные вещи обладают не бытием, а лишь «быванием» – временным существованием. Существует трагический разрыв между двумя мирами: зло не может быть искоренено из материального мира, а потому душа наша тоскует по идеальному миру – она жаждет освободиться от власти смерти и времени и вырваться в царство нетленной красоты. По мысли Платона наша временная жизнь есть лишь странствие, а душа философа уже на земле испытывает мистический трепет и тоску по занебесной отчизне, удаляется от соблазнов чувственных утех, дабы созерцать Божественную Истину. Вся жизнь философа есть «приуготовление к смерти», ибо он не довольствуется мирскими благами, но жаждет разрешиться от уз плоти и уйти в горние сферы. Но жизнь на земле имеет духовный смысл, а потому для истинных философов неприемлемо самоубиение – удел малодушных и отчаявшихся душ, потерявших надежду и разочаровавшихся во всем, отказывающихся терпеть тяготы бытия, и достойных, по мнению сурового Платона, не столько жалости и сострадания, сколько забвения и порицания. Учение Платона об Эросе порождено жаждой бессмертия и вечной жизни, оно есть попытка преодолеть смерть и перебросить мост между двумя мирами: духовным и материальным. Излагая миф о рождении Эроса в саду Зевса на дне рождения Афродиты, Платон утверждает, что эрос – сын богини бедности Пении и бога богатства Пороса, он влюблен во все прекрасное, на сам лишен красоты, ищет мудрости, но не является мудрецом, занимает промежуточное положение между миром богов и людей, будучи «средним между бессмертными и смертными». По слову Сократа, Эрос занимает положение между Богом и смертными людьми, он  переносит от людей к богам – молитвы и жертвы, от богов – повеления и воздаяние за жертвы, он просвещает людей и наставляет всех ищущих мудрость, он дает человеку осознать как скудна его жизнь и как он беден счастьем, побуждает обратиться от конечного к бесконечному –  вечной красоте, к совершенному добру, к небесному источнику счастья – к Божеству, вдохновляет устремляться к лучшему и прекрасному. Эрос возносит душу от земной и преходящей красоты видимого мира к духовной и вечной красоте царства идей, ибо за всеми видами любви – к родителям и детям, женщинам и мужчинам, красоте и Отечеству – лежит любовь к миру вечных идей, к высшему Благу. Самые высокие мысли о любви в диалоге «Пир» Федр, говорящий, что Эрос – древнейший из богов, самый мудрый и могущественный из них, любовь научает праведной жизни, учит стыдиться постыдного и стремиться к прекрасному, без нее невозможны великие дела, любовью восхищаются даже боги, она – наивысшая добродетель. Любящий вдохновлен Богом, он никогда не бросит любимых на произвол судьбы и без раздумий отдаст за них свою жизнь. Размышляя о любви, древнегреческий философ приходит к мысли, что Эрос неразрывно связан с Афродитой, но существует две богини любви – Афродита Урания и Афродита Пандемос, а значит, есть два Эроса – небесный и земной. Эрос Афродиты Пандемос – это земная и плотская любовь, вожделение, свойственное низменным и пошлым людям – глупцам, равнодушным к душе и заботящимся только о выгоде, чувственных наслаждениях и материальных благах. Эрос Афродиты Урании – это любовь возвышенная и духовная, она одаряет людей мудростью и добродетелью, и, выражаясь словами итальянского поэта Данте Алигьери, есть «чувство в коей плоти нет». По учению Платона земной мир, несмотря на всю красоту его, навеки останется во власти зла, тления и смерти, нет никакого избавления и преображения вселенной, остается лишь бегство в мир нетленных и вечных идей. В душе каждого человека вложена жажда бессмертия. Уже в земном мире люди стремятся увековечить себя и свое имя: одни хотят оставить память о себе через славные дела и деторождение – служение вульгарной Афродите, иные – обрести высокие духовные качества, ибо понимают, что мирская слава пройдет, род рано или поздно оборвется, и лишь одна душа – не канет в небытие. Если для Платона и всех его последователей тело есть темница души, то для христиан оно – храм живущего в нас Духа Святого, ибо Господь наш – Творец неба и земли, горних сфер, где обитают Ангелы, и материальной вселенной. Вдохновенная речь апостола Павла на Ареопаге о всеобщем воскресении мертвых в конце времен, вызвавшая столько нареканий со стороны античных философов – «мудрецов  мира сего», ясно свидетельствует, что христианство никогда не провозглашало односторонний и абстрактный спиритуализм Платона, являясь «реабилитацией материи и плоти». Для всемогущего Бога Библии нет ничего невозможного, и христиане не могут мириться с катастрофическим состоянием мира, лежащего во зле, ибо мы веруем в грядущую полноту победы вечной жизни над смертью, в уничтожение бездушных и безжалостных законов падшего мира, в духовное преображение всего космоса и всех творений Божиих, что стенают и томятся доныне, с надеждой ожидая «освобождения от рабства тлению в свободу славы детей Божиих». Религиозный философ Николай Арсеньев верно писал, что «эти упования Павла остались основоположными и определяющими для религиозной жизни и веры христианства и в дальнейшем, эта радость о воскресении и эти упования, существеннейшие для христианства, легли в основу миросозерцания Православной Церкви, более того, - составляют его основное содержание, его интимнейшую, всеопределяющую сущность». В платоновском диалоге «Пир» Аристофан заявляет, что Эрос есть стремление человека к его изначальной целостности, и рассказывает об андрогинах. Но уже немецкий философ Шеллинг логически опроверг миф Платона об андрогинах, вновь изложенный теософом Якобом Беме, справедливо вопрошая:  если бы у первых людей не было разделения полов, то откуда бы в их сердцах возникло взаимное тяготение – любовь? В книге Бытия Господь изрек, что человеку плохо быть одному, ибо как Адам исполнил бы заповедь любви к ближнему, если бы Творец не создал Еву. Бог сотворил Еву из ребра Адама – символ любви – их особой близости сердцам друг друга. Многие богословы Церкви задавались: Для чего Бог сотворил женщину? В Священном Писании ясно сказано о том, что сотворение Евы имело таинственный духовный смысл – человек есть существо литургическое, он призван к общению – с людьми и Ангелами, а самое главное – с Богом, он призван научиться любить тех, над кем ему дано царствовать – всю природу, флору и фауну, птиц и животных, научиться любить наивысшее – Бога, и научиться любить равного себе, как самого себя – ближнего, и никто не мог быть более близок Адаму, чем его возлюбленная Ева. В стихах Библии Сам Бог говорит: «не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему» (Быт.2:18). Самое возвышенное и удивительное толкование тому, что Бог сотворил мужчину и женщину заключено в любви – Господь сотворил человека для того, чтоы он стал храмом Божьим и иерем, а блаженная жизнь его была богослужением, чтобы он исполнял заповеди, изложеные в святом Евангелии – любил Бога и ближнего своего, ибо любовь есть сильнейшее связующее свено между сердцами двух любящих, она вдохновляет, приносит радость, жизненность и счастье, открывает наше сердце Бога, дабы мог воцариться и действовать внутри нас. Если мы внимательно изучим десять заповедей  Моисеевых, то поймем, что  первые четыре – возвещают о любви к Богу, пятая – о любви к родителям, а остальные пять – о любви к ближнему, поэтому Христос и сказал, что в двух заповедях Евангелия заключен весь закон Моисеев и вся суть нравственной проповеди пророков, но чтобы исполнить эти заповеди надо хранить свое сердце от искушений дьявола, который хочет погубить нас через блуд и половую развращенность, и вручить наше сердце Богу через веру, надежду и любовь, через пост и молитву, через участие в таинствах Церкви и борьбу со страстями.
Величайшие мудрецы античного мира пытались достичь всеобъемлющего постижения любви, и одна из лучших ее характеристик принадлежит Аристотелю: любовь сочетает мужчин и женщин, призывает к философии и поиску истины, побуждает заниматься творчеством и государственными делами. В восьмой и девятой книгах «Никомаховой этики» Аристотель размышлял о любви филео – дружбе, и говорит, что никто из здравомыслящих и благоразумных людей не выберит жизнь  без друзей, даже в обмен на все прочие блага, ведь в человеке есть «великая потребность в друзьях». Дружба – это нравственно прекрасная любовь, справедливо воздать хвалу дружелюбным, ибо друг умеет радоваться за друга своего без зависти и является единственным прибежищем от скорби во дни бед и несчастий. По определению Аристотеля, дружба – лучшее и прекраснейшее из благ, нельзя быть счастливым, не имея друзей. Дружба – это общность, вот отчего с друзьями весело и приятно проводить время  во всех занятиях, но одни предпочитают игры в кости, иные – гимнастику, третьи – философию. Дружба – вещь загадочная и парадоксальная:  она возникат там, где есть единомыслие и общность между людьми, как сказал Эмпедокл – «подобное стремится к подобному», между друзьями существует особая душевная близость, их связывает единомыслие и единодушие  – друг есть как бы вторая половина души, но вместе с тем, друзья дополняют друг друга – в них есть элемент различия и вечной новизны во взаимоотношениях, и здесь прав Гераклит, учивший, что «противоположности сходятся», а «прекраснейшая гармонии рождается из различий». Аристотель предостерегает опасаться людей, ищущих дружбу по выгоде и корысти, из желания обрести пользу и удовольствие, ведь истинная дружба – бескорыстная любовь, а она быват только между добродетельными людьми: «только добродетельные бывают друзьями ради друг друга». В нравственном аспекте дружба есть упражнение в добродетелях. Как языческий философ Аристотель считает, что невозможна дружба между людьми и богами, между человеком и Зевсом, ибо дружба есть любовь равных, но вместе с тем, Аристотель предвосхищает этику Нового Завета и заявляет, что истинный друг лишь тот, кому свойственно самоотречение и самопожертвование, пренебрежение к себе ради друга: «добрый же действует во имя прекрасного и тем более так, чем он лучше, причем ради друга, а своим пренебрегает».  В книге «Столп и утверждение Истины» священник П. Флоренский с особой восторженностью писал о дружбе – задушевной общности и личной близости, это – филео, любовь крепкая и верная, она не имеет импульсивного, страстного и безудержного характера как эрос, ибо основной закон дружбы – верность, дружба не терпит измен и предательст, друг есть надежный товарищ, верный во всем и до конца, она приносит высшую радость и необходима для подвижнической жизни. На страницах Ветхого Завета сказано, что друг – это опора в жизни и крепкая защита, кто нашел друга, тот нашел сокровище боле драгоценное, чем алмазы и жемчуг, истинный друг узнается во время несчастий – «друг любит во всякое время и сделается братом во время бедствия» (Притч.17:17); дружба – это святыня, она крепка и ничем не может быть разрушена, кроме вероломства, предающий друзей своих обрекает себя на скорбь и познает гнев Божий. В библейских книгах друг – самое близкое к сердцу существо, которое мы любим как самого себя – как свою душу, а внутренняя близость пророка Моисея к Богу показывается тем, что он наречен «другом Божиим» (Исх.32:11). Возвышенна дружба царя Давида и Ионафана, она возвышается над ветхозаветной моралью и есть мост, перекинутый между Ветхим и Новым Заветами, а молитвенный стон и вопль о потери друга раздается в стихах87-го Псалма: «Господи, Боже  спасения моего! Днем вопию и ночью пред Тобою. Душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя приблизилась к преисподней. Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал, как человек без силы между мертвыми брошенный, как убитые, лежащие во гробе, о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты… Я несчастен, истаевую с юности; несу указы Твои и изнемогаю. Надо мною прошла ярость Твоя, устрашения Твои сокрушили меня, всякий день окружают меня, как вода: обличают меня вместе. Ты удалил от меня друга и искреннего…». Бог милосерден, долготерпелив и милостив, Он приходит в мир, чтобы спасти нас всех и примирить, Христос называет нас  не рабами, а друзьями, но истинная дружба требует вечности, она неразрывна даже в мученичестве и смерти. Святитель Иоанн Златоуст проповедовал, что если бы мы были настоящими христианами, то умели бы дружить с Богом и друг с другом, пребывать в любви и согласии, а источник всех наших бедствий заключен в том, что мы не научились дружбе: «Вот дружба, когда кто не почитает своего своим, но – принадлежащим ближнему, а собственность ближнего считает чуждой для себя, когда один так бережет жизнь другого, как свою собственную, а тот платит ему взаимно таким же расположением! Но где, скажут, можно отыскать такого друга? Именно, нигде нельзя; потому что мы не хотим  быть такими, а если б захотели было бы возможно. Если бы это было невозможно, то Христос бы не заповедовал бы дружбы и не говорил бы так много о любви. Великое дело дружба и в какой мере великое, тго никто не может понять, этго не выразит даже никакое слово, разве кто узнает по личному опыту». «Дружба лучше власти и всякого богатства, она дороже здоровья и самого света, она – основание благодушия». В святом Евангелии сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13). Если у евангельского Бога спросить – « Как Ты любишь людей?», то Он ответит – «До крестной смерти и еще более, ибо любовь Моя сильнее смерти и ревнивее преисподней, она крепка как вечность». Если один из величайших философов языческого мира – Аристотель, полагал, что между людьми и Богом не может быть дружбы, предполагающей равенство и самоотречение, то Христос Богочеловек называет учеников Своих друзьями и открывает миру великую тайну – любовь Божия не только сотворила мир и подарила людям и Ангелам свободу, дала закон Моисеев и ниспосылала пророков, но и свела Бога с небес на землю, возвела Его не голгофский Крест – до полного самоотречения, мироискупительной жертвы и мученической смерти, низвела в преисподнюю, как Победителя смерти и Ада, сокрушила врата адские и отверзла небеса для всех, кто уверовал во Христа и всем сердцем принял Его благую весть, она преоражает людей из «чад гнева Божьего» в верных и самотверженных друзей Господних, из сынов тьмы в сынов света.
На католическом Западе христианство породило не только монашеский аскетизм и восславило целомудрие и девство, но и средневековый культ Мадонны, рыцарский культ Прекрасной Дамы, любовь Данте к Беатриче, поэзию «сладостного стиля» и изящные сонеты Шекспира. В Средние века возникает куртуазная любовь, расцвет которой пришелся на XI-XII века с их крестовыми походами, против исламского мира во имя освобождения Гроба Господня, а поэты-трубадуры прославляли амор страстную любовь и нежнейшее романтическое чувство, которое мужчина испытывает к женщине, обоготворяя свою избранницу, почитая ее образ за святыню и находя наивысшее счастье в служении ей: «Какая чудесная вещь любовь! Она заставляет мужчин обрести многие добродетели и развивает в любом человеке многие положительные качества». Куртуазная любовь – любовь личного избрания сердца, нежнейшее романтическое чувство, любовное томление и неутолимая страсть, ей свойственна идеализация – образ возлюбленной идеализируется, между идеалом куртуазной любви и реальной жизнью существовало глубокое расхождение – пропасть, и при всей изысканности эта любовь остается мирской, в ее центре – идеальный образ женщины и ее обоготворение в рамках светской культуры. В куртуазной поэзии раскрывались разнообразные и тончайшие переливы любовного чувства – восхищение и радость, тоска и страдание, ночные встречи и предрассветные расставания, клятвы верности и муки ревности, ее благородная и трагическая сторона нашла отражение в романах о Тристане и Изольде, Ланселоте и Гвиневере, а ее комическое воплощение – в истории Дон Кихота и Дульсинеи Тобосской. Куртуазная любовь оказала мощное воздействие на культуру Европы и искусство «раннего Ренессанса» – на итальянскую поэзию «сладостного нового стиля», представителями которой были Гвидо Гвиницелли и Гвидо Кавальканти, Данте, на творчество Петрарки и Бокаччо, Лоренцо Пизано и Марсилио Фичино – поэтов, писателей и философов, находивших в любви основу существования мира и оставивших нам в своих произведениях настоящую энциклопедию любовных чувств. Итальянский поэт, философ и богослов Марсилию Фичино – мыслитель с религиозным вдохновением соединяющий Новый Завет и философию Платона, с упоением наслаждающийся не только церковными богослужениями, но и поэзией и игрой на лире, сделал любовь осью своей философии, ибо любовь – та движущая сила, что сподвигла Бога сотворить мир, она хранит вселенную, как сила, исходящая от Бога и возводящая нас к Богу, любовь – «вечный узел и связь мира, неподвижная опора всех его частей, верная и устойчивая основа вселенной», она вдохновляет заниматься науками и искусствами, философствовать и ценить прекрасное, любовь укрощает страсти и наполняет нашу жизнь смыслом, в ней заключено подлинное величие человека, но существуют два типа любви: 1) духовная и небесная, возводящая нас к совершенству и святости, дающая познать Бога и уподобляющая людей Ангелам; 2) чувственная и вульгарная, низкая и страстная, уподобляющая людей животным. Итальянский поэт и философ Франческо Петрарка, блестяще знавший античную философию, почитавший Платона и Цицерона, и являвшийся глубоко религиозным человеком, признавался, что любовь к Лауре побуждала его любить ее Создателя – всемогущего и премудрого Бога, но вместе с тем, этот проникновенный лирик сумел лучше всех выразить «возрожденческую тоску» и описать чувство человеческой любви во всей ее палитре, соединяющую собой блаженство и муку, являющуюся более великой грандиозной и непостижимой тайной, чем жизнь и смерть:

Коль не любовь сей жар, какой недуг
Меня знобит! Коль он – любовь, что же
Любовь? Добро ль?.. Но эти муки, Боже!
Так злой огонь?.. А сладость этик мук!..

На что ропщу, кол сам вступил в сей круг?
Коль им пленен, напрасны стоны. То же,
Что в жизни смерть – любовь. На боль похоже
Блаженство. «Страсть», «Страданье» – тот же звук.

Призвал ли я  иль принял поневоле
Чужую власть?.. Блуждает разум мой.
Я – утлый челн в стихийном произволе,
И кормщика над праздной нет кормой.
Чего хочу – с самим собой в расколе –
Не знаю. Зной – дрожу, горю – зимой.

                Размышляя о любви и считая ее – одной из величайших загадок, русский поэт, философ и публицист В.С. Соловьев написал трактат «Смысл любви» – одну из лучших работ в мировой литературе, посвященную метафизике любви и пола, стоящую в одном ряду с диалогом Платона «Пир», где доказывается, что любовь между мужчиной и женщиной – это высокое духовное и нравственное чувство, ее смысл и цель состоят не в заботе о продолжении рода, а в победе над эгоизмом и подвиге самоотречения, в нравственном и духовном совершенствовании, в торжестве индивидуального начала над родовым началом, в утверждении бессмертия личности и ее бесконечной ценности. По мысли Соловьева существует три вида любви: любовь, которая более отдает, чем получает – родительская любовь; любовь, которая более получает, нежели дает – любовь детей к родителям; любовь и отдающая и получающая – любовь между возлюбленными, между мужем и женой, именуемая – половой любовью. Но в чем смысл любви и ее тайна, изумляющая поэтов и мудрецов со времен Адама? Полемизируя с Шопенгауэром, полагавшим, что половая любовь – это хитрость мировой воли, стремящейся увековечить род и произвести более совершенные экземпляры этого рода – через размножение, Соловьев решительно заявляет, что смысл любви состоит не в продолжении рода. По Шопенгауэру выходит, что если мужчина страстно полюбит женщину, то это означает, что именно с ней он может произвести на свет наилучшее потомство, но если мы обратимся к жизни и истории, то увидим, что для размножения любовь не необходима – это доказывают факты бесполового размножения в растительном и животном царстве. С глубокой проницательностью Соловьев замечает, что у людей дети нередко рождаются без любви, а сильная и духовная любовь – бывает бесплодна, а подчас приводит влюбленных к трагическому концу – такова несчастная, но беззаветная и романтическая любовь Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты, Гамлета и Офелии. В своей философии любви Владимир Соловьев распространял «половую любовь» на самые высокие ступени духовной жизни и связывал ее с идеей теургии – духовного преображения человека, отдавая предпочтение не целомудренной эгапе – милосердию, как христианские подвижники, и не задушевной филии – дружбе, как священник П. Флоренский, представивший своеобразную феноменологию любви и тончайший филологический анализ различных понятий любви – филия, эрос, агапе, сторге – на страницах «Столпа и утверждения истины», а пылкому эросу. С точки зрения Соловьева, половая любовь, как наиболее интенсивная и пламенная любовь, захватывает всего человека и оказывается наиболее действенное и существенное влияние на него, поэтому именно эросу принадлежит преображающая сила, высшая цель которой – освобождение от власти тления и смерти. Как замечает А. Козырев: «оставаясь на пути Евангелия и христианского предания, нельзя сделать заключение, что именно Эрос должен быть строителем этого моста. Любовь к Богу и любовь к ближнему передается в Новом Завете чаще всего через agape, реже – через filia, но никогда через eros, значит, речь там идет не о чувственности, даже просветленной и преображенной, а о каком-то ином, духовном роде любви». В Священном Писании сказано, что «Бог есть Любовь», а апостол Павел воспел любовь и сложил ей богословский гимн в первом послании к Коринфянам: «Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине» (1 Кор. 13:4-6).  Но если апостол Павел воспевает любовь как благодатный дар, то философ В.С.Соловьев стремится определить любовь понятийно и описать ее действие на человека, покушаясь на апофатическую тайну Святой Троицы и образа Божественного бытия. По слову преподобного Иоанна Лествичника, любовь – высшая ступень на лестнице духовного совершенства, она – душа пророчеств и чудес даяние, бездна осияния и огня источник, состояние бесплотных Ангелов и вечное преуспеяние, а потому, тот, кто приближается к тайне любви и «хочет говорить о любви Божией, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных». На философию любви В.С.Соловьева сильное влияние оказал не только Платон, у которого Эрос соединял небо и землю и возводил людей от восхищения чувственной красотой к созерцанию идеальной красоты духовного мира, но и Песнь Песней, и святой Григорий Нисский, предпочитавший девству и монашеству вступлению в брак, и полагавший, что половое различие не относится к образу Божьему в человеке, а является последствием грехопадения, а более близкими Соловьеву были западные мистики – Мейстер Экхарт, Сузо, Таулер и Якоб Беме. На страницах «Смысла любви» Соловьев излагает идею андрогинизма, взятую у Платона, Якоба Беме и Франца Баадера, полагая, что человек сотворен как образ Божий и целостная личность мужчиной и женщиной – андрогином. «Не к какой-нибудь отдельной части человеческого существа, а к истинному единству двух основных сторон его, мужской и женской, относится первоначально таинственный образ Божий, по которому создан человек». Трагическое разделение полов по Соловьеву есть следствие грехопадения Адама и Евы и признак дезинтегрированного состояния: «Самое разделение между мужским и женским элементом человеческого существа есть уже состояние дезинтеграции и начало смерти. Бессмертным может быть только целый человек». По воззрению Соловьева единственный путь спасения – сочетание полов, ибо спасается не мужчина и женщина в их отдельности, а андрогин, и без это спасительной половой любви вход в Царство Небесное становится невозможен, но эта мысль полностью противоречит Евангелию, где сказано, что на небесах люди будут жить как Ангелы Божии, которые не женятся и не выходят замуж – их бытие сверхполовое, а кроме того – сама жизнь Иисуса Христа, явившего в Себе совершенное сочетание двух естеств и воль – Божественной и человеческой, красноречиво свидетельствует, что в основе нашего  спасения лежит не половая любовь, а искупительная жертва Спасителя и благодать – со стороны Бога, и покаяние и евангельская любовь – с нашей человеческой стороны. Вслед за Евгением Трубецким уместно задать вопрос Соловьеву: «Не подлежит сомнению, что половая любовь спасительна для многих; но можно ли вместе с Соловьевым видеть в ней для всех обязательную норму? Если, в лучших, своих проявлениях она показывает любящему уголок потерянного Рая, то неужели это значит, что без нее человек не может быть в истине и в царствии Божием? Неужели все не любившие, неудачники, несчастные в любви – тем самым находятся во лжи? Возможно ли допустить, что люди, не знавшие полового чувства, не могут совершенствоваться во Христе?». «Когда Христос сказал – «Аз есмь путь, истина и жизнь», это, разумеется не значило что «необходимым и незаменимым» путем к спасению является половая любовь и что вне ее не может быть истинной и совершенной жизни. Св. Писание вообще считает девство более совершенным состоянием, чем брак и над безбрачием не указывает никакой пятой, «богочеловеческой» ступени половой любви. Но красноречивее всех возложных священных текстов говорит в данном отношении сама жизнь Христа, который в своем лице дал человечеству яркий образец не только Божеского, но и человеческого совершенства. В самом рассказе Евангелие о рождении Спасителя выразилась мысль о совершенной несовместимости полового соединение с безусловным человеческим совершенством». В своей философии любви Владимир Соловьев намного ближе Платону и Новалису, Якобу Беме и Мейстеру Экхарту, чем Иисусу Христу и Его апостолам, Священному Писанию и Священному Преданию, он щедро черпает идеи из платонизма, гностической теософии, немецкой мистики и романтизма, а не из патристики, и нет ничего удивительного в том, что почти не поминает о святой Церкви. В «Смысле любви» с наибольшей силой раскрылся не только платонический элемент миросозерцания В.С. Соловьева, но и его романтическое представление о любви, отвергающее семью и деторождение – и здесь русскому философу немецкий поэт-романтик Новалис не менее близок, чем античный философ Платон. Как романтик Соловьев противополагает мистическое понимание любви – житейскому. В центре философии любви Соловьева – учение об эросе, соединяющем небо и землю, но он как будто забывает о каритас и агапе – любви-жалости и любви-милосердии, как платоник и романтик думает, что «любовь есть чувство, в котором плоти нет» – плоть не участвует в процессе преображения мира, ее природа – материальна и враждебна духу, ее закон – дурная бесконечность и круговорот рождения и смерти. В нравственном аспекте именно в любви и через любовь человек вырывает из себя сам корень эгоизма, являя самоотречение и научаясь видеть в личности любимых – безусловную ценность. Размышляя о небесном идеале любви и его земном осуществлении, В.С. Соловьев, предвосхищая мыслителя Г. Марселя, утверждавшего, что сказать человеку – «я люблю тебя», то же самое, что сказать ему: «Ты никогда не умрешь», писал о том, что любовь сильнее смерти, она требует вечности и основывается на вере в неуничтожимость личности тех, кого мы любим, и эта вера дает жизни смысл и возводит нас к Богу, побуждает к молитве, соединяет живых и усопших, Ангелов и людей, оправдывает жизнь, смерть и бессмертие: «Любя человека, совершенно невозможно примириться с уверенностью в неминуемой для него смерти… Дать бессмертие индивидуальности – значит положить конец исключительному господству родовой жизни в мире. В низшей природе эта тирания рода – непреодолима. Индивид здесь вовсе не живет собственной жизнью: закипающая в нем «полнота жизненных сил не есть его собственная жизнь; это чужая жизнь равнодушного и беспощадного к нему рода, которая для него есть смерть». В низших отделах животного мира только род пребывает в смене умирающих поколений: особь существует только для того, чтобы произвести потомство и затем умереть». Любовь имеет космическое значение, она влияет на судьбы мира и требует духовной активности человека – нравстенно-аскетического, духовного и молитвенного делания, очищения сердца, сострадания ко всему Божьему творению и молитва за весь мир: «Каждый раз, когда в человеческом сердце зажигается эта священная искра, вся стенающая и мучающаяся тварь ждет первого откровения славы сынов Божиих. Но без действия сознательного человеческого духа Божия искра гаснет, и обманутая природа создает новые поколения сынов человеческих для новых надежд». Дело истинной любви основано на вере в осуществимость ее идеала, иначе любовь – лишь возвышенный обман, но сказать такое было бы кощунством, ибо любить – значит узреть безусловное достоинство любимого в Боге, и, находя несоответствие между реальным человеком и замыслом Творца о нем – не отвергать идею Божию, считая ее не несбыточной, и не отвергать любимого человека, который лишь в идеале соответствует святой Божьей идее, а напротив – совместно стремится к осуществлению этого идеала в жизни, и потому любовь в нашем мире, лежащем во зле, есть нравственный подвиг, исполненный жертвенности и самоотречения: «В нашей материальной среде нельзя сохранить истинную любовь, если не понять и не принять ее как нравственный подвиг. Не даром православная церковь в своем чине брака напоминает святых мучеников и к их венцам приравнивает венцы супружеские». Человек сотворен по образу и подобию Божиему, он не преходящий экземпляр общества, а уникальная и неповторимая личность, драгоценная в очах Господних, призванная к преображению и вечной жизни, а значит, «любовь должна перестать служить целям размножение рода именно для того, чтобы любящий человек утверждал себя сам и любимое существо в Боге». Возвышенна и прекрасна мысль В.С.Соловьева о том, что высшая цель половой любви – любви между мужчиной и женщиной, и ее смысл заключены не в деторождении, ведь уникальная и самобытная личность не может рассматриваться как орудие продолжения рода, любовь есть нравственный подвиг, требующий жертвенности и самоотречения – венец вступающих в брак есть венец царский и мученический, а задача любви – духовное преображения человека, но Соловьев заблуждается, когда исповедует учение об андрогине, идущее от Платона и Якоба Беме, и думает, что половая любовь сочетает из двух ограниченных существ «одну абсолютную идеальную личность». Учение В.С. Соловьева о половой любви – мистической и платонической любви между мужчиной и женщиной одохотворяющей их и превращающе в одного «цельного человека», способного одержать победу над смертью – это романтическая утопия, мечтание о небывалом и невозможном, ибо как бы ни было высоко значание половой любви, но, во-первых, ее нельзя считать абсолютной ценностью и ставить на место Бога – Христос есть единственный Спаситель мира, Он является Победителем смерти и Ада, а во-вторых, Сам Божественный Учитель, отвечая на вопрос садукеев о том, которому из семи братьев должна быть женою «в воскресении» женщина, бывшая замужем за всеми семью, говорит, что в «воскресении ни женяться, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии на небесах» (Мф.22:30). С глубокомысленностью и рассудительностью православного богослова, Евгений Трубецкой подводит итог мистическому учению Соловьева о смысле любви и  определяет его как фантастическую утопию, противоречащую христианскому миросозерцанию: «Утопия половой любви, дающей бессмертие, странным образом противоречит самой основе миросозерцание Соловьева: нельзя одновременно утверждать, как он это делает, что всеобщий, для всех обязательный путь к воскресенью есть животворящий крест Христов и что он есть половая любовь, - что Христос попрал смерть смертью, а что мы должны победить смерть через соединенье с возлюбленною». Как платоник Соловьев утверждает, что любовь возводит нас от чувственных вещей к идеальным первообразам, а в любви между мужчиной и женщиной есть проблески неземного блаженства и веяния нездешней радости, но он противоречит Христу и заблуждается когда говорит, что «именно в половой любви это соединение Божеского с человеческим наиболее глубоко и реально ощутительно», и только половая любовь и никакая другая побеждает смерть. Христос сказал, что нет большей любви, чем та, когда человек душу положит за друзей своих – не только за возлюбленную, как думает Соловьев, но за друзей, и даже более того – за врагов своих, что сделал Спаситель на Голгофе, добровольно приняв мученическую смерть и взмолившись с любовью за убийц Своих. Любовью к Богу и ближним жили великие подвижники Церкви – от апостолов, Макария Египетского и Исаака Сирина до преподобного Силуана Афонского, плачущие о своих грехах, прощавшие врагов и молившиеся за мир – и их евангельская любовь была намного выше, святее, прекраснее и драгоценнее, чем соловьевская половая любовь, она с невероятной силой устремляла их души к Богу.
                В многогранном и драгоценном творческом наследии русского религиозного мыслителя Н.А. Бердяева особое место занимает его философия любви, и хотя он и не написал специальной книги, но он занимался метафизикой любви на протяжении всей жизни и обращался к этой теме во многих своих произведениях – в письме будущей жене Л.Ю. Рапп, в книгах «Смысл творчества» и «О рабстве и свободе человека», в статье «Метафизика пола и любви» и рецензии на книгу О. Вейнингера «Пол и характер», в великолепной книге «Миросозерцание Достоевского» и философском эссе «Размышление об Эросе», вошедшем в книгу-автобиографию «Самопознание». Высоко оценивая метафизику любви В.С. Соловьева и отчасти находясь под ее влиянием, Бердяев полагал, что на протяжении всей истории в мире боряются два враждебных метафизических начала – личное и родовое, а любви как свободного избрания – духовного эроса, соединяющего мужчину и женщину, нет, и не может быть в стихии рода, где царствуют низменные животные влечения. «Родовая половая любовь дробит индивидуальность, стремится к бессмертию рода, к созданию многих несовершенных существ, а не одного совершенного существа, к плохой бесконечности, к вечному возвращению. Истинная любовь, преодолевающая пол, должна направить всю человеческую энергию вглубь и вглубь вечности, а не вовне и вперед во времени. С родовым полом был связан этот ложный культ будущего, эта лжепрогрессивность… Томление пола и тайна любви – в жажде преодолеть трагический разрыв полов, мистическим слиянием достигнуть вечной, совершенной индивидуальности… Пол – это то, что должно быть преодолено, пол – это разрыв. Пока остается этот разрыв – нет индивидуальности, нет цельного человека». Тема любви теснейшим образом связана с темой смерти – это мучило всех мыслителей и поэтов, умеющих глубоко вглядываться в жизнь, неслучайно так трагична любовь Тристана и Изольды, Ромео и Джульетты, не нашедших счастья на земле. Размышляя о любви, Бердяев приходит к мысли, что ее мистическая тайна заключена в духовной силе преображения – мир призван быть совершенным по Божьему замыслу, но из-за греха в мир вошли тление и смерть, нельзя любить грех, тление и смерть, ибо влечение ко греху есть погибель души, но надлежит любить весь Божий мир и находить в прекрасном отблеск славы Божьей, верить что любовь есть Божья сила, преображающая мир – исцеляющая нас от греха, тления и смерти. В здешнем мире, где царят время и смерть, любовь трагична, ведь мы обречены разлучиться с любимыми и испытать чувство трагической утраты, а смысл любви состоит именно в победе над смертью и обретением высшего совершенства и бессмертия. Бердяев говорил, что мы рождаемся для любви – любви к Богу и ближним, идеальным ценностям –  свободе и истине, красоте, и насколько мы наполнили нашу душу любовью – настолько мы осуществили свое назначение в мире. Свобода дана нам для любви, а любовь вдохновляет на творчество. Для Бердяева были неприемлемы морализм и законничество в области любви, он утверждал, что брак без любви безнравственен, что настоящая любовь – это редкий цветок, распускающийся в мрачной пустыне человеческого сердца, что в нашем падшем мире любовь искажена и опошлена. Любовь есть основа целостной личности – человек есть духовное и чувственное существо, любовь одухотворяет чувственность, без духовности любовь вырождается в сладострастие и разврат, которые делают человека эгоистичным и разрушают его личность. Любовь – это творческий акт и воля к прекрасному, без любви не существует искусства, философии и молитвы, она возвышает нас над тяжестью феноменального мира, она – источник мировой гармонии, которая царит в Царстве Небесном, но этой гармонии нет на земле, утопающей в слезах и крови, она должна мыслится не натуралистически и исторически, а эсхатологически. В русской религиозно-философской мысли в отношении постижения тайны любви и ее смысла произошло разделение на два идейных направления: В.С. Соловьев развивал платоническую метафизику любви, в центре которой был эрос, его продолжателями в философии был Бердяев, а в поэзии – Блок; иное богословское направление в понимании любви исповедовали такие мыслители как П.Флоренский, С. Булгаков и И.Ильин, сосредоточившие свое внимание на агапе – жалости, сострадании и милосердии, и на филео – дружбе. На закате своей земной жизни, Бердяев, всегда трагически переживавший конфликт между агапе и эросом – между бескорыстным состраданием и милосердием и любовным влечением и восхищением, требующим взаимности, пришел к идее синтеза эротической любви и каритативной любви: «если любовь-эрос не соединяется с любовью-жалостью, то результаты ее бывают истребительные и мучительные. В эросе самом по себе есть жестокость, он должен смиряться жалостью, caritas. Эрос может соединяться с агапэ. Безжалостная любовь отвратительна».  В книге «О рабстве и свободе человека», с наибольшей художественной силой и философской глубиной раскрывающей оригинальное миросозерцание Бердяева, любовь определяется как призвание личности и путь ее реализации – любовь к Богу и ближнему, к возлюбленной и отчизне, к творчеству и красоте, к жизни и идеальным ценностям, к природе и свободе, а также утверждается, что есть агапе, любовь нисходящая – милосердие, обращенная ко всем страждущим и скорбящим, и эрос, любовь восходящая – восхищение, притяжение небес, по слову Платона, окрыляющая души, возносящая их от материального мира и конкретных живых существ к духовному миру, к Божественной высоте и самой идее любви, красоты и истины: «…любовь-эрос, любовь-восхождение, любовь-восхищение должна соединяться с любовью-нисхождением, с любовью-жалостью и состраданием. Любовь-эрос есть в каждой избирающей любви, она есть в любви-дружбе, в любви к родине, даже в любви к идеальным ценностям философии и искусства, она есть и в религиозной жизни. Любовь каритативная есть нисхождение, она не ищет для себя, для своего обогащения, она отдает, жертвует, она погружена в мир страдающий, мир, агонизирующий во тьме. Любовь-эрос требует взаимности, любовь-жалость во взаимности не нуждается, в этом её сила и богатство. Любовь-эрос видит образ другого, любимого в Боге, идею Бога о человеке, видит красоту любимого. Любовь-жалость видит другого в богооставленности, в погруженности в тьму мира, в страдании, уродстве». В полном согласии с Евангелием, апостольским благовестием Новозаветной Церкви и ее нравственным богословием, Бердяев провозглашал в катастрофическую и жестокую эпоху двадцатого века, залитого кровью миллионов погубленных людей, что христианская любовь – это любовь духовная, святая и совершенная, она соединяет в себе любовь к Богу и ближнему, любовь к врагу и прощение обидчиков, эрос-восхищение и стастный порыв, агапе-милосердие и филео-дружбу, возвышает человека до молитвы за весь мир и любви ко всему Божьему миру – к красоте природы и ко всем живым созданиям – к животным птицам и растениям. По определению о. Павла Флоренского, любовь – это явленная истина и осуществленая красота, приобщение Божественной Жизни и согласие между людьми, умение радоваться счастью ближнего как своему собственному счастью и воспринимать его беды как свою личную беду, это неудержимое желание быть с любимым, неодолимая сила дающая человеку совершить высший подвиг самоотречения и самопожертвования.
Все религиозные учения и философские системы предлагают различные толкования любви, истоков ее возникновения и значения в судьбе мироздания и жизни человека, но только христианство с полным правом может именоваться религией любви. Ни в одной иной религии нет такого глубокого и всеобъемлющего учения о любви, как в христианстве – религии, провозглашающей, что Бог есть Любовь и дающей совершенную картину любви во всех ее аспектах. Любовь – это сущность христианской веры, она является сутью заповедей Евангелия и неотделима от догматов Церкви и христианского воззрения на Бога, мир и человека, добро и зло, жизнь и смерть, горе и счастье, историю мира и эсхатоогическую тему конца времен. В творениях преподобного Ефрема Сирина есть великолепный и восхитительный поэтический гимн в  честь духовной и евангельской любви: «Какое необычайное чудо! Кто имеет нелицемерную любовь, тот исполняет весь закон; потому что исполнение закона любы есть, как говорит Апостол (Рим. 13:10). О несравненная сила любви! О неизмеримая сила любви! Ничего нет драгоценнее любви, ни на небе, ни на земле. Поэтому Апостол Павел, уча, что нет ничего равноценного любви, так написал и послал во все концы вселенной: ни единому же ничимже должни бывайте, братья, точию еже любити друг друга, и полагати души друг за друга (Рим. 13:8). Такова любовь — исполнение закона, любовь — непреложное спасение. Она первоначально обитала в сердце Авелевом. Она была кормчим Ною; она содействовала Патриархам. Она сохранила Моисея; она соделала Давида жилищем Святого Духа; она водворялась в пророках; она укрепила Иова. И почему не сказать важнейшего? – Она Сына Божия низвела к нам с неба. Ради любви Бесплотный воплощается, Безлетный для нас во времени, Сын Божий делается Сыном человеческим. Любовью все домостроительствуется ко спасению; смерть упразднена, ад низложен, Адам воззван, Ева освобождена. Любовью из ангелов и человеков соделано единое стадо. Любовью клятва разрешена, рай отверст, явлена жизнь, обещано небесное царство. Она, уловив в мрежу ловцов рыб, соделала их ловцами человеков. Она подвизалась с мучениками и укрепляла их; она пустыни обратила в благоустроенные общежития. Она горы и вертепы исполнила псалмопения. Она из человеков соделала Ангелов; она научила мужей и жен шествовать тесным и узким путем. Но где остановлюсь, преследуя недостижимое? Кто в состоянии изобразить все преимущества любви? Думаю, что и Ангелы не изобразят, как должно. О блаженная любовь, подательница всех благ! О блаженная любовь, соделывающая блаженными возлюбивших тебя! Блажен, подлинно преблажен человек, который приобрел любовь от чистого сердца и чистой совести! Слыша же о любви, не предполагай любви мирской и плотской, в корчмах и на пиршествах, между людьми, которым слава и бог – чрево. Их любовь ограничивается временем трапезы, их любовь – вражда на Бога. Сюда зовут друзей, а не врагов; здесь нет места бедным; здесь смех, рукоплескания и шум; здесь пьянства и бесчестия. О сей любви сказал Апостол: иже восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4:4). О сей любви, или, лучше сказать, о сей прелести, и, чтоб не выразиться еще сильнее, о сей любви, на которую не призирает Бог, сказал Сам Бог, что и язычницы такожде творят: аще бо любите любящия вас, кая вам благодать есть, или кую мзду имате (Мф. 5:47; Лк. 6:32)? Но мы говорим не о такой любви, не ее возвещаем, не ее домогаемся, разумеем же любовь нелицемерную, неукоризненную, нескверную, не корыстную, всеобъемлющую и отличающуюся всяким добрым делом, на какую указал Господь наш, говоря: да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15:13). Ибо Сам Господь так научил и сотворил, и душу Свою положил за нас, не только за друзей, но и за врагов. Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего возлюбленнаго дал есть за нас (Ин. 3:16). О сей любви, имея в себе божественную любовь, сказал Апостол Павел: любы не причиняет ближнему зла, не воздает злом за зло и укоризною за укоризну, но всегда долготерпит, милосердствует, не завидит, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о правде, вся покрывает, всему веру емлет, вся уповает, вся терпит, таковая любы николиже отпадает (1 Кор. 13:4-8). Кто имеет сию любовь, тот блажен и в нынешнем, и в будущем веке. Кто имеет сию блаженную любовь, тот не гордится, не завидует, ни к кому не питает ненависти, не презирает убогого, не отвращается от нищего, не оставляет без призора сироту, вдовицу и странника. Кто имеет ее, тот любит не только любящих его, что и язычники делают, но и оскорбляющих. Имея сию божественную любовь, Первомученик Стефан молился за побивающих его камнями, говоря: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7:60). Еще говорю и не перестану говорить: блажен человек, который пренебрег все земное и тленное и приобрел любовь! Мзда его возрастает с каждым днем, мзда и венец ему готовы, ему даровано Небесное Царство. Его ублажают все Ангелы, его хвалят все Силы небесные, его с радостью примут лики Архангелов. Пред ним с готовностью отверзнутся небесные врата, и с дерзновением внидет он, и станет пред престолом Божиим, увенчается десницею Божиею, и с Богом будет царствовать бесконечные веки. Кто блаженнее его, кто выше его, кто досточестнее его? Видите, на какую высоту возводит любовь имеющих ее!» Любовь – величайшее чудо на небе и земле, нет ничего драгоценнее ее во всех мирах и во всех веках, она свела Бога с небес на землю и возводит людей на небеса, ей побеждены смерть и Ад, она соединила людей и Ангелов в одну святую, соборную и апостольскую Церковь, сделав их братьям, ей свершаются все таинства и чудеса, она основа и вершина всей нравственной жизни христиан.
                Русский религиозный мыслитель Иван Ильин, пытаясь понять и осмыслить сущность любви, писал в своей книге «Путь духовного обновления», что любовь духовна и рационально непостижима, ее нельзя логически доказать и проанализировать, ее надо пережить, она – чудо Божье в нашем мире, лежащем во зле, прекраснейшее и самое священное явление духовной жизни, ее тайна открывается в живом восприятии и личном опыте, а сама любовь связует все века и все миры, она простирается на Бога и на людей, на флору и фауну, на отечество и произведения искусства – картины, статуи и книги, музыкальные и поэтические творения, она вдохновляет и приносит счастье, побуждает человека благословлять жизнь и радует его сердце даже в годину скорбей и испытаний. По воззрению И. Ильина существует два типа любви: любовь инстинкта, ищущая того, что субъективно радует человека и нравится ему, ей присущи такие черты как слепая идеализация предмета любви, желание удовольствий и зачастую она завершается разочарованием – горьким прозрением действительности; иная любовь духа, ищущая достойное и совершенное, это – зрячая и прозорливая любовь, проницающая суть вещей, вселяющая в душу человека доброту и благородство, побуждающая его молиться и искать высшего Божьего совершенства, ценить мудрость, справедливость и честь, произведения искусства и красоту природы, она есть жажда Божественного – молитва, обращенная к духовному небу, находящее себе приют в чистых и чутких сердцах, воспламеняя в них надежду, неутолимый поиск Истины и вдохновляющая на служение Богу. Любовь есть открытость души и порыв, она – творческая сила и сочувствие, умиленне пение, исходящее из глубины сердца, но без духа любовь – слепа, пристрастна, своекорыстна, подвержена опошлению, и только одухотворенная любовь есть жажда совершенства и воля к Божественному, поэтому первая евангельская заповедь – любовь к Богу, а вторая – любовь к ближнему, ибо братство людей – не по крови и плоти, а по духу и вере – достигается только через Бога. Духовная любовь есть вкус к совершенству, а любящее, созерцающее и поющее хвалу Богу сердце – духовный орган восприятия Божьего совершенства, как на небе, так и на земле, оно умеет прощать и молиться, воспринимать красоту и чудеса Божьего мира в веселии полевых цветов и молчании далеких заснеженных гор, среди грозных волн океана и в произведениях искусства, ибо вся природа становится книгой Божьей премудрости и откровением. Немецкий поэт Гете в минуту молитвенного восторга признавался: «У каждого тихого родника, под каждым цветущим деревом я нахожу Его со всею теплотою Его любви». Для любящего сердца «нет на земле ничтожного мгновенья», говоря поэтическим языком поэта Е.Баратынского, ибо любящий обретает высший смысл жизни и любовь становится для него источником веры в Бога и всей религиозной жизни, ибо кто любит Бога, тот жаждет быть с Ним и ищет Его непрестанно, он обращает к Нему всю свою душу – ум, сердце и волю – в пламенной молитве, не может жить без Творца и обретает неизреченную радость, когда чувствует в молящейся душе своей таинственное действие Святого Духа, освящающего и утешающего человека так, что он уже никогда не будет чувствовать себя несчастным, покинутым и одиноким, где бы он не был – посреди морской бури, в раскаленной пустыне, или в тюремном заключении – везде он имеет духовную опору и утешение в Боге и Его небесной любви. В произведении «Поющее сердце. Книга тихих созерцаний» И. Ильин горько сетовал на то, что в людях слишком мало любви, они исключили ее из своей жизни и культуры, из науки и веры, из искусства и правосознания, из образования и воспитания – вследствие этого человечество обречено на невиданный духовный кризис и небывалые исторические катастрофы, о чем свидетельствует вся трагическая и кровопролитная история мира и особенно история двадцатого века.  Без любви нельзя жить, без нее люди истребят друг друга, в ней наша надежда и спасение.
                По слову святителя Иоанна Златоуста, любовь есть дар и превосходнейший путь к получению всех даров, любовь преображает человека из грешника в святого и он научается любить всех равно – и малого и великого, как любит Бог, отвечать на зло – добром, молиться за проклинающих и обидчиков, а если в сердце  человека нет любви, то даже если он сотворит тысячи чудес и будет обладать совершенным знанием, то он не познает Бога и останется чужд Христу и Святому Духу. Христос сказал апостолам Своим, что все узнает в них Его учеников, если они будут иметь в себе и между собой любовь – пламенную и ревностную к вере, неземную и жертвенную, радостную и святую. По слову митрополита Филарета Вознесенского, «христианская любовь есть чувство особое, приближающее человека к Богу, Который Сам есть Любовь… В сфере земных чувствований нет высшего чувства, чем чувство материнской любви, готовой на самопожертвование. И вся история отношений Бога к человеку есть сплошная история самопожертвования небесной любви. Отец Небесный как бы за руку ведет ко спасению грешника, Своего врага и изменника, и не щадит для его спасения Своего, Единородного Сына. Сын Божий, сойдя с неба, воплощается, страдает и умирает для того, чтобы чрез воскресение дать грешнику ту блаженную вечность, которую он утерял чрез свою измену. А пред страданиями Он дает Своим верным ученикам как бы завещание – заповедь, идеал: …как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин.13:34). С небесных высот сойдя в наш мир, лежащий во зле, Христос явил Собой и возвестил священный идеал бескорыстной и жертвенной евангельской любви, обнимающей всех – друзей и врагов, Ангелов и людей, животных и птиц, воздающей добром за зло, прощающей обидчиков и благословляющей проклинателей: «…любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф.5:44). Любовь – основа всей духовной и нравственной жизни христианина, она – дивный дар Святого Духа и «совокупность совершенства» (Кол.3:14), знак того, что человек живет праведной жизнью и пребывает с Богом. Любовь соединяет нас всех в единую Церковь, побуждает радоваться с радующимися и плакать с плачущими, она есть прекраснейший цвет вечной жизни и источник святости. Сотворив человека по образу и подобию Своему, Господь вложил в его сердце глубочайшую и неискоренимую потребность любить. Апостол Павел замечает, что среди трех христианских добродетелей – веры, надежды и любви, любовь наивысшая, она – венец всех добродетелей, и если вера и надежда есть спутники земной жизни, то любовь «никогда не перестанет» (1 Кор.13:8). По словам святителя Иоанна Златоуста с момента второго пришествия Христа во славе и величии Божества Его, вера пройдет, ибо все мы узрим Господа лицом к лицу, надежда упразднится, так как все чаяния исполнятся, и лишь любовь пребудет вечно, совершеннейшим образом соединяя нас с Богом. В Священном Писании сказано, что нет ни одного создания, которое было бы напрасно призвано к жизни. Если все сотворено для человека как венца Божьего творения, то он призван возлюбить все создания и весь видимый мир, ибо невозможно любить Бога, не возлюбив природу, на которой почил отблеск премудрости Бога, Его неизреченной славы и вечной красоты: «невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы» (Рим.1:20). Апостол Павел учил, что любовь соединяет в себе все добродетели: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор. 13:4-7). Христианская любовь не ищет похвал и не страшится клеветы, она жертвенна и свята, не знает мщения и зла, научает переносить скорби и прощать обидчиков, молиться за врагов и идти по следа Христа и быть верными Богу, она уничтожает эгоиз и злобу, гнездящиеся в сердцах людей. Человек создан Богом для любви, а любовь не ограничена временем и пространством, она простирается на живых, усопших, еще не рожденных и даже на «во аде держимых», выражаясь в молитвах за них, ибо смерть – не конец бытия и у Бога все живы. Апостол Иоанн Богослов писал о том, что истинная любовь деятельна: «Дети мои! станем любить не словами и языком, но делом и истиною» (1Ин.;3:18). По свидетельству Исаака Сирина верный признак христианина – это «милующее сердце», оно с жалостью молится Богу обо всех: «о людях, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари». Сущность христианской религии заключена в евангельской любви, воплощенной в чудесной Личности Иисуса Христа, являющимся величайшим идеалом, а без нее наши добродетели и вся наша вера, все наши таланты и знания, все пророчества и чудеса, все подвиги самоотречения и даже мченичество, вся наша жизнь лишаются смысла и без любви есть ничто: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.  И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор. 13:2-3). С пророческим вдохновением апостол Павел провозглашает, что любовь – величайший и превосходнейший из даров Божиих, она не перестанет быть – истинная любовь вечна, ее не могут сломить ни муки, ни горе, ни испытания, ни лишения, ни разочарования, ни смерть, она сильнее смерти, сильнее всего на свете, в ней полнота жизни, мудрости, добродетели и счастья, она не перестанет быть и тогда, когда все пророчества исполнятся и история завершится, небеса совьются, как свиток, христианские надежды сбудутся, а вера станет созерцанием – зрением лицом к лицу, ибо любовь будет царствовать во веки веков. Учение о любви – это сердце всего христианского вероисповедания, ибо любовь есть имя Божие и совокупность всех совершенств, ей проникнута вся жизнь Церкви, ее таинства и богослужения, без любви немыслима и невозможна духовная и нравственная жизнь личности. Бог есть источник любви, мудрости и радости, но любить невидимого Бога возможно лишь тому, кто соблюдает заповеди Его – исполняет святую Божью волю и любит Его видимые творения, а, прежде всего, человека, ибо человек имеет в себе образ Божий, а потому нам надлежит научиться искусству евангельской любви, ибо всякий любящий от Бога и знает Бога, ведь Бог есть Любовь. Великий русский писатель Ф.М. Достоевский – один из самых глубоких мыслителей России, мыслящий не в отвлеченных понятиях, а в художественных образах и сценах, на страницах своего «Дневника писателя» отметил, что любовь к самому себе, к ближним и всему человечеству невозможна без веры в Бога и бессмертие души, ибо, если отнять у человека эту религиозную веру, то он утратит и высший смысл жизни,  в его сердце воцарятся разочарование и тоска, а затем – отчаяние, ощущение бессмысленности бытия и ненависть ко всему миру. Если человек не верит в личного Бога и будущую жизнь – бессмертие и уникальность каждой личности, но исповедует атеистическую и материалистическую догму, гласящую, что нет никакого Бога и духовного мира, а с земной жизнью оканчивается наше существование, то он не сможет возвыситься до истинной любви к людям – ко всем ближним – друзьями и врагам, и более того – он возненавидит самого себя и свою жизнь, истребит себя, ибо нет смысла терпеливо и стоически переносить все скорби, унижения и лишения здешней жизни, если после смерти – лишь небытие. При одной мысли о Боге верующие люди, испытывающие страдания – духовные, душевные и физические, воздерживаются от самоубийства, о чем в художественной литературе столь ярко свидетельствуют гетевский Фауст и шекспировский Гамлет. Вера – основа духовной любви, а любовь – вершина веры; только вера в бессмертие каждой личности, в благость и всемогущество Творца вселенной, Его премудрый промысел о мире и каждом создании дает человеку силы терпеливо и героически переносить все скорби и несчастья, не пасть духом и жить по Евангелию вопреки всему – не прогибаться под изменчивый мир, а преображать действительность вокруг себя, благожелательно и милосердно относиться к людям – как к братьям и сестрам, прощать обидчиков и молиться за врагов. По возвышенному исповеданию святителя Иоанна Златоуста, евангельская любовь жертвенна и бескорыстна, ее непоколебимое и непобедимое основание – Сам Христос Богочеловек, ничто не может расторгнуть ее вечные узы – ни клевета, ни опасности, ни смерть, и нет большей любви, чем пожертвовать собой за друзей своих – отдать жизнь за любимых, а в особенности – умереть за Христа и Его святую Церковь.