Валенки Троцкого

( всем, оборонявшим и защищавшим Москву, посвящается)

Эта правдивая история  случилась в декабрьской Москве 1941 года. Во вторник пятого числа было особенно морозно. Градусов тридцать пять! Красная Армия наконец-то погнала от Москвы фашиста и в этот же день Егора Трифоновича выписали из госпиталя. Отрезали искалеченную руку, пару дней подержали и выписали. И вот идет он по озябшему городу. Окна в домах плотно заклеены фотобумагой; из форточек дымят печки-буржуйки то тут, то там торчат ножи противотанковых ежей, на перекрестках горбатятся траншеи с заградительными завалами. Еще Мавзолей под досками упрятан, и Кремль с Красной площадью в маскировочную сетку замотаны. Потому что немец постоянно бомбит.
– И все равно, шиш проклятому фашисту, а не Москву!  Пробирается сквозь наметенные сугробы в Замоскворечье Егор Трифонович.  Тесная на голове шапчонка; старое Довоенное пальтишко; заправлен в карман пустой рукав. Будто папиросы ищет.
– И хрен, что руку отняли! Левая это же не правая.   Правую было бы потерять жальче! Ее сам  Троцкий и товарищ Сталин самолично пожимали!
Зимой 1919 Троцкий вручил красноармейцу Егорке Булавкину высокие белые валенки. Прямо в степи вручил. Вышел комиссар из бронированного поезда, пожал разведчикам руки и громко на всю снежную округу прокричал выстроившемуся дивизиону:
– Царицын, товарищи бойцы, обязательно должен быть завтра взят!
– «Царицын они тогда взяли; товарищ Троцкий оказался врагом; а валенки вот они! Только колоши прохудились! Топает теперь в них по обмороженной Москве и припоминает свою жизнь старый большевик Егор Трифонович.
– Надо бы еще раз в военкомат сходить...  Может, что про сыночка там узнали... – вздыхает он.
 – А с товарищем Сталиным встреча была совсем недавно. Меньше двух месяцев назад. 16 октября немец прорвал Можайский рубеж обороны.  Прошел слух, что готовится эвакуация и Москву уже покинула правительство. Люди говорили, что все заводы, мосты и электростанции заминированы.
– И вправду Будто что-то горит? – ходил по комнате, выглядывал в окно и принюхивался Егор Трифонович.
– Бумажки они жгут! – ворчала за перегородкой теща Зинаида Васильевна.
– Какие бумажки? – смотрел на бегающую по квартире жену и ничего не понимал мужчина.
– Свои, свои с печатями бумажки! – продолжала басить всезнающая теща.
– Ты, хоть, Елена, не мельтеши! –прикрикнул на жену Егор Трифонович, – сядь и лучше скажи чего нам-то делать?
– Бежать надо! – ответила жена, – люди бегут и нам бежать надо!
В городе творилось что-то непонятное! С утра не поехало метро; не открылись продуктовые магазины; и поползла, вот, как эта гарь, по воздуху паника! Люди принялись выволакивать из квартир свой скарб. Самые расторопные для погрузки где-то доставали машины. Вытащил и Егор Трифонович из сарая четырехколесную на подшипниках тачку, накидали туда семейного тряпья, собрали кой-какие скопленные харчи и, заперев квартиру, двинулись по Садовому к Курскому вокзалу. Трамваи стояли, вокзал кипел не могущим никуда уехать народом. Вышли на Шоссе Энтузиастов.  Ветер по городу катил сухую пыль; никто уже не убирал с тротуаров мусор; над Измайловским парком каркали тучи  черного воронья; вереницей тянулись молчаливые граждане; и повсюду летала рваная бумага.
Старики, коляски, женщины, дети, старухи с пухлыми узлами, телеги и рычащие машины – все медленно двигалось на восток.  Вот впереди какие-то люди остановили грузовую машину.
- Чего бандиты творите! – выскочил с криком  Из кабины толстый гражданин. На гражданине кожаный плащ и шляпа.
- Важный однако гражданин! – отметил Егор Трифонович.
 Вслед за гражданином из кабины выпрыгнула такая же толстая и важная дамочка.
- Граждане, что же это твориться! Среди белого дня грабят! Костя, вызывай немедленно милицию! –топая в асфальт каблуками и грозя ребятишкам кулаками будто резанная, принялась орать дамочка.
- Ага, иди зови! -  смеясь над беснующейся теткой, ребятишки забрались в кузов и принялись сбрасывать на землю вещи. Чемоданы, тюки, коробки лихо валились на землю с переполненного кузова. Что-то гремело, звенело и разбивалось. Затем кто-то из толпы бросил в окно магазина камень.
– Чего делают? – завопила баба.
– Продукты что ли немцу оставлять? – крикнул какой-то рыжий здоровяк и нырнул в образовавшуюся дыру.
Толпа замерла. Через минуту рыжий со связкой копченой колбасы уже выбирался наружу.
– Чего рты раззявили? – крикнул он оторопевшему народу, – Там полный склад!
 Толпа дрогнула, выдохнула и двинулась на магазин. Люди стали тащить мешки с мукой, вязанки колбас, окорока, ящики с макаронами и коробки с лапшой.
– Чего это?! – глядел на происходящее Егор Трифонович, – Вы чего, изверги, делаете! – не выдержал, бросился на мародеров он.
– Эх, была бы как в гражданскую шашка! – не разбирая, махал направо и налево кулаками Егор Трифонович, – полож коробку взад! Куда, ворюга, тащишь! – пинал, отпихивал он, – это же, сволочи, народное добро! За воровство вас всех товарищ Сталин расстреляет!
– Угомонись, дядя!
- Где тот Сталин!
– Твой Сталин уже тю-тю!
– Слиняли все коммунисты из Москвы!
– Или фашисту добро оставлять?
– Тише будь, старичок! – здоровенный в красной рубахе детина глыбой навис над замешкавшимся Егором Трифоновичем.
– ВАрюга! Под трибунал пойдешь! – крикнул и тут же схлопотал в ухо Егор Трифонович.
Все разом стихло. Было шумно, все кричали, а тут стало тихо. Оглушенный Егор Трифонович поднялся с земли и потом еще две минуты крутил головой и ничего понять не мог. Детина исчез; мужики побросали мешки и коробки; бабы с узлами и детишками притихли и расступились. В образованном пространстве, покачиваясь, продолжал стоять Егор Трифонович и перед ним стоял Сталин.
– Товарищ Сталин?! – открыл рот и забыл про гудящее ухо Егор Трифонович.
– Что тут происходит? – сдвинул брови вождь.
– Тут? – огляделся и все вспомнил Егор Трифонович, – Так ведь... мародеры народное добро грабят!
– А вы? – пристально заглянул в глаза Егору Трифоновичу Сталин.
– Что я?
– Вы тоже грабите?
– Я? – даже удивился Егор Трифонович, – как же это... как можно?
– Он, товарищ Сталин, – подскочила жена, – он не грабил! Он этим... – и Елена Михайловна обвела рукой, – он этих останавливал.  Вон, как по уху дали? Кровь у бедненького течет! И жена принялась отирать окровавленную шею.
– Отойди, дура! – шикнул на нее Егор Трифонович.
– Как ваша фамилия?
– Булавкин.
– Значит вы, товарищ Булавкин, защищали социалистическую собственность?
– Так точно.
– Это хорошо, товарищ Булавкин. И правильно, что не поддаетесь панике.  Паника столице не нужна.
 Сталин сделал шаг и пожал Егору Трифоновичу руку.
– А... вы..., товарищ Сталин? – набрал в грудь воздуха Егор Трифонович.
– Что вы хотите спросить, товарищ Булавкин? – развернулся к Егору ТРифоновичу уже подошедший к машине Сталин.
– Вы, товарищ Сталин... из Москвы не уедите?
– Не уехал.
- И не уедите?
 Не уеду. товарищ Булавкин.

Не убежал Егор Трифонович тогда из Москвы. Сталин оставался в Кремле, так куда ему бежать?  Развернул он тележку, прикрикнул на жену, сурово зыркнул на заворчавшую было тещу. Так вернулись они в свое Замоскворечье. На следующий день Егор ТРифонович в ополчение записался.
-  Сынок Гриша летчик, немцев в воздухе бьет, а ему здесь Москву защищать надо! – так решил он.
Третья коммунистическая бригада, куда был определен добровольцем Егор Трифонович, у железнодорожной станции Нахабино пилила лес и бревнами заваливала дороги, просеки и подъезды к Москве. Там-то его и шарахнуло. Если бы вражья пуля или осколок! А то бревном огрело. Самым обычным бревном!  Скажи во дворе кому – бабы засмеют! Сперва думал простой перелом. Наложили в травмпункте гипс. А через неделю боль по всей руке пошла! Спать ночами нельзя! Хоть в крик кричи! Снова в больничку пошел. Сняли гипс, а там мясо гнилое, черви копошатся и вонь страшная.
– Если жить, батя, хочешь, руку надо отнимать. – осмотрел и сказал доктор, – думай, ополченец.
– Думай не думай, а рука гниет... –сравнивал свои руки Егор Трифонович, –правая она завороженная! Ее Сталин пожимал! А левая, - хрен с ней, ради Победы пусть отнимают.

В военкомате, куда на следующий день после выписки из госпиталя заглянул Егор Трифонович, сообщили, что младший лейтенант Григорий Булавкин при выполнении под городом Вязьмой боевого задания погиб смертью храбрых.
– «Принял смерть наш сыночек... – вернулся с красными глазами домой Егор Трифонович. Похоронку жене сунул, а сам в чулан ушел да там заперся. В комнате ворчит, листая газеты, теща; на кухне  поскуливает жена; он же в кладовке сидит. Давно тут у него мастерская оборудована – у стенки верстачок, прилаженные тисочки и инструмент всякий на стене развешен. Пальто бросил на пол, под стенкой сидит, водку глотает, и видеть никого не хочет.
– «...После ряда поражений... – сообщает через стенку по радио Юрий Левитан, – Красная Армия сумела провести крупные наступательные операции под Москвой, Ростовом и Тихвином...  Развеян миф о непобедимости германской армии! ... Советские войска достигли существенных результатов, отбросив противника на 150 километров на запад и нанеся ему значительные потери в живой силе и в технике!».
– Это очень хорошо...! Товарищ Сталин, мы же... мы же их... мы сможем! – трет глаза и хлюпает носом Егор Трифонович, – только вот я... никуда я безрукий уже не гожусь! И сынок Гриша погиб! Извиняйте нас, товарищ Сталин!

За несколько дней до Нового 1942 года в дверь к Булавкиным позвонили. Зашла соседка. Галина Сергеевна женщина образованная. Директором Дома Культуры работает. Тоже недавно похоронку на старшего Сергея получила.
– Слушай, Елена Михайловна, – разговаривают на кухне женщины, – тут хотим нашим детишкам Новый Год организовать. Моссовет подарки обещал, и костюм Деда Мороза у нас хороший имеется. Так я подумала – а что если мы твоего Егора к этому делу привлечем?
– Куда это вы меня привлечь собираетесь? – выбрался из кладовки Егор Трифонович. Лицо небритое; глаза в щелочки превратились; рубашка и штаны в ошметках какой-то ваты;, волосы всклокочены и как у черта во все стороны торчат.
– Валенки, Трифоныч, у тебя есть? – спросив, оглядела соседа Галина Сергеевна.
– Есть! – икнув, кивнул Егор Трифонович. – А вам они на что?
- Хорошие валенки?
 Валенки добрые! Еще с гражданской ношу.
– Отлично! А чего такой небритый?
- По Грише сыночку шибко отец печалится… - ответила Елена Михайловна.
 - Понятно. – вздохнула Галина Сергеевна. – Ничего не поделаешь. Война. Тут такое дело, Егор Трифонович. – помолчав, продолжила говорить директор. - Хотим тебе поручить  ответственное дело.
- Какое еще дело?
- - Валенки у тебя уже есть. Выдадим с блестками халат, рукавицы, шапку и посох. Будешь Дедом морозом! Надо детишкам Новый Год устроить. Понимаешь, нужен праздник! Дело государственное!
– Какой я нахрен Дед Мороз! Разве дед Мороз одноруким бывает?
– Очень даже бывает! Дед Мороз фронтовик! К детишкам ты, Трифонович, раненный пришел. Понимаешь, прямо с фронта, с самой передовой пришел!
– Может, и автомат дадите? – усмехнулся Егор Трифонович.
– Автомат не дадим.  А мешок с подарками получишь! Бросай пить, брейся  и готовься!

Тридцать первого декабря совершенно трезвый, намытый, выбритый, обработанный шипром Егор Трифонович в выглаженном костюме с женой Еленой Михайловной прибыл в Дом Культуры «Авангард». Вошли и обомлели! За порогом зима лютая и война по стране грохочет, а тут настоящий праздник! Шумно, весело; много нарядных детишек; вдоль украшенных стен цветные светильники горят; в потолке люстра сияет; пахнет буфетом; и посреди всего этого тепла и мельтешения огромная сверкающая елка!
– Ну, наконец! Мы вас уже ждем, ждем..., пожалуйста, Егор Трифонович скорей в гримерную! – подбежала Галина Сергеевна. – Там  вам все объясню! Мои помощницы все уже приготовили. А, прямо на костюм и одевайте халат! Любочка, бороду и усы Егору Трифоновичу слева подправь! Где мешок? Тамара, разве ты не видишь, шапку надо нашему Дедушке сзади булавкой прихватить!
В небольшой комнатке, куда их привели  было тесно и душно. Пространство тут же наполнилась суетой.  Егор Трифонович не ожидал, что Галина Сергеевна эта маленькая хрупкая с печальными глазами женщина вдруг способна быть такой веселой и шустрой! Продолжая давать кому-то какие-то распоряжения, она будто куклу трясла и туда-сюда вертела Егора Тимофеевича. ; То и дело улыбалась жена. Девочки что-то на нем постоянно одергивали и подшивали.
 – Ну, кажется готов! Хорош у нас Дед Мороз! – отойдя к дверям, оглядела его Галина Сергеевна.
Егор Трифонович глянул в зеркало. на него глядел какой-то маленький, в красном до пят халате незнакомый дед. , Громадные усища, Белая кудрявая борода и красная на голове  шапка. Узнал себя Егор Трифонович только по болтающемуся рукаву.
– А рукавчик вам, вот так, булавочкой пришпилим! – ловко пристегнула к халату пустой рукав Галина Сергеевна – Вот! теперь все в порядке! Как из зала позовем – стучите посохом в дверь и входите!
– А теперь чего?
–Не волнуйтесь! Я буду с вами! Людочка, Тамарочка быстро к детям в зал! – продолжала распоряжаться директор, – вы, Елена Михайловна будьте тут и помогайте Егору Трифоновичу. Как мы позовем, выталкивайте его в зал!
– Хрень какая-то на постном масле! – буркнул в колющую бороду, уселся на табурет и развернул взятую из дома газету Егор Трифонович, – Люди воюют, а я чего? Совсем сбрендил! На старости лет поиграть удумал!
– Дед Мороз! Дед Мороз! Дед Мороз! – донеслось из зала.
– Иди! –подвела  к дверям и ткнула в бок жена. –Палкой не забудь постучать!
– Я сейчас вам всем так постучу!!! – Сунул газету в карман, оттолкнул жену и двинулся в распахнутые двери Егор Трифонович.
 Войдя в яркий  многолюдный зал, он неожиданно обмер.
- Иди же к нам, Дедушка Мороз! – весело позвала его Галина Сергеевна.
Егор ТРифонович сделал шаг и остановился на верхней ступени.
- Чего теперь? – видя множество детских глаз, стал соображать он.
- Бей палкой в пол! – шепнула из-за дверей Елена Михайловна.
Егор ТРифонович кивнул и ударил. В мгновенно наступившей тишине  ему показалось, что он шарахнул не достаточно сильно.
– «Как -то здесь жарко! – захотелось расстегнуться и стащить с головы шапку. – Здравствуйте, товарищи… дети! – опустил под ноги мешок, поправил на голове шапку  и Будто дятел, глухо бухнув в тишину, второй раз ударил в мраморный пол он.
– З-д-р-а-с-т-и!!! – жиденько и растерянно прозвучало в ответ.
– Что, испугались, чертенята! – усмехнулся в колющиеся усы Егор Трифонович.
– Это же наш Дедушка Мороз! – быстро подошла и взяла за руку дедушку Галина Сергеевна. – А мы тебя, Дедушка, уже ждем! Ребята, мы ведь, ждем Дедушку Мороза?
– Ждем, ждем! – разом завопила, захлопала в ладоши детвора. Праздник начался.
Сначала вокруг Егора Трифоновича был устроен хоровод. потом дети стали петь песни. После песен детишки снова взялись за руки и двинулись вокруг елки. На этот раз в свой хоровод они затянули и дедушку Мороза. Танцевать Егору Трифоновичу с непривычки было особенно тяжко.
- Эх, помирать видно придется под елкой! - вздохнул он и принялся отчаянно Шаркать по сияющему паркету тяжелыми валенками. Тяжело дыша и обливаясь горячим потом, то приседал, то взмахивая единственной рукой, тряс бородой и вновь принимался отмачивать очередное коленце бедный Егор Трифонович ! Закончил дедушка Мороз свой импровизированный танец тем, что сорвал с головы шапку и с размаху кинул ее об пол!
- Все! – на последнем  выдохе выдавил из себя он.
Раздались бурные аплодисменты.
- Какой-же ты дедушка Мороз молодец!! –быстро подошла перепуганная видом Егора Трифоновича деректор. – Вижу, что сильно устал…, вот сядь под елочку на стульчик и отдохни!
- Чего теперь? – шепнул ей Егор Трифонович.
- Пока наш дедушка Мороз отдыхает, – обернувшись к детям громко стала говорить Галина Сергеевна, - Каждый из вас по очереди подойдет к дедушке и прочитает приготовленный стишок. Если дедушке Морозу понравится стишок, он  достанет из своего волшебного мешка и вручит вкусный подарок! Хорошо?
- Хорошо! – хором ответели   и стали по очереди подходитьк дедушке дети.
– Молодец! - выслушав стишок, говорил Егор Трифонович. - Как тебя зовут?  – учишься хорошо? Родину и Сталина любишь? Дважды молодец! –снова и снова говорил, спрашивал и совал руку в волшебный мешок.
Последним Галина Сергеевна подвела к деду ,Морозу худенького нахмуренного мальчика.
– Это, Дедушка, наш Никита!
– Почему ты грустный и глаза у тебя почему красные? Ты плакал?
– Мне подарок не нужен. – Опустив голову, тихо ответил мальчик.
– Как это не нужен?! – удивился Егор Трифонович. -  А ну, посмотри, какие я тебе приготовил тут вкусности! – с этими словами он достал из мешка последний завернутый в серебряную бумагу подарок. - Смотри, что у нас тут - три шоколадные конфеты, красное, как наше знамя, яблоко и тепленький с изюмом пирожок! Если не возьмешь, я сам это яблоко с пирожком съем.
– Съешьте, пожалуйста! – вскинул голову и умоляюще поглядел в лицо Егору Трифоновичу мальчик, – только попросите , чтобы не отправляли меня в Казань!
– В какую Казань?
– В эвакуацию... – нагнувшись, тихо шепнула Галина Сергеевна, – детишек наших эвакуируют.
–! Если меня отправят в Казань я сбегу! – Не поднимая головы, твердо сказал Никита.
– А родители твои где? – слушал и ничего не понимал Егор Трифонович.
 Никита молчал. Губы его были плотно сжаты.
– У Никиты папа под Минском погиб, а маму два дня назад убило.
– Мамке бомбой руки и ноги оторвало. а где, Дедушка Мороз, твоя рука?
– Так... ведь... – растерялся Егор Трифонович, – я... это...
– Ты, Дедушка, раненный?
– Ага, раненный ...
– Дедушка Мороз к нам прямо с фронта пришел! – помогла Егору Трифоновичу собраться мыслями директриса, – видишь, не только солдаты с фашистами воюют!
– Я тоже хочу немцев бить! Из Казани убегу, на фронт убегу!
– Ну, с Казанью мы еще подумаем! – поправил сползшую на лоб шапку и положил Никите на плечо теплую ладонь Егор Трифонович. –  Между прочем, немца от Москвы Красная Армия отодвинула! Погнали мы фрица! Понимаешь, хлопчик, в шею к чертовой матери погнали!  Слушайте дети! – поднявшись с табуретки, достал из халата и развернул газету Дед Мороз:
- «...Измотав противника в ожесточенных боях, войска Западного фронта перешли в решительное наступление! Ни мороз, ни глубокие снега не могут остановить советских воинов, которых ждет поруганная врагом родная земля! Бои идут за каждый населенный пункт. Войска генерала К. К. Рокоссовского, преследуя танковые и пехотные дивизии врага, продвинулись за Истру». – окончил читать, поглядел в притихший зал и помолчав, добавил Егор Трифонович. - Знаете что я вам скажу, дети,– ведь именно по этой дороге фашисты собирались парадным маршем войти в Москву. Ничего у них не вышло! Понимаете, мои дорогие ребятки! Шиш им достался, а не матушка Москва! А подарок ты все же возьми. На фронте таких конфет не дают.

Вечером Егор Трифонович на кухне молча и сосредоточенно хлебал борщ.
– Вкусный? – присела напротив жена.
– Ничего... сметанки  еще бы ложечку бухнуть...
– Где же я сметанки возьму? По карточкам ее не дают, а на рынке триста рублей баночка...
– Ого! – облизнул ложку Егор Трифонович, – совсем спекулянты обнаглели! Это же половина моей месячной зарплаты!
В кухню, опираясь на палку, вошла теща.
– Мама, давай с Егором борщика поешь?
– Не могу я ничего есть! Ноги, мочи нет, как болят! – уселась к окну Зинаида Васильевна, – чайник, дочка, поставь.
– Мы... тут..., Зинаида Васильевна, – вдруг выпрямил спину и прямо поглядел на тещу Егор Трифонович, – Мы с Леной ребеночка решили завести.
– Кого отвести? – переспросила теща.
– Не отвести, а завести! – Поднялся и прокричал в голову глухой тещи Егор Трифонович, – ребеночка завести хотим!
– Какого, Егор, ребеночка? – уронила полотенце и застыла с открытым ртом жена.
– Мальчика. – Взглянул на оторопевшую жену Егор Трифонович, – да Никиту же! Разве ты забыла про Никиту? Ни в какую Казань ему ехать не надо! Сбежит он к черту из той Казани и пропадет. Ищи его потом! Он же на фронт, боец хренов, воевать собрался!
– Так... как же это...? – всплеснув руками, заморгала полными слез глазами Елена Михайловна, – их же завтра уже отправят!
– Отправят, если будем на жопах сидеть!
–Надо же что-то делать? – беспомощна, стала оглядываться Елена Михайловна, – денег надо пойти у соседей занять?
– Денег не надо...  Я сейчас на Сухоревку смотаюсь, валенки продам.
– А мне что делать?
– Ты, мать, скоренько к Галине Сергеевне беги! Объясни все...Ну, сама знаешь чего сказать.
– Да, да! – кинулась в прихожую, накинула на плечи платок и хлопнула дверью Елена Михайловна.
– Я, Егор, так и не поняла, кого вы взять хотите? – поглядела на зятя непонимающими глазами Зинаида Васильевна.
– Никитку! Сынок нас ждет!  Ах, Боже мой, Как бы не опоздать! – поспешно натягивал пальто и совал в мешок белые валенки Егор Трифонович.