Пуговица

ПУГОВИЦА
Фантастический рассказ

     На вид это была обычная большая пуговица, только что отскочившая от старомодного демисезонного пальто. Круглая форма и какой-то невзрачный серо-коричневый цвет делали ее почти незаметной на плиточном полу истоптанному тысячами ног. Она лежала в широком проходе между рядами кресел и длинной стеной из толстого стекла, за которым на фоне серого неба были видны самолеты,  рулежные дорожки и диспетчерская вышка. Это был зал ожидания аэропорта. Похожий на сотни других, он жил своей беспокойной жизнью. Тысячи пассажиров, провожающих, встречающих, продавцов и уборщиков, таксистов и проституток, карманников и милиционеров, экипажей и техников появлялись и исчезали в его огромном чреве круглые сутки. Он то вдруг начинал гудеть как растревоженный улей, после объявления диктора: «Начинается регистрация на рейс…», то, издав вздох разочарования, снова затихал до приемлемого шумового фона, когда на информационном табло появлялись злосчастные строчки «рейс откладывается».

   Около окошка с надписью «Справочная», облокотившись о стойку, стоял коротко стриженный высокий парень в потертых джинсах, и, слегка покусывая губу, читал «Спорт-экспресс». Внезапно его внимание привлек голос диктора из телевизора, висящего на колонне расположенной неподалеку, и он повернул свое скуластое лицо к экрану. Передавали местную хронику происшествий. На экране девушка-диктор механически зачитывала текст на фоне кадров с жуткой грудой обгоревшего металла, разбросанными вещами, еще дымящимися местами травой и асфальтом, между которыми сновали люди в разных формах и без них:
«Сегодня около 10 часов утра на трассе «Дон» в районе города Шахты произошла страшная автомобильная авария. Автомобиль «КАМАЗ», принадлежащий «Шахтавтотрансу», на большой скорости выехал на полосу встречного движения, где лоб в лоб столкнулся с клубным автобусом футбольной команды мастеров «Ростов», ехавших в Воронеж на кубковую встречу с местным «Ротором». Удар был такой силы, что переднюю  часть автобуса про-сто вдавило вовнутрь. По инерции автобус развернуло, ударило боком о «КАМАЗ» и отбросило на обочину, где он перевернулся. В момент удара произошел взрыв и обе машины загорелись. Шансов выжить не было ни у кого. На место катастрофы выехали все аварийные службы, а так же руководство области, начальники областного УВД, МЧС и представители Спорткомитета. Создана специальная комиссия по расследованию причин катастрофы…
   ..Так. Поступила новая информация. В команде все же есть выживший футболист, но он находится в Ростовской больнице. Это молодой нападающий Игорь Склярко. По невероятному стечению обстоятельств, сегодня при посадке в автобус он оступился и повредил ногу. После осмотра врачом команды, с подозрением на трещину в голеностопе, он был отправлен в первую ГКБ. Как объяснил сам потерпевший в больнице, что-то вспыхнуло у него под ногами около двери автобуса, он дернулся в сторону и упал. Именно это, похоже, и не позволило ему разделить судьбу команды».
   - Да-а… Пробормотал парень с газетой. – не было бы счастья…
   - Оказывается, и от травм бывает польза, – филосовски изрекла тетка из справочного окошка и, помолчав, добавила, – прости, господи!

    Тем временем погода за стеклянной стеной несколько улучшилась. Облака стали собираться в кучки, образовывая просветы, между которыми проскальзывали косые лучи летнего солнца. Один из таких лучей пробился сквозь толстое и не очень чистое стекло зала ожидания и, повинуясь движению облаков, заскользил вдоль прохода между креслами и стеной. Вот он достиг неприметной пуговицы, и тут произошло нечто совершенно необычное. Пуговица ожила. Она вдруг стала переливаться и пульсировать необычными оттенками. То становилась совсем прозрачной с каким-то пронзительно золотистым ободком. То вдруг, как будто выплескивая из себя неведомую силу, пробегала весь спектр до искрящегося фиолетового цвета. Воздух вокруг нее на расстоянии нескольких сантиметров был абсолютно прозрачен и дрожал, как марево в жаркий день над асфальтом. Но это было видно лишь под определенным углом.
Невысокая женщина в брюках и туфлях на высоком каблуке быстро передвигалась по проходу, таща за собой в одной руке огромный баул на колесиках, а в другой упирающееся и капризничащее чадо лет шести. При этом она успевала поправлять съезжающую с плеча сумку и следить, чтобы чадо что-нибудь не схватило.
   - Ой! Ма-ам, смоли какая стуська голит! – детский глаз оказался под нужным углом к фантасмагории света, а каприз уступил место любопытству. Ребенок уже потянулся к вожде-ленному сюрпризу, но был остановлен непреклонной волей матери.
   - Лерик! Прекрати всякую дрянь собирать! Мы опаздываем – уже регистрацию объяви-ли! – и дернула его за руку.
   Все, что Лерик успел – это сандалей ткнуть в пульсирующий сюрприз. Пуговица вдруг снова стала заурядной и покатилась по проходу по замысловатой траектории. Она прокатилась вдоль всех оставшихся рядов кресел, приостановилась, как бы задумавшись, потом сделала полукруг и легла около двери с надписью «Служебный проход».

   В кафе на балконе второго этажа народу на удивление было немного. За крайним столиком, у самого парапета, весело переговариваясь, расположилась группа людей в форме гражданской авиации.
   - Командир, смотри – Иваныч уже четвертый бутерброд уплетает. Как бы перегруза не было. – Молодой темноволосый парень с нашивками пилота второго класса, помешивая кофе в чашке, хитро глянул на штурмана.
   - За собой лучше присмотри - глушишь кофе каждый раз ведрами. За сердечко не боишься? – Отпарировал Иваныч. – Скоро медкомиссия.
   - Нам кофе жить и летать помогает.
  Оно уснуть не дает никогда…
   - Ты бы, правда, Алексей, поменьше увлекался, - ответил Бессонов, командир экипажа. – На этом многие уже споткнулись.
   - Да, я еще…
   - И молодые тоже, - опередил Алексея Бессонов.
Две девушки – стюардессы – не принимали участие в общем разговоре. Одна из них, худощавая с узким лицом и белокурым локоном, выбивающимся из-под форменной голубой шапочки, полностью была поглощена свежим номером журнала «Vogue». Другая, полногрудая, с каштановыми волосами, обрамляющими округлое, слегка курносое лицо, с большими голубыми глазами, отрешенно смотрела в одну точку где-то внизу, в глубине зала ожидания.
   - Катя… Катюша?!.. – Бессонов, сидевший рядом, тронул девушку за плечо.
   - А-а?.. Что-о?… - Катя моргнула несколько раз, как бы выходя из ступора, и повернулась:
   - Что, Анатолий Борисович? Пора?
   - Что с тобой? Ты как будто в другом месте была… Случилось чего?
Девушка неопределенно пожала плечами.
   - Да, нет… Просто… Не по себе немного. Вроде, как мандраж какой-то.
   - Ну, вот – приехали! Ты же ведь четыре года летаешь?!
   - Да, не боюсь я… Неспокойно почему-то… Наверное просто устала.
Бессонов положил ладонь ей на руку:
   - Ладно, Катюша! Последний рейс. Потом шесть дней отдыха у нас, развеешься.

     Погода за стеклянной стеной зала ожидания почти разгулялась: кучки облаков становились плотнее и меньше, а просветы между ними все больше. Солнечные лучи все чаще и дольше задерживались в зале.
Командир посмотрел на часы и, поставив недопитый стакан сока на стол, встал:
     - Все! Пора принимать борт – осталось два часа.
Шумно отодвинув стулья, экипаж вышел из-за стола и, переговариваясь, направился к широкой лестнице ведущей вниз в зал. Народу значительно прибавилось. Шума тоже стало больше, из-за чего воздух казался более плотным. Немного растянувшись, экипаж спустился вниз и свернул налево, в коридорчик, ведущий к двери «Служебный проход». Последними шли Катя и Бессонов, продолжавший ее успокаивать. Алексей, Иваныч и Аня – вторая стюардесса – прошли через дверь, когда из-за угла появился молодой парень - служащий аэропорта, катящий перед собой большую тележку с какой-то техникой. Бессонов чуть ускорился и при-держал дверь, пропуская служащего, а Катя была вынуждена сделать шаг в сторону.
     В это мгновение солнечный луч добрался и до этого угла зала ожидания, упав на затаившуюся у самого косяка двери пуговицу. Она вновь ожила! Вновь неведомая сила заиграла в ней и в окружающем ее небольшом пространстве. Пуговица вспыхнула и заискрилась, создавая вокруг себя небольшое марево. Левая нога Кати уже опускалась на неё, но вдруг как бы скользнула в сторону и, потеряв равновесие, девушка упала на пол, подвернув ногу под себя. Дикая боль пронзила лодыжку. Катерина вскрикнула и схватилась за ногу. Бессонов и служащий кинулись к ней.
     - Что?!.. Катюша, что с тобой?! - Бессонов с парнем попытались поднять девушку, но она громко застонала:
     - А-а-а!.. Нога!
     На шум подбежали остальные члены экипажа. - Что?.. Что такое, Катя?.. Давайте к креслам ее отнесем!
     Бессонов взял себя в руки.
     - Так, не галдите. - И повернул голову к парню: -Тебя как зовут?
     - Юра.
     - Юра, быстро за дежурным врачом и… Какой подъезд ближайший?
     - Второй.
     - И «скорую» ко второму… Дальше. Алексей! Доложи дежурному по летному составу. Бегом!
     Уверенность командира передалась остальным. Молодежь испарилась. Лицо Катерины покрылось испариной и она продолжала стонать.
     - Потерпи, Катенька, немного. Потерпи… Сейчас врач будет. – Бессонов приподнял голову девушки и посмотрел на ногу. - Я, думаю, не надо ее двигать. Ань, принеси-ка подушку вон с того диванчика…
Через три минуты появился врач - пожилой лысоватый мужчина в тонких интеллигентных очках – с небольшим медицинским чемоданчиком.
     - Ну-с, что у нас тут, господа летуны?… Да, отойдите вы от нее, не толпитесь. - Он осмотрел ногу девушки, ощупал, отчего она еще больше застонала, и открыв чемоданчик изрек, не обращаясь ни к кому конкретно:
     - Так. Ну, на вскидку трещина или перелом голеностопа. Точнее покажет снимок… Нужна госпитализация. Временный лангет я сейчас наложу, а вы, пока, вызывайте «скорую».
     - Уже ждет у ближайшего выхода. – Запыхавшимся голосом выдохнул подбежавший Юра.
     - Резвый молодой человек, - хмыкнул врач, заканчивая забинтовывать ногу Катерине, - а носилки-то где?
     - Ть-фу, - хлопнул себя по лбу Юра и, развернувшись, побежал обратно.
     - Ну, как ты, Катюша? – Бессонов присел около девушки.
     - Да, уже терпимо, - выдавила сквозь зубы Катя. – Что это было, Анатолий Борисович?
     - О чем ты?
     - Да, что-то сверкнуло там, куда я хотела встать. Поэтому я и упала.
Бессонов огляделся: - Да, нет ничего здесь.
Плиточный пол был пуст. То есть абсолютно. Вскоре пришли санитары, девушку уложили на носилки и понесли к выходу. Все толпились и, как могли, успокаивали Катерину. В это момент, к месту событий подошли дежурный по летному составу и представитель авиа-компании.
     - Ну, что, Анатолий Борисович, еще на борт не поднялись, а уже потери в личном составе? – произнес дежурный, глядя вслед удаляющимся носилкам, но, взглянув на Бессонова, добавил, - ладно, извини… - и, уже обращаясь к доктору спросил, - похоже, что дела неважные?
     - Надо в больницу.
     - Понятно…
     - Анатолий Борисович, я знаю, что вы и в таком составе можете выполнить рейс. Но, вы в курсе, что авиакомпании требует точного выполнения ФАП в части комплектования экипажей.
     - Будете менять нас?
     - Нет, если возьмете другую бортпроводницу… Временно.
     - А, кто она?
     - Новенькая, еще не прикреплена ни к какому экипажу. Заодно и постажируйте.
     Бессонов взглянул на удаляющихся санитаров с носилками, потом на представителя авиакомпании и кивнул. Дежурный по летному составу достал формуляр:
     - Так. Борт №13026, рейс №327 Ростов – Санкт-Петербург, экипаж – 6 человек.
Затем убрал бумаги: - Новенькая прибудет минут через пятнадцать, прямо на борт.

                * * *
     Катя открыла глаза, и тот час сощурилась: сквозь окно больничной палаты лился яркий солнечный свет. Нога немного ныла, и она вспомнила вчерашний день. Падение, «скорую», приемный покой, испуганное лицо мамы, примчавшейся сразу после звонка. Рентген показал, что перелома нет, но голеностоп треснут в двух местах. Ей наложили гипс, напичкали обезболивающими и успокоительными и пообещали дня через три выписать, на амбулаторный режим.
     - Ну, что, подруга, проснулась? – соседка по палате одной рукой – вторая была забинтована - прихорашивалась перед зеркалом, висевшим над умывальником. – Завтрак уже заканчивается… Ладно, ладно – лежи. Я принесу сюда… Там каша, сыр, чай.
     - Спасибо, Зина. Принеси чайку, если можно. – Катя медленно села на кровати и спустила ноги.
     - Можно, можно, осторожно… - пропела соседка и, бросив последний взгляд в зеркало на свою работу, вышла из палаты.
Катя сидела на кровати лицом к окну, закрыв глаза, блаженно впитывала солнечное тепло и старалась ни о чем не думать. За дверью послышался нарастающий говор, затем дверь открылась и голос Зинаиды, выделившись из фона, затек в палату:
     - Да-а?.. Надо же… - соседка подошла к Катиной тумбочке. - На, держи свой чай и бутерброды с сыром…
Девушка взяла стакан и стала помешивать ложкой.
     - Слушай, Кать, тут такие новости передают с утра, жуть! Самолет опять разбился… У нас, под Ростовом! Ты же вроде стюардесса… Ой! Я щас телек включу! - Зина метнулась к своей кровати, где на тумбочке стоял маленький телевизор «горизонт», с проволокой вместо антенны, протянутой до форточки.
     У Катерины почему-то все похолодело внутри. Боль в ноге куда-то пропала, а руки вдруг стали ватными. Палату наполнил голос диктора – передавали программу новостей местного телеканала. Катя хотела повернуть голову, но шея не слушалась.
     «Продолжает работу комплексная комиссия по выяснению причин авиакатастрофы са-молета ТУ-154М компании «Роставиа», выполнявшего рейс №327 по маршруту Ростов – Санкт-Петербург…»
     Стакан выскользнул из Катиной руки и казалось долго-долго падал на пол.
     «…По предварительным данным, вчера через 7 минут, после взлета, примерно в 17 ча-сов 35 минут, произошел отказ двух двигателей авиалайнера. Экипаж принял решение вер-нуться обратно и стал выполнять маневры по развороту. Через несколько минут с самолетом пропала радиосвязь, а в 17 часов 40 минут он пропал с экранов радаров. Через час поисковы-ми вертолетами в 15 километрах от Ростова было найдено место падения. Самолет упал в лесном массиве, что значительно затрудняет проведение спасательных работ…»
     Неожиданно куда-то пропал воздух. Катерина пыталась дышать, но воздуха не было.
     «… Число жертв пока не известно. На борту находилось 127 пассажиров и 6 членов экипажа. Это - командир корабля - пилот 1 класса Бессонов Анатолий Борисович, второй пилот – пилот 2 класса Комаров Алексей Евгеньевич…»
Уши забило тугой пробкой, и Катя упала спиной на кровать.
     - Катя!.. Ка-ать!?.. – Зинаида, обернувшись, сначала дернулась к девушке, но потом с криком устремилась к двери:
     - Сестра!.. Сестра-а!!   

                * * *
     До отхода теплохода «Чайковский» оставалось еще 50 минут. Основной поток пассажи-ров уже спал, и очереди к трапу почти не было. Лайнер «Чайковский», хоть и был построен почти 40 лет назад, но вблизи производил вполне благопристойное и солидное впечатление. Белоснежный, с четырьмя палубами, сверкающими отполированными поручнями, с рядами свежевыкрашенных спасательных шлюпок. Ряды шезлонгов на прогулочной палубе еще стояли строем, а иллюминаторы кают были задраены. Единственное, что вызывало опасения у капитана Шахова Евгения Георгиевича, «Егорыча», как звали его в порту, была недозагруз-ка балластной воды правого борта. Из-за чего, лайнер имел небольшой крен, который был не-заметен при швартовке у пирса. «Ладно, выйдем на фарватер – доберем», - подумал Шахов, смотря за посадкой из рубки и посасывая пустую трубку – курить он бросил, а привычка ос-талась…
Но, и он не знал, что часть листовых клёпок левого борта в районе 24 и 25 шпангоутов уже разошлись и, вода медленно, но неумолимо просачивалась внутрь судна… 

     …Из здания речного вокзала вышла пестро одетая группа молодежи с рюкзаками и баулами на колесиках. Резво спустившись по широкой лестнице, они сбавили ход и стали рассматривать стоявшие у причалов суда.
     - Вон «Чайковский» стоит! – Первым заметил теплоход долговязый очкарик в бейсболке и распахнутой рубахе непонятной расцветки.
     - Так, Вадик опять впереди! Я всегда говорил, что четыре глаза лучше, чем два. – Весело констатировал короткостриженный атлет с большим рюкзаком на спине и длинным зеленым баулом в правой руке. Очевидно, баул принадлежал идущей рядом блондинке в обтягивающих джинсах и легких босоножках на высоком каблуке. Из вещей у нее была только дамская сумочка через плечо.
     - Ну, теперь можно не спешить – времени навалом. – Четвертый участник компании по-правил рюкзак на плече, и зашарил по карманам, - Cтоп, орлы! Билеты где?
     - Ну, ты даешь, Санек! В автобусе же еще Светке отдали. Она у нас налегке, - Вадик вы-разительно посмотрел на атлета, - так пусть хоть билеты несет!
     - Язва! – Беззлобно огрызнулась Светка.
     - Ладно, братва! Вперед на белый пароход! – примерил всех атлет, которого звали Жора, и молодые люди двинулись к трапу.

     День был ясный, с небольшими перистыми облаками, которые иногда ненадолго прикрывали солнце. Вся пристань Речного вокзала казалась образцом чистоты и чопорности. Аккуратные, в обрамленных кадках кипарисы, отполированные причальные тумбы, цветастые трапы к теплоходам, гордо стоящим вдоль пирса. Влажный воздух широкой реки. Все на-страивало на восторженность и беззаботность. А, поблескивающие на солнце гребешки волн, от проходящих мимо катеров и лодок, лишь усиливали впечатление от огромной массы воды  - почти, как на море!
     Когда ребята подошли к нужному трапу, с надписью «Чайковский», солнце как раз собиралось вынырнуть из-за небольшого, похожего на овцу, облачка. Конец трапа упирался в деревянный настил на краю причала и был привязан к ближайшим причальным тумбам, рас-положенным по бокам. Он слегка покачивался в такт с теплоходом, когда на тот набегали волны от проходящих иногда судов.
На настиле, рядом с левым углом трапа лежала… пуговица. Она почти сливалась с деревом настила, истоптанного тысячами ног.
     Вадик подошел к трапу первым и сделал шаг в сторону, пропуская вперед Светлану. В этот момент солнце, наконец, вышло из-за облачка, так похожего на обыкновенную овцу, и яркий солнечный луч уверенно нашел её. Обычную большую пуговицу, только что отскочившую от старомодного демисезонного пальто…
     … Вадика увезли. Оставшаяся компания угрюмо переглядывалась. Наконец, Саша ре-шился: - Ну, ничего, девчонки!.. Вадим сказал же - «плывите, я с вами»… Ну, выше нос! – и сделал шаг к трапу, ведущему к уже обречённому теплоходу. 

                * * *
     - Всё! Закончили. - седой человек, в маленьких золотистых очках, устало откинулся в мягком вертящимся кресле. – Ты, ничего постарее не мог найти?
     - Так, что было на чердаке, то и взял - тряпье, старые игрушки…  - Там ещё глобус был.
     Молодой человек, потянувшись, поднялся с соседнего кресла и сделал несколько шагов по скрипучему полу. Комната, в которой они находились, имела довольно необычный вид. Больше всего она походила на дровяной сарай в старой заброшенной деревне. Рассохшиеся скрипучие половицы, потемневшие от времени бревенчатые стены, украшенные многолетней пылью и паутиной. Вместо двери – калитка на одной петле, а к чердачному отверстию приставлена деревянная лестница без двух ступенек.
     - Все-таки пуговица, как-то не очень… - с сомнением покачал головой седовласый, и кинул на собеседника взгляд поверх очков.
     - Но уплотнять энергию в данном объеме больше нельзя! Может произойти схлопывание пространства. А заряжать глобус?!… - Молодой пнул кресло ногой.
Оно не покатилось, а плавно проплыло к странному аппарату, занимавшего всю противоположную стенку! Его вид явно не гармонировал с окружающей действительностью. Нагромождение кубов, шаров, пирамид, с металлическим блеском, было опутано пучками проводов и, ярко светящимися, прозрачными трубками. Все это было подернуто золотистым маревом, со вспыхивающими то там, то здесь зелеными точками. Отчего весь аппарат казалось плавает в воздухе.
     - Ну, да. Сожрем весь энергетический лимит…
     - Ну, хорошо. Считаем первую стадию Эксперимента законченной. Возможность выборочного извлечения биообъекта из последовательного хронопотока считаем доказанной…
     - А девушка-то почему? В условиях же было сказано только мужские особи.
     - Понравилась… - насупился молодой.
     - Хм-м… Причина конечно уважительная… Но чистота Эксперимента прежде всего! 

                * * *

     Шумно отодвинув стулья, экипаж вышел из-за стола и, переговариваясь, направился к широкой лестнице ведущей вниз в зал. Народу значительно прибавилось. Шума тоже стало больше, из-за чего воздух казался более плотным. Немного растянувшись, экипаж спустился вниз и свернул налево, в коридорчик, ведущий к двери «СЛУЖЕБНЫЙ ПРОХОД». Последними шли Катя и Бессонов, продолжавший ее успокаивать. Алексей, Иваныч и Аня – вторая стюардесса – прошли через дверь, когда из-за угла появился молодой парень - служащий аэропорта, катящий перед собой большую тележку с какой-то техникой. Бессонов чуть ускорился, придержал дверь, и, пропуская Катю, сделал шаг в сторону…

Москва, 2008 г.