Варвара Корякина. За туманами веков уже не разгляд

За туманами веков уже не разглядеть давно минувших событий...

Хранилищем изначальных духовных ценностей и мировоззрения древних саха является олонхо – шедевр устного народного творчества. Эпос донес до наших времен древние знания, утраченные обряды и уклад жизни прародителей саха.
Известный якутский этнограф и историк, автор уникальных монографий по фольклору и устному народному творчеству народа саха, Гавриил Ксенофонтов был убежден в том, что народная память в виде устных преданий хранит сведения о реальных исторических событиях и, следовательно, можно пытаться восстановить эту историю путем тщательного сопоставительного анализа записей устных преданий.
Мистико-героический эпос саха издавна привлекает внимание ученых и писателей, возможно, сразу вскоре после вхождения Якутии в состав Российского государства просвещенный люд начал интересоваться феноменом олонхо.
Первая научная и литературно обработанная запись олонхо была сделана просвещенным якутянином Афанасием Уваровским.
В 1848 году вместе с «Воспоминаниями» Уваровского, была напечатана и его запись олонхо «Эрэйдээх Буруйдаах Эр Соготох» с подстрочным немецким переводом. Олонхо было записано по памяти в Петербурге. Эпос был записан на якутском языке алфавитом, созданным индологом и санскритологом Отто фон Бётлингком. Поражает богатство и изысканность языка этого произведения устного народного творчества, записанного Уваровским, запись олонхо, мастерски воспроизведенная, является свидетельством необыкновенного таланта самого автора, сумевшего передать красоту, богатство и особенность олонхо.
В книге «Воспоминания» Афанасия Яковлевича Уваровского мы находим его теплые, проникнутые сыновней любовью воспоминания о своей матери, которая в совершенстве знала фольклор народа саха: «Она знала олонхо, народные предания, сказки, песни загадки… Вследствие моей несравненной любви к матери и вследствие моего врожденного характера я воспринимал все произносимые ею слова, не упуская ни одного из них без внимания». Вот поэтому и Уваровский смог записать олонхо, соблюдая все каноны, благодаря тому, что мать привила сыну интерес и любовь к народному творчеству.
Первая запись эпоса народа саха была опубликована в 1848 году, эта дата и является очень значимой – мир узнал об уникальном эпосе народа саха.
Все кто сталкивался с олонхо, все отмечали витиеватую красоту изложения, торжественность стиха, языковое богатство, необычное почти оперное исполнение этих древних сказаний.
Академик Александр Миддендорф в «Путешествиях на Север и Восток Сибири» опубликовал олонхо «Эриэдэл Бэргэн». Якутский текст этого олонхо был перепечатан в «Образцах народной литературы якутов» под редакцией Эдуарда Пекарского.
Важную роль в изучении материальной и духовной культуры саха сыграли политические ссыльные, они провели много исследований и оставили уникальные работы, которые не потеряли актуальности и в наши дни.
Известный революционер-народоволец, русский фольклорист Иван Худяков, который царским указом был сослан на вечное поселение в город Верхоянск, прибыл туда 7 апреля 1867 года. Он оставил великолепный труд о Верхоянском округе, и записал несколько оло;хо. Худяковым был составлен прекрасный подстрочный перевод полного текста оло;хо «Хаан Дьаргыстай» и три неполных записи олонхо «Ба;ымньылаан Баатыр», «О;онньордоох эмээхсин» - «Старик со старухой», героем которой является Эр Со;отох, весьма популярный герой сказаний по всей Якутии, и «Бэрт Хара». Все олонхо были записаны с исполнения известного в те времена верхоянского олонхосута по имени Манчаары, который мог исполнять одно олонхо в течение месяца.
Будучи фольклористом, Иван Худяков с первых дней знакомства с устным творчеством саха выделил его особенность и ценность, как духовного наследия народа.
В книге Худякова «Краткое описание Верхоянского округа» мы находим: «Якутская сказка неразлучна с песней: «Скажи-спой сказку» (ыллаа-оло;холоо), - говорят сказочнику. И начинает сказочник «петь-говорить» целую эпопею, в которой упоминается множество событий, множество богов, дьяволов, героев, описания разных мест бывают чрезвычайно подробны до самых мелочей... Когда-то во время студенчества мне казалось невероятным, чтобы один народный певец мог знать и петь наизусть такую большую сказку, как Илиада и Одиссея, упоминая множество собственных имен, вдаваясь в подробности, не пропускающие корабельного гвоздя. Якутские сказочники сказывают стихами и песнями не менее длинные сказки и еще с более мельчайшими подробностями...
Якутская сказка есть зародыш народной оперы. Все молитвы, почти все разговоры, всякая длинная речь, столь часто упоминаемые в сказках, не рассказываются, а поются сказочником, что весьма оживляет рассказ».
Также исследователь заметил: «…Надо прибавить к тому, что якутских песен суть - постоянно новые импровизации на всевозможные темы, они свидетельствуют о больших поэтических способностях этого народа. Стелет, например, якутка траву и тотчас же воспевает и самое растение, и всех людей, которые пройдут по ней и т.п.».
Якутский подлинник «Верхоянского округа» Ивана Худякова был выпущен в 1913 и 1918 годах под редакцией Э.К.Пекарского в «Образцах народной литературы якутов».
Другой исследователь Вацлав Серошевский провел в Якутии 12 лет, являясь политссыльным. Судьба забросила молодого, едва достигшего совершеннолетия варшавянина в самые отдаленные уголки северного края. Вацлав Леопольдович сумел собрать огромный фактический материал и составил уникальный труд «Якуты», впервые изданный в Санкт-Петербурге в 1896 году. Эта монография остается наиболее ценным и полным исследованием жизни и культуры саха того времени.
Очень интересные упоминания о хоровом пении и об исполнении олонхо мы находим у Серошевского: «Настоящее хоровое пение я слыхал всего один раз. Это было в Колымском округе во время одного торжественного шаманства. Зрелище вышло довольно необычное. Обряд совершался в глубоком мраке. Шаман вдруг резко оборвал игру на бубне и приник без движения к земле. После минутной паузы послышались удары огнива о кремень, сноп красных искр осветил мимолетным светом внутренность юрты, и одновременно в глубине зазвучал хор мужских голосов. Затем опять непродолжительная игра на бубне, опять – пауза, удары стали о камень, фантастический свет быстро тухнущих искр и в ответ дружный, мелодичный хор женских голосов. Пели в унисон».
Это очень необычное описание шаманского камлания. В Колымском округе по заметкам и более поздних исследователей обряды шаманов отличались от обрядов камлания других улусов, также на Колыме сохранилось много интересных и малоизвестных легенд о прошлом народа саха. И этот материал изучен мало, поэтому возникает много спорных моментов.
Дальше исследователь пишет об олонхо: «Хотя редко, но все-таки чаще, чем хоровое, можно услышать у якутов драматизированное пение. Оно устраивается таким образом: группа певцов, собравшись вместе, договаривается исполнить какую-либо всем известную песню сообща. Один соглашается рассказывать то, что подлежит рассказу, а именно описание местности и хода действия; другой исполняет партию доброго героя-богатыря, третий – его противника, богатыря злого; иные берут на себя исполнение песен отца, матери, жен, любовниц, сестер, злых и добрых шаманов и духов, наконец, коня, который в якутском эпосе играет роль немалую. Таким образом поются по преимуществу олонго – якутские эпические песни. Говорят, в старину они иначе не исполнялись. За недостатком певцов, один и тот же исполняет несколько партий. Я слыхал одну олонго, исполненную четырьмя зараз певцами. Поют они, конечно, по очереди в последовательности рассказа. Этот способ петь былины куда красивее единоличного, но практикуется все реже и реже, во-первых, потому, что знатоки и любители песен все более и более переводятся в Якутской области, а такое собирательное пение требует, прежде всего, прекрасного знания слов и мотива песни, во вторых, потому, что угощение группы певцов в продолжение даже одного вечера стоит довольно дорого на якутский тощий карман. Угощение такое всегда бывает самое лучшее, на какой способен хозяин. Кажется, что угощение это да слава – вот единственная слава якутского певца».
Много мистики и тайны окутывает образ певца-олонхосута с давних времен. И Серошевский подметил это, певцы и исполнители олонхо - это особенные люди, отмеченные свыше, и за этот свой дар они платят высокую цену. Вот несколько своеобразных афоризмов о певцах, видимо, сказанных ими же, и собранных Вацлавом Серошевским.
«Не петь певцу нельзя, как нельзя шаману не шаманить. Шаман за силу свою платит здоровьем, а мы за свою силу платим счастьем» (Намс.ул., 1890 г.).
«Певец бывает несчастлив. Он тревожит своей песней духов и обращает на себя их внимание» (Намс.ул., 1891 г.).
«Нехорошо завидовать в песне. Если знаменитые певцы поют вместе, то стараются петь ровно, щадя друг друга. Песней можно убить… Певец настоящий, будучи побежден, умирает!» (Намс.ул., 1891 г.).
«Есть песни до того волшебные, что от них нарушается порядок… Хороший певец лучших своих песен не поет друзьям, людям, которых любит. Эти песни вносят в жизнь разлад» (Намс.ул., 1890 г.).
«Есть три песни, выросшие из одного корня, точно три ветви одного дерева! Есть ветвь человеческой души, ветвь человеческого бога и песня дьявольского дыхания. От последней-то и сохнут деревья» (Намс.ул., 1891 г.).
Все эти высказывания, собранные Серошевским, говорят о сакральности и глубине философской основы эпических сказаний и о незаурядности исполнителей-импровизаторов. Вокруг олонхо всегда существовал некий ореол мистики и тайны, непознанности всей глубинной сути этого эпоса.
Вацлав Серошевский также пишет о высоком поэтическом мастерстве олонхосутов и певцов:
«…Иногда эти образы отчеканены в звучных стихах, украшенных богатейшими аллитерациями. Аллитерации эти, случается, рифмуются не только в начале, но и одновременно и в конце стиха, и вся песня представляет как бы один непрерывный слиток созвучий, двойную нитку жемчужных слов».
Особый интерес к фольклору саха проявлял Владимир Короленко – писатель-демократ, сосланный в Амгу-слободу за сочувствие революционерам-народовольцам. Интересны его замечания об олонхо в «Истории моего современника»: «Якуты часто садятся у камелька и, уставив глаза на огонь, слушают длинную импровизацию, целые поэмы... Мне помнится, между прочим, длинная поэма о человеке, который назывался «Эрэйдээх Буруйдаах Эр Соготох» - по-русски это было бы нечто вроде «Приключения одинокого бобыля». Замечательно, что приключения этого Эрэйдээхэ крайне разнообразны».
В рассказе «Ат Дабан» В.Г.Короленко высказал свое предположение об истоках необыкновенно богатого языка олонхо: «Песенный якутский язык отличается от обиходного, приблизительно так же, как наш славянский от нынешнего разговорного. Песенный язык родился где-то далеко, в неведомых глубинах Средней Азии, откуда великое смешение народов бросило жалкий осколок какого-то племени на дальний северо-восток. Он сохранил на севере пышные образы и краски далекого юга».
Красочное описание сцены слушания олонхо в якутской семье дал Алексей Кулаковский – ;кс;к;лээх ;л;кс;й – поэт и писатель, основоположник якутской литературы, крупнейший знаток якутского языка и фольклора: «Сказку слушают с раннего вечера и до «предутреннего сна», то есть подряд 13-14 часов. Слушают все с затаенным дыханием, сильно увлекаясь и стараясь не проронить ни одного слова... Каждый позабыл свои заботы, свое горе и унесен в волшебный, прекрасный мир чарующих грез».
Почетный академик Эдуард Карлович Пекарский занимает исключительное место по заслугам в деле собирания и издания олонхо. Он известен миру своим монументальным «Словарем якутского языка» и не менее капитальной серией «Образцы народной литературы якутов» на якутском языке, изданной Академией Наук за время с 1907 года по 1918 год.
После Великой Октябрьской социалистической революции собирательской и исследовательской работой руководил крупный якутский ученый, общественный деятель и поэт Платон Ойунский.
В 20-х годах Ойунский опубликовал статью «Якутская сказка (олонхо), её сюжет и содержание». В конце двадцатых – в начале тридцатых годов им записано по памяти крупный эпос-олонхо «Ньургун Боотур Стремительный», собранный из нескольких десятков олонхо. Его объём - свыше тридцати шести тысяч стихотворных строк. Олонхо «Ньургун Боотур Стремительный» - не полностью народный эпос, это детище поистине великого Ойунского, выстраданное и порожденное им.
В деле собирания и изучения олонхо многое сделано нашими учеными П.А.Ойунским, Г.У.Эргис, Г.В.Ксенофонтовым, А.А.Поповым, Г.М.Васильевым, И.В.Пуховым, народным писателем Д.К.Сивцевым-Суорун Омоллооном, фольклористами С.И.Боло, А.А.Саввиным, П.Н.Поповым и многими другими энтузиастами-собирателями. В Москве, Ленинграде, Якутске был издан целый ряд работ об олонхо.
И в наши дни продолжается интенсивное изучение эпоса народа саха.
В конце статьи хотела бы упомянуть еще об одной особенности олонхо, глубинной связи этого эпоса с древними эзотерическими знаниями народа.
Магия и мистика являются неразрывной частью олонхо. Мистика является выражением глубинных психологических переживаний человека, а магия есть форма отражения и использования непознанных еще таинственных сил природы и особых способностей человека. И сам сказитель-олонхосут является призванным духами предков, посвященным особого уровня, как и шаман.
Думаю, что изучение олонхо в эзотерическом аспекте еще предстоит.
В книге Олега Сидорова «Платон Ойунский» из серии «Жизнь замечательных людей» приведены воспоминания известного якутского поэта Владимира Новикова–Кюннюк Урастырова о беседе с Платоном Ойунским после трагических событий, когда он потерял всех родных братьев и сестер:
«Да, - сказал Платон Алексеевич, - мы с тобой, брат, примерно в одинаковом положении: остатки исчезающих, часть умирающих… - Помолчал, собираясь с мыслями, потом заговорил: - Знаменитые певцы – олонхосуты, - шаманы и кузнецы имеют одинаковое происхождение и одинаковые судьбы. Они опускаются в бездну нижнего мира, купаются в мертвой воде и выходят оттуда закаленными. Путь в нижний мир ужасен. Надо пройти девять мостов: из палок, железа, меди, олова, свинца, серебра, золота, черного серебра и … костей человека. Мост из человеческих костей самый короткий, чтобы дойти до цели, надо его как можно больше удлинять. Чем? Конечно, костями. Чьими? Своих, родных по крови людей. Вот почему олонхосуты, шаманы и кузнецы чаще всего оказываются людьми из немногочисленного рода. Мы, брат, с тобой идем к этому же».
«Мистика? – задает вопрос Урастыров. – Нет, просто человек вспомнил, что в народном эпосе есть своеобразное объяснение причин, в силу которых некоторые люди не имеют и не могут иметь кровных родных. Если учесть, что для достижения большой цели требуются жертвы, притом жертвы самые дорогие, то и в этом, на первый взгляд невежественном объяснении есть определенный смысл и значение».
Олонхо и олонхосуты – еще не до конца изученный феномен, в нем еще осталось много «белых пятен», истинная глубинная суть олонхо еще не раскрыта, не изучено и то, что олонхо связан с древними забытыми, почти утерянными знаниями…
В олонхо затаилась суть народа, сохранились мифические истоки его, исчезающие слова и понятия, нашли отражение его философско-религиозные мировоззрения.
За туманами веков уже не разглядеть минувших событий. Все, что предано забвению, для последующих поколений становится нераскрытой тайной, облаченной в мифы и легенды. Мифы и легенды, предания и сказания – это и есть летопись ушедших времен.