Глава 3

                3

     Сложный маршрут общественного транспорта, отделявший ее от консультации, всегда служил Мине источником размышлений и предчувствий. Мысли касались ее самой и собственной жизни, в целом, а предчувствия - предстоящего дня, в частности.

      При том в вопросах религии и неизбежного конца всего сущего женщина была в значительной степени агностиком, трезво рассуждая, что не имеет достаточной информации, чтобы сформировать мнение, хотя понятие трансцендентности не было чуждо ее душе. Судя по тому, что ей довелось повидать в жизни и ежедневно проходило перед глазами, сложно было поверить в мудрое божественное руководство, и хотя часто ей приходилось опираться лишь на небогатые запасы терпения, она и восточные философские учения считала, в основном,  неубедительными.  Будучи практичной женщиной, она самостоятельно боролась с текущими проблемами; по ее мнению дзен медитации не панацея, если у вас шестеро детей, ревущих от голода, и по дому бегают крысы.

     В неотвратимость судьбы Мина тоже не верила. Судьбу выстраивают, определяют и подчиняют человеческой воле. Не существует никакой наклонной плоскости, а предопределенный путь - прибежище  тех, кто не имеет сил на реакцию, утверждала она, когда оказывалась втянутой в подобные дискуссии.

     И все же существовало что-то свыше, сверхъестественное, во что она невольно верила.  Верила изо всех сил, смиренно и преданно, как человек, получивший многочисленные недвусмысленные доказательства своей веры.

     Мина верила в День Полного Говна.
 
     События в нем складывались в такой последовательности, что возникал поток, несущий все к единой цели.  Она представляла себе некое собрание в тайном месте, чердак или подвал, куда поодиночке,  с поднятыми воротниками, оглядываясь стекались те, кто принимал решения о ее жизни, единогласно голосуя, чтобы все в ней пошло вразнос.  Прения открывала председательствующая за длинным столом мать. Система эта работала безупречно, потому однажды начавшись, День Полного Говна (который она для удобства именовала аббревиатурой ДПГ) протекал гладко, словно стройная симфония, до самого своего конца, и ничто не могло нарушить его безукоризненности.

     В данном конкретном случае ДПГ  возвестил о своем приходе чудовищной ошибкой в выборе одежды. Огромный бесформенный свитер, основной ролью которого было маскировать Проблему Номер Два, был неудачно постиран Соней, рассеянной сиделкой-молдаванкой Проблемы Номер Один.  В результате он стал намного менее огромным и бесформенным. Не заметив, Мина натянула его и вышла на улицу, но о прискорбном факте тут же просигналила легкая  авария: стукнувшиеся  малолитражка и фургон, - прямо у дверей ее дома. Без серьезных последствий, но стукнутая разразилась уж слишком трехэтажными проклятиями, когда в оправдание стукнувший  указал на Мину, как на виновницу своей оплошности.

     В наборе пыток ДПГ обнаружилось закрытое на ремонт метро и климатическая аномалия, - небывалая жара в ноябре, - все, словно специально было подстроено, чтобы явиться на работу с опозданием и взмыленной, словно прямиком из спортзала.

     Консультация располагалась в конце обшарпанного переулка, в обшарпанном здании, на первом этаже которого ютилась пара обшарпанных лавчонок и зияла мрачная обшарпанная арка, на входе которой притулилась обшарпанная проходная, где для единства стиля должен был бы находиться такой же обшарпанный сторож. Но вот именно в этой точке однообразие  нарушалось личностью персонажа, исполнявшего данную роль, и представлявшего собой вопиющее противоречие с окружавшим его фоном.

     Мина притормозила у ворот, вглядываясь в тень. Она опоздала, но сегодня как никогда не могла себе позволить встречи с непререкаемым хранителем врат ада. Она чувствовала то же, что газель на просторах саваны, вынужденная пересечь территорию льва, чтобы попасть к водопою.

     Похоже, никого. Он вполне мог отправиться в бар, в киоск  делать ставку  или в одно из подпольных греховных заведений, которыми кишел квартал. Каких-нибудь шесть, семь шагов, - и она скрылась бы за лестничным маршем, избежав последствий опоздания.  Набрав воздуха, она быстрыми шажками двинулась вперед, держась стены.

     Но ДПГ не мог поступиться принципами, потому из закоулка, о существовании которого Мина и не подозревала, хотя исправно ходила в это здание с незапамятных времен, возник повелитель:  ростом почти метр шестьдесят, включая каблуки и платформу, возрастом где-то между шестьюдесятью и ста двадцатью, с живыми черными глазками, обрамленными сеткой морщин, сформированных десятилетиями подмигиваний, невероятной черно-смоляной шевелюрой и такими же крашеными усами.

     Джованни Трапанезе по прозвищу Руди, которое было получено им благодаря твердому убеждению, что он вылитый Рудольфо Валентино в фильме Шейх, воспользовался крадущейся походкой Мины, чтобы притворно-шумно столкнуться с ней всем корпусом.  Так в очередной раз победа осталась за львом.

     Скромный рост и целеустремленность мужчины  дали результат: столкнувшись с ней, он погрузился в желанную райскую подушку, обтянутую севшим свитером. Безмолвная мольба Мины о пощаде вознеслась в Комитет ДПГ, но членом его увы, состоял и этот Руди.

     Среди всех алчущих сатиров вахтер был самым неутоленным. Женщины являлись не основной, а вообще единственной темой, когда Трапанезе открывал рот для речи (даже фамилию свою, означавшую  «ловушка», он интерпретировал с точки зрения ловли и соблазнения дам, на что был настроен всегда и везде). Формы Мины были для него словно подлинник Ван Гога для арт критика с синдромом Стендаля.

     Выражалось это в несносной манере пялиться, не отводя глаз, на упомянутые округлости с экстатической улыбкой под смоляными усами, сопровождая процесс сладострастным облизыванием. Поскольку так сложилось, что к Мине он обращался на вы, со стороны выглядело так, словно он обращался непосредственно к двум вершинам ее бюста.

     - Какая приятная встреча с утра пораньше, - сообщил он правой груди.

     - О, Трапанезе, добрый день. Я вас не видела, - забормотала Мина.

     - Да бросьте, я все понимаю!  Зато я вас увидел и этого достаточно, - обратился мужчина - на сей раз к левой груди.

     - Еще не работает? - взглядом указала она на лифт.

     - Представляете!   Начальству нет дела: куча заявлений на этого убийцу, но денег не дают даже лестницу подмести, что уж о лифтах говорить. Думаю, придется пешком, могу помочь.

     Предложение, обращенное к бюсту в недвусмысленной надежде посмотреть, как он колышется, преодолевая лестницу, было вежливо отвергнуто расположенным выше лицом.

     - Как там наверху? Новости есть?

     Кончик языка, облизываясь, мотался туда сюда, и внимание Трапанезе  сейчас было обращено на правую половину ее груди. У Мины возникло обычное неприятное ощущение, что она задала вопрос не ртом, а бюстом.

      - Нет, все как обычно. Здоровая очередь к Гамардела, как всегда, Моничелли по обычаю нет на месте, уборщики час назад ушли.

     Она вздохнула, покачав головой. В такой день жди чего угодно.  Быстро взглянув на часы, она  отметила полчаса опоздания.

      - А меня кто-нибудь искал?

     Руди благодушно улыбнулся в сторону левой груди:

      - А как же. Синьора Аматуро ждет, как всегда по понедельникам. - На сей раз с ребеночком.

     Мина поняла, что этот ДПГ будет  выдающимся даже среди полных ДПГ. С глубоким вздохом, под пристальным взглядом Трапанезе, успевшего погладить ее зад, как маньяк в переполненном автобусе, она вошла в облако чесночно-луковых запахов, представлявших собой микроклимат лестницы.

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/12/09/39