Надежда Львовна

Никогда не любила длинных многотомных произведений. Да простит меня Лев Николаевич Толстой, но читать его «Войну и Мир» для меня было мукой. Читать долго – это так утомительно! А если утомительно, то и интерес куда-то сам собой исчезает. К чему всё это клоню? К тому, что я Вас с собой сравниваю! Жалко мне Вас! Не буду я писать роман, и не просите. Хотя, если разбодяжить сюжет, то история могла разместиться на страницах так двадцати. И всё-таки, буду краткой.
  Случилась эта история на пустом месте. Как после поняла, вовсе не по моей воле. Заболела без всяких причин, ни насморка, ни кашля, ни боли в горле, а сразу - бац! И пневмония. Попадаю вечером с высокой температурой в зачуханную дежурную больничку. Всю ночь не дают спать стоны и крики больной из соседней палаты. А утром – мольба санитарки о помощи: «Ну кто-нибудь знает хоть какую-нибудь молитву, чтобы ей помочь?» (Видимо, из-за стонов соседки не только я не спала.) В ответ – тишина. Одна я, дура, вызвалась. Расспросила у постовой медсестры, как зовут страдалицу (звали больную Надеждой Львовной) и чем больна (пневмония, цирроз печени и что-то там ещё, в общем, безнадега) и вовремя сон-часа, когда мне стало полегче от систем и уколов, отправилась в ближайшую церковь.
 Церковь это носила имя святых Великомучениц Софии, Веры, Надежды и Любви. Батюшки в церкви в тот момент не было, и я поделилась проблемой со старушками-смотрительницами. Так, мол, и так, есть женщина в больнице, Надежда Львовна, которая висит между небом и землей вот уже несколько дней и определиться не может. Старушки охотно мне помогли: продали мне дешевенький нательный крестик, свечи, молитвенник и подвели к иконе Великомучениц.
 Нашла среди образов Святых Надежду и стала ей рассказывать на своем мирском языке о Львовне, что лежит она, потеряв от боли рассудок, в палате. Язык у больной вывалился изо рта, распух и стал похож на пятку. Таким языком она ни молитвы прочесть, ни глоток воды испить не может, только руки поднимает над своей головой и схлапывает умоляющи ладони. Прошу Надежду помочь Надежде, облегчить её страдания. И тут всё пространство вокруг меня, всё «лишнее», вдруг погрузилось в какой-то туман, молоко. Остались в этом тумане я и Святая Надежда. Она повернула ко мне голову и кивнула. Дескать, всё поняла, просить больше не нужно. Тут же все прояснилось, всё «лишнее» вернулось обратно.
 Придя в себя, в реальный мир, я поспешила в больницу. В больнице, уверенная в своих поступках, стала командовать медсестрами. Они помогли мне одеть крест на Надежду Львовну, принесли чашку с солью для свечки (вместо подсвечника), дали спички и оставили меня наедине с больной, закрыв за собой дверь. Я зажгла свечу, нашла в молитвеннике молитву об отделении души от тела (так научили меня смотрительницы) и начала читать. Читаю, не понимая ни слова (старославянским языком не владею). Потом как-то сразу проступил весь смысл прочитанного. Если совсем кратко, то я просила от имени страдалицы всех тех, кто был с ней рядом в минуты горести и радости, простить её, прийти к ней и попрощаться.  Дочитав молитву до конца, я еле дошла до своей кровати. Было такое ощущение, что я вагон угля разгрузила. Упав на кровать, сразу заснула.
 Утром проснулась. Тихо. Стало быть, Надежда Львовна отмучилась. Выхожу из палаты, со страхом заглядываю в соседнюю палату, а там…  Львовна стоит возле окна и расчесывает волосы! Тут меня в бок толкает та самая сердобольная санитарка и рассказывает, что она мыла пол под кроватью больной и уронила швабру, когда та поздоровалась с ней и попросила покушать.
 На этом чудеса не закончились! Помните смысл слов из молитвы об отделении души от тела? Оказывается, у Львовны был сын! Прилично одетый, важный (наверное, из руководителей среднего звена), принес матери махровый халат, сок, что-то ещё, обнял её, душевно поговорил. И была дочка. О ней, вообще, говорить не хочется! Беременная алкашка! Вопила на весь больничный коридор, что она повесится, если мать умрет.
 Медперсонал после выздоровления умирающей смотрел на меня, как на целительницу. Не скрою, я этим гордилась, но недолго.
 На следующий день Надежды Львовны не стало. Мне было жалко её. Я была расстроена тем, что я её не исцелила. Санитарка, видя моё настроение, подошла и сказала, что я сделала самое нужное для Надежды Львовны. Львовна так и так бы умерла, но благодаря мне она ушла на тот свет с нательным крестом на груди.
 Скоро я выздоровела также внезапно, как и заболела. И в меня закралась мысль, что попала я в эту больницу, выполняя чей-то умысел, специально для того, чтобы облегчить страдания Надежды Львовны. Царствие ей, небесное!