Учитель года

– Итак, дорогие друзья, настало время назвать имя победителя!
Нарядная по случаю торжества начальник Управления образования, улыбаясь, сделала паузу:
– Почётное звание «Учитель года» присвоено учителю начальных классов школы № 228 Шемякиной Ирине Павловне!
Шквал аплодисментов накрыл огромный зал Дворца культуры. Под шутливые выкрики коллег на сцену поднялась молодая женщина.
Миловидное лицо, освещённое радостной улыбкой, как-то не соответствовало полноватой  фигуре и неуклюжей походке. Получив награду, она откинула назад длинные волосы, которые можно было назвать роскошными, если б они отливали  живым блеском.
– Ирка в своём репертуаре! Ну, хоть бы ради такого дня голову вымыла, – ехидно заметила дама в третьем ряду, наклонившись к соседке.
-– Ей некогда! Она глобальные проблемы образования решает, – в тон ей ответила та.
– С неумытой рожей, – насмешливо заключила первая.

В кругу друзей и коллег Ирина Павловна слыла умницей и одарённым педагогом. Приемы её работы были нестандартными, направленными на максимальное раскрытие способностей каждого ребенка. Она завоёвывала сердца детей и их родителей ласковым вниманием, была легка на подъём и неистощима на выдумку. Неслучайно её ученики отличались особенной  организованностью и удивляли всех своими знаниями и умениями, а посему, по мнению большинства присутствующих, награда, которую она с волнением прижимала к груди, была заслуженной и справедливой.

– На вот, посмотри, – говорила Ирина  матери, разворачивая перед нею наградной лист, – как твою дочь ценят. Может, меньше ворчать будешь. Все признают, что я хорошая, одна ты этого не видишь. Смотри, смотри!
Мария Петровна с интересом разглядывала награду:
– Всё я вижу, дочь, и радуюсь за тебя. Вот если бы ещё твой ребенок…
– Что – мой ребёнок? Что – мой ребёнок?! Голоден? Раздет? Неухожен?
– Сыт. И ухожен, но не тобою…
– Какая разница? Разве не ради него я пашу день и ночь? Кстати, где он?
– У себя. Не спит еще. Зайди к нему!
– Ой, мам! Не сейчас! Я так устала – день был сумасшедший. Еле на ногах стою.
Ирина  поужинала, разделась, не заходя в ванную, упала на диван и уснула под воспоминания о громе аплодисментов и поздравительных речей.
Мария Петровна собрала бумаги дочери, еще раз внимательно осмотрела их, вздохнула, убрала в книжный шкаф и ушла на кухню. Дневные заботы не отпускали её. Руки привычно делали своё дело, а грустные мысли одна за другой заполняли сознание. В который раз она задавала себе вопрос и не находила ответа: «Как случилось, что её единственная дочь, умная и талантливая девочка, в которую она вложила столько  любви и заботы, выросла чёрствым человеком и, самое страшное, – плохой матерью.
Они жили вдвоём, муж рано умер, Мария Петровна не вышла второй раз замуж, боясь травмировать психику дочери-подростка. Девочка хорошо училась, и мать освободила её от всех домашних дел, только бы она успевала справиться с уроками, только бы не переутомилась, только  была бы здорова. В институте дочь училась так же успешно, но нагрузки возросли во много раз, и снова мать переложила на свои плечи все заботы, не имеющие отношения к учёбе дочери. Она стирала даже её белье и убирала постель. Потом взяла вторую работу, потому что потребности Ирочки выросли – нужно было одевать её не хуже подруг. Потом и этого не стало хватать, пришлось брать надомную работу. Она не роптала, потому что дочь радовала успехами, а будущее дочери, её благополучие – это то, ради чего она жила и трудилась.
К тридцати годам Ирина собралась замуж. Марии Петровне не  нравился её жених  Андрей. Она деликатно обращала  внимание дочери на его речь и  манеры. Слова матери вызывали досаду, и в ответ дочь назидательно говорила:
– Мать, ты прекрасно разбираешься в кулинарии, но ничего не смыслишь в людях. Не берись судить о том, чего не знаешь. Иди на кухню и пеки пироги, завтра он придёт к нам на чай. Да в ванной уберись, не забудь.
 Ирина и Андрей поженились и стали жить с нею. Проблемы начались, едва закончился медовый месяц. Отталкивая беременную жену, он уходил в ночь, возвращался через несколько дней,  отсыпался и снова пропадал. Рождение ребенка не остепенило его.
У Марии Петровны разрывалось сердце от жалости к дочери, она робко просила:
– Разведись  с ним, он погубит вас, – на что дочь отвечала:
– Не лезь в мою жизнь! Это из-за тебя он такой. Жили бы мы одни – всё было бы по-другому.
– Жили б вы одни, он давно бы уже прибил тебя…
И снова сердце матери разрывалось от жалости. Стремясь облегчить участь внука и дочери, она взвалила на себя все заботы о ребёнке.
Ирина, измученная скандалами, ночами сидела над тетрадями, что-то долго писала. Засыпала поздно, утром не могла оторвать голову от подушки, вскакивала за десять минут до выхода на работу, наспех умывалась и одевалась, кое-как приглаживала волосы, всю дорогу мчалась, заполошенная. Однажды, влетев в автобус, она машинально выпалила: «Здравствуйте, ребята! Садитесь». В другой раз в учительской раздевалке обнаружилось, что она забыла надеть… блузку. Попросив завуча присмотреть за детьми, вернулась домой, оделась. Ей всё прощалось, потому что таких учителей, как она,  от Бога, в любой школе по пальцам перечесть.
Мария Петровна, аккуратная по натуре, с болью в душе представляла себе, какой видят ученики и коллеги её дочь: неухоженное лицо, сальные волосы,  запах пота… Ужас! И в кого она уродилась такая?

Ирине было не до сына. Уроки, тетради, семинары, родительские собрания, детские праздники, ученики - забирали все её силы. Андрюшка здоров, в надежных руках и буквально купается в бабушкиной любви и заботе. Чего  волноваться за него?
Вечерами, когда она возвращалась домой, сын радостно встречал её, все время крутился рядом, о что- то рассказывал. Она слушала вполуха, потому что не было сил реагировать  на детскую болтовню, хотелось тишины и покоя. Мальчик прижимался к ней, пытался подлезть под руку, чтобы мама обняла его и крепко прижала к себе.  Когда она садилась в кресло, он тотчас пытался сесть к ней на колени.
– Ну вот, куда ты лезешь, дылда здоровая! – говорила она, спихивая шестилетнего сына с колен, – на ручки к маме? Ты что – маленький? Не понимаешь, что мама устала? Ты маму любишь? Так вот, если любишь, дай маме отдохнуть. Иди, поиграй!
– Я уже наигрался, – жалобно тянул сын.
– Ну, так иди к бабушке.
– У бабушки голова болит.
-–А у мамы не болит? Тебе бабушку жалко, а маму – нет? И ты хочешь, чтобы после этого мама тебя любила? – не на шутку раздражалась Ира. – Какой бестолковый ребёнок! Не понимает элементарных вещей! Бестолочь! – кричала она. – Весь в папашу! Такой же бесчувственный чурбан!
Лицо Андрюшки сначала вытягивалось удивлением, потом мрачнело, потом сжималось в гримасу, слёзы лились из глаз – тихие слёзы, потому что он знал – маму сердить нельзя – можно и подзатыльник получить.
В этот момент появлялась бабушка с перевязанной платком головой и пыталась защитить внука:
– Дочь, он скучает по тебе, ему не хватает матери. Поговори  с ним, приласкай…
– Смотрите, какой Сухомлинский выискался! Ты почему мне замечания в его присутствии делаешь?
– Это не замечание, а совет, просьба, если хочешь.
– Не нужно меня ни о чём просить! Могу я хотя бы дома отдохнуть от детей!
– От чужих – да.
– Чужие – свои, какая разница?! – кричала уже в полный голос Ирина.
– Значит, есть разница. На чужих ты не кричишь.
– Там – я на работе!
– А дома, значит, можно распоясаться.
– Чего ты ко мне придираешься?! – продолжала кричать она.- Нечего делать? Оставьте меня в покое! Хоть домой не приходи! Дурдом какой-то!
Мать замолкала и уводила плачущего внука к себе.
Ирина ложилась на диван, включала пультом телевизор, смотрела на экран и думала о том, о чём редко говорила вслух.
Почему Бог наградил её умом и талантом, но не дал женской доли? О муже она вспоминала с содроганием. Целый год после развода с ним не могла смотреть на мужчин – все были противны. От жуткой депрессии и мрачных воспоминаний спасала работа. Только в школе она чувствовала себя комфортно, только там она могла реализовать свои самые честолюбивые мечты, только там её принимали всю, без оговорок и претензий.
Чувствовала ли она себя женщиной? Хотелось ли быть привлекательной, нравиться мужчинам? Конечно! Она не раз пристально смотрелась в зеркало,  трезво оценивала свою довольно плотную фигуру с выступающим  животиком. Не раз принимала решение с завтрашнего же дня заняться собой:  делать упражнения против живота, сходить в парикмахерскую, но… водоворот дел захватывал её, кружил и тащил в глубину будней. К субботе она выныривала, снова смотрела на себя в зеркало и давала слово, что завтра – точно займётся собой. Но совершенно неожиданно возникали какие-то проблемы и снова тащили её в глубину стремительной реки жизни.
Через три года боль воспоминаний о неудавшемся браке утихла, проснулись желания. Хотелось не просто иметь мужчину, хотелось любви, большой и настоящей.
 
И вот однажды случилось то,  что  не раз грезилось ей.  Появился ОН. Мужчина её грёз. Она встретилась с ним случайно, на дне рождения у приятельницы. Огромного роста, мускулистый, кудрявый брюнет сразу привлёк её внимание. Геракл – окрестила она его с первой минуты знакомства.
– Маришка, - обрадовано сообщила Ирина подруге, - наконец-то! Свершилось! Наконец-то я влюбилась!
– Я рада за тебя, – отвечала Марина Ивановна,  утончённая и красивая учительница математики, которую за глаза коллеги называли «тургеневской девушкой», хотя ей было уже за сорок. – А он?
– Он – тоже!
– Поздравляю!
–Но…, – Ирина остановилась, раздумывая, говорить или нет правду.  – Дело в том, что он … женат. Есть ребенок – восемь месяцев.
Марина даже задохнулась от негодования:
– Ты – нормальная?
– Нет, – с глупой улыбкой отвечала Ирина.- Мы полюбили друг друга с первого взгляда.
– Куда ты лезешь? Беги от него, беги! Что, он – последний мужчина на земле? К тому же ты его совершенно не знаешь!
– Поздно. Мы уже живём вместе. Я ушла к нему.
Марина, шокированная совершеннейшей распущенностью подруги, воскликнула:
– К нему?! А жена с младенцем?
– Ушла к родителям.
– Ты – чудовище, – выдохнула Марина. – Я тебя знать не хочу.
– Любовь – всегда права, – защищалась Ирина.
– Любовь – чиста по своей сути, а если грубо попираются важнейшие нравственные нормы: совесть, долг, порядочность… – это не любовь. Называй, как хочешь, но… – не любовь!
– Я имею право на счастье! – с вызовом заявила Ирина. – Тебе легко судить – у тебя любящий муж, ты – счастлива!
– Любящего мужа нужно заслужить, между прочим.
– Да чем же я хуже тебя?
– Ты – не хуже. Ты – чудовище ,-снова повторила Марина и ушла на урок.


Продолжение следует.


Рецензии