В карете прошлого...

День был длиннее, чем обычно, телефон звонил постоянно, работа сыпалась на меня сплошным потоком и отвлекала от всего запланированного. После обеденного перерыва этот поток начал иссякать и я начал писать статью для апрельского номера. Времени довести её до ума до конца до конца дня оставалось немного, и я застрял на работе. Мне можно было отложить её до завтра, но следующий день мог быть еще более суетливым, статья мне уже порядком надоела, и я решил добить её сегодня. Я состыковал куски, сделал плавные переходы между абзацами, подогнал объем к требованиям редакции и отобрав несколько фото для иллюстраций и отправил всё в редакцию. Я убедился, что электронка всё отправила без потерь. После этого я взглянул на часы, там было около восьми вечера и пора заканчивать день. Я положил ноутбук в стол, выключил свет, закрыл контору и вышел с работы с чувством, что сделал всё и пора заканчивать день. У меня оставались разные мелочи, у которых не было горящих сроков и они могли подождать до завтра.
В этот вечер я мог провести в городе, в одной галереи было открытие выставки современного искусства и там собиралась большая богемная и около- богемная тусовка. Усталость после суетливого дня в офисе, захватывала мои мысли, а желания зависать в городе не было. Я не причислял себя к знатокам искусства и заядлым тусовщиком, это выставку я мог с не меньшим удовольствием посмотреть в другой день без светской тусовки, со эстетско - снобисткими разговорами,  пластиковыми бокалами с вином или шампанского, канапешками на пластмассовой тарелке. Настроение было съесть ужин перед телевизором, и отправиться спать до полуночи, но всё это был не мой сценарий. Об этом «идеальном» вечере я знал из рассказов коллег по работе, но моя жизнь всегда вносила свои коррективы в мои вечерние планы.
Мой желудок начал издавать предательские звуки, о том что давно пора что-нибудь забросить туда, для поддержания сил. Можно было спокойно доехать до дома и сварганить что-нибудь из контента холодильника, благо продукты там были, но до дома было больше часа поездки в городском транспорте. Вокруг меня были чудеса фастфуда  в трех его проявлениях, но мысль об их пищевом силосе нагоняла на меня тоску и уныние. В округе были кафе-кондитерские с пирогами, но перспектива набить пузо выпечкой перед сном, меня не радовала. Кроме всех этих чудес общепита были небольшие забегаловки, где продавали шаверму (или шаурму), я заходил туда, когда другого выбора не было. На этот случай у меня было на примете два-три места в шаговой доступности, где можно было поесть без опаски загреметь в больницу с пищевым отравлением.
Я еще раз кинул взор вокруг себя и пошел в одно из таких мест, ближайшее шаверма находилась в трех минутах ходьбы от метро. Её фактическим хозяином был этнический араб, пустивший свои корни в России, в нём работали выходцы с Кавказа и Средней Азии. Кафе было довольно просторным и немноголюдным с большими плазма- телевизорами в каждом зале. Первый зал был для некурящих, сидеть в нём было не удобно из-за входной двери, от которой всегда тянуло сквозняком.  Окутанный полумраком второй зал был местом для курящих, кондиционер или вытяжка хорошо работали и запаха дыма не чувствовалось. Большая панель телевизора всегда показывала один из отечественных музыкальных телеканалов, но звук от неё не рвал барабанные перепонки и можно было поесть, без угрозы оглохнуть. Кафе было круглосуточным и частыми завсегдатаями его были студенты из соседнего общежития, таджики и узбеки, так как вывеска Халяль говорила, что мясо здесь приготовлено к еде по мусульманским традициям.
Я сразу подошел к стойке для заказа, за ней стояла кавказская девушка лет двадцати, она улыбнулась мне, так как узнала меня.
-Ассалям Алейкум,  - я обратился к ней с традиционным приветствием.
           - Уалейкум Ас Салям. Вы давно к нам не заходили. Вам как обычно: шаверма на тарелке с острым перцем по-братски и бутылку тархуна - ответила она с доброжелательной и слегка насмешливой улыбкой кавказкой красавицы.
 Я засмеялся и кивнул в знак согласия, заплатил за заказ и пошел к столику в зал для курящих. Там, я быстро скинув куртку, повесил её на вешалку на стенке и устроился удобно в ожидании еды. Через минуту официантка узбечка поставила передо мной бутылку холодного тархуна и стакан. Лимонад был вкусным, но бутылка была ледяной, налив его в стакан, я решил не морозить горло и дал ему время немного согреться. Телевизор на стене транслировал мега-концерт звёзд попсы, это зрелище меня не интересовало и я начал осматриваться по сторонам.
За соседнем столиком сидели своим маленьким кругом таджикские рабочие, они были после длинного рабочего дня и печать усталости была на их лицах. Они не хотели привлекать внимания местных и говорили тихо между собой на фарси. Им принесли туго-набитую шаверму и после короткой сунны перед едой (молитвы) они начали аккуратно есть. За другим столом сидел мужчина средних лет перед двумя бокалами с пивом, один был опустошен на половину, другой целый. Передним была неряшливая тарелка, с недоеденной шавермой и пепельница с окурками, он сидел один, разглядеть его лицо я не было возможности, обзор закрывал таджики.
Передо мной появилась большая тарелка с шавермой, вилка и нож и я сказал официантке «Рахмат» (Спасибо) и принялся есть. Шаверма была подана очень красиво и это зрелище подогревало аппетит. В центре блюда была порезанная курица, вокруг неё, сегментами круга были выложены порезанные овощи, соленья, золотистая от куркумы картошка, маленькие колечки зеленого и красного перца холопенья, соломка морковки ким-чи, нашинкованная мелкой лапшой капуста, помидоры и огурцы. Всё это, в манере ресторанной подачи, было разлиновано пунктирными, тонкими линиями из кетчупа и белым озером из белого соуса с чесноком и маленькой соусницы с аджикой. На соседней тарелке были горячая пита и салфетки. Это яркое зрелище в одной тарелке, отключило окончательно мои мозги и я начал есть.
   Я погрузился в процесс поедания этой красоты и эта пища была вкусной и здоровой, так как овощей на тарелке было в избытке. Мимо моего столика прошла кавказская красавица, она кинула на меня взор, в котором читалась симпатии и желание спросить, не нужно ли мне чего ещё из меню. Я не часто бывал в этом кафе, но меня здесь принимали очень доброжелательно, возможно моя седая борода и усы придавали мне слегка кавказские черты. В таких кафе и ресторанах, на базарах и в магазинах выходцы из Средней Азии с легкостью принимали меня за кавказца. Одни из них видели во мене этнического грузина, кабардинца или лакца (одна из национальностей Дагестана) и меня это не смущало. Я общался с ними, со знанием национальных традиций и особенностей мусульманской культуры и это часто пробуждало в них уважение ко мне и часто поженал плоды этого в виде различных маленьких приятных бонусов.
Через некоторое время содержание моей тарелки заметно обнищало, мой желудок обрел покой, урчащее животное внутри обрело умиротворение. Таджики с соседнего столиком, закончили свою трапезу, они произнесли шепотом суну. Они торопливо вышли из-за стола, оделись и растворились в вечерней толпе большого города. Тархун в моем стакане уже не был ледяным, и я сделал несколько глотков ароматного, лазурного напитка и кинул взгляд по сторонам. Телевизор показывал очередную звезду, плохо скрывавшую своё пение под фанеру, с фальшивой улыбкой притворства.
С лева, от меня, за столом сидел тот же мужчина, перед тарелкой с холодными остатками шавермы, один бокал был пустым, и он хотел закурить. Теперь я мог разглядеть его более детально, это был высокий мужчина около сорока пяти лет, он был немного сутул, полнота и пивной живот делали его фигуру слегка бесформенной. На нём были темно-серые, давно не глаженные костюмные брюки, коричневый с геометрическим орнаментом тонкий свитер и старая кожаная, видавшая виды, курка. Вся его одежда имела долгую историю, наверно он ходил в ней на работу годами, от этого она изрядно обтрепалась и выглядела немного неряшливо.
Зажигалка в его руках упорно отказывала ему в возможности прикурить сигарету. Он окинул взором окружающих и тут я увидел его лицо, оно показалось мне очень знакомым. Я не пытался идентифицировать его черты, так как это мог быть один из актёров или другая местная знаменитость, заскочившая в кафе перекусить и пропустить бокал пенного после работы. Я не был охотником за селфи со знаменитостями и автографы меня тоже не интересовали, более того общение с ними в такой обстановке не всегда их радовали. Он пошарил в карманах в поисках другой зажигалки, но эти поиски ни к чему не привели, он встал и подошел к моему столу с сигаретой в руке.
 - У вас зажигалки не …. Обратился он ко мне, но закончить предложение не смог, слова повисли в воздухе. Передо мной стоял Дима, человек, которого я хорошо знал.
 - Это ты? – изумлённо он выдавил из себя, после непродолжительной паузы.  Я посмотрел на него внимательно и этого был достаточный ответ на его вопрос.
- Где ты? О тебе давно никто ничего не слышал, были разные слухи … – сказал он, не дождавшись моего ответа. Я взял свою бутылку тархуна и стакан и пересел к нему за столик, оставив на столе, пустую тарелку, на которой не было ни крошки еды.
- Где ты был все это время, - спросил он меня.
Я налил себе полстакана лимонада, начал свою историю, я не перегружал её подробностями. Он слушал её внимательно, время от времени отхлебывал пиво из высокого бокала. Мы были знакомы с ним с конца восьмидесятых, когда он, Никита, Юлий и я создали маленькую международную фирму, которая со временем была преобразована в международное туристическое агентство.
В те годы мы все были молодыми романтиками, каждому было чуть за двадцать,  все работали самозабвенно, не думали о деньгах и не считали часов. Наши труды были не совсем бесплодны, приток средств постоянно рос и со временем он стал стабильным и планомерным.  Ручеёк денег потёк на счет и наступил период грязных склок и раздоров и прочего корпоративного хлама.
Наши дружеские отношения и командный дух стал рушиться, все стали прятаться за стенами кабинетов и служебных привилегий. В компанию  начали приходить люди, чья основная цель была оторвать от этого пирога свой кусок, они были агрессивны, честолюбивы и циничны. Они были готовы перегрызть глотку любому, кто стоял у них на пути и таким препятствием стал я. В один день Дима заявил, что я временно перехожу в подчинение Марине Вороновой, она была протеже какого-то из великих мира сего. Она сразу решила избавиться от меня и перешла на тактику корпоративной травли и удушения. Она каждый день загружала меня работой с пометкой сделать вчера, требовала абсолютного подчинения.
Я попытался поговорить об этом с Димой и другими, но они избегали общения. После нескольких попыток я понял, что у меня нет никаких шансов быть услышанным, собрал свои скромные пожитки и покинул фирму. Усталый и измученный я оказался на улице без денег и работы. В этот момент я понимал, что мне нужно начинать свою жизнь с чистого листа, на пустом месте. Когда я закончил свою историю о моей жизни после ухода, бокал Димы был пустым. Я сделал пару глотков тархуна и собирался спросить об общих знакомых, которых давно не видел и его жизни.
- Ты знаешь что-нибудь о наших, Юлий наверно в Майами. Он тогда грезил о большом доме с бассейном, мощном джипе и линкольне у подъезда.
- Да он давно в Майами, он там похоронен. По дороге в Вегас его джип, на большой скорости влетел куда-то, Юлия обнаружили бес сознания, в нескольких метрах от машины.
- Ну а Никита, где он?
- Я не знаю, он давно вышел из дела, живет где-то в Голландии. – в его словах чувствовалась горечь обиды. Вероятно это была мрачная история, о которой он не хотел говорить.
-Что на счет Вороны? – я принципиально назвал её по кличке .
- Это ты о Вороновой? А ты не знаешь разве? Марина шизонулась, слетела с катушек. Мы долго не знали, что делать с ней. Она не психовала, просто приходила на работу, несла какую-то чушь о том, что все ей должны и она царь и бог туризма. Мы хотели вызвать её скорую - психиатрическую, но потом она неожиданно пропала.
В разговоре возникла невольная пауза.
-Ты будешь что-нибудь? Может пива? – спросил он у меня, выходя из-за стола. Я отрицательно мотнул головой.
- Я сейчас вернусь. Надеюсь ты не спешишь  … - сказал он и не дожидаясь моего ответа пошёл к стойке, в другой зал.
Я оглянулся по сторонам, за соседнем столиком сидело трое студентов. Они оживленно болтали за поеданием шавермы, которую они заливали пивом, телевизор на стене показывал очередной клип какой-то супер-дивы попсы. Я просидел пять минут в ожидании возвращения Димы, но он не вернулся ни через пять, ни через десять минут, его вообще не было в кафе. Он воспользовался мгновенной паузой и под благовидным предлогом ушел к стойке, откуда выскользнул на улицу никем не замеченный.
Меня это не шокировало, я понимал причины этого поступка. Моя жизнь после ухода из компании, часто меняла вектор движения, в ней были свои маленькие победы и поражения, но я старался быть на плаву. В отличие от меня, человека реального мира, где не было иллюзий, где можно было рассчитывать только на свои силы, Дима жил в стране теней призраков прошлого. Ему нечего было сказать мне о своей жизни после крушения бизнеса. Дело, которое мы вместе создавали двадцать лет назад, было разрушено до основания. Он растерял друзей, его пристрастие топить все проблемы в спиртном, разрушило его семью и остатки здоровья. От энергичного преуспевающего бизнесмена ничего не осталось, его судно не смогло пройти рифы жизни. Потерпев крушение, он не смог начать историю с чистого листа, как это пришлось сделать мне после увольнения с турагентства.
В душе я чувствовал досаду, так как я многие годы хотел поблагодарить его за то, что он уволил меня двадцать лет назад.  В этот день он дал один из самых важных уроков моей жизни. Благодаря которому, я начав новую жизнь с чистого листа и многому научился. Дима жил в прошлом и кроме него у него ничего не было, в этом случае всегда приходит на ум любимая цитата моего отца: «В карете прошлого, далеко не уедешь».
 Я быстро оделся, накинул сумку на плече и незаметно для всех растворился в вечерних огнях большого города.