Северное сияние

Ерошенко Людмила Константиновна


Северное сияние

Перемены
В 9 и 10 классе я училась вместе с одним хулиганистым мальчишкой. Если б кто-то сказал тогда, что он будет моим мужем, я бы над таким предсказанием вдоволь насмеялась. Но так сложилось, через пять лет после окончания школы, в октябре 1973 года мы расписались, и я сменила фамилию Одинцова на Ерошенко. Он тогда окончил третий курс Оренбургского лётного училища, а я третий курс заочного отделения Ташкентского института связи. В ноябре 1974 года, во время его первого лейтенантского отпуска, у нас родилась дочь. Так началась моя жизнь в качестве жены офицера, военного лётчика морской авиации.
По распределению, нашим первым гарнизоном стал посёлок Федотово Вологодской области. Первые пять лет нашей жизни, пронеслись в становлении наших семейных взаимоотношений, и в обустройстве нашего периодически расширяющегося жилья. У меня не было примеров среди родственников и знакомых из жизни семей военнослужащих. Многое с чем пришлось столкнуться в первые годы нашей совместной жизни, пугало меня и казалось, не хватит моих сил и воли, чтобы пережить все тяготы постоянных разлук, всевозможных тревог и не зависящих от времени суток полётов самолётов, которые рёвом своих двигателей вызывали дребезжание оконных стёкол. В августе 1976 года наш городок пережил тяжёлые траурные дни. Два экипажа: один из полка дальней разведки на Ту-95, другой с противолодочного, на Ту-142, с интервалом в два дня, потерпели катастрофы. В числе 17 погибших молодых, красивых парней, были и наши друзья – Хазагеров Володя и Лебедев Евгений.
Друзья появлялись с первых дней жизни в этом военном городке, и с каждым годом их становилось всё больше. Наши ровесники, с такими же маленькими детьми и с такими же проблемами. Вместе с ними было проще переживать все эти тяготы. С нами не было рядом наших родителей, родственников, и друзья становились как родные сёстры и братья.
И вроде бы всё постепенно стало входить в привычное жизненное русло, как в 1980 году мой муж, уже капитан - Павел Ерошенко, был отправлен на переучивание в город Николаев, где полгода мы жили на съёмной квартире. Затем, уже в должности командира корабля на север, в Оленегорск.

Эти перемены резко изменили нашу привычную, уже спокойную жизнь.  Изменили мои взгляды на жизненные ситуации, на наши взаимоотношения. Какая-то благотворная энергия вселилась в наши успокоенные души. Я видела, как светились счастьем его глаза, когда он,  уставший, возвращался после полётов домой. Его эмоциональный подъём, его наполненная счастьем душа, как от свечи свеча разжигали и мои чувства. Я всем своим существом ощущала это счастье. Паша раньше часто рассказывал мне, что при полётах в ночном небе над северными морями  и Северным ледовитом океаном, он неоднократно встречался с Северным сиянием, оставившим в его памяти неизгладимое впечатление. Он говорил, что световые всполохи  постоянно меняли цвет и внутреннее содержание этого явления. Словно в спешке заштрихованная разноцветными нитями часть неба, вдруг замирала в своей причудливой форме, дожидаясь вспышки  эмоций у наблюдающих за этим сиянием. А затем, вновь перестраиваясь в очередной круговерти в новый шедевр, величаво плыло в звёздном небе, ища в душах зрителей отклик на это магическое действо. И с каждым разом оно оставляло в душах зрителей нечто сверхъестественное, помогающее им мечтать, творить и любить.
Я никогда, даже в кино, не видела это Северное сияние.  Но оказавшись здесь, на Севере, вспоминая Пашины рассказы, я словно ощущала его воздействие и на мою душу. Вот оказывается, что нужно для жизни молодых людей – любимая работа, романтика и периодические всплески перемен, вызывающие у них страстное стремление к духовному и профессиональному росту.
Помнится, когда мы жили в Николаеве на квартире у овдовевшей тёти Люси, мы частенько вместе с ней на кухне пили чай, о чём-то разговаривали, пока на газовой плите готовился обед. Мне было интересно узнать рецепты её вкусной выпечки, узнать, как она готовит то, или иное блюдо. А в этот раз она решила продемонстрировать мне работу уникального самогонного аппарата, искусно сделанного её покойным мужем на кораблестроительном заводе. Выполненный из нержавеющей стали аппарат с мудрёными трубками и змеевиками, представлял собой нечто космическое. Стоящий на газовой плите бак с указателями температуры и давления, сиял от  солнечного света. А рядом, на разделочном столе стояла стеклянная банка, в которую по таким же блестящим трубкам капал самогон. Мы сидели с ней за столом, и пили чай. В банку уже накапало грамм сто. В это время возвращается после полётов Павел. Распахивается дверь, и он с улыбкой до ушей восклицает:
- Девчата! У нас праздник! Я сегодня впервые вылетел самостоятельно! – А потом, увидев взгромоздившееся на плите оборудование, удивлённо: - А чего это вы тут делаете?
- Вот решила самогон к твоему приходу сварганить. – Ответила тётя Люся.
- Это что, уже столько накапало?
- Первач! – С некой гордостью и вероятно с приятными воспоминаниями о былых произведённых на этом аппарате «продуктах», ответила хозяйка. - Попробовать хочешь? Только надо разбавить, крепкий дюже.
- А давайте! Но разбавлять не надо. Какой лётчик не пил чистый спирт.
Я смотрела на его сияющее от счастья лицо и, зная, что его организмом спиртное и с меньшим градусом не всегда воспринимается – предупредила:
- Не надо, Паша. Сейчас накроем стол, потом и отведаешь этот самогон.
- Потом само собой! А тут! Это ж как парное молоко из под коровы, грех не попробовать.
Тётя Люся поставив на стол гранёную рюмку, вылила в неё половину из содержимого в банке первача. Паша грациозно, оттопырив локоть, поднёс рюмку к губам.
- Ну, дорогие мои, за вас красавицы!
- Подожди, закусить чего-нибудь положу.
- Не надо. Лётчики после первой не закусывают.
Ещё раз окинув нас игривым взглядом, Паша залпом опустошил объёмную рюмку. Меня даже передёрнуло от этой бравады. Но что случилось дальше, у меня, вероятно, не получиться описать всё в точности. Будто замедленная съёмка началась. Он словно остолбенел. Его глаза медленно стали расширяться до своих предельных размеров. Не дыша. Своим испуганно-удивлённым взглядом, он искал в моих глазах подсказку, что делать. Но я с не меньшим испугом смотрела на тревожные перемены в его лице. Через мгновение, он выхватил из моих рук чашку с чаем и с жадностью выпил весь, ещё не остывший чай.
- Ну, вот тебе. Говорила же, что разбавлять надо. Какой вам там спирт приходилось пить. Небось, кто разбавлял втихаря. А здесь всё как есть, натурально.
Паша, прикрыв рот ладонью, ещё не дышал. Потом медленно выдыхая и маша перед мокрыми губами рукой, выдавил:
- Ну тёть Люсь… Ну вообще… Ну вы даёте.
- Что милый, крепкая? Так предупреждала же!
- Да это ж… Напалм, какой то. Горит всё.

Часто потом вспоминали этот случай. Тётя Люся иногда подтрунивала над Павлом, когда он жизнерадостный возвращался с аэродрома и докладывал об очередных своих успехах - спрашивала его: - «Может первачку налить?»

Высокий

Два дня, под перестук вагонных колёс, мы снова мчались по невиданным нами ранее живописным местам северного края, к новому месту службы. В июне даже в вологодской области солнце опускалось лишь за макушки деревьев, продолжая освещать небосвод,  и первая белая ночь нашего пути позволяла рассматривать удивительные пейзажи хвойных лесов. А ближе к Кольскому полуострову, солнце вообще не садилось. Виды бесчисленного множества озёр, отороченных остроконечными елями, нескончаемо сменялись, лишь иногда последствия пожарищ, или заболоченные места, позволяли увидеть синею черту горизонта.
Так в июне 1981 года мы с Пашей и дочкой  приехали в Оленегорск. Потом на рейсовом автобусе, огибая огромное озеро, подъехали к посёлку Высокий. И началась наша новая жизнь. Знакомства с друзьями и товарищами по службе, с соседями в гостинице и  знакомство с самим посёлком, были нескончаемыми. Незакатное солнце позволяло в любое время суток любоваться здешней, самобытной природой прямо из окон гостиницы, которая стояла на высоком спуске к бескрайнему озеру Пермус.
Первая встреченная нами осень в этих краях, которая заявила о себе ещё в августе, каждодневно удивляя новыми картинами окружающей нас природы. Осень словно спешила показать в отпущенный ей срок всевозможные свои красоты. В Вологодском крае мы частенько ходили за грибами, но такого изобилия, с чем встретились здесь, там не было. Чуть ли не под каждым деревцем выглядывали бежевые шляпки подберёзовиков и красно-коричневые подосиновиков. Казалось, будто кто специально рассеял эти грибы по всем укромным, здешним местам. Нам хватало порой обеденного перерыва, чтобы всего лишь спуститься к озеру и возвратиться домой с полными сетками отборных грибов. А такие заросли черники, брусники и голубики, увешанные гроздями спелых ягод, даже на картинках журналов я ни когда раньше не видела.
Благодатный край. И за что им тут такие деньги платят – мелькали вопросительные мысли. Рёв взлетающих самолётов был не таким тревожным, как в Федотово, но казалось, что все дни недели аэродром не переставал гудеть, лишь в выходные интенсивность шума снижалась. Хоть и уставшим возвращался с полётов Павел, дома мы не засиживались. Из очередных походов на природу Паша приносил домой сучковатые головёшки обгоревших пней, или причудливых форм можжевеловые ветви. И в непогоду, в свободное время, что-то вырезал, шлифовал, морил, и получались интересные изделия из дерева. Мне же было приятно посидеть за швейной машинкой,  по выкройкам из журнала мод сшить какое-нибудь интересное платье для дочки, или себя чем-то порадовать. Помню, как зашли к нам  Коля и Света Чебаненко, а в доме - где стружки, где лоскуты ткани, из которых дочка мастерит кукле платье, и с порога восклицая:
- Здравствуйте! О! да у вас тут семейный подряд организован! Можно магазин открывать изделий народного творчества!
Смеялись. Да, каждый вероятно, по своему проводил свободное время, кому что было по душе. Не много развлекательных и увеселительных мероприятий было в то время, но было интересно. Не встречались ни взрослые, ни дети с кислым выражением лица. Чаще сияли счастьем и здоровьем.

Осень недолго радовала нас погожими днями. Уже в сентябре дожди  и сильные ветра гасили всякое желание лишний раз выйти из тёплого помещения. Порой ледяные хлопья хлестали по мокрой земле, превращая все пути и дороги в сплошной каток. Всё реже появлялось над горизонтом солнце. А вскоре лишь сумерки обозначали дневное время суток.
Но жизнь в Высоком не утихала. Всё шло своим чередом. И не угнетало нас ни хмурое небо, ни слякоть, ни стужа. Ещё  с момента решения о предстоящем переезде на Север, мы каждодневно настраивали свои души  на стойкость к суровым испытаниям. А главное, та, вселившаяся в нас благотворная энергия, светила нам вместо скрывшегося на зимние месяцы солнца. Каждый день приносил нам что-то новое. В свободное время мы встречались с друзьями, ходили в кинотеатр, водили детей во всевозможные кружки. В прекрасной библиотеке, многие популярные издания порой по записи переходили из рук в руки. И когда, преодолевая путь от одного места к другому, порой на четвереньках, в штормовой ветер, взбирались на очередную возвышенность, особо не расстраивались. А сколько было смеха, вспоминая эти курьёзные случаи. Было интересно. И даже в промозглые зимние месяцы душевное состояние обретённого счастья не покидало нас.

Весна

Весна в Высоком разительно отличалась от ранее промелькнувших в нашей жизни былых вёсен. Мы ждали ее, отрывая листки календаря. И вот наступил этот долгожданный день - 1 марта 1982 года. Хоть и не пахло ещё весной, но сохранившееся в памяти её проявление в эти дни, радовало душу. Было не холодно. Влажный  восточный ветер всю ночь барабанил ледяной крупой в окна гостиницы, а к полудню ветер усилился до штормового. Мы с дочкой смотрели в окно, и ждали когда в обеденный перерыв придёт с работы Павел, обещавший  купить в магазине картошку. Я уже пожалела, что согласилась с его предложением именно сегодня выполнить им это поручение. Видимые из окна улочки были пустынны.
Наконец-то вдали показался Пашин силуэт. Ветер гнал его сгорбленную фигуру в сторону гостиницы. Он, то часто переставляя ноги, нёсся к нам с невероятно большой скоростью, то расставив ноги, словно на лыжах скользил по ледяной дороге. Увесистая авоська с овощами как балансир в его руке, то подымалась выше пояса, то опускаясь, помогала ему выдерживать равновесие. Вот уже последний спуск к гостинице. И вдруг,   авоська потянула его в сторону и его ноги взметнулись вверх. Пытаясь встать на ноги, Паша дёрнул авоську и та, описав окружность ударилась о лёд и порвалась. У Паши слетела шапка. Рассыпанная картошка, Паша и его шапка кубарем неслись вниз. Накинув пальто, я побежала к нему на помощь. Ветер с такой силой давил в дверь, что мне не сразу удалось её открыть. Когда я всё же вышла за дверь, меня понесло в сторону поднимающегося мне на встречу с шапкой в руках Павлу. Он поймал меня, и мы с трудом добрались до спасительной двери.
Чуть отдохнув, часть рассыпанной картошки Паша всё-таки собрал. Но передышка была недолгой. Обеденный перерыв заканчивался, и ему надо было возвращаться на службу. Мы с дочкой снова с тревогой глядели в окно, не представляя, как ему удастся преодолеть обратный путь. И тут началось целое представление. Чуть раньше Павла из двери вышел высокий лейтенант и, не пытаясь подниматься напрямую, пошёл в обход по заснеженному брустверу. Следом и Паша за ним. Пригнувшись, придерживая шапки руками, они шаг за шагом, как альпинисты, врубая свою обувь в заледеневший снег, поднимались вверх. Лейтенант почти взобрался, как вдруг его шинель вздулась как парус. Пытаясь опуститься на колени, он взмахнул руками, и в следующее мгновение  его непременно понесло бы вниз. Но тут Павел, вовремя подперев его спину руками, остановил его падение. Оба на четвереньках всё-таки преодолели крутой подъём и поднявшись на ноги стали выходить на дорогу. Ветер с неистовой силой трепал их шинели. Павел шёл за лейтенантом, подталкивая его в спину. Очередной порыв ветра остановил их движение. Паша, изо всех сил пытаясь удержать своего попутчика, вдруг поскользнулся и упал. Следом на него свалился лейтенант и они вместе, валетиком, набирая скорость, понеслись вниз.
Следующая попытка была успешной. И Паша, и лейтенант уже без всякого форса, на четвереньках, поднялись не только на возвышенность, но и дальше, до следующего закоулка.

Весна. Такого рода погодные сюрпризы мы воспринимали как нечто должное, без огорчений и стрессов. Бывало и в июне,  одев наконец-то на прогулку босоножки, возвращались домой по щиколотку проваливаясь в мокрый снег.
Мне хорошо запомнился наш весенний праздник 8 марта. С утра пораньше, Паша, надев лётную меховую куртку,  пошёл в магазин, в надежде что-то приобрести, чтобы чем-то нас порадовать. Через некоторое время он сияющий входит в комнату, кладёт на стул пакеты с покупками и медленно расстегивает молнию куртки. О! Какое чудо! На его груди открылся букет алых тюльпанов. Подбежала дочка, Лита. Он встал на колени, и она уткнулась в это весеннее чудо. Было так трогательно и приятно, что на долгие годы оставило яркое воспоминание.
А в конце апреля погода была сравнимой с нашей ранней весной в Вологде или в Уральске. Снег уплотнился от периодических перемен температуры. Всё чаще светило солнце и реже срывались полёты из-за нелётной погоды.
Как-то вечером Паша, играя с дочкой, смастерил ей из носового платка и привязанных к его углам ниток - парашют. Парашютиста слепил из маленького кусочка пластилина. Подбрасывая его вверх, этот парашют раскрывался под потолком и плавно опускался на пол. А потом сказал нам, что завтра в 11.00 состоятся прыжки с парашютом на наше озеро, и нам из кухонного окна будет хорошо видно, как они будут выпрыгивать из огромного вертолёта.
- Смотри внимательно, я тебе буду махать рукой, -  советовал своей дочке папа.
- Да разве разглядишь с такого расстояния твои махания. Я прошлый раз смотрела, так вы смотритесь как этот кусочек пластилина на твоей игрушке.
И я вспомнила случай в Федотово.
Я смотрела из окна лаборатории, где работала в служебном городке, как в очередной раз из самолёта вываливаются тёмные комочки парашютистов, а через мгновение над ними раскрываются парашюты. Потом они зависали в небе. Но у одного из них вместо купола появилась лишь какая-то полоса, и он стремительно падал вниз. Так и скрылся за макушками деревьев. Стало очень тревожно от увиденного. Что случилось? Через некоторое время зашёл начальник цеха и сказал, что разбился штурман-оператор из нашего полка. Что у него не раскрылся парашют.
- Ты уж, пожалуйста, осторожнее там. Не надо ни каких маханий. Мы и так тебя увидим.
- Папа, а ты возьми мой флаг и маши им. – Предложила дочка приготовленный к Первомайскому параду флажок.
- Хорошо. Ложись скорее спать, а то завтра проспишь такое интересное событие.

Ночь была бессонной. Всё отчётливее вспоминался тот случай. Оказалось, что разбившийся парень жил в соседнем подъезде нашего дома. И горе постигшее его семью и в наших сердцах оставило отметину. Какая же опасная служба у наших мужей. Сколько раз им приходится по жизни сталкиваться с таким вот экстримом. Сколько надо всего знать, чтобы в любой сложной ситуации найти единственно правильное решение.

Дочка с нетерпением ждала, когда стрелки часов покажут нужное время. Подготовила наблюдательный пункт, подставив к окну стул.
- Да рано ещё. Пока они загрузятся, пока долетят сюда, много ещё времени пройдёт. – Успокаивала я её нетерпение.
Но вскоре мы услышали всё усиливающийся грохот от ожидаемого нами вертолёта. Казалось, что он пролетел над крышей нашего дома. Мы прильнули к окну и через мгновение увидели, как в небе появился действительно большой транспортный вертолёт. Медленно выворачивая над окраиной посёлка, вертолёт направился вдоль берега озера.
- Мама, мама, смотри! Прыгают! Уже три! Ещё, ещё!
Один за другим из задней части вертолёта вываливались парашютисты и как-то непривычно медленно наполнялись купола их парашютов.
- Вижу. А где наш папа не разглядишь. Не видишь, ни кто не машет тебе?
- Не машет.
Ещё сильнее зарокотал двигатель вертолёта. Он плавно вошёл в разворот, готовясь к заходу на выброс очередной группы пилотов. Показалось, что вертолёт ещё ближе пролетает от нашего дома.
- Опять падают! – Закричала Лита.
Ешё десять парашютов повисли над озером. Чем ниже они опускались, тем отчётливее было видно парашютистов. Вот один, оторвавшись от общей группы, стал приближаться к нам.
- Машет! – Закричала Лита. – Смотри, мама, это папа машет нам!
Уже отчётливо было видно, как Паша размахивал снятой с головы шапкой, и усердно болтал ногами. Он подкинул свою шапку, и она, на мгновение застыла на фоне белого купола, затем стремительно понеслась вниз. Потом его парашют как-то сплющился и стал разворачиваться снова к берегу, всё быстрее теряя высоту.
- Господи! – взмолилась я – Да он же сейчас на деревья приземлится.
Уже молча, затаив дыхание мы с тревогой смотрели на удаляющийся к заснеженному озеру парашют. Слава Богу! Обошлось. Он приземлился у самой кромки озера. Ну, придёт! Я ему выскажу!

Северное сияние

 Короткое лето на Севере. Июнь да июль, два тёплых, летних месяца. Мы так ждали это лето. Столько хотелось повидать в этом новом в нашей жизни крае. Благо летом день за два прожить можно. Солнечный свет нескончаемо светил всему живому на этой земле, и всё живое согревалось его теплом. Радовались прикосновению солнечных лучей и люди, и каждый листочек низкорослых деревцев и всевозможных кустов. Лишь комарьё, да гнус не давали покоя, особенно вблизи водоёмов, да на болотистых местах, когда по грибы, да по ягоды ходили. Но и к этой неприятности относились вполне спокойно.
Помнится, мы решили провести выходные дни в Мончегорске. Хотелось получше узнать этот ухоженный город с его невысокими домами и брусчатыми улочками. Поражало воображение бережное отношение живущих здесь людей к своему городу. Все дома ещё послевоенной постройки выглядели добротно. Стены зданий покрашены в тёплые тона жёлтого и оранжевых цветов.  Ничего лишнего, ни в архитектурном плане, ни в социальном. Запомнился центральный парк Мончегорска. Изогнутые непогодой стволы берёз и сосен, причудливые формы можжевельника, живым примером демонстрировали свою волю к жизни. Изгибаясь под тяжестью снегов и ураганных ветров, они вновь тянулись к свету. И редко можно было увидеть растение, к которому не прикоснулись бы руки добрых людей. Где-то вовремя отпилена сломанная ветвь и аккуратно закрашен сук, где-то забинтован пораненный ствол дерева, а где без умело сделанной подпорки дереву бы не устоять. Такого бережного отношения северян буквально к каждому деревцу, я больше не видела нигде.
Не часто выпадала возможность всем вместе куда-то поехать. Все лётные дни Паша был задействован на полётах, а в выходные частенько назначался в какое-нибудь дежурство. Быстро пролетело это короткое лето. И вот уже опять всё чаще ветер выносит с моря серые тучи с холодным дождём, и разносит по тротуарам разноцветные листья. Наступила осень. А зима в этом крае приходит, не дожидаясь исчисления календарных осенних дней. Уже в середине октября снежное покрывало всё плотнее укрывает промёрзшую землю.
Всё шло своим чередом. Паша каждодневно продвигался к завершению лётной программы и приближался тот день, когда уже скоро придётся покинуть  этот полюбившийся нам край и вернуться с обновлёнными чувствами в Вологодчину.
Первые ноябрьские дни выдались морозными и ясным. Короткий световой день сменяла долгая ночь, рассыпая в небе бесчисленное множество ярких созвездий и еле заметных крупинок далёких звёзд.

Мы с Литой так и не дождались Павла на ужин. Уже скоро надо укладывать дочку спать, а его всё нет и нет. И вот в коридоре послышались его торопливые шаги.
- Вы на улицу выходили!? – С порога, с каким-то озорством спросил Паша.
- Какая улица! Уже спать пора ложиться. – Возмущённо ответила я.
- Слушайте! Да там, на небе такое Сияние! Вид, как из кабины самолёта в заоблачном небе! Одевайтесь! Вы такого ещё не видели!
Его восторженное состояние быстро затронуло и наши души. Недолго рассуждая в принятии такого предложения, мы стали одеваться на выход в морозную ночь.
Выйдя из дома, мы сразу же начали всматриваться в звёздное небо. Но ни чего сверхъестественного мы не наблюдали.
- Ну и где эти чудеса? – С  упрёком спросила я Павла.
- Пойдёмте туда, за дом. Здесь свет фонарей, вероятно, не даёт разглядеть сияние. – Словно оправдываясь за свои действия, Паша повёл нас за угол нашего крайнего в посёлке дома.
Невысоко над горизонтом мы  действительно увидели какую-то аномалию в ночном небе.
- Видите? Вон зеленоватое свечение. Оно будет меняться. Надо только подождать.
Сначала оно не менялось. Лишь чуть ярче засветилось и потом, словно настраивая резкость изображения, стали проявляться разных оттенков лазурные нити.
- Видите?! Уже ярче!
- Да-а-а. – Ответила я, заворожённая  увиденным.
Дочка, подпрыгивая, кричала: - Я тоже вижу! Красиво как!
Но в следующий момент мы словно замерли. Свечение начало двигаться, словно ждало наших радостных возгласов. Сначала медленно, затем, будто кто потревожил его, оно встрепенулось, и малиново-фиолетовые  полоски уплотнились, усиливая свечение, и снова застыли в новом своём виде. Но недолгим в этот раз было спокойное его состояние.  Свечение стало разрастаться, захватывая своим светом всё большую часть неба. Затем словно разноцветная карусель, выворачивая изнутри очередные свои красоты, Сияние вновь начало удаляться, меняя цвета своей новой картины.

 
«Вот оно какое!» -  Безмолвно пронеслось в моём сознании. «Это действительно несравнимое ни с чем чудо».
Не ощущая холода, мы ещё долго любовались этой красотой.
Надо же такому случиться! Словно на прощанье, в последние дни нашего пребывания в заполярье, нам наконец-то удалось увидеть это, часто обсуждаемое, волнующее людей природное явление.

Прощаясь с полюбившимся нам гарнизоном, с посёлком Высокий, или как чаще его называли – Оленья, я благодарила судьбу за прожитое здесь время, наполненное счастьем, любовью и незабываемыми впечатлениями. Благодарила за подаренное нам Сияние, которое и поныне не гаснет в наших сердцах.