Прок - как бараний рог

                Подарок для моей первоначальной возлюбленной и музы Диты фон Тиз
     Не сумев столкнуть интеллектуальными лбами Криську с запасной козы барабанщиком оранжево - чорно - красных оттенков, я уже призадумался о поспешном воскрешении рыжей Ландер или, чем чорт не шутит, кого из  " Пусси райот ", но заметив краем глаза великолепный здоровущий тойз с восседающей горделиво и богохульно Дитушкой, ассоциативно осклабился, трогая себя за мужественный хер и скачивая второй рукой порево с трансами и именно игрушками, игрушки же тонкой родственницы в виде бумажной продукции, на которую я при всей своей консервативности даже и не стал бы тратить ни копейки ( честно, просто бы это бабло убил на Доста или Платонова, но каждому свое, что не мешает мне пребывать бесконечно влюбленным в многотерпеливую сестрицу по разуму ), сподвигли на обмусоливание мозгом разницы меж Проклом и Патроклом Фигуровским, второстепенным персонажем из старинной хохляцкой книжки. Его вышибли из семинарии за пьянство и дебош, помыкавшись, стал Патрокл конокрадом, всю дорогу злил подельников латынью и цитированием древнеаттических мифов, похваляясь и именем, и фамилией, этимологицки возводя ее к  " образцу " для подражания, отличался неимоверной силой и со всей дури стрелял из пистоля в преследовавших по степи жуликов крестьян, ложа с прибором на всю полицию Империи и столыпинскую реформу отрубов. Недурственный такой персонаж, жаль, что я никак не мог вспомнить подобающего ситуации Прокла, а выяснять насущность у ленинградского мудожуя восставших куч как - то не климатило : второй день шел дождь, радуя теплым декабрем. Не хватает патетичности прапорщицкого духа к сопротивлению, чтобы воскликнуть дежавюстую фразу  " Ах, какой теплый декабрь был в шишнацотом годе ! " А я, вспоминая рыла тех протестантов в норковых шубках, снова вспоминал вторично тавтологя себя же о вещих словах Шульгина. Пулеметов ! Не матросов и анархистов валить, а вот эту погань и бл...во, бойкой отаркой шустрящих по Кузнецкому в лаковых, там и Кудрин как оппозиционер, и Троицкий гондон Кимович, и крестница фюрера с селедочной физиономией неистовой революционерки Божены, всякой твари по паре, не хватало им только Тесака с литовским флагом и Шендеровича в форме Ваффен СС, а так балаган вышел невнятно и никакая Максимовская мне не помогла пропитаться и ощутить, на третьей минуте репортажа увидел я и понял, что никакие декабри не помогут отыскать уроненный сто лет назад разум ни в канаве, ни в Абакане. И смешно, когда нынешняя хохлоботва чего - то тоже там, моих иллюзий майдана хватило ровно на неделю, как сейчас помню, заметил Кличко и пидора Вакарчука и вкурил махом : не будет добра от говна, а сраные совкового разлива рокеры и тупоумный мордобоец именно говно, хоть в железнодорожные шинели их обряди. А ведь так все и вышло, как я и говорил, любой нежелающий мог бы это тоже понять, ибо Клички и Вакарчуки присутствуют в каждой стране, чепухой вздора и говноначинкой ахинеи не позволяя уже мне и сейчас оживить толоконнолбовую Надьку. На х...й, не у Пронькиных, лучше я порадую возвратным тифом Криську, как - то ловко вписавшуюся по выходе из Заксенхаузена в крайнюю  " Седьмую ".
     - Дита, кисочка, это я, Жорж ! - тараня розы надрывался Шкловский, напевая про себя жуткую симбиотичностью новеллу о любви и бедности при трудной и опасной службе, не видной на первый взгляд, но на второй проявляющейся во всей дичи советского кинематографа.
     - Стоп ! - заорал приглашенный по культурному обмену Скорсезе, швыряя картонный рупор Дзиги Вертова в угол, где кто - то кашлял и душевно пердел. Заорал и выбежал из павильона. Через час его видели не на отрогах Памира, а на Белорусском вокзале, где Мартин жадно лапал какую - то фуфаечную старушку с гитарой, плюясь ей в заросшие мохом уши. Очень скоро вокруг них собралась толпа, привычно и по - московитски радуясь бесплатному зрелищу.
    - Эвон, чего творит - то, ребята, - толковал какой - то замоскворецкий купчик, одобрительно присвистывая в кулак, - харкает ей прямо в уши.
    - А не балуй, - присоединился рыжебородый с рюкзаком за плечом и кроссовках  " Адидас " на босу ногу, - ишь, моду взяли : петь о планетах. Круши ее ! - подбодрил он Скорсезе и тот вдарил в глаз неистовую гитаристку. - На, сука !
    - Топчи ее, - надвигалась толпа, уминая старушку сапогами в талый и нечистый снег декабря, - рви и кусай, братцы.
    Через миг все было кончено. Остались от Нины Ургант перья какие - то и одинокий кусочек говнеца, лежащий катышком на отломанном грифе наяривавшей недавно семиструнной. Мартина подхватили на руки и на следующий день всей Масквой избрали тайно в гласные, присовокупив твердый знак.
    - Пошто твердый - то ? - вызнавал родившийся не тута режиссер, несколько приходя к сомнению относительно происходящего.
    - Ты буквицу не трожь, - советовали ему аборигены, наливая и пия, - она прежнего качества, таких больше не производят на прозводстве.
    А я думаю, что жаль. Жаль, что московиты не древние иудеи, ведь те, бывалоча, до седьмого колена орудовали. Глядишь, и продолжалась бы моя любовь с Машкой, ан нет, шалишь. И не балуй, конечно.