Колумбарий

Один из просторных залов прощания с умершим Киевского колумбария. Не яркий свет, мраморная плитка на полу и нельзя сказать что холодно и нельзя сказать что тепло. В центре помещения установлена металлическая высокая тележка с бархатной тканью и гробом на ней. Слева и справа по четыре стула, для прощающихся с усопшей. Гроб повернут головой к входу. В нем маленькая, почти сухая вся, 92-х летняя, почившая старушка. Видно только серое, застывшее лицо мертвого тела, губы сильно поджаты и образуют неестественную нитку рта, щеки впавшие и худые. Я не могу смотреть на покойников, они внушают мне страх и ужас, но в данном случае мертвое не кажется почему то таким уж кошмарным. Нет, бабушка в гробу воспринимается спокойно, мирно и тихо, как то естественно что ли, сложно выразить словами. Возможно это потому что я ей никто, абсолютно посторонний человек, хотя нас здесь таких собралось подавляющее большинство.

Обходя гроб все мы подходим и укладываем в него живые цветы. Затем зажигаем свечи и втыкаем их в песок подсвечников. Начинается процесс прощания. Женщина, которая проводит все это, стоит в ногах гроба и читает составленную речь, в которой перечисляется краткая биография покойной. Чисто профессионально она даже срывает голос на всхлип, демонстрируя скорбь и сожаление. Удивительно, но она это делает так правильно и четко, заученно, редко заглядывая в бумагу перед собой.

Никто из собравшихся здесь не плачет, у каждого свои мысли в голове, оплакивать естественность смерти покойной некому. Что собственно и не удивительно, ведь собрались все заинтересованные лица, кроме 84-х летней сестры усопшей, все внимание теперь приковано только к ней. Доктор, опекуны, вдруг внезапно возникшие поссорившиеся со всеми не кровные родственники и их хитрые дети. Вон в том углу, подальше от всех, дабы не осквернять покойную, на постаменте русская рулетка ценой в 200 000 уе, и каждый старается сыграть в нее, отхватить себе кусок пирога. Вся драматичность мексиканского сериала еще впереди, но главные игроки уже проявили себя, хитростью, коварством, есть и уставшие проигравшие, первенство которых уже безвозвратно утеряно.

Информативная часть закончена, высокий местный священник поджигает ладан в лампаде и совершает отпевание. Я стою сзади стульев, сидеть как то не правильно во время отпевания. Часто крестимся, поглядывая друг на друга и больше по привычке слушая акценты священника. Батюшка обходит вокруг гроба несколько раз и поет практически все известные мне молитвы. И все это тянется немыслимо долго, и кажется таким искренним, потому как я вижу как священник смотрит внимательно на усопшую, как будто обращается к ней. Его игра так же безукоризненно профессиональна как и ведущей.

Мы приближаемся к завершению.
- Отблагодари священника! Слышу я и беру в руку 200 гривен.
Но священник все никак не закончит отпевание, я ближе всех к нему. Уже по окончании, прохожу мимо и даю в раскрывшуюся его ладонь эти деньги.

- Спаси Господи! Отблагодарите еще Наталью. Ведущая протягивает мне толстую большую свечу, я беру ее и вижу доли секундное замешательство с немым вопросом. Денег дайте! Священник же сказал отблагодарите Наталью.

Выходим на белый свет, голубое зимнее небо, тишина и безмолвие вокруг. Именно сейчас жду провокаций с разных сторон. Жалкие попытки их просто невозможны, все заранее правильно продумано. Ничего не происходит такого что бы требовало других, возможно импульсивных реакций. Рассаживаемся по машинам, каждый в свой отряд и направляемся в заранее заказанный ресторан.

Чуть позже, в порядке очереди, гроб с телом доставят непосредственно в крематорий, опустят вниз и в течении часа сожгут, специальной дробильной машиной превратят кости в прах и по полученному заранее жетону выдадут через две недели урну с прахом для захоронения. 

По дороге самая обиженная сторона сходит с дистанции, не может переступить через нанесенную обиду. Даже несмотря на то что это будет воспринято как проявление неуважения к усопшей. Нет, обида и злоба слишком велика. А причина всему так проста - Нельзя в этой жизни доверять никому, даже иногда самому себе!

В ресторане мы все сидим за одним столом, но никто не позволяет себе лишнего. Публика собралась слишком интеллигентная чтобы зарываться. Стол за шесть тысяч гривен на десять человек, относительно вкусен. Особенно запеченные овощи на гриле, мясо, компот из сухофруктов, свежесть салата, замечательная сельдь с крымским сладким луком. Учитывая небольшую сумму, все очень даже ничего. Жалкие потуги одной из сторон, провести элементарное дознание, аккуратные намеки на щепетильность ситуации, пресекаются с полу слова. К чему сейчас все это, здесь за столом, цербер не спит, каждая фраза на чеку. Кто бы мог подумать и засомневаться в таланте. Молодежь - брат и сестра, адвокат и помощник судьи с очень изысканными чертами лица, но невероятно тощим телом, близким к анорексии. Те, которые так лихо схватили то что брать не стоило бы, умчавшись и думая что все козыри у них в кармане, до сих пор наверное так думают, даже не понимая наверное, что карты крапленые. Вся жестокость развязки еще впереди.

Никто не пьет спиртное, водка на столе запечатана, потом уже откроют красное вино чтобы чисто символически попробовать вкус. Все остальное не важно, не то вино, не та водка и не тот стол. Слишком все просто, не тот статус, действия любого из нас ради приличий.

То чего можно было ожидать так и не случилось. Диалоги будут только весомые, буквами закона. К чему и стоит тщательно готовиться.

Дорога домой и странное чувство поколебавшегося льда внутри, вдруг необходимости и радости, чувства внимания к себе.