Гнев справедливости, несущие её. месть беса

ГЛАВА ПЕРВАЯ

I

Где можно спрятаться, когда тебя ищут, когда на тебя объявлена настоящая охота, когда ты сумел перейти дорогу и встать костью в горле у тех, кто спит и видит тебя поверженным и бездыханным после длительных, нестерпимых мук, которые тебе уготованы, окажись ты менее проворным и ловким? В гостинице, на съёмной квартире? Ну-у-у, возможно. Правда там и будут искать в первую очередь. Прятаться по чердакам и подвалам? Не вариант, особенно если с тобой жена и грудной ребёнок. Что тогда? Идти в полицию в поисках закона, справедливости? А если те, кто под погонами и есть одни из тех, кто жаждет твоего рандеву со смертью, тогда как? Тогда остаётся одно: бежать и огрызаться от нападок, драться и уничтожать всякого, кто осмелиться посягнуть на безопасность твоей семьи, кто хотя бы отважится выдохнуть в её сторону. Бежать, пока не упрёшься в стену, чтобы уже тогда развернуться и дать, возможно, последний, но самый решительный и кровавый бой, разорвать на куски всякое недосущество, которое протянет свои поганые ручонки к твоему ребёнку, жене, тебе. Рвать и не думать, рвать и отбрасывать в стороны, кто бы не тянулся к твоему горлу: менты, блатные, представители власти. Уничтожать всех ради самого святого, что имеешь – своей семьи.
Пройдя за последние месяцы своей жизни через то, что иные не проходят и за долгие, насыщенные десятилетия своей, Бес прятался в огромном заброшенном ангаре где-то загородом.
Освещённые пробивающимся через зияющие в крыше дыры солнечным светом ржавые балки выдавали единственных здешних обитателей – многочисленных птиц. Несмолкаемое хлопанье крыльев и щебетание с курлыканьем наводили на мысль, что сооружение не такое уж и заброшенное.
Среди повреждённых неумолимо текущим временем стен, разрушающей их нехитрую архитектуру природой ростками молодой поросли травы и деревьев,  жадностью растаскивающих последнее рук человека, на опрокинутой на бок бочке сидел Бес, смотря в объектив стоящей прямо перед ним видеокамеры и начиная свой рассказ, повествующий предшествующие этому дню события:
— Может ли быть жестокое – справедливым, злое – добрым, истинное – ложным и наоборот? Да, может. Я хочу рассказать о своих друзьях, — с немного грустной задумчивостью говорил мужчина. — Я решил записать это видео и выложить к всеобщему доступу, чтобы все узнали правду. Вы можете посчитать это исповедью…это не так. Моё имя – Бес. До недавних пор, я являлся заключённым одной из тюрем, отбывал длительный срок. Пятнадцать лет за то, чего не совершал. Но сейчас не обо мне. До недавних событий вы жили спокойно и не знали, что происходит в вашем городе. Насколько он поражён гнилью, коррупцией, продажностью власти всех уровней и должностей. Всему этому бросили вызов лишь шестеро.
Бес опустил вниз свои полные горечи глаза. Голос, которым он говорил, был довольно ровным, но негромким.
Внезапно с крыши на землю, рядом со стаей кормящихся чем-то голубей, упал кусок лопнувшего шифера. Сверкающие переливом перьев напуганные птицы сорвались с места, недружно разлетаясь по сторонам.
— Променявшие на деньги честь и закон сотрудники полиции, купившие воровские титулы «апельсины»,… — продолжал свою исповедь перед объективом сурового вида мужчина. — Продавшиеся сотрудники Администрации и Прокуратуры, беспредельщики и отморозки криминального мира.
Замолчав на мгновение, Бес поднял глаза и посмотрел прямо в камеру. Его голос нарастал, становясь крепким, уверенным, дерзким. Игра напряжённых скул вызывала уважение и трепет. Он продолжал, он говорил:
— Против которых вышло всего лишь четверо обычных пацанов, моих друзей: Стас, Гонза, Лапа и Лихо. Авторитетный вор «в законе» - Лорд и честный, до «мозга костей»… Да, такие ещё встречаются, сотрудник полиции - Мент. Дали бой этой силище. Кара и возмездие, схватка за схваткой. Боль, кровь, расплата…Бой продолжался! Их бой – ребят за убитую жену моего друга - Стаса и торжество справедливости. Лорда - за друга и честь криминального мира, Мента - за закон и за своего отца – Креста.
Где-то вдали послышался шум завывающей сирены полицейского автомобиля. Звук нарастал приближающимся неминуемым визитом включивших его. За спиной Беса показались двое: его верный друг – Шамбала и держащая на руках укутанного в одеяльце малыша Аня, ставшая ему женой.
— Давай, закругляйся. Похоже, нас нашли. — торопил товарища Шамбала, запихивая в спортивную сумки нехитрые пожитки и готовясь уходить.
— Казалось, сама судьба определила этих шестерых своим перстом, одаривать жизнью или карать смертью, на их пути расправы над беззаконием, — словно и не было за ними погони, спокойно продолжал запись на видео Бес. — Месть приобрела необратимый характер. Погиб Лорд, умер Мент. Моих друзей убивали одного за другим, вместе с их семьями.
— Нам пора. — положа руку на плечо мужа, сказала ему Аня.
Дотронувшись до хрупких пальчиков любимой, Бес с ещё большей суровостью вглядывался в объектив камеры и под приближающийся всё ближе и ближе мерзкий, завывающий гул сирены заканчивал рассказ:
— Дружба, прошедшая через всё, ушла в вечность. Стас остался один. Но он был из числа тех, кто и один в поле воин. Не отказавшись от брошенного вызова, пошёл до конца, до своей цели – Кроноса… и погиб. Мои друзья: Стас, Гонза, Лапа, Лихо. Лорд, Мент – все мертвы. А Кронос – жив. Неужели справедливости не суждено было свершиться? Но у Лорда остался приёмный сын-Шамбала. И есть я Бес - последний из друзей. Месть не окончена. Всё только начиналось.
В распахнутые, покосившиеся от времени и гнили ворота въезжали, резко тормозя, несколько автомобилей полиции. Продавшиеся легавые выскакивали наружу и открыли огонь на поражение, даже не помышляя производить арест.
Шамбала бросил сумку на землю, заслонил собой Аню с малышом, вскинул на руку автомат и ответил, покосив первой же очередью двоих из погонистой братии.
Бес поднял с земли лежащий у его ног автомат, передёрнул затвор и сказал последними словами в объектив:
— А что было потом, вы уже знаете.
Не убирая камеру и не останавливая запись, он присоединился к Шамбале, ввязавшись в очередной бой за свою жизнь, уничтожая тех, кто пришёл забрать её.
Бес – бывший зек, несправедливо осужденный и Шамбала – сын погибшего вора «в законе» вновь сражались и убивали. Убивали тех, кто пришёл за ними не по указке закона – по совести и чести, убивали тех, кого направили за ними, бросив пачки денег и сказав: «Апорт», убивали тех, кто пришёл убивать их.
Но всё это будет после, после многочисленных схваток, нечеловеческих испытаний, нежной любви…после, спустя месяцы основных развернувшихся событий.

А пока, в некогда домашней, тёплой, семейной атмосфере гостеприимного дома Стаса, одного из погибших друзей Беса, царили хаос и кавардак. Перевёрнутые шкафы, опрокинутая мебель, осколки битой посуды на полу, рваная бумага, валяющиеся в бардаке детские игрушки и одежда ужасали взор.
В центре гостиной стоял перевязанный от полученных ранений Кронос. Опираясь о камин, придерживая ноющее ранение в боку, он всё же стоял живым в отличие от нанёсшего ему его Стаса. Парень не сумел довершить начатую им с друзьями месть, теперь он был на небесах, вместе со своей семьёй: женой, детьми и пацанами, положившими за него свои судьбы на плаху истории, положившими, но не предавшими одного из своих – не предавшими друга.
Непрекращающиеся звуки беспардонного обыска не замолкали ни на секунду. Люди Кроноса шерстили дом в поисках так желанных, но по-прежнему не найденных «криминальным мэром» города документов Лорда. Как же он хотел их, как жаждал обладать ими. Они могли дать ему всё: огромные капиталы, невообразимую власть, ошеломляющий социальный статус, но,… Но одного желания мало, нужно было знать, где искать, а Кронос не знал, вот и рыскал повсюду, где был хотя бы запах его врагов. Поверженных врагов, но не развеявшийся запах их неоконченной мести.
По лестнице со второго этажа неторопливо спускались двое шаривших своими погаными пальцами по чужим вещам подручных продолжавшего корчиться от боли у камина авторитета.
— Перевернули всё вверх дном. Ничего не нашли. Может, их здесь и не было? — сказал высокий мужчина по имени Ярый с коварными глазами и родинкой на левой щеке, хамски сплёвывая на пол и подходя к своему господину.
— Может, и не было.  Но где-то же они есть? — задумавшись, спросил Кронос.
— Где-то есть.
— Где-то. А должны быть у меня! Искать! Искать, я сказал!
— Наверху всё обыскали. Ничего не нашли. — вторил напарнику Боров, отряхивая руки.
Своё прозвище он получил вполне заслуженно, из-за внешнего сходства с одноимённым зверем своей полнотой, сутулостью и хрипотой довольно неприятного голоса.
— В комнатах смотрели? — уточнял места проведённого обыска авторитет.
— В спальне, в детской, в ванной… всё облазили. Пусто.
— Кронос, ничего.
Отвечали, поддакивая друг другу его люди.
— Компьютер проверяли? — всасывая воздух покорёженным от боли в боку ртом, настаивал беспредельщик.
— Музыка, видео, детские игры… всё как у всех, ничего важного. — пропыхтел в ответ запыхавшийся Боров.
— Сейф в доме есть?
— Лопата! — раздался громогласный крик Ярого.
И из кухни вышел обладатель этого интересного имени. Сорока трёхлетний, худощавый, коротко стриженный, морщинистый мужчина в рубашке с виднеющимся из-под неё золотыми крестом и цепью, закидывал в рот кусок колбасы и, жадно прожёвывал её, когда набитым ртом сказал: 
— Кронос, я сейф вскрыл…
— Ну-у… — люто сверля взглядом докладчика, протянул авторитет.
— Ничего. Немного денег, бабские цацки, документы на дом.
— Всё?!
— Всё.
— Думай, Кронос, думай, — говорил он сам себе. — Нычки, тайники, укромные места… Я за что вам бабки плачу?! — разорался вдруг на своих помощников беспредельщик.
— Проверили каждый уголок, каждую розетку. Ни хрена нет. Даже намёка. — оправдывал свою неудачу Ярый.
— Подальше положишь, поближе возьмёшь, — думал вслух Кронос. — Подальше пусто… Хочешь, чтобы никто не нашёл, положи на самое видное место. Точно всё проверили?
— Кронос, если бы здесь что было, давно бы нашли.
— Ещё бы знать, что ищем?
Прорвались голосами Боров и Лопата.
— Документы, идиоты, документы!
— Мы…
Начал было говорить Ярый, но гнев стиснутых зубов хозяина и устрашающая фраза сквозь них мгновенно заткнули его:
— Пошли вон.
— Кронос… — блеснул глупостью, осмелившись сказать Боров.
— Вон, я сказал! — заорал во всё горло Кронос, выпроваживая командой всех своих людей на улицу. — Значит, в тепло - холодно играем? Пока мороз… Ну, что ж, подождём, пока припекать не станет.
Хитрым, ироничным взглядом осмотрев разнесённый в хлам дом своего поверженного врага – Стаса, тварь сплюнула на пол, прислонилась рукой к стене и вышла прочь, оставив после себя кровавый отпечаток ладони от открывшейся раны в боку.

II

Утрата своего господина, его безвременная кончина в далёкой России, стала сокрушительным ударом для всех кланов одного из старейших преступных синдикатов планеты – якудза. Собравшись небольшим количеством самых близких в одном из своих офисов на окраине Токио и расположившись на коленях вокруг лежащего на матрасе тела Отца Ичиро, одетого в цветное кимоно, мужчины в траурных пиджаках, женщины в национальных одеждах отдавали дань памяти тому, кому было уже не суждено кланяться поклоном приветствия и уважения при жизни.
Провести траурную церемонию по всем традициям страны восходящего Солнца выпало честью одной из немногих женщин – якудза, зовущихся у них Старшая сестра. Эта симпатичная особа тридцати с небольшим лет медленно опустилась на колени, зажгла ладан с благовониями на маленьком столике у изголовья усопшего господина и под грустную национальную мелодию начала ритуал. Вставив в чашку с рисом палочки с благовониями и зажгя их, девушка успела разложить на белой бумаге пышные булочки, когда из тишины гостей послышался еле различимый голос:
— Господин… — грустно сказал Аки, глядя на рисованный портрет умершего Отца Ичиро, висевший на стене.
Это был сорокатрёхлетний, седой, морщинистый мужчина, расположившийся у стены, рядом со стоящей крышкой гроба, и наблюдавший за процедурой прощания. Якудза были его семьёй, его жизнью. Он уже и сам не помнил, как и чем занимался до того, как вступил в ряды своего клана, в котором сумел стать одним из лидеров, одним из уважаемых людей среди таких же, среди равных себе.
— Почему так мало людей пришло? — спросил его стоявший на коленях рядом товарищ.
Им был несколькими годами младше Хизока. Этот статный мужчина со шрамом на левой щеке смотрел на немногочисленных собравшихся гостей и действительно не понимал, тот, которого почитала, знала и уважала большая часть страны, удосужился визита на свои похороны лишь немногих. Почему?
— Всех тех, кто должен был прийти, мы омывали чуть раньше. — вполголоса пояснил ему Аки, напоминая об уничтоженном в России Совете якудза, всех его членов.
— Он не в костюме?
— Господин почитал традиции нашей страны. Мы сочли это уместным.
— Сегодня хорошая дата для захоронения. Нежелательные дни, когда провожать в последний путь нельзя, прошли.
— Мы будем считать его членом семьи до смены двух поколений.
— Помню. По истечении этого времени усопший переходит в стан божества.
Старшая сестра потихоньку начинала проводить «Церемонию воды». Переливая из деревянного ковшика жидкость в пиалу, она поставила её на стол. Окунула шёлковый платок в пиалу и смочила губы Отца Ичиро прохладной водой.
— Этого бы не произошло, если бы не беспечность Ичиро. — напоминая о вине в трагических событиях сына своего господина, а так же и его гибели, раздражённо произнёс Хизока.
— Хизока…
— Всё закрутилось с него, вся эта история. Мне больно смотреть на него. Сначала Ичиро, затем его отец-наш господин… Это невосполнимая утрата.
— Ямато, Хирото, Кацуми, Кин, Акихиро,…— напоминая имена погибших членов Совета якудза, грустно выдохнул Аки. — Их всех больше нет. Мы уже набили руку на похоронах наших близких.
Тщательно протерев лицо и руки Отца Ичиро влажной салфеткой, Старшая сестра стала наносить макияж на его лицо.
— Об Амайа что-нибудь слышно? Как она? — интересовался судьбой заброшенного в Россию для расправы с Кроносом киллера Аки. Но получив в ответ лишь досадный молчаливый кивок головы, только задумчиво протянул голосом. — Хм…м…м…
— Пора. — сказал Аки, завидев, как Старшая сестра укрыла тело Отца Ичиро одеялом и золотой накидкой.
Подойдя к телу своего господина, мужчины сели на колени напротив Старшей сестры и услышали от неё:
— Примите мои соболезнования.
— Дальше мы сами.
— Мы совершим положение в гроб.
Поочерёдно, уважительно и  с поклоном ответили ей Хизока и Аки. Старшая сестра поклонилась в ответ, встала и отступила на два шага назад.
— Я убью Кроноса! — несдержанно воскликнул гневом Хизока, заставив всех присутствовавших резко поднять головы от его громких слов.
— Замолчи, — одёрнул его Аки. — Давай всё сделаем со спокойствием, уважением и почтением к нашему господину.
Мужчины подняли тело Отца Ичиро и переложили в гроб. Старшая сестра быстро скатала матрас и убрала его к стене. Положив на тело белое кимоно, шесть монет и сандалии, Хизока встал на колени и почтительно добавил от себя нож на грудь Отца Ичиро.
— А теперь я закрою гроб. — сказал Аки, взяв крышку, стоявшую у стены.
Все присутствующие сложили ладони у груди, опустив головы в молитве.
— Ничего не закончено, господин. Во имя памяти о вас, вашей чести, обещаем отомстить. Клянёмся. — последними словами произнёс Хизока и помог товарищу накрыть гроб крышкой.
Используя камень вместо молотка, согласно японской традиции, Аки заколотил гроб гвоздями. Последним, кто должен был увидеть Отца Ичиро, являлось нестерпимое пекло огня, которому было суждено кремировать тело, превратив в прах одного из самых могущественных и почитаемых главарей преступного синдиката – якудза.

III

Оперативно и успешно проведя операцию по захвату особо опасных преступников, пожалуй немногие кого ещё можно называть ментами, а не продажными легавыми, паршивым мусором, и гнильём, продавшим офицерскую честь и положившим на кон погоны в противовес нескольким денежным купюрам, возле раскрытых дверей входа в офисно-деловой центр стояли омоновцы в полной боевой амуниции.
В застёгнутых за спиной наручниках, в сопровождении двух бойцов отряда - Толи и Лёхи, задержанные выходили на улицу и грузились в поджидавший их автозак. Последним показался Командир отряда ОМОН.
— Дружней, дружней шагаем! Представьте, что в баню топаете. Вас там девочки ждут, холодное пиво… — подгонял задержанных иронией Лёха.
— Только на этот раз отдохнёте чисто мужской компанией. Думаю, девочек вы не увидите от семи до десяти лет каждый. — вторил ему юмором под стать Толя.
— Лучшим другом станет рука. А вот правая или левая…
— Станет понятно по степени волосатости той или иной…
— Или обеих! Опять же на варежках экономия. А они на лесоповале ой как нужны.
Переговорились меж собой и рассмеялись ребята.
Закрыв за последним задержанным дверь, Лёха крикнул своему командиру:
— Полна коробочка!

Омоновцы вернулись в свой автобус, расселись по местам и дождались последним, вошедшим главного над отрядом. Стягивая с лиц чёрные маски, довольные ребята улыбались проведённой операцией.
Командир отряда ОМОН захлопнул за собой дверь и сказал водителю:
— Заводи, поехали.
— На базу? — уточнил мужчина за рулём.
— Да. Мы свою работу сделали. Едем отдыхать.
Едва старенький транспорт разродился рёвом потрёпанного пробегом движка и выехал на улицу города, командир отряда обратился к своим бойцам:
— Прошу всех внимания! У меня к вам есть небольшое, важное сообщение.
— То большое зеркало на стене само нашло голову одного из задержанных! — продолжал шутить Толя, напоминая о некотором конфузе, который он устроил во время проведённой операции.
— Я не об этом. Хотя…
— Шкаф, входная дверь и ксерокс с окном тоже неожиданно возникли на его пути!
— Ха-ха! — рассмеялся командир, разбавляя своей улыбкой заливающийся смех всех в автобусе. — И даже не об этом. Но было смешно. Особенно когда ты пытался окунуть его головой в фонтан… изображённый на фотообоях.
— Так в чём дело командир? — с ноткой недоумения спросил Толя. — Просто мы творчески подходим к нашей профессии.
— Всё нормально. Просто… это было наше последнее задание, пацаны.
— Крайнее, командир! — поправил руководство Лёха.
— Последнее… Я увольняюсь. Теперь я не в счёт. Я благодарен вам всем за службу. Вы никогда меня не подводили, не придавали закон, не боялись направленных на вас стволов, колющих вас ножей, стремящихся порвать вас противников. За каждого из вас я ручаюсь.
— Ты же нас лично каждого отбирал в отряд, сам обучал.
— Командир…
Поочерёдно обратились к своему лидеру Толя и Лёха.
Командир отряда ОМОН грустно покачал головой и сказал:
— Вы всегда прикрывали мою спину. С вами не страшно было идти на захват кого угодно. Вы настоящие бойцы.
— Ты чего удумал? На кого пацанов оставишь? — недовольно вставился водитель, пользуясь правом возраста, превосходящим своего вожака.
— Нового пришлют. А пока ты за старшего. Приглядишь за ребятами. И за каждого из них в ответе, как я когда-то.
— Сделаю, командир. — принял приказ водитель.
— Много говорить не стану,… не умею,… не люблю. — продолжал омоновец, глядя в грустные глаза своих ребят. — Жду всех на мою проставу по отходному поводу. Погоны и ксиву скину в ближайшее время. Приходите,… напьёмся!

IV

Из окон теплохода-ресторана просматривалась чудесная панорама на реку. В роскошном интерьере, отделанном мрамором, ценными породами дерева и роскошными люстрами, не было ни единого посетителя. Абсолютная тишина.
За укрытым белоснежной скатертью столом обедал единственный гость респектабельного заведения. Крепкого вида мужчина в очках ножом и вилкой, зажатыми в татуированных руках, расправлялся с сочным куском мяса в своей тарелке, поглядывая на искрящуюся бликами Солнца водную гладь реки. Им был не кто иной, как сам Эшафот – «король воров». Семьдесят один год человеку, семьдесят один год праведной жизни, пытавшейся вертеть им, но вертевшейся самой его непреклонностью, суровостью неизменных принципов и неотступным шагом по одной лишь тропе – тропе людского, поступью человека, часто оставляющей за собой кровяной шлейф из незаживающих ран от выстрелов в спину и тела тех, кто стрелял. Таким как он, легавые подбрасывают стволы или наркоту. Таким как он засылают киллера, стараясь похоронить и не имея возможности подтянуть в помощь закон и тем паче мораль, справедливость. Таких как он погоны ссут и боятся.

На набережной, напротив плавучего заведения «общепита», остановился престижный автомобиль, и из него аристократично показался Граф. Опираясь на трость, он воспользовался трапом, поднимаясь на борт теплохода-ресторана.

Эшафот продолжал свою трапезу. Но его одиночество нарушило появление приблизившегося к нему мужчины с лицом, походящим на кошачью морду, в костюме официанта с закрытым крышкой блюдом на подносе. Это был Март.
Поставив блюдо на стол и подняв крышку, киллер взял из-под неё пистолет с навёрнутым глушителем, направил его на «законника» и сказал:
— И на словах. Пришло время обрести покой. Час расплаты настал.
Старый вор, не боясь и не тушуясь, отложил столовые приборы в сторону, гордо выпрямился, грозно посмотрев в глаза своему убийце.
Два чуть слышных хлопка и грозный взгляд Эшафота «насквозь пронзил» Марта. Душегуб заканчивал своё дело ещё двумя спусками курка.  Вор медленно прикрыл глаза и умер.
Вошедший Граф успел заметить пистолет в руке Марта и, выпустив из рукава нож, ловким движением метнул его в убийцу Эшафота. Март обернулся, собираясь выстрелить в неожиданного свидетеля,… но брошенный в него нож, пронзил его сердце, повалив на пол.
Граф подбежал к Эшафоту, с грустью убедился, что он мёртв и, склонившись к Марту, приподнял его голову, чтобы спросить:
— Кто? Кто тебя подослал? Чей заказ?
— Не-е-ет…— пуская кровь ртом, хрипел в несознанке киллер.
Гулкими шагами массивных ног, перемещающих неуклюжее, накаченное тело, в дверь вломился запоздавший телохранитель Эшафота. Увидев мёртвого хозяина с яркими окровавленными следами от выстрелов на теле, он, не поднимая голоса на вора, спросил:
— Что случилось? Что с Эшафотом?
— Скорую, быстро! — скомандовал Граф. И пока телохранитель вызывал карету неотложки, продолжал допытывать Марта. — Тебе уже всё равно, ты одной ногой на том свете. Ну-у! Кто посмел?!
— Один из… — вот-вот издыхая, говорил убийца.
— Кто конкретно? Имя? Имя?!
— Ты… его… знаешь… — последними словами прошептал киллер, закатил глаза и отдал богу душу.
— Скорую вызвал, уже мчатся. — отчитался перед вором телохранитель.
— Поздно уже… — констатировал Граф.
— Что он сказал?
— Ничего такого… Послал всех и сдох. — ответил на вопрос «законник» и задумчиво посмотрел на реку.

V

Густо озеленённая территория сквера, своеобразного оазиса отдыха и расслабления от деловой суеты в черте города, была переполнена горожанами. Бегающие радостные детишки, прогуливающиеся пожилые люди, тискающиеся на лавочках влюблённые парочки, и не думали расходиться по домам в тот тёплый, выходной день.
Медленной походкой, каждым шагом, становящимся всё более и более уверенным, каждым жадным глотком воздуха свободы, пьянящим и дурманящим, после пятнадцати лет тюрьмы строгого режима, вновь познавал раскованность вольной жизни Бес.     Проходя мимо яркого, красочного цветочного газона, искрящимися радостью глазами поедал великолепие созданной людьми композиции из растений.
Тому, перед кем и свободой не стояло больше колючей преградой решётка, высокие заборы, лай озверелых псов и таких же вертухаев, было интересно всё, что он пропустил за огромным промежуток своей жизни, ставший великим грузом, но непомерным опытом за его плечами. Парень просто гулял по городу, шёл дальше.
За огромными окнами престижного автосалона красовались стоящие в ряд эксклюзивные автомобили. Обеспеченные люди прогуливались мимо элитных иномарок, желая сделать покупку, говорящую о высоком общественном положении её владельца.   
Истоптанной обувью, твёрдыми шагами, мимо проходил Бес. Порицающим взглядом, умудрённым пятнадцатилетним опытом, отнюдь не сытой беззаботной жизни, он смотрел на роскошь автомобилей и само выпячивание их потенциальных владельцев. Брезгливо отвернувшись, недавний зек шаркал разваливающимися туфлями вперёд по известному только ему маршруту.
Вечер сгущался. У дорогого, привлекающего внимание своими мерцающими огнями и затейливой вывеской престижного ресторана, остановился роскошный автомобиль. Вышедший из него галантно одетый молодой человек, открыл пассажирскую дверь и протянул руку прекрасной даме в красивом, слегка откровенном платье. Сделав несколько шагов, они скрылись за открытой перед ними услужливым швейцаром заведения дверью.
В старой, измятой, давно вышедшей из моды одежде, сильно контрастирующей с шиком и гламуром теперешних модников, мимо ресторана тяжело шагал Бес. Нет, не город не принял этого парня, родившегося в нём, сам Бес не узнавал родное для него место, изменившееся настолько, что нельзя.
Проголодавшись и подойдя к тому месту, которое мог себе позволить, немного опьянённый, слегка растерянный и чем-то раздосадованный от свободы, он встал за крошечный столик палатки бистро, бросив под ноги истрёпанный, старый рюкзак, и неторопливо, без особого аппетита жевал непонятно из чего сделанную шаурму.
Спешащие домой, равнодушные люди тенями мелькали перед наполненными жизнью, тоской и усталостью глазами Беса, исступлённым, пустым взором смотревших прямо перед собой.
Вечер превратился в ночь. Куда идти тому, кому идти некуда? Кого никто не ждёт, о ком никто не знает? Только к друзьям.
На пустую дворовую территорию коттеджа Стаса ступила нога Беса. Осмотревшись по сторонам, поправив рюкзак на плече, он подошёл к входной двери и остановился. Потянувшись рукой к дверному звонку, парень хотел нажать на кнопку, но остановил руку, не сделав этого. Его там никто не ждал. Расстроенно опустив голову, Бес несколько секунд стоял без движения, прежде чем, обхватив ручку, опустил её вниз и толкнул перед собой на открытие. Хозяев дома – его друзей уже не было…в живых. На лице мужчины читалась грусть и досада, когда он устало переступал через порог.
Пробивающаяся сквозь приоткрытую дверь гостиной полоска фонарного освещения улицы разбавила собой темноту помещения. Вошедший Бес зажёг ночник и захлопнул за собой дверь.
Яркий искусственный свет озарял беспорядок, хаос и разруху обыска, проведённого Кроносом и его людьми. Парень медленно, с застенчивостью гостя и тоской по мёртвым друзьям, шёл по гостиной, осматривая стены, перевёрнутые шкафы, полки, мебель. Среди кучи бумаг и детских игрушек он вдруг заметил старый фотоальбом. Подняв его, бережно протерев, поставил опрокинутое кресло-качалку на ножки, сел в него и, открыв альбом, стал рассматривать фотографии.
Потрёпанные страницы толстого альманаха пожелтевшими от времени фотографиями хранили историю жизни верных друзей: Стаса, Гонзы, Лапы, Лихо и Беса.
На первом снимке парень увидел себя с золотой медалью на груди и в боксёрских перчатках на фоне ринга, обнимающимся со своим тренером по боксу и друзьями. Нахлынувшими воспоминаниями всплывало в его памяти…
Разминающиеся спортсмены, приветственные плакаты, оценивающие бои рефери. Проходили очередные соревнования по боксу. Тренер напутствующими словами подбадривал своих воспитанников Беса, Гонзу и Стаса.
— Бес. Бес, не отвлекайся! Ты где летаешь? У тебя сейчас бой, сконцентрируйся. — пытался вернуть внимание отвлёкшегося на протекающий на ринге бой своего воспитанника его наставник.
— Здесь я, здесь.
— Значит так, пацаны. Это ваши первые взрослые соревнования. Детство закончилось, сейчас всё по-серьёзке.
— Нормально, Тренер, справимся. — говорил уверенный в себе Стас.
— Ты же нас учил, твоя школа, совладаем. — вторил ему, зашнуровывая перчатки, Гонза.
— Бес, сейчас твой бой. Не лютуй как всегда, соперник новый, неизвестный. Присмотрись пару раундов, а потом приступай. Понял?
— Да понял я, понял!
— Всё, пошёл.
Бес поднялся на ринг. Тренер, Стас и Гонза замерли в ожидании, источая глазами нервное напряжение. Прозвучавший гонг оповестил всех о начале боя. Бо-о-ом! На смену паре секунд тишины пришли моментальные бурные овации. Не успев начаться, всё закончилось.
Стас и Гонза ликовали и радостно обнимались.
— Понял он. Хм…м…м… — улыбался Тренер, глядя как вскинув руки вверх, на ринге скакал, празднуя победу его воспитанник.
Бес аккуратно листал толстые страницы альбома, остановив своё внимание на следующей фотографии, которая запечатлела его с друзьями на фоне только что купленного старенького автомобиля Лапы. И снова  в его голове памятью ушедшего…
Как между бескрайних рядов авторынка сновали интересующиеся техникой покупатели. Взволнованные продавцы всячески старались привлечь их внимание, продать им своего стального друга.
Мимо намытых автомобилей, дружеской гурьбой проходили Бес, Стас, Гонза, Лапа и Лихо.
— Лап, чё мы сюда припёрлись? — спросил своего друга-великана кавказец.
— Машину пришли мне покупать. — довольно ответил тот.
— Первый автомобиль нашей компании. К этому выбору нужно подойти ответственно, не спустя рукава. Память на всю жизнь.
— Исторический момент.
Сказали поочерёдно Стас и Гонза.
— Вот она… моя ласточка. — улыбнувшись, сказал Лапа, показывая на старенький, покрытый ржавчиной, разваливающийся автомобиль.
— Чуяло сердце неладное… — обмолвился Лихо, чуть не роняя изо рта зубочистку от увиденного авто.
— Господи, она вообще ездит? — раскрыв глаза от увиденного, спросил Стас.
— То есть, я так понимаю, мук выбора перед тобой не стояло? — спросил гиганта Бес.
— Я сразу в неё влюбился… как только увидел. — ответил тот.
— Что не гаже, то наше.
Опять съязвил Лихо и услышал дружеское от Лапы:
— Сейчас как дам в лоб!
— Мы хоть в неё все поместимся? — первым подойдя к машине, открыв дверь и заглядывая в салон, спросил Бес.
— Ни чё, утрамбуемся как-нибудь. — парировал её новый счастливый владелец.
Друзья растерянно посмотрели на выбор Лапы и на него самого, улыбающегося, окрылённого счастьем.
Бес улыбался, раскачивался в кресле гостиной дома своего друга, продолжая придаваться сладостным воспоминаниям. Вновь перелистывал страницу и снова остановил внимание. С третьего снимка на него глядели счастливые глаза повисших друг на друге Стаса и Беса, оседлавших собой Лапу Лихо и готовящего неподалёку шашлык Гонзы. Вновь мыслями в прошлое, и вот как всё было…
На импровизированном пляже маленького озера припаркован недавно купленный автомобиль Лапы. Уже раздетыми, озорные как дети, бежали купаться Лихо, Гонза и Лапа со следами поставленных от простуды банок на спине.
В стороне, лёжа на полотенцах, загорали три красивые девушки. Бес и Стас подсели к ним, решив познакомиться.
— Здравствуйте, девочки. — начал Стас.
— Здравствуйте, мальчики. — послышалось от симпатичной блондинки в белом купальнике, эротично сгибавшей ножку - Вики.
— А пойдёмте с нами купаться?
— Не хотим. — кокетливо ответила брюнетка с большими глазами, снимая солнечные очки – Нина.
— А чего тогда хотите? — поинтересовался Бес у приглянувшейся ему длинноволосой шатенки с пышной грудью.
— Шашлычка. Хотим шашлычка. — повернувшись к ребятам, но не отрывая головы от земли, ответила та, с именем Василиса.
— Не вопрос. Затем и приехали. Составите компанию? Мы с другом сейчас дровишек организуем, всё быстренько приготовим.
— А это тоже ваши друзья? — спросила Вика, показывая на весело брызгавшихся в озере ребят.
— Где?
— Вон, в воде развлекаются.
— Ах, эти..? Эти наши.
— И тот с банками на спине? Ха-ха-ха! — рассмеялась Нина, насмешив и своих подружек.
— А это не банки,… это наша божья коровка. — пояснил с улыбкой Стас.
— А не большая божья коровка? Ха-ха-ха! — раскатистым смехом любопытствовала Вика.
— Кушает хорошо, вот и выросла.
— Ага.
Пояснили ребята и, взяв девчонок за руки, побежали вместе с ними купаться.
Грустные глаза Беса бегло и жадно скользили по страницам воспоминаний. Крепкие пальцы заботливо переворачивали очередной лист. Новая фотография, новый кадр жизни.
За праздничным новогодним столом собрались нарядно одетые, украшенные мишурой друзья и познакомившиеся с ними на озере девушки. Воспоминания резали душу парня, напоминая, что она есть, жива, не черства…
Между обильно заставленным едой и напитками столом в квартире Лихо, празднично украшенной новогодней ёлкой с мигающими на ней гирляндами и работающим телевизором на подставке, весело танцевала вся шумная компания.
— С наступающим Новым годом! — кричал тогда Гонза, поздравляя всех.
— Давайте все за стол! Проводим год старый! — напомнила Василиса.
Заняв свои места и разлив по бокалам шампанское, Нина попросила:
— Мальчики, скажите тост.
— Бес, толкни речь. — обмолвился Стас, и все замолкли.
— Я поднимаю этот бокал за то, чтобы таких лет, как этот, было ещё много, бесконечно много, — говорил Бес. — Обычно всё плохое хотят оставить в прошлом году. Но мне там оставлять нечего. Я хочу всё забрать из него в следующий и последующие года. Всё до единого… каждую секунду… с вами, друзья.
— Да-а-а!!!
— Так и будет! Навсегда!
Чокаясь бокалами, кричали радостью Лапа и Гонза.
Стас обернулся к немного заскучавшему Лихо и спросил его:
— А ты чего такой смурной?
— А я хочу, чтобы Лапа купил другой автомобиль, — ответил парень. — А то я стесняюсь на таком ездить.
— Хрен тебе. Будешь ездить со мной, я сказал! — крикнул гигант, и все ребята залились оглушительным, радостным смехом.
На глаза Беса наворачивались слёзы, он закрыл альбом и остановил раскачивание кресла, осматривая беспорядок гостиной. В его безжалостных глазах читались гнев и жажда мести за погибших друзей. Кроме памяти о них у него ничего не осталось…ничего.

VI

Приведя своего нового, показавшего свою преданность и доказавшего её предательством друзей подручного в святая святых так долго и тщательно выстраиваемой империи, Кронос провёл пальцем по большому столу, за которым собирались члены его Совета, оставляя после него протяжную полосу чистоты, выделяющуюся на толстенном слое пыли. После расправы над его людьми Стасом и остальными, этот зарезервированный для Кроноса номер убирался лишь единожды, смывая с пола кровь и вынося из него накрытым простынёй тело одного из убитых членов Совета.
Люкс Гранд отеля был пуст, его обычные постояльцы из числа приближённых криминального авторитета переехали из этого элитарного помещения на новое, менее респектабельное место и не без помощи друзей Беса. Они переселились на кладбище, где им было самое место.
Предавший Гонзу, Лапу, Стаса и Лихо Тригон вдохновенно осматривал помещение, где решала важные вопросы правящая верхушка империи теперь уже и его хозяина.
— Ну, как тебе? — заметив любопытство гостя, спросил его Кронос.
— Так значит, здесь принимались все важные решения твоей Империи и вершились судьбы неугодных тебе? — ответил Тригон, хитро поглядывая на самого важного человека в этих стенах.
— Не прикидывайся, что это место тебе незнакомо, что ты не знал, где всё происходит, — Кронос отодвинул стул во главе стола, вальяжно, по-хозяйски сел на него, откинувшись на его спинку и продолжил. — Я тебя приблизил к себе не только потому, что ты сдал мне своих друзей, помог с ними разобраться…
— Почему ещё? — прищурив глаз недоверием, поинтересовался Тригон.
— Ты не дурак. Многое знаешь, быстро схватываешь. Сумел выжить в этой мясорубке и перейти на правильную сторону.
— Раньше я был сам по себе, теперь с тобой. Это налагает определённые обязательства.
— А ты как думал? Вольной птицей больше не летать, игривым козликом не скакать.
— Выбирай сравнения. Пернатых и копытных мне не адресуй. Той масти не стану никогда. — недовольно морща лицо и напрягая скулы, слегка разозлился Тригон.
— Выбираю. Как раз выбираю. Это я чтобы ты знал и помнил, кто главный, а кто в подчинении. Кто приказывает, а кто исполняет, — обозначил место гостя в сравнении с собой Кронос и, оглядываясь по сторонам, продолжил. — Многие называют это место Цитадель зла. Ты, можно сказать, в сердце моей Империи.
— Что-то оно не бьётся. Успели всё-таки приглушить ход его ритма, стопорнули клапана.
— Ненадолго. Небольшая инерция, толчок и заколотится с новой, ещё большей силой. Пуще прежнего кровь по венам гонять станет.
— Ну, то, что ты реаниматолог я понял. Я, в купе с тобой же, дефибриллятор. А кто же новые кровяные тельца вновь воссоздаваемого организма?
— Скоро ты с ними познакомишься. — стуча пальцами по краю стола, ответил Кронос.
— И много их?
— Увидишь. А пока… выбирай. Один из этих стульев по праву твой… как я и обещал. — царственным подарком своей безграничной благодарности одарил гостя авторитет.
Обойдя стол, тщательно осматривая все места, Тригон отодвинул стул у изголовья справа и сказал:
— Я выбираю этот… у изголовья. Это ведь твоё место, Кронос? А я буду поближе к тебе… по правую руку.
— Хороший выбор. Верный. — парировал ответом беспредельщик, сияя взором зла и ненасытной ненависти с читающейся в глазах жаждой восстановить утерянное в последних схватках и уверенностью, что так тому и быть.

VII

В затемнённом помещении компьютерного клуба, залитым лишь светом мониторов и неоновой подсветкой оборудования, царила абсолютная тишина, нарушаемая беглыми стуками пальцев по клавиатуре и кликами мышек. Увлечённые геймеры окунулись в привычный им иллюзорный мир.
За прилавком с компьютерными примочками, напитками и чипсами – основной едой жителей виртуальной реальности, сидел управляющий клуба, увлечённо залипая в гаджете.
— Добрый вечер. Могу я чем-то вам помочь? — сказал этот бородатый толстячок, заметив вошедшего и осматривающегося по сторонам Шамбалу.
— Компьютер свободный есть? Почту проверить. — ответил, не глядя на спросившего, парень.
— Сейчас посмотрю, — сказал пухляш, выглядывая из-за монитора в зал полный посетителей, увлечённо забросивших реальность и живших пиксельной жизнью программ. Заметив пустующий в углу компьютер, добавил. — Да, есть один. Давайте я вас провожу.
— Тот, в углу?
— Именно.
— Сам дойду, не заблужусь, — ответил Шамбала и направился через весь зал, заглядывая в мониторы, на которых быстро сменялись разнообразные миры: красочные погони, изощрённые расправы, интеллектуальные стратегии, прямо как недавние события его реальной жизни. Сев на стул у пустующей оргтехники, он вставил флешку в карт-ридер и увидел на мониторе отображающееся рабочее окно с надписью «ОТКРЫТЬ». — Та-а-ак, поглядим, что у нас здесь, — кликнув мышкой, парень увидел в открытой папке множество аудио, видео файлов и текстовых документов. Немного обернувшись и убедившись, что за ним никто не наблюдает, Шамбала сказал. — Начнём, пожалуй.
Открывая один за другим документы, видя адреса фирм, названия банков, огромные суммы расчётных счетов, сроки поступления, сын вора прокручивал колёсико мышки, но страницы и не думали заканчиваться, суммы указанные на них становились всё больше и больше. Глаза парня округлялись от удивления и бегали по сторонам, въедливым взором пожирая текст документа.
— Здесь хватит на жизнь целого поколения… населения какой-нибудь небольшой страны, — взволнованно и удивлённо говорил он, пока на его освещённом монитором лице зеркальным отображением проецировались буквы. — Вона как… И кто у нас такой богатенький? Да ладно? Не может быть… Мать твою… даже так? Хрен с вами. А что у нас с MP3 плеером? — сказал Шамбала и, свернув страницу текстового документа, открыл аудио формат, чтобы услышать знакомые ему голоса.
— Воры не довольны последними событиями в городе. — раздались из динамика слова Монпансье.
— Они никогда не довольны. Считают они здесь хозяева. Вцепились в свои короны и думают, их никто не подвинет. — отвечал ему Кронос.
— Разговор будет суровым. Они могут вынести приговор.
— Что вынесут, то и приму. А пока… приговоры выношу я.
— Кронос, убийство воров… Нам это с рук не сойдёт. Если узнают, нас в любой точке планеты найдут, нигде не схорониться.
— Хоронить буду я. Каждого, кто встанет на моём пути. Воры для меня никто – грязь, — слушал слова беспредельщика Шамбала, пока его лицо корёжилось гримасой ненависти и стиснутыми зубами. — Нам с тобой, Монпансье, хромать назад теперь нельзя. Скольких мы воров уже поклали?
— Многих…
— Туза, Волыну, Буяна, Бастиона, Колыму мочить без разговоров.
— Понял. А Креста с Лордом?
— Для них приготовлено нечто особенное. Креста буду резать как свинью, а Лорда сгною заживо, пока сам не попросит о смерти.
— Это не все воры. За ними придут другие.
— А на остальных я клал большой болт.
— Именно его-то тебе и вкрутят, Кронос. — выключая аудиофайл и подзывая к себе жестом управляющего компьютерным клубом, сказал Шамбала.
— Что-то не так? Комп виснет? — спросил подоспевший бородатый толстячок.
— Слушай, у тебя флешки чистые есть?
— Есть, конечно. Вам какие? У нас есть разных стандартов.
— Чё, размеров что ли? — не понимая сути вопроса, переспросил сын Лорда.
— Стандарт – скорость передачи данных. Есть два-ноль, три-ноль. Есть три-один. Думаю один-ноль и один-один вашего внимания уже не заслуживают.
— Значит так, мне нужен обычный USB накопитель. Чтобы подходил к любому компьютеру и не сломался через несколько дней.
— У нас только качественный товар, даже с гарантией.
— Хорошо. Неси.
— Сколько штук?
— Две флешки по 8 гигов. И поскорей. — сказал Шамбала, отправив гонцом пухляша к прилавку. — Сделаю и себе пару копий… мало ли что. В жизни всяко может пригодится.
Геймеры продолжали бездумно разменивать реальную жизнь на виртуальную, увлечённо стуча по клавиатурам, кликая мышками.
Вернувшийся к Шамбале управляющий клубом, отдал парню две запечатанные флешки и заторопился вернуться на кассу, обслужить очередного клиента.
Сын Лорда достал из кармана нож, резко вскрыл упаковку и скопировал содержимое флешек на новые, не забыв подчистить за собой компьютер. Проходя мимо кассы, он расплатился за покупку и скрылся за входной дверью, возвращаясь в реальную жизнь, пусть более суровую и порой грязную, но настоящую, не выдумано-поддельную.

VIII

По выложенной брусчаткой дорожке вечернего сквера города, освещаемые уличными фонарями, на встречу к Кроносу, чтобы передать ему новые клише для напечатания фальшивых денег, взамен изъятых Лордом и Ментом, шли двое. Мужчины ничем не выдавали свои отнюдь нечистые намерения, не бросались в глаза прохожим странным поведением, попросту не привлекали к себе ненужного им внимания со стороны редких прохожих. Единственное, что могло хоть как-то озадачить столкнувшихся  с ними на узком тротуаре, это английская речь. Да и та не всплыла бы значимым вопросом в головах горожан, шатавшихся повсюду туристов, хватало с избытком.
— Я себя в России чувствую хуже, чем в самом беспокойном районе Гарлема. — оглядываясь по сторонам, сказал круглолицый мужчина с изящной фигурой в чёрном костюме, жуя жвачку.
Это был Рейнольд. К своим тридцати семи годам он объехал весь свет, побывав в каждом уголке нашего необъятного шара под звёздно-космическим именем – Земля. В путь его толкала не жажда путешествий и поисков неизведанного, нет. В него его отправляло руководство, обеспечивающее работой и обозначившего должностью курьера своего преступного синдиката.
Африканский союз, Азиатско-Тихоокеанское экономическое содружество,  Ассоциация стран Юго-Восточной Азии, ООН и многие-многие другие международные организации, закреплённые статусом своего существования на самом высоком уровне, имеют место быть. Так почему бы не появиться аналогичной, но противодействующей им в самых верхах своего криминального руководства. И она появилась, призванная решать общие глобальные и региональные проблемы, с аналогичной целью преследуемой всеми своими визави – жажда власти и денег.
— Мне тоже здесь не нравится. Но что делать? Хотя, я ожидал увидеть нечто иное. — ответил его напарник по имени Пирс, неся в руке маленький чемоданчик.
— Что? — переспросил Рейнольд. — Пьяных медведей, играющих на балалайках? Танки повсюду? Вон, кстати, один стоит. — добавил он и кивнул в сторону постамента, на котором стоял танк времён Великой Отечественной войны – памятник Великой победе.
— Этот уже не боец. — с опаской косясь на могучую машину, выигравшую немало сражений и боёв, чуть тихим голосом заметил Пирс.
— Ты плохо знаешь русских. Если он здесь стоит, это не просто дань памяти, его могут в любой момент завести и бросить в бой. Русские за всю свою историю не проиграли ни одной войны, в отличие от нас… американцев.
— Вот именно поэтому мне и хочется поскорее отсюда свинтить.
— Не надо будить русского медведя, они сами про себя так говорят. Разбудишь, не угомонится, порвёт.
— А мы сейчас и направляемся в берлогу к одному из них. Кстати, где Кронос назначил встречу?
— В кафе.
— В кафе?!
— Да. В обычном кафе.
— Он совсем спятил? Мы что прибыли сюда кофе распивать с пирожными? Такие дела делаются втихаря, подальше от людских глаз. 
— Условия встречи и место обозначены. Мы идём туда.
— Русские совсем сумасшедшие. А что, нельзя было арендовать машину или хотя бы взять такси?
— Идём спокойно, не привлекаем внимание. Гуляй, наслаждайся!
— Я бы лучше наслаждался грудастой девчонкой у себя дома, чем ловить такой кайф.
— Береги нервы. Успокоительного дать? — спросил Рейнольд, вынул из кармана пластиковый пузырёк с таблетками в нём и протянул Пирсу.
— Себе оставь, — нервно ответил тот. — Ты слышал, что недавно происходило в этом городе? Как Кронос расправлялся со своими врагами?
— Слышал.
— Тогда транквилизаторы тебе не помогут. Уйти бы живыми…
— А ещё я знаю, как трепали Кроноса. И что он чудом остался жив.
— В нашем деле чудес не бывает.          
— Ладно, теперь о деле. Босс сказал не задерживаться. Выполним курьерские функции и возврат. В гостях не засиживаться.
— Это как примут. Как у них… хлеб-соль, водка?
— Это если настроение хорошее. А если плохое… калашников, свинец, земля.
— Долбаная доставка. Где это грёбаное кафе?
— Уже недалеко, за тем поворотом. Сначала зайдём в гостиницу, переоденемся, а чуть позже выдвинемся на встречу с Кроносом. — сказал Рейнольд, и они вместе с держащим в руке чемоданчик Пирсом, продолжали идти по освещённому уличными фонарями скверу.

IX

Наступивший вечер сгустил сумерки за огромным окном рабочего кабинета одного из виновников появления такого человека как Кронос. Его покровитель – Анатолий Владимирович, занимавший довольно высокий государственный пост, сидя под тусклым светом настольной лампы напротив своего помощника – Дмитрия Сергеевича, неспешно обсуждали последние события за чашечкой ароматного кофе.
Тишину просторного помещения разбавлял неторопливый бег секундной стрелки напольных часов, совершающей оборот за оборотом, наполняющей всё вокруг успокаивающим механическим ходом. Тик-так, тик-так.
— Какие новости с полей? Что там с уборочной порой всех тех, кто мешает нам продвигаться к нашей цели?
Озадачил вопросом своего помощника хозяин «высокого», мягкого кресла государственной должности и тут же получил ответ:
— Эшафот богу душу отдал.
— Сам… или кто-то помог принять это решение?
— Неизвестно. Но, вроде как, помогли.
— Интересно, кто? — задумался Анатолий Владимирович.
Это событие могло повредить или, по крайней мере, притормозить обладание желанной целью – тотальной власти над городом, в котором теперь правил Кронос. Тотальной власти и ещё более значимых, более весомых причин, пока остававшихся тайной, но сулящих неимоверные барыши тому, кто сумеет дотянуться до них, сумеет выждать, вытерпеть и выстоять.
— И зачем? — поинтересовался Дмитрий Сергеевич.
— Это как раз понятно… Его давно уже хотели подвинуть. Но вот кто конкретно, кто осмелился?
— Кто первый рыпнется, того и ход был.
— Да нет, не думаю, что убийца Эшафота так легко себя проявит. Здесь более тонкая игра.
— Цель ясна – трон «короля воров».
— Вполне возможно,… но может быть и нечто иное. — размышлял вслух Анатолий Владимирович.
Занимать столь ответственный пост и не думать головой в общем-то нонсенс. Те, кто сидят в верхах довольно умные люди, жаль только, что свои интеллектуальные способности они не направляют на благоустройство страны и увеличение благосостояния жизни её народа, ломая мозг от зари до зари только лишь над одним вопросом: как бы побольше украсть из бюджета, вывести капиталы заграницу, не попасться и продолжать давить своим целлюлитным задом то самое заветное кресло, одаривающее его обладателя несметными богатствами и благами?
— К примеру? — переспросил своё руководство Дмитрий Сергеевич.
— Устранение старых врагов, стравливание воров между собой, передел сфер влияния, захват чьей-то территории, лакомого куска…
— Как мы город Кроноса…
— У нас свои цели. А вот у того, кто расправился с Эшафотом…свои… и они нам не известны.
— Пока. Пока не известны.
— И их надо узнать. Желательно до того, как они воплотятся в жизнь. Потому что они…
— Могут идти вразрез с нашими…
— А могут серьёзно нам помочь. — закончил мысль Анатолий Владимирович, звучно отхлебнув кофе из маленькой чашечки и потупив задумчивый взор на стол.
  — Сейчас, со смертью Эшафота, такая муть поднимется… — продолжил диалог его помощник.
— Из всякой мути можно извлечь пользу… и даже выгоду.
— Анатолий Владимирович, вы предлагаете..?
— Посадить на трон или видеть на нём своего человека.
— Лихо…
— Большая игра, большие плюшки. Если у нас получится…
— То это безграничная власть и огромное влияние.
— А если нет, то мы ничем не рискуем, просто делаем своё дело.
Аппетит приходит во время еды. И у этих госдеятелей желание «жрачки» росло непомерными темпами. Задуманного и почти воплощённого ими, но замедлившее ход выходом из-под их протектората и покровительства Кроноса, оказалось мало. Теперь они пожелали подчинить себе не просто криминальный мир, но посадить на цепь ту волю, которую со времён сотворения мира ещё никому не удавалось нагнуть и сломать – воровской мир, воровское сообщество.
— А как же наш теперешний проект, отказываемся? — уточнил Дмитрий Сергеевич, бряцая дном фарфоровой чашки о блюдце.
— Первоочередной, имеет приоритетное значение. И раз уж ты спросил, что с документами Лорда, не всплыли?
— Как в воду канули.
— Хм…м…м… Вопрос – ответ, и всё через H2O… неслучайное совпадение.
— Не пойму…
— Нужно искать документы.
— Может, Лорд не успел их никому передать… или успел?
— Вор, прежде чем покинуть этот мир, всегда заканчивает свои дела, — блеснул мудростью и правдой Анатолий Владимирович. — Раздаёт долги, отправляет своих врагов на тот свет,… выстелить ему дорогу к небесным вратам.
— Если успеет?
— Они никогда не торопятся. Время работает на них, чего не скажешь сейчас про нас. Нужно изъять все документы на Лорда. Всё, что может нам помочь.
— Хорошо.
— Посети городок, только аккуратно, не маячь глаза, не нервируй сейчас Кроноса.
— Я понимаю.
— Изымешь все документы, скажешь делом Лорда, будет заниматься другое ведомство… наше.
— У-гу-у…
— Покрутись там, поразведай, разузнай новости на месте. Всё интересней, чем доклады читать.
— Покручусь.
— Вдруг повезёт? Наладь каналы… Кто-то из неизвестных, новеньких, может помочь нам, поработать на нас.
— Трудоустроим. — отхлебнув ароматного напитка и кивая головой знаком понимания и согласия, ответил Дмитрий Сергеевич.

X

Созерцая через заднее стекло своего респектабельного автомобиля на устало разбредающихся  по домам после тяжёлого дня пешеходов, вспыхивающие ярким светом огни реклам, как всегда, удобно откинувшись на спинку мягкого сиденья, на встречу с американскими компаньонами ехал Кронос. Рядом с ним вальяжно, но не до конца раскованно чувствовал себя Тригон.
— Куда торопимся? — спросил он, переводя взгляд с улицы на своего хозяина.
— Дела ждать не любят, — ответил авторитет. — Ими надо заниматься, решать назревшие вопросы, чтобы в перспективе не возникло нерешаемых проблем.
— А у тебя, что, такие бывали?
— У меня нет. Потому что я предвижу на два шага вперёд. А мои враги не такие прозорливые.
— Поэтому они все и мертвы. И горизонт твоего зрения – момент их смерти.
— Хорошо сказано, но я скажу иначе. Стою высоко, вижу далеко. Присоединяйся, и ты всех разглядишь.
— Я уже. Кто нас ждёт?
— Курьеры прибыли, из-за океана. Из самих США. — сказал Кронос и расплылся в загадочно-омерзительном оскале.
— Чё привезли? Какие подарки?
— Ты же знаешь, как Лорд перед смертью мне напоскудить успел? До сих пор разгребаю.
— Слышал что-то за общак… — немного лукавил Тригон, зная не что-то, но всё.
— Ну, это дело прошлое. Хотя, такие бабки по-любому должны всплыть, не утаятся. Но там было ещё кое-что…
— Что?
— Клише для напечатания денег. Очень качественное клише… очень.
— Американские рубли?
— Они зелёненькие… они. Так вот, курьерской службой, наши заокеанские партнёры помогают нам восполнить утрату.
— А чё курьерами, иначе нельзя? Меньше глаз, меньше свидетелей.
— А ты предлагаешь воспользоваться почтовыми услугами? От такой бандерольки Почта России неделю в конвульсиях дёргаться станет… всем своим персоналом.
— А руководство вообще… кондратия хватит.
— Так, позеленевшими с пеной у рта, в судорогах, ломке и поклеят ласты вместо марок… Нехорошая смерть.
— Невесёлая… Эшафот помер, — ошарашил хозяина неожиданной новостью Тригон, заставив того бросить на себя удивлённый взор. — Только что узнал. «Король воров» покинул трон.
— Король умер, да здравствует король. — задумчиво вымолвил авторитет.
— Осталось только понять, чьё здравие станет считаться королевским?
— Моё. — твёрдо и резко оборвал Кронос.
— А как же свита Его Превосходительства? Документы Лорда…Когда воры про них узнают, если узнают..? К нам пожалует целая делегация, армия из желающих увидеть цвет твоей крови.
— Она у меня алая, как и у всех. Вот только я её никому не покажу, а вот у других, с удовольствием посмотрю.
— Значит… война за трон? — сформулировал чёткий вопрос Тригон.
— Мирная жизнь не по мне. И на табуретах я сидеть не привык. Только трон! — огрызнулся пожелавший взобраться выше всех и встать над ворами Кронос.

XI

По ухоженному, засаженному цветами и декоративными растениями дворику ветхой церквушки на окраине города, с молитвой на устах и деревянным нательным крестом в руках прогуливался Отец Иннокентий. Это была его вотчина, его духовный надел, посещали который люди отнюдь не часто. В основном, навещая своих усопших родственников, упокоенных на прилегающих к дому господа, осыпающемуся стенами и покосившемуся крышей, отличавшемуся этим от богатых приходов, кладбище.
Возле большого распятия, в овального свода нише стены, крестился щуплого вида, невысокий, неряшливо одетый мужичок, держа в руках стопку газет, которыми и торговал, не найдя для себя более выгодного занятия.
Заметив настоятеля церкви, он почтительно обратился к нему и попросил:
— Святой отец, благословите.
— Благословить можно, а вот торговать газетами на территории храма не надо, сын мой, не то место, не то. — ответил и указал на недопустимость поступка Отец Иннокентий.
— Извините. Просто надо как-то зарабатывать, вот я и… Батюшка, возьмите газету, почитаете.
— Мне есть что читать, сын мой. Святое писание, религиозные книги, историческую хронику люблю очень.
— Таким не торгую.
— И не надо. Давай, лучше я тебе что-нибудь подарю?
— Не нужно. Возьмите газету? Узнаете, что в мире творится.
— Я от того в священнослужители и пошёл, чтобы быть подальше от мирских дел, не знать, что в свете происходит.
— Возьмите хоть кроссворд, поразгадываете…
— Вот тренировку для ума я уважаю! Дай пару изданий. — сказал Отец Иннокентий, купил у продавца газет несколько экземпляров, свернул их стопкой и медленным шагом направился в церковь.

Этот поп был достоин уважения, достоин веры его словам, не обременён лицемерием и ложью к своим прихожанам. Он трактовал веру так, какой она и является от души, а не по наполненности кармана пожертвованиями тех, кто соблаговолил их преподнести. Он был нищ как церковная мышь и потому его звали батюшка. Он не имел дорогих машин и роскошных квартир, как другие под рясой, зовущиеся здравыми людьми ворьём, обличённым в сутаны.
Войдя в небольшое, светлое помещение своей кельи с маленькими, полукруглыми сверху окнами, он положил купленные газеты на край деревянного стола и стал умываться, стоя тут же, в тенистом углу комнаты.
Поверх стопки лежала новостная газета с фотографией обнимающихся друзей: Стаса, Гонзы, Лапы и Лихо на первой странице. Заголовок статьи маячил своими беспощадностью и страхом: «СМЕРТЬ НЕ ПОЩАДИЛА НИКОГО»
Выключив воду, священнослужитель едва успел вытереться полотенцем, когда заметил статью и, схватив печатное издание в руки, мельком изучив текст глазами, грустно сказал:
— Это не смерть, это человек. Хотя, вернее было бы сказать, порождение зла. Я же тебя предупреждал,… ты не послушал. И что теперь? Ты со своими на небесах, а враг твой не повержен. Так ради чего? — спрашивал Отец Иннокентий у Стаса, глядящего на него с фотографии на первой странице.
Положив газету на стол, он подошёл к старенькому шкафу, открыл его скрипучую дверцу и посмотрел на стоящую на полу сумку с деньгами, которую ему отдал перед смертью Стас.

XII

Через стеклянную дверь, в поражающий впечатление внешним видом и комфортностью, уютом и приятной обстановкой вестибюль дорогой гостиницы, деловито входил Граф в сопровождении двоих своих телохранителей.
Проходя мимо стойки регистрации, старый вор вынужден был остановиться знаком признательности и учтивости в адрес симпатичной брюнетки с заколотыми в хвост волосами, работавшей на ресепшене.
— Добрый день. Вы желаете воспользоваться услугами нашей гостиницы? — спросила она, заметив важного вида старца в сопровождении охраны.
— Да, ненадолго. Здравствуйте. — ответил авторитет.
— Какой номер предпочитаете? Мы можем предложить любой по вашему вкусу.
— Благодарю за любезность, но не нужно. У меня здесь назначена встреча с товарищем. Мы бы хотели воспользоваться услугами зоны отдыха вашего отеля. Не подскажите, как в неё пройти?
— До конца зала и направо, там увидите. Возможно, вам будет более удобно, если вы пройдёте в ресторан или бар?
— Благодарю за беспокойство, но мы, пожалуй, остановимся на зоне отдыха. — парировал предложение вор и спокойно проследовал в выбранном для себя направлении.

В уютно выделенной ковровым покрытием, зеленью и камином, множеством оригинальных торшеров зоне отдыха, на комфортном диване сидел Граф, листая заинтересовавший его журнал.
В мягких креслах, в стороне от него, расположились двое его телохранителей, потягивая сок из высоких стаканов.
Минута в минуту, как и договаривались, не смев опоздать и заставить себя ждать, вошёл и плюхнулся на диван напротив вора Шамбала.
— Здравствуй, Шамбала, — приветствовал его «законник», закрывая и откладывая журнал в сторону. — Давно не сталкивались. Ты возмужал с последней нашей встречи. Сколько мы там не встречались?
— Достаточно, чтобы увидеться и обсудить груду накопившихся вопросов. — ответил парень.
— За Лорда знаю, прими мои искренние соболезнования. Для меня это не меньшая утрата.
— Может и так, но не большая. Я выполняю его последнюю волю, так бы к тебе не пришёл.
— Принёс? — спросил Граф. И, дождавшись, пока Шамбала молча достанет из кармана две компьютерные флешки, положит их на стол перед собой, продолжил вопросом. — Смотрел, что на них? Только честно.
— А я всегда честен, так воспитан. Глянул, одним глазком. И этого вполне достаточно, чтобы многое понять.
— Никому про это не рассказывай. Того, что ты успел разглядеть, вполне достаточно чтобы тебя растерзать.
— Опять угрозы? — озадачил иронией вора Шамбала. — Я без них прям весь чешуся. Ночью просыпаюсь от того, что ножка от страха трясётся.
— За документы благодарю, за тишину по ним предупредил. — ответил вор и спрятал электронные носители в свой карман.
— Твоей благодарностью станет приговор Кроносу на общей сходке воров. Информация и доказуха для него у тебя есть. Так, когда состоится сходка?
— Не торопи, не билет в кинотеатр купить. Всё подготовить надо. Слышал уже про Эшафота?
— Слышал. Поэтому и спрашиваю, когда сходка? Первый вопрос ясен. Второй – эти документы и смерть их обладателя, моего отца – Лорда.
— Люди соберутся в ближайшее время. Полемика по трагическому уходу Эшафота и освободившемуся после него трону обещает быть горячей.
— Вот и остуди их пыл этими документами. Когда узнают, что на них, вопрос Лорда станет первоочередным.
— Ты думаешь, мы были в неведении, не догадывались?
— Ваши догадки и мозговые кумекалки мне безразличны. Я требую быстрого и справедливого разбирательства.
— Быстро и безошибочно отправить правосудие…
— Потому вы и воры, что кота за яйца не тянете.
— В любом случае, на вынесение приговора нужно какое-то время. Ещё каким он будет..?
— Что значит каким? — спросил Шамбала и поймал на себе многозначительный взгляд Графа. — Вынесете вы приговор или нет, мне безразлично. Я при любых раскладах приведу его в исполнение в самое ближайшее время.
— Способен пойти против решения сходки? — недовольно спросил вор.
— Не тот объект в движении обрисовал. Не я против решения сходки, она против. Против решения твоего друга – Лорда, если ты забыл о ком я.
— Ты на мазольку-то не дави. Меня слюнями и соплями не разжалобить.
— А я и не стараюсь.
— Не спехом дело спорится, а толком.
— Не сделаешь всё в ближайшее время, я порву Кроноса, а его остатки вывешу на всеобщее обозрение, прямо перед местом вашей сходки. — огрызнулся парень, потерявший отца и жаждущий мести за него.
— Шамбала!
— Не повышай на меня голос, Граф.
— В память о твоём отце… — сдерживая себя в руках, но нервно постукивая указательным пальцем по краю стола, предупреждал парня о его бестактности авторитет.
— Вот и не запятнай её неправильным решением. Сделай всё как надо, красиво.
— Да-а-а… Батя тебя кремнем воспитал, закалил характер.
— Вот и помни об этом, не забывай. — настойчивой грубостью продолжал показывать свой норов Шамбала.
— Шамбала, не зарывайся.
— Извини, Граф,… сейчас неправ был.
— Сделаю всё как надо, не в том сомнения увидел. Лорд был моим старым другом. И я никогда не предавал его при жизни, не предам  и после смерти.
— Я верю в это. Знаю. — сказал парень и, встав, собрался уходить.
— Тебе теперь марку держать надо. Не посрами имя Лорда… имя отца.
— Никогда. Скоро и моё прогремит, у всех на слуху будет. Шамбала – сын Лорда.
И попрощавшись со старым вором кивком головы, парень ушёл, оставив Графа наслаждаться крепостью своего духа, смотря вслед его уверенной походке.

XIII

Как делается частенько в нашей стране власть имущими? Чтобы не возникло ненужных вопросов, не подставить свой зад под народный пинок, необходимо просто убрать за собой. Нет, не оставленную грязь. Её-то как раз можно оставить людям, они ведь привыкли в ней жить – так мыслят многие из руководства верхов. Убрать в первую очередь все следы своих преступлений, а виновным назначить… сантехника Васю. Оборонку растащили, бюджеты рвут миллиардными кусками, дома стоят – дворцы. А людям хрен на постном масле и как в песне поётся: «Никто ни в чём не виноват». И только бесконечные этапы множества вагонов с зарешёченными окнами стучат по рельсам в одном направлении – на тюрьму, и все их пассажиры как один назначенные быть виновными, сделанные крайними… «сантехники Василии».
Таких вот уборщиков и принимал в своём кабинете новый начальник РОВД – Андрей Романович Гладких, именем, выбитым большими буквами на табличке при входе. И этот визит его не радовал. А как может быть доволен встречей с высокомерной мразью тот, кого не мучила содеянными преступлениями совесть, кому она позволяла спокойно спать и не разрешала даже зародиться чувству страха в груди? Этот не мусор легавый, но порядочный мент в атмосфере полной тишины, недоверия и нервного напряжения сидел в рабочем кресле и пренебрежительно смотрел на стоявшего у окна, рассматривавшего горшочное растение и гладящего его зелёные лепестки помощника Дмитрия Сергеевича.
— Долго ещё? Что-то ваши сотрудники не торопятся? — спросил парень в чёрном пиджаке, соблаговолив повернуться от окна к своему визави.
— Сейчас всё принесут. А вы пока не маячьте перед глазами, я не предлагал вам чувствовать себя как дома. — поставил на место сосунка офицер, поймав на себе суровый взгляд его хозяина – Дмитрия Сергеевича.
Вбежав без стука в кабинет, симпатичная женщина в форме, прижимала к груди папки с документами и положила их на стол, сказав при этом Андрею Романовичу:
— Вот, как просили. Здесь всё, что касается истории Кроноса. Всё, что у нас есть на него. Открытые, закрытые дела…
— Почему так долго? — тут же окунаясь с головой в изучение дел, дерзнул недовольством к девушке помощник важного гостя.
— Дело Лорда в архив успели передать. С его кончиной… перспектив расследования никаких.
Тихо, немного напугано добавила леди в погонах лейтенанта и услышала в свой адрес слова её руководства:
— Хорошо. Можете идти.
— Больше ничего не нужно?
— Нет. Спасибо. Приступайте к текущим делам.
Девушка растерянно повернулась и нерешительно вышла, оставив мужчин наедине.
— Меня зовут Дмитрий Сергеевич. А это… мой помощник. — наконец представился гость и показал рукой на своего листающего документы человека.
— Кто чей начальник я сразу догадался, — спокойно и лёгкой иронией ответил начальник РОВД. — Вы получили то, зачем приходили. Что-то ещё?
— Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
— Конечно. А ваш коллега нам не помешает, или он безглазый?
— Выйди, — сказал государственный деятель рывшемуся в страницах и, дождавшись стука двери, продолжил. — У меня к вам важный разговор.
— Я вас слушаю. — разваливаясь в кресле и вовсе не напрягаясь вниманием, ответил офицер.
— Поскольку вы знаете, какое ведомство я представляю, вы понимаете наши возможности.
— Прекрасно понимаю. Пока наш разговор не перешёл в задушевный, поясните причину изъятия документов на Кроноса. Его дело ещё не закончено, не доведено до суда.
— А вы рассчитываете на это?
— Если с ним не разберётся раньше воровской мир, не прикроют дело высокие инстанции,…не решит его участь по нормам морали… кто-то..? Мы смогли бы довести дело до конца и прикрыть его на… навсегда.               
— Мы разберёмся без боли и крови. Но нам хотелось бы иметь своего надёжного человека на месте событий.
— Что называется, из первых уст? — уточнил верный закону его служитель.
— На передовой,… — добавил Дмитрий Сергеевич. — Так будет точнее. Исполняйте свои служебные обязанности, свой долг.
— А вы за это..?
— А мы вас поддержим. Вы можете рассчитывать на нас во всём, особенно в продвижении. Сначала по службе, а дальше, возможно, и…
— Даже так?
— Всё бывает. Так я могу на вас рассчитывать? Мы договорились?
— Вы можете рассчитывать на моё честное несение службы, преданность закону, чести и долгу, верность присяге.
— Ну, что ж? Именно это я и рассчитывал услышать. Всего вам доброго.
— Всех благ. — попрощался с визитёром офицер и, задумавшись над произошедшим только что, подошёл к окну, за которым увидел садящимся в машину с документами на Кроноса «высокого» гостя из властных структур.

У информационного стенда холла отделения полиции, беседовавшие между собой Командир отряда ОМОН и Дежурный, видели спускающихся по ступеням со второго этажа Дмитрия Сергеевича со своим помощником, нёсшего неприкрытыми документы в руке.
— Это ещё кто? — спросил товарища омоновец.
— Какая-то важная шишка… с самого верха пожаловала. — утолил любопытство тот.
— Чё им надо?
— Хвосты подчищают.
— Эту сосну, с которой все эти шишки валятся, давно пора срубить.
— Под самый корешок… и в топку, — заметил Дежурный и, поймав на себе вопросительный взгляд омоновца, добавил. — А куда её ещё? Не гирляндами же украшать? Хотя… смотря какими?
— Точечным освещением по периметру колючего забора, с усиленными лампами на вышках охраны.
— Или другой иллюминацией? Звёздным небом, колючими глазами воронья над деревянными крестами.
— Ну-у-у… или так.
Высказали несколькими фразами народное мнение двое блюстителей порядка, вглядываясь вслед скрывающимися за входными дверьми деятелей чиновничьего аппарата.

XIV

Говорят ожидание чуда значительно краше самого, если оно и соблаговолит случиться. Справедливо ли это? Судите сами. Хотели устроиться на работу, устроились, она может отнимать много сил и нервов – не ваш вариант. Хотели выиграть в лотерею, выиграли, но незначительную сумму – не то, на что вы рассчитывали. Желали добиться расположения красивой и давно нравящейся вам женщины, добились, но её характер, взбалмошность и ветреность разочаровали вас – не ваш идеал. Может дело в чуде? А если оно – ребёнок, зарождающийся крошечной жизнью под сердцем женщины? Тогда его появление на свет самое прекрасное, ожидаемое и желанное, что только может случиться. Новая жизнь, данная тобой, твоё продолжение в вечность – единственно непререкаемое чудо.
Множество горшочных цветов и журчащий пузырьками воздуха аквариум у стены создавали по-настоящему домашнюю атмосферу в коридоре медицинского центра. Беременные женщины и их спутники ожидали приёма врачей-специалистов. Редкие сотрудники неторопливой походкой мелькали в белых халатах из кабинета в кабинет.
Ожидая своей очереди, перед дверью женской консультации с надписью «УЗИ», на мягком диванчике, впритирку друг к дружке, сидела молодая пара.
— Когда наша очередь? Ты насколько меня записал? — спросила миловидная девушка лет двадцати семи, поглаживая рукой округлившийся животик, выделяющийся из-под просторного сарафана.
— На десять часов тридцать минут. Скоро уже. — читая медицинский буклет взятый со стола и не отрывая от иллюстрированных страниц взгляда, ответил её супруг со слегка растрёпанными, немного с проседью волосами.
— А зачем мы тогда так рано приехали? — с лёгким раздражением настаивала она.
— А ты мне дома весь мозг вынесла, поехали, а то опоздаем… Вот мы и приехали, чтобы ты не нервничала,… а заодно и я.
— Что ты там читаешь?
— Медицинский буклет. Тут как раз про процедуру УЗИ написано.
— Почитай мне… — прижимаясь щекой к плечу мужа, тихим голом попросила девушка. Но завидев отсутствие реакции на свою просьбу, она толкнула локтём супруга в бок и уже настойчиво добавила. — Почитай, я сказала.
Спорить с женщиной, а тем более носящей ребёнка…? Мужчина потёр разболевшийся бок и наконец-то ответил:
— Ладно, ладно! Ты как забеременела, прямо тираном стала.
— Ты должен выполнять любые мои прихоти. Хотел ребёнка? Терпи мои капризы. — улыбаясь и продолжая прижиматься к любимому, приготовилась слушать красавица.
— УЗИ в первом триместре десять-тринадцать недель, — зачитывал строчки с лощёной бумаги парень. — По размерам плода в этом сроке наиболее точно определяется срок беременности.
— Ну, мы-то свой срок знаем.
— УЗИ во втором триместре двадцать-двадцать четыре недели. Этот срок наиболее информативен для диагностики пороков развития плода.
— О, господи… Я боюсь. Не пугай меня! — воскликнула девушка и хлопнула ладонью по колену мужа.
— Не переживай, любимая. Всё у нас отлично. Поняла?
— Ага.
— УЗИ в третьем триместре тридцать две-тридцать четыре недели. В этом сроке может быть выявлен синдром задержки развития плода.
— Ты опять?!
— Здесь так написано.
— Я сейчас уйду отсюда.
— Никуда ты не пойдёшь. Все женщины через это проходят. Ты у меня что особенная? — спросил парень и взглянул в улыбающиеся, иронично - вопросительно смотрящие на него, большие глаза любимой. — Ну, да, особенная. Но только для меня, понятно? Так что слушай дальше, на будущее пригодится.
— На какое будущее?
— С первым мальцом отстреляемся, тут же второго заделаем.
— Так, будешь меня пугать, будешь мастером-самоделкиным. Понял?
— Не заводись, слушай дальше.
— Слушаю.
— Так вот, тридцать две-тридцать четыре недели. На этом сроке можно посчитать предполагаемый вес плода.
— То-то мне так тяжело. Наверняка весь в тебя. Такой же бутуз.
— А сейчас весёленькое. — предвкушая нечто задорное в тексте, заулыбался мужчина.
— Хорошенько подумай, где веселить собрался и кого. А то от твоих шуток сейчас весь коридор разродится. — ответила иронией его супруга.
— Трёхмерное УЗИ.
— Что это?
— Основное предназначение трёхмерного УЗИ – ваше эстетическое удовольствие от созерцания малыша.
— У-у-у-у-у…
— В центрах, где делается трёхмерное УЗИ, обычно предоставляется услуга записи на диск.
— Это то, что нам сейчас будут делать?
— Да. — ответил мужчина и получил наградой ласковый поцелуй в губы и нежные объятия своей любимой.
Успев только осмотреться, заметить искомую дверь и присесть на мгновение в свободное кресло, вошедшая в коридор Аня услышала своё имя от стройной девушки в белом халате, держащей в руках список посетителей и выглядывающей из кабинета УЗИ:
— Иванова Анна Дмитриевна! Проходите. Доктор ждёт.

В тёплыми цветами выкрашенное помещение, с фотографиями счастливых мамочек и их новорождённых детей на стенах, немного робко входила Аня.
— Здравствуйте. — тихо произнесла она.
— Здравствуйте, — последовало взаимным ответом от симпатичной, стройной женщина-доктора в узких очках, делавшей запись в журнале. — Проходите, раздевайтесь. Вещи можете положить на стул. Сами ложитесь на кушетку и оголяйте животик.
Аня положила свою сумочку на стул, как будто чего-то, опасаясь, легла на кушетку и задрала кофточку. Врач смазала её животик гелем.
— А эта процедура не вредна для ребёнка? — пугливо спросила девушка.
— Абсолютно безопасно, не переживайте. Вы первый раз беременны? — успокаивающим голосом ответила перевидавшая за свою жизнь тысячи будущих мам женщина.
— Первый.
— Ничего страшного. Ребёнок ничего не почувствует, а будущей мамочке мы только пощекочем животик. Приступим?
— Да. Хорошо. Давайте начнём.
— Ну, что, подглядим за малышом? Как там наш маленький?
Сказал доктор и начал водить по животу Ани трансдюсером. На экране монитора появилась пульсирующая точка - маленькая жизнь под сердцем девушки. Тут же глаза Анюты загорелись огнём счастья и любви к своему крохе.
— Эта маленькая пульсирующая точка – сердечко вашего ребёночка, — сказал специалист, продолжая процедуру. — Ну, что? Плод развивается хорошо. Никаких отклонений и патологий я не вижу. Ребёночек здоров.
— Правда? — нежно улыбаясь и не сводя глаз с наворачивающимися на них слезами радости с монитора, спросила будущая мама.
— Правда, правда… А вы не хотите знать, кто у вас родится… мальчик или девочка?
— Нет. Я хочу узнать пол малыша, только когда он появится на свет.
— Вы бы могли заранее придумать ему имя.
— Я уже знаю, как назову его.
— А можно поинтересоваться как?
— Если девочка, то Настей.
— А если мальчик?
— Мальчика Серёжей.
— А почему именно этими именами? — чистыми помыслами интересовался доктор.
— Так звали родителей нашего папы. — ответила девушка, поглаживая свой животик.
— А где сейчас ваш папа? Обычно мужья приходят со своими жёнами на процедуру УЗИ. Тем более, когда можно узнать пол ребёнка.
— Наш папа не придёт.
— На работе задерживается или не отпустили?
— Нашего папы больше нет,… его убили.
Эти слова напугали женского консультанта, заставив её широко раскрыть глаза и растерянно посмотреть на девушку. Аня лишь слегка улыбнулась и продолжала наслаждаться жизнью маленького ребёночка, свернувшегося калачиком в её животике, глядя на экран компьютера.
— Извините, — сказала женщина в белом халате. — Вам сделать фото УЗИ беременности? Обычно женщины оставляют себе… на память.
— Первое фото ребёнка? Конечно, сделайте. — с радостью приняла предложение носящая под сердцем новую жизнь.
И после тихих стуков по клавиатуре ловких пальцев врача, из ксерокса медленно вылез снимок малыша Ани и Лихо. Девушка вытерла животик и медленно встала, поправляя одежду.
— Снимок готов. Мы с вами встретимся ещё не раз, но если вы решите обратиться к другому специалисту,… — говорила женщина, протягивая первое фото карапуза его будущей маме. — Я желаю вам удачи, здоровенького малыша и лёгких родов.
— Спасибо. До свидания. — голосом полным счастья, любви и надежд ответила красавица.
— И вам всего доброго.

Выйдя на улицу и спускаясь по ступеням медицинского центра, Аня остановилась посередине лестницы, посмотрела на снимок с малышом и ласково поцеловала его. Казалось произвольно, казалось сама по себе, но её рука потянулась в сумочку и достала из неё фото того, кто наградил её самым бесценным подарком жизни - улыбающегося с неизменной зубочисткой в уголку рта Лихо – её Лихо, её молодого человека, убитого по приказу Кроноса. Соединив два снимка самых дорогих ей людей скрепкой, девушка спрятала их в сумочку и торопливо перебирала стройными ножками многочисленные ступени, продолжая быстро спускаться вниз по нескончаемой лестнице.

XV

Вечернее кафе пустовало своими плетёными стульями и такими же столиками. Вьющиеся лианы кустарника, укутывавшие стены веранды, да двое посетителей: Пирс и Рейнольд, вот и всё живое, что присутствовало в заведении на окраине города, где должна была состояться встреча курьеров и передача Кроносу клише для напечатания американских рублей.
— Закажем какой-нибудь еды? Жрать хочется… и выпить бы не помешало. Может водки русской? Расслабимся? — предложил Пирс.
— Нет. Сделаем дело, тогда можно. Это тебе не рядовой делец… это Кронос. Расслабляться нельзя. — отказался и настоял на этом его приятель.
— Пара стопок делу не помешает. Тем более он опаздывает. Время уже сколько?
— Кронос никогда не опаздывает. До назначенного времени ещё пара минут. Ждём.

Это была чистейшая правда. Криминальный «мер» города имел множество привычек: расправляться со своими врагами, предавать тех, кого называл друзьями, незамедлительно решать свои проблемы и создавать их другим. Но опаздывать, опаздывать было не в его правилах.
Остановившись на стоянке кафе, беспредельщик выглянул в окно своего подъехавшего на встречу автомобиля и заметил идущую по улице роскошную девушку в легком, развивающемся на ветру платье и шляпке с широкими полями. Красавицу звали Дианой, но тогда ещё Кронос не знал об этом. Глядя вслед очаровательной, обаявшей его леди, авторитет восхищённо произнёс:
— Какая женщина… Вот ради таких хочется жить и совершать поступки, ради такой готов умереть.
— Внешность да-а-а… Но что там внутри? Какая душа, какая начинка? — справедливо заметил сидевший рядом и так же провожавший взглядом Диану Тригон.
— У такой красоты не может быть гнилого содержания. От неё прямо излучается женственность и ласка. Я чувствую.
— Ну что, идём?
— Идём. Дипломат возьми, с курьерами рассчитаться.
Тригон зацепил лежащий рядом с собой дипломат и вместе с Кроносом вышел из автомобиля.

Людей в кафе не прибавилось. Американские гости потягивали сок через трубочки, когда увидев показавшихся и направляющихся к ним Кроноса и Тригона с дипломатом в руке, Рейнольд сказал своему приятелю – Пирсу:
— А вот и Кронос. Минута в минуту. Хоть часы сверяй. Приготовься.
— Здравствуй, Кронос. Моё имя Пирс. — представился один из курьеров, привставая и протягивая руку авторитету, когда тот приблизился к столику.
— Мне плевать на твоё имя, — брезгливо на довольно хорошем английском рявкнул Кронос и, заметив привставшего Рейнольда, ответил и ему. — И на твоё тоже. Где то, что вы должны были привезти для меня? — спросил Кронос и плюхнулся на свободный стул, указав, сесть рядом Тригону.
— Всё здесь, в дипломате. — ответил Пирс и, подняв из-под стола указанную ношу, поставил её себе на колени.
— Показывай.
Курьер открыл дипломат, положил на стол и развернул к авторитету, приоткрыв наполовину. В дипломате лежали клише для напечатания фальшивых денег.
— Качество то же? — спросил Кронос.
— Лишний вопрос. Ручаемся. — заявил Рейнольд.
— Хорошо.
— Ты ничего не забыл для нас? — осмелился спросить Пирс.
— На память не жалуюсь. Сейчас получите всё, что вам причитается. — сказал Кронос и посмотрел на Тригона, молча кивнув ему головой.
Тригон положил принесённый дипломат на стол перед собой, открыл его и увидел в нём пистолет с глушителем. Не задумываясь, взял его, и несколькими выстрелами в грудь и сердце оставил кафе без двух его вечерних постояльцев.
— Вот сделка и свершилась. Нужный результат. — довольно заявил Кронос.
— Меня всегда поражала твоя тактика ведения переговоров. Никогда не предугадаешь друг, враг… — пряча оружие за пояс, удивился непредвиденности состоявшегося диалога его помощник.
— Veni, vidi, vici. Пришёл, увидел, победил.
— А сейчас, это было обязательно?
— Я получил то, что хотел. Они мне больше не нужны.
— Среди бела дня, в людном месте?
— Правда, азарт? Внутри аж всё играет. Хорошо-о-о… — захлопывая дипломат и стаскивая его со стола, уже уходя, прошипел ненавистью Кронос.

XVI

Заполонившие парковку и прилегающие газоны дорогие автомобили, «море» из венков и охапки букетов свежих цветов в руках многочисленных людей в траурных одеждах, медленно плетущихся за гробом через вход на кладбище. Так проходили похороны Эшафота – «короля воров».
Стоя возле ворот, освещал траурное событие в прямом эфире для одного из центральных телеканалов страны, помимо затесавшихся в ряды прощающихся сотрудников спецслужб, снимавших происходящее и надеявшихся запечатлеть кого-то из находившихся в розыске, вездесущий корреспондент:
— Недавняя смерть Александра Эшина, более известного как Саша Эшафот, потрясла и всколыхнула криминальную общественность.
Люди продолжали идти нескончаемым потоком, сужающимся перед узкими воротами. Всяк, кто хотел проводить в последний путь человека, помогавшего нуждающимся и не остававшегося глухим к их просьбам. С цветами и без, с венками и просто, люди шли, шли нескончаемой чередой, придя проститься и сказать: «Прости» тому, кого уважали, кому были благодарны, кого собирались помнить… всегда.
— Казалось бы, смерть одного из членов преступного сообщества явление обычное, если не сказать рядовое. Но не в этот раз, — продолжал рассказ человек с микрофоном, глядя в камеру. — Эшафот был не рядовым членом криминального мира, он возглавлял его, носил неофициальный титул так называемого «короля воров».
Впереди гроба, разбившись попарно, одни за другими, крепкие ребята несли три огромных траурных венка. Следом за ними шёл Кулон - сутулый мужчина с залысинами, приближённый к ворам, нёс большую фотографию Эшафота. Чёрный гроб, отсвечивающий лишь латуниевыми ручками, лежал на плечах шестерых серьёзного вида парней.
— Врачи и следственные органы причин смерти Александра Эшина не раскрывают. Но из достоверных источников, близких к криминальным кругам нам стало известно, что вор «в законе» скончался в результате нападения на него. То есть его фактического физического устранения, — не останавливал свой репортаж, не смотря на траур людей, корреспондент. — Поговаривают, что пойти на это могли представители кланов враждовавших с ним, заподозрившие его в желании перераспределения сфер влияния в пользу приближённых к Эшафоту.
Растянувшаяся траурная процессия, медленно идущих за гробом людей, более походила на селевой поток в горном ущелье. Следом за гробом, отставая на несколько метров, аристократичной походкой, опираясь на трость, шёл Граф. Рядом с ним, с букетом цветов в руках, почтительно склонив голову, шёл Тула. Этот брутального вида мужчина пятидесяти трёх лет был очень суров нравом, но справедлив поступками. За то и коронован, получив воровское имя представляемого им региона страны – Тула.
— Воровская мудрость гласит: «Ворами не становятся, ворами рождаются». — сходя с места и идя вдоль траурной процессии, буробил  в камеру корреспондент. Словно виденное требовало ещё каких-то комментариев. — Вся жизнь Александра Эшина сплошное тому подтверждение. Получив свой первый срок за кражу ещё в юном возрасте, он определился с жизненной тропой и пошёл по ней прямо, никуда не сворачивая, неумолимо поднимаясь вверх. Саша Эшафот являлся представителем элитной касты первостепенных воров – марвихеров. 
Поднеся гроб к вырытой могиле, ребята поставили его на накрытую бархатом широкую скамью. Многие из толпы доставали смартфоны и фотографировали людское столпотворение из провожающих в последний путь «короля воров». Будто бы давая понять, что ни один легавый не удосужиться подобной чести от бесконечно вьющейся вереницы простых людей,… никогда. В назидание всем, памятью в вечность.
— Карманники, именно они всегда считались верхом воровского искусства и были в самом высоком почете у всего остального криминального мира, — рассказывал историю жизни Эшафота корреспондент, пока родственники прощались с усопшим. — Марвихер, своим внешним видом и манерами, более походил на господина или скорее даже на знатного вельможу. Чаще всего они работали в театрах, операх, на светских раутах, балах. Именно там, где можно было встретить богатую публику.
Не в силах сдержать горечь утраты, племянница «короля воров» бросилась на его тело и зарыдала, повалившись на колени. Суровый Тула подступил к ней и помог подняться на ноги. Девушка прижалась к его груди, пряча своё красивое, молодое лицо залитое слезами, словно росой утренняя трава.
— Втираясь в доверие к выбранной жертве, по ходу дружеской беседы, они оставляли человека без всего, что могло привлечь острый взор их профессионального внимания, — не прекращался репортаж корреспондента. — Но самым большим искусством было вытащить кошелек из внутреннего кармана жертвы, и в этом они весьма преуспевали. Поговаривают, что Александр Эшин так и не забросил своё ремесло, и время от времени посещал светские рауты. По окончании которых, многие дамы и господа не могли обнаружить имевшихся при себе, на момент прихода, ценностей.
Граф подошёл к гробу, дотронулся до скрещенных на груди рук Эшафота, сжал их и, поклонившись другу в последний раз, отошёл в сторону, уступив место молчащему над телом короля Туле. Посмотрев на вора, Тула положил ему в ноги букет цветов и расправил их, словно укрывая «законника» одеялом.
Освещение похорон продолжалось, но уже более тихим голосом корреспондента:
— Все, кто знал Сашу Эшафота, кто общался с ним лично, отмечали его как человека, свято чтящего воровские кодекс и этикет. Обходительного, грамотного, уважаемого человека с непререкаемым авторитетом. Одного из последних марвихеров, старых воров. Многие из представителей криминального сообщества говорят, что со смертью Эшафота уходит целая эпоха, целое поколение законников. Так или иначе, уход из жизни Саши Эшафота сопровождается как минимум двумя возникшими вопросами.
Стоящие плотным кольцом люди аплодировали памяти честного вора. Гроб медленно опускали в вырытую могилу. Аплодисменты не прекращались.
Граф бросил горсть земли в могилу своего старого друга – Эшафота и ещё раз поклонился ему, отходя в сторону.
Тула так же поднял горсть, подошёл к могиле, опустив голову и, выпрямив руку, разжал грозный кулак. Земля, смесью уважения и признания, осыпалась на гроб. 
Каждый данью памяти осыпал опущенный гроб пригоршней в своей руке. Могила похороненного Эшафота обрастала цветами, венками. А люди всё шли и шли, нескончаемым, не видящим конца потоком.
— И это не лирика классика: кто виноват и что делать? В преступной среде не принято распускать слюни. Вопросы решаются сразу и жёстко. Виновные однозначно будут наказаны – смертью, — пробиваясь сквозь людской поток к выходу с кладбища, говорил в микрофон корреспондент. — Вопросы в том, кто осмелился, и кто станет приемником? Трон не может пустовать без хозяина. Таков закон, таковы реалии преступного мира. Сейчас в город съехалось ближайшее окружение покойного авторитета. Предполагается, что выборы «короля воров» будут жесткими и единое криминальное пространство может оказаться раздробленным. Но делать какие-то выводы или предположения заранее, это всё равно, что пытаться поймать ветер или носить воду в решете! Поживем – увидим!
Пронзительный, непрекращающийся гул автомобильных клаксонов, заглушал надрывистый голос корреспондента, вырвавшегося к выходу с погоста и вновь вставшему у ворот. Людская масса, казалось, только начинала идти. Такое невообразимое количество людей пришло проститься с «королём воров», с Эшафотом. Будто бы город, и не один, всё прибывал и прибывал. С тем, кто заслуживал такого, прощалась страна, принимала история.

XVII

Восполняя кадры, но теперь уже фильтруя их через свою совесть и честь, не беря на работу под своё начало кого не попадя, Новый начальник РОВД принимал в рабочем кабинете назначенного на должность начальника следственного отдела капитана Соколова.
— В общем, любопытные дела здесь творятся. — обмолвился внушительным басом статный мужчина с твёрдым характером, поглядывая на руководителя в кресле под висящим гербом России на стене.
— Сам-то как, освоился на новом месте, привыкаешь к должности? — спросил подчинённого главный в РОВД.
— Не такого я ожидал. Всякое представлял, многое видел, но такого…
— То, что ты видел, это даже не верхушка айсберга. Так… пылинка на шпиле.
— Даже так? Интересно…
— А будет ещё интереснее. Ты в бумажную волокиту не окунайся, пусть другие строчат, посматривай по сторонам, приглядывайся…
— Ждать продолжения возни?
— Возни не будет.
— Война? — выказал любопытство капитан Соколов.
— Нет. То, что нас ожидает и уже на пороге… страшнее войны.
— Воры спрос чинить станут?
— Нет ничего страшнее гнева праведного человека,… особенно если это вор. А последние события вызвали ярость не только у них.
— Кроносу не выстоять. Нет. Не сможет он, не бесконечные же у него силы? Да и контингент, работающий на него, заметно иссяк.
— Это дело поправимо и восполнимо. Кстати, как у нас с кадрами, все вакантные должности заняты?
— Назначения произведены, штат укомплектован. Готовы к работе и уже погружены в неё с головой. За предшественниками разгребаем.
Неожиданный стук в дверь прекратил диалог мужчин, и показавшийся в проёме приоткрывшейся двери Командир отряда ОМОН услышал от Нового начальника РОВД  в свой адрес:
— Проходи, проходи!
Войдя в кабинет, омоновец недоверчиво всмотрелся в незнакомое ему лицо капитана Соколова, заставив того отвести взор первым.
— Ладно, иди, работай, — сказал капитану хозяин кабинета. — И будь поаккуратней, мы сейчас как на минном поле: один неверный шаг и отправимся к предшественникам…
— И уже за нами разгребать и прибирать будут. — добавил тот.
— Вот именно…
Капитан Соколов вышел, и омоновец тут же не дал пустовать стулу под ним, заняв его и услышав слова Нового начальника РОВД к себе:
— Присаживайся. Мне дежурный докладывал, вы тут с задания вернулись. Все целые, в добром здравии… Чего не скажешь о задержанных.
— Мы пришли тихо, мирно. Они оказали сопротивление. Работа такая…
— Не страшно. В камере умоются, будут как новенькие. Ко мне, зачем зашёл?
Командир отряда ОМОН положил на стол табельное оружие и служебное удостоверение поверх него, подвинув всё к Новому начальнику РОВД.
— У меня всё такое же, мне не надо… — ответил тот.
— Увольняюсь я. По-честному пришёл, лично сказать.
— А чего вдруг, служба наскучила?
— Безрезультативность и отсутствие перспектив.
— Карьерного роста?
— Да нет… Карьеру я уже перерос. За чинами давно не гонюсь.
— Что тогда? — спросило подчинённого его руководство.
— Изменился я… внутренне. Видеть стал многое, понимать… то, что другим невдомёк.
— Разочаровался в законе?
— Скорее в себе. Отмотать жизнь лет на пятнадцать назад, я бы не надел погоны, чтобы сейчас не было так стыдно в глаза людям смотреть.
— Тебе-то, с твоим послужным списком, стыдится нечего.
— Каждому должно быть чего стыдиться… и мне есть. Ты у нас человек новый, но скоро ощутишь всю прелесть здешней службы. — с лёгкой улыбкой на лице, сказал омоновец.
— Уже ощущаю.
— Давят?
— Пытаются.
— Ну, тогда ты понимаешь, о чём я.
— Ты же не боишься прессинга. Зачем тебе уходить?
— Руки освободить хочу… и плечи от погон расправить. Воли хочу… простой, человеческой воли. Чтоб не должен никому, — ответил Командир отряда ОМОН встал и поправил на себе форму. Его гордая осанка и непреклонность духа вызывали неподдельное уважение. — Честь имею. — сказал он и вышел.
Новый начальник РОВД смотрел на пистолет и удостоверение, всё, что осталось от покинувшего ряды правоохранительных органов, одного из последних честных сотрудников - Командира отряда ОМОН.

 XVIII

Потихоньку оживавший присутствием людей люкс Гранд отеля был буквально забит присутствующими мужчинами и эротично одетыми женщинами, страстно желающими начала праздника, начала торжества.
Под тихо игравшую ритмичную музыку к  огромному окну с загорающимися за ним звёздами на вечернем, переходящем в ночь небосклоне, подходил Кронос с бокалом шампанского в руке, произнося торжественную речь по случаю победы над ворами, якудза и всеми остальными своими врагами:
— Приветствую вас, друзья! Те немногочисленные, кому удалось выжить в мясорубке последних событий. Те, кто помог мне расправиться со старым порядком, старых воров, чтобы на их место пришёл новый, во главе со мной. Мы потеряли многих из нас в эти напряжённые и невесёлые дни. Но мы не станем за них осушать бокалы! Они мертвы – мы живы. Выпьем за живых! За нас! До полной победы, как оказывается, нам осталось сделать только один шаг. И мы его непременно сделаем.
Все гости были переполнены внимания, в кротком молчании ловили каждое слово грозного Кроноса, разбавляя его праздничную речь лишь хрустальным звоном своих фужеров.
К оратору, с бокалом спиртного в руке, подходил Тригон. Сделав несколько глотков шампанского, он пристально всматривался в присутствующих, запоминая их лица и желая увидеть знакомые ему.
— Но не просто переставим ногу, а наступим ею и раздавим наших врагов. На этот раз… окончательно, — говорил Кронос, и его голос нарастал. — Сегодняшний праздник ваш! Вы заслужили этот вечер. Вы – победители!!!
Музыка зазвучала громче. Присутствующие начали неистово беситься: пить, куролесить, лапать женщин. Праздник перешёл в самый разгар.
— И часто ты устраиваешь такую веселую фиесту? — спросил устроителя мероприятия Тригон.
— Привыкай. Здесь не только проходят важные совещания, но и такие вот отрывные вечеринки. — ответил Кронос.
— Не рано празднуешь? Прошлый раз тоже весело было. И чем всё закончилось?
— Победа, даже самая маленькая, должна быть отмечена. А мы одержали редкую, серьёзную победу.
— Среди присутствующих есть члены твоего возобновлённого Совета?
— Хочешь познакомиться?
— Увидеть, с кем придётся работать. Может, знаю кого?
— Успеется. Этот праздник не для них. Он для тех, кто выиграл очередное сражение.
— Сражение? — переспросил легко озадаченный непониманием Тригон.
— Война впереди, — с хитрой улыбкой ответил Кронос. — Так что развлекайся, пока есть время, возможность… пока жив. Новая война – новые жертвы.
— Я?
— Кто знает? Может и ты?
— Не собираюсь. Кронос, тебе нужен верный человек. Такой, каким был Монпансье.
— Да-а-а… Со смертью Монпансье приходится многое делать самому. В наше время тяжело найти преданного человека, которого невозможно сломать, запугать, перекупить. Такого, каким был Монпансье.
— Кто ищет, тот всегда найдёт,… особенно если пристально посмотреть по сторонам, такого человека можно увидеть рядом, — сказал Тригон, предлагая свою кандидатуру на столь ответственный пост, и поймал на себе коварный взгляд хозяина. — Я доказал, что мне можно доверять. Доверь и ты мне… место покойного Монпансье, рядом с тобой.
— Вставай. А там поглядим. — грозно сказал криминальный «мер» города.
Кронос и Тригон, хозяин и его новая «правая рука», стояли рядом, смотря на беспутство и разгул, творившиеся вокруг. По люксу бегали полураздетые, весёлые от накатившего градуса шампанского и не только, девушки и преследующие их в вожделении мужчины.


ГЛАВА ВТОРАЯ

I

На уютной полянке леса, вокруг самодельного, из камней собранного мангала, на аккуратно разложенных вокруг костра брёвнах, молодой человек в шортах и сланцах готовил шашлык для своей небольшой семьи. Его молодая жена Юля играла с их четырёхлетней дочкой в мячик, ожидая папиного угощения.
— Я же тебе говорил, здесь здорово. Посмотри как красиво вокруг. — восхищался красотой природы парень, переворачивая шампуры и зажмуривая глаза от направленного в них порывом ветра дыма.
— Красиво,… но мы обещали маме приехать к ней на выходные, помочь в огороде. — напомнила его супруга.
— Не мы, а ты. Причём, не посоветовавшись со мной.
— Ди-и-им… — чуть жалобно и прося, протянула она имя своего мужа.
— Что, Юля? Это мой единственный выходной, пойми. И я не хочу проводить его на грядках, даже если это грядки твоей мамы.
— Но, Дим, помочь ведь надо. Это же наши родители.
— Помочь, да. Мои, например, нам мозг не выносят просьбой о помощи, а твоя мама уже замучила.
— Чем?
— Чем? Только через порог, сразу – сделай то, сделай это и вот это не забудь. А вместо перекура ещё те пятьдесят три пункта в списке, — рассмешил жену парень. — Я хочу провести выходной со своей семьёй, со своей любимой женой и крошкой – дочкой. Ясно?
— Я поняла. — любя ответила Юля и, подсев к мужу, прижалась к нему и ласково поцеловала.
— Доча, иди ко мне, шмакодявка моя. — крикнул глава семейства своей малышке и, подбежав к папе, она обняла его за шею своими маленькими ручонками. — Пусть у бабушки на грядках пугало работает, а мы шашлычок на природе пожуём. Да?
— Да-а-а… — довольно протянул ребёнок.
— Кстати, дочка, там ещё картошечка запекается. Как раньше, в моём детстве. Такого ни в одном кафе или пиццерии не приготовят.
— Вкусненько-о-о… Папа нас сейчас накормит, да?
Спросила у малышки её мама и услышала ответ:
— Да-а…
— Сейчас, любимые мои, скоро всё будет готово. — сказал парень, в последний раз переворачивая румяное с корочкой мясо на костре.
Молодая семья нежно обнималась, глядя на потрескивающие угольки поленьев, когда недалеко от  них, на обочине грунтовой дороги остановился чёрный внедорожник. Из-за руля вылез одетый в спортивный костюм Шамбала и направился к двум деревьям с прикреплённым к ним турником. Немного размявшись, он стал подтягиваться и заметил подбежавшего к нему спортивного вида мужчину, остановившегося рядом и делавшего наклоны в стороны.
— Надо же, ну хоть кто-то спортом занимается. А то идёшь по улице, одни рыла… Кто-то пьёт, кто-то ест. Хари… не объедешь, — начал непонятно откуда взявшийся спортсмен годами старше за полвека.
— Ха-ха-ха! — не удержался от смеха Шамбала и спрыгнул с турника.
— Вы зря смеётесь, молодой человек. Я в здешнем лесу с детства бегаю. Раньше здесь людей было больше чем на стадионе.
— А теперь?
— Теперь тоже хватает. Только сейчас всё больше отдыхающих, да грибников с ягодниками.
— Тоже полезно.
— Ага! И наркоманов под каждым кустом, как ёжиков в засаде. — сказал мужичок и, запрыгнув на турник, стал подтягиваться с такой резвостью, что его физической форме мог позавидовать любой юноша.
Шамбала задумчиво посмотрел на него и медленным стартом переставлял свои кроссовки по грунтовой дороге, совершая ежедневную пробежку.
Красота старого леса поражала своим волшебством и величием природы. Изогнутые стволы деревьев, пробивающиеся солнечные лучи сквозь их пушистые кроны, бархатистая трава, витиевато сплетённые кусты. Легко дыша свежим воздухом, по извилистой лесной дороге бодро бежал Шамбала. Среди чащи леса он заметил дерево с небольшим дуплом в стволе, чуть выше человеческого роста. Подбежав к нему, достал из кармана две компьютерные флешки с продублированной на них информацией и спрятал в дупло.
— Подальше положишь, поближе возьмёшь. — сказал он осмотревшись по сторонам, убедившись, что его никто не видел и побежал дальше.

II

Все, что было у Командира отряда ОМОН в его богатой на события, но пустым карманом жизни, это оставленная служба и полученные на ней навыки, непроданная офицерская честь и та, которую он ждал стоя у декоративной арки парка, встречая её из школы – его дочка Настя. Свадьба, рождение симпатичного малыша, развод, редкие встречи отца со своим ребёнком – типичная ситуация, но не для них.
— Папа, папочка, привет! — радостно закричала двенадцатилетняя девушка и, радостно подбежав к отцу, бросилась ему на шею.
— Здравствуй, дочка, здравствуй. — прижимая к себе дитё, чувствовал стук её сердца любящий родитель.
Взяв портфель дочери и провожая её домой, они не спеша гуляли по парку, стараясь отсрочить минуту расставания, жадно цепляясь друг за друга не только сжатыми руками, но и за каждое слово, будто не могли никак наговориться, скучая в разлуке.
— Как здесь красиво… Мне так нравится этот парк, — сказала Настя. — Помнишь, как мы здесь любили гулять всей семьёй - ты, мама, я?
— Помню. — тихо ответил её отец.
— А ещё я помню, как мама рассказывала, что когда я была совсем маленькая, ты меня вёз зимой на санках и потерял в сугробе.
— А вот этого не помню.
— Па-а-ап!
— Ладно, ладно, что-то возникает в памяти.
— Что-то? — иронично напоминала девушка.
— Ты маленькая была. Я тебя из садика забрал, в санки посадил. А на тебе ещё шуба такая была… Ты в ней на колобка походила.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся ребёнок.
— Везу я тебя домой, истории всякие рассказываю. А перед этим снега выпало немерено, сугробы громадные намело…
— И в одном из них ты меня и потерял?
— Не потерял, а оставил. Ты сама вывалилась.
— Как?
— Не знаю… это тебя надо спросить, как?
— Я маленькая была! Ты должен был за мной смотреть!
— Я и смотрел. Чувствую легко иду, оглядываюсь, смотрю тебя в санках нет… Главное санки есть, а тебя в них нет.
— Та-а-а-ак…
— Пошёл искать, нашёл. Ты вывалилась как-то и лежишь на боку. Я тебя на руки схватил, а ты смотришь на меня, глазками хлопаешь и хохочешь.
— Ха-ха-ха! И сколько ты так прошёл, пока пропажу свою не заметил?
— Да недалеко. Как раз у этих деревьев и опомнился, — ответил Командир отряда ОМОН, показывая на ряд деревьев со скворечниками для птиц на каждом стволе. — Сейчас я вот этот стройный ряд деревьев называю аллеей дураков.
— Почему? — продолжая смеяться, спросила папу Настя.
— А сама подумай, дочка. Вот пришло в голову одному дураку, обеспечить жилплощадью обитающих в округе птиц.
— Ну, дело-то хорошее…
— Это когда голова и руки растут оттуда, откуда должны расти. В данном случае, они берут начало оттуда, откуда должны произрастать ноги.
— Почему?
— А ты посмотри, как они прикреплены к стволам деревьев?
— Прибиты гвоздями.
— Вот именно. Один любитель птиц решил позаботиться о природе,…наверняка учительница в школе объявила об этом своим маленьким ученикам…
— Скорее всего…
— Те рассказали родителям, родители напряглись и сделали, склеили, сбили, выстругали, в общем, выполнили задание учительницы. А потом, в выходные дни, собрались все вместе и устроили детям праздник – приобщение к природе.
— Прибили скворечники гвоздями к деревьям. Они же погибнут? — немного с девичьей грустью сказала Настя.
— Ну не дураки? В первом классе, на уроке труда, рассказывают, что скворечники…
— Надо привязывать к деревьям верёвкой или проволокой. Причём места соприкосновения проволоки и коры дерева разделять картоном или палочкой.
— Чтобы не травмировать кору, и дерево не погибло. А тут всё прибито наглухо.
— Лучше бы они в голову себе эти гвозди загнали, придурки.
— Поэтому я и говорю… Аллея дураков. — грубовато сказал омоновец, пока они проходили мимо аккуратно высаженных в ряд туй, со стоящей перед ними информационной табличкой с надписью на ней: «АЛЛЕЯ БИЗНЕСМЕНОВ».
— Вот, пап. Там дураков, тут бизнесменов. — заметила девушка.
— А это продолжение истории, Настён. Ты знаешь, почему эта аллея получила такое название?
— Нет.
— Очень просто. Каждое дерево оплатил один из бизнесменов нашего города. Отсюда и название.
— Лучше бы они оплатили что-нибудь другое. Например, операции нуждающимся детям. А аллею бы назвали – аллеей памяти. И возле каждого дерева табличка с именем умершего ребёнка, не дождавшегося операции. Чтобы людям горько было. — суровой правдой, выходящей за рамки возраста девушки, сказала она то, что не способны понять многие взрослые.
— И чтобы старались помочь тем, кто нуждается в помощи, чья жизнь зависит от этого.
— Пап, ведь цена каждого из этих деревьев несопоставимо мала, в сравнении с доходами этих бизнесменов?
— Цена фужера вина в ресторане… даже меньше. — дополнил омоновец.
— Неужели оно того стоит? Увековечить память каких-то бизнесменов и наплевать на детей…
— Теперь так, дочь. Деньги правят миром… и людей в нём всё меньше.
Командир отряда ОМОН и Настя держались за руки и уходили вглубь парка. Дочка нежно прижималась к плечу своего папы, шла и понимала, что она пошла в него, что в свои двенадцать она стала человеком, а не бездумным существом. И в этом заслуга его воспитания, его – её отца.

III

Ко входу на кладбище, мимо плотными рядами сомкнувшихся стеллажей с искусственными цветами и вазами с живыми, торговцами, навязывавшими свой траурный товар, шаркающей походкой шёл Бес, выбирая букет на могилу друзьям.
— Подходи, выбирай! Чего у нас только нет. Смотри! Живые, искусственные. Венки! Чё хочешь, на любой вкус! — весело зазывал оживлённый мужчина в кепке, настойчиво предлагая подойти к своему прилавку. — По цене не обижу!
Бес остановился и посмотрел на предлагаемый ему ассортимент. Затем повернул голову и глянул в сторону уходящего цветочного ряда с выпячивающими вперёд торговцами, словно солдатами разводного караула.
 — Да не смотри туда! Смотри сюда! — продолжал продавец. — Лучшие цены и товар здесь. Живые только поутру доставили. Свежак! Возьми искусственные, долго стоять будут.
Бес заметил в самом конце ряда одиноко сидящую на маленьком стульчике хрупкую женщину в повязанном на голове сером платке, торговавшую цветами, стоявшими перед ней в ведре. На вид ей было где-то за восемьдесят и понять, что это занятие было невыносимо трудным для её забытого даже в памяти здоровьем, было сложно.
— Долго стоять, говоришь? — спросил Бес торгаша.
— А чё им будет?! — ответил тот, предвкушая наживу от очередного покупателя. — Купил раз в год, поставил и забыл! Пришёл через год, да обновил! Копейки!
— Когда сдохнешь, пусть тебя раз в год навещают… за копейки. — сурово сказал парень и пошёл мимо торговцев прямиком к одинокой бабульке.
— Возьмите цветочки, только недавно срезала, долго не завянут. Сама рощу. — сказала она, завидев перед собой заинтересовавшегося её товаром парня.
— Я возьму.
— Вам сколько?
— Все. — сказал Бес и протянул старушке крупную купюру.
— Ой, сынок, этого много. — ответила женщина и протянула деньги обратно.
Бес нежно взял её за старые, морщинистые руки, сжал купюру в её ладонях и сказал:
— Нормально.
Затем забрал цветы из ведра и пошёл на кладбище.

Медленным шагом подойдя к могилам своих друзей и их семей, парень остановился и пристально всматривался в улыбающиеся лица детей, жён и самих Стаса, Гонзы, Лапы и Лихо, глядевших на него с фото на не успевших просесть землёй холмиках.
— Здорово, пацаны. Я вернулся, — спустя несколько секунд без движения обмолвился Бес. Затем расщепил букет на несколько маленьких и положил цветы на каждую могилку. — Это ваши семьи? Красивых женщин выбрали, молодцы. А это ваши дети. Гонза, твой сын, как две капли воды ты перед школой. А твои, Стас… Старшенькая в маму. А вот маленькая – копия ты, — сглотнув подступающие слёзы, сдержавшись чтобы не запачкать ими глаз, мужчина продолжил. — Лапа, Лихо… Привет, братишки. Вы, как всегда, рядом… А как же иначе? Я совсем немного не успел… Простите меня…простите. Пусть земля вам будет пухом. Простите, пацаны.
Бес стоял напротив могил, грустно смотря на последнее пристанище своих друзей, всей своей семьи, всего, что было у него в жизни.
Из-за свежевыросших, стройных рядов крестов, показался Отец Иннокентий.
— Добрый день! — приветствовал священнослужитель незнакомца.
— Добрый. Насколько это уместно в данном случае. — ответил парень.
— Уместно. Погода-то какая? Славный денёк. А я всё ждал,… кто же сюда придёт, кто будет следующим? — сказал Отец Иннокентий, глядя на фотографию Стаса.
— Вы его знали? — спросил Бес.
— И да, и нет. Душу я его знал, общались несколько раз, но очень проникновенно. А вот имя узнал только здесь, прочитал на табличке.
— Ты сказал следующий. Почему?
— Вижу по тебе… схожи вы с ним очень… тем же путём решил пойти… От того и следующий.
— Тогда протри глаза, поп. Дорожка та же, да вот расклады поменялись. Я тот, кто принимает эстафетную палочку и вобьёт её в грудь убийце моей семьи. Я выиграю в этой дистанции.
— Стас был таким же самоуверенным, и вот где он оказался. Жизнь сама определяет место каждому из нас. А люди должны подчиниться и оставаться людьми.
— Пятнадцать лет. Пятнадцать… отсидки на вшивых нарах, в тюрьме переполненной дегенератами, паскудами и отбросами нормальной жизни, — выплёскивал из себя рассказом о своей жизни переполнявшую его злобу Бес. — Нет, среди них было много достойных людей. Ты думаешь в тюрьмах только нелюди?
— Я не знаю.
— Так знай… пятнадцать лет-срок немалый. Я прожил их, знаю… и прожил там. За эти полтора десятка лет за колючкой, я через многое прошёл, многое повидал. Но когда я вышел… я ужаснулся. Люди… Люди! — пронзительно крикнул Бес, срывая с облюбованных ими могил стаю воронья, с хриплым карканьем вздыбившуюся в воздух. — Как вы живёте? Вы же скоты… Вы даже не хищники, пожирающие друг друга… вы – скоты. Вы предаете друг друга, бьёте в спину, ради денег готовы на всё.
— К сожалению… — с пониманием кивал головой священник.
— Вы живёте по своим законам, ведомым только вам. Там, за решёткой, всё проще, всё человечней. Там, по ту сторону колючки, живут люди… люди изолированные от общества. Многие из них этого заслуживают, как считает общество в виде наказания.
— Так и есть.
— Да вот только иначе всё выходит, поп,… не наказание это, а награда.
— Возможно.
— Как бы то ни было, за решёткой они остаются людьми. А тех, кто ссучится, тут же накажут. А здесь, на воле… где люди? Покажи.
— Они вокруг нас… только оглянись.
— Не-е-ет… это ты посмотри внимательней. Те, кто мнят и выставляют себя людьми, и не являются ими вовсе. Их жизнь лишена всякого смысла.
— Бог определяет смысл для каждого. — по своей совести сказал Отец Иннокентий.
— И поэтому свой короткий срок они расходуют на страсть к деньгам и обуревающую ими жажду наживы? Люди, да? — по своей спросил Бес.
— Всё равно…да.
— Вот ты, поп, человек?
— Послушав тебя… сложно сказать.
— Вот видишь,… ты даже на этот вопрос не способен ответить. Как же ты пастве своей на их сложные, жизненные вопросы отвечаешь? Как помогаешь им жить?
— Помогает им бог. Бог даёт каждому испытания и награды, радости и горести, друзей, неземную любовь, семью…
— Семью?! Пятнадцать лет назад у меня была семья. Я жил отдельно от них, так случилось, но она у меня была, — изливая душу священнику, смотрел прямо в его глаза Бес. — Пять лет назад, когда мне хотели накрутить срок за то, что я перерезал несколько глоток, у меня была семья, и она увеличилась одним новым членом… моим верным другом, с которым мы мотали срок.
— Это подарок господа, — отвечал Отец Иннокентий, но глаза его были полны скорби, грусти и печали от душераздирающих слов парня.
— Неделю назад, перед тем, как мне выйти, у меня всё ещё была семья,… и я жаждал увидеть её. Жаждал больше, чем глотнуть воздух свободы. И вот я на воле,… а моей семьи нет. Её у меня забрал какой-то Кронос. Скажи мне, поп, что я должен, по-твоему, делать? Как мне поступить?
Отец Иннокентий досадно опустил голову, затем поднял её и, уверенно посмотрев в искрящиеся праведным гневом глаза Беса, тихо сказал:
— Мне уже задавали этот вопрос. Твой друг.
— И что ты ему ответил?
— Тоже, что и тебе отвечу. Прости их. Жизнь их накажет. Жизнь… не ты. Вот только он меня не послушал.
— Он не послушал,… были причины. Так и я не послушаю,… причины есть.
— Причины есть… и земли здесь много. Может на ней и твой клочок уже имеется?
— В одном ты прав, поп. Для меня и клочка хватит. А для тех, кого я собираюсь покарать,… и целого поля будет мало.
— Это душа твоя плачет и кричит. В ней поселились скорбь и печаль.
— Может быть,… может быть,… но меня не остановить. Так что пей чай с мёдом, для связок хорошо. Отпевать этих сук станешь. — сказал Бес, глянул на фото своей семьи,
сжал ненавистью кулаки и ушёл, оставив священника в муках раздумий: кто из них прав – он или мирянин.

IV

Рабочий день, трудовые будни – это не так весело, как порой покажут в кино, или выложит на своей странице социальной сети какой-нибудь мажор. И даже когда профессия тобой любима, в какой-то момент, и она преподнесёт нежданный сюрприз.
Начальника РОВД Андрея Романовича Гладких, прятавшего в сейф своего кабинета документы и прикрывавшего его скрипучую дверь, тем утором ожидал один из таких. Заслышав звук открывшейся двери позади себя, он повернулся и увидел стоявшего перед собой Кроноса.
— Деньги решил спрятать? Не поможет, — вальяжно проходя, деловито садясь напротив рабочего места хозяина кабинета, начал незваный гость. — Такой старенький сейф можно одним ноготком сработать. Да и смысл–то купюрам лежать мёртвым грузом? Они должны работать,…чтобы размножаться.
— Ноготком говоришь? — спросил Андрей Романович и бросил связку на стол. Ключи лязганьем брякнулись на деревянную, полированную поверхность и, покатившись по ней, остановились прямо перед неожиданным визитёром. — Работай.
— Не затем пришёл. — ехидно ответил Кронос и оттолкнул ключи обратно. Тот же лязг скользящей связки прекратила накрывающая их рука Нового начальника РОВД.
— И какова же цель вашего визита?  — спросил хозяин кабинета, садясь в своё кресло.
— Ты немного застал события в городе,… а до тебя здесь было весело. Так вот, чтобы этот карнавал не повторился,…предлагаю деловое сотрудничество… и своё расположение.
— Угу. Звучит, как будто вы мне предложение делаете… руки и сердца. Нет.
— Так сразу? Почему? — интересовался авторитет у неподкупного офицера.
— Мама будет против. Неравный брак, невыгодная партия.
— На счёт выгоды не переживай. И у тебя деньжат прирастёт, и коллеги твои… останутся живы. Двойная польза.
— Прямо так… в лоб?
— Прямо так. Ты же знаешь, кто я?
— Знаю. Я знаю, кто ты, ты знаешь, кто я, но не догадываешься, на что я способен.
— Хм…м…м… В этом городе, способности каждого резко ограничены… мной. И если ты не хочешь текучки кадров, траурных рамок у входа,… — угрожал Кронос, но сумел не устрашить, лишь вызвать улыбку бесстрашия на лице честного мента. — И постоянно скидываться на венки, лучше не переходи мне дорогу, а ещё лучше, шагай в ногу… со мной.
— До того как у меня забрали материалы документов на тебя… Да-да, забрали. Я успел ознакомиться с ними. С ними… и с документами моих, как вы выразились, коллег-предшественников.
— Криминальное чтиво?
— Именно что… криминальное. Они погибли - достойное наказание. Но среди них был один, особенно ценный…
— Не тот ли, который пристрелил твоего начальника, генерала?
— Он. — честно, уверенно и не боясь, ответил офицер.
— Насколько мне известно, он был с позором уволен из органов ещё до того, как ты вступил в ныне занимаемую должность.
— Не уволен, а сам ушёл. Не с позором, а с честью,… с офицерской честью.
— А потом его кончили. Его, твоего предшественника с сынком и многих других, крутивших разные интересные делишки. — раскачиваясь на стуле, дерзил Кронос.
— Ваша осведомлённость могла бы меня поразить, если бы я не знал, что благодарность за неё надо объявить моему бывшему руководству. Тому самому, которое, как вы верно сказали, пристрелили.
— То есть ты одобряешь этот поступок? Убийство генерала.
— Всякое преступление, особенно убийство, я никогда не одобрю.
— А уничтожение генерала из твоего ведомства?
— Верно формулируешь вопросы, правильно подбираешь слова, — сказал офицер и, наклонившись к гостю, проводившему языком по зубам и показывавшему свою брезгливость к оппоненту, тихо добавил. — А уничтожение того, кто запятнал честь мундира, я не только одобряю, но даже прикрыл бы, если бы в том была необходимость.
— Значит, на плодотворное сотрудничество с тобой можно не рассчитывать.
— Почему же? На паритетных началах я даже за!
— И в чём бы ты хотел видеть выражение паритета с моей стороны? — заинтересовался авторитет.
— В твоей смерти. Или убирайся из города на хрен.
— Ты не боишься говорить мне такое? Вообще произносить эти слова в мой адрес?
— Боюсь тебя огорчить…
— Но-о-о…
— Это всё, чего я боюсь… тебя огорчить. Больше ничего,  — ответил начальник РОВД, читая на лице гостя напротив явное недовольство несговорчивостью и бесстрашием перед ним. — А сейчас поднимай свой великосветский зад и вали отсюда. В следующий раз, окажешься здесь по моей воле и уже не выйдешь.
— Хм…м…мм…— прохрипел злостью беспредельщик.
— Не смею больше задерживать. Будете уходить,… дверью не хлопайте.
Кронос медленно поднялся, хищно посмотрел на Нового начальника РОВД и, недовольно развернувшись, быстро вышел прочь.

V

Сидя в своём автомобиле, слушая негромкую музыку и грызя любимые яблоки, Шамбала не сводил глаз со входа на кладбище. Заметив вышедшего и остановившегося у ворот Беса, парень подъехал и притормозил прямо напротив него.
— Ты Бес? — послышалось от него.
— Кто спрашивает? — недоверчиво и вопросительно глядя на любопытного за рулём, поинтересовался Бес.
— Шамбала - сын Лорда. Твои друзья его знали… особенно Стас.
— Да, Бес.
— Я знал, что встречу тебя здесь. Нам нужно поговорить.
— Говори.
— Не здесь и не сейчас. Я найду тебя.
Бес понятливо кивнул головой, а Шамбала оценивающим взглядом осмотрел его с головы до ног, надавил на газ и уехал. Так состоялось знакомство унаследовавших право мести за свои семьи и предъявление его одному единственному недочеловеку – Кроносу.

VI

Во дворе отдела полиции, Тригон опирался на капот своего внедорожника, надменно взирая на ненавистное ему заведение, из дверей которого выходил после разговора с возглавлявшим его начальником Кронос.
— Он с нами? — спросил помощник своего хозяина.
— Нет. — сухо ответил тот.
— Дерзкий?
— Забавный.
— Валить?
— Ни в коем случае! Нравятся мне такие… Тем более, должен же быть хоть какой-то враг. А то всех перебили.
— Адреналина добавляет?
— Добавляет. Меня, кажется, можно поздравить с новым врагом.
— Сильным… или так себе?
— Не знаю пока. Но одно его наличие… уже не позволит расслабиться. Значит, будет держать в тонусе.
— Один в поле не воин. А, следовательно, и другие подтянутся.
— Ты о ком?
— Воры войдут в город… скоро,… красиво войдут.
— Значит, они обречены. Но сначала, я лично навещу их.
— Сходка? — поинтересовался Тригон.
— Воровской сход. — сурово ответил Кронос.

VII

Капитан того самого корабля на котором прибыл передовой отряд якудза для схватки с силами Кроноса и был повержен Стасом с друзьями, Лордом и Ментом со своими коллегами заполнял вахтенный журнал, стоя на своём мостике у штурвала. Откладывая в сторону ручку, он с восхищением смотрел на зарево огней приближающегося порта родной ему страны – Японии.
По окружности монитора локатора двигалась неугомонная стрелка, точками высвечивая находящиеся поблизости суда. Слышался протяжный, мощный гудок проходящего впереди судна. У-у-у-у..!
Подошедший сбоку волнующийся Боцман, неуверенно встал рядом и не сразу начал говорить:
— Капитан…
— Секунду, Боцман, — ответил тот и, взяв рацию, отдал через неё команду. — Обеспечить удержание судна на выбранном курсе!
Плавно надвигающийся порт фокусировался очертаниями пришвартовавшихся морских посудин, и без продуху работавших над ними кранами разгрузки.
— Безопасная скорость вхождения в порт установлена, — сказал Капитан, возвращая рацию на место и обращаясь к стоявшему рядом члену команды. — Что у вас, Боцман?
— Капитан, плохие новости.
— Что случилось?
— Я даже не знаю, как сказать…
— Говорите, Боцман. Что случилось?
— Я осматривал палубу и проходил мимо одного контейнера…
— Какого контейнера?
— Того самого, в котором мы перевозили бойцов якудза.
— И что? Они остались в порту.
— Они на судне, Капитан.
— Что значит на судне? Мы закрыли их, контейнер опечатали и выгрузили в порту. Всё…на этом наша работа закончена.
— Так и было, Капитан. Но проходя мимо того самого контейнера, я почувствовал запах.
— Запах?
— Да… Нехороший запах.
— Подумаешь! Что-то испортилось, протухло. Не в первый раз! Проверь документы. Узнай, что внутри.
— Уже проверил. Сначала документы, а потом и сам контейнер. Он всё также нижним ярусом стоит, слева по борту.
— И что в нём?
— Тела бойцов якудза… мёртвые тела,  — тихо продолжал Боцман, пока первое лицо на судне застыло кирпичом онемения и ужаса. — И запах этот… трупного разложения. Что будем делать, Капитан? — продолжал допытываться харизматичный мужчина с седой бородой. — Что прикажите, Капитан?
— Необходимо сообщить… — выйдя из оцепенения, ответил тот.
— Мы обязаны это сделать. Компания должна знать о произошедшем инциденте. Так гласят правила.
— Надо сообщить якудза… Они заберут тела.
— Мне сообщить?
— Нет… Я сам. — ответил Капитан, снял фуражку и, грустно опустив голову, медленно покинул мостик.

VIII

К автобусной остановке, напротив кладбища, спешила перейти дорогу Аня, остановившись невдалеке от ожидавшего маршрутное такси Беса. У, наконец, подъехавшего транспорта образовалась сутолока из выходивших и входивших пассажиров. Один из них ненароком задел девушку рукой и, уронив сумочку, она показала среди прочего содержимого, выскочившую на асфальт фотографию Лихо.
Аня присела на корточки, чтобы собрать свои вещи и услышала голос наклонившегося к ней Беса:
— Давайте я вам помогу.
Микроавтобус уехал, оставив на остановке лишь двоих, собиравших разлетевшиеся по земле вещи.
Бес увидел фотографию Лихо, с приколотым сзади снимком ребёнка с УЗИ, и поднял её, внимательно рассматривая.
— Дайте сюда. — рывком вырывая фото из рук незнакомца и надёжно пряча его в своей сумочке, сказала девушка.
— Откуда у вас эта фотография?
— Не ваше дело.
— Подождите. На ней изображён мой друг, - Лихо, — признался мужчина и поймал на себе доверчивый взгляд больших и красивых глаз Анюты. — Это правда. Лихо и все остальные были моими друзьями, моей семьёй. Вы приходили навестить их?
— Да. — чуть робко ответила красавица.
— Моё имя Бес, так удобнее.
— Аня.
— А кем вы ему приходились?
— Женой. Мы не успели пожениться, но успели… —  нежно трогая своего малыша через животик, дала понять кто она для Лихо, девушка.
— Понял. Я довольно долго отсутствовал… Мы могли бы с вами поговорить?
— Конечно. Давайте поговорим.
Бес любезно открыл дверь перед Аней у остановившейся очередным рейсом маршрутки и помог девушке войти в салон, зайдя следом.

IX

В пустующем от посетителей помещении ночного клуба, за сдвинутыми столами, начинался воровской сход самых крупных авторитетов России. Цель съезда этих джентльменов, как собственно и факт необходимости назревшей встречи, были ясны и понятны каждому, особенно безуспешно пытавшимся сорвать это мероприятие представителям закона, - смерть «короля воров», не больше, не меньше.
Во главе стола сидел невозмутимого вида Граф. Правами он был равен другим, но вот уважением…превосходил многих. Старик смотрел на собравшихся, зная каждого из них от и до, смотрел и ждал первого вопроса. И он его услышал.
— Как это случилось, Граф? — обратился к нему стильно одетый мужчина с хриплым голосом.
Лиричность лёгкого баса этого господина вовсе не отображала такой же его жизнь. Это был Листопад. Сорок три года, пять судимостей все по одной статье – воровской.
— Четыре раза по девять грамм, — рассказывал о смерти Эшафота Граф. — Тело в решето, душу богу.
— Это мы знаем. Как случилось то, что Эшафота в принципе завалили?
Поинтересовался хитростью глаз Ногай, крутя между пальцев сверкающую монетку. Коренастый вид этого мужчины вкупе со сдвинутым на бок носом оставляли вопрос: он или его? Но не прекращавшееся дыхание в украшенной золотым крестом груди давало ответ: он…раз жив до сих пор.
— Не знаю, мне не докладывали. 
Ответил Граф и услышал от сидевшего рядом, шмыгавшего носом от простуды крупного мужчины с ожогом на лице:
— Сейчас начнётся эпоха дворцовых переворотов.
Слова Кислоты. Нет, он не выказывал отсутствия почтения к занимавшему место во главе стола, он лишь кристаллизовал в словесную форму мысли каждого за ним, огласив то, что итак было понятно, но тяжело к суждениям.
— Это верно,… сейчас в нашем дворце все на уши встанут. Каждый шут захочет на трон с ногами взобраться. — добавил коротко стриженый мужчина с залысинами в расстёгнутой тремя пуговицами сверху белой рубашке, исподлобья поглядывая на собравшихся.
Если коротко, то сорок пять лет, имя – Шорох. Если более полно и детально, то несколько томов личного дела заведённого датой задолго до наступления совершеннолетия этого человека и постоянно прирастающими сводками происшествий на курируемой им земле.
Нависла тяжёлая, удручающая тишина. Воры недоверчиво вглядывались друг в друга, словно пытаясь вычислить убийцу Эшафота среди себя.
— У кого из нас больше шансов взойти на престол? — спросил Листопад, вызвав суету звуков и нервов среди некоторых из присутствовавших.
— Все равны. У каждого есть…ни больше, ни меньше. Каждый может получить счастливый билет.
Спокойствие и рассудительность ещё одного из «законников» за столом – Прощая, твёрдо поставили всех на место. А способность дать в зубы тем, кто супротив, в чём он был замечен не раз и потому нажил много врагов среди элиты преступного мира, остудила пыл, начавших было приготовления к самовыдвижению коллег. Пятьдесят два года – его года. Количество растерзанных врагов? Да кто их считал? Тому нет числа, он рвал всех.
— Это верно,… но некоторые уже были на пол пути к стулу под Эшафотом… и очень хотели его из-под него выбить. — почёсывая небритое лицо, заметил Булава.
Едкость, колкость упрёков, способность ударить в спину, всё это как нельзя лучше характеризовало этого авторитета. Пользовался ли он уважением среди своих? Не у всех. Имелись ли к нему претензии? У многих. Было ли за что его раскороновать? Особо не за что. Но не по той причине многим больше хотелось посадить его на нож, и Булава своими частыми выходками ходил по его острому лезвию.
— Я клешни к короне никогда не тянул. Поясни за слова. — ответил Барс, заметив на себе хитрость глаз Булавы.
Вор. Что ещё сказать про Барса? Не тот вор, кто взял чужое, но тот, кто сумел пожертвовать своим, изъятым из кармана богатея и жлоба. Сорок два года… Много ли это для человека? Да вся жизнь впереди, и он собирался прожить её таким же, каким был, каким родился, каким и собирался уйти…для рассказа творцу о своих не злодеяниях, но праведных делах. И спроса за них… да его это и не волновало вовсе.
И завертелось меж ними:
— Все помнят твой конфликт с Эшафотом. Как вы по узкой тропке разойтись не могли, плечами тёрлись.
— Конфликт и разногласия понятия разнящиеся. Разногласия у нас были…это да. Но в конфликт корни не пускали… ни я, ни он. Да и когда это было?
— Обернись на пару месяцев назад, увидишь. А сейчас можно что угодно нам всем калякать… Эшафот-то не подтвердит.
— Никогда не оглядываюсь, всегда смотрю только вперёд. И усомниться в своих словах повода никогда не давал, в отличие от твоего рта. — злил собеседника Барс, являвшийся лучшим другом сидевшего рядом с ним Тулы.
— Подумай несколько раз, прежде чем со мной связываться. Я тебе не Эшафот, без парламентских заседаний обойдусь…сразу война.
— А я не тугодум столько размышлять. Кумекаю в секунду, действую ещё быстрей.
— Если ты хотел меня разозлить, у тебя это получилось.
— А я всегда добиваюсь поставленной цели.
Ухмыльнувшись словам Барса, мускулистый, высокий мужчина с прищуренным от шрама левым глазом, известный остальным как Шип, вклинился в разговор, задав тому вопрос:
— Знаешь, какой сегодня день?
— Уходящий вторник недели. — сурово ответил авторитет.
— Запомни его. Можешь не дотянуть до среды.
Шип был одним из дерзких на язык, но трясущихся душой, стоя напротив и один на один против любого вора. Хоть и считал себя равным остальным.
Разгневанный Барс попытался вскочить, но Тула схватил его за плечо и, приземлив обратно на стул, произнёс:
— Ты бы, Шип, захлопнут рупор фуфлометства, и разъяснил бы людям за двух честных пацанов, которых ты мусорам сдал.
— Чё за история?
Спросил Кислота, и Тула пояснил:
— Тут начинающие воры вынесли хату крупного мусорка.
— Они - фраера. — огрызнулся Шип.
— Не такие уж и фраера. И даже если так… Они честно сработали хату, а ты их мусорам сдал.
Граф был недоволен такими новостями относительно поступка Шипа, грозно посмотрев на совершившего его.
А тот держал марку, пытаясь обелить своё имя:
— У нас с ментами уговор. Мы не трогаем их лично, они не трогают нас.
— Только падлы с мусорами о чём-то договариваются, — продолжал Тула. — Ты сдал пацанов.
— Они залезли не в тот дом!
— Тебя забыли спросить, кому и за какие замки заглядывать?
— Слышь, Тула, а у вас там, на твоей земле, всё через самовар решается? Так хлебни чафирку, успокойся.
— Ага… Мы в Туле вообще ребята не промах. Чаю напьёмся, пряниками закусим, потом стволы берём… Тула – столица русского оружия…И любой вопрос на раз решаем. Сейчас, вот, разберу твой.
— Каким это образом?
— Прикачу ракетный комплекс, схвачу тебя за сраку, к ракете скотчем примотаю и в ближний космос запущу.
— Тула, успокойся! — пытался угомонить товарища Граф.
— А я спокоен. Мне невдомек, почему вы в таком волнении? Лорда, Креста, остальных… А мы, вместо того, чтобы уже рвать, ещё сидим и пустозвоним.
— Моя башка той же думалкой болит. — признался Листопад.
— Аспирина выпей, водкой залей, и все мысли улетят в тридевятое царство. Пока не отпустит, будешь, как в сказке гулять. — съязвил Шорох, насмешив некоторых за столом.
— А ты чего лыбишься? У меня и к тебе вопросы есть! — гневно обратился Шип к Барсу.
— Задавай. — спокойно ответил тот.
— Где моя доля за партию оргтехники?!
— Я её в общак занёс. Хочешь,…забери. Ты не справился со своими обязанностями, поэтому, твоя доля на всех.
— Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна… — напевал иронией Тула.
— Тула, ты чё? Ты с кем так дерзок, сам-то понял? — злился на него Шип.
— Ха-ха… — рассмеялся мужчина и добавил. — Это ты у себя в столице такой мощный, перед ларьковой шестернёй пальцы гнуть. А для меня ты – клоп. И не раздавил я тебя пока только потому, что сходка решение не вынесла по твоей судьбе.
— Не зарывайся!
— Зарываешься ты… всё глубже и глубже, по самую шейку уже. А я тебе лопатой хребет сломаю, башку пендалем в лес запущу, остальное муравьи съедят.
— Ну, сука, поговорим один на один.
— Да я готов… никогда не прятался. А по твоему титулу вопрос на сходку вынесу, поставлю.
— Ребром?
— Вопрос ребром,… а тебя, после, раком. — улыбаясь, ответил Тула.
— Ты чё, падла, жизнерадостный, бессмертный?! — разорался гневом Шип.
Перепалку пора было заканчивать, и это сделал Граф, грациозно бросив на стол компьютерные флешки, которые ему передал Шамбала. Носители проскользили по поверхности, словно игровые кости в казино, остановившись посередине всех.
— Какая ставка? — прервав возникшее молчание воров, спросил Листопад.
— Расклады на Кроноса…и не только. Со всей выкладкой. — ответил Граф.
— Креста с Лордом..? — уточнил Кислота.
Граф недвусмысленно кивнул головой, соглашаясь с его предположением и добавил:
— И остальных. Там вообще много чего интересного… Можно глянуть.
— Давай итогом… Кто? — спросил самого уважаемого среди всех Прощай.
— Крест, Лорд, остальные…все события в городе и их последствия – это числители. А знаменатель один.
— Кронос, — уверенно констатировал Булава. — Откуда это?
— Привет от Лорда, с того света. Сынок его, Шамбала, передал. — отвечал на очередной вопрос Граф.
Никто так и не осмелился коснуться даже пальцем электронных носителей информации, словно они могли заразить проказой. Трогать нельзя, но голосовать, решая судьбу виновного в смертях «законников», было самое время.
— Рвать Кроноса. — первым обозначил своё воровское слово Прощай.
— На куски. — добавил Барс.
— Терпит. — ответом в противовес буркнул Булава.
— Своих дел невпроворот. — согласился с ним Шорох.
— Спрос за Креста с остальными… поважнее будет. — встал на сторону истины Кислота.
— Пляшем в такт музыке. Вальс за выборы короля. — своим голосом обозначил равное число «за» и «против» Листопад.
— То есть то, что Лорд за всех честных воров лямку тянул, а потом подорвал себя…ни хрена не значит, а, Листопад? — спросил его Тула.
Но тут же последовала ироничная реплика Шипа:
— У меня прямо сердце кровью обливается. Лорд никуда не убежит, Кронос потерпит. Решим за трон, важнее будет.
— Скоро ты ей умоешься. — сжимая кулаки, ответил наплевавшему на кровь «законников» Тула.
— Не время собачиться. Ещё цветы на могиле «короля воров» не завяли, а мы уже его престол дербаним. Хотя бы выждали…
Пытался образумить приятелей Прощай, а Булава добавил просто:
— Трон без короля пустовать не может. Чем раньше нового выберем, тем меньше крови прольётся.
Все произнесли голосом, но звучал последний… самый важный… Графа:
— Мы вопрос этот порешим… миром. Сейчас надо решить по Кроносу… кровью.
Вот и показалась против дня ночь, вот и всплыла наружу правда-матка: кто истинный вор, кто человек, а кто гниль фаршмачная, прикрывавшаяся короной и заслуживавшая одного – пера в бочину… да с проворотом.

X

Зайдя в кафе и успев расположить друг друга доверием к себе, Аня и Бес заняли небольшой столик у окна. Нельзя сказать, что общность знакомых радовала этих ребят, скорее наоборот – огорчала смертью любимых людей. Сделав нехитрый заказ из сока и чая, они грустно разговаривали о тех, кого навещали на кладбище.
— Он мне не рассказывал про тебя. — говорила Аня о молчании Лихо о своём неизвестном для неё друге.
— А не нужно было, познакомил бы при личной встрече,… а до неё оставалось совсем чуть-чуть, — комом в горле ответил Бес. — Расскажи, как всё случилось?
— Первым был Лапа. Его убили на шоссе. Он вёз свою маму в аэропорт,… их расстреляли. Вторым был мой Лихо… вечером того же дня.
— Как?
— В парке. Мы возвращались домой, на нас напали. Лихо приказал мне бежать, а сам остался.
— Он и не мог уйти.
— Не мог… Он убил нескольких из них, но и сам погиб.
— Он знал про Лапу?
— Нет. Я сама узнала через несколько дней. А Лихо не знал…
— Это хорошо. Хорошо, что они с Лапой не узнали про смерти друг друга. Они были очень близки… братья,… нельзя им было знать.
— Да…нельзя. — согласилась девушка.
— Дальше.
— Третьим был Гонза… на парковке. До этого их со Стасом семьи.
— В курсе… Стас?
— Он оставался последним. Но теперь и его нет… никого из них… — заходясь слезами, плакала Аня.
— Есть. Есть я. — сурово произнёс Бес, переводя взгляд в окно.
Девушка вытерла платком покрасневшие от слёз глаза и спросила:
— Что ты намерен делать?
— А у меня только два пути. Предать своих друзей и продолжать жить…или найти этих мразей и спросить с них. Как ты думаешь, какой я выберу?
— Ты отомстишь за них… за нас… за всех?
— Обещаю. — сухо произнёс мужчина, опуская глаза и смотря на нетронутую перед ним ни единым глотком чашку остывшего чая.

XI

Отмечая своё увольнение со службы, и проставляясь перед ребятами своего отряда, их командир собрал всех на накрытой изобилием закусок и спиртного поляне в лесу. Начинавшийся вечер не был помехой мужчинам. Временем суток, как и часами на природе их никто не ограничивал, гулянка только начиналась.
— Командир, ты окончательно решил? Может, передумаешь, а? — послышалось от Лёхи, готовившего шашлык на пышущем жаром мангале в сторонке от основного стола.
— Уже документы забрал, не передумаю.
— Чё, командир, на пенсию? Рыбалка, сбор ягод, огород? — поинтересовался Толя.
— Предпочитаю охоту.
— Сезон раз в году, да и ехать на неё надо. Далеко…
— Какой сезон? Какая добыча? А охотничьи угодья здесь, в городе. — пояснил интригой уволившийся офицер.
— Прими наши соболезнования, командир. Твоего друга - Мента, убили. Ты из-за него решил погоны скинуть? — спросил Лёха.
— Причин хватает. Да и в плечах тесно стало.
— Не таись, командир. Чё случилось? Это из-за последних событий? — настаивал любопытством водитель отряда.
Командир отряда ОМОН немного задумался и ответил:
— Как пелена с глаз сошла. Прозрел… и в ужасе.
— Не ты один. Но если мы все погоны поскидываем..? Лучше не станет.
Толя аппетитно, со смаком, откусил бутерброд, заправляя его веточкой петрушки и вдогонку стручком зелёного, хрустящего лука. Лёха лёг на траву рядом с Толей, и все ребята внимательно слушали слова своего командира:
— Не станет. Но погоны обязывают и ограничивают. А я хочу иметь безграничные права… и не на бумаге, как ксива, а на деле. Вы помните, что творилось в девяностые? Ад. И кто первым встал на войну с беспределом? Воры… воры. Менты тогда многие против закона пошли, денег хотели. А воры… беспредельщиков-отморозков пачками в землю закапывали.
— Сдерживали анархию, как могли. — добавил водитель.
— И знаете что? Если по-честному, то в том, что беспредел лихого конца двадцатого века завершился с наступлением двадцать первого большая заслуга не кого-то, а именно воров. — по-честному сказал офицер.
Лёха с Толей переглянулись и переговорились между собой:
— Да, в стране тогда, именно, что ад был… особенно для простых людей. Тысячи, десятки тысяч отморозков, если не больше…
— А до тюрьмы дошли не все… И если посчитать закинутых за решётку, приплюсовать убитых в разборках… всё-равно не хватает. Круто не хватает.
— И это круто – заслуга воров, их работа. Сколько бригад на перегной отправили? Не сосчитать.
— Туда им и дорога. Выходит, что ворам… спасибо.
Командир отряда ОМОН кивнул головой в согласии и добавил:
— А генералы наши, имея с ними дела и набивая свои карманы, после, закрывали их, или убирали, как свидетелей.
— Да-а-а… — протянул Лёха.
— И все лавры, так называемой борьбы с преступностью, приписывали себе. Звания, награды, ордена…
— Угу. — согласился Толя.
— А потом квартиры, особняки, миллиарды… А честные воры, хоть их и осталось немного, так и остались… честными ворами… честными… людьми.
— Но ведь честные воры с ментами никогда дел не имели?
Спросил Лёха, а его командир честно ответил:
— А эти и не имели,… они не ментам помогали, не власти. Они отстаивали свою честь и порядок на своих территориях.
— Хоронили всякую мразь, вбивали в землю. Не так для себя, как, чтобы простым людям спокойно жилось. — добавил мудростью лет водитель в отряде.
— Тогда-то и появилось понятие мусор? — спросил Толя.
— Как только менты продались за бабки, так сразу и окрестились… мусорами. — пояснил водитель.
— А кто сейчас честный? Воровство не увязывается в рамки честности. Разве не так? — немного с грустью в голосе озадачил присутствовавших вопросом Лёха.
Самый возрастной и такой же опытный – водитель посмотрел на бывшего командира и попросил его:
— Ответь молодым. Поясни за истину.
И тот пояснил:
— Так. Мы всегда говорили о ворах, как о болезни на теле общества. Я сейчас говорю о честных ворах, не о всякой шушере.
— Мы понимаем, командир. — согласился Толя.
— А вы посмотрите на доходы госчиновников и членов их семей. Ребёнок родился, а у него уже свой особняк и крупный бизнес. — добавил офицер.
— Откуда?
— А уже заработать успел. У него же папа-мама депутат!
— Их доходы растут, а население только нищает. И постоянно врут, как у нас всё будет хорошо, и мы уверенно к этому движемся.
— Только ложь и отсутствие морали…
Сказали поочерёдно ребята из отряда.
— Вот ты и ответил на свой вопрос, — глядя на своего бывшего подчинённого – Лёху, ответил его командир. — Честность – это искренность и соблюдение правил морали, чем бы ты не занимался, кем бы не являлся.
— Ну, да. Выходит так. А воры всегда честны и живут по понятиям.
— Та же мораль.
Вновь перекрёстными словами напомнили о себе Лёха и Толя.
— Так и получается, что среди воров, самые честные люди. Вот такая вот хреноблудь по итогу.
Все ребята отряда, собравшись кругом за аппетитно устеленной яствами и горячительным поляной, молча думали над справедливым по сути умозаключением того, кто понял это и нашёл в себе силы проститься с погонами, только бы сохранить честь не столько офицерскую, сколько обычную…людскую.

XII

В безлюдном, малопроходимом переулке, возле крошащейся старым кирпичом стены дома, тёрлись в ожидании клиентов девушки лёгкого поведения. Чуть поодаль стояла слегка полная женщина в мини-юбке и обтягивающей кофточке, контролируя свой «живой товар». Как водится, девочки называли её просто – Мамочка. До самых сладких выгодой от работы часов оставалось немного, день уступал место вечеру и, наведя красоту, куртизанки вышли на смену.
Налоговая система города под контролем Кроноса работала до восхищения просто и надёжно, почти как государственная, с той же уверенностью, что платежами обременены все, а вычетами по ним только избранные. Его «инспектора» по сбору средств колесили по улицам от зари до зари, собирая дань со всех, всего и каждого.
Один из таких ретивых до бумажных банкнот госзнака и подошёл к Мамочке, собирая для своего хозяина дань с проституток. Он был хорошо известен работницам древнейшей профессии под именем Крекер, снимая с них не только кассу, но порой и бельё, выбирая лучшую для утоления своей похоти.
— Работаешь не покладая рук, подкладая девок? — грубо спросил он у главной над жрицами любви.
— Мораль читать пришёл? Так это не та аудитория, здесь тебя слушать не станут. — ответила пышная телом дама.
— Разврат и деньги. У-у-у-у… Мир моих грёз.
— Добро пожаловать в наш переулочек. Здесь способны исполнить любую вашу фантазию.
Медленной походкой мимо стреляющих по нему глазками и соблазняющих своими прелестями девчонок топал не обращавший на них внимания Бес.
— Я хочу свои деньги и прямо сейчас! — воскликнул жадностью Крекер.
— Мы уже заплатили на этой неделе. — чуть испугавшись его напора, ответила Мамочка.
— Это аванс, за следующую.
— Кронос будет недоволен, когда узнает. Ты чувствуешь себя полноправным хозяином. Не наглей.
Услышав знакомое ему имя-Кронос, Бес остановился на углу дома, делая вид что закуривает, но сам продолжал слушать и слышать.
— Не смей мне угрожать. Или ты решила, что Кронос станет тебя слушать? Сначала доберись до него, — взбеленился Крекер  и схватил женщину за волосы. Потянув их вниз, он почти поставил её на колени и властно добавил. — Хотя… ты знаешь..? Я думаю, никто не хватится какой-то престарелой шлюхи.
— Нет, не надо. Я буду молчать, не надо. Возьми деньги. — судорожно роясь в сумочке и поглядывая на приставленный к её горлу нож, ответила Мамочка, доставая пачку денег.
— И девочку я тоже возьму. — добавил гнидёныш и вместе с купюрами прихватил с собой сексуальную брюнетку в короткой юбке и высоких сапогах, уводя её в расположенную неподалёку сауну.
— Тварь. Что б тебя в переулке машиной переехало, или наркоманы за дозу зарезали, — раздражалась женщина, но завидев подошедшего к ней Беса, сменила тон на заискивающий и дружелюбный. — Девочку? Уже выбрали, или мне остальных позвать?
— Не нужно. — сухо ответил парень.
— Что тогда? А-а-а..? Ты из этих..? У нас только девчонки.
— Сейчас в лоб получишь. Я не по этому поводу.
— А что тогда?
— Куда пошёл этот козёл? У меня к нему важное дело. Хочу руку ему сломать, чтобы он не брал деньги у таких красавиц, как ты. — заступником и мессией проявил свой интерес Бес.
— В сауну. Самые лучшие апартаменты, небось, как всегда взял?
— Понял. — сказал парень и направился следом за Крекером и проституткой.
— Руку? Лучше шею ему сломай,… мне приятней будет. — глядя вслед деловитой походке незнакомца, прошептала Мамочка.

XIII

В желанном для каждой женщины салоне красоты царила атмосфера тишины, спокойствия и расслабленности. Диана посмотрелась на себя в зеркало, поправляя только что сделанную ей укладку волос, и направилась к маникюрному столику, присев за него напротив мастера.
— Стрижечку вы уже сделали… — констатировала красивая, разговорчивая женщина с прелестным юмором и очаровательной улыбкой, приветливо встречая нового клиента.         
— Укладку. — поправила её Диана.
— Замечательно. Вам очень идёт.
— Спасибо.
— Теперь приступим к маникюру? Чтобы ухоженными ноготками устроить царапки-царапки мужчине…
— Зачем это?
— Ну, если будет себя плохо вести, то царапки лица. А если хорошо…то спины.
— Ха-ха! — рассмеялась девушка.
Отдохнувшие душой и телом после посещения салона женщины красовались перед зеркалом, покидая «фабрику красоты», чтобы вскоре непременно туда вернуться.
— Салоны красоты, для нас женщин, это то место, где мы можем отдохнуть от домашнего хозяйства, семейной жизни…и воспитания детей! — говорила мастер маникюра, не забывая кудесничать над ноготками Дианы чёткими, отлаженными движениями.
— Хм…м…м… — хихикала и улыбалась та.
— Восстановить своё душевное равновесие, привести в порядок природную красоту… и немного её подкорректировать.
— У мужчин такое место – рыбалка…или баня.
— Да. Ха-ха-ха!
— Хи-хи-хи!
Рассмеялись нашедшие общий язык женщины, и мастер маникюра продолжила:
— Настоящее спасение для нашей красоты. Да и мужчины любят глазами,… поэтому приходится стараться. Надо же нравиться этим неотёсанным чурбанам.
— Хи-хи-хи! Согласна.
— Какая у вас ухоженная кожа… Женщина должна следить за собой, особенно когда есть для кого… — сказала кудесница ногтей и, улыбнувшись, бросила лукавый взгляд на Диану, продолжая колдовать над маникюром.
— Для себя любимой. — с выдохом ответила красавица.
— А мужчина?
— Пока не встретила. Наверное, где-то рыбу ловит… или в бане парится.
— Ха-ха-ха! Такая женщина и одна? Ну, это ненадолго. Сейчас мы наведём последние незначительные штрихи,…вы выйдите отсюда… и непременно наденьте солнечные очки.
— Зачем?
— Жертв вашей красоты итак будет достаточно. А если вы ещё начнёте стрелять глазками..? Другим женщинам может не хватить мужчин. — заставив застенчиво улыбнуться Диану, сказал мастер, придавая совершенство её пальчикам.

В расположенном на первом этаже торгово-развлекательного центра кафе, в уютном пространстве, обставленном множеством живых цветов, на угловом кожаном диванчике сидел Мопс -  мужчина низкого роста с маленькой головой, похожий на одноимённую собаку и жадно уминал за обе щёки еду из тарелки. Орудуя ложкой как гребец веслом, он и не заметил подсевших к нему Кроноса и Тригона с дипломатом в руке.
— Ты так жрёшь, как будто неделю не кормили. — оторвал от трапезы своего подчинённого авторитет и заметив как тот чуть не проткнул себе глаз столовым прибором, от удивления видеть его, добавил. — До уха не понеси и в кадык ненароком не воткни.
— Кронос… — проглотив, не жуя пищу, чуть ли не давясь, произнёс Мопс.
— Познакомься, это один из твоих коллег. Вместе будете работать.
— Мопс. — представился обладатель имени и пожал руку с недоверием смотревшему на него Тригону.
— Это Тригон. Он теперь вместо Монпансье, моя новая «правая рука». — обозначил своего спутника авторитет.
— Жаль Монпансье. С ним было интересно работать. — отставляя тарелку в сторону и вытирая сальные губы салфеткой, приготовился к серьёзному разговору Мопс.
— С ним тоже не заскучаешь. А весёлыми заданиями и конкурсами я вас обеспечу.
Грациозной походкой, своей природной неотразимостью, подчёркнутой незначительными штрихами мастеров только что посещённого салона красоты, в холл торгового центра заходила, привлекая внимание мужчин, роскошного вида Диана.
Диалог между «хозяином» города и его верным человеком в кафе продолжался. Мопс отбросил мятую салфетку на тарелку и услышал вопрос от Кроноса адресованный к себе:
— Всех нашёл, кого сказал?
— До единого. Жаждут приступить к работе. — довольно ответил он.
— И даже Ферзя?
— На месте уже…все в городе. Когда приступаем?
— Свои обязанности знаете. Работайте. Первая совместная встреча, лицезрение меня и остальных…
— Знакомство? — перебил Кроноса Мопс.
— Через пару дней. Тогда же и отчёты по вашим темам. У тебя как?
— Моё направление мне нравится. После того, как япошки ушли из города, открываю для себя их мир.
— И как в нём? — поинтересовался авторитет.
— До хрена интересного. Они такими делами крутили, такие доходы…
— Теперь мы закрутим. Что конкретно по ним, какое наследие оставили?
— Суди сам, Кронос. Помимо совместных тем, которые перешли под нас полностью… есть порт.
— Так он и был.
— Ага-а-а… Только там сейчас вскрылись некоторые новые, неизведанные до сели направления, которые мы благополучно осваиваем.
— Это ваша работа. Кто посмел?
— Тех, кто работал с азиатами мимо нас, больше нет. На их места посадили своих людей.
— Прекрасно. Если что пойдёт не так,… спрошу с тебя.
— Ты знаешь, Кронос, контроль – моя слабость. И я буду очень расстроен, если кто-то оплошает,… убью.
— Поэтому ты и работаешь на меня. — выдавил сквозь зубы криминальный «мэр» города.

Красавица в душе, красавица снаружи. А что же между всем этим? Должно соответствовать. Зайдя в бутик женского белья, Диана ходила между вывешенных на полках комплектов дамского платья. Выбрав понравившийся, девушка направилась в примерочную.
Сексуальная красотка, одетая лишь в юбку и кружевной бюстгальтер, смотрелась на себя в зеркало, оценивая сделанный выбор.
— Хм… симпатичненько. Мне нравится. — сказала Диана, эротично поправляя волнистые локоны волос.
От этого жеста желание к этой женщине возрастало ещё больше, становясь таким же огромным, как и преклонение перед её чистотой.

Озираясь по сторонам, стараясь избежать лишних глаз и ушей свидетелей, Мопс отчитывался перед хозяином, не забыв спросить при этом:
— Но самое главное,… ксерокс когда запускать?
— Тригон. — скомандовал Кронос, и тот протянул Мопсу дипломат с клише.
— А у вас всё с собой? Класс! — ответил похожий на пса человек и, взяв ношу, поставил её на пол рядом с собой.
— Печатным делом займёшься немедленно, — распорядился о начале штампа поддельных купюр Кронос. — Презентация первого издания должна пройти на ура.
— Проскачет незаметно…для всех. А благодарный читатель потребует переиздания.
— Этот бестселлер должен разойтись по самым читающим регионам глобуса.
— Флажки на нём уже отмечены. Заказы сработаем чётко. Полиграфия будет печатать темпами социализма. Даёшь пятилетку за три года?
— Стахановским движением – без перекуров и посещений туалета. Всё на благо Отчизны, — блеснул иронией авторитет и заметил шедшую мимо бутиков Диану, узнав в ней понравившуюся ему у кафе, перед встречей с Пирсом и Рейнольдом, девушку. — Оповестишь всех, скажешь через сорок восемь часов первое совещание. Ваш дебютный выход на новых должностях. Высокие посты отрабатывать надо.
— Понял. Срываюсь с места. — буркнул Мопс, вскочил из-за стола и, схватив дипломат, быстро ушёл.
Кронос не мог отвести восхищённый взгляд от грациозной, плавной походки несравненной красоты Дианы.
— Заканчиваем своё производственное совещание. Увидимся позже,… у меня ещё дела. — сказал авторитет Тригону и, не глядя на него, направился за покорившей его девушкой.

В источающий радость жизни, всю её красоту и прелесть через великолепие изящных букетов маленький цветочный магазинчик, торопливо заходил Кронос.
— Здравствуйте. — приветствовала его красивая девушка с распущенными волосами, бережно собирая очередной роскошный букет.
Мужчина молча бросил на прилавок несколько скомканных купюр крупного достоинства, выхватил из корзины огромную охапку цветов и, встряхнув её, выбежал прочь.
— А-а-а-а…
Всё что и успела произнести удивлённая такой покупкой продавец, расправляя полученные купюры. Цветы стоили гораздо дешевле.

Оказавшись на парковке, Диана подошла к своему автомобилю и открыла багажник, складывая в него пакеты с обновками. Захлопнув крышку, она немного испугалась неожиданно возникшим перед ней незнакомцем с букетом цветов в руках.
— А! Вы меня напугали. — сделав глубокий вдох, сказала девушка.
— Не бойтесь меня, — сказал Кронос. — Я способен на многое, но для вас только на добро.
— Что вы хотели?
— Простите. Я просто хотел увидеть вашу улыбку. — сказал мужчина и протянул цветы растерянной красавице.
— Это мне?
— Вам.
— Красивые цветы. — сказала Диана и, обхватив огромный букет, тут же потерялась за ним.
Её щёчки покрылись стыдливым румянцем, она кокетливо опустила глаза и понюхала распустившиеся бутоны.
— С вами не сравнятся… ни все цветы мира, ни вся красота живописи, поэзии, скульптуры… Вы прекрасны. Меня Кронос зовут. — представился незнакомец.
— Диана. — послышалось стеснительным ответом.
— Извините всю неловкость моего появления,… но ваши глаза и улыбка стоили того.
— Я не сержусь. Просто вы так неожиданно передо мной возникли… эти цветы… Спасибо.
— Самый красивый цветок в этом букете… это вы, — заставил ещё более стесняться и спрятаться за букетом Диану авторитет. — До скорой встречи, Диана. Я найду вас.
Кронос собрался уходить и уже сделал два шага в сторону, когда услышал робкое от девушки:
— Но-о-о… вы не знаете моего адреса и телефона.
— Я знаю ваше имя… этого достаточно.
И удалился. Диана обнимала волшебной красоты букет, смотря вслед заинтриговавшему её нечаянному гостю – Кроносу.

XIV

На вычищенной «до блеска» парковке у офиса якудза в пригороде Токио останавливался престижный автомобиль чёрного цвета. Из открывшейся задней двери на брусчатку ступила мужская нога. Это был первый из прибывших на совещание нового Совета – Юки. Пятидесяти двух летний, седовласый, коротко стриженый мужчина выходил из автомобиля, видя приближающегося к нему Аки, ожидавшего его заранее.
— Здравствуй, Аки. Как твои дела? Как жизнь, как здоровье?
— Хорошо, Юки. А как ты? Дела процветают?
— Грех жаловаться,… я же веду свой бизнес преимущественно в Японии,… мои интересы не были затронуты напрямую последними событиями.
— Да-да…
— Мы с тобой первые прибыли?
— Нет. Хизока уже здесь. Сейчас выйдет. А вот и он.
Разносилась переливом красивая японская речь по умиротворяющей своей красотой и загадочностью природы территории старого особняка, построенного в народных традициях страны восходящего Солнца.
Выйдя через колоритную резным деревом дверь и, сделав несколько шагов к взиравшим на него мужчинам, Хизока приветственно обнял каждого из них, сказав при этом:
— Рад видеть тебя, Юки. Будем работать вместе?
— Так распорядилась судьба, — ответил тот. — Теперь мы писатели истории якудза. Мы члены нового Совета.
Шелест шин по дорожному покрытию ознаменовал собой появление следующих, кого страстно желали видеть и радушно принять.
Вышедшими из авто показались поочерёдно сорока пятилетний Шиджо - массивный, плотный мужчина, поправляя золотые перстни на пальцах и немногим младше его Эиджи, расстёгивавший воротничок белой рубашки.
Приблизившись и встав напротив ожидавших их мужчин, Шиджо сказал первым:
— Юки… Хизока… Аки…
— Приветствуем вас, Шиджо… Эиджи… — ответил Юки.
— Я выражаю вам всем своё почтение, — сказал Эиджи и поклонился всем. Получив такой же ответ, напомнил о смертях Отца Ичиро и предыдущего состава Совета. — Нашей скорби нет конца… Это невосполнимая утрата для нас всех.
— По поводу нашего неразрешённого вопроса…
Обратился Шиджо к Хизока и получил от того тактичный ответ:
— Разногласия оставим вчерашнему дню… Теперь им нет места, мы должны объединится.
— Мудрое решение, Хизока. — обмолвился Юки.
— Эиджи, а где твой господин? — спросил товарища Аки.
— Он будет чуть позже…срочные дела. А пока интересы нашего клана велено представлять мне. — ответил тот.
— Хорошо. Если все на месте, предлагаю пройти в офис и приступить. — не ожидая больше ничьего появления сказал Юки, и мужчины неторопливо направились вслед за ним.

Недолго пустовавшее помещение, штаб-квартира одного из крупнейших синдикатов в мире, обретала новых хозяев, новую верхушку своего руководства. Твёрдыми, уверенными шагами главарей кланов заходили в него Шиджо, Эиджи, Юки, Хизока и Аки.
С досадой о своих предшественниках осматривали они огромную комнату, подходя к освободившимся местам, и кланялись им в почтении предыдущим обладателям, медленно рассаживаясь за круглым столом.
— Предлагаю приступить, соблюдая все традиции. Итак,… начнём.
Взяв на себя ответственность старшего, начал Юки и, посмотрев первым на Шиджо, заставил его встать и представиться:
— Моё имя Шиджо. Я глава клана Инагава-кай. В нашу семью входит семь тысяч четыреста членов. Приветствую вас. — сказал мужчина, поклонился всем присутствовавшим и сел на своё место.
Взгляд Юки проскользил на Хизока, и тот сделал тоже самое, что и его предшественник.
— Зовут меня Хизока. Я возглавляю клан Тоа-кай. Мы основаны в тысяча девятьсот сорок восьмом году. Нас больше трёх тысяч человек. Для меня честь быть рядом с вами. — так же поклонившись, занял своё место мужчина.
Юки перевёл пристальный взгляд на сидевшего, но уже поднимавшегося справа от него Аки, и над столом басом прозвучал голос этого вожака своего клана:
— Аки с уважением приветствует вас, — низко поклонился он и продолжил. — Айзукотетсу-кай. Мы основаны в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году. Объединяем около ста группировок, насчитывающих порядка семи тысяч членов.
Не успел Аки осесть на своём стуле, как все услышали представления очередного из собравшихся – Эиджи.
— Моё имя Эиджи. Я старший советник Горо, главы клана Ямагути-гуми. В наших рядах свыше тридцати девяти тысяч бойцов.
— Старший советник… — надменно разразился Хизока.
— Хизока! Имей уважение. У него «подотчётных штыков» больше, чем во всём твоём клане. — заставил его уважать товарища за столом Юки.
Эиджи сдержал негодование и, покосившись на Хизока, продолжил:
— Наша история ведёт отсчёт с тысяча девятьсот пятнадцатого года. Приветствую вас от имени своего господина.
Эиджи вежливо поклонился и уступил право говорить последнему из всех.
Слегка устало и немного тяжело вставал сам Юки.
— Клан Сумиёси-рэнго и я - его руководитель Юки имеем честь приветствовать вас. В нашей семье насчитывается порядка десяти тысяч членов.
Поклон почтения и уважения к товарищам завершил обязательную процедуру представления тех, кто в нём собственно и не нуждался, но соблюдал свои давнишние традиции, помнил их, не забывал.
— Давайте помянем. Семь дней прошло после смерти нашего господина. В эти дни душа семь раз подвергается испытаниям. — сказал Аки.
— Он всё ещё с нами. Его душа будет сорок девять дней находиться между небом и землёй. Поэтому, в дань памяти, одно место по-прежнему для него. — добавил Шиджо.
Все члены Совета якудза встали, развернулись к пустому стулу во главе стола, замерев на несколько секунд в низких, почтительных поклонах.

XV

Бес уверенно входил в комнату отдыха сауны, где эротично укутавши нагое тело лишь в простынь, за обильно накрытым едой и напитками столом потягивала шампанское красивая девушка лёгкого поведения. И ведь действительно красивая, достойная не фотографий в стиле «НЮ», но как минимум холста маслом, запечатлевшего её черты для какого-нибудь музея. Видя такую, невольно задаёшься вопросом: Как же ты встала на эту тропу? Но пути господни неисповедимы, а мысли такой обычны и пошлы.
— Вас будет двое? — спросила она, кокетливым взглядом стреляя в понравившегося ей парня.
— Будешь сидеть тихо, объявлю выходной. — сказал Бес и направился в бассейн.

Крекер плавал в тёплой, искрящейся бликами воде, наслаждаясь окутывающей его тело влагой, когда неожиданностью визита встала на бортик нога брутального незнакомца.
— Здравствуй, милый. Тельца намываешь? — спросил Бес. — Ну, что уставился? Подгребай по-собачьи, разговор есть.
— Ты кто? — настороженно спросил Крекер, протирая глаза от попавшей в них воды.
— Кронос… Тебе это о чём-то говорит?
— Эта тварь успела настучать? — подплывая к бортику бассейна и останавливаясь у ног незнакомца, ответил пловец. — Я взял немного и собирался всё отдать, честно. Это для испуга. Этих шлюх надо держать в узде, чтобы не распоясывались.
— Ты не за того меня принял. Я не работаю на Кроноса.
— А кто тогда?
— Тот, кого очень заботит судьба этого человека. Тот, кто собирается прекратить её лихие повороты парковкой в тупике.
— Тогда вот для тебя маршрутный лист. Иди отсюда на хрен, придурок.
Успел сказать Крекер, как Бес присел на корточки, схватил его за голову и мокнул в воду, продержав несколько секунд под её поверхностью. Вытащив захлёбывающегося козлика за волосы, парень спросил его:
— Ну что, мозги прополоскались?
— Компас дать или по GPS-навигации ботинки стопчешь? — дерзко проблеял тот.
— Видимо, нет,…— тактично заметил Бес и вновь мокнул парнокопытного ублюдка в воду. Достав из кармана выкидной нож, а вместе с ним и извлеча на поверхность Крекера, парень оголил лезвие ножа прямо перед его лицом и спросил риторическим вопросом. — Не передумал?
Из-под успокоившейся глади донеслось странное бульканье, с поднимающимися вверх пузырьками.
— Хм…м…м,… — озадачился сопроводившим всё это неприятным запахом Бес. — Это джакузи или я тебя так напугал? Странно… обычный бассейн…
— Чё ты хочешь? — сконфузившись и испугавшись, обречённо спросил Крекер.
— Эффект джакузи – следствие испуга.
— Чё хотел?
— Я предлагаю тебе заключить соглашение.
— И в чём же суть оговариваемого контракта?
— Ты отвечаешь на мои вопросы, и я убиваю тебя быстро.
— Не очень выгодные условия. Прямо как ипотечное кредитование. А что там мелким шрифтом, на последней странице? — мелькал иронией юридических тонкостей Крекер.
— Принцип ипотеки подмечен верно. Подыхать будешь долго и мучительно, как ежемесячные выплаты банку. — огорчил оппонента Бес.
— Угрозы? Не клеится у нас разговор. А я только душу начал тебе изливать.
— То, что у тебя внутри, это не душа, а помои. И когда я вскрою твою тушку, ты забрызгаешь ими всё вокруг. Так что, примите выгодные для вас условия… нашего кредитного учреждения? Итак,… вопрос первый. Где Кронос чаще всего появляется?
— У себя дома, — ответил гнидёныш, заставив Беса усомниться в правдивости слов, и тут же ушёл под воду на несколько секунд, барахтаясь и захлёбываясь. — Правда! Он старается все свои дела решать дома! Считает, что так безопасней. Хотя после последних событий ему пришлось переехать. — вытащенным из воды, добавил он.
— Вопрос второй. Кто его помощник, ближайший к нему человек?
— Какой-то Тригон…
Лицо Беса застыло удивлением и непониманием от знакомого ему имени. Это был друг его детства. А Крекер продолжил предсмертную исповедь, надеясь на снисхождение и жизнь:
— Недавно под Кроноса зашёл. Раньше был сам по себе, теперь вот такой скачок, на самый верх.
— Вопрос третий… последний. Контакты Кроноса.
— Телефон в одежде.
— От имени обманутых дольщиков и ввязавшихся в ипотечную кабалу горемык…Поздравляю вас с внесением последней выплаты. Ваша кредитоспособность войдёт в историю нашего банка.
— Завалишь всё же? — досадно опустив голову, спросил приговорённый.
— Договор есть договор.
— На хрена тебе моя жизнь?
— А тебе она на хрена?
— Ну-у-у, как..?
— Вот видишь, ты и сам не знаешь. Посейдону привет, — сказал Бес и окунул Крекера последним разом, утапливая того под воду супротив недолгого сопротивления. — А то ещё скажут, что я не держу своего слова? — сказал он напоследок и вышел в комнату отдыха, оставив всплывшим головой в воду – жопой кверху стукачка в бассейне.

Распустившая волосы путана сидела на мягком диванчике, чуть приспустив влажную простынь ниже груди, оголив её пышные, возбуждающие формы.
— Я довольно тихо себя вела? — томно произнесла она возвращающемуся Бесу.
— В самый раз. Выходной, как и обещал, твой. — ответил парень.
Встав на свои стройные ножки,  красавица лёгким движением сбросила с себя простынь, оставшись укрытой лишь воздухом и украшениями. Добавив при этом на словах:
— Я тут подумала… Раз у меня выходной, я бы хотела провести его с настоящим мужчиной.
— Пятнадцать лет без женщины… А почему бы нет? — ответил Бес и ощутил на своих плечах нежность женских рук, а на губах сладкий поцелуй роскошной красотки.




XVI

А в штаб-квартире Совета якудза оживлённое обсуждение его членов касаемо поражения в войне с Кроносом набирало обороты. Эту тему не пришлось закрыть, повесив на дверь предшествующую ей огромный, не вскрываемый замок. Рана ныла нестерпимой болью и кровоточила горечью безвозвратной утраты самого уважаемого среди них - Отца Ичиро.
— Так что, Кронос победил? — не скрывая своего раздражения, спросил остальных Шиджо.
— Неужели мы так всё и оставим, будем бездействовать?
— От нас ничего не осталось, кроме следов его жестокости.
Высказались друг за другом Аки и Юки.
— Нашей местью станет процветание якудза! — доблестью не сдавшегося воина, выкрикнул Хизока.
Юки посмотрел на своего соседа слева и спросил его:
— Эиджи, ты представляешь самый крупный клан. Что скажешь?
— Я считаю, что прежде чем принимать какое-то решение, необходимо выбрать нового главу якудза, — мудро ответил тот. — Мы, как члены Совета, можем только проанализировать ситуацию, высказать свои предпочтения в решении этого или какого-то другого вопроса…
— А решение должен принимать только господин.
— Значит нужно выбрать господина.
Пришли к единому мнению уважаемые якудза, как в отъезжающую в сторону дверь из рисовой бумаги вошёл статный мужчина с небольшой седой бородкой, приветствуя собравшихся поклоном. Им был Горо – глава того самого клана, представлять который выпало честью Эиджи. Самым возрастным, мудрым и влиятельным этого мужчину делали не прожитые года и армия подчинявшихся ему верных, смертоносных своей опасностью бойцов, отнюдь. Таким его сделала жизнь, пятьдесят девять лет из которой он отдал якудза, а ему и было всего… пятьдесят девять.
— Прошу прощения за моё опоздание, — извинился он. — Если вы позволите, я займу место среди вас.
— Мы ждали тебя, Горо. Конечно, проходи, присаживайся. — вежливо пригласил гостя Аки и дождался, пока тот займёт свободный стул.
— Горо, ты был очень близок с нашим господином, о многом знал,… ты являешься главой самого крупного клана, — говорил Юки. — Будет правильно, если ты возглавишь всех нас. Тем более что ты самый опытный из нас и старший по возрасту.
— Горо, прими эту ношу, если она тебе под силу.
— Господин, окажите честь якудза, честь нашему клану. Вы станете первым из Ямагути-гуми удостоившимся такого важного титула.
— У тебя будет шанс прославить своё имя, вписать его в историю.
Просили равного себе стать выше, чем они и над собой Аки, Эиджи и Шиджо.
Горо поднялся. Лёгкая сутулость уже немолодого мужчины исчезла без следа. Он              выпрямился, поправил пиджак и, гордо посмотрев на членов Совета, стал говорить:
— Если вы просите, я приму оказанную мне честь. Обещаю с гордостью нести возложенные на меня обязанности, с почтением относится к традициям якудза и если потребуется погибнуть, сделать это с лёгкостью.
Аки с уважением смотрел на Горо и, дождавшись пока тот сядет, продолжил:
— Пока тебя не было, мы решали, как поступить с Кроносом дальше.
— Задета наша честь,… да и потеряно слишком много. — добавил Хизока.
— Наша честь при нас, — не сломлено заявил Шиджо. — Её не удалось даже пошатнуть. Мы проиграли, но благодаря бесчестию Кроноса и тому, что у нас были другие, более сильные противники.
— Потерянное можно и нужно вернуть. — заверил всех Эиджи.
— Мы сейчас довольно слабы,… поэтому возвращать потерянное…
Начал было Горо, но его осмелился перебить Хизока:
— Отобранное Кроносом!
— Захваченное Кроносом… на время… не станем.
— Но… — не перебивая, но, не понимая, вставился в слова своего нового господина Аки.
— Но отправим к нему подарочек… нашего лучшего специалиста.
— Мы уже отправляли к нему Амайа! Или ты забыл?! — услышал Горо вопросом от Хизока.
— А Амайа была экстра спецом.
— Была,… теперь её нет.
— К сожалению…
Горечью и разочарованием пронеслось над столом из уст суровых мужчин памятью об одной из якудза, но безумно красивой женщине.
— Но вы забыли о том, что она не являлась самой лучшей, самой сильной, самой безжалостной.
Напоминал всем о чём-то Горо, и Юки неуверенно вспомнил:
— Рейден?
— Именно.
— Но ведь он получил пожизненный срок?
— А судьи получили по миллиону долларов,… Рейден выходит.
— Когда?
— Прямо сейчас. — поставил всех перед фактом принявший решение Горо.

В крошечном помещении одиночной камеры японской тюрьмы, растянувшись на шпагате, одна нога на кровати, вторая на маленьком табурете, с закрытыми глазами сидел обнажённый по пояс мужчина с рельефным, татуированным телом, более известный в криминальных кругах своей страны под именем Рейден.
Отбывание срока в застенках свободы страны восходящего Солнца рознится от российских реалий не жёсткостью ограничений, перечень и суровость которых никому и в мыслях не перебить, но некоторой вольностью в пределах колонии или, по крайней мере, блока отсидки. От подъёма до отбоя двери камер всегда открыты, предоставляя заключённому свободу перемещения, в известных рамках, конечно же.
Через порог одной из таких и ступил ботинок крепкого телом и хамоватого поведением охранника тюрьмы, окидывавшего глазами расклеенные по стенам газетные статьи о смерти Отца Ичиро.
— Всё не теряешь надежды выйти на свободу? — спросил он постояльца камеры. — Я с кем разговариваю?! — и, выхватив резиновую дубинку из-за пояса, размахнулся для удара по Рейдену.
— Остановись! — воскликнул вошедший следом его напарник.
Этот симпатичный, вежливый мужчина, видел перед собой сконцентрированного в медитации грозного когда-то бандита. Время течёт и многое меняет. Но оно не способно изменить то, что ему не подвластно – боевые навыки Рейдена не иступились. Не открывая глаз, он одной рукой, чётко перед своей головой остановил нанесённый удар дубинкой.
— Он ведь якудза! И заслуживает это!  — заорал охранник.
— Он человек. — последовало ответом от его напарника.
Рейден открыл глаза, злобно посмотрел на попытавшегося причинить ему боль и, сжав ноги, встал со шпагата, не ослабляя служебное орудие.
— Отпусти,… отпусти,…— безрезультатно пытался вырвать из зажатого кулака заключённого свою дубинку японский вертухай. Но напрасно, хватка была крепка.
— Однажды, несколько лет назад, у моей сестры заболел ребёнок,… — вежливо обратился к Рейдену второй из охранников. И тот, не поворачивая головы, одними глазами смотрел на него. — Вы помогли вылечить его, оплатили операцию. Я перед вами в долгу, господин.
— Ты что говоришь?! Он преступник, якудза! — продолжал рвать глотку его напарник, наконец, вырвав своё орудие после ослабления стальной хватки зека.
— Имей уважение и преклонение перед историей и культурой нашей страны и её народом. А якудза – её неотъемлемая часть, — ответил вежливый служитель тюрьмы и, почтительно поклонившись друг другу с Рейденом, обратился к нему. — Мы пришли за вами, чтобы препроводить вас… Вас ждёт свобода, господин.

Красующийся авторитетными татуировками и шрамами, украшающими рельефное, накаченное тело, полуобнажённый Рейден, в сопровождении своего конвоя шагал по коридору к выходу из тюрьмы, на свободу.
— Интересно, сколько стоила твоя свобода при условии, что ты получил пожизненный срок? — надменно спросил его дерзкий вертухай.
— Оставь его. Он уже достаточно долго находится в тюрьме. Если и заслужил наказание, то уже искупил. — заступился за якудза второй из охраны.
— Недостаточно. Как по мне, так всех якудза надо сажать в тюрьму на пожизненное.
— Это твоё мнение,… не значит, что его кто-то разделяет.
— Ладно, отведёшь его? Я схожу в соседний блок, проверю, как там обстоят дела. Встретимся за обедом. — поставил коллегу перед фактом наглый  страж и свернул за угол.
Уже в сопровождении одного конвойного опасный якудза продолжал свой путь к заветной свободе.
Проходя мимо одной из камер, он услышал в свой адрес:
— Рейден, тварь, я убью тебя! Обещаю! Тебе недолго осталось! Я прекращу твою жизнь страданиями и болью! Слышишь меня?!
Этим оратором был его давнишний враг Керо - крепкий, полный мужчина, обхвативший прутья камеры и неистово трясший их.
Рейден остановился и посмотрел на шедшего рядом охранника в пол оборота. Парень понял немую просьбу и, сделав шаг в сторону от камеры Керо, отвернулся.
Нахмурившийся якудза не медлил и мига. Навестив на прощание Керо, он  вышел из его камеры и заторопился на обещанную волю, оставив своего врага мёртвым, повешенным на обвивающей его глотку простыне.
Переодевшись в гражданское, Рейден забирал с полки комнаты выдачи вещей своё нехитрое имущество, сданное при поступлении для отбытия срока: часы, зажигалку, стопку скреплённых зажимом денег.
Выйдя на улицу и оставив за спиной высокие неприступные стены тюрьмы, когда-то глава клана якудза запрокинул голову, посмотрел в небо и, сделав глубокий вдох, услышал:
— Я хочу ещё раз поблагодарить вас и пожелать вам лёгкой и удачливой судьбы. — обратился к нему сопровождавший охранник.
Рейден посмотрел на него, достал стопку денег и засунул их в нагрудный карман формы мужчины, делая первый шаг туда, куда звала его судьба.

А в это самое время, в штаб-квартире якудза, Горо рассказывал членам Совета историю освободившегося. Кем он был? Как оказался в тюрьме?
— Почему Рейден вышел из-под контроля якудза? — интересовался Эиджи.
— Он хотел возглавить собственный клан и уже набрал людей. Их сила возрастала каждый день, это и стало основной причиной.
— Некоторые члены Совета якудза – Ямато, Кацуми, Акихиро, видя возрастающую мощь Рейдена, решили приструнить его. — добавил повествованием, зная историю, Юки.
— И началась сенсо – война кланов. Полегло много людей, но его оставили в живых.
— Почему?
Спросил Аки и получил ответ всё от того же Юки:
— Это было решением нашего тогдашнего господина – Отца Ичиро.
— Но зачем? — не понимал Шиджо.
— Рейден был его кровным братом, он пощадил его.
— Но он действовал против якудза, ослушался приказа нашего господина!
Возмутился Хизока, и Горо ответил, остудив его пыл:
— У него всегда было плохо с дисциплиной. Но сейчас он будет действовать в память о своём брате, отдавать ему долг.
— Он будет сам по себе?
— А я и не предполагал, что Рейден будет нам подчиняться.
— Но наши приказы? — озадачился Шиджо.
— Он никогда их не выполнял. Почему теперь должен? — спросил в ответ загадочным вопросом Горо.
— Тогда для чего это всё?
— Для беспокойства Кроноса, мести Рейдена и нам… время восстановиться, собраться с силами. Мы ещё нанесём свой удар.
Горо дал понять остальным задуманный им план. Одобрив его немыми кивками головы, пришло время сделать главное. И Юки взял ответственность на себя. Открыв чёрную шкатулку на столике у стены, он достал из неё янтарные чётки – символ власти над всеми кланами якудза и, протянув Горо, сказал:
— Мы вручаем вам символ уважения и влияния над нами, господин. Теперь вам предстоит носить гордый титул «оябун». Примите его и прославьте не только своё имя, но и всю нашу семью – якудза.
Приблизившиеся к нему Аки, Хизока, Шиджо и Эиджи встали напротив Горо. Новый господин якудза взял чётки и, гордо подняв их, продемонстрировал всем свою власть.
Юки, Аки, Хизока, Шиджо и Эиджи застыли перед ним в благодарном поклоне уважения. Такова традиция, таков ритуал.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

I

Прогулочный двор колонии строгого режима. Что в нём есть? Проще ответить чего нет – ничего, кроме витающих, неподвластных суровому и под час слепому закону, мыслей заключённых о такой дальней предстоящим сроком, но такой близкой – всего лишь за лабиринтом заборов свободе.
Вот посреди такой просторной территории и стоял в одиночестве высокий, с изящным юмором мужчина-кавказец. Смотря в небо и щурясь от яркого Солнца, гладившее своими лучами его небритое, скулистое лицо, он помышлял о ней, о свободе, до которой ему оставались даже не дни…часы. Имя этого парня было обычным для мест заключения. Не по паспорту, не по роду-племени, там его называли просто – Чечен. За что он сидел? Да какая разница. Многие из тех, что на воле более заслуживают приговора в свой адрес, нежели те, кто его уже отбывает. Для этого кавказца выписанный ему длительный срок был всего лишь вялотекущими годами, не более того. Он не жалел о содеянном, закрыли и ладно. Он знал, что когда-нибудь выйдет, и жизнь забьёт новым ключом. И до него оставались уже не вяло, но торопливо бегущие минуты.      
Последние заключённые торопились мимо него, заходя в клуб на вот-вот начинавшийся концерт.
— Чечен! Пошли уже, скоро начнётся! Я тебе место занял! — крикнул ему, высовываясь из двери, лысый мужчина в больших очках с толстыми стёклами.
Кавказец улыбнулся Солнцу, подмигнул ему и светящимся счастьем лицом направился на концерт в старенькое здание клуба.
На сцене которого, с установленными на неё музыкальными инструментами приготовленными для выступления здешней группы, возле микрофона стоял Начальник колонии, делая объявление:
— Все уселись?! Тишину, как перед вынесением приговора создали!
— Баклань, начальник, мы тебя слышим! — послышалось голосом из зала кого-то из заключённых.
— Тихо, я сказал. Перед началом концертной программы я бы хотел сделать небольшое объявление.
— Говори, не тяни! — торопил его из первых рядов авторитет, перебирая в руках самодельные чётки и желая начала праздника.
— Вы все знаете, из какого контингента состоите. Я сейчас не о мастях. Попавшие сюда обретают колонию в качестве своего дома, как правило, на очень длительный срок, — говорил начальник, пока на сцену из-за кулис выходили заключённые, участвовавшие в развлекательной программе. — Поэтому, чтобы вас занять и отвлечь от разборок и грызни между собой, я предлагаю вам заняться творчеством. Среди вас есть много рукодельных мастеров. Проявить свои способности можете по-разному. Что-то вылепить, вырезать из дерева, нарисовать…
— А связать можно?! — выкриком спросил Чечен, сидя у прохода и наполнив весь зал оглушительным смехом.
— Хрен с вами,… — психанул «оратор» у микрофона. — Кто захочет, сам придёт, — и, развернувшись лицом к заключённым с музыкальными инструментами, махнул им рукой. — Начали!
Спустившись со сцены по ступеням, мужчина занял своё место в первом ряду. Зазвучали первые аккорды тюремной шоу-программы. Концерт начинался.

II

Проезжая через вечерний Токио, сиявший множеством огней реклам высоких небоскрёбов, где круглосуточно царствуют высокие технологии, и головокружительный ритм жизни не даёт перевести дух, автомобиль нового господина над всеми кланами якудза Горо и сопровождавшего его Юки свернул на самый оживлённый перекрёсток в мире – Шибуйа.
Расположенные на улицах, прилегающих к нему, наиболее известные магазины, торговые центры и популярные рестораны, словно гигантская витрина растянулись своими сменяющимися картинками мониторов реклам на убегающие вдаль и остающиеся на столько же позади километры.
Вечерняя жизнь суетящихся людей, не желающих отходить ко сну, дополнялась колоритной мишурой переплетений разных языков мира от всё прибывающих и прибывающих туристов.
Двое главарей кланов якудза ехали на встречу к Рейдену. 
— Горо, меня не покидает тревога. Мы недооценили мощь Кроноса и вот к чему это привело. — обратился к своему господину Юки.
— Да-а-а… дело обернулось скверно. — задумчиво констатировал тот.
— Подумай ещё… столько жертв, таких жертв. Никто не мог и подумать. Наш господин, предшественники Совета…
— Амайа,… а она была профессионалом, одним из лучших мастеров своего дела, чуть ли не во всём мире.
— И я об этом. Горо, нам нужно время. Мы пока не вошли в полную силу.
— Не страшно. Что конкретно тебя тревожит?
— Мы не готовы и можем снова наступить на те же грабли. Я беспокоюсь о нашей репутации. — спокойным голосом, но волнительной дрожью в душе говорил Юки.
— Дважды на одни грабли наступает или идиот, или тот, кому это нравится. Это не про нас. — успокоил его Горо.
— Но репутация?
— Враг сильный, враг ловкий, враг серьёзный… Противостояние с таким не подмочит репутации, лишь возвысит в памяти людей.
— Войти в память непобеждённым или допустившим роковую ошибку, следствием которой стала твоя собственная смерть…
— Прошлое не повторится.
— Будущего может не быть.
— Вы оказали мне честь, выбрав своим господином. Значит, вы мне доверяете.
— Безоговорочно, Горо.
— Вот и доверься мне… мне и моему решению.
— Рейден. — обозначил суть воли господина Юки.
— Да. — уверенно заявил тот.
— В одиночку сделать то, что не смогли сделать все мы…
— Вспомни последнюю войну кланов, последнее сенсо. Все вместе против одного, против Рейдена.
— С ужасом. Человек не может совершить столько бед.
— А кто сказал, что он человек?
— Рейден питает ненависть ко всем нам, особенно после того, что мы с ним сделали.
— Это его право.
— Выпускать голодного льва из клетки? Опасно.
— Это если стоять рядом. А если ему показать мясо и направить к цели, то не только безопасно, но и полезно. — бесстрашно заявил властитель над всеми кланами якудза, пока его автомобиль заезжал во двор частного дома Рейдена, остановившись напротив входа.
— Вот мы и на месте.
— Прибыли.
— Горо,… возьми на всякий случай. — сказал Юки, вынимая из-за пояса пистолет и протягивая его своему господину.
— Если что-то пойдёт не так, оружие меня не спасёт. Да и входить с ним в клетку к хищнику, не только расписаться в собственной беспомощности, но и сложить голову при входе.
Юки спрятал пистолет за пояс, а Горо, взяв лежащий рядом чемоданчик, вышел из автомобиля, подступил к двери дома и осторожно, как бы опасаясь, ступил через его порог.

Посреди минимализма и простоты гостиной, сложив ноги под себя, сидя на полу обнажённым по пояс с самурайским мечом на ногах, медитировал хозяин дома.
Бесшумно, но настороженно войдя, показался Горо и учтиво вымолвил:
— Добрый вечер, Рейден.
Несколько секунд тишины и отсутствия движения, закрытых глаз и, казалось, какой-либо реакции. И тихим голосом в ответ:
— Горо.
— Да, это я.
— Так значит, тебе я обязан своим освобождением? Теперь ты глава якудза. — сказал Рейден, не шелохнувшись и ровно дыша. Его татуированная грудь вздымалась, заставляя думать, что изображённый на ней дракон вот-вот сорвётся с кожи и улетит.
— Так распорядилась жизнь. Но славу твоего брата никто не сможет затмить… никогда. Я знал, что найду тебя здесь.
— Куда мне ещё идти? Это дом моих отца и матери…и я в нём родился.
— Знаю. Я был здесь частым гостем. Твой брат всегда держал одну из комнат для тебя… твою комнату, ничего в ней не меняя.
— Как это случилось?
— Ты должен знать.
— Детали?
— Его сын-Ичиро… стал спусковым крючком,… так считают, — рассказывал Горо.  — Но конфликт назревал давно, он был неизбежен.
— С племянником расправились. Кто убил брата?
— Те же.
— Кронос?
— Тебе поступала информация. Нет,… враги Кроноса. Он расправился с ними, а заодно и прибрал к рукам наш бизнес.
— Бизнес.
— Мы были вынуждены покинуть важную для нас территорию, выйти из прибыльных дел и потерять репутацию.
— Деньги для тебя важнее чести? — не опасаясь того, кто имел непомерную власть, спросил Рейден.
— Ты ошибаешься. Если бы это было так, тебя бы здесь не было.
— Зачем я вышел?
— Я хочу помочь тебе вернуть долг. Ты можешь отомстить за брата.
— Зачем я тебе? Отправь своих людей.
— Лучше тебя никто не справится. Ты мотивирован.
— Ты знаешь, я никогда не подчинялся указаниям Совета якудза. С чего ты взял, что я буду выполнять их после того, как вы упекли меня за решётку?
— Знал, что не станешь.
— И всё равно вытащил?
— Мне не нужно, чтобы ты исполнял приказы… мне нужно, чтобы ты выполнил просьбу.
— Какую?
— Отомсти за своего брата.
— И?
— И дай время якудза собраться с силами,  — сказал Горо и положил чемоданчик на низенький столик у двери. — Здесь всё, что тебе может понадобиться.
Хозяин дома, наконец, открыл глаза и посмотрел на своего гостя.
— Хорошей тебе охоты. Веселись. — добавил тот и быстро ушёл, не оборачиваясь.
Рейден отложил самурайский меч в сторону, поднялся на ноги и, подойдя к чемоданчику, открыл его. Внутри лежали пачки денег, банковские карты, новые документы, билет на самолёт и фото Кроноса. Тот, кто ещё вчера был за бортом лодки жизни, сегодня правил ей, стоя у штурвала. Надежда якудза о восстановлении чести лежала на плечах одного только человека – их недавнего врага – Рейдена.




III

Среди стеллажей пустующего от клиентов и сонных продавцов у прилавков ночного супермаркета прогуливался Кронос. Поглядывая на представленный ассортимент торговой точки, мужчина всё-таки не забывал истинной причины столь позднего визита. И она подваливала к нему навстречу дерзкой походкой. Это был Ногай.
— Здорово, Кронос. А тебе никто не говорил, что кушать после шести, особенно за полночь, вредно. — сказал «законник», подойдя к своему визави вплотную.
— Ногай. — ответил тот.
Они были знакомы давно, даже проворачивали какие-то совместные дела, но чаще это была помощь Кроноса силами в защите Ногая от его постоянных врагов. А тот, в свою очередь, не оставался в должниках, скидывая своему заступнику интересовавшую его информацию на воров.
— Боками поплывёшь и мордой.
— Откуда такой тон в мой адрес? — раздражался дерзостью собеседника Кронос.
— А ты не знаешь?
— Конкретика важна.
— Документики на тебя пришли. Любопытные… на сходку.
— Чьими ногами хромота донесла?
— Графскими. — стуканул Ногай, медленно проходя вместе со своим собеседником вдоль стеллажей.
— О-па! Концы смыкаются,… вырисовывается кольцо.
— Это кольцо для тебя может стать петлёй… на твоей же шее.
— Поглядим. Значит, Лорд успел-таки передать Графу документы перед смертью?
— Не передавал.
— А как?
— Шамбала передал.
— Кто?
— У Лорда был приёмный сын – Шамбала.
— Я не знал. Ай… да… Лорд…
— Никто не знал, кроме Графа. Ему-то Шамбала расклады на тебя и слил. А Граф предъявил их на сходке.
— Хм…м…мм…
— А сходка предъявит их тебе. И не только это.
— Что ещё?
— Буян, Туз, Бастион, Волына, Колыма,… — перечислял имена убитых воров Ногай.
— Ах, эти? А я и думать забыл.
— Напомнят. Но самое главное… за Креста. И теперь ещё, за самого Лорда.
— С этими будет тяжелей, но нет ничего невозможного,… поговорим. — не терял спокойствие и самообладание Кронос.
— Для тебя невозможного нет,… такое провернуть. Помощники были…
— Лишнее не болтай.
— Теперь в одного живёшь. Дышать тяжелее станет.
— Трудности не пугают, трудности закаливают. Всё, что не убивает, делает нас сильней. Так, кажется, говорится?
— Воры тебя закалять не станут. Не про то расклад.
— Настрой сходняка боевой?
— Не единогласный. Рассредоточенный по позициям и точкам зрения. С пересечением по одному пункту.
— Имя ему – Кронос.
— У-гу-у,… — протянул согласием Ногай.
— Хотят моей смерти?
— И не только. Хотят вернуть всё, что под тобой.
— Значит крови. Война продолжится.
— Но, сначала, ты должен явиться на воровской сход. Обязан.
— Явлюсь, не напугали. Где и когда? — дерзко рявкнул Кронос, напомнив дремлющему персоналу супермаркета, что они в зале не одни.
— Я сообщу. Ожидай.
Кронос с ехидной ухмылкой смотрел на растерявшегося его бесстрашием Ногая. Тот немного замялся на месте, потупил взор и, словно побитый пёс, побрёл к выходу. Криминальный «мэр» города не боялся воров, он их презирал, считая свою власть жёстче, справедливей и выше.

IV

Азарт для человека, хорошо это или плохо? С одной стороны он необходим для каких-либо значимых свершений в жизни, с другой… Если этим свершениям нет места в желаниях, но есть страстное, всепоглощающее, неутолимое чувство чего-то? Тогда как? Тогда игра, тогда риск, тогда на кураже. И чем опасней, запрещённей, тем острее кайф по итогу.
Подкравшимся вечером, в одном из заброшенных зданий на окраине города царил громкий ор несмолкающей толпы. В центре собравшегося в круг большого количества людей проходила ожесточённая схватка двух крупных, бойцовских собак. Нелегальные бои массивных животных приводили в бурный экстаз обступивших рвущих друг друга псов.
У бортика ограждения, сделанного из старых поддонов, стоял раскаченный мускулатурой тела до огромных размеров мужчина с бычьей шеей, увлечённо наблюдая за боем и переживая за своего пса на ринге. Им был известный здешней публике Палач.
Массивные собаки, сверкавшие оголёнными клыками остервенелого рыка, их мощь, злоба, желание схватки и борьбы, всё это было лишь хобби для этого сорока пятилетнего мужчины, приводящим его в неописуемый восторг. Основным родом деятельности для него являлась верность и такая же служба Кроносу.
— Глотку! Хватай за глотку! Рви его, чемпион, рви! — перекрикивал толпу собравшихся Палач, болея за своего питомца на ринге.
— Здорово. — приветствовал его подошедший сзади Мопс.
— Здорово, — послышалось ответом, и следом потянулась рука для пожатия. — Чё, ставку уже сделал?
— А на кой? Против твоих собак – бессмысленно, они сильнее. На твоих – дурь. Ты же не поделишься?
— А-ха-ха! А ты попробуй! — рассмеялся Палач и, глядя на собак на ринге, остервенело рвущих друг друга, вцепившись в тела клыкастыми пастями, заорал ещё громче. — Давай рви, рви его!
Мопс немного морщился от кровавого зрелища. Он был не брезглив, но то, что вставало перед его глазами, мало кого могло радовать.
— А собачки мои и впрямь лучшие, — опьянённый азартом, сказал Палач. — Знаешь, почему они такие злые?
— Раскрой секрет.
— Я их лично, щенками у матери отнимаю… и тут же на цепь. Малейшая провинность – порка и отсутствие еды.
— Всё ради собачьих боёв?
— Злость и постоянный голод… вот тебе и победа. А эти бои не просто шоу, это кайф. Кайф, когда твой воспитанник рвёт на ринге противника.
— Пошёл бы в бокс?
Предложил Мопс и тут же получил ответом:
— Пошёл бы ты… сам.
— А этот, на ринге сейчас?
— Это мой любимец, бессменный чемпион. Столько псов у меня было – этот сильнейший. Машина. Я иногда и сам его побаиваюсь.
— Хорош. Чем же ты их кормишь?
— Сырым мясом… чуть-чуть. А если захотят добавки, пусть отрывают куски от противника. Сытнее будут.
— Жестокое зрелище.
— Не нравится? — спросил Палач. — А чё ты тогда пришёл? Мог бы позвонить.
— Не телефонный разговор. Кронос… на первый слёт зовёт. Совет начинает работу. Тебе быть. — уверенно поставил в известность Мопс.
— Когда?
— Завтра.
— Буду. Куда я денусь?
— Лучше бы ты котов разводил, чем собак травить.
Сказал мужчина, развернулся и стал уходить, когда услышал громким себе в спину:
— Слышь, Мопс?! А, может, на ринг выйдешь?! Твоё погоняло грозное-е-е… Мопс!
— Дебил. — ответил тот.
— А-ха-ха! — рассмеялся Палач и продолжил наблюдать за схваткой окровавленных, взбесившихся собак.

V

Медленно, как бы не желая прощаться и начиная тосковать по так знакомым ему, успевшими стать родным домом за долгие годы бараки и сооружения колонии, Чечен, под бдительным взором сопровождавшего его Конвойного, топал через прогулочный двор в сторону проходной. Освобождался. Что может испытывать человек, перед которым раскрываются все двери жизни, распахиваясь главной из них – воротами на волю? Не описать словами. А что он испытывает, слыша скрип тех самых, но за своей спиной? Спросите у его души, её песнь вы услышите.
Чечен шёл,… но не торопился. Заметив голубятню и паривших над ней, воркующих птиц, он свернул с пути на волю и направился проститься. Это для него тогда было важнее.
— Куда пошёл? — грубо спросил его из-за спины мужчина в форме цвета хаки и резиновой дубинкой на ремне.
— С другом проститься. — не останавливая решимость шага, ответил кавказец.
— Вернёшься, увидитесь снова. Шагай, давай!
— Подождёшь, — ответил вертухаю парень и, заметив потрёпанного вида, худощавого мужичка, кормившего облепивших его голубей, спросил того. — Крылатые почтальоны всё трудятся?
— Без выходных. — последовало ответом от того.
Этого седовласого зека все, и даже работники колонии, почтительно величали – Старый. Нет, он не был авторитетом или значимой фигурой, обычный сиделец. Но в нём было что-то такое, что заставляло его уважать. Чистые глаза…у него сверкали ярче, чем у юношей, добрая улыбка…заставляла улыбаться в ответ, кристальная душа… Наверное. Он за свои без одного года семьдесят лет жизни так и не успел её испохабить и очернить. Почему? Да просто он почти не видел воли, отбывая срока и оставаясь человеком, ограждённым колючей проволокой от всей грязи свободного бытия.
— Те же арестанты, что и мы. — глядя на стаю птиц, произнёс о них Чечен.
— Живут на зоне, но свободны. Небо их истинный дом. — пояснил Старый.
— Могут улететь, да не улетают. Всегда возвращаются…
— Как закоренелый арестант.
— Как честный бродяга… Давно они здесь? Я помню, срок получил, прибыл, а они свой уже отбывали.
— Чуть меньше меня.       
— Значит давно.
— Пока не было мобильных телефонов, они весточки с воли носили. Начальник колонии знал, получал своё и помалкивал, разрешал, — рассказывал Старый, пока Конвойный стоял чуть в стороне, не мешая им с Чеченом прощаться. — Потом появились мобилы, и надобность в них отпала… Я привык к ним, а они ко мне. Они - моё ремесло, смысл моей жизни… того, что от неё осталось.
— Почтовые голуби на тюрьме – лучше телефонов, планшетов, словесного каляканья. Малявы с голубями… подходят для любого случая.
— Сколько лет? Сколько лет, Чечен, ты здесь?
— Много. — вдохнув полной грудью, ответил кавказец.
— Что ты сделаешь первым, когда выйдешь?
— Зачем тебе это?
— Так… для себя. Мне-то уже не видеть воли.
— Навещу друга.
— Правильно. Это самое верное. — одобрил желание товарища Старый.
Голуби садились на широкие плечи кавказца, воркуя с ним и словно прощаясь.
— Нежные птицы. — сказал он, поглаживая пальцем шею одного из пернатых.
— Мудрые. Никогда не приблизятся к дурному человеку,… такие они… чувствуют добрых людей.
— Ладно, Старый, прощаюсь я,… откидываюсь, — сказал Чечен и протянул Старому кусок белого хлеба. — Моя последняя краюха хлеба. Покорми голубей.
Старик тусклыми глазами смотрел на добрый жест кавказца. Морщинистыми, трясущимися руками забрал булку и стал крошить её слетающимся к его ногам птицам.
— Я никогда не забуду, как я впервые вошёл в эти двери, — говорил тот, кто прощался, но не освобождался. — Вошёл, чтобы остаться… навсегда.
— Ты всю жизнь здесь, на этой тюрьме. — сказал Чечен.
— Она - мой дом, она - моя судьба. Я понял это сразу, как только увидел её ворота.
— Тебе не хотелось выйти, попытаться изменить свою жизнь?
— Я дважды освобождался. Сначала, месяц волю топтал. Потом, полтора. Оба раза возвращался обратно.
— Скучал по нарам? — лёгкой иронией, но пониманием правды, спросил кавказец.
— Менты брали… Да, и она звала, — глядя на стены колонии, отвечал Старый. —Кто бы, что не говорил… живая она, живая. А тебе назад дороги нет.
— Поглядим. От суммы и от тюрьмы не зарекайся.
— Ты, Чечен, хороший человек и сюда больше не вернёшься. Я не знаю почему, но ты больше на тюрьму не ходок.
— Корми голубей, Старый, и не хворай. Здоровья тебе. — сказал кавказец, положа руку на плечо седовласого зека.
— Ладно, Чечен, уходи… Бесу привет. — ответил тот.
— Прощай.
Чечен уходил, сопровождаемый следовавшим за ним по пятам Конвойным. А Старый заботливо кормил облепивших его голубей. Жизнь на тюрьме. Кто бы смог? Кто-то ответит: глупый, дурак. Нет. Скажу правду. Лишь сильный, лишь честный, лишь тот, кто бессмертен…душой. Только так.



VI

Дела, заботы, хлопоты, дела. Жизнь проходит незамеченной, незримой, скоротечной. Оглянешься порой, а за плечами и вспомнить нечего. А всего-то нужно, заметить улыбку встречного тебе прохожего и подарить такую же в ответ, обратить внимание на полёт бабочки и пение сидящей на ветке дерева птицы, быть чаще среди людей и добросердечным по отношению к ним, не прятаться, не злиться, не стоять в стороне. Быть в центре жизни, быть её центром.
Граф создавал такой вокруг себя. Этот старый вор, как сказочный волшебник, мог покарать, а мог и озолотить, мог закрыть вопрос, а мог и открыть…неразрешимую ситуацию для кого-то. Единственное, что он не отваживался себе позволить, это нарушить неписанный воровской кодекс или пойти против решения сходки. Граф этого делать,…не смел.
Сидя на лавочке у фонтана, под охраной двоих своих неотступно следующих повсюду телохранителей, в тот день он встречался с Шамбалой, страстно желавшим лишь одного…мести за отца.
— Когда я некролог по Кроносу в газете прочту, в свежем выпуске или..?  — спросил парень. — Венок заказывать с надписью: «Что б тебе земля щебнем стелилась, курва»?
— Погоди с венком, — отвечал авторитет. — Сейчас намечается заварушка по другому поводу. Слышал уже о смерти «короля воров»?
— Слышал.
— Сейчас начнётся возня за его трон.
— А я думал, такие вопросы требуют коллегиального решения?
— Правильно думал. Таким его и вынесут. Вот только интересы многих воров сейчас направлены совсем в другую сторону.
— А как же город?
Переспросил Шамбала и услышал ответом:
— Может начаться война за целое королевство. А ты говоришь о городе.
— А смерти воров? Твоих друзей… Креста и моего отца – Лорда, твоего друга?
— Я не из тех, кто жаждет придворного величия. Имперскими замашками не страдаю. Люди меня знают, и всегда будут уважать. И короли и Фердинанды… кто угодно. Дело твоего отца, своего друга, я всё равно доведу до конца, можешь не сомневаться.
— И долго вы табуретку рвать будете, пока она свою задницу не найдёт и не встанет под неё?
— Я не знаю, Шамбала. Если дело мирно решить не удастся..?
— На хрена, на хрена, Граф, этот титул, если воры будут крошить за него друг друга, как псы рвать за кость? Истинный вор в титулах не нуждается.
«Законник» оценивающе посмотрел на молодого парня и сказал:
— Батина масть… высшая. Истину говорят… белая кость, голубая кровь. В твоих венах воровская кровь… чистая.
— Отец залил. Значит, пока воры будут делюгой заниматься, решения по Кроносу от них ждать не стоит, и эта тварь будет продолжать дышать?
— Но тебе это даже на руку. Пока суть, да дело… Ты можешь кончить Кроноса и не ждать решения воров.
— Какое решение..? Для меня важно решение одного вора… моего отца-Лорда.
— Достойный сын достойного отца.
— Ты сам - то на чьей стороне?
— Сопляк. Хотя… вылитый Лорд в молодости. Такой же дерзкий.
— Значит ничего ещё не закончено? — скрипя зубами, спросил парень.
— Всё только начинается, Шамбала,… только начинается. — ответил Граф, глядя на резвящуюся у фонтана ребятню.

VII

Обедая в своём особняке, не тяготясь одиночеством, но пригласив на трапезу Тригона, Кронос вместе с ним сидели напротив друг друга за обильно накрытым столом, аристократично орудуя столовыми приборами. Бывший уличный авторитет теперь всё чаще показывался и проводил дольше времени рядом со своим хозяином, положение его первого помощника и «правой руки» обязывало.
— Как ты относишься к невыполнимым задачам? — спросил хозяин дома, разрезая в своей тарелке сочный стейк.
— Отвергаю, не признаю. Верю, что могут быть лишь трудновыполнимые… и то… для слабаков. — парировал ответом его гость.
— Похвально. Хотел встать на место Монпансье? Встал. Пора доказать свою состоятельность и то, что я в тебе не ошибся.
— Чё надо?
— Тут сорока на хвосте принесла,… что у нашего старого, ныне покойного друга Лорда… был сынок. Некий Шамбала.
— А сороку часом не Ногаем кличут? — обозначил своё знание вопроса Тригон.
— А ты хорошо осведомлён…
— И информацией она поделилась с воровского схода…
— Продолжай…
— Не удивляйся, Кронос. Просто я, как твой помощник, должен думать и просчитывать на несколько шагов вперёд. А иначе, зачем я тебе?
— Верно.
— А Ногая я знаю. Было дело, пересекались.
— Допустим. Теперь насчёт Лордовского отпрыска. Не знаю как, не знаю где, но знаю, что тебе предстоит его отыскать. Он мне нужен.
— Найду. Дальше?
— Я не расправился с его отцом, это верно. Но я страстно жаждал этого. Теперь я постараюсь поквитаться с Лордом через его сына.
— Сын за отца не в ответе.
— Не тот случай. Найдёшь. Чего бы тебе это не стоило.
— И-и..?
— Ни единого волоса с его головы. На этот раз я сделаю всё сам, — говорил Кронос, ставя яростно сжатые кулаки по сторонам от своей тарелки. — Напьюсь местью, чтобы душа Лорда изнывала от боли на том свете, а остатки тела вертелись в земле волчком, на этом.
— Приказ.
— Взять живым и закрыть в дурке. Я превращу его в овощ через невыносимые муки,… а там погляжу. — обозначил приготовленную ужасную учесть для своего врага Кронос.
Тригон кивнул головой и продолжал трапезу, словно сказанное его хозяином столь же обычно, сколь и поглощаемый им обед.

VIII

Через открытую дверь проходной колонии строгого режима, немного робко первыми шагами, показался Чечен. Грудь этого кавказца была не только массивна непробиваемыми мышцами, она была настолько крепка, что сдерживала в себе неимоверный ком переплетавшихся эмоций от той, которую он не видел долгие годы,…от свободы.
Слепящее Солнце сужало и слезило его глаза, добрая улыбка украшала собой небритое лицо, крепкие руки сжимали потёртый рюкзак с нехитрой ношей в нём личными вещами.
Чечен остановился и услышал от вышедшего следом за ним Конвойного:
— Вот тебе и воля. Радуйся, уркаган, и возвращайся, мы будем ждать тебя.
Парень обернулся к вертухаю, посмотрел в его поганые глазки и ответил:
— Знаешь, гавнюк? Я-то на воле, а вот ты идёшь обратно… за колючку. Сегодня ночью меня будет ласкать красивая женщина, а тебя кто-то из твоих друзей. — и сделал первый уверенный шаг на свободе, на воле. Прочь от стен колонии.
— Чё-о-о..?! — возмутилась мразь в форме хаки.
Чечен остановился, оглянулся и добавил:
— Ну, и ещё кое-что. Гарцевать кабаном… можешь на тюрьме. А на воле… ты хромаешь петухом.
— Башку раскрою! — заорал Конвойный, вынимая из-за пояса резиновую дубинку и бросаясь на бывшего заключённого.
Чечен перехватил удар в полёте, суровостью взора и стиснутых скул, продолжил повествование:
— Мне-то что? Я как вышел, так и вернусь, не пропаду. А вот тебя отсюда прямиком на погост отправят. Ссыкотно? Запомни это на тюрьме. Один неверный шаг и тебе кабзда. Дрожи и бойся, падла, дрожи и бойся.
Чечен отпустил дубинку, брезгливо сплюнул под ноги вертухая и, увидя сигнализировавший ему вспышкой фар автомобиль, направился к нему.
Конвойный, чувствовавший себя богом в периметре колючей проволоки, осознал, что он такое за её пределами, испуганно стоя на месте и трясясь коленями.

Друг есть друг. А если ты с ним долгие годы плечом к плечу порой заглядывая в глаза самой смерти? Верно, друг есть брат. Вот своего-то брата и встречал на автомобиле Бес.
— Последние слова на прощание? — спросил он усаживающегося на переднее сиденье Чечена, видев его диалог с вертухаем.
— Да-а-а… Пару ласковых дурочку и напутственное слово. — ответил кавказец.
— С освобождением, Чечен.
— Спасибо, брат. Спасибо, Бес.
И они поехали. За окнами движущегося по улицам города автомобиля Беса, взятого в гараже дома Стаса, мелькала свободная жизнь со всей её суетой и прелестями. Наконец воля, наконец, сам себе хозяин, мелькало мыслями в голове кавказца, и он сказал тогда:
— Я уже думал, никогда её не увижу… волю вольную.
— Мысли позитивней, Чечен. Ты же сам мне талдычил об этом все эти годы, пока мы с тобой свободой грезили.
— Это да. Позитивизм мышления – преграда унынию и тоске. Неплохая тачка. Когда успел?
— Моего друга… Стаса. — ответил Бес.
— Того самого?
— Да. Всё, что от него осталось, теперь моё. Тачка, дом, долги… Какие планы, Чечен?
— Развеяться слегка, выбросить из памяти эти годы… хоть ненадолго. Посмотреть, чем люди живут?
— Это можно… Поможешь мне, Чечен?
Кавказец повернулся к другу, пристально посмотрел в его глаза и сурово произнёс:
— Никогда не спрашивай, если знаешь ответ. Ты ответ знаешь.
Бес понятливо кивнул головой и тормознул машину у входа в ночной клуб.
— Чё здесь? — спросил его откинувшийся на волю пассажир.
— Забвение прошедших лет и первые минуты сладкой воли, — и вслед за ответом кавказец получил пачку денежных купюр и записку. — Здесь хватит, чтобы развеяться. Отдохни на полную катушку.
— Не много? — спросил Чечен, забирая деньги и разворачивая текст.
— Пока нас не было, цены слегка подросли. Тебя многое поразит в сегодняшних реалиях вольной жизни.
— Адрес?
— Мой. Закончишь, жду у себя. И не задерживайся, дело важное.
— Я недолго. Со мной? — приоткрывая дверь и собираясь выйти, спросил кавказец.
— Не сегодня. — парировал Бес и, оставив друга одного, уехал.

Ночной клуб потому и называется ночным, что всё веселье в нём разгорается именно в это время суток. А что же днём? Тишину отсутствующих посетителей нарушал звон рюмок и стаканов, доносящийся от стройного молодого человека в повязанном переднике, протиравшего посуду и расставлявшего её за барной стойкой. Напротив него-то и сел на стул, пожаловавший за отдыхом Чечен.
— Мы ещё не работаем. Заведение пока закрыто. — предупредил его Бармен.
— Протри стакан, поставь бутылку. Я подготовлюсь к вашему открытию. — ответно предупредил кавказец.
Бармен посмотрел на серьёзное лицо гостя, поставив перед ним стопку и бутылку. Чечен взял её и резким движением сорвал навинчивавшую пробку. Первые граммы… их за свободу!

IX

Первое собрание возобновлённого Совета Кроноса и дебютное появление на нём Тригона. Выходя из открывшихся дверей лифта и идя по коридору Гранд отеля к люксу, где оно проходило, мужчина осмелился и задал давно мучивший его вопрос:
— Кронос, я всё хотел спросить. А зачем тебе город, кроме материальной выгоды, которую он даёт?
— Есть короли, шейхи,… есть духовные лидеры и просто основатели сект. А я хочу быть повелителем одного города… этого города… моего города. — ответил его криминальный «мэр».
— Что нам нужно, чтобы взять его под полный контроль и не допустить угрозы извне?
— Ты говоришь о ворах?
— И не только.
— Чтобы действовать эффективно и голова не болела, всем будет руководить Совет.
— Это понятно. Но знаешь, как проще всего победить наркоторговлю? Сажать дилеров, торговцев на улицах. Тогда и баронам денежный поток иссякнет.
— Некому торговать, никто не покупает, прибыль – ноль.
— Именно. Нам нужно наводнить город шестёрками, заполонить ими улицы,… чтобы куда не плюнь, повсюду наша пепельница.
— Принцип КГБ – везде агент. — уточнил Кронос.
— В общем, верно. И главное полезно со всех сторон. Всегда знаешь, где чужой, зачем пришёл, куда уходит.
— Вот и займись. Наводни город шестернёй.
— Людей мало. — пожаловался Тригон.
— Выпускай псов… никаких ограничений. Улицы на тебе, а я навещу шестёрок повыше.
— Администрация? — спросил «правая рука» и, дождавшись однозначного кивка головы хозяина, продолжил. — Я знаком с действиями первого состава твоего Совета и представляю его возможности.
— Это оборотная сторона медали. Самое сокровенное и интересное тебе ещё предстоит узнать. И оно тебя шокирует.
Мужчины остановились перед люксом. Кронос схватился обеими руками за ручки и распахнул двустворчатую дверь.

За большим, длинным столом, оживлённо дискутируя и смеясь, собрались все члены его нового Совета. Мопс разливал из графина спиртное по бокалам и выкрикивал собравшимся:
— Давайте за встречу!
Незаметными в пылу эмоционального опьянения мужчин, Кронос и Тригон вошли в помещение и глава города начал свой рассказ своему новому помощнику:
— Знакомься, твои коллеги – члены моего нового Совета. Многие из них давно коронованы. Никто не скажет, что на меня работает одна шваль. И «законники» прогнулись. Один из них.
— Кто?
Переспросил Тригон, и Кронос, указав на разрабатывавшего руку эспандером Палача, поведал его историю:
— Палач. Ещё по молодости в спортзал пришёл, подсел на анаболики,… хотел быстрых результатов, добился.
— Разнесло, хоть сейчас на скотобойню.
— От них-то умом и поехал. Все силовые операции на нём. С башкой хреново, будь с ним поаккуратней.
— Его предупреди, меня сторониться.
Ответил быстро соображающий помощник и обратил внимание на симпатичного, улыбчивого мужчину в ярком пиджаке и наполовину расстёгнутой рубашке, сидевшего боком на стуле, нога на ногу.
— Самородок, — представил его Кронос. — Все проститутки, публичные дома… его вотчина.
— Хорошая шлюха разведёт любого и добудет нужную информацию.
— А её подружка снимет всё на видео. Именно через постель многие на крючок и сели. Так теперь и болтаются, работая на нас.
Рядом с весёлым Мопсом контрастировал своим угрюмым видом крупный мужчина под пятьдесят лет годами. Крутя пальцами стакан, стоявший на столе перед ним, он озадачил вопросом Тригона, и тот спросил у своего хозяина:
— А этот, угрюмый?
— Морг, — назвал его имя Кронос. — Наркота… её производство, поставки, договора по ней, всё.
— А чё смурной такой? Кайфанул бы, расслабился… глядишь, улыбнётся.
  — Диарея. — представил следующего из Совета авторитет, указывая на мужчину с дерзким выражением лица, перебиравшего в руках чётки.
— Как, как? Диарея? — воспринимая это шуткой, уточнял Тригон.
— Ты не ослышался.
— А чё, повеселее погоняло дать нельзя было?
— Это не про него, — пояснил Кронос. — Это про тех, кто переходит ему дорогу. Знают, на что он способен. Как только увидят его,… сразу в штаны дрищат. Так засранцами и подыхают.
— Понял. Взгляну при случае на его работу.
— Мопса знаешь. Порт и всё, что с ним и через него. Ещё станок по печатанию денег.
— Наш прямой конкурент Федеральной Резервной Системе США?
Оглядев оставшихся, Кронос остановил взгляд на брутальном мужчине спортивного телосложения, потиравшего левой рукой татуированные пальцы правой.
— Ферзь, — представлял он следующего из своих подчинённых. — Стволы всех калибров. От нагана до ракеты.
— Шутишь?
— Шутки закончились. Знакомься, вникай. Теперь ты – мой зам.
Тригон всматривался в лица мужчин, среди которых заметил одного, показавшегося ему знакомым. Им был некий Антиквар - невысокий, в очках и деловом пиджаке, перебиравший между пальцев старинную монету.
— А этого я, кажется, знаю… — сказал помощник хозяина города.
— Антиквар, — послышалось от того. — Коллекционер. Дома, как в музее. Впрочем, большая часть именно оттуда. Слаб он на предметы старины.
— Чё под ним?
— Голова и кошелёк нашей организации. Кумекает, как преумножить, куда вложить и как отмыть, а так же вывезти подальше. Где безопасней, там и ждут.
— Да-а-а… не город, а status in statu – государство в государстве. Тебе ещё армию свою завести и можно революцию начинать… за независимость.
— Армия прирастает с каждым днём. А скоро её возглавит генерал.
— Не под тобой?
— Я - верховный главнокомандующий. Но у меня будет помощник, вернее помощница.
— Баба? — удивился Тригон.
— Не дай тебе бог ей такое сказать. Разозлишь – считай, тебя нет.
Кронос и его «правая рука» подходили к столу, когда последний из непредставленных – Бурелом - дерзкий на язык мужчина с проседью, заметил знакомого ему Тригона и сказал:
— Я этого слизняка знаю. Уличная шафка. Кронос, ты зачем его сюда привёл, прибраться после нас?
— Бурелом… — констатировал Тригон и медленно, вразвалочку подойдя к нему, обхватил его сзади и резко воткнул нож тому в горло, не забыв провернуть его.
— Ххх…ххх…хх…— истекая кровью и валясь на пол, хрипел ещё живой, но уже труп.
Тригон вытер окровавленное лезвие ножа о плечо Самородка, сидевшего рядом и сказал тому:
— У тебя кровь на плече. — не забыв после этого вернуться и встать рядом с Кроносом.
— А я тебя недооценил. — ухмыляясь, признался ему авторитет.
— Недооценка человека - есть неспособность понять его истинных возможностей. Что зачастую может привести к сюрпризам… не всегда приятным.
— А это Тригон! — крикнул своему Совету Кронос. — Все помнят Монпансье?! А теперь познакомьтесь с его заменой.
С лиц Мопса, Ферзя, Антиквара, Палача, Самородка и Диареи одним мгновением бесследно исчезли улыбки. Только Морг оставался неизменным, всё таким же угрюмым. Став серьёзными, никто не сводил глаз со своего хозяина-Кроноса и стоящего рядом с ним невозмутимого Тригона.




X

Долгие годы по команде «Отбой-подъём!». Каждый шаг под бдительным взором вертухая, резкое движение и на тебя смотрят через прицел, потирая подушечку указательного пальца об изогнутый сталью курок. И вот оно… нет надзора, нет контроля, нет запретов ни к чему. Пора брать от жизни своё, и Чечен начинал брать по полной.
На залитом мерцающим бликом прожекторов танцполе ночного клуба, под забойную, клубную музыку, он резво отплясывал в тесной толпе отдыхающей молодёжи.

В мужской уборной заведения, коряво расположившись на раковине, суетно копошась и оглядываясь по сторонам, молодой наркоман готовил для себя две дорожки белого дурманящего порошка на своём же паспорте. Собравшись вдохнуть эту мерзость, парень заметил отображением в зеркале вошедшего Чечена и замер на один только миг, чтобы услышать:
— Это убьёт. Сначала твою жизнь, потом тебя.
Кавказец подул на наркотики, и белый порошок разлетелся без следа, смываясь проточной водой из-под крана.
Сполоснув руки и окропив лицо водой, освежившийся и немного прогнавший подступивший хмель от выпитого Чечен возвращался в зал, оставив наркомана замеревшим на месте в удивлении и испуге.

За своей рабочей стойкой, Бармен был просто нарасхват, загруженным работой и, торопясь обслужить желающих расслабиться клиентов. Молотящая ото всюду музыка не умолкала ни на миг.
— Налей ещё! — пытаясь перекричать пульсирующие децибелы аккордов, попросил его подошедший кавказец.
— Вам же религия не позволяет пить спиртное? — глупо, но правильно спросил тот.
— А ты знаешь, во что я верю? Вера в душе, водка в желудке. Желудок не имеет к душе никакого отношения. Наливай!
Бармен налил гостю заведения большой стакан водки, и тот осушил его одним махом.
Среди беснующейся в танцевальном экстазе толпы народа, продолжал праздновать своё освобождение лихим, отвязным танцем раскрепощённый Чечен.

Кого-то устраивает быть как все. Кто-то не желает выделяться, но заметно разниться от остальных. Другие же всячески пытаются выпендриться перед общественностью, показав свой социальный статус, ограничивающийся зачастую не интеллектом, но наличием значительных средств…и то, не самостоятельным и вовсе не трудом заработанными.
Такая вот троица мажоров и отдыхала в VIP зоне ночного клуба тогда, той ночью. Макс, Сазон и Влад были частыми гостями увеселительного заведения, оставляя после себя чаще проблемы и дурные воспоминания персонала, нежели внушительные чаевые и положительные отзывы.
Удобно расположившись за дорогим, привилегированным столиком, они распивали мудрёные коктейли и только готовились войти в кураж ночи и подступающее к ним веселье.
— Нормальный музон, ни чё так… Сейчас накатим и можно самим немного подрыгаться. — первым прорезал свой голос парень с дорогими аксессуарами и часами на руке – Макс.
— Я бы лучше с какой-нибудь тёлкой подрыгался, в танце страстной любви под аккорды непрекращающихся ласок. — ответил ему крепкий телом Сазон.
Последний из них – Влад - сильно загорелый парень со смазливого вида лицом и пурпурного цвета волосами, потягивая коктейль через соломинку, добавил от себя:
— Сейчас выберем пограциозней и устроим хоровод.
— Не-е-е. Сегодня в одного танцевать буду. — желая поразвлечься наедине с красоткой, отверг предложение приятеля Сазон.
— Хочешь устроить ночь любви? — спросил Макс.
— На белых простынях, — вожделенно добавил о своих намерениях парень. И заметив проходящую мимо на танцпол фигуристую девушку с жемчужного цвета распущенными волосами, осмелился добавить. — А вот и моя ночная милфа, фея нежности до утра.
Сазон вскочил из-за стола, сделал два шага к проходящей мимо юной леди и, насильно обняв её, спросил с придыханием:
— Привет, красавица. Составишь мне компанию?
— Руки не распускайте! — воспитанно освободившись от объятий, воскликнула она, носившая имя Вероника.
— Да, ладно! Тебе понравится! — мерзостью рявкнул, словно рвотой в унитаз, Влад, насмешив своих приятелей.
Порядком уставший, но всё ещё бодро держащийся и лихо отплясывавший Чечен заметил, как выделяющийся гнойным поведением парень с силой тащил к себе за столик беспомощно сопротивляющуюся девушку. Родившимся человеком, прожившим свои годы и оставшимся таким же, он не смог остаться безучастным и направился к ним.
— Ну-ну,… ну, давай, девочка. — прижимая к себе Веронику, не позволяя ей уйти и против воли заставляя её выпить шампанское, уже насильничал Сазон.
Девушка сопротивлялась изо всех сил, махала головой. Её шелковистые, распущенные волосы грациозно вздымались вверх, ещё больше вызывая раздражение к подобной мерзости поступка в адрес той красоты.
— Какая непокорная. Тебе, Сазон, эту кобылку ещё объездить надо! — гоготом ублюдка выкрикивал Макс.
— Да выпей ты, расслабишься! — смеялся девушке Влад.
— Давай я выпью. — спокойно сказал подсевший за столик Чечен.
— Ты чё здесь уселся?! Чё те надо?! Свалил отсюда! — глупой храбростью огрызнулся Влад.
— У-у-у-у… повеяло брутальностью, мужеством. — парировал кавказец и, взяв его коктейль, стал потягивать его через соломинку.
— Это гламурное заведение! Таким как ты здесь не место. Сбрызнул отсюда!
— Такие гламурные как ты носят красные мокасины, брюки в обтяг и собираются в элитных заведениях типа бара «Голубая устрица».
— Дурачок, тебе чё от нас надо? — ляпнул Чечену Сазон. — Хромай к себе в аул. В этом городе люди катаются на дорогих автомобилях, а не на ишаках.
— Погоди, Сазон, — вставился мыслью Макс. — Давай сначала выясним кто он вообще?
Вероника по-прежнему пыталась освободиться, но тщетно, у неё ничего не выходило. Кавказец поглядывал на неё краем глаза и ответил Сазону:
— О! Мудрая мысль промелькнула в голове твоей подружки. Сначала узнай кто я.
— Ну, братан, чьих будешь, откуда? — немного настороженно ответил тот.
— Я-то? Из деревни. Ой, хорошо у нас в деревне… Девок мнём на сеновале! Хорошо-о… Только тебе к нам никак нельзя.
— Почему это?
— А то тебя могут за девку принять. Хотя… видно уже приняли. — опустил иронией чмошника напротив себя Чечен.
— Ах ты, сука… — вышел из себя Сазон и дёрнулся ударить оскорбившего его.
Таким рывком можно было напугать только ссыкливое нутро какого-нибудь недоумка, но никак не продолжавшего расслабленно потягивать коктейль, раскованного кавказца.
— Сазон! Погоди. Мне уже становится интересно, кто же он? — тормознул приятеля Макс и тем самым начал диалог с Чеченом.
— И кто же я, по-твоему? — спросил тот.
— Давай, подумаем.
— Давай.
— Ты новенький, это факт. Я тебя раньше здесь не видел.
— Продолжай, мисс Марпл.
— Вряд ли ты из серьёзных, да и на блатного не похож. — гадал мажор.
— Не похож? Что же меня выдаёт? — спросил кавказец, выкинув трубку на стол и допив коктейль из стакана.
— Грошовые часики на руке.
Чечен посмотрел на недорогие часы на своём запястье и ответил:
— А твои, значит, дорогие?
— Уж подороже твоих… значительно. — деловито и рисуясь, усмехнулся Макс.
— Хорошо. Тогда снимай. Я готов принять их в подарок, — парировал кавказец и подсел к оппоненту беседы, положив руку на его бедро и крепко сжав его. — Снимай, я сказал.
Макс корёжил свою морду от нестерпимой боли. Заметно нервничая, дрожащей рукой он снял с себя часы и отдал Чечену.
Вернувшись на своё место и примерив обновку, кавказец довольно сказал:
— Ну, да, действительно… поинтересней будут. Дорогие котлы, — и, бросив через стол Максу свои, добавил. — А это теперь твои… вот и поменялись.
Наконец сумев вырваться из цепких рук парня, Вероника вскочила и сорвалась бежать, но среагировавший Влад осадил её на место.
— А-а-а! — воскликнула девушка.
Чечен посмотрел на загорелого Влада и сказал тому:
— Слышь, ребёнок Олимпиады восемьдесят, девушки не касайся.
— А? — переспросил он, уточняя к нему ли.
— Хрен на! Да держи крепче, смотри не урони.
— Ты чё хочешь? — лукавил своими силами и показывал лживое могущество Сазон.
Чечен не парился, ответил правдой:
— Белую яхту, роскошную женщину, хорошее вино и видеть красивый закат… на фоне тебя, болтающегося на рее.
— Имбицилушка, снимай часики, разрабатывай ротик и лезь под стол. А дальше поглядим, что с тобой делать. — зря так сказал Влад.
— О, как? — изумился кавказец. — Я смотрю у тебя надёжный, пернатый тыл. Кудах тах-тах петушками, курлы рлы-рлы голубками…
Влад дерзко улыбнулся и нагнулся через стол поближе к Чечену. Следом за ним также поступил и Макс.
Что оставалось делать честному парню? И да… он сделал.
— Ладно, машонкообразные, — сказал для начала он. — Что-то вас очень много на один квадратный метр.
Поставив коктейль на стол, Чечен молниеносно обхватил затылки этих двоих моральных уродов, резким и сильным ударом об стол вырубил их. Бац!
— Ну, а теперь, я хочу эту девушку. — добавил парень, сталкивая тело Макса на пол, подходя к Сазону и беря его за руку.
— Помогите мне, пожалуйста. — умоляла Вероника.
Чечен выкручивал пальцы мразоты и говорил:
— Сейчас ты, шакал поносный, извинишься перед дамой за своё паскудное поведение, с употреблением волшебного слова,… пожалуйста.
— А-а-а!!! — вопил от боли ссыкливый мажор.
— Затем развеиваешься, как дымка по утру, и торопишься в травмпункт.
— Зачем в травмпункт?
— Как зачем? У тебя ведь рука сломана?
— Не-ет. — напрасным отрицанием издал голос Сазон. И, почуяв хруст собственных костей, заорал. — А-а-а! Аа! А-а-а!
— Не слышу извинений? — настаивал Чечен.
— Прости,… пожалуйста! — теперь уже умолял борзый гнидёныш, возомнивший себя хозяином жизни.
Вероника вскочила с дивана и спряталась за спиной своего спасителя.
— Да-а..! И ещё кое-что,… — никак не мог угомониться Чечен. — Если мы братья, я возьму твою тачку, покататься. Родственники ведь должны выручать друг друга, братан?
Корчась от боли, Сазон вытащил из кармана ключи от своего автомобиля и бросил их на стол. Теперь у недавнего зека был личный транспорт. Неплохо для нескольких часов на свободе?
— Как мне вас отблагодарить? — непрошедшим испугом спросила парня Вероника.
— Потанцуем? — предложил он.
Пробравшись через множество гостей ночного клуба к танцполу, ребята обнялись и закружились медленными движениями обуревавшей их романтики начала знакомства.
— А чем вы занимаетесь в жизни? — спросила девушка.
— Ещё не знаю. Я только что освободился,… хочу надышаться, а там видно будет.
— Куда кривая выведет?
— Не-е-е-е… Я окольными путями не хожу, только напрямик, — ответил Чечен и попытался научить спутницу самообороне. — И на будущее,… если такое случится вновь, а рядом никого не окажется, первое, что тебе необходимо сделать… сработать колено.
— Как сработать?
— Как удастся. Лучше бей ногой, ногой в колено. Удар за ударом, пока противник не свалится с ног.
— Я не смогу, я девушка.
— Да хоть девочка. Сил значительных не надо. Чёткие удары в колено и всё,… какой бы противник не был большой и грузный… падает быстро и орёт, как резаный.
— Страшно…
— Бояться не надо. Волков бояться, в лес не ходить. А волков вокруг море.
— А если не упадёт?
— Это не то правило, в котором есть исключения. Падают все.
— А что потом? Убегать?
— Потом подходишь к этой твари на своих красивых ножках, в туфельках на высоких каблучках… и втыкаешь каблук ему в глаз.
— А-а-а… — испугом вдохнула красавица.
— Всё. Теперь он не только будет с тросточкой ходить, но и повязку на глазу носить… пират хренов.

Урок самообороны, а вместе с ним и романтический танец закончились. Чечен и Вероника выходили на парковку ночного клуба, из которого доносились приглушённые басы молотящей музыки, и парень настойчиво искал автомобиль Сазона.
— Так, где ты? Сейчас найдём нашего стального монстра.
Направив брелок ключей в сторону ряда выставленных автомобилей и надавив на кнопку, ребята услышали бряк сигнализации. И светом фар отозвался искомый автомобиль – дорогой, чёрный внедорожник.
— А вот и наша карета. К тебе, ко мне? — откровенно спросил парень.
— Поехали. — тихо сказала она и, нежно взяв своего спасителя за руку, на которой блестели золотые часы Макса, повела его к автомобилю Сазона.

XI

В арендованном для личной вечеринки автобусе играла оглушительная ритмичная музыка, разноцветные мигающие огни наполняли всё пространство движущегося по ночным улицам города транспорта. В окружении трёх полураздетых девушек танцевал порядком подвыпивший Тригон. Глотая шампанское прямо из бутылки, он не забывал поливать им красивые девичьи тела, смачивая шипучим напитком их возбуждающие формы.
— А что мы празднуем?! — спросила вьющаяся вокруг парня сексуальная блондинка в бикини с длинными, распущенными волосами.
— Моё хорошее настроение! — делясь коварного градусом напитком, ответил захмелевший Тригон.
— Я в восторге! Если ты закатываешь такие вечеринки по поводу своего хорошего настроения, что же ты делаешь, когда оно у тебя плохое?!
— Тоже развлекаюсь! Но втроём со своими друзьями!
— Просто напиваетесь?!
Тригон полез левой рукой в карман, правой себе за пояс. И, вынув нож, оголил выкидное лезвие перед лицом блондинки.
— А-а..! — испуганно воскликнула она.
Прижав её к себе теснее, помощник Кроноса вынул из-за пояса пистолет и приставил его дуло к шее красотки.
        — Кровью,… — жадно добавил он и рассмеялся. — А-ха-ха-ха!
— Хи-хи! Ха-ха-ха! — рассмеялась сражённая алкоголем и она.
Автобус двигался дальше, безудержное веселье продолжалось. Тригон выглянул в окно и, заметив шедшего по тротуару Беса, выкрикнул водителю транспорта:
— Стоять!

Колёса юзом, дверь долой. На ночной тротуар выскочил озадаченный увиденным Тригон, осматриваясь по сторонам. Но Беса не было, улица казалась безлюдной.
— Да нет… Не может быть… Не-е-ет,… — протянул подвыпивший Тригон, встряхивая головой и пытаясь взбодриться, возвращаясь в автобус.
Дверь закрылась, музыка заиграла громче, вечеринка на колёсах следовала дальше.
Из-за толстого ствола дерева вышел Бес. Глядя вслед уезжающему автобусу с празднующим, резвящимся в нём Тригоном, тихо, но грозно сказал:
— Да. Тысячу раз… да.

XII

Диана, та самая красавица, похитившая сердце Кроноса, и которой он в благодарность за это подарил цветы, работала не в шикарном офисе какой-нибудь мега корпорации, с ежемесячным мозговым штурмом: Куда же потратить миллионы? Она была обычным библиотекарем. Да-да библиотекарем с соответствующей, довольно скромной оплатой труда.
Стоя у стола и копошась с картотекой, она перекладывала карточки по списку, отмечая должников, во время не сдавших книги.
— Господи, а этот-то как здесь оказался? — сказала она, откладывая одну карточку в сторону и продолжая живо перебирать остальные, аккуратно составленные в стопки.
В её напарницах числилась Марина. Эта пышная телом, годами к сорока женщина с жиденькими волосами, убранными в тоненький хвостик, пила чай из большой кружки, закусывая пирожками, лежащими напротив неё целой тарелкой и, наблюдая за кропотливо работающей подругой, спросила её:
— Эх, Дианка, красивая ты! И что ты здесь делаешь?
— Картотеку разбираю. Завал полный. — не поднимая глаз, ответила та.
— Да я не про это… Что ты жизнь свою среди этих книг упускаешь?
— Я здесь работаю, мне тут нравится.
— С твоей красотой тебе бы в богатом особняке жить, а не пыль с книжных полок глотать.
— Да ладно тебе…
— Так жизнь и пройдёт. Оглянешься назад, а годы уже не те, красота увяла.
— Душевная красота не увядает, с годами только распускается, как бутон цветка.
Ответила Диана, но Марина с ней не согласилась:
— Ага! Мужикам это не объяснишь. Им подавай молодое, наливное, сочное тело… как у тебя. А душа их не интересует.
— Те, кому важнее мои прелести, меня саму не привлекают. Я жду другого…своего…того, кто предназначен лично для меня. А другого мне не надо.
— Ну-ну,… вот и жди. Так всю жизнь и прождёшь. Ты, книги, картотека и пыль.
— И ты рядом…
— Ну, я то не такая разборчивая как ты. Не стану ждать у моря погоды.
— Да-а-а..?
— Да-а-а..! Увижу понравившегося, по башке книгой дам и в ЗАГС потащу.
— А-ха-ха-ха! — рассмеялась Диана.
— А что ждать? Встречи, свидания… Свадьба! А потом всё остальное.
— А как же конфетно-букетный период?
— Предпочитаю котлетно-денежный. И вкуснее, и надёжней.
— Книгой по голове значит?
— Угу. — промычала Марина, делая смачный укус очередного, неподдающегося подсчёту, румяного пирожка.
— Значит всё-таки встретить свою судьбу здесь, в библиотеке, рассчитываешь?
— Ой, да не знаю я! Здесь, там… знать бы, где она? Давно бы всё бросила и пошла ей навстречу.
— Не торопись, пей чай, она сама тебя найдёт.
— Да когда? Уж не забыла ли она про меня?
— Она никогда и ничего не забывает. Просто немного надо подождать.
— Я уже столько жду…
— Значит твоя судьба уже на пороге. Прислушайся,…— тихо сказала Диана, заставив подругу перестать жевать и, раскрыв рот с крошками на губах, насторожиться ушами.
— Что? — так же тихо переспросила та.
— Слышишь стук в дверь? Это она. Открывай дверь, впускай своё счастье.
— Какая-то ты… блаженная что ль? Тебя как будто ничего не касается? У всех проблемы, заботы, волнения,… а ты весёлая, улыбчивая… Можно подумать, что все невзгоды и неприятности обходят тебя стороной.
Диана на секундочку оторвалась от занимавшей всё её внимание картотеки, улыбчиво посмотрела на свою коллегу и подругу-Марину, и сказала той:
— А чего грустить? Чему быть, того не миновать. Дурное принимай покорно, не расстраивайся и улыбайся. Хорошему радуйся и будь счастлива.
— Ага, щас…
— А проблемы и у меня есть. И заботы,… и волнений хватает.
— По тебе и не скажешь. Такая стройненькая, ладненькая… С нашей-то зарплатой. И как тебе удаётся? — продолжая налегать на пирожки, восхищалась подругой Марина.
— Просто надо меньше кушать. Тогда и денежек больше будет и щёчки станут не такими пухленькими. Ха-ха-ха! — рассмеялась в ответ Диана и нежно потрепала Марину за щёчку, ласково обнимая её за плечи. — А-ха-ха-ха!!!
Внезапностью шума, чуждого библиотечным стенам, распахнулась дверь, и один за одним в царство книг и хранивших их полок быстро заходили доставщики цветов. В секунду помещение библиотеки оказалось заставленным множеством пышных букетов и корзинами роскошных, пестрящих красотой бутонов.
Марина открыла рот от удивления, привстала со своего стула и тут же плюхнулась в него обратно.
— Так, кажется, всё. — проверяя букеты по списку и держа в руке последний, маленький и самый милый, произнёс Старший курьер.
— А это..? Это для кого? — озадачившись произошедшим, спросила его Диана.
— Это для самой обворожительной девушки, которую только посчастливилось встретить удачливому мужчине. Для Дианы.
Глаза сидящей на стуле Марины округлились, рот не закрывался от удивления.
— Для меня..? — удивлённо переспросила девушка.
Старший курьер посмотрел на немного отошедшую от первого шока и вновь заталкивающую себе в рот очередной пирожок Марину, её-то красота была на любителя, и ответил:
— Видимо да. Всё это великолепие только для вас. И этот букет тоже. — сказал он и протянул Диане маленький букетик.
— А вы не ошиблись с адресом? Может всё-таки..?
— Нет, ошибки нет. Я сразу понял это, как только увидел вас. Удачного вам дня.
— Спасибо большое. — поблагодарила девушка, и доставщики цветов ушли.
Красавица Диана растерянно стояла посреди «моря цветов» из обставлявших её роскошных букетов, не смевших и не способных затмить её совершенство, когда в её кармане зазвонил телефон. Увидев незнакомый номер вызывающего абонента, она тихо ответила:
— Алло.
— Здравствуйте, Диана. Вы узнали меня? — послышалось из трубки голосом Кроноса.
— Д…да… На стоянке… Это были вы?
— Это был я. Я не отвлекаю вас от работы?
— Нет. Я могу говорить, конечно.
— Вам понравились цветы, которые доставили специально для вас?
— Очень… Спасибо, но это целое состояние… не стоило.
— Не переживайте об этом. Пусть эти цветы украсят ваше место работы, чтобы вы и не думали хмуриться, и очаровательная улыбка не сходила с вашего лица.
Диана подошла к окну и отдёрнула занавески. Врывающиеся лучи Солнца залили помещение библиотеки, цветы под ними становились ещё более прекрасными.
Марина кое-как стояла на ногах, запивая пирожок чаем и подслушивая телефонный разговор подруги.
— Спасибо ещё раз. — вновь поблагодарила за внимание красавица.
— Диана. — обратился к ней Кронос, смотря через стекло своего припаркованного у обочины автомобиля на окна библиотеки и показавшуюся из одного из них девушку.
— Да.
— Я бы хотел пригласить вас сегодня на романтическое свидание, если вы не откажите мне в этом?
— Я работаю до семи,… — засомневалась она. — Мне ещё надо добраться до дома, переодеться… Поздно не будет?
— Так вы согласны? — настаивал он.
— Я…согласна.
— Тогда после работы за вами заедет мой водитель, отвезёт вас, куда скажете, а после, я буду ждать вас.
— Хорошо.
— До встречи, Диана.
— До встречи.
Кронос последний раз посмотрел на красавицу в окне, отключил телефон и, тронувшись с места, помчал автомобиль вдаль убегающей улицы.
Вышедшая из ступора Марина обнюхивала корзину цветов, стоящую рядом с ней на столе. Заметив торчащую из неё записку, достала её и прочла:
— Счастье-не видеть этот мир, счастье-знать, что в нём есть ты, — и, передав записку подошедшей подруге, добавила. — Кажется, в дверь без стука вошла не моя, а твоя судьба.
Диана перечитывала послание, задумчиво поглядывая на заставлявшие собой пол и столы цветочные букеты.

XIII

Лучшего друга – Мента убили. Служба осталась позади, теперь он был гражданским. Но совесть-то не дремала, требовала справедливой расплаты, голова говорила: «В одного не пройти». Не пройти. И Командир отряда ОМОН понимал это, поэтому и стоял у дверей дома Стаса, нажимая кнопку звонка. Но было тихо, сигнала нет. Стук в дверь… ни ответа, ни привета, никто не открывал. Помыслы чисты, худого за ними ни грамма, и он открыл входную дверь сам.
Тишину безукоризненной чистоты убранного дома нарушила негромким поскрипыванием открывающаяся дверь. Омоновец сделал шаг в прихожую и тут же почувствовал у своего виска холодное дуло пистолета.
— Замри вдохом, отвечай на выдохе. Ты кто? — спросил нежданного гостя Бес, готовым в любое мгновение нажать на курок.
— Я знал того, кто действовал с твоими друзьями. — ответил тот.
— И?
— Смерть Кроноса…это то, чего я хочу.
— Наши желания совпадают, — послышалось из-за спины омоновца, от внезапно возникшего Шамбалы. — Войти можно? — спросил он хозяина дома и, получив одобрительный кивок головы, ступив через порог, добавил Бесу. — А ты гостеприимен с легавыми. Командир отряда ОМОН…собственной персоны. Один…без бойцов, я проверил. — представил он гостя перед собой.
— Я зайду? — спросил омоновец.
— Основания? Здесь преступление совершается или ордером богат? — готовясь к худшему, переспросил Бес.
— Я не на службе. Был бы, вошёл без стука.
— Тогда на хрена дверь царапаешь?
— Не быкуй. Я – друг того, кто действовал вместе с Лордом. Они были на одной стороне с твоими друзьями. В их смертях также виноват Кронос.
— Заходи. — пригласил гостя в дом хозяин и убрал от его виска пистолет.
Пройдя в сердце дома – гостиную, Шамбала с Бесом расположились в креслах напротив, Командир отряда ОМОН несколько стеснительно занял свободный диван.
— Ну, с Шамбалой я успел познакомиться, о Лорде знаю. Его появление здесь понятно. А зачем ты пожаловал? — спросил Бес омоновца.
— Как я уже сказал, у меня свои счёты к Кроносу. У вас, я знаю, свои. Предлагаю объединить нашу злость, удар сильнее выйдет. — честно ответил тот.
— Друга твоего я помню, правильный мужик был. Ломало его под конец жизни… все годы ментом, закону служить, а по итогу закон его предал, — обмолвился историей Шамбала. — Вот тогда-то он глаза и разул, понял, что к чему. И переметнулся на другую сторону… не воров, но справедливости.
— Бывают ситуации, когда закон не работает или не хочет работать… или ему не позволяют, — парировал омоновец, склоняя голову над столом, словно повинен в чём-то. — Тогда обязательно появляется тот, кто берёт всё в свои руки и вершит справедливость. В этот раз жребий судьбы достался мне. И я раскручу маховик мести ради торжества справедливости. Запала ярости у меня хватит. — яростно добавил он, глядя на ребят перед собой.
— При погонах будешь действовать или..? — поинтересовался у него Шамбала.
— Чист,…как утренняя роса, — последовало ответом. — Теперь моя правда-истина, мой кодекс-справедливость, моя злость-праведность.
Бес краем глаза глянул на Шамбалу, увидел его одобрительный кивок головы и, наконец, сказал:
— Ладно. Что по Кроносу известно? Последние события не прошли бесследно, просто не могли.
— Воры в курсе всех раскладов. Так или иначе, спрос – дело времени. — оповестил всех сын вора.
— Хотелось бы отсрочить его, самому установить таймер.
— Заводи будильник. Все документы на Кроноса ушли из отдела. Смею предположить, что безвозвратно и забвенно. — поделился информацией от себя Командир отряда ОМОН.
— Крышуют, значит? — уточнил Шамбала.
— На Лорда, кстати, тоже… за ручку держась. — добавил освободившийся от груза погон офицер.
Бес, крутивший всё это время пистолет в руках, отложил оружие на стол и, немного задумавшись, сказал:
— Где-то наверху решили, что у этого гавнюка большой потенциал, и он способен очень многое сделать для них.
— Такое, что далеко не каждому под силу, и не каждый на это отважится. — пояснил омоновец.
— Он – оружие в руках таких же психопатов.
— Такое оружие опасно в любых руках. Это слишком большая сила,… вышедшая из-под контроля.
— Злоупотребление всякой силы приводит к неминуемому поражению.
— Кронос сумел выстроить настоящую Империю. — предупредил ребят Шамбала.
— Всякая Империя, за период своего существования, проходит несколько стадий.
— Зарождение и становление, процветание и упадка. Процветать, мы ему не дадим,… сразу кончим.
Высказались офицер и Бес друг за другом.
— Потрепали его здорово, но он очень быстро восстанавливается.
Говорил Шамбала, а Бес задумчиво отвечал на каждую его фразу:
— Растение вновь развивается, растёт.
— Он подминает под себя всё, даже то, что его прежде не интересовало.
— Корневая система углубляется в грунт.
— Такими темпами скоро все смерти станут напрасными. Он станет высоким человеком.
— Растение тянется к Солнцу… вверх, чтобы жить.
— И как его остановить?
— Если растение не поливать, оно погибнет медленно, за несколько месяцев. Если его очень часто поливать, сгниёт быстро, за несколько недель.
— Что будем делать?
— Поливать. Усердно поливать… кровью.
Ответил Бес и, посмотрев на улыбающегося Шамбалу и сосредоточенного Командира отряда ОМОН, услышал вопрос от последнего:
— Значит нас теперь трое.
— Пока да.
— Пока? — переспросил, уточняя сын Лорда.
— Ну-у-у… — загадочно протянул Бес и засверкал искрящимися от счастья глазами.

XIV

Вечер. День рабочий закончился ещё одним шагом к выходному, и одинокая Диана стояла с маленьким букетиком цветов в руках у входа в библиотеку, когда перед ней остановился роскошный автомобиль Кроноса.
Вышедший из него статный мужчина в пиджаке при галстуке, обошёл транспортное средство и галантно открыл заднюю дверь для томившейся ожиданием и одиночеством девушки.
— Добрый вечер, — произнёс водитель Кроноса. — Присаживайтесь в автомобиль, я приехал за вами.
— А где..? — растерянно произнесла она, предчувствуя видеть того, кто задарил её цветами.
— Он ждёт вас. Просил извиниться, что не смог лично приехать за вами и передать, что готовит некий сюрприз.
— Какой?
— Если я скажу, он потеряет всякий смысл. Присаживайтесь.
— А вы точно от него? Вы меня не обманываете?
— Что вы?
— А то я сяду в автомобиль, а вы отвезёте меня неизвестно куда,… я ведь вас не знаю. — святой простотой поражала наивность.
— Не волнуйтесь, Диана. Кронос ждёт.
Диана неуверенно садилась в автомобиль и, поправляя свисающее шлейфом платье, сказала:
— Но мне сначала надо заехать домой, переодеться.
— Обязательно. Мне велено исполнять всё, что вы скажете. — покорно согласился Водитель Кроноса и, захлопнув за девушкой дверь, торопился за руль.

XV

Общие враги быстро делают ещё вчерашних незнакомцев друзьями. А совместное распитие горячительного только укрепляет зарождающиеся узы братства. Вот за этим делом у нехитро накрытого закуской и пузырьком стола, с краю которого стояла одна пустая рюмка, и собрались Бес, Шамбала и Командир отряда ОМОН.
— Три – четыре. Не лишняя рюмка? — спросил омоновец, сопоставив людей за столом и заметив один лишний прибор.
— До трёх считать умею. Она приготовлена для четвёртого из нас. — пояснил хозяин дома.
— Кого ждём? — поинтересовался Шамбала.
Бес подошёл к окну, отодвинул штору и увидел въехавший во двор автомобиль и выходящего из него Чечена.
— Скоро увидите, — ответил он и озадачил вопросом вошедшего в гостиную,  остановившегося, красиво и широко улыбавшегося кавказца. — Тачка откуда?
— Брата встретил, разрешил покататься. — без тени иронии ответил тот.
— К столу, Чечен. Дела обсудим. — пригласил друга хозяин дома, а сам вышел на кухню.
Последний пожаловавший плюхнулся на диван рядом с Командиром отряда ОМОН и, протянув руку Шамбале, громко представился:
— Чечен!
— Шамбала. — последовало словами и пожатием кисти в ответ.
Кавказец въедливо посмотрел на омоновца и сказал:
— Что-то твоя выправка меня смущает. У тебя нет арестантской сутулости и раскованности… Ты часом не легавый?
— Командир отряда ОМОН… бывший. — представился тот.
— Не подвела чуечка.
Вернувшийся Бес протянул Чечену брикет шоколадного масла и тот, схватив его, стал жадно разворачивать обёртку.
— Наконец-то,…— вожделенно держа в руках лакомство и смачно откусывая от него большие куски, протягивал, наслаждаясь, кавказец. — У-у-у-у…
— Тебе так нравится шоколадное масло? — спросил его Шамбала.
— Да нет, в общем-то… — набитым ртом последовало ответом.
— А чё ты тогда его так грызёшь?
— На тюрьме, как в ШИЗО попаду, сразу какая-то необъяснимая тяга к шоколадному маслу появлялась. Даже не знаю почему?
— Часто в ШИЗО попадал..? — поинтересовался омоновец, глядя как по небритому подбородку парня, стекал растаявший шоколад.
— Редко выходил.
— Чечен, поможешь нам покончить с Кроносом? — спросил друга Бес.
— С Кроносом? У него ведь целая армия? — увлечённо жуя и не отрываясь от лакомства, переспросил так, между делом, кавказец.
— Угу.
— Их в несколько раз больше.
— Я бы даже сказал в несколько сотен раз. — пояснил Бес.
— Они хорошо вооружены…
— Угу-у-у…
— На их стороне представители власти…
— Всех структур.
— Они пойдут на всё.
— У них отбитые головы.
— Ими руководит Кронос.
— Именно. Поэтому мы и должны их всех раздавить. Ты со мной?
— А как же..? — улыбаясь и не боясь всего перечисленного, ответил Чечен.
— Четверо. Достаточно. — подвёл итог состоявшемуся покеру мести Бес.
Кавказец проглатывал очередной кусок полюбившегося лакомства, напрягая при этом свой выдававшийся кадык и, глянув на омоновца, спросил того:
— А как нам тебя называть? Мент легавый или..?
— Омон, — жёстко ответил тот. — Если будешь ко мне обращаться, называй меня Омон.
— Хотелось бы выдвинуть одну гипотезу,… Ты нас не сдашь в самый интересный момент? Не переметнёшься обратно, на сторону своего погонистого брата?
— Всякая гипотеза-двигатель прогресса, то есть шаг вперёд. Я свой сделал, придя к вам. Назад не вернусь… только за горизонт, до конца.
— Понятно, — доверчиво ответил Чечен и спросил у Беса. — А хлеба белого нет?


XVI

Остановившись на мгновение у распахивающихся ворот, автомобиль Кроноса продолжил своё тихое движение, въезжая и останавливаясь перед входом в особняк. Водитель открыл заднюю дверь, и на землю ступила грациозная ножка. Её обладательница - Диана, переодевшись в скромное вечернее платье, с маленьким букетом, подаренным ей в библиотеке, волнительно, с опаской смотрела на роскошные хоромы перед собой.
— Это здесь? — тревожилась лёгким волнением она.
— Вас ждут. Проходите в дом. — ответил доставивший её мужчина, и Диана неуверенном шагом поднималась по ступеням.

Войдя в прихожую, девушка не могла налюбоваться красоте и изяществу отделки дорогого жилища. Оглядываясь по сторонам, она не останавливалась и шла дальше…в гостиную.
Там, возле накрытого праздничным ужином стола, украшенного подсвечниками, стоял нарядно одетый в пиджак и белоснежную сорочку хозяин дома, ожидая свою долгожданную гостью.
— Ещё раз здравствуйте, Диана. — сказал он.
— Добрый вечер. Я не опоздала?
— Наоборот. Я боялся не успеть к вашему приезду. Мой водитель чётко выполнял все ваши инструкции?
— Да, спасибо.
— Присаживайтесь! — обходительно сказал он и любезно помог девушке сесть за стол, подвигая за ней стул. — Давайте ваши цветы. Я поставлю их в воду.
Кронос взял букет, поставил в вазу на столе и, зажгя свечи, сам сел напротив Дианы.
В романтичной обстановке, при мерцающем пламени свеч, Кронос влюбившись, Диана кротко, смотрели друг на друга. Неловкую тишину нескольких секунд нарушил тихий вопрос Дианы:
— Будут ещё гости?
— Только двое, только мы. — последовало ответом от мужчины.
— А кто всё это готовил? Вы заказали из ресторана?
— Сам… сам готовил. Вы кушайте, приятного аппетита.
— Мужчина на кухне? — приступая к ужину, восхищалась леди. — Я не могу представить вас в переднике и с поварёжкой в руках.
— А как вы меня себе представляете?
— Ну-у-у… не знаю. Руководителем большого числа людей, человеком, решающим крупные вопросы, серьёзные дела.
— Так и есть. Ваше воображение вас не подвело.
— Тогда вы должно быть очень заняты? Для чего же самому хлопотать у плиты?
— Это что-то вроде хобби. Правда, я редко им занимаюсь. Слушай, давай на ты? Так будет удобнее.
— Давай. А почему ты выбрал именно это хобби, чем оно тебя завлекло?
— Когда я готовлю, меня это успокаивает. Время от времени мне это необходимо. — признался Кронос.
— Серьёзная работа отнимает много сил и нервов. Конечно, надо расслабиться. А сколько людей живут в этом доме?
— Я один… Вам нравится? — полюбопытствовал мужчина о своём кулинарном таланте.
— Ой, извините. Нравится, действительно нравится, — торопилась с ответом Диана. — Очень вкусно. Один, без семьи? И не скучно?
— Один. А скуку разбавляют мои вездесущие помощники. Ряд дел я предпочитаю решать дома. Поэтому гостей хватает.
— У-у-у… А ты был женат?
— Не довелось.
— А дети?
— Жены не было. Откуда детям взяться? Я в этом вопросе консервативен.
— Надо же? Это теперь такая редкость. То есть у тебя нет семьи?
— Нет.
— Это своей, а вообще… Родственники ведь должны быть? — спросила она, пробуя новое блюдо на вкус.
— Никого. Были племянники,… сестры не стало, я воспитывал. Теперь и их нет. — не прошедшей грустью ответил Кронос.
— Извини, я не знала.
— Ничего.
— То есть ты совсем один?
— Это в каком-то смысле даже хорошо.
— Чем же?
— Не несёшь ни за кого ответственность… идёшь против всего мира… напролом. И побеждаешь.
— Ты боишься ответственности? Прямо как большинство мужчин.
— Ответственность меня не пугает. Пугает то, что может случиться…однажды.
— Что, например?
— Семья может рухнуть.
— Её нужно укреплять, и тогда она не будет подвержена никаким катаклизмам изнутри. Будет стоять незыблемо. — женской твёрдостью и уверенностью объяснила красавица.
— Я не говорил о расшатывании изнутри. Я имел ввиду внешний фактор. Кто-то может посягнуть на неё и раздавить, как фарфоровую чашку. — парировал мужчина.
— Зачем это кому-то, для чего?
— Цели могут быть разными, а семья неплохой рычаг для их достижения. А у тебя есть семья?
— Мама. Мы с ней вместе живём. Папы давно нет, они развелись. А мужем не обзавелась, не встретила достойного кандидата.
— Ну, тогда я вступаю в рыцарский турнир за обладание твоим сердцем, сердцем прекрасной принцессы, — сказал Кронос и поднял бокал вина. — За тебя.
Диана скромно опустила глаза и застеснялась, выдав это румянцем атласной кожи щёк. Кронос пил вино, уверенно смотря на неё и наслаждаясь её красотой.
— Рыба хороша. Но я готовлю её по-другому. — разрядила волнительный момент для себя девушка.
— Вкуснее? — уточнил хозяин дома, отставляя от себя допитый фужер.
— Иначе.
— Не нравится…
— Нет, нет, нет! Вкусно! Просто мне знаком этот рецепт, я использовала его и немного усовершенствовала.
— Да-а-а-а… поделишься? Или как грибники и ягодники не выдают своих мест, так и ты не расскажешь своих секретов?
— Охотно, охотно поведаю. Тем более что секретик небольшой. К этой рыбе не хватает вина в бокале и хорошего тоста.
— Ты - супер повар, а я недостаточно обходителен,…извини, — сказал Кронос и наполнил бокалы игристым вином, произнося тост стоя. — За последнее время в моей жизни произошло множество разных событий, горестных и хороших, печальных и радостных. Но все они меркнут на фоне двух. Я встретил тебя, и ты согласилась поужинать со мной.
Диана, освещаемая колышущимся пламенем свечи, смотрела на грациозного кавалера, стоящего напротив, и кротко улыбнувшись, вновь опустила свои красивые глазки.
А Кронос заканчивал свой тост:
— Я хочу выпить за тебя и за свою победу, в турнире, посвящённому завоеванию твоего расположения и сердца. За это.
Молодые люди соприкоснулись бокалами, услышали их хрустально-звучный перезвон и пригубили алым цветом вино. Свидание продолжалось.

XVII

Общий воровской сход состоялся, вынеся на обсуждение элиты криминального мира наиболее животрепещущие необходимостью своего решения вопросы. А заодно и разведя по сторонам тех, кто определился с методами достижения первостепенных для себя задач.
Тогда же, в плавно колышущемся длинным кузовом по неровностям дорожного покрытия улиц вечернего города лимузине, проходила очередная встреча вальяжно раскинувшихся в мягких сиденьях воров, состав которых был представлен Ногаем, Листопадом, Булавой, Шорохом и Шипом. Всеми теми, кто возвысил свои интересы над праведностью общей цели – мести Кроносу за убитых им «законников».
— Приветливо встретил… с почётом. Благодарю. — обратился Листопад к устроителю «званого вечера» Шипу.
— Мне льстят твои любезность и гостеприимство, но встреча в лимузине?
Сказал тому же Шорох и услышал в свой адрес от Ногая:
— Ты бы предпочёл маршрутку?
— А чё в транспорте? — тупо спросил Булава.
— Отсутствие стационарности. — так же ответил Шип.
— Чего?
— Не стоять на месте! Движение-жизнь. Так меньше шансов, что нас найдут,… решат прокатить до отдела.
— Если менты захотят найти… найдут. И тут возьмут. — наливая себе в стакан коньяк, пробормотал Листопад.
— Пусть находят,… не прячемся. А пока будут брать,… покатаемся, дела обсудим. Кстати о делах. Начинай, Шип.
Ляпнул Ногай, и Шип начал:
— Эшафот почил. Того, кто заказал, при любых раскладах выгодно найти.
— Это не обсуждается, — вставился словом Шорох. — У кого какие непонятки были с Эшафотом – дело десятое. Он - «король воров». Стреляли в него, а попали во всех нас. Суку надо найти.
— Мы чё впятером катаемся, ищем?
— Погоди, Листопад, — тормознул недовольство приятеля Ногай. — Придёт время, найдём,… но пришло другое время, короновать нового вора…
— И в идеале, одного из нас.
Слова Шипа нависли несколькими секундами хищной, многозначительной тишины, прежде чем её уничтожил своим деловитым басом Булава:
— Кого?
— Того, кто совместит свои новые обязанности с расширяющимися интересами тех, кто сейчас сидит здесь. — сужал перечень кандидатур Шорох.
— Верно. 
Словно утверждая бюллетень, согласился Ногай, услышав к себе недовольство от Листопада:
— Предлагай кандидатуру. Я смотрю ты уже начал свою предвыборную компанию. Сам метишь?
— Мне головняк ни к чему. Этот титул не только даёт права, но и накладывает кучу новых обязательств. А у меня своих тем хватает.
— Давайте притормозим с прениями и с активистами, с оптикой прицелов вместо транспарантов. Крошить друг друга не будем… для того и собрались. — попытался утихомирить приятелей Шип.
— Фуфломётить не станем, не на депутатской трибуне, — помогал ему Шорох. — Королём должен стать один из тех, кто нас уважает. Точка!
Булава согласился с мнением остальных, но тут же поднял другую тему:
— Этот вопрос закрыт. Но откроем глаза… Кронос.
— Насчёт Кроноса всё же решать надо, — разливая виски на всех по бокалам, соглашался Листопад. — Да и земля у него сладка. Тем более конкурентов он расчистил, под себя всё подмял.
Разбирая спиртное, Шорох, Булава, а за ним и Ногай вторили друг другу:
— Я бы от такого каравая сам откусил…
— Пока этот каравай в одно лицо жуётся. Рот не треснет?
— Похаваем… равными кусками.
Шип с хитринкой помутневших жадностью глаз оглядел воров и закрутил диалог с сидящим напротив Булавой:
— Все глаз положили,… а чтобы обидно никому не было, каждый из нас его хавать будет.
— Варики? Предлагай.
— Объединяем усилия и чётко лупим по двум направлениям.
— Рвём Кроноса, спрашиваем с него за убитых им воров, потом делим его город между собой. Параллельно сажаем на трон своего седока.
— Двух зайцев одним выстрелом. И нам хорошо, и нашим врагам плохо.
— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Есть некоторые шероховатости в твоём плане. — поправил Шипа Шорох.
— Какие?
— Барс. — пояснил Листопад.
— Хм…м…мм,… — разнервничался Шип. — Нагнём паскуду и раздавим.
— Они с Тулой вась-вась. Так что заденем одного, второй тут же стрелять начнёт. — напомнил о лучшем друге Барса Ногай.
— Прощай с Кислотой? — продолжал освежать память остальных Булава.
— Этих тоже так легко не подвинуть. Но всем вместе…
Озвучил Шорох, но его предложение тут же задвинул Булава:
— Граф – проблема.
— Этого старого пердуна давно пора на свалку. Многие передохнуть успели. Кто-то короны примеряет, кто-то с ними прощается,… а этот незыблем…сука. — мерзостью и гнилью прорвало Шипа.
— Вот и подтолкнём его и остальных. Что понравится поделим, на неликвид коронуем своих. Повоюем?
Бросил клич Листопад, и на него тут же отозвался Ногай:
— Объявлять войну не станем, приглядимся пока. Но всем быть наготове, первый выстрел по свистку.

В одном месте убыло, в другом прибыло. Кто-то потерял, а кто-то нашёл. Не нарушая незыблемости вечного принципа, за обильно накрытым яствами и напитками столом, после обжигающего пара бани, отдыхали распаренные, укутанные в простыни Тула, Барс, Прощай и Кислота. Эти авторитеты проводили свою, не менее важную, но более честную и справедливую сходку.
Разрывая копчёного леща надвое, и передавая большую часть товарищу справа, от себя, Тула произнёс первым:
— Со смертью Эшафота может обнажиться ряд проблем. Разногласия воров, подогреваемые желанием занять трон, наверняка накалятся.
— Появилась новая угроза, — принимая угощение от друга, подхватил его мысль Барс. — Само выживание моральных устоев воровского мира оказалось под вопросом.
— Кроноса надо рвать… перво-наперво. За Креста, Лорда, остальных.
— Согласен. Когда Кронос укатывал всех как катком, Лорд один ему дорогу преградил… не проехать, не обойти.
Высказались поочерёдно Кислота и Прощай.
— Тула, а чё мы раньше обо всём не узнали? Граф же поехал, глянуть по месту? Не разглядел? Не верю. — спросил Барс, запивая рыбу холодным пенным напитком.
— Они с Лордом условились. Граф дал ему время поквитаться за Креста.
— Если бы Лорд остался жив…
— Одной проблемой было бы меньше. — справедливо заметил Кислота.
— Кронос. Не такая уж он и большая проблема.
Констатировал по своим силам Прощай, и Тула вторил ему:
— Это если по совести. Пришли и наказали… жёстко. А ты видел реакцию Шипа, Ногая и остальных.
— Шакалы. Они могут развязать войну.
— Война никому не нужна. Но, хочешь мира, готовься…
— Готов. — поймав на себе вопросительный взгляд друга, чёткой уверенностью заявил Барс.
Честным и справедливым ворам долго обмусоливать суть элементарных вещей не приходится. Зачем переливать из пустого в порожнее? Личная встреча для них всегда лишь формальность, чтобы закрыть вопрос, подвести под ним черту и насладиться обществом таких же, как они.
— Ладно, пойду я. Путь не близкий, дел до гузки. Свидимся ещё.
— Хорошо посидели, душевно.
Прощались с остальными собиравшиеся уходить Кислота и Прощай.
— Двое против пятерых. — подводил итог союзников и противников в намечающейся войне Тула, имея в виду в друзьях себя и Барса.
— Попыхтим,… порвём. — ободрял тот.
— Если что..? Приплюсуй. — ударяя себя могучим кулаком в грудь, давал понять, что он со всеми Кислота.
— Двоих. — показывая украшенные татуированными перстнями пальцы, добавил Прощай.
Барс благодарно кивнул головой, повернулся к Туле и спросил:
— Сейчас начнётся. Мы за… Граф?
— Нейтрален, — ответил тот. — Но если понадобится,… поддержит.
— Если понадобится, он всех в бараний рог согнёт.
— Сами справимся… не маленькие.
Четверо нёсших старину традиций воровской чести оказались лицом к лицу против пятерых сильных, но, как выяснилось, ошибочно коронованных, предавших и похеривших истину преступных элит. Вечером того дня, одни, готовясь, фактически объявили войну. Другие, предчувствуя её, не спасовали,…приняли вызов.




XVIII

Свидание подходило к концу. И чтобы завершить его достойно, запомниться девушке волнующим её сердце и мысли мужчиной, Кронос лично подвозил её домой после ужина.
— Вот мы и приехали. Здесь я живу. — сказала Диана, показывая на подъезд своего дома, как только её спутник поставил машину на ручной тормоз.
— Знакомый район. — осматривая многоэтажный дом сквозь лобовое стекло, ответил тот.
— Спальный, далеко от центра. Зато тихий. Спасибо за ужин мне всё очень понравилось.
— Тебе спасибо… за вечер. Я давно так душой не отдыхал. Это время, проведённое с тобой, перекрыло счастьем несколько последних лет.
— Мне пора… Мама заждалась, волнуется, наверное, уже.
— Ты осчастливишь меня ещё одним свиданием?
— Не торопи меня, дай собраться с мыслями. Твоё неожиданное появление в моей жизни стало настоящим событием. Мне нужно его обдумать. — сказала девушка, открывая дверь и высовывая одну ножку на улицу, собираясь выходить.
— Подожди, …— остановил её Кронос, взял за руку и поднёс к своим губам, нежно целуя кончики пальцев. — Ещё раз спасибо за вечер.
— Тебе спасибо. Добрых снов. — обмолвилась она с улыбкой и вышла из авто.
— Я позвоню!
— Я буду ждать. — стеснительно ответила Диана и захлопнула за собой дверь.
Кронос уезжал со двора, смотря в зеркало заднего вида, а одиноко стоящая Диана махала ему вслед рукой, улыбаясь счастьем и немного дрожа от ночной прохлады.


ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

I

Каждый мужчина имеет животное происхождение, так распорядилось мироздание, таким его сделала эволюция. Тысячи, десятки тысяч лет основные инстинкты двигали сильную половину человечества к свершениям через доказательства силы и превосходства над противником в войнах, схватках, набегах. Но в современном мире эти обязательства взяла на себя политика. А что осталось тем, кто вне её? Спортзалы и боксёрские клубы.
В одном из таких, наблюдая за спарринг-боем двоих своих учеников и координируя их действия, у ринга стоял Тренер. Тот самый, который когда-то тренировал Стаса, Гонзу и остальных ребят, приводя их к победам и прививая чувство уверенности в себе в любой, даже самой сложной, ситуации.
— Не надо стоять на ринге и теребить… свои… как девочки платочки. Потому что по статистике на них десять красивых лишь девять страшных ребят, — как всегда с юмором проводил он свои занятия. — Порхай на ринге! Порхай, как с девушкой в постели! Раз-раз и поменял позу! Раз, два и ты уже сбоку, три четыре, хоп и сзади!
На ринге неуклюже двигались двое молодых, неопытных боксёров. Их спарринг более походил на танцы неуклюжих, а перехлёст ударов на тычки насекомого в шкуру слона.
— Если будете так двигаться, то вас и сбоку и сзади! И на ринге, и по жизни..! — продолжал корректировать их действия наставник.
— Твои тренировки всё такие же умудрённые опытом и смекалкой жизни. — сказал ему подошедший сзади Бес.
Тренер обернулся к парню, всмотрелся в его изменившееся с годами лицо и, узнав, с удивлением вымолвил:
— Бес… Бес, ты?
— Узнал всё-таки.
— Бес, — обрадовался своему бывшему ученику его наставник и крепко обнял того. — Когда освободился?
— На днях.
— Изменился.
— Постарел?
— Возмужал, — ответил Тренер и, посмотрев на неуклюжий бой на ринге своих подопечных, крикнул им. — Не надо стоять, как нечто после виагры, работайте головой и кулаками! Представьте, что вы в Госдуме! Даже там схватки ожесточённее!
— Воспитываешь подрастающее поколение? Как они? — спросил Бес.
— А-а-а-а… не то искусство выбрали. Им бы балетное трико, пачку и на сцену… балеруны, блин. Пойдём ко мне.
Последовало ответом и, похлопывая парня по плечу, они направились в кабинет Тренера.

Войдя в помещение, обставленное призовыми кубками, с обвешанными грамотами и медалями стенами, его хозяин тут же полез в шкаф, открывая стеклянную дверцу.
— Проходи, Бес, присаживайся. — сказал он.
— Насиделся уже, — оглядываясь по сторонам и осматривая завоёванные призы, ответил парень. — Стены всё те же, всё те же обои… вот только наград на них прибавилось.
— Всё моё богатство, всё, чего я добился в жизни, на этих стенах. Давай, выпьем? — достав из шкафа бутылочку, два стакана и ставя их на стол, спросил спортивный наставник. — За пацанов знаю, помянем.
— За друзей.
Выпив по первой без звона соприкоснувшегося стекла гранёных, глядя друг другу в глаза, Тренер спросил своего бывшего ученика, ставшему ему с годами другом:
— Ты проездом в плацкарте, или дёрнул стоп-кран, сошёл и осматриваешься?
— Моя станция… я прибыл домой.
— С возвращением, Бес.
— Извини, Саныч, за то, что мы тогда тебя так подвели. Всё это… драка, суд, моя отсидка…
— Пустое, Бес. Я знаю, что произошло, ребята рассказали. Я бы на твоём месте поступил так же.
— Ты возлагал на нас надежды, а мы их не оправдали.
— То, что в моём послужном списке меньше на несколько мастеров спорта ничего не значит. Воспитать хорошего бойца под силу многим, — наливая по второй, говорил мужчина. — А я воспитал в своём зале настоящих мужчин. Тебя, Гонзу, Стаса, Лапу, Лихо.
— Знаешь, кто их?
— Знаю.
— И я знаю.
— Значит, мстить? — поднеся стакан ко рту, но задержавшись и не выпив, спросил Тренер.
— Да. — честно ответил Бес.
— Кронос расправился со всеми, включая их жён и детей. А у Лихо осталась девушка…
— Аня. Она беременна от Лихо.
— Не бросай её. Смотри, чтоб не пропала.
— Не позволю… А помнишь, как ты не хотел Лапу на соревнования выпускать?
— Неделю, одну неделю, как пришёл в зал! Он ещё каппу во рту держать не научился, а вы мне выпускай, выпускай!
Придались воспоминаниям они. И Бес озорно, словно ребёнок, спросил тогда:
— Зато как выступил?!
— Такая фактура. Там удар знаешь, какой был?! О-о-о-о! Я с ним раз на ринг вышел, потренировать. Месяц потом дышал с трудом.
— Чё так?!
— Думаю, новичок! Чё с него взять? Надо поставить ему удар. Ну и так, слегка расслабился… А он как даст мне в бок справа! — насмешил друга Тренер. — Чё ты смеёшься?! Он мне ребро сломал! Там кулачище такой, что если бы попал в голову, от неё бы ободок с ушами лишь остался!
— А Лихо?
— Про него сразу понял. Это не боксёр, он уличный боец. Ему скажешь, что правил нет,… он порвёт любого, без ограничений.
— У них было много противников, но справился с ними один… чужими руками. — грустно сказал Бес.
— У каждого бывает свой первый бой… как и последний. Другое дело разное количество схваток между ними. У кого, сколько… зависит от навыков и фарта.
— Я вернулся, Саныч… Я принял вызов… теперь это мой бой.
— Тогда вспомни, чему я тебя учил. Главное не сила удара, а его своевременность и точность. И главное…
— Думать головой.

II

В гостиной своего нового особняка, сидя на корточках перед камином, Кронос подбрасывал в разгоревшееся пламя сухие поленья дров. Прикрыв стеклянную дверцу, он увидел подступившего к нему Тригона и услышал от него:
— Кронос, там какой-то дебил к тебе пожаловал.
— В окошко видел. Он мне знаком.
— Я ошибся?
— Нет, ты прав. Дебил и есть. — ответил авторитет.
Войдя и осмотревшись, гостем оказался прибывший лично Дмитрий Сергеевич – один из когда-то покровителей хозяина дома.
— Здравствуй, Кронос. — начал с приветствия он.
Его бывший протеже подошёл к столику, сел в кресло и показал жестом на диван, приглашая Дмитрия Сергеевича сесть напротив.
— Новый дом? Шикарен. А с прежним что? — рассыпался любезностями и любопытством визитёр.
— Ремонта требует. Были некоторые события… Я подумал, что я не король что ли? Ремонт… не хочу. Взял новый, побольше. — ответил хозяин, пока его помощник занял место у камина.
— Может, угостишь чем?
— Воды налить? — неожиданной дерзостью ошарашил гостя Кронос.
— Не очень гостеприимен. Я рассчитывал на другую встречу.
— Говори, зачем пожаловал.
— Новые лица, смена состава? — поглядывая на Тригона, спросил Дмитрий Сергеевич.
— Ротация кадров. Так с какой целью наносишь визит?
— Наша последняя беседа оставила ряд неразрешимых вопросов.
— Я бы сказал, она поставила одну… точку.
— Я не соглашусь,  — вновь недоверчиво вглядываясь в Тригона, спросил прибывший на аудиенцию без спроса. — Дальнейшую беседу допустимо вести при посторонних?
— Говори. Здесь все свои.
— Мы готовы закрыть глаза, забыть о возникших между нами разногласиях и передрягах. Дело крайне ответственное, все были на нервах.
— Это вы нервничаете, а я абсолютно спокоен. Мне переживать не из-за чего… в отличие от вас.
— А документы Лорда?
— Да хрен с ними, разберусь, — без капли нервов заявил авторитет. — А вот ты, по этому же поводу, переживай.
— Ну, я не согласен терять покой единолично. Волноваться будем вместе. Ты же до конца не знаешь, что в этих документах? А мы догадываемся и хотим предложить обоюдовыгодное сотрудничество.
— Перезаключить контракт?
— С внесением некоторых поправок… Эшафот.
— В земле.
— Место его… вакантно. — намекнул Дмитрий Сергеевич.
— Тендер устроишь, или по блату кого пропихнуть собрались? Не ваша Епархия. Придадут анафеме и в землю вобьют.
— Это и есть условия предлагаемого соглашения по нашему с вами деловому сотрудничеству.
— Моими руками? — уточнил суть вопроса Кронос.
— Трон под тебя.
— Проторённой тропой, стало быть?
— Почему нет? Результаты ведь неплохие… за исключением спорного финала. Но, я думаю, такого не повторится. Первый блин комом.
— Вы мне зачем? Чем сможете помочь?
— Притормозим конкурентов, если они проявят значительную активность.
— А если справлюсь без вашего мельтешения под ногами?
— Не справишься, — уверенно заявил властный чиновник. — Так или иначе, нам всё равно придётся идти рука об руку. Хочешь ты того или нет.
— А если я отрублю вашу руку?
— Мы выживем, но на дно в одиночку не пойдём. Тебя за собой потянем. Так что… либо вместе вверх, либо также вниз. Мы же отвечаем друг за друга… одна команда.
— Команда молодости нашей, команда без которой мне не жить. — напевал и смотрел на визави исподлобья авторитет.
— А про команду ты правильно подметил. Команда, без которой тебе не жить. Ты идеально вписываешься в ситуацию.
— Я подумаю.
— Ну, думай. А я пойду. — раскованно и уверенно заявил чиновник и удалился.
Стоя у окна, авторитет и его помощник наблюдали за садившимся в свой автомобиль визитёром.
— Видишь, Тригон, как они охотно желают сотрудничать со мной. — довольно, но задумчиво, сказал Кронос.
— Мне показалось, взять тебя под контроль.
— Нет. Сотрудничать. — уверенно уточнил авторитет и поймал на себе взгляд Дмитрия Сергеевича прежде, чем тот успел сесть в авто.




III

Познакомившиеся Бес и Аня стали видеться чаще и проводить время вместе. Мужчина чувствовал себя ответственным за неё и ещё не родившегося малыша. Ведь это был ребёнок его лучшего друга – Лихо.
Встретившись вновь, они катались по городу. Проезжая мимо предназначенного под снос дома, Бес сказал:
— Давай, зайдём?
— Куда? — удивилась Анюта.
— Сейчас увидишь.
Притормозив у тротуара, ребята вышли на улицу.
— Пойдём. — с какой-то непонятной для девушки грустью сказал Бес.
— Куда? — вновь переспросила она.
— Со мной. Не бойся.
Взяв Аню за руку и перебежав дорогу, они скрылись через дыру в заборе.

В разрушенное помещение одной из квартир на третьем этаже, с остатками старой мебели и отходящими от стен обоями входили волнующийся Бес и удивлённая Аня. Жадно осматриваясь по сторонам, фокусируя внимание буквально на каждой мелочи, парень положил руку на стену, заботливо поправляя кусок отстающих обоев.
— Здравствуй, дом, — наконец, произнёс он. — Узнал? Я вернулся… спустя столько лет.
— Зачем мы сюда пришли?
— Здесь я жил.
— Здесь? — удивилась Анюта.
— Да. До того, как получил срок.
— Здесь всё такое пустое… А с кем ты жил?
— Со своими родителями.
— А где они теперь?
— Их нет, — горечью в голосе и комом в горле ответил Бес. — Семь лет назад письмом сообщили. Я даже не смог попрощаться.
— Сочувствую. А как это произошло?
— Мама болела в последнее время. А папа, когда всё случилось, получил инсульт и уже не встал. Старенькие они у меня были… Я - поздний ребёнок.
— А других детей не было?
— Я единственный. Когда меня не стало, ребята заботились о них, помогали. Пока я выбыл из семьи, меня заменили четверо других сыновей… Стас, Гонза…
— Лапа и Лихо… Мой Лихо.
— Да… Мои друзья.
— Я здесь чувствую тепло, несмотря на разруху. Тепло семейного уюта. — оглядываясь по сторонам, восхищалась Аня.
— У меня всегда дом гостеприимным был. Полным-полно гостей, двери не закрывались. А уж мы-то впятером, с пацанами, постоянно…
— Как у себя дома.
— Мы друг у друга и чувствовали себя как дома… Даже без как… просто дома.
— С возвращением домой. — поздравила парня девушка.
— Спасибо… Спасибо тебе дом, за то, что дождался меня. За все годы счастья, за моё детство… благодарю тебя. — ответил Бес и, оглядываясь по сторонам, просто улыбался, глядя на обветшалое, но так дорогое ему помещение квартиры его родителей.



IV

Соскучившись по дочке, желая видеть её ангельские глазки и чувствовать на своей шее объятия её рук, Командир отряда ОМОН набирал её выученный наизусть номер, прогуливаясь по тенистому скверу.
— Алло, Настя. Ты где сейчас? — спросил он, дождавшись прекращения гудков.
— В маршрутке еду. — голосом действительно ангела ответила она.
— Могла бы подождать чуть-чуть, я бы тебя встретил из школы.
— Пап, у нас два урока отменили, я домой поехала. Что я в школе сидеть буду?
— Где тебя встретить?
— Давай на конечной маршрута?
— Хорошо, встретимся там. — ответил отец и, ступив на газон, лихо перепрыгнул через маленький заборчик, торопясь к своему припаркованному автомобилю.

В тесном микроавтобусе было оживлённо от переполнявших его пассажиров. Остановившись по требованию одного из них, резкий в словах и действиях Водитель маршрутки крикнул на весь салон:
— За проезд готовим денежки, расплачиваемся и быстро выходим. Не задерживаем маршрут.
Складывая в его протянутую руку деньги, люди покидали не слишком удобный транспорт. Вышли все. На месте у окошка осталась сидеть только Настя.
— А тебе куда?! Следующая конечная! — рявкнул водила.
— Я на ней и выйду. — ответила девочка.
— Ну, на ней, так на ней.
Мужик нажал на газ и резко вырулил от остановки на дорогу, наполнив прогнивающий Газель смесью звуков грохота надрывающегося двигателя и скрипом проржавевшего, старого кузова.

На приличного размера пустыре, ставшим пристанищем конечной остановки для водителей разных рейсов, было припарковано множество микроавтобусов, ожидавших своего времени и очереди отправится по маршруту.
Тесным кругом среди всех стояли и общались четверо газелистов.
— Василич, поможешь мне после работы масло в движке поменять? — попросил один из них, попивая чай из пластикового стакана, купленный в близ расположившейся палатке.
— Ты маленький что ли, не знаешь, как это делается? — ответил тот, поправляя растянутый ремень на свисающем животе.
— И как это в наш коллектив затесался такой рукопопый маршрутчик?
— Ха-ха-ха! Слушай, давай я помогу?...Колёса подкачать…
— Хе-хе-хе!
Проговорились и проржались между собой двое остальных, замыкавших круг.
— Хорош, ржать! Я не сказал о самом главном. Поменяем масло, посидим…выпьем… — оправдывался первый из них.
И напрасно, стёб над ним только усилился.
— Ты на романтическую попойку приглашаешь? Василич, надо идти. Такой шанс упускать нельзя. — сказал один из них, пересчитывая толстую пачку денег в руках.
— Я прямо не знаю,… — иронией ответил Василич. — Помочь коллеге, можно сказать другу…
— А после сегодняшнего вечера, глядишь и спутнику жизни..! — подколол его приятель.
И сквозь дикий мужской хохот прорывался надрывистый голос того, кто и сам уже был не рад начавшейся беседе:
— Хватит угарать! Мне выпить не с кем!
— А чё Василич? Приглянулся?! — спросил оправдывавшегося один из его друзей.
— Дебилы… — ответил тот лишь насмешив остальных.

Настя пересаживалась поближе к выходу, держа в руке тысячную купюру и собираясь ей расплатиться. За лобовыми стёклами тарахтящего пробитым глушителем транспорта показалась конечная остановка маршруток.
— Возьмите за проезд. — вежливо сказала она, протягивая деньги водителю.
— А поменьше нет?
— Извините, не найду. Вы же разменяете?
— Ты в банке что ль? — разразился грубостью мужик.
— Нет, но… грубить мне надо.
— Чё-о-о..?!
— Не грубите мне. Я с вами вежливо разговариваю, а вы позволяете себе лишнее.
— Ты чё, соплячка, воспитанная что ли?!
— Да. Судя по всему в отличие от вас.

На пустом пятачке конечной, из открывшейся двери Газеля выходила недовольная Настя.
— Пошла отсюда, кобыла малолетняя! — орал на неё Водитель маршрутки и, услышав громкий грохот, продолжал надрывать гланды. — И дверью не хлопай!
Но раскрытой на ребёнка пасти этой мрази было недостаточно. Подбежав к ней, он замахнулся на неё рукой и… Его запястье обхватил кулак подоспевшего отца девочки.
— Привет, дочка. Что случилось? — спросил омоновец.
— Я хотела расплатиться за проезд, а водитель стал мне грубить и потом оскорблять. — честно ответила она.
— Больно-о-о бл… Отпусти-и-и! — орал ублюдок, корчась от боли выкручиваемо й ему руки.
— Это мой ребёнок, тварёныш. Порву. — гневно сказал омоновец и тут же упал на землю, получив сзади удар по голове монтировкой.
Придя в себя от секундного помешательства, он заметил обступивших его тех самых газелистов.
 — Вали отсюда, мужик. А то в смотровой яме похороним. — сказал один из них, держа в руках монтировку.
— Папа, папочка, тебе больно?! — бросившись к своему отцу, испугалась Настя.
— Нормально, дочка. Ты же знаешь, я из стали. — ответил Командир отряда ОМОН, запоминая лица стоявших над ним мразот.

V

Теперь Бес жил в доме Стаса. Всё там стало его, но без желания парня…без. Зайдя в спальню покойного друга и его жены, он открыл шкаф с одеждой и молча смотрел на вешалки и полки. Он бы предпочел, чтобы Стас лично предложил ему сделать выбор, но хозяину вещи были без надобности. И Бес снял понравившийся ему комплект из пиджака, рубашки и брюк.

Представ пред ожидавшей его Аней одетым с иголочки, они тихо прогуливались по вечернему парку, идя рядом.
Она грустно рассказывала ему о своей жизни, изливая душу полными тоски словами:
— Все девушки, как девушки,… а я всю жизнь словно золушка. Вечная работа, нехватка денег, от зарплаты до зарплаты. Встретила Лихо, стала самой счастливой. Узнала о нашем малыше… и теперь вот вновь одна. Почему всё так несправедливо? Почему? — заплакала она.
— Ты не одна, — ответил Бес, прижимая девушку к своей груди. — Лихо, прежде чем уйти, оставил тебе подарок. Ты носишь его под своим сердцем. Это больше чем можно себе представить.
— Мне плохо без него… плохо.
— Тебе плохо без него одного, а мне без них… всех, — парень усадил утирающую слёзы платком Анюту на лавочку. — Золушка говоришь? Посиди здесь, только не перебирай пшено от гречки. Просто сиди. Я мигом.
Она улыбнулась забавным словам, а он убежал в тень парка. Минуты…лишь они красавица дожидалась цокота лошадиных подков. И перед Аней остановилась прогулочная карета, управляемая Бесом, с запряжённым в неё белым конём.
— Прошу, принцесса. Карета подана! — приглашал прокатиться парень. — Сегодняшний бал только для вас. Я конечно не принц… но, во всяком случае, с белым конём.
— А карета не превратится в тыкву? — широко раскрывая глаза от удивления и поднимаясь с лавки, спросила леди.
— Поверьте, Ваше величество, нет.
— А владелец данного транспортного средства куда делся?
— Кучер что ли? В мышь превратился и сбежал. Кого ждём? Феи-крёстной не будет, едем вдвоём.
Аня села на козлы рядом с Бесом, и романтическая прогулка по городу началась.
Прогулочная карета, сопровождаемая заинтересованными взглядами прохожих, медленно ехала по парку. Девушка была слегка скованна и волновалась проявленным к ней со стороны незнакомцев интересом. А Бес был прост и раскован.
На немного загруженный перекрёсток въезжал дилижанс. Водители автомобилей пропускали его, приветствуя своими сигналами. Бес благодарил их поклоном головы, а Аня улыбалась и скромно прижималась к своему кучеру.
По вечерней площади, заставляя расступиться толпящихся туристов, тихо катилась красивая карета с ребятами на ней. Добрые покатушки романтической прогулки продолжались. Восхищённые этим зрелищем гости города фотографировали, как им казалось, счастливую пару.
И вот оно самое романтичное место и время. На тихой набережной, под пеленой стелящихся по небосводу звёзд, возле припаркованной кареты стояли Бес и положившая ему на плечо голову Аня. Парень смотрел на облокотившуюся к нему девушку и аккуратно, еле заметно, прислонился своей щекой к её шелковистым волосам.
Они молча смотрели на тихую гладь воды. Души их пели, Анина от воцаряющегося спокойствия, Беса… от зарождавшихся у него чувств.

VI

Тонкости туризма начинаются не там, где хотелось бы – в желанной стране пребывания, но зачастую значительно раньше – в аэропорту прибытия. Плетясь вразнобой, усталыми после утомительного перелёта, пассажиры волочили за собой чемоданы, торопясь к выходу через длинный зал ожидания.
Высматривая среди людской массы Рейдена, под оповещающим о рейсах электронным табло стояли двое встречавших его якудза.
— Где он? — спросил коротко стриженый мужчина в чёрном пиджаке, держа в руках строгий букет цветов.
— Не знаю. У него был билет на этот рейс. — ответил его товарищ - бритый наголо мужчина в брюках и облегающей футболке, подчёркивающей его рельефное тело, перебирая в руках автомобильные ключи.
— Он точно вылетел?
— Наши люди приходили к нему домой, дом пуст. Он стал нашим союзником.
— Что-то его долго нет.
— Может, проходит таможенный досмотр?
— Самолёт приземлился сорок минут назад.
И за этим ответом мужчины услышали объявление диктора в микрофон:
— Сведения встречающих. Прибыл рейс двенадцать тридцать два авиакомпании Аэрофлот Российские авиалинии из Токио. Уважаемые, встречающие. В целях обеспечения безопасности в аэропорту и предупреждения террористических актов, Администрация аэропорта просит вас при обнаружении бесхозных сумок и иных подозрительных предметов, немедленно сообщать об этом сотруднику полиции.
Вереница пассажиров становилась тоньше, иссякала последними проходившими мимо выискивающих Рейдена японцев людьми. Вот уже последний прилетевший тянул за собой увесистый чемодан. Того, кто должен был прибыть из Токио,… не было.

Остановившим сталь колёс бесчисленных вагонов позади себя, пригородный состав распахнул двери, и из вагонов выходили немногочисленные вечерние путешественники по железной дороге, устало плетясь к пересадке на метро.
Твёрдо ступив ногой на перрон и вскинув на плечо небольшую спортивную сумку с вещами, последним показался всё-таки посетивший Россию Рейден.
Слившись с людской толпой, мужчина направлялся в город, где правили законы того, с кем он прибыл расправиться – Кроноса.

VII

Что могут сделать с мужчиной пятнадцать лет без женщины? С каждым что-то особенное, но не более того. А что может сделать с душой внезапно поселившаяся в ней любовь? И не важно, как долго ты был без нежных ласок – они лишь телесны. Важно как ты жил без радости души – пожалуй, впустую.
После прогулки с Аней, влюбившийся в неё Бес медленно брёл по тротуару среди немногочисленных торопящихся куда-то людей, подбрасывая и ловя рукой монету, раздумывая о той, которую только что проводил домой.
Проходя мимо магазина для детей, он заметил в витрине коляску для новорождённых и решил зайти.
Уже к закрытию, но всё ещё наполненном осчастливленными рождением малышей и готовящимися к этому празднику жизни покупателями заведения, Бес подошёл к коляске и немного покачал её, представляя засыпающего в ней младенца.
Люди скупали всё, оголяя от необходимых для их писклявых малюток товаров полки. А Бес просто задумчиво стоял и тихонько, будто заботливо, раскачивал коляску. 
Выйдя на улицу, освещаемый светом придорожных фонарей, уже в одиночестве он брёл по безлюдному переулку, загадочно улыбаясь и продолжая мечтать. Это случилось и с ним,…Бес полюбил.

VIII

Никогда он не подчинялся Совету якудза или чьим-то ещё распоряжениям. Всегда жил и делал всё так, как хотел того сам, или назло другим. Дерзость духа и свобода непреклонного нрава Рейдена раздражали многих, но он был таким, был, не казался.
Принимая решения самостоятельно и не прислушиваясь к советам, якудза решил оставаться инкогнито не только для своих врагов, но и секретом пути пребывания и местом расположения для друзей, обязанных докладывать обо всех его действиях Совету и лично Горо.
Сняв для себя нехитрую однокомнатную квартиру в центре города, в тесном пространстве неуютного, заваленного хламом коридора, он осматривал сделанный выбор и вносил плату за проживание.
— Ну, мусор этот придётся выбросить, а в остальном квартира подходящая. Не сказать, что хоромы, но зато в центре, — приукрашивала достоинства своей недвижимости её хозяйка. — Да и цена не кусается. А сделай ремонт… О-о-о! Возрастёт в несколько раз. Вы меня понимаете?
Рейден смотрел на грязные стены и пожелтевшие от времени обои, переводя взгляд на полную женщину в очках.
— Господи. Как же я с тобой разговаривать-то буду? — озадачилась она, видя перед собой не знавшего русского языка японца. Но заметив протянутые ей несколько стодолларовых купюр, нашла общий язык с иностранцем. — А-а-а… поняла. Здесь на месяц. Живите, я буду заходить иногда, проверять всё ли в порядке.
Поняв, чего она хочет, Рейден достал из кармана небольшую пачку таких же купюр и протянул их той же жадной даме.
— Живите. Вы заплатили достаточно, приду не скоро. Не стану вам мешать. Располагайтесь. — обронила она и исчезла за дверью, променяв право собственности на несколько месяцев своей недвижимости на пару тысяч американских рублей.
В маленькую, не видевшую много лет ремонта комнату, со старой истрёпанной мебелью и пыльным ковром на стене, явно не стоившую уплаченного за неё, входил Рейден.
Суровым взглядом осмотрел он арендованное им помещение, бросил сумку с вещами на пол и подступил к окну, за которым красовались шпили зданий и купола церквей города, в котором погиб его брат, племянник и бесчисленное множество братьев – якудза.

IX

У освещённого искусственным переливом разноцветных огней придорожного кафе с ожидающим своего владельца внедорожником припарковался патрульный автомобиль полиции. Блюстители порядка несли тягости службу с максимумом отдачи,…полученной прибылью на руки от честных водил на дороге в конвертах носящим на безразмерных штанах лампасов генералов.
Вынимая свой жирный зад из раскрашенной в полосу машины с надписью «ПОЛИЦИЯ», Сержант Попов поправлял фуражку, надвигая её с проплешенного затылка на своё круглое щеками лицо. Пройдя короткими ножками несколько шагов, он всмотрелся в тонированные стёкла внедорожника.
— Бдишь за правопорядком? — спросив шёпотом, но напугав и заставив резко выпрямиться легавого, озадачил его подошедший сзади Чечен. — Или угнать собрался?
— Добрый день. Сержант Попов. Это ваш автомобиль? — спросил мусорок, поправляя сползающие толи от страха, толи от необъятности талии штаны.
— Ну.
— Ваши документы, пожалуйста.
— Свои покажи.
— А так разве не видно… кто я?
— Клоун, ряженый? Я откуда знаю, может здесь маскарад проходит? А, может, вообще… гей-парад? — пошутил, но с ноткой правды кавказец.
Сержант Попов достал своё удостоверение и предъявил по требованию гражданина. Ответная реакция Чечена не заставила себя ждать. Вынув из кармана справку об освобождении, он с улыбкой на лице протянул её фараону.
— Справка об освобождении… — прочитал первые строчки полицейский.
— Ага, грамотный. Читать умеешь.
— Давно освободились?
— На днях.
— А паспорт когда получать будем?
— А у тебя тоже нет, да? — делая серьёзное лицо, спросил Чечен. — Пошли вместе? Заодно покажешь, где в вашем городе паспортный стол.
— Решил здесь обосноваться?
— Привык я к здешним местам. Пятнадцать лет вашим воздухом дышу. Без него лёгкие лопнут. А мне жить хочется, мент. А тебе?
— Так, ладно,… что в машине? — продолжал отрабатывать зарплату и хоть какой-то смысл своего существования коп.
— Запах ёлочки. Вчера новый освежитель на зеркало повесил. Открой, понюхай.
— Чем в нашем городе заниматься собрался?
— Бизнес открою.
— Какой?
— Варежки шить буду… и тапочки. Пойдёшь ко мне? Будешь ручку швейной машинки крутить. Работа всяко чище мусорской. — ответил Чечен и широко улыбнулся легавому.
— Можете ехать. — свернув справку и возвратив её обладателю, сказал Сержант Попов.
— Можно, да? Спасибо. А может со мной? Нет? Ну, ладно, — Чечен сел в свой автомобиль, завёл его и, опустив стекло, договорил легавому. — А на счёт бизнеса подумай. Буду ждать звонка, компаньон. — и уехал.
Нельзя сказать, что кавказец не любил служителей закона, он их просто не замечал. Не замечал так же, как и сами служители, сам закон, регулярно и во всём преступая мораль в угоду тех, кого они защищают, но не в угоду справедливости и людей.
Сержант Попов подошёл к служебному автомобилю, достал рацию и сделал сообщение:
— Ноль седьмой, как слышно? Приём.
— Попов, ты что ли? Нормально слышно. Чё хотел? — послышалось в ответ от его коллеги.
— Сейчас мимо вас проезжать один умник будет, поболтайте с ним.
— Серьёзно или как получится?
— Как захочешь.
— А сам чё, не справился?
— Такие по вашей части. Развлекайтесь.

Мимо стационарного поста ДПС – хлебного места, позволяющего не снимать с зарплатной карты расчётные средства их работникам и без этого жить припеваючи, проносился нескончаемый поток торопящихся авто. 
Подойдя «королём трассы» с чёрно-белым скипетром в руках к её обочине, слегка полноватый мужчина высмотрел на дороге нужный внедорожник и подал сигнал к остановке.
Надо так надо и Чечен припарковался, оставаясь в салоне, но опустив стекло.
Возомнив себя царём, но считаемый всеми водителями шутом, Дпсник медленной походкой вразвалочку приближался к не заглушённому двигателем автомобилю, всматриваясь в его уже подделанные номера.
— Куда держим путь, куда торопимся? Выйдите из машины. — скомандовал он, ожидая беспрекословного подчинения.
— За каким? — чёткостью вопроса обозначил себя кавказец.
— Статья двенадцать-девять пункт три, Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.
— А чё это такое?
— Превышение скоростного режима. — заученной юридической грамотностью, являющейся для него заповедями, но не смысла жизни, а выживания ради шелеста в кармане стриженых купюр, блеснул парню легавый.
— Да-а-а? —  ответил Чечен. —  Ну, тогда ты, мент, тоже кое-что нарушил.
— Что же это?
— Два правила. Первое правило – правило жизни.
— И чем же я его нарушил?
— Своим рождением. И второе… ты стал ментом. Штрафом тут не отделаешься. Сколько там с меня?
— Полторы тысячи. — удивлённо ответил фараон, не привыкший к такому обращению, разве что только от своего руководства.
Кавказец протянул опешившему ответом Дпснику пятитысячную купюру и сказал:
— Держи пять. А на сдачу… иди на хрен.
И газуя, сорвался с места, сливаясь с потоком автомобилей на дороге, исчезая вдали.
Держа опустившую его в глазах человека выручку, слабый умом и невысокий погонами мусорок остался стоять на месте. То, что они позволяют себе безнаказанно творить на дороге каждый день, не идёт не в какое сравнение с тем, что позволил себе на словах тогда кавказец. Он был тысячу раз прав.

X

Праздно катаясь по городу, Бес не узнавал его изменившегося лица, его улиц, убранства домов, площадей, скверов. Всё было до боли знакомым, но каким-то чужим, не родным что ли. Время, которое он был в разлуке со своей малой Родиной, не украсило её, скорее изуродовало.
Сидевший рядом Шамбала, понимал мысли товарища, но молчал. Они узнали друг друга недавно, но родство внутреннего мира этих ребят кричало об их единоначалии, об их отображении друг в друге, словно в зеркале.
Заметив стоящих вдоль дороги откровенно одетых проституток, Бес нарушил тишину в авто первым:
— O tempora, о mores… О времена, о нравы. Такого раньше не было.
— Не только этого, но и многого другого, — тяжело выдыхая, отозвался ответом Шамбала. — Власть допустила… в своих корыстных целях.
— Люди хотели свободы,… свободы мнения. Вот и получили.
— Хотеть-то хотели, да получив, не смогли распорядиться должным образом, не поняли как.
— Как в песне: «Мы ждём перемен». Таких?
— Как по мне, так пусть всё вернулось бы обратно, тогда духовности было больше, нравственности.
— Вот вам и демократия – народовластие, как юбка и путан, — говорил чистейшей правдой Бес. — Зацепилась ниткой и расползлась… всё короче и короче…совесть, стыд, мораль.
— Не нагнетай, Бес. Пусть будут так, каков выбор сделали.
— Именно, что… Гавёный выбор, не людской. Желчь, гнев, зависть повсюду.
— Теперь так.
— А ведь всё легко меняется. Знаешь, как говорят? Чтобы в мире не было зла, искорени его в себе. Раз… и готово.
— Не смей, — остановил ход его мыслей Шамбала. — Твоё, как и моё зло – основа всего сейчас, основа наших жизней.
— Пятнадцать лет назад этот город был живым, у него была душа. А сейчас лишь рваные лохмотья…душу высосали.
— Сосуна того, Кроносом зовут. И вся работающая на него чепушня, все, нагибающие людей и набивающие свой карман.
— Этот город был лучшим на земле.
— Завалим паскуду, вдохнём душу. Город вновь расцветёт. — поднял дух товарища Шамбала и, глянув в зеркало заднего вида, заметил преследующий их автомобиль. — За нами, вроде, хвост. Я ошибся?
Преследующий автомобиль поравнялся с автомобилем Беса, и через опустившееся тонированное стекло показался сидящий за рулём Тригон.
— Ты прав. Это хвост. — услышал Шамбала от друга.
Бес приветственно кивнул Тригону и получил такой же ответ. Параллельно друг другу на высокой скорости машины въехали в дорожный тоннель.
— Это кто? — спросил сын Лорда.
— Тригон… друг детства. — не сводя глаз с того, объяснил Бес.
— Он работает на Кроноса, твой друг. Ему нужна твоя шкура, а заодно и моя.
— Мы выросли, детство кончилось. Теперь мы - враги.
Тригон пошёл на обгон и скрылся в потоке автомобилей впереди, выезжая из тоннеля и сворачивая на прилегающую трассу.
— Сейчас он знает о тебе, — констатировал Шамбала. — А, следовательно, и Кронос будет в курсе… в самое ближайшее время.
— Пусть докладывает, пора играть в открытую, — ответил Бес. — Где ты живёшь, Шамбала?
— В гости хочешь? Тебе бы, кстати, тоже место проживания поменять. Опасно. Кронос не дурак, быстро догадается.
— Не дурак, но вряд ли будет искать меня у себя под носом.
— Останови здесь, я выйду, — открыв дверь и уже уходя, парень добавил. — Друзей надо выбирать тщательней. Не всяк друг, кто тебе улыбается, или с кем ты с детства общался. А таких… друзей, за причинное место и в музей.
— До встречи. — понимая это и сдерживая злость от поступка Тригона, ответил Бес.

XI

За окнами престижного автомобиля, мчащегося на высокой скорости, мелькали сливающиеся в одну полосу огни уличного освещения. На заднем сиденье калякали о своих грязных делишках  Шип и Булава.
— Куда катим? — спросил Булава у хозяина авто.
— У тебя есть привычки? — ответным вопросом прорезал голос тот.
— Типа зарядки по утрам? Такой не болею. Пью, курю… Эти привычки считаются вредными?
— Ну, вот и пойдём по поводу твоих страстей. А заодно я тебе привью ещё одну… полезную привычку.
— Слышь, Минздрав. Я в тёмную не люблю. Выкладывай, куда резину об асфальт стираем?
— Очень полезным в жизни является любопытство, стремление познать новое, доселе неизведанное… — закручивал интригу Шип.
— В библиотеку что ли?
— Информация подчас может быть бесценной. А если она ещё и своевременна, то это уже оружие.
— Ты ребусы свои прекращай, говори прямо. — начинал выходить из терпения Булава.
— Посетим землю нашего с тобой общего друга. Оставим на ней, так сказать, свой след.
— Друг? На плантацию к Туле решил наведаться?
— Угу.
— Это в теперешнем-то положении, практически в состоянии войны? Дерзкий шаг, провокационный.
— И если он на него поддастся, у нас будут развязаны руки. Кто тогда скажет, что мы первыми стрелять начали?
— Наши руки итак не спутаны. А приходить на чужую землю… тем более к Туле…
— Не переживай. Чё ты? — успокаивал друга Шип. — Быстро появимся, тактично посмотрим, красиво уйдём. Листопад уже выдвинулся.
— Втроём смотреть станем?
— Одному троих не сладить.
— Погнали. Пусть самовар ставит. — гнойно и самоуверенно буркнул Булава.

XII

Когда-то давно, многие помнят, в тёмное время суток было не просто безопасно, но даже мысль не возникала о страхе или угрозе из-за угла. Конечно же, кто-то заявит, что в те самые «незапамятные» времена и воздух был чище, и конфеты слаще, но нет…времена не так уж и далеки в прошлом, теперешние конфеты – набор химических элементов периодической системы Д. И. Менделеева, а жизнь творим мы с вами. Вот мы и натворили, что стало опасно везде и повсюду, и днём и ночью, всегда.
По безлюдному, замусоренному подземному переходу, распасовывая друг другу пластиковую бутылку, брели со стадиона трое немного подвыпивших фанатов в амуниции любимого клуба.
— И во сне и наяву за Динамо пасть порву!
— Лучше быть углом дивана, чем болельщиком Динамо!
— Кони - лохи, Мясо - дрянь, мы болеем за "Кубань"!
Орали кричалки эти молодые ребята, не отдавая предпочтение ни одной из упомянутых ими команд.
Навстречу подвыпившей компании одиноко шла красивая, миниатюрная девушка лет двадцати с небольшим. Возвращаясь домой с работы, она грациозно цокала каблучками, стараясь обойти пинающих бутылку ребят. Эта чарующая своими глазами и лаской голоса леди носила такое обычное, но прекрасное имя – Оля.
Заметив её, самый дерзкий из ребят прекратил борьбу за искорёженный пластик и крикнул девушке:
— О, красавица! Награди поцелуем чемпиона! — мерзавец осмелился схватить её за рукав, но Оля одёрнула его и, ускорив шаг, спешила уйти. — Да не торопись ты! Дай хоть посмотреть на тебя. А то может и не красавица вовсе! — кричала эта тварь ей в спину и, догнав девушку двумя шагами, схватил её за руку и развернул к себе. — Не-е-е-ет…красивая. Мне по вкусу.
— Оставьте меня! — взвизгнула от испуга Оля.
— Один поцелуй… страстный… в губы… — пожелал ублюдок и насильно потянул своё рыло к лицу уклоняющейся леди.
— Трогать будешь друзей за гениталии, а от девушки руку убери. — послышалось от высаженного Бесом и возвращавшегося домой тем же путём Шамбалы.
— Не трогайте меня! — пыталась вырваться Оля.
— Она же сказала, русским языком, не трогать её.
Настаивал Шамбала, но напавший осмелился возразить:
— А, может, ей это нравится, лёгкое насилие?
— Помогите мне, пожалуйста. — просила она у заступившегося за неё парня.
Сын вора, сын Лорда, правильный по жизни пацан, воспитанный человеком. Разве он мог поступить иначе? Да ни за что. И он тогда ответил чётко, распускавшему руку подлецу:
— Это лёгкое насилие может закончиться для тебя тяжёлыми последствиями, козёл.
— Чё?! — самоуверенно негодовал тот.
— Не надо блеять. Надо просто руки от девушки убрать и свалить… на хрен отсюда.
Друзья амбициозного по силам, но тугого по мозгам ублюдка подошли к Шамбале и обступили его с двух сторон, готовясь напасть.
— Братан, согрей бродяг баблом. — закручивая конфликт новым оборотом, сказал один из них.
И напрасно. Ответ был чётким словно пуля в цель:
— Хладный труп согревать напрасная трата времени, бесполезно. А ты имеешь все шансы остыть, если не уберётесь с моего пути.
— Дерзкий.
— Грубый.
Отрыгнули сквозь рты те дураки.
Шамбала сделал резкий выпад вправо и ударил с локтя в горло одного из них. Два шага влево, присел на колено, и кулаком в живот второго. И вот уже два тела лежали на земле, пытаясь продохнуть и дёргаясь в конвульсиях.
— Ах ты, сучок. — разозлился последний из поддатой троицы, вынул из своего кармана нож и оттолкнул в сторону Олю.
— А-а!!! — испугавшись, крикнула она.
Бросившись на Шамбалу, эта мразь размашистыми ударами справа и слева заставила парня отходить к стене и упереться в неё спиной. Отступать некуда, да Шамбала и не умел. Очередной удар, уклон головы, и нож вонзился в стену рядом.
— Осторожней! — переживала за своего заступника девушка.
Шамбала перехватил руку недоноска и, выкрутив её, поставил того на колени. Забрав нож, он с размаху воткнул его дерзкому под лопатку.
— А-а-а!!! А-а! Вытащите его! Вытащите! — вопил и напрасно пытался дотянуться до торчащего из своей спины холодного оружия тот.
Его пришедшие в себя и отдышавшиеся друзья бросились на помощь к своему поверженному приятелю, но замедлились шагами, услышав неровный злостью тон Шамбалы:
— Не стоит, или он истечёт кровью. Берите его под белы рученьки и ведите в больницу, — подождав, пока они поднимут на ноги своего, парень добавил. — И больше так не делайте. А то на моём месте может оказаться кто-то менее спокойный, более резкий. Перебьёт вас… и всё.
— У-у-у-у… — стонал болью порезанный скот.
— А ты, ничтожество, попадёшься мне ещё раз, я тебе отрежу твоё хозяйство. Твари. — добавил Шамбала корчащемуся в муках, стоя на месте и победив троих.
Быстро волоча раненого приятеля, троица скрылась в конце перехода. Оля смотрела им вслед и упустила из виду уходящего спасителя.
— Спасибо вам! — крикнула она ему в спину.
Шамбала молча, не оглядываясь, помахал ей рукой и скрылся во тьме перехода.

XIII

К нравственным чувствам человека можно отнести целый нескончаемый список. Хотя в современных реалиях он скорее будет краток и ёмок, уложится в несколько строк, к сожалению. Но среди их всех, стоит, пожалуй, выделить главное – дружбу. Взаимное доверие, симпатия, привязанность, бескорыстность друг к другу…это ли не отличительные её черты?
Десятки, сотни, тысячи в социальных сетях на странице, коллектив на работе и даже те, кто с тобой в одной компании за столом…они не друзья вовсе, скорее знакомые, коллеги, приятели, близкие, но не друзья. Тот, кто мог бы называться таким всегда один, ну, максимум, двое…не больше.
Стоя у входа в боулинг клуб, Тула встречал своего, приехавшего к нему в гости Барса.
— Решил всё-таки навестить меня? — обнимая товарища, радостно приветствовал он его.
— Ты же давно звал? Обещал незабываемый, неповторимый отдых. — с улыбкой отвечал долгожданный гость.
— Поверь, тебе понравится. Программу подберу что надо. Для затравки… погоняем шары?
И они зашли внутрь.

В ночном заведении по подсвеченной, лакированной дорожке катился метко брошенный шар, сбивший собой все кегли. Довольный своим броском Листопад улыбнулся и возвращался к накрытому едой и напитками столику, где его ожидали не интересующиеся игрой приятели.
— Страйк!  — хвастался мужчина.         
— В команду примешь новых игроков? — спросил Шип, отхлёбывая пиво из запотевшего холодом бокала.
— Тебе каким цветом шарик… красненький или зелёненький?
— Главное не квадратненький, чтобы катился, — ответил уже Булава, насмешив Листопада. — Пока ехали, присмотрелся к владениям Тулы. Интересно у него здесь, жаль будет расставаться с этим.
— Ту-ле… — протянул готовящийся к очередному броску Листопад.   
— Кто-то теряет, кто-то находит, нам предстоит обрести. —  самонадеянно добавил Шип.
Проходя по залу и провожая своего друга к приготовленному заранее столику, Тула откровенно радовался его визиту и услышал от того добрый вопрос о его семье:
— Как семья, Тула? Как Танюха с детьми?
— Нормально. Танюха с мелким возится, нам уже полтора года. Санёк в третьем классе учится.
— Время бежит. Недавно ещё в холостых ходил, от койки к койке. — пошутил Барс.
— Теперь всё, только Танюха. Она и дети.
— Привет передавай, давно не видел.
— Сам передашь. Ты в моём доме всегда желанный гость. Но сначала отдохнём, шары покатаем.
Барс заметил сидящих за столом Шипа, Булаву, Листопада и, показав на них рукой, спросил:
— А те три шара, под какие кегли?
— А это мы сейчас у шаров спросим, — жёстко ответил хозяин города, видя в своих владениях незваных и нежеланных гостей. Подойдя к ним, он спросил у Шипа. — Боулинг для тебя диковинка, раз такой путь проделал? В ваших краях таких заведений нет?
— Мы на экскурсию,… — парировал тот. — Посмотреть, порадоваться за твои успехи, за твой родимый край, твою губернию.
— Хозяина музея забыли оповестить. Я бы вам гида выделил, он бы вам показал… въезд и выезд из города. На том экскурсия и окончилась бы.
— На порог пускать не хочешь? А Барса с распростёртыми объятиями принимаешь?
Вклинился в разговор Листопад и получил угрожающие вопросы ответом:
— Зачем прибыли? Чё забыли здесь?
— Мимо ехали, замёрзли. Решили зайти, согреться,… а тут вас встретили. — ёрничал Булава.
Барс посмотрел на сидевшую перед ним троицу врагов и сделал безукоризненно грамотное предложение:
— Шип, а что, давай двое натрое? Ты с Булавой и Листопадом, мы с Тулой… здесь и сейчас. Заодно и согреетесь. А?
Авторитеты переглянулись и одобрительно кивнули головами.
— Вы сами предложили это.
Огрызнулся Шип и встал из-за столика вместе со своими.
— Благодарю за развлекательную программу. Такого шоу я не ожидал. — делая шаг назад и готовясь к драке, сказал Барс.
— Всё для тебя, брат. Мой дом – твой дом. — отвечал ему Тула, стоя к нему плечом к плечу.
Схватка началась. Шип толкнул стул в Барса, но тот остановил предмет ногой, лишь улыбнувшись в ответ.
Тула уклонялся от ударов Булавы и Листопада, ударил последнего по рёбрам и оттолкнул в сторону. Авторитет упал на стол и вместе с посудой повалился на пол, разбивая её в осколки и создавая неимоверные шум и лязг хрупкого фарфора.
Булава выхватил нож, готовясь нанести удар по Туле, но Барс толкнул стул под его ноги, остановив тварь на мгновение и дав другу возможность заметить оружие в руках врага.
Барс сошёлся с Шипом. Удар за ударом, удар за ударом… корпус, лица, грудь. Они не уступали друг другу силой.
Озверелый своим падением Листопад бросился на сцепившихся Булаву и Тулу. Тула сражался один против двоих, отбивался от ударов, отступал.
Шипу удалось обхватить Барса сзади за шею. Барс выкручивался, схватил рукой затылок Шипа и со всего размаха ударил его головой по колонне. На!! Гнида пала ниц, Барс спешил на помощь другу.
Тула схватил за грудки Листопада, врезал ему в морду с головы и оттолкнул к подоспевшему товарищу.
Булава бросился на Тулу с ножом, нанёс удар… «Законник» успел поставить блок и, заломав руку противника, повалил того на пол.
Барс сильнейшими ударами стальных кулаков превращал рожу Листопада в помесь крови и синяков. Бил вновь и вновь, вновь и вновь, не останавливаясь.
Разъярённый Тула поставил ногу на руку Булавы, взял шар для боулинга и, замахнувшись, размозжил им кисть недоноска, закончив схватку безоговорочной победой.
— А теперь хромайте отсюда, — сказал Барс, подходя к лежащему на полу Шипу и бросая ему на грудь визитку. — На! Тебе полезно будет… зубы вставить. Стоматолог хороший. Я свою дочку на обследование водил. Она даже не испугалась.
— А-ха-ха-ха!!! — рассмеялся Тула. — Тебя, Булава, при нашей следующей встрече щадить не стану… завалю.
— Наша следующая встреча такой мирной не будет. — ответил тот, придерживая травмированную руку.
— Не будет.
Неожиданно все замерли, заметив подошедшего и вставшего со стороны Барса Графа со своими телохранителями.
— Если ты думал, Шип, что я поделюсь, то ты ошибся, — слегка успокаиваясь, обращался к своему врагу Тула. — Это не твой насест, это моя земля. Здесь таким как ты, место в ней, — глянув на Булаву, ответил и тому. — Я не трону тебя… пока. И не потому, что Граф рядом, не поэтому. Просто зарезать тебя сейчас, слишком просто для меня и легко для тебя.
Шип брезгливо сплюнул и услышал к себе от Барса:
— Самое интересное тебя ждёт впереди… тебя и твоих друзей.
— Граф, я…
— Я знаю, — ответил, не дав договорить, самый авторитетный из всех – старый вор. — Уходи, Шип. Делай то, что Тула сказал.
Прибыв нежданными, возжелав того, что принадлежало не им - вотчину авторитетного и не желавшего сдавать её вора, Шип, Булава и Листопад уходили побеждёнными. А иначе и быть не могло. На чужой каравай рот не разевай.
— Чем обязан визиту, Граф? — вежливо спросил Тула.
— Разговор есть… важный. — ответил тот, и оставшиеся воры переглянулись, понимая что к чему.

XIV

Кронос любил крошить и измельчать в порошок своих врагов, в этом и заключалась нехитрая, но эффективная политика достижения желанной ему цели. Делал, правда, он это там, где настигнет несчастных, то есть повсюду.
А в своём доме, в самом излюбленном его месте – на кухне, в повязанном фартуке, тем днём он живо суетился у плиты, подглядывая в раскрытую поваренную книгу, лежащую на столе и нарезая очередной ингредиент для незнакомого для себя блюда.
— Очередной кулинарный шедевр? — спросил из-за того же стола Тригон, дожёвывая торчащую изо рта веточку петрушки.
— Новый рецепт пытаюсь освоить, никогда ещё не готовил это блюдо. Сейчас закончу, отведаем, что получилось. — ответил хозяин дома и перевернул содержимое сковороды, не дав подгореть тому, что в ней шкворчало.
— Не моё дело… для пассии своей стараешься?
— Верно, не твоё.
— Я не к тому. Только значительно привычней видеть женщину на кухне, чем мужчину.
— Мне не идёт фартук и плоская лопаточка?
— Тебе больше идёт деловой костюм и пистолет за его поясом.
— Костюм накинул и пошёл. А ствол,… — Кронос откинул край фартука, показав за его поясом торчащую ручку пистолета. — Всегда со мной. Тарелки доставай.
Тригон был готов к такому ответу, и он его явно порадовал. Достав из шкафа две белоснежные тарелки, он поставил их на стол перед хозяином и сел на своё место.
— Вот, что самое главное в приготовлении пищи, Тригон? — продолжая суетиться у плиты, спросил Кронос.
— Стряпать с любовью и не пересолить.
Кронос забрал тарелки, недолго что-то колдовал над ними и, вернувшись к столу, поставил на него изысканно украшенные блюда, для себя и своего помощника.
— Подача, — объяснил авторитет. — Блюдо должно радовать глаз и возбуждать аппетит. А если в тарелке месиво – это помои. Посолишь по вкусу, — скинув фартук и садясь на стул, добавил. — Пробуй, скажешь как.
Тригон аккуратно отрезал ножом кусочек сочного мяса, наколол его вилкой, захватил немного овощей и отправил всё это себе в рот, тщательно пережёвывая.
— Ну? Как? — спросил его творец гастрономического изыска.
— В городе появился новый игрок, — начал с другой темы помощник и после ответил, с аппетитом налегая на еду. — А мясо вкусное, только ты его передержал на огне, корочка суховата.
— Учту… корочку. И ты учти, новости сообщать надо немедленно. Что за игрок?
— Друг тех, кто расправился с Кайфуном и Марселем,… приготовил для строганины твой первый Совет… и многих других.
— Ты же говорил их всего четверо? — интересовался Кронос.
— Четверо с половиной.
— С половиной? С какой ещё половиной?
— Был ещё один… пятый. Но на отсидке. Пятнарик по сто пятой… вальнул одного. Его-то я и не посчитал за целого.
— Кто такой?
— Бес.
— Это точно он? Ты уверен?
— Теперь уже абсолютно.
— Бл… Их там, что… конвейер что ли?! — разозлился Кронос. — Подумай! Может еще, кого вспомнишь?! Четверо… этот пятый… Там ещё десятка два!
— Нет больше никого. Ты всех убил. Этот последний. — честно, но поздно, признался Тригон.
— Хорошо. Будем действовать по старой схеме. Где его семья?
— А-а-а…
— Что а-а-а..? — заходился негодованием авторитет.
— Нет у него никого. Пацаны были его семьёй. — ответил «правая рука».
— Кто-нибудь близкий должен быть.
— Есть.
— Кто?
— Тот, кто охотится за твоими людьми и за нами, в том числе… Скоро мы их узнаем. — наслаждаясь вкусом блюда, протянул слова Тригон.
— За нами?
— Тебе же было скучно, ты хотел серьёзного врага? Вот и получай. Повеселимся.
— На счёт серьёзности уверен, не преувеличиваешь?
— Кажется, я знаю, кто такой Шамбала.
Эти слова были как нельзя кстати ласкающими слух Кроноса. И он расплылся в ехидной, хищной улыбке слегка небритого лица. Сын Лорда… Как же он хотел увидеть боль его мук.

XV

Теперь уже в ставшем его доме, Бес принимал своих друзей: Чечена, Шамбалу и Командира отряда ОМОН. Сидя за чашечкой чая и уминая обычные бутерброды с колбасой, ребята обсуждали свои дальнейшие действия, не собираясь медлить, но страстно желая броситься в бой – атакой на Кроноса.
— Пора встряхнуть эту мразь, чтобы жизнь маслом не казалась. — начал омоновец.
— Давно пора. С чего предлагаешь начать? — подхватил и спросил его Бес.
— Что способно выбить из седла? С чем тяжелее всего справиться?
— С чем-то неожиданным.
— Вот и навестим Кроноса. Наградим его таким нежданчиком. Такого, он от нас точно не ждёт.
— Кто? — уточнил Бес.
— Совет Кроноса. — обозначил желанный для всех ход Шамбала.
— Параллельно остальными займёмся, никого вниманием не обделим, за каждым придём. — добавил омоновец.
Чечен запихнул в рот бутерброд, встал и, подойдя к пианино, сел за него.
— Разобьём нашу игру с возродившимся Советом Кроноса на эпизоды. Сыграем с каждым его членом отдельный матч. — предложил сын Лорда.
— С кого предлагаешь счёт открыть? — интересовался, одобряя идею Бес.
Чечен открыл крышку и начал играть. Гостиную наполнили звуки красивой, нежной мелодии, стучащейся в душу и расслабляющей её.
— Сс-с-с…
— Чщ…щ…щ…
Обмолвились Шамбала с Бесом, призывая к тишине, пока мелодия продолжала звучать.
— Помнят пальчики, помнят, — радовался незабытым навыкам владения инструментом Чечен, продолжая играть и не останавливаться. — Немного неловко, с ошибками, но…
— Совет,… — обмолвился  омоновец. — Эта игра мне по нутру. Но не забывайте о правилах. В нашей команде четверо игроков, а у Кроноса полный состав. Плюс длиннющая скамейка запасных, с правом неограниченного количества замен.
— Да ещё и судейский корпус заряжен игрой в одни ворота. Быстро схлопочем красную… поминальную карточку.  — добавил кавказец.
— Считай, отпелись. Старая песня… новой не станет.
— Ты о чём? 
Спросил офицера Бес, и тот ответил:
— Твои друзья порвали уже один состав Совета. И что?
— А у нас другие вокальные данные! — перебирая пальцами по клавишам, выкрикнул Чечен. — Плюс аранжировка иная, другой состав ансамбля!
— Они верно работали и были близки к финальным кулисам. Не смогли…дожать. — ответил Бес, на что Командир отряда ОМОН и Шамбала грустно опустили головы, памятуя о том, кого потеряли.
— Мы дожмём! — уверенностью в голосе выкрикнул кавказец.
— Где ты так научился играть на пианино? — спросил его Бес, подходя и становясь рядом.
— В детском доме. У нас учительница музыки хорошая была. Все утренники, пока маленькие были, под её аккомпанемент. Меня и наловчила.
— Красиво.
— Моя любимая мелодия.
— Цепляет.
— Нужно быть готовыми. Стоит нам только показаться, всех полканов на нас спустят, — предупреждал друзей Шамбала. — Придётся противостоять не только Кроносу и его шакалам, но и ментам… с их интерпретацией закона.
— А она у них своеобразная. — улыбнулся Бес.
— Для закона мы уголовники, и нас надо обезвредить. Не бывает идеальных преступлений.
Высказал своё мнение омоновец, и Чечен возразил ему:
— Бывают. Только, зачастую, решающую роль наступления на хвост правосудием решает даже не воля случая…
— А беспечность джентльмена удачи, решившего поиграть с Фортуной закона. — соглашался с кавказцем сын вора.
— Знаешь что-то? Расскажи.
Спросил офицер, и Чечен начал свой рассказ:
— Сидел со мной покер таких рисковых игроков с уголовным кодексом и свободой.
— Сидел? Значит, не задалась игра,… проигрались. — поинтересовался любопытством омоновец.
— Но, как?! В середине девяностых, когда в стране ещё была разруха…
— Она и сейчас никуда не делась. — вставился правдой Бес.
— Во-во. Но уже появились видики,… эти четверо, насмотревшись западного кинематографа, решили применить его к реалиям нашей тогдашней жизни.
— Это была не жизнь… для большинства.
Напомнил горечь прошлого Командир отряда ОМОН, а кавказец повествовал далее, продолжая извлекать прелестную музыку чередованием пальцев по чёрно-белым клавишам:
— Оделись они во всё чёрное, зашли в ювелирный магазин, повесили табличку… «закрыто»… И тихо наставили ствол на продавцов.
— Камеры? — тут же с профессиональным интересом, спросил Шамбала.
— Город маленький… камер тогда не было.
— Охрана?
— Да какая охрана? — усмехнулся Чечен. — Двое девок-продавцов, четверо в чёрном, с ног до головы, и один направленный ствол.
— Ну?
— Собрали они всё золотишко, вышли, повесили на дверь замок, закрыв продавцов снаружи… и свалили.
— Много взяли? — было интересно уже Бесу.
— Всё.
— А как погорели? — снова спросил Шамбала.
— Тут начинается вторая, не менее интересная часть истории. Засели они на хате, стали отмечать удачно законченное дело.
— Ну-у-у…
— Уснули. Один просыпается с бабой, глядь на стол, а выпить кончилось… и денег нет.
— Захотел продолжения. — верно подметил омоновец.
— Вместе с дамой сердца, взятой на ночь, оба под шафе, прихватив немного ювелирки,…двинули… Как думаешь куда? — спросил офицера Чечен.
— Хрен его знает. — ответил тот.
— В ломбард.
— Идиоты. — поставил свой криминальный диагноз Шамбала.
Кавказец играл, творя чудеса  с инструментом, не забывая закончить повесть своих слов:
— Сдали золотишко. Не успели выйти, их и спеленали менты. Очнулись в СИЗО.
— Сдали бы цыганам на лом или менялам. Другой расклад был бы. — изобиловал вариантами сын вора.
— Другой. Затихорились бы, выждали и раскидали по соседним областям, да по чёрным ювелирам.
— Работы много, но она принесла бы радость.
— Так что идеальные преступления быть могут. Только надо башкой кумекать.
Верно подметил кавказец и, дослушав его, Бес твёрдо спросил друзей:
— К кому первому в гости пойдём?
— К Мустангу, — с ходу сказал омоновец. — Один из членов Совета, сидит дома.
— Ты чё, знаешь распорядок его дня?
— Да он многим известен. Мустанг сейчас под следствием, во всяком случае, на момент моей службы ещё был… под домашним арестом.
— Это когда с поводком? Ни шагу за порог? — уточнил Шамбала.
— Да. Только поводок не на шее, а на ноге. Датчик такой специальный. Дома, а в остальном без ограничений.
— Я прусь от нашего правосудия, — съязвил иронией в адрес офицера Чечен. — И за что его проволокой с мигающими огоньками обмотали?
— А как всегда,… — отвечал тот. — Одна фирма выиграла тендер на госзаказ, деньги получила, заказ не выполнила.
Ребята переглянулись и, рассмеявшись, сказали поочерёдно:
— А бабки ушли…
— О! Значит, за это дома сидят, а за кило колбасы в супермаркете… в камеру бросают. Шоу-правосудие.
— Вот тебе и идеальное преступление.
Звучали финальные аккорды мелодии, Чечен закрыл клавиатуру пианино и признался:
— Хороший инструмент… хороший дом… Хорошая жила здесь семья.
— Спросим за них. — сурово сказал Бес.
— За всех. — добавил омоновец.
— За каждого. — подытожил Шамбала.

XVI

В ожидании появления «генерала» над своей армией убийц и головорезов, Кронос и Тригон не сводили глаз с ворот женской исправительной колонии, откинувшись на подголовники престижного авто задних сидений.
— Я смотрю, ты на многое готов, раз лично её встречаешь. — ожидая, кто же выйдет, сказал помощник авторитета.
— Такую стоит встретить и проводить, — ответил тот. — Лучше уделить ей максимум внимания, чем проявить минимум терпения, если её кто-то перехватит.
— Настолько ценна?
— Насколько бесполезны все попытки ей противостоять.
— Кто она вообще такая?
— Она – сестра смерти, человеческая жизнь для неё ничего не стоит.
— Насколько..?
— Настолько, что первые годы её заключения она содержалась в одиночке, в колонии особо строгого режима… где сидят сверх жестокие… мужчины.
— Я не слышал о ней раньше. Почему её прозвали Чёрной вдовой? — наконец назвал имя той, которую ждали, Тригон.
— Всякого, кто хотя бы пытался подкатить к ней, заговаривал с ней, желая затащить в койку, неизменно ждала лютая смерть. — начал рассказ о ней Кронос.
— Феминистка? Не любит мужиков?
— Никто не знает. Но она была замужем и очень счастлива, до того, как стала Чёрной вдовой.
— Не слышал.
— А славу ей не дали менты снискать. После череды расправ над любвеобильными козлами, среди которых были и высокопоставленные господа, её схватили. Как она дожила до суда, никто не знает. Но этого не должно было случиться… по воле других господ.
С гулом и скрежетом отъезжали в сторону ворота колонии, и через них вышла стройная женщина тридцати пяти лет в потёртом плаще и повязанной на голове косынке, держа в руке небольшой пакет. Так свобода принимала ту, которую зона окрестила Чёрной вдовой. Осмотревшись по сторонам, она направилась к автомобилю продолжавшего рассказ о ней Кроноса:
— Её так и не удалось сломать, поэтому она была отправлена подальше, в надежде, что там загнётся. А она взяла, да выжила. Всем назло.
— Это она? — увидев вдалеке невзрачную особу, спросил Тригон.
— Кажется, да.
— Я думал, она будет выглядеть несколько иначе.
— Как? Не настолько милой? Старой, скрюченной, высохшей до костей злобной бабкой или мясистой тёткой?
— Что-то среднее.
Водитель авторитета открыл дверь перед Чёрной вдовой, и она села в автомобиль напротив Кроноса и Тригона, не приветствуя их и отвернувшись к окну.
— Жизнь продолжается… твоя жизнь, — сказал ей Кронос. — А мне нужны смерти моих врагов. Ты для меня бесценна. Едем домой?
Повернувшись к мужчинам, невзрачная дама пристально посмотрела на них красивыми, женскими глазами.
Проехав через весь город, будучи в пути чуть больше часа, никто в машине не издал и звука. Они смотрели на неё, она не сводила взора с воли. Наконец, остановившись у одного из особняков элитного коттеджного посёлка пригорода, Кронос открыл дверь перед выходившей дамой и она не простившись, направилась в дом.
Тригон с неприкрытыми интересом и любопытством провожал взглядом скрывающуюся за порогом шикарного коттеджа Чёрную вдову.
— Чей это дом? — всё же спросил он.
— Её. — ответил Кронос.
— Ты снял его?
— Купил… для неё.
— Ты видел этот нестерпимый блеск её глаз?
— Потрясён?
— Восхищён. — признался мужчина не отводя взора и надеясь увидеть её вновь.

В шикарно отремонтированную и обставленную дорогой мебелью гостиную собственного особняка входила пока ещё выглядевшая как замухрышка Чёрная вдова. Но она там была не одна.
— Мы ждём вас. — приветствовала её женщина - парикмахер, разворачивая от большого зеркала кресло и убирая с него пеньюар.
— Нам поручено привести вас в порядок. — продолжила Мастер маникюра, раскладывая на столике рядом с креслом свои профессиональные принадлежности.
— Сегодня мы поколдуем над вами, вернём вам вашу истинную красоту. — закончил Модельер - грациозный мужчина с немного нестандартными для сильного пола жестами и нотками в голосе, проводя рукой по множеству разной женской одежды, висящей на вешалке.
Чёрная вдова села в кресло, стянула с себя тюремную косынку и посмотрела на своё отображение – неухоженной женщины в зеркале.
— Ну, что, приступим?
Спросил у неё Парикмахер, и работа по возврату истинного облика началась.
Мастера маникюра живо работал пилочкой для ногтей, приводя в порядок ногти Чёрной вдовы. Модельер озадаченно перебирал наряды один за другим, выбирая подходящий. Парикмахер профессиональными движениями подстригал запущенную причёску освободившейся из мест заключения девушки.
Лак ровными слоями ложился на ногти, локоны начинали развиваться, ненужные и не понравившиеся платья отлетали прочь…
Парикмахер навёл последние штрихи, развернул кресло с Чёрной вдовой и снял с неё пеньюар.
— Мы сделали всё, что от нас зависело. — сказал он.
Она сидела в кресле в модном платье с красивым макияжем и шикарной причёской жемчужного цвета волос. Чёрная вдова постукивала шелковистой кожей пальчиков с ярким маникюром по подлокотнику кресла, сексуально и загадочно улыбаясь. Она была прекрасна.



XVII

Решение принято, они были не из тех, кто его отменял или изменял. Кроноса ждала новая жатва – свежий урожай крови, льющейся из его подчинённых.
Тихо, накатом, потушив свет фар, у задней части забора коттеджа Мустанга тормозил автомобиль с четырьмя обычными парнями внутри. Нет, не святые легавые, не десантники, не спецназ. То были двое бывших заключённых, сын вора «в законе» и распрощавшийся со службой бывший омоновец.
— Омон с Шамбалой, заходите сзади. Мы с Чеченом с парадной калитки. — обозначил пути входа Бес.
— Не задерживайтесь, а то вам веселья не останется. — пошутил Шамбала.
— И поаккуратней там.
Сын Лорда и Командир отряда ОМОН вышли на улицу.

В вечернем сумраке, вдоль забора, к главным воротам подходили кавказец и Бес.
— Готов? — спросил последний товарища, нажав кнопку звонка.
В откинувшемся смотровом окошке калитки показалась голова Охранника особняка.
— Ты кто? Какого надо? — спросил слегка сонный мужчина последними словами своей бесполезной жизни, получая ножом в глаз от Чечена.
— Гости пожаловали. Мы зайдём? — спросил уже трупа Бес, толкая перед собой калитку.
Кавказец вытер нож и с иронией спросил:
— А нас сюрпризы здесь не ждут?
Переступив мёртвое тело, они оказались во дворе особняка, но несколько запоздавшими. Шамбала вынимал свою финку из брюха одного, а Командир отряда ОМОН сворачивал шею второму из охранников придомовой территории.
— Вот и он… первый неожиданный поворот сюжета. — ухмыльнулся скорости действий ребят Бес.
— Мы вообще здесь нужны? Похоже, наш Омон один прекрасно справляется. — удивился тому же Чечен.
— Не сачкуй, все работаем.

В это время, в своей спальне на втором этаже, на большой разобранной кровати Мустанг нёс все тяготы наказания, таких как он, суровым приговором суда домашнего ареста – наслаждался обществом раскрепощённых поведением и воспитанием сексапильных дам в кружевном белье.
Этот симпатичный, подтянутый мужчина сорока двух лет радовал Кроноса не только своей исполнительностью его распоряжений, но, большей частью, своей игрой с уголовным правом в поддавки. Мустанг был не слишком умён, а закон расторопен, вот они и гонялись то друг за другом, то один от другого. Это реалити-шоу сильно забавляло Кроноса, не давая ему скучать и заставляя закатываться смехом под настроение.
— Такое заточение мне нравится. — нежась в ласках двух девиц, томно стонал мужчина в трусах и распахнутом халате.
— Ха-ха-ха! — смеялась блондинка.
— У-у-у-у… — ласкала язычком ухо мужчины длинноволосая брюнетка с пышной грудью, еле умещавшейся  в бюстгальтер.
— Особенно с такими сокамерниками.

Не стоит задерживаться, и ребята проникли в дом, в гостиную. Бес метанием ножа в глотку приговорил первого из имевшихся в ней охранников.
Командир отряда ОМОН присел на колено и перебросил через себя стоящего позади второго секьюрити, тут же пронзив его грудь холодной сталью.
Последний из бдительной охраны успел среагировать и, напав на Беса, разнёс его спиной стеклянный столик в мелкие осколки.
Шамбала ударил крупного мужчину под колено, заставив согнуться на одно мгновение. Но и этого было достаточно, с лихвой.
Молниеносно среагировавший Чечен схватил с кресла рубашку и набросил её на шею секьюрити, обвив её. Второй конец схватил Шамбала и потянул к себе.
Ребята душили его. Краснея и пытаясь освободиться, уже встав на колени, повалившись на пол, массивный мужчина продолжал неистово сопротивляться. Шамбала и Чечен легли рядом, продолжая сдавливать образовавшуюся петлю на его шее.
Бес поднял осколок от столика, подступил к охраннику и прекратил его мучения ударом стекла в горло.
— Все или ещё есть? — спросил Чечен, поднимаясь с пола при помощи руки Беса.
— Это шестёрки, а мы пришли за главным. — помогал подняться Шамбале Командир отряда ОМОН.

Мустанг продолжал наслаждаться обществом своих одетых лишь в нижнее, кружевное бельё девушек. Заслышав звон бьющегося стекла из гостиной, он оторвался вниманием от эротичного танца раздевающихся до нога красоток и, насторожившись, вышел в коридор.
Идя по приглушённому светом коридору, он запахивал на ходу халат, прикрывая своё рельефное тело с немногочисленными татуировками.

Расправившись с охраной и предвосхищая ту же участь для хозяина особняка, Шамбала с интересом подошёл к стоящему на полу телескопу и, заглянув в него, сказал:
— Да он астрономией занимается. Звездочёт, твою мать.
В тот же миг в тёмной гостиной показался Мустанг. Зажёгшийся свет лампы озарил собой беспорядок комнаты и лежащие посреди неё тела мёртвых охранников.
— Не ждал нас, конь пердячий? — услышал он от сидевшего в кресле Беса.
— Ха-а-а… За моей жизнью пришли? — уверовав в собственные могущество и безнаказанность, ехидным оскалом спросил Мустанг.
— За ней. — подтвердил омоновец.
— Я бы на твоём месте столь ретиво не ржал. А то по гриве получишь, подковы слетят. — показал голос Чечен.

Дело сделано, но лишь наполовину. По залитому огнями вечернему городу Бес гнал свой внедорожник, любуясь отражением светящихся рекламных вывесок витрин магазинов на капоте его вымытого авто.
— Кронос уже знает, кто мы, — наконец, сказал он. — Пока, вероятно, не про всех. Но про нас с Шамбалой точно.
— Откуда? — спросил кавказец.
— Друг рассказал. — иронией ответил Шамбала.
— Чей друг?
— Уже Кроноса. Тригон. — объяснил Бес.
— Тригон? У-у-у… — протянул Командир отряда ОМОН.
— Знаешь его? — уточнил у него Чечен.
— Работал один, ни с кем отношения не портил, ни на чью сторону не вставал. После победы Кроноса, прибился к нему.
Кавказец посмотрел на Беса и сказал тому в чуть шутливой форме:
— Развёрнутый ответ. То есть вы с Шамбалой будете купаться в лучах славы, ненавистными Кроносом, а нам с Омоном в тени прозябать, в безвестности?
— Тебе и карты в руки. Сейчас доберёмся до места, устраивай свою шоу-программу. И ваши с Омоном имена будут на слуху у Кроноса. — последовало незамедлительным ответом.
— Ты говорил, пора играть в открытую? У нас в багажнике подчинённый Кроноса… — спросил Шамбала Беса.
Тот полез в карман за телефоном и, найдя нужный  номер, сказал:
— Сейчас мы наберём его работодателя.

Тем вечером, не зная, что первый шаг на пути к нему уже сделан его объединившимися в кулак врагами, Кронос тренировался у себя дома в спортзале на беговой дорожке, поглядывая на пульсометр на своём запястье. Из дверей сауны показался обёрнутый полотенцем Тригон. Проходя мимо столика и зацепив с него холодное, дожидавшееся его пиво, он заметил входящий вызов мобильного своего хозяина.
— Кронос, тебя. — сказал он тогда.
— Кто?
— Абонент неизвестен.
Остановив бег и взмокнув пот полотенцем, авторитет взял телефон и ответил:
— Слушаю.
— Привет, Кронос. — звонил ему из своего автомобиля Бес.
— О, сам? Передавай привет благим матом, — вставился репликой другу за рулём кавказец. — Хотя, дай сам скажу. — и потянулся взять телефон.
— Чечен. — остановил его Шамбала.
— Ты кто? — наливая себе стакан сока, был заинтригован Кронос.
— Моё имя Бес. Ты уже должен знать обо мне.
— Бес? — переспросил авторитет, присаживаясь на стул и ловя на себе заинтересованный взгляд Тригона. — Уже знаю. Шамбала с тобой?
— Со мной… и не только он.
— Зачем звонишь?
— Услышать твой голос и обозначить себя. Чтобы ты не говорил, что я напал исподтишка.
— А ты собрался напасть на меня? — откидываясь на спинку стула и закидывая нога на ногу, ухмылялся беспредельщик. — Твои друзья пытались. Это плохо для них закончилось. Они не сумели со мной справиться.
— Нет,… не сумели. Но почти… — грустью в голосе ответил Бес.
— Почти не считается.
— А не вышло у них потому, что это не их жизнь. Эта грязь не про них. А вот мне в ней не привыкать.
— Хорошо, что ты объявился, а то мне стало даже немного скучно без твоих ребят… После того, как я расправился с ними и их семьями.
— Чтобы отблагодарить тебя за это, я буду уничтожать всё то недосущество, кто хоть как-то тебе на пользу. Работает на тебя – в расход. Копейку тебе несёт – на тот свет. Обувь тебе чистит – сдохни!
— Может, проявишь милосердие?
— Медленно… ты будешь умирать медленно. За каждого из моих друзей, за каждого члена моей семьи… Ты будешь умирать мучительно долго.
— Ты же понимаешь, я не стану безропотно сидеть и ждать этого, я стану действовать. — попивая сок, угрожал Кронос.
— На то и расчёт. Я не успокоюсь, пока один из нас не умрёт.
— А если силы окажутся равны, мы погибнем вместе?
— Я бы пошёл на взаимное уничтожение, но-о-о… я не хочу умирать, я собираюсь уничтожить тебя, тебя и всех, кто, так или иначе, связан с тобой.
— Твои душевные раны глубоки, мои тоже.
— Я выбью из тебя всю душу,… обещаю. — сказал Бес и направил свой автомобиль к высотному зданию, видневшемуся поверх крыш жилых домов.
— Это твоё желание. У тебя есть мечта? — спросил Кронос.
— А как же? Я мечтаю построить собственный дом… где-нибудь в лесу, где тихо.
— Не нравится городская суета?
— Вроде того. Заведу козла и назову его Кронос. И каждый раз, когда он будет блеять, я буду вспоминать о тебе, парнокопытная хренота.
От надменности оппонента телефонного разговора, его дерзости и помня, что он друг тех, кто расправился  с его племянниками, Кронос злобным, сильным сжатием кулака сдавил очищенный апельсин в своей руке, и между его пальцев проступила мякоть, обливая пальцы вязким соком.
— Такая значит? — спросил он сквозь зубы. — А не желаешь перейти на сторону победителей?
— Я на своей стороне, метаться не стану. — отозвался в трубку Бес.
— Выбор сделан. Ты отказался, и теперь у меня нет выбора.
— Я тебе его не оставил.
— Надеюсь, ты не посрамишь своих друзей, слабее не будешь. Буду рад… столкнуться с сильным противником.
— Не будешь. Дай трубку Тригону. Я знаю, он рядом.
Кронос протянул телефон своему помощнику и сказал тому:
— А ты говоришь, абонент неизвестен. Бес… тебя.
— Алло. — ответил предатель дружбы.
— Привет, Тригон. — после пятнадцатилетней разлуки произнёс Бес.
— Здравствуй, Бес.
— Ты теперь с Кроносом?
— Такова жизнь.
— Давай встретимся, посидим? По-дружески, как когда-то. — предложил друг Чечена.
— Хорошо. — согласился Тригон и отключил вызов.
Ловивший до этого каждое слово, каждую мимику на лице своего помощника Кронос, наконец, спросил того:
— Что он сказал?
— Ничего. — задумчиво-скрытно ответил Тригон.

Остановившись на парковке высотного здания в центре города, ребята ещё выходили из машины, а Командир отряда ОМОН уже вытаскивал из багажника Мустанга.
— Почему вы не убили меня сразу? — спросил этот упырь.
— Так не интересно, — честно ответил Бес. — А условий для изощрённой казни тебя по близости не наблюдалось?
— И что же ты для меня приготовил такого особенного?
— Вот увидишь. Нашедшие тебя, будут тронуты. — сказал Шамбала и ударил суку под дых.
— Ха-а-а..! — выдохнул тот и получил в пасть кляп из грязной тряпки от Чечена.

Воспользовавшись своим составом из пяти человек грузовым лифтом, все благополучно добрались до крыши высотки. Омоновец стоял у самого края, смотря вниз и видя, как Бес подталкивал к нему Мустанга.
— Пошёл, тварь! — командовал он.
— Мы сами.
Попросил Шамбала и вместе с Чеченом, взяв выродка под руки, подвели его к краю крыши. Бес встал рядом с Командиром отряда ОМОН, и они смотрели. Но сначала было вот что.
— Через сколько взрывается граната? — спросил кавказец сына Лорда.
— Четыре секунды. — знающи, поведал тот.
— А сколько ему лететь?
Глянув вниз, Шамбала задумчиво ответил:
— Где-то также…
— А конкретней? Хотелось бы более чётче.
— Сотка на то, что взорвётся в полёте.
— Две… На то, что сначала распластается по земле.
— Поддерживаю.
Заключили пари ребята.
Мустанг стоял на краю крыши, ужасающим взором широко раскрытых глаз смотря вниз и трясясь от страха.
— Мы в одну из компаний так поступали. Засунешь духу гранату в штаны и сбросишь с вертолёта в ущелье, без чеки, — рассказал Бесу историю своей командировки в «горячую» точку Командир отряда ОМОН. — Ба-бах! И всё… За ВДВ! Салют… распрекрасный, только ошмётки по камням, никогда не соберёшь.
— Кон-фе-ти – мишура нереальной любви… — напевал Чечен.
— Но-во-годние игрушки свечи и хлопушки…— исполнял слова другой песни сын Лорда.
— Так, заканчивайте свой новогодний репертуар, ближе к делу! — торопил друзей Бес.
Шамбала и Чечен посмотрели на Мустанга и сказали ему поочерёдно:
— Ближе к делу, к земле тело. Летайте бизнес - классом.
— В полёте не предусмотрено питание. Зато, ты не успеешь обдристать штанишки.
— Они у него уже полны. — добавил Бес.
— У! У-у-у..! У! — мычал сквозь кляп выродок.
— Курлы – курлы! Что он говорит? — спросил кавказец.
— Своих зовёт, хочет в стаю. — ответил сын вора.
— А-а-а!
— Долго вы ещё?! — торопил ребят, но уже омоновец.
— Краткий… предполётный… инструктаж. — ответил ему Шамбала.
Чечен посмотрел на Мустанга и стал его успокаивать:
— Ты же птица высокого полёта? Лети, давай! Там твоё гнездо, хрен ты сизокрылый.
— Как ты думаешь, воспарит к небесам… или катяхом вниз? — спросил кавказца Шамбала.
— Давай проверим? — предложил тот.
— Давай.
— Лети, придурок!
Услышал от Чечена Мустанг и столкнутый им с крыши с гранатой без чеки в штанах полетел вниз, сплюнув кляп и вопя на всю улицу:
— А-а-а-а..!
Ребята стояли рядом и смотрели на скорое приближение засранца к земле. Шамбала произнёс первым:
— А если взорвётся в воздухе, будет интересней. Разметает по большому радиусу.
— И ментам работы до чёртиков… собирать по кусочкам. — согласился Чечен и после оглушительного взрыва сработавшей гранаты добавил лёгкой грустью проигравшего пари. — В воздухе.
— С тебя сотка. — радовался победе Шамбала.

XVIII

В уютном, с приглушённым светом ночном баре играла заводная мелодия. Женский смех и звон бокалов, веселье и протекающий отдых доносились из-за каждого занятого той пятничной ночью столика.
За длинной барной стойкой одиноко сидел Бес. Выпив стопку водку, он поставил её перед собой к такой же, но пустой и приготовленной для того самого,… и он подсел рядом.
Бес не поворачивался к нему, смотрел прямо перед собой на витрину, когда сказал:
— Такое изобилие… Раньше, всё что у нас было, это несколько бутылок «Столичной», пиво в трёхлитровых банках… может портвешок.
— И нам хватало. — ответил тот, кто занял место рядом – Тригон. — Это было раньше. Сейчас так.
— Как ты, Тригон? — повернувшись в прошлом к другу, спросил Бес.
— Нормально, как видишь. А сам? Привыкаешь к воле?
— Понемногу.
— Я думал, мы уже не увидимся. Пятнадцать лет срок немалый. Не все доживают, кому-то накидывают,… всякое могло произойти.
— А я вот вышел, в срок. Как и обещал… через пятнадцать лет.
— Ты всегда держал свои обещания, всегда держал слово.
— Давай выпьем, Тригон? — сказал Бес и наполнил рюмки до краёв.
— Давай. — ответил предатель его друзей и поднял свою.
— Я хотел выйти и надраться со всеми своими друзьями.
— Понимаю, Бес.
— Но пью с тобой одним. Это последняя стопка, как с другом… Теперь мы враги.
— Да, Бес.
И они выпили, не удосужившись соприкоснуться стеклом перед этим. Словно за упокой, но только кого из них,…ими желалось того, кто напротив.
— Я даю слово, Тригон, отомстить за каждого… За Гонзу, за Лапу, за Лихо… — сдерживал себя из последних сил Бес.
— За Стаса…— с грустью напомнил тот, кто был рядом.
— Я убью тебя, Тригон.
В баре играла музыка, но для этих двоих, с их обоюдным молчанием лишь в несколько секунд, воцарилась тишина. И Тригон отрицанием покачал головой, проговорившись первым:
— Сомневаюсь, Бес. Жизнь уже не та. Мы все поменялись,… и теперь сдержать слово будет сложнее. Да и ты остался один… последний.
— Значит, ты примешь смерть от того, в ком сомневаешься. — бросив на стойку несколько слегка скомканных купюр перед уходом, ответил тот.
— Удачи, друг! — крикнул ему вслед Тригон.
— До скорого,… враг. — сурово ответил последний из квинтета друзей.


ГЛАВА ПЯТАЯ

I

В лежавшей подступью к городу непроходимо густой и сочно зелёной лесополосе, на облюбованной грибниками и частыми отдыхающими полянке, вокруг потрескивающего хворостом разведённого костра, освещаемые витиеватой игрой пламени, встречались Граф, Барс и Тула.
— Хорошо здесь, тихо, — обмолвился старый вор. — Всегда любил тишину.
— Тишине и безмолвию всегда сопутствует спокойствие. А за ним разочарование, с первым резким извне звуком.
— Поэтому надо контролировать источник шумов и пресекать его настойчивую неожиданность.
Договорили Барс и Тула.
— Наверное, поэтому годы летят, и только на склоне жизни начинаешь понимать всю прелесть окружающей тебя природы,… — Граф рыхлил хворост костра, пламя разгоралось с новой силой, языки огня обволакивали и пожирали приговорённые ветви. — Бесценность спокойствия и неспособность вернуть ушедшие годы.
— Ушедшие, но не утерянные. — поправил старика Барс.
— Погоди, Граф. У нас ещё много лет впереди, поживём ещё. — вторил третий из собравшихся на поляне.
— Знаете, как говорят? До двадцати лет годы тянутся, с двадцати до сорока идут, после сорока бегут. Мои уже давно мчатся.
Глядя в огонь сказал старик и услышал от Тулы:
— О чём-то в жизни жалеешь?
— Ничуть. Что зависело от меня, делал. Немного грустно от другого.
— От чего?
— Когда были молоды, у нас не было такого тонкого понимания жизни, таких возможностей, таких высот. И вот сейчас они появились, а времени осталось совсем мало.
— Значит, надо успеть насладиться последним отведённым и сделать как можно больше хорошего, что останется в памяти людской. — мудро заметил Барс.
Годы прожиты. Сколько за спиной…знаешь, сколько впереди…не можешь ведать. Будь здесь и сейчас и решай свои вопросы, не откладывая на потом, можешь не проснуться. И Тула приступил к закрытию своих.
— Что с Кроносом решать будем? Время пришло. — спросил он.
— Погоди с Кроносом. Им есть, кому заняться. — ответил старик.
— Кто?
— Наследник Лорда.
— Малец, в одиночку? Хм…м…м… Печальная участь его будет ждать.
— Этот малец помогал Лорду трепать Кроноса. Он не просто способен выдержать любой удар, но и нанести ответный.
— Кронос должен умереть. — словно приговор о пожизненном услышали все от Барса.
— Шамбала это знает. — утвердил мнение Граф.
— На пацана можно положиться?
— Поверьте,… он проявит себя, мы о нём ещё услышим.
— Один против Кроноса? — всё ещё не верил в силы Шамбалы Тула.
— Один…не один. Главное он нацелен на конечный результат, и я не знаю, что способно его остановить, — Граф встал. Тут же загорелся ближний свет фар поджидавшего его автомобиля, освещая ему тропу для беспрепятственного прохода меж кустов и деревьев. — Встреча прошла полезно. Отдохнули, обсудили вопросы,… мне всегда такие нравились. С тобой, Тула и тобой, Барс, приятно иметь дело. Благодарю за гостеприимство.
— Отдохнули, обсудили… Шипа, Булаву и Листопада на место поставили. — парировал Барс.
— Не поставили, а развязали… войну. Считай, первый выстрел прогремел. — предупредил и подытожил разговор старый «законник».



II

Чем отличается трус от храбреца? Правильно…безумством, отсутствием страха. Но не только этим. Отважного подогревают благородство, истина, порядочность и желание справедливого воздаяния. Гонимый этим вихрем страстей Командир отряда ОМОН парковался прямо напротив конечной остановки маршруток, где пару дней назад получил монтировкой по голове от здешних водил, оскорбивших его дочку.
— Пап, зачем мы сюда приехали? — волнительно и, помня произошедшее, спросила сидевшая рядом Настя.
— Так, фея моя, располагайся поудобнее, сейчас тебя ждёт сногсшибательное шоу. Такого нигде не увидишь, ни по телевизору, ни в кино. — ответил её отец и протянул девочке лакомство.
— Шоколадка? Моя любимая.
— Грызи шоколадку, сладенькая моя.

Поцеловав дочку в щёку, омоновец вышел из автомобиля и направился к стоявшим полукругом знакомым ему газелистам.
— Вон, смотри, опять тот мужик идёт. Чё ему мало что ли? — сказал один из них, заметив уверенное приближение к себе мужчины.
— Сейчас добавим. — вторил ему товарищ, доставая из своей маршрутки ту же самую монтировку.
— Погоди с металлом. Один идёт, кулаками справимся. — остудил пыл приятеля Василич.
Ловя на себе пренебрежение взглядов избивших его, омоновец уверенно встал напротив мужчин и спросил их:
— Сколько человек на меня напало?
— Пятеро! — смеясь, ответил один из газелистов.
— Пятеро. Вот смотрите, уроды. Есть два выхода – честный и справедливый. Выбирайте. Во-первых, соотношение пять к одному.
— Чё за математика? — подтягивая сползающие штаны, спросил, наверное, самый умный из них – Василич.
— Вас пятеро, — пояснял Командир отряда ОМОН. — По пять на одного… двадцать пять. То есть вас будут месить двадцать пять человек. Так будет честно.
— А как же тогда справедливо?
— А справедливо, так… Трое из вас, тварей, убьют двоих недоумков, из числа вас же. Кто будет убивать и кого, решайте сами, — водилы переглянулись, Омон продолжил. — Есть ещё один вариант… третий. Но он вам не понравится.
— А с чего ты взял, что мы согласимся?
Огрызнулся ответом газелист с монтировкой в руках и незамедлительно услышал ответ:
— С того, выродок, что если вы откажитесь, сначала будут переломаны все ваши кости, затем отбиты внутренности,… и вы будете страдать…сильно. А потом, паскуды, вы будете перерезаны. И вы всё равно подохните… только все. А так, у вас есть шанс. По крайней мере, у троих из пяти. Пару минут на раздумья, олигофрены, и приступайте. Шутить со мной не советую, или прострелю вам колени.
— Чем, пулей из дерьма? Пошли, мужики! Видно ему одного раза мало. — скомандовал Василич, и все дружно стали наступать на Командира отряда ОМОН.
— О-о-о-ой… — обречённо для них выдыхал офицер, стоя на месте, разминаясь и готовясь к схватке.
— А чё ты там говорил про третий вариант?
— Ну-у-у, как знаете… Этот вариант хуже.
Омоновец посмотрел в сторону, и словно по сигналу из припаркованного неподалёку микроавтобуса вышел его отряд из полностью экипированных, но без оружия бойцов.

Настя оставалась в машине и грызла плитку шоколада, увлечённо наблюдая за наказанием обидчиков её отца и её самой. Офицер в отставке со своими ребятами профессионально, жёстко, по полной избивали провинившихся маршрутчиков, ломая им каждую кость в организме, до которой дотрагивались в ударах их кулаки.
— Папа, покажи им! — радовался справедливости ребёнок, откусывая очередную дольку сладости.

Отряд закончил лёгкую расправу и заслуженное наказание над лежавшими на земле в неестественных позах, без сознания ублюдками.
Командир отряда ОМОН подошёл к корчащемуся от боли газелисту, с лежащей возле него монтировкой и сказал тому:
— Надо было выбирать один вариант из первых двух предложенных.
Мужчина повернулся на бок и настырно потянулся к инструменту. А зря. Офицер поставил на него свою ногу, обхватил кисть ударившего его  и резким движением сломал её, изогнув в обратную сторону.
— А-а-а-а!!! — завопил болью на всю конечную последний из остававшихся в сознании водил.
— Спасибо, ребят. Благодарю вас. — поблагодарил омоновец бойцов своего отряда.
— Да ладно, командир. Тебе спасибо за разминку. Всегда рады помочь. — ответил Лёха и вернулся в след за друзьями в микроавтобус.

К доедавшей шоколадку со следами лакомства на щеке Насте подошёл Толя и, открыв дверь, спросил её.
— Привет, красавица! Как жизнь?
— Нормально, дядя Толя. А у вас? — ответила довольная увиденным шоу девочка.
— Ну, как..? Я по-прежнему холостой. Жду, пока ты подрастёшь.
— Прибью. — садясь за руль, напомнил о своём существовании её отец.
— Батя у тебя злой очень, — насмешил Настю парень. — На конфетку…
— Спасибо. — ответила она, забирая угощение.
— Чем заниматься-то будешь, когда школу закончишь? Не решила ещё?
— Пока нет. Придумаю что-нибудь.
— Давай к нам в отряд?!
— Я не умею.
— Да ладно..! Батя, небось, многому уже научил? Остальному по ходу дела поднатаскаем. Как раз на его место, главной над нами будешь.
— Я подумаю.
— Ну, думай пока… и над моим предложением, — улыбнулся Толя, заставив смутиться ребёнка и иронично покачать головой её отца. — Всё, командир, ушёл. Свидимся.
— Как, дочь, шоу понравилось? — спросил омоновец своё дитя.
— Да. Спасибо, папа. Так надо с засранцами поступать? — сверкая глазками, спросила она.
— Только так. Всегда и везде.
И он был прав. Кто скажет, нет? Смазливый слюнтяй, немощный трус, слабак, мямля и тряпка. Омон не из них, он был человеком.


III

Ночной клуб Тригона пользовался популярностью среди любителей весёлой, после закатной жизни города. Часами за полночь и ближе к утру заведение было полно народом, резвящимися под оглушительную музыку посетителями, растляющихся алкоголем и откровенными танцами слегка прикрытых бельём девушек.
Чувствуя себя управляющими в отсутствии босса, решавшими все вопросы и курировавшими важные дела, сидя на диванчике потягивали коктейль и не сводили глаз с возбуждающих форм стриптизёрши двое его помощников и, по совместительству, телохранителей – Бык и Зуля.
— Хорош пялиться. — грубо обратился к ним незаметно подошедший хозяин клуба.
— Тригон? — теряясь в волнении от неожиданности появления того сказал Зуля, и вместе с напарником двинулись к краю дивана. — Присаживайся.
— Как дела? — спросил он, садясь рядом.
— В клубе порядок. Ты сейчас всё больше с Кроносом, редко стал заходить. — ответил Бык.
— Я вас для чего держу? Курируйте дела заведения.
— Мы смотрим…
— Вы пялитесь… на девок. А надо работать.
— Да мы присели-то на минутку, — пытался оправдаться Зуля. — Тем более, здесь чётче обозрение, чем из твоего кабинета.
— Отсюда танцовщицы видней?
— Тригон?
— Ладно, о деле. Найдёте мне одного человека,…тихо найдёте, — владелец развлекательного заведения протянул Быку старую, пожелтевшую фотографию с запечатлёнными на ней обнимающимися собой и Бесом. — Узнаете, с кем общается, и приведёте ко мне.
— Того, кто общается? — недопонял распоряжение хозяина Бык.
— Того с кем. И приведёте вежливо. Я понятно изъясняюсь? Вежливо.
— Ясно. — бормотал его телохранитель, заворожённо смотря на откровенный танец раздевшейся стриптизёрши.
— Что тебе ясно? — ударил его в плечо Тригон и тем самым вернул к себе пристальное внимание мужчины. — Вежливо… это значит без рукоприкладства, диалогом пригласите.
— А если не согласится? — озадачивался сутью предстоящего задания Зуля.
— Уговорите. Но только без рук. Ясно?
— Ага.
— Мне нужно будет с ним поговорить. А в расход пустить всегда успеется.
— Когда нужно?
Сглупил вопросом Бык, вызвав недовольство своего хозяина:
— А ты подумай. Давай через год? В твоём расписании найдётся окошко?
— Всё, идём. — исполнительно ляпнул Зуля и, подтолкнув друга, направились к выходу.
— Ещё раз… вежливо. Привыкайте работать тонко. Это основной нюанс начавшейся игры. — настаивал Тригон, разваливаясь на диване и наблюдая за эротичным танцем почти до нога раздетой девушки.

IV

Одетый в спортивный костюм Шамбала совершал свою регулярную тренировку, трусцой пробегая по окраине леса. Зарастающая тропинка уводила вглубь чащи, теряясь за изгибами могучих деревьев и настораживая своими поворотами и возможностью заблудиться. Но занимающемуся спортом парню была хорошо известна округа и, слушая музыку через наушники, он как всегда просто бежал.
В «зеленеющем море» дубравы Палач, вместе с Мопсом, выгуливал своего пса – чемпиона. Он даже и не подумал обратить внимание на слышащийся лай собравшейся невдалеке стаи бродячих собак, разговор с коллегой по Совету занимал его внимание значительно больше.
— Мне нужна твоя помощь, Палач, — просил Мопс. — Порт слишком большая территория,  у меня не хватает людей. Придётся тебе поделиться своими.
— А, может, тебе поделиться портом? — колко определил неспособность разобраться в своих делах приятеля тот.
— Не…а. Тебе… людьми. Будете прикрывать доставку и отправку моей печатной продукции по всему земному шарику.
— Станок запустил?
— Работает на полную. Качество…спецы утомятся от оригинала отличать. Высшее.
Стая бродячих собак приблизилась к мужчинам, и пёс Палача стал рваться с поводка, желая атаковать их и напрягая руки хозяина, сдерживавшие его.
— Шафки хотят испытать твоего чемпиона, — ухмыльнулся Мопс. — Может, спустишь с поводка или боишься?
Палач отстегнул карабин от ошейника, но сдерживал остервенело рычавшего пса, интересуясь у приятеля:
— А как ты считаешь? Если бы Бог и Дьявол сошлись в схватке, чем бы она завершилась?
— Мне кажется, дело закончилось бы ничьей. — не подумав, ответил тот.
— Сейчас и посмотрим, — и ослабил хватку. Его пёс бросился на стаю собак, завязав ожесточённую битву. — А если бы в дело вмешался Кронос, естественно в размерах нашего города? — уточнил вопрос мужчина.
— Спроси ещё, с кем бы из них он стал сотрудничать?
— Скорее с Богом, узнать, что да как? С Дьяволом то он уже заключил контракт.
Кровавая битва собак пошла не по сценарию Палача, его чемпион отчаянно сражался, но начинал уступать.
— Твой пёс проигрывает. Сейчас его порвут. — не скрывая злорадства, заметил Мопс.
— Это жизнь. Пусть докажет, что он имеет право дышать… или сдохнет.
Пёс устало, из последних сил, отбивался, но падал и пытался хоть как-то огрызаться. Свора бездомных стала рвать его плоть на куски, чуя запах крови и поражения лишь одного перед ней.
— Всё. Спёкся чемпион.  — бессердечно констатировал хозяин погибавшей на его глазах собаки.
— Заберёшь или оставишь?
— Пусть доедают. Это мясо мне ни к чему.
Сев в автомобиль, Палач и Мопс просто уехали, оставив питомца на произвол судьбы.
Пробегая мимо, Шамбала увидел рвущую израненного пса свору. Схватив валяющуюся толстую ветку, парень подбежал к ним и мощными ударами разбрасывал по сторонам разгневанных животных, спасая одного, но уже почти издыхавшего.
— Пшли, шакалы! Вон отсюда!!!
Кричал он, и смело отбивался от уже бросавшейся и на него стаи. Собаки отбежали в сторону, продолжая остервенелый рык. Шамбала поднял на руки большого окровавленного пса и понёс его вперёд, по тропе.
Этот парень любил животных, но ещё больше он не любил оставлять в беде тех, кто нуждался в помощи. Да, всё так просто, без прекрас. Без ненужных дифирамбов и никчёмных, лишних фраз.

От удара ноги распахнулась дверь ветеринарной лечебницы, и в её вестибюль с окровавленной, еле дышащей собакой на руках, вбегал Шамбала.
— Врача быстро!!! — встревоженно кричал он.
— Что случилось? — первой откликнулась симпатичная девушка в розовом халатике, работавшая там медсестрой и державшая в руке пакетик с кормом для кошек.
— Роды у хомячка принять надо! Где врач?! — уже орал парень, переживая за пса.
— Я сейчас позову. А вы проходите пока в смотровую.
Шамбала торопился в указанный медсестрой кабинет, а она поспешила за врачом.

Бережно кладя животное на кушетку, белая простынь моментально превратилась в красную, от залившей её крови собаки.
— Это ваша собака? — увидев её с порога смотровой, спросила расторопная женщина в очках, моментально приступая к её осмотру.
— Моя. — уверенно заявил Шамбала.
— Как это случилось?
— Меня защищал, подрался.
— Животному необходима операция. Она стоит денег. — наконец сказала женщина-врач, осмотрев раны подыхавшего пса.
— Делай. — сквозь зубы произнёс парень.
— Это довольно дорого.
— Делай, я сказал!
— Вам придётся оставить собаку у нас на какое-то время. Потом сможете забрать её.
— Понял.
— А как зовут пса? — поинтересовалась женщина, делая обезболивающий укол животному.
Шамбала задумался на несколько секунд и ответил:
— Его имя… Его зовут Клык.
— Клык. Ясно. А давно он у вас?
— Минут двадцать. — честно признался парень, гладя собаку по голове и давая ей полизать и понюхать свою руку.
— И как вы обрели друг друга?
— Мы не любим об этом вспоминать. Да, Клык? — обратился к теперь уже своему псу Шамбала. Обессиленный Клык лежал на кушетке, не сопротивляясь обрабатывавшим его раны медикам. — Но обязательно отблагодарим тех, кто нас познакомил. У Клыка будет шанс поквитаться.
Пёс злобно зарычал и доверчивыми глазами посмотрел на своего спасителя – своего нового хозяина.

V

Вернувшегося домой под вечер Тулу встречала его заботливая жена – Таня. Это была красивая, кроткая женщина тридцати пяти лет. Она, конечно, была сильно младше мужа, но сказать, что не любила его, была с ним из-за денег или имевшейся у него власти, было невозможно. Тому имелось два неоспоримых доказательства. Первое мудростью – любовь не знает границ и ей все возрасты покорны. Второе ей же – если сильна разница в годах, но обладатели её не выпячивают свои отношения на суд общественности, значит, любят, счастья им.
— Почему не ночевал, говорил с Барсом придёте? Я всё приготовила, дети ждали… — спросила она, помогая мужу раздеться.
— Дела задержали, извини, — устало ответил мужчина. — Внезапно навалились, правда. Где дети?
— Маленького уложила, сопит уже, не дождался тебя.
— Я потом гляну.
— В комнату зайди. Тебя там сюрприз ожидает. Сыну под глаз посмотри.

В гостиной шикарного загородного коттеджа на полу сидел светловолосый мальчуган десяти лет, его лучезарное лицо украшал синяк под левым глазом. Грустно и нехотя играя в телевизионную приставку, он и не заметил приблизившегося к себе отца.
— Привет, сынок. Новая игрушка? — спросил родитель, но ребёнок к нему даже не повернулся, — Саш, вообще-то с тобой отец разговаривает. Ну-ка посмотри на меня, — заглянул в лицо сына и увидел у того синяк. — В школе? — Саша продолжал молчать, упрямо давя кнопки игрового джойстика. — Рассказывай. Да рассказывай, давай, что случилось?
— Подрался. — наконец обмолвился малец.
— Это я вижу. С кем, из-за чего?
— Понимаешь, пап? Они видели тебя по телевизору, в криминальной хронике и сказали что ты вор, что ты не заслуживаешь уважения и тебя надо в тюрьму посадить. Ну, я и встал за тебя.
— Они? И сколько их было?
— Двое, — признавался парнишка, глядя в глаза своего отца. — Вообще-то сначала трое, но один быстро убежал, когда я ему врезал. А с другими я ещё дрался.
— Моя плоть и кровь, — сев рядом и прижимая сына к груди, сказал Тула. — Одноклассники?
— Угу.
— А грустный-то такой из-за чего? Из-за синяка что ли?
— Нет. Просто тебя в школу вызывают… по поводу моего поведения.
— Ну, так сходим! В чём вопрос?! Вызывают – будем. Нормально всё, сынок, не переживай. Давай лучше сыграем? Ты за кого?
— За этого! Бери джойстик, сейчас на пару их развалим, вдвоём! — крикнул радостью ребёнок.
Отец взял второй джойстик и увлечённо предался игре с сыном. Пацан в школе стоял за честь отца, наполнив сердце узнавшего о том ещё большими к нему любовью и гордостью.

VI

Вдоль бортика своего бассейна, с играющей переливом отбликов воды на лице, медленно прохаживался улыбающийся Кронос. Страстное желание вновь увидеть Диану, сделать ей приятное и неожиданное, заставили пленённого возвышенным чувством мужчину набрать её номер и позвонить.
Длинные гудки сменились долгожданным голосом возлюбленной:
— Алло.
— Диана, здравствуй. Это Кронос. — представился он.
— Привет. Я ждала твоего звонка.
— Рад слышать это. Диан, а чего тебе не хватает в жизни?
— Зная тебя, мне боязно отвечать. Опять меня в цветах утопишь?
— Не утоплю, обещаю. Так чего тебе не хватает?
— Обещаешь не тратиться на меня? — хозяйничая у плиты в своей квартире, радовалась долгожданному звонку девушка.
— Верь мне.
— Верю. Ну-у-у… тогда… адреналина. Мне не хватает чего-нибудь необычного, возможно, экстраординарного.
— Необычного значит? Понял.
— Хм…м… — хмыкнула напоследок Диана и, отключив телефон, продолжила готовить.
Окрылённый ответом любимой, Кронос с разбега прыгнул в бассейн и, вынырнув, долго лежал на спине, глядя в потолок и мечтая о романтической встрече.

Возможности мужчины позволяли воплотить в жизнь любые фантазии, и он сделал это следующим же днём.
Вырывавшееся из сопла пламя наполняло воздушный шар тёплым воздухом, в корзине которого отрывались от земли обнимавший Диану за талию Кронос.
— Верить тебе? Обещаешь не тратиться? — восхищалась начинавшимся полётом она.
— Это недорого. Честно. — пытался объясниться он.
— Для тебя, может быть. Обманщик.
— Я исправлюсь.
— Хочется верить. А то будешь наказан.
— Как?
— Узнаешь. А пока получай заслуженную награду. — сказала красавица и первый раз нежно поцеловала Кроноса в губы.
— Это мы от земли оторвались, или моя душа вырвалась из тела? — как мальчишка радовался авторитет, насмешив этим свою спутницу.
Обменявшись вторым, но уже взаимным и не таким неловким поцелуем, они смотрели на проплывающую под корзиной красивейшую панораму ландшафта из пробегающей по нему извилистой реки, кудрявых лесов, колосящихся полей, мелькающих населённых пунктов.
Кронос откупорил бутылку шампанского, разлил по бокалам и, чокнувшись с Дианой, выпили на брудершафт, не забыв снова соприкоснуться устами.

VII

Спустя сутки, Шамбала вернулся в ветеринарную клинику. Медицинское учреждение только открывалось, посетителей не было, а персонал представляла расставлявшая лекарства и корма для животных по стеклянным полкам витрин знакомая парню медсестра.
— Пса привозил. Забрать хочу. — не здороваясь, сказал он.
— Я помню вас. Здравствуйте. Подождите секунду, я доктора только позову. — ответила девушка и пошла за врачом.
Несколько минут Шамбала рассматривал фотографии счастливых хозяев со своими питомцами, украшавшие стены, прежде чем услышал цокот спускающихся по ступеням вниз каблучков и голос за своей спиной:
— Вы хозяин Клыка? — спросила женщина, оперировавшая пса.
— Друг. Друг Клыка, не хозяин. — поправил её парень.
— Проходите в смотровую. Сейчас вашего питомца приведут.

Пройдя в кабинет, Врач ветлечебницы полезла в шкаф, достала лекарства и шприцы и стала готовить уколы.
— Как он? — спросил Шамбала, стоя у кушетки.
— Клык сейчас довольно слаб, — ответил доктор. — Ему бы полежать у нас хотя бы несколько дней, под присмотром.
— У меня нет этих дней.
— Это я уже поняла. Поэтому сейчас я вам подготовлю всё необходимое, и дальнейшее лечение вам придётся проводить самостоятельно, — не отвлекаясь, она показала на сопровождаемого медсестрой шедшего с усилием, шатавшегося, перевязанного Клыка. — Вот, ваша собака. Встречайте.
Шамбала подошёл к Клыку, сел перед ним на корточки и нежно потеребил его загривок. Животное благодарно облизало руки своего спасителя сухим, шершавым языком.
— Здравствуй, пёс. Здравствуй, Клык, — приветствовал его, продолжая гладить парень. — Порвали тебя? Ничего. Заживёт.
Врач ветлечебницы отдала Шамбале пакет с лекарствами, не забыв проинструктировать:
— Здесь уколы и таблетки. Придётся колоть самостоятельно. Знаете, как это делается?
— Разберусь, не сложно. — уверенно ответил он.
— Таблетки многие собаки не любят глотать. Некоторым придётся насильно в пасть засовывать. Могут укусить, даже хозяина.
— Меня не укусит.
— Ну, тогда всего наилучшего, выздоравливайте. А швы снимать всё же придётся прийти.
— Придём. — заявил счастливый обладатель собаки и, положив на кушетку несколько купюр крупного достоинства, ушёл вместе с Клыком.

Жизнь поменялась, ставши вычеркнутой из себя многими дорогими людьми: отцом, друзьями, прочими. Внешняя трансформация не оставила без внимания и внутренний мир, в котором царили самобичевание и разрастающаяся буря неугомонных страстей из жажды мести, насилия над врагами и желания возвысить справедливость над всем, включая беспомощный, продажный и слепой закон. Перемены затронули практически всё, но оставили неприкосновенностью место проживания сына вора,…другого он попросту не имел, да и не искал вовсе.
В осиротевший без своего авторитетного жильца – Лорда дачный домик, в его единственную крохотную комнату постоялец вводил нового жильца - Клыка. Шамбала поставил пакет с продуктами на стол, с полной вазой яблок на нём, взял одно и, откусив, сказал:
— Ну, что, Клык. Теперь это твой дом. Наш с тобой дом. Будем друзьями? А, пёс?
Парень достал из покупок сосиску, присел на корточки и протянул лакомство Клыку. Огромное животное одним махом проглотило мясное изделие, одобрительно гавкнуло и полезло лизаться к своему новому хозяину, повалив того на спину, заляпав ему всё лицо слюной и сильно насмешив Шамбалу.

VIII

Гуляя с дочкой в парке и проходя мимо стрелкового тира, Командир отряда ОМОН обратил внимание на стоявшую в стороне красивую девушку.
— Устраиваешь свою личную жизнь? Присматриваешь новую жену? — шутя, спросила подметившая это Настя.
— После твоей мамы, я в отпуске от личной. Хочу просто… жизни. — признался мужчина.
— Пап, ты мне обещал пострелять. Давай, зайдём?
— Давно пора научиться. Только мы пойдём во взрослый тир, не для маленьких.
Отец обнял своего ребёнка и, крепко прижав к себе, услышал её радостный, детский смех.

В ведомственном учреждении проводили тренировку по стрельбе сотрудники полиции. За ограждением свободной бойницы стояла Настя, держа в руке пистолет и целясь в мишень, с помощью помогавшего ей отца.
— Пап, а тебя после увольнения разве пускают сюда? Здесь ведь только полицейские? — спросила она.
— Нас мои друзья пустили, не отвлекайся, держи пистолет уверенно.
— Так?
— Оружие-продолжение руки. Запомни, дочка, если достаёшь ствол или оголяешь лезвие ножа, назад дороги нет… применяй. — учил жизни свою дочь офицер.
— Стрелять?
— Но только если нет другого выхода. И если жизнь подвела тебя к этой черте и цель твоя не картонный болванчик, но живой, и ты отстаиваешь справедливость…
— Целится чётче, держать оружие уверенно и спускать курок плавно. Как меня учил мой папа… ты.
В соседней бойнице заканчивал тренировку Новый начальник РОВД. Вынимая обойму, он слышал разговор Насти с отцом, когда уступал место в бойнице готовившемуся к стрельбе Капитану Соколову.
— Ты готова? — спросил омоновец, пока Настя самостоятельно целилась, без его помощи.
— К стрельбе готова. — как учили, ответила она.
— Огонь.
Раздалось несколько выстрелов. Командир отряда ОМОН нажал на кнопку и, приблизив мишень к бойнице, сказал:
— Сейчас оценим результаты.
Цель была простреляна чёткими отверстиями, кучно возле центра чуть в стороне.
— Пап, это хоть я попала, или она была дырявая?
— Знаешь, доча? — действительно удивлялся результату её отец. — Многие из тех, кто сюда ходит, никогда не показывали таких результатов.
— Плохо?
— Ты шутишь что ли? Потрясающе!
— Ну, твоя школа. Я ведь твоя дочка. — сказала Настя и бросилась на нею отцу.

После такого взрослого занятия, но такого детского развлечения, возвращавшихся к своему автомобилю Командира отряда ОМОН и Настю догнали Новый начальник РОВД и Капитан Соколов.
— Командир, погоди секунду! — остановил омоновца Соколов.
— Подожди меня в машине. Хорошо? — сказал отец дочери.
— Ладно, жду. — ответила Настя и села в салон.
— Чё, в бухгалтерию за расчётом зайти или форму не сдал? — спросил иронией оставивший службу офицер у подошедшего к нему Капитана Соколова.
— Давай по-честному и без протокола, — сходу начал тот. — Мы считаем, что ты причастен к некоторым убийствам в нашем городе.
— Вам это стукачки набарабанили, или вы из СМИ почерпнули эту информацию?
— Я же сказал по-честному, не под запись.
— Тогда у меня есть алиби.
— Мы не утверждаем, что это сделано твоими руками.
— А я и не говорю, что не причастен к этому. — изменившись в лице с улыбки на серьёзное, ответил омоновец.
К начавшемуся разговору присоединился подступивший к мужчинам Андрей Романович Гладких – Новый начальник РОВД.
— Погоди. Я сам поговорю с ним. Оставь нас. — попросил он своего подчинённого.
— Если что-то узнаешь, сообщи. — прежде чем отойти в сторону, обратился к омоновцу Капитан Соколов.
— В набат бить стану, чтобы все услышали. Бируши не спасут. — ответил тот.
Оставшись наедине, пытаясь расположить к себе доверием бывшего подчинённого, Андрей Романович спросил:
— Ты знаешь, кто вершит свой правый суд в городе. И ты один из них. Скажешь?
— Своих не сдаём. — ответил Командир отряда ОМОН.
— Отомстишь за друга? — имея в виду смерть Мента, спросил подполковник.
— Слово офицера.
— Справедливость и мораль или бесчестие и закон?
— Не мой вопрос – справедливость и мораль. Принёс?
Новый начальник РОВД протянул омоновцу конверт и произнёс:
— Значит, я в тебе не ошибся. Только месть может что-то исправить. Я скован погонами, ты освободился от этого груза. Действуй.
— Благодарю.
— И ещё кое-что. Кронос заключил крупную сделку, — офицер заглянул в конверт и встал плечом к плечу со своим бывшим руководителем, слушая его чуть тише голосом слова. — Сегодня в город ступят ноги парламентёров, оговорить последние пункты и приступить к выполнению контракта.
— Тема? — интересовался омоновец.
— Оружие, наркотики.
— Сбыт. Крупного покупателя нашёл?
— Я думаю, хозяева парламентёров несколько огорчатся, если с их людьми что-то случится,… или они вовсе исчезнут. Помощь нужна?
— Да.
— Какая?
— Не мешай. — сурово ответил Командир отряда ОМОН и сел в свой автомобиль.

IX

К выходившему под вечер из продуктового магазина, присосавшемуся губами к бутылке с водой Чечену, с двух сторон подступили Зуля и Бык. Быстро выполнив распоряжение своего хозяина, они установили того, с кем общался человек на данном им снимке и нашли его, приступая к выполнению второй части приказа – доставки его Тригону.
— С тобой хотят поговорить. — первым обмолвился Зуля.
— Кто? — отрываясь от горлышка и закручивая пробку, интересовался кавказец.
— Пойдём с нами,… там узнаешь. — нагрубил Бык и упёрся дулом пистолета в бок Чечена.

Затолкав парня в свой автомобиль, Зуля сел за руль, а Бык занял место справа от вынужденного попутчика.
— Ребята, а куда мы едем? — увлечённо всматриваясь в мелькающую за стёклами дорогу, спросил кавказец.
— Вопрос неожиданный. — выкручивая руль на повороте, ответил Зуля.
— А ты подумай, только поскорей. А то мне мама запретила со двора уходить. Сказала: «Играй в песочнице, через час обедать… кашу манную».
— А почему манную? — поинтересовался не очень далёкий умом Бык.
— Тебе жевать будет удобней, когда я зубы тебе к хренам вынесу, — ответил Чечен и резким ударом с локтя ударил Быка в челюсть, выбив ему несколько золотых зубов. Выхватив у того пистолет из-за его пояса, приставил дуло к виску Зули. — Только дай мне повод, хоронить будут в закрытом гробу. Забрызгаю всё-о-о-о…
Бык сплюнул в ладонь выбитые зубы и, посмотрев на них, услышал от вернувшегося к нему вниманием кавказца:
— Вам на поднос сложить или в кулачок сожмёшь?

Танцпол ночного клуба Тригона был полон беснующейся толпы, находившейся в будоражащем экстазе веселья. Возле барной стойки не протолкнуться от желавших променять свои деньги на чистый алкоголь или его смесь в виде коктейля. 
Под оглушительную ритмичную музыку, пробираясь через толпу тесно танцующих гостей клуба, расталкивая их плечами, шли Зуля и Бык. За ними следовал               пританцовывающий в такт заводной композиции Чечен.

В приглушённого света своём кабинете, смотрел телевизор, закинув ноги на край рабочего стола его хозяин, сося леденец на палочке. Его спокойствие и расслабленное состояние нарушили своим появлением растерянные телохранители и следовавший за ними весёлый кавказец. Не такого появления ожидал Тригон, не в том порядке и не тех эмоций заходили они.
— А ничего местечко, забавное. При случае обязательно зависну. Да и колоритно тут…девчонки красивые, я заметил, — проходя и присаживаясь напротив владельца клуба, без стеснения начал Чечен. — А ты, стало быть, здесь главный, к тебе ехал? Так чё хотел? Только покороче, сразу к делу. Без соплей по стеклу.
Тригон выключил телевизор, спустил ноги на пол и, показав своим людям выйти, тут же обозначил себя:
— Переходи на мою сторону. Достаточно коротко?
— О как? А ты кто? На чьей стороне?
— Тригон. Бес тебе наверняка рассказывал.
— Так вот ты какой, хрен лиловый без лопаты. Сдал пацанов, жён их, детей… и под крылышко к Кроносу пристроился.
— Не напоминай мне. Я по-прежнему считаю их своими друзьями. Просто так сложились обстоятельства. Оглядываюсь назад…и жалею, — опустив голову и подняв с уже грустными глазами, ответил предатель дружбы. — Мне не были нужны их жизни, особенно жён и детей.
— Но ты помог их забрать.
— Все совершают ошибки. Это одна из моих. Но я не раскаиваюсь в содеянном. Жалею, возможно, но не раскаиваюсь.
— Дети и женщины… Это для тебя ошибки..? — разозлился Чечен.
— Я был последним, кто видел Стаса живым. Он умер мужчиной, это многое значит. Так и передай Бесу.
— А нахрена ты мне всё это рассказываешь?
— Не знаю,… может, исповедуюсь.
— Я не поп, чтобы грехи отпускать и не мент… чистосердечное подписывать. Балаболь другим.
— Я тебя понимаю, но и ты меня пойми. Я вынужден сделать тебе такое предложение, перейти на мою сторону. — продолжал Тригон.
— То есть, у тебя выхода другого нет?
— Я забрал у Беса всё, всю его семью и собираюсь забрать жизнь, если он придёт за моей. Ты дорог ему, я даю тебе шанс.
— Ну-у-у-у… Такие вопросы с кондачка не решаются, тут надо подумать. Давай ещё раз встретимся? Приходи ко мне домой, в гости. Чаю попьём с казинаками. — отвечал иронией тот, кому было не ведомо предательство.
— Я казинаки не люблю.
— А что ты любишь, козёл? Я могу приготовить. Мой гений безграничен. Я вообще мастер на все руки.
— Ты ещё и повар? — спросил Тригон, потягивая к себе ящик стола и тянучись к пистолету, лежавшему в нём.
— Ну, так! Могу потушить, сварить, альденте… Так как, козёл, ты капусту сырой жрать будешь или потушить качанчик?
— Если нет, то…
— Ччч…ч…ч…ч…чч… — прошептал Чечен и направил на визави отобранное у его телохранителя оружие.
Тригон положил руки на стол и показал в одной из них запечатанный леденец, продолжив диалог при этом:
— Я буду считать, что сделал для Беса всё, что было в моих силах. Я предлагал тебе жизнь. Бес, и все кто с ним рядом, обречены.
— Несколько десятилетий назад, в Америке, полиция гналась за чернокожим преступником. Пока он удирал, перед ним возникла огромная яма, — рассказывал историю из жизни кавказец. — Он перемахнул её с одного прыжка. И скрылся.
— Молодец. За что преследовали?
— Дело не в том. Когда замерили ширину ямы, его продолжали искать. Но не для того, чтобы посадить, а для того чтобы он представлял страну на Олимпиаде.
— Рекорд установил? — разворачивая сладость, спросил Тригон.
— Рекорд.
— И что ты хочешь, чтобы я вынес из этой истории?
— Только то, что загнанный в угол человек не видит границ возможного, у него их просто нет.
— У вас нет… только шансов.
— У тебя нет…чести перед другом, совести перед его семьёй,  мужества покончить с собой, — поднимаясь и пряча пистолет за пояс, ответил кавказец. — Я за него жизнь отдам и заберу её у любого, кто посмеет его огорчить. Он мой друг, он мой брат. — и гордо вышел, оставив сконцентрированного услышанным ответом Тригона повержено смотреть ему вслед.

X

Как говорят про один из самых важных органов тела человека, когда с ней разлад или приключилась хворь? «Дурная голова ногам покоя не даёт», «Голова не жопа…завяжи да лежи». А если она совсем туго соображает? Народная мудрость знает только одно проверенное средство: сжатый кулак в стиснутые зубы. Помогает, это факт.
Такой вот безинтеллектуальный орган на плечах охранявшего дом Кроноса охранника и озадачился вопросом к входившей через распахнутые ворота Чёрной вдове.
— Эй, красавица, постой! — крикнул он, заметив нежданную гостью и заторопившись к ней. — Чтобы попасть в дом, надо сначала через блок пост пройти. А мы тебя пока не пропускали.
Не обратив внимания на оклик, девушка шла дальше. Но ей перерезали путь двое других секьюрити, дежуривших во дворе особняка.
— Дальше хода нет. Стоим, ждём. — остановив леди, сказал один из них, прихрамывавший на ногу.
— Ты разве не слышала, я к тебе обращался? — догнав девушку, спросил первый из заметивших её появление.
— Всё она слышала. К Кроносу торопится, ублажить спешит. — подал голос последний из «сторожевых псов», носивший седую бороду и такие же усы.
— К Кроносу, да? А как же мы? Нам здесь очень одиноко…
— Оставь её. Проверь всё ли в порядке и отпускай. Кронос будет недоволен.
Проговорились меж собой двое мужчин в защитной форме и автоматами наперевес.
Хромавший на ногу обходил Чёрную вдову по кругу, рассматривая её стройное тело и, вожделенно желая её, говорил:
— Погоди. Дай повеселиться. Так отпускать нельзя, надо проверить, нет ли у неё оружия, безопасна ли она,… — сказал он и приблизился к девушке вплотную. — Оружие. Слышала? Где бы ты его могла спрятать? Давай, я тебя обыщу, тебе понравится. Я обещаю быть нежным… и страстным, — обнюхивая её, и проведя языком по щеке дамы, страстно добавил. — Какая ты нежная…
Чёрная вдова мигом схватила недоноска за яйца и страстно поцеловала в губы. Оторвавшись от них, сильно дёрнула руку вниз, заставив вопить от нестерпимой боли дерзнувшего коснуться её.
— А-а-а!!!
Оставшиеся «сторожевые псы» замерли на месте, только и успев проговориться между собой:
— Кажется, я знаю кто это? Знакомься, наше новое руководство. — представил приятелю девушку бородатый.
— Баба? Кронос совсем спятил? Я не стану подчиняться какой-то тёлке. — ответил тот.
— А-а-а!!! — продолжал орать на земле ублюдок, держась за свои окровавленные яйца.
— Так значит, ты теперь будешь руководить нами? А ты уверена, что сумеешь?
Услышала Чёрная вдова от одного из мужчин и не стала ждать. Ударив его в кадык и поставив в нехватке воздуха на колени, тут же принялась за второго, разбив ему коленную чашечку своими острыми туфельками на высоком каблуке.
— А-а-а!!!
— Х-х-х-х…
Орали и хрипели скоты на земле.
Чёрная вдова подступила к державшемуся руками за кровавые штаны между ног секьюрити и услышала от того умоляющим тоном:
— Убей…
Одним только ударом ноги в голову она расправилась с взрослым мужчиной и посмотрела на окна кабинета Кроноса, из которых за ней наблюдал он сам – её работодатель, медленно аплодируя смертельному мастерству своего нового киллера – Чёрной вдовы.

XI

Элегантная витрина ломбарда привлекала изяществом блеска своего ассортимента под стеклом. Выставленные на продажу ювелирные изделия сверкали и манили, звали и искушали, завлекали и прельщали примерить их и купить.
Одев монокль на глаз, сотрудница ломбарда что-то внимательно высматривала на недавно приобретённом обручальном колечке. Может скрытые дефекты, желая устранить их лёгкой полировкой, может определить точную стоимость украшения, но внезапно на тарелочку перед ней посыпались выбитые золотые зубы из разжатого кулака Чечена.
— Хочу заложить. — сказал он.
Удивлённая девушка сначала через оптику, а после и сняв её с лица, внимательно осмотрела предмет залога и, не поверив своим глазам, произнесла в изумлении:
— Это что зубы?
— Верно, красавица. Сколько я получу за челюсть Щелкунчика? — широко улыбнулся в ответ кавказец.


XII

Как в словах произведения: « Кто жирнее всех щеками? Поп, легавый, депутат. Те, кто ближе всех к кормушке. Те, кто рвёт бюджет – общак». Такое вот пузатенькое существо невысокого роста, имевшее значение и вес среди местных чиновников, более известное в кругах Администрации «города Кроноса» с уважительным лобызанием к нему от подчинённых – Фёдор Александрович, нервно надевало пиджак, стоя перед зеркалом прихожей в своей не по средствам купленной квартире.
— Чёрт бы его побрал этого Кроноса. И зачем я только с ним связался?
— Федя, и ничего нельзя сделать? — спросила его супруга – Марина Александровна, помогая мужу расправить воротник и галстук.
— С кем? Ты спятила что ли?! Сидели бы сейчас как раньше, проблем не знали. Всё тебя послушал. Давай, должность высокая, перспективы…
— Ну, перспективы ведь и правда, большие.
— Я тебе больше скажу. Сесть за решётку или лечь под памятник, вот и все мои перспективы.
— Какой памятник?
— Обелиск, дура! — крикнул злящийся мужчина.
— А-а-а-а… — пугалась его слов и таящейся в них перспективы его супруга.
— Ладно, всё. Собрались, собрались, — похлопывал себя по щекам, чтобы взбодриться он. — Не время раскисать. Кто я?
— Кто. Мой муж?
— Не последний человек в нашем городе и довольно серьёзный.
— Да-да…
— Всё. Ушёл. — сказал он и, поцеловав жену, хлопнул за собой дверью.
— Иди, иди. С богом. — ответила женщина и перекрестилась в испуге.

Спустившись к подъезду, Фёдор Александрович отвлёкся на раскрывшийся застёжкой портфель и услышал так знакомый, но неожиданный для того утра голос:
— Привет, Федь! Садись, подвезу на работу. — приветствовал его из своей машины Кронос.
Депутат городской Администрации растерянно замялся на месте, оглядываясь по сторонам, чтобы его никто не заметил.
— Боишься, увидят со мной, стесняешься моего общества? — спросил авторитет.
— Да нет, Кронос. Просто смотрю, куда подевался мой водитель?
— А ты не смотри. Он тебя на работе уже ждёт. Садись, поехали.

Захлопнув за собой дверь авто, толстый чиновник заметно нервничал неожиданно встретившему его у дома человеку. Сам Кронос смотрел на остающийся позади, удаляющийся элитный многоквартирный дом Фёдора Александровича.
— Хороший дом, элитный. А почему не в коттедже, в квартире? — спросил, наконец, авторитет.
— Не заработал ещё на коттедж. — лукавил подлый депутатишка.
— Да ладно? Поди, все денежки за бугор вывел, в тамошние банки? Счета, для отвода глаз, на двоюродных тёть, троюродных внучатых племянников открыл? Да?
— Кронос.
— А что? Твои коллеги все так поступают.
— Да мне нечего собственно переводить.
— Бедный, бедный чиновник. Даже на слезу пробивает, — сказал Кронос и протянул своему попутчику две толстые пачки денег – валюты. — На, возьми, обделённый достатком депутат.
— Зачем, Кронос?
— Бери, говорю. Госслужащие…самый незащищённый слой населения, самый обделённый благами пласт людей. Постоянно растущие зарплаты, личный автомобиль с водителем, казённые квартиры и дачи, нескончаемые льготы… Как же вы живёте–то, как же вам сложно? Бери.
— Спасибо, Кронос. — схватив пачки и ненасытно смотря на деньги, сжимал их в руках народный слуга.
— Ты какую должность занимаешь?
— Замглавы Администрации.
— А занимал?
— Зам поселкового Совета.
— А хочешь занимать?
— Что-то в правительстве субъекта.
— Вот. Видишь, какая у тебя кривая профессиональной карьеры? И чтобы она не стала беспульсирующей прямой шкалы аппарата искусственного дыхания,… — заставлял нервничать депутата авторитет. — Подключённого к твоему телу в коме, ты мне подпишешь документы, которые увидишь на своём рабочем столе.
— Кронос, там много подписей надо собрать. Я один не решаю.
— А ты реши. Подпишешь, а после и остальные росчерки поставят. Глянут, главный за и свои крестики нарисуют.
— Подпишу.
— Ты подпиши, и счёт за границей появится. А то, что ты как белая ворона выделяешься среди чиновничьего аппарата нашей страны? Прямо как смертный среди богов Олимпа? Вот мы и приехали. Удачного дня и плодотворных трудовых будней.

Из автомобиля Кроноса остановившегося прямо перед входом в здание городской Администрации, забыв спрятать незаконную подать, выползал толстячок в дорогом костюме. Его криминальный хозяин уехал, а сам депутат, оглянувшись по сторонам, спрятал во внутренний карман пиджака валюту и направился работать. Всё на благо…своего кармана, беспредела и ворья у власти, но не ради людей и страны.

XIII

По вечернему проспекту, вынужденно отдавшись воле мелькавшей веренице автомобилей, остающихся за стеклом, сопровождаемых рёвом мотора и набором скорости, сменявшихся ползущим шлейфом их же перед запрещающим сигналом светофора, Командир отряда ОМОН ехал на встречу к Шамбале, звоня и поторапливая того:
— Привет. Я уже еду. Ты где сейчас?
— На Вяземской. Надземный переход знаешь? — голосом в трубке ответил парень.
— Знаю, знаю.
— На другой стороне улицы кафе, я буду ждать тебя там.
— Понял. Еду. — закончил беседу омоновец и, отключив телефон, увидел взмах чёрно-белого жезла в руке останавливавшего его инспектора ДПС.

Остановившись на обочине, мужчина остался сидеть в машине, когда к нему подошла красивая брюнетка в форме и представилась:
— Сержант Митрофанова. Здравствуйте. Можно ваши документы?
— Девушка-инспектор, тем более такая красивая? Что-то новенькое на дороге. Я такого ещё не встречал. — ответил офицер запаса и протянул ей свои документы.
— А вот я вас встречала… в отделении как-то. Вы командир ОМОНа.
— Куда же глаза мои смотрели, что я пропустил красоту такую?
— Прямо, всегда нужно смотреть прямо. Ну, иногда по сторонам.
— А мне вот хочется вами любоваться, глаз оторвать не могу. — истинно восхищался её красотой омоновец.
Та вернула документы и с улыбкой на лице сказала:
— Следите за дорогой, будьте внимательны и не разговаривайте во время движения по мобильному телефону… опасно.
— Вы беспокоитесь обо мне? Ради вас я готов на многое. Одно ваше слово…
— Скажу три. На дороге аккуратней. — не пряча красивую улыбку глаз и лица, ответила она и вернулась на пост, наверняка чувствуя на себе заинтересованный взгляд через зеркало заднего вида удалявшегося в потоке авто омоновца.

По стеклянному надземному переходу, возвышавшемуся над пробегавшей под ним дорогой, неторопливо брёл Шамбала. Навстречу ему шагали четверо крепких парней, работавших на Кроноса. Преградив путь парню, они остановили его, и один из них – слегка небритый мужчина в спортивном жилете произнёс первым:
— Молодой человек, вы знаете, мы тут с друзьями встретились, давно не виделись и выяснилось, что мы испытываем стеснение в средствах. И тут, о, удача! На нашем пути оказались вы. Само провидение ниспослало нам вас. Мы были бы очень и искренне благодарны поступку мужчины и мецената. Мы можем рассчитывать на вас?
Шамбала спокойно стоял на месте, понимая кто это, от кого, и что сейчас произойдёт. Для него это не было сюрпризом или роковым нежданчиком. Скорее норма жизни, её даже не поворот или изгиб, а тернистая прямая, через которую он шёл и не оглядывался. Глядя на обступавших его со всех сторон, он предупредил их:
— Ну, допустим, троих из вас я положу,… двоих отправлю к хирургу, третьего в челюстно-лицевую хирургию, где-то так на месяцок,… — и полез рукой в задний карман своих джинс. — А вот четвёртому повезёт меньше. И кто из вас им станет – большой вопрос.
Выхватив уже надетым на пальцы кастет, Шамбала резким ударом сломал челюсть и оборвал жизнь одного из недоносков, посягнувших на него.
Трое других одновременно накинулись на парня, прижав его к стене градом наносимых побоев.

Уже приближаясь к назначенному месту, Командир отряда ОМОН видел из своей машины сражавшегося в переходе друга.
— Мать вашу. — обронил злостно он и резко принял вправо, прижимаясь к обочине.

Уже потрёпанный, с кровью на лице, Шамбала продолжал отбиваться от превосходящих его числом противников. Выхватив нож и воткнув его в бок одному из мразот, он тут же наградил хлебало другого знакомством со своим кастетом и добавил ему же в живот стальным пером.
— На, падла! — как загнанный зверь отбивался сын Лорда.
Трое из четверых поверженными валялись ниц, оставался один,…но вначале перехода уже слышался оглушительный топот множества спешащих ног.
— Ну, что, братан. Один на один? — не сдаваясь и не отступая, говорил последнему из атаковавших его Шамбала.
И они сошлись. Тварь нанесла Шамбале мощный удар сверху, но парень поставил блок ножом и резким движением рассёк руку сучонку. Не останавливаясь, сходу, серией ударов превратил его морду своим кастетом в непоправимое пластическими хирургами месиво. Повалил на пол и, став над ним уставшим на колени, добивал уже бездыханное тело.
— Спи спокойно, братан. — измученным схваткой, задыхаясь от нехватки воздуха, произнёс он.
Подбежавшая толпа вооружённых людей Кроноса взяла одного лишь, молодого парня в кольцо, обступив и прислонив к его голове множество направленных стволов. Но услышав в ответ неожиданную для себя реакцию…раскатистый, чистый смех юноши.
— Может, руки поднимешь? — грозно сказал один из них.
— Если только один пальчик… средний. — ответил сын вора, не прекращая смех.
Его схватили под руки и поволокли волочащимися ногами среди уходящей толпы вооружённых боевиков Кроноса.
Всё стихло. К лежащим на полу четырём трупам подбегал не успевший на помощь другу Командир отряда ОМОН.
— Шамбала,… — с досадой в голосе произнёс он, осознав, что опоздал. — Не успел я, братишка, не успел.

Тем же вечером, по обшарпанному, тусклому, внушающему страх коридору психиатрической клиники медленно шли двое.
— Ребята сработали чётко. Вот, только, четверых из  них он отправил не к хирургу, а в преисподнею. — докладывал Тригон.
— Серьёзный малец. Это точно он? — интересовался шедший рядом Кронос.
— Как и то, что Новый год наступает с тридцать первого на первое.
Остановившись у стальной двери одной из палат, помощник откинул створку мутного смотрового окна, и его хозяин вгляделся в него.
— Так вот оно… наследие Лорда, — победно произнёс он, видя сидевшим на полу и потиравшим сбитые костяшки рук Шамбалу. — Ну, здравствуй, зверёныш.

На дороге у психиатрической клиники остановился автомобиль Графа, и через опустившееся стекло задней двери показалось недовольное лицо старого вора, взиравшего на окна закрытого медицинского учреждения свирепыми глазами.
— Гр-р-р… — грозно, словно волк, прорычал он.
Будто чуя его появление, в своей палате Шамбала застыл без движения и, не поворачивая головы, искоса смотрел в сторону зарешёченного окна.
Граф с досадой, расстроенно, что не успел, но не обречённо, не было ещё ничего потеряно, покачал головой, поднял стекло, и его автомобиль уехал.

XIV

Визит вежливости закончился позорным уползанием прочь. Необходимо было что-то решать, чтобы не растерять и обелить пошатнувшийся после встречи с Тулой и Барсом авторитет.
В разваливающемся заброшенном складе промышленной зоны пригорода, в атмосфере разрухи, за обшарпанным столом на таких же стульях сидели Шип, со следами побоев на лице, Булава, с забинтованной рукой и Листопад. Эта покоцаная троица проводила свой сход, более походивший на междусобойчик избитых ворами недоавторитетов.
— Выстрел сделан, я – подранок. — первым сказал Булава.
— Подранок не трофей, потерпишь. — ответил ему Листопад.
— Дело не в клешне, дело в стрелке и мишени.
— Я этих охотников на вертел насажу и жарить стану. — выдавливал сквозь зубы Шип.
— Не суетитесь, — серьёзней остальных держался Листопад. — Плюсом то, что мы остались живы. Приехать к Туле, в его владения, вступить в конфликт и остаться целыми не смотря на всё, можно сказать нам повезло.
— Круто повезло! — послышалось из-за их спин от вошедшего Шороха, рядом с которым топал Ногай.
Вся пятёрка когда-то напрасно коронованных была в сборе.
— Ногай, Шорох, пришли, наконец? — заждался приятелей Булава.
Те присели за стол, и Ногай спросил у укутавшего клешню в гипс:
— Что с рукой?
— Так пожали, в ответ на визит вежливости. — почти жалуясь, ответил Булава.
— Доброе приветствие. Сжимали тисками? — любопытствовал Шорох.
— Почти.
— И кто же таким гостеприимным к вам был?
— Тула… со своим дружком Барсом. — ответил Шип.
Ногай ухмыльнулся Булаве и колко спросил:
— Об самовар обжёгся?
— Пряники жрал, пальцы надкусил. — отводя взгляд, ответил тот.
— Ну, то, что схлестнулись с Барсом и Тулой… хорошо. Конфликт в прогрессе… это факт.
Подводил итог встречи Шорох, но услышал добавлением от побывавшего на ней Листопада:
— Фоном события, появление Графа. И это факт со знаком минус.
— Знали, куда ехали. Надо помнить, на чьей Граф стороне.
— Да хрен с ним со стариканом… За клешню и зубы спросим… Что по первостепенной задаче? Как быть с троном? — интересовался Шип.
— Без изменений, цель ясна.
Ответил Шорох, и Ногай добавил:
— Правда, пока Тула с остальными на воле, нам будет сложнее её добиться.
— Значит, лишим их воли.
— Они и за колючкой слабее не станут.
— Сначала закинем их туда, надо же ответить за руку? А после глянем… Кто выйдет? Как? И выйдет ли вообще?
Чередой паскудных замыслов проговорились друг за другом Листопад, Шип и Булава.
Шорох взглянул на последнего и вынужденно констатировал:
— Выйдут… быстро. Ты же знаешь.
— Знаю, но пусть присядут, нас поймут. — ответил тот.
— Всех паковать не имеет смысла, да и не сможем. — реально оценивал силы Ногай.
— Как тогда? — не кумекал головой, но работал языком Листопад. — Всё уже придумали?
Шорох с Ногаем были ещё той гнилью, и план в их прокисших мозгом башках действительно давно сложился. Шорох оглашал его остальным:
— Вы продолжайте свой завязавшийся конфликт с Барсом и Тулой. Кто подумает, что за этой вознёй стоят совсем иные цели?
— Ну, да… — согласился Шип.
Ногай продолжил в словах суть задуманного:
— А мы с Шорохом навестим Кислоту с Прощаем. А то чё они скуке придались?
— А Граф? — выискивая неувязочку в плане, спросил Булава.
— Ты… можешь заняться Графом, тогда мы будем навещать тебя в воспоминаниях. Потому что у тебя даже могилы не будет.
— Поделили четверых, распределили обязанности. Как будем с Кроносом решать? — спросил Листопад.
— Все вместе. Не торопиться, не спешить… Шаг за шагом к выбранной цели. — держал ответ Шорох.
— А как поднимемся на пик, тут же и сбросим к подножию Графа. Пожил, хватит… пора подыхать. — блявотно отрыгнул изо рта про старого вора Шип.

XV

От безделья и подступавшей скуки, Чечен развалился на диване гостиной с закинутой на спинку рукой, щёлкая пультом каналы телевизора. Рядом сидел невесёлый Бес.
Настойчиво нажимая кнопку управления ТВ-приёмника,  кавказец выискивал из сетки вещания хоть что-то интересное, но видя транслируемые передачи, лишь расстроенно качал головой и произнёс:
  — Сотни каналов, а смотреть нечего. Одни сериалы про хороших ментов, которые какие-то дебилы придумывают, не знающие жизни,…да аналитические передачи, где все действующие лица как псы гавкают друг на друга, включая ведущих. Базарят цензуры у нас нет, свобода слова… Посмотри, что в этих передачах делается? Все ведущие-ставленники Кремля, — и он выключил телевизор. — В их передачах можно произносить только официальное мнение власти и её противников из-за рубежа, которое тут же осуждается. А стоит начать высказывать независимое мнение, народа, тут же ведущий перебивает, включают рекламу, или какой-нибудь фуфломёт тараторит заученный текст, где все неправы, власть красава и всё делается на благо народа и страны, — Чечен бросил пульт на диван рядом с собой и обернулся к молчаливо сидящему, задумавшемуся другу. — Пропаганда… Хотят из народа скот сделать. Ничего стоящего, один бред. Что-то Шамбалы с Омоном давно нет. А, Бес?!
— А? Да, да… пропаганда. — ответил тот, приходя в себя.
— Да хрен с ней! Умные это понимают, дураки как скот мычат, под стать этой болтовни. Ты-то чем озадачен?
— Тяжело мне, Чечен,…тяжело. Никогда со мной такого не было.
— В чём напряги? Поделись.
— Во мне борются страх и ненависть. Страх не даёт мне расслабиться, а ненависть лишает покоя. Ты считаешь меня слабаком?
— Из-за чего? Из-за страха что ли? Нет, конечно. Страх это нормально. Страх за семью, за здоровье детей, родителей,… — держал ответ кавказец. — Не нормально испытывать это чувство перед какой-то грязью… Перед Кроносом.
— Его-то я как раз и не боюсь. Тут другое.
— Девушка?
— За неё боюсь. Чечен, нравится она мне, сильно нравится. — наконец признался сутью всех своих мыслей Бес.
— Просто нравится, или..?
— Кажется, не просто.
— И как это получилось? — понимая о ком идёт речь, спросил Чечен.
— Не спрашивай, сам не знаю.
— Ну, так скажи ей!
Бес тоскливо, безвыходно выдохнул и услышал от кавказца новостью:
— А я тут с твоим другом встречался… Тригоном. Предлагал красивую жизнь в обмен на твою страшную смерть. Сказал, что все мы обречены.
— И чё ты ему ответил?  — улыбаясь и зная ответ, спросил Бес.
— Послал крысёныша с его красивой жизнью. Я на стороне обречённых.
Молча, без единого звука, вошёл в комнату и сел в кресло Командир отряда ОМОН, пристально и угрюмо смотря на остальных.
— Шамбала где? — твёрдостью в голосе спросил его Бес.
— Не успел. Взяли его. — ответил омоновец.
— Менты? — уточнил Чечен, но увидел лишь отрицание качающейся головы ответом себе.
— Кронос-сука отвечает. Раунд за ним. — злился Бес.
— Хреновая бодяга. Бой только начался, а мы проиграли такой раунд. — вторил ему огорчившийся кавказец.
Командир отряда ОМОН чувствовал свою вину в случившемся и поспешил успокоить друзей:
— Его взяли живым, значит, убивать не хотели. Следовательно, он жив и у нас есть время ему помочь.
— Сейчас главное не торопиться, но и не тормозить. Кто следующий в нашей веренице спешащих на гильотину? — спросил Бес.
— Выбирайте, — ответил Омон, вынимая из кармана стопку фотографий и бросая их на стол. — Здесь вся верхушка его Империи, включая самого Императора. Остальных придворных будем крошить по факту появления при дворе.
Ребята разобрали снимки с членами Совета Кроноса и самим вожаком над ними.
— Ваша карта бита, — рассматривая фото Мустанга, и передавая застывший кадр с Кроносом на нём, сказал Чечен. — Кто станет счастливым обладателем внезапной остановки сердечного ритма после встречи с нами?
— Сегодня прибывают несколько кадров, обсудить дела с Кроносом. И если диалог не состоится, Кроноса окутает печаль. Есть возможность встретить людей. — сообщил омоновец.
Бес смял лощёную бумагу снимка со своим заклятым врагом и произнёс сквозь зубы:
— Кадры, говоришь?
— На свою же беду приезжают. — добавил кавказец.
— Встречаем. Работаем.
Бросив стопку фотографий на стол, друзья покинули дом, оставив расползшиеся снимки с лицами всех членов Совета Кроноса и верхним скомканным фото самого на ней.

XVI

Тишину умиротворяющей красоты заполненного цветами и декоративным кустарником ландшафта двора особняка Кроноса нарушил нарастающий звук сирены приближавшегося автомобиля полиции.
Авторитет со своим помощником выглянули в широкое окно гостиной и заметили приблизившийся к дому патрульный автомобиль с включёнными мигалками, из которого выходил Новый начальник РОВД по форме и абсолютно один.
— Красивый заезд, — констатировал Тригон. — С такими звёздами в твой дом и в одиночку? Достойно уважения.
— Тот уважать меня заставил и лучше выдумать не мог. «Евгений Онегин». — задумчиво глядя на входящего в дом гостя, ответил Кронос.
— И ведь не боится. Здесь оставим? — блеснув лезвием ножа в своей руке, спросил помощник беспредельщика.
— Побеседуем, решу. Надо же узнать, зачем человек прибыл? Не светись тут, исчезни. — ответил тот, и Тригон мигом скрылся за дверью столовой.
Принимал вошедшего подполковника Кронос один.
— Не скажу, что рад нашей встрече, но не скрою, что немного удивлён, надеюсь приятно. — рассыпался в любезностях авторитет.
— Я к вам с ответным визитом. — парировал Андрей Романович.
— Присядем, обсудим? — расположившись в креслах напротив, Кронос продолжил. — Чем обязан?
— Вы-то ко мне приезжали по собственному желанию,… вот и я решил навестить вас так же.
— А зачем с мигалками? Брать меня пришёл?
— Мигалки? Это чтобы ваша охрана издалёка услышала, затем увидела и быстренько распахнула ворота,… ждать не люблю.
— Так… За мной пришёл?
— К тебе… пока поговорить, но не стоит расслабляться. Могу и с собой забрать. — показал себя и свою непреклонность полицейский.
— Богат основаниями?
— Томим желаниями.
— Выпьешь, чтобы они не плясали вразнобой, сочетались?
— Не с тобой. Могу за тебя - тихо, стоя, без звона бокалов. Затем сплюнуть и забыть.
— Дерзить пришёл, хорошее настроение портить? Не удастся. Твоя миссия провальна. Закрыть меня хочешь?
— Моя миссия немного скромнее… тебя на цепи держать.
— Не посадил.
— Ещё.
— Никогда. — вгрызался в каждое слово авторитет.
— У тебя большое воображение, Кронос. Давай, подкорректируем его… с моей помощью.
— Шлифуй углы.
— Доказательств на тебя нет, изъяты. Но есть желание… покончить с тобой, одного дружного коллектива.
— А, ну да, коллектив у вас ещё тот! Скажешь что-нибудь умное, что идёт вразрез с вашими представлениями, умозаключением, мировоззрением и всё-о-о-о, — Кронос подвинул к себе песочные часы, стоящие с края стола и перевернул их, заставив песок сыпаться в пустую колбу. — Сначала один зарычит, загавкает… потом второй замычит несогласным. Там, глядишь, третий заблеет. Четвёртый чё-то закудахтает, запетушится. Бу, му, ме, кукареку… Вот и скотный двор проснулся. Поэтому с такими как ты лучше молчать. Дураков учить, только портить.
— Вот и молчи. — парировал честный коп.
— Ты не дослушал. Лучше молчать и гасить вас бессловесно. Молчать и душить.
— Не о том коллективе думаешь. В нём не гавкают и блеют, в нём рычат и рвут на части. Я полагаюсь на твой криминальный опыт.
— Который мне подсказывает, что тебя надо валить.
— Ты как паук, окутавший сетями город. Я даже не могу представить себе, кто из его верхушки стелется перед тобой, но догадываюсь.
— Догадливый значит? — подтрунивал криминальный метр.
— А ещё я думаю, ты метишь в кресло «короля воров», и это меня беспокоит. — ударил словами в цель его антипод.
— Успокоительного принести?
— Не то, что криминальный мир с его богатейшей историей может возглавлять такая дрянь как ты. То, что боевые действия за корону могут проходить в моём городе.
— Если ты знаешь, кто я, мои желания и теперь ещё мои возможности, почему не сконцентрируешь силы на мне? Боишься удара сверху?
— Не из пугливых. Хочу посмотреть, что будет потом.
— На мои действия?
— На действия… против тебя.
— Кого? — резко спросил Кронос.
— А ты не знаешь?
— А ты в курсе?
— Я их поддержу,… если понадобится, — признался подполковник и перевернул успевшие осыпаться часы. — Песок неумолимо пересыпается из колбы в колбу, как и наша жизнь стремительно бежит от рождения к смерти, — встал он и поправил китель. — Твоя смерть значительно ближе, чем линия горизонта. Присмотрись.
— Угрожать пришёл? — выходил из себя авторитет.
— Предупредить. Объявишь войну городу, попытаешься установить в нём свои законы, я расправлюсь с тобой по своим.
— Ты понимаешь, какую ответственность на себя возлагаешь? Какого врага в моём лице обретаешь?
— Прекрасно понимаю и осознаю. Ты когда-нибудь слышал о таком понятии, как порядочность?
— Знакомое слово.
— А для меня, и таких как я, это не только слова, это жизнь. И нас много, а ты один. Не прекратишь войну и не уберёшься отсюда, заказывай по себе панихиду.
— Запомни, мусор. Я и в одиночку вас передушу. Все церкви круглосуточно отпевать вас станут, попам не до сна будет.
— Я тебя услышал.
— И запомни. Взаимные визиты любезности закончены. Теперь боевые схватки.
— Честь имею, гражданин. — попрощался Новый начальник РОВД и удалился чётким шагом офицерской выправки.
Его место тут же занял вернувшийся в комнату Тригон и, играя ножом между пальцев, напомнил о своём предложении:
— Может всё же..?
— Не сейчас, пусть уходит,  — ответил Кронос, расплываясь хищным оскалом улыбки зверя, жаждущего крови. — А жизнь-то расцветает красками. Да ещё какими? Ярче всех недавних событий.

XVII

За уютным столиком на веранде вечернего кафе сидели трое молодых людей, прибывших к Кроносу оговорить последние нюансы условий заключённой с ним его компаньонами сделки. 
— Говорят, ты тачку крутую купил? Не боишься, что угонят? — спросил приятеля улыбчивый парень, потягивая сок из стакана.
— Мирон освятил мне её. Чтобы никто и приблизиться не смел. — деловито ответил тот.
— Как поп что ли?
— Поп освящает за деньги, ему никто не поверит. Слово Мирона бесценно, ему поверят. Сказал тачка неприкосновенная, муха не подлетит.
— И от чего такая благосклонность к тебе?
— Работать надо лучше. Хорошо поработаешь, хорошо полопаешь. А я с Мироном уже десять лет вместе.
— Слушай, у тебя и музыка хорошая в машине? — вклинился  в разговор третий, доев салат и запивая его рюмочкой коньяка.
— Потратился, поставил. — ответил счастливый обладатель престижного авто.
— Громко играет?
— Услышишь.
— А ты в курсе, что громкая музыка негативно влияет на потенцию, или на тебя уже повлияла? Ха-ха-ха!
— А-ха-ха-ха!
Рассмеялись парни.
— Ой, придурки… — ответил их приятель.

Выйдя из кафе, ребята неспешно шли к поджидавшему их автомобилю и рассказывали одну из весёлых историй своей жизни.
— А тот у него и спрашивает. А знаешь в чём разница между деревенскими петухами и городскими? — озадачил своих друзей парень, купивший новенький авто.
— И в чём?! — смеясь, спросил шедший от него справа.
— Не знаю, говорит, ты мне прокукарекай. — ответил он, и все дико рассмеялись, наполнив гоготом весь проулок на своём пути.
Навстречу им, плечом к плечу, шли Бес, Чечен и Командир отряда ОМОН.
— Они? — спросил кавказец.
— Они голубчики. — утвердил ответ офицер.
В секунду, Чечен ударил с головы одного, омоновец согнул ударом под дых второго, Бес потушил свет в глазах третьего ударом кулака в его переносицу. Прибывшие на переговоры приступили к ним, но не с теми, не на своих условиях и по совершенно иным …пунктам.

XVIII

Проходя по вечернему коридору школы, Тула вспоминал свои годы почти в таком же, только менее благоустроенном здании. Когда учился он, не было компьютерных классов, помогающих получать знания гаджетов, регрессирующих мозг ЕГЭ, никто его не возил на занятия на машине. Была смекалистая голова, в руках книга, пешие, зачастую долгие прогулки до школы и обратно и обычные, проверяющие твои истинные знания экзамены, да ещё активные игры с друзьями на перемене. Теперь всё это осталось в прошлом для его поколения, а для теперешнего так и не стало настоящим, к сожалению.
Подводя отца к своему классу, его сын – Саша произнёс:
— Вот эта заветная дверца.
— Открывай, заходим. — с ностальгией ответил мужчина.

Их там уже ждали. В обычном классе средней школы, у учительского стола стояла скромная, хрупкая девушка в брючном костюме. Недавно закончив институт, она успела набраться немного практики и сразу получила ребят под своё воспитание, став их классным руководителем.
— Добрый день. Мы не опоздали? — спросил её вошедший следом за сыном Тула. — Вы просили зайти.
— Здравствуйте, — немного устало после рабочего дня ответила она. — Нет. Проходите, присаживайтесь. Ещё раз здравствуй, Саша.
— Здрасти. — обмолвился малец.
— Мы собрались здесь по поводу неприятного инцидента, произошедшего недавно. Ребята, одноклассники, подрались.
Успел только сказать преподаватель, как её перебил один из отцов одноклассников Саши, сидевший за партой среднего ряда:
— Приземляйся. Разговор у нас с тобой будет. — рявкнул он на Тулу и осмелился подвинуть ему стул ногой.
— По поводу твоего недоноска. — добавил второй, садясь на парту и грозно смотря на стоящего перед собой авторитета.
— Саш, отойди в сторонку. — сказал отец сыну и слегка подтолкнул его к входной двери.
— Мужчины, случившееся конечно беспокоит всех, но, пожалуйста, давайте обойдёмся без взаимных оскорблений. — пыталась не допустить конфликта единственная женщина в классе.
— Помолчи. Собрала нас, дело сделала. Дальше мы сами. Сиди тихо. — дерзил один из поджидавших Тулу отцов.
— А мы поговорим, — добавил второй и безрассудно, посмотрев на вора, сказал тому. — Да, дурачок? Очень хорошо, что твой щенок рядом. Увидит, что станет с его отцом. Ты вообще отец ему, или твоя жена от соседа залетела?
Тула молниеносно обхватил этого придурка за шею, отбросив его в сторону классной доски.
Второй из дерзновенных дегенератов пытался встать из-за детской парты, но его тучное тело застряло меж ней и соседней на одно лишь мгновение. Этого хватило. Тула резким ударом наступил ему на выставленную в проход между столами ногу и сломал её.
— Аа-а-а..!!! — завопил от боли и страха от вылезавшей сквозь дырявую штанину брюк собственной кости мужчина.
Соприкоснувшийся хлебалом о школьную доску пытался подняться. Вор ударил ему по ноге, поставив на колени, обхватил рукой его затылок и несколько раз с размаха впечатал его башку о ту же доску.
— Пожалуйста, прекратите! — верещала Классный руководитель.
Тула отпустил голову мерзавца, и тот повалился  на пол без сознания.
— Ах ты, тварь! — орал и не сдавался попытками атаковать второй из желавших проучить авторитета мужчин.
Ему, наконец, удалось выбраться из-за парты. Тула схватил выдвинутый ему чуть ранее стул и со всего размаха разнёс его об голову толстяка.
Успокоившись и дождавшись образовавшейся тишины от разлетевшихся осколков мебели, вор признался:
— Дерзость, хамство… не терплю.
— А, они… живы вообще? — испуганно спросила девушка.
— Живы.
— Точно? Просто они как-то…
— Я не хотел забирать у них жизни, во всяком случае, пока. Родительское собрание закончилось?
— Д…да…
— И раз уж я пришёл… Как с учёбой у моего сына? — спросил Тула.
— В целом успеваемость хорошая, но математику надо подтянуть. — посоветовал преподаватель.
— Подтянем. Ещё к нам вопросы есть?
— Никаких.
— Тогда мы пошли?
— Да, хорошо. — не проходящим волнением ответила девушка.

Возвращаясь домой в своём автомобиле довольно поздним вечеров, Саша честно и откровенно спросил отца, задав тому не по годам взрослый вопрос:
— Пап,  а если когда я вырасту, я захочу заниматься тем же чем и ты, ты не будешь против?
— Когда вырастешь, сам решишь. Я приму тебя любым. Главное, чтобы не случилось, как бы тебя не хлестало, не било…всегда оставайся человеком. — ответил его отец.
— А ты научишь меня так же драться?
— Конечно, научу.
— Пап, а для чего мне вообще школа? Десять лет мороки… можно сказать коту под хвост. Десять лет юной жизни…
— Школа, сынок, это твой первый срок, в череде из…институты, у кого-то аспирантура, прочее… десять лет от звонка до звонка.
— За убийство меньше дают. — выдыхая грустью, ответил паренёк.
— Но его надо отбыть, таков порядок.
— Семилетнему десятку, потом пять на институт… Жить-то когда?
— Ха-ха-ха!!! — рассмеялся Тула и, повернувшись к сыну, потрепал его по голове.

XIX

Наступила ночь. В тёмном лесу, под пение неугомонного сверчка, Чечен вязал петлю из толстого каната, перебрасывая через сук к уже приготовленным двум таким же.
Зафиксировав её конец, он довольно произнёс:
— Третья… Сейчас подставочку соорудим и можно будет приступать.
— Что вы задумали? — волнением в голосе спросил один из переговорщиков, лёжа на спине среди своих приятелей все со связанными за спинами руками.
— Любите риск, азартные игры? — спросил их Бес. — Помните, как в детстве спички тянули? Кто вытянет короткую, тот и водит.
Омоновец поочерёдно поднял на ноги ребят и сообщил им:
— Одна из этих петель фальшивая. А вот какая… скоро мы и узнаем.
— Чечен, у тебя всё? — спросил Бес.
Кавказец упёр бревно между деревьев, готовя его как подставку для ног, не забыв проверить на прочность.
— Должно выдержать… Готово! — выкриком ответил он.
Бес посмотрел в глаза приговорённым, всё ещё думавшим, что это какая-то злая шутка и обратился к ним:
— Выбирайте каждый свою ниточку жизни.
— Кто вы хоть такие? — спросил один из них.
— Враги того, с кем вы хотели заключить соглашение…вашего делового компаньона… Кроноса.
— Давайте с вами заключим? — продрал голос второй. — Вы нас отпускаете, мы исчезаем безвозвратно. Оставляем вам деньжат. Все довольны. А?
— Мы за здоровую конкуренцию. Да и бизнес нас собственно не интересует. У нас иная цель.
— Это ваши тёрки с Кроносом! Мы-то здесь причём?!
Завопил испугом третий и услышал тихим голосом ответ от Командира отряда ОМОН:
— Просто вы оказались не в том месте, не в то время. Мы тут город очищаем, а вы мусорить пришли.
— Делайте выбор, господа, время позднее, — торопил ребят кавказец.
Те встали напротив выбранных ими петель и забрались на бревно. Омоновец накинул им на шеи петли и затянул потуже.
— Ну, как, страшно умирать? — спросил акцентом и улыбкой Чечен.
— Да пошёл ты, гость с Кавказа. — дерзостью перед смертью ответил один из парней.
— Это ты зря. — ухмыльнулся кавказец и вышиб ногой бревно из-под ног своих жертв. Бревно отлетело в сторону, верёвки натянулись,… три тела повисли задохнувшимися, без движений.
— Омон, ты все петли привязал? — спросил товарища Бес.
— Я думал, Чечен одну фальш-петлю сделает… — немного недоумевая, ответил тот.
— Чечен не умеет фальшивить. — ответил кавказец, радуясь очередному справедливому поступку себя и друзей.

XX

Раздетый по пояс Рейден сидел на коленях, на полу комнаты своей съёмной квартиры, красиво выводя кистью иероглиф на лежащем перед ним свитке. Медленно обмокнув кисть в банку с краской и, дописав послание, он удовлетворённо посмотрел на своё творение.
Издревле считалось необходимым предупредить врага о начале активных действий против него. В разные вехи времён, у разных культур способ сделать это был своим, но обязательным к исполнению, непреклонным, без которого считалось бесчестным вступить в войну. На Руси князья говорили: «Идём на вы!», иные народы засылали гонцов или символ предстоявшей распри: отрезанные головы собак, лошадей, обычную рыбу. Со временем всё это забылось, ушли традиции, на смену им явилась подлость ударов в спину, исподтишка. Но так лишь у слабых и трусливых, кому изначально не суждено одержать побед, забывших обычаи предков и не познавших честь.

Остановив мотоцикл на дороге перед особняком Кроноса, Рейден поставил его на подножку и снял шлем. На обочине росло старое витиеватое кроной дерево, на которое и полез, цепляясь за сучья мужчина.

Провожая Тригона, Кронос вышел за порог своего дома и остановился, давая тому последнее наставление:
— Ты не только моя «правая рука», но ещё и моё лицо. Твоя обязанность сеять страх и наводить ужас. Так что действуй…от моего имени.
— Кронос, ты - башка, я - рука. Но иногда и рука чешет голову, особенно когда та думает, — будучи недовольным действиями хозяина, говорил его помощник. — Подумай, вместо того, чтобы расправляться с врагами, ты теряешь время впустую, играя с ними.
— Как Император с гладиаторами в древнем Колизее. От его воли зависит, кому жить, кому умирать.
— Здесь не Колизей. Хотя эта война превращается в кровавую игру на выживание.
— Ну, так играй. Или ты неазартен? Знаешь основное правило любой игры?
— Должно быть минимум пара участников.
— И каждый делает свой ход поочерёдно.
— Те трое, в лесу, которых вздёрнули, очередной ход…против нас.
— Значит следующий наш. Тем более одну фигуру мы уже выбили… Шамбалу. — радовался беспредельщик.

Рейден опирался ногой о сук, скинул с плеч рюкзак и достал из него небольшой арбалет, готовя к стрельбе и заряжая в него стрелу. Несколько секунд и бесшумное оружие было готово к использованию. Якудза целился в сторону особняка своего врага. Палец на спусковом курке сжался… небольшая отдача в плечо… С тихим свистом стрела пронзила густую крону дерева и устремилась вдаль.

Похлопав Тригона на прощание по плечу, Кронос развернулся, чтобы вернуться в дом, но не успел. Прямо перед его лицом в дверной косяк вонзилась прилетевшая стрела с прикреплённым к ней свитком.
— Что это? — спросил помощник авторитета.
Кронос хищно посмотрел в сторону, откуда прилетела стрела, с усилием вынул её и ответил:
— Послание. От кого догадываешься?
— Кажется, да. Но очень хочу ошибаться.
Развернув свиток и прочитав написанное в нём, Кронос задумчиво произнёс:
— Ты не ошибся… якудза.
— И что пишут?
— Смерть придёт за мной…

Укутанный кроной дерева, спрятавшей его ото всех густой листвой, Рейден смотрел в бинокль на стоящих у входа Кроноса, читавшего послание и замешкавшегося возле него Тригона.

Скрутив письмо якудза трубочкой и постукивая ей по плечу своего верного помощника, авторитет произнёс:
— Война продолжится. Как тебе такая игра?
— По мне.
Ответил тот, и со своим хозяином зверски улыбнулись друг другу.


ГЛАВА ШЕСТАЯ

I

За разделочным столом, на котором Кронос шинковал овощи для очередного своего кулинарного шедевра, сидевшие напротив Чёрная вдова и не сводивший с неё глаз Тригон, лицезрели мельтешение стального лезвия и быстроту рук повара, мастерски смешивавшего ингредиенты и украшавшего рождавшееся красотой и подступавшей от него слюной блюдо.
— Обустроилась? Всё устраивает? — спросил Кронос у своей гостьи, ставя на стол перед ней плетёный лоток полный клубники. — Теперь о деле. Ты, вероятно, слышала о событиях последнего месяца, двух. Фигуры действующих лиц меняются, партия продолжается. Тот, на чьё место ты пришла, превратился в прямом смысле слова в фарш.
Наливным сахаром ягодам девушка предпочла острый перец на доске для нарезания овощей и надкусила его. Нестерпимый своей обжигающей горечью овощ нисколько не смутил продолжавшую откусывать его своими белоснежными зубками, подчёркнутыми алой помадой губ, Чёрную вдову.
— Место разворачивающихся событий - наш город - настоящее поле битвы. Ты будешь чувствовать себя здесь в своей стихии. — продолжил авторитет.
— Почему я? — наконец, спросила красотка.
— Потому что у меня никого не осталось. Текучка кадров, своего рода. А хороших специалистов нет. Специфика вашей профессии такова, что карьерный взлёт краток и стремителен. А после, выносят на заслуженный отдых. Ты в полёте можешь задержаться. Цели не определяю и в них не ограничиваю, выбор за тобой, но есть предпочтения. Главное не их скорое устранение, важен факт их нестерпимых страданий.      
Удивившись такой реакции девушки на остроту паприки, Тригон потянулся рукой к середине стола, желая попробовать тот же перец, но,… не осмелившись, взял из лотка спелую ягоду клубники, заставив Чёрную вдову улыбнуться своей нерешительности.
— У тебя полный карт-бланж, — продолжал вводить в курс дела своего нового киллера Кронос. — Врагов у меня предостаточно, враги настырные, достойные. Со многими из них, грешным делом, думал, покончил. Ан нет… воскресли силами, решили восстать. Один из них, Робин Гуд долбанный, уже назначил мне конец… Разберись с ним.
— Награда? — интересовалась оплатой своих услуг леди.
— Любое желание.
— Я сделаю, что ты хочешь. С тебя вереница нулей после большого числа на моём банковском счёте и чистые документы.
— Банк международный, счёт открыт, — ответил авторитет и аккуратно, чтобы не испачкать рубашку, достал из кармана пластиковую карту, бросив её на стол перед Чёрной вдовой. — Документы чуть позже.
— И когда я решу уйти, не надо меня искать и тем более пытаться остановить… Я не твои враги, против меня ты не выстоишь. — добавила в список своих требований она.
— Если тебе что-то понадобится дополнительно, дай знать.
— Мне нужна машина.
— Поезжай в салон. Выберешь, позвони. Я оплачу.
— Выбрала… твою… во дворе.
Кронос положил ключи на стол и, забирая их, Чёрная вдова ловким движением красивого маникюра, ноготком расцарапала кисть мужчины, тут же проведя по ранке остатками недоеденного ею острого перца.
— Этот коттеджный посёлок хорошо охраняется? — спросила довольная подарками девушка.
— В два кольца, всё под видеонаблюдением. — морщась от жгущей боли, ответил авторитет.
Сексуально улыбнувшись не сводившему с неё глаз Тригону, леди удалилась красивой походкой грациозно виляющих бёдер.
Кронос промывал распухшую от ожога перцем руку под водой, когда услышал вопрос от своего помощника к себе:
— Что она хотела показать?
— Свой гонор, — ответил авторитет, сжимая покрасневший кулак. — А, может, испытать меня. Диким мустангом не всякий сможет управлять.
— Силу твою проверить хотела?
— Наверняка. Достоин ли я, чтобы она на меня работала?
— Кстати о Мустанге. Это его ошмётки разбросало с высоты. — поведал о первом из почивших из воссозданного Совета Тригон.
— Там ведь только экспертиза ДНК способна подсказать обладателя остатков? — не хотел в это верить Кронос.
— И браслет на ножке. Он же под домашним арестом был?

В помещении охраны коттеджного посёлка, множество работающих мониторов неустанно фиксировали всю внешнюю жизнь населённого пункта и прилегавших к нему окрестностей.
Симпатичный, слегка пугливый паренёк тщательно наблюдал за происходящим на вверенной ему территории и даже не расслышал приближавшийся к нему цокот женских каблучков, вошедшей Чёрной вдовы.
— Добрый день, — томно сказала она. — Мне нужны записи с камер наблюдения возле дома номер сто сорок три, за последние пару дней.
Парень развернулся к ней от занимавших всё его внимание мониторов и, потеряв дар речи от представшей перед ним красоты, смог только протяжно вымолвить:
— А-а-а…
— Посмотрим вместе? — сексуально улыбаясь, предложила леди и присела рядом.

II

Сидевший в старом истрёпанной кожи кресле процедурной психиатрической клиники Шамбала напрасными рывками пытался освободиться от сковывавших его движения толстых ремней, окутывавших всё его тело.
Массивным телосложением Санитар затягивал последние из них на запястьях парня.
— Так-то лучше. Теперь ты не помешаешь своими рывками работе доктора. — сказал он.
— Все ремни затянул? — спросил Шамбала.
— Проверь хорошенько. А то будет как в прошлый раз. Вырвется и по всей дурке за ним носиться, ловить. — приказал Санитару Старший медбрат, примеряя на себя белый халат с вешалки у стены.
Встав над ногами Шамбалы и проверив ремни на прочность, надменный мужчина произнёс:
— Мёртвая фиксация, ни единого шанса, — и тут же получил ударом освободившейся ноги парня по яйцам. — А-а-а-а… — застонал он от боли и согнулся.
— Это аванс, — улыбнулся сын Лорда. — Когда я решу с тобой разобраться, будет ещё больнее.
Экзекуция не могла начаться без главного инквизитора психоневрологического учреждения. И он появился, разговаривая по телефону и не отвлекаясь на связанного парня и двоих своих медиков.
— А мы сейчас как раз начинаем. Что-нибудь хотите передать молодому человеку? Хорошо. Ощущения останутся в его памяти надолго,… я постараюсь. — лебезил перед купившим его Кроносом мужчина в очках и иронией в голосе.
Видя таких как он, часто задаёшься вопросом: «А ты сам-то давно башку проверял, дебил монохромный?». Иногда кажется, что таким вот специалистам доставляет нестерпимое удовольствие выискивать у здоровых головой и душой людей симптомы разных психических отклонений. Словно в каждом перед собой они видят потенциального пациента своей клиники и уже умственно ставят диагноз и записывают его в толстую личную карточку больного, ставя её подальше на полку, а человека в одну из палат, откуда ему никогда не выйти. Своего рода личный зоопарк, коллекция больных разными недугами у каждого психиатра в стенах его лечебного учреждения.
Но этот был не только жаден до садистских методов лечения горемык, но и до денег, которые непомерно брал от каждого, кто предложит ему взаимовыгодное сотрудничество. Поэтому стены психушки всегда были полны новобранцами палат. Кого-то сюда определили чёрные риэлторы, позарившись на ликвидность квартиры или земли под домом, кого-то ненасытные до наследства родственники, кого-то, как Шамбалу, личный враг – Кронос. И этот доктор работал, налево раздавая диагнозы и упекая здоровых под замок, превращая их в овощи своим бесчеловечным лечением, а справа, собирая благодарность, в толстых конвертах валюты и рублей.
Отключив телефон, он приблизился к раковине и готовился к процедурам, для начала, не забыв помыть руки…и спросил:
— Ну, как наш уважаемый пациент?
— Сопротивляется, — довязывая ноги Шамбале, ответил Старший медбрат. — Проявляет злость и агрессию. Бросается на не в чём неповинных людей.
— Да-а-а? И на кого именно?
— На медицинский персонал.
Домыв руки и, вытирая их полотенцем, доктор подступил к Шамбале и спросил того:
— Ну, что же вы, молодой человек? Мы думали у вас лёгкое расстройство и вас надо немного понаблюдать,… а вас надо лечить и лечить?
— Себе, козёл, башку подкорректируй. — не сдавался и пытался освободиться сын Лорда.
— Мне очень грустно говорить тебе такое, но… всякий попавший сюда, редко покидает эти стены, — доставая шприц и ампулу из стеклянного шкафа, готовил укол Психиатр. — Нет, конечно, бывают случаи, но все они сопряжены с суровым спутником жизни, с её сестрой-смертью. Проще говоря, умер – вышел. Все остальные становятся частью этих вселяющих ужас стен. У нас здесь даже сотрудники надолго не задерживаются, болеть начинают и увольняются, — лёгким нажатием шприца мужчина выгнал из него воздух и окропил иглу лёгкой струёй пролитого лекарства. — Да я и сам перелистывал на досуге медицинский журнал и обнаружил у себя кое-какие интересные симптомы.
— Бронируй палату для себя. День работаешь, день лечишься… не жизнь – сказка. — ответил извергу в халате Шамбала.
— Непозволительная роскошь. Трудоголик я, отдыхать нет времени. Ты, я смотрю, парень молодой, крепкий. И от этого мне ещё тяжелее. Пойми меня правильно, я не сторонник насилия, но…
— Я тебе этот шприц в глаз воткну, перед тем, как покинуть вверенное тебе учреждение.
— У-у-у… И чтобы помочь тебе справиться с агрессией, я вынужден прибегнуть к фармацевтическим средствам.
— Это доставляет тебе удовольствие?
— Ирония. Не стоит реагировать так болезненно, — протерев руку парня ватным тампоном, Психиатр поставил ему укол. — Конечно, препарат не позволит тебе расслабиться в мире грёз и сновидений, здесь нужен другой. Но что я? Скоро ты сам всё увидишь.
— Каким цветом у тебя глаза? — озадачил медика необычным вопросом Шамбала.
— Карие. — немного подумав, ответил тот.
— Хороший цвет.
Иронией ответил сын вора и запрокинул голову, закрыв глаза. Его мышцы начинали подёргиваться первыми судорогами.
— Ну, скоро мальчик превратится в овощ. Такая вот генно – модифицированная эволюция. Из человека разумного, в овощ обыкновенный. — сказал ублюдок, дававший клятву Гиппократа.
— Здесь оставить или в палату отвезти? — спросил Старший медбрат.
— Конечно в палату. Пусть насладиться по полной.

Лекарства начинали действовать. Шамбалу ломало, ему чудились голоса, перед ним возникали видения. Он говорил с ними, метался по своей палате в лекарственной, наркотической ломке.
— А кто? А где? Зачем? Не знаю? — падал на пол, пытался подняться, но не было сил, мышцы ослабли. — Встать. Встать, не лежать. — последними зачатками разумного сознания говорил он сам себе.
Сквозь слегка приоткрытую дверь в палату потихоньку, чтобы никто не заметил из медицинского персонала, входила Оля. Та сама девушка, которую Шамбала спас в подземном переходе несколькими днями раньше. Она работала в психиатрической клинике обычной медицинской сестрой и когда увидела в одной из палат своего спасителя, сильно удивилась этому. Подбежав к Шамбале, она помогла ему подняться и уложила на кровать.
Шамбала бредил о Лорде.
— Батя… Нет, меня не сломают, нет… А-ха-ха-ха, суки! Не опозорить Лорда, не посрамить имени… Держаться… Ба-тя-а-а!!! — кричал он от боли сведения мышц.
Оля заботливо протирала платком его вспотевшее лицо и, не отходя ни на шаг, старалась хоть как-то облегчить страдания парня.

III

Собравшись на очередное совещание Совета, все его члены были в ожидании появления главного над собой – Кроноса. Наступившая ночь не стала преградой для поздней встречи мужчин, образовавшееся засилье внезапностью нахлынувших серьёзных проблем обязало каждого прибыть на место сбора – в тот самый злополучный люкс Гранд отеля.
— С Мустангом всё, подковы на стенку, оторжался жеребец. — первым подал голос Мопс.
— Не новость, — отозвался Самородок. — Как конь пердячий тащил всё, что не попадя. Работал бы тоньше, жил бы дольше.
— Партия госзнаков ушла?
Услышал от Палача Мопс и ответил:
— Отправил как надо, — и бросил спросившему через стол стодолларовую купюру. — На… тебе образец. В кошелёк вложи вместо моей фотографии. Будешь открывать и меня вспоминать.
— Икотой зайдёшься. А образец и впрямь как настоящий.
— Ты только на валюту краску льёшь или отечественным колером автомат заправляешь? — интересовался Ферзь.
— Предпочитаю соблюдать портретное сходство, но могу и коней с мостами изобразить. — хвастался своей подпольной типографией Мопс.
— Из дерева стругать… наши деревянные… Зелёного больше лей, прибыльней.
Услышал от советом от Антиквара и поделился с ним:
— У нас норма - планов нет, работаем от заказов. Чего пожелают, такие краски и смешиваем. Но американские расцветки всегда в цене.
— Диарея, а у тебя юбилей скоро? — напомнил коллеге по Совету Ферзь.
— И сколько тебе исполняется? — озадачился вечно угрюмый Морг.
— Ни сколько. Юбилей не День рождения. — ответил будущий именинник.
— А чё тогда?
— Диарея у нас сентиментальный, — рассказывал остальным Ферзь. — Каждый год отмечает  дату вынесения своего первого приговора. Как первый шаг на криминальной тропе.
— А последующие тоже?
Проявил любопытство Антиквар и получил ответ от обсуждаемого:
— Последующие нет. А первый самым незабываемым колом вошёл мне в мозг.
— Праздник устраивать будешь? — вклинился в разговор Самородок.
— Как полагается, гульну на полную. Костюмированный вечер… приглашаю всех.
— Тематическая вечеринка? Это теперь модно.
— Только ментами не наряжайтесь. А то несколько лет назад у моего друга на такой же, один прикинул китель…
— И чё? — буркнул себе под нос Морг.
— Только по кителю и по фуражке, в том месте, где должна быть глотка, и определили имя гостя.
Ответил Диарея, и следом за его стихшим голосом показался вошедшим Кронос с выпущенной в него Рейденом стрелой и привязанным к ней посланием в руке. Молча подойдя к столу, он занял своё место во главе него.
— Кронос, что за экстренность схода?
— Уж, не по поводу ли Мустанга?
Спросили хозяина Антиквар и Морг.
Ответом стала брошенная стрела на центр стола и прикованное к ней внимание мужчин Совета.
Ферзь протянул руку, взял необычный предмет и, развернув послание, сказал Кроносу:
— Эта стрела мне знакома, правда, без тряпки.
— Это не тряпка, это японское письмо, — поправил подчинённого тот. — Так, говоришь знакома?
— Недавно чудик один приходил. Я как раз товар проверял, а он закупку делал.
— И ты его запомнил..?
— Редкий клиент… товар на любителя забрал… на редкого любителя.
— Чё за товар?
— Арбалет и стрелы к нему. Эта, как раз из того комплекта.
— Он бы ещё катапульту – метательную машину заказал. — стал клином в разговоре Диарея.
— В меня-то он стрелу и метнул.
— Так вот откуда она у тебя?
— Поздравляю, джентльмены. Якудза вернулись, они вновь в игре. — огласил всем Кронос.
— Вашу мать. — опасаясь войны, испугался Мопс.

Бес и Чечен стояли на крыше Гранд отеля, поглядывая на поражавшую своим великолепием панораму города, искрящего огнями и завораживающего взор своим успокаивающим сердце ночным одеянием.
— Воздух чистый, свежий… хорошо…— делая глубокий вдох, сказал кавказец.
— Свобода… — вторил его друг.
— Посмотри как красиво.
— Будь я проклят, очень красиво.
— И в таком городе, среди множества детей и их родителей, стариков, учёных, врачей, людей разных профессий,… — слыша приближавшуюся сирену полицейского автомобиля, говорил Чечен. — Среди них всех, сейчас ходит один… гавнюк по имени Кронос.
— Мы должны сделать так, чтобы он не ходил. — ответил Бес, и ребята заметили проносящийся внизу патруль полиции с работающими мигалками.
— Смотри, мусора помчали. Наверное, в кабак или по бабам?
— Может, это менты?
— Может, менты… тогда удачи им на службе. А ты многих ментов за свою жизнь повидал?
— Ни одного,… но ведь они должны быть. Не будь их, настанет анархия, царство криминала.
— У…гу… — согласился с другом кавказец.
— И те, кто сейчас занимают в нём лидирующие позиции, не факт, что были бы в верхушке, смогли бы выжить.
— Это верно. Без криминала никуда,… но это не основной мир, так нельзя. А что касается ментов, так они есть.
— На пенсии… старой школы, да на кладбище. — определил их место Бес.
— Ага. И у нас один… последний из Могикан, — сказал Чечен. — Беречь надо. Как бы его не прибили?
— Если только вместе с нами.
— Никогда бы не подумал, что буду действовать заодно с легавым.
— Иногда жизнь разворачивается такой интересной позой, что приходится наступать себе на горло и действовать, как совесть велит.
— Жить по совести правильно, но тяжело.
— Знаешь, Чечен. Если будет нужно, я встану спиной к спине с чёртом последним и буду защищать его перед всеми и каждым.
— Если..?
— Если он будет защищать правду и мораль.
— Да-а…
— Но я пошлю любого, абсолютно любого, кем бы он ни был… брат, сват, без ограничений. Если он растопчет совесть, честь, справедливость.
— Значит, приступим к посылу и раздавливанию этих тварей. Только чертей под крыло брать не будем. А?
— Как скажешь.
И ребята подошли к зенитному окну в форме трапеции, заглянули в него и увидели сидящих за столом членов Совета и самого Кроноса, беседовавших о своих делах. Они были над самым сердцем гнойного логова, но время вырвать его ещё не пришло, не тогда, было слишком рано.

IV

Внимательно читая документы и, раздражённо переворачивая лист за листом, понимая, что не поставить под ними подпись, значит проститься с жизнью, а поставить, получить крупную финансовую выгоду и, вероятно, проблемы с законом, Фёдор Александрович чувствовал себя на крючке Кроноса и, соскочить с него этому продавшемуся депутату не представлялось никакой возможности.
— Кронос. Ты же меня под монастырь подводишь. Я же добровольно на плаху пойду, если подпишу это, — разговаривал он сам с собой, внимательно вглядываясь в сливающиеся строчки документа, сидя за столом своего кабинета, — Где мои очки? — перед ним их не оказалось и, отодвинув ящик стола, мужчина увидел тугие пачки денег, данные ему авторитетом. — А с другой стороны,… если я не подпишу, будет хуже. Тем более, я не один решаю. Да и отступные не помешают. Надо же зарабатывать на безбедную старость.
Вожделенно схватив банкноты и крепко сжав их, лицо слуги народа засияло нескрываемыми страстью и жаждой наживы, проявив всё гнилое нутро таких же, как он.

Ниже рангом и меньше кабинетом не сводила глаз с экрана монитора компьютера Елена Валентиновна. Такие как она всегда очень нужные люди тем, кто над ними. Решение важных вопросов чужими руками, получение из них же - посредниками значительной благодарности и, при крайней мере, застёгнутые браслеты на цепочке тех же запястий, в обход виновности себя. Очень нужные люди для скотов у власти, но совершенно бесполезные для обычных нас с вами.
Заслышав тактичный стук в дверь перед своим появлением, она поправила сползающие на нос очки и увидела вошедшим Фёдора Александровича.
— Привет. Одна? — оглядываясь по сторонам, спросил он.
— Как видите. — ответила ухоженная женщина в белой блузе с красивым декольте.
— Это хорошо. Дело есть, важное, — прикрывая за собой дверь и кладя перед подчинённой папку с известными ей документами, чуть шёпотом говорил депутат. — Успела ознакомиться уже? Вижу, успела. Почему не подписала?
— Фёдор Александрович, любая проверка покажет, что… — недовольно отводила взгляд в сторону женщина.
— Любая… зацепов найдёт, как сучков на дереве. И ты прекрасно это знаешь. Мы с тобой, где работаем?
— В Администрации.
— Верно. А благодаря кому? Только не говори, благодаря нашим навыкам, способностям… Мы здесь благодаря тем, кто нас сюда посадил, в эти кресла.
— Фёдор Александрович…
— И должны отрабатывать тем, ради чего нас сюда посадили. Вот и отрабатывай.
— Это очень круто. Я, конечно, подпишу, но… — сомневалась дама, делая росчерк своих инициалов под документом и снимая очки.
— Вот и подпиши. Не только твоя закорючка красоваться будет. Сама понимаешь весь список подписчиков. Так что никакая проверка и листать документы не станет. Подписали и забыли, живём дальше. Живём… и ожидаем благодарность.
Слуга народа угодил своему хозяину, но не людям…мразям. По-хозяйски зацепив рукой документ, он засветил его самый краешек последней страницы, на которой красовались уже две подписи: его и подчинённой в желанном перечне из. Так и продают нашу страну, росчерком шариковой ручки под текстом того, за что в прежние годы…расстрел.

V

Расслабленно стоя у окна своего кабинета, Психиатр невозмутимо помешивал ложечкой чай в стакане. Радостная картина жизни на прилегающей к клинике улице словно белым цветом контрастировала с удручающей обстановкой в стенах дурки чёрным. Получив задаток и вожделея полный гонорар, не медик – психиатр, но тварь психанутая повернулась к дожёвывавшему бутерброд подчинённому и озадачила его вопросом:
— Ну, как там наш заточенец, оклемался?
— Действие лекарств прошло. — ответил Старший медбрат, цепляя из блюдца кусок хлеба с колбасой.
— А желание ерепениться?
— Всё такой же дерзкий.
— Непокорный, несгибаемый… Это хорошо – веселее будет. А ему плохо – больнее.
— Ещё укол?
— Нет, нет, нет! Удовольствия надо чередовать. Выпускай нервных, услышим лебединую песню о пощаде.

Отдых на психоневрологическом «курорте» преподносил Шамбале новые сюрпризы и испытания. Раздетым по пояс, вспотевшим, он отжимался от пола в своей палате. Закончив упражнение, встал на ноги, и его рельефные мышцы, ещё недавно скованные лекарствами до не проходящих судорог, распухли напряжением от физической нагрузки. День начинался весело, и Шамбала увидел вот что.
В распахнутую дверь его апартаментов вбегали четверо управляемых гневом психов – здешних пациентов, буйно больных.
— А-а-а!!! А-а! — орал один из них с улыбкой недоумка на лице и размахивая руками.
Второй, более походивший толстым телом на шар, перебирал короткими ножками, резво мельтешащими под свисающим животом, стараясь не отставать и напасть на парня.
— Международный день тупых? Сейчас отпразднуем. — сказал Шамбала и ударом головы отправил в нокдаун первого из приблизившихся к нему дураков.
Сцепившись в рукопашную с превосходящим в весе, наседавшим на него толстяком, он услышал ненормальный смех третьего из полоумных агрессией больных:
— Рви его! Рви! А-ха-ха-ха! — кричал этот недоумок и, опрокинув кровать, присоединился к драке.
Последний из умалишённых полудурков осмотрел новую для себя палату, выглянул в коридор и, бросившись в месиво толпы, стал яростно избивать отмахивавшегося от атак Шамбалу.

Куратором истязаний невинного парня был стоявший на пороге палаты Санитар. Наслаждаясь зрелищем остервенелой драки, этот моральный урод испытывал неописуемый восторг от видевшихся ему боли и страданий людей.
Но участь стать зрителем бесчеловечной бойни выпала и той, которая не была как все, которая относилась к больным с состраданием, сердечно. Проходя мимо с подносом лекарств, Оля остановилась рядом с Санитаром, грустно смотря на отбивавшегося от яростных атак психов Шамбалу.
— Зачем это всё? — отводя глаза от страха и нежелания мириться с происходившим, спросила она.
— Терапия. Чтобы вернуть сознание пациента в русло реальности, вырвав из цепкой хватки грёз и фантазий. — лживо ответил тот.
К шоу присоединились подоспевшие к «первому акту» его основные устроители - Психиатр и Старший медбрат.
— Что вы здесь замерли? У вас работы нет? — спросил врач клиники Олю.
— Есть.
— Ну, так идите, выполняйте свои обязанности.
Девушка грустно взглянула в палату и медленно пошла вдоль коридора, слыша крики психопатов и удары по ним одинокого отбивавшегося парня.

Уставший, но не сдававшийся Шамбала неистово бился с четырьмя агрессивными сумасшедшими, яростно атаковавшими и атаковавшими его. Удар за ударом, удар за ударом, получали все. Но силы были неравны, парня зажали к стене, и он пропустил удар, получив сильное рассечение брови, мгновенно заливавшее его лицо кровью.

Медики стояли в дверном проёме палаты, наблюдая за не стихающей яростной схваткой одного против четверых.
— А он не сдаётся, — констатировал Психиатр. — Ладно, когда закончит, пришли ему одну из медсестёр… пусть подлатает его.
— Его? — уточнил Старший медбрат.
— Да его. Буйным-то нашим только меж собой гавкаться. А с этим нужны другие методы.
— Так как?
— Пусть заканчивает. Дураков по палатам, с этим как сказал,… позже посмотрим.
Врач ушёл, оставив своих подчинённых наблюдать за происходившим в палате, из которой доносились звуки хлёстких ударов и гулкие тоны падений психов на кафельный пол. Шамбала продолжал держаться.

Буйные были утихомирены. Им даже не понадобились смирительные рубашки и фиксация к металлическим душкам кровати в их же палатах. Дураков просто растащили по их «люксовым номерам» и заперли, пока те не придут в сознание. Шамбала победил всех…один нормальный против четверых агрессивных психопатов.
Лёжа на кровати, он терпел обрабатывание его раны присланной медсестрой – Олей. Заботливо промывая рассечение и нежно дуя на него чтобы не щипало, девушка восхищённо смотрела на своего спасителя.
— Что ты на меня так смотришь? — заметив такое внимание к себе, спросил Шамбала.
— Ты меня не помнишь? — спросила она. — В подземном переходе, ты спас меня, тогда.
— Да, вспоминаю. Привет.
— Привет. А за что они с тобой так? Почему ты сюда попал ты же не псих?
— Пу! — напугал Олю он. — Не бойся, шучу.
Подвинувшись к парню вплотную и склонившись над ним, медсестра продолжала обрабатывать рану и, всмотревшись в неё, сказала:
— Рана глубокая, придётся зашивать.
— Только не красными нитками.
— Вам здесь помощь не окажут, поэтому придётся мне. Нас учили этому в училище, я умею.
— Шей. — твёрдостью в голосе оборвал неуверенность девушки сын вора.
И она стала лечить его.
— Пока ты был под действием лекарств, ты что-то говорил про какого-то Лорда. — рассказывала Оля, стягивая края раны ровными стишками.
— Что именно?
— Не опозорить его имени,… не посрамить воровское…
— Это был бред. Ничего серьёзного. — не желая вдаваться в подробности, отвечал он.
— Как я могу отблагодарить тебя? Что я могу для тебя сделать?
— Принеси мне яблок.
— Яблок?
— Красненьких, сочных… Принесёшь?
— Хорошо, принесу. Это всё?
— Нагнись ко мне, поближе. — улыбнулся ей юноша.
Оля, немного с опаской, наклонилась к Шамбале и услышала его тихий шёпот:
— Запоминай адрес.
В только что раскуроченной ожесточённой дракой палате были хаос и кавардак. Красавица медсестра склонилась над полуобнажённым Шамбалой, ловя каждое его слово.
— Всё запомнила? — спросил он, вновь улыбнувшись девушке.
— Да. Сейчас я наложу повязку, придётся походить в ней, а завтра поменяю её.
— Я буду ждать. — сказал юноша обхватывая Олю руками и прижимая к себе, дотрагиваясь губами до её губ.
Неожиданный для Оли, желанный для Шамбалы первый неловкий поцелуй превратился в страстный. Тогда и так начиналась их история – обычной медсестры и сына вора. Но они об этом ещё не знали, всё было ещё впереди.

VI

Желанное случилось, произошло как чудо средь череды обычных дней. Предавшись сказке ночи любви, утомившись шелковистостью её ласк, Кронос и Диана лежали в постели укрытые лёгкой простынёй, под которой просматривались возбуждающие очертания красивого, обнажённого женского тела, страстно прижимавшегося к волосатой груди возлюбленного.
— О чём ты думаешь? — тихо спросила она.
— О многом, — задумчиво ответил Кронос. — В голове варево из мелькающих мыслей. Мчатся туда-сюда, одна за одной, не уловить.
— А ты сконцентрируйся, поймай одну, самую важную, и обдумай её.
— Сконцентрироваться-то я и не могу. Вот они и мельтешат суматошно. Сосредоточусь, в миг по местам разлетятся, все по своим полкам.
— И что тебе мешает собраться?
— Одна мысль, взбудоражившая все остальные… о тебе.
— Я внесла непредвиденные изменения в твою жизнь?
— Кардинальные.
— Тебе не нравится этот поворот судьбы? Ты привык к лучшей жизни, без отношений?
— Когда любишь, без любимой нет жизни.
— Не рано для любви? — с опаской, но желанно спросила Диана.
— Сам не знаю, как так получилось. Непривычное чувство.
— Оно тебе не нравится?
— Не в том дело… Просто оно нахлынуло как-то неожиданно.
— Чего не ждёшь, всегда приходит. И в этом неожиданность. Ведь так?
— Так. — ответил Кронос, глядя в потолок.
— Ты не ждал любви?
— Это последнее, о чём я мог подумать… и даже не помышлял.
— И что теперь? Когда есть это чувство, когда появилась я?
— Я становлюсь не собой. Это чувство ослабляет меня.
— Сейчас ты уйдёшь? — грустно спросила она.
— Да.
— И больше мы не увидимся?
— Нет.
Диана отодвинулась от Кроноса и легла на спину, укрывшись простынёй.
— До вечера, — добавил он. — Вечером я вернусь к себе домой и желаю видеть тебя там.
— В каком качестве?
— В статусе моей женщины, хозяйки в моём доме, — Диана волнительно посмотрела в глаза любимого, а тот продолжил. — Вещи тебе помогут перевезти. И запомни… с этого момента ты больше, чем моя женщина… Ты – моя жена.
Диана вернулась своим тонким сексуальным станом на его крепкую мужскую грудь и наградила, слившись с ним в страстном, влажном поцелуе.

VII

Каждый из нас однажды сталкивается с проблемами в жизни, с большими или малыми, непоправимыми или с имеющими быть решением. Но столкнувшись с ними, готовыми или нет, мы справляемся с возникшими трудностями самостоятельно взрослыми или с чьей-то помощью детьми. Но многих, ещё в младенчестве или близкими к тому, жизнь оставляет без заступников, один на один с собой и своими вызовами. Этими избранными и закалёнными с молодых ногтей всегда оказываются дети, оказавшиеся без родительского тепла, заботы и преданные в сухие руки защиты государства, зачастую относящегося к ним как к чему-то ненужному, являющемуся балластом и тяготясь любовью к ним и добротой.
И кто же тогда подбирает этих крох на руки и прижимает к своей груди с огромным в ней, не переставая бьющимся сердцем? Сотрудники детских домов, становящиеся им мамами и проводниками по лабиринтам жизни, светочами в непроглядной тьме возникающих перед ним препонов и преград. Они - не государство детям в помощь, они – не те, кто их осмелился бросить, они – воистину им мамы и всё для них…они и только.
Одна из таких женщин с большой буквы, заслужившая уважение к себе и любовь, втискивалась в узкий проход между рабочим столом и шкафом своего кабинета. Эта добрая, слегка полная дама в очках отдыхала бы уже давно на пенсии, если бы потухло пламя её души к маленьким обитателям возглавляемого ею детского дома, в котором она числилась директором, но каждый из малышей называл её просто…мама. А имя этой феи душевной любви и бескорыстия было Маргарита Васильевна.
— Чем могу быть полезной? — спросила она у сидевшей напротив её рабочего кресла Чёрной вдовы.
— Несколько лет назад, к вам поступил малыш. — ответила девушка.
— Мы не даём никому такой информации. — предупредил директор детского учреждения.
— Я пока о ней и не просила. Малыш поступил зимой. У него на правой ручке, у большого пальчика, родинка. При себе должен был иметь именной кулон на цепочке.
— Дима. — сразу вспомнила о ком шла речь Маргарита Васильевна.
— Он. — утвердила Чёрная вдова.
— Я помню его. Его доставили ночью. Малыш был ухоженный, здоровенький. Вы ему кем-то приходитесь? Хотя, не отвечайте, это дела не изменит.
— Я хочу знать, не усыновил ли его кто?
— Вы же понимаете..?
— Да или нет? — твёрдо поставила вопрос девушка.
— У нас часто забирают малышей. Но ему так и не посчастливилось обрести семью. Многие хотели, но… что-то в его глазах отталкивало их.
— Что?
— Никто не говорил об этом. Здесь не принято рассуждать на такие темы.
— Я хочу посмотреть в эти глаза.
— Кто вы? — спросила Маргарита Васильевна и увидела, как на её стол легли несколько тугих пачек денег. — Если вы считаете, что всех можно купить, то я не из того числа. Детьми не торгую.
— А это и не вам, — пояснила Чёрная вдова. — Потратишь на детей, каждую копейку.
Поднявшись с кресла и вновь пройдя узким проходом, женщина спрятала деньги в книжный шкаф и благосклонно ответила:
— Хорошо, пойдёмте.

Цветные стены бесконечного коридора детского учреждения были завешаны красочными рисунками малышей. Среди бегающей, играющей детворы, стараясь ненароком никого не задеть из малюток, шли Маргарита Васильевна и её нежданная гостья.
— Мальчик не очень контактный, всё больше один, друзей мало. Но он очень любит рисовать. — рассказывала об интересовавшем Чёрную вдову ребёнке директор учреждения.
— Как его здоровье? — спросила девушка.
— Да как у всех, простынет - сопливит. В остальном здоровенький, — они остановились у двери в игровую комнату. — Предупреждаю сразу, если у вас дурные намерения, я это замечу, лучше даже не заходите. Замечу и на порог детского дома больше не пущу.
— Вы так ревностны к этим детям?
— Они все для меня как родные. — ответила женщина и распахнула дверь.

В «кишащую» разновозрастной ребятнёй и игрушками игровую комнату, с непрекращающимися весёлыми детскими криками, входила знакомая малышам мама и неизвестная всем тётя.
Маргарита Васильевна показала Чёрной вдове на одиноко сидевшего за столом светловолосого, худенького мальчонку, рисовавшего цветными карандашами. Это и был четырёхлетний Дима.
Девушка потихоньку подошла к нему и, присев рядом на корточки, сказала:
— Красивый рисунок. Это ты сам нарисовал?
Ребёнок даже не повернулся, только покачал головой в знак согласия.
— А почему ты не играешь с друзьями?
Малыш продолжал рисовать, не ответив ни слова.
— У тебя их нет,… — догадалась девушка. — Ничего страшного, у меня тоже.
Дима повернулся к своей посетительнице и протянул ей свой рисунок. Чёрная вдова окунулась в глубину его маленьких, полных жизни и уже успевших настрадаться глаз.
— Это мне? — спросила она.
Дитё кивнуло головой, и  девушка забрала рисунок, сказав при этом:
— Спасибо. Давай дружить?
И протянула малышу руку. Дима радостно кивнул головкой, вкладывая в женскую руку свою маленькую, детскую ручонку. Чёрная вдова улыбнулась крохе и подметила родимое пятно у его большого пальчика.
— Дим, мне сейчас надо идти, — почти шёпотом сказала она. — Но если ты не против, я скоро приду к тебе и принесу подарок. Ты будешь меня ждать?
— Да. — первым словом ангельского голоска ответил доверившийся ей мальчуган.
Чёрная вдова любя смотрела на малыша, еле сдерживаясь, чтобы не схватить и не обнять его. Её глаза искрили счастьем и подступавшими слезами. Она погладила его по голове и удалилась, подходя к стоявшей у двери Маргарите Васильевне.
— И что вы увидели в его глазах? — спросила та.
— Жизнь. — одним словом, перечёркивающим всю ересь о малышах в детских домах, ответила девушка.

VIII

Вор «в законе» по статусу, человек с большой буквы по факту, заботливый отец и любящий муж по призванию, Тула ужинал со своей семьёй в одном из ресторанов своего города. Самому маленькому члену семьи была ещё противопоказана кухня для взрослых, и Таня кормила малыша из бутылочки.
— Как дела в школе, всё путём? — спросил отец сына.
— Нормально. — ответил тот.
— Ведь были ж схватки боевые, да говорят ещё какие,…— вклинилась в их разговор женщина семейства, заставив своих мужчин переглянуться и улыбнуться. — Классный руководитель звонил, всё рассказала. Сначала Саша всех на уши поставил, потом папа пришёл и вбил эти уши в пол. Нормально-о…
— Тань, не начинай. — успокаивал супругу Тула.
— А что мне начинать? Сын – продолжение отца. Ну, что мне с вами делать?
— Мам, мы больше так не будем, — немного лукавил Саша, вызвав своими словами явное удивление отца. — В смысле, тебя волновать.
— А в остальном?
— А в остальном, не лезь в мужские дела. Мы с папой сами разберёмся.
Глянув на жевавшего и еле сдерживавшего смех мужа, Таня улыбнулась и сказала ему:
— Два – ноль. Значит, третий ребёнок будет дочка. Мы с ней устроим свои порядки. Понял?
Тула нежно погладил по голове сосавшего бутылочку малыша и тут же изменился лицом, окрасив его суровым багрянцем ненависти от разбивших тишину и идиллию вечера с семьёй шума, грохота и гама ворвавшегося  в ресторан отряда полиции.
— Что это? — растерявшись, спросила Таня.
— Всё, мать, прячь хрусталь. Дебилы в доме. — ответил её муж и незаметно вынул из волос жены невидимку, заколов её на манжете рукава своей рубашки.
Подойдя к их столику, Капитан полиции мимолётно показал своё удостоверение, пряча его обратно в карман и проорал вору, словно тот был в нескольких метрах от него:
— По имеющимся у нас данным..!
— Не ори, — заткнул ему глотку отец семейства. — Громыхая гландами суть не поменять. И людям трапезу не порть, сейчас поедем.
Тула поцеловал малютку на руках Тани, её саму в губы и, подмигнув глазом Саше, почувствовал на своих запястьях сталь оковывавших их браслетов.
Вора приняли, его уводили. При других обстоятельствах легавые работать не могут. Не потому, что скажут: «Это преступник, мы обязаны произвести арест». Но потому, что при прочих условиях у них кишка тонка взять того, кто именовался Тула.

Автомобиль полиции мчался по улицам города, то притормаживая под светофорами, то набирая скорость на свободной прямой.         
Тула сидел на заднем сиденье и понимал, что даже звёздные погоны не рискнули бы против него такой дерзостью, ноги росли из другой жопы и имя ей – Ногай, Шип и остальные.
Сняв с манжета Танину невидимку и разогнув её, вор с неимоверной лёгкостью скинул с себя наручники. Автомобиль притормозил перед поворотом, предоставив ему единственный шанс, и Тула воспользовался им, выбив дверь и выпрыгнув на ходу, скрывшись от преследования полиции в извилистых дворах старых жилых построек.

IX

Некогда полный любовью и счастьем дом, претерпевший пустоту своих стен и звучное, отталкивающееся от них эхо завывавших сквозняков, вновь наполнялся жизнью, вдохнувшейся в него новыми постояльцами и частыми друзьями их.
Стоя перед камином гостиной, Командир отряда ОМОН рассматривал помятое фото в рамке на нём пятерых верных друзей: Лихо, Гонзы, Стаса, Лапы и Беса.
— Это они? — спросил омоновец у подошедшего к нему нового хозяина жилища.
— Да. — ответил Бес.
— А почему настолько измята? — послышался второй вопрос от мужчины, и его руки бережно взяли в себя застеклённую рамку.
— За пятнадцать то лет по этапам, лагерям… Я ведь не в одном месте срок тянул, были и переезды.
— Бес, я приоделся у тебя. В шкафу подобрал кое-что. — окликнул друга спускавшийся со ступеней второго этажа Чечен.
— По размеру? — спросил тот, возвращая драгоценный для себя снимок на место.
— Тютелька в тютельку. Как по мне сшито.
— Носи на здоровье. — ответил мужчина и, заслышав динь-дон дверного звонка, заторопился открыть незнакомцу.
Чечен и Командир отряда ОМОН грустно смотрели на веселых, на фотографии, обнимающихся парней. Дружба, прошедшая через непомерные испытания, ушла в вечность, оставив напоминанием о себе только пожухлый с годами снимок и непередаваемые чувства души. Они смотрели на него и думали: когда-нибудь, хоть кто-то будет так же помнить их, с тем же трепетом внутри, теми же словами, в тех же мыслях…
Бес возвращался не один, с ним шла очаровательная гостья – Оля.
— Здравствуйте, — сказала девушка и, взглянув на кавказца, спросила того. — Ты Чечен?
— А чё так заметно? — улыбаясь, спросил он.
— Кто из вас Бес?
— Я. — ответил тот, кто встретил её и проводил в дом.
— Тогда ты – Омон.
Утвердила она и получила ответ:
— Верно, девочка. А ты кто?
— Меня зовут Оля. Мне этот адрес дал ваш друг… Шамбала.
— Ты на месте. Проходи, располагайся и никого не бойся, тебя здесь не обидят. — сказал Бес и помог девушке присесть на диван.
— Я знаю. Шамбала сказал, что если вы хотя бы напугаете меня, он вам головы пооткручивает. — продолжала немного побаиваться она.
— Ха-ха-ха! — закатился Бес.
— Точно, он. — не сомневаясь, пояснил Чечен.
— Не бойся. Не обидим и не испугаем. Честному слову веришь? — спросил Олю омоновец.
— Да.
— Мы тебе его даём.
— Чистое дитя. Где Шамбала? — спросил кавказец.
— Он…он…
Начала было говорить Оля, но сорвалась и заплакала.
Чечен налил ей стакан сока и протянул попить. Глоток за глотком, глоток за глотком она опустошала сосуд. Её девичьи глаза, видневшиеся из-за стекла, беглым взором перемещались от Беса к Чечену затем к Командиру отряда ОМОН.
Ребята присели рядом и чтобы ненароком ещё больше не испугать Олю, просто смотрели на неё, почти не дыша.
— Пить захотела. — чуть шёпотом голоса и улыбкой небритого лица промолвил Чечен.
— Чё ты ей налил? — той же интонацией спросил друга Бес.
— Сок. Она же девочка? А девочки любят всё сладенькое.
— Знаток, блин.
Оля допивала сок и, облизав губки, молча смотрела на ребят.
— Попила? — спросил её кавказец.
— Угу. — донеслось от неё.
— А теперь спокойно, без слёз, скажи нам… Где Шамбала?
— В пси… пси… психиатрической клинике.
— Где? — недопонял Бес.
И Чечен пояснил другу в свойственной одному ему манере:
— В дурдоме, где? — увидев взор недоумения товарища, продолжил разъяснять. — В жёлтом доме, на даче сумасшедших, в скворечнике тронутых…
— Понял. — остановил его Бес.
— Дом ха-ха, шизилово…
— Да понял я! Начитанный, блин.
— Беспорядок в голове…
— Чечен! — воскликнул Бес.
Широко раскрывшая глаза Оля уже не боялась, она была поражена, удивлена и растеряна словами кавказца и не могла отвести от него взора, когда услышала к себе успокаивающий тон Беса:
— Не обращай внимания. Просто у него богатый словарный запас,  —  повернувшись к довольно улыбавшемуся Чечену, сказал и ему. — Библиофил, твою мать.
Омоновец был ближе всех к девушке и, не успев оконфузиться перед ней, взял бразды правления расспроса на себя.
— Давно Шамбалу доставили туда? — спросил он.
— Пару дней как. — выходя из некого ступора, ответила Оля.
— А ты с ним как вышла на контакт?
— Я там работаю… медсестрой.
— И он попросил тебя сообщить нам, где он находится?
— Да.
— И ты ему поверила и не побоялась?
— Нет. Он хороший. Он спас меня недавно, когда на меня напали… в подземном переходе.
— Хорошо. Кстати, как тебя зовут?
— Оля. — представилась всем девушка.
— Оля - красивое имя. Олечка, а к нему кто-нибудь приходил? Может, ты видела? — перевёл разговор на себя Бес.
И она, прильнув вниманием к новому собеседнику, была уже довольно откровенна и без робости в словах:
— Он в отдельной палате, для буйных. К нему никого кроме медперсонала не допускают.
— Да?
— Но когда его только привезли, к нему приходили двое. Правда, в палату не заходили, через смотровое окно заглядывали.
— Поподробней. — спросил Командир отряда ОМОН.
— Была моя смена, я как раз дежурила и видела их.
— А описать этих двоих сможешь?
— Один постарше – солидный мужчина, — Оля осмотрела Беса и Чечена, и добавила. — Второй, как вы годами, с дерзкой ухмылкой.
— Кронос с Тригоном.
— Скоты.
Поняв о ком речь, подытожили словесный портрет ребята.
— Вы их знаете? — удивилась девушка.
— Спасибо тебе за помощь. Шамбала ещё что-нибудь просил передать? — спросил Бес.
— Это всё. Вот только он просил принести ему яблок.
Омоновец протянул Оле немного денег и сказал:
— Возьми. Купишь ему его любимых.
— Нет, нет. Я не возьму. У меня есть. — смущалась красавица.
— Возьми. С вашей зарплатой медсестры по магазинам не находишься.
— А что мне ему передать? — она стеснительно взяла деньги и спрятала их в свою сумочку.
— Скажи, что Кроноса пальцем без него не тронем, — передавал весточку на словах Бес. —  А по поводу его выхода…подумаем как. Запомнила?
— Да. — Оля кивнула головой и поймала на себе чистые улыбки честных ребят. Тех, кто не привык бросать в беде своих, кто готов был рискнуть всем, рискнуть…и победить.

X

В сверкавшей чистотой и блеском опрятности гостиной особняка Кроноса, Диана, в повязанном переднике и косынке на голове, домовито хлопотала по хозяйству, домывая полы и заканчивая протирать пыль. 
Вошедшими её мужчина и Тригон замерли на месте, восхищённо осматривая убранное помещение с добавленными в интерьер скатертью на столе, панно на стенах и несколькими вазами на окнах.
— Ничего себе… Я такую чистоту видел, только после того, как мама убирала. — восхищался помощник авторитета.
— Тебе повезло с матерью. Моя даже пустые бутылки за собой не выносила. — ответил Кронос, выдав голосом своё появление Диане.
— Привет. Ты уже вернулся? — спросила она, поправляя косынку. — А я не успела закончить к твоему приходу.
— Вам помочь? — галантно предложил Тригон и тут же ощутил недовольный толчок в плечо от Кроноса.
— Я добавила немного уюта. А то здесь царил этот претенциозно-офисный стиль. Никакого домашнего тепла. Ты не против? — спросила девушка своего мужчину.
— Ты хозяйка, тебе видней. — ответил тот.
— Да? А-а-а… А ещё я подумала, в доме необходима уборка. Тем более что мне совсем нечем было заняться.
— Но ведь есть же горничная, целый штат прислуги?
— Я всё привыкла делать сама, так чище.
— Ты моя женщина, моя жена. Я не хочу, чтобы ты целыми днями занималась хозяйством.
— А чем мне заниматься? — спросила Диана, выкручивая тряпку и протирая рукой слегка вспотевший лоб.
— Чем женщины занимаются? Съезди в салон красоты, прогуляйся по магазинам… одежда там, украшения… — предлагал варианты Кронос.
— Знаешь, милый, женщина должна в первую очередь смотреть за домом и своим мужчиной. А иначе, зачем она ему такая, не заботящаяся, не переживающая о нём?
— Диан.
— Я у тебя красивая?
— Единственная и неповторимая.
— А какое самое лучшее украшение для женщины только можно представить? — заставила вопросом растеряться Кроноса и вопросительно взглянуть на своего помощника Диана и тут же сама дала ответ. — Улыбку её довольного мужчины, бестолковый.
— Да? — удивился авторитет.
— Да! А золото и прочие побрякушки мне не нужны, дурачок.
Кронос сделал стремительный шаг к девушке и вместо желанного поцелуя услышал от неё:
— И не топчите мне полы, я их только вымыла! Живо на кухню, обед на плите.
— Понял. Уходим. — резко остановился он и сделал аккуратный шаг назад.
Диана улыбнулась и показала любимому поцелуй губами, продолжив уборку.

Пройдя на кухню, Кронос и Тригон увидели на столе, с накрытой поверх него белоснежной скатертью, приготовленные к обеду столовые приборы и украшавшую всё вазу с полевыми цветами. Нежная рука чувствовалась во всём, в доме поселилась она…женщина.
— Кронос, я, наверное, пойду. Не буду мешать. — собрался уходить Тригон.
— Стоять. За стол сел. Будешь есть со мной, — осадил своего помощника на стул авторитет и, взяв с плиты приготовленный ужин, вернулся к столу. — Она старалась, готовила… Снимай пробу.
Заинтересованно разгребая вилкой кулинарный изыск в своей тарелке, Тригон, как заправский дегустатор, на кончике столового прибора отправил первый кусочек себе в рот, тщательно пережёвывая его.
— Если скажешь, что тебе не понравилось, это будет последний кусок в твоей жизни. — предупредил его хозяин.
— Знаешь,…она готовит лучше тебя.
Кронос расплылся в скромной улыбке счастья и добавил на словах, с аппетитом приступая к еде:
— Она мне очень дорога. В общем, ты ситуацию уловил.
— В общем, да. Что дальше?
— Теперь всё круто поменялось. Все дела перенеси за территорию этих стен. В этот дом больше никто не ногой. Всё понял?
— Будем решать за околицей.
— Где угодно. Но сюда и носа не показывать… прибью. — начал оберегать Диану от всей грязи своих криминальных дел Кронос, стараясь сохранить от неё как можно дольше тайну того, кем являлся, чем занимался, кто он такой.

XI

В маленьком помещении СИЗО, без сокамерников, на твёрдых нарах со скрученным рядом матрасом сидел Кислота. Скрежет замка, скрип стальной двери и к нему подселяли второго, входившим с руками за спиной Прощая. Увидев друг друга и, дождавшись хлопка закрытия двери, воры поприветствовали:
— Кислота.
— Прощай.
— Давно ты здесь? — спросил «законник», присаживаясь рядом с тем, кто уже находился в камере и пожимая его руку.
— За пару часов до тебя вселился. Гадал, кто из новосёлов соседом въедет, оказалось ты.
— В моём ежедневном расписании дел по жизни, всегда есть пометка на полях о возможной отсидке. Но на сегодня у меня были другие планы.
— Всё это придумано, чтобы вывести нас из игры.
— Перебираю в голове имена известных мне дирижёров, и на ум приходит лишь одно…
— Ногай – паскуда, — утвердил виновного в своих задержаниях Кислота и получил одобрительный кивок головы от сокамерника. — Знал я о червоточине Ногая и остальных, но что они способны такой шаг сделать? Не думал, не гадал.
— Считай, познакомился с ними заново. Давай думать, как выходить будем.
— Отдыхай, вспомни юные годы… Когда ещё эти стены с обратной стороны воли разглядишь? Забыл уже их угрюмую роспись и эхо карцерной двери по коридору?
— Кислота, мой стаж за колючкой не меньше твоего. А откинулся я недавно, вместе отмечали. Не забыл? — напомнил другу Прощай.
— Помню… Это я так, напряжённость снять. Адвокаты уже работают. Максимум несколько дней и на выход.
— Уик-энд на нарах?
— Таких услуг в турагентствах не предложат.
— Это да. Элитный маршрут, — осматривая тесную, неуютную камеру и переводя взгляд на друга, говорил Прощай. — Богатый номер, знатный сосед…
— Аll inclusive – всё включено. Так будем наслаждаться? — ответил Кислота и достал из кармана колоду карт.
— Распрощайся со всем, раздай всё…
— Но сохрани честное слово и добрую колоду…
— И скоро ты вернёшь даже больше.
Переговорились воры, и дружеский кон древней игры начался.
— Тула в бегах. Из-под стражи свалил. — рассказал Кислота.
— Ничего… Барс прикроет. Могли бы мы, но…
— Ну, мы то здесь не задержимся. Это своего рода акция устрашения. Шип и остальные решили огрызнуться. Знаешь уже об их встрече с Тулой и Барсом?
— Кто ходит в гости без звонка, тот лечит зубы и рука! — рассмеялся ответом знавший всю историю Прощай.
— С Барсом как, новостей нет?

XII

Припарковав у своего дома автомобиль, Барс вошёл в подъезд. Он никак не мог заметить показавшихся из-за стволов деревьев, поджидавших его Шипа и Булаву.
— А вот и Барсик пожаловал…
— Это здесь он живёт? Хороший райончик.
Обмолвились промеж себя те двое.

Поднимаясь по ступеням, перед вором перепрыгнул через перила крепкий паренёк. Второй, подкравшись сзади, прижал Барса к стене.

Шип отдал команду своим людям, взмахнув им рукой, и в подъезд понеслась целая толпа братков, расправляться с Барсом.
— Может, присядем? Зрелище будет то ещё. — предложил Булава.
— Сейчас всё в окошко разглядим. Лучше телевизора.
И они уселись на лавочку, смотря в окна подъезда Барса за начинавшими в них разворачиваться событиями.

Один из ублюдков нанёс удар по вору, но тот, заломив руку второму, выставил его перед собой и упёр его хлебало о кулак первого.
Грохот подъездной двери, ударившей о стену, выдал забегавшую в подъезд толпу. Сломав руку одному из нападавших, авторитет свернул шею второму и столкнул его вниз по ступеням, сам побежав выше по этажам. Преследование началось.

  Шоу сквозь подъездные окна бежавшего вверх Барса и преследовавших его братков радовало тварей на засаленной временем лавочке под раскинувшими над ними густые ветви липой.
— Побегай, побегай. — злорадствовал Шип.
— Скольких ты на него натравил? — узнавал число шакалов, подосланных расправиться в «законником» Булава.
— Ему хватит.

На ступенях подъезда уже лежало два свежих тела, с которыми расправился Барс. Двоим скотам всё же удалось его догнать, и они зажали вора в угол, пока остальные продолжали бегом подниматься по ступеням. Сдавливал глотку один, второй отбивал рёбра и почки.
Барс заметил стоявшую на полу пустую бутылку, с неистовым усилием оттолкнул на мгновение от себя паскуд, но этого хватило человеку. Схватив бутылку, он разбил её о голову одного из, вогнав «розочку» в горло второго и продолжая торопиться вверх по ступеням.

Шип с Булавой наблюдали за отбивающимся от напавших на него Барсом. Устроенный ими кинотеатр на свежем воздухе ужасал своей премьерой всего лишь для двоих зрителей, но в реальном времени игры актёров.
— Насколько его хватит?
— Ну, он же не робот, скоро начнёт выдыхаться.
Отписывали свою рецензию эти критики и скоты.

Добравшись выше некуда – на крышу дома, не поверженный Барс, в окружении трёх бездыханных тел, сражался с последним дерзнувшим напасть на него. Напрасными ударами размашистых ног этот безумец, довольно сносно владевший приёмами карате, пытался дотянуться до авторитета. Уклонившись и поймав его ногу, Барс ударил его под колено и скинул с крыши.

Удручённые отнюдь не хеппи-эндом, желанным для себя, но выходом истории в неминуемое продолжение, Шип и Булава следили за происходившей на краю крыши схваткой Барса с одним из своих людей.      
— Ну, вот и всё. Последний.
— Жаль. Хорошее было шоу, только короткое.
— Нам пора.
Проговорились они и, услышав шлепок падения человеческого тела на асфальт, встали с лавки и посмотрели вверх.
Стоя на краю крыши и видя тех, кто возжелал его смерти, Барс показал им красноречивый жест: согнутую правую руку в локте при помощи левой. «Хрен сглотнули» Шип с Булавой, а не насладились кровью вора.




XIII

Вызов сделан, не принять его – показать страх и слабость. Один лишь намёк на эти недостойные мужчины чувства и сотни недругов вгрызутся в тело, жадно отрывая от него куски. Кронос не был болен немощностью и ужасом, и он прибыл на воровской сход, куда его вызвали Ногай и остальные.
Сопровождаемый Тригоном, авторитет стоял перед бильярдным клубом, где его уже заждались.
— Кронос, подстраховаться надо было бы. Не к аквариумным рыбкам идём, к пираньям. — предупредил хозяина его «правая рука».
— Пустыми идём, без стволов. — жёстко парировал тот.
— Характер показать хочешь?
— Силу.
— Могут порвать, не выйдем.
— Эти всё-о-о-о могут.
— И на что ты надеешься? На удачу?
— Удача сегодня не понадобится. Факты, доводы, натиск. Я думаю, должно получиться.
— Не понимаю я тебя.
— Понимаешь, не понимаешь… Сейчас сам всё увидишь. Главное не тушуйся. Кто они?
— Воры. — ответил Тригон.
— Воры… всего лишь воры. А я кто?
— Кронос.
— Уверенный тон. Кронос. — твёрдо обозначил себя авторитет.

В закрытом для посторонних и рядовых посетителей заведении проходила встреча сидевших за одним большим столом Листопада, Шороха, Шипа, Булавы и Ногая. Этот квинтет ошибочно коронованных или попросту ссучившихся воров пел своими голосами вразнобой с честью и порядочностью, надрывая связки в унисон всем порокам, поселившимся в их напрочь прогнивших душонках.
— Ха-ха-ха! — ржал довольный последними событиями Листопад. — Шакалов разогнали, теперь они не скоро соберутся вновь. У нас куча времени.
— Кислота.
Спросил Ногай и получил ответом от сидевшего рядом Шипа:
— Взяли с наркотиками. Брали красиво, он сам удивился содержимому своих карманов.
— Прощай.
Поинтересовался Шорох и услышал пояснение от Булавы:
— А не надо гулять с незарегистрированным стволом. На котором, к тому же, восемь крестов. Оба в СИЗО.
— Как мёртвому припарка. Выйдут после подстав. — комментировал задержание авторитетов Шип.
— А пока пусть посидят, подумают, на кого огрызнуться решили. — не проходил радостью Листопад.
— Барс. — словно листал список истинных воров Булава.
— Этот ушёл.
— Живучий гнида.
Раздосадовались Шорох и Шип.
— Тула сорвался… из-под конвоя прям. — вклинился в беседу Ногай.
— Ещё лучше. Теперь, когда его в розыск объявят, не станем межеваться, вернёмся в его владения вновь.
Пробуробил Листопад, но услышал к себе вопрос от Шороха:
— Не всё рассмотрел?
— Хозяина теперь нет. Интересно глянуть, что к чему. Ты со мной?
— Все с тобой. — ответил за приятеля Ногай.
— Съездим. Разведку боем устроим. — вторил ему Шип.
— Теперь по поводу Кроноса.
Напряг всех Булава, но остальные расслабились, заканчивая мысли друг за другом:
— А что Кронос? Сейчас придёт, всё и решим. Повод-то ма-а-а-аленький.
— Сестра с братом: Фортуна с Фартом играют за нас. Приходит Кронос, ставим перед фактом, всё его наше. Не согласен, кладём прямо здесь.
— Не сбавляя темпов, удача с нами, половиним Тульское, Кроносовское. Готовим счастливчика на трон.
— У меня к вам встречное предложение,… — обозначил своё внезапное появление Кронос в сопровождении Тригона. — Я становлюсь «королём воров», вы подо мной, и я вас не трогаю.
— Чё-о-о? — грубо переспросил Шип.
— Так будет выгодно всем, каждый получит то, чего желает и заслуживает. Вы… неограниченную власть в пределах моего дозволения… там, куда поставлю хозяевами.
— Дерзкий заход. — признал Булава.
— А ты? — спросил явившегося Листопад.
— Титул. Для меня он будет в самый раз.
— А не тяжела будет шапка Мономаха? — любопытствовал Шорох.
— Мой размер. Да и для вас так будет лучше.
— Чем же?
— В живых останетесь,…я вас не трону, — держал ответ Кронос, едко осматривая присутствовавших. — Да и вы не сумеете меж собой договориться, кого над собой ставить… перегрызётесь всё равно. Я для вас лучший… и единственный выход. Выбираете меня, и у вас будет сладкая, не обещаю долгой, но жизнь. Идёте против – обещаю смерть. — уверенно держался авторитет.
  — А не подумал, что мы тебя на куски порежем и по лузам рассуём, вместо шаров? — спросил его Шорох. — Подумай.
— Я прикинул этот вариант. Прикиньте и вы. Если кто-то хотя бы задницу от шконки отдерёт, вашими кишками все стены закрасит, — подойдя к столу и взяв с него кусок нарезки, жадно прожевал его Кронос. — Не верите? Загляните под стол.
Шип заглянул под стол и увидел там прикреплённое взрывное устройство с мигающим огоньком.
— Бомба. Наш рывок – запал. — садясь ровно и стараясь не шевелиться, оповестил он остальных.
— Стлеет в уголёк, в секунду. Дистанционное управление. Кнопочку нажал и пу-у-уф,… — показывал взрыв руками Кронос. — Повторю условия. Со мной-жизнь, против-смерть. Голову в мозговых диверсиях не сломайте.
Отступив на несколько шагов к Тригону, авторитет услышал от своего помощника:
— Первый шаг к престолу?
— Пусть думают. Если не по выстеленной ковровой дорожке, то по их костям пойду. — ответил он, и мужчины покинули место схода, оставив «законников» сидеть в озадаченном исступлении.

Выйдя на улицу, Кронос приветственно кивнул сидевшей на капоте своего автомобиля и крутившей в руках дистанционный пульт управления от взрывчатки Чёрной вдове.
Тригон восхищённо посмотрел на красавицу-киллера, получил от неё кокетливую улыбку и тот самый пульт, броском в руки.

XIV

Уважение к собственному возрасту – хорошо, признание собственных заслуг – достойно, почитание памятной даты – необходимо. У каждого из нас праздник свой. Дни рождения, свадьбы, годовщины, рождение ребёнка и обмывание копытец, всякий уделяет внимание тому, что дорого его сердцу…ну, или просто дорого, в череде реалий сегодняшних дней, чтобы выпендриться, показать себя и эпатировать публику.
Ежегодным днём календаря, самым памятным и важным, для Диареи была дата получения им своего первого срока, вынесенного законным приговором судьи. В тот момент, когда женщина в мантии зачитывала постановление, половина жизненного пути Диареи осталась где-то там, за неким мифическим поворотом прожитых лет, скрывшись из виду и стёршись в памяти, но показав ему иной путь, более насыщенный событиями, возможностями и исполнением всех желаний. Его – то член Совета Кроноса и выбрал. С тех пор, каждый год, он праздновал это событие ярко, эпатажно, незабываемо. Словно свой второй День рождения, часто предпочитая его первому.
Сидя в своём автомобиле, Бес с друзьями смотрели на торжественно переливавшееся огнями здание ночного клуба, в котором проходила шумная вечеринка.
— И как нам выковырять его оттуда? — спросил владелец авто.
— Как сказал великий Аль-Фараби: «Человек стал человеком благодаря разуму». Будем думать. — блеснул эрудицией Чечен.
— Кто сказал? — переспросил его омоновец.
— Аль-Фараби,… — вопросительно посмотрев, на не понимавшего о ком идёт речь товарища, рассказывал кавказец. — Ибн-Сина, латинизированное имя Авиценна..?
— Кто?
— Авиценна. Родоначальник современной медицины. Десятый одиннадцатый века. Ибн-Рушд…
— А это кто?
— Аверроэс. На фреске Рафаэля шестнадцатого века в нижнем левом углу изображён… плешивенький такой.
— Ещё чем удивишь?
— Аристотелезирующий рационализм в Арабской философии…
Начал философские измышления Чечен, но омоновец его быстро остановил:
— Стоп, стоп, стоп. Ты где этого нахватался?
— Да читал он, пока мы сидели, — пояснил Бес. — Я в ШИЗО просвещался, а он в библиотеке. Книголюб, блин.
— Так как попадём внутрь? — вернул вопрос кавказец.
Командир отряда ОМОН посмотрел на Беса и сказал ему?
— Нам с тобой не вариант. Меня помнят, тебя уже знают. Здесь нужен новичок, джокер в рукаве.
— Есть план, как будем брать этого недоноска? — спросил он.
Офицер кивнул головой, улыбнулся  и спросил:
— Слушай, Чечен, как ты относишься к самодеятельности?
— Люблю народное творчество. А конкретней?
— Сыграешь роль… конченого быдла?
— Насколько конченого?
— В ноль.

Из шумного заведения доносились несмолкающая музыка и крики довольных устроенным для них весельем гостей. На входе в клуб нёс вахту один из его крепких телом охранников. Бдя и наблюдая, он заметил слегка припозднившегося гостя вечера и, не пропуская его внутрь, осмелился спросить:
— Вы кто?
— Делегат от чеченской общины. — акцентом пояснил оказавшийся им Чечен.
— А почему не в костюме? Вечер костюмированный.
— В костюме. Так-то я - азиат. — пояснил кавказец и своим пристальным взглядом заставил охранника отступить от двери, позволив себе войти в ночное заведение.

Декор, антураж, вся окружавшая гостей праздника атмосфера была пропитана ярким, насыщенным, переливавшимся из одного в другой цветом. Вновь прибывавших встречали воздушные шары и серпантины, передававшие роскошь и помпезность торжества.
Безумству множества наряженных в разные карнавальные костюмы гостей не было предела. Кто-то танцевал, кто-то выпивал, отдыхал и резвился под весёлую музыку.
Зайдя дрыгающимся в такт заводному ритму, Чечен, увидев карточные столы и играющих за ними гостей, вскинул руки вверх и громко крикнул:
— Viva Las Vegas!!! — сев на свободное место рядом с одним из гостей - лысым мужчиной в престижном костюме, он обратился к нему. — Ну, чё, патлатый, сыграем партейку?! — достал из кармана пачку денег, положил их перед собой и заметил прогуливавшегося по залу, празднично одетого в смокинг Диарею. — Какой же ты лысый, урод? — говорил он гостю торжества рядом с собой. —  Может тебе папаху подарить, из овчины? Белая, пушистая… Станешь брутальным, как я. Все бабы будут твоими.
Мужчина забыл о коньяке в своей руке, тушуясь от слов Чечена, но все разобрали карты, и игра началась.
Диарея прогуливался по залу, приветствуя собравшихся гостей. Веселье кутящей вечеринки под несмолкающую музыку продолжалось. А за столиком Чечена, азартная игра набирала свои обороты. Кавказец незаметно для других подложил туза под рукав лысого гостя и тут же обратил на это всеобщее внимание, демонстративно вытащив карту из-под его локтя:
— Ты чё, урод?! С уважаемыми людьми жульничать?! — швырнул карту в лицо не понимавшего мужчины и вскочил из-за стола, привлекая к себе внимание виновника торжества. — Да я тебя..! — кавказец схватил лысого за грудки и оторвал от стула.
— Я… Я… — блеял как козёл плешивый придурок.
— Ты, ты… А я ещё хотел ему папаху подарить. Хрен тебе! Петушка натянешь!
Заметив возникший конфликт, Диарея подступил к Чечену и пояснил тому:
— Гостя отпусти. Если крап заметил или туза в рукаве, молодец. Но разберись с ним после, а сегодня мой вечер. Ты кстати кто? Я тебя не знаю.
— Посланец твоих друзей, — ответил парень. — Они тебе подарок хотят преподнести, презентовать, так сказать.
— Какие друзья? У меня их много.
— Эти самые незабываемые и ценные для тебя. Выйдем на улицу, отметим радостную встречу?

Сурово и недоверчиво глядя на весёлого незнакомца, член Совета Кроноса и не подумал опасаться, следуя за ним на улицу из погружённого в буйство праздника клуба.
— И где же они? Почему не заходят, раз друзья? — спросил виновник торжества.
— Стесняются. Пройдём. — потягивая шампанское из бокала, ответил кавказец, пока из темноты им навстречу показывался силуэт приближавшегося Беса.
— И куда мы идём? Сам-то кто?
Подойдя вплотную к Диарее, Бес сходу ударил его под дых и, заломив ему руки с Чеченом быстро потащили к машине. Затолкав его в уже открытый омоновцем багажник, захлопнули крышку, и Бес скомандовал:
— Помчали.

На сгустившемся сумерками берегу реки дальний свет фар подъехавшего авто превратился в ближний, но не погас совсем. Из открытого багажника ребята выволакивали наружу его единственного пассажира - Диарею.
— Вот мы и приехали. — сказал омоновец.
— Куда? — начинал заметно нервничать член Совета Кроноса.
— На шашлык. Посмотри, природа какая?
— Вы хоть кто такие… кроме того что смертники?
— Я - Бес. Это Омон, — представил себя и друзей один из парней. — Это Чечен. С ним ты успел познакомиться.
— Ну и погоняло у тебя..? Ди-а-рея,… — поглядывал кавказец на потиравшего кулаки и готовившегося к драке пленника. — Тебе бы ещё друзей подобрать… геморрой, запор, понос, слабина… и всё… ты - главарь ОПГ. Гроза преступного мира!
— Сработали чисто, в этом претензий нет. В остальном есть. Ну, привезли вы меня сюда, ну кончите… И?
— Одним уродом станет меньше. — ответил мрази офицер.
— Зато появятся трое новых, не давших мне ни малейшего шанса, зассавших схлестнуться со мной. И вы будете знать это о себе.
— Сучонок дело говорит. Дадим ему шанс.
Согласился Бес и собрался скинуть с себя одежду, сойдясь в схватке с Диареей, но Чечен его остановил:
— Погоди, Бес. Дай я.
Ребята отошли в сторону, оставив стоять один на один противников.
— На кулаках или..? — предложил кавказец.
— Баловство, — ляпнул ответом выродок. — По перу в руки, и да выживет сильнейший. Или слаб в коленях?
— Ты хочешь проверить мой характер? Перо! — выкрикнул Чечен, и тут же перед ним и его врагом воткнулись в землю два стальных лезвия. Подняв один из них, кавказец порвал на себе рубаху и порезал мускулистую грудь ножом, оставляя кровоточащую рану и показывая отсутствие страха у себя.
— Красиво. — заметил его визави, поднимая второй нож.
— А то! А сейчас будет ещё краше.
— Даже не представляешь насколько? Распишу, как Микеланджело «Мадонну».
— Рафаэль, грёбаный недоумок. Автор «Сикстинской мадонны» - Рафаэль. — поправил безграмотную суку Чечен.
И Диарея мгновенно бросился на него, завязав зверскую схватку. Удар Диареи ножом, ещё, ещё, ещё… Сверкающее в последних солнечных лучах стальное лезвие играло со смертью Чечена, стараясь перерезать тонкую нить его жизни.
Кавказец уклонялся и отступал. Диарея нанёс ему удар ногой в пах, заставив слегка согнуться, и тут же ножом в бок.
Видя превосходство врага на другом, Командир отряда ОМОН сорвался с места ему на помощь, Бес остановил его, схватив за руку:
— Стоять… Не мешай Чечену.
— Давай, Чечен. — тихо подбадривал товарища офицер.
Диарея наступал. Вот-вот и финальный удар ножом прекратит жизнь кавказца. Вот-вот, вот-вот… Чечен поставил блок, выбил нож из руки ублюдка и, заломив ему руку, поставил на колено.
— Ты думал, со мной будет так легко? Пёрышком оцарапал и победа близка? А я пошутил, — кавказец поиграл стальным пером меж пальцев, замахнулся…— Приколись! — и вогнал его в кисть руки Диареи, проткнув насквозь и приколов лезвие в спину.
— А-а-а, падла! — вопил болью упырь из числа Кроносовских приспешников.
— Чечен, меня зовут Чечен. А ты, поносина, прыгай в лодку, кататься поедем.
— Хороший у тебя друг, верный. Я бы себе такого хотел. — признался омоновец Бесу, слушая тихие всплески воды от тревоживших её вёсел, наблюдая за удалявшейся к центру реки лодкой с кавказцем и Диареей в ней.
— Чечен? Да.
— И философ, и делец…
— Всем врагам его…
Понятно, что они хотели сказать и были правы.

Размашисто, спокойно гребя вёслами, Чечен напевал народную песню «Дубинушка».
— Ээ-э-эй, ух-нем…
— Чё?
Переспрашивал его Диарея и тут же получал резкий ответ:
— Через плечо… Ээ-э-эй, ух-нем…
— Куда мы плывём?
— На центр реки. Ещё ра-а-а-аз, ещё ра-а-аз…
— Зачем?
— Тебя топить, — остановив лодку, и суша вёсла, кавказец накинул своему попутчику на шею петлю с привязанным к ней камнем. — Пора приступать к водным процедурам. — последними словами произнёс он.
— Суки. Кронос вас порвёт. — такими же, но перед смертью, ответил Диарея.

Стоя на берегу, в лучах ложившегося за горизонт заката, ребята видели, как Чечен перерезал ножом глотку Диареи и толкнул его за борт. 
— Минус мразь. — подвёл счёт офицер.
— Пора задуматься, как минусовать главную… Кроноса. — обозначил цель Бес.

XV

«Храните деньги в сберегательной кассе!» - лозунг тогдашней страны. «Отмывайте или сразу выводите за рубеж» - действия теперешних тех, кто обворовал страну и народ. «Бери своё там, где видишь, то, что хочешь и столько, сколько унесёшь» - принцип тех, кто в прихвостнях у власти той или иной, так или иначе.
Тригон как раз был из последних, но страстно стремился перейти в ранг вторых. Живо пересчитывая выручку в кабинете своего ночного клуба, он передавал пачки денег Зуле, складывавшему их в сумку.
— Деньги уберёшь, скоро могут понадобиться. — приказывал он.
— Тригон, крупная сумма скопилась, — отвечал его телохранитель. — Клуб доход приносит, но его не сравнить с потоком от продажи оружия. Ты же этот канал не прикрыл?
— Базарь поменьше и потише. Я этот канал налаживал, развивал… не для того чтобы сворачивать, тем более сейчас в разгар боевых действий.
— Я не о том. Надо бы выводить деньги, реально крупная сумма.
— Выведем. Всему своё время.
— Тригон, я вижу одного интересного гостя. — обмолвился пристально кого-то высматривавший Бык, стоя у окна в зал клуба.
— Чё, у нас сегодня пусто от посетителей, только один пришёл? — рассмеялся Зуля.
— Ржать не надо. А гость действительно любопытен. — настаивал второй из телохранителей.
— Чем? — всё-таки заинтересовался Тригон.
— К нам веселиться приходят. А этот не пьет, не танцует, на баб не смотрит. И внешность у него… симпатичная.
— Чё за внешность?
— Азиат… японец. — поворачиваясь к хозяину, пояснил Бык.
Тригон отвлёкся от денег, сконцентрировался и, сурово взглянув на того, спросил:
— Ты ещё здесь?

Спокойно потягивая сок возле бара, одетым в строгий мужской костюм, стоял Рейден. Не поворачивая головы, он одними глазами смотрел на окна кабинета Тригона, заметив уставившегося на него Быка. Поставив стакан на стойку, мужчина спокойно уходил,…но не из клуба.

Рыская по всему зданию в поисках подозрительного азиата, проворность Быка столкнула его с искомым в мужском туалете заведения.
Заметив спокойно стоявшего, ждавшего его Рейдена, громила басом предложил тому:
— Давай спокойно… пройдёмся в кабинет хозяина клуба, потолкуем? Или добровольно, или в обязательном порядке, — но получил в ответ немой отказ. — Ну, смотри. Хозяин – барин. Я предупреждал.
Подступив к якудза, он нанёс ему удар в лицо. Рейден остановил кулак блоком своего запястья, слегка кивнув Быку головой. Возмутившись неудачей, русский оттолкнул японца, и схватка между ними началась!
Телохранитель Тригона всё нападал и нападал, размахивая кулаками и сшибая всё, что попадётся на их пути, задевая двери кабинок, разбивая зеркала и торшер, висевший на стене. Доставалось всему. Но как только его сжатые воедино пальцы долетали до лица или тела азиата, они тут же натыкались  на профессиональные движения мастера карате, ставившего перед ними заслоном блок за блоком и непробиваемую защиту пред собой.
Животрепещущее переплетение нападающих и отбивающихся рук, остервенелый оскал Быка и ехидная улыбка Рейдена. Драка начинала затягиваться. Русский наседал на азиата и затолкал того в кабинку, повалив на унитаз и зверски избивая.
— А, сука! Как тебе такое?! А?! — кричал он.
Он превосходил противника в массе, но якудза всё же удалось приподняться и оттолкнуть от себя нападавшего. Сорвав крышку с унитазного бочка, Рейден разнёс её в осколки о голову Быка, повалив того замертво на пол.
Поправив пиджак и посмотревшись в зеркало, японец переступил бездыханное тело и вернулся в клуб.

XVI

В своей квартире, уже под вечер, Аня лежала на диване и нежно поглаживала свой слегка округлившийся живот, разговаривая с ребёночком в нём. Будущая мамочка ласкала своего малыша не только нежностью прикосновений через себя, но и бархатной шелковистостью перелива голоса.
— Ма-а-аленький мой. Растёшь, да? А вместе с тобой и мама, счастье ты моё, — улыбалась красавица. — Скоро мы с тобой увидимся, осталось совсем чуть-чуть. Надеюсь, ты будешь такой же красивый и неугомонный, как папа. А знаешь что? Пойдём гулять, а то, что мы в четырёх стенах заперты? Пойдём?
Придерживая животик, девушка аккуратно села на диван и встала с него.

У двери её подъезда сработал пронзительный звук домофона, следом за которым показалась выходившая на улицу Аня и столкнувшаяся на ступенях с Бесом.
— Привет. А как ты здесь? Ты ко мне? — спросила она, немного растерявшись.
— Я хотел пригласить тебя…позвать погулять. Ты не занята? — теми же чувствами ответил он.
— Нет. Я как раз и вышла проветриться, подышать. Дома сидеть надоело.
— Значит идём?
— Идём.
Бес взял девушку за руку и помог спуститься по крошившимся ветхостью времени ступеням.

Ребята неторопливо прогуливались под нависшими над ними кронами деревьев вечерней аллеи. Аня внезапно остановилась и, придерживая себя за живот, сказала:
— Ой.
Бес встревоженно обнял её и забросал вопросами:
— Что? Случилось что-то? Болит? Скорую? Я сейчас! — полез в карман, достал телефон и мелькающими по монитору крепкими пальцами быстро набирал нужный номер.
— Да нет, не нужно. Всё в порядке. — успокоила его девушка.
— Как в порядке? Ты же…
— Всё хорошо. Просто, малыш даёт о себе знать. Это нормально.
— Как знать?
— Ну, как? Пока аппетитом. Мама должна что-то скушать. А вот что, каждый раз загадка. — улыбалась Анюта.
— Что он хочет? То есть ты? То есть вы? В общем, что нужно, я запутался. — не проходящим волнением, спрашивал Бес.
— Хи-хи-хи! Не суетись, я же не рожаю… пока. Просто нужно что-то скушать.
— Идём в ресторан? — начинал россыпь предложений парень.
— Нет. — послышалось капризным в ответ.
— В кафе?
— Нет.
— Пиццерия?
— Нет. Весь длиннющий список общепита огласишь?
— Скажи сама, чего ты хочешь?
— Я и сама не знаю. Но…надо подумать,… — улыбчиво задумалась на несколько секунд она. — Чего-то сладенького… Точно! Я хочу сладкого.
Бес заметил на другой стороне улицы, через дорогу, кондитерский магазин. Схватил Аню на руки и заторопился к нему.
— Ты чего? Поставь меня на место! — растерялась и застеснялась она.
— Нет, не поставлю. — ещё крепче прижимая к себе девушку, ответил он.
— Поставь, я сказала!
Так они и выбежали на оживлённое дорожное полотно. Автомобили резко тормозили, гудели им вслед, заставляя Аню прижаться к Бесу и обнять его.
— Я кому говорю.
Пыталась слезть с рук девушка, но получила жёсткий ответ:
— На дороге нельзя, опасно.
Бес не сдавался брыкавшейся Ане на своих руках и стремился к заветной цели. Перебежав дорогу, движение автомобилей за его спиной нормализовалось, а девушка в объятиях никак.
— Поставь меня здесь. — капризничала она.
— Тоже нельзя. — отказывал он.
— Здесь-то почему?
— Скоро поймёшь.

В изобилующий лакомствами и вкусняшками кондитерский магазин, напоминавший о любимых конфетах из давно ушедшего детства, Бес вносил Аню на руках и заботливо возвращал полу её красивые, стройные ножки.
— Выбирай. Всё, что душе… то есть вам с ребёнком угодно, — словно добрый волшебник говорил он. — Выбирай скорее, а то желания беременных, как разряд молнии… Раз! И исчезло. Два! И появилось новое.
— Поэтому мужчина должен успевать их выполнять. — прошедшим волнением, но не исчезнувшей улыбкой ответила красавица.
— Пирожные, конфеты, шоколадная паста..?
— Я не знаю. Наверное… 
Задумалась она, и Беса понесло в предложениях:
— Солёные огурцы, бананы, мороженое…
— А-ха-ха-ха! — раскатисто засмеялась она. — Ну, хватит, хватит меня смешить!
Аня смеялась, забыв обо всех неприятностях последнего времени, случившихся с ней. А Бес стоял напротив и не сводил с неё влюблённого взора. Да он любил, но он молчал, не смея признаться, не зная как, да и стоило ли вообще…тогда.

XVII

Чарующую усладу наслаждений расслаблявшегося на диване своего кабинета в объятиях красивой девушки Тригона нарушило шумное появление запыхавшегося Зули.
— Что случилось? — спросил хозяин, проводя пальцами по декольте сексуальной блондинки.
— Есть проблемы, — отвечал его телохранитель. — Тебе лучше увидеть самому.

И это были именно проблемы, не невзрачные произошедшим неприятности. Прикрывая дверь мужского туалета, через которую были видны развлекающиеся в клубе посетители, молотящая музыка становилась тише, уступая голосу заметившего лежащим на полу Быка Тригону:
— Что произошло?
— Кто-то поговорил с Быком. — пояснил Зуля.
— Тема для разговоров, по всей видимости, я. Кто это сделал? Кто? Кто?! — хрустя под ногами осколками крышки унитазного бочка, негодовал хозяин клуба. — Узнаешь кто, немедленно… и приведёшь ко мне.
— Как? Тригон, он может быть уже где угодно.
— Я тебе объясню на простом, человеческом языке. Если ты не выполнишь того, что я тебе приказал? Я тебе четвертую. Понял?
— Да, понял.
— Вот и замечательно. Шустри по-скорому.
Зуля уходил, столкнувшись в дверях с двумя охранниками заведения.
— Очистить здесь всё. И чтобы тихо, никто ни пол глазом. — приказал им Тригон.
— А Быка куда? — спросил один из них.
— Куда хотите, главное подальше отсюда.

Зуля выскочил на улицу, суетливо озираясь по сторонам в поисках подозрительного человека. Удача была на его стороне. Заметив оглянувшегося на него, удалявшегося Рейдена, мужчина поспешил за ним, сопротивляясь встречной толпе и спускаясь в подземный переход, ведущий в метро.
На оживлённую станцию прибывал поезд, люди «выливались живыми волнами» из вагонов, словно приливом наполнив собой весь перрон.
Зуля заметил спокойно шедшего Рейдена и, расталкивая прохожих, торопился схватить якудза, но не успел всего лишь на пару секунд, на один только шаг.
Японец вошёл в вагон, и двери за ним закрылись, оставив досадно бившего кулаком по стеклу, не успевшего телохранителя Тригона.
Рейден облокотился боком к двери и невозмутимо смотрел на остававшегося на станции, удаляющегося от уезжающего поезда своего преследователя.

XVIII

На площади фонтанов, среди любовавшихся красиво подсвеченными водными комплексами местных жителей, множества восхищённых туристов, жадно торопившихся запечатлеть себя на фоне всего этого великолепия, прогуливались Бес и Аня.
— Как здесь красиво. — восхищалась девушка.
— Да. Такое очарование не может не радовать глаз и не хватать за душу. — ответил её спутник.
— Смотри, смотри! Что там? — заметила она разворачивавшееся шоу жонглёров огнём и обступавших их заворожённых зрителей. — Пойдём, посмотрим?
— Пойдём.
Аня взяла Беса за руку и поспешила увидеть волшебство укрощения огня, тянув за собой не слишком-то поспевавшего парня.
Представление театра огня было в самом разгаре. Артисты сходились в импровизированной схватке на пылающих огнём мечах, увлекали зрителя магическими движениями горящих веера и обруча, жонглированием охваченных жаром шаров.
Благодарный зритель, будучи в восторге красотой и необыкновенностью представления, неистово, без остановки аплодировал. Артисты раздавали собравшимся разбрасывающие искры бенгальские огни, один из которых достался Ане.
— Тебе нравится? — спросил её Бес.
— Очень. — улыбаясь, ответила она и прижалась спиной к стоявшему позади неё спутнику, откидывая голову ему на грудь и продолжая наблюдать за покорностью стихии в умелых руках артистов огня.

Покинув фонтаны, ребята продолжали неторопливую прогулку, но тогда уже среди вереницы работавших фонарей уличного освещения парка.
— Спасибо за сегодняшний день, — благодарила Беса девушка. — Правда, спасибо. Прогулка получилась на загляденье. Такая никогда не забудется.
— Ань. — неуверенно начал он.
— Что?
— Я сказать хотел…
— О чём?
Несколько мгновений неловкого безмолвия Беса сменились дребезжащим волнением в его голосе:
— Лихо другом моим был, я сейчас вину перед ним чувствую.
— За что?
— Ань, — они остановились, и Бес продолжил, взяв Аню за руки. — Не знаю, как сказать даже. Никому не говорил этих слов… Я тебя люблю.
Девушка опустила голову и убрала от себя руки парня. Плавно, словно в замедленных кадрах кино, она развернулась и молча ушла, оставив Беса стоять на месте и смотреть вслед удаляющейся возлюбленной.

Под проливным дождём, разогнавшим всех по домам, на набережной не было ни единой живой души. Хлестаемый беспощадными каплями по ней одиноко брёл промокший до нитки Бес. Он признался в своих чувствах, он не лукавил, он был прав. Сказать важнее, чем таить в себе и прятаться. Но что теперь? Она не знала, но была рядом. Теперь знает. Будет ли с ним,…хотя бы как друг?
Бес шёл и всё думал. И тут, темноту, устроенную вечером и сгустившимся хмурыми тучами небом, нарушил осветивший его свет фар, подъехавшего сзади автомобиля. Парень остановился и оглянулся, укутываясь в промокший пиджак.
Из автомобиля подоспевшего друга – Чечена, показалась она.
— Стой! Стой же! — закричала Аня и подбежала к Бесу. Они молча смотрели друг другу в глаза. Беспощадный дождь прилизывал волосы девушки, как бы гладя её по голове, и она спросила тогда. — Ты не бросишь меня?
— Вас. Тебя и вашего с Лихо малыша. — замерзая, ответил он.
Аня приблизилась к Бесу, и они волнительно, робко соприкоснулись устами. Первый поцелуй стал началом их романтической истории.

Дождь. Дворники бегали по ветровому стеклу, капли монотонно шумели по кузову автомобиля, заглушая льющуюся из радиоприёмника музыкальную композицию. Чечен облокотился подбородком о руки на руле и восхищённо наблюдал за ребятами из своего автомобиля. Кавказец видел, как первый поцелуй закончился, и Бес, скинув с себя  пиджак, поднял его над головой девушки, и они бегом возвращались в машину.
— Куда вас отвезти, Ромео и Джульетта? — спросил Чечен, дождавшись пока ребята усядутся и уже трогаясь с места.
— Чечен, — ответил Бес, прижимая к себе Аню и пытаясь согреться теплом друг друга. — Я даже не удивлён.
— Кому ещё быть, брат?
— А как ты её нашёл?
— По солнечным лучам, — честно признался товарищ. — Ты же говорил, что она самая красивая и лучезарная.

XIX

Одиноко, вечером, в проездной между дорогами арке многоэтажного дома стояла переживавшая Таня. Бесшумно сзади к ней подступил Тула, недолго любовался её красотой и тихо произнёс:
— Привет, малыш.
Заслышав родной голос, девушка резко обернулась и бросилась в объятия мужа, крепко обнимая его.
— С тобой всё в порядке? — взволнованно спросила она. — Почему мы должны встречаться здесь, почему не дома?
Чувствуя её тело своим, наслаждаясь её дыханием, вор самым большим усилием своей жизни отодвинул от себя жену, нежно посмотрел на неё, вкалывая взятую у неё невидимку ей в волосы и тихим шёпотом сказал, ласково гладя её по щеке:
— Какая ты у меня красивая?
— Ты сбежал? — доверчиво прижимаясь к его татуированной руке, спросила леди.
— Вышел. А как… это неважно.
— И что теперь будет, как дальше?
— Не беспокойся, тебе и детям ничего не угрожает. Вас будут охранять и днём и ночью, как арабских шейхов.
— Что будет с тобой?
— За меня не беспокойся. Пусть беспокоятся те, кто раскрыл на меня свою пасть… за себя, — Таня заботливо поправляла воротник одежды Тулы, убирая с него соринку, а он улыбнулся и спросил. — Весёлая у тебя со мной жизнь получается? Не даю я тебе тишины и покоя.
— Я знала за кого выходила замуж, от кого рожала детей. Мне не впервой, я справлюсь. — утирала первую, показавшуюся в прекрасных глазах слезинку она.
— Знаю. Поэтому тебя в жёны и выбрал. Ты слабая со мной и сильная против всего мира, за семью… шикарная моя женщина. Детям скажешь…
— Придумаю что-нибудь. Саша уже большой, сам догадается и поймёт всё. Он знает, кто его папа и поддержит тебя.
— Моё продолжение, мой сын. — подозрительно осматриваясь по сторонам, ответил её любимый.
— Иди… тебе пора. — грустно глядя на него и всё понимая, сказала жена вора.
— Тань, я разрулю все,… правда. Потерпи немного, дай мне время.
— Потерплю. Ты ведь мой муж, ты – Тула, — уже плакала она и ласкала рукой небритую щёку мужа. — Береги себя, не беспокойся за нас. Мы будем тебя ждать.
— За каждый день без вас, я буду спрашивать с тех, кто нас разлучил.
— Когда закончишь, не задерживайся. Поспеши домой.
— Слово. — суровостью в голосе пообещал не кто-то, но вор.
Тула поцеловал Таню, и она нежно прижалась к нему, крепко обнимая, словно на прощание, будто навсегда. Из её глаз текли маленькие хрусталики слёз, скатываясь по шелковистой коже лица. Она любила, она переживала, она прощалась и уже ждала.


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

I

В своей палате, более походившей на камеру заключения пересыльных тюрем царской России с её  нечеловеческими условиями содержания арестантов, где их именовали не иначе как каторжанин или раб, на кровати с жёстко привязанными к её душкам руками и повязкой на глазах, лежал Шамбала.
Без стука каблучков, тихой поступью, чтобы никто из персонала её не заметил и не сообщил главврачу, к нему подошла Оля и, еле дотронувшись до повязки, чтобы поменять её и наложить новую, услышала голос парня:
— Привет, Оленька.
— А как,… — растерялась она. — Привет. Как ты узнал, что это я?
— По запаху.
— Это мои духи… ландыш.
— Нет, не они. Твой настоящий запах, истинный, природный.
— И чем же я пахну? — спросила красавица.
— Весной… и утром. — ответил её пациент.
— Утром?
— Да. Помнишь, как в детстве? Вечером устал, спать хочется, а уроки делать надо, завтра в школу. Думаешь, да ну их, завтра спишу. Ложишься спать. Просыпаешься, нос из-под одеяла высовываешь… Хорошо-о-о… Маленький, счастливый, беззаботный… Запах утра.
— Двоечник. —  улыбалась Оля, снимая повязку с глаз Шамбалы.
— И хулиган. — чистосердечно признался он.
Убрав последние бинты и оставив на глазах лишь ватные тампоны, девушка предупредила:
— Сейчас я сниму тампоны. Приготовься,… глаза увидят резкий свет, может быть больно.
— Снимай.
Оля убрала тампоны. Шамбала приоткрыл щурившиеся от яркого света глаза, над одним из которых виднелись свежие швы от полученного рассечения, и всмотрелся в улыбающееся лицо красотки напротив себя.
— Узнал? — спросила она.
— Привет. Поцелуй меня. — попросил он, и соприкосновение алых губ Оли и пересохших от жажды, потрескавшихся Шамбалы произошло.
— Господи, тебе, что воды совсем не дают? — опомнилась она.
— Мне воздуха хватает. Им питаюсь, его и пью.
— Где?! Где кружка?! — металась по палате в поисках кружки медсестра, пока счастливый Шамбала улыбчиво смотрел за суетой своей возлюбленной, своей Оли. — Да где же она?!
— Оль, не надо. — понимая, что её и не было, улыбался парень.
Замерев на месте и грустно посмотрев на него, девушка подбежала к умывальнику, открыла кран и набрала воду в свои девичьи ладони. Вернувшись к Шамбале, села рядом, чтобы напоить его из своих рук.
— Пей.
Сказала она, и сухие губы Шамбалы стали делать жадные глотки. Допив последнее, Оля обняла его лицо своими влажными руками и страстно поцеловала.

II

Обнажённый по пояс, накаченный, брутальный Бес стоял перед зеркалом в ванной и смотрел на отображение своего мокрого лица под шум бежавшего из-под крана напора воды. По краям были приклеены фотографии членов Совета Кроноса, с уже зачёркнутыми лицами некоторых, кого успела настигнуть кара возмездия.
Внимательно рассматривая этих тошнотворных уродов, Бес остановил взор на главном из них – Кроносе, взял с края умывальника красный маркер и, сняв колпачок, жирно обвёл лицо своего врага, поставив по центру точку.
— Потерпи, чутка… поживи. Недолго осталось, скоро встретимся. — сказал он при этом.

Словно не желая оставаться в теле, рвалась его душа прочь из него. Бес мог вытерпеть всякую боль, но только не ту, которая не оставляла его даже на секунду, мгновение, один миг.
С цветами в руках он шёл навестить тех, кто оставил его одного по жизни, но сделал это против своей воли. Он пришёл на могилы друзей. Встав напротив слегка просевших холмиков с пожухлыми на них букетами и немного помолчав от скорби, боли, ярости, тоски, он произнёс своим:
— Здорово, пацаны. Снова пришёл, дело есть, — переведя взгляд на могилы Лапы и Лихо, между которыми было воткнуто колом в землю траурное фото двух улыбающихся друзей, Бес собрался с духом и начал свою исповедь. — Я к тебе, Лихо. Ты верно уже в курсе, всё видишь? Но я хочу покаяться тебе лично. Я чувствую к твоей Ане тоже, что чувствовал к ней ты. Мы теперь вместе, я люблю её. Прости, брат, так вышло. Но лишь потому, что ты в ином мире, лишь поэтому. Ты и сам это знаешь, сам видишь мои чувства… Их не скрыть, их не подделать. Если судьба распорядится, я выращу твоего ребёнка как своего. Но он будет знать, кто его истинный отец… Ты – Лихо.
Положив цветы на могилы, Бес поклонился друзьям и медленно уходил, словно надеясь, что они живы и окликнут его. Но было тихо, только стаи воронья звучно каркали над безлюдным живыми, но заселённым усопшими местом.

Когда бредёшь и ни о чём не думаешь, то и дойдёшь всё равно куда. Но когда, задумавшись, ноги приводят тебя сами, это место тебе необходимо в тот момент…это судьба.
Беса привели в маленькую, светлую от пробивавшихся сквозь окна солнечных лучей церквушку при кладбище.
Закончив молитву и заметив старого знакомого,  к нему подступил настоятель дома господня.
— День добрый, — приветствовал посетителя Отец Иннокентий. — Я тебя сразу подметил, как только ты вошёл. С чем пожаловал?
— Заупокойную службу за моих… всех. — глядя на пламя свечи, мерцавшее перед святым ликом, не обращая внимания на священнослужителя, протянул ему несколько денежных купюр Бес.
— Убери деньги. Я их итак упоминаю в каждой своей молитве, их и членов всей твоей семьи. Вижу тяжело тебе. Выговориться тебе надо.
— По жизни базарить меньше надо, рот реже открывать. Меньше слов – больше дела. — мирянин опустил деньги в ящик для пожертвований и повернулся к Отцу Иннокентию.
— Я понимаю. Но, может, исповедуешься, хоть немного душу облегчишь?
— А за мной есть грехи? Я все их искупил. Теперь помогаю другим грешникам, искупить их.
— Смертью? Каждого, кому ты отпускаешь прегрешения, в последний путь провожаю я. Знаю кого, вижу как. Хоронят в закрытых гробах.
— Ты считаешь мою справедливость слишком жестокой?
— В мире много зла, я не знаю. Мне знакома твоя боль, я сопереживаю тебе. Но если ты не хочешь оставить деяния их на суд божий, может, можно как-то иначе?
— Если только собрать всех этих зверей в кучу, приплюсовать к ним всех тех, кто портит жизнь простым людям: продажных мусоров, чиновников, всю эту шваль. Дать объявление в газету: «Набираем на работу психов-дураков-маньяков по их профилю». Те соберутся, где-нибудь в бункере, и понеслась. Работать будут без выходных и праздников, пытать и мучать портивших жизнь людям паскуд.
— Злом за зло? — уточнил Отец Иннокентий.
— Нет, — парировал Бес. — А после казни, будут садиться напротив психиатров и рассказывать, что они чувствовали, какое удовольствие получали.
— Зачем?
— Загибай пальчики плюсов. Все дураки подконтрольны, улицы чисты и безопасны. Психиатрия, как наука, в расцвете изучения. Тайны подсознания психов раскрываются с каждым днём, чтобы не допустить появления таких же в дальнейшем. Скоты, уродовавшие людские судьбы, ломавшие им жизни из числа продажных чиновников, мусоров и прочей мрази, справедливо наказаны.
— А как быть с маньяками потом? — интересовался священник.
— А потом все специалисты выносят наработанную информацию, выходят сами, закрывают дверь… и подрывают её к хренам, чтобы перекосило, не выбраться. Все, кто внутри, сами передохнут. Видишь сколько плюсов. — закончил Бес, и его слова подытожил громкий колокольный раскат над храмом.
— Тема нашей беседы под колокольный звон… как-то не очень. — признался Отец Иннокентий.
— Мне он не помешает. Пусть хоть Иерихонские трубы гудят. Для меня этот ансамбль ничего не изменит.
— И всё же… Ты судишь людей, не имея на это никакого права.
— Я выношу им приговор, отправляю на тот свет. А там они уже предстают перед судом. И у меня есть на это все права.
— Да… знаю. Но ты очень жесток в своей мести.
— Она иссушает меня нестерпимой жаждой… Хочу напиться.
— Ты не просто человек… Ты – маэстро смерть. — окрестил парня священник.
— Значит, сотканную из обрывков души и осколков моей жизни симфонию, я исполню так громко, что все услышат. Все. — праведным гневом и такой же злобой ответил попу Бес.
— Впереди тебя ждёт последний, самый жестокий бой… Бой за чистоту своей души.
— Не нагнетай, святоша.
— Твой друг был такой же самоуверенный… и теперь его не стало.
— Он был прав… во всём. Теперь я завершу его дело, то, что они с ребятами начали.
— Вот сколько вас на этот раз?
— Всё тот же покер.
— Опять четверо. Пока ещё живы… все?
— Один в дурке. Но все живы.
— Вот и среди вас уже потери. Ничему тебя жизнь не учит. — грустью души, служившей всевышнему, ответил настоятель церкви.
— Я выбрал для себя другого учителя – смерть. — жёсткостью голоса ответил ему тот, кто не боялся ни чёрта, ни бога.

III

Лёжа на своих нарах и тренируя руки карточными фокусами, Прощай осматривал замкнутое помещение камеры СИЗО в которой ему выпало оставаться. Быть вором это всё равно, что находиться в петле времени, своеобразный День сурка – живёшь человеком, по-людски поступаешь, открываешь глаза,…а ты в застенках свободы. И упекли тебя туда те, кто испугался твоей мощи, кто в пугливой тряске от страха ссылался на закон, но остался на воле сам его нарушать в угоду хозяевам у власти в стране. Нехитрый вывод из этой правды – тюрьма для настоящего вора – награда и признание заслуг…перед людским, перед справедливостью.
Уединение было оборвано появившимся Кислотой и грохотом захлопнувшейся за ними двери.
— Вставай! Чё развалился?! — сказал он другу и сокамернику.
— А чем ещё заниматься? Адвокат был? — спросил его Прощай.
— Был. Только от него.
— Какие новости?
— Сейчас выходим. Говорю же, вставай.
— Чётко работает. Дашь визиточку? — собирал карты колодой в одну руку и присаживался на край нар Прощай.
— Не нагружай, ему моих дел хватает. Своего, не заимел что ли?
— Несколько. Все пашут.
— Вот и пусть. Поле-то одно… для посадки. 
Жёстко произнёс Кислота и в камеру ввалился их Конвоир.
— С вещами! На выход! — скомандовал авторитетам этот вертухай в слегка измятой форме, остановившись прямо напротив них.
«Законники» переглянулись и шутливой вежливостью проговорились промеж себя:
— Брать с собой что-то будете?
— Вы знаете, пожалуй, нет. Честным бродягам, на добрую память… пусть остаётся на столе. — Прощай оставил на столе колоду карт.
— Вы определённо обнаглели, ведёте себя как дома, словно хозяева здесь. — гавкал раздражением и недовольством Конвоир.
— Определённо… Понял? Во как. 
Иронией пояснил Прощай Кислоте, и тот спросил у вертухая:
— Знаешь анекдот, про слово «определённо»? Учительница начальной школы говорит детям составить предложение со словом «определённо». Ну, Миша поднимает руку и говорит: «Трава определённо зелёная». Учительница ему: «Молодец, Миша, садись пять».
— Х-х-х-х…— хихикал Прощай от уже весёлой для него истории.
— Леночка руку поднимает: «Небо определённо голубое». Умница девочка, пять, — продолжал Кислота. — Вовочка сидит… невозмутимый такой, задумался… Учительница ему: «Вовочка, а твой ответ?» Вовочка ей: «Мария Ивановна, у меня вопрос!». «Да, Вовочка, спрашивай. А пердёж бывает комками? Что ты, Вовочка, нет, конечно… Тогда я определённо обосрался».
— Ха-ха-ха! — рассмеялся Прощай.
Конвоир стоял невозмутимым и спросил у рассказчика:
— Смешно. И чё?
— А то, — отвечал тот. — Что не надо меня пугать, или я тебе все стены шоколадом уделаю, утомишься отмывать.
— Веди, давай, филолог-лингвист. На волю хотим. — торопил тугодумного вертухая Прощай.

Выйдя за проходную и оказавшись на ней,…на свободе, воры остановились, словно их что-то удерживало, не пускало дальше. И Кислота спросил первым:
— Ты не замечал, Прощай, что когда переступаешь ногой эту невидимую черту между волей и колючкой, на душе становится как-то тоскливо?
— Это наше с тобой, Кислота, естество. Мы такими родились. Не знаем, где наш истинный дом. Толи там,… — кивком головы показал на оставшиеся за их плечами высокие стены СИЗО. — За забором, толи здесь… по эту сторону решётки. Пойдём?
Кислота грустно смотрел на так знакомое ему за все годы его жизни здание пенитенциарного учреждения и непередаваемой тоской, непостижимой мудростью прожитых лет, тихо промолвил:
— И всё-таки, я сюда ещё вернусь… своим последним, финальным заходом.
— Хочешь здесь встретить свою смерть?
— По-воровски, по-людски, по-честному…
— Каждый из нас повстречает смерть. Где это будет и при каких обстоятельствах… нам знать не дано, — отвечал ему его друг – Прощай. — Но я сейчас желаю тебе не долгих лет жизни, это само собой. Я желаю тебе встретить свою смерть с гордо поднятой головой, сжатым пером в кулаке и оскалом улыбки на морщинистом лице. Встретить и дать ей бой. Пусть последний, самый кровопролитный,… но чтобы даже она-костлявая запомнила тебя, Кислота.
Кислота сурово играл напряжёнными скулами. В его взгляде читались непримиримость с беспределом, решительность в схватке с законом и непотерянная честь старого вора. И он ответил Прощаю:
— Пусть твоя смерть будет лёгкой. Я желаю тебе, чтобы вы не ушли с ней на равных в мир иной, но чтобы ты гнал её туда на пенках, впереди тебя, чтоб бежала, Прощай.
«Законники» крепко пожали руки и, посмотрев друг другу в глаза, добавили:
— Пожрём… или сразу?
— Покатим, времени в обрез. А то ещё опоздаем на вечеринку?

IV

Ночь. В тёмное помещение палаты Шамбалы пробился тоненький лучик света от приоткрывавшейся двери и живо прошмыгивающей через неё Оли.
— Ты ещё здесь? — спросил он садившуюся рядом девушку. — Твоя смена ведь давно закончилась, почему ты не ушла?
— Я не могла уйти, не покормив тебя, — доставая из пакета разное угощение, приготовленное самой же, заботливо отвечала она. — Тебе сейчас силы нужны, или ты не справишься с ними.
— Справлюсь, девочка, справлюсь. Тем более, сейчас у меня есть ты.
— Кушай, — просила Оля своего любимого пациента, и тот налёг на еду, со зверским аппетитом уминая всё приготовленное для него. — А за что они с тобой так? Что ты им такого сделал?
— Боятся. — аппетитно чавкая, ответил Шамбала.
— Боятся? Тебя?
— Угу. Поэтому и упекли сюда.
— Может, мне сообщить в полицию? Никто не узнает, что это я.
— Вот в полицию, как раз, и не надо. Ты сделала, что я просил?
— Я была у ребят, всё им рассказала.
— Не испугалась их?
— Нет. Они хорошие. Они обещали подумать, как тебя вытащить отсюда,… а ещё, сказали, что Кроноса без тебя пальцем не тронут.
— Вот это правильно.
— А кто это… Кронос?
— В общем, тот, благодаря кому я здесь. Но ты об этом не думай… мелочи.
— Угу, мелочи…
— Оль. А у меня сегодня День рождения. — признался парень.
— Как? — удивилась красавица.
— Двадцать шесть лет танца жизни в моём исполнении.
— Правда?
— Как есть, двадцать шесть.
— С Днём рождения тебя, именинник мой, — Оля нежно поцеловала Шамбалу в губы и прижалась к нему. — Я была на разных Днях рождения, но это самый необычный.
— У тебя? — иронией переспросил тот, кто встречал свой в дурдоме.
— А-ха-ха-ха! Извини, — чисто, искренне, как ребёнок рассмеялась она. — А во сколько ты родился? Знаешь точное время?
Шамбала догрызал сочное яблоко, посмотрел на часы, на руке Оли, показывавшие время: двадцать три часа тридцать минут.
— Двадцать шесть лет назад, тринадцатого августа тысяча девятьсот девяносто второго года, через пятнадцать минут, моя мама… станет мамой. — рассказал он.
— Родишься ты?
— Ну, да.
— А где она сейчас? — интересовалась девушка.
— Нету. Малышом привела на остановку, сказала: «Жди автобус» и ушла. Больше я её не видел.
— А как же ты..?
— Рос? — удивлённая историей жизни Шамбалы Оля кивнула головой, а парень продолжил свою историю. — По заброшенным стройкам, пустырям, паркам. Спал, где придётся,… ел, что найдётся,… жил - выживал, как мог. Пока меня не подобрал он.
— Лорд? Ты бредил о нём, тогда.
— Да. Он дал мне всё, он подарил мне жизнь…заново. Был за отца и за мать, за всю семью… один.
— А он знает, что ты здесь?
— Он всё знает. И он мне поможет.
— Как?
— Сверху. Батя сможет,… его никому не остановить.
— Как это сверху? Он большой начальник? — надеялась девушка.
— Он умер, Оль. Но его возможности, даже теперь, намного выше возможностей любого высокопоставленного чина, — заметив удивление и недоверчивость девушки, Шамбала нежно погладил её волосы и пояснил. — Я не сумасшедший. Просто его имя на слуху. И будет оставаться там… вечно.
— Лорд. А больше у тебя никого нет? — продолжала любопытство юная красавица.
— Как нет?! У меня есть пёс. Зовут Клык. Он остался один, за ним некому приглядеть. Заберёшь его к себе, пока я тут?
— Хорошо, я съезжу, возьму его.
— Он с характером, но ты не бойся. Он обнюхает тебя, учует мой запах и не тронет. Главное не бойся.
— Я не боюсь. Какой адрес?
— Нагнись ко мне.
Попросил Шамбала и, склонившись над ним, Оля чувствовала его тихое шевеление губ и запоминала адрес.
— Я поняла. — прошептала она.
Шамбала нежно поцеловал девушку, обнял и, положив на кровать, лёг сверху, расстегнув пуговицы на её халате. Запрокинув голову, Оля стонала и наслаждалась от нескончаемых поцелуев. Шамбала распахнул халат, оставив леди в одном белье.
За решётчатым окном медицинского учреждения, сияло красотой усыпанное звёздами ночное небо. Палата наполнилась стонами удовольствия, ребята занимались любовью.

V

Той же ночью в тату салон, располагавшийся в полуподвальном помещении одного из жилых домов, с украшавшими стены эскизами и фото готовых работ на телах клиентов, уверенно входил Бес.
Под будоражащую душу суровую музыкальную композицию, лившуюся из колонок стереосистемы, его встречал полный, бородатый мужчина с полностью татуированными руками и шеей, всего, что было видно из-под чёрной футболки.
Пригласив посетителя лечь на кушетку, он выслушал его пожелания и, надев на лицо марлевую повязку, приступил к работе.
Бес терпеливо лежал, пока Мастер татуировки трудился над очередным своим шедевром на человеческом теле.

Пару часов спустя, Бес уже покидал тату салон и, остановившись на улице под его яркой вывеской у входа, оторвал с кистей рук лейкопластырь и отбросил в сторону. Сжав стальные кулаки, он посмотрел на их новое украшение.
На правой кисти красовалась надпись: «МАЭСТРО СМЕРТЬ», на левой: «БЕС».

VI

Пустая от транспорта улица никак не сочеталась с обычной манерой вождения Беса. А в тот день, агрессивность на дороге уступила место спокойствию езды и плавности вхождения в повороты к ближайшему автосервису. На одном из таких сидевший рядом Чечен спросил товарища:
— Плановое ТО?
— Чё-то под капотом стучит, пусть глянут. — ответил он.
— Давай заедем, посмотрят.

Заехав в огромный бокс ремонтной мастерской, ребята вместе с Командиром отряда ОМОН вышли из машины, и Бес сказал им:
— Я к мастеру знакомому, хочу, чтобы он машиной занялся. Скоро вернусь.
— Хорошо. Мы с Омоном пока кофейку выпьем, не торопись. — ответил кавказец.
Стоило только трио разбиться уходом одного из них, как в сервис влетел чёрный, тонированный внедорожник и с визгом шин затормозил на месте. Вопросы и проблемы возникают, конечно же, у каждого в жизни, но всякий решает их по-своему. Кто-то вежливым диалогом, кто-то сразу прибегает к активным, физическим действиям, а кто-то начинает угрожать, ровным счётом ничего из себя не представляя по принципу: «Я ли, не я ли! Говно в одеяле».
Так или иначе, но выскочивший из внедорожника дерзкий мужчина с золотыми зубами был явно недоволен работой мастеров автосервиса.
— Где этот урод, которому я оставлял свою тачку?! Где эта падла?! — орал он, не стесняясь своих гнева и наглости перед окружавшими его людьми.
— Братан, спокойно. Сейчас разберёмся. — успокаивал приятеля вышедший следом тщедушного вида недоросль с полностью татуированными руками.
— Скоты. — добавил последний - сгорбленный в очках мужичок, громко хлопая дверью и хамски сплёвывая на пол.
По всему было видно, что это были клиенты не только автосервиса, но и иных учреждений – пенитенциарной направленности. Причём не только не имевшие там никакого веса, но и значения вместе с уважением к себе.
— Слышишь, тварь, бегом ко мне! — заметив мастера, чинившего его автомобиль, оголил свои золотые протезы во рту самый дерзкий из них.
Пившими кофе у автомата, Чечен заметил знакомые ему лица трёх пожаловавших в сервис клиентов.
— Ба-а-а… какие люди? — изумлялся тесноте мира он.
— Кто они? — спросил омоновец.
— Старые друзья.
— Насколько старые?
— Лучше спроси, насколько друзья?
— Твои или Беса?
— Наши. Но больше всё же Беса. Какой маленький и тесный мир? Встретиться там, где и подумать в голову бы и не забралось..?
— Они появились в городе до вас, я помню их, брали как-то. — признался офицер.
— И чё не отправил на парашу?
— В последнее время, значительная часть моей работы не приносила результата, отпускали всех.
— Видишь их? — спросил кавказец.
— Ну-у…
Двое из прибывших на внедорожнике обступили молодого паренька в грязном комбинезоне, работавшего автомехаником, и золотозубый, ничего не объясняя, ударил того в живот. От боли парень упал на пол и тут же получил по голове ногой. Третий из мразот проявлял любопытство под автомобилем, стоявшим на подъёмнике, рассматривая его устройство со стороны днища. 
— Вот таких вот петухов опускать надо, — пояснял другу Чечен. — А то возомнили себя птицами высокого полёта. Нужно объяснить, что они от параши и на два крыла не отпорхнут.
— А почему вы их на зоне не оставили лежать? Могли бы прекратить их напрасное существование.
— Не успели,… по этапу свалили.
— Если живы и здесь,… то можно сделать вывод…
— Что они подались к Кроносу. 
Предположил кавказец и Омон утвердил это своими доводами:
— Он ведь был обескровлен большим числом схваток, вот и берёт под крыло всех, кого не попадя. Главное, чтобы на голову были отморожены и верны, как псы цепные.
Избиение парня продолжалось. Но в ремонтную зону возвращался Бес и не мог не узнать своих старых знакомых, которые так же не жаловались на память и быстренько приметили его.
— Такой кровью он и наполняет свои жилы. — сминая стаканчик от допитого кофе, бросал его в урну Чечен.
— Я чувствую надвигающиеся события. — заметив, как Бес уверенными шагами приближался к уроду с золотой челюстью, оголяя при этом лезвие вынутого из кармана ножа, произнёс омоновец.
— А сейчас ты ещё их и увидишь. — готовясь к шоу в исполнении друга, добавил кавказец.
Время реакции всегда замедляется, если человек испытывает фактор утомления. Но когда он возбуждён и возбуждён от природы, она может стать просто молниеносной. Именно такой и обладал упырь, избивавший автомеханика. Заметив опасность, он выхватил пистолет, направил на Беса,…но решительным ударом в живот встал на колени и пустил кровь ртом, валясь на пол замертво. Нож оказался быстрее пули ствола.
Раздавшиеся выстрелы от рассматривавшего днище автомобиля второго решетили свинцом стены рядом с Бесом.
Он взял со стола увесистый гаечный ключ и метко бросил его в пульт управления подъёмником. Чёткое попадание… подъёмник мгновенно сплющил стоявшим на нём транспортом стрелявшего из-под себя скота в мясо.
Подняв с пола кувалду и направляясь на оторопевшего от скорой расправы над его друзьями последнего из мразот, Бес шаг за шагом сокращал расстояние между ними.
Придя в себя, мужчина попытался убежать, но выставленная ему подножка от Командира отряда ОМОН повалила его на пол.
Перевернувшись на спину и видя стоящим над собой озверевшего Беса, он услышал от него простой, но суровый и человеческий приговор:
— Что не сделано на тюрьме, сделаю на воле. От судьбы не уйдёшь.
  — Нет, нет, нет… — перекатываясь на живот и пытаясь уползти, кряхтел выродок.
Бес сделал шаг вперёд, размахнулся кувалдой… и ударил.
— Вот и конец друзьям, а вместе с ними и событиям с ними связанным. Теперь ты понял, почему его имя Бес? — спросил омоновца Чечен.
Офицер уважительно смотрел на уверенного в себе, держащего в руках окровавленную кувалду грозного парня. Это не выдуманные персонажи сериалов, расследующие преступления, не выходя из кабинета. Такие как Бес - герои реальной жизни, гонимые законом, но обласканные провидением, защищающие справедливость и         не забывающие о совести, преследуемые силовиками и уважаемые обычными людьми. Только такие как он и заставляют не терять надежду в повседневной грязи, издевательствах и узаконенного насилия со стороны властьпридержащих, ей прислуживающих и от неё кормящихся в адрес рядовых граждан – нас с вами.

VII

Заполнив собой удобные стулья роскошью убранного главного зала аукционного дома, многочисленные любители старины находились в увлекавшем их процессе состязания за право приобрести понравившееся им произведение искусства, подъёмом номерных табличек.
За спиной мужчины в полосатом пиджаке с весёлой расцветки бабочкой, азартно махавшего рукой из-за трибуны, скоро и живо говорившего, был выставлен очередной лот – живописная картина. Будучи одним на всех, Аукционист проявлял завидное внимание, высматривая порой еле заметные жесты богатых покупателей и поднимая цены на раритетную вещь.
— Двести. Двести тысяч раз! Двести тысяч два! Эта картина через несколько лет может вырасти в цене. Двести двадцать пять тысяч! Это прекрасное вложение денег! Вижу двести пятьдесят. Кто больше? Есть желающие?
Азарт торгов не нарушил своим появлением последний из гостей мероприятия не для всех. Пройдя между рядами, он занял свободный стул у прохода, почти не привлекая к себе внимания. Этим почтенным визитёром был Рейден. Не окунаясь с головой в азарт накала страстей, пыла борьбы за право обладания выставленной картиной, якудза успел заметить для себя более важный «лот» - сидевшего чуть впереди Антиквара.
— Двести семьдесят пять! Дамы и Господа! Двести семьдесят пять тысяч! — продолжал подогревать интерес публики к произведению искусства Аукционист. — Неужели это конечная сумма?! Неужели победителю аукциона так несказанно повезёт?! И он заберёт этот прекрасный лот всего за двести семьдесят пять тысяч?! Нет? Нет? Да, вижу! — показал деревянным молотком в зал на поднятую табличку. — Триста тысяч! Есть желающие поднять ставку?! Подумайте, другого такого шанса может и не быть.
В зале воцарилась тишина, никто не желал повысить ставку на разыгрываемый лот. Аукционист делал своё дело:
— Триста тысяч раз! Триста тысяч два! Последние мгновения возможности передумать уходят от вас! Триста тысяч три! — и ударил деревянным молотком по такой же подставке. — Продано за триста тысяч! Поздравляю счастливого обладателя! А мы переходим к следующему лоту нашего сегодняшнего вечера.
Вынося в белых перчатках старинную книгу, на сцене показался невзрачного вида мужчина в жилете поверх рубашки. Оставив реликвию на подставке, он незамедлительно покинул вновь развернувшиеся баталии за право обладания предметом старины.
— Антикварная книга. Всю информацию по этому лоту вы можете изучить в своих буклетах. Не стану утомлять вас подробностями изыска этого лота, — продолжал трудиться Аукционист. — Скажу только одно. На кожаном переплёте есть оттиск клейма автора с его инициалами на первой и последних страницах. Таких книг в мире всего четыре! Одна, из которых, сегодня здесь! Я объявляю начальную цену. Тридцать две тысячи.
Изучив глянцевый снимок лота в буклете и, наскоро прочитав его длинное описание, Антиквар заинтересовался предметом торга и поднял свою табличку за номером шестнадцать.
— Вижу. Номер шестнадцать сделал первую ставку! — заметил это Аукционист. — Хочу напомнить, что подобный лот вообще редкость на аукционах! Вижу тридцать семь тысяч, — борьба за лот начинала разворачиваться. — Букинисты разных стран страстно желают… сорок пять! Пятьдесят! Пятьдесят пять! Шестьдесят три тысячи! Вижу семьдесят! Нет?! Семьдесят пять! Девяносто! Сто тысяч! — торги немного стихли, дав главному над ними небольшую передышку. — Так вот, букинисты разных стран страстно желают заполучить такой экземпляр в свою домашнюю библиотеку, в свою коллекцию!
Но вновь поднятая табличка Антиквара, возвысившаяся над залом, взвинтила интерес богатеев, и цифра поползла вверх.
— Сто пятнадцать тысяч! Неужели это окончательная ставка?! Я не думаю, что выставленный лот уйдёт за столь смехотворную сумму. Сто двадцать тысяч! — схватка за антикварный лот развернулась с новой силой, неистово накрутив цену до невозможного. — Сто двадцать пять, сто тридцать… сто пятьдесят, сто пятьдесят пять, сто семьдесят… Кто больше?! Сто девяносто. Сто девяносто тысяч! — выкрикнул Аукционист, и в зале послышалось заметное оживление, суета, вздохи восхищения и недоумения столь высокими ставками за хоть и антикварную, но всё же лишь книгу. — Сто девяносто тысяч! Это последнее ваше слово?!
Но до предела было ещё далеко. Поднятой вверх рукой в торги вступил он…Рейден.
— Двести тысяч! — вызвал волнение собравшихся и заставил их переглядываться по залу в поисках сделавшего такую ставку безумца Аукционист. — Двести пятьдесят тысяч? — спросил он и получил утвердительный кивок головы от не сдававшегося Антиквара. — Дамы и Господа! Двести пятьдесят тысяч! Номер шестнадцать.
Рейден, неторопливым жестом руки, взвинтил ставку, заставив зал гудеть, а всех присутствовавших в нём буквально окутаться шоком и непониманием происходившего.
— Триста! — огласил покорившийся рубеж Аукционист. — Триста тысяч! Раз! Триста тысяч! Два! — номер шестнадцать остановил окончание торгов. — Триста пятьдесят тысяч.  Ваше слово, — спросил ведущий у Рейдена и, получив добро еле заметным кивком, продолжил устанавливать рекорд вечера. — Триста восемьдесят!
Терзаемым любопытством, кто же его соперник, Антиквар наконец-то обернулся, увидел его и в очередной раз повысил ставку.
— Четыреста тысяч! — выкрикнул Аукционист, но видя желание столкнувшихся желанием о праве обладания старинной рукописью и не сдававшегося Рейдена, продолжал скачок цены. — Четыреста пятьдесят! Пятьсот! Пятьсот пятьдесят! Шестьсот двадцать пять! Шестьсот семьдесят! Восемьсот! — на глазах не понимавшей ничего публики разворачивалась настоящая схватка ценителей искусства или не знавших, куда потратить деньги богачей. — Один миллион. Я повторяю… один миллион, — взяв очередную, казавшуюся невообразимой высоту, огласил Аукционист, и Рейден отказался продолжать торги. — Дамы и Господа, я начинаю отсчёт… один миллион раз! Один миллион два! Один миллион три! Продано за один миллион!
Финальный удар деревянного молотка Аукциониста огласил конец торгов за выставленный лот, и Антиквар победной улыбкой посмотрел на сидевшего у прохода, невозмутимого Рейдена.

VIII

Не отказываясь мыслями от страстно желаемого, не отступаясь от этого активностью безрассудных действий, Шорох и Булава вели неспешный диалог, тихо покачиваясь от мягкости хода дорогого автомобиля первого из них, оставляя позади трассы мелькавшие на большой скорости километры спидометра по пути во владения Тулы.
— Листопад где? — спросил Шорох.
— На своей катит. Вправо глянь.
Ответил Булава и, повернув голову, его приятель заметил едущим параллельно, с опущенным задним стеклом за ним Листопада, в своём автомобиле.
— Значит, будем все.
— Кронос не прост, навязывает нам свои правила.
— Лучшая защита – нападение. Тут я ценю его ход, но он безрассуден.
— Тем и ценен. Началась игра в открытую, Шорох, по крупному. Мы уже отбились, теперь черёд заходить.
— Зайдём с козырей, с разбора Тулы. Потом, сообща, и Кроноса задушим,… а после, и трон подомнём.
— Возможно, наши планы слишком амбициозны, но… они мне нравятся.
— И я от них в восторге. Хе-хе-хе…
— Ху-ху-ху…
Предчувствуя слащавый вкус победы, посмеивались авторитеты.

За стёклами несущегося по трассе автомобиля Ногая мелькали многочисленные деревья, дорожные знаки, сливавшиеся в единый поток встречные автомобили. Сидевший рядом Шип заметил стеклянные бусы в руке перебиравшего их приятеля.
— Это чё? — спросил он.
— Стеклянные бусы. — перекатывая их промеж пальцев, ответил Ногай.
— Не понял…
— Из истории помнишь, самое большое кидалово? Когда индейцев развели, купили у них теперешний Манхеттен за стеклянные бусы?
— Помню. И на хрена они тебе? Где ты теперь таких умных бедуинов найдёшь?
— Дело не в бедуинах, Шип, дело в сути и символической части обряда. Земля есть… едем брать.
— Владения Тулы?
— Ага.
— Всё профуфлыжить за стеклянные бусы. Ха-ха-ха!
Рассмеялся Шип, опьянённым переполнявшим его чувством победы и заразил этим разразившегося гоготом Ногая:
— А-ха-ха-ха!

Колонна автомобилей с пятью «законниками», запятнавшими собой истину воровской чести, неслась на высокой скорости по оживлённому полотну загородной трассы, стремясь поскорее урвать главный и желанный для них приз – всё, чем владел находившийся в розыске Тула.

К чему богатство, роскошь, шик, когда для блеска изобилия достаточно верных друзей и своевременной помощи от них же. И неважно где они тебе её окажут, во дворце или как тогда…
В складском помещении на окраине города, на газовой конфорке переносной плитки бурлил закипавший в оцинкованной кружке чафир. Барс погасил пламя и перелил напиток в чистую тару.
— Мы не опоздали? — послышалось со стороны от вошедшего Прощая и пожаловавшего с ним Кислоты.
— Вовремя. — улыбнулся Тула и, сделав первым глоток, пустил кружку с крепким, дурманящим напитком по кругу из четверых собравшихся настоящих воров.
— Тихо здесь. — не любивший резких звуков, наслаждался их отсутствием Кислота.
— Всех сотрудников по домам отправил. Не нужны нам свидетели. — пояснил Тула.
А никогда не унывавший Барс загадочной улыбкой оголил белоснежные зубы и прильнул глотком к ублажающему душу чафиру.

На безлюдном дворе складского комплекса, заставленном пустыми поддонами и коробками, в ряд параллельно друг другу парковались автомобили прибывших Ногая, Шороха и Листопада. Экскурсия прибыльных предприятий и их «рейдерский захват» начинался.

— Это здесь центральный офис Тулы? — высматривая по сторонам хоть кого-то из отсутствовавших сотрудников, спросил Шип, оставаясь в машине Ногая.
— Самое его сердце. Он старых понятий, в центре помещения не снимает, решает всё на окраине, где потише. — утолил его любопытство сидевший рядом приятель.
— Тогда пора на выход. Чё сидеть? — Шип открыл дверь, собираясь выйти, но замер застывшим, увидев неожиданностью вот что.

Из складского помещения вышли Кислота и Прощай, встав напротив автомобилей прибывших врагов.
Барс подступил к стопке поддонов, оторвал от одного доску и, выпрямив на ней торчавшие гвозди, упёр в землю, облокотившись на неё, как аристократ на трость.
Тула спокойно подошёл к капоту автомобиля Ногая, расстегнул ширинку и стал мочиться на него.

Шип с первыми каплями по кузову успел-таки захлопнуть дверь, а взбешённый поступком Тулы Ногай остервенело смотрел через лобовое стекло, заливавшееся прозрачной, слегка жёлтой жидкостью, на продолжавшего мочиться мощной струёй хозяина тамошних владений.
— А-ха-ха-ха!!! — не сдерживал смеха Тула.

Не ожидавшие такой встречи, рассчитывавшие взять без спроса всё и не ощутить сопротивления, трио машин со своими для кого-то авторитетными пассажирами сдало назад и, развернувшись, с поражением отваливало прочь за границы того, кто застёгивал ширинку и провожал их своим суровым взглядом.
  «Треугольником справедливости» стояли по его «вершинам» истинные воры: Кислота с Прощаем, чуть в стороне опиравшийся на доску Барс, впереди всех грозного вида Тула. Друзья не для того, чтобы рвать чужое, друзья для того, чтобы рвать тех, кто пришёл забрать твоё.

IX

По ухабам и колдобинам разбитой дороги дачного посёлка, в поисках домика Шамбалы, медленно ползло старенькое такси, управлял которым добрый, пузатенький мужичок, живо крутивший руль, стараясь объезжать все неровности.
— Это должно быть где-то здесь, если навигатор не лукавит. — обратился он к сидевшей позади него с небольшим салофановым пакетом в руках Оле.
— Как здесь тихо, как будто никого нет. — изумлялась тишине загорода девушка.
Притормозив возле домика Шамбалы, Таксист переспросил:
— Так, приехали. Вы уверены, что это здесь?               
— Адрес правильный. Вы привезли меня по тому адресу, который я вам называла? Мы не могли заблудиться?
— Девушка, этот дачный посёлок мне знаком. Поэтому я и спрашиваю, вы уверены, что вам сюда надо? Здесь мало людей.
— Сюда, сюда, — заметив выцветшие, едва различимые номер дома и название улицы на калитке, согласилась Оля. — Да-да, всё правильно! Вон и номер дома на калитке, и улица. Мы на месте. Сколько я вам должна?
— Вы надолго? Собираетесь ехать обратно? — спросил мужчина.
— Я быстро. Мне только забрать кое-кого, и я сразу же вернусь.
— Тогда давайте я вас лучше подожду. А то, как вы обратно доберётесь? Ближайшую остановку на трассе мы проехали километров десять назад.
— Хорошо, спасибо. Я буду вам очень благодарна. Я недолго, быстро.
— Жду. Всё равно вы платите.

Войдя в дом, Оля оказалась в неубранном, пыльном помещении комнаты.
— Так, значит, здесь ты живёшь? Это твой дом. — успела только сказать она, как из-за угла, грозным рыком, на неё надвигался перебинтованный Клык. Жутко напугавшись, девушка прижалась спиной к стене и не шевелилась. — Я…я… Меня прислал за тобой Шамбала, твой хозяин, твой друг. Он сам не может приехать, попросил меня, — говорила она скалившему зубами, продолжавшему рычать и приблизившемуся  вплотную псу. — Главное не бояться. Шамбала сказал тебя не бояться. Не бояться, и что ты учуешь его запах… Запах Шамбалы…
Не в силах совладать с окутывавшим её страхом, Оля всё же протянула руку к пасти Клыка. Обнюхав её и признав знакомый запах, пёс облизал тоненькие пальчики и радостно завилял хвостом.
— Господи, как же ты меня напугал. Не бояться тебя? Убью Шамбалу, — чуть успокоившись, говорила девушка залезавшему носом в пакет псу. — Ты голодный? Я знала. Вот, я принесла тебе немного еды, — достала пластиковый контейнер с едой и поставила на пол. Клык набросился на угощение и в несколько секунд смолотил всё. — Если бы я знала, какой ты большой, я бы прихватила всё из холодильника. Хотя и этого тебе было бы мало. Как же я тебя кормить-то буду? — она присела на корточки и погладила уже не пугавшего её пса. — Какой же ты большой… и добрый?
Клык стал играть с девушкой, полизывая её смеющееся от щекотки лицо. Большой не всегда означает страшный. Чаще большой означает добрый.

X

Любитель прекрасного, не брезговавший зачатками нарциссизма, Листопад включил стереосистему и насладился первыми аккордами пролившейся из неё нежной, инструментальной композиции, наполнившей собой самый сокровенный уголок гостиной его особняка.
На круглом столе в центре комнаты, возвышалась ледяная фигура благородной птицы-лебедя. К нему-то и подступила, с любопытством и восхищением осматривая статую из замёрзшей воды пожаловавшая с визитом к авторитету Чёрная вдова.
— Лебедь - символ возрождения, чистоты, целомудрия, гордого одиночества, благородства и мудрости. — словно писатель, высоким штилем обронил Листопад.
— А то из чего он сделан, обледенение и умерщвление всех этих достоинств? — парировала мудростью гостья.
— Отнюдь. Лишь необычность изваяния и скоротечность времени. Лёд плавится, жизнь течёт, ничто не вечно… Как и эта фигура.
— Красиво. Ценишь прекрасное?
— Оно мне не чуждо. Ты кто? Вернее…, от кого? — наконец, спросил авторитет.
— А совсем будет верно, к кому и зачем? — пояснила леди-смерть.
— Считай, я задал эти вопросы. Жду ответа.
— Кронос давал вам шанс, работать с ним… Он ощущает вашу несговорчивость и прислал меня, поторопить вас с ответом.
— Передай Кроносу, чтобы он затихорился и ждал. А лучше пусть бежит, бежит и не оглядывается, — огрызался Листопад, стоя напротив Чёрной вдовы разделяемыми лишь ледяной статуей гордой, величественной птицы. — Мы всё равно его достанем, а он против нас никто… ноль.
— В мои обязанности не входит разносить послания почтой. У меня другое призвание. — улыбалась красотка.
— Он подослал тебя покончить со мной? Почему именно я?
— Не он. Я сама выбрала цель. Другим в назидание, не перечить Кроносу, его решениям, его слову, покорно принимать его волю и предложения.
— Так почему я?
— Просто тебе не повезло. Я так захотела.
Они начинали двигаться вокруг стола, не сводя друг с друга глаз, потенциальная жертва и её киллер.
— А ты красивая. — признался Листопад.
— Спасибо за комплимент. — улыбнулась гостья и кокетливо подмигнула мужчине.
— Не хочется портить такую мордашку, но придётся. — хозяин дома выпустил из рукава одетого на нём халата нож, но только насмешил этим девушку. — И давно у Кроноса такие очаровательные убийцы в штате состоят? А?
— Какой ты любопытный и смешной? Тебе осталось жить мгновенье, а ты озадачен такой чепухой.
— Всякое мгновение возможно продлить, — Листопад опрокинул ледяную скульптуру, мешавшую ему видеть Чёрную вдову. — И превратить его в нечто иное. Как эта скульптура… была прекрасным лебедем, стала осколками льда.
Лебедь повалился на стол и разбился на части. Листопад подступил к остановившейся на месте гостье и резким ударом нанёс ей удар ножом.
— Всякое…, но не последнее мгновение твоей жизни. — остановив блоком сверкавшее лезвие возле самого своего лица, сказал она и, взяв со стола острый осколок, вонзила его в грудь Листопада.
— Х-х-х…— захрипел он, схватился за грудь и, осев на колени, не сводил глаз с торчавшего осколка из своей грудины.
— Знаешь в чём вся прелесть? — не добивая поверженного врага, разговаривала с ним леди-смерть. — Пока осколок в тебе… ты жив. Тебя даже могут спасти,… но поторопись… лёд тает, а вместе с ним и твоя жизнь.
Листопад поднялся на ноги, придерживая предательски тающий лёд, и тяжёлыми шагами направился к выходу, ещё надеясь на что-то, ещё не понимая, что всё.
— Чувствуешь холод? — сексуальностью томного голоса спрашивал убийца свою жертву. — Это зябкость льда… и она уходит, уступает место ледяному дыханию смерти… по тебе.
Не дойдя и до двери, Листопад упал на грудь, вонзив торчавший осколок глубже и распрощавшись с миром живых.
Чёрная вдова положила себе в рот кубики льда и, сомкнув чарующие нежностью губки, сменила суровость лица несравненного киллера мягкостью женской пленительной улыбки.

XI

В своей крошечной квартирке, где проживало всего двое жильцов: Оля и её маленький сынишка Артём – чернявый, суетный мальчуган, девушка заканчивала перебинтовывать неугомонно стоявшего на месте третьего из постояльцев – огромного Клыка, поправляя ему повязку.
— Так, стой не трепыхайся. Перевязать тебя надо было. Швы попозже нужно снять. Вы с Шамбалой на пару с ними, оба пострадали.
— Мам, а мячик брать?! Он умеет с ним играть? — спрашивал ребёнок, неумело пытаясь обуть на ноги не поддававшийся кроссовок.
— Не знаю, возьми на всякий случай. Сейчас гулять с ним пойдём, там и узнаем.
— А какой брать, большой?!
— Бери большой. Ему всё равно его на один раз. Цапнет… и насквозь. — закончила перевязку Оля.
— Сдует? — голосом ангела спросил малыш.
— Съест. — улыбнувшись, отвела девушка.
— Мам, спасибо тебе. Я так давно мечтал о собаке… Я даже и представить не мог, что у меня будет такая… большая…
— Да уж, не маленькая.
— Мам, а что он ест?
— Всё.
— А где ты его взяла? — заваливал вопросами и не сдавался в борьбе с кроссовком ребёнок.
— Так! Одевайся и пошли на улицу. Клыка выгуливать пора. Привыкай к обязанностям. Собака это не игрушка, это новый член семьи за которым надо ухаживать.
— Я буду.
— Вот и привыкай к ответственности, не маленький уже. — сказала Оля и, собрав своих домочадцев, повела их на прогулку в пригородный парк.

Вечером, на безлюдной площадке, освещавшейся потухавшим закатом и разгоравшимися окнами близлежащих домов, девушка наблюдала за игрой своего счастливого сына, бегавшего наперегонки и пинавшего мячик со своим огромным питомцем.
Застав её врасплох, сбоку, перебинтованным, приблизился тот, кто осмелился поднять на неё руку в подземном переходе и чьё плечо Шамбала проткнул ножом.
— Знакомая фигура. Я уже хотел тебя однажды, но не судьба, — злорадствовал этот сучонок, пока Оля смотрела по сторонам в надежде на помощь, но никого не оказалось в округе. — Я смотрю ты опять одна? На этот раз поцелуем не отделаешься, мне этого будет мало. Я хочу всё… всю тебя.
— Не надо, нет. — пыталась освободиться она от схватившей её сильной руки мужчины.
— Главное, не надо кричать… бесполезно. В это время, в этом парке, мало кого можно встретить, помочь не смогут.
— Нет, нет…
— Так что, красавица, расслабься и одари меня незабываемым наслаждением.
Падла насильно обняла Олю, и она взвизгнула от страха:
— Нет. Нет!
Похотливое желание удовольствия сменилось нестерпимой болью руки от вцепившихся в неё железной хваткой, прошивших плоть до самой кости зубов подоспевшего Клыка.
— А-а-а…!!! — завопил выродок.
— Мама! Мама, кто это?! Что случилось?! — испуганно кричал подбежавший к Оле малыш.
— Всё хорошо, сынок, — немного придя в себя, ответила девушка. — Просто у нас появился не только новый член в семье, но и её защитник.
Гнида корчилась от боли, извиваясь на земле словно змея. А пёс стоял на четырёх лапах и с каждым рывком мразоты сильнее сжимал свою пасть, отплачивая благодарностью той, которая отнеслась к нему с добротой и лаской.

XII

Город был переполнен машинами приближавшими час-пик. Свернув с проспекта в тихий проулок, знавший все затейливые повороты, дворовые выезды и короткие пути места, где вырос, Бес резко перестроился перед обгоняемым автомобилем и занял место в своём дорожном ряду.
— Не гони так, — поправил его сидевший рядом Чечен. — А то едем по одним делам… своим, а приедем до отдела… по нашим.
— Нормально катим, по правилам. — послышалось ответом из-за руля.
— Правилам? Знаешь, что я тут узнал? Обомлеешь. Сотрудникам ДПС теперь запретили отстранять от вождения автомобиля пьяных судей.
— Как это? Бухому красный свет, стелись ковром дорожка?
— Очень интересно. Теперь, если милитон тормознёт тачку с бухим судьёй за рулём… Во не повезло, да?
— Ха-ха. — усмехнулся иронии друга Бес.
— Максимум, что ему подвластно, это нацарапать рапорт, описать суть нарушения и направить его руководителю. — рассказал суть покрывающего беззаконие закона кавказец.
— После чего материалы будут переданы в соответствующие надзорные органы.
— Читал?
— Слышал… Судейская неприкосновенность. — пояснил Бес.
— Класс! Значит, смотри,…  — начинал рассуждать логически Чечен. — Едет такая курва в мантии, отписавшая срока бродягам, по планке выше не придумаешь…
— В отчёт, о своей деятельности. Преступники наказаны. А тем, кого действительно надо сажать, чиновники, продажные силовики…
— И прочая грязь… оправдательный приговор. Невиновны, не при делах. Естественно за солидный куш в кармане.
— Только слепцу это не видно и дураку не понятно.
— Едет после застолья, часто в хлам, отпраздновав очередной побочный заработок.
— Карман жмёт. — добавил правдой Бес.
— Тормозит его инспектор.
— Ещё один желающий лёгких денег. Встретились двое на дороге.
— Во-во! Проверка документов… А от него разит, хоть закусывай! Выйти из машины?! Не-е-ет. Поезжайте. Вы же судья!
— Езжай. Дави моих детей, наматывай людей на кардан.
— А я составлю протокол, направлю руководству,… а пока это всё закрутится и запаха не останется. Он трезв. — справедливо констатировал истину Чечен.
— Инспектора в отставку… за порочение чести судьи.
— И даже если тут же приедут к нему домой и проведут медицинское освидетельствование на месте…
— Что наврятли.
— Судья отпишется. Скажет, был тяжёлый день, много судебных заседаний… приехал домой, решил расслабиться.
— Выпил бокал вина. Законом не возбраняется.
— Именно так. А закон подписан и действует. Всех людей под угрозу… не только на дороге, но и на тротуар ведь выскочить могут.
— А их коллеги их же и прикроют позже… Одним можно всё, другим ничего.
Как и всегда, как и везде, как и повсюду,…тем, кто пишет законы – можно всё, тем для кого пишутся: нам с вами – нельзя ничего, кроме обязательств, ответственностей и повинностей.
— Когда же народ очнётся? Когда раскроет глаза? — праведно негодовал кавказец. — Ведь посмотри, как они живут! Особняки, дорогие машины, квартиры, свадьбы своим детям в миллионы не укладываются!
— А за колючку отправляют тех, кто против этого. — теми же эмоциями добавил его друг.
— Так жить нельзя, Бес. Так нельзя. Это не по-человечески, несправедливо.
— А как бы ты поступил с ними?
— Их надо… хвать за сраку! Ком цу мир. И на парашу… располагайтесь, — заставил улыбаться товарища Чечен. — И дать выбор. Или длительный срок среди таких же, как они? Или пару недель, среди тех, кому они подписали наказание.
— Думаю, выберут длительный срок.
— Как пить дать. Иначе их кончат… прямо перед выходом на волю, за полчаса до. Предварительно круто развлёкшись.
— Если сделать, как ты говоришь, да ещё устроить проверку их деятельности и получаемых ими доходов?
— Процентов девяносто из них сядут, если не больше.
— Вот тебе и справедливость, Чечен. Как у нас говорится? Все равны перед законом? — риторическим вопросом с нависшим ответом: конечно же нет, спросил Бес.
— Хрена с два.
Подметил кавказец и чуть не упёрся головой в лобовое стекло от резкого торможения за вставшим перед их машиной микроавтобусом, из которого выбегали омоновцы и, взяв внедорожник в кольцо, направили стволы на невозмутимо сидевших Беса и Чечена в нём.
— Кажется, приехали. — не глуша двигателя, сделал предположение Бес.
— С какого пердо - подвыперда вы вылезли, товарищи? — спросил кавказец бойцов в масках и поглядывая на заднее сиденье.
— Чё ты там увидел? Всё интересное здесь. — считал количество направленных на него стволов Бес.
— Смотрю, где наш Омон? Кто нас теперь вытаскивать будет? — пояснил Чечен и, словно не в машине под прицелом, но на пляже под знойным Солнцем, улыбнулся другу.

XIII

Едва прикрывая наготу лёгкой простынёю, Диана одиноко просыпалась в спальне Кроноса. Сев на край кровати и потянувшись, её обнажённый стан свёл бы с ума любого. Накинув на себя лёгкий халатик, девушка подошла к окну и увидела поливавшего во дворе цветы любимого.

Во дворе особняка Кронос заботливо орошал живительной влагой прекрасные цветы на своих клумбах. В вязанной накидке на голое тело к нему подошла Диана, наслаждаясь бодрящим кофе.
— Привет. — не до конца проснувшись, произнесла она.
— Доброе утро, соня. Как спалось?
— Сладенько-сладенько. Как всегда теперь, — ответила возбуждавшая красотой леди и нежно прижалась к плечу Кроноса. — А почему ты сам этим занимаешься? У тебя же должна быть система автоматического полива?
— Есть. — ответил авторитет.
— Тогда почему из шланга?
— Цветы чувствуют тепло человеческих рук, растут пышнее, становятся краше.
— Ещё одно хобби?
— Второе занятие, которое способно меня успокоить… готовка и цветы.
— Я заметила, что среди многочисленного штата твоей прислуги больше всего охраны и нет садовника… ни одного.
— Охрана – вынужденная мера.
— А благодаря кому тогда все эти цветы столь красивы и пышны? — поймав на себе улыбку Кроноса, Диана восхитилась. — Не может быть. Ты? Это ты следишь за садом? Сам?
— Ну-у-у… Что касается кустарников, тут лукавить не стану, приезжают сотрудники одной фирмы, подстригают, если понадобится, газон перестилают, если что. А к цветам никого не подпускаю, ни единой души. Не хочу, чтобы эту красоту замарали грязные руки и нечистые души каких-то людей.
— Ты так говоришь, словно не любишь людей.
— Ты права, не люблю. От них можно ожидать чего угодно, чаще зла. А цветы всегда прекрасны и добры… как ты, — поцеловав девушку, Кронос сорвал с куста чайную розу и вставил её бутон в волосы Дианы, читая при этом строки стиха. — Цветущие розы мне снились всю ночь в садах золотых Апшерона. Казалось мне, было всё это точь-в-точь, как в сказке, любовью рожденной.
— Надолго ли этот сладчайший обман, снимающий с сердца тревогу? Я знаю, что розы заменит бурьян и вновь предстоит мне дорога. — продолжила произведение сонная красавица.
— Но в эти минуты, пока я плыву по волнам своих сновидений, я, может быть, даже полнее живу, чем днем, проносящимся тенью.
— Рюрик Ивнев: «Цветущие розы мне снились всю ночь…»
— Знаешь этого автора?
— Я вообще-то в библиотеке работаю, много читаю.
— Ну, да… я и забыл.
— Знаешь, дома хорошо, особенно с любимым в спальне,… — допивала кофе Диана, пряча за кружкой свои сверкающие счастьем, но стыдливые от поднятой темы глаза.
— Не выходил бы оттуда ни на миг. — добавил Кронос.
— К чему и веду. Мы вообще из дома выходить будем, или так и поселимся в спальне?
— Ну, мы же выходим… иногда пообедать.
— Подкрепиться, но дальше кухни уйти не получается. Хотелось бы и более дальних путешествий,… куда-нибудь за стены твоего прекрасного особняка.
— И куда бы ты хотела?
Спросил мужчина. Его женщина немного задумалась и с хитринкой в голосе стала говорить:
— Надо подумать. Ну-у-у, это должно быть очень интересное место.
— Та-а-ак. — протяжно соглашался Кронос.
— Там, где нам с тобой обоим понравится.
— Та-а-ак.
— Что-то не просто интересное, но и незабываемое…— перечисляла достоинства того места, где желала бы оказаться она.
— У-гу…
— Волшебное и неповторимое…Такое, где ты не посмеешь на меня тратиться…
— Так-так-так.
— Нечто такое… от чего дух захватывает.
— Я знаю только одно такое место. — уверенно заявил авторитет.
— Какое? — интересом озадачилась красавица.
Бросив поливочный шланг и закинув Диану себе на плечо, Кронос крикнул:
— Спальня!
— Опять?! А-ха-ха-ха! — слегка сопротивляясь и брыкаясь ногами, смеялась она. — Отпусти меня! Отпусти сейчас же, нахал! Давай договоримся!
— Только через постель.
— Ха-ха-ха! — наполнял солнечное утро женский смех, а валявшийся на земле шланг струил водой корни пышно цветших кустарников розы.

XIV

В своём антикварном салоне, в колоритной атмосфере смешения времён и эпох, ремёсел и искусств, представленных редкими артефактами, висевшими на стенах, стоявшими на полках и шкафах, за резного дерева столом сидел Антиквар, рассматривая купленную на аукционе книгу.
— Да-а-а, ты станешь, конечно, не венцом, но несравненным бриллиантом моей коллекции, — разговаривал он с словно живой рукописью, бережно, руками, одетыми в перчатки при помощи пинцета, переворачивая древние страницы, любуясь книжной древностью. — Хороша,… божественна… Ты одна из тех вещиц, с которыми я никогда не расстанусь, ни за какие деньги.
Ласковый звон колокольчика над входной дверью не смог оторвать взора восхищения мужчины от средневекового пергамента.
— Сегодня мы уже не работаем. Будьте любезны, приходите завтра. Сегодня мы закрыты, — говорил он с приближением к нему тихой поступью мягких шагов. — Закрыты… все дела и контакты не сегодня, увы, — услышав тишину, Антиквар поднял голову и заметил стоящим возле себя Рейдена. — А, старый знакомый, противник аукционного торга? Пришли просить уступить вам книгу? Такое часто случается. Но, извините, нет,… не уступлю. Вы можете выбрать что-либо другое. Посмотрите вокруг повнимательнее наверняка вас что-то заинтересует. В знак признательности за необычную аукционную схватку, нежелание сдаваться и мою красивую победу я подарю вам то, на чём вы остановитесь. Выбирайте.
Японец огляделся по сторонам на множество антикварных вещей, окунавших сознание в путешествие во времени, но остановил взор на довольном, улыбающемся лице Антиквара.
Этот пронзительный взор со слегка наклонённой к плечу головой взволновал члена Совета Кроноса и, забыв о радовавшем его приобретении с аукциона, он спросил Рейдена:
— Кто ты?
Азиат достал из внутреннего кармана пиджака визитку и положил её на стол. Увидев написанные японские иероглифы и отрезанный мизинец кисти руки мужчины, Антиквар не мог ошибиться.
— Якудза… — огласил вслух он и получил ответом утвердительный кивок головы гостя.
Антиквар в секунду сорвался с места, подбежал к стене и, схватив висевшее на ней ружьё, вскинул его дулом на Рейдена… и разрядил оба дула ствола.
Среагировавший японец спрятался за доспехами стоявшей рядом с ним инсталляции средневекового рыцаря, и прошившие латы пули рассыпали лязгом и грохотом металла доспехи на пол.
— Тебе меня не взять! Лучше уходи! — выкрикнул почуявший свой скорый конец Антиквар и достал из ящика стола коробку с патронами, перезаряжая ружьё.
Рейден заметил на подставке полки японский меч и благоговейно принял в руки оружие предков.
Кто быстрее? Якудза с холодным оружием или беспредельщик с огнестрельным? Ружьё заряжено, ствол вздымался на медленно приближавшегося с мечом в руках Рейдена. Выстрел! Японец осел на одно колено, нанёс удар…
Гулкий хлопок об пол, падение. Кто…? Рейден вытер платком лезвие меча и вернул его на место.
На полу, в расползавшейся луже крови, лежал Антиквар. На его столе осталась так и непрочитанной и неизученной, купленная за огромные деньги, полюбившаяся ему книга.

XV

Новости разлетаются быстро, а главные из них не шуршат страницами информационных агентств и телесуфлёрами бегущих строк перед дикторами ТВ. Они попадают в одни, но ожидавшие или озадаченные ими руки. Случившееся с Антикваром не поставило под ружьё всю армию боевиков Кроноса, но заставило его в накинутом на плечи белом халате, в сопровождении своего помощника проделывать путь коридором больницы до палаты одного из членов Совета.
— Коротко. — требовал суть произошедшего авторитет.
— Нашли дома, — рассказывал Тригон. — Думали уже сдох, а он давай кровью харкать. Клешню на пульс… он тихонько, да бьётся. Сюда и доставили.
— Кто нашёл?
— Его клиент. У них была встреча назначена, по поводу какой-то древней штукенции. Антиквар очень хотел заполучить этот артефакт.
— Кто? Прикидки.
— Антиквар не та фигура, чтобы прикидывать. Здесь всё ясно, как божий день. Не сам же он харакири себе сделал,… кишки выпустил?
— Хм…м…м… опять эти камикадзе. — негодовал верным выводом Кронос, заходя в палату.

Перебинтованный Антиквар, без сознания, лежал под капельницей подключённым к аппарату искусственной комы. Возле него следил за показаниями приборов на мониторе и делал записи в личной карте седовласый мужчина с маленькой бородкой – Хирург медицинского учреждения.
— В палату нельзя. — жёстко поставил он на место вошедших посетителей.
— Вот так всем и говори, — не собираясь выходить, показал свой настрой Кронос. — А мне отвечай чётко. Жить будет?
— Сейчас сложно что-то однозначно утверждать, кроме разве что того, что состояние пациента стабильно тяжёлое. — ответил медик, понимая, что люди перед ним не те, с кем стоило бы вступать в перебранку.
— Ты кишки ему в живот вправил?
— Операция прошла…
— Кишки в пузе? — настаивал вопросом Кронос.
— Да.
— Жить будет?
— Не известно. Мы погрузили больного в состояние искусственной комы, чтобы организму было легче справиться с полученной травмой.
— Он сдохнет?
— Я не могу давать никаких прогнозов.
Обмотанный проводами и трубками, Антиквар лежал перед не сводившим с него глаз авторитетом. Стоявший рядом Тригон ждал приказа Кроноса, но получил его, только выйдя из палаты, в коридоре.
— Кронос, как? — спросил авторитета его помощник.
— Добей. — последовал суровый ответ.
— Может, выберется ещё?
— Он уже… сдох.

Звук сердечного ритма на мониторе разбавлял тишину палаты её единственного коматозного пациента. Хирурга уже не было и вернувшемуся Тригону, никто не осмелился бы помешать. Подступив к кровати и перекрывая капельницу, мужчина сказал напоследок:
— Всё, Антиквар,… прощай.
Словно услышав это и торопясь вернуться с того света, Антиквар приоткрыл глаза, давая понять, что он ещё на этом, но не тому, кто способен был на сострадание.
Увидев не сдававшуюся жизнь, Тригон расстроенно покачал головой, достал из-за пояса пистолет с глушителем и добил её несколькими глухими выстрелами хлопков.

Ожидая возвращения помощника в коридоре, Кронос, сняв с себя халат и бросив его на стоявшую у стены каталку, последними словами в память Антиквару произнёс:
— Кабзда тебе, старьёвщик. Надо было держать ситуацию в руках, а не свои кишки.



XVI

Задержанных Беса и Чечена как и полагается, допрашивали в разных кабинетах. Вот только рвение у вопрошавших к служебным обязанностям значительно разнилось, поэтому и звёзд на их погонах было неодинаково, и послужной список у кого-то более богат.
Подполковник РОВД Андрей Гладких встречал доставленного в его кабинет Беса, разгребая завал накопившихся документов, но, всё же решив допросить этого парня лично.
— Руки можете опустить. Присаживайтесь, пожалуйста, — сказал он, и задержанный, убрав руки из-за спины, прошёл к столу и сел напротив полицейского. — За что задержаны знаете?
— В общих чертах. — ответил Бес.
— Угу.

Чечену выпала «честью» аудиенция перед Капитаном Соколовым, вальяжно развалившимся на стуле и пытавшимся выяснить его личность.
— Ваше имя? — спросил капитан, заполняя протокол.
— Чечен. — не зная робости перед представителями власти, ответил кавказец.
— Полное имя, фамилия, отчество.
— Чечен гражданин России.
— Ваш статус в преступном мире. —  задал главный вопрос блюститель порядка.   
— Перечисляй список, я тормозну, когда угадаешь.
— Вором «в законе» являетесь?
— Нет.
— Точно?
— Если бы я был вором, я бы заявил об этом без утайки, с гордо поднятой головой. И тебя, мусор, это бы очень сильно напугало. Поверь мне. — безбоязненно огрызнулся Чечен.

Подполковник Гладких закончил с документами и, раскрыв лежавшую на краю стола газету на последней странице, прочитал вслух один из вопросов кроссворда:
— Самая бесполезная вещь в жизни.
— Страх. — честно, но судя по себе, ответил Бес.
— Страх… подходит по смыслу, но не по буквам.
— А что в этой жизни важнее всего?
Спросил обычный парень полицейского, и тот неожиданно признался:
— Душа.
— Вообще-то мозги… Хотя, душа важнее. Но её не все имеют. Поэтому тех, кто не имеет души, имеет жизнь. Остальных она просто испытывает. — ответил Бес, схлестнув свой спокойный, невозмутимый взор с таким же, но исподлобья подполковника.

Тем временем в своём кабинете, Капитан Соколов продолжал напрасные доследственные действия в отношении не коловшегося, надменно ведшего себя Чечена.
— Знаешь? — почёсывая небритое лицо, заводил диалог в тупик для закона, но на площадь правды для справедливости кавказец. — Есть вот крайности мышления, есть усреднённость, есть стереотипы,… а есть идиотизм суждения. Как у тебя сейчас.
— Вы бы скромнее себя вели, гражданин. Я, в отличие от вас, на своём рабочем месте, — пытался сдерживаться приличиями полицейский. — А вот вы можете променять этот стул на шконко-место, тем более что у нас имеются для этого все основания.
— Сейчас мой стул жидким станет. — шутил и не предавал свою сущность перед властями несгибаемой воли Чечен.
— В законе прописано…
— Да чхал я на напрасный перевод чернил и бумаги. Я живу по неписанным законам, совести и морали.
— Перестрелка в автосервисе, куча трупов, свидетельские показания, что вас там видели… — предъявлял обвинения Капитан Соколов.
— Я много где бываю. И?
— Так что по закону, я могу оставить вас под стражей до полного выяснения обстоятельств дела.
— Оставляй. Посижу трое суток и домой пойду. А ты за закон толкуешь, сам-то по нему живёшь?
— Не нарушаю.
— Правда? А на чём ты катаешься, ездишь на чём?
Спросил кавказец, и блюститель закона признался:
— БМВ Х-5.
— И стоит эта колесница… несколько лямов.
— У меня подержанная.
— А где ты видел честного мента на таких колёсах? Честный, с его зарплатой, и средней по России в пятнадцать тысяч среди обычных людей таких бабок не имеет. Пешком ходит, или жигулями нерв себе создаёт. — оконфузил правдой полицейского напротив себя Чечен.
— Это как?
— Ломаются постоянно. Знаешь в чём отличие западного автопрома от отечественного?
— Качество сборки?
Уверенно предположил Соколов, но кавказец подметил прямо в точку:
— Западному рукоплещут, отечественный рукоблудит, как ты со мной сейчас.

Тишина…в кабинете подполковника РОВД. Полицейский перелистывал газету, шелестя её страницами и, взглянув на часы на своей руке, прямо спросил сидевшего напротив Беса:
— Справедливость и мораль, или бесчестие и закон?
— Первое… никак иначе. — получил он ответом под стать.
— Если вор решит пожать твою руку, как ты к этому отнесёшься?
— Если вор решит пожать мне руку, я сочту это за честь. — признался Бес.
— А если мент? — желал услышать ответ честный полицейский.
— Тоже за честь. Мент… за честь. Мусор? Хрен ему в ладошку, а не моё рукопожатие.
Взглянув в честные глаза парня и, поняв хотя бы часть, но самую существенную его философии жизни, подполковник показал себя таким же. Подписав пропуск и положив его перед Бесом, офицер сделал то, что говорила ему совесть, а не нашёптывал в ухо предатель-закон.
— С этим пропуском на выход. Там объяснят, что делать.
Сказал он и, недоверчиво взглянув на человека под погонами, Бес просто взял проштампованный лист и молча вышел.
Теперешнее общество относится к полиции с недоверием и зачастую брезгливостью,…так её представители себя зарекомендовали, пусть теперь пожинают плоды. Многие считают, что примерить погоны, не означает стать ментом, скорее наоборот – мусором. А вот чтобы тебя уважили старики, дети, обычные граждане, ещё предстоит доказать, что ты мент. И вот его-то рукопожатие, как и честного, истинного, настоящего вора – самая большая честь, которой может удостоиться только тот, кого они сочтут…человеком.

XVII

Усаживаясь в кресло кабинета напротив его наделённого властью хозяина, Дмитрий Сергеевич рапортовал о поездке в город Кроноса и результатах встречи с ним.
— Давно не появляешься. Сложности? — интересовался «высокий чиновник».
— Работаю, Анатолий Владимирович.
— Как съездил?
— Начну с главного. Кронос вступил в борьбу за титул «короля».
— С нашей подачи? После встречи с тобой?
— Не думаю. Подозреваю, что он уже помышлял об этом, а мой визит лишь подтолкнул его к решительным действиям.
— Насколько решительным?
— Он имел встречу с ворами.
— Да-а-а..? — заинтересовался неожиданностью хода событий Анатолий Владимирович.
— Да. И тут мы имеем второй нюанс. На состоявшемся «воровском сходе», его члены разделились во мнениях. — продолжал доклад Дмитрий Сергеевич.
— Тема.
— Спрос с Кроноса за Лорда и остальных. И пресловутый трон.
— Итог.
— Воры начали войну. Пока без жертв, друг относительно друга, но схватки ожесточаются.
— Нам это на руку. Друг относительно друга. А в целом?
— А вот здесь история перерастает в трилогию. Кронос поставил ворам ультиматум. Или живыми под ним…
— Или мёртвыми против него…
— Верно.
— И?
— Одного уже нет.
— Кого?
— Листопада. — озвучил имя несчастного личный помощник наделённого властью чиновника.
— Фигура значимая, но лишь местного значения. Негромкий хлопок. — последовало ответом от того.
— Сейчас. Сейчас раздастся залп салюта. Якудза вернулись и начинают почёсывать нервишки Кроносу.
— Мазью от них станет возрастающая мощь Кроноса.
— А вот тут сюжет закручивается с новой силой, силой смерча.
— И кто этот ветродуй?
— Помните, я докладывал, что у Лорда был сын-Шамбала?
— Ну, припоминаю.
— А ещё о казавшихся нам не столь важными, но показавшими себя сильно убедительными врагами Кроносу-четверых друзьях?
— Это те, с которыми Кронос не церемонился и расправился, включая членов их семей?
— Именно. Так вот. У этих ребят оказался ещё один друг.
— И что?
— А то, что он познакомился с Шамбалой, и теперь они действуют вместе.
— А объединяет их ненависть к Кроносу и страстное желание его смерти.
— Верно.
— А Кронос с нами… или опять решил сыграть по своим правилам? — размышлял и озадачивался вопросом Анатолий Владимирович.
— Пока, затрудняюсь сказать, — парировал его оппонент в разговоре. — Но, эти двое, Шамбала и Бес, могут создать Кроносу кучу проблем. Убрать их?
— Пока Кронос действует… пусть. Если решит кинуть нас повторно, и эти двое такие же, как и их предшественники..? Они станут нашим ответом.
— Но они могут добраться до Кроноса раньше.
— А пусть не расслабляется. — строил в своей голове выгодные для себя комбинации дальнейшей развёртки событий Анатолий Владимирович.

XVIII

Не стремясь привлечь к себе ненужного внимания бывших коллег, Командир отряда ОМОН стоял в стороне от здания отделения полиции, опираясь о ствол густой сучьями рябины и перебирая в руках алые ягоды сорванной грозди. Попробовав одну на вкус, он задумчиво надкусывал её горечь и, подняв глаза, заметил подступившим к нему ещё недавнего начальника – Андрея Романовича Гладких.
— Привет.
— Привет.
Поздоровались мужчины, и Начальник РОВД рассказал о скорой судьбе задержанных Беса и Чечена:
— Выпустили, не переживай. Сейчас выйдут. Распишутся в протоколах, вещи заберут и выйдут.
— В протоколах? — уточнял с уголовной ли статьёй омоновец.
— Административку пришлось наложить. Не просто же их катали, допрашивали, время на них тратили?
— Ну, понятно. За что их?
— Сигнал поступил.
— И кто на клаксон жал?
— По вам уже звонки, сирены, гудки из задницы звучат. — сорвав и себе ягодку рябины, жевал её Андрей Гладких.
— И кто эти анальные музыканты - стукачи? — интересовался его бывший сотрудник.
— А-но-ним. Слыхал про такого?
— Кто угодно…
— Именно. Он самый.
— Ясно. Спасибо за помощь. Впредь будем аккуратней, насколько получится.
— У вас выхода иного нет. Вы в засвете. А работаете красиво, мне нравится. — показал непотерянную офицерскую честь и человеческую доблесть Начальник РОВД.
— Результат работы всегда прекрасен, если она по душе. А наша для нас и хобби и смысл жизни, к тому же.
— А вот и твои друзья. — кивнул головой подполковник на выходивших из отдела Беса и Чечена.
— Понимаю, что спрошу глупость, но… как они на допросе? — спросил омоновец, хоть ответ ему и был известен заранее.
— Профи. Скорее башкой железобетонную стену расколешь, чем этих двоих. Особенно того, дерзкого… — указал на скрывавшегося уходящим за углом здания кавказца Андрей Романович.
— Чечен. — улыбнулся Командир отряда ОМОН.
— Может, вернёшься на службу? Мне, такие как ты очень нужны. Вместе порядок в городе наводить станем.
— В одну воду дважды не войдёшь. Да и… знаешь… это как раньше, игрок всю жизнь выступал за один клуб, редко переходил в другой.
— Но ты-то перешёл,… перепрыгнул баррикаду.
— Просто я понял, что не тем спортом занимался,… правила не устраивают.
— Мы в одном чемпионате… и варимся по одним правилам.
— Только я играю за клуб тёмных лошадок. На нас никто не ставит, и поэтому мы дойдём до финала… и возьмём кубок.
— Мент, которого завалил Кронос, был твоим другом. Поквитайся за него. — без опаски, в полный голос произнёс подполковник.
— Кронос убил многих хороших ребят, честных воров, обычных людей. — перечислял кровавый список расправ этим нелюдем омоновец.
— Вот и нагни его.
— Спасибо, что освободил этих двоих.
— Больше не попадайтесь, теперь прикрыть не смогу. Сам понимаешь, — торопился уйти Начальник РОВД. — А ребята у тебя что надо, как в отряде, так и эти. Удачи тебе… в твоём деле.
— И тебе…в твоём. — ответил Омон и положил в рот оставшиеся ягоды рябины, прожёвывая их у возвращаясь к своей жизни, далёкой от службы, но более близкой к правде и реалиям каждого дня, показывавшего всю подноготную истину царившего вокруг беспредела.

XIX

Оставшись до утра у Ани, уставший Бес лежал в её кровати, обнимая прижимавшуюся к нему девушку. Его глаза не хотели больше работать, стремясь закрыться и поспать. Вот-вот и мужчина отходил ко сну, ещё немного и он расслабленным покорился бы царству Морфея с его грёзами и нереальными видениями.
— Ты устал? — шёпотом губ спросила его Анюта.
— Немного, — пробурчал он в ответ. — Сегодня был чуть интенсивный день. Мне надо отдохнуть.
— У-у-у… А я думала, мы вместе посмотрим какое-нибудь кино и только потом ляжем баиньки. — капризничала она и добилась уступки перед собой.
— Какой жанр твой любимый? — спросил сквозь пелену дремоты мужчина.
— Фантастика. Но не что-то про будущее, а скорее как в детстве… сказки.
— Сказки?
— Угу. Мне очень нравятся волшебные истории и вымышленные герои.
— Старички-лесовички, феи, бабки-ёжки…
— Разные сказочные персонажи.
— Буратино с Электроником? — зевал Бес.
— К тому же мне сейчас нельзя волноваться, мне нужны исключительно добрые эмоции.
— Сказки, значит? Ну, ладно… слушай, — Аня прижалась к мужскому плечу готовой услышать интересную историю из уст любимого, и он, засыпая от одолевавшей его усталости, начал рассказ. — Жили-были…
— Старик со старухой? 
Вклинилась в события сказки красотка и получила заслуженный ответ:
— Тут и сказочке конец, а кто слушал молодец. Сама всё знаешь. Спокойной ночи.
— Нет, нет. Хочу продолжения. Что было дальше?
Капризничала она и Бесу ничего не оставалось, как продолжить повесть, отодвигая свой сон:
— В некотором царстве, в некотором государстве, название которому или не придумали, или не выговоришь…
— В каком?
— В некотором, загадочная моя. — пояснил парень.
— А-а…
— Жил-был он.
— Мне уже страшно. Кто он?
— Не надо бояться. Он был маленький, неуклюжий и совсем не страшный.
Всё-таки Беса одолела слабость, и он не сумел противиться ей, закрыв глаза и уснув.
Аня слушала,…но продолжения сказки не было. Толкнув Беса в бок, она спросила:
— Что было дальше?
— А? — вернувшись в реалии из страны снов, удивился этому парень.
— Дальше что с ним было?
— С кем?
— С маленьким и неуклюжим?
— Этот гномик шёл по лесу…
— Гномик?
— Угу. Шёл по лесу, не заметил ямку и упал в неё.
Бес вновь провалился в глубокий сон, и снова сказка закончилась на самом интересном месте. Неугомонная Аня растормошила парня своим интересом и локтями.
— А дальше? — просила она продолжения.
Проснувшись, но, не раскрывая полностью прищур сонных глаз, он переспросил:
— Что дальше?
— Шёл, шёл и в ямку упал. А дальше?
— Вечерело,… а ёжики всё падали и падали.
— Куда?
— В ямку. — ответил Бес и спокойно, секундно заснул.
— Ёжики, гномики, ямки,… — настойчивая Аня желала услышать продолжение заинтересовавшей её сказки, вновь растолкав парня. — Что-то я не знаю такой сказки.
— Это жизнь, любимая. Кто никогда не падал, тот никогда и не поднимался. Надо преодолевать все препятствия, стараться уйти от проблем. — говорил он уже не открывая глаз, лишь тихо шевеля губами сонной – присонной речью.
— Ну, ушёл он?
— Кто?
— Ну, он? В сказке?
— Ушёл. И от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл. А лиса его съела. Да и хрен с ним, чмо мучное. — начав с тридевятого королевства, закончил колобком Бес и на этот раз окончательно уснул.
— Спи уже, сказочник мой.
Аня с любовью посмотрела на своего измотанного, уставшего мужчину, прижалась к его груди и, обняв, прикрыла глазки, отправившись за ним, в его сон.


ГЛАВА ВОСЬМАЯ

I

Сквозь непролазную чащу тайги возвращался с охоты худощавый, обросший длинной бородой и волосами с обветренным лицом мужчина. Его тяжёлая, немного уставшая, но твёрдая и уверенная походка выдавала сопутствовавшую ему удачу, а привязанный к рюкзаку за плечами подстреленный заяц утверждал собой меню предстоявшего ужина.
Этим ступавшим по заросшей мхом и устеленной хвоей земле не был рядовой охотник или заплутавший вдаль от цивилизации грибник, им был скрывавшийся ото всех вор «в законе» Валун. Мало кто пожелает себе участи в пятьдесят шесть лет от роду стать вынужденным отшельником среди людей, но для этого человека это стало вынужденной мерой.
Рассказать о его жизни,…пусть этим займутся те, кто знал её тонкости гораздо лучше…переполнявшие его голову мысли.
— Жизнь… Каждый ли доволен своей жизнью, тем путём, который ему выпал, или который он выбрал сам? Нет, конечно, — витали они в голове приближавшегося к своему жилищу переделанному из облюбованной им таёжной избушки охотников Валуна. — И что тогда? Менять её? Ломать привычный, хоть и опостылевший уклад? Это выход, но не для каждого. Как шлейф ароматных духов женщины: она ушла, а он остался напоминанием о ней. Так и жизнь – полностью не поменять, что-то всегда останется из прошлого. Если только не умереть, чтобы спустя время воскреснуть. Вы когда-нибудь пробовали умирать, были мертвы? — словно кому-то рядом задавался вопросом в голове гонимый жизнью авторитет, подходя к засаленной лавочке у стены хибары и кладя на неё добычу и ружьё. — Это не больно, не страшно, не грустно. Нет, это даже немного забавно. Но лишь временами, пока ты не вспомнишь, кто тебя убил, и для чего ты обязан воскреснуть, — затем он устало скинул промокший, старый рюкзак и присел отдохнуть на лавку, глядя в чащу успевшей надоесть ему за долгие годы тайги. — Чтобы вернуться и предстать перед своим убийцей…, но не безропотной жертвой, а желающим спросить с него судьёй…
Из слегка проржавевшего рукомойника тихой струйкой журчала вода. Раздевшись по пояс, Валун умывал обветренное лицо шершавыми татуированными руками, не забыв ополоснуть своё подтянутое, исколотое авторитетными татуировками тело. Взяв с лавки добытого зайца, он стал разделывать его при помощи охотничьего ножа, но мысли продолжали галдеть рассказом его жизни в его же голове:
— Покарать палачом, и твёрдой рукой гроссмейстера произвести рокировку персоналий на клетчатой доске жизни. Вернуть себе всё… и столько же забрать у врага, определив его на своё, незримо-почётное место, в объятия смерти и забвения.  — ловкими движениями он сорвал шкуру с ушастого зверя.
Стемнело. Окутанного ночной мглой мужчину, сидевшего на бревне, освещали игривые лоскуты пламени, окутывавшие собой готовившуюся на вертеле, дававшую сок через поджаренную корочку зайчатину.
— В реальном мире слабых не жалеют, рохлям в нём места нет. Хочешь жить-будь дерзким, словно зверь, решительным, бесстрашным, — снимая с костра готовое блюдо и хищно откусывая от него белыми зубами самый лакомый кусок, утоляя нестерпимый голод, продолжал думать вор. — И, самое главное, никому не верить. Я пренебрёг этим правилом и поплатился. Пять лет здесь, в одиночестве, в лесу, прочь с глаз, вон от людей.
В «звериных» глазах мужчины отображалась затейливая игра пламени костра. Авторитет медленно пережёвывал приготовленное мясо, заканчивая опустившейся на тайгу ночью трапезу.

Перекатывая в зубах деревянную щепку, заменявшую ему зубочистку, освещённый тусклым светом керосиновой лампы, Валун лежал на укрытой мехом твёрдой кровати своей избушки, положив руку под голову, не спя, смотря в потолок и продолжая усмирять разбушевавшиеся в голове мысли:
— Жизнь - словно мгновения, записанные на видео. Всегда можно перемотать и пересмотреть её вновь,… если запамятовал. Или напомнить тем, кто забыл о тебе. Я помню всё, я помню всех, кому обязан последними пятью годами своих жизни и смерти. Но я чувству, мой срок истекает. Жизнь всегда прекращается, так или иначе, но иногда она даёт тебе второй шанс.
Мерцание света керосиновой лампы освещало лицо вора тенью порхавшего крыльями, влетевшего через распахнутое окно, ночного мотылька. Внезапно поднявшийся сильный ветер захлопнул распахнутые створки, потушив последний свет.
В кромешной темноте резко открывшиеся светившиеся глаза Валуна, пугали своей злобой и яростью готового атаковать хищника.
Он лежал молча снаружи, но криком души, вырывавшимся изнутри человека:
— Те, кому так повезло, как правило, начинают жизнь с чистого листа. Но это не про меня. Я же лишь перевернул страницу и начал новую главу. И хрен вам, а не соавторство. Это моя жизнь, и мне решать, какие у неё будут повороты сюжета. В своём романе, я - главный герой. Вы, все остальные, лишь второстепенные.
Звучало в его голове, но уже ранним утром, когда выходя одетым в старую, изношенную одежду, Валун прощался со своим жилищем, закрыв за собой его дверь, накинув на петли замок и повесив рядом с дверью ключ.
Отойдя на несколько шагов и обернувшись, вор немного тоскливо смотрел на свой дом последних пяти лет жизни проведённых в нём. Молчаливым взором, благодарственно, простившись с ним, он поправил потёртый рюкзак и уходил, делая первые шаги на пути к цивилизации и возврату себе своей прошлой жизни.
— Это театр одной пьесы и одного актёра. Все остальные лишь зрители. Пора выходить из тени, поднять занавес… второй акт пьесы моей жизни. Я выхожу на сцену, замрите все. — суровостью лица шедшим сквозь хвойные деревья уже вслух произнёс Валун.

II

В романтично освещённой свечами ванной комнате, расставленными вокруг наполненной водой и пеной джакузи, Чёрная вдова грациозно скинула с себя шёлковый халат, способной возбудить и взбудоражить своим обнажённым станом любого из мужчин целого света. Вступив в тёплую, пенную воду, леди вытянула стройные ножки и закрыла глаза, нежась и получая несравненное удовольствие.
Тихая релаксирующая музыка дополняла блаженство от обвивавшей наготу красавицы ласки воды. И даже гудок телефона, лежавшего у изголовья, не сумел подпортить отраду сладостных наслаждений.
— Да. — расслабленным голосом ответила Чёрная вдова.
— Не потревожил, не отвлёк? — подбрасывая очередное полено в камин своей гостиной, спросил её по телефону Кронос.
— Нарушил.
— Планы?
— Покой.
— Памятуя о том, что ты девушка и зная, кем ты работаешь, не могу не извиниться.
— Принято. Говори. — прикрываясь лишь воздушной пеной, нежилась в тёплой воде девушка-совершенство.
— За Листопада благодарность. Красота твоей работы и выдумки восхитила всех, — восторгался её смертельным мастерством авторитет. — А ужас, посеянный в душах оставшихся, заставит их быть более сговорчивыми.
— Это наврятли…
— Почему?
— Смерть одного… это толчок, но ещё не шаг навстречу твоей воли. Я удивлюсь, если воры так быстро сдадутся.
— В таком случае, тебе придётся увеличить счёт, где один там и второй.
— Как скажешь. — словно кошка изгибала спинку Чёрная вдова, показывая из воды прикрытую лишь лопавшимися пузырьками пены сексуальную грудь.
— С ворами понятно. Якудза?
— Он один. Я уже знаю, кто он. Твои проблемы в этом направлении представлены одним человеком.
— Всего одним?
— Да. Но очень серьёзным. Ты правильно нервничаешь.
— Правильно… — настороженный Кронос стоял возле полыхавшего жаром и сплетавшегося языками пламени камина. Его глаза «бегали» по сторонам, ожидая разъяснений слов от леди-смерть.
И она пояснила томным, возбуждавшим, словно получая в то мгновение сексуальное удовольствие голосом:
— Но напрасно. Я обязательно встречусь с ним, помогу тебе.
— Почему откладываешь, до сих пор не встретилась?
— Ещё не время. Да и… так будет интереснее.
— Поиграть решила? — спросил Кронос.
Чёрная вдова резко, как хищник перед броском, раскрыла глаза, наполненные суровым взором, и ставшим грозным голосом, спросила:
— А ты против?
— Твои решения я не обсуждаю. Главное чтобы был толк.
— Результат ты видишь.
— Что по третьему направлению? Бес, Шамбала, все кто с ними?
— Как раз занимаюсь,… а ты отвлекаешь…— расслабленно ответила она и, отключив телефон, уронила его на пол, медленно погружаясь под воду. Пена заволакивала собой девушку полностью, скрывая её возбуждающую красотой и несравненностью наготу.

К задумчивому Кроносу подбежали босые ножки одетой лишь в его рубашку на обнажённое тело Дианы с двумя бокалами вина в руках.
— Кто звонил? Опять по работе? — спросила она.
— По работе? Не-е-ет… Билеты заказывал. — не признался правдой её мужчина.
— Куда?
— В театр. Ты же хотела культурного досуга, помимо страстных ночей любви? — заставил улыбнуться свою любимую Кронос. Взял у неё один из бокалов и, страстно обняв, слился с ней в нежном, долгом поцелуе.

III

На ступенях величественной, восхищавшей своей красотой и убранством мечети стояли два друга: Чечен и Бес, молча смотря на великолепие золотых минаретов. Архитектурный изыск мусульманского молитвенного сооружения был подчёркнут красивейшей нишей в её стене, украшенной двумя колоннами, аркой и дополнявшей всё это мозаикой.
— Это мечеть? — не видевший прежде такой красоты, спросил Бес.
— Она самая. — утвердил частый её посетитель – Чечен.
— Зачем мы сюда пришли?
— Каждый мусульманин должен сюда приходить. Лучше чаще, но можно хотя бы изредка. У каждого своя ситуация по жизни.
— Я не мусульманин.
— Я заметил, мне можешь не рассказывать. — зная друга, ответил кавказец.
— Тогда зачем?
— Просто тебе надо расслабиться, заглянуть в себя, поговорить с Аллахом, послушать свою душу.
— Она плачет, — признался Бес, заставив Чечена расстроенно опустить голову. — А я думал в мечетях больше народа.
— Здесь всегда многолюдно. Просто, на главные мусульманские праздники… особенно не протолкнуться.
— Курбан-Байрам, например?
— Да, — согласился мусульмании и поведал рассказ о святом для себя празднике. — Его отмечают десятого числа двенадцатого месяца мусульманского лунного календаря – Зуль-хиджа.
— Это когда? — истинным интересом интересовался его друг.
— В две тысячи восемнадцатом году праздник приходился на двадцать первое августа.
— А что он означает?
— Курбан – на арабском означает "жертвоприношение", а байрам – "праздник". 
— Праздник жертвоприношения? — сопоставил и сделал правильный вывод Бес.
— Для каждого мусульманина это самая важная ночь в году, когда на землю спускаются ангелы. Молитва, произносимая в эту ночь имеет гораздо большую силу, чем все молитвы в году.
— Понимаю.
— В Коране ей посвящена целая сура "Инна анзалнагу", где говорится, что Лайлат аль-Кадр лучше, чем тысяча месяцев, в которых её нет.
— Иди в мечеть, друг… и помолись хорошенько, — просил товарища, ставшего с годами братом Бес. — Помолись так, как никогда не молился. За тысячу Курбан-Байрам, чтобы все ангелы услышали.
— Услышат… если вместе. Ты крещённый? — спросил Чечен.
— В младенчестве.
— Со мной в мечеть зайдёшь?
В разговор парней неожиданностью, но не неприятной и ненужной, вступил поднимавшийся по ступеням Мулла. Этот седовласый старец с белоснежной бородой и спокойным, доброжелательным голосом, похлопал Беса по плечу и сказал ему:
— Пойдём, сынок, помолишься с нами.
— Я не умею, не знаю как. — признался тот.
— Не надо уметь, не нужно знать… Аллах видит тебя, знает, что тебя тревожит. Ты не изменишь его волю. Просто поговори с ним.
— Пойдём, брат. — звал друга Чечен.
— А ничего, что я не мусульманин? — поинтересовался Бес.
Мулла по-доброму улыбнулся и сказал тогда:
— Да какая разница… мусульманин, христианин, буддист? Всевышнему всё равно. Мы все его дети. Все равны перед ним,… пойдём.

Под неописуемой красоты куполом, выполненным и расписанным с мастерством и уважением к тому, кому поклоняются, сидели на коленях молившиеся. Вошедшие в святыню Бес и Чечен стояли в стороне, наблюдая за происходившим.
— Ты не предаёшь свою религию, молясь в мечети… с нами. — тихо произнёс кавказец.
— Да знаю я,…  — ответил Бес. — Просто думаю, что ему сказать.
— Не думай. Мозг не подскажет, только помешает. Душа сама пропоёт.
— Ты иди… Я ещё подумаю. — сказал другу мусульманину крещённый в младенчестве.
Пройдя вперёд и сев на колени, на коврик, Чечен начал общение с Аллахом. Мечеть была полна верующими. Под живописным куполом разносился звучный, молитвенный голос Муллы.
Повернув голову, кавказец увидел садившимся на колени рядом с ним Беса. Им не нужно было ничего говорить друг другу, а они и не сказали. Только среди забитой верующими мечети, рядом молились двое верных друзей - братьев: мусульманин - Чечен и христианин - Бес. Аллах, Иегова, Будда как его не назови – он всё равно един, един для всех и каждого, живущим не где-то в недосягаемости, но в душе любого из нас.

IV

Годы, вынужденно проведённые жизнью в лесу, не идут на пользу внешности, способными превратить человека в подобие лешего. Таким вот, пугавшим окружавших его людей, из вагона прибывшего на вокзал поезда показался Валун. Поправив за плечами затёртый рюкзак, он влился в человеческий поток и затерялся в шагавшей по перрону толпе, словно в гущи тайги меж стволами деревьев.
Чтобы добиться поставленной цели, необходимо дать понять своим врагам о неотступности своих намерений. Но сделать это должно таким образом, чтобы они не посмели усомниться в этом и восприняли тебя всерьёз. А кто будет разговаривать и тем более бояться обросшего волосами оборванца из тайги? И оно началось…преображение.
Первым пунктом на пути возрождения Валуна из небытия стояла парикмахерская.

Войдя в первую попавшуюся, прямо у здания вокзала, заросшим и небритым, авторитет скинул в угол свой рюкзак и сел в кресло, последний раз посмотрев на себя такого в зеркало и попрощавшись с образом лесного жителя.
Симпатичная блондинка с уложенными волосами, накинула на Валуна пеньюар, и стрижка началась. Чуть меньше часа понадобилось на то, чтобы лишить обладателя достоинства, которое отрастало на его голове годами.
Безбородым и коротко стриженным, всё с тем же рюкзаком за плечами, почёсывая  обнажённый подбородок и шею, на улицу показался новый человек, которого уже врятли кто осмелился бы брезгливо толкнуть как бомжа. Посмотрев на него, многие просто отводили взор, чувствуя источаемый им пыл опасности и жар борьбы.

Человека встречают по одёжке, а провожают… После встречи с таким как Валун часто провожали тех, кто встречал…в последний путь. Но пёрышки надо было подчистить, и вор нагрянул в престижный магазин дорогой одежды. Сделав выбор на свой вкус, он скрылся за шторкой примерочной.
Ожидавшая его миловидная девушка, работавшая в бутике продавцом, не узнала в возвращавшемся в зал в стильном пиджаке, наглаженных брюках, белоснежной сорочке и начищенный до блеска туфлях Валуна. От внешности бомжа не осталось и следа. Расплатившись картой, авторитет бросил свой рюкзак в угол и ушёл.
Мир встречал того о ком тихо молчал, но кто собирался заявить о себе во всё горло.

У пестрившего блеском драгоценностей и роскошью золотых изделий прилавка ювелирного магазина Валун выбирал понравившийся ему мужской аксессуар. Минуты обмена товара на деньги и вот уже авторитет стоял на улице, поправляя манжеты пиджака и показывая блеск золотых часов и  такого же браслета поверх татуированных кистей рук.

Последняя точка на маршруте трансформации забытого всеми к напоминанию о себе и спросе с каждого – автосалон.
Среди престижных иномарок бродили немногочисленные способные позволить себе подобные транспортные средства покупатели.
Глаз авторитета лёг на массивный внедорожник в конце зала и, заглянув за водительскую дверь, Валун принял решение.
К нему, ожидавшему на парковке, подъехал выбранный им автомобиль и вылезавший из него сотрудник компании передал владельцу удостоверявший собственность пакет документов.
Бросив их на переднее сиденье, вор был готов предстать не только перед своими врагами, но перед каждым, кто осмелился бы показать ему оскал рта. Он словно заново родился, пришло время напомнить о себе.

V

По обшарпанным помещениям заброшенной многоквартирки, с разрушавшимися, исписанными стенами, брёл знавший нужную комнату для себя Кронос. Гул его шагов эхом раскатывался по безжизненному дому, пугая редких голубей, срывавшихся с насиженных мест. 
На стуле искомого им полутёмного помещения невозмутимо сидел Граф, опираясь руками на свою трость. Старого вора неизменно сопровождали двое его телохранителей и тогда стоявших по обеим сторонам от «законника».
Тот, кто был повинен в смертях Лорда и остальных давил подошвой дорогих туфлей под собой осколки стекла и куски штукатурки. А тот, кто хотел спросить за это, ожидал его появления, и оно произошло.
— Граф. — поздоровался с вором невозмутимый Кронос, показавшись в дверном проёме и садясь напротив на приготовленный для него пустой стул.
— Приветствую тебя, Кронос. Спасибо, что пришёл, не побоялся. — ответил старик.
— Когда ты зовёшь, лучше прийти, не так хлопотно будет. Тем более, ты ведь звал на разговор?
— Им всё и ограничится. Ты моё слово знаешь.
— О чём пойдёт речь? — интересовался целью своего визита беспредельщик.
— Не спеши. Дай сначала посмотреть на тебя. На того, кому воры обязаны смертью своих братьев, на того, кому отплатят с верхом. — предупредил его Граф.
— Если за этим, мог бы просто сказать. Я бы тебе фото прислал в рамочке, с дарственной надписью.
— Подбирай… последнее фото, траурную рамку и финальный слоган твоей жизни. И поскорее.
— Видишь ли, Граф. События последнего времени заставляют меня констатировать иную истину, — надменно вёл себя Кронос, противовесом сверкавшей ненависти в глазах своего врага - истинного вора. — Не мне, а вам… всем, надо побеспокоиться о своих днях… последних, скоротечных, прямо вот-вот.
— Смерти бояться - на свете не жить. Вор не боится - ворам в вечности быть. — парировал тот, кому имя было – Граф!
— Ну, да… ну, да…
— Ты в курсе разлада среди нас…и тебя это радует. Не только потому, что это продлевает тебе жизнь,…но и потому, что ты вписался в борьбу за титул «короля воров». Но тебе это не под силу.
— За своей силой последи. — огрызнулся Кронос, и мгновением времени один из телохранителей Графа сделал решительный шаг в его сторону, намереваясь прихлопнуть мразь.
— Чщ…щ…щ,…— вернул на место серьёзного вида парня старик и, слегка нагнувшись к оппоненту, предупредил того. — Пусть моя старческая дряблость не вводит тебя в заблуждение… это лишь тело, хотя и оно ещё не столь слабо, как хотелось бы моим врагам, — подмигнул глазом Кроносу и, выпрямившись на стуле, продолжил. — Так или иначе, приговор тебе вынесен.
— Каким судьёй? — нет, не пугаясь, всё с той же дерзостью и самоуверенным нахальством спросил отправивший на небо множество воров.
— Лордом. И приведёт его в исполнение жаждущий твоей смерти палач… Шамбала –  его сын.
— Ну-у-у, это наврятли! Да и сходка, насколько мне известно, не вынесла решение по моему поводу.
— Поэтому ты и здесь.
— Вручаешь чёрную метку? — изменившись лицом на серьёзное, спросил Кронос.
— Хоть ты и не вор, и никогда им не был, я соблюдаю правила, предупреждаю тебя о приговоре, — поднявшись со стула и величественно стоя перед остававшимся сидеть врагом, благородно повёл себя Граф. — И даже больше… Я назвал тебе имя твоего палача. На этом всё.
Опираясь на трость, в сопровождении следовавших за ним телохранителей, старый вор уходил в пелену прорывавшегося сквозь разбитые окна света, оставив задумавшегося Кроноса одного, но всё же живым, как и обещал на условиях встречи.

VI

Среди свежих захоронений бескрайнего кладбищенского поля и вразнобой поставленных деревянных крестов, двое рабочих опускали в сырую землю обычный, без излишеств и обивки бархатом гроб. Это деревянное одеяние стало одновременно и последним убежищем для безвременно почившего Быка.
— Здоровый какой… надо было Михалыча позвать с Серёгой. — кряхтел от перенапряжения один из них.
— Аккуратней, — бормотал ему второй с явно читавшейся на лице тягой к спиртному. — Смотри не урони. Видал, какие люди проводить пришли, а то нас с тобой закапают.
Жизнь пронеслась, годы пролетели, многих встречал, знал, с кем-то был дружен, но в последний путь проводить оказалось некому. Из тех, кто удостоился траурной чести, возле могилы зябли утренней прохладой лишь Зуля и державший в руках букет из гвоздик Башмак, работавший на того же хозяина – Тригона.
Чуть в стороне стоял и сам властитель покорной братии, осматривая разраставшийся с каждым днём погост.
— Жаль Быка. Не думал, что его последнюю ямку воочию так скоро увижу. — печально произнёс Башмак.
— Давно его знал? — спросил его Зуля.
— Чуть меньше твоего. Вы-то с ним на пару работали.
— Мы… семь лет.
— Нового напарника подыскал уже?
— Подходящих нет. Может, Тригон тебя возьмёт? Тогда вместе поработаем.
— Замолви ему словечко, не всё же мне по мелочёвке гонять, — просил о протекции Башмак. — Тем более, вакантное место светит – глаз слепит.
— Покажи себя, и я думаю, Тригон против не будет. — посоветовал Зуля.
Гроб в могиле, верёвки сверкали достававшимися концами, и один из рабочих спросил у провожавших на тот свет мертвеца:
— Сказать что-нибудь хотите?
— Что ты сейчас ему парой поверх крышки ляжешь, если молча засыпать не станешь, — торопясь закончить похороны и спеша уйти, раздражённо ответил мужчине Тригон. Послышались первые звуки ударявших о крышку гроба, рассыпавшихся комков земли, и авторитет решил-таки проститься речью, — Хотя…, погоди, — остановил он рабочих и стал говорить. — Мы с ним всё-таки давно знакомы. Он неплохо на меня работал, хоть и подтупливал иногда. Было даже, что бесил меня! Но, во всяком случае, он всегда выполнял, что ему приказано. Он так и остался для меня загадкой. Это же надо умудриться сдохнуть от удара крышкой унитаза об чердак? Как так?! — выходил из себя и активно жестикулировал руками Тригон. — Единственное, чем тебе не приходилось работать, это башкой. И ты её подставил. Ну, не кретин?
— Тригон, о покойниках или хорошо, или ничего. 
Поправил хозяина Зуля и получил от него ответ:
— Будешь таким же дебилом, на твоих похоронах даже птицы заткнуться.

Шагах в тридцати от похоронного действа опираясь о ствол дерева и откупоривая бутылку шампанского, стоял довольный лицом Бес.
— С праздником. Уход такого человека надо отметить. Такое событие… — сказал он и громким хлопком отправил пробку в воздух.
Обернувшийся Тригон заметил пьющего из горлышка бывшего друга.
Сделав несколько глотков, Бес оторвался от бутылки и, поставив её на землю, добавил.
— Скромный подарок, к вашему столу.
Могила прирастала землёй, утепляя своей тяжестью того, кому уже не суждено было выбраться из-под неё предназначенным истлению телом.
Тригон не сводил глаз с Беса и спросил у подступившего к нему Зули:
— Узнал гостя проводов Быка?
— Узнал. — ответил тот.
— Так чё стоишь? Или ты его, или я тебя… валетом к Быку определю.
Бес пришёл за жизнью ставшего врагом когда-то друга. Показав на него указательным пальцем и определив свою цель, дождался только отрицания покачивавшейся головы и трусливого ухода Тригона.
— Твой шанс проявить себя. — услышал Башмак от Зули и, не теряя секунд, они направились к Бесу.
Встречные шаги ускорявшихся ног быстро сокращали расстояние между противниками, и они сошлись в схватке.
Башмак отважился напасть первым, и ему выпало лишиться ровного дыхания и равновесия от нескольких сильнейших ударов в живот.
Игра с судьбой не столь азартна, если главным призом явится твоя смерть. Такой                джек-пот не радовал Зулю, и, вынув из-за пояса пистолет, он направил его на Беса.
Один лишь миг, одно мгновение и будет выстрел,… но проворность Беса не спала. Он молниеносно выхватил оружие и ловкими движениями разобрал его, плавно разбрасывая детали в разные стороны и пугая своей не сходившей при этом улыбкой Зулю.
Поднявшийся с земли Башмак схватил старый, покосившийся крест с заброшенной могилы и бросился с ним на противника.
Уклонившись и ударом ноги поставив его на колени, а затем и повалив на живот, Бес вырвал из рук мразоты христианский символ и проткнул им его же спину.
Один в могиле, второй под крестом. Перепугавшись, стать третьим, Зуля и не подумал помочь ещё хрипевшему товарищу, бросив его подыхать и удирая прочь от тяжело дышавшего Беса.
— У вас своя жизнь, свои разногласия. Но решать их таким образом… Это твои дела… но не здесь, не в месте последнего упокоения. — послышался из-за спины парня голос Отца Иннокентия.
Разгорячённый схваткой Бес обернулся и ответил видевшему всё попу:
— Где встретил, там и закрыл вопрос. Моё право, да и нести далеко не надо… сразу в яму. Тащи лопату, присыпать надо. Думал вокруг война, а ты здесь чистеньким останешься?
— Война… или сведение личных счётов?
— Я свои счёты миром не свожу, не с этими мразями.
— Я всё видел. Ты ведь мог проявить силу и пощадить его, оставить ему жизнь. В своё время он бы поплатился за всё и тоже умер.
— Вот я и обозначил его час, минуту и скромный метод казни. Ты всё видел? Так будет с каждым.
— Бог обрезает нить жизни каждого из нас… рано или поздно. Позаботься о своей, не допусти раннего её обрыва. — просил священнослужитель.
— На моей нити… его ножницы затупятся… Клещами не перекусить. — сжимая кулаки и стискивая зубы, ответил тот, кого звали Бес.

VII

В коридоре медицинского центра, ожидая очереди приёма, сидела поглаживавшая растущий животик Аня. Угрозой обычная беременная девушка являться не могла, но ей было определено стать средством причинения боли тем, кто осмелился пойти против него, против Кроноса.
Словно ищейку бросил этот нелюдь на поиски её ту, которая блестяще справлялась с такими заданиями и той минутой грациозной походкой красивой женщины, тихой поступью профессионального убийцы, с ехидной искоркой в глазах, подступала к ней – Чёрная вдова.
— Вы крайняя? — спросила она, присаживаясь рядом.
— Я. — ответила ничего не заподозрившая Анюта.
— А перед вами много людей?
— Нет, не много. Проходят быстро, да и доктор очень хороший. А вы в первый раз?
— В общем, да. — завязала доверительный разговор леди – смерть.
— Я вас поздравляю. Боитесь?
— Нет, совсем не страшно. А вы в который раз беременны?
— Впервые. Это мой первенец… мой маленький. — призналась с улыбкой Аня.
— Пол уже знаете?
— Решили подождать до родов. Узнаю сразу, как заплачет и его положат мне на грудь.
— С мужем решили? — заметив грусть опущенных глаз, Чёрная вдова попыталась узнать. — Я что-то не то спросила?
— С мужем,… — тихо ответила беременная девушка. — Решили вместе, а воплощать буду одна, за нас двоих.
— Почему?
— Его не стало. Они с малышом, увы, не увидят друг друга… никогда.
— Жаль. Болезнь или несчастный случай?
— Воля, недобрая воля одного человека. Если его можно назвать человеком.
— Он ему чем-то мешал?
— И очень сильно. Лихо, так его звали, отстаивал с друзьями правду, сражались за справедливость,… все и погибли, — поделилась правдой Аня и утёрла платком подступившие слёзы. — Извините. Что-то я разоткровенничалась. Да ещё и на такую тему… Вам неприятно, наверно?
— С друзьями, значит? — переспросил жестокий киллер, заглядывая в мокрые глаза готовой разреветься девушки.
— Вы что-то слышали об этом?
— Ничего.
— У-у-у… конечно. Чего это я? — дрожавшими руками перебирала носовой платок несостоявшаяся жена Лихо. — А ваш муж? Или вы пришли одна, он занят? Меня, кстати, Аня зовут.
— Аня… Красивое имя и вы красивая, и ребёнок ваш таким же будет. А вот я своего давно не видела. — призналась Чёрная вдова, забыв о том, для чего её направил Кронос. Что-то в её сердце тогда надорвалось и вместо того чтобы забрать две жизни, одна из которых была не рождённой, девушка рассказала о себе.
— Как это? 
Чистотой помыслов, спросила Анюта, и леди – смерть начала свой рассказ:
— Был у меня муж, любили мы друг друга сильно. Знаешь, история «Ромео и Джульетта» ничто в сравнении с тем, что мы испытывали.
— Испытывали?
— Да. Его вот также, как и твоего… Шёл вечером с работы, получил удар по голове. Зима была, холодно,… так и умер на улице, не приходя в сознание. Поживиться хотели. А взяли только немного денег из кошелька, да старый, дешёвый мобильный телефон. Всё, что имел при себе.
— Господи… Их нашли? — волнением спросила Аня.
— В полиции сказали тогда: «Знаете сколько у нас таких случаев? Записей с видеокамер нет, свидетелей тоже. Стало быть, и шансов. Но вы надейтесь». — ответила ей Чёрная вдова.
— Прямо как у нас. Знакомая история.
— Я тогда решила найти их сама. Ходила вечерами по улицам, тёмным паркам, ждала,… может, судьба сведёт, и они нападут на меня?
— Свела?
— Не знаю на счёт тех…, но судьба сводила с другими. Я мстила им.
— Их так и не нашли…
— Наверное, нет. Но  справедливое правосудие разыскало меня и укрыло ото всех на долгие годы. Я думала навсегда, но,… — словно исповедовавшаяся грехами жизни девушка почувствовала своей рукой лёгкое, успокаивающее прикосновение Ани. — Я встретила того, кто сумел смягчить мою боль и злобу. Мы начали общаться, и это очень скоро привело к тому,… — голос Чёрной вдовы становился мягче, проявляя в беспощадном убийце истинную сущность слабой женщины. — Чего не должно было случиться, но о чём мечтает каждая девушка. Я забеременела.
— Он помогал вам?
— Он делал для меня всё, он делал больше. И я родила.
— И что потом произошло?
— Растить ребёнка там, где мне определили находиться, я не хотела. Тем более что сильные люди мира сего, ссудили мне остаться там.
— И вы? — спросила Анюта.
— Отдала ребёнка своему мужчине. Посмотрела на него в последний раз, и они ушли.
— Вы нашли их позже?
— Я очень не нравилась тем, кто определил мне незавидную учесть. Но они пошли дальше. Чтобы сделать мне ещё больнее, они расправились с отцом ребёнка.
— А малыша?
— Когда я спросила про ребёнка, они лишь рассмеялись в ответ, — Аня грустно, сопереживая, опустила голову, искоса поглядывая на сильную, уверенную в себе женщину, которая продолжила. — Последние годы я жила одним… желанием найти своего малыша.
— Простите, я не расслышала вашего имени.
— Меня называют Чёрная вдова. Я работаю на Кроноса. — призналась леди – смерть.
— А-а-а-а… — взволновалась девушка.
— Да, Аня. На того, по чьей воле был убит ваш молодой человек. К сожалению, но,… — киллер полез рукой за пояс, заставив Анюту замереть и ожидать самого ужасного, беспомощно сидя на месте с широко раскрытыми глазами, взиравшими на своего возможного убийцу. — Мне пора. Приятно было познакомиться, — сказала та, кому была известна боль утрат и расставаний. — И скажите тому, кто будет помогать вам с малышом, что жизнь одна и не стоит её тратить впустую, разменивать годы по мелочам, играть со смертью. — и ушла, оставив испуганно сидевшую, не в силах даже шелохнуться Аню на месте.
— Иванова Анна Дмитриевна! — послышался голос показавшейся из открывшейся двери кабинета медсестры. — Проходите. Доктор ждёт.
Девушка слышала приглашение, но её больше занимала та, которая уходившей скрывалась за углом, сделав обратное своему предназначению: не забрав жизнь, а сохранив её.

VIII

В процедурной психиатрической клиники Старший медбрат сидел на подоконнике, немного грустно выглядывая в окно на обычную жизнь здоровых людей за ним.
Раскладывая лекарства на стеклянные полки такого же шкафа, Психиатр заметил нерадостный настрой коллеги и, прикрыв скрипучую дверцу, спросил того:
— А ты когда шёл сюда работать, наверно представлял здесь кладезь материала к кандидатской, а затем и к докторской диссертации?
— Не скрою, желание получить степень было, — признался мужчина, оголяя свои светлые мечты супротив жёстких реалий действительности. — Я даже иногда пишу научные статьи по нашей сфере медицины.
— И печатают?
— Увы.
— Мечты пали в бездну?
— Я всё равно в них верю.
— Это правильно. Мечты – высшее, что только может быть. Но они часто разбиваются о реалии жизни.
— О её трудности.
— О них тоже. И я когда-то ожидал найти в этих стенах интересный случай, который позволит мне стать учёным мужем, и, возможно, прославит меня.
— Не подвернулся? — спросил мужчина, завидев за окном выгуливавшую собачку девушку.
— Увы, реалии прозаичны, — признанием на признание ответил Психиатр. — Шизофрения, белая горячка, депрессия, имбецильность. Даже Наполеоны в здешних палатах теперь редкость.
— Пациент мельчает.
— Верное утверждение. Диагнозы как под копирку, никакой уникальности.
— Карьеру не сделаешь и не разбогатеешь.
— На счёт карьеры, своё место займёшь его и хватит. Выше головы всё равно никто не прыгнет. А те, кто пытается, оказываются здесь же.
— Но не в штате персонала, а в качестве наблюдаемого гостя клиники.
— Верно, — подметил вывод коллеги Психиатр. — А вот по поводу разбогатеть, интересные случаи бывают. Кстати об одном таком. Как там наша звёздочка, глазом видит? — интересовался он о здоровье Шамбалы.
— Медсестра подлатала, сам живой.
— Значит готов к продолжению своего пребывания здесь? Буйные скучают, заказчик заплатил, пора отрабатывать.
— Готов. Я за такие бабки готов сам его придушить. — спрыгнул с подоконника учуяв запах денег Старший медбрат.
— Самому не надо. Зачем же марать руки чужой кровью, тем более, когда есть другие. Тем более, когда нужно всего лишь… придушить, а не задушить окончательно.

Расслабленным, как на пляже курорта, Шамбала лежал на кровати своей палаты. Сквозь приоткрытую дверь тихонько втискивалась Оля и, быстро подбежав к парню, спросила его:
— Ты готов?
— Как пионер: всегда готов. — ответил он, принимая позу сидя.
— Я очень волнуюсь. А ты почему такой расслабленный?
— Волнениям причины нет. Ты сделала, что я говорил?
— Да, позвонила, всё сделала. Они сказали, будут ждать, подберут нас. Хотя, добавили, что могли бы помочь.
— Сами справимся. — горящим пламенем в глазах сурово ответил сын Лорда.

В тихом, безлюдном коридоре психушки не было ни единой души. Одни расслаблялись от лекарств по палатам, другие занимались укрощением чувств живота от наступившего обеда. Выйдя из палаты, Оля потянула Шамбалу вправо от неё.
— Пойдём скорее, пока никто не заметил. Нам сюда. — прошептала она, торопясь к выходу и помогая Шамбале совершить побег.
— Погоди, Оль. Мне сначала зайти надо кое-куда. — не собирался оставаться должником он.
— Куда? Ты обалдел что ли? Пойдём.
— Ты иди, встретимся на улице.
— А ты?
— А я навещу тех, с кем успел подружиться и сразу за тобой. Обещаю.
— Тебе понадобятся ключи, я стащила их у старшей медсестры. Возьми. — девушка протянула Шамбале увесистую связку ключей.
— А как же ты?
— Я здешний сотрудник, меня итак пропустят. Тебе будут нужнее. И, пожалуйста, поспеши.
— Не волнуйся. Всего несколько минут. Иди, — отправлял оглядывавшуюся на него красавицу за стены клиники парень. — Иди, иди.

К ограничившимся в процедурной чаепитием с угощением из пирожков и конфет Психиатру и Старшему медбрату присоединился Санитар.
— А почему вы пьёте чай именно в процедурной? Почему, например, не в своём кабинете? Там же удобнее. — спросил он у специалиста в области душевных расстройств.
— Профессиональное, привычка,… — ответил тот. — Так я ощущаю особый смак своей профессии, совмещая приятное с полезным.
— Приятное – пить чай, полезное – лечить больных?
— Иногда наоборот. — ехидностью заметил Психиатр.
Задушевную беседу под ароматный напиток нарушила внезапность появления мужчины с опущенной вниз головой.
— Почему без халата в отделении?! Забыли служебные инструкции?! — негодовал нарушением оных Старший медбрат.
— Ну, не надо столь сурово. Человек у нас новый, ещё не всё знает, привыкнет. — успокаивал его Психиатр и, глядя на смирно стоявшего у двери со всё ещё невидимым из-за опущенной головы лицом визитёра, обратился к нему. — Проходите, коллега, не стойте в дверях. Вместе попьём чаю.
Мужчина поднял голову и сделал решительный шаг вперёд. Этим гостем оказался не сумевший уйти, не попрощавшись и желавший выполнить свои обещания Шамбала.

Оля уже покинула стены лечебного заведения и ёрзала на заднем сиденье автомобиля Командира отряда ОМОН, подъехавшего ребятам на помощь. Заметив выходящим через служебную дверь своего любимого, она облегчённо выдохнула:
— Вот он. Наконец-то.
Шамбала сел в автомобиль и захлопнул за собой дверь.
— Проблемы возникли? Почему так долго? — спросил омоновец.
— Доделать надо было кое-что. Не оставлять ведь так? — ответил сын Лорда.

Шамбала бежал оттуда, куда его несправедливо упекли, желая сделать из него овощ и предварительно упиться сладостью от его мук. Но прежде чем уйти, мужчина обязан выполнить то, о чём дал когда-то слово. И он сдержал своё.
На полу процедурной лежал посиневший, мёртвый Старший медбрат с окутывавшим его горло кожаным ремнём, снятым с кресла.
На стуле, с воткнутым в глаз медицинским шприцом, откинулся бездыханный Психиатр.
В кресле безжизненно отдыхал Санитар со свёрнутой на бок шеей.
Изгалявшаяся над людьми троица почила разом с той же жестокостью, с какой пытала своей больной фантазией садистских методов обречённых недугом и здоровых пациентов клиники.

Шамбала обнял прижимавшуюся к нему Олю и, заметив внимание омоновца к шраму над своей бровью, пояснил:
— Да. Теперь так.
— Шрамы украшают мужчину. А ты их, чем украсил? — спросил офицер.
— Гипсом, ожерельем из выбитых зубов, длительным больничным и несмываемыми из памяти воспоминаниями обо мне… тех, кто остался жив.
Только отъезжая от высоких стен дурдома, Оля внезапно дёрнулась в понимании произошедшего.
— Ой, я работу потеряла! Меня теперь точно уволят… Да что это я? Меня из-за тебя в розыск объявят! — крикнула она.
— Здорово, правда? — улыбнулся ей Шамбала. — Жизнь перестаёт быть скучной. Приключения начинаются!

IX

Как будто средь зимы нежданную капель увидел вдруг Чечен дар провиденья. Только так можно описать поджидавшую его тем днём нечаянную встречу.
По оживлённому тротуару, сквозь расступавшуюся перед ней встречную толпу спешащих куда-то людей, грациозно шагала красавица Вероника.
Следом за ней, сталкиваясь с прохожими, неуклюже бежал Чечен с маленьким букетом цветов в руках, купленным у какой-то бабульки в переходе.
— Ой, извините, извините… Вероника! Веро,… — кричал он той, которую спас от мерзких посягательств ублюдков в баре, вновь и вновь сталкиваясь со встречными прохожими. — Извините, я нечаянно, простите. Вероника!
Услышав своё имя и оглянувшись, девушка узнала в спешащем за ней кавказце своего заступника.
Пробираясь сквозь встречную, расступавшуюся перед красавицей и тут же смыкавшуюся перед ним: небритым кавказцем, толпу, Чечен всё же догнал леди и, подступив к ней, спросил:
— Привет. Помнишь меня?
— Привет, — обрадовалась встрече Вероника. — Конечно, помню. Как ты меня нашёл в таком большом городе?
— Это тебе. — вручил он ей скромные цветы.
— Спасибо. Но как? — улыбалась она, показывая наполненные неподдельным счастьем глаза.
— Эти тонкости не к чему. Послушай…
— Да.
— Я в этом городе знаю только тебя. Стало быть у меня здесь никого нет, кроме тебя… Получается, ты в ответе за меня.
— Такой большой и сильный, а в ответе за тебя я – хрупкая девушка? — прятала за букетом очаровательную улыбку она.
— Пойдём на свидание… со мной? — пригласил Чечен.
— Так бы сразу и сказал… Пойдём. — ответила Вероника, стыдливо прячась за цветами и подглядывания из-за них за брутальным кавказцем.
Люди вокруг всё шли и шли, обступая стоявших на месте и смотревших друг на друга двоих молодых, красивых, но ещё не в паре ребят.

Дневные толпы туристов и просто отдыхавших, рыбаков и праздных зевак оставили одетый в камень берег реки. Набережная готовилась ко сну. Редкие счастливые, влюблённые парочки, не наблюдавшие часов, гуляли меж светящихся уличных фонарей, испытывая ни с чем несравненное счастье молодости. Среди них держась за руки, медленно прогуливались вдоль парапета Чечен и Вероника.
— Так как ты всё-таки меня нашёл? — шёпотом губ и нежностью глаз спросила восхищённая встречей девушка.
— Душа направила, как стрелка компаса на Север. По её подсказкам и отыскал. — признался её спутник.
— Я вспоминала о тебе, ждала,… а ты так и не позвонил.
— Я думал не стоит.
— Почему?
— Ты приличная девушка, а я с богатой жизненной историей, которая не всем понравится.
— А почему тогда сейчас появился?
— Передумал.
— Знаешь что?
— Что?
— Давай, когда в следующий раз дурнинка в твоей голове начнёт подступать к мозгам, ты сразу перестанешь думать и просто начнёшь действовать. Давай? — предложила Вероника.
— Хорошая мысль. Что-то я о ней не подумал… — завис взглядом за горизонт кавказец.
— Опять?! — шутливой злостью вскрикнула она.
Чечен молниеносно набросился на неё, крепко сжал в объятьях и страстно прижал к своим губам. Длительный, затяжной поцелуй прекратился. Мужчина наконец-то оторвался от Вероники, стоявшей напротив него немного опьянённой и одурманенной сладким интимом уст.
— Ну,… вот видишь,… исправляешься на глазах… — приходя в себя, произнесла она.
Взбудораженный Чечен вновь схватил сильными руками слабую девушку и наградил её ещё более нежным и длительным поцелуем.
Над сливавшимися в страсти розовыми щёчками Вероники и могучими, небритыми скулами мужчины кавказца появлялись первые звёзды. Она не испугалась его, она отдалась в его руки и чувствовала себя в полной безопасности, тая на его груди и одаривая его своей чарующей лаской.
Прогулка продолжалась. Ребята проходили мимо бородатенького с добрыми глазами мужичка, сидевшего на складном стульчике возле старого фотоаппарата, стоявшего на треноге и предлагавшего всем желающим сделать снимок.
— Молодые люди, снимок на память. Это вам не цифровой аппарат, это настоящий, с душой, как раньше, — нежно гладил свой старенький фотоаппарат, приносивший ему посильный заработок Фотограф. — Теперь таких не делают. Мы с ним вместе больше пятидесяти лет. Ещё мой отец с ним работал.
Всякое воспоминание, особенно доброе, необходимо запечатлеть в памяти. А если есть возможность как-то иначе, то упустить её, значит предать тот самый миг счастья. Вероника повернулась к Чечену и попросила его:
— Давай, сфотографируемся?
— Не люблю. — честно признался парень.
— У тебя вообще есть фотографии?
— Есть. В паспорте.
— И всё? — начала расспрос красотка.
— В военнике.
— Ты служил?
— Откосил.
— Военный билет, паспорт… Это всё?
— В полиции. Фас, профиль, полный рост… отпечатки пальцев.
— Твоё портфолио впечатляет. Больше фотокарточек галереи твоей жизни нет?
— Дальше стиль ню. — отшутился Чечен.
— Ню? — не поняла Вероника.
— Маленький, голенький… на горшке, на перине, в тазике с водой. Я маленький очень фотогеничный был, — пояснил он, насмешив девушку. — Две бобины плёнки на меня извели и одну видео катушку… синематограф.
— И кто же был этим режиссёром, забетонировавшим в памяти твои первые годы жизни при помощи средств достижения прогресса?
— Де-ду-шка… — с улыбкой протянул о нём кавказец.
Невысокая Вероника прижалась к груди Чечена, кокетливо отставляя ножку в сторону. Парень обнял её и, обеими улыбками они стали позировать.
Фотограф сделал снимок счастливых ребят на фоне игравшей бликами воды и звёздного неба над ней. Щёлк! И ничто уже не способно было вычеркнуть миг счастья двоих не откуда-то там, но из вечности.

X

Вернувшись в детский дом, Чёрная вдова ожидала в кабинете Маргариты Васильевны её появления. Стоя у стены, девушка рассматривала множество детских фотографий с запечатлёнными неподдельным счастьем улыбками на них. Детский смех – это радость Вселенной, слезинки малюток – её горечь и плач. Зафиксированным кадром каждого лица, светлых глаз и чистоты крошечных душ, словно заворожённая стояла она и не могла отвести взора, выискивая среди них личико одного…отобранного у неё годы назад сынишки.
Открылась дверь и, не переступая через порог, директор детского учреждения отвечала кому-то из сотрудников:
— Хорошо, хорошо. Я всё поняла. Сейчас я закончу с делами и подойду. Да. Нет, этого не нужно, я сама, — войдя в кабинет, она обратилась к ожидавшей её девушке. — Извините, что заставила вас ждать, сами видите, сколько дел, какая суета вокруг.
— Столько фотографий, столько детей… — изумлялась гостья.
— Да. И, к сожалению, меньше их не становится. Дети без семьи… хуже этого не может быть ничего. Вы недавно были здесь. Какое у вас появилось ко мне дело?
— Я хочу забрать малыша, Диму, погулять с ним, показать город, развеселить его.
— Кто вы? — глядя в глаза Чёрной вдовы прямо спросила Маргарита Васильевна.
— Вы уже задавали этот вопрос, и сами попросили не отвечать на него. — ответила та.
— Я не могу доверить вам ребёнка. Нет. Вы не понимаете, о чём просите.
— Прекрасно понимаю, потому лишь… прошу.
— Я вынуждена отказать вам.
— Подумайте ещё раз.
— Нет. — твёрдо заявил директор детского дома.
— Помните тогда, перед дверью игровой комнаты, прежде чем войти, вы сказали, что почувствуете, если у меня дурные намерения?
— Да.
— Почувствуете и на порог детского дома уже не пустите.
— И не пущу.
— Вы не почувствовали тогда, попробуйте почувствовать теперь, — Чёрная вдова не отводила взора, замолчала на несколько секунд и продолжила. — Если да, то не отпускайте со мной малыша. Если нет, то не препятствуйте.
— Я не знаю, кто вы. Я не знаю, зачем вам всё это. Но сердце ребёнка не обманешь. Вы первая к кому Дима охотно пошёл на контакт, — въедливо всматриваясь в девушку, отвечала ей Маргарита Васильевна. — Скажу честно, меня это поразило.
— Во мне есть зло?
— Может быть,… я не знаю. Но я не вижу его в отношении этого ребёнка. Я отпускаю его с вами.
— До вечера.
— Хорошо. Вы должны понимать, что я иду на нарушение всех возможных правил, можно сказать, должностное преступление.
— Я понимаю.
— Вернёте Диму не позднее девятнадцати часов. Малыши ложатся рано, а им ещё надо наиграться перед сном.
— Семь вечера, запомнила. — согласилась гостья.
— И поймите. Вы пришли в жизнь малыша, он доверился вам, вы уйдёте, а ему жить дальше. Подумайте над этим.
— Вы даже не представляете, как часто я думаю.
— Тогда идите. Пусть хотя бы сегодня на лице этого ребёнка появится улыбка, хотя бы на один день. — ратовала за одного из своих чад их общая мама.
— Благодарю вас.
— Не забудьте покормить малыша.
— Не забуду. — улыбнулась напоследок девушка.

Среди множества работавших аттракционов парка развлечений и весёлой детворы, наполнявшей его счастливым смехом, пытавшимися уследить за ними, мельтешащими туда-сюда их родителями, прогуливались за руку Чёрная вдова и Дима.
— Сегодняшний день целиком и полностью только для тебя… одного. — предупредила малыша она.
— А где мы? — волнительно спросил кроха.
— В парке аттракционов. Ты никогда не был здесь раньше? — видя удивление и наступавший испуг ребёнка, девушка поняла, что он впервые видел всё это, от чего ей стало непередаваемо грустно. — Ты ещё маленький для многих из этих аттракционов, но для некоторых из них, в самый раз. Пойдём? — спросила она, и Дима маленькими, доверчивыми глазёнками посмотрел на добрую тётю, звавшую его непонятно для него куда.
Их день счастья начинался, начинался с карусели для самых маленьких, весело кружащимися, вскинув руки вверх, смеясь и обнимаясь от охватывавшего их блаженства. Потом было ещё много чего, но те, первые минуты вместе вдали от всех, были наполнены свободой и упоением, единством переплётшихся воедино душ.

За столиком кафе, доверху накрытым разными вкусняшками и сладостями, сидел с уже перепачканным кремом от пирожного лицом и ручками Дима. Чёрная вдова заботливо утирала его мордашку салфеткой, чмокая в носик и гладя по голове.

Подкрепиться не забыли пусть и вредным, но съестным. Наступало время весёлых экскурсий.
В зоопарке, у вольера с гулявшими в нём тиграми, Чёрная вдова держала на руках лизавшего мороженое, заворожённо смотревшего на огромного хищника Диму, не сводя влюблённого взора с малыша.
Обделённый не только родителями, но и тем, что есть у его сверстников, малыш впервые в жизни оказался в аквапарке.
Окрылённый счастьем, радостно вереща, он скатывался с водной горки и плюхнулся в бассейн. Всплыв из-под воды, неряшливо барахтаясь, он подплыл к тянущей к нему руки Чёрной вдове и нежно обнял её.
Среди длиннющих стеллажей детского магазина, заставленных великим множеством игрушек, медленно шли двое: растерявшийся таким выбором, смотревший маленькими глазёнками Дима и предлагавшая ему всё, что захочет Чёрная вдова.
Кроха выбрала машинку, а девушка подняла его на руки, прислонилась лбом к его маленькой головке и просто улыбнулась светившимся от счастья глазам.

Вечером, к оговоренному времени, к ожидавшей на игровой площадке детского дома Маргарите Васильевне подходили возвратившиеся Чёрная вдова и окрылённый счастьем Дима, с подарком в руках. Присев на корточки перед малюткой, девушка погладила его по голове и попрощалась перед уходом:
— Ну, всё, малыш, тебе уже пора… беги скорее.
— Ты ещё придёшь? — тоненьким голоском спросил ребёнок.
— Обязательно.
— Приходи, пожалуйста, поскорее. Я буду скучать.
— Я уже соскучилась, маленький, — поправляла растрепавшийся Димин чубчик Чёрная вдова. — Беги скорее, покажи ребятам свою игрушку. — и обняла его на прощание, не забыв поцеловать и погладить по спине.
— До свидания. Ты обещала…
— Приду.
Дима радостно бежал к своим друзьям, оглядываясь и маша ручкой девушке.
— Мы немного опоздали. — извинялась она перед стоявшей напротив Маргаритой Васильевной.
— Вы видели его лицо? — изумлялась та.
— А что с ним?
— А своё?
— Что-то не так? — не понимала вопросов Чёрная вдова.
— Вы оба счастливы. — пояснил директор детского дома.
— Так бывает.
— Я теперь уже не могу не спросить… Кто вы?
— Я теперь уже не могу ответить… чуть позже. Всего доброго. — ответила гостья и уходила.
— И вам. Приходите почаще! Дима будет ждать вас! — крикнула ей вслед Маргарита Васильевна.
— Я знаю! — обернувшись, ответила девушка и окончательно скрылась из виду, оставив заботившейся обо всех малютках приюта лишь вопросы и задумчивость над ними.

XI

Успев познакомиться с сынишкой Оли и принять его как своего, Шамбала не забыл о взятой на себя ответственности и перевёз ставших для него семьёй в безопасное место – в свой дачный домик.
Сидя на полу рядом с прижимавшимся к собаке Артёмом, ещё недавно сам юнец, а теперь ставший отцом Шамбала, увлечённо наблюдали за движущимся по кругу паровозиком детской игрушечной железной дороги.
— Играй, играй, — сказал он малышу, погладив того по голове и отошёл в сторонку, к вернувшейся Оле. — Привет. Всё взяла?
— Только необходимое, как ты и сказал. — ставя пакеты на пол, ответила она.
— Правильно. Лишний груз сейчас ни к чему. Что понадобится, купим.
— Почему нам нельзя вернуться домой?
— Там будут искать в первую очередь.
— А здесь?
— Здесь мы тоже не задержимся, скоро уйдём.
— Так и будем кочевать? — не слишком жалованная любовью судьбы, грустно спросила девушка.
— Не переживай, осядем. Я обещаю комфортные условия тебе и ребёнку. Немного потерпите,… всё будет. — успокоил её Шамбала.
— Как скажешь.
Вздохнула Оля, уткнулась в грудь возлюбленного, и ребята смотрели на прижавшегося к большому Клыку, радостно следившего за механической игрушкой Артёма.
— Я с ним пообщался…, он неизбалованный ребёнок. — поделился своим впечатлением ставший ему отцом.
— Некому баловать, одна рощу, — рассказала мама мальчугана. — Да и нечем – зарплаты медсестры с трудом на самое необходимое хватает. А теперь ещё…
— А теперь всё, что вам понадобится – моя забота. Волнений по этому поводу быть не должно. Ясно?
— Их нет. Есть ты – волнений нет. Кроме… Мы тебе не наскучим? — волновалась Оля.
— Вы теперь всё, что у меня есть. Вы – моя семья, я за вас в ответе. — успокоил её Шамбала.
— А откуда детская железная дорога?
— Купили. Клёвая, правда?
— Он мечтал о такой, денег не было.
— Мечта сбылась, — ласково поедал глазами Олю её возлюбленный. — Но лишь одна… из многих.
Доверившаяся Шамбале судьбами себя и ребёнка девушка нежно поцеловала парня, впервые в своей жизни оказавшись в смертельной опасности, но самой счастливой и желанной леди на всём белом свете. Она лишилась работы, скромного жилья, всего, что у неё было, но сделала решительный шаг на пути в неизвестность, освещённый первыми проблесками показавшегося из-за горизонта счастья.

XII

Прилетевший за барную стойку стул разнёс вдребезги всё стоявшее на полках спиртное, лязгом стекла и зеркал осыпав его на пол. Разъярённый Ногай схватил второй предмет мебели и швырнул его вдоль зала пустевшего клиентами и персоналом ночного клуба. Повод нервничать и собраться был, и Шорох, Шип, Ногай, Булава вынужденно воспользовались им.
— Эта падла чё непотопляемая?! — надрывал связки Ногай о неудавшемся захвате владений Тулы. — Откуда стало известно о нашем визите?! Как там оказался Барс?! Откуда нарисовался Тула?! Когда вышли Прощай с Кислотой?!
— Чё он с тачкой сделал? — спросил Булава у Шипа, памятуя о том, как поступил с ней Тула.
— Сжёг, что же ещё?
Буркнул тот, но Ногай ответил за себя сам:
— Спалил! А чё, тебе подгоном уступить надо было?!
— Не нервничай. Обмочили колёса, не тебя. — успокаивал приятеля Шорох.
— Не меня. Но я был на этих колёсах! Понимаешь?! Я!
— Да-а-а. Тула показал всё, что он о нас думает. И это было дерзко. — вступил в обмен мнениями Шип.
— Почему мы уехали? — негодовал Булава. —  Могли бы расправиться с ними на месте. Они бы исчезли вслед за своими предшественниками.
— Нечаянная встреча, не расчёт. Если бы мы хоть нос из тачек показали, хоть одной ногой ступили на асфальт…
Немного утихомирившись, пояснил Ногай и закончил уже Шорох:
— Исчезли бы мы… без следа. Как там Тула нарисовался? В розыске числиться и не свалить?
— Барса надо было кончать… недоработка, недобор.
Злился Шип, завязав диалог с Булавой:
— Недобор по трупам. Как в футболе: не забиваешь ты, забивают тебе. Мы пропустили мяч в свои ворота.
— Причём в очко.
— В очко?! Побереги своё!
Вновь надрывал гланды Ногай, но Шорох, а затем и Шип немного поумерили его пыл:
— Не суетись. Слишком многое сложилось, и всё против нас.
— Кислота с Прощаем рано вышли. Прокурор – паскуда отпустил. Всё на блюдечке с голубой каёмочкой преподнесли, двух воров тёпленькими…
— Сажай, не хочу, — бормотал Булава. —  А он их выпустил. Адвокат у Кислоты хороший, всё дело развалил. Их с Прощаем и на выход.
— Всё одно к одному, всё одно к одному… теперь вот ещё Листопад, — напомнил об участи одного из них Ногай, заставив Шипа перекреститься, беззвучно шепча губами молитву и целовать сложенные персты. — Это ход Кроноса, как пить дать.
— Может, Тула со своими? — предположил Булава.
— Был бы Тула, мы бы знали, — отверг домысел Шорох. — Да и не с Листопада б он зашёл. Другие трофеи для него ценнее будут. Ты, например, Шип.
— Или ты, Ногай.
Размышлял Шип, и мыслил вслух сидевший рядом с ним Шорох:
— Или я,… но если это и впрямь Кронос, то мы недооценили его силы.
— Скольких он воров поклал? — озадачил вопросом воров Ногай и сам же дал ответ. — Силы нам его известны, неожиданности нет. Мы были готовы, что он огрызнётся. И вот тут возникает вопрос…
— Петлю - его главного головореза, Шакала с его отморозками, - отправили к Дьяволу… всех. Кто встал на их место? Кто следующий? — повесил миг тишины над столом, за которым сидели авторитеты Булава.
— Козырное место, мощнейший удар. С первого замаха – сразу Листопад. Есть о чём задуматься.
Шип с Шорохом переглянулись и проговорились между собой:
— Кронос чувствует себя в безопасности, потому такой дерзкий. Пыл бы ему надо остудить.
— Или получим замах номер два. И кто погибнет вдогон к Листопаду… неизвестно.
— Что теперь будем делать? Может, примем его условия?
Спросил готовым пойти на попятную Булава, получив в свой адрес недовольство Ногая:
— Что-о-о?! Ты решил заднюю дать?! Дать заднюю, всё равно, что дать в зад!
— Я не сдаюсь, просто мыслю глобально. Кронос прав, нам не договориться о старшем среди нас. А если им станет он, мы всё равно в шоколаде.
— Плюс его внушительные силы… они могут помочь нам с Барсом, Кислотой и остальными. Это уже не борьба за трон. — размышлял и заставлял заняться тем же остальных Шип.
— Так что, принимает предложение Кроноса?
Поставил вопрос перед всеми Шорох, но услышали они ответ вовсе не от себя:
— Прогнётесь под него, он вас сожрёт. — послышалось из-за спин авторитетов давно ими забытым голосом.
Обернувшись, Ногай первым приметил ответившего за всех.
— Валун, ты? Ты же мёртв? Пять лет как..? — изумился он.
— Тебя же все похоронили… и братва и легавые?
— Где ты был все эти годы?
Перебивая не столько друг друга, сколько спиравшее неожиданностью дыхание, спросили визитёра Булава и Шип.
— Ждал, — сурово ответил Валун. — Ждал подходящего часа, чтобы вернуться.
— Он настал?
Спросил Шорох и получил ответом:
— Если ты видишь меня, значит, наверное.
Авторитеты не были готовы к такому появлению, заставшему их врасплох фигурой величественного гостья. Понимание к чему это может привести приходило не сразу, но сообразивший быстрее остальных Булава, сказал, наконец:
— Валун, после той истории и того, как ты исчез…, твои владения воры поделили между собой. И вернуть тебе будет очень сложно.
— Я вернулся за другим. Мне нужен он.
— Кто? — уточнил Ногай.
Несколько секунд молча, устрашающе смотря на «законников», Валун коротко и грозно произнёс:
— Трон. И вы мне поможете.
— А что получим в ответ? — первым сориентировавшимся оказался Шип. — В твоё душевное благородство лично я не верю. Помню, что было пять лет назад.
— Тогда ты должен помнить, что я делал с теми, кто шёл против меня.
— Мы помним это, Валун. А ещё то, что по итогу ты проиграл. — добавил от себя Шорох.
— Отступил, чтобы вернуться. Вернуться и спросить, с каждого. — разъяснил Валун.
Мощь этого человека была хорошо известна «законникам», его авторитет был незыблем, хоть многими считавшийся пошатнувшимся. Но таких за тем столом не было.
— Хорошо, — вставился Ногай. — Но никто не поверит в твою силу после воскрешения.
— Поверят. Для начала я забираю всё, что было под Листопадом,… а там поглядим. — разъяснил восставший из мёртвых вор «в законе».
— За эти годы многое изменилось. — показал голос Шип.
— Я в курсе всего.
— Откуда?
Желал узнать все тайны Булава и Валун поведал ему их:
— Радио слушал,… телевизора не было, приходилось уши греть.




XIII

Порой нам кажется, что жизнь загнала нас в угол своими бесчисленными испытаниями и проверками на прочность. В действительности же она любовно подталкивает нас к очередным свершениям, навстречу своей судьбе и неминуемому счастью. Возникающие проблемы - лишь преодолимые преграды, хлопоты с их неуклюжими решениями – пустая, ежедневная кутерьма. Всё это отнимает наши силы, но лишь для того, чтобы после мы смогли отведать сладкий вкус достигнутой цели, попробовать его и насладиться сполна. Теряя всё, мы обретаем больше; теряя всё, мы возрождаемся вновь.
Лишившись нехитрых материальных благ, но сохранив человеческое достоинство, ребята вынуждены были найти для себя временное пристанище, и они обрели его в заброшенном доме культуры – символом того, что продолжает погибать в нашей стране, но, увы, не возрождаться.
В абсолютную тишину просторного, прибранного на скорую руку помещения с накрытым посередине него приготовленными блюдами столом, заходил брезгливо оглядывавшийся по сторонам Зуля. Заметив возбуждавшие аппетит угощения, он подсел за них и, успев только попробовать, услышал за своей спиной голос.
— Я не для тебя готовил. — сказал подходивший к столу с несколькими тарелками в руках Чечен.
— Но я съем. — огрызнулся телохранитель Тригона, искавший и нашедший ребят.
— Фигуру испортишь.
— Ничего. У меня хороший метаболизм. Переварю и не замечу.
— Ещё один кусочек в рот и ты очень испортишь свою фигуру. Зачем пожаловал? — спросил кавказец, добавляя гастрономическое пиршество ещё несколькими блюдами в руках.
— За вашими головами… они сейчас необычайно ценны. Но одному мне их не унести, да и я не злопамятен и не жаден, хочу поделиться, — поведал цель своего визита Зуля, не заметив тихо вошедшего и вставшего у стены Командира отряда ОМОН. — А тебе сохранить жизнь. Думаю, Тригон будет доволен.
— Молодец, тихо вошёл, я и не услышал. Один, значит, без стука прокрался?
— А зачем мне компания, делить барыш на лишних рыла?
— А шепелявый напарник?
— Башку проломили… крышкой унитазного бачка.
— Ну-у-у… как-то так я и представлял его смерть. — иронией ответил Чечен, пока Зуля доставал из-за пояса и клал на стол перед собой пистолет с глушителем.
— Время позднее, друзей твоих пока нет,… — сказал он. — Давай, решать. Ты со мной… или как?
— Да, решать пора… друзья вот-вот нагрянут. Им не понравится, что мы с тобой вместе за их столом сидим.
— Вот и отметим этой стряпнёй наше объединение. Работать вместе будем, под Тригоном. Ты – вместо Быка. — улыбнулся Зуля и неосторожно взял веточку петрушки с украшенного ею салата.
Чечен в одно мгновение схватил его пистолет и тихими хлопками выстрелов распластал ублюдка на стуле без движений и дыхания.
— Я же говорил… ещё один кусочек и фигуру испортишь. — словно поминальной речью обмолвился он над трупом.
— Переманить пытался? — спросил видевший всё, подошедший омоновец.
— Дебил, — поставил усопшему диагноз кавказец. — Такие, как руки еще, куда ни шло. Но как мозги – интеллектуальное дно: не скумекать, не сообразить. Хотя зашёл тихо, надо отдать должное.
— Нашумел. Я срисовал его на подходе, за ним шёл. Хотел узнать его интерес.
— Всё слышал?
— И видел.
— Тогда помоги мне убрать его отсюда. Я маленький торжественный ужин приготовил, нам и нашим парам, в честь знакомства, — попросил Чечен, слыша звук парковавшегося на улице автомобиля. — Не будем портить аппетит подобным зрелищем.
— Давай, оттащим нашего гостя подальше, — оглядевшись по сторонам, Омон заметил прикрывавшее кучу хлама из старой мебели и стопок бумаг подходящее место. — Да хоть за ширму.
Едва успев зашвырнуть тело подальше в мусор, ребята встречали вошедших Беса с Аней, Шамбалу с Олей, её маленьким сыном Артёмом и Клыком.
— Ну, наконец-то вы пришли! Мы с Омоном уже заждались! Приготовили романтический ужин для наших красивых пар. Думали, остынет, — радостно приветствовал друзей кавказец. — Со всеми знакомы. А кто этот маленький, но гордый джигит, в сопровождении грозного пса? — спросил он у мальчонки и, протянув ему руку, представился. — Чечен.
— Артём. — ответил ребёнок, немного пугливо протягивая маленькую ручку в ответ.
Мужчина пожал её как взрослому, и ребята расселись за праздничным столом. Радость общения, спокойствие от нахождения среди друзей стёрло из памяти все преследовавшие их невзгоды и опасности. Они просто веселились, угощались стряпнёй Чечена и откровенно наслаждались друг другом.
— Мне очень нравится. А тебе Артём? — спросила его мама.
— Угу,… классно. — ответил ребёнок, с аппетитом расправляясь с куриной ножкой.
— А я думал, ты любишь читать, философию там, историю? — удивлённый ещё одним талантом кавказца спросил его Шамбала.
— Всё верно, — ответил тот, смачно уминая хрустящий салат за обе щёки. — Кулинарию тоже изучал… в теории. Сейчас совершенствуюсь в практике.
— Довольно вкусно. — признал талант друга Бес.
— Не нагружайте животы, закуска после впрок пойдёт. Прежде вас ожидает романтическая прогулка. — предупредил шеф-повар вечера.
— Что ещё за прогулка?
— Чечен?
Насторожились вниманием и любопытством Аня и Шамбала.
— Пора. — глянув на Командира отряда ОМОН, произнёс ему кавказец.
— Через две минуты подойдите к окну. Мы будем ждать вас на улице. — ответил тот, и вместе с Чеченом они вышли из-за стола.
Взволнованные ожидавшим их сюрпризом ребята подступили к окну и увидели за ним стоявших на улице, державших под уздцы четырёх лошадей своих друзей.
— Выходите! Мы ждём вас!  — радостью в голосе крикнул Чечен.

По разрушенным ступеням во двор некогда радовавшего людей дома культуры спускались влюблённые пары ребят и бежавшие рядом Артём со своим огромным питомцем.

Подойдя к лошадям, Бес подозрительно посмотрел на друга и, памятуя о появившемся у него внедорожнике и золотых часах, спросил:
— Чечен, ты опять земляков встретил?
— Не-е-е-е,… — улыбнулся кавказец. — Этих на время взял,… одолжил.
Бес и Шамбала помогли своим девушкам взобраться на лошадей и заняли место в своих сёдлах.
— Атамана не забудьте. Без него казачье войско встанет. — напомнил омоновец, передавая на руках Шамбале мальчонку.
— Никогда не забуду. — ответил он, сажая сына впереди себя.
— Хорошей прогулки! Возвращайтесь!
Пожелал друзьям Чечен, и пришпоренные кони стартовали с места, переходя в лёгкий бег трусцой.
— Мы скоро!
— Спасибо!
Уезжая вдаль, успели крикнуть Бес и Аня.
— Мы ждём вас для продолжения вечера! — ответил им вдогонку кавказец.
Оставшись наедине, Командир отряда ОМОН спросил:
— А мы чем займёмся?
И получил обычный мужской ответ:
— Давай, выпьем?

По просёлочной дороге скакали галопом, поднимая пыль грунтового покрытия, четверо лошадей со смеявшимися на них седоками: Бесом, Аней и Шамбалой, придерживавшим Артёма и Олю.
Свернув в лес, ребята попарно скакали по узкой тропинке. Бес наклонился к Ане и нежно поцеловал её. Шамбала склонился к своей Оле и прикоснулся к её алым губкам.
Прогулка по маршруту счастья немного задержалась среди чащи зелёных насаждений. Найдя меж зарослей деревьев небольшую полянку, влюблённые валялись на ней, играли и смеялись как дети, пока их малыш Артём гонялся за скакавшими кузнечиками рядом с гулявшими сами по себе, жевавшими сочную траву лошадьми.
На фоне заката внезапностью подкравшегося вечера, по бескрайним полям, сливавшимся с горизонтом, тихо шагали две пустые, без седоков лошади. На двух других
согревали теплом своих объятий любимых Бес и Шамбала.

XIV

В предвкушении театрального вечера, затерявшись среди галантно одетых дам и сопровождавших их кавалеров в костюмах и смокингах, пригублявших шампанское, угощавшихся конфетами и фруктовыми канопе, за столиком буфета чиновник Администрации - Фёдор Александрович разливал вино по бокалам себе и сопровождавшей его, растерянно озиравшейся по сторонам супруге. Марина Васильевна не чувствовала себя комфортно в подобной среде. Конечно же, она умела себя вести в благородном обществе, но лишь в том, которое как бы превозносило её над собой, стелилось у её ног. Но оказавшись в среде таких же, она терялась и чувствовала себя всеми невидимой и не совсем желанной, от чего ей немедля хотелось бежать и не останавливаться.
— Федь, может, обойдёмся без вина? Посмотри вокруг, все пьют шампанское. — волнением в голосе обратилась она к мужу.
— Пусть пьют, а меня от него пучит. Бери бокал. — ответил он, явно страдавшим нехваткой манер и приличий.
— Мне кажется, что мы с тобой как из деревни первый раз в город приехали. Я себя неуютно здесь как-то чувствую.
— Привыкай к хорошей жизни. Ты же хотела моего карьерного взлёта? Вот и лети рядом.
— А причём тут это?
— При том, голубка моя, что при моей должности… теперешней и, в особенности, перспективной, сидеть в четырёх стенах категорически возбраняется.
— Кем? — не понимала женщина.
— Мозгами. Пей, давай. — пояснил и настаивал её супруг.
Марина Александровна присосалась к бокалу, смотря по сторонам на выделявшихся от неё с мужем своими манерами гостей театра.
Фёдор Александрович жадно осушил бокал, поставил его на стол и, облизав губы, сказал:
— Нужно быть всё время на виду, среди тех, с кем можно и необходимо заводить выгодные, деловые контакты. Поняла?
— Угу. — не отрываясь от вина, буркнула она в ответ.
— Угу! Вот и сиди, отсвечивай, пока я или со мной будут их заводить.
Лежащий на столе телефон депутата проснулся звонком известного рингтона, и хозяин устройства деловито ответил:
— Алло, я слушаю.
— Вечер добрый, Федь. Как твои дела, чем занят? — послышалось из трубки.
— Кронос..?  — Марина Александровна даже подавилась вином от услышанного имени, произнесённого её мужем и, вытирая салфеткой разлетевшиеся по платью капли, ловила каждое слово того. — Работаю… работаю, Кронос. — заискивающе отвечал депутат.
— Это хорошо. А почему у тебя так шумно? Много людей вокруг?
— Шумно..? — испуганно оглядывался по сторонам слуга народа, шестеривший преступникам. — Да… не-е-ет… Просто я… работаю, Кронос, работаю. В столовую, вот зашёл, перекусить что-нибудь.
— А-а-а, это хорошо. Я что звоню, как с документами, подписал уже?
— Конечно,… остались сущие формальности: несколько подписей и всё готово, привезу лично.
— Это хорошо, буду ждать как дорогого гостя. Кушаешь, говоришь? А не поздно?
— Такая работа, когда удаётся, тогда и ем.
Оставаясь незаметным для вызываемого абонента и его спутницы, Кронос продолжал телефонный диалог, стоя в дверях того же буфета и не сводя глаз с депутата.
— Кушать поздно - вредно для организма. Свой аппетит необходимо контролировать. — сказал авторитет.
— Но как? — первым, что пришло в голову, ответил чиновник.
— Федь, хочешь, я расскажу тебе интересную историю?
— Почему нет? Можно.
— Да? Ну, слушай. Сидят двое в морге, за столом. А между ним трёхлитровая банка соплей, доверху ими залитая. Сидят… скучно-о-о…, делать нечего. Один другому говорит: «Слабо глоток из банки сделать?» Тот: «Почему слабо? Сделаю», — Фёдор Александрович посмотрел в свой бокал вина, поморщился и поставил его на край стола недопитым.  Видя брезгливость на лице мужа, Марина Александровна сделала тоже самое, а Кронос продолжил. —  «Но если я сделаю, то и ты потом. Согласен?» Первый: «Согласен». Ну, тот берёт банку, делает один глоток и ставит её на стол перед вторым и говорит: «Теперь твоя очередь». Куда деваться? Первый берёт банку, морщится, не хочет пить, но… делает глоток, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой, седьмой… Наконец отрывается и ставит банку на стол. Смачно вытирает губы рукавом. Второй спрашивает его: «Ты чё? Договаривались ведь по одному глотку? Понравилось что ли?»  «Да нет», говорит: «Сопля длинная попалась. Пока всю не заглотил, не смог оторваться».
От услышанной истории депутат зашёлся кашлем, забрызгивая разлетавшимися слюнями стол перед собой. Марина Александровна хлопала его по спине, торопясь всучить в трясущиеся от волнения руки салфетку.
— Что, Федь, закашлял? Кушать передумал? — глядя на него, спросил Кронос. — Приятного тебе аппетита, Федь, и передавай привет жене. Платье у неё красивое сегодня.
Зазвучал театральный звонок, приглашая зрителя в зал на скоро начинавшийся спектакль. Фёдор Александрович повернулся к выходу из буфета и заметил стоявшего у двери авторитета.
— Поторопись… третий звонок уже прозвенел. — добавил он, прежде чем оборвать диалог.
К нему, одетому в респектабельный костюм, подошла Диана в красивом вечернем платье.
— Вот ты где? Пойдём? Пора уже. — торопила она Кроноса на театральное представление.
— Пошли. — ответил он, бросив суровый взгляд на слугу не народа, но своего. Подставил Диане руку и проследовал за ней.

XV

Вернувшись с конной прогулки, ребята продолжили веселье за нехитро накрытым, праздничным столом заброшенного дома культуры. Открытые улыбки, радостный смех наполняли слабо освещённое лампочками помещение и, подняв бокал, Чечен спросил:
— За что выпьем?
— Ань, ты чего больше всего хочешь, о чём мечтаешь? — спросил девушку Бес.
— Родить красивого, здоровенького малыша, и чтобы никто больше не посмел нарушить наш покой и влезть в жизнь моей семьи.
— Так и будет, — ответил кавказец. — Бес, ты?
— Спросить за пацанов,… за их жён,… за их детей,… за всю мою семью.
Ответил он, и сидевший рядом офицер добавил:
— Вместе вопросы задавать станем.
— Омон? — продолжал попытки узнать сокровенное своих друзей Чечен.
— Показать, что не все служители закону мусора, есть и честные менты… За друга поквитаться. — ответил воистину мент, а не легавая шелуха трихопендрии бесчисленных рядов фараонов.
— Малыш, а ты?
— Собака у меня уже есть. Мне больше ничего не надо. — чистой душой признался Артёмка, насмешив сидевших рядом свою маму и Анюту, гладя Клыка по голове и не забыв дать ему косточку со стола.
— Оля, о чём мечтаешь ты?
— Ещё недавно у меня не было мечты, я считала, что это всё глупости, ничего не сбывается. Хорошего в моей жизни… был только ребёнок, — любя поглядывая на сына Лорда, признавалась она. — Но теперь у нас появился Шамбала, и мне вновь не о чем мечтать. Большего счастья в жизни и пожелать не придумаешь.
— Шамбала. — озадачил вопросом последнего за столом кавказец.
Парень серьёзно задумался и сказал тогда:
— Семьёй обзавёлся. Друзья теперь есть. Осталось доделать батино, что он не успел… моя обязанность.
— Значит, вместе будем давить Кроноса. — озвучил цель Бес.
— Значит вместе, — добавил Командир отряда ОМОН. — А ты чего хочешь, Чечен?
— Я просто хочу жить,… — простыми словами такой же мечты отвечал тот, кто не был грязен душой, был чист помыслами и освещавшим пред всеми ночную мглу своим сердцем. — Чтобы мне не было стыдно и совестно. Жить человеком.
— Выбери для себя другую мечту, эту ты уже осуществил. — парировал другу Бес.
— Тогда я хочу умереть человеком.
— Это несбыточная мечта.
— Почему?
— Такие как ты не умирают, такие как ты… уходят в вечность.
Это чистая правда. Среди людской грязи, видя которую и вляпываясь в неё каждый день из числа продажных представителей власти, обосравшихся перед совестью коррупционеров, блюющих с телеэкранов и страниц газет агитаторов, избивающих холодной резиной дубинок простых людей, собравшихся на мирный митинг против воцарившегося в стране беспредела, силовиков, выполняющих приказы сверху… среди всего этого помойного шлака мы часто не замечаем тех, кто как и мы именуется просто – человек. А ведь достаточно посмотреть и опознать их по чистоте глаз, ведь это и есть отличительный символ порядочности от паскудства, мразотничества и ублюдства тех, кто хоть и поднимает свои, но не видит и дальше собственного носа, не понимая, что и его дням настанет финальный обрыв последнего листка, и произойдёт это значительное раньше, чем эта сука может себе представить.
Встав всем вместе, сомкнув стеклянным звоном бокалы и не разъединяя их, ребята говорили по очереди. Первым начал Чечен:
— Я желаю каждому из вас исполнения того, чего он хочет. А вашим врагам того, чего они заслуживают.
Продолжал Бес:
— Потеряв семью, я обрёл новую. Там, где и не искал, тех, кого и не рассчитывал.
Подхватил его слова Шамбала:
— Потеряв всё однажды… повторно не отдам. Вгрызусь зубами… вы - моё.
Вторил куплету истины смотревший на них в упор Командир отряда ОМОН:
— Найти самых близких людей из числа тех, с кем раньше воевал,…подумать не мог. Стать для них родным – не смел и помыслить.
— Ребята, сделайте то, что должны. И пусть всё, что способно помешать вам, закроет глаза и отвернётся. Ваша месть праведна. — желала собравшимся Аня.
Чечен во всё горло огласил над столом тост:
— Выпьем за нашу смерть от старости! И наших врагов от наших рук. Звоном бокалов, пусть услышат. — все выпили, и кавказец поднял друзьям настроение. — А теперь… танцы!
Подойдя к забытому всеми пианино и открыв крышку, он сел на стул перед ним и стал играть. Старый инструмент «разговаривал» чарующими переливами захватывающей композиции в исполнении Чечена.
— Я же обещал тебе, что ты услышишь музыкальное мастерство нашего Моцарта. — сказал Бес Ане.
— Правда,… это так красиво… — восхищалась она.
— Потанцуем? — предложил Шамбала любимой.
— Угу… — согласилась Оля.
Артём с Клыком отбежали в сторону и легли на приготовленное ко сну место.
Чечен играл, зеркальный шар, подвешенный к потолку, разбрасывал отблики падавшего на него света по всему помещению. Влюблённые пары кружились в охватывавшем их романтикой танце.
Поставив табурет рядом, Командир отряда ОМОН подсел к кавказцу и, «войдя в ноты» композиции, удивил того, заиграв с ним в четыре руки.
— Неплохо играешь. — сделал комплимент другу Чечен.
— Раньше играл хорошо, — признался офицер. — Сейчас пальцы гибкость потеряли. Больше тренируюсь по груше, чем по клавишам.
— Спорт – хорошо… музыка лучше.
Они играли, играли так, как никогда прежде, исполняя красивую, нежную мелодию для своих обнявшихся в танце друзей и тихой колыбельной уснувшему в обнимку с огромной собакой, уставшему Артёмке.


XVI

К припаркованному у шиномонтажа трактору, стоявшему на опорах без одного колеса, подъезжал автомобиль Рейдена, передним колесом которого оказалась поставленная вместо проколотого докатка. 
Войдя в здание сервиса, более походившее на переоборудованный под эти цели гараж, японец не мог ошибиться с его немногочисленным персоналом, представленным одним щуплого вида пареньком в запачканном комбинезоне, изо всех сил работавшего монтировкой, пытаясь бортировать огромное колесо трактора.
Прошмыгнув меж высоких рядов использованной резины и старых дисков, якудза молча достал из кармана крупную денежную купюру и, положив её на стол, придавил ключами от своего автомобиля.
— Уже делаю. — увидев куш, среагировал смекалистый сотрудник шиномонтажа и ловким движением зацепив деньги и ключи,  исчез на улице.
Одиночество Рейдена длилось не долго, компанию ему составили подступившие сзади Кипяток и Бахрейн. Это были люди Кроноса, работавшие неизменно вместе, в паре и только так. Но интерес заключается в ином: как они собственно попали под протекторат авторитета? Эти двое джентльменов явно выделялись среди большинства своей не совсем обычной внешностью. Кипяток был иранцем по происхождению, а Бахрейн – бахрейнцем. Познакомились они на одном курсе института, куда прибыли получать образование. Но отсутствие рвения к наукам, а, следовательно, и успеваемости, привело к тому, что они получили документы на руки и были отчислены из стен ВУЗа. Не желая возвращаться на родину, они какое-то время скитались по съёмным квартирам, пока не закончились деньги, работали грузчиками, жили, где придётся. Вот там-то, во время очередного налёта, Кронос и заметил этих двух крепких телом ребят, взял их к себе и сколотил из них интернациональную команду. Толи ради шутки, толи экзотики души, никто не понимал, но работали они достойно, авторитет в них не ошибся, злобы в них было хоть отбавляй.
А свои прозвища они получили почти сразу. Кипяток… после того, как его замерзавшим отпаивали боевики Кроноса горячей водой. А Бахрейн… из-за резкости нервов, вызванных народными волнениями, охватившими его страну.
Накаченный телом, демонстрировавший его из-под кожаного жилета поверх обнажённого торса Кипяток, пнул в сторону Рейдена валявшийся на полу ржавый болт, попав азиату в ногу.
— Это твой трактор у входа стоит? Чё, в поле места припарковать не нашлось? — грубо спросил он при этом, на что якудза спокойно, невозмутимо обернулся.
— Х-х-ха-ха-ха-хх… — зубоскалил стоявший рядом Бахрейн.
— Ты откуда к нам забрёл такой красивый, с японских рисовых полей?
— Зря. А подохнешь в картошке.
Обрусевшими за время пребывания в России сказали они и, вынув из карманов ножи, решительно шагнули на Рейдена. Якудза стоял на месте, шевеля одними глазами, оценивая силу противников. Они были совсем рядом, они были уже близко…
Кипяток замахнулся справа, Бахрейн слева,… нанеся одновременные удары, лезвия ножей сверкнули смертельной сталью,… японец уклонился назад, ударом рук по локтям противников перенаправил их удары друг в друга.
Возвратившийся Сотрудник шиномонтажа только и успел заметить падение двоих с воткнутыми в грудь друг друга ножами, и стоявшего между ними Рейдена.
  — Я…я… домкрат забыл… — испуганно промямлил он.
Азиат поманил пальцем парня подойти к себе. Сделав несколько робких шагов и приблизившись, Сотрудник шиномонтажа брал тела за ноги, а японец за плечи, запихивая обоих в баллон огромного колеса трактора.
Рейден достал из кармана пачку валюты и, протянув помогавшему ему пареньку, услышал от того:
— Я забортирую колесо. Никто, ничего не узнает,… обещаю.
Благодарственно кивнув головой, японец быстро удалился.

Эротично, роскошным задом, утянутым облегающими джинсами, Чёрная вдова опиралась на свой автомобиль, припаркованный у шиномонтажа. Заметив выходившего на улицу Рейдена, плавными соприкосновениями ладоней красавица аплодировала его расправе над её подчинёнными.
Якудза бросил на неё пронзительный взгляд, понимая кто она, но, не сойдясь в напрасной тогда схватке, они расселись по машинам и разъехались в разные стороны. Главное было сделано, они узнали друг про друга, увидели в лицо.

XVII

Благородство происхождения не определяет аналог занятия, как впрочем, и наоборот. Но попытка приблизится к элите, почувствовать себя равным среди знати и даже указать им на место…где-то ниже себя, привело Кроноса на поле для игры в гольф.
Сочетания долгой прогулки на свежем воздухе и удовольствия от стальной клюшки в руках не шло ни в какое сравнение, особенно с вечерними поездками по владениям своего города со стволом за поясом и личной, хоть и редкой расправой над своими врагами.
Взяв напарником богемной игры Тригона, они подходили к очередному флажку и, недолго метясь, Кронос загнал мяч в лузу.
— Это здесь ты теперь свои дела решать будешь? — спросил «правая рука» авторитета.
— Как вариант, — довольный ударом, ответил тот. — Почему бы нет? Ходим, гуляем, дышим свежим воздухом…
— Разрабатываем сердечную мышцу…
— И это тоже. Тебе не нравится вид спорта? Давай в следующий раз выберем более активный.
— Просто мы с этими клюшками, как бабка с клюкой.
— А мне нравится. Свежий воздух, эксклюзивный вид спорта… Свидетелей вокру-у-у-уг… никого, говори, сколько хочешь. — Кронос поставил шарик на землю и сильнейшим ударом отправил его в небо, в точку.
— А поговорить ест о чём. — замахнувшись, сделал тоже самое со своим Тригон.
— Неплохо, неплохо. Ты же говорил, никогда раньше не играл?
— Навыки остались, от игры в лапту, в её уличном варианте: вместо клюшки бита, вместо шарика башка.
Идя к следующей отметке, выделенной среди шелковистой травы поля, стоявшим в лузе флажком, Кронос спросил:
— Спорт… это полезно. Говори, что у тебя?
— Твой очаровательный киллер, с Листопадом умопомрачительно краса.
— Да-а-а-а,… — восхищался авторитет. — Цепляет, правда? Как красиво, грациозно, четко,… словно мудрец сказал, или поэт родил четверостишье.
— Не спорю, это что-то с чем-то, но… Её филигранному мастерству есть другой искусный профи, и я с ним встретился вот-вот, лично видел его работу.
— И кто же этот умелец?
— Бес, — своим ответом укутал злобой лицо Кроноса его помощник. — Я ретировался, а вот моему человеку он поставил крест, без могилы… сразу в тело.
— Вдова в курсе, работает по этому вопросу.

Когда-то, в один прекрасный момент, каждый делает последний шаг на пути к заветной для себя цели, достигая её, ликуя или, возможно, испытывая досаду от конца долгого маршрута.
В тот день, открыв заваленный оружием  багажник своего авто, Командир отряда ОМОН, Чечен, Шамбала и Бес делали свой, как им казалось финальный, важный и последний решимостью шаг.
— Стволы не берём. Сучонку предстоит помучиться, — сказал Бес. Чечен взял кинжал, омоновец разводной гаечный ключ, Шамбала приготовил кастет. — Ну, а я налегке. — добавил Бес и захлопнул крышку багажника.

Пройдя с сотню метров, криминальный «мэр» города подходил к своему шарику, готовясь чётким ударом взять очередную отметку игры.
— У тебя хорошее настроение, Кронос? — вынимал флажок из лузы Тригон.
— Даже не представляешь насколько? Жизнь прекрасна! И я в ней безусловный король. — шатающими движениям прицелился авторитет и загнал шар у лузу.
— Пока ещё нет. Воры знать о себе не давали?
— Тишина. Думают пока.
Тригон посмотрел в сторону деревьев и увидел выходящими из-за них, направлявшимися к нему и Кроносу Беса, Чечена, Шамбалу и Командира отряда ОМОН, поторопив хозяина при этом:
— Долго думать вредно, решения надо принимать молниеносно, больше шансов не ошибиться.
— Пусть подумают, время ещё есть.
— У них, пожалуй. У нас, сейчас может закончиться.
Помощник показал на приближавшихся ребят, и забывший о радостях игры Кронос грозно спросил:
— Они? И с ними…
— Тот, кем я старался отсрочить твои нервы и испорченное настроение.
— Шамбала.
— Сбежал.
Шагая плечом к плечу, страстно желая поставить точку на жизнях двоих мразот - Кроноса и Тригона, ребята держали в руках те предметы, которыми собирались расправляться с ними, причиняя нестерпимую боль, но для своих душ успокоение.
Цель была близка даже не своими очертаниями, уже можно было рассмотреть мельчайшие детали – подступившее волнение, перераставшее в страх на лице Кроноса. Оставалось немного, и они шли.
Но внезапный порыв ветра, сопутствовавший оглушительному шуму опускавшегося вертолёта, внёс свои непредсказуемые коррективы. Запрыгнув внутрь, Кронос и Тригон оторвались от земли, зависнув над стоявшими под лопастями крылатой машины, распахивавшими сильным ветром одежду, чуть запоздавшими ребятами. 
Судьба в тот день не была благосклонна к покеру друзей, решив сохранить жизни двоих скотов и нелюдей, но она не смела совсем отвернуться от них, понимая, что они делают, почему и какую жаждут награду.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

I

Попытаться и не получить, лучше чем остаться в неведении что было бы если бы. Но уткнуться в незримую преграду, видеть цель и не иметь возможности её схватить, это больно и обидно. Кронос ушёл от своей смерти, отсрочив ужасный миг, но теперь это предстояло сделать и ребятам, костлявая уже дышала им в затылок.
Стоя посреди некогда наполненной детским смехом, семейным уютом и дружеской радостью гостиной дома Стаса, Бес с грустью в голосе сказал:
— Выбирай, Чечен, что нравится. Мы уходим, сюда не вернёмся. Кронос может найти.
— Вернёшься, брат. Кроноса завалим, вернёшься. Теперь это твой дом… по праву. — зажёг в глазах товарища искры гнева кавказец.
Только что обрётшие новых постояльцев стены вновь оставались в тихом одиночестве, заселённые не живыми душами людей, но мёртвым, блуждавшим по бесконечным комнатам и коридорам эхо.

Зайдя в гараж, Чечен открыл багажник, а Бес сорвал с полок укрывавшую их скатерть, оголив арсенал заставлявшего их оружия. Наскоро погрузив всё в машину, ребята покидали ставший для них родным дом, с визгом тормозов выскакивая через откатывавшиеся ворота и мчась на высокой скорости по скрывавшейся вдали дороге.

Выбор хорош, когда он есть. Когда его нет,… впрочем, тогда о нём не идёт и речи, довольствуешься тем, что тебе предложила жизнь, довольствуешься и принимаешь. От щедрот её, двоим скрывавшимся от паскудства беспредела ребятам, выпал заброшенный на окраине города ангар, забывший о людях десятилетиями бесхозного простоя.
— Ну-у-у, не комильфо, конечно…, но жить можно. — выходя из машины и оглядываясь по сторонам, произнёс Чечен.
— Мы с тобой и не в таких условиях дышали, не привыкать. — согласился с другом Бес, облокачиваясь руками на водительскую дверь.
— Представим, что следуем веяниям моды… Квартира – студия! — активно жестикулируя, фантазировал кавказец. — Её же можно использовать и как мастерскую.
— Работу на дом не брать, не передовики производства. Все трудодни за этими стенами. Где живём, там кровь не льём.
— Льём там, где наши враги,… включая их дома.
Не потеряли и грамма своей решимости в борьбе с несправедливостью ребята. В сравнении с пятнадцатью годами на строгом режиме, где многие жаждали услышать их предсмертный вздох, это были райские условия. Почему? Да потому что Чечен и Бес никогда не забывали одну истину…свою: «Никогда не забывай о том дне, когда тебе суждено последний раз выдохнуть, он приближается с каждой минутой. Проживи жизнь так, чтобы этот выдох отправился в вечность через осеняющую твоё лицо улыбку».
И они улыбались, стояли, осматривали своё вынужденное жилище и улыбались, словно не охотились за ними все беспредельщики города, вся продажная мусорская братия от сержантов до генералов, административные чины и прочая грязь, заслуживавшая того, что ей было уготовлено этими двоими – справедливого наказания – смерти.

II

Счастью нет предела, оно бесконечно во времени и безгранично в пространстве. Оно желанно всеми, но достигаемо не многими, хотя получаемое каждым лишь в своё время и таким, каким его заслужил. А как его достичь? Кто-то делает это внутренним совершенством, путём духовного развития, кто-то внешним лоском имеющихся у него богатств. У каждого к нему свои дороги, свои маршруты, своя колея.
Найдя в друг друге своё счастье, Оля и Шамбала держались за него через сжатые руки, медленно прогуливаясь по узенькой натоптанной тропе парка.
— Посмотри сколько наслаждения, сколько радости и беззаботности у них. — обратила она внимание парня на резвившихся с мячом Артёма и игравшего с ним Клыка.
— Как думаешь, им до конца прогулки мяча хватит? — спросил Шамбала.
— Ха-ха-ха! Клык сколько их уже порвал?
— Ну, он ведь не нарочно?
— А я ничего и не говорю. Просто это слишком хрупкая для него игрушка. Одноразового использования.
— Мам, Клык опять мяч прокусил! — закричал Артём, отбирая спущенный кожаный шар у игриво бегавшего перед ним Клыка.
— Поиграйте так! Побросай ему палку, он будет тебе её приносить! — ответила Оля сынишке и, увидев продолжение их с собакой игры, прижалась к Шамбале и сказала ему. — А я что говорила? На один зуб. Кстати, железная дорога уже не ездит, разобрал.
— Мальчишки. Что с нас взять? Починю, — восхищённо смотрел на красоту окружавшего парка он. — Мне нравится на природе.
— Поэтому ты любишь бегать?
— Не только. Здесь тихо от мира людей, их суеты и беспокойства. Здесь единение с природой, — подойдя к массивному дереву, Шамбала нежно погладил его ствол. — А ещё, вот под такими деревьями мне приходилось спать, пока меня не подобрал батя… Лорд.
— Ты рассказывал. Печальная история.
— Обычная… жизненная.
— А какой любимый момент в твоей жизни? Ну-у… или воспоминание? — интересовалась Оля.
— Момент ещё не настал, но уже близок. Воспоминание..? Их много. Тебя увидел.
— И прошёл мимо. Спас меня и дальше пошёл.
— Не время было.
— А если бы тебя не упекли… ну, в..? — напоминала о психиатрической клинике девушка.
— Мы бы всё равно встретились, так предначертано… я знаю.
— Откуда ты всё всегда знаешь?
— Чуйка, — честно признался Шамбала и ободрил свою любимую. — Впереди нас ждёт только хорошее. А притаившееся дурное, опасное, прихлопну и раздавлю.
Оля крепче прижалась к груди своего уверенного в себе мужчины, своего защитника, и они вместе наблюдали за послушно приносящим палку малышу Клыком, порвавшему мощной челюстью очередной мяч. В этом и было их счастье - в обычной, полноценной семье.

III

Покинутый Бесом и Чеченом дом Стаса недолго пустовал безлюдьем и тишиной в своих стенах. Доносившиеся до стоявшего в кухне и задумчиво смотревшего в окно Кроноса шумы проводимого обыска, звуки бьющейся посуды, ломаемой мебели, не помогали узнать главного: где сбежавшие отсюда ребята.
Дотронувшись рукой до ещё тёплого чайника, не оставлявший беспредельщика Тригон, сказал:
— Ушли, успели.
— Хм…м…м…— недовольно протянул полу рыком авторитет.
— Недавно топтуном схромали, чайник не успел остыть.
— Они под самым носом были…
— Мы же здесь уже искали, весь дом вверх дном поставили.
— Вот-вот, — согласился Кронос. — А твой друг вселился, перевернул его обратно, навёл порядок и тихо жил. Мы его искали, а он всё это время был здесь.
— Никто не мог подумать, что он столь дерзок. Так рискнуть? — был озадачен таким поступком Беса Тригон.
Уже улыбавшимся, Кронос повернулся от окна к своему помощнику и ошарашил того:
— Я восхищён твоим другом и теми, с кем он работает.
— Ты уверен? — уточнял «правая рука».
— Как никогда.
— Недавно была схожая ситуация. И чем она могла для тебя закончиться?
— Закончилась тем, чем должна была. Бесстрашие, наглость, упорство… так работает не каждый, особенно теперь.
— Как живут, так и работают.
— Они мне напоминают себя, я как будто вернулся в юные годы, в ту романтику.
— Не забывай, что эта машина времени легко трансформируется в утилизатор человеческих тел, и нацелена она на нас с тобой.
— И это подогревает моё самолюбие. А твоё?
— Не то грево, не с той стороны тепло.
— Нет в тебе изюминки, Тригон, воровского куража… Может, поэтому ты и выжил на улице? Может поэтому…
— За изюминку, Кронос, кураж, мне рассказывать не надо, с тобой поделиться могу. А выжил я потому, что всегда следовал одному своему неизменному правилу.
— Какому? — проявлял любопытство авторитет.
— Расправлялся с врагами жёстко, сразу и на месте, без лишних вопросов и рассуждений.
— Так следуй правилу, не нужно делать исключений, не тот случай.
Сказал Кронос и воспринявший это как приказ его помощник вышел в гостиную.
— Так, все сомкнули внимание! Слушать меня! — кричал Тригон проводившим обыск холуям, заставив их замолкнуть и прекратить разносить в хлам дом. — Кого ищем, знаете! Кто найдёт, получит личную награду от меня! Перекопать весь город, как алкаш всё в поисках заначки! Найти их – это ваш приоритет! И от результатов поиска, Шерлоки Холмсы, будут зависеть билетики, которые вы вытяните! Найдёте – билет в безоблачное будущее, в жизнь! Нет – в туманное прошлое, узнаете смерть! Добро пожаловать в нашу лотерею!
На лице непобеждённого лидера преступного мира – Кроноса появился зловещий, хитрый оскал мерзкой улыбки, напомнивший собой всю суть этого недочеловека, с одним лишь пожеланием в его адрес – чтобы он побыстрее сдох…и желательно в муках.

IV

Заслышав оповещавший об окончании последнего урока звонок, Командиру отряда ОМОН не пришлось долго ожидать спешившую к нему на встречу дочку, коротая время на школьном дворе за подтягиваниями на турнике.
— Привет. Как дела, Насть? Как в школе? — спросил он подбежавшего к нему ребёнка.
— Привет. Нормально, пап. Меня на Олимпиаду выдвинули…за хорошую успеваемость. — спешила поделиться новостью она.
Омоновец взял рюкзак дочери и, провожая её домой тихими улочками, спросил:
— У-у-у…молодец. По какому предмету?
— По физике. Хотели ещё по экономике, но я отказалась.
— А чё так?
— Мне что, за книгами сидеть, корпеть? Хотелось бы ещё чего-нибудь… повеселее. Годы идут,…а что я вижу кроме школы… ни-че-го. — отшутилась Настя.
— Тебя ещё на Олимпиаду по философии надо выдвинуть, Аристотель мой маленький.
— Точно. Только этого мне и не хватало… Пап!
— А!
— А ты участвовал на Олимпиадах?
— Конечно. Лиллехаммер – девяносто четыре. На лыжах гонял. — насмешил дочку её отец.
— А-ха-ха! Ну, пап, я серьёзно…
— Учись, дочка. Знания в жизни самое главное.
— Пап, мне тяжело без тебя, — сменила тему и честно призналась Настя. — Я не хочу жить с мамой и её новым мужем. Я хочу жить с тобой.
— Я думал об этом, дочка,… каждый день, с того момента, как мы с твоей матерью развелись.
— Почему ты меня не забрал сразу?
— Ты маленькая была. А в нашей стране детей, как правило, оставляют с матерями. Хотя… то, что я вижу в последнее время…
— Что?
— Только из числа моих знакомых несколько случаев. Кто-то из матерей бросал своих детей, кто-то оставлял… исключительно из-за материальных благ. — поведал истину теперешних реалий Командир отряда ОМОН.
— Каких? — спросила не понимавшая до конца Настя.
— Квартира в ипотеке… чтобы большая часть, или всё, ей досталось, а не бывшему мужу.
— Из-за жилья?
— А кто-то и того хуже. Говорил своему мужу, типа… ты забирай ребёнка, только денег мне отстегни… и он твой.
— А-а! Продают своих же детей? — изумилась девочка.
— Сейчас и не такое продают. — грустно ответил её отец.
Испугавшись и бросившись ему на шею, Настя крикнула:
— Папа, ты меня не оставишь?!
— Не смей даже думать так, — крепко обняв её, ответил он. — У меня, кроме тебя, ничего нет. Ничего…
Юная леди ослабила хватку и, взяв отца за руку, шла с ним дальше.
— Папа, забери меня… а? — осмелившись, попросила она.
— По закону, когда ребёнку исполняется десять лет, он вправе сам решать, с кем хочет жить. — ответил её отец.
— Я хочу с тобой.
— В суде, мнение ребёнка будет приоритетным при вынесении решения касаемо его дальнейшего проживания, и кто станет его опекуном.
— Хочу, чтобы ты…
— У меня сейчас есть важное дело, доченька. Но я уже решил,… закончу его и подам в суд,… заберу тебя. Будем жить вместе.
— Папочка! — визгом счастья разразился ребёнок и вновь повис на шее родителя. Зацеловав ему лицо, Настя обхватила его руку и сообщила новость. — А Маринкиной старшей сестре, ну, ты помнишь, моей однокласснице…
— Помню,… помню…
— Родители купили дом. Она после школы решила поступать в институт и выказала желание жить отдельно.
— О-о, как…
— Они кредит взяли и купили ей дом.
— Круто. — согласился омоновец.
— А ты мне после школы купишь дом? В институт пойду… — нотками иронии шутила Настя.
— Нет. — твёрдо ответил её отец.
— Тогда я в училище пойду. — нахмурилась девочка.
— А я тебе шалаш построю.
— Шалаш?
— Если в институт, то дом… в ПТУ – шалаш… Ха-ха-ха!
— А-ха-ха!
Смеялись они, понимая, что это лишь шутка и самое ценное у них уже было – они друг у друга.
— Со мной будешь жить… всю жизнь… со мной. — огласил миру и ребёнку своё самое заветное желание омоновец.
— Папочка мой! — криком счастья озарила улицу Настя и окончательно повисла на шее отца.
Так они и стояли среди кипевшего жизнью, но пустого для них двоих города, крепко-крепко обнимаясь, стучавшими в унисон сердцами.

V

Под тихо игравшую из динамиков приятную мелодию, Шамбала вёл свой наглухо затонированный автомобиль по прилегающей к городу трассе. В неизменных попутчиках с ним был сидевший рядом Клык, опираясь массивный передними лапами на торпеду и царапая её когтями.
Показавшимися крышами высоток из-за придорожной лесополосы, огромный мегаполис давал понять о скором своём приближении, но остававшиеся до него пара минут на эти несколько километров обещали растянуться возникшим перед лобовым стеклом жезлом не дремавшего на обочине гаишника чуть более длинным промежутком времени.
Вальяжно, уверенно, что сейчас ему удастся поживиться штрафом себе на карман, сотрудник ДПС приблизился к остановившемуся внедорожнику и, постучав в стекло, ехидной ухмылкой и поправляя сползающие на заднице штаны, огласил своё «царское» появление:
— Тук! Тук! Кто в теремочке живёт.
Массивный пёс встал на колени хозяина, и Шамбала невозмутимо, средним пальцем левой руки нажал кнопку электро стеклоподъёмника.
Каждый из нас был в ситуации, когда такой вот царёк на дороге, размахивая чёрно-белой булавой, отчитывал где-то зазевавшегося, где-то сильно утомившегося, порой попросту невиновного водителя, страстно желая одного – добавить с него барыш на карман. Ведь этим выпердашам трассы всегда мало, всегда хочется больше, грезя мечтой о льющихся в их карманы поборах с обычных водителей – нас с вами. И ведь льются нескончаемым потоком, рассредоточиваясь журчащими ручейками по карманам нижестоящих, но огромным руслом реки пополняя заграничные счета тех, кто носит «бескозырки» и с лампасами штаны, давно относясь к ним, как к затёртым трекошам Адидаса.
Уже подсчитывая в щекастой голове размер суммы, прикидывая свой процент после уплаты подати генералу, мусорок довольно скалился, предчувствуя шуршание в своём кармане заветной купюры крупного достоинства.
Мечты – мечты, удел ваш биться о реалии. Оголив жёлтые зубы, легавый увидел опустившееся перед своей мордой стекло и просунувшийся в него звериный оскал бойцовского пса.
— Гав!!! — послышалось от Клыка, и его слюни забрызгали хлебало пухлого фараона.
Замерев в ступоре и испуге, сменив уверенную, ехидную ухмылку на широко раскрытые глаза ужаса, полицейский видел ими поднимавшееся стекло и трогавшийся от себя внедорожник. Каждый раз лая на остановленного им водителя, он впервые услышал достойный ответ, на который не смог ответить и после которого утирал с морды слюни и молча подтягивал на толстой жопе штаны.
Людям против тех, кто под погонами, нельзя и словом обмолвиться против, такие уж у нас «законы». Но псу о них не известно, да и всё равно на них.
Потеребив загривок Клыка, Шамбала въезжал в город, улыбаясь мысли о том, что человек и животное вместе…против легавых, они заодно.

VI

Уединение прогулки Насти и её отца завершалось показавшимися ожидавшими их под тенистой кроной высокого дерева родителями девочки. Рядом с её мамой Ксенией - изящной, ухоженной женщиной средних лет, деловито возвышался ростом под два метра отчим девочки, поглаживая рукой висевший через плечо портфель.
— Привет, Ксюх. — поздоровался с бывшей женой Командир отряда ОМОН.
— Привет. Как жизнь? — спросила она.
— Нормально. Самое главное, спокойно, без стрессов.
— Это с твоей-то работой?
— Представляешь? Ни одна спецоперация не сравнится с моими прошлыми возвращениями домой и твоими встречами меня.
— Ну, ладно…
Отец повернулся к дочке и попросил её:
— Побудь с мамой… в стороне. Мне, с её мужем, поговорить надо.
— Мы с вами постоим. — отказывалась уходить мама Насти.
— В стороне… я сказал, — жёстко настоял мужчина и, дождавшись пока дочка и бывшая жена отойдут на несколько метров, завёл диалог с Отчимом Насти. — Здороваться не будем.
— А я бы поздоровался… Здравствуйте. 
Недоразумением ответил высокий с портфелем и получил заслуженный ответ от офицера:
— А мне по хрен. Послушай меня внимательно, сучий потрох. Ещё раз, ты хотя бы громко выдохнешь в сторону моего ребёнка, я тебя уничтожу… в прямом смысле слова, — испугавшись напора в свой адрес, Отчим Насти сделал шаг назад и, словно взывая о помощи, покосился в сторону наблюдавшей за их разговором Ксении. — Стоять. И никто… никогда… тебя уже не найдёт. — продолжал описывать уроду не радужные для него перспективы офицер.
— Ты не посмеешь. Ты же мент.
— Вот именно поэтому и не найдут.
— Это и моя дочь тоже, — напрасно заявил это гавнюк. — И я буду воспитывать её так, как сочту нужным.
Услышав такое, Командир отряда ОМОН подступил к Отчиму Насти вплотную и серьёзным как никогда сказал:
— Значит так, батя, слушай меня внимательно и запоминай каждое слово. Отец этого ребёнка – я. И если бы моя бывшая супруга…
— Не смей его трогать! — криком волнения за нынешнего супруга вмешалась Ксения.
— Да-да, вот это вечно орущее создание, не играло бы на моих нервах как на струнах арфы музыкант…
— Слышишь?! Не забывай, кто ты! — вновь кричала женщина.
— Ты бы и на горизонт к моей дочери не подошёл.
— Я принимаю участие в её воспитании, я её отчим, — напрасно осмелел мужчина, но почуяв сжатие своей кисти крепкой хваткой омоновца, простонал. — Больно-о-о-о…
— Я знаю. Слушай меня, козёл, внимательно. Если ты, падла, подойдёшь к моему ребёнку со своим воспитанием,… — заставлял извиваться от боли уже не двухметрового, но согнувшегося вполовину дурочка, омоновец. — Если хоть что-то скажешь против или пальцем её тронешь… Я тебе не руку, я тебе даже не ноги сломаю… судьбу. Я определю тебя в хату к блатным и скажу, что ты детей насиловал.
— Я должен её воспитывать… — не сдавался мужчина.
— Своих заведи и воспитывай. Хотя, я считаю, что у таких дебилов как ты, вообще продолжения рода быть не должно.
— Отпусти его! — всё громче кричала Ксения.
— А знаешь почему? — спросил отец Насти.
— Почему? — кряхтя от боли, переспросил её отчим.
— Потому что в мире достаточно дураков. Вам вымирать пора, как динозаврам. Чтобы людям жилось, наконец, легче.
— Всё, я иду. — решимостью сказала Ксения и вместе с дочерью вернулись к мужчинам после того, как рука одного из них была отпущена и он выпрямился в полный рост.
— А мы всё уже обговорили, всё выяснили и разобрались, — пояснил офицер и спросил отчима дочери. — Да? Да?!
— Да. — не так, но всё ещё с непрошедшим испугом ответил тот.
— Я теперь пойду. Настён, мне уже пора. Помни, о чём мы говорили.
— Я всё помню, папа. Мы скоро встретимся?
— Да, дочка, я постараюсь.
Взяв дочку за щёчки, Командир отряда ОМОН нежно поцеловал её и вновь ощутил унисон стучавшего сердца девочки со своим. Их связь была незрима, но неразрывна…на века.

VII

Если ты властен ресурсами, богат возможностями, неограничен шансами, это не указание на обязательное к тебе коленопреклонение со стороны тех, кто на тебя работает. Со многими из них придётся быть во всеоружии, памятуя кто ты, и какие услуги тебе оказывают члены собранного тобой же коллектива.
Не забывая об основном из таких, Кронос в сопровождении Тригона входил в один из элитных ресторанов своего города, за центральным столиком которого обедал лучший специалист его империи зла – Чёрная вдова.
— Приятного аппетита. — пожелал девушке помощник авторитета, присаживаясь на свободный стул рядом.
— Благодарю. Ничего не нашли? — спросила она.
— Где?
— Там где искали. Их уже нет, не так ли? — говорила о покинувших дом Бесе и Чечене леди-смерть.
— Откуда знаешь? — скрипя ножками стула о кафель пола и присаживаясь на него, интересовался Кронос.
— Это моя обязанность, моя работа.
— Если знаешь, что их там нет, может, знаешь, где они есть?
— Всё по порядку. Сначала об их близких.
— Слушаю.
— Нет у них никого. — солгала, не рассказав о беременной Ане киллер и пригубила алое вино в хрустальном бокале.
— Я не ставлю под сомнения твои навыки, но, возможно, ты искала не там? — не доверял её Кронос.
— Навыки под сомнения не ставишь, отсутствие негатива к тебе… да. Я всё проверила, везде.
— Ладно, им же хуже. Сдохнут быстрее, раз нет никого. Нашла их?
— Да-а-а…
— Сама, или…
— Как хочешь.
Решали они, кто будет расправляться над ребятами, и Кронос решил:
— Хочу лично. Выберешь подходящее место и время, сообщишь мне. Дальше я сам. Тригон, скоро у тебя появится шанс повидаться с последним своим другом и порвать эту нить, связывающую тебя с твоим детством.
— А тебе с Шамбалой. — не заставил себя ждать с ответом его помощник. — Малец-то свалил красиво и рукой не помахал.
— С этим молокососом край как жёстко поступлю, — заходился яростью авторитет. — Вдова, может, подскажешь какой элегантный способ расправы над юным, но дерзким врагом?
— Скудность фантазии компенсируй меткостью выстрела. Не умеешь стрелять, сильнее бей ножом. Слаб ударом – сдохни, не мучайся. — не боялась его несущая смерть, вот только не в балахоне и с косой, но с улыбкой и своими кровавыми талантами.
— Ладно, сами придумаем. Наш азиатский турист, когда по путёвке улетает, виза не закончилась ещё?
— Пока любуется местными достопримечательностями.
— И долго любоваться будет?
— Он ведёт активный отдых. К примеру, недавно одарил тебя двумя вакантными должностями из числа твоих боевиков.
— Разминается, мышцы разогревает. — вступил в диалог Тригон.
— Двумя больше, двумя меньше… у тебя такого барахла хватает.
С безразличием заметила Чёрная вдова Кроносу, и он ответил ей так же:
— Забирай. С ним разберёшься сама.
— А я и не собиралась тебе его отдавать, такой симпатичный трофей нужен самой. Он не заслуживает гибели от пули, выпущенной в него тобой. Слишком грубо. Он имеет право на шанс. И я предоставлю ему, маленький, при нашей встрече, — она эротично пережёвывала алыми губками кусочек мяса во рту, вызывая нестерпимое влечение к себе со стороны восхищавшегося ей и вожделевшего её Тригона. — А вы, я слышала, на вертолётике покатались?
— Пробки в городе, так быстрее. — пытался оправдаться в своей почти гибели Кронос.
— В следующий раз заказывай истребители сопровождения. Потому что уход в небо их не остановит, а тебя не спасёт.
— До следующего раза дойти не должно.
— Не знаю, не знаю,… ребята серьёзные, мне они очень импонируют, — закончив трапезу и бросив салфетку на стол, она встала из-за него представ перед сидевшими напротив мужчина во всей блистательной красе. — Жди звонка. И за обед заплатите, мальчики.
Эротичной, кокетливой походкой, сексуально виляя бёдрами, Чёрная вдова покидала ресторан, оставив за своей оголённой откровенным вырезом платья спиной криминального хозяина города и его верного помощника.




VIII

Заменив свою ежедневную пробежку, Шамбала не упустил возможность подышать свежим воздухом пригородного леса, прогуливаясь по извилистой тропинке со своим лохматым питомцем, бросая ему палку и играя с ним.
— Бегай, бегай, нагуливай аппетит. Хотя, он у тебя всегда отменный, — сказал парень, но Клык не торопился возвратиться к нему, остановившись рядом с припаркованным между деревьев автомобилем и злобно зарычав на него. — Что такое? Что увидел? — трепал собаку по загривку он. Пёс рванулся на машину, но Шамбала сумел его удержать. — Гулять. Гулять, я сказал. — скомандовал хозяин, но принял на заметку реакцию животного и запомнил дорогое авто.

Не прекращавшийся лай молодых и зрелых собак наполнял ухоженную, чистенькую территорию собачьего питомника, раскинувшегося пределами своего забора в том самом злополучном лесу, подальше от городского шума и нервов его жителей, не желавших себе такого шумного соседства. 
Мимо вольеров со щенками заинтересованно шёл Палач, выбирая себе новую собаку, взамен утраченного Клыка.
Компанию, а, заодно и экскурсию, ему составлял Сотрудник питомника - невысокая женщина средних лет в слегка затёртой рабочей одежде. Остановившись напротив малышей бойцовской породы, она рассказала и про них:
— А вот этим-то как раз уже пора обретать себе новых хозяев.
— Родители? — интересовался родословной Палач.
— Чемпионы, отмечены призами на разных выставках.
— Сколько им сейчас, пара месяцев?
— Да. Все щенки привиты, паспорт на каждого есть, всё в порядке.
— Это хорошо.
— Я знаю, вы сами разводите собак. Вы говорили об этом в прошлый раз, когда покупали щенка. — вспомнила бывшего клиента женщина.
— Ах, да.
— Кстати, как он?
— Подох, — наплевательски ответил Палач. — Присматриваю нового.
— Очень жаль. Щенок был хороший, стрессоустойчивый. Не часто такие появляются на свет, в особенности у этой породы.
— Порода хороша… Псы – машина для убийства.
— Это отличные защитники дома, семьи, детей.
Каждый видел в собаках то, что хотел.
— Ага.
— А если вы сами выращиваете собак, зачем же вы приехали к нам? — спросил Сотрудник питомника.
— У меня расходный материал, хорошего молодняка нет. А мне нужен чемпион. Вот и ищу подходящего. — надеясь вырастить очередного убийцу, но не признавшись в этом, ответил мужчина.
— Вам на выставку?
— Мне на ставку. Этого покажи. — выбрал себе щенка скот.
Открыв вольер, достав животное и протянув его в руки потенциального обладателя, женщина заботливо произнесла:
— Хороший кобелёк, со всеми прививками, клеймо стоит. Курируем питомца на протяжении всей жизни. По вопросам ухода за щенком, обращайтесь к нам.
— Сколько? — пристально осматривая тело и пасть молодого пса, спросил Палач.
— Что? — не расслышала женщина.
— Почём зверь?

По пробивавшейся сквозь накатанную колею травке, к своему автомобилю возвращался Палач с купленным питомцем. Открыв заднюю дверь и поставив щенка на сиденье, он вдруг услышал голос позади себя.
— Очередному зверю решил жизнь искалечить?
Повернув голову, мразь увидела облокачивавшегося на багажник его машины Шамбалу. Именно этот автомобиль и вызвал остервенелый рык узнавшего его Клыка.
— Попользоваться и бросить на растерзание? — продолжал расспрос сын Лорда.
— Ты кто? — борзо спросил Палач. — Из общества защиты животных или недоумок – пацифист?
— Я? Я вообще здесь никто, я с ним. — ответил юноша, кивнув головой вперёд.
Повернувшись в другую сторону, паскуда увидела выходившим из-за капота его автомобиля оскалившего пасть Клыка.
— Клык? Живой? — почти обосрался от страха он. — Откуда он у тебя? Это мой пёс.
— Сейчас ты ему это сам и объяснишь. Но сначала, на правах старшего, с тобой поговорю я.
— Чё тебе надо?
— Как ты думаешь, козлик, сколько тебе жить осталось? — приближаясь к Палачу, спросил Шамбала, пока пёс оставался стоять в стороне.
— Это известно одному богу и мне, поскольку в ближайшее время я не собираюсь умирать. — сравнил свои познания с всевышним недоумок.
— Ни хрена подобного. Ни богу, ни тебе, козлина, это неизвестно. Об этом знаю только я.
— Да-а-а..?
— Да-а-а… поскольку жить тебе, тварь парнокопытная, осталось ровно столько, сколько решу я. То есть недолго. — словно пророчеством излагал сын Лорда.
— У меня всё так плохо?
— Даже ещё хуже. Вот, к примеру, у тебя в боку торчит мой нож.
Палач резко посмотрел на свой правый бок и услышал пояснение от парня:
— Не из того, — Шамбала вонзил мразоте стальное перо в левый бок и тут же вынул его, заставив рану сочиться проступившей сквозь одежду кровью. — А из этого.
— А-а-а! — застонал от боли мужчина. — Ты кто такой, падла?
— Новый обладатель Клыка. Для тебя просто… Шамбала.
Глаза Палача округлились от услышанного имени, и он понял, что перед ним сын Лорда.
— Сам пришёл, значит?
Открыв заднюю дверь и достав из машины купленного щенка, Шамбала ответил:
— И сам уйду.
— Ха-ха-ха! Ну, это хрен тебе. — готовился расправиться с сыном вора нелюдь.
— Объясни это Клыку. Оставляю вас наедине, — усмехнулся Шамбала и, отходя в сторону, сказал своему псу. — Клык, он твой.
Придерживая кровоточившую рану, Палач с ужасом в глазах поворачивался к медленно приближавшемуся к нему, готовому вот-вот броситься и растерзать его Клыку.

Гладя пушистого щенка, Шамбала подходил к кормившей собак Сотруднику питомника и по-доброму спросил:
— Добрый день. Проголодались пёсики?
— Да, вот кормлю. Здравствуйте. — ответила та.
— Возьмите ещё одного, этого. — и протянул ей на руках лохматого зверя, купленного Палачом.
— Но как же? — изумилась женщина, узнав клеймо. — Его ведь только что забрали?
— Всё верно. Но у забравшего поменялись жизненные обстоятельства, и я пришёл вернуть щенка.
— А деньги?
— Оставьте. И подыщите ему достойного хозяина, хорошую семью. — попросил юноша и погладил лизавшего руки женщины щенка.

Возвращаясь из питомника по той же лесной тропе, Шамбала обступал местами окроплённую кровью зелёную траву, становившуюся с каждым шагом всё более и более красной.
Остановившись возле неподвижных ног, юноша увидел стоявшего с перепачканной кровью пастью над разорванным телом  Палача Клыка.
— Ты закончил? — спросил он и, услышав в ответ злобный рык, добавил. — Ты вернул ему долг, по справедливости. Пошли домой.

IX

Оценив реальность перспектив в борьбе против Кроноса, Чечен решился обратиться за помощью к своему давнему знакомому. Где ещё могли принять бывшего зека, за которым шла война, и от которого доносился приторно - мускусный запах смерти? Только в доме такого же, как он, куда кавказец и заходил через распахнутые, кованные затейливым рисунком ворота.
Грозные, массивные сторожевые псы, завидев незнакомца, в один миг напрягли внушительные цепи, приковывавшие их к будкам, выдавливая ограждавшую их от остальной территории сетку своими толстенными мохнатыми лапами.
Пройдя двор роскошного особняка и так и не встретив помех на своём пути, Чечен всё же остановился перед самым входом в дом, возникшим перед ним Анзором. Внушительность размеров этого накаченного мужчины позволяла сравнивать его с «горой мускул», а несравненную, в чём-то первобытную особенность, ему придавала густая до грудины борода.
— Куда? — встав стеной перед гостем, спросил он.
— К Джафару. — ответил Чечен.
— Он занят. Подожди здесь.
— Ожидание… не входит в сильную сторону черт моего характера. Его перебивает вспыльчивость.
— Потопчись здесь, я сказал. — не пропускал Анзор.
— Открой дверь, отойди в сторону и не мешай пройти. — настаивал гость.
Немая схватка суровых глаз длилась недолго. Анзор вынужденно отвёл свои первым и, отступив в сторону, впустил Чечена в дом.

В столовой своего особняка его хозяин – Джафар гостеприимно принимал за обильно накрытым столом пожаловавшему к нему с визитом Магу. Но обо всём по порядку. По меркам Кавказа, Джафар не являлся старейшиной в силу своего недотягивавшего тремя годами до шестидесяти лет возраста, слишком молод десятилетиями, слишком юн мудростью. Однако авторитет его был непререкаем положенным к его ногам статусом вора «в законе», заведовавшего всеми не совсем и откровенно незаконными делами чеченской диаспоры.
— А-ха-ха-ха! Дальше, что было?! — сминая салфетку и бросая её на край стола, смеялся слышанной истории Джафар.
Рассказчиком весёлых происшествий был постоянно улыбавшийся, украшенный большим количеством золота, верный ему до мозга костей Мага. Он числился если не в любимчиках, то, по крайней мере, в особо приближённых к вору, относившемуся к нему как к собственному сыну.
— Спросил сколько стоит твоя тачка. Он переспросил: «Чё?». Я говорю, сколько тачка твоя, в какую цену? — пуская по подбородку каплю сока от рвавшегося зубами куска прожаренного мяса с шампура, продолжал историю Мага. — Он чё-то там начал… бе, ме, бе, ме… Я спрашиваю: «Козёл, сколько твои колёса в автосалоне стоят? Новые и чтобы полный фарш.» Он цену мне называет, а я ему объявляю: «Умножь это на два и принесёшь завтра, или послезавтра тебя увидят все твои родственники, где бы они ни были. Причём одновременно и не съезжаясь в одно место… Частями тебя увидят».
— А-ха-ха-ха! — безудержно хохотал Джафар. — И как, принёс?!
— А куда этот чёрт денется?!
— А-ха-ха-ха!
Словно в царском дворце из палаты в палату слышались неторопливые шаги приближавшегося Чечена.
Первыми неожиданность гостя молчанием и недоверием приняли стоявшие у стены трое. Одним из них был не приглашённый за стол Соло. В свои тридцать пять он сумел не выторговать за деньги, но честно завоевать себе непререкаемый авторитет в криминальных кругах далеко за границами чеченской диаспоры, что напрягало его отношения с фаворитом Джафара - Магой, явно пользовавшегося протекторатом вора, почему Соло и не удостоился права находиться за обеденным столом.
Рядом с ним стояли его младший брат и помощник Амир, и верный ему человек - Муса. Имея возможность присоединиться к трапезе, они всё же предпочли находиться в стороне, подальше от не умевшего себя вести за столом Маги, но ближе к тому, кто заслуженно пользовался их уважением – Соло.
— Ассаламу Алейкум, Джафар. Приятного аппетита. — Наконец, произнёс Чечен.
Хищно покосившись на незваного, но знакомого ему гостя, Джафар выдержал паузу и ответил:
— Алайкум салам. Чечен? Давно освободился?
Не успели стихнуть слова приветствия, как в памяти хозяина дома всплывали связывавшие его с появившимся из ниоткуда гостем воспоминания.
Как в две тысячи одиннадцатом, отбывая очередной срок в колонии строго режима, среди пятерых избитых, валявшихся на земле заключённых, украшенных брызгами крови на свежевыпавшем снегу, Чечен помогал подняться ему - порядком потрёпанному дракой Джафару.
— Ты как? — спросил Чечен.
— Жить буду, — ответил тогда уже «законник». — Хотя, если бы не ты, уже был бы на полпути к Аллаху. Знаешь, кто они?
— Люди Мартына. Ты же не делаешь секрет из вашего с ним конфликта. А здесь, на зоне, или с тобой, или с Мартыном.
— Но ты-то ни с кем из нас. Всё больше в библиотеке. Книги любишь? — Джафар смахивал с себя прилипший на фуфайку снег, хитро поглядывая на отряхивавшего шапку об колено Чечена.
— Тянусь к знаниям, — ответил тот. — А ещё, так больше шансов выйти на свободу на своих двоих, а не в наскоро сколоченном гробу на нашей пилораме.
— Это верно. Ты со своим другом… как его, Бес, кажется? В нейтралитете на зоне… и давно. Так нельзя.
— Поэтому наши жизни здесь ничего не стоят, а твоя бесценна. Вот её и хотят забрать все, кому не лень.
— Переходите на мою сторону, обещаю защиту, никто не тронет.
— Также как и тебя?
— В одиночку вам на зоне не выжить. По любому прибьётесь, либо ко мне, либо к…— не договорил авторитет.
— Не переживай, к Мартыну не подадимся,… звал уже, отказались. К тебе… ответ слышал.
— Чечен! — окликнул его уходящим Джафар и, дождавшись к себе оборота небритого лица, добавил. — Ты знаешь, долги не моё… привык отдавать, по возможности сразу. Чё ты хочешь?
— Книгу дочитать. — признался парень.
— Если не здесь,… встретимся на воле, там и сочтёмся. Найдёшь меня, — обязался долгом «законник» и тихо добавил в спину уходившему спасителю. — Если встретимся,… в одиночку здесь не выживают.
Прилипалы мысли отвалили прочь, и, спустя годы, Джафар недоверчиво смотрел на свалившегося, на него, как снег на голову, Чечена.
— Выжил всё-таки,… — толи радостью, толи непонятной досадой промолвил вор. — Присаживайся за стол, угощайся. Шашлык, вино. Кушай, брат, и рассказывай, что тебя ко мне привело? Что ты хочешь мне предложить?
— Уничтожить Кроноса. — сходу перешёл к делу гость, присев на стул напротив Маги, но не дотронувшись до еды.
— С чего ты взял, что мне это интересно?
— Он убил многих из твоих людей. Или ты хочешь всегда на него работать?
— Людей… да. Но и я лишил его многих хороших бойцов. А сейчас у меня с Кроносом мир. Зачем мне ссориться с ним?
— За воровское. Ты знаешь, он положил многих воров, правильных воров, не шелупонь какую. Поквитаться за них не хочешь?
Спросил Чечен, но не напряг правильным вопросом тут же давшего ответ Джафара:
— Я могу поквитаться со своими кровниками, а их у меня нет, кончились, новые не появляются. А с остальными пусть другие разбираются.
— Воровскую масть на перо пернатой падлы променял. Тепло под крылышком Кроноса? — огрызнулся не из трусливых гость.
— Ты с кем так дерзок?! Э-э-эй!!! — вскочил, готовым броситься на него Мага, но не привлёк к себе даже фронтального взгляда невозмутимого, не терявшего спокойствие Чечена. — Э-э-э! В глаза смотри, когда с тобой люди говорят!
— Успокойся, Мага. Он всегда такой дерзкий, у него это в крови, — утихомирил своего человека Джафар и продолжил уже с гостем. — Это не моя война. Я не смогу тебе помочь. Уходи отсюда. Больше мне нечего тебе сказать.
— Слабак, — окрестил его друг Беса. — Мне стыдно, что ты мой земляк. Даже шакалы бросаются на хищника. Ты не шакал… ты просто – падальщик.
— Не забывайся, с кем говоришь. Кто я?
— Это ты забыл, кто ты. А я вижу ничто перед собой… пустоту. — демонстративной неряшливостью встав из-за стола и опрокинув стул на пол, ответил вору спасший ему жизнь.
— Уходи отсюда, Чечен. Не испытывай судьбу. — угрожающе прошипел Джафар.
— А как же долг?
— Сколько я тебе должен?
— Жизнь. — напомнил парень и уверенным в себе, вальяжно покидал дом предателя воровских принципов.
Не упустив ни слова из услышанного диалога, стоявшие поодаль Соло, Амир и Муса, проговорились меж собой в полголоса, не желаемыми быть услышанными оставшимися за столом.
— Соло, помочь бы надо, за воров говорил. — первым обмолвился честностью Амир.
— Ты что? Джафар сказал нет. Против его слова пойдёшь? — возразил Муса.
— Хрен с ним, с Джафаром. Пришло время делать выбор: либо мы с честными ворами, либо с паскудами, косящими под воров.
— Соло, твоё решение. — спросил задумавшегося над услышанным диалогом парня Муса.
Пойти против решения «законника», перечить слову предводителя диаспоры…это билет на тот свет. Но что было тогда в голове Соло, щурившегося недоверием и интересом, вслед уходившему Чечену, никто не представлял. Возможно, он уже паковал чемоданы, мысленно приобретя тот самый билет на злополучный, безвозвратный в жизнь рейс. Возможно,…но об этом чуть позже в истории.

Выйдя за ворота неприветливого дома, Чечен сел за руль своего автомобиля и, посмотрев на ожидавших его всё это время ребят, сказал:
— Вот такое слово Джафара.
— Ладно, — досадно покачав головой, ответил Бес. — Значит, будем действовать сами, помощи ждать не приходится… да она и не нужна.
— Предлагаю начать с улиц. Покатаемся, поглядим,… может, встретим, кого нужного для нас… — продолжил Командир отряда ОМОН.
— Встретим и накажем. — утвердил готовностью Шамбала.
— Значит, в путь. — прибавил звук суровой музыкальной композиции в колонках Бес, и внедорожник Чечена сорвался с места.

X

Бойню того дня город с содроганием вспоминал ещё долго. Газеты и телевидение, настоянием их владельцев, постарались сгладить серьёзность произошедшего, осветив события лёгким упоминанием, придав случившемуся окраску обыденности и повседневности. Но на самом деле всё было более чем серьёзно, всё было так.
Вступив в схватку все против всех, накал войны взорвался вулканическими страстями и перехлёстом расправ друг над другом, самыми активными участниками которых были подпитанные местью Бес с друзьями, подгоняемый тем же, но за своего брата – главу якудза – Рейден и обязанная своим освобождением Кроносу Чёрная вдова. Все они вышли на охоту, преследуя одну цель – убивать, но гонимые каждый своими доводами и охотясь на свою добычу, своего зверя.
Выйдя из подъезда многоквартирного дома, в котором проживал, Ферзь под прикрытием двоих своих телохранителей торопился скрыться в поджидавшем его распахнутой дверью личном авто. Раздавшийся свист заставил мужчину обернуться…и напрасно. Не успев сфокусировать внимание, член Совета Кроноса получил ранение в плечо от прилетевшей в него звёздочки ниндзя.
— Вон он! — крикнул один из телохранителей, показывая пальцем на стоявшего у открытого подъезда Рейдена.
Якудза ожидал погони, и она началась.

В безлюдном переулке, полном мусора и грязи, Шамбала, Командир отряда ОМОН, Бес и Чечен заканчивали драку с уличными бандитами.
— С последним, что будем делать? — поднимая за шиворот рыжеволосого недоноска с перебитым носом, спросил сын Лорда.
— Брось в багажник, после придумаем. — гневом после праведной расправы ответил Бес.

Рейден был уже в подъезде, стоя перед лифтом и вызывая его к себе нажатием кнопки. Тяжело дыша от суматохи бега и так же переставляя ноги, по ступеням торопились подняться подоспевшие и тут же набросившиеся на якудза телохранители Ферзя.
Японец двумя сильными, секундными ударами отправил мужчин в нокдауны, связал их галстуки и затащил одного из них в открывшиеся двери лифта, оставив второго лежать в подъезде. Нажав кнопку верхнего этажа, Рейден удалился, не желая видеть дальнейшее.
Двери сомкнулись, лифт поднимался, узел галстуков затягивался туже, волоча за собой  по полу тело того, кто остался в подъезде, и постепенно поднимая его вверх, вслед за собой.
Обрётший в нём сознание мужчина пытался сорвать с себя удушавший его галстук. Тщетно. Лифт поднимался вверх, прижимая голову своего единственного пассажира к дверям… ещё мгновение… всё, жертва уже не сопротивлялась. Она была мертва.
Рывок аварийной остановки подъёмного механизма зафиксировал повешенного за галстук, болтавшегося последними конвульсиями телохранителя в подъезде.

С пол оборота заведя свой трофейный, отобранный у недоносков в баре внедорожник, Чечен заметил лежавшего перед ним, пытавшегося уползти всё ещё живого одного из уличных бандитов, кого он с друзьями только что уничтожал.
— Едем дальше. — скомандовал Бес.
— Уже. — ответил кавказец и, переехав тело, остановился.
— Случилось что?
— Подожди, я только учусь управлять автомобилем. Так… как это? Вот… назад, — иронией ответил Чечен, сдавая назад и ещё раз переезжая уличного бандита, потряхивая машину от преграды под колёсами. — Теперь так… вперёд, — неловко включив первую передачу, он вновь переехал тоже тело. — О-о-о! А я, оказывается, умею водить!
— И довольно неплохо. — поняв замысел, согласился Бес.
— Спасибо. Меня бабушка учила. — вновь гримасничал кавказец.

В мужском туалете ресторана Шип стоял у зеркала, споласкивая руки. Отображением в зеркале, он и не заметил открывшуюся дверь кабинки, из которой выходила улыбавшаяся Чёрная вдова.
Закрыв кран, мужчина поднял голову и, увидев гостью в мужской уборной, заметил той:
— Вообще-то это комната для мальчиков.
Леди - смерть повернула к себе Шипа лицом и страстно, с засосом, поцеловала его в шею.
— И это всё? — почуяв сладкий запах духов и отсутствие соприкосновения с ним губами, спросил мужчина, вернув в орбиту закатившиеся от удовольствия глаза. — Ну, может тогда,… — сделав шаг к красавице, он увидел в её руках лист бумаги. — Что это?
Чёрная вдова выхватила нож и в одно мгновение, сильным ударом, приколола лист к груди Шипа.
— А-а-ах-х-х… — протяжным хрипом обронил он звуки изо рта и упал на пол, демонстрируя текст приколотой к себе записки: «ДУМАЙТЕ БЫСТРЕЕ».
Послание его друзьям – Ногаю и остальным было передано, Кронос торопил авторитетов с решением по выдвинутому для них ультиматуму.
Доставивший его очаровательный почтальон посмотрелся в зеркало, поправил причёску и был таков.

Вдоль длинных труб теплосети, раскинувшихся своим лабиринтом и изогнутым переплетением, бежал запыхавшийся, испуганный Самородок, оглядываясь назад и пытаясь скрыться от преследования.
Резко повернувшись вправо, он тут же замер как вкопанный, увидев стоящим перед собой Рейдена. Якудза повернул круглый вентиль, и из клапана вырвалась струя обжигающего пара прямо в лицо Самородка.
— А-а-а!!! — голосила ошпаренная мразь, падая на землю и катаясь по ней, зажимая лопавшееся пузырями лицо.
Пар рассеялся и, скрываясь за очередным поворотом трубы, показывал свою спину сделавший дело Рейден.

По ремонтируемой объездной дороге неторопливо переваливался мягкими амортизаторами на выбоинах и ухабах автомобиль с боевиками Кроноса. Внезапный удар в водительскую дверь капотом внедорожника Чечена остановил их движение.
Кавказец сдал назад и ответом на призывный взмах рукой Шамбалы стал поехавший задом грузовик с щебнем, направлявшийся прямиком на зажатых в салоне боевиков.
Бес подступил к искорёженной машине, достал из кармана гранату, выдернул чеку и бросил в салон. Ссыпавший на Кроносовских ублюдков щебень грузовик, заглушил каменным шумом глухой раздавшийся взрыв, показав выходившим из своей кабины Командира отряда ОМОН.

Расслабленный банным паром Ногай, укутанный лишь простынёю, выходил из парилки, намереваясь окропить истомлённое жаром тело прохладным пенным напитком. Но его ожидал сюрприз, в виде сексуально сидевшей на краю стола, поджидавшей его Чёрной вдовы, кокетливо подмигнувшей и пославшей ему воздушный поцелуй.
— А вот и то, что заставит меня расслабиться и забыться. — обрадовался Ногай, насмешив девушку.
Заторопясь к возбуждающей красотке, он нарвался на подсечку его ноги и, повалившись на пол, почувствовал шелковистость кожи её рук, облегавших тоненькими пальчиками его голову.
Удар за ударом, удар за ударом и всё об пол, так красотка разнесла морду мужчины в кровь.
— Понял от кого я? А-ха-ха-ха! — рассмеялась она и ушла, оставив Ногая валявшимся в собственной луже того, что из него вытекло.

Уже под вечер, расправившись с теми, до кого сумели добраться, ребята видели вырывающийся из-под смятого «в гармошку» капота пар и, слыша стуки из багажника, омоновец напомнил всем:
— Как там наш пассажир? Он с нами целый день катается.
— Безбилетник? — уточнил сидевший за рулём Чечен.
— Может, высадим… или штраф?
— В нашем автомобильном предприятии иная система наказания, — остановился кавказец и сказал друзьям. — Выходите, дальше пешком. Всё равно на таком транспорте далеко не уедешь.
Ребята вышли из покорёженного дневными покатушками и расправами над врагами автомобиля.
Чечен сдал назад и на полном ходу врезался багажником в стену. Бац!!! Сдал вперёд и снова назад. Вперёд и снова назад. Покинув загоревшийся автомобиль, он сказал:
— Всегда хотел работать кондуктором. Ни один заяц не ускользнёт.
Справедливая расправа с преступными тварями на улице состоялась. Стройной шеренгой, плечом к плечу четверо её вершивших уходили в закат. Той кровью и закончился день, поразив жителей города своей жестокостью, но порадовав благородством тех, кто не пролил и капли крови невинных.

XI

Король умер да здравствует король, ибо его владения не смеют долго оставаться без своего наместника. Листопада не стало, но богатство почившего авторитета оставалось лежать на поверхности, сверкая манящими капиталами и вожделея отдаться в руки своего нового обладателя.
В кабинете «законника», располагавшемся на одной из принадлежавших ему фабрик, среди аскезы стен красного кирпича и полукруглых со сводами окон, трое его наследников из числа наиболее приближённых к вору при жизни, решали, кто примет бразды правления над всем после смерти хозяина.
— Ну-у-у. Что делать будем? — обращался к другим Леший.
Своё прозвище этот мужчина получил из-за неумения или нежелания освоить обязательный для сильного пола атрибут – бритву. Поэтому выглядел он, мягко говоря, как одноимённый герой сказок, за что и получил звучное прозвище, из-за прятавшей его никем никогда невиданного истинного лица густой, махровой бороды.
— Листопада нет. Значит, мы остались без хозяина. — последовал ответ от деловитого вида мужчины со шрамом под глазом, игравшим в руках ножом, быстро и лихо сверкая мельтешащим меж пальцами лезвием.
Им был Нырок. Годами младше Лешего, он всё-таки надеялся на правопреемственность, полагая, что место угасшего жизнью Листопада должно перейти под него. Не юношеский, но максимализм, кто-то вполне мог бы перепутать со старческим и маразмом, если бы не действительные устремления отличавшегося особой жестокостью и природной смекалкой мужчины.
— И всё его добро теперь ничьё,… — подал голос последним Пигалица, нервно хрустя пальцами рук. — Ничейные богатства…
Он то, как раз, был всего лишь статистом в разворачивавшейся делюге наследства воровских активов. Но если не стать главным, почему бы не озолотиться, урвав лакомый кусок? И Пигалица готов был показать зубы. Правда троица правопреемников не по закону, не по наследственному праву была довольна рассудительна и не слишком ретива в своих необузданных аппетитом желаниях, поблёскивая здравомыслием в накручивавшемся пылу диалога.
— Такое наследство без правообладателей не останется, скоро слетятся. Воры своего не упустят. — продолжил тему Леший.
— Нет, не упустят. А мы? — спросил его Нырок.
— Что мы?
— Мы… упустим?
— Если да, то мы глупцы и покойники. — ответил за приятеля Пигалица.
— Поясни. — озадачил его Леший.
— Выпускать из рук то, что само в них приплыло, отдавая ворам, глупо. Они быстренько прихватят и не поблагодарят.
— Пигалица верно говорит. — согласился с ним Нырок.
— А покойники почему? — не унимался Леший.
И статист гонки за активами пояснил:
— А куда нам? Только под того, кто Листопадову уюту хозяином станет. А он с нами возиться не станет, мы ему чужие.
Уже представляя себя курирующим важность дел, правда ещё туманно и стараясь не загадывать, Леший задумчиво сидел на месте Листопада, облокачиваясь подбородком о свой сжатый кулак, когда его витавшие в благостном розовом будущем мысли нарушили звучные голоса Нырка, а после и Пигалицы:
— Поэтому попользует нас, пока в курс дел его не введём, а потом бросит в какое-нибудь бучилово, где нас и порежут.
— И от всего, что мы вместе с Листопадом выстраивали, останется всё, кроме нас. Всё на благо дяди.
— Как если бы не с ворами были, а на заводе горбатились.
— Предложения. — возвращаясь в страну реалий, спросил мечтатель.
— Леший, ты человек авторитетный, тебя люди знают и уважают. — начал Нырок.
— Как и вас. — ответил тот.
— Тебя больше.
— Допустим.
— Вставай на место Листопада. Это единственный выход.
Желание, совпадавшее с плывшей в руки возможностью, почему-то насторожило Лешего и, всматриваясь в навязывавших ему более авторитетное положение приятелей, он слушал их неоспоримые доводы.
— При таком раскладе воры против не будут. Тебе давно прочили свободное плавание, выход из-под Листопада.
Начал Пигалица, и продолжал уже Нырок:
— А тут такой случай. И владения освободились, ждут нового хозяина, и пророчество осуществить: в свободный заплыв…
— И корону примерить. Такие плацдармы под воровским генералом только могут быть.
— Решай, Леший, второго такого шанса может и не быть. Попросту не доживём до него, раньше загнёмся.
— Или загнут, всё к тому идёт.
— Соображай резче, воры придут быстро. А так ты их в роли главного встретишь. Тебя таковым они будут рады увидеть. Решай.
Не успев окунуться в финальные раздумья, Леший услышал протяжный скрип входной двери и заметил за ним вошедшего Валуна.
— Дверью не ошибся? — приняв гостя за рабочего, гаркнул на него Нырок. — Бухгалтерия ниже этажом. Вопросы по зарплате там разберёшь.
— Там копейки… и выплачивают, здесь всё… и решают. Та калитка. — ответил авторитет.
— Ты кто вообще такой?
Взял на себя роль храбреца и разгребающего вопросы решалы Пигалица и напрасно, Валун ответил чётко:
— Твой работодатель.
— Я сам себе хозяин по жизни.
— Теперь всё, вольные хлеба закончились, не успев начаться. Будете жить под моим активным началом, пастись, где я скажу.
— Не люблю пахать на дядю. У меня свой график… свободный. Да и следующий по старшинству на место Листопада я. — подмигнув Лешему, говорил с вором Пигалица. — А ты кто?
Выпустив нож из рукава, резко и чётко вогнав его в брюхо дерзкого с собой, Валун обучил того азам приличий.
— Надо интересоваться жизнью людей: кто, что, как? Знакомиться, представляться, заслуживать авторитет, — вынимал он лезвие из издыхавшего уже Пигалицы, оседавшего на колени и вытирая окровавленное лезвие о его плечо. — Тебе это уже не зачем, — звук падавшего мордой в пол несостоявшегося правопреемника огласил собой вопрос пришедшего на делягу наследства вора. — Кто следующий по старшинству? — но услышав лишь пугливое дыхание в ответ, добавил. — Вот и хорошо. Если не возражаете, я займу освободившееся место вашего руководства? Зовут меня… Валун.
— Валун? — переспросил на свою удачу Леший.
— Знаешь меня… вот и будешь моим заместителем. С повышением тебя.
Люто взглянув на своих шестёрок и остановив свирепый взгляд на «царском троне», Валун заставил соскочить занимавшего его Лешего и уступить новому хозяину владений Листопада. Так воскресший «законник» набирал мощь, чтобы новыми силами встретиться со своими врагами, предъявить им и получить с них сполна.

XII

На заброшенной мусором и вниманием людей площадке под эстакадой моста, возле припаркованного автомобиля Графа бдительно несли дежурство, осматриваясь по сторонам, двое его телохранителей. Старый вор был рад встрече с тем, кому назначил её тем прохладным осенним вечером.
— Дай посмотрю на тебя. Новое украшение? — сказал он, обхватив татуированными руками лицо Шамбалы и рассматривая шрам над его глазом.
— Шрамы, татуировки, всё как полагается. — ответил парень.
— Брутальный вид приобретаешь. Такими темпами скоро звёзды на плечах носить станешь. — говорил о воровских «законник» и отпустил голову Шамбалы.
— Моя башка другим занята, корону на неё цеплять не тороплюсь.
— Спешить не стоит, думать можно. Больше возможностей жизнь предоставит.
— Всё что мне нужно возьму так… и у неё и у всякого, кого сочту нужным.
Граф улыбнулся глядя на серьёзного парня – копию своего бывшего друга Лорда и сказал:
— Первый раунд против Кроноса ты выстоял, молодец. Доказал своё право на жизнь.
— А до этого, значит, мог бы здохнуть незаметно?
— Ты теперь сам по себе, никто за тебя не заступится, Лорда нет. Пора взрослеть, зарабатывать авторитет своими действиями.
— Знаю. Но ты ведь спротежируешь, если что? На твою волосатую руку рассчитывать можно, Граф?
— Всегда, сынок, в любое время. Шамбала, кто твои друзья, с которыми вы Кроноса трепете?
— Не важно. Ты их не знаешь. Назови мне имена тех, кто не уважил память Лорда и остальных.
— Решил и ими заняться?
— Имена, — твёрдо и непреклонно произнёс юноша. — А что я решил, увидишь после.
— По стопам отца пошёл.
— А он меня никогда далеко от себя не отпускал. Я его походку выучил и шагаю след в след. Имена.
— Шип, Ногай, Шорох, Булава, - те, кто против спроса за Лорда, Креста и остальных. — огласил погоняла паскуд Граф.
— Все?
— Минус Листопад. Его грудную клетку хрустом льда проломили, красочно так.
— Кто встал за?
Хотел узнать имена честных воров Шамбала, и старый «законник» гордо произнёс их:
— Кислота, Барс, Прощай и Тула.
— И ты… Кто Листопада в кучку сгрёб?
— Мир тесен, подчас даже слишком. Новый штатный душегуб Кроноса.
— Кронос грехи замаливает?
— Новые набирает, хочет встать вместо Эшафота. Представляешь высоту?
— Ему её не покорить, шест короток.
— Хочу попросить, Шамбала. Не ввязывайся в бодалово воров. Я предупредил правильных о тебе, о твоём праве первого пера в бок Кроноса.
— Согласились? — спросил сын Лорда суровостью в голосе.
— Он твой, — дал ответ Граф. — А вот остальных, сделай милость, оставь нам. Да и неправильно будет, хоть и Лорда сын, хоть и за отца, но не вор с ворами. Они наши. Договор?
— Поглядим.
— Шамбала.
— Граф,… — не дерзил, но показывал несгибаемость юноша. — Переходить дорогу правильным ворам не стану, пойду своим путём. Увижу идущих навстречу Ногая со своими… придушу.
— На том и спасибо. — ответил старик, похлопывая сына своего покойного друга по плечу.

XIII

Во дворе особняка Джафара хозяин владений принимал у себя почётного гостя – Соло. Визит немного затянулся освещавшими мужчин появлявшимися на небе звёздами и вторивших им включённых ламп.
Отпустить человека ненакормленным - неподобающе вопиющее неуважение к нему в традициях любого народа, а в среде кавказцев тем паче. Вот они и коротали время за разговором в ожидании готовности шашлыка, млевшего от жара потрескивавших углей в выложенном из кирпича мангале.
— Джафар, кто приходил к тебе днём? — спросил Соло.
— Его имя Чечен, — откровенно признался вор «в законе». — Сидели вместе.
— Что он хотел? Я слышал имя Кронос.
— Хороший у тебя слух, вот только направить его по ветру не помешало бы. Да-а-а… Он просил помочь ему разобраться с Кроносом.
— В чём его интерес? Поделись.
— Не сошлись характерами. С Чеченом вообще мало кто сходится.
— Неуживчивый?
— Несговорчивый. Он другу своему помогает. Кстати, я его тоже знаю, Бесом кличут. Может, слышал? — спросил Джафар, но увидев отрицание своего человека, согласился. — Ну, да… они недавно в городе. Помнишь тех, кто грызся с Кроносом, и кого он всех до одного?
— Помню. — ответил Соло.
— Бес их близкий друг, можно сказать брат.
— Кровная вражда? А Чечен с какого бока?
— Бес позвал. Вот они-то реально братьями стали.
— За воров говорил. Почему?
— Будешь подслушивать мои разговоры,… уши отрежу. Помнишь бусы из них, отрезанные у врагов? Будут из твоих.
— Мне нужна информация, Джафар. Я могу итак её накопать, но чтобы ты не подумал, что за твоей спиной, хочу услышать от тебя.
— Кронос сбодался с ворами и снабдил их рюкзаками на встречу к Аллаху. Среди них был сам Крест. — поделился информацией «законник».
— Это я знаю. — не новостью для себя огласил Соло.
— Смерть Эшафота.
— Про это даже в детских садах малыши на горшках в курсе.
— Воры в разладе за смерти своих. Кто-то жаждет пустить Кроносу кровь, а кто-то пускает слюни.
— Чечен из первых.
— Многие воры отвлеклись на бесхозную корону на спинке трона, страстно хотят её. А другие хотят Кроноса в расход.
— У Чечена хорошее желание. Просьба достойная была.
— Несвоевременная.
— Не пойму.
— Становится в таких условиях на чью-то сторону… преждевременно. Я предпочитаю выждать, присмотреться,… — хитростью помыслов делился со своим человеком Джафар. — А после, когда противники обескровят друг друга, вступить в игру и добить всех. Потом завладеть всем, что мне причитается.
— Тебе?
— Тем, что пока за ними,… но скоро станет подо мной.
— У-у-у…
— Иди, работай.
Так и не дождавшись вкуса прожаренного на огне мяса, Соло поднялся, но отойдя на несколько шагов всё же остановился, чтобы спросить.
— А о каком долге он тебе напоминал? — заставил он задуматься своим вопросом вора.
— Он помог мне, на зоне, расправиться с шакалами Мартына, — без утайки признался Джафар. — Ты же знаешь, как мы с ним нары пилили? Он захотел моей смерти. Иди.
— Чечен спас твою шкуру, значит. — шёпотом правды произнёс Соло, удаляясь от «законника», оставляя его одного над потухавшими углями костром.

XIV

Не успел дорогой автомобиль Чёрной вдовы занять пустующую линию автомойки, как на сырой пол ступили обутые в красные туфли стройные ножки смертоносной красавицы и понесли свою обладательницу в комнату ожидания.
Оператор готовил автоматическую линию к работе, но из-за своего разгильдяйства и хлюпавших влагой сапог не заметил прошмыгнувшего в салон Рейдена. Обдав машину рассеянной струёй воды, он скрыл незваного пассажира от своих глаз стекавшими по стеклу каплями, а заработавшие ролики толкали внедорожник вперёд начинавшейся мойкой.
Под романтическую композицию, скрашивавшую время ожидания клиентов, доносившуюся из колонок стереосистемы, Чёрная вдова покупала кофе из автомата, любуясь аквариумным рыбками.
Не прекращавшиеся потоки пены и воды, смывавшие их ворсистые щётки вращавшихся роликов, надёжно скрывали чужака в моющемся автомобиле.
Рейден снял с лобового стекла видеорегистратор, вынул из него карту памяти и, вставив её в переходник, вонзил его в соответствующее гнездо своего включённого планшета. Ловкими движениями якудза продублировал всю имевшуюся на нём информацию в память своего устройства.
Слегка пугавшая своим ярким маникюром маленьких аквариумных обитателей, Чёрная вдова постукивала пальчиками по стеклу и, допив ароматный напиток, направилась к выходу из комнаты ожидания.
Заканчивая компьютерные манипуляции, японец как раз к окончанию мойки вернул карту памяти в видеорегистратор и прикрепил его на своё место.
Небрежно протянув оператору значительную денежную купюру, леди-смерть села за руль своего намытого до блеска, пустого салоном внедорожника и скрылась за воротами организации.


XV

Среди стройных рядов колонн опоры и немногочисленных «спавших» без движения автомобилей парковки торгового центра, неумело трогался рывками и тут же резко тормозил один. Вновь рывок с места, непродолжительное, витиеватое из стороны в сторону движение и снова остановка.
Шамбала обучал сидевшую за рулём, испуганно вцепившуюся в баранку Олю трогаться с места. Каждый кто впервые видел педали и пытался давить на них отличался своими кульбитами неловкости и виражами неуклюжести на водительском кресле,  неумолимо трепя нервы наставнику рядом и заставляя того порой орать благим матом.
— А-ха-ха! — задорно хохотал парень. — Оля, любимая моя, колонны надо объезжать! Это препятствие, а не цель. Ха-ха-ха!
— Хватит смеяться. Я итак волнуюсь, а ещё ты тут хохочешь. Нельзя было поучиться где-нибудь в поле, на пустыре? — переживала девушка.
— Не-е-е-ет… нельзя.
— Почему?
— Ты бы там всех кротов передавила. Да и до поля ещё доехать надо. А мы пока и трогаться не научились. Ха-ха-ха! — продолжал заливаться смехом Шамбала.
— Я боюсь. Водить это не моё.
— Плавно отпускай педаль,… машина всё сделает сама.
Оля отпустила педаль, и машина плавно тронулась. Крепко-крепко сжимая руль, восхищённым взором и улыбкой смотря вперёд, красавица радостно крикнула:
— Я еду, еду! У меня получается!
Опустившийся с верхних этажей торгового центра лифт распахнул свои двери, и через них выходила надменного поведения и такой же походкой не слишком-то симпатичная, но сама считавшая себя писанной красавицей Олеся. Эта девушка была из числа тех, про кого принято говорить: «Насосала». Правда, непонятно у кого хватило такой столбовой эрекции на столь не одарённую красотой и мозгами даму.
Подойдя к своему автомобилю, она сложила пакеты с покупками в багажник и, не убирая от уха дозванивавшегося до кого-то телефона, прыгнула за руль.
Чудеса на виражах продолжались. Словившая кураж Оля жала на педаль газа, автомобиль ехал быстрее, но отнюдь не увереннее.
— Так-так, не спеши… тебе ещё рано на гоночную трассу. Сбавь скорость… сбавь, сбавь. — просил её сидевший рядом Шамбала.
— Как? — забыв от волнения его наставления, растерялась воистину красотка.
— Плавно нажми на другую педаль. Я тебе показывал, — проявлял внимание к своему ученику «сансей», но девушка перепутала педали, сильнее нажав на газ, ускорив автомобиль и испуганно вертя по сторонам руль. — Куда?! — перехватил баранку парень и дёрнул за ручник.
— А-а-а!!! — успела только взвизгнуть Оля.
Сдавая назад, Олеся заметила неуверенно петлявший сзади автомобиль и прекратила манёвр. Визгом тормозов возле самого бампера её роскошного спорт кара успела-таки встать колом тачка Шамбалы.
Волосы Оли встрепенулись от резкого торможения, занавесив собой её красивое, немного испуганное и удивлённое лицо. Расправив их руками, нежное создание наивно спросила:
— Попали?
— Куда? — не теряя улыбки, уточнил Шамбала.
— В аварию.
— Рано ещё звёзды на бортах рисовать. Пока промахнулись.
Вышедшая из своего автомобиля Олеся осмотрела миллимитраж, разделявший её транспортное средство от машины с Олей за рулём.
— Здравствуйте, — высовываясь из опущенного стекла, показался Шамбала. — Извините нас, пожалуйста. Просто я учу свою девушку водить, она сегодня впервые за рулём. Все ведь проходили через это?
— Козёл. — хамски ответила владелица дорогого авто.
— Что?
— Что слышал! Козёл говорю! Не умеешь ездить, сиди дома! Козлина… — продолжала дерзить и оскорблять человека она.
— Ничего серьёзного не случилось, извинений было вполне достаточно,… — продолжил Шамбала, выходя из своей машины. — На том инцидент и исчерпался бы, но вы пошли дальше.
— Да пошёл ты, козёл!
Довела до белого каления парня Олеся, и он тогда решил её проучить:
— Звони своему мужу, жениху,… в общем, тому, кто за тебя отвечает.
— Зачем это?
— Пусть приезжает. Я буду с ним разговаривать по поводу твоего хамского поведения.
— Будет он ещё на тебя время тратить?! Ты кто такой вообще?!
— Будет. Звони.
— Не буду я никому звонить.
— Тогда я накажу тебя. Затем твой мужчина всё равно приедет, и я накажу его. А когда он узнает из-за чего, он накажет тебя, — заставил всё-таки Олесю набрать номер на своём мобильном устройстве Шамбала, показывая свою решимость и серьёзность настроя. — Так что не усугубляй своё положение. Давай, звони. Одно наказание лучше двух.
— Ты хоть знаешь кто он?! Да он тебя уничтожит!
— Тем более. Чего тебе бояться? Звони.
Прижимая мобильный к уху, активно жестикулируя и показывая на свой автомобиль, Олеся говорила с вызываемым абонентом, но безразлично для Шамбалы, заметившего подходившему к нему Командира отряда ОМОН с доверху забитыми продуктами пакетами.
Зная тягу парня к яблокам, омоновец достал одно и бросил его ему ещё с приличного расстояния.
— Яблочки… обожаю…— смачно откусив фрукт, хрустел его зубами парень.
— Грязные не ешь. Мыть же надо. — волновалась за своего любимого Оля.
— Итак, сойдёт.
— Бестолковый. Как раньше говорили… большой, а без гармошки.
— Инструментами не владею. А вот Чечен у нас играет. — отшутился парень.
— Приятного аппетита. — пожелал офицер своему жевавшему другу, поравнявшись и встав с ним рядом.
— Ага. Постоишь со мной? — спросил омоновца Шамбала.
— А чё, места другого нет? Поехали в лес, у реки… шашлычок приготовим.
— После. Сейчас делегация парламентской ассамблеи борзой гопоты подъедет, переговоры везти.
— А-а-а-а,… — догадался о причине просьбы омоновец. — Постою. Какие вы мне делегируете полномочия?
— Аналогичные моим. С правом подписи.
— Хорошо, ждём.
Взвинченная нервами Олеся отключила дорогой гаджет и, повернувшись к мужчинам, обратилась к одному из них – Шамбале:
— Всё, козёл, жди! Через пару минут тебя и твою бабу научат быть вежливыми с людьми!
Услышав такое нестерпимое хамство и угрозу в адрес себя и своего молодого человека, Оля подступила к Олесе, посмотрела ей в глаза, и спокойствие хрупкой девушки взорвалось резким ударом в лицо оппонентки. На! Вырубленная Олеся повалилась на пол без сознания.
— Ждать ещё кого-то. Приедут, приведут в чувства, — повернулась к удивлённо - молчаливо смотревшим на неё Шамбале и Командиру отряда ОМОН поразившая их поступком девушка. — Что смотрим, мальчики? Кто-то говорил про шашлыки? Так поехали?!
Омоновец достал для себя яблоко из пакета и одновременно с Шамбалой сделали по укусу. Иногда то, что кажется тихим и хрупким, может ударить побольнее буйного и крепкого. Особенно если это вышедшая из себя, заступающаяся за свою семью здоровая душой и сердцем русская женщина.

XVI

Имея немногое, но вполне достаточное для комфортного существования в своей съёмной квартире, Рейден пренебрёг и этим. Удобно устроившись на коленях перед маленьким столиком, якудза обедал свежеприготовленными суши, макая их в разные соусы, расставленные небольшими пиалами там же.
Не тратя времени даром, наслаждаясь лившейся фоном из включённого планшета мелодией своей страны, японец нашёл нужный для себя файл и включил записанное на нём видео с авто регистратора Чёрной вдовы. Очередное суши в рот, под картинку маршрута поездки леди – смерть. Якудза видел всё оставшееся в памяти электронного устройства, преданно хранившее, но предательски показывавшее маршруты его обладательницы: катание по городу, погони и расправы над врагами Кроноса.
Перемотав запись, Рейден увидел главное -  заезд Чёрной вдовы на территорию своего коттеджа. Поставив видео на паузу, якудза неторопливо доедал суши и всматривался в зафиксированный экранными пикселями адрес девушки. Он получил, что хотел. Теперь Рейден знал, где живёт его самый сильный противник – лучший киллер Кроноса.
Спокойно закончив трапезу, японец проделал недолгий маршрут и, въехав на пустую дорогу, разделявшую аккуратные и отнюдь не дешёвые коттеджи, остановил свой  мотоцикл напротив жилища Чёрной вдовы.
На то она и лучшая среди носивших смерть, что способна почувствовать не только возникающую угрозу или первые штрихи опасности, но даже предвосхитить шаги своих врагов, зная о них и не мешая их делать. Так ей было интересней играть с ними, подманивать к себе, усыплять их внимание.
В накинутом кружевном пеньюаре поверх обнажённого тела с бокалом вина в руках, красиво и возбуждающе босой по своей гостиной шла Чёрная вдова. Распахнув шторы и выглянув на улицу, она заметила того, кого уже давно ожидала видеть. С открытым стеклом шлема, газуя ручкой скорости мотоцикла, на неё смотрел он – Рейден.
Открыто и чарующе улыбнувшись гостю под своими окнами, девушка сделала глоток из бокала. Якудза одним движением закрыл стекло шлема, убрал подножку и, ставя мотоцикл на дыбы, скрылся вдали дороги.

XVII

Пятничным вечером, устав от тяжести, подошедшей к концу рабочей недели, караоке-бар был полон собравшимися отдохнуть и услышать песни в непрофессиональном, но душевном исполнении посетителями, среди которых занимали свободный столик, державшиеся за руки Бес и Аня.
— Нам сейчас не опасно появляться на людях? — волновалась девушка. — Могут увидеть.
— Нормально, — успокаивал её спутник. — Даже черепаха из панциря вылезает, чтобы поесть и идти дальше. Почему мы с тобой должны сидеть в заточении?
— Рисковый ты,… как и они, твои ребята.
— Наши, наши ребята. Расскажи мне, как ты с ними познакомилась?
— Как с Лихо, ты знаешь. А с ребятами,… повод был не очень приятный, но потом я поняла, что это было правильно, другого могло и не представиться.
— Как? — настаивал Бес.
— На поминках жены Стаса, — проговорилась она. — Там и познакомилась… со Стасом, Гонзой, его женой Катей и их детишками, Лапой с его мамой и сестрой Стаса.
— Все… вся…моя семья, — напоминал себе об этом парень и, заметив, как Аня встала из-за стола, спросил. — Ты куда?
— Посиди здесь, — ответила она и поднялась на сцену. Включив мелодию и взяв микрофон, она обратилась к Бесу. — Эту песню пел твой друг – Стас… очень красиво пел тогда, когда я с ними познакомилась.
Мелодия нарастала, и Аня начала лирическое исполнение стихов:

Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь - как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось пить и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.

Людской шум постепенно стих, и все собравшиеся с интересом слушали прекрасные слова песни в исполнении затронувшего каждого ангельского голоса девушки.

Мне бы только смотреть на тебя,
Видеть глаз злато-карий омут,
И чтоб, прошлое не любя,
Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,
Если б знала ты сердцем упорным,
Как умеет любить хулиган,
Как умеет он быть покорным.

Уже не смотря на бегущие по экрану, закрывавшиеся строчки песни, Аня обращалась взором к посетителям клуба, начинавшим ей хлопать в ладоши, пока редко, вразнобой, не всеми.

Я б навеки забыл кабаки
И стихи бы писать забросил.
Только б тонко касаться руки
И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой
Хоть в свои, хоть в чужие дали...
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.

Лирично допела последние слова Анюта, и ещё не успели затихнуть финальные аккорды грустной мелодии, как помещение наполнилось бурными овациями толпы, вскакивавшей со своих мест и аплодировавшей её таланту.
Только Бес оставался сидеть за столом. К его глазам подступали слёзы горечи по утраченным друзьям и невозможности их вернуть… никогда.

XVIII

Собравшись в своём люксе Гранд отеля, покоцанный Совет Кроноса в лице Мопса, перебинтованного Ферзя, Морга и Тригона: всех, кто остался в живых, нервно смотрели на «сверлившего» их испепеляющим взглядом основателя криминальной империи.
— Итого. Скольких? — спросил Кронос.
— Мы - все кто остался, — держал ответ Ферзь. — Дверь приходом опоздавших не откроется, все здесь.
— Кого как?
— Палача съели, растащили на куски, — рассказывал Морг. — Самородка ошпарили как рака, башка распухла, волдырями покрылась. Плюс прежде Антиквар и Диарея.
— Плюс ребята на дороге, мои ребята. Везли партию банкнот, — вклинился неприятными известиями Мопс. — С ними расправились, затейливо так расправились,… кинули в салон гранату и присыпали сверху щебнем. Ни осколков, ни ошмётков, всё беззвучно, все внутри.
— Меня пытались, — бросил на середину стола, ранившую его звёздочку ниндзя Ферзь. — Так же как и тебя, Кронос, средневековым оружием. Минус моих двоих, в лифт оба не поместились, а расстаться не судьба. Так губками к дверям и прильнули, тормознули подъёмный механизм.
— И твоих, Морг, в подворотне нескольких. С тщательным переездом одного из них несколько раз. — подытожил потери Тригон.
— Было.
— Не ценят сопляки жизнь. Дохнут, как мухи. — словно и не о его людях шла речь, спокойно заявил Кронос.
— Жизнь это дар. А судьба подохнуть так… Дар это или проклятие? А, Кронос? Спросил авторитета Мопс, и тот ответил:
— Это моя судьба. И я сам её творю, своими руками.
— Пока ты рискуешь только нашими головами. — осмелел на словах Морг.
— Если ты не в курсе, я могу поделиться с тобой одной интересной новостью, — парировал ему криминальный хозяин города. — Мне плевать на ваши головы! На все! Поняли меня?!
— Я думаю, нам надо быть аккуратнее. И, возможно, на какое-то время затихориться, не лезть на рожон. — вызвал к себе внимание и недовольство Ферзь.
— Не хочу показаться не толерантным, но… Ты демократ? — спросил его Кронос.
— Что?
— Я спрашиваю… ты – демократ?
— Ну-у-у… да. У нас в стране демократия.
— У вас в стране… А ты знаешь, что такое демократия?
— У-у-у…
Задумался Ферзь, и Кронос разъяснил ему это понятие:
— Демократия, в переводе с греческого - народовластие. Это когда народ решает что, где, как, зачем. Так вот, у нас тоталитарный режим. А знаешь почему?
— Кронос…
— Потому… что у нас я решаю! Что делать, кому и зачем! Понял?!
— Кронос…
— Я и больше никто! — завопил во всё горло Кронос.
Вспомнив, кто они и где их место, члены Совета боялись вымолвить слово, не желая навлекать на себя гнев сидевшего во главе стола хозяина.
Но на это осмелился Тригон, нарушив затянувшуюся паузу своим спокойным тоном:
— Диареи, Антиквара, Палача, Самородка… их нет. Но для вас ещё не всё потеряно.
— Для нас? — недопонял Мопс. — А для тебя?! Кронос и тот под ударом. А ты говоришь о нас? Сам-то на что рассчитываешь?
— Один из тех, кто давит вас, обещал покончить со мной лично. Вот также близко сидели, как с вами сейчас. 
Рассказал «правая рука» Кроноса и получил вопросом от Морга:
— Зачем давать обещание, если его можно сразу выполнить?
— Это обещание было прощанием с нашим совместным прошлым, мы были друзьями.
— Вы?
— Да.
— Кронос, ты… — обратил внимание хозяина города на признание его помощника Ферзь.
— Я в курсе, — поставил всех перед фактом тот. — Вам-то с того что? Вы-то с ними не знакомы, а они всё равно хотят разлучить ваши души и тела.
— И пока это у них получается. — тявкнул себе под нос Мопс.
— Пока не добьёмся того, что задумано, может выгореть и в отношении вас.
— Поделись с нами своими планами. Хотелось бы знать, чем рискуем. — поинтересовался у хозяина Морг.
— Короной вора воров… для меня. — огласил свою цель тот.
— Ух ты…
— Я так и думал.
Проговорились Мопс и Ферзь, вызвав к себе недовольство уже Тригона:
— Это меняет ваше настроение, не так ли?
— В корне. Такая цель сулит громадные прибыли. Есть чем рисковать. — почуяв барыши, изменился в лице на улыбку Мопс.
— Кроме ваших шкур… нечем, — вернул ему угрюмость и тревогу Кронос. — И это не золотое руно барана аргонавтов, это кожа ослов, если вы думали, что я ставлю перед собой низкую планку.
— Кронос, я тут нашёл тетрадь с записями, очень интересно оказалось. — отвёл удар от коллеги по Совету Морг.
— Тетрадь, а чё не фолиант или берестяной свиток?
— Тетрадь. Полистал, посмотрел, ничего не понял.
— Абракадабра для тебя?
Спросил Тригон Морга, и тот стал пояснять:
— Позвал специалиста. Он глянул, глаза увеличил шире очков, мордой в улыбке расплылся и зацвёл зубами скаля.
— Смешное что-то увидел? — поинтересовался Кронос.
— Формулу. Предыдущий куратор моего направления… ну, до того как… — напомнил об убийстве своего предшественника, заведовавшего производством и сбытом наркотиков Морг.
— Не заостряй внимание на нюансах, ближе к сути вопроса.
— Со своими химиками вывели новую формулу дурман - коктейля из уже существующих и вновь открытых веществ.
— Как это?
— Усовершенствовали состав, улучшив качество и заметно снизив цену.
— Опытный образец… — уточнял заинтересовавшийся новостью Кронос.
— Нарасхват на улице. Спрос выше всяких похвал. Работаем, как АвтоВАЗ на экспорт в семидесятых, без выходных.
— Ориентиры…
— Можно получить сотни миллионов. Вот так, — щёлкнул пальцами руки Морг, показав, что сделать это легче лёгкого. — Это если с умом подойти.
— Но ты-то на своих кривых ногах хромаешь, — вновь злился Кронос. — К тому же и с умом не на дружеской ноге. Твоих кладут пачками, и я так понимаю вместе с товаром.
— Это всё якудза и эти… друзья Тригона.
Заступился за приятеля Ферзь, вызвав на себя шквал негодования другого из членов Совета – Мопса.
— А ты прямо в курсе дел, всё знаешь?
— Тут не надо быть знатоком интеллектуального казино: «Что? Где? Когда?». Надо просто мозгом кумекать.
— Просто, да не просто. Было бы всё так легко, мы бы в такой блудняк не попали.
— А вы в него и не попали, вы в него вляпались, — вмешался в разговор Тригон. — Для вас его нарисовали и расстелили… не объехать.
— Молчать, псы!!! — гаркнул на всех Кронос, отвечая на входящий вызов своего телефона. — Да. Где? Точно? Ведите их. Помощь вызвали? Знаете, что делать. Хочу получить их… по возможности живыми, — отключив мобильный, он позабыл обо всех неприятностях и украсил своё лицо мерзкой улыбкой. — Всё, девочки, меняйте обсиканые трусики, вашим страхам приходит конец.
Хорошо когда реакция читаема и предсказуема наперёд, гнев или расположение, негодование или безразличие, что угодно. Но тогда, за поредевшим своим составом столом люкса Гранд отеля, оставшиеся в живых члены Совета переглядывались в недоумении и непонимании радости главного над собой. Посматривая на Тригона в попытке уловить замысел или толику ответа на свой немой вопрос, они натолкнулись на такую же растерянность мужчины, как и у них самих. Никто и подумать не мог, что так обрадовало Кроноса, что сумело настолько поднять его настроение в одном только коротком телефонном звонке.

XIX

А всё было более чем прозаично. Подъём настроения Кроносу обеспечили нашедшие Беса и остальных ребят его верные головорезы из числа бесчисленных, но не бесцельно сновавших по улицам боевиков. Найдя и тут же отзвонившись хозяину, они сели друзьям на хвост, неотрывно преследуя их по дорогам города.
— Что Кронос сказал? — спросил самый мордатый из них, крепко обхватывая могучими кулаками руль.
— Нам известны инструкции. Но лучше, если мы доставим их живыми. — ответил сидевший рядом и сверкавший золотой фиксой его приятель.
Нервно тряся ногой в колене, с заднего сиденья послышался голос третьего из них – толстячка с пивным животиком:
— Лучше бы покрошить их на месте, и самим остаться в живых. Знаете, что они с нашими сделали.
— Не елозь по нервам, курва. Не давите на мозоль. — заткнул его водила.
— Чё не елозь?! Чё не дави?! Гоняться за ними, всё равно, что бегать за смертью!
— Страшно?
— А тебе?!
— Поглядим, как пойдёт. Живыми так живыми, мёртвыми так мёртвыми.
— Вопрос в том, кто живыми, кто мёртвыми?
— В гляделки играть не будем, рисковать не станем. — вступил в их диалог, вглядывавшийся вперёд золотозубый.
— Кронос? — спросил его щекастый из-за руля.
— Сразу кончим. Скажем… как-то так.
— Где?
— Сами решат. Свернут где поглуше, там и оприходуем.

Бес к тому времени уже поглядывал в зеркало заднего вида, срисовав неотступную слежку.
— Есть способ покинуть город незаметно? — спросил он у сидевшего рядом Шамбалы.
— Я думал наше основное поле битвы тут, — ответил тот. — Поэтому и гулять будем по здешним улицам.
— Гулять пора отсюда, или мы рискуем стать частью местных достопримечательностей с мемориальной табличкой на стене дома.
— Слежка?
Сидевшие сзади Чечен и Командир отряда ОМОН повернули головы и не смогли не заметить начинавшуюся погоню.
— Ну, положим, на табличку мы не заслужили,… — проявил себя кавказец. — А вот на некролог, пожалуй.
Омоновец установил маршрут Бесу:
— Езжай прямо. По этой дороге вырвемся из города, там объездная, тихо. Вырвемся, глянем что делать.
По уличной трассе, меж стройных рядов многоэтажных домов, пытался оторваться от преследования Бес. Коптя воздух выхлопными газами, и разрывая надрывавшиеся мощью лошадиных сил движки, за ним гнались два чёрных внедорожника с боевиками Кроноса.
Вырвавшись на загородную трассу, ребята напрасно пытались скрыться от преследовавших их.
— Не оторваться, у них тачки быстрее. — сказал Бес.
— Сворачивай на бездорожье. Устроим тест-драйв по оврагу. — посоветовал Чечен.
— Там их и похороним. — уверенно добавил Шамбала.
Свернув на бездорожье, ребята помчались через поле к оврагу, отделявшему его от леса.

Не отстававшие внедорожники косили своими бамперами высокую траву, смывая включёнными дворниками её попавшие на лобовые стёкла частички.
— А вот и местечко поглуше, никто не услышит. — сказал водила, трясясь на кочках, но продолжать давить на газ.
— Смышлёные ребята, поняли, что дело близится к ночи и пора завязывать с гонками. Сами место своей смерти подбирают. — самоуверенно заявил сидевший с ним рядом.
— Жестоко так говорить, хоть и враги.
Буркнул сзади третий и услышал к себе от золотозубого:
— Нашим отзвонился?
— Давно. Или ты думал, они так за нами катаются, чтобы просто не отставать?

Сосредоточенно управляя транспортом, видя очертания обрывавшегося оврагом поля, Бес, наконец, спросил:
— Все готовы?
— Всегда.
— Все.
— Тормознёшь у оврага. Хорошее место.
Поочерёдно ответили его друзья.

Остановившись на самом краю бескрайней зелени, ребята молча вышли из машины, и к ним тут же высыпали шестеро боевиков из затормозивших рядом внедорожников, не выключив жёсткий рок, доносившийся из одного из них, под который схватка-то и началась.
— Живыми никого не брать!
— Тела в овраг, головы в багажник!
Орали эти паскуды, завязывая настоящую мясорубку не на жизнь, но на смерть.
Приблизившись к Чечену, один из холопов Кроноса сказал:
— Хана тебе, черножопый.
Но получил достойный ответ:
— Это ты мне, дырявый?
Падла занесла кулак для удара,… но резкость кавказца была выше всяких похвал: рукоять ножа уже торчала в брюхе оседавшего на колени сучонка.
Пред стоящим позади Чечена Командиром отряда ОМОН пал хлебалом в землю со свёрнутой шеей и высунутым на бок языком, подчёркивавшим устрашающую гримасу смерти очередной накаченный телом боевик.
— Даже на службе так весело не было. Мне очень нравится. — произнёс заваливший его офицер.
— Кончай его! — орал один из Кроносовских выпердешей, обхватывая Шамбалу сзади.
Сверкавший в ехидном оскале поблёскивавшей фиксой боевик, словно боксёр грушу на тренировке избивал зафиксированного крепкими объятиями сына Лорда. Решив, что с него хватит, достал нож, возжелав зарезать парня.
Но в планы Шамбалы такой конец не входил. Врезав с ноги и оттолкнув назад гнидёныша, он ударом затылка погасил свет в глазах стоявшего позади себя, освободившись от его хватки.
Склонившись над бездыханным телом одного из своих преследователей,  Бес вынимал окровавленное лезвие своего ножа из его груди, спеша на помощь к Шамбале.
Чечен, омоновец, все дрались, с каждым павшим врагом уравнивая шансы и приближая победу. Кровь заливала собой всю землю, моментально впитываясь в неё и алыми каплями скатываясь по листве травы, словно багряная роса алым цветом рассвета.
Подскочивший к Шамбале золотозубый замахнулся на не успевшего среагировать, дравшегося сразу против двоих парня. Сталь пера летела в грудь сына Лорда,…но хватка Бесом запястья боевика остановила полёт, а реакция Командира отряда ОМОН прервала дыхание ублюдка, проткнув его насквозь своим жаждавшим крови клинком.
— А у нас неплохо получается вместе. — признался офицеру Бес.
Шамбала мощными ударами избивал обхватывавшего его подручного Кроноса, неистово вышибая из него дурь и дерьмо всех цветов радуги.
Пузатенький и самый ссыкливый из боевиков выхватил пистолет и…
— Чечен! — только и успел крикнуть Бес, прежде чем раздавшийся выстрел не повалил на землю кавказца.
Второй, третий, четвёртый, пятый залп… все пули решетили собой уже прикрывавшего тело друга омоновца.
Зарезав суку, Шамбала рванул на стрелявшего боевика.
— Омон, ты чего? — подступая к лежавшим на земле ребятам, волновался живы ли они Бес.
У гниды, остававшейся последней из живых, закончились патроны, и он попусту спускал курок холостыми щелчками пистолета, начиная отходить назад.
Озверевший Шамбала в прыжке набросился на эту тварь, повалил его на землю, и стал избивать по морде. Схватив лежавший рядом камень, сын Лорда разнёс им голову Кроносовского приспешника, раскроив мразоте череп и показав свету его вытекавшие говном мозги.
Наступила тишина, тишина неизвестности и возможной скорби. Двое из четверых друзей получили в свои тела пули, двое из четверых, возможно, были мертвы.
Кряхтя и придерживая ранение в боку, пусть садился, но сам и живой кавказец.
— Чечен, ты как? — спросил его приблизившийся и помогавший подняться Шамбала.
— Нормально. Всех? — ответил тот.
— До единого.
— Омон?
Шамбала придерживал друга и кивнул головой в сторону Беса, поднявшего офицера на ноги и пытавшегося понять, что с ним.
Командир отряда ОМОН снял куртку, отстегнул и сбросил на землю простреленный бронежилет.
— Это чё, бронник что ли? — спросил его Бес.
— Со службы остался, — ответил мужчина. — Единственное, что меня с ней сейчас единит. Расстаться никак не могу.
Чечен расплылся в улыбке радостным за здоровье друга и сказал:
— Ты, Омон, полон сюрпризов. Прямо как Робокоп, хрен прострелишь.
— Там, как раз, брони нет. — пояснил офицер.
— Значит, шмаляли бы ниже, всё… хана.
— Хрена с два. У меня яйца – сталь.
По чистому полю, оставляя за могучими спинами тела поверженных в честной схватке и стихавшую роком музыку из настишь распахнутых дверей внедорожников уходили в лес придерживавшие раненого Чечена с двух сторон Бес и Шамбала. Прикрывал ребят следовавший за ними шаг в шаг Командир отряда ОМОН.
Их было четверо, четверо и осталось. Все живы…до единого. Но что их ждало впереди, они тогда ещё не знали.


ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

I

Быть ближайшим или приближенным совсем не означает числиться в обласканных благами вседозволенности и невозможностью превратиться в персону нон-града, совсем наоборот. В любой момент ты из доверенного подручного можешь превратиться в хрипящего горлом подножного, пытаясь высвободиться из-под подошвы обуви своего хозяина, ведь в твои обязанности входит не только радовать его хорошими новостями, принимая на себя часть его радушия и поощрений, но и огорчать плохими, возлагая порой всю ответственность на свою шею, а она ведь может и надломиться. 
Тригон понимал это, но закалённым в уличных схватках, добившись карьерного взлёта, перейдя под патронаж Кроноса, он не особо-то заботился о последствиях, везя авторитета туда, где его и ожидали те самые неприятные на первый взгляд вести.
— Куда мы едем, Тригон? — спросил Кронос, не понимая выбранного его помощником маршрута.
— Увидишь. — ответил тот.
— У меня с утра очень хорошее настроение, и твои загадки меня не волнуют и не напрягают.
— Рад, что тебе так весело.
— Но, может, намёк?
— Это по делам, Кронос.
— Хм…м…м,… — задумался авторитет. — Твоя исполнительность выше всяких похвал, меня это радует. Я тебя предупреждал, что все дела вне дома, ты исполняешь. Молодец.
— Твоё слово – закон.
— Верно. А почему на твоём транспорте, не на моём? Где моя тачка?
— Вот по этой теме и катим. Хочу, чтобы ты сам увидел, а то не поверишь.
— Во что?
— В чудеса наглости и бесстрашия. — ответил Тригон и свернув к автосервису, припарковался среди ожидающих рук мастера для ремонта машин.
— Автосервис? — вальяжно выходя на улицу, спросил Кронос.
— Он самый. — захлопнув за собой водительскую дверь, согласился его «правая рука».
— Ясно. Колёса попротыкали или нацарапали по бортам кузова что?
— Теплее,  — пояснил Тригон, подводя хозяина к одиноко стоявшему в стороне автомобилю накрытому брезентом. — Но твои догадки уж больно далеки от истины. — добавил он и, наконец, сорвал брезент, показав под ним разбитый в хлам автомобиль Кроноса.
— Это что? — озадачившись, спросил владелец.
— Твоя тачка, Кронос.
— Ха-ха-ха! — закатился смехом авторитет, поразив своей реакций помощника.
— Тебе смешно?
— Ну да! А-ха-ха-ха!
— Не такой реакции я ожидал.
— А-ха-ха! Тригон! Моё настроение только улучшилось!
— Я вижу. Ты в порядке, Кронос? Всё нормально?
— Ещё как! Ха-ха! Ты думаешь, я спятил? Нет! Я чувствую себя просто восхитительно!
— Твою тачку разнесли. Не просто тачку… твою. И ты на это реагируешь смехом?
— Только смехом. А знаешь почему?
— Не-е-ет…— в недопонимании и изумлении находился Тригон.
— Они разнесли мне тачку, а я разнесу их жизни, — сцепив свой улыбавшийся взор с хитрым помощника напротив, вновь рассмеялся авторитет. — А-ха-ха! А-ха-ха-ха!

II

В гостиной своего загородного особняка, расположившегося в самом центре лесной дубравы, имевшей статус заповедной зоны, напуганный и суетившийся Мопс нервно тряс ногой в колене, сидя в кресле и жадными глотками выпивая стакан воды.
Волноваться было из-за чего, поводом к сотрясавшим его душу, «скатившуюся в пятки», была череда расправ над его коллегами по Совету. Их становилось меньше, и проходить переквалификацию из живого и богатого в мёртвого и на хрен никому не нужного у этого рылом похожего на одноимённую породу собак не было вообще никакого желания.
Желания не было, но возможностей таких было хоть отбавляй. О чём и прибыл сообщить ему сидевший в кресле напротив спокойный, немного с игривой ноткой издёвки в глазах, начальник злополучного РОВД – подполковник полиции Андрей Романович Гладких, раскрывая рабочую бабку и готовясь лично вести протокол.
— Что, может быть, приступим? — спросил он.
— Не спрашиваю ордер. Если ты настолько без башки, что пожаловал ко мне один… он тебе ни к чему. Ты же догадываешься, кто я? — стуча зубами в не проходившем страхе, ещё осмеливался самовосхваляться Мопс.
— Знаю. Поэтому пришёл.
— А мне известно, кто ты: конкретно звание и должность. В таком случае, давай приступим. Моя охрана не доставила вам неприятностей?
— Посмотрите на меня внимательно. Вы считаете, что кому-то по силам озадачить меня хлопотами? — усмехнулся подполковник. — Никаких.
— Когда мы закончим, они возникнут у ребят. Начнём с азов, давай с нюансами.
— Будьте любезны, представьтесь.
— С кем имею честь?
Спросил Мопс, и полицейский представился:
— Подполковник полиции Андрей Романович Гладких.
— Льстит. Подполковник… по мою душу…
— Пока за вашим телом. И лучше я, чем те, кто охотится за вами.
— За мной? Я не кролик, которому стоило бы бояться открытия нового охотничьего сезона.
— Вы поняли, о чём я. Ваших коллег по Совету Кроноса щёлкают, как орешки. Что ни день, то новый кадр. Раз… ещё один на небеса.
— А орешки непростые, всё скорлупки золотые. Ядра - цельный изумруд. — задумчиво процитировал известные строки Мопс.
— Классика… это хорошо. Ещё немного и вы сами можете стать классикой, уйти в прошлое.
— Я пока никуда не собираюсь.
— Охотно верю. И всё же собирайтесь, проедете со мной. — переходил в словестную атаку полицейский.
— Далеко? — спросил его преступник не только перед законом, но перед самой справедливостью.
— Ну-у-у,… зачем такие вопросы? Процедура вам знакома… не в первый раз. Вы – личность известная, в нашем деле - бывалая…
— Бывалая… Так может проведём процедуру здесь? Мне как-то безопасней в родных стенах. А то покидать их, ехать куда-то… Опасно.
— Всё же опасаетесь? Правильно делаете.
— Ты что-то знаешь, мент?
— Вы. Обращайтесь ко мне исключительно на – вы. Ясно? — поставил на место мразоту подполковник.
— Ясно. — тихим бурчанием недовольства ответил тот.
— Коль уж процедура вам известна, и вы хотите провести её здесь, я не против, пойду вам навстречу. Но будем соблюдать все её тонкости.
— Начинай…те.
И допрос начался первым вопросом полицейского:
— Имя?
— Михаил.
— Фамилия.
— Мопскевич.
— Отчество.
— Андреевич.
— Год рождения.
— Семьдесят пятый. Шапку заявления составили? — вновь перешёл на дерзость Мопс.
— Ага. Сейчас заголовок напишу, и ты продолжишь.
— Какой заголовок?
— Чистосердечное признание, — ответил служитель закону. — Потом твои каляки-маляки, со своими схемами-раскладами, слева подпись, справа дата. Я доволен,… ты сидишь.
— А мне твоя идея не нравится. Другое есть что предложить?
— Сдай Кроноса – облегчи душу… перед смертью. Те, кто за тебя взялись, не отступят, своего добьются. И эти стены тебя не защитят.
— Нет. — куда-то испарившимся на мгновение страхом, твёрдо заявил Мопс.
— Ты боишься Кроноса сильнее самой смерти?
— Смерть заберёт и уйдёт. А Кронос будет долго мучить и так просто не оставит. Уж поверь. Так что есть чего бояться.
— Ладно. Я взглянул в твои глаза и всё понял. Не того боишься… не того. — закрыв папку, приготовился уходить подполковник.
— Ты только ради этого приходил?! — выкрикнул ему собеседник.
— Нет.
— Ради чего же?
— Хотел посмотреть в твои глаза и увидеть.
— Что?
— Страх… и я его увидел. Прощай.
— До встречи!
— Нет. Прощай. — уверенно обронил полицейский, оставив Мопса сидеть испуганным и понимавшим, что его смерть неизбежна и близка.

III

Малыш Артём  весело играл со своим другом и защитником огромным Клыком, бегая друг за другом по мягкой, шелковистой травке в парке. Людей вокруг не было, и массивный пёс был без намордника, заляпывая слюнями верещавшего от счастья юнца. Паренёк и не знал о закручивавшихся новым вихрем проблемах своей семьи, да он бы и не понял в свои четыре годика всю их суть и глубину измышлений. Но они не оставляли в покое его маму и стоявшую рядом с ней девушку Беса – Аню.
— Не появлялись? — спросила она, говоря о скором исчезновении ребят.
— Нет. — удручённо ответила Оля.
— И не звонили?
— У-у.
— Мам, а где Шамбала, где папа? Когда он придёт? — спросил подбежавший к ним Артём.
— Папа?
Поинтересовалась Аня и получила ответ от подруги:
— Да, он так его называет. Ему его уже очень не хватает.
Аня погладила малыша по голове и сказала ему:
— Твой папа скоро приедет. Он просил передать тебе, чтобы ты в его отсутствие позаботился о своей маме. Ты ведь уже большой?
— Да-а-а… — протянула кроха.
— Ты позаботишься о маме?
— До сих пор заботился и сейчас позабочусь. — заставил он улыбнуться своим ответом Олю.
— Вот и молодец. А папа, когда вернётся, отблагодарит тебя подарком.
— Каким?
— Это сюрприз. Но тебе он очень понравится.
— Беги, поиграй с Клыком. Беги скорее, — попросила ребёнка его мама и, дождавшись пока он затеряется в игре, спросила Аню. — А тебе не звонили?
— Несколько слов: «Забери Ольгу с ребёнком и ждите. Нас какое-то время не будет». — ответила та.
— Что произошло? Хочу знать, я должна.
— А Шамбала тебе не рассказывал? Как ты думаешь, он попал в дурдом?
— Кронос.
— И тебе знакомо это имя?
— Он везде. Это он охотится на наших ребят и на нас?
— Привыкай, — выдохнула Аня. — Я такое уже повторно переживаю,… и что-то мне подсказывает, что этому конца не скоро стоит ждать.
— А мне только предстоит.
— С почином. Знаешь учесть русской женщины?
— Какая? — спросила Оля.
— Ждать своего мужчину… или с войны, или из тюрьмы. Если это конечно настоящий мужчина?
— А без этого нельзя?
— Не в нашей стране. У нас только так.
— Но ведь не все же воюют или сидят?
— Настоящие мужчины… все. Каждый на своём месте. Кто-то с несправедливостью, кто-то с беспределом, кто-то с чиновничьей глупостью.
— А их жёны рожают от них детей, воспитывают их и во всём поддерживают своих мужей… во всём.
— Если это истинная женщина, чистая,… то да.
— Как когда-то жёны декабристов, а не теперешние чиновничьи шлёндры. — верно подметила Оля.
— Да, да.
— А наши мужчины, они..?
— Настоящие мужики, — уверенно заявила Аня. — И война, и нары всё для них. Через всё проходят, и ничто не способно их остановить… ничто.
Две слабые телом, но сильные духом красавицы стояли рядом, следя за игрой ребёнка со своей собакой. Они готовы были умереть ради своих возлюбленных, своей семьи, ради её счастья и безопасности. Но они должны были жить…ради того же.

IV

В отделанной деревом, на таких же ступенях, полураздетые и  распаренные Соло и Амир томились под высокой температурой парилки сауны. Биографию таких людей можно прочитать лишь в двух издательствах: первом – архивы МВД под грифом особо опасен, ну туда входят все, кто не собирается лизать продажным мусорам и их хозяевам у власти и второе, более правдивое, «кожаными страницами» исколотых татуировками тел. Там информация более полная, несопоставимо правдива и искренняя изображёнными на них откровениями. Вот только персоналии они же авторы прячут телесные рукописи под обычной одеждой, сливаясь своим поведением, но не жизнью с обычными людьми – такими как мы с вами. 
— Где Муса? Договаривались ведь встретиться все вместе? Что за дела за моей спиной? — спросил слегка недовольный его отсутствием Соло.
— Муса вчера с Магой сцепился. Мага дома раны зализывает. Муса решил не отсвечивать перед Джафаром, на нерв не давить. Мага же его любимчик. — держал ответ Амир.
— Из-за чего сыр-бор?
— Бабу не поделили. Муса пригласил девушку на медленный танец…
— В ресторане?
— Угу. Мага решил разбить пару. Ну, Муса ему сначала лицо, а потом и голову разбил.
— А танец?
— Дотанцевал, девушку проводил до её столика, сам ушёл.
— Правильно. Поэтому Джафар такой недовольный с нами… в курсе уже. — смахивая с себя капли пота, констатировал истину Соло.
— Соло, как насчёт Кроноса?
— Джафар всё решил.
— Он пошёл против воровского… — настаивал Амир.
— Всё, я сказал.
— Но ведь…
— Амир!
— Понял. Долго мы ещё здесь сидеть будем? О чём там Джафар с Моргом толкуют, не знаешь?
— Джафар партию наркоты берёт, а Морг у Кроноса этим заведует. Сговариваются.
— Во-во. Раньше, при ворах, такого не было. Наркотой брезговали, не допускали её распространения. А сейчас она повсюду.
— У-гу… — соглашался Соло.
— Каждый может взять, многим жизнь сгубила. Непорядок.
— Да-а-а…
— Джафар таким не был, до того как стал с Кроносом работать. Я раньше гордился, что меня считали вором, а теперь мне стыдно, — признавался Амир. — Нас всё также боятся. Только те люди, которые нас прежде уважали… простые, теперь презирают. Джафару важнее деньги, он теряет совесть и мораль.
Соло опустил глаза в пол, задумавшись над словами своего младшего брата.

В это время за накрытым столом комнаты отдыха той же сауны, укутанными лишь в простыни, вели переговоры Джафар и пожаловавший к нему Морг.
— Я знаю, вас осталось немного, Морг. Ты, Мопс, Ферзь и этот… правая рука Кроноса. — перечислял оставшихся в живых членов Совета кавказский вор «в законе».
— Тригон. — назвал его имя вечно угрюмый Морг.
— Да-а-а, Тригон. Как думаешь выжить, Кронос-то вас не жалеет?
— Я и не думаю и тебе не советую. А то этот мозговой штурм, по поводу собственной шкуры, закончится её снятием… Кроносом.
— Он слишком уверен в себе, слишком. Что он задумал? Ты знаешь? — лукаво интересовался Джафар.
— А ты ещё не понял? Титул хочет… «короля воров», — заставил его широко выпучить завистливые глаза Морг. — Не просто хочет, он его добьётся. Поэтому я не сильно беспокоюсь о своей жизни, сохраню. А вот что сулит титул Кроноса для меня… Близость к Кроносу не только риск, но и потрясающие перспективы будущего.
— А воры? С ними как?
— Или под ним, или на штык лопаты… не глубже. Землёй присыпят и хорош.
— Поэтому сейчас самое время определяться, с кем ты: с Кроносом или ворами? В стороне остаться не получится.
— Время вышло, но ты можешь успеть в последний вагон. Будь под Кроносом.
Джафар задумался и недовольно поморщил нос, ему такая перспектива была вовсе безрадостной.




V

Не испытывая особого рвения к делам насущным, делам общественной важности, административный чиновник Фёдор Александрович решил устроить себе короткий день и домой возвращался чуть ближе к вечеру.
Поставив портфель на комод в прихожей, он скинул с уставших ног туфли и, скользя махровыми носками по надраенному до блеска кафелю, заторопился на кухню, где напротив его взволнованной и испуганной супруги сидел Кронос, смачно отхлёбывавший из чашки горячий чай, за накрытым домашними пирожками и сладостями столом.
Вошедший депутат растерялся такому гостю и, попятившись назад, прижался спиной к стене.
— Привет, Федь. А мы ту чаёвничаем без тебя с твоей красавицей женой. Ты не против? — обратился к нему авторитет.
— Ннн-не-ет… — протянул «народный» избранник.
— Вот и отлично. Ты с работы прямо как штык, через двадцать минут после окончания трудодня. Хоп… и дома. Хоть часы сверяй, — повернувшись к Марине Александровне, Кронос посеял смуту в её душе и испуг в удивлённо увеличенных глазах. — Верный. Никуда не заезжал. К любовнице… ни к одной, ни к другой…Все взятки наличкой домой привёз или освободился пораньше, в банк на секретный счёт закинуть успел?
— Какие любовницы, какой банк, Кронос? — не понимал депутат.
— Да, ладно, не первый день в девках ходишь. Всё сам умеешь, чему мне тебя учить. Присаживайся, Федь, разговор есть.
Поняв, что она лишняя в предстоявшей беседе, Марина Александровна дождалась молчаливой просьбы мужа и быстро выбежала прочь.
— Присаживайся, Федь. В ногах правды нет, — продолжил авторитет, и замеревший в ступоре прямой осанки слуга народа занял место скрывшейся в кулуарах огромной квартиры жены. — Гостеприимство у тебя… знатное. Правда, пирожки как с помойки, жрать невозможно, дрянь.
Фёдор Александрович потянулся рукой к тарелке и, взяв один пирожок, надкусил его и мгновенно расплылся морщинами недовольства, сплюнув кусок в салфетку руки.
— И я об этом же, — оценил кулинарные способности его супруги Кронос. — Ну да ладно. Как с документами? Долго ещё?
— Всё готово. Хотел завтра с утра сам завезти. Я сейчас. — лебезя ответил депутат и, сорвавшись с места, умчался в коридор, тут же вернувшись с портфелем в руках и протянул из него документы авторитету.
— У-у-у…, молодец, и правда, готовы, — беглым взором изучая испечатанные текстом страницы, довольствовался ими  Кронос. — Но ведь это не всё, зачем я к тебе пришёл. Не всё.
— Только скажи. Чем смогу, тем помогу. Всё что в моих силах.
— В твоих, в твоих. Четверо нехороших ребят, нашкодивших в нашем с тобой городе, где ты не последнее лицо от официальной власти…и по счастливому совпадению моих врагов, а сточки зрения закона преступников, ушли в лес, где и скрываются на данную единицу времени.
— А от меня что зависит? Чем я могу поспособствовать их поимке? Этим занимается правоохранительная система.
— Наша система охраняет себя, а не права граждан. Да и нерасторопная она, надо бы поторопить.
— Неужели они тебя не послушают? Ты же Кронос, в этом городе не…
— Там сейчас новые людишки, у меня нет времени заниматься ими. Да и у меня есть ты – величина. Вы же мне поможете, Фёдор Александрович.
— Что конкретно нужно? — уже доставал из кармана телефон депутат.
— Звони ментам, пусть ставят оцепление, лес в кольцо. Чтобы ни грибники, ни ягодники, ни ёжики не повылезали. Найти этих четверых. — приказал ему криминальный авторитет.

Подполковник Гладких в сопровождении Капитана Соколова возвращался в свой рабочий кабинет. Бросив ключи от двери на стол, он скинул с себя китель и, вешая его на спинку стула, сказал подчинённому:
— Присаживайся. Сейчас начнём. Сегодня пятиминутку проведём на двоих. Меньше болтовни, больше дела, — но раздавшийся телефонный звонок оторвал его от задуманной беседы, заставив провести другую, по мобильному аппарату. — Да, слушаю… Все дела на моём контроле, мы работаем по ним… Подозреваемые известны, ведётся поиск. Откуда информация? Понял. Когда надо? Есть. Выполняю.
— Что-то случилось? — спросил слышавший каждое слово Соколов.
— Четверо особо опасных преступников скрываются в лесу. Информация достоверная. Общая тревога, операция перехват.
Так в погоню за Бесом и остальными подключались правоохранительные органы, ведомые не законом, но попиравшими его падлами.

Послушно выполнив команду, депутат отключил телефон и, глядя на допивавшего с конфетами чай Кроноса, заискивающе произнёс:
— Вот и готово. На их поиски бросят все силы.
— Ты прямо большой начальник. Мне даже неловко рядом с тобой. — полным ртом отвечал ему авторитет.
— Кронос…
— Ладно, ладно. Позвонил хорошо, а то меня бы он не послушал. Теперь, что касается строительства. Меня беспокоят сроки.
— Кронос, ты слишком скор на руку. Быстрее невозможно.
— Быстрее? Знаешь, что такое время? Это единственное, над чем я не властен.
— В ближайшее время можно будет приступить.
— Когда?
— В самое ближайшее время.
— Вот и замечательно. Проводишь? — спросил криминальный «мэр» города его депутата.

Ожидая пока Кронос обует туфли, Фёдор Александрович услужливо топтался рядом в прихожей, провожая своего гостя.
— Спасибо, Федь. Ты учишься работать, совершенствуешься с каждым днём. Карьерного взлёта тебе, — пожелал хозяину дома авторитет и, открыв дверь, остановился на пороге. — И ещё… учи жену готовить.
Сказал он и вышел, оставив чиновника в двойственных чувствах. С одной стороны он вроде бы сделал желаемое авторитетом, но с другой… ещё не известно, чем всё это способно было обернуться для него. Да ещё эти злополучные пирожки…

VI

И всё-таки Мопс вылез из своей хоть и дорогой, и с охраной «конуры». Решив, что среди бела дня в людном месте он не встретиться с опасностью, член Совета Кроноса решил заглянуть в роскошью стилизованный интерьер элитного ресторана, где под приятную, расслабляющую музыку, он словно одноимённая порода собак тщательно выбирал самые лакомые куски из своей тарелки, быстро пропихивая их в свой круглый живот, почти не прожёвывая, но зверским аппетитом наскоро глотая.
Под тихое журчание декоративного фонтана и накрывшее его словно сон расслабление, Мопс дожрал одно из принесённых официантом блюд и, собравшись отведать второе, поднял глаза и обомлел возникшим перед ним словно из-под земли Рейденом.
Поняв, что это якудза и недюжинно испугавшись, тварь сорвалась с места и рванула через распахивавшиеся в обе стороны двери на кухню. Японец медленно преследовал свою будущую жертву.
Среди пыла и жара готовившихся блюд, мельтешащих меж варочных плит и столов сотрудников кухни и расторопных официантов, появился Рейден. Мопса к тому времени и след простыл, но захлопывавшаяся дверь морозильной камеры, заставила азиата подметить это и поинтересоваться что за ней.
А за ней, среди съестных заготовок и ящиков с овощами, трусливо прятался Мопс.
— Нет, нет,… я готов заплатить… много… — заметив своего преследователя сквозь полусумрак темноты помещения, почти взмолился он, чувствуя решимость первых к себе шагов от якудза.
Шкворчание и кипение готовившихся изысков, стук лезвий ножей о разделочные доски, звон посуды, торопившиеся шаги поваров и официантов на кухне, нарушили приглушённый предсмертный крик Мопса:
— Не-е-ет..!
Из дверей морозильной камеры, оставаясь неинтересным занятым готовкой сотрудникам, спокойно вышел и покинул ресторан тот, кто сократил Кроносовский Совет ещё на одного его члена.

VII

Рабочий день респектабельного офиса крупной компании начинался сползавшимися в нежелании трудиться сотрудниками. Несмотря на шаг часовой стрелки за десять утра активность служащих была направлена в основном на задушевные беседы под ароматный кофе в их руках, но никак не на выполнение непосредственных обязанностей.
Выглядывая из-за стопки документов, которые она несла за свой стол, Аня прошла меж рабочих мест коллег, поздоровавшись с каждым очаровательной улыбкой, и скрылась за стеклянной дверью отдельного кабинета.
Не успев скинуть накопившийся бумажный балласт, девушка услышала голос припозднившейся подруги Лили:
— Привет, Анют. Как дела, малыш ещё не брыкается? — спросила симпатичная девушка в брючном деловом костюме и очках, проскальзывая мимо Ани к своему рабочему месту.
— Привет. Немного, но дискотеку в мамином животике пока не устраивает.
— Скоро устроит, уже растёт.
— Растёт, растёт,… — Аня любя погладила своего малыша через животик, но её счастливую улыбку «похитила» трансляция местных новостей по висевшему на стене телевизору и крупным планом показанный на его экране Кронос. — Сделай, сделай погромче. — попросила она.
— Что? — переспросила её подруга.
— Телевизор. Сделай погромче!
Лиля прибавила звук, и кадры репортажа сменились рассказывавшей о своём детском доме Маргаритой Васильевной, стоявшей рядом с Кроносом.
— Детям всегда нужны любовь и забота. А детям, которые остались без родителей, они нужны ещё больше, — заботливо говорила женщина о своих воспитанниках. — Экономическая обстановка в стране оставляет желать лучшего, но государство помогает оставшимся без попечения детишкам. Правда, этой помощи всегда недостаточно. Ведь брошенных детей не становится меньше… следствие жестокосердия взрослых.
Маленькие воспитанники детского учреждения собрались вокруг своего воспитателя, облепив её любящей толпой. Среди всех выделялся маленький Дима, прижимавшийся к ноге, рассказывавшей на камеру о спонсорском поступке стоявшего рядом Кроноса.
— К счастью, находятся те, кому небезразличны эти дети, их проблемы, и они стараются хоть как-то помочь, — откровенно признавалась Маргарита Васильевна, гладя голову слегка напуганного Димы. — И часто эта помощь оказывается очень значительной. Вот и сейчас она оказалась не просто, кстати, но и достаточно масштабной. Была закуплена и обновлена мебель: шкафы, тумбочки, кровати. Дети получили новые, современные компьютеры…
К довольному хозяину подошёл Тригон и тихо спросил:
— Зачем это всё, Кронос?
— Отвлекающий манёвр, — признался тот. — Для всех мы спонсоры, не преступники. А некоторые из наших врагов, увидят нас с экранов телевизоров.
— Чтобы не забывали?
— Чтобы поторопились сдохнуть.
Но их голоса остались за кадром, не для восхищённого меценатским поступком зрителя.

У себя дома, немного заскучавшая без дела Чёрная вдова, включив телевизор, попала каналом на тот же репортаж из детского дома и продолжавшую говорить Маргариту Васильевну:
— Подарки… Малышам дороги не только подарки, но и внимание. А его-то как раз всегда и не хватает. И такие поступки не могут остаться без внимания общественности и наших малышей.
Заметив обнимавшего её ногу Диму и стоявшего рядом изверга, леди-смерть остервенело произнесла:
— Кронос…

Аня сконцентрировано, не дыша от удивления, продолжала следить за выпуском новостей в своём кабинете.
— Мы благодарны за оказанную помощь и ждём всех к нам в гости. Правда, дети? — спросила своих малышей их первая, а для кого-то и единственная мама.
— Да-а-а…!!! — голосом ребятни закончился репортаж.
— Тебе плохо? — заметив растерянность Ани, подбежала к ней с вопросом Лиля.
— Ой, не знаю я.
— Иди ка ты домой, я сама доделаю. Бледная ты какая-то, случилось что?
— Да нет, так… давление, наверное, скачет. — ответила девушка и, захватив свою сумочку, шатаясь от волнения ушла.

VIII

На окаймляющую лес трассу подъезжала колонна автобусов и грузовых автомобилей. Из них буквально «высыпали» сотрудники правоохранительных органов и солдаты срочной службы, поднятые по тревоге операции перехват, организованной с одной целью: обезвредить четверых – Беса, Шамбалу, Командира отряда ОМОН и Чечена.
Руководил расстановкой оцепления Капитан Соколов, демонстрируя свои навыки в этом деле громким приказным тоном:
— Так, не стоим на месте, не топчемся! Дистанция десять-пятнадцать метров! Быстро! Быстро!
Расползавшихся по краю дороги людей в форме разбавил собой состав присоединившегося последним отряда ОМОН.
— Кто старший?
Спросил подошедший к ним Капитан Соколов и получил ответом от Водителя отряда:
— Я за него.
— Ты же водитель у них?
— Другого не назначали. Или ты против?
— Мне всё равно. Ваш участок справа, за оврагом.
— ОМОН в оцепление? Может, ещё уличное движение регулировать направите? — спросил Соколова Лёха.
— Понадобится, будете дежурство на перекрёстках нести, бабушек через дорогу переводить. Опасных преступников ловим, подняты все силы, — продолжал выстраивать оцепление капитан и громко командовать вверенным ему составом. — Я сказал в шеренгу, а не толпой! Рассредоточиться по краю дороги!
— Интересно, кого ловим? Против кого такие силы бросили? — задумавшись, спросил Толя.
— Против нашего командира и его ребят. Против кого же ещё? — тут же ответил ставший главным в отряде Водитель.
Длинной вереницей люди становились «живой изгородью» по краю трассы такой плотностью, что никому не суждено было пройти сквозь неё. Омоновцы медленно плелись на вверенный им участок земли, им предстояло задержать своего командира.

IX

Съезжаясь с пяти сторон и образовывая капотами многоугольник, пустырь у заброшенного завода становился свидетелем выходивших из автомобилей авторитетов устраивавших внеочередной сход. Квартет скотов из Булавы, Ногая, Шороха и Шипа замыкал их дирижёр – Валун.
Сойдясь в круг, «законники» поприветствовали друг друга немой вежливостью, морганием глаз и кивком подбородков.
— Что с лицом? — спросил Шорох у Ногая, заметив ленточку на его переносице.
— Кронос маску Зорро помог нацепить. — ответил тот.
— Сам?
— По почте передал.
— Конверт часом не баба передала? — уточнял Шип.
— Красивая тварь. Откуда знаешь?
— Торопила с решением. — Шип передал по кругу кровавую записку с дырой от лезвия ножа посередине и надписью: «ДУМАЙТЕ БЫСТРЕЕ».
— Кронос держит слово, подгоняет с ответом. Ненасытен. Прибрал к рукам такой город, а теперь ещё корону пощупать хочет.
Обмолвился Шорох, дав зацеп для мысли своему приятелю – Булаве:
— Вокруг неё, как на свадебном конкурсе, пока музыка играет, все кругами топчутся. Музыка замолкла, кто успел сесть, того и шапка.
— Хотите совет? — спросил уже Валун. — Не оставайтесь в одиночестве, берите с собой охрану. Это город Кроноса и он в нём хозяин. И в ваших владениях нужно будет, найдёт.
— Кронос, корона, Тула, Прощай… Не многовато ли участников заезда? Всё перемешалось.
Начинал заводиться Ногай, задевая нервами стоявшего рядом Шипа:
— Нам надо покончить с ними. Но сделать это максимально громко и пышно. Так мы покажем свою силу и серьёзность намерений.
И покер авторитетов огласил каждый своё:
— Заодно легавых приструним, чтобы не лезли в наш мир со своими законами.
— Мы знаем о них всё, они о нас почти ничего. То есть появления Валуна по-прежнему тайна для других.
— Для других тайна, для нас козырь. И его надо использовать.
— Самое время.
— Посмотрим на это с другой стороны. Мы, Кронос, Граф со своими… две стороны из трёх должны исчезнуть. Слишком много претендентов. — замыкал голосом их дирижёр – Валун.
— Надо вышибать кого-то из гонки. — предложил Шип.
— Давай, с Кроноса начнём. Он-то с нас начал. — ответил ему Ногай.
— Между прочим, у Кроноса есть ещё один воскресший должник – посланник якудза.
Поделился новостью с ворами Валун, и они вновь пересеклись мнениями промеж своего круга:
— Они вновь в игре? Мне это не нравится. Чем больше участников в игре, тем более она опасна.
— Нам этот риск только на руку.
— Отчасти, но… пересекаться с якудза…
— А этот якудза, кто он?
Спросил Булава, и Валун держал ответ перед всеми:
— Маленький человек с большой фантазией, который, как и вы, точит напильником зуб на Кроноса. Ваш конкурент.
— Скатертью дорога, зелёный свет. Разберётся с ним, нам даже лучше. Вот только якудза потом придут.
— Не решим накопившиеся проблемы, их станет больше. К теперешним ещё азиаты, а там, глядишь, и менты осмелеют, присосутся к вене, кровь пить.
Остервенением хрипели Шип и Шорох, но Валун озадачил последнего вопросами:
— При каких обстоятельствах ты станешь сотрудничать с правоохранительными органами? Вернее так, будешь вынужден с ними сотрудничать?
— При обстоятельствах моего вскрытия. Бездыханный труп не сможет ничего скрыть от патологоанатома, — ответил тот, слегка насмешив Ногая. — Менты сразу всё узнают: увеличенная печень, проблемы с сердцем…
— Вот и сделаем из наших конкурентов и врагов пассивных стукачков. На разделочный стол, к патологоанатому.
— Это всё, что мы можем? — оценивал свои силы Булава.
— Это лучше, чем сидеть на заднице и молиться. — ответил ему Шип.
— Хватит, — стопорнул мозговую деятельность собратьев Валун. — Пассивная вежливость превращается в активную грубость. Есть одна тонкость… Граф.
— С ума сойти.
— Твою мать.
— Ты пойдёшь на это? Ведь это сам Граф?
Не столько уважением к намеченному шагу, сколько страхом перед старым «законником», взвинтились эмоциями авторитеты.
— Это Граф… всего лишь. — прошипел ненавистью Валун.
— Если мы решимся на это, обратного пути не будет. Мы станем вне законов воровского мира, — предупреждал его напоминанием неписанных законов Шорох. — Даже те, кто не определился, пойдут против нас.
— После того как завершим, все развернутся с нами в ногу. Под наши ритмы маршировать станут.
— Но мы хотели его напоследок…
— А сейчас начнём с него.
— Валун… — пытался остепенить приятеля Булава.
— Не напрягайтесь, это моя забота. Вы займётесь остальными. — взял на себя всю ответственность дирижёр паскудного квартета.
Вот так суки и решают, кому из правильных погибать, всерьёз считая, что самим есть место под голубым небом и на измученной их шагами земле.

X

Кому-то из поваров ресторана, который соблаговолил посетить Рейден, понадобился экзотический ингредиент, необходимый для очередного кулинарного шедевра. И вот этот полненький мужичок в смешном колпаке на голове, переставляя свои коротенькие ножки, заглянул в морозильную камеру в поисках искомого. Но обнаружил там то, над чем и работали впоследствии сотрудники полиции, проводя оперативные мероприятия, составляя бесчисленные протоколы осмотра и делая снимки места происшествия, роясь в поисках улик и снимая с предметов отпечатки пальцев.
К наблюдающему за работой своих коллег Капитану Соколову подступил его непосредственный начальник - подполковник Гладких.
— Что тут? — пытался войти в курс дела начальник РОВД.
— Что-то с чем-то. — повесил занавес интриги его подчинённый.
— Показывай.
— К этому зрелищу стоит подготовиться.
— Показывай. Я за свою карьеру столько насмотрелся, что меня невозможно удивить.
— Пойдёмте… в морозильной камере.

Сквозь рассеивавшийся пар, образовывающийся от проступавшего тёплого воздуха, в морозильную камеру входили внимательно всматривавшийся вперёд подполковник, и показывавший на подвешенного за горло на крюке для мяса Мопса, Капитан Соколов.
— Вот и он. — демонстрировал случившееся последний.
— Удивил. — спустя несколько молчаливых секунд лицезрения болтавшегося тела ответил начальник РОВД.
— Меня даже здесь в жар бросает.
— Расстегни верхнюю пуговку, приложи ко лбу мясо,… остынешь.
— Документов при себе не имел, кто такой неизвестно.
— Документы есть. Лучше смотреть надо, — обходя висевшего Мопса со всех сторон, зоркий подполковник взял руку трупа и продемонстрировал своему подчинённому сверкавший на ней золотой перстень вора. — Это лучше и красноречивее любого паспорта.
— Перстень «законника»? — спросил тот.
— Нет, это не вор. Для него это слишком круто.
— Кто тогда?
— Мопс. — показывал Соколову пальцы другой руки с соответствующей татуировкой Андрей Гладких.
— Кто он, мелкая сошка?
— Мелких сошек бьют как комаров, свёрнутой в трубочку газетой. А этого не-е-ет… Изящная расправа, гламурная…
— Что-то в последнее время таких красочно поставленных пьес, с кровавым изыском, слишком много в нашем театре. — справедливо подметил капитан.
— Какие актёры, такой и спектакль.
— А этого актёра я не знаю.
— Мопс. Он из второго состава, дублирующего.
— Дублирующего? Что?
— Совет Кроноса. Первый его состав благополучно почил… очень прекрасно и также правильно. — кратко поведал историю подполковник.
— От чьих рук?
— Не от этих. Эти руки цепкие как крюки.
— На котором болтается Мопс. Кронос будет рвать и метать.
— Из-за него что ль? Не думаю. Попыхтит, понегодует… может, поорёт слегка… на этом всё и закончится. А для нас… только начинается.
— Кронос захочет найти убийц своего человека и ответить им. — предположил Соколов.
— Не захочет. Он знает их, вернее его… одного.
— Одного?
— Угу. Работал один… и красиво. Сюда посмотри. — подполковник показал на отсутствие беспорядка вокруг и всё лежавшим на своих местах.
— Что? — недопонимал его подчинённый.
— Всё чистенько, аккуратненько… без разрухи и кавардака.
— Почему один?
— Потому что профессионализм налицо. А такая фигура,… — Андрей Романович показал на продолжавшего крутиться, словно кусок свинины Мопса. — Хоть и значимая, но не настолько, чтобы вешать его коллегиально. Работал один.
— У нас в городе ещё один отмороженный на голову режиссёр смертельных сцен появился?
— Здорово, правда?
— Что же здесь хорошего?
— А то, что они в смертельной схватке друг против друга. А нам, как благодарным зрителям, по итогу придётся вручить приз победителю.
— Вот только кто им будет?
Озадачился вопросом Капитан Соколов, но начальник РОВД ответ не искал, сказав честно:
— Знать не могу, но болею за наших.

XI

Движение по загородной трассе было ограничено резким снижением скоростного режима, но знавшие о проводимой операции перехват водители и не стремились показываться там, предпочитая немного дольший по времени и протяжённости отрезок пути.
Вдоль дорожного полотна бдительно несли службу участники оцепления, зорко смотря по сторонам и вглядываясь в каждый редкий проезжавший мимо автомобиль.
Прикрываемые травой и редким кустарником Бес, Шамбала и Командир отряда ОМОН выглядывали на «живую изгородь» людей из надёжно укрывавшего их оврага.
Придерживавший рукой кровоточившую рану Чечен лежал чуть ниже, ему действительно становилось всё хуже и хуже. Застрявшая в могучем теле пуля, потеря крови, не придавали кавказцу сил, забирая последние и заставляя его уже не молчать, пусть тихо, но всё же стонать.
— Обложили.
— Оцепили.
Видя количество единиц в строю, поочерёдно произнесли Бес и омоновец.
— Как мы пройдём? Нам надо дальше, вперёд. — шептал друзьям Шамбала.
— Во всяком заборе есть отбитый штакетник, через который все лазают. — пристально вглядываясь в строй бдительно нёсших службу, той же интонацией ответил Бес.
— Предлагаешь идти напролом?
— Договориться. — пояснил Командир отряда ОМОН, заметив стоявших в оцеплении ребят своего отряда: Толю, Лёху, Водителя и остальных.
— С ментами? Хорошая шутка, продай мне её. — не верил в успех предложенного варианта Шамбала.
— Мне кажется, это ловушка. — подал голос, напомнив о себе Чечен.
— Ловушка, это когда охотник готовит её на дичь. А если дичь знает о ней, это уже не ловушка, это смерть для охотника. — ответил ему Бес.
— Лабиринт без выхода.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что машин на трассе нет, Командир отряда ОМОН поторопил ребят:
— Пошли. Не сидим, не сидим на месте, движемся.
Бес и Шамбала помогли подняться Чечену, и сын Лорда заметил тогда:
— Тебе видней, Омон, но мне кажется нам хана.
— Напролом не напролом… идём. — ответил становившийся бледным в лице кавказец.

Усталому Лёхе было скучно стоять в бездействовавшем оцеплении. Рядом такими же невесёлыми топтались Толя и Водитель.
— Долго нам ещё здесь стоять? Скучней занятия не придумаешь. — утомлённым статичностью спросил Лёха.
— Пока начальству не надоест или мы где-нибудь ещё не понадобимся. — монотонно слепил буквы в слова Толя и выдал их таким же ответом.
— Надоело…
И тут их скука развеялась как дымка по утру появлением вылезавших из оврага ребят и чуть пригнувшись перебегавших дорогу.
— Смотрите, командир. — первым заметил их Толя.
Водитель, ставший главным в отряде, заметил своего товарища и крикнул бойцам:
— Создать стену!
Перекрывая своими телами дорогу, закрывая перебегавших её ребят, бойцы ОМОНа делали главное – не предавали своего командира, не предавали честь, не предавали совесть, оставались людьми, которым нельзя было сказать, что они паскуды легавые или поганые мусора. Только не тем омоновцам, не из того отряда.
Поддерживая Чечена под руки, Бес и Шамбала сумели перейти трассу и торопились скрыться в лесу, но их друг – офицер полиции немного притормозил и вынужденно задержался.
— Командир? Мы думали, тебя уже нет, ты мёртв. Ты с ними? — спросил его Толя.
— Они мои друзья… теперь семья. — признался омоновец.
— За справедливость? — пытался понять причину событий, сподвигших Командира отряда ОМОН покинуть сторону закона, Водитель.
— За честь и за друга. — ответил тот.
— Мы… за тебя.
— Проходите, командир, мы вас прикроем. — честью истинного служителя закону и доблестью человека произнёс Лёха.
— Удачи вам. — пожелал Толя.
Всё, что оставалось Командиру отряда ОМОН, это молча поблагодарить пацанов из отряда, которых он когда-то сам набирал и всему научил и спуститься с обочины, уходя вслед за друзьями в лес.
Бойцы ОМОНа рассредоточились в шеренгу, продолжая прикрывать отход ребят. Лёха обернулся, смотря на скрывавшегося за деревьями своего когда-то командира, но услышал слова от Водителя рядом:
— Стой смирно, через нас никто не проходил. Ждём гостей спереди.

Углубившихся в чащу леса ребят догнал Командир отряда ОМОН.
— Надо пошевеливаться, чуть ретивей по шагам. — торопил он друзей.
— Омон, слушай, тебе везёт. — обронил мыслью Бес.
— Как утопленнику. — отшучивался Чечен.
— Да-а-а… столько фарта… — вторил Шамбала.
— Как у висельника. — не мог угомониться кавказец.
— Кому может быть хуже? — спросил омоновец.
— Как посаженному на кол.
— Слушай, Чечен, твои аллегории…
— Как у поэта. — поддерживал и без того уставших ребят своим не прекращавшимся юморов кавказец.
Они шли, шли, стиснув зубы не столько от покидавших их сил, сколько от переполнявшей их злобы. Шли…всего лишь четверо обычных ребят, загнанных «в угол» неимоверными силами закона, подлизавшейся к нему своими возможностями армии, давшей солдат-срочников в оцепление и сопутствовавшим власти беспределом в лице продавшихся поганому ворью чиновников. И всё это было брошено только на них: двух бывших заключённых, такого же офицера полиции и сына погибшего вора.

Вдоль выстроившегося на обочине оцепления медленно тянулась «жидкая» вереница транспортных средств. В одном из тихо ехавших автомобилей которой, мимо стоявших ровной колонной через десяток метров друг от друга участников «живой изгороди», поглядывали через окно на происходившее Кронос и Тригон.
— В лесу шансы выжить есть? — спросил строгостью голоса авторитет.
— Конечно, — ответил его помощник. — Там их даже больше, чем в городе. А что?
— Зверьё, может, какое есть… змеи, комары бацильные? От чего они могут загнуться там?
— Да нет, зверья такого нет. Комары обычные, змеи… этого добра хватает, но таких быков с одного укуса, врятли свалишь. Да и повезёт ли им так?
— Значит, выйти могут где угодно.
— Пожалуй. Но там есть болото, и если они в него пойдут, там и сдохнут. Буль, буль, буль под водицей с тиной.
— И найдут их только археологи, спустя столетия, когда болото высохнет.
— И вспомнят о тебе тогда учёные умы, а не только криминальные хроники.
— Есть шансы, что они глубже не пойдут. Если они ещё не в лесу, попытаются вернуться в город. — предполагал размышлениями Кронос.
Тригон взял с сиденья лежавший рядом бинокль и, заглянув с его помощью за расстояние, заметил скрывавшихся  меж деревьями ребят.
— Они уже в лесу. — огласил увиденное он.
— Откуда знаешь?
Бес спиной почувствовал внимание к себе, остановился и, повернувшись, показал Тригону сжатую в локте правую руку при помощи левой.
— Вижу. — ответил помощник своему хозяину, улыбнувшись издевательскому, но красноречивому жесту.
— Значит, переодевайся в удобное, бери палатку и рюкзак, и следуй за ними. — приказал авторитет, предчувствуя серьёзность закручивавшихся событий.





XII

Неторопливо шагая на службу, Капитан Соколов увидел подмигивавший ему свет фар припаркованного у отдела полиции автомобиля. Заинтересованно всмотревшись в водителя, он увидел за рулём улыбавшегося ему Тригона.
Прислонив к лобовому стеклу фотографию Кроноса, его помощник кивком головы  пригласил полицейского к себе на переднее пассажирское сиденье.
— Покатаемся? — спросил он севшего в автомобиль блюстителя закона.
— Мне никуда не надо, я на месте. — ответил капитан.
— Пообщаемся.
— Есть общая тема?
— И очень интересная. Тебе понравится.
— Поехали.
И они тронулись. Разговор какое-то время не клеился, помощник авторитета молча поглядывал на отсчитывавший километры спидометр, а его попутчик не спешил задавать вопросы, предпочитая ожидать сразу ответов на них.
Так они въехали в тоннель. В «залитое» искусственным светом русло автомобильного потока, «влился» немного сбавивший скорость автомобиль Тригона. На его намытом до блеска капоте плавно возникали, двигались и исчезали блики светившихся фонарей.
— Моё имя Тригон. — своим представлением начал неторопливый разговор мужчина.
— Капитан Соколов, — последовало ответом любезности. — За кого хлопотать станете?
— Хлопотать?
— Я не первый год в полиции. Автомобиль, ваш внешний вид, поведение, имя…
— Что имя?
— Тригон. Такие регистрируют только в одном паспортном столе… в криминальном.
— Ха-ха. — усмехнулся «правая рука» Кроноса.
— Плюс отсутствие желания побеседовать со мной в отделе… это неприязнь к стенам заведения, которое я представляю. — делился размышлениями и догадками полицейский.
— Продолжай.
— Отсюда несложный вывод, будете просить за кого-то из своих: выпустить, прикрыть дело, что-то ещё.
— Сыскарь.
— Индукция - от частного к общему, дедукция - от общего к частному. Криминология, юрфак, второй курс. Каждый студент это знает, даже недоумок.
— Не за своих, скорее даже за твоих, — ответил Тригон. — Не выпустить-освободить, а найти и пристрелить. Так что вывод верный лишь отчасти. Жизнь, реалии, двадцать первый век.
— Такого у меня ещё не было. Руками закона хотите решить свои проблемы?
— Скорее помочь ему поставить восклицательный знак приговора.
— Желаете сотрудничать с правоохранительными органами? В качестве информатора?
— А ты, наверное, и был этим самым студентом - недоумком? Я с мусорскими дел не имею.
— А выдвигаемое предложение? — уточнял Соколов.
— Вынужденная мера. Дослушай… молча. Речь идёт о тех, кого загнали в лес и зафиксировали в кольцо. Среди них есть и ваш. — дробил свою просьбу деталями Тригон.
— Бывший.
— Ментов, как и блатных, бывших не бывает. И он среди прочих.
— Нам толком ничего даже неизвестно: Кто они? Что их связывает? Почему из-за них такая суматоха?
— Четверо. Двое недавно откинулись, третий сын Лорда: вора «в законе» и ваш. Ряд последних живописных событий в городе – дело их рук.
— А указание сверху, это не только ваша заинтересованность, есть и другие?
— И это мы. Действуем на всех уровнях.
— Круто насолили?
— Немного допекли. Так что, подтяни улики, собери доказательства…
— Чтобы их посадить?
— Да не сидеть им, лежать. Не должны они выйти из леса. — обозначил желаемый результат помощник Кроноса.
— Предположим это возможно. Сотрудник полиции подался к преступникам, предал закон, вступил в преступное сообщество…
— Во-во. Как-то так.
— Совершили ряд жестоких преступлений. Дело чести найти и обезвредить.
— Лучше уничтожить.
— А что после? — спросил капитан.
— Хорошо поработаешь, проявишь себя..? Пойдёшь очень, очень высоко. Мы рассчитываем на тебя.
— Кто… вы?
— Твои покровители. — оборвал настроение попутчика своим признанием Тригон.
Капитан Соколов поморщился, доброжелательность лица честного полицейского уступила место ироничному оскалу продажного служителя закона, и тон из мягкого, вежливого стал жёстким и слегка хамским:
— Нашли всё-таки? — спросила легавая мразь.
— Мы и не теряли тебя из вида. Или ты думал, тебя сюда определили за успехи на службе? — вопросом на вопрос ответил Тригон.
— Почему раньше не проявлялись?
— Наблюдали за тобой, со стороны.
— Хм…м…м…— злобно, почти рыком, пробурчал «оборотень» в погонах.
— Помощники у тебя есть, или в одного работать станешь?
— Продажные полицейские, в России… откуда?
— Хе-хе-хе… — рассмеялся услышанной иронии Тригон.
— Коллег хватает, не суетись. Сработаем красиво. Город преподнесём Кроносу на блюде, так ему и передай. Вместе с четырьмя головами.
— Этот подарок будет сейчас как никогда кстати.
— Считай, уже упакован, бантик завязал, и ленточки цветные расправляю. Вот только может возникнуть одна помеха: моё непосредственное руководство.
— Начальство у тебя хорошее, несговорчивое, честное. Скоро отправится на пенсию… или на тот свет. — говорил о подполковнике Гладких помощник Кроноса.
Так они и выехали из автодорожного тоннеля, светя своими рылами камерам видеонаблюдения, договорившиеся сотрудничать преступник и продажный полицейский.

XIII

Прогнав день, на лес упал вечер. Сквозь непролазную чащу труднопроходимых ветвей, лежака опавших веток и гниющих стволов, Бес и Командир отряда ОМОН помогали идти истекавшему кровью Чечену. Раздвигая перед ними ветки, Шамбала заметил подходящее для временного пристанища место из аккурат показавшейся перед ними низиной.
— Всё, привал. — устало дыша скомандовал Бес.
— Рано ещё ноги параллельно ставить. Шагами пошире топать в чащу леса надо, мне ещё лай собак слышится, догонят.
Поторапливал друзей Шамбала, но омоновец вынужденно констатировал:
— Чечен дальше не дойдёт, надо пулю вытаскивать.
— Дойду, — упёрто рвался вперёд кавказец. — Всего на девять грамм тяжелее стал, минус вытекшая кровь. Итого даже легче, значит выносливее. Идём.
— Нет, я сказал, — осадил всех Бес. — Остановимся здесь. Омон, ты правила своих знаешь. Сколько у нас есть времени?
— Пока они ждут нас в оцеплении, не знают, что прошли… — прикидывал офицер.
— Считай, знают. Кронос в курсе.
— Я так и понял, кто марионеткам нити вяжет. Очень уж ладно и быстро всё срослось. Нашли нас и тут же шеренга: полиция, моих воткнули, видел борзых…
— Кроноса припой. Живыми нас брать не станут. Надеюсь, все это понимают?
Спросил Чечен, и ребята подтвердили:
— Как прописную истину.
— Угу.
— Так сколько? — напомнил о времени Бес.
— Если в курсе,… пока порешают, отдадут колонне клич…
— Широко шагают? — уточнил Шамбала.
— Ровно. Дистанцией десять-пятнадцать метров. К утру найдут. — огласил имевшуюся у них фору Командир отряда ОМОН.
— До утра мы здесь не задержимся, раньше уйдём. А пока, Чечен, готовься к операции. Смотрел фильм «Рембо: первая кровь»? — спросил друга Бес.
— Резать будете? — пытался шутить кавказец, сгибаясь болью в боку.
— Свинец выплавлять… из тебя. Ты же у нас сталь.
У игравшего пламенем разведённого костра Шамбала и омоновец крепко держали за руки обнажённого по пояс брутального Чечена.
— Готов? — спросил Бес.
— Да. — ответил раненый.
— Пуля не хорошо застряла, в тебе.
— Реж.
Бес достал из-за пояса нож, подержал его над жаром костра и вогнал лезвие в спину Чечена. Было слышно хлюпанье человеческой плоти, стоны мужественно державшегося кавказца, но ранение было нехорошим, пуля вошла слишком глубоко. Сталь глубже, стоны протяжней и немного громче, ещё мгновение, ещё чуть-чуть… Чечен освободился от свинца.
Бес протянул смертоносные девять грамм их обладателю и сказал:
— На память. Кулончик сделаешь или перстенёк.
Кавказец принял в руки окровавленную пулю, и пока он рассматривал её, Бес взял из полыхавшего костра обугленную палку и прижёг ею кровоточившую рану.
— А-а-а-а!!! — завопил на весь лес Чечен.
— А-а-а!! Ха-ха-ха!
— А-а-а!! Ха-ха-ха!
— А-а-а!! Ха-ха-ха!
Криками поддержки и смехом после передразнивали его ребята.

XIV

«Законники» в лице Прощая, Барса, Кислоты и Тулы собрались на земле Графа, обсудить текущие дела и первоочередные планы. Сидя за накрытым столом беседки летнего кафе, не чувствуя опасности от не прекращавшей их поиски полиции, от ссученности сдававших их легавым воров, мужчины неторопливо общались, словно само время остановилось и покорно ждало команды авторитетов течь мгновениями дальше. Они говорили в абсолютной тишине: ни звуков спешащих куда-то машин, ни закручивавшего вихрем кроны деревьев ветра, ни пения назойливого стрёкотом сверчка. Всё затихло, говорили воры.
— Хорошо у Графа. На его земле, как на ступенях Кафедрального собора. — начал Прощай.
— Это как в средневековой Европе, преступник шагнул на ступень дома божьего, и служители короля не вправе его касаться, он им уже неподвластен? — уточнил познаниями истории Кислота.
— Именно так.
— Жаль только до тех пор, пока не соскочил со ступеней, тут же возьмут. — напомнил тонкий нюанс Тула.
— Против плюса вот вам минус, — вступил в разговор Барс. — А находится у Графа действительно безопасно. Его даже менты не трогают.
— Он свой авторитет всей своей жизнью заработал. Теперь даже тот, кто захочет, не пробьёт. Граф – броня.
Уверенно заявил Кислота, но Тула напомнил собравшимся о теме их сбора:
— Давайте о главном. На наших с вами оппонентов открыли настоящую охоту. Ногаю морду кровью забрызгали, переломав нос…
— Шипа в записную книжку превратили, с приколотым в него посланием. Листопада просто… кончили. — закончил оглашать траурный список уже Прощай.
— У Кроноса хорошие кадры, красиво и эффективно трудятся. Он подминает воров под себя.
— С такой работой, они под себя ходить скоро будут. А нам как с этих козликов спросить? Может ничего не достаться.
Обмолвились Кислота и Барс, но Тула успокоил друзей:
— Достанется. Шип, Булава и остальные так просто, задарма, свои позиции не сдадут. Да и Кроносу сейчас не сладко, его тоже треплют круто.
— Это малец, о котором говорил Граф, сын Лорда, это его работа. — напомнил всем о Шамбале Прощай.
— Молодца, если так, — восхитился талантами парня Кислота. — Но Ногай хотел нашей смерти… и земли Тулы. Да и нас с Прощаем сдал ментам… нехорошо.
— Так не делается, так нельзя. Согласен. 
Ответил Тула, и Барс его поддержал:
— Мы носители истинно воровского, основ. Нам нельзя… не подыхать, не меняться. Мы обязаны рвать и держаться.
— Но мы не можем этого так оставить.
Обмолвился Кислота, вызвав в диалог опять же Тулу:
— В этом наши права…
— Мы должны им ответить.
— В этом наша обязанность…
— Но до поры – до времени нам нельзя их резать как свиней. — вошёл в диалог третьим Барс.
— В этом наши ограничения. Есть у меня один терзающий моё спокойствие вопрос.
— Тула, лиши и нас душевного комфорта. — попросил друга Кислота.
— Кто конкретно подослал Марта к Эшафоту? Кому его смерть всё – таки была выгоднее всего?
Прощай немного подумал и сказал:
— Твой вопрос странным образом пересекается с моими догадками. И лидером среди них бежит одна…
— Не Ногай ли со своими? — послышалось из-за их спин от присоединявшегося к вечеру Графа. — Приветствую всех, здравствуйте, друзья.
— Очень даже может быть…— продолжал терзаться в раздумьях Прощай.
— Поиск ответа на этот вопрос, будьте любезны, оставьте мне. А сами займитесь ответом… алаверды нашим друзьям. Но поразмышлять, не повредит.
— Давайте, думать.
Предложил Барс, и Кислота стал прикидывать возможные варианты:
— Итак, версия первая. Это не воры, и заказчики сидят очень высоко. За это предположение говорит и то, что мы видели на переданных Лордом документах.
— В таком случае это отсроченный апокалипсис. Они не могли не понимать о нашем ответном ударе. — тут же дал ответ Прощай.
— Не могли…
— Рискнули?
— Наврятли. То, что они наделали и сколько нагребли из казны, плюс «король воров»… нет, это не они.
Предположили очерёдностью Тула и Барс.
— Если бы это было их рук дело, они бы скумекали, что мы могли опубликовать имеющиеся у нас документы. — продолжал мысль Кислота.
— И это стало бы их концом. Плюс война с ворами… — крепко вцепился в неё Тула.
— Кому из «высоких» это могло быть выгодно?
Зацепился за ниточку Барс, и воры стали её потихоньку раскручивать:
— Тем, у кого на Лорда был зуб, а у него на них доказуха.
— А теперь она у нас, и, стало быть, мы наследники и правообладатели всего, включая воровских долгов.
— Тем, кто остался в живых, мы вернём долги, раздадим по полной.
— Нет. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. А в их руках жирный страус и жар-птица. Точно, не они.
— Логично. Значит, эта версия отпадает.
Граф молча, с интересом, наблюдал и слушал за логическими рассуждениями своих друзей и коллег по воровскому цеху: честных, правильных «законников».
— Версия вторая. Гнойник находится внутри. За это голосует наш разлад внутри прошедшего схода и все дальнейшие события.
Прикидывал иной расклад Кислота, заставив воров обмозговать заход и с этой стороны:
— Разлад и несконцентрированность позиций Шипа, Шороха и остальных. Если бы это они стёрли Эшафота, то они бы тут же предложили новую кандидатуру.
— И занялись бы её продвижением вплотную. А так они лишь сконцентрировались на нас и на Кроносе.
— Кронос?
— У-у… Слаб в коленях.
— Вторая, как и первая… в минус. Так что же, виновных не будет?
Отметал варианты Барс, но интеллект Кислоты генерировал новые идеи:
— Погоди, давай думать дальше. Версия третья. Заинтересованный и добившийся смерти Эшафота затихорился.
И воры продолжили жар дискуссии:
— Для чего?
— Он сделал первый шаг. Но до конечной цели ещё далеко.
— Будем ждать, когда её добьётся, тогда и узнаём гнидёныша?
— Не-е-ет, он проявится, он должен. От удачного исхода этого мероприятия зависит многое. Он поставил всё на карту. Это очень рисковый игрок.
— Подведём итог, — повесил паузу за столом Прощай. — Ясно одно: нужно искать заказчика преступления. Но пока неизвестно где.
— Значит, наша программа минимум…
Подводил знаменатель Кислота, и Тула стал вписывать в него цифры:
— Пока не узнаем, кто пожелал Эшафоту смерти, никого убивать не станем.
— Легко сказать, — сдерживал себя Прощай. — Руки чешутся, да и ходить под их пулями… Они-то нас желают отправить на рандеву в один конец, на встречу к Эшафоту.
— Значит, будем вдвойне аккуратней и жёстче. Ногая с остальными трепать, но не трогать лично… пока. — предложил Барс.
— Или всё же… — повесил многозначительную тишину Тула.
Воры переглянулись и поняли, что смертельных схваток и расправ им никак не избежать.

XV

Среди безлюдья и надвигавшейся ночной мглы вечернего парка стоял Рейден, освещаемый лишь ближним светом фар своего автомобиля. Ему не хотелось любоваться красотами отличной от флоры его страны природы, для этого было слишком не подходящее время, он не искал тишины уединения, для этого якудза достаточно было погрузиться в себя, но он и не бесцельно прибыл тогда в парк, ожидая её появления.
И она не обманула надежд. У припарковавшегося напротив авто открылась дверь, и наружу показалась Чёрная вдова. Сделав несколько встречных шагов, девушка остановилась напротив японца.
— Я не опоздала? — спросила она по-английски.
— Вовремя. Что не слишком свойственно для женщины. — вежливо ответил Рейден.
— Опаздывать не люблю, считаю это дурным тоном. Я знаю, кто ты.
— Твоя цель мне тоже известна.
Признались друг другу лучшие в своём кровавом ремесле, и леди – смерть продолжила:
— В шиномонтаже мне очень понравилось, возьму на заметку. Красиво, эффективно и без следов.
— Этому меня научил мой брат. Одного из воров… Листопада… достойно, грациозно.
— Этому меня учит жизнь.
— Учиться никогда не поздно.
— А лучше постоянно, у всех и каждый день.
— Верно. Неплохо говоришь по-английски. — сделал комплимент Рейден.
— Спасибо.
— Вот только твой акцент…
— Тюремный говор. Где учила, там и освоила. — пояснила Чёрная вдова.
— Я благодарен тебе, что ты пришла, за твой отклик.
— Я не могла не отреагировать на такое вежливое письмо. В особенности на веточку мяты в конверте. — вынув из заднего кармана джинс, обтягивавших её прелестные ноги конверт, раскрыв его и понюхав содержимое, призналась девушка.
— Тебе понравился этот аромат?
— Один из моих любимых.
— Я рад, что мне удалось угадать.
— Мой адрес? — спросила она.
— Автомойка, видеорегистратор. — ответил он.
— Ах, да… — улыбаясь и качая головой, восхитилась таланту мужчины леди – смерть.
— Я? — интересовался уже якудза.
— Стрела в дверь Кроноса, видеонаблюдение посёлка. Сочный жест, старинная традиция. По-прежнему соблюдаешь?
— Традиции прошлого – залог будущего, память о предках – вечность потомкам. — понимал и признавал свой просчёт японец.
— Ты прав. Сейчас уже не встретить достойного противника, к которому будешь испытывать уважение.
— Поэтому моей душе немного грустно. Сегодня, отсюда, уйдёт только один из нас.
— Да.
— Я был поражён, когда узнал, что мой противник – женщина. Тем более такая красивая, — порадовал комплиментом девушку Рейден. — Если хочешь перенести нашу встречу, или закончить свои дела?
— Нет. Здесь и сейчас. — обрезала она.
Мгновенно скинув с себя пиджак и бросив его на капот автомобиля, якудза предстал перед очаровательным противником готовым к схватке.
Она ответила вот чем. Расстегнув верхнюю пуговку блузки, девушка соблазняла роскошным декольте азиата, игриво подмигнув ему и кокетливо улыбаясь.
Но цель их встречи была не романтика общений и, направившись навстречу друг другу, профессиональные киллеры сошлись в схватке, демонстрируя своё мастерство.
Чёрная вдова нападала на Рейдена, но тот, уклоняясь от одного удара, второго, третьего…, пропустил главный, прилетевший точно в цель и рассёкший его губу в кровь.
— Право первого удара за дамой. — благородно подметил мужчина.
— Истинный джентльмен. — восхитилась им дама.
Якудза утёр кровь и накинулся на девушку. Игры закончились, теперь всё было по серьёзке. Удар за ударом: грудь, корпус, живот… Чёрной вдове не удавалось блокировать всё, и она перешла в контрнаступление.
Обоюдные удары и их блокировка, изящные приёмы нападений и изощрённая методика защиты. Удар за ударом… ещё, ещё, ещё! Леди - смерть заметила брешь в защите Рейдена и воспользовалась ей, ударив противника с головы. 
Японец отшатнулся, но тут же нанёс удар в ответ - взмахом ноги в лицо Чёрной вдовы.
Почувствовав силы противника и оценив навыки, эти двое поняли, что бой между ними скоро не закончится и, двигаясь по кругу, они выжидали удобный момент для нападения, как звери, смотря друг на друга.

Возвращаясь домой со службы и проезжая мимо того самого злополучного парка, подполковник Гладких заметил дерущихся в свете фар Чёрную вдову и Рейдена.
— А это ещё кто? Что за нелегальные бои в столь поздний час в общественном месте? — подметил он и поспешил к сражавшимся.

Схватка японца - якудза и русской леди – смерть была в самом разгаре. Потрёпанные, в царапинах и ссадинах, они не уступали друг другу. Не отступали, лишь нападали и нападали.
Заслышав сирену и заметив проблесковые маячки спешащего к ним автомобиля, они замерли на месте, с неистовой злобой смотря друг другу в глаза. Несколько секунд без движения, сирена становилась громче и,… одновременно сорвавшись с места, они запрыгнули в свои автомобили, разъехавшись в разные стороны.
Им помешали. Может напрасно, но так распорядилось провидение, отогнав смерть одного из киллеров появлением стража порядка.


XVI

Тишину, созданную задумчивостью собравшихся на сход воров, нарушил уверенный голос Барса:
— Наши действия.
— Действия вора от действий фаршмы, косящей под, отличаются точностью, меткостью и своевременностью, — насторожил слушавших его очевидностью своего предложения Прощай. — Предлагаю не мелочиться, не гоняться за этими тварёнышами.
— Скопом гасить, всех вместе?
— Наглухо?
Поочерёдно спросили оратора Тула и Кислота.
— Без вариантов. — ответил тот.
— Всё к тому идёт.
— Давно.
Согласились Барс и Тула, но Прощай спросил мнение самого авторитетного среди всех:
— Граф?
— Господа,… — начал старик. — Я так обращаюсь к вам потому, что стоял недалеко от истоков зарождения «законников».
— Мы знаем это, Граф, и чтим это. — напомнил вежливостью Барс.
— Благодарю. За свою жизнь я встречал многих честных воров, и искры жизней многих из них затухали на моих глазах.
— Вечная память. — склонил голову Кислота.
— Я с прискорбием наблюдаю трансформацию воровских принципов в барыжничьи устои, в современном обществе.
— Жаль, что так. — признал правду Тула.
— Но я с гордостью констатирую факт продолжения истинно воровского… обычного, людского… в вас, господа, — опираясь на трость, Граф встал и продолжил. — Я благодарен вам, что не ссучились, не продались, не променяли вольную душу вора на тугой кошелёк цепного торгаша. Я благодарен вам, воры, — «законники» как один встали со своих мест, и авторитет продолжил. — Я стар, и мне немного осталось.
— Граф… — пытался увести тему на более радостную сторону Кислота.
— Нет, нет, я знаю, что говорю. Годы берут своё. Но прежде чем я вновь увижусь с теми, с кем прожил лихие годы своей юности,…я помогу тем, с кем мне выпала честь встретить суровые годы старости. Я помогу вам, — воры подняли наполненные крепким спиртным стопки, и главный из них сказал тогда. — Знаю, что вы одни из немногих, кто не предаст, кто всегда жил и погибнет не форшмой порашной, честным человеком… вором во плоти. Я принимаю ваше решение и поддерживаю; поставить забор, а штакетником для него станут вбитые в землю Ногай и другие.
— Но прежде, выясним имя того, кто подослал Марта к Эшафоту. — предложил Прощай.
— И казним его… отдельно. — утвердил результат схода Барс.
Увидев одобрительный кивок головы Графа, воры звоном стекла соприкоснулись бокалами, и выпили по полной.

XVII

Скрываемые естественным укрытием возвышавшихся над ними деревьев, кустарником и земляными холмами, ребята грелись у разведённого костра низины леса. Гонимые всеми и четверо против всех, они не испытывали страха, не знали сомнений в своей правоте и не жалели о случившемся. Единственное что разбавляло их чистые голоса, это начинавшееся ворчание недовольных голодом желудков, но парни не обращали на это внимание, пусть ворчат.
— Чечен, ты как? — спросил товарища о его ране Бес.
— До свадьбы заживёт… как на собаке.
Ответил он, получив вопросом от Командира отряда ОМОН:
— Есть кандидатура для дамы сердца?
— Вероника. — назвал её имя влюбившийся кавказец.
— Красивая?
— Как звёзды, как небо, как мама.
— Когда ты всё успеваешь, Чечен? — подключился к дружескому допросу Шамбала.
— Нужно спешить, жизнь коротка, но спешить только в хорошем, лишь в нём.
— Выйдем отсюда, познакомишь? — напрашивался омоновец.
— Устрою праздник… для неё. У неё как раз скоро День рождения, там и познакомлю. Салют хочу устроить в её честь, — улыбался счастьем и грёзами Чечен. — Такой же, какой она устроила в моей душе, своим появлением в моей жизни.
— Любовь обжигает мужчину, оставляя загар счастья в душе и румянец упоения на щеках. — подбрасывая хвороста в огонь, поэтично выразился Бес.
— Бес, не скучай, — успокаивал друга кавказец. — Скоро все своих красавиц увидим, ты Аню, Шамбала Олю с малышом…
— И собакой.
— И собакой. Любитель животных наш.
— Всегда собак любил, с детства, — признался Шамбала. — Чечен, у тебя когда-нибудь было животное?
— Томагочи. — вспомнил и тяжело выдохнул тот.
— И долго протянул?
— Двадцать пять минут… и сдох на хрен!
— Покормить забыл?
— В унитаз уронил… захлебнулся. Ну, я и слил его. А-ха-ха! — рассмеялся Чечен, насмешив историей всех ребят, лежавших у костра. — Ха-ха-ха! Ой, да вы ещё не всё знаете…
— Чем ещё настроение поднимешь?! — утирая слёзы от смеха, спросил Бес.
— Я тут по городу катался, перед тем как нам в этот лес в поход пойти, и увидел на стоянке автосервиса тачку Кроноса. Не знаю, может масло решил поменять, может ещё что? Но, в общем, я…взял стоявшую у ворот ремонтного бокса кувалду…и расхерачил её в конец.
Закатившись радостью как дети, словно и не было за ними погони, будто они и не вне закона вовсе, ребята долго не могли успокоиться насмешившей их истории.
— Чечен, ты опять со своим юмором?! Ха-ха-ха! — прорвался словами сквозь смех Бес.
— Не смог удержаться, так велика была тяга сделать Кроносу приятный сюрприз. — спокойно ответил кавказец.
— У тебя получилось! Ха-ха-ха! — хохотал Командир отряда ОМОН.
— Вы думаете? Рад, очень рад. — скромно ответил Чечен, ещё больше подливая масла в огонь юмора и не прекращавшегося смеха друзей.

XVIII

Хозяйственность женщины это не только высшая ипостась данного проявления, включающая в себя ум и благоразумие, воспитание детей и верность выбранному ей мужчине, это и более обывательские приёмы, охватывающие собой естественные нужды рядовых будней.
Во всём перечисленном Диана была завидной мастерицей, суетливо ухаживая за сидевшими в столовой Кроносом и Тригоном, торопясь накормить их вкусным ужином.
— А почему у нас стало так мало гостей? — спросила она у своего мужчины. — Работники дома рассказали, что до моего появления их было значительно больше.
— Работой загружены, некогда. — ответил тот.
— Из твоих коллег часто приходит только один, — ставя на стол поднос с печёными сладостями, приветствовала Тригона Диана. — Здравствуйте. Угощайтесь, пожалуйста, я сама готовила.
— Добрый вечер. — блеснул вежливой скромностью помощник авторитета.
— Диан, мы побеседуем… с коллегой?
— Хорошо, хорошо. Не мешаю, ухожу. — заторопилась оставить мужчин хозяйка.
Дождавшись стихшего цокота удалившихся каблучков, Тригон спросил:
— Как тебе семейная жизнь, Кронос?
— Не то, что ожидал, — ответил тот. — Лучше. Жри печенье, она сама готовила.
Откусив лакомство «правая рука» восторженно дал свою оценку выпечке:
— Правда, вкусно.
— Я такое каждый день ем, скоро в штаны не влезу, бока висеть будут.
— Сексом компенсируй, схуднёшь.
— Так… поговори у меня, — остепенил подручного Кронос. — Зачем позвал… Щемят нас с разных сторон, нужна передышка. Необходимо напомнить, кто я, осадить мусорков и перекинуть внимание на другие вопросы.
— Всё их внимание занято тобой, все сводки только о тебе. Ты – медийная личность в горизонтах округи.
— Вот. И чтобы они не расслаблялись, наши враги вспомнили кто я, а воры приняли нужное решение…всё скопом при помощи лишь одного…
— Что ты придумал?
— Какой в нашем городе самый важный социальный объект?
— Диверсия, террористический акт? — озадачился вопросом Тригон и через несколько молчаливых секунд глаза в глаза осознал чёткость своего предположения.
— Недовольное общество перекинется гневом на руководство города, — разъяснял задумку Кронос. — А в это самое время…
— Ты, как ширмой прикрытый, решишь ряд своих тем. Начнёшь стройку без лишнего ажиотажа, кончишь этих… в лесу…
— И ещё много-много всего интересного. Задумок хватает, только воплощай.
— Какой объект?
— Тебе на выбор.
— Когда?
— Чтобы на нас подозрение в ноль, взрывчатка с известной маркировкой придёт со стороны, на днях. В сопровождении исполнителей.
— Куратор?
— Ты. Покажешь, объяснишь, отвалишь. Они всё сделают… и в сторону.
— Мы чистые, красивые…
— Цель достигнута.
— У - гу…
Мерзость затеи, хитрость глаз, паскудство улыбок Кроноса и Тригона, уставившихся друг на друга, вызывали раздражение. Но для них не было ничего святого, эти двое привыкли нести зло, отвергая добро и чистоту благородства. Ещё один план ублюдков был разработан, и до воплощения его оставалось совсем немного.




XIX

У догоравшего пламени тихо потрескивавшего углями костра, смех начинавших замерзать от утренней прохлады ребят исчез без следа. Молча смотря на последние языки огня, тишину нарушил тихий голос Шамбалы:
— Многое успели сделать, но не главное. Если выберемся отсюда, продолжим.
— Око за око, зуб за зуб, жизнь за жизнь. — огласил единственно справедливую цену Бес.
— Знаете, у какого-то классика, в одном из его бессмертных произведений стоит вопрос,… — говорил Чечен, пока омоновец ворошил угли палкой, разбавляя последний жар, желая согреться напоследок, перед уходом. — А чем ты – убийца своих врагов лучше их? И тут же он даёт ответ: ничем. Ты стал, как и твой обидчик, стал таким же, стал им.
— Ты не согласен?
— Нет. А ты?
— Я с тобой. Классики не всегда оказывались правы, очень часто ошибались.
— Между убийцей безвинного и карателем виновного существует значительная разница. — произнёс Шамбала.
— Убивать безвинных недопустимо. Расправиться с паскудой… это долг. — истиной озарил подкравшееся утро Командир отряда ОМОН.
— Вот только буква закона…
— Буква закона и дух закона не одно и тоже. А я, в последнее время, что-то плохо читаю. Эти буквы для меня всё более на иероглифы походят.
— Твой друг-Мент, тоже языками не владел, говорил на одном - языке справедливости. За это-то его и… — напомнил сын Лорда.
— А у нас так со всеми в стране, — встрепенул воспоминания ребят офицер. — Мрази хрипят, надрываются, а те, кто не хочет слыть чмом молчаливым идут против.
— Поэтому так много крестов пацанам и шконок для них же. Не хотят тварями быть. — говорил Чечен.
— Лучше крест и свобода, чем немое рабство и укор. Только надо мной его ещё не скоро поставят. Сам вбивать буду.
Гневом ответил Шамбала, и его поддержал Бес:
— А мы поможем. Выйдем отсюда и продолжим.

Облава на ребят началась. Цепочкой, через пресловутые десять - пятнадцать метров, двигались сотрудники полиции, с несколькими служебными собаками, и солдаты срочной службы. Руководил поисками Капитан Соколов.
— Внимательнее смотреть. Каждый куст, каждое дерево. — командовал он вверенными ему людьми.
Затерявшись в городе, маршрут можно узнать у встречного прохожего, открыть навигатор, добраться до нужного места на такси. Затерявшись в лесу, у кого ты спросишь, у зверей? Навигации нет, интернет не ловит, да и ориентиры какие – одинаковые столбы деревьев и густые кроны их.
Поэтому себе в помощь поисковый отряд снарядил местного Лесника. Этот бородатый мужчина в сапогах и длинном брезентовом плаще хорошо знал окрестности дремучей чащи и готов был оказать посильную помощь, тем более за соответствующее вознаграждение. Хотя общение для этого седовласого старичка уже являлось таковым, ведь он вёл уединённый и довольно скромный образ жизни, поэтому замаячивший на горизонте материальный куш, гнал его обутые в кирзу ноги всё глубже в лес на поиски ребят.
— Далеко они могли уйти? Может, напрасно всё? — спрашивал своего проводника Капитан Соколов.
— Может и так. Только если они здешних мест не знают, найдём, никуда не денутся, — отвечал следопыт. — А кто они вообще-то такие?
— Особо опасные преступники.
— Сбежали, не углядели?
— Ещё не взяли, чтоб сбежать.
— А стоит их вообще брать-то, если они такие опасные? Может лучше прямо в лесу? — предложил смертельный расклад для Беса и остальных Лесник.
— Что? — хитростью глаз переспросил Соколов.
— Здесь кругом болота. И если не знать троп, вход есть – выхода нет. Путь в один конец.
— А ты эти тропы знаешь, не станешь нашим Сусаниным?
— Не переживай, я здесь каждый куст, каждую ямку, каждое гнездо на дереве…

Костёр «дышал» последними искрами и гас. Ребята молча укутывались в тонкие одежды, слыша отдалённый лай собак рождавшейся за ними облавы.
— Началось? — первым огласил очевидное Чечен.
— Да. Это за нами. — согласился омоновец.
— Ладно, тушим костёр. Пора уходить. — предчувствуя тяжесть того, что предстояло, вдумчиво сказал Бес.

Первые солнечные лучи резали собой кроны деревьев, прорываясь насквозь через их лохматую листву. Оцепление шаг за шагом углублялось в лес. Служебные собаки рвались с поводков, взяв след отступавших вглубь зарослей ребят.
— След взяли, учуяли запах. Здесь они. — показывал на хрипевших и пускавших слюну псов Лесник.
— Вот и хорошо. Всё будет легче, чем могло показаться… и быстрее. — предвкушал вкус победы Капитан Соколов.
Пробираясь сквозь хлеставшие лица заросли, подворачивая ноги на сучьях поваленного сухостоя деревьев, подгоняемые преследователями четверо друзей уходи всё дальше, пока не вышли к смердевшему гнилью и тиной болоту. 
— Дальше дороги нет, земля кончилась. — сквозь отдышку произнёс и так очевидное Шамбала.
— Это наш последний рубеж. — уже чувствуя запах служебной псины, добавил Командир отряда ОМОН.
Бес оглянулся, заметил едва различимые за стволами деревьев людские силуэты и, посмотрев в грядущую безжизненную пустоту болота, твёрдо поставил ребят перед фактом:
— Значит, переступим его и пойдём дальше.
Друзья решительно ступили в муть трясины, погружаясь в грязную воду и удаляясь с каждым шагом от берега и преследования.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

I

Искусство столь же старо, как и само человечество. На протяжении вех истории, кульминационных её моментов и времён упадка, застоя, величайшие мастера создавали нечто невообразимое красотой обычным обывателем, но вполне естественное для гения творца. Кому-то из их современников выпало удачей лицезреть рождение шедевра лично, что-то потомкам посчастливилось видеть в музеях, но порой бывает и так, что произведение искусства свершилось и, не показавшись на глаза людям, обрело своего единственного владельца, преступно утаивающего красоту изыска от окружающего мира.
Таким вот Боттичелли, Ван-Гогом и Бенвенуто Челлини в своём тонком, поражающем точностью и изяществом мысли ремесле был невысокий, кудрявый мужчина, переступивший прожитыми годами шестидесятилетний рубеж. Годы были высоки планкой, но плавность хода рук и точность глаза вооружённого профессиональным моноклем позволяли создавать ему очередной шедевр из золота и драгоценных камней, сидя за покрытым малиновым сукном столом своей мастерской. Он не был широко известен и популярен в гламурных или иных кругах, но знавшие его, обращались к нему не иначе как Ювелир.
Поскрипывая половицей пола, труд этого сконцентрированного над поражавшей метаморфозой мысли творца нарушило появление того, кто редко снимал со своего лица гримасу злобы и ненависти, подкрепляя их суровостью голоса, отрывками вылетавших изо рта фраз.
— Творишь, мастер? Фантазия не иссякла? — спросил гость.
Ювелир замер руками над работой, обернулся и, не снимая монокля, узнал неожиданного визитёра, не забыв поприветствовать его:
— Я лишь раб ювелирного искусства, лишь руки. Фантазией меня одаривает поселившаяся рядом муза. Мои творения – её мечты. Проходи, Кронос.
Подступив к столу и смотря на незаконченное украшение, лежавшее на нём, рассыпанные рядом драгоценные камни, авторитет надменно продолжил беседу вопросом:
— Иметь в руках такие богатства, создавать такую красоту и заниматься ювелиркой в этих условиях?
— Скромность, это привычка лет предыдущих. Раньше за моё ремесло давали длительный срок. Ты ведь помнишь?
— За что прежде давали реальный срок, то теперь именуют бизнес. Что прежде выносили на суд общественности, за это теперь отписывают годы колоний.
— Жизнь меняется… и не в лучшую сторону. Но ты ведь пришёл… с чем? — спросил пожилой мастер.
— Мы давно знакомы, я знаю твоё мастерство. У тебя золотые руки.
— Ну-у-у… не такие уж и золотые, но кое-что умеем, это да.
— Не прибедняйся. В этом городе у тебя лучшая мастерская и такой же исходный материал.
— Не обижай меня, Кронос. Не только в этом городе, в этой стране.
— Даже так. Но я хочу, чтобы ты сработал с моего. — Кронос протянул Ювелиру небольшую коробочку, открыв которую, Ювелир увидел в ней роскошный бриллиант.
— Да-а-а…, какой камень, редкой чистоты. Какая работа,…— восхищался кудесник золота и драгоценных камней, разглядывая прелесть переливавшихся светом граней через оптику на своём глазу. — Вопрос конечно излишний, но не могу не спросить. Откуда?
— Давно дело было, — признался авторитет без утайки. — Часть доли с одного из моих первых крупных дел. Лет десять уже без надобности лежит. Думал, уже не пригодится.
— Подальше положишь, поближе возьмёшь. Мне бы таких заначек с несколько, и я бы счёл свою приближающуюся старость обеспеченной.
— Ты и без загашника? Не верю.
— Есть, конечно, но такого… Что ты хочешь, чтоб я сделал?
— Кольцо.
— Тебе?
— Девушке. Обручальное кольцо для девушки.
— Когда мужчина отважился вверить свою судьбу в руки женщине и покупает кольцо не в магазине, а заказывает мастеру, это означает одно…
— Что?
— Серьёзность его намерений и её значимость. — верно подметил Ювелир.
— Как?
— Ну, что я могу сказать? Такому камню нужна лишь оправа. Но она должна быть воздушной и негромоздкой, дополнять, а не отвлекать внимание.
— Сделаешь? — настаивал вопросом Кронос.
— Когда нужно? Сроки.
— Твори. Человеку искусства время не нужно. Создай шедевр.
— Это будет лучшее, что я создам за свою жизнь, — не отводил глаз с камня мастер. — Не делал раньше, не создам и после. Это кольцо станет венцом моего мастерства.
— Я полагаюсь на тебя.
— Приступлю к эскизам сегодня же. Как будет готово, сообщу.
— Важно, чтобы ей понравилось. — наконец-то изменившись в голосе на мягкий, с выдохом желания и надежды обмолвился влюблённый авторитет.
— Понравится. Те кольца, которые делал я, не становились свидетелями отказа руки и сердца. Разводы, в дальнейшем, были, но в этом вина людей. А мои кольца связали навеки множество судеб. Она тебе не откажет, поверь мне.
— Хочу, чтобы не отказала. С кольцом всё. Теперь о сегодняшнем дне.
— Сегодня пятница, конец рабочей недели. Завтра у евреев выходной.
— Ценю твой юмор, я о другом. Мне нужно что-то, что порадует её сегодня. Нечто красивое, что расскажет о моих чувствах к ней.
— Я понимаю. Красноречивее слов для женщины могут быть только украшения.
— Не для моей. Ей это не нужно…я.
— Тогда для чего? 
Не понимал старик Ювелир, и Кронос разъяснил ему тогда:
— Хочу, чтобы поругалась на меня, с улыбкой. А потом целовала, с любовью.
— На моих глазах бутон сурового мужчины распускается красивым цветком романтика.
— Скажешь кому, убью.
— Хорошо, хорошо, — согласился кудесник ювелирного творчества и, подойдя к своему комоду, достал из него несколько коробочек с готовыми украшениями. — Есть у меня несколько изделий, как раз для такого случая. Хотя, подошли бы на каждый.
— Покажи.
Вернувшись к гостю, Ювелир поочерёдно положил свои творения перед ним, демонстрируя неописуемое красоты колье, бриллиантовую подвеску и затейливую выдумкой заколку.
— Что это? — спросил Кронос.
— Колье – подходит к праздничному выходу. Подвеска – светский раут. И заколка – на каждый день.
— Беру её. — сделал свой выбор авторитет.
— Конечно. Женщина, убирая волосы с её помощью, будет постоянно помнить о мужчине. Выбор верен.
— Моя и без неё обо мне помнит, а я о ней. Её.
Кронос взял со стола коробочку с заколкой, сверкая ювелирным украшением в мощных мужских пальцах, улетая мыслями к той, кому и предназначалась эта сущая пустяковина по назначению, шедевр по воплощению и целое состояние по цене за неё.



II

Пробираясь по грудь в болотной топи, оставляя далеко позади преследовавшее их оцепление, сжимавшееся в тиски, стихавший расстоянием лай служебных собак, ребята упорно шли вперёд, не желая сдаваться и понимая лишь то, что их врагами для них уготовлено одно – смерть.
— Чечен, совсем не так, как на твоей малой родине, да? — спросил друга Бес.
— Да, уж! Горами здесь и не пахнет, — ответил тот, едва не погрузившись в воду с головой. — Шамбала, ты когда-нибудь был в горах?
— Выше второго яруса шконки и не поднимался, — ответил сын вора, раздвигая вокруг себя хлюпавшую зелёную хлипь болота, затянутую тиной. — И под неё не загонят… не в масть.
— А пока нас загнали в эту топь. — не останавливаясь, идя впереди всех, сказал Бес.
— Топь не топь… покуда не скрыло с горлышком. И даже тогда ещё не она… пока не скрыло с макушкой.
Успел только сказать кавказец, как Командир отряда ОМОН провалился с головой под воду и, тут же вынырнув обратно, фыркнул, нахлебавшись тины:
— Фр-р-р…
— А наши, хоть и намокшие, но поверх болотной жижи. Омон, чё там под водой? — спросил Чечен.
— Не успел рассмотреть, слышал только чей-то голос. — ответил офицер.
— И чё он сказал?
— Валите отсюда на хрен, вам здесь не место.
— А мы и идём… — продолжал прокладывать путь Бес.
— Только домой, а не на хрен. — добавил замыкавший колонну друзей Шамбала.

Опоздавшие участники оцепления стояли прямо перед начинавшейся трясиной, не решаясь идти дальше. Служебные собаки были готовы продолжать преследование, срываясь с поводков и оскалившись, хрипя и дико лая в сторону углублявшихся в топь ребят.
Не заметив окончания твёрдого берега, в пучину начинавшегося болота бездумно ступил Капитан Соколов и, мгновенно провалившись по колено, выкрикнул:
— Твою мать!
— Смотри под ноги, — живо схватил его за руку Лесник и вытащил на твёрдую почву. — Один неверный шаг и над тобой пузырьки… забулькают.
— Ушли всё-таки… опоздали.
— Рисковые ребята. Значит, есть что терять, раз сунулись в болотную топь. А что они нарушили? — поинтересовался – таки проводник.
— Закон, — ответил Соколов. — Решили по понятиям разобраться, по совести. Где выход на берег из этой жижи?
— Где угодно. Но, скорее всего, они уже на дне.
— Этот ответ меня не устраивает, мне необходимо видеть их тела. Пока не увижу, поиски не закончены.
— В таком случае, осушай болото… или пошли за мной, будем брать их  в кольцо.
— Давай так, я отправляю с тобой нескольких своих людей, и вы идёте вправо, к северу отсюда, — сказал Капитан Соколов, показывая рукой в правую сторону. — Я беру остальных, и мы идём влево, на юг. Обходим болото и встречаемся здесь. — достав из полевой сумки карту, ткнул пальцем на ней в точку сбора.
— Понял. Только идите вдоль берега, в болото не суйтесь, даже за кувшинками… не вынырните. — предупредил Лесник.
— Учёный. Так, второй отряд, слушай мой приказ! Отправляетесь с Лесником! При первом контакте с объектом, открывать огонь на поражение!
Отдельно ото всех, кучно и поодаль стоял отряд омоновцев. Преследование того, кого он  уважали и считали своим, для этих ребят было как серпом по одному месту, но они вынуждены были выполнять приказ.
— Эта тварь действительно хочет нашего командира и его пацанов на месте..? — спросил Толя, глядя на ретивость действий Капитана Соколова.
— Твои уши всё сами слышат, твои глаза всё сами видят. — ответил ему Лёха.
— Бать, мы что честных пацанов валить будем? 
Спросил Толя у главного в отряде – Водителя, и тот по-мужски честно ответил:
— Чтобы потом в меня пальцем показывали и говорили: «Мусор»? Пусть лучше тычут и кричат: «Мент». Хрен им, а не командира.
Капитан Соколов продолжал отдавать приказ, руководя вверенным ему составом:
— Остальные со мной! Смотреть в оба, с болота глаз не сводить! Собакам след!
Отряд под руководством Лесника уходил вправо по берегу, Омоновцы и остальные плелись влево, вслед за Капитаном Соколовым. Шансов уйти у Беса и его друзей становилось всё меньше.

III

На своём обычном рабочем месте: переулке многоквартирного дома толпились откровенно одетые женщины лёгкого поведения. Чуть в стороне поправляла обтягивавшую, подчёркивавшую все складки жира на теле кофточку старшая над ними - Мамочка.
Сумрак уличного фонаря разбавил свет въехавшего в переулок автомобиля, остановившегося напротив засуетившейся толстой хозяйки живого товара.
— Так, девочки, клиент. Работаем, — сказала она и, виляя целлюлитными бёдрами в туфлях на высоких каблуках, подошла к опущенному стеклу передней пассажирской двери. Нагнувшись и отставив свою огромную жопу, она втиснула такую же голову в салон и любезной ухмылкой престарелой проститутки спросила. — Хотите девочку? Одну, двоих?
— Ну, если я здесь, то не самоудовлетворением вечерок решил скоротнуть? — ответил ей подполковник Гладких из-за руля.
— Девочки все чистенькие, на любой вкус… выбор богатый.
— Морду из окна высуни, сам посмотрю, — сказал полицейский и, выглянув за щёки Мамочки, выбрал среди прочих проституток роскошного вида брюнетку в коротком платье, поправлявшую кружевные чулки. — Вон ту, в чёрном платье.
— Отличный выбор, вас ждёт незабываемая ночь. Девочка умеет такие вещи, у-у-у,… — нахваливала своих жриц любви женщина, — Вита, работа! — крикнула она и, дождавшись пока работница интима сядет в машину клиента, спросила того. — Час, два, всю ночь?
— Как понравится. — ответил тот.
— А девочку обратно привезёте?
— Сама доберётся. — подполковник резко стартовал с места едва не оторвав башку престарелой шлюхи, не успевшей высунуться из машины. Двигаясь по полупустой дороге не спавшего мегаполиса, он, наконец, спросил свою попутчицу. — Зачем звонила?
— Долг возвращаю, — ответила Вита. — После того, как ты помог мне избежать наказания за убийство моего бывшего мужа, мне необходимо с тобой расплатиться.
— Это была самооборона. Он избивал тебя и твоего ребёнка.
— Ага, конечно. Каждый следак в это поверит, а уж судья тем более. Ты один и поверил.
— Только после того, как увидел побои твоего ребёнка, — напомнил офицер. — Ты говорила, что собираешься покончить со своим занятием, оно тебе не по вкусу.
— Узелок уже завязала, вяжу бантик и в отход. Никогда в это ремесло не вернусь, сына растить буду. Работу найду, а денег на первое время хватит.
— Умное решение здоровой головы. А по телефону сообщить нельзя было?
— Нет. Это необходимо лично, из уст в уста.
— Из твоих сахарных, что угодно.
— Спасибо, но не расслабляйся, тебе это не понравится.
— Говори.
— Кронос хочет устроить в городе какую-то диверсию, террористический акт. Точно не знаю, но готовит что-то зверское и масштабное. — рассказала девушка.
— Источник?
— Человек Тригона проболтался. Снял меня на днях, поехали в баню. Он выпил, разморило,… всё и растрепал. Правда-неправда, тебе проверять.
— Проверю.
— Проверяй. А чтобы полегче работалось, вот… пробей. — Вита протянула полицейскому записку.
— Гос. номер и марка автомобиля. — развернув и изучив написанное, сказал он.
— Фура, в которой всё и стоит ждать. Круг поиска сужается в точку. Не так ли?
— Так. Если всё подтвердится, я твой должник. В неоплатном долгу.
— Если всё подтвердится, мы в расчёте.
— Договор. Тебя обратно отвезти? — предложил мужчина.
— Нет, меня домой, ребёнка гляну. Он у меня с соседкой остался. Пожелаю ему спокойной ночи.
— Хорошо.
— Останови здесь. Через два дома мой.
— Может, к подъезду?
— Здесь. Не надо, чтобы нас лишний раз видели вместе. Ты сейчас по другую сторону нашего мира, против Кроноса. — призналась красотка.
— Переходи на мою.
— Только дела доделаю… и сразу.
Автомобиль остановился, и собиравшаяся выходить Вита услышала от своего попутчика:
— Возьми деньги. — протянул он стопку купюр девушке.
— Ты что, ничего же не было? Да и быть не могло.
— Возьми. Пусть думают, что было.
— Здесь слишком много. — пересчитав сумму, сказала она.
— Часть отдашь своей Мамочке, остальные на ребёнка. Фруктов купишь малышу.
— Хорошо. Удачи тебе, мент. — с уважением, пожелала Вита.
— И тебе,… леди. — увидев её улыбку на прощание, ответил подполковник Гладких.

IV

В кабине фуры, разбавляя своё долгое и не слишком комфортное дорожное путешествие под несмолкающую воинственным настроем агрессивную музыку, тряслись на ямах и ухабах неровной трассы исполнители изуверской затеи Кроноса, задуманного им террористического акта.
Первым из паскуд, согласившихся окунуть руки в людскую кровь был Шлёп. Этот психически неуравновешенный человек с большим родимым пятном на лице являлся редкостной мразью, радовавшейся всему, что способно причинить боль или увечья.
— А покомфортней транспорта не нашлось? — спросил он, пожирая колбасу и запивая её коньяком из бутылки.
— С вашими рожами и этот рисковый. Вас бы в катафалках возить, менты туда не заглядывают. — ответил крутивший баранку Бивень.
Это был худощавый мужчина с большими зубами, за что и получил соответствующее прозвище в кругах далёких от прозрачного совестью криминала, призрачного соблюдением кодексов закона и просто интеллектуального большинства.
— Не заткнёшься, сам там поедешь.
— Какого я то с вами мучаюсь?
— Ха-ха, ха-ха! — засмеялся Шлёп.
— А чё ты ржёшь-то? Тебе всё равно для чего нас вызвали?
— А я знаю…
— И тебя это ни капельки не беспокоит? — спросил Бивень.
— Не-а…
— Будут жертвы,… среди которых могут быть женщины, старики, дети…
— Ха-ха-ха… — вновь скалился смехом ублюдок Шлёп.
— Ну, ты и мерзость.
— А сам какой?
— Я за идею. — признался Бивень.
— А я за деньги.
— Странная система расчёта. Может, лучше было налом?
— Лучше, через банковскую карту.
— Придётся платить налог, а так могли бы сэкономить.
— Через карту.
— Чё так?
Спросил Бивень, и Шлёп огрызнулся иронией:
— Мочи нет. Хлебом не корми, дай государству налоги заплатить. Сплю и грежу… заплатить, заплатить, заплатить.

В кузове той же фуры, скрываемые стройными рядами выставленных коробок в её центре, на деревянных ящиках, коротали время за игрой в карты двое их подельников.
Весёлый мужчина с татуировкой в виде карты пикового туза на правой кисти руки, заканчивал очередной кон.
— Туза тебе и двух королей. — говорил он, наслаждаясь победой.
Этим асом древней игры был Пиковый. Взяв впервые карты в руки, в пять лет, к пятнадцати успел прослыть знатным каталой, которого не брезговали посадить за свой стол более старшие мастера четырёхмастевой игры. Но с годами получаемого азарта стало не хватать, и он занялся кровавым ремеслом, променяв его на уважение карточных мастеров, пренебрегавших теперь его обществом.
— Всё, хорош, финальный кон. — раздражённо бросил карты, проигравший Паста.
Это был четвёртый из нанятых Кроносом террористов. Мужчина с болезненно белой кожей и выпученными глазами был явно недоволен затянувшейся поездкой и отвернувшейся от него удачей в азартной игре, насмешив своего попутчика.
— Хе-хе…
— Меня от этой фуры уже тошнит. Долго мы ещё трястись в ней будем? — раздражался Паста, играя зажигалкой то, поджигая, то туша пламя.
Пиковый схватил его за руку и закрыл зажигалку.
— Я бы на твоём месте этого не делал, — сказал он, показав видневшуюся взрывчатку из ящика под разбросанными на нём игральными картами. —  Лучше трястись в фуре целыми, чем быть разбросанными от взрыва по округе кусками.
Фура продолжала нестись по намеченному маршруту, транспортируя в «брюхе» своего кузова смертельный груз. До города оставались считаные километры.

V

Уставшими, промокшими, вымотанными четверо обычных ребят - друзей пробирались по грудь в грязной воде зловонного болота. Каждый шаг давался им неимоверным трудом, каждая поступь могла оказаться последней в поглотившей их трясине, но они продолжали идти, другого выходя у них не было.
— Змея. Терпеть не могу змей. — замер на секунду на месте Бес, увидев проплывшего мимо него гада.
— Знаешь, как избавиться от страха? — спросил его шедший следом Командир отряда ОМОН.
— Я не боюсь.
— Нужно перебороть его.
— Берег. Выбрались. — сказал Шамбала, показывая на сочную растительность показавшегося впереди берега.
— Наконец-то прошли, хоть ноги почувствуют твёрдую землю. — добавил Чечен.
Грязные, в тине, ребята выходили на твёрдую поверхность земли и валились от нечеловеческой усталости, как не стараясь, но не способными отдышаться.
— Нельзя долго оставаться на одном месте. Нужно перемещаться. — найдя в себе силы и поднявшись первым, подгонял ребят омоновец.
— Они не остановятся, пока не убьют нас.
— Значит, для нас есть только один вариант развёртывания событий…
— Перебить их.
Проговорились друзья и вставали на ноги. Чего им это стоило, никто не знает. Человеческих усилий? Нет. Не покидавшего их гнева? И он не способен на такое. Но прошедшие зелёную муть смерти ребята не только сумели выбраться из неё живыми, но и, отлежавшись всего пару-тройку минут, встать и идти дальше – это не подвиг, это люди – сталь.
Торопливо удаляясь от опостылевшего им болота, друзья пробирались сквозь густую лесную чащу, раздвигая ветви, переступая через поваленные стволы деревьев.
— Стоим. — внезапно приказал Шамбала, заметив под старым корнем заготовленный кем-то схрон.
— Слышишь что? — спросил Чечен.
— Вижу.
Сын Лорда подступил к пню, раздвинул маскировку из веток и засохшей листвы. Да, это был он.
— Схрон, — обозначил находку Бес. — Интересно, чей он?
— Охотников, браконьеров, беглых зеков, кого угодно. Это на первый взгляд тут безлюдно, на самом деле не протолкнёшься от бродяг. — предположил омоновец.
— Народу, как на заводской проходной, в эпоху развитого социализма. — шутил кавказец.
— Как ты его заметил вообще? — спросил офицер.
— Меня и не такому научили. Бдительным быть всегда и везде. С друзьями поближе, врагов всех в узде. — ответил Шамбала и, достал из-под пня рюкзак. Раскрыв его, вынул наружу консервы, ножи, верёвки.
— С этим можно уже и повоевать. — верно заметил Чечен.
— Сначала надо бы обсохнуть.
— Прежде чем рёбра погреть и шмотки сушить, надо подготовиться к возможному визиту гостей. Слегка обезопаситься. — поставил перед фактом друзей Командир отряда ОМОН.
И ребята стали активно готовиться к встрече гостей, чьё дыхание начинало чувствоваться их вымокшими болотной тиной спинами.
Ставя ловушки для преследовавших их, Шамбала стругал палки, делая из них колья и проверяя их на остроту. Командир отряда ОМОН присыпал обманку на земле. Чечен и Бес вместе натягивали с огромным усилием верёвку.
Раздвинув ветви кустарника, сын Лорда просунул через них голову и контрольной проверкой убедился в остроте уже установленных в виде убойных ловушек кольев.
Омоновец оттянул веревку, словно тетиву лука и отпустил, заставив её дрыгаться, натянутой в струну.
Довольными проделанной работой, ребята собрались вокруг разведённого костра, развесив сырые вещи сушиться на раскинувшихся ветвях деревьев.
— Надо бы подкрепиться, поесть немного. — предложил Бес.
— Чем там нас одарили беглые зеки или запасливые охотники? Доставай.
Услышал Шамбала от Чечена и, вскрыв рюкзак, живо доставал из него консервы, передавая всем, кроме Беса.
— Я не понял. А мне? — спросил обделённый тушёнкой.
Командир отряда ОМОН достал из костра запечённую змею, положил её на лист папоротника и протянул товарищу, сказав при этом:
— Чтобы избавиться от страха, нужно его побороть. В твоём случае съесть.
Бес взял своё угощение, с непониманием поглядывая на ребят.
— Ешь. — сказал ему Шамбала.
— Ешь, ешь. Чё смотришь? — вторил Чечен.
Бес посмотрел на змею и, морщась, откусил от неё хвостик. Ребята наваливались на консервы, с треском за ушами уплетая мясо из них и смотря на жующего без аппетита друга. Им не было жалко еды, один из них уничтожал тогда ненужное для себя – свой страх.

VI

Памятуя о недоверии никому, подполковник Андрей Романович Гладких решил действовать скоро на руку, рассудительно головой и единолично в стремлении не допустить ставшего ему известным террористического акта подготовленного Кроносом. Недоверие его подчинённым было вполне оправданной мерой, честный служитель закона понимал, что в его отделении многие продались криминальному «мэру» города и стоило только заикнуться о предстоявшей операции, её идейный вдохновитель тут же был бы в курсе и непременно постарался бы помешать, а от успеха которой зависели сотни и тысячи человеческих жизней.
Поэтому подполковник поступил неожиданно красиво, эффективно и изящно в своём решении. Остановившись на трассе, он зашёл на пост ППС и обратился прямиком к тем, кто нёс там свою вахту тем днём.
— А почему не сообщить ФСБшникам? Это их работа заниматься террористами. — выслушав суть нарисовавшейся проблемы спросил Лейтенант Ивашов, «свербя» старшего по званию, сидевшего напротив.
— Потому что времени нет, — ответил тот. — Машина уже едет. Пока сообщим, их уже и след простынет. А завтра, из сводок, ты узнаешь о том, что где-то что-то рвануло,… погибли десятки, а то и сотни людей.
— А почему вы решили, что они поедут именно через наш пост? Въездов в город хватает. — спросил Сержант Гаврилюк, кладя на колено свою фуражку.
Про таких говорят: «Как белая ворона». Молодость и неопытность этого сотрудника компенсировались его честностью, каких мало в стройных паршивостью рядах не просто дорожной полиции, но полиции в целом.
— Хватает, — согласился подполковник Гладких. — Хоть через поля, да за посадками скрываясь. Но все они ведут через крупные, оживлённые посты. А ваш тихий… здесь поедут.
— Но нас здесь всего двое…
Предположил Ивашов, и Сержант Гаврилюк умно заметил:
— Поэтому поедут здесь.
— Приказывать не стану, опасно. Времени нет, про это сказал. Тормознёте эту фуру,… — старший по званию положил на стол записку полученную от Виты. — И отойдёте в сторону. Сам всё сделаю.
Переглянувшись между собой, Ивашов и Гаврилюк доказали, что они не ссыкливые, продажные мусора, но честные блюстители порядка, и лейтенант заявил подполковнику:
— Мы с тобой. У нас тоже семьи есть. У меня дети.

Крутя баранку фуры под не смолкавшую агрессией музыку, Бивень приближался к посту ППС и, заметив останавливающий его приказом жезл Сержанта Гаврилюка, услышал недовольство сидевшего рядом Шлёпа:
— Дави мусора, не останавливайся.
— Ты вообще дебил? — ответил Бивень, притормаживая мощную машину. — Не сейчас же, дело не сделано. Зачем привлекать к себе внимание? После.

Стоявшему на обочине Сержанту Гаврилюку составил компанию готовый к захвату террористов Лейтенант Ивашов. Фура остановилась в паре метров от них, и сержант, подойдя к кабине, постучал в водительскую дверь.
— Документики для проверки предоставить, командир? — спросил Бивень, открыв дверь и протягивая документы на транспортное средство.
— Не совсем. — ответил Сержант Гаврилюк и, схватив водителя за руку, выдернул его на улицу, повалив мордой в землю. Один террорист был обезврежен.
Не успевший ничего понять Шлёп выглянул вслед выпавшему из кабины попутчику и напрасно. Через открытую пассажирскую дверь показался Лейтенант Ивашов и, схватив ублюдка за шиворот, несколько раз ударил его хлебалом о торпеду автомобиля, разнеся в кровь морду недоноска и выкинув того на улицу.
Подсуетившись быстротой, подполковник Гладких мастерски заломил руки Шлёпу, застегнув на их запястьях браслеты. Второй террорист обезврежен.

Насторожившись незапланированной остановкой, Пиковый и Паста сидели у бортика кузова, вслушиваясь в происходившее за брезентовыми стенками длинномера.
— Чё встали? — спрашивал шулер приятеля.
— Может, приехали уже? — предположил тот.
— По времени рано. Ещё минут тридцать трястись.
Заслышав стук в дверь кузова, мужчин отпустило напряжение, и Паста ответил:
— Приехали. Наши… морзянкой отстук дают. На выход.

На обочине поста ППС всё было готово к приёму и обезвреживанию последних скотов, готовивших акт терроризма. Подполковник Гладких открывал кузов фуры, готовясь брать последних нелюдей в нём.
— Может, помочь? Вместе? — предложил старшему по званию Лейтенант Ивашов.
— Вы сделали своё дело, теперь мой черёд. — ответил начальник РОВД и залез в кузов.
Несколько секунд тишины,… звуки ударов,… грохот осыпавшихся стопок коробок. Всё стихло. На улицу вылетел Паста и без сознания упал на асфальт. Следом, в дверях, показался офицер, держа такого же без сознания Пикового за ремень на поясе. Все террористы оказались вне игры, не представляя опасности.
— В кузове, в ящиках, взрывчатка. — предупредил подполковник.
— Всё конфискованное надо сдать. — верно, но как-то не по душе сказал Сержант Гаврилюк.
— Так полагается. — ответил Андрей Гладких.
— А этих под арест. — размышлял об участи мразот Лейтенант Ивашов.
— Потом следствие, суд, приговор, незначительный срок… — тут же обрисовывал перспективу подполковник.
— Если до суда вообще дойдёт.
— И оформлять их, бумагу марать…
— Чернила переводить.
— Решим сразу. Кардинально и со всеми. — предложил офицер подчинённым, показав свою решительность и продемонстрировав честь и человечность.

VII

На принадлежавшей теперь уже в прошлом фабрике Листопаду, в отсутствии своего нового хозяина – Валуна, в его кабинете лениво раскинулся на кожаном диване Нырок, подбирая перебором пальцев струн на гитаре и мелодичным голосом исполняя слова полу рэпа – полу романса, рассказывающего всю суть теперешней жизни правдивостью слов в стихах:

Я сегодня петь не стану вам романтику любви.
Лишь сказать хочу, устал я от гнилья и от брехни.
От всего, что отовсюду, каждый день нам в уши льют,
От того, что изрыгают рты ублюдков и паскуд.

Нам кричат: «У вас есть выбор! Мы в одной гребём ладье!»
Только люди в трюм - на вёсла. Вы на палубе – в Кремле!
Нам: «Живи на три копейки. Ты ведь чёрт, не человек!»
Только звоном всё бутылки, обмывая жизней бег.

Растащили по карманам всю страну, всё изнутри.
Нам, оставив лишь осколки. Подбери или умри.
Кто жирнее всех щеками? Поп, легавый, депутат.
Те, кто ближе всех к кормушке. Те, кто рвёт бюджет – общак.

Опасаясь единенья, сеют меж людьми раздор
Пропагандой всеканальной, затуманив нам всем взор.
Так очнись скорей, парнишка. Глянь же, как живут они.
Так ответь себе, братишка. Кому ты веришь?! Кто же… ты?!

Ты душою очень сладкий?
Или дерзкий, словно зверь?
Ты поверишь этим падлам?
Ты поверишь, в эту херь?

Жрать захочешь - денег нету и работы никакой.
Ты за хлебом на прилавок не потянешься рукой?
Ты возьмёшь и не заплатишь, и за булку тебе срок.
Эти мрази строят банки, грабя нас с тобой, браток.

Миллионы кто ворует? Не сажают никого.
А бабульки в переходах тянут руки уж давно.
Правосудие, Фемида, справедливость – всё брехня.
Из чиновников – свобода, из простых – этап, тюрьма.

Нам с трибуны завывают: « Это истина! Поверь!
Как проблемы – это Запад, чуть победа – это Кремль!».
Каждый день и отовсюду снова песнь поют… о ком?
Во всём так же виноватый Вашингтонский, мол, Обком.

На народ многострадальный все по-прежнему кладут.
Где увидишь справедливость? Там увидишь? Может, тут?
Её нет, о ней забудьте. Только нам её вершить.
Без судейской, правда, мантии, ведь одеть её – грешить.

Как мы дышим – нож у горла. Как живём, – глотая кровь.
Суки зеньками надменно на нас смотрят вновь и вновь.
Через желчь нам лгут презренно: « Всё наладится, терпи».
А себе этаж к коттеджу строят,… так что не тяни.

Посмотри вокруг, братишка. Посмотри, не суетись.
Стоит верить этим тварям? С кем же ты? Определись.

Суки нас нагнуть решили. Вырвем им кишки рукой.
Отстоять себя по силам только нам, братан, с тобой.
Или есть сомненья в силах? Или дрожь в коленках жмёт?
Мыслью ты не в перспективах? Ты подумай наперёд…

Вот отсюда и вопросы. Знаешь, брат, как стоит жить?
Сжать кулак по силе воле, размахнуться и пробить.
Чтобы тушку их больную намотало на кулак,
Чтобы душу их гнилую… выбило и только так!

Чтоб жена твоя ревела лишь от счастья, не беды.
Чтобы смех детей искрился над просторами страны.

И не бойся, не тушуйся, соберись, не раскисай.
Сожми пальцы из последних и давай, братан, давай!
Бей, круши, рви пасти падлам, зубы в глотки им вбивай.
И не парься над вопросом: Что же дальше? Дальше – рай!

Восстановим, всё наладим, но теперь уже без них.
Свою честь не испоганим, мы с тобой не из таких.
Мы живём душою, сердцем. Их удел лишь скудный мозг.
Нам дорога ввысь и в вечность, их тропинка вниз, в навоз.

Вновь метаешься в раздумьях, может всё это не так?
Может, только показалось? Может, всё это… Но как?
Ждёшь и слушаешь у краткой уходящей жизни шаг.               
С каждым днём они всё тише, с каждым днём их слабок такт.

Так пора бы оглянуться. Глянуть как, как живут они.
Так пора бы мне ответить. Кому ты веришь? Кто же… ты?

Как бы туго не случилось, чтобы не произошло,
Я желаю тебе только, только, братец, одного.

Пусть тебя целуют дети. Пусть жена обнимет, мать.
Этих ждут засосы смерти и плевки в их память... мат.
Гнить в земле сырой безродным в вечной ненависти масс.
Вот и всё, что их по праву, ожидает, ****ь, от нас.

И ещё, братан, подумай, раскинь мозг, не тормози.
Поскорей определяйся… Кому ты веришь? С кем же ты?
Оставайся человеком, сколь бы тяжек не был груз.
Но запомни, век от века так живёт лишь кто не трус.

Подними свой взор повыше, чтобы видеть всех вдали.
Громко крикни всем, братишка.
Кому ты веришь?! Кто же… ты?!

Нырок закрыл глаза, полностью отдавшись песне, наслаждаясь её глубинным смыслом и изяществом слов. Затейливый перебор пальцев по стальным нитям грифа сменился обниманием старенького инструмента, и упоительные старания действительно красивого исполнения песни закончились. Финальным скольжением по струнам, пальцы мужчины прекратили разговор гитары вместе со словами произведения и, открыв глаза, Нырок заметил стоящим перед собой Тулу.
— Голос есть, репертуар что надо. Даже музыку смог подобрать. Мне понравилось. — признался вошедший тише сквозняка вор.
— Рад слышать. — ещё находясь в творческом экстазе, ответил Нырок.
— А почему с таким талантом сидишь здесь, среди бутылок снизу, прячешь от людей свои вокальные данные?
— А я должен кричать об этом на каждом углу?
— Петь. Зачем кричать? Ты не думал пойти в шоу-бизнес?
— Нет.
— А чё так?
— Я натурал.
— Ну-у-у, это ты напрасно, — возмутился Тула. — Там не все из этих. Нашёл бы себе толкового продюсера, он бы раскрутил тебя… Клипы, выступления…
— Гастроли, турне…
— Работал бы сам на себя, а не на дядю.
— Сам себе был бы хозяин…
— Вот именно. Не то, что сейчас.
— А что сейчас?
— Кто твой новый хозяин? Кто встал на место Листопада? — спросил Тула.
— За добрые слова слушателя, благодарю. За совет о шоу-бизнесе, подумаю. В остальном, могу дать автограф… и проваливай. — так и не понял, кто стоял перед ним Нырок.
— Я не прыщавый фанат-подросток, постеры на стены не клею. Вопрос тот же – ответ резче.
— Ты кто, любопытный гость?
— Меломан, — ответил вор. — Чуть заслышу божественный голос, остановиться не могу, ноги к нему сами несут.
— А чё такой любопытный?
— А это обратная сторона безразличия. В третий раз, последний. Кто после Листопада встал?
Нырок продолжал перебирать струны, безразлично и не глядя на визитёра перед ним. Тула подошёл к нему, выхватил музыкальный инструмент и с тем же равнодушием  разбил её о голову мужчины. Сломавшийся гриф повис на струне, и «законник» сказал:
— Ну, что, Джимми Хендрикс, как тебе такая музыка? — обмотав струну вокруг шеи Нырка и затягивая её до посинения лица и кровавой ленты из-под неё, слыша предсмертные хрипы ублюдка, вор спросил того. — Кто? Под кем осенние владения усопшей листвы?
— Спроси у его дружков… Х-х-х,… — задыхаясь, отвечал Нырок. — У Ногая и остальных… Х-х-х…
— Спрошу. Обязательно спрошу. При встрече.
Тула сдавил струну на шее Нырка, душа его сильнее. Несколько предсмертных рывков, попытка освободиться, закатанные глаза и бордовое лицо брыкавшегося… всё, он был мёртв. Оставив его сидевшим на диване, вор скинул с татуированных рук остатки музыкального инструмента, расправил затёкшие пальцы и ушёл, не догадавшись, что свидетелем случившегося стал Валун, затихорившийся в подсобке в нежелании объявляться перед своим врагом. Их встреча была близка, но не состоялась…тогда. Ей было суждено произойти несколько позже и при иных обстоятельствах.

VIII

Вороша песок заброшенного карьера большими колёсами, на его глухую от людей территорию въезжал личный автомобиль подполковника Гладких в сопровождении полицейского УАЗа. Свидетелями готовившихся событий был разве что подкравшийся вечер и загадочно подмигивавшие своим появлением звёзды на небе.
Автомобили остановились в низине, и начальник РОВД вытаскивал за шиворот из своего на свет божий четверых недоносков - террористов.
— Легавые площадку готовят для строительства нового отделения? А чё ты нас сюда привёз, ведь не готово ещё ничего? — упав мордой в песок и сплёвывая его, спросил полицейского Шлёп.
— Почему не в маленькое, уютное отделение с проворным адвокатом и чашечкой горячего чая? — ещё пока шутил Бивень.
— Да нет, просто новый указ издали. Самую последнюю мразь судить на месте, новый принцип правосудия, — пояснил подполковник, пока Лейтенант Ивашов и Сержант Гаврилюк выносили из служебного автомобиля ящики со взрывчаткой и укладывали их в небольшую яму. — Судить и приводить приговор в исполнение незамедлительно. Со всей его суровостью и неотвратимостью, согласно человеческой морали.
— А кто издал-то? Когда? — спрашивал Пиковый.
— Я, сегодня. И сам же подписал.
— Готово. Можно начинать.
Предупредил старшего по званию Сержант Гаврилюк, и подполковник заметил:
— Хорошее место здесь.
— Громко будет.
— Потому и в карьере, чтобы не привлекать всеобщего внимания. Пусть думают, что ведутся какие-то работы.
— Карьер-то мёртвый, нерабочий. — добавил Лейтенант Ивашов.
— Вот и оживёт… ненадолго. — пояснил офицер.
Сбросив в яму на ящики со взрывчаткой закованных в наручники Шлёпа, Бивня, Пасту и Пикового, Сержант Гаврилюк протянул подполковнику динамит и сказал:
— Запал.
— Отойдите на безопасное расстояние. — ответил тот, и его подчинённые выполнили приказ, спрятавшись за припаркованными автомобилями.
— Ты что задумал, легавый?! — надрывал связки из ямы Паста.
— Я уже давно не верю в правосудие закона, — стоя на её краю, отвечал честный полицейский, истинный мужик и не просравший офицерскую честь мент. — Те, кто заслуживает нар и параши, гуляют по воле, сидят в верхушке власти.
— Мусор, ты чё? — догадывался о заготовленной для него участи Шлёп.
— Постоянные отмазки, подлоги, подкупы… я устал, хочу справедливости.
— Ты чё, падла, затеял?!  — вопил ублюдок Бивень.
— Всего лишь исполнить свой долг… человеческий долг: уничтожить мразей, уничтожить вас.
Ответил офицер и, отойдя на несколько шагов, достал табельное оружие и, бросив взрывчатку в яму к сукам, намеревавшимся убивать обычных людей, выстрелил в неё. В ту же секунду звук выстрела превратился в громкий грохот взрыва сдетонировавшего тротила. Поднятый в небо грунт осыпался на прятавшихся за автомобилями полицейских.
— Благодарю за хорошую службу. Обещаю отметить вас перед вашим непосредственным начальством. — сквозь рассеивавшийся дым, показывавшимся силуэтом себя, сказал им подполковник.
— Не надо, командир. Пусть это останется между нами.
— Да. Тем более это интересней, чем служба многих наших коллег… щипать водил на дороге.
Признались парни друг за другом.
— Я сегодня, можно сказать, впервые почувствовал, что сделал что-то полезное людям. И странным образом это идёт вразрез с законом. — добавил Лейтенант Ивашов.
— Это жизнь, сынки. Теперь так, — праведностью и без страха огласил начальник РОВД. — Сегодня вы сдали свой первый экзамен жизни, стали ментами. Если бы завалили,… были бы мусорами.
И он был прав. Многие ли из тех, кто под погонами способны на такое? Единицы. Остальные максимум что сумеют, это подтереть себе обосранную жопу и то, перепачкав обе руки и вляпавшись в дерьмо обеими же ногами.

IX

В гардеробе фешенебельной гостиницы среди красивых дам в вечерних нарядах и галантных кавалеров, гостей всех возрастов и разных социальных пластов, у зеркала поправляла спавший локон причёски Диана.
— Куда ты меня вытащила? — спросил стоявший рядом с ней слегка растерянный Кронос.
— Подальше от постели. Тебе понравится. — пояснила, но не раскрыла сюрприза леди.
— Светские приёмы с их безупречным соблюдением этикета меня всегда немного раздражали.
— Это не светский приём, это даже не званый ужин. Здесь собираются люди просто хорошо провести время.
— Высшие слои?
— Ни в коем случае. Сюда может попасть каждый, без ограничений.
— А, может, мы вернёмся домой и… — сделал заманчивое предложение, не забыв тактично, но страстно обнять Диану за талию, её мужчина.
— Соблюдай приличии. — ответила она, заставив Кроноса досадно убрать руку.
— А чем мы здесь станем заниматься? Какое ты развлечение для нас приготовила?
— Сейчас пройдём в зал, и ты сам всё увидишь.
— Увижу?
— И почувствуешь, вместе со мной. Пойдём?
— Погоди. Прежде чем ты ошарашишь меня тем, что уже вгоняет в панику, я хочу тебе сделать подарок. — Кронос достал из внутреннего кармана пиджака коробочку с заколкой и протянул любимой.
— Что это? — пока ещё без эмоций спросила она.
— Тебе. Открой.
— Опять? Я же просила. Мне не нужно ничего от тебя, кроме любви и верности.
— Это у тебя уже есть, совершенно точно. Открой.
Открыв коробочку, Диана увидела в ней роскошную, украшенную драгоценными камнями золотую заколку и восхитилась изяществом подарка:
— А-а-а… это прекрасно.
— Нравится?
— Очень. А по какому случаю?
— Угадай.
— Новый год? Нет. День рождения? Нет. День всех влюблённых? Почти. Я в тебя влюблена, — терялась в догадках девушка, заставляя Кроноса улыбаться её «стрелявшим» мимо предположениям. — Ну, подскажи мне. Что за повод?
— Твои красивые глаза, твоя счастливая улыбка. Лучший повод для меня. Надень.
Диана распустила волосы, сексуально встряхнула ими, заколов в хвостик.
— Нравится?
Хотел услышать ответ Кронос и услышал его как всегда загадочным от женщины:
— А тебе?
— Очень. Мне с тобой повезло.
— А вот мне с тобой не очень, — чуть ироничным недовольством, но вовсе не злилась она. — Чтобы это было в первый и последний раз. Понял?
— Обещаю.
— Врунишка. — прошептала Диана Кроносу и, обняв его за шею, наградила нежным поцелуем в губы.

В огромном и светлом как во дворце помещении банкетного зала, пришедшие не пить и есть, а развлечься красивыми эстетичными танцами, переплетавшиеся парами мужчины и женщины кружились по залу под музыку вальса.
— Это мой сюрприз, — показывала Кроносу на чуждое ему времяпрепровождение, на счастливых в ритмах музыки людей, Диана. — Танцы не твоё? — заметив его лёгкое смущение, спросила дама.
— Нормально. Просто давно не танцевал. — ответил авторитет.
— Насколько давно?
— С выпускного.
— Тогда расслабься и доверься мне. Я поведу, — сказала она и взяла Кроноса за руку, положив вторую ему на плечо. — Это первый наш с тобой танец. Ты готов?
— Для тебя… на всё.
Улыбнувшись глазками и губами, красавица увела своего мужчину в поток танцевавших пар, кружившихся под музыку вальса. Счастливую Диану не заботила  легкая нерасторопность её кавалера, девушке не хватало одного – воздуха от переполнявшего её блаженства.

X

К отряду оцепления, возглавляемому Капитаном Соколовым, присоединялись боевики Кроноса. Всё становилось более чем прозрачно своими намерениями и желанными результатами поставленных целей. Поиски, травля и поимки ребят продолжались. Позади всех, замыкая колонну шерстивших по кустам леса скотов, плелись бойцы ОМОНа.
— А это кто ещё? — спросил Толя, заметив присоединившихся явно вне закона ребят.
— Люди Кроноса, хозяина города. Тоже наших ищут. Не брать идём… убивать. — ответил Водитель.
— Они уже через столькое прошли. Есть же предел человеческим силам?
— У тех за кем идём,… нет.

Выиграв себе немного форы по времени, Бес с друзьями развели костёр и, развалившись кругом у его согревавших тела языков пламени, ребята дружелюбно беседовали.
— Шамбала, вот что тебе нравится больше всего? Чего ты хочешь? Вот прямо чтобы раз… и тебе хорошо-о-о… — спросил Чечен.
— Люблю бегать. Ты, тишина леса, шелест листвы в кронах деревьев, ласкающие тебя солнечные лучи, животные, птички там всякие. — честно признался сын Лорда.
— Птички?
— Дятлы, например. Не те, которые по лесу ходят непонятно зачем. А реальные, с красными шапочками, деревья клювами стучат.
— Да понял я. Хотя, реальные тоже бывают в головных уборах. Долбодятлы их зовут.
— Да отстать ты от него. Молодой, здоровый… пусть лучше спортом занимается, чем водку жрёт или ещё что. — притормозил расспрос кавказца Бес.
— Это да. Молодое поколение сейчас хоть и умное с компьютерами, но недалёкое по жизни.
И на слова Чечена отвечал уже Командир отряда ОМОН:
— Их система образования наша дураками делает. Государство сознательно не даёт развиваться мозгам, гасит их с малолетства.
— Во-во. Некоторые уникумы сейчас вполне серьёзно заявляют, что Земля плоская. Что уж говорить о том, что многие говорят кофе… оно, моё.
— Кофе – он, слово исключение.
Напомнил правило русского языка Бес, и Шамбала вторил ему:
— Как и тюль.
— Людей сознательно дебилами делают, — продолжал офицер. — Потому что умным человеком управлять не сможешь, а дебилами погоняют все, кому не лень.
— А тебе, Омон, чего сейчас больше всего хочется?
Спросил друга Бес и получил немного грустный ответ от того:
— Дочку повидать. Только светлые глазки своего создания… только её. Деньги, машина, работа, квартира, особняки, капиталы… всё ни о чём. Даже друзья… иногда не то. Ребёнок… твой ребёнок… это всё. Нет большего счастья, чем видеть своё творение, слышать его счастливый смех и чувствовать тепло его прижимающегося к тебе тела… нет. Прижать хочу к себе… и не отпускать… никогда.
Ребята молча смотрели в костёр, и каждый из них думал о своей жизни, о своём. Непродолжительная тишина прерывалась шумом сработавшей ловушки, и Шамбала тихо сказал:
— Они.
Попавшись первым, один из участников поисков на ребят висел вниз головой, трепыхаясь подвешенным за ногу на верёвке.
— Освободите меня! Освободите! — кричал он на весь к тому времени укутанный вечерней тишиной лес.
— Не ори. — заткнул его насторожившийся, озиравшийся по сторонам Лесник. Именно его отряду не повезло выйти на беглецов.
— Что это такое?! Помоги мне освободиться! Кто это сделал?!
— Не ори, я сказал. Здесь они,… их это работа… их.
Предательское молчание шелеста листвы и криков птиц нарушил неестественный для природы звук второй сработавшей ловушки, сменившийся протяжным криком боли пухлощёкого мужчины невысокого роста, проколотого кольями в плечо и пытавшегося освободиться:
— А-а! А-а-а!!!
Замерев на месте и не шевелясь, третий из вверенных Леснику людей получил удар с кулака, прилетевший ему из-за дерева и, встав над его телом без сознания, показавшийся Шамбала подвёл счёт:
— Три – ноль.
— Четвёртый. Покер. — прошептал омоновец, уволакивая через густые ветки и скрывая в кустах очередное тело.
Пятым из участников поиска был кудрявый мужичок в военной одежде, въедливо всматривавшийся по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Но долго думать по жизни нельзя, везёт лишь смекалистым. И на его шее крепкими объятиями сцепились в замок руки душившего его Беса. Несколько секунд и очередное тело валилось без сознания на землю.
— Лучшее оружие то, которое не требует перезарядки. Но сейчас это в самый раз. — подобрав автомат и передёрнув затвор, сказал Бес.
— А теперь последний, — тихо подкрадывался сзади к приготовившему для стрельбы ружьё, опешившему от такой быстрой атаки Леснику Чечен. — За мной пришёл?
Следопыт резко обернулся, кавказец выхватил у него ружьё и ударом приклада повалил мужчину на землю.
— Только не убивай, не убивай! — взмолился он.
Обступившие последнего из преследовавших их ребята, так и не забравшие жизнь никого, услышали вопрос Беса Чечену:
— Чё думаешь делать?
— Хвоста скинуть.
— Ребят, не убивайте, не надо. — поднимался с земли и испуганно смотрел на подошедших ребят егерь природных угодий.
— А ты, значит, местный лесник? — спросил его кавказец.
— Да.
Чечен не смог сдержаться и выстрелил в ногу Лесника, вновь повалив того на землю.
— Ну, всё. Хромай отсюда, следопыт. Ползи в больничку.
Сказал он и, собрав разбросанное по земле оружие участников поиска, друзья уходили вглубь леса, слыша остававшийся за спиной крик нестерпимой боли сторожа деревьев и обитавшего среди них зверья.

XI

На обочине грунтового, извилистого покрытия просёлочной дороги, окружённой по обеим сторонам полями, встречали фуру с исполнителями задуманного ими террористического акта Кронос и его верный помощник – Тригон.
Даже смертный приговор таким скотам слишком мягкое наказание. Но в нашем не гуманном, но скудоумном законодательстве нет и такого. Четвертак столетия и по УДО или пожизненный отдых в выбитых организацией по защите прав человека комфортных условиях с такой же жратвой, чего многие не видят и на воле.
— Мопса не слышно. Не знаешь, где он? — спросил Кронос, вглядываясь вдаль в ожидании большегруза.
— Смерть поцеловала, он и заторопился ей отдаться. — рассказал о случившемся Тригон.
— Якудза.
— Новый начальник РОВД несговорчив. С нами его помощник – капитан Соколов.
— Он метался по службе, думал, заметает следы. Обрадовался, когда увидел тебя?
— Ещё как.
— А сам, значит, неподкупный? — говорил о подполковнике Гладких криминальный «мэр» города.
— Неподкупный не бессмертный. Ты же хотел серьёзного врага, радовался его появлению.
— Врагов прибавляется, и что-то они все как Ивашка из Простоквашки.
— Кто?
Спросил Тригон и хозяин пояснил:
— Пионер из мультика. На лопату сел, ножки-ручки растопырил,… в печку полезать не хочет,… жизни жаждет.
— Совпадение какое, все жить хотят.
— А вот мне их желания не нравятся, я против этого.
—Исправим. Подгоним всех под твои старания, твои желания. Скажи мне, Кронос, почему ты выбрал этот путь?
— Встречу здесь? По маршруту, так удобней.
— Нет. Я говорю о твоём жизненном пути. Криминал… почему?
Пояснил вопрос Тригон, и авторитет начал свой рассказ:
— Не от хорошей жизни, сам не стремился.
— Кто-то подтолкнул?
— Скорее наоборот. Некому было предостеречь, перенаправить.
— Жалеешь?
— Нет, я не жалею… жизнь сложилась, я доволен. Выбери я другой путь, к своим годам всего бы добился: семья, дети, всё как у всех.
— Ну, да…
— А так, цели есть, методы их достижения ясны и вся жизнь ещё впереди.
— Всё только начинается.
— А твой поворот, при каких обстоятельствах случился? 
Спросил Кронос и ответной историей своей жизни поведал Тригон:
— Я рос на улице, другого не знал, видел жизнь без прикрас с малолетства.
— И быстро смекнул, что для того чтобы иметь большее, нужно действовать решительно, в одного и мимо кассы.
— С государственными мои интересы всегда расходились. А так… сначала один работал, потом сколотил первую свою ОПГ.
— Первую?
— Времена ещё лихие были, а мы безбашенные. Всех быстро покрошили, я остался один.
— Значит умный, раз остался. — сказал Кронос.
— Осторожный, — поправил его «правая рука». — Всякий раз, когда на дело шли, оговаривали пути к отступлению. А я, помимо оговоренного, приглядывал один для себя.
— Умно. Он-то тебя и спас.
— Поэтому и выжил.
— Рад, что не прозевал поворот своей жизни на это направление?
— Для меня это не поворот – изгиб прямой… моя жизнь. А ты, так бы жил, вернись к началу?
Спросил помощник своего хозяина, и тот признался:
— Ни дня не изменил бы, ни шагу. Ладно, Тригон, поезжай. У тебя хватает дел. Сам встречу, скажу, что требуется, чего жду. Сконцентрируйся на лесных братьях.
— Хорошо. — ответил помощник авторитета и, запрыгнув в свой автомобиль, поднял шлейф пыли, тянувшейся за ним, уезжающим.
В оживлённом потоке движения трассы выделялась сбавлявшая скорость, сворачивавшая из крайнего правого ряда на гравийную просёлочную дорогу фура.
Кронос тушил ногой тлевший окурок, повернувшись в сторону и увидев приближавшийся издалека большегруз.
— Это наши красавцы? — спросил он сам себя. Но его ожидал непредсказуемый своим появлением сюрприз, бодро выпрыгивавшим из-за руля подполковником Гладких. — И здесь успел? Молодец.
— Они не приедут, напрасно ждёшь. — подходя к авторитету, рассказал офицер.
— Ты о ком?
— Кронос, ты же не дилетант?  Прекрасно понимаешь, о чём я. В террористы решил податься?
— Не понимаю.
— В своём городе я такого не потерплю. Не пройдёт.
— В твоём? Ты для меня загадка. Уже не в первый раз приходишь ко мне на встречу один. Коллеги заняты? — спросила криминальная грязь.
— Положиться не на кого. — пояснил полицейский.
— Вот это плохо. Плохо, когда рядом нет крепкого плеча, на которое можно опереться. Но для меня остаётся загадкой иное.
— Что?
— Твоё назначение в этот город. Либо это бездумие, либо это тонкий расчёт. Первое объяснимо, у нас всегда так. Второе вызывает вопрос. Чей? Чей это расчёт?
Встав напротив друг друга, они смотрели глаза в глаза, преступник - беспредельщик и честный, непродажный коп.
— Ты, Кронос, так ничего и не понял. Знаешь легенду о царе Мидасе? — спросил офицер.
— Это тот, который всё превращал в золото одним своим прикосновением?
— Именно. Всё, до чего он дотрагивался, мгновенно превращалось в драгоценный металл, включая еду и питьё.
— Сравнение мне льстит,… благодарю, — довольствовался услышанным авторитет. — Здорово бы так было, золотишко чеканить. Никакого философского камня не надо. Согласен?
— Тяжело бы тебе тогда пришлось.
— Почему?
— Задницу подтёр бы… и всё, тяжело… она из золота. Но я не к тому, о другом. Всё, до чего дотрагиваешься ты, превращается в прах. А я тот, кто прекратит твои страдания.
— Мидас лишился своего дара, искупавшись в реке. Она и смыла это его проклятие. Ты станешь рекой для меня? — напомнил конец мифической истории Кронос.
— Ты - проклятие нашего города, всего криминального мира, и я смою с тебя твой дар… кровью. — сплёвывая на землю, остервенело произнёс подполковник.
— Помнишь, чем закончилась наша с тобой последняя встреча?
— Напомни, сделай милость.
— Я сказал: «Взаимные визиты любезности закончены. Теперь боевые схватки».
— Что-то припоминаю…
— И чтобы не прослыть болтуном,… — Кронос полез под пиджак и, достав пистолет, направил его на начальника РОВД. — Поворачивайся медленно, без резких движений. Хочу рассмотреть, есть ли у тебя плешь на затылке.
Полицейский поднял руки и плавно повернулся к врагу спиной,…но внезапно развернувшись, вцепился в Кроноса.
Авторитет нажал на курок… выстрел! Мимо. Противники держали друг друга железной хваткой. Суровость неотвратимых взоров, игра напряжённых скул, выдержка нервов и непримерение друг к другу. Там, на той дороге, решалось кто,… правда против паскудства, честь против ублюдства, человек против суки.
Удар с головы в лицо Кроноса. Ответ коленом в пах подполковника. Они разошлись и, кинув друг на друга остервенелые взгляды, набросились вновь. Схватка продолжалась.
Криминальное отрепье нанесло удар, но полицейский среагировал постановкой блока, серией ударов по корпусу и последним в челюсть заставил мразь сделать два шага назад, бросившись на него.
Но Кроноса так легко было не взять. Он развернулся вокруг своей оси, зашёл к своему противнику сзади, обхватил его за горло и, душа, неистово бил в бок.
Подполковник освободился от удушавшей хватки ударом затылка в челюсть Кроноса, но тот сделал подсечку ногой и, служитель закона повалился на землю. Сев на его грудь сверху, авторитет стал душить мерзкого для него легавого.
Гладких упёрся в подбородок Кроноса левой рукой, правой нащупал на дороге камень…и разнёс им башку суки, повалив ту на землю и тут же оседлав её. Теперь уже он избивал противника. Удар, удар, удар по лицу Кроноса. Ещё немного и эта падла испустила бы дух и отправилась прямиком в ад…
Служитель закона замер мгновением и упал на бок без сознания оглушённым рукоятью пистолета возвратившегося к хозяину Тригона.
— Зачем вернулся? — спросил Кронос, утирая со своей морды кровь.
— Что-то внутри меня покоя не давало. Решил не сопротивляться, развернулся назад. — ответил его помощник и протянул руку авторитету, помогая ему встать.
— Добить бы. — глядя на валявшегося в пыли подполковника, предложил Кронос.
— Не твоими руками. Им будет, кому заняться, тебе понравится. — сказал Тригон и поторопил хозяина убраться с места побоища.
Испытывая нас на прочность, жизнь частенько задаёт один и тот же вопрос: «Почему погибают молодые, юные, смертельно заболевают полезные обществу и безобидные люди, а всякая мразь продолжает дышать, творить свою мерзость и ничего с ней не происходит?» Наверное, потому, чтобы мы понимали, что такое мразь и не становились такими. Но тогда жизнь очередной раз одарила недостойного себя Кроноса, но она не смогла расстаться и с тем, кому ещё предстояло сыграть решающую роль в этой истории – с подполковником Гладких. Всё было ещё впереди.

XII

В гостиничном холле по сверкавшему кафелю пола цокали каблучки дорого одетых женщин и тихо ступали начищенные туфли их кавалеров. Сквозь стеклянные двери вошли трое подчинённых Шипа и, остановившись посередине просторного помещения, осматривались в поисках вожделенного ими ненавистью Прощая.
— Ну и где нам его искать? В такой коммуналке номеров не сосчитать, все оббегать станем? — спросил Свист, оглядываясь по сторонам огромного многоэтажного отеля.
Он был одним из троих посланных Шипом расправиться со своим непримиримым врагом – «законником» Прощаем. Всякий раз как в его лексиконе мелькало слово с буквой «С», он произносил её со свистом изо рта. Эту характерную особенность придавал ему вынесенный в одной из разборок передний зуб, и сколько бы раз он не загораживал образовавшийся промежуток вставным протезом, его по какому-то неведомому совпадению неизменно вскрывали новым кулаком. Так этот  высокий мужчина с впалыми глазами получил своё прозвище и перестал предпринимать напрасные попытки вернуть свои тридцать два.
— Самый страшный кошмар полного человека – большое количество ступеней вверх. А я уже устал по ним ходить. — ответил его напарник Морда, провожая взглядом понравившуюся ему женщину.
С ним всё более или менее прозаично: толстяк внушительных размеров, но обладавший такой же силой. А для таких людей каждое мгновение физической нагрузки – нестерпимый труд и неизбежная усталость.
— Понадобится, побежишь. А мы со Свистом нижний этаж чекнем. — стоя впереди всех, грубо вякнул главный над ними – Коса.
Дерзость этого низкого ростом и жилистого мужчины могла поспорить разве что с его же притязаниями на воровское величие, к которому он изо всех сил стремился, напрасно тратя годы своей жизни. Таких паскуд как он, даже за большие деньги не коронуют.
— Коса, гостиниц много, мы уже почти все обшарили, — предвкушая беготню по этажам, говорил Морда. — С чего ты взял, что он в одной из них? Может, залёг где-нибудь на хате?
— На хате можешь лежать ты, бока наедать. А вор, тем более такой дерзкий как Прощай, не в розыске, чтобы по хатам ныкаться… где-то здесь он.
Трое ублюдков, пришедших за жизнью «законника», стояли посреди огромного холла, разрезая собой неровный поток куда-то спешивших постояльцев гостиницы.

В ванной своего номера, стекая по небритым щекам и падая в раковину, капли воды омывали лицо поднявшего голову и суровым взором смотревшего на своё отображение в зеркале Прощая.
— Они не остановятся,… а нам и не надо… Кто? Кто придёт за тобой, Прощай? Скоро узнаем. — спросил сам себя и неторопливо дал ответ вор.

Трио прихвостней Шипа подступили к стойке ресепшена, и работавший за ней с документацией паренёк спросил гостей отеля:
— Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
— Ты видел этого человека? — спросил его Коса, показывая распечатанное на принтере чёрно-белое фото Прощая.
— Да.
— Он остановился в вашем отеле?
— Да.
— В каком номере?
— Мы не распространяем подобную информацию о своих клиентах. — ответил работник отеля.
— В каком номере?!
— Вы можете оставить записку.
Коса схватил администратора гостиницы за шею и, резким рывком прижал его лицом к стойке ресепшена, воткнув нож в кисть его руки на столешнице.
— А-а! — крикнул болью парень.
— В каком номере? — настаивала вопросом сволочь.
— Триста тринадцатый.
— Хорошо. — ответил Коса и, вынув стальное перо из окровавленной ладони невинного, следовал со своими людьми к лифту.
Поднявшись на нужный этаж, люди Шипа топали по коридору и, заметив искомый номер, Свист сказал остальным:
— Триста тринадцатый. Здесь.
— Значит заходим. Или предлагаешь постучать? — оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что никого нет, сказал Коса, навинчивая на ствол своего пистолета глушитель, пока Свист опускал ручку двери. — Морда, здесь.

Но хрена им лысого, а не внезапность против воров. Прощай стоял сбоку шкафа у двери и, услышав приблизившихся к его номеру, оголил лезвие раскладного ножа, готовясь атаковать.
— Покашляешь, если что.
— Кхе-кхе, кхе-кхе…
— Типа того. Заходим.
Слышал он перешёпт и кашель Косы и Морды.
В открывающуюся входную дверь тихо ступили через порог ноги Косы и следовавшего за ним Свиста. Проходя в комнату мимо шкафа, они услышали тихое от постояльца номера:
— Я здесь.
Коса резко обернулся в сторону звука и, заметив улыбавшегося Прощая, направил на него пистолет… Вор перехватил гостя за запястье и, резко развернув его руку в сторону Свиста, поставил Косу спиной к себе. Тихими хлопками послышались несколько выстрелов из глушителя, и Свист пал замертво. Прощай вогнал нож в спину Косы… и второй готов.
Заняв место сбоку двери, желая покончить с последним подосланным к нему убийцей, авторитет тихим голосом произнёс в коридор:
— Сюда иди, поможешь.
В приоткрытую дверь проскользнула щекастая башка Морды и тут же получила удар по затылку. Упав на пол к своим мёртвым друзьям, последний из трио душегубов услышал вопрос от выходившего из себя вора:
— Прокашлялся? А теперь отвечай на вопросы. Только правду отвечай, а то, как ты дальше кашлять будешь? — Прощай наклонился к ублюдку и схватил его за грудки. — Челюсть-то у тебя снесённой на бок станет. Кто подослал?
— А…а… — растерял свой пыл, но приобрёл испуг Морда, видя лежавших по бокам от него бездыханных Косу и Свиста.
— Кто конкретно?
— Шип… его приказ, на него работаем.
— Работали. Ты уволен. — сказал вор и секундой спрятал лезвие своего ножа в животе Морды по самую рукоять.
Покинув свой номер, он повесил на дверь табличку: «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и спокойно ушёл, оставив тела предстоявшим сюрпризом для горничной и администрации отеля.

XIII

Напичканный охраной двор особняка Кроноса более походил на передвигавшиеся сами по себе фигуры шахматной доски. Вот только действующий игрок с самурайским мечом за спиной тихо пробирался вдоль кустов, сделав своим ходом не «Е-2 Е-4», но два метких броска звёздочками ниндзя, прилетевшими в головы секьюрити дома и отправившими их на ковёр пред создателем.
Этим любителем смертельной и интеллектуальной игры был сам Рейден, подкравшийся к третьему зазевавшемуся стражу покоя авторитета и свернувший ему шею, спрятав тело кувырком его в кусты.

В гостиной роскоши убранством особняка, Диана включала медленную музыку и приглашала Кроноса на танец.
— Опять танцы? — спросил он.
— Ты против? Мне очень понравилось кружиться с тобой под музыку вальса.
— Я за.
И романтический танец влюблённых начался.
— Я с тобой чувствую себя молоденькой девочкой. — прижимаясь к могучей груди Кроноса, призналась хрупкая девушка.
— Ты такая и есть.
— Хи-хи… — рассмеялась она.
— Я очень хочу пригласить тебя на свидание, как в молодости, когда не было денег и некуда особо было идти.
— Куда же это?
— В самое романтическое место нашей юности.
— Куда же это? Поконкретней.
— В кино, на вечерний сеанс. — сказал Кронос.
— На последний ряд, места для поцелуев?
— Ходила туда?
— Нет, девочки рассказывали, — отшутилась Диана. — А ты часто билеты туда покупал?
— Не скрою, меня узнавали кассирши. Даже своё кресло на заднем ряду было.
— Ходок?!
— Не изменял ни одной, с кем встречался.
— А встречался со многими…
— Без чувств. Люблю тебя… впервые в жизни.
— Моё сердце тоже занято… тобой.
Признались они друг другу, не останавливая романтику танца соприкасавшихся тел.

В кованые ворота особняка криминального авторитета въезжал его первый помощник и, заметив нехватку патрулировавших двор людей, поманил подойти к себе одного из них.
— Где остальные? — спросил его Тригон.
— Все на своих местах, — пояснил охранник, потирая залысины головы. — Мы во дворе, остальные в доме.
— Кто вы? Ты один? — осмотревшись по сторонам, «правая рука» Кроноса заметил торчавшую из кустов обувь одного из секьюрити и, подойдя к ней, увидел вырубленного её обладателя. — Искусная работа.
— Это чё?
— Это тревога. Кронос в опасности.
— Тревога! — заорал охранник коллегам по рации, пока Тригон торопился в дом. — Проникновение на объект! Повторяю, на объекте посторонний!

Диана прижималась к груди обнимавшего её Кроноса, медленно перетаптываясь с любимым  в танце.
— Так вы пойдёте со мной в кино, девушка? — заигрывая, спросил он.
— А у меня есть время на раздумье?
— Пара дней, билеты куплены.
— Опять ставишь меня перед фактом?
— Проявляю инициативу.
— Инициатор… романтик. — сказала красотка и сильнее прижалась к любимому.

Рейден был уже в холле. Выпрямившись в полный рост, он оставил лежать за собой два тела нерасторопных реакцией секьюрити дома. Уверенной поступью идя к своей цели, японец слышал громкий крик в рацию от оставшегося на улице охранника:
— Повторяю, на объект проник посторонний!
Заметив азиата, очередной вертухай особняка Кроноса крикнул ему, поправляя свои очки на бегу:
— Стоять на месте!
Подбежав к Рейдену, мужчина мгновенно напал на азиата,… якудза заломил его руку и, сняв с него очки, одними пальцами вытащил стекло из оправы и вскрыл им горло несчастного.

Наслаждавшиеся нежностью друг друга, музыкой и сближавшим их тела танцем, Диана и Кронос медленно кружились в гостиной.
— Знаешь, это очень нелегко быть твоим мужчиной. Все эти танцы… — признался авторитет.
— Да? Но у тебя неплохо получается, — ответила истинная леди. — Я всегда хотела узнать, какого это в раю? Теперь не хочу, знаю.
Слившись в нежном, недолгом поцелуе, они разомкнули уста, и Кронос спросил:
— Почему не носишь мой подарок?
— Ты хочешь, чтобы я убрала волосы заколкой?
— Мне было бы приятно.
— Хорошо, я сейчас. Мигом. — ответила Диана и убежала в спальню.
Кронос остался на месте, со взглядом зверя заслышал он почудившийся ему шум и насторожился.

Рейден был уже близко. Его, не скрывавшегося идущим по коридору, встретил ударами ног с разворота подготовленный приёмами карате резвый секьюрити дома.
Уклоняясь от ударов, якудза достал меч и резким взмахом сверху вниз разрубил надвое вертухая.
На помощь к своему коллеге спешил очередной охранник. Не приближаясь к азиату, он достал нож и прицельно метнул его в японца.
Рейден, с уже убранным за спину мечом, поймал лезвие двумя зажатыми ладонями и, перехватив его пальцами, отправил броском холодное оружие обратно его обладателю. И тот, к великому своему сожалению, поймал нож телом, упав навзничь…мёртвым.

К одиноко стоявшему в гостиной владельцу особняка подступил скалившийся ехидством улыбки Тригон, с вестями о нападении.
— Кронос, у тебя гости. — сказал «правая рука».
— Кто?
— Якудза… за тобой.
— Это фаворит среди моих врагов. Ну, что же, ждём.
— Я пойду, помогу охране?
Спросил Тригон, и Кронос ответил:
— Будь добр.
Пути замаравших руки кровью чуть было не пересеклись в коридоре, но Рейден успел заметить торопливо выбегавшего Тригона и сумел незаметно спрятаться в кабинете Кроноса, выглядывая из-за слегка приоткрытой двери и оставаясь незамеченным.
Готовым к нападению, но не к смерти, Кронос стоял посреди гостиной, ожидая появления киллера из Японии,…и он вошёл.
— Кто ты? Как твоё имя? — спросил авторитет на безупречном японском.
— Рейден. — назвал своё имя тот.
— Ты очень похож на своего бывшего господина. Из какого ты клана?
— Не состою ни в одном. Тот, о ком ты говоришь, был моим братом. Ты враждовал с ним, он погиб.
— Не от моей руки.
— Я знаю. Но ты поднял её на него, замахнулся на якудза. Поэтому, придётся ответить. — сказал японец и, оголив меч, решительно наступал на безоружную жертву.
Кронос понимал, что защищаться ему нечем, ещё немного и смерть. Сорвавшись с места, он устремился в столовую. Рейден спокойно проводил его взглядом и не сразу, будто давая жертве фору, побежал за ним.
Перепрыгивая тела мёртвой охраны, словно преодолевая полосу препятствий, авторитет торопился через длинный коридор, крича при этом преследовавшему его убийце:
— Хрен тебе, а не мои кишки, самурай долбаный! — вышибив дверь в столовую с ноги, Кронос забежал внутрь и схватил со стола разделочный тесак, готовым побороться за свою жизнь. — Ну, нападай, японская недоделка.
Рейден оголил от ножны самурайский меч и нанёс первый удар. Кронос блокировал его сталью тесака. Высекавшиеся искры, как бенгальские огни, предупреждали не о Новом годе, но о скорой пролитой крови одного из противников. Схватка продолжалась.
Шуршавший по всему дому, но так и не обнаруживший проникшего в дом киллера Тригон, наконец, поняв где искать, торопился на помощь к своему хозяину, буквально пролетая меж стен коридора.
Бойня набирала обороты. Рейден лежал спиной на столе, Кронос давил его своим телом, сжимая горло азиата левой рукой, правой занося тесак…удар! Толстенное лезвие воткнулось в стол рядом с уклонившейся головой якудза. Промах.
Японец сумел спихнуть с себя авторитета и, замахнувшись на него мечом, готов был поставить точку истории Кроноса. Вот-вот и сталь орудия нарисовала бы её красными чернилами на грязных страницах жизни беспредельщика,…
— Что здесь происходит? — спросила его вошедшая возлюбленная.
— Диана! — воскликнул испугавшийся за её безопасность Кронос.
Рейден отвлёкся на одно мгновение на вошедшую девушку.
— Кронос, кто это? — растерялась она.
Якудза вернул взгляд на свою жертву, нанёс удар…
— Кронос, в сторону! — воскликнул подоспевшим Тригон.
— Стреляй! — скомандовал авторитет.
Меч стремился в жертву, вырвавшаяся из ствола пистолета Тригона пуля летела быстрей…и настигла спину якудза, сбив силу и меткость удара. Рейден отсёк мечом палец Кроноса. Главарю преступного мира, в который раз повезло, он остался жив.
Влюблённая Диана подбежала к своему мужчине и, бросившись ему в объятия, преградила свободный полёт пуле. Не решаясь на повторный выстрел, Тригон упустил раненого якудза, воспользовавшегося моментом и скрывшегося прочь.

Окровавленный японец выбегал через главный выход из особняка. Наткнувшись прямо за дверью на очередного из бесчисленной охраны секьюрити, он мигом реакции вспорол ему брюхо мечом и, спрыгнув по ступеням, исчез за густотой растительности и высотой ограждавшего территорию забора.
Выскочивший за ним Тригон успел только к последнему выдоху вертухая дома и, оглядев двор, возвращался к хозяину.

Тишина, сменившая звуки схваток и предсмертных стонов охранников особняка, пугала своим безмолвием. За столом сидел Кронос, смотря на свою дрожащую, окровавленную руку. Чуть в стороне стояла испуганная Диана.
— Кронос? — напомнил о себе вернувшийся Тригон.
— Найди,… — суровостью голоса приказал авторитет. — Бери скольких нужно и доставь его ко мне.
— Некого брать… всех. — рассказал «правая рука» о потерях людей.
— Один справишься?
Уверенный в себе помощник авторитета кивнул головой согласием и быстро удалился.
— Кто это был?! Почему он напал на тебя?! — спросила вышедшая из ступора, подступившая к любимому Диана.
— Ты цела? С тобой всё в порядке? — спросил он.
— Да, да! Я была в нашей комнате! — засуетилась девушка, хватая со стола полотенце и оборачивая им раненую руку Кроноса. — Тебе надо в больницу! Срочно!
— Диан. — спокойно сказал авторитет.
— Сейчас, я сейчас. Аптечка, — громыхала дверьми полок в поисках медикаментов леди, — Да где же она? Я же видела? Ах, вот она, — подбежав к любимому, она не проходившим волнением говорила ему. — Тебе надо в больницу. Я вызову скорую.
— Нельзя.
— Почему?
— Сообщат ментам… нельзя.
— Но как же? — ворошила лекарства в поисках нужного она. — Он ведь убил ребят твоей охраны? Нужно ведь заявить.
— Это их работа. Рано или поздно каждому из них пришлось бы встать прокладкой между мной и пулей. Сегодня, между мной и мечом. — вот так легко о смерти говорил тот, кто нёс её каждый день.
— А их семьи?
— Нуждаться не будут, я тебе обещаю.
Найдя нужное лекарство и раскрыв полотенце, девушка увидела кровавую руку любимого и закричала:
— Господи, господи, господи… у тебя нет одного пальца!
— Зато кулак на месте, — успокоил её Кронос. — Сожму остальные и раздавлю эту гниду.
— Ты знаешь, кто это был?
— Тёмная сторона большого бизнеса. Конкуренция в моём деле… большая.
Нежно обернув руку любимого полотенцем, Диана сжала её своими ласковыми, женскими пальчиками, пытаясь остановить кровь. С непониманием и грустью она смотрела на суровость взора Кроноса. Прочитав столько книг, девушка не могла прочитать тогда одну: что было в голове того, к кому неровно стучало её сердце, что он задумал?

Загоревшиеся ходовыми огнями фары авто Тригона, взревевший оборотами двигатель, оповестили собой о начинавшемся преследовании якудза. Выскочив через распахнутые ворота, помощник Кроноса преследовал отрывавшегося на мотоцикле азиата.
Прорвавшись в город, Тригон не отставал, давя на газ и стреляя вслед и,…очередным попаданием ранил Рейдена.
Боль ранения давала о себе знать и, отвлёкшись на одно лишь мгновение, японец обернулся назад, чтобы увидеть своего преследователя,… и тут же был сбит встречным автомобилем.
Упав на асфальт, расцарапанным, раненым, Рейдену пусть тяжело, но удалось подняться. Видя приближавшийся к нему автомобиль Тригона, якудза ничего не оставалось, как попытаться спрятаться в ближайшем торговом центре.
Хромавший от боли, спешащим укрыться, японец пробирался между прогуливавшихся по бутикам покупателей.
— Мам, купи мне игрушку. — слышался детский голос из толпы.
Вбежавший следом Тригон, сразу понял, что одному ему не справиться в поисках и, быстренько смекнув, обратился за помощью к охране торгового центра, описав внешность искомого гражданина и, объяснив, что тот очень опасен и его необходимо обезвредить.
Попытавшись скрыться в бутике одежды, за трудно переставлявшим ноги Рейденом, заходил в примерочную секьюрити торгового центра.
Молниеносно высунутая рука якудза схватила подошедшего за голову и заволокла внутрь.
Перетянув ранение взятой с витрины вещью и оторвав с неё ценник, японец покидал бутик, оставив на полу примерочной за ширмой без сознания пресловутого охранника.
— Уважаемые посетители нашего торгового центра, убедительная просьба не оставлять без присмотра личные вещи, а так же сообщать обо всех подозрительных предметах специалистам охраны нашего заведения. Всем доброго дня. — слышался из динамиков голос диспетчера.
Сидя на лавочке коридора, Рейден скрывался от приближавшегося к нему секьюрити за пушистым растением. Подловив момент, якудза ударом пальцев в шею обездвижил противника и, усадив того вместо себя, торопился скрыться.
Тяжело дыша от усталости, японец добрался до мужского туалета и, встав сбоку двери, ударом по затылку встретил очередного преследовавшего его крепыша в униформе. Взглянув на своё плечо, якудза понимал, что дело плохо – ранение сложное и сочившаяся кровь начинала забирать с собой остатки небезграничных сил.
Среди множества покупателей магазина бытовых товаров, скрывался за многоярусными стеллажами порядком уставший Рейден.
— Фен, будьте любезны. Я возьму, — слышал он просьбу покупательницы к продавцу. — Нет праздничной упаковки не надо. Я для себя любимой.
Проходя с обратной стороны просвечивавшихся полок, ища свою будущую жертву, очередной охранник торгового центра, напрасно пустившийся на поиски якудза, нашёл…свою смерть. Вогнав ему через стеллаж в спину нож, японец, шатаясь, плёлся к выходу.
Выбравшись на улицу, якудза занял место в полупустом трамвае, отъезжавшем от остановки и, сидя у окна, видел выбегавшим на улицу, искавшего его взглядом Тригона.

XIV

Не рой другому яму, сам в неё попадёшь. Это выражение довольно старое и известное у разных народов, разных же стран. Смысл его весьма понятен: не причиняй другому неприятностей; обстоятельства могут обернуться и против тебя. Но не смотря на простоту и доходчивость истины, Шорох пренебрёг её смыслом, садясь за руль своего авто и отвечая на входящий известным рингтоном звонок мобильного:
— Да. Да помню я, помню,…сделаю. Всё, как и договаривались. Ты мне по телефону, что ли объяснять это будешь?! Увидимся, расскажешь. Всё.
Отключив телефон и бросив его в подлокотник между сидений, авторитет медленно плёлся колёсами по загруженной улице города и, желая разбавить скуку неторопливой поездки, потянулся к магнитоле, послушать любимую радиостанцию. Нажав кнопку музыкальной волны, он заметил сидевшим позади себя Барса.
— Привет, Шорох, — сказал вор и предостерёг водителя от дёрганий и оборачиваний. — На дорогу смотри… и руки на руль, без сюрпризов.
Шорох послушно выполнил команду неожиданного попутчика и, «припаяв» руки к рулю, даже не попытался достать имевшееся при себе оружие.
— Ты, наверное, сейчас думаешь, почему именно я? Почему не Ногай, не Шип, не Булава? — спросил пассажир заднего ряда сидений.
— Барс. — обозначил его Шорох.
— А я тебе скажу,… не нравишься ты мне, Шорох, не нравишься.
— Только я?
— Нет, не только. Но я же не единоличник. Другими займутся мои друзья, а я тобой.
— Убивать пришёл?
— А ты… как думаешь?
— Мог бы позвонить, мы бы встретились.
— А у тебя тот же номер? — шутя, спросил Барс.
— Прежний, без изменений.
— Здорово. А вот мне приходится часто менять свои, менты слушают.
— Бывает. Так почему не набрал?
— Не был уверен, что придёшь на встречу. Да и так быстрее. К чему телефонное тру-ля-ля?
— Давай миром разойдёмся, Барс? Я тебя подвезу, куда скажешь и разойдёмся. — предложил Шорох, понимая, что его жизнь на волоске.
— Ха-ха… На счёт мира забавно, смешно. Езжай пока, скажу где припарковаться.
— Ты, Барс, врасплох меня застал.
— А ты не расслабляйся. Ты же вор, тебе нельзя.
— Вор…
— У нас другого случая может и не быть. Давай поговорим?
— Спрашивай.
— Когда ты, Шорох, в твари подался? Почём воровское продал скотам?
— Это ты за разлад по Лорду? Или за наши с вами стычки?
— И за то, и за то.
— Мир меняется, Барс. А вместе с ним и те, кто появился с момента его основания… воры, — Шорох повернул направо под светофором в узкую улочку, проезжая сквозь тесноту припаркованных машин и тишину безлюдия округи. — Раньше, попавшего в хату за изнасилование, сам помнишь, что его ждало… незавидная учесть.
— Только после того, как будет установлена его вина. Не по приговору суда, по правде, в маляве с воли. Бабы часто оговаривали пацанов, даже раньше.
— Это так, так. А теперь даже после того как станет известно, что он снасильничал, его пальцем не трогают. А знаешь почему?
— Догадываюсь.
— Потому что с воли зарядили в хату плазму, постоянно забивают жрачкой холодильник, в хате мобила и деньги на счету.
— Звони, не хочу.
— И покуда холодильник будет полон, телефон звонит, насильника никто не тронет. Теперь такие порядки.
— В хатах таких козлов, как ты, — поправил истиной Барс. — В тех, в которых сидел я… всё как раньше. Вину проверили малявой с воли, если виновен, на кукан.
— Вы пережитки прошлого, прогресса нет. Надо быть со всеми, быть как все.
— Стать как все, значит подчиниться. А я над собой никого не потерплю и над другими довлеть не стану.
— Дни, таких как ты… сочтены.
— Это неправда. Честным ворам быть всегда. Солнце не потухнет, дожди не перестанут лить, звёздам ночью зажигаться, ворам, как и прежде, быть.
— Ворам… — усмехнулся Шорох.
— Ворам, — твёрдо заявил Барс. — Честным ворам, а не таким, как ты, Ногай и остальные. Останови здесь… и выходи, пообщаемся.

На заселённом лишь бурьяном да ветром пустыре у многоквартирного дома окраины спального района города, выделявшимся лишь мусорным контейнером на нём и густыми зарослями кустарника, из остановившегося автомобиля выходили слегка волнующийся Шорох и уверенный в себе Барс.
— Зачем мы здесь?
Спросила мразота, и, широко улыбнувшись, вор ответил:
— Тихо, никто не помешает.
Поняв, что схватки не избежать, Шорох достал из кармана нож и, оголив выкидное лезвие, прошипел яростью:
— Ты сам всё решил, Барс. Не на кого положиться, не на что пенять.
— Нападай. — просил его правильный вор.
Шорох твёрдыми шагами двинулся к стоявшему на месте, «законнику» и, подойдя, занёс было руку для удара, удар… Барс поставил блок левой рукой и правой несколько раз согрел под дых Шороха своим кулаком.
Согнувшемуся от боли Шороху удалось ответить в челюсть Барса слева и тут же добавить ему с ноги в живот. Лучший друг Тулы отступил на два шага назад, тряся головой и приходя в себя.
— Думал, легко со мной покончишь? Мы вас всех… одного за другим, как клопов,… — играя ножом в своей руке, наступая на утиравшего кровь с разбитой губы Барса, угрожал ему выродок рода воровского. — Не хочешь оставить воспоминания о себе, сказать мне что-нибудь напоследок?
— Хочу, — ответил чистый совестью перед людьми криминальный авторитет. — Я болт на тебя клал. Чувствуешь, как ты проседаешь под землю? Это тяжесть моего болта у тебя на лбу. Не тяжело?
— Давай! Давай! — орал рассвирепевший Шорох, размашистыми ударами ножа пытаясь порезать отступавшего назад противника.
Барс сделал резкий отвлекающий рывок, и тварь повелась на него, выбросив в указанную сторону руку с ножом. Вор заломил её, выбил стальное перо и, схватив Шороха за глотку, сказал:
— Убивать я тебя пока не буду, подожду. Но отказать себе в удовольствии заняться пластикой твоего лица… не смогу, извини.
Отпустив запястье мразоты и, дождавшись, пока она выпрямится перед ним, Барс неистово молотил его по морде, под дых, снова по морде. Шорох отступал не в силах сопротивляться. Барс продолжал бить и бить, снова и снова, пока его противник не упёрся спиной в мусорный контейнер.
— До скорой встречи, сука, — сказал честный человек и финальным ударом в челюсть поставил точку той схватке, опрокинув Шороха в мусорный контейнер. — Знай своё место.
Протерев даже не сбившиеся костяшки кулаков, Барс поправил одежду и захлопнул крышку над лежавшим в помойке с разбитым в кровь лицом ошибочно коронованным – просто мразотой.

XV

На поляне леса, возле разожжённого костра с кипящим над ним походным котелком, на бревне сидел задумчивый Граф. В стороне от него бдительно несли свой пост двое его неизменных телохранителей. Вода в котелке начинала закипать, и старый вор бросал в него мелкие кусочки дубовой коры.
— Граф, можно вопрос? — спросил присевший рядом один из телохранителей.
— Конечно. Спрашивай. — ответил авторитет.
— Я работаю с тобой уже давно и не отваживался спросить раньше.
— Ну.
— Вот, ты человек уважаемый, авторитетный, умудрённый жизненным опытом. Почему каждый год, приблизительно в одно и тоже время, мы приезжаем сюда, и ты пьёшь чай из котелка и бросаешь в него кору дерева?
— Много лет назад, когда я был приблизительно в твоём возрасте и тянул очередной срок,… — под закипавшую в котелке воду, бурлившую поднимавшимися со дна пузырьками, начал свой рассказ вор. — Начальник нашей колонии, или чтобы  выслужиться перед руководством, или чтобы отправить нас с глаз долой,  презентовал пятерых, включая меня, валить лес.
— Тебя? Он что не знал, кто ты? Что не станешь работать на Администрацию?
— Знал, поэтому и отправил. Доставили нас туда на вертолёте, выгрузили, дали несколько пил, вот такой же котелок и спички.
— А сами?
— Вертушку даже не глушили. Сели в неё и были таковы.
— Бросили?
— Оставили.
— Почему не сбежали? Такой шанс. — спросил телохранитель авторитета.
— Весна была, лёд на реке тронулся,… всё вокруг залило. — пояснил тот.
— Вплавь?
— Куда? В тайгу? Без всего? Там до ближайшего населённого пункта сотни вёрст. Это тебе не средняя полоса России.
— Знаю, катались этапом.
— Ну, вот. Дёрнулись бы, звери сожрали,… так мы и сидели на своём пяточке с островок… без еды, шесть месяцев.
— Сколько? 
Удивился парень и услышал подтверждение Графа:
— Шесть месяцев.
— Как же вы выжили?
— Жрали снег, корни, ветки деревьев. Пили вот такой чафир: воду грели в котелке, в неё кору дерева… и по кругу.
— А когда за вами вернулись?
— Удивились, что живы.
— Значит, вас подыхать отправляли. — всё понял телохранитель.
— А мы нарушили планы… взяли и выжили. Не удивляйся, раньше ещё не такое было. Это сейчас, зарядил бабла и вышел, или даже не сел. — пояснил правдой и мудростью «законник».
— А ты старой школы… несломленных, закалённых как сталь воров.
— С тех пор, в память об этих шести месяцах, попиваю иногда кипяток на коре. Это не ностальгическая посиделка…
— Дань памяти тем пятерым.
Согласившись, Граф кивнул головой и, зачерпнув алюминиевой кружкой отвар из котелка, протянул её своему телохранителю.
— Пробуй, — сказал тогда вор. — Правда, чудесный напиток?
— После такой истории скажу… Никогда ничего вкуснее не пробовал. — сделав несколько глотков, признался парень.

Мелькая меж стволов деревьев по накатанной колее лесной дороги, притормаживал в сотне метров от отдыхавшего на поляне Графа автомобиль Валуна.
Достав с заднего сиденья снайперскую винтовку и прицелившись в её оптику через слегка опущенное стекло передней пассажирской двери в вора, мразь пробурчала:
— Хватит, старый,… пожил.

Топтавшийся в стороне телохранитель успел заметить блик снайперского прицела из припаркованного в стороне автомобиля прямо перед прогремевшим выстрелом. Бах!
Протягивая кружку Графу, чаферивший с ним парень невольно изменил траекторию полёта пули, пробившей алюминиевую посуду и ранившую вора в плечо, но оставившую его в живых.
— Вижу! — закричал первый из телохранителей и, выхватив пистолет, открыл прицельный огонь по припаркованному автомобилю.

Валун понял свой промах, но на повторную попытку времени уже не было, шквал выстрелов в его адрес решетил дорогой внедорожник мужчины.
— Подыши немного. Всё равно скоро сдохнешь. — скидывая винтовку и давя на газ, сказал он и сорвался с места.

Статный мужчина в чёрном распахнутом пиджаке стрелял вслед уезжавшему Валуну, пока его напарник оказывал помощь раненому вору.
— Граф, ты как? — помогал авторитету подняться на ноги его телохранитель.
— Живой.
— Может, в больницу?
— Домой. — обозначил маршрут старик.

В то самое время в особняке Графа происходили любопытные события. Пробравшись в рабочий кабинет вора, обставленный старинной мебелью в аристократическом стиле, Кулон вскрывал спрятанный в книжном шкафу сейф. Заслышав шум из прихожей, мужчина насторожился.
Сквозь раскрытую дверь прихожей торопились внести в дом пожилого раненого Графа его телохранители, аккуратно придерживая «законника» за талию.
— Неси аптечку. Сами штопать будем. — сказал один из них другому, и тот поспешил на кухню за медикаментами.
Осознав, что хозяин дома вернулся, Кулон торопился довершить начатое. Вскрыв, наконец, сейф, он взял оттуда ни пачки лежавших в нём денег, ни оружие, только две компьютерные флешки.
— Вот оно… наследие Лорда. — держа в шершавой ладони бомбу за которой охотились многие, радовался тот, кто был приближённым честных воров, но предавший их.


ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

I

В гостиной, телохранитель Графа помогал раздеться своему хозяину. На немолодом, но подтянутом теле старого вора красовались историей жизни сильно выцветшие от прожитых лет авторитетные татуировки.
— Граф, давай вызовем врача? — настаивал парень перед «законником».
— Обойдёмся без медиков. Сами справимся. — ответил тот, с трудом усаживаясь на диван.
— Рану надо промыть, или может быть заражение.
— Зараза к заразе не пристанет. Но можно и промыть. Пуля прошла по касательной?
— Навылет. Кружка спасла тебя, — кивнув головой своему напарнику, стоявшему в стороне, телохранитель получил от него  графин со спиртным и, оторвав от рубашки Графа лоскут, смочил его содержимым сосуда, протирая рану. — Может, вызвать дополнительную охрану?
— Вас двоих вполне достаточно. Вы сегодня справились, — морщась от боли, но терпя, поднимался на ноги старый вор. — Я в кабинет. Одежду в мусор и жду вас наверху.
Остановившись на мгновение, Граф показал свою спину, исколотую синим и демонстрировавшую историю событий его жизни количеством куполов по отсидкам, срока и места пребывания, момент коронации и призрение пред не людским, став словно живой иконой и напоминаем тем, кто выбрал для себя тернистую тропу воровского, как стоит жить и как поступать.

Зайдя в свой кабинет, «законник» остановился, словно хищник, почувствовавший неладное, что-то случившееся и непонятное для него. Внимательно осмотревшись, он подошёл к книжному шкафу, открыл дверцу сейфа,… флешек внутри не было.
— Так, значит… — задумчиво произнёс он.
— Граф, что-то случилось в твоё отсутствие? — спросил один из вошедших телохранителей.
— Смочите стакан, расслабиться…и себе тоже, сегодня уже никуда не поедем.
Быстрым всплеском и омыванием стекла бокалов изнутри наполнялись они дубовым ароматом заполнявшего их коньяка. Взяв свой, вор задумчиво посмотрел в открытый сейф и махом опрокинул спиртное.

II

Вдоль длинного, гулкого коридора подземного бункера, с мерцавшим светом продолговатых ламп, шёл Джафар, невольно дёргая  ритмом в коленях под доносившуюся из висевших на стенах колонок музыку.
В этом не слишком уютном, но довольно интересном своим назначением сооружении, располагался и офисом и домом обитавший здесь на правах хозяина Рино. Это был довольно дотошный к пониманию всего, очень умным и опасный криминальный авторитет. В свои пятьдесят три года он так и не обзавёлся воровским титулом, но об этом позже. Главным можно было считать то, что он пользовался несомненным уважением сообщества «законников», ведь то, чем промышлял этот джентльмен удачи и в чём считался одним из лучших, было ремесло, как прежде это именовали, мокродела. С той лишь разницей, что в его послужном смертельном списке не было ни одного безвинного и тем более простого человека. Каждый вошедший в траурный блокнот был настоящей падалью и выродком. Оттого кровь, пролитая руками Рино, не запачкала и каплей его действительно чистую душу.

В неброско обставленный простенькой мебелью кабинет хозяина бункера ступил ногами через порог Джафар, застав Рино увлечённо клеящим из спичек макет здания тюрьмы, сидя за обычным металлическим столом.
— Привет, Рино. Нашёл для себя новое занятие? Странный получается дом. — подметил глава чеченской диаспоры.
— Это не дом. Это тюрьма, в которой я провёл десять долгих и чертовски увлекательных лет. — пояснил житель бункера.
— Впервые вижу такую ностальгию и слышу столь тёплые слова о месте заключения.
— Каждый человек должен уважать то место, где живёт, относиться к нему с почтением, — клея очередную спичку, резким, пронзительным взглядом свербил Рино гостя. — А в этом, я провёл лучшие годы своей жизни и получил самые важные и нужные мне уроки, знания, часть из которых использую до сих пор.
— Вот за твоими знаниями и навыками я и пришёл к тебе… Кронос. С ним необходимо поскорее встретиться.
—Выразить ему наше почтение?
— Проверить на прочность его шею. Крепко ли на ней держится его голова? — задумал кровавое Джафар.
— Я знаю о войне воров. Хочешь помочь установить равновесие, убрать лишнюю гирю с весов Кроноса? — устанавливал приготовленную крышу на склеенные стены крошечного макета Рино. — У меня только один вопрос. В чью пользу в этой войне ты делаешь выбор?
— Тебе не всё равно?
— Смерть Кроноса – дело благое. Он много зла натворил…
— И за это благое дело тебе платят крупную сумму.
— Дело не в деньгах, хотя я очень их люблю. Я хочу знать, за что? За что и в чью пользу сыграет смерть этого человека?
— Ты возьмёшься за это? — открыто предложил кавказский вор.
— Что движет тобой, Джафар?
— Отвечай.
— Хм,… — не отрывался от своего хобби рассудительностью и спокойствием Рино. — По-моему, ты преследуешь свою цель. Мне пока не понятно какую, но то, что ты задумал… грандиозно и великолепно.
— Башку не сломай, думу думая.
— Ты не принял ни одну из сторон разгоревшегося конфликта. Но ты сотрудничаешь с Кроносом.
— Пока мне было так удобно.
— Пока… было,… а теперь твои интересы резко поменялись. Вот мне и интересно… почему? — Рино, наконец, встал и, выйдя из-за стола, медленно направился к Джафару.
— Много задаёшь вопросов, долго рассуждаешь. — суетился нетерпением тот.
— Ты ко мне пришёл, не я к тебе. Тебе нужна моя помощь, не мне наше сотрудничество.
— Я пришёл, но могу и уйти.
— Иди. Но в том, что тебе необходимо, помощников негде искать. Поэтому ты здесь.
— Не дерзи. Перед тобой я – Джафар, не шпана уличная.
— Помню, вижу, знаю. Но и я не из шпаны, и ты не забывай об этом.
— Я до сих пор в толк не возьму. Как можно было отказаться от короны вора? Как ты мог?
Спросил кавказец, и Рино уточнил:
— Это ты к тому, что не по понятиям?
— К тому, что это власть. Тебе всегда давали работать на разных территориях, своей-то так и не обзавёлся.
— Ху-ху…— ухмылялся владелец необычной недвижимости – подземного бункера.
— Как? Почему? — настаивал Джафар, стоя на месте как нашкодивший ребёнок и косясь по сторонам.
— Не стремился, вот и отказывался. Хочу жизнь прожить как в молодости: юным, свободным и счастливым. А чего всё же хочешь ты? В твоей просьбе я вижу жажду власти и непокорства. Кронос ведь сумел тебя подмять?
— Не смей оскорблять меня!
— Ну да ладно. В конечном счете, это делает нас союзниками. Методы Кроноса и мне не близки.
— Так мы вместе?
— Многие пали от моей руки… по твоей просьбе, — говорил Рино, обходя Джафара сзади и, высовывая голову из-за его плеча, ти-и-и-хо так напомнил. — Разве не так?
— Да, мы давно сотрудничаем.
— Так что нам может помешать на этот раз? Я причин не вижу. А ты? — отходил от молчавшего гостя хозяин скромных пинат. — Если Кронос подомнёт под себя воров и станет королём, это будет нашим позором.
— Я не хочу этого.
— И я.
— Так мы договорились? — спросил кавказец.
— Хорошо… Я пришлю своего человека.
Джафар благодарно кивнул головой и, уже уходя, вынужден был остановиться, заслышав вопрос Рино:
— И последнее. Почему не сам? Боишься его?
— Дьявола бояться не надо, нужно просто помнить, что он есть. — не оборачиваясь, ответил гость, заставив Рино улыбнуться признанием его превосходства над собой.

III

В полусумрак крошечной, тесной прихожей своей съёмной квартиры вваливался обессиленный Рейден. Сбрасывая на ходу окровавленную одежду, раздетым по пояс, он прошёл на кухню и, зажгя свет лампы на потолке, в секунду замер в позе готовым к атаке. На стуле, эротично закинув ногу на ногу, его ожидала Чёрная вдова.
— Ц-ц-ц… Я не стану драться с раненым. Не стоит меня так оскорблять, — произнесла девушка на английском. — Красивые татуировки,… красивое тело.
Якудза опустил руки и, подойдя к раковине, открыл воду, готовясь извлекать из себя пули. Включив конфорку на плите, мужчина положил на неё для дезинфекции столовый нож.
— Это не сильно повлияет. Давай, я тебе помогу, — леди-смерть подошла к своему врагу сзади, пока тот доверчиво, не шевелясь, стоял на месте, — Здесь нужно более сильное средство. — сказала она и, заглянув полку, достала из неё бутылку водки. Открыв её, сделала несколько глотков из горлышка и сплюнула на раны Рейдена.
— А-а-а…— застонал болью японец.
— У нас это основное лекарство от многих болезней, для внешнего и внутреннего применения. Для внутреннего значительно приятней. — пояснила Чёрная вдова и, взяв с конфорки нож, начала вытаскивать застрявшие в спине якудза пули.
— Я не лёгкая цель, хочу, чтобы ты знала, — стойко терпел боль и говорил он. — Но почему ты не напала на меня? Сейчас тебе было бы легче.
— Драться с равным – схватка за жизнь. Драться с раненым – это мерзкая расправа.
— Тогда зачем ты здесь?
— Тебе нравится моя страна? — спросила русская.
— Красивая… — признался японец.
— А что тебя больше всего в ней впечатлило?
— Люди. Они очень открытые. Я таких нигде не встречал, ни в одном конце света.
— Да-а-а… люди у нас добрые, не смотря на все проблемы и неурядицы в жизни. А знаешь почему? — вынув первые конусные граммы свинца, бросила их в раковину под проток воды леди-смерть.
— Почему? — напрягаясь мышцами, продолжал держаться Рейден.
— Потому что живут тем, чем думают… душой. А твоя страна красивая?
— Безумно. Там мой дом.
— Никогда не была, пытаюсь представить.
— Не пытайся. Лучше приезжай, и сама всё увидишь, — пригласил японец, освободившись телом и от второй пули, отправившейся вслед за первой: в раковину. — Описать её невозможно, не получится.
— Да-а-а,… наверное.
— Ты не ответила. Зачем ты здесь?
— Будем считать, чтобы убедиться, что мой трофей никому не достался. Лечись, мой враг. — сказала Чёрная вдова, наклеивая полоски пластыря на раны и придавливая их ударом ладони.
— Ас-с-с… — втянул воздух сквозь сжатые от боли зубы якудза.
— А с Кроносом тебе не повезло. Не потому, что ты не справился, нет, изящно сработал. Потому, что он очень серьёзный противник.
Косясь глазами в сторону, японец видел лежавший на столе столовый нож. Можно было  подумать, что сейчас он схватит его и нападёт на своего противника,… но нет, азиат плавно обернулся, а Чёрной вдовы уже не было рядом, она ушла, благородно оставив жизнь раненому врагу.

IV

В вечерний вестибюль кинотеатра, с увешанными стенами афишами предстоящих и уже состоявшихся кинопремьер, среди множества кинолюбителей, заходили под руку Диана и Кронос.
— Сто лет в кино не была. — призналась красавица.
— А ты что смотрела… аналитические передачи и бабушкины сериалы по телевизору? — шутливым вопросом спросил авторитет.
— Характер у тебя… вреднючий - вреднючий.
— Это потому что я влюблённый – влюблённый. Но это не сериалы, это полный метр, — рассказывал о фильме Кронос. — Два часа и всё удовольствие. Не два с половиной года… и всё мучение.
— Я сериалы не смотрю, я книги читаю.
— Полное собрание сочинений Льва Николаевича Толстого? Тут двумя с половиной годами не отделаешься. Полжизни положить придётся.
— Так..! — воскликнула с улыбкой Диана.
— На одну «Войну и мир».
— Знаешь что, дорогой. Не уберёшь нотки иронии в разговоре со мной…
— Такой твой тон меня пугает. — признался мужчина.
— Не пущу в спальню, пока не прочтёшь упомянутое тобой произведение и не напишешь мне сочинение, что ты понял из него.
— Как в школе?
— Как в жизни.
— Может, вместо сочинения мороженку или пироженку?
— У-у. — капризно отказалась от предложения красотка.
— И то, и то?
— У-у.
— Попкорн? — продолжал предлагать Кронос.
— У-у.
— Значит всё же сочинение?
— Именно, — утвердила Диана. — И не вздумай меня обманывать: читать критику, краткое руководство, смотреть фильмы и тому подобное.
— А я об этом и не подумал…
— Была бы я твоей учительницей, я бы тебя на второй год оставила.
— С тобой, хоть на пожизненное.
— Дурачок, — прошептала она, тянучись губами к устам любимого. — Можешь считать, приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
— Эта высшая мера по мне. — признался он и слился с девушкой в страстном поцелуе.

В переполненном готовыми увидеть зрелищный фильм зрителями зал показались Кронос и его спутница. Заметив занятый молодыми влюблёнными и уже целовавшимися парочками финальные кресла у стены, Диана немного грустно сказала:
— Опоздали. Последний ряд, к сожалению, уже занят.
— Значит, пойдём ближе к экрану, виднее будет. — предложил её возлюбленный.
— А как же..? — вновь подкрепляли друг друга её ирония и улыбка в вопросе.
— Пойдём. Я тебя в темноте потискаю.
Пройдя в первые ряды и, дождавшись погасшего света, красавица нежно прижалась к плечу Кроноса под начинавшийся фильм.

V

Оторвавшись от преследования, но, не вырвавшись из сжимавшегося вокруг них смертоносного кольца, Шамбала, Бес и Командир отряда ОМОН отдыхали от марафона через густые заросли чащи дремучего леса. Облокотившись о стволы деревьев, уставшие ребята сидели прямо на голой земле, когда из-за кустов показался Чечен с добытым на охоте кроликом.
— А вот и наша сегодняшняя еда. Новогоднее фрикасе из кролика. — довольно произнёс кавказец, разделывая ушастую тушку зверя, снимая с неё шкуру и разрезая на части поровну для всех.
— Ну, чё, пожрём? — не наевшись змеёй накануне, спросил Бес.
— Сырым?
— Огонь разводить нельзя, могут увидеть.
Спросил омоновец, получив ответом от Шамбалы.
Чтобы выжить, людям порой приходилось вводить в свои гастрономические традиции и не такие кулинарные отступления от их повседневного рациона. Уплетая с особым аппетитом, со смаком, как девочка лакомится вкусным мороженым, Чечен вызвал к себе любопытство спросившего его омоновца:
— Как ты можешь это есть?
— Нужны витамины и сила, чтобы жить и рвать этих шакалов. — ответил кавказец, рвя зубами кусок крольчатины с кости.
— Но это же сырое мясо?
— У тебя богатая фантазия?
— Средненькая…
— А ты представь, что это ароматный шашлык… и ешь. Очень вкусно, — предложил выход из как сделать невкусное объедением Чечен. — Я за пятнадцать лет на тюрьме, с её баландой, фантазию так развил, что перепробовал разные гастрономические изыски со всех концов света.
— О… телефон. А я и забыл про него, — послышалось от Шамбалы, нащупавшего мобильный в своём кармане и нажавшего его, включив монитор готовым к вызову. — Смотри-ка, работает.
— Дай, гляну, — взял довольно грязный аппарат Бес. — Слегка заплыл от воды, но работает. Правда, зарядки буквально на один звонок. Вот-вот сдохнет.
— На один звонок говоришь? —  раздумывал Чечен. — Давай, Кроносу звякнем? Напомним о себе, подпортим этой твари настроение.
Бес посмотрел на грустного, отвернувшегося в сторону Командира отряда ОМОН и, протянув телефон, кивнул головой Шамбале, показывая отдать его расстроенному долгой разлукой со своей дочерью другу.
— Омон, держи мобилу. — сказал сын Лорда.
— Как в кино. Зарядки на один звонок. — видя подыхавший аккумулятор, обмолвился офицер.
— Так набери тому, кто в сердце, кто ближе других.
Сказал ему кавказец, и Командир отряда ОМОН набрал единственный важный для него номер, звоня Насте – своей дочери.

В маленькой комнате, под тёплым одеялом уже спала она. Раздавшийся звонок заставил девочку включить лампу на прикроватной тумбочке и, сонными глазками посмотрев в телефон, ответить:
— Привет. Ты чего так поздно?
— Ты уже спала? Извини меня. — тихим голосом в трубку произнёс её отец.
— Пап, у тебя всё хорошо?
— Да, дочка. Просто хотел услышать твой ангельский голосок, твоё дыхание, маленькая моя.
— Пап, я соскучилась. — призналась Настя, укутываясь в одеяло.
— И я, маленькая моя, и я, — грустью отвечал тот, кто дал ей жизнь. — Дочка, я никогда тебе не говорил одного.
— Чего?
— Всегда слушай свою душу и следуй за своей мечтой,… никогда не останавливайся, никогда.
— Пап, у тебя всё в порядке? Ты где? — волновался ребёнок, словно предчувствуя что-то неладное своей чистой и юной душой.
— Многие люди забывают свою мечту, другие предают. Кто-то понимает, что для того чтобы она сбылась, нужно много трудиться, ползти вверх, — говорил Командир отряда ОМОН по уже «сдыхавшему» зарядкой мобильному устройству со своей любимой дочкой. — И из тех, кто рискует, очень многие срываются вниз, не достигнув вершины. Они падают, разбиваются, но они пробовали жизнь на вкус. И только единицы упорно карабкаются вверх, цепляются за что угодно, ползут по отвесной стене, проходят там, где, казалось бы, пройти невозможно.
Ребята откладывали еду в сторону, опустив руки, не в силах есть, когда звучали такие слова. Бес опирался спиной о ствол дерева, согнув ноги в коленях и, с улыбкой смотрел на своего друга - Командира отряда ОМОН, продолжавшего говорить своему ребёнку:
— И наградой им служит улыбка Фортуны на самом шпиле, на самом пике высоты.
— Па-а-а-ап… — доносилось протяжным из трубки.
— Доча, не останавливайся, никогда не останавливайся, ползи вверх, упорно, даже когда, кажется, что силы покинули тебя, не останавливайся даже на передышку… ползи.
— Пап, мне плохо без тебя. Ты – самое дорогое, что у меня есть. Ты - моя мечта, жить с тобой.
Успела только сказать Настя, и аккумулятор предательски разрядился в ноль.
Командир отряда ОМОН посмотрел на безжизненно потухший экран мобильного, и на его мужских глазах проступили хрусталики неизвестных ему до той поры слёз.
Ребята грустно смотрели на своего тоскливого друга, и Чечен, положив руку на его плечо, одобрительно похлопал офицера и произнёс:
— Хорошо сказал, красиво.
Опустив голову вниз, мужчина прятал проступившие слёзы на щеках, но никто в целом мире, ни одна даже самая последняя мразь не смела упрекнуть его в том хрустале на лице…никто.

VI

Утопая в мягких креслах и объятиях друг друга, наслаждаясь киношедевром, но не стремясь перешагнуть границу экрана, чтобы оказаться среди действовавших на нём персонажей, а стремясь прижаться сильнее, обнимавшиеся Диана и Кронос увлечённо смотрели занимавший их фильм.
Тихо и незаметно, не потревожив своей нерасторопностью ни одного из киноманов, за влюблённой парой занимал свободное место невысокий, сбитый телом мужчина в кепочке. Темнота и неприметная внешность которого вряд ли могли навести кого-то на мысль что это был не простой любитель одного из величайших направлений искусства, но подосланный убийца – Человек Рино. Незаметно достав из рукава нож, он готовился вогнать его в того, ради кого и потратился на билет, кому и предназначалась холодная, острая в бритву сталь.
— Нравится фильм? — спросил шёпотом на ушко Дианы Кронос.
— Угу. — ответила та и, поцеловав своего спутника в щёку, обняла его за руку, ещё крепче к нему прижимаясь.
Сдавив холодное оружие своим мощный кулаком, отсчитывая мгновения, разделявшие жизнь и два перерезанных горла впереди себя, Человек Рино занёс нож, но той же секундой замер без движения,… показав в уголку своего рта сочащуюся струйку крови.
Надавив сильнее, сидевший рядом с киллером Джафар проткнул грудь убийцы своим клинком и, потихоньку забравшись в сумочку Дианы, незаметно вытащил из неё кошелёк.
Несколько последних кадров фильма на огромном экране, свет загорался, и зритель покидал пустевший после себя зал.
— Не последний ряд, но мне понравилось. — признался Кронос.
— Особенно как ты тискал мои колени, — сказала Диана и, заметив пропажу из своей расстёгнутой сумочки, вскрикнула. — А-а-а! Мой кошелёк. У меня украли кошелёк.
Озверевший расстроенным настроением любимой авторитет оглядел зал, но далеко смотреть не пришлось. Опустив глаза прямо перед собой, он увидел склонившего голову мёртвого Человека Рино с торчащим из груди ножом.
Сидевший рядом Джафар протянул Кроносу пропажу его женщины и показал свою окровавленную ладонь.
— Ой,… это же мой кошелёк. — признала собственность Диана.
— Надо уходить. — забрав её вещь, сказал её спутник.
— Полиция. Мы должны сообщить в полицию.
— Обязательно. А сейчас пошли.
— Убивать за кошелёк? — перепугалась девушка, видя мертвеца перед собой.
— Вряд ли он был целью.
— А кто же тогда?
— Я, — ещё более напугал её Кронос. — Или кто угодно. Маньяков вокруг, как грязи.
Почтительно кивнув Джафару головой, авторитет спешил уйти вместе с Дианой. Кавказец накинул на грудь Человека Рино его же куртку, маскируя выдававший труп нож, и слился с выходившей из зала толпой.

VII

В темноте безлюдного двора возвращавшийся домой подполковник Гладких наткнулся на шедшего ему навстречу Капитана Соколова. Слякоть прошедшего накануне дождя разлилась немногочисленными лужами по асфальту и одетый в гражданское полицейский остановился на сухом от заполнившей собой ямы дороги водой пространстве.
— Вечер добрый, Андрей Романович. — приветствовал его подчинённый.
— Соколов? А чё ты здесь? Я думал, наше руководство тебя в лес загнало и с концами. Пока бегунков не возьмёте, обратно в цивилизацию хода нет.
— Так и есть.
— Взяли? — спросил и насторожился подполковник.
— Пока успешно скрываются, — ответил капитан. — Разгромили один преследующий их отряд. Лесник, который помогал в их поисках, лечит ноги в больнице.
— Остальные?
— С отбитыми головами и непроходимым страхом идут за ними по пятам.
— А здесь как? Ко мне пожаловал?
— Домой, на побывку. Оставил капитана Червоненко старшим после себя. Мать заболела, некому ухаживать, вот и пришлось сорваться с поисков. Тут как?
— Без особых стрессов. События залегли, но чувствую, вот-вот взорвутся.
— Кронос? — уточнил Соколов.
— У нас один действующий вулкан в городе, — пояснил ответом его начальник. — А та пробка, способная его заткнуть, сейчас под облавой в том лесу.
— Не понял.
— Всё ты понял. Думаешь, бросили бы такие силы на поиски каких-то обычных четырёх уголовников? Да, к тому же, пробитый сверху интерес: как дела, когда результаты, почему до сих пор не пойманы и не обезврежены?
Свет фар приблизившегося автомобиля ослепил стоявших рядом мужчин и из него первым показался Майор Губанов.
— Подполковник полиции Гладких Андрей Романович? — спросил этот статный мужчина в кителе при погонах.
— Он самый. — уверенно ответил начальник РОВД.
— Вечер добрый. Майор Губанов, Управление собственной безопасности, — показал служебное удостоверение вечерний гость и добавил. — Пройдёмте с нами.
Вторым из подъехавшего авто предстал перед всеми уверенного в себе вида Капитан Портнов – сотрудник той же конторы, что и вышедший первым.
— В столь поздний час? А до завтра не потерпит?
Поинтересовался Гладких, но Майор Губанов настаивал:
— Завтра наступит с минуты на минуту. Служба, сами понимаете, график ненормированный.
— О чём пойдёт речь?
— О проведённой вами спецоперации и необычности её завершения для сотрудника полиции.
— Поконкретней, если можно. Я отвечаю за многие дела. Разгул преступности, знаете ли.
— Вы задержали груз взрывчатки, предназначавшейся для готовившегося акта террора. И уничтожили его исполнителей, вместо того, чтобы предать их в руки закона.
— Для вашего ведомства весьма типично делать предположение, обвинять сотрудников и не заморачиваться по поводу доказательств. А они у вас есть? — спросил подполковник и, не думая растрачивать себя на пустые волнения.
— Я не уполномочен обсуждать с вами эту тему. Дальнейшие вопросы в стенах представляемого нами управления. Пройдёмте.
— Ну, что ж, пойдём, — теперь под конвоем шёл к подъехавшему авто Гладких. — Скажи мне, майор. Откуда всё-таки инфа?
— Работаешь грязно, мент. У меня приказ…
— Я понимаю.
Достав из заднего кармана сверкавшие наручники, Майор Губанов застегнул браслеты на запястьях подполковника. Такими украшениями в девяносто процентов случаев награждают только честных, правильных и справедливых людей. Ты не мразь? Щёлк…на твоих запястьях.
Занимая задние в авто кресла, не просравший честь офицер услышал от задержавшего его майора Управления собственной безопасности:
— И ещё кое-что. От Кроноса… привет.
Понимая, что это не арест и его будут убивать, подполковник сделал то, что должен был.
— Передашь ему от меня… при встрече. — сказал он и, ударив ногой по двери, выскочил из машины.
Скованный браслетами мент торопился в вечернюю тьму угла своего дома, скрывшись за которым, он подкараулил первого из пустившегося за ним в погоню – Капитана Портнова и тут же наградил падлу ударом сжатых воедино кулаков.
— Чёрт возьми. — буробил уже Губанов, едва не споткнувшись о валявшегося на земле словно кусок дерьма коллегу.
Заслышав шум поднимавшихся по пожарной лестнице ног, тварь из Управления собственной безопасности открыла стрельбу по скрывавшемуся на крыше здания офицеру.
— Куда же ты делся? — раздражённо рыскал меж воздуховодных труб крыши Майор Губанов, пока подполковник, схватившись за парапет, висел на высоте девяти этажей.

К лежавшим на земле расстёгнутым наручникам подступали ноги в начищенных туфлях. Остановившись, они показали своего обладателя, - поднимавшего браслеты Капитана Соколова.
— Ушёл всё-таки… — запыхавшись, сказал вернувшийся Майор Губанов.
— Далеко не убежит. — гнилым оскалом ответил Соколов.
— И ты не убежишь. — в полтона произнёс подполковник Гладких, выглядывая из-за ствола дерева, скрываемым пеленой темноты, оставаясь незаметным для своих преследователей.
Кто осмелится сказать, что значимость силового ведомства полностью исключает возможность появления в нём крысёнышей и гавнюков? Правильно…дурак. Вот и в Управлении собственной безопасности нашлась червоточина, сочащаяся не амброзией, но смердевшая гноем.

VIII

В разобранной постели, ещё только подкравшимися первыми лучами солнышка в окно,  мило спала обнажённая Диана, прижавшись к сильной груди Кроноса. Чуйкой зверя и слухом того же, авторитет приоткрыл глаза и заметил проскользившую тенью вдоль коридора Чёрную вдову.
Не смея тревожить сна своего ангельского создания, мужчина медленно освободился из-под её шелковистых объятий и, накинув на себя халат, отправился в столовую.
— Давно ты с ней? — спросила его входившим леди-смерть, по-хозяйски заваривая утренний кофе.
— Недавно. — ответил Кронос.
— Она красивая.
— Очень.
— И она тебя любит.
— С чего ты решила?
— Я – женщина, это видно. Только любящее сердце способно так искренне отдаться своему мужчине.
— Наверное.
— Поверь мне, я тебя не обманываю. Но она не из нашего мира. Твоя женщина знает, чем ты занимаешься?
— Она думает, что я крупный бизнесмен. Занимаюсь строительством, финансированием проектов и тому подобное.
— Отчасти ты ей не врёшь, так оно и есть. А что будет, когда она узнает правду?
— Не узнает. Кто задумает сказать, на подходе к ней порву. — сквозь зубы произнёс авторитет.
— Это до поры, до времени. Рано или поздно она всё равно всё узнает. Правду никогда не утаить, и ты это знаешь, — заставила задуматься над услышанной истиной, над смыслом слов, мысли о которых он всячески гнал от себя прежде, Чёрная вдова. — Когда она узнает, примет ли она тебя таким? Не таким, каким видит теперь, а настоящим… кровожадным Кроносом?
— Кровь лишь жидкость, та же влага, что и вода.
— И настолько же живительна. Лиши человека одного и другого, он покинет этот бренный мир душой.
— Она довольно образованна, чтобы понимать это.
— Но способна ли она понять то, что основной поставщик душ на тот свет, её любимый? — спросила леди-смерть задумчивого Кроноса и поставила перед ним на стол чашечку кофе. — Верно мыслишь. Всё ты знаешь,… попей кофейку, проснуться поможет.
— Ты всегда считаешься со своим мнением. А другое для тебя важно? — поинтересовался хозяин особняка и всего города.
— Твоё? Нет.
— Ты спокойна и не волнительна в разговоре со мной. Такие ответы, такая выдержка под стать лишь одной… тебе.
— У тебя страха нет, у меня страха нет. Ты кому-то дорог, я кому-то дорога. Тебе кто-то дорог, мне…
— Кто?
— Кто-то. — пояснила загадкой Чёрная вдова.
— Я ожидал кого-то вроде тебя: кто будет близок ко мне и не станет бояться.
— Ты сам меня подпустил.
— И не жалею.
— И не надо… особенно делать того, о чём стоит потом сожалеть и придётся расплачиваться.
— Пришла расслабить, потом напрячь?
Спросил Кронос и получил прямой ответ от очаровательного киллера:
— Вся наша жизнь изгибы-выпрямленья. Как женское тело в любовных утехах на белоснежных простынях.
— Моя жизнь – стальной прут без дефектов изгиба… ровный, как горизонт океана.
— Да ты – кремень… Я о работе, для меня есть занятие? На счёт неугомонного якудза не беспокойся, он тебе больше не угроза.
— Расправилась?
— Твой верный помощник – Тригон вывел его из игры… надолго. Так есть что для меня?
— Найдётся. В красивых затеях многообещающих дел, важно не только расчищать дорогу, но и заметать за собой следы.
— Кого? — поняв свою задачу, уточнила цель красотка киллер.
— Замглавы Администрации. — обозначил её авторитет.
— Когда?
— Не торопись, но не задерживай.
— Как?
— На твоё усмотрение, тебе решать. — дал свободу выбора Кронос, и услышав приближавшиеся шаги, обернулся, чтобы увидеть вошедшую Диану.
— С кем ты здесь говоришь? — спросила накинувшая на себя лишь простынь девушка.
— Ни с кем. Мысли вслух. Кофе будешь? — ответил он в пустоту напротив себя. Чёрной вдовы уже не было.

IX

В привилегированном ресторане, у изысканного фонтана, за декорированным небольшим букетом живых цветов столике, вкусно обедала госзнать в лице породивших проект «Кронос» и потерявших над ним впоследствии контроль Анатолий Владимирович со своим помощником Дмитрием Сергеевичем. Своим расположением они были далеки от ряда происходивших в стране событий, но в самом их центре своими отнюдь не чистыми помыслами, целями и интересами, занимавшими эти отъевшиеся чиновничьи головы.
— Вам не нравится? Вы почти не дотронулись до еды. Не вкусно? — поднося вилку ко рту и, заглатывая очередной кусок, не отводил глаз от своего собеседника Дмитрий Сергеевич.
— Аппетита что-то нет. Да и приелась уже эта изысканная кухня с её безупречно приготовленными блюдами,… — бесился с жиру властьимущий упырь. — Вся эта обстановка, дорогих, «звёздных» заведений… хочется обычной, домашней еды… блинов со сметаной. Как в детстве, бабушка готовила.
— Понимаю. А как же статус? Он обязывает.
— В любой момент может измениться: вскочить и сорваться с места. Или упасть… ниц.
— Я бы предпочёл полёт… вверх. Тем более что к этому имеются все предпосылки.
— Разыграй мой аппетит и подними настроение.
Настоял Анатолий Владимирович, и его «холуй» поведал новостями:
— Наш человек установил место нахождения искомых документов, документов Лорда.
— Так, дальше.
— Они у Графа… были. Он смог выкрасть их.
— Аппетит появляется, мне даже начинает хотеться десерт.
— А сейчас они у нас.
— Заставь настроение вскочить вместе с давлением, порадоваться, — обретал румянец на толстых щеках Анатолий Владимирович и, увидев положенные перед ним на стол две компьютерный флешки, добавил. — У Графа говоришь?
— Именно.
— И как же ему это удалось? Украсть что-то из дома вора?
— Профессионально сработано. Он воспользовался суетой и достал то, что нам требовалось.
— А чем была вызвана суета?
— На Графа покушались? — второй новостью поведал Дмитрий Сергеевич.
— Жив?
— Жив, но ранен. За последние несколько дней борьба за трон обострилась.
— Времена разногласий. Никто не хочет уступать. Suum cuique. Латынь.
— Каждому своё.
— Именно.
— А что нам?
— То, чего мы хотим, и то, что по праву наше. Что на флешках смотрел?
Спросил чиновник, и доставивший документы признался:
— Изучил.
— И как? Кому стоит опасаться этой информации?
— Всем.
— А конкретней?
— Вам, мне, многим высоким, ворам…
— Насколько высоким? Под, над… относительно нас. — уточнял статус Анатолий Владимирович.
— Есть и под, но больше над. Имеются и одноуровневые, полный комплект.
— Хорошо-о-о…
— То, что документы у нас.
— А ты уверен, что это всё, и что нет дубликатов?
— Может и есть. Но слишком серьёзно эти хранились. Вряд ли Граф подумал, что кто-то осмелится влезть в его дом. — уверенно предположил Дмитрий Сергеевич.
— Игра становится интереснее. Поздравляю, мы вытащи козырной туз из колоды. Теперь важно его сохранить… до финальной взятки. — обрадовался своей пусть маленькой, но победе властный упырь.

X

Открыв частную клинику и стрыгя денежные купоны с богатых больных, симпатичный мужчина в очках и с окладистой с проседью бородкой не забывал и о необходимом досуге, предпочитая коротать свободное время в своём кабинете за шахматной доской и расставленными вразнобой фигурами на ней, играя партию самим с собой.
— Шаг не объявляю. До него ещё несколько ходов. — разбавил его одиночество своим появлением вошедший Булава и сделал ход белой ладьёй.
— Это если по стандарту. Ну, а если на гамбит,… — Доктор подставил под удар королеву. — Жертвую ферзя, и количество ходов может резко увеличиться.
— Может. Но неизбежность проигрыша теперь очевидна даже для тебя. — гость «съел» своим конём мощную фигуру противоположного цвета.
— Да… это победа, но не для меня. — признался медик, поглядывая на безвыходное положение чёрных фигур на игральной доске. — Поздравляю, Булава, и здравствуй.
— Привет, Айболит. Клиентов нет? Времени много, без работы сидишь, шахматами мозг тренируешь?
— Клиника у нас не для всех, приём специалистов не каждому по карману. А на жизнь хватает и того, что несут немногие больные.
— А если не больны, ты им диагноз нарисуешь. Так?
— Кому-то да, кому-то нет. Жить-то хочется в достатке, а его надо заработать.
— Мне тоже рисовать станешь?
— Тебе нет. Во-первых, мы давно знакомы, во-вторых с тобой шутить не стоит, мне это хорошо известно. Зачем пришёл, ты же не любишь лечиться?
— Как и все.
— Решил заняться профилактикой, последовать, наконец, моему совету? — спросил хозяин клиники.
— Здоровье поправить надо, что-то рассыхаться стал. То там хрястнет, то здесь ломать начнёт. Таблетку, может, дашь какую?
— Может и таблеткой обойдёмся, но сначала нужно провести осмотр. Раздевайся.
Булава скинул одежду по пояс и бросил её на кушетку у стены.
Начав первичный осмотр со стетофонендоскопом, Доктор констатировал:
— Татуировки, шрамы… Ссадин от побоев добавилось.
— Не офисный клерк. Сам знаешь, кто я. — напомнил о своём образе жизни вор.
— Знаю. Задержи дыхание. Угу, угу… Можешь выдохнуть.
— Фу-у-у-у… что со мной?
— Ничего серьёзного. Зная твой возраст и активный образ жизни, для меня, как для медика, остаётся загадкой твоя хорошая физическая форма.
— Так что со мной? — настаивал вопросом Булава.
— Банальное переутомление.
— Что?
— Тебе просто нужно расслабиться, всего лишь отдохнуть.
— Выпивон под закусон?
— Если не перебирать, то да, — как вариант предложил Доктор. — Но лучше с девочкой растай. Она и тело твоё расслабит-взбодрит и душу подлечит. Лучше всяких микстур и таблеток.
— Уж приятней это точно. А в вашем медучреждении такая аптека есть?
— Для дорогих клиентов… найдётся. Рецепт выписан, лекарство сейчас принесут.
— А место для приёма?
— Мой кабинет в полном вашем распоряжении. Сколько понадобится.
Элитная клиника – разнообразие предоставляемых услуг. Доктор вышел. Булава поднял руки и резко опустил их, расслабляясь в ожидании вот-вот обязанной появиться красотки для его сексуальных утех.
— Захворал, Булава, анализы в бидоне принёс? — послышалось из-за спины мужчины и, обернувшись, он растерянно и остервенело смотрел на стоявшего перед ним Кислоту. — Не пугайся. А то ещё и в штанах до лаборатории потащишь. — добавил правильный вор.
— Кислота. — пришедший на осмотр покосился на свою одежду, на кушетке, среди которой было его оружие.
— Не стоит, не за жизнью твоей пришёл, не сегодня. — заметив это, сказал Кислота.
— Тогда чего тебе? К врачу?
— Да я в порядке, у меня к тебе вопрос. Слушай, Булава, зачем тебе жизнь воровская? К чему тебе криминал?
— Суть моей жизни, часть естества. Другим не жил, иного не умею. — ответил тот.
— А-а-а… да-да… Другим не жил, а этим разучился.
— Давай к нам, Кислота. Вам один хрен конец, все расклады против вас. С нами выживешь.
— Выжить… ещё не означает жить, Булава. Вот ты, к примеру, уже давно труп.
Булава схватил со стола дорогую ручку Доктора, зажал её в кулаке и направился на Кислоту, брызгая слюной желчи в мерзости своих слов:
— Сейчас мы глянем, кто из нас первый подохнет. До морга недалеко.
— Я говорил о твоём гнилом нутре, о твоей вонючей, продажной душонке.
— Сейчас я отделю твою от твоего же тела.
Булава набросился на Кислоту. Удар, удар, удар! Кислота отбивался. Очередной замах и удар суки… и честный вор остановил перо дорогой ручки прямо у своего глаза.
Зверский оскал Булавы против сурового, пронзительного взгляда Кислоты. Кто кого?
— Ха-ха-ха…
Ретиво заржал сучонок и надавил на золотым пером ручку, стремясь проткнуть глаз противника.
Кислота с огромным усилием отодвинул от себя угрожавший ему предмет, ловким движением перехватил руку Булавы и заломил её ему за спину.
— Тварь… — прохрипел ошибочно коронованный ублюдок.
Правильный авторитетом «законник» несколько раз ударил Булаву головой о стену и, толкнув того на стол, схватил с него стетофонендоскоп, обмотав вокруг шеи мразоты, затянув его и завязав на узел.
— Ххе-хе-ххе…— задыхался гнидёныш, пытаясь ослабить стягивавший жгут устройства для прослушивания дыхания.
— Не переживай, Булава, жизненно важные органы не затронуты. Ах, да… печать специалиста, — вспомнил Кислота и, взяв со стола авторучку, с размаха воткнул её в спину твари, — Приём окончен, — добавил он, разворачиваясь на выход. — В эпикризе диагноз – имбецил.
Обвивавший глотку стетофонендоскоп, торчавшая из спины ручка,…пришёл на медосмотр, остался лечиться… по воле истинного вора – Кислоты.

XI

Толпу сновавшей бурной жизнью посетителей торгового центра, разбавили своим появлением в вестибюле Кронос и Диана. Остановившись перед марш-броском по магазинам, девушка посмотрела на своего возлюбленного и, волнуясь за него, спросила:
— Как твой палец?
— Не знаю, его ведь нет, — ответил тот, не расставаясь с юмором. — Я даже не представляю, где он сейчас.
— Извини, не так спросила. Рука болит?
— Всё нормально, не переживай. Лучше скажи мне, зачем мы сюда пришли? Могла бы заказать всё по интернету или сказала бы, тебе привезли.
— Нет. Я по старинке: пришла и купила, что надо. Так можно увидеть, потрогать и примерить, если что.
— Слушай, Диан. Давай, ты пройдёшься одна, а я тебя в кафе подожду. Не люблю я по магазинам шлындать.
— Ладно. Так будет даже лучше.
— Лучше?
— Мне только несколько женских вещиц купить. Тебе вряд ли будет комфортно в этих магазинах.
— Женских вещиц? Каких это? — лез обниматься к любимой Кронос.
— Так, так, всё… убери руки. Переходим в режим успокоения. Дышим глубже, ровнее, успокаиваемся, — убирала от себя его руки девушка. — Ждёшь меня в кафе. Я быстро.

Заняв неприметный столик, авторитет наслаждался ароматным напитком, когда напротив него присаживался Джафар.
— Кофе будешь? — спросил его Кронос.
— Предпочитаю чай. — ответил тот.
— Сам бы выпил чафирку,… да здесь не заваривают. Долго ходишь, я срисовал тебя и полчашки успел выпить.
— Дал время остаться тебе одному. Нам ведь есть о чём поговорить? О случившемся, к примеру.
— Чей это человек? — памятуя о произошедшем в кинотеатре, спросил криминальный хозяин города.
— Специалист Рино. — поведал ответом Джафар.
— Рино? Зря он решил так поступить со мной. Интересно, что его сподвигло? Или кто?
— У самого башка не бестолкова. Решил город к рукам прибрать. На него давно корону вешали, он отказывался. А сейчас, век вора короток, ближе к старости…
— Решил забрать мой город?
— Вижу так.
— Я ведь предлагал ему когда-то работать вместе. Мы могли бы таких дел сотворить.
— Кронос, он к тебе не присоединился, в отличие от меня. Он пошёл против тебя, в отличие от меня.
— И так же погибнет. А как ты узнал?
— Совпадение. Пришёл расслабиться, кино глянуть. Ну и срисовал охоту за тобой. — ляпнул ложью Джафар.
— Как, понравилось?
— Охотник не силён, раз жертва жива.
— Я про фильм.
— Пойдёт. Но раньше снимали лучше.
— Помню я… и как раньше и добро… сегодняшнего дня. Я не забуду того, что ты сделал для меня. Можешь считать, что я твой должник. Чего ты хочешь? — желал услышать просьбу наградой за содеянное Кронос.
— Любое твоё предложение. — обозначил её глава чеченской диаспоры.
— Главное чтобы оно было достаточно щедрое для тебя. Так?
— По возможности.
— Я придумаю, как мне закрыть долг перед тобой.
Джафар встал и, отходя от оставшегося за столиком, произнёс себе под нос:
— Вот и хана тебе, Рино. Се-ля-ви.

XII

В дебрях густого леса уставшие ребята продолжали бежать от не отстававшей за ними погони. Травля людей, словно загнанного на охоте зверя не прекращалась, прирастая всё прибывавшим подкреплением и сжимая кольцо окружения, словно затягивая удавку на шее приговорённого к виселице. 
— Да будет конец у этих зарослей или нет? — уклоняясь от хлеставшей по лицу молодой поросли, сбивчивым дыханием говорил Шамбала.
— Тебе нравится природа, вот и наслаждайся, пока живы. — парировал ему Чечен.
— Не те условия для кайфа. Осточертела эта зелень, в цивилизацию хочу.
— Недолго осталось, скоро прорвёмся. Вернёшься к своей Оле и малышу. Ещё немного. — поддерживал боевой настрой друга Бес.
Ещё рывок, ещё с десяток оврагом и вылезшими из земли массивными корнями деревьев метров и вот оно…случилось неожиданное. Ребята выбежали чётко навстречу отряду ОМОН. Остановившись как вкопанные, и те и другие подозрительно и недоверчиво смотрели друг на друга несколько молчаливых секунд.
— Привет, командир. — первым произнёс Толя.
— Привет, пацаны. — стараясь отдышаться, приветствовал своих бойцов омоновец.
За спинами друзей уже слышались подступавшие шаги преследования, и, не в силах, и не против совести предать своего, Командир отряда ОМОН услышал от прежде возглавляемых им ребят:
— Уходи,… мы прикроем.
— Уходи, командир. И удачи вам.
— Командир, мы выиграем для вас немного времени.
— Спасибо, спасибо, пацаны. — поблагодарил их оставивший службу, но не предавший честь офицер.
— Вон они! Вон!
— Стоять!
— Держи их! Держи, а то уйдут!
Вопили во всё горло и на весь лес заметившие их из цепочки преследования.
— Не такой уж и большой этот лес. Скорее посадка. — говорил Бес, пока ребята прорывались сквозь густые ветви деревьев и убегали прочь, оставив то, что происходило, позади.
А там, между стоявшими строем омоновцами, прикрывавшими собой отходивших друзей и сотрудниками полиции из отряда оцепления и преследования, завязалась ожесточённая схватка.
— Не пропускать никого! Держать строй! — кричал ставший главным в отряде Водитель.
Толя ударом с ноги в живот вырубил в неподвижное одного из участника поисков. Стоявший рядом Лёха с кулака в челюсть разбавил землю вторым распластавшимся. Водитель дрался сразу с несколькими, разваливая их по сторонам каждого с одного лишь удара.
Словно горох о стену бились недоумки в попытках прорваться через вставшую на их пути шеренгу бойцов ОМОНа, отскакивая от неё или с новым синяком, или новым переломом одной из костей своих скелетов.
Нарушив приказ, омоновцы тогда перешли на сторону справедливости. И на хрен закон!
Загнанные как звери ребята из последних сил переставляли ноги, ища хоть какое-то убежище, хоть что-то.
— Не дотянем мы до завтра, пятой точкой чую. — не добавлял оптимизма Чечен.
— Тащи её быстрей. Выберем позицию и надерём задницы всем, кто посмеет подорваться на нас. — не терял решимость настроя Бес.
— А как ты научил свою жопу время чувствовать? Сегодня, завтра?
Юмором спросил кавказца Шамбала, но получил ответ от Командира отряда ОМОН:
— Как начинает подгорать, пора валить. Это значит сегодня, и завтра может не наступить.
— Именно так, — подтвердил Чечен. — Не механические часы, не кварц. Животный механизм… сбоя не даёт.
Жизнь не бросит, не оставит никогда, подарив пусть призрачный, хоть крошечный, но шанс. И тогда провидение одарило ребят таким, показавшейся вдали старой лесной избушкой. Зацепившись за ниточку надежды, ребята торопились к ней.
Гулкое падение тела на землю и тишина. Тем и ознаменовалась концовка схватки отряда ОМОН с полицейскими из оцепления. Неровно, гурьбой, как валились, лежали они у ног бойцов каждый, находясь без сознания.
— Все? — спросил, поправляя амуницию Толя.
— Все. — пнув одного из скотов по ноге, ответил Лёха.
— Всё, уходим… в автобус. Здесь нам делать нечего.
Скомандовал Водитель и, переступая через поверженных ими, ребята скрывались уходящими за деревья. Они отказались участвовать в травле справедливости, в травле покера друзей.

XIII

Красотой и переливом, мелодичностью и гармонией звуков наполняла прелесть японского языка простор комнаты офиса Совета якудза. Казалось, будто происходившее напоминало собой национальный театр страны восходящего Солнца с его колоритными персонажами и проживавшими роли актёрами. Всё было бы так, если не знать, что эти статные мужчины являлись ни кем иным как главарями кланов одного из старейших преступных синдикатов мира, и сладкоголосый перелив был смертоносным шёпотом выносимого ими для кого-то приговора.
— Шиджо, я знаю, в твоей префектуре есть некоторые проблемы, могу помочь.
— Знаешь, Юки, со своими проблемами я разбираюсь сам.
— В эти сложные времена мы потому и объединились, чтобы помогать друг другу, решать проблемы сообща. — вклинился в разговор приятелей Хизока.
— Я просто слышал, что полиция навестила твои склады с оргтехникой и арестовала всю партию. Плюс несданные корпуса под офисы.
Продолжил Юки, услышав ответ от оппонента:
— Префект не подписывает, не могу получить разрешение на открытие. Такое ощущение, что действуют целенаправленно против меня.
— Мы в последнее время все находимся под бдительным взором власти и закона. Действуя против тебя, они прощупывают почву.
Заметил другу Аки, и ему тут же вторил Эиджи:
— Уж больно резвые шаги предпринимают. Страха нет?
— Притупился. Они в курсе событий в России и того, как с нами обошлись, мы проиграли.
— Это в России и это пока! А здесь?! Здесь мы у себя дома! И никто не в силах с нами бороться! Мы – якудза!
— Властям так не кажется, — заметил Хизока. — Они давно хотят покончить с нами и сейчас лишь усилили свои старания.
— Нужно ответить, напомнить им,… что мы были, есть и всегда будем. Мы – часть Японии, часть истории нашей страны. С нами надо считаться. — сжимал кулаки в подступавшем гневе Шиджо.
— Напомним, освежим им память.
— В последнее время дела и впрямь идут не очень хорошо. Горо, надо что-то делать, как-то исправить ситуацию.
Спросил у лидера Совета Юки и получил от того ответом:
— Там, где можно обойтись переговорами, ограничимся ими. С теми, с кем вести диалог бесполезно, поступим жёстко. Решим проблемы, а заодно и напомним о себе.
— От Рейдена вестей никаких?
— Хизока, ты же знаешь, он никогда не отсчитывался перед Советом, он считает себя выше этого. — напомнил о своенравии засланного в Россию киллера Шиджо.
— Я просто хочу знать, как продвигаются дела.
— Он прислал весточку. Вот она. — объявил всем Горо и, положив на стол шкатулку, открыл её, показав лежавшую в ней отрубленную конечность Кроноса.
— Что это?
— Палец?
— Так он извиняется за невыполненное поручение?
— Рейден извинился лишь однажды… и сделал это до того, как устроил сенсо.
— К тому же это не палец якудза. Это палец белого человека.
Проговорились уважаемые якудза, пока их не перебил Горо:
— Верно. Это палец Кроноса. — заставил замолкнуть их глава Совета и устремить на себя вопрошающие взоры.
— Кронос мёртв? — надеждой спросил Юки.
— Жив, — огорчил ожидания всех Горо. — Рейдену не удалось с ним покончить.
— Да он что, не убиваемый что ли?!
— А Рейден?
— Если его посылка дошла, значит, он жив. И если не доставил её сам, значит, остался довершить начатое.
— Боги ему в помощь.
Вновь рассудили промеж себя лидеры кланов, и Горо подвёл итог своими решавшими всё словами:
— Не боги… долг перед братом. В память о нём.

XIV

Участники оцепления и поисков мяли лесную траву своими берцами, топая ровной колонной на установленном друг от друга расстоянии. Возложив на плечи своего грузного тела делегированные ему полномочия руководителя операции, Капитан Червоненко ответственно подошёл к возложенной на него ответственности, отдавая очередной приказ:
— Не отставать! Держать дистанцию! Будьте внимательнее, мы должны найти их!
Этот пышнотелый в походной форме, со знаками отличия мужчина одним своим видом озадачивал любопытный мозг всякого здравомыслящего человека следующей постановкой фактов: Как могут такие толстожопые сотрудники МВД вести оперативно-розыскные мероприятия? На что они в принципе годны в повседневной службе? Сидеть в тёплом кабинете и перекладывать стопки бумаг, редкими, короткими забегами относить сфабрикованные дела в Прокуратуру и возвращаться в отдел через пиццерию или ларёк шаурмы? На что способны эти пухлозатые существа, ведь случилось им преследовать настоящего преступника, они даже стартовать с места без отдышки не смогут. А таких у нас в стране, на удивление, без меры.
Разбавив стройные ряды продажных легавых, их число увеличили своим появлением боевики Кроноса. Лично решивший принять участие в расправе над Бесом и его друзьями авторитет подошёл к Червоненко и спросил:
— Широко шагаешь, капитан. Почувствовал их близость?
— Они уже недалеко, мы нагоняем их. Кольцо сжимается, теперь им не уйти. — довольно ответил тот.
— А почему людей так мало? Если не брать в расчёт моих.
— За самовольное нарушение приказа, за нападение на сотрудников правоохранительных органов при исполнении, должностным лицом…при исполнении…
— Между собой перегрызлись что ли?
— Отряд ОМОНа встретил своего бывшего командира, ну и решил помочь ему. Тем самым поставив точку на своей службе и, в перспективе, свободы.
— Так это мы их видели грустными тенями, скользящими за деревьями? Расстроились за своего… — признался Кронос.
— Ничего, и без них справимся.
— Молодцы… за командира до конца стоят, верны.
— Держать строй! И повнимательнее! — отдавал приказ участникам поисков Капитан Червоненко.
— А появление высших погонов в сравнении с твоими или нежданных, контролирующих гостей не ожидается? — спросил главного от представителей закона криминальный авторитет.
— Вы-то пришли. — не останавливая шаг, ответил тот.
— Наше появление как раз объяснимо. Или тебя забыли поставить перед фактом?
— Предупредили, я вас ждал.
— Так ещё гости будут?
— Я заменяю капитана Соколова, являюсь ответственным за проведение этой операции.
— А он за проведение другой.
— Вы хорошо осведомлены. Может, поделитесь со мной. Что его сорвало отсюда? Дело ведь практически завершено.
Спросил Червоненко, и Кронос поделился с ним откровениями:
— Скользкая ситуация. Он ответственен по другому вопросу вашего же ведомства, со своим непосредственным руководителем.
— Будьте внимательнее! Они могут объявиться в любую минуту! — последовала очередная команда ответственного за проводимый сыск по лесным угодьям.
— Если они уже не ушли… — задумался авторитет.
— И как бы это им удалось? Не переступили же мы через них? Они, по-твоему, в землю вросли, с травой слились что ли?
— С болотной тиной слились и с травой сумеют.
— Это бред. Они прошли болото…
— Болото ничто, в сравнении с тем, через что они прошли до этого. И твоё оцепление маленькая сила против них.
— Поэтому вы и пришли к нам с подмогой.
Заметил Капитан Червоненко, как перед ним, обогнав запыхавшимся сзади, подбежал вспотевший молодой человек с румянцем на щеках и погонами лейтенанта на плечах.
— Мы нашли их. — жадно глотая воздух, сказал он.
— Где? — твёрдо переспросил капитан.
— В нескольких сотнях метров отсюда. Старая, лесная избушка. Они заперлись внутри. Их контролируют, чтобы они не смогли уйти.
Получив немой приказ от старшего по званию кивком головы, лейтенант встал в строй, и пешая цепочка потянулась в указанном направлении.
— Значит, они готовятся к встрече,… — обрадовался новости и размышлял вслух Кронос. — Следует подготовиться и нам.
— Такое чувство, что ты боишься их. — парировал ему Капитан Червоненко.
— Остроумно. Только лучше быть чувствительным, чем предметом опознания на столе у патологоанатома.
— Историческая справка со страниц моего личного дела. Я не провалил ни одного порученного мне задания. Справлюсь и с этим.
— Скажи мне, что ты видишь впереди? — спросил авторитет легавого, увидев показавшуюся впереди лесную избушку.
— Братскую могилу четырёх… у старой, покосившейся избы. — паскудно ответил тот.
— Красиво смотришь, но ты близорук. Я покажу тебе, что дальше.
— Хочу увидеть.
— Так смотри. Если ты справишься, и они останутся здесь, твоя жизнь разительно изменится… в лучшую сторону.
— Если нет? — остановившись в паре десятков метров от места, где прятались ребята, спросил капитан. — Просто любопытно.
— Тогда ты останешься здесь. Или от их руки,… или от моей. — пояснил яростью Кронос.
Капитан Червоненко занервничал, замялся на месте и сбивчивым голосом отдал очередной приказ, насмешив своим испугом криминального хозяина города:
— Стоять всем. Занять позиции вокруг дома! Всем быть готовыми.
Легавые, боевики, все занимали свои позиции, готовясь к штурму. Орава паскуд обложила тогда собой как капканами все лазейки, оставив Бесу, Шамбале, Командиру отряда ОМОН и Чечену только одно…принять бой.

XV

Припарковавшись во дворе многоквартирного дома, в котором проживал Барс, две коронованные суки: Ногай и Шип ожидали появления правильного вора в своём тонированном стёклами в ночь автомобиле.
— Валун пытался Графа завалить. — поведал новостью Ногай.
— Да ты что? И как? — интересовался, желая услышать кровавое Шип.
— Попытка насмарку. Пуля сквозь кружку, Граф всё живой.
— Твою мать. Валун и впрямь ретивей Кроноса, пожалуй. Пока мы не касались Графа лично, мы, если что, могли соскочить.
— Не могли.
— Тронув самого старого, мы перешли красную черту, назад дороги нет.
— Мы её перешли ещё на общем «воровском сходе», —  обозначил границы недопустимого Ногай. —  Графа ведь всё равно собирались из игры выводить.
— Только сделать это надо было чётко, а Валун оплошал.
— Он оплошал, он и исправится. Граф – его головная боль, наша иная, не забывай.
— Аспирином станет пуля. Где он? — елозил нетерпением на сиденье Шип.
— Не торопись, уже скоро, придёт. Кстати, о Туле.
— С этим-то что?
— Приезжал к Листопаду.
— Интереса ради или хотел лапу на его владения наложить?
— Хотел узнать, под кем землица.
— Узнал?
— Ушёл в неведении. — рассказал итогом Ногай.
— Валун. — озадачился Шип.
— Он в курсе. Сам мне всё и рассказал.

Возвращаясь неспешной походкой по оживлённому людьми тротуару домой, Барс нащупал разрывавшийся входящим вызовом мобильный в своём кармане и услышал в трубке у уха обеспокоенный голос Тулы:
— Слушай, Барс, у меня плохое предчувствие. Ты где?
— Домой возвращаюсь. — признался его друг.
— Будь осторожен. Сквозь расстояние вижу, они ответят нам, держись.
— Спокойней, Тула. Я не собираюсь расставаться с жизнью… не сегодня, друг.
— Ты сам, вообще, в порядке?
— Полном. Настроение… класс. С Ногаем и остальными гнойниками разберёмся, будет совсем восхитительно.
— Как договорились, скопом со всеми. Так сказал Граф.
— Хорошо. Будем делать, как решили. Я не против, только за.
— Звони, если что.
— Конечно, Тула, не пропадай.
— Я на связи. — обозначил себя вор.
— Понял, друг.

Готовясь к встрече жертвы, скоты всматривались в лобовое стекло авто, и Шип взводил курок своего пистолета.
— Сегодня мы имеем явную возможность покончить с этим уродом. — раскрыл пасть Ногай.
— По второму заходу в его же дворе? Думаешь, он снова попадётся? — спросил блевотным хавалом его приятель.
— Снаряд никогда не падает в одну воронку дважды. Опровергнем это утверждение.
— Точно здесь? И только мы на пару?
— Пусть вор умрёт от воровской руки. Ему уважение, нам авторитет.
— Если он прошёл раньше, мы могли не засечь его.
— Не суетись. Главное, чтобы он нас раньше не засёк. А он и не сумеет.
— Какая восхитительная возможность врезать в память этот день… безвременной кончиной нашего друга.
— А вот и он. — сказал Ногай, увидев вошедшим во двор и направлявшимся к своему подъезду Барса.
— Посигналь ему.
Ляпнул ехидством Шип, и его приятель долгим нажатием клаксона попытался застигнуть вора врасплох.
Барс заметил засаду и, сорвавшись с места, помчался прочь, преследуемый дёрнувшимся с пробуксовкой с места автомобилем с Шипом и Ногаем внутри. Погоня за честным вором начиналась!
Подгоняемый выстрелами, Барс выбежал на тротуар и, расталкивая попадавшихся на его пути прохожих, старался оторваться от мчащихся за ним мразот.
Снова и снова гремели выстрелы в не желавшего умирать вора, но словно незримый щит хранил его от прошивавших витрины магазинов и стены домов пуль,… все они летели мимо.
Заметив трамвай, Барс запрыгнул на него уже отходившим от остановки, успев как мальчуган зацепиться за его подножку сзади.
— Стреляй! — орал Ногай, высунувшемуся из окна и продолжавшему палить в человека Шипу. Но вновь пули не хотели поражать справедливого, честного вора. Все мимо. — Твою мать, уйдёт ведь!
— Никуда не денется. Влюбится, разденется. — студил гланды встречным ветром с в своё рыло Шип.
Не дожидаясь торможения рельсового транспорта, рассекавшего стальными колёсами такой же маршрут, Барс спрыгнул с его подножки перед самой остановкой и торопился скрыться от свернувших за ним в рядах боксов гаражного кооператива.

Запыхавшимся, уставшим, он загнал себя в тупик, всё – дальше бежать было некуда.
Скрип тормозов за его спиной, шелест гравия под колёсами притормозившего авто, и на улицу показались двое шакалов.
— Всё, Барс, отбегался, — первым из них сказал Шип. — Пора летать… душой на небо.
— Обернись хотя бы, чтоб не в спину свинец. Глянь нам в глаза перед смертью. — полезая в карман за обоймой, чтобы поменять в стволе на опустевшую, пробуробил Ногай.
Барс медленно обернулся и, красиво, во всё лицо расплылся светлой улыбкой. План сработал, для Ногая и Шипа это была засада.
— Патроны надо держать в обойме. — послышался мужской голос уже из-за спин скотов.
Они обернулись и увидели стоявшими позади себя с направленным на них оружием произнёсшего фразу Прощая и сказавшего им следующее Кислоту:
— Обойму не наготове, а в стволе. Затвор передёрнутым, дуло на врага.
— Кислота. Прощай. — растерявшись увиденным, произнёс имена воров Ногай.
— А иначе, хрен на сдачу. Пуля в лоб и всё… хана. — рассмеялся сработавшей западне Барс.
— Стволы на крышу. — скомандовал мразям сбросить оружие Прощай.
— А как же вы? — дерзил опаской Шип.
— На крышу.
Переглянувшись, дуэт недоносков, задумавших отправить правильного «законника» к праотцам, выполнил команду, забросив оружие летящим на крышу гаража.
— Туда же отправится и наше. — сказал Кислота и честно, вместе с Прощаем, сделали тоже самое.
Оказавшись «в коробочке», Шип и Ногай осознавали, что им не скрыться, схватки не избежать.
— Барс, чтобы всё по-честному, постой в стороне, не встревай.
— Отдохни, Барс, после кросса. Мы сами. Пара на пару.
Сказали Прощай и Кислота и, подступив к Ногаю с Шипом, мрази замахнулись на них кулаками, а честные воры вцепились паскудам в глотки, сжимая их татуированными перстнями пальцами, стискивая зубы и желая одного…проучить.

XVI

Забежавшими, ребята осматривали маленькую, заброшенную лесную избушку, покосившуюся крышей и вросшую крошечными окнами в подбиравшуюся к ним траву. Назначение этого забытого людьми строения посреди леса было спорным в понимании. Вероятно, когда-то давно оно использовалось любителями походов в качестве места привала, взамен болтавшейся за плечами, сложенной в рюкзак палатке. Чуть позже халупа полюбилась браконьерам, любителям отдыха вдали от цивилизации, но так или иначе, людей тогда эта скрежетавшая досками стен и полов хибара видела впервые за последние годы.
— Всё, отсюда хода нет. — выглядывая в грязное окно, сказал Шамбала.
— Обступают? — спросил Бес, пока Командир отряда ОМОН баррикадировал шаткую дверь, подпирая её стулом.
— Со всех сторон.
Чечен, пошарив по углам и под кроватями, нашёл топор и лопату и, держа находки в руках, заявил:
— Здесь мы их и встретим.
— Организуем им радостный, тёплый приём.
— С таким-то оружием… — глядя на «вооружённого» товарища, сомневался Бес.
Омоновец взял у кавказца топор и, лихо крутя его в руках словно казак шашку, вернул обратно, сказав при этом:
— Главное не наличие оружия, а умение сделать его из подручных материалов, — сломал надвое черенок лопаты, — Быстро, чётко и эффективно. — показав имитацию удара в грудь стоящего напротив Чечена острым концом.
— Дёшево, сердито и практично. И чё мы как неандертальцы палками-копалками воевать будем?
Спросил иронией кавказец и Бес его поправил:
— Скорее как деды, в бою оружие добудем. Допустим поближе и…
— Что-то мне подсказывает, что всё решится здесь и сегодня. — протирая рукавом грязное стекло, продолжал смотреть в окно сын Лорда.
— Что именно? — уточнял Чечен.
— Может внутренний голос, а может Кронос за деревьями.
— Для кого-то из нас всё и решится, кто-то останется здесь… навсегда. — мрачно обозначил перспективы Бес.

Рассредоточенные вокруг взятой «в кольцо» лесной избушки купленные служители продавшие закон и боевики Кроноса ожидали приказа к штурму хлипкого укрытия ребят.
Сам криминальный «мэр» города, воочию наблюдавший за ходом операции, стоял за стволом старого дерева, отзваниваясь Тригону.
— Слушаю тебя, Кронос. — послышалось голосом  помощника в телефон.
— Чем занят? — спросил его хозяин.
— Работаю. Ты же знаешь, мы все при деле. Занятий хватает.
— Сейчас садишься в свой большой, везде проходимый автомобиль и едешь на старую лесную трассу. Километров сорок от города. Помнишь её?
— Помню. Я думал ты в городе. Кого ты там встретил?
— Четверых назойливых друзей, — пояснил авторитет. — Решил лично проконтролировать закрытие вопроса по ним, чтобы не возникло неприятных сюрпризов потом.
— Километрах в сорока значит? Далековато забрались. Где тебя подобрать на ней? — уточнял Тригон.
— По сторонам башкой верти, я медленно пойду, лесными красотами и хорошим настроением наслаждаться буду. Не пропустишь.
— Сколько времени есть, чтобы ты не ждал? Закончить свои дела успею?
— Выезжай. — чувствуя скорое завершение дел, приказал Кронос.

Подняв с пола старый капкан на медведя, с усилием раскрыв его, Командир отряда ОМОН подступил к входной двери и услышал от Шамбалы:
— Под дверь решил положить?
— Зачем под? Предсказуемо. Над! — ответил офицер и установил раскрытый капкан над закрытой дверью, опирая его на откос.
Ребята были готовы к нападению, они ожидали его.
— Знаешь, что мне это напоминает? — нарушив гнетущую тишину, спросил Чечен.
— Что? — подал голос Бес.
—  «Остров сокровищ» Роберта Льюиса Стивенсона. Там тоже на острове грот осаждали.
— Слушай, библиофил, ты всю тюремную библиотеку прочитал? — спрашивал кавказца омоновец.
— Не-а! Раздел юриспруденции даже не приступал.
— А чё так?
— На следующую отсидку оставил.
— Юристом хочешь стать?
— Мусорские падлавы знать хочу. Честным пацанам помогать. — признался Чечен.
Наблюдая в окно и ожидая начала неизбежной осады, прогнозируемого штурма, Шамбала сбился со счёта окружавшим их нехитрое убежище скотам.
— Такое ощущение, что мы последние преступники на пути воцарения рая на земле и с нами решили все разом покончить. — справедливо подметил сын вора.
— Много их? — интересовался омоновец, подходя к окну и осторожно выглядывая за его потускневшие немытые стёкла.
— Сам посмотри. И это только те, которых видно. Плюс за кустами, за деревьями, вокруг дома залегли…
— Да уж, весело, — озадачивался обстоятельствами Бес. — Хочешь – не хочешь, задашься вопросом. Кто мы? Ищущие справедливости? Жаждущие отмщения? Простые убийцы? Кто?
— Не последнее точно, — ответил Чечен. — Мы те, кто мы есть.
— Тогда для чего мы?
— Для равновесия… добра и зла.
— А мы-то с кем? Кто знает?
— Хорош философствовать. Я знаю с кем, ты знаешь…
— И не сомневаешься?
Зная ответ, спросил Бес, получив его из уст друга кавказца:
— Ни на секунду. И ты не смей.
— Полярность ваших философских воззрений льстит моим ушам. Но-о-о… к нам гости, — оборвал диалог ребят Шамбала, заметив в окно приближавшихся боевиков Кроноса. — И их могут отрезать. Так что заканчивайте теорию, пора приступать к практике. Практике смерти.

Вожделея крови, мерзко лыбясь из-за дерева, с отмашкой Капитана Червоненко на начинавшийся штурм, авторитетная не среди честных и совестливых людей, но в кругах таких же ублюдков мразь услышала к себе от похерившего офицерскую честь мусора:
— Ну, всё, Кронос, можешь идти. Дальше мы сами.
— Тебе задачу объяснили? — напоминал беспредельщик. — Живыми не брать, разобраться с каждым. В рапорте настрочите, захлебнулись в болоте, видели многие.
— Поставленную задачу выполним, не сомневайся.
— Вот и выполняй. А я лично понаблюдаю,… порадуюсь.

Шум, грохот, выстрелы, звон бившихся стёкол в окнах, удары выносимой снаружи, но не поддававшейся входной двери, сотрясали старую лесную избушку с готовыми сражаться и стоять насмерть четырьмя обычными парнями внутри.
— Понеслась душа в рай.
— Сегодня там будет переполнено.
— Мы уж постараемся…
— Загрузим небесный суд работой, покруче судейского корпуса на земле.
Сказали они готовыми рвать всякого, кто встанет перед ними. Их момент истины наступал, их жизнь вгрызалась зубами в их же смерть. И эта схватка обещала быть безумно кровавой.

XVII

Скрываемые поддонами и деревянными ящиками, собравшиеся за столом на овощном складе продовольственной базы правильные «законники» ожидали появления последнего из своей пятёрки, чтобы обсудить текущие дела.
— Всё, как и договаривались? — спросил Тула.
— Валить будем скопом, беспредела не допустим. — ответил Прощай.
— Но расслабиться не дадим. Я Шороха успел повидать.
Рассказал всем Барс, и Кислота так же поделился с остальными:
— С Булавой встретился, диагноз поставил. Лекарство на шею намотал и печать в спину вбил.
— Меня в гостинице навестили. Я съехал, вместо себя троих постояльцев оставил. — делился новостями о покушении на себя Прощай.
— От кого весточка? — интересовался Тула.
— Шипа ласточки. Его привет.
— Плюс Ногай с Шипом… кажется, никого не обделили.
Вдоль стройных рядов овощного рынка с приветливыми торговцами за прилавками, в сопровождении двух своих телохранителей, опираясь на трость, шагал замыкавший квинтет воров - Граф.
— Во владения Листопада прокатился. — продолжая сход, рассказал о своих действиях Тула.
— И как там? — задал вопросом Барс.
— Всё так же. Вот только хозяин новый.
— Кто?
— Об этом его человек преданно умолчал… навсегда. Сами узнаем.
— Я рад видеть вас, друзья, в добром здравии. — приветствовал собравшихся последним пожаловавшим старик.
— Здравствуй, Граф.
— День добрый.
— Приветствую тебя, Граф.
— Мы знаем, Граф, о нападении на тебя. Жаль, что так случилось. Но нам приятно, что ты жив… у тех, кто отважился на это, ничего не вышло.
Приветствовали воры одного из своих.
— Они почти справились. — признался авторитет.
— Почти… — переспросил Тула.
— Всегда есть… почти.
— Мы тоже не сидели, сложа руки, навестили кое-кого, поговорили…
Объяснился усмешкой Барс, заставив так же продолжить Кислоту:
— Дали понять, что жизнь коротка и нужно успеть завершить все незаконченные дела. Поторопиться.
— Есть куда неприятнее новость, — мрачно произнёс Граф. — В моём доме были гости… и на память обо мне прихватили из сейфа те самые флешки.
«Законники» переглянулись между собой, словно вне необходимости слов обменялись мыслями, телепортируя их друг другу одними лишь суровыми, справедливыми глазами воров и продолжили свой диалог:
— Всякая информация имеет свою цену. Похищенная её не имела… это бомба.
— И где она теперь рванёт?
— Там останется лишь воронка, наполненная дерьмом через край.
— Но где конкретно, знать бы?
— Это неопределённо…
— Уверенность есть лишь в одном,… мы потеряли документы.
— А вот в этом, как раз, уверенным быть нельзя. — уверенно заявил Граф.
— Думаешь, вернуть?
— Знаешь у кого они, кто взял?
Озадачили вопросами старого Тула и Кислота.
— Взял тот, кто переступил ногой порог моего дома… без спроса. С ним я лично… очень жёстко. — предупредил остальных авторитет, перебирая морщинистыми руками трость.
— Документы у того, кому он их передал. У себя держать не стал бы, слишком тяжёл груз для одних рук. — мыслил наперёд Барс.
— А вот то, что документы ушли безвозвратно… Я уверен, что как раз нет.
— Объясни. — просил высказавшегося Графа Прощай.
— Шамбала,… — пояснил с улыбкой старик. — Этот проворный паренёк хитёр. Пари готов держать, он копии сделал.
— Так рисковать? В одного против подобной силы? Всех тех, на кого там доказуха и расклад?
Задавался кучей вопросов Тула, старый не проходившей улыбкой ответил тогда:
— Именно… именно так. Один против всех… и это прекрасно.

XVIII

Чаще всего людям видны последствия. А что стало их причиной? Этого мы не знаем и зачастую не хотим знать, даже не задумываясь о начале того, что завершилось видимым нами. И всё бы на этом кончилось, да ведь нет же. Многим подавай суждение, балабольство языком, да так, что не заткнёшь эту надрывающуюся ором пасть. Этот такой, другой сякой, третий вообще изгнанник всего доброго. Но есть пределы. И когда это сопящее в две дырки существо переходит их, оно непременно получает по зубам, давясь ими или сплёвывая эти костные образования в ноги перед собой.
Тогда, в лесной избушке, начавшийся штурм заставил ребят собраться. Они были готовы дать отпор. Входная дверь содрогалась от ударов снаружи, ещё чуть-чуть и будет выбита.
— За работу, джентльмены, пора сокращать поголовье мелко рогатого скота. Перебьём всех козлов. А?
Успел только сказать Чечен, как проржавевшие петли более не в силах были сдерживать массивный натиск и, ворвавшимся через порог первый из боевиков Кроноса моментально лишился головы, схлопнувшимся на его шее, установленным над дверью капканом.
— Сдавайтесь! Здесь они! Прикройте меня, захожу! — орал кто-то из преследовавшего друзей оцепления.
И вслед за криком этот проворный коренастый мужичок лет сорока вбежал в холупу. Перепрыгивая через труп, он ещё в воздухе словил удар в грудь поломанным черенком лопаты от кавказца и стал вторым замаравшим полы своей кровью.
— Как вампиров в Румынии. — подметил красоту расправы над сучонком Шамбала.
— Жаль, нет пуль серебряных, — вторил ему Бес. — Мы бы сейчас эту нечисть как из пулемёта Максим заплевали бы.
— Опасность миновала?! — смеялся Командир отряда ОМОН.
— Да-а… можно идти домой. Вот только с ребятами поздороваемся, обменяемся впечатлениями о драке, дружно погрузимся в автобус и поедем домой. — отшутился Бес, глядя на заливавшегося бравым смехом Чечена.

Боевики стоявшего за деревом Кроноса с людьми Капитана Червоненко нескончаемым потоком, как набегавшие на берег волны, бежали под звуки выстрелов на осаждённых в хлипкой избушке всего лишь четверых обычных ребят.
— Живыми никого не брать! Это приказ! Валить всех наглухо! — орал своим подчинённым толстожопый мусор.

Очередного из ворвавшегося в своё убежище скотов, Бес схватил за затылок и, ударив головой о стену, нанизал его на торчащий из неё гвоздь, заставив уже мёртвую мразь стоять и дёргаться в конвульсиях.
— Вот так постой. Ты наказан за плохое поведение. — похлопал труп по спине Бес.
Раскаченный мышцами до огромных размеров боевик пёр напролом на омоновца. Уклоняясь от ударов этого разросшегося на стероидах великана, офицер сделал ему подсечку ног и нанизал горлом этого выродка на разбитое стекло в окне.
— Подвинься. Дай гляну, что там. — сказал Командир отряда ОМОН хрипевшему кровью скоту, склоняя рядом с ним колено и выглядывая в окно на происходившее на улице.
Свернув шею одному из паскуд, Шамбала с огромным усилием вытолкнул его в дверь и крикнул:
— Пошли вон, суки!
Но вбежавший громила из людей Кроноса надавил своим весом на небольшого парня, несколько раз ударив его спиной о стену. С такой громадиной сыну Лорда было не справиться, и травмированным он оседал на пол.
— Шамбала!
Крикнул Бес и заторопился товарищу на помощь. Подорвавшись, он яростно молотил падлу своими стальными кулаками под не прекращавшиеся выстрелы. Удар за ударом, удар за ударом, Бес остановиться не мог, превращая в кровавое месиво уже бездыханное тело забитого им насмерть боевика.
— Да откуда же ты взялся? — схватившись с одним из продажных легавых, ударом в кадык повалил его на пол Чечен. — Фокусы, значит, любишь, магию всякую? Я тоже знаю одно заклинание. Оно отправит тебя прямиком к Аллаху, — кавказец выхватил у противника дробовик… — У меня даже есть волшебная палочка, — направил его в широко раскрытые от страха глаза мусора, смотревшие в направленное ему в голову оружейное дуло. — А у нас на Кавказе так. — и спустил курок, разнеся башку мразоты в черепные осколки, забрызгав мозгами угол стены.
Поднявшийся с пола Шамбала продолжал неистово сражаться. Бес, схватив за шиворот одного из боевиков, поставил его перед собой и громко крикнул:
— Чечен, убей меня!
Резко направив оружие на друга, кавказец спустил курок, расстреляв стоявшую перед ним падлу.
— Где, Омон?! — кричал Бес, заметив отсутствие одного из своих друзей.
— На улице! — ответил ему Шамбала, продолжая отбиваться от атак и молотя нападавших на него с нечеловеческими остервенением и злобой.
— Твою мать! Чё он там забыл?!
В разбитое окно влетела, упав на пол, и медленно покатилась по нему брошенная в ребят граната. Замерев на мгновение, они и не подумали прощаться с жизнями…только не со своими. Среагировав первым, Бес бросился на пол, схватил взрывное устройство и, выбросив его обратно в окно, раздавшимся взрывом уничтожил ещё нескольких скотов из числа боевиков и легавых, превратив их в единое и неделимое месиво из говна и кишок.
— Я за Омоном! — крикнул Чечен, выбегая из избушки на помощь другу.

Стоя на безопасном расстоянии и прячась за стволами деревьев, Кронос и Капитан Червоненко наблюдали за не прекращавшейся бойней, за уничтожением ребят.
— А твои-то ведь не справляются. — заметил авторитет.
— От твоих я вижу тоже толку мало, — парировал продавшийся полицейский. — Они даже вместе ни хрена сделать не могут.
— А ты чё здесь встал? Иди,… охраняй закон от преступников, ликвидируй его нарушителей.
— Я, по-твоему, дурак? Смотри, что творится? Скоро всё закончится.
— Нн-да… Дело идёт к логическому завершению. А чтобы всякое хорошее дело не привело к плохим последствиям, нужно что?
— Что?
— Отсутствие свидетелей, — сам ответил на свой вопрос Кронос и зарезал Капитана Червоненко, вспоров тому обвисшее через штаны брюхо. — Дурак, кто же ты? Всяк дурак, кто смеет мне перечить. Ладно, пора уходить отсюда. Видимо сегодняшний день не станет последним для этого дружного покера… Видимо не сегодня.
Пробираясь за деревьями в безопасности от свистевших повсюду пуль, авторитет торопился скрыться, удирая в сторону дороги к назначенному месту встречи с Тригоном.

Дело было совсем худо. Пацанам не выстоять, силы оказались слишком неравны. Чечен втаскивал с улицы истекавшего кровью Командира отряда ОМОН, придерживавшего одной рукой сильно кровоточивший, буквально разорванный живот, в другой руке сжимавший топор, с болтавшейся на его острие требухой порубленных частей тел боевиков и легавых.
— Вижу Кроноса! Он уходит! — закричал Шамбала, заметив в окно трусливый побег авторитета с поля боя.
Изо рта Омона начинала сочиться кровь, ему оставалось недолго. Протянув топор Чечену, офицер сказал:
— Возьми…
— Кронос! Уйдёт! Уйдёт ведь! — кричал Шамбала.
Кавказец взял топор, оглянулся на ожесточённо сражавшихся Беса и Шамбалу и, подняв с пола голову Командира отряда ОМОН, посмотрел в его затухавшие жизнью глаза, без слов понимая, что надо делать.
— Ты сам всё знаешь. — прошептал офицер, глотая собственную кровь и сдерживая вылезающие из брюха кишки.
— Бес, Шамбала! Уходите! — гаркнул на друзей Чечен, заставив их стопорнуться на месте. — Уходи, Бес. Забирай Шамбалу и уходите.
— Нет. — ответил преданный ему друг.
— Ты должен… уходи…
Шамбала продолжал в одиночку отбивать все атаки на него, его было не взять, только не сына Лорда, не сына настоящего вора.
— Мы вас не оставим. — не желал бросать друзей Бес.
— Мы встретимся, брат, — успокаивал его Чечен. — Порви суку.
— На куски.
— Уходит! Уходит мразь! — всё громче кричал Шамбала, уже почти не видя пяток скрывавшегося в лесных дебрях Кроноса.
Бес посмотрел на обречённого, но не сдававшегося и пока ещё живого Командира отряда ОМОН, и услышал от него то, что мог услышать только от настоящего мужчины и человека:
— Подвяжи мне кишки, помоги подняться и уходите.
— Мы выстоим,… сколько сможем. — сказал тогда Чечен, помогая вместе с Бесом встать на ноги омоновцу.
Собравшись в круг, ребята молча кивнули друг другу, понимая, что вряд ли им суждено встретиться. Но главная их цель, всё ради чего и завертелось, сейчас торопилась ссыкливо сбежать, переставляя ноги через заросли леса, и Бес с Шамбалой отправились вслед за ней – за Кроносом.

И вот уже этой мразоте приходилось нестись сломя голову от преследовавших его ребят. Ветки в лицо, вынужденные прыжки через поваленные трухлявые стволы деревьев. Роли поменялись: добыча преследовала своего охотника.
Кронос бежал к дороге, двое друзей торопились схватить и расправиться с этой паскудой. Раз и навсегда.

А двое других остались в разнесённой взрывами и изрешечённой пулями лесной избушке.
Чечен придерживал шатавшегося, вот-вот умиравшего Командира отряда ОМОН, стрелял наугад в окна, дверь, стараясь сдержать натиск хоть ненадолго, выиграть немного времени для ребят и урвать у смерти несколько последних минут жизни для себя и друга.
— Аллах нам поможет. — были ещё силы и на слова у кавказца.
— Слушай, Чечен, — опирался на его плечо бледнеющий с каждой секундой истинный офицер. — Я не верующий по жизни, но… если там есть что, цинкани за меня, замолви словечко. Может и меня примут?
— Не переживай, Омон. Для тебя там заготовлены лучшие апартаменты.
— Я горд тем, что мне выпала честь погибнуть рядом с таким джигитом.
Чечен взял в свою руку руку еле державшегося на ногах, почти умиравшего, но посылавшего на хер саму смерть Командира отряда ОМОН и, крепко сжав её, сказал:
— Я жму руку настоящего мужчины. Я жму руку своего друга.

Выбежавшие из леса Шамбала и Бес остановились у дороги и, увидев, как Кронос садился в остановившийся автомобиль, узнали владельца за рулём.
— Тригон.
— Друг детства, твою мать.
Проговорились они по очереди.

Обернувшись на ребят у дороги, помощник Кроноса мерзко улыбнулся им и вслед за звуком захлопнувшейся двери услышал голос своего хозяина:
— Поехали отсюда.
— Не удалось вальнуть ретивых? — спросила тварь из-за руля.
— Не сегодня, в другой раз.
С пробуксовкой стартовав с места, авто с Тригоном и Кроносом скрывалось вдали дороги, оставляя за собой лишь шлейф пердяжа выхлопных газов, символом своей трусости и капитуляции перед истинной силой честных пацанов.
— Ты куда? — запыхавшись, спросил Бес возвращавшегося обратно в лес Шамбалу.
— Кроноса нам сейчас не достать, упустили. Нашим помочь надо. — ответил тот.
И ребята, отстёганные ветвями по небритым лицам, словно и не познавшие томимой их усталости торопились на помощь к друзьям, возвращаясь обратно ещё более быстрым бегом, чем преследовав свою цель – Кроноса.

Не прекращавшиеся выстрелы, разрывавшиеся гранаты, посекавшие всё вокруг осколки от них – мусорские пытались взять пацанов.
Среди валявшихся трупов легавых и боевиков на полу лесной хибары лежал мёртвый Командир отряда ОМОН. Окровавленный, весь израненный Чечен, опровергая человеческие способности и границы возможного для них, продолжал держаться, отстреливаясь от паскуд и забивая в каждого из них автоматный свинец и свой хрен на их никчёмные жизни.
— А-а-а-ха-ха-ха-ха!!! Подходи, суки! Подходи!!! — остервенело кричал кавказец, сражаясь один против всех и пиная в кости показавшуюся перед ним собственную смерть. Он не желал с ней уходить, она не торопилась забрать джигита, словно укрывая его своим плащом и помогая своей наточенной косой обрубать нити существования нападавшим на него скотам.
Автоматная очередь со спины прошила могучий торс не сдававшегося дитя гор. Чечен замер на мгновение… красиво улыбнулся небритыми скулами…и ушёл в вечность.

XIX

Шелестевшие листвой кроны деревьев, подпевавшие им неровной интонацией природы кусты и гнувшиеся в поклоне стебли цветов, прощались с лежавшими рядом на земле лесного пригорка двумя друзьями: Чеченом и Командиром отряда ОМОН.
Плач мира нарушали только слышавшиеся звуки впивавшихся в мягкий грунт копавших лопат.
— Готово. — сказал Шамбала.
— Да… пора. — подтвердил Бес.
Стоя в вырытой могиле, живые подтягивали к себе словно спавших друзей, бережно, стараясь не нарушить покоя их вечного сна, укладывая рядом на махровый подстил их еловых веток, чтобы почившим кавказцу и омоновцу было помягче.
— Снова похороны. — укрывая их снятой с себя одеждой, грустью произнёс сын Лорда.
— И опять вынуждены прощаться мы. — ответил Бес, дотрагиваясь в последний раз до каждого из своих братьев.
Выбравшись из могилы, они последний раз молча посмотрели на ребят и стали укрывать их словно одеялом пухом землёй.
Мелодией прощания с Чеченом и Командиром отряда ОМОН были самые прекрасные аккорды во Вселенной – раскатистое пение кружившихся в небе и вторивших им с ветвей деревьев птиц.
С размаху воткнув в образовавшийся холм самодельный крест из двух связанных ремнём палок, Бес произнёс:
— Ещё двумя честными людьми стало меньше.
— Но перед своей смертью они снарядили рюкзаки в поход хреновой туче козлов, многих перебили. — добавил Шамбала.
— Спасибо тебе, Чечен, за то, что был в моей жизни, что спасал её неоднократно… и теперь… Спасибо, брат.
— Благодарю тебя, Омон… за то, что был настоящим мужиком, что был честным ментом, наперекор мусорской фуфлобратии.
— Спите спокойно, пацаны.
— Спите рядом.
Бес и Шамбала застыли на несколько секунд в благодарственном поклоне своим усопшим друзьям…и, развернувшись, медленно уходили, оставляя за своими спинами посреди живописного лесного пригорка одинокую могилу с самодельным крестом – последнее пристанище честного полицейского и такого же преступника: их братскую могилу.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

I

По «глухой» дороге, пролегавшей через густой, неприветливый лес, сквозь опускавшуюся темноту подкравшегося вечера, брели озадаченные смертью своих друзей, измотанные Бес и Шамбала. Покер справедливости исчез, представ дуэтом возмездия, в лице оставшихся в живых ребят.
Они не пережевали за облаву на них – некому было вставать в оцепление, они не волновались о возможной засаде на себя – некому было её устраивать, все способные броситься на них силы были успокоены там, у лесной избушки, их отдавшими жизнь друзьями, которые тогда стояли перед глазами словно живые и ощущались плечами, словно шли в ногу…рядом.
Проезжавший мимо старенький автобус подобрал двоих припозднившихся попутчиков и, включив для них свет своего пустого салона, продолжал неторопливое движение, возвращаясь в город.
— Что дальше? — первым спросил Шамбала.
— Не знаю, — непроходимой грустью ответил сидевший у окна Бес. — Нам на конечной сходить, в городе.
— Я не про то. Нас двое осталось, будет сложнее.
— Что дальше… представить не трудно. Доберёмся до дома, увидимся с нашими, отдохнём и продолжим Кроноса рвать.
— Долго, долго и безрезультатно. Надо как-то усилить натиск.
— Мы не бабушку через дорогу переводим, воюем с главарём преступного мира, отмороженным на башку ублюдком.
— Мы всё… после этого лесного похода – вне закона.
— Какой знакомый поворот. Я как пятнадцать лет назад ствол у друга из рук забрал, закон на мне сразу крест поставил.
Сказал Бес, и Шамбала признался:
— На мне раньше, на мне с детства.
— Родился… и не пригодился. Такие у нас законы…
— И какие контрацептивы только их пишут?
— Это риторический вопрос? Ответ очевиден, их трое: использованный, штопаный и дырявый.
— Нам сложно двоим будет. Плюс груз ответственности за женщин и детей. Аня скоро родит. Помнишь ведь, что с семьями твоих друзей произошло?
— Этой трагедии не суждено случится, я не допущу этого.
— С Кроносом может справиться только одна сила: несгибаемая, истинная… воровская. — суровостью голоса констатировал Шамбала.
— Верные эпитеты про них, прямо в цель.
— Знаешь, в чём, помимо прочего, уникальность вора?
— В чём? — спросил тогда итак понимавший всё Бес.
— Вор, как непревзойдённая идея, всегда приходит неожиданно и в самый подходящий момент.
— Момент настал. Нам не помешала бы их помощь. Ты сможешь с ними связаться?
— Просить о помощи воров? Любая их услуга дорого нам обойдётся.
— Мы заплатим кровью… их и нашего врага, головой Кроноса.
— Плата достойна, я пообщаюсь, — сказал Шамбала и, заметив задумчивую грусть в окно товарища, спросил его. — О чём ты сейчас думаешь?
— Мы ступили на этот путь, чтобы встретить свою судьбу, — отвечал тот. — Встретили,… она нам не улыбнулась.
— Скорее ей самой грустно от того, чем она нас одарила. Она не в силах смотреть нам в глаза, а мы стоим перед ней и упорно ждём ответа. За что?
— Хочется процитировать коронную фразу одного моего старого друга – Лихо: «Да пошло оно всё!». Но я сдержусь, придержу её до финала.
— Человек не волен решать, где ему встретить смерть. Но он может определить место, время и способ гибели своего врага, — гневливые, жаждавшие мести Бес и Шамбала повернулись друг другу, смотря глаза в глаза, и сын Лорда продолжил. — Место и время определим после.
— Способ… самый жестокий. Смерти Кроноса быть. — неистовой злобой произнёс его друг.
— Это после. А пока?
— А пока, мы возвращаемся в город. Возвращаемся на поле битвы. Не для того, чтобы сдаться – для того, чтобы рвать.
Суровые, направленные друг на друга взоры последних живых друзей: Беса и Шамбалы схлестнулись новым витком ненависти и ярости к своим противникам. Нет, до конца истории было ещё очень долго.

II

Современные женщины очень часто вспоминают о своих правах, которыми, к слову, их никто не ограничивал. Часто взывают к равенству полов, которое итак имеет место быть. Решаются на акции протеста, бесстыдно прилюдно оголяясь и показывая то, чем их наградила природа и должен бы видеть лишь их мужчина. Позаимствованная у античного мыслителя фраза, скаченная из интернета, или собственный бред под фотографией в стиле «ню» и выкладка этого «творчества» в социальные сети – вот и всё на что в массе своей способны теперешние уже не леди.
А истинные женщины рожают детей своим возлюбленным и, вместо глупых, постановочных  снимков на беговой дорожке спортзала, они носятся от детского садика, до школы и магазина, забирая своих малюток, готовя для семьи и не являясь при этом обычной домохозяйкой. Они остаются любимыми, желанными и самыми красивыми созданиями для никогда об этом не забывающих мужчин. Только таких и носят на руках, только таким и дарят цветы, только таким и доверяют внуков их подросшие дети,… только таким вечно молодым душой, истинно красивым телом и безгранично обширным сердцем…только им.
И одна из таких, чудом справлявшаяся с пищащей оравой ребятни, заходила в свой заваленный игрушками кабинет. Директор детского дома Маргарита Васильевна возвращалась на своё рабочее место.
— Добрый день, — приветствовала она поджидавшую её гостью. — Я немного задержалась, отправляла детей на экскурсию. Старшие группы сегодня в музей поехали.
— Ничего, у меня было время подождать. — ответила ей Чёрная вдова, рассматривая плюшевого мишку.
— Вы принесли игрушки Диме?
— Нет, это всем детям. Вы убедитесь, что они безопасные, что детям можно в них играть и передайте им.
— За помощь спасибо, а вот в остальном…
— Конкретней. Что-то произошло?
— Я знаю, кто вы такая, — призналась Маргарита Васильевна и, немного помолчав, добавила. — По закону ребёнка вам не отдадут, и вы это знаете. Я отпускаю Диму с вами в последний раз. Это всё, что я могу для вас сделать. Погуляйте с ним, объясните всё и попрощайтесь.
— Кто-то хочет его усыновить? — уверенно, но как-то по-женски мягко, спросила Чёрная вдова.
— Эта информация не подлежит разглашению, об этом вам никто ничего не скажет. Поймите меня правильно.
— Я понимаю. Ответьте на другой вопрос.
— Послушайте…
Пыталась сказать директор детского дома, но гостья её оборвала:
— Не так давно вам была оказана довольно крупная спонсорская помощь.
— Да, было.
— Тот меценат, о котором вы говорили в интервью, проявлял интерес к какому-то ребёнку конкретно?
— Я не понимаю вас.
— Уделял ли он внимание кому-то больше остальных?
— Я не помню,… нам доставили новую мебель, оргтехнику, всякого другого много…
— Так уделял? — настаивала вопросом леди-смерть.
— Потом было праздничное чаепитие, на котором было много детей…
— Вспоминайте.
— Кому-то из них он дарил подарки лично.
— Кому?
— К чему вы ведёте? Я никак не пойму? — терялась Маргарита Васильевна.
— Постарайтесь вспомнить. Вы же заботливая мать для всех этих детей, каждого подмечаете.
— Знаете что? Я не могу отслеживать и запоминать каждый их шаг, как бы того не хотела. Тем более, этот человек очень хороший, он оказал нам весомую помощь.
— Да, да… конечно.
— Я не понимаю, к чему вы задаёте все эти вопросы. Что пытаетесь узнать?
— Это я так…
— Что для вас это может означать?
— Может и ничего… — задумчиво ответила зачастившая в детский дом гостья.
— Послушайте, я согласна отпустить с вами Диму… в последний раз. И готова пойти на это только ради его блага. Я вижу, как он к вам привязался, — говорила женщина, пока Чёрная вдова в грустной, слабой злости смотрела на неё. — Понимаю, что он будет страдать после разлуки с вами, но ему будет больнее, если он не увидит вас ещё хотя бы один раз.
— Я благодарна вам. — тихо ответила девушка.
— Поднимите настроение этому малышу, пусть порадуется.
— Я сделаю, как вы сказали. — не пряча свою грусть, согласилась леди-смерть.



III

Среди с грохотом работавшей строительной техники и суетившихся рабочих в комбинезонах и касках проверяли темпы начавшегося строительства объекта Кроноса Мага и Фёдор Александрович.
Нам часто заливают с экранов ТВ о беспорядках в той или иной стране, о начавшихся где-то боевых действиях, о неправомерности шагов нас с вами в обычной для нас жизни, о гибридных войнах и угрозах извне так же регулярно напоминают, но никто не скажет об этих самых войнах руководства страны с её многонациональным народом здесь, у нас с вами, против нас же, ежедневно. И те уже не превентивные меры, направленные на наше покорство и безропотное подчинение, упреждающие возможный народный бунт своими бесчеловечными законами, но активные действия привели к самому страшному, о чём никогда не расскажут пляшущие под дудку своих хозяев средства массовой информации – к геноциду своего многонационального народа, к войне правящей верхушки страны против нас с вами. И это мы видим каждый день и повсюду, от малого действия до великого, локальными решениями и глобальным их применением. Всё на благо власть имущих, всё против простых людей.
— Как тебе, депутат, такой размах? — спросил курировавший стройку человек Джафара – Мага.
— БАМ и Днепрогэс построить было легче, чем согласовать эту затею Кроноса. И зачем ему такие масштабы? — смотрел под ноги, чтобы не вляпаться в грязь Фёдор Александрович.
— Ты зачем здесь глину месишь своими дорогими пьюшками?
— Представитель города, от Администрации.
— Вот и представь, что лишние вопросы, как и напрасное ожидание ответов, приведут тебя не в Администрацию области, а в основание фундамента возводимого объекта.
— Я свою работу выполняю. Кронос мной доволен, не пугай.
— Скажи мне, а как удалось получить разрешение на строительство такого объекта? — ехидной ухмылкой интересовался Мага. — У Кроноса долго не получалось выбить разрешение.
— Иногда не мешает, не выбивать, а просто подумать… или хорошенько попросить.
— И сколько стоит… хорошенько?
— Не твоё дело. — огрызнулся слуга народа.
— А что будет, когда узнают о твоей помощи преступному авторитету, используя служебное положение?
— Если узнают.
— Когда, — уточнил уверенностью неизбежного Мага. — И что ты тогда станешь делать? Куда побежишь?
— Никуда бежать не собираюсь. — ответил пугливо трясясь в коленях Фёдор Александрович.
— Это верно. Захотят – везде найдут. С большими деньгами скрыться не получится, они оставляют след. Остаётся что?
— Что?
— Тихие, глухие леса… Будешь жить в элитном посёлке.
— Каком? Как это?
Не понимал депутат, и представитель блатного мира разъяснил ему тогда:
— Как Ленин в Шушенском, в шалаше: ты, «Капитал» Маркса и комары.
— Но… но…
— И там найдут. И поедешь на нары. В хате сразу козырем станешь, с местом у параши. Второй комнатой под шконкой, — пугал народного избранника сулившей ему перспективой Мага. — Дачу будешь иметь… в петушатне. Ав-то-ри-тет…
— Я – человек Кроноса! Как ты со мной разговариваешь?!
Завопил испуганный депутат и получил тихий к себе ответ:
— Ты сейчас со смертью своей говоришь. Так что выбирай слова. А то пришли вместе, а уйдём порознь. Я по своим делам, а ты на тот свет.
Заглядывание в гипотетическое будущее в беседе двоих нарушил своим появлением лично пожаловавший на стройку Рино.
— Привет. Как дела? — сказал он, всматриваясь в лицо немного растерявшегося такой встречей лицо Маги.
— Рино, — выдохнул волнением тот. — Что тебе здесь нужно? Это объект Кроноса.
— Тогда, что здесь делаешь ты?
— Контролирую. Джафар отправил.
— А замглавы Администрации здесь для чего? Или вы с ним как Винтик и Шпунтик, всё время вместе.
— Это частный объект и посторонним сюда хода нет. Дождись торжественного открытия. — набрался храбрости для ответа, но позабыл о своей беспечности Мага.
— А я вот страдаю нетерпением. Решил узнать, как проходит строительство. Может, нужно что? И вообще, стоит ли приходить на открытие?
— А может ты пришёл пробить обстановку? Понравилась затея, хочешь кусок.
— Обо всех затеях этого города я узнаю раньше, чем ты можешь себе представить, — обозначил свой статус Рино. — И в волнующих меня темах, я всегда учитываю интересы других.
— Ну, я, наверное, здесь не нужен… пойду. У меня ещё много других дел. — пытался ускользнуть робкостью слов Фёдор Александрович.
— Иди, депутат, иди. Дальше беседа будет продолжаться на уровне тобою непокорённом. Лишним будешь. — отправлял его Рино.
— Если что-то понадобится, пусть лучше сам свяжется со мной. Или те, кого я знаю.
Буксуя чистой обувью в глине и грязи, торопился удалиться слуга народа, сказав Маге и услышав от него ответом:
— Там решим. Вали отсюда, — послал его любимчик Джафара и перевёл всё своё внимание на Рино. — Скажи прямо, зачем ты сюда пришёл? Кроносу насолить? Ты же с ним краями. Или уже нет?
— Джафару послание надо отправить.
— Говори, я передам.
— Не передашь, — покачал головой авторитет. — Эту СМСку мне придётся отстучать самому.
— Номер напомнить? Или научить телефоном пользоваться?
— Не нужно. Помню и знаю… сам, — Рино принюхался к воздуху, как кот чувствуя лакомство. — Что за странный запах?
— Это дорогая туалетная вода.
— Так это от тебя так несёт?
— Не несёт, а пахнет. Лёгкий цитрусовый букет с нотками пачули. — поведал о своих парфюмерных пристрастиях человек Джафара.
— Смертью от тебя воняет.
— Всё может измениться через секунду, — прохрипел Мага и в один миг «нырнул» рукой в карман, желая достать оружие,… но молниеносная реакция Рино опередила его. Два чётких выстрела и кавказец валился на землю с простреленными ногами. — А-а-а! Рино, ты что?! Джафар же тебя уроет!
— Типичная шестёрка. Не думаешь о своей шкуре, надеешься на хозяина.
Сказал авторитет, убирая оружие за пояс. Затем он схватил жертву за шиворот и потащил по земле к вагончику бытовки. Доволоча мразь, Рино посадил его жопой в лужу, обвил его руки вокруг газового баллона и связал их.
— Свидетелей много. У тебя ничего не выйдет, Рино. Отпускай меня. — ещё надеялся на жизнь человек Джафара.
Авторитет присел на корточки, вынул пистолет из-за пояса и спросил:
— Как давно ты меня знаешь, Мага?
— Достаточно.
— Меня когда-нибудь волновали свидетели? — спросил Рино и, увидев досадное качание головой отвернувшегося  в сторону кавказца, добавил. — То-то и оно.
— Рино, нет! Нет! — орал любимчик Джафара вслед уходившему авторитету, стараясь освободиться от сковывавших его пут.
Не останавливаясь, выстрелом из-под локтя в газовый баллон, обнимаемый Магой, Рино оборвал жизнь ещё одного недоноска, заглушившим рокот строительной техники взрывом.

IV

Тихонько прикрывая дверь в комнату, Бес видел вошедшую в квартиру Аню и та, не разуваясь, бросилась на шею любимого, страстно целуя и вцепляясь в него словно малыш, в объятия своей мамы.
— Вернулся, вернулся, вернулся… Как вы? Всё нормально? Мы очень волновались. — буквально засыпала его вопросами девушка.
— Ань.
— Где вы были, что случилось? Исчезли, ничего не объяснили…
Он нехотя убрал от себя руки возлюбленной и сказал:
— Ань, послушай. Мы должны были уйти, так было надо.
— Ты один? Где ребята? — увидев грусть в глазах парня, девушка сразу всё поняла и дрожащим голосом спросила. — Кто?
— Чечен и Омон. — словно гром прогремел его ответ.
— О, господи. А Шамбала?
— Тише. Спят вместе с Артёмкой. Оля где?
— В магазин вышла. Скоро вернётся.
— У вас всё нормально? Без эксцессов?
— Мы уже учёные, знаем как себя вести.
— Хорошо.
— У ребят был кто-то? Надо ведь сообщить.
Спросила Аня, и Бес пояснил:
— У Омона – дочь. У Чечена – девушка… любимая.
— Господи, когда это всё закончится?
— Когда кто-то из нас покинет этот город.
— Это наш единственный дом, мы не можем его оставить, нам некуда больше идти.
— Вот поэтому Кроносу и таким как он здесь не место. Хотя, таким тварям места нигде нет, — говорил Бес, трогая любимую за округлившийся животик. — Нам есть ради чего и ради кого жить. И ради всего этого, Кронос должен умереть. Или мы,… или он.
— Я боюсь, мне страшно. — прижималась к нему Аня.
— Потерпи, скоро ты забудешь это чувство. На его место придёт другое – материнский инстинкт и заботы о родившемся малыше. Скоро всё изменится.
— Может быть, всё же обратимся в полицию? Ну, кто-то же должен нам помочь.
— Не к кому обращаться. Мы наедине с этим уродом в этой войне. Помощь если и придёт, то не со стороны закона. Он дремлет.
— Или прикрывает собой тех, кто пишет их под себя, направляя против людей.
— Что чаще.
— Мы победим, или мы обречены? Только скажи мне честно, не лги. Мне нужна правда.
Спрашивала волнением девушка, и Бес ответил тогда:
— Мы обречены,… станем, как только опустим руки. А я на своих ещё хочу подержать нашего малыша, затем другого и так далее. А после и внуков. Но сейчас, прежде чем они родятся, я собираюсь пролить кровь… в последний раз. Сделать Кроноса донором матушки Земли – всё в неё, до капли.
В открывшуюся входную дверь с пакетами продуктов в руках входила Оля. Увидев обнимавшихся ребят, она выронила покупки и трепетом переживания голоса спросила:
— Где?
— В комнате, спят. — ответил ей Бес.
Не разуваясь, торопясь и волнуясь, она распахнула остеклённую дверь в гостиную и застыла на пороге, увидев спавших в обнимку на диване Шамбалу и Артёма. Тихонько подойдя к ним, Оля легла со стороны любимого, прижимаясь к нему и ласково смотря на своего мирно сопевшего мужчину.

V

Бурно развивающиеся технологии отодвинули далеко на задворки вечные и единственные храмы знаний и мудрости – библиотеки. Всё чаще родители не читают своим чадам, ограничиваясь покупкой для них современных гаджетов, всё больше поколений не знакомы с классикой родной и мировой литературы, предпочитая краткость сообщений лирике и красоте живого разговора, уничтожая своим скудным словарным запасом могущество и величие языка.
Но пока хранилище знаний живо, пока дворец книг открывает свои двери хотя бы одному посетившему его за день, на обществе невежд и безграмотных не интеллектуалов рано ставить точку, грустно понимая, что когда-нибудь на эти двери всё же повесят замки за ненадобностью людям того, что хранится за ними, на вечно пыльных, но заполненных мудростью полках.
Всё так же аппетитно уминая румяные пирожки и прихлёбывая их ароматным горячем чаем, подруга и коллега Дианы – Марина пребывала в одиночестве без спешивших позаимствовать на время печатанные текстом современные фолианты посетителей.
Потихоньку пробравшись в зал с бесконечными стеллажами книг на них, Диана хотела сделать сюрприз своим появлением и, сведя глаза к переносице, вылезала из-за стола прямо перед дожёвывшей очередное мучное лакомство девушкой.
— Не садись на пенёк, не ешь пирожок. — пыталась подражать грубости мужского голоса она.
— Дианка! Ты пришла! А-а-а-а!!! — обрадовалась восторгом пухленькая телом Марина. — А я думала, ты меня совсем забыла.
— Как забыла? Я же звоню тебе, часто. — сжимала её крепкими объятиями гостья.
— Ну, ты же не заходишь, я не вижу тебя. Мне нужно живое общение, так хочется посплетничать.
— Вот я и пришла, в полном твоём распоряжении. Сейчас наговоримся, всем косточки перемоем.
— Совсем меня бросила, как ухажёра себе нашла. Мне тут без тебя так скучно.
— А мне без тебя. — призналась Диана, взяв из тарелки пирожок и смачно откусив его.
— Сейчас, сейчас. Давай, за стол пересядем,  — ухаживала за подружкой Марина и, сев за свободный стол, спросила, желая удовлетворить своё любопытство. — Ну, рассказывай… как у тебя с твоим олигархом?
— Что сказать… люблю, — призналась Диана и, выслушав протяжный крик радости за себя, продолжила. — Верный, заботливый, обходительный. Носит меня на руках в прямом смысле слова. У меня никогда в жизни не было столько романтики, сколько с ним.
— Когда свадьба?
— Об этом рано ещё говорить, я даже не думала ещё. Но он дарит мне столько ласки и любви…
— Что пора бы уже задуматься… и о детях тоже.
— Не стоит гнаться впереди паровоза.
— Ой, счастливая ты, Дианка. Повезло тебе.
— А в твои двери счастье не забыло постучаться?
— С того момента, пока тебя не видела, в эту дверь стучали дважды. Первый раз спрашивали, где компьютерный класс, во второй просто ошиблись дверью… или зданием вообще.
— Хи-хи-хи,… — кусала пирожок и смеялась возлюбленная Кроноса. — Ничего, а ты жди. Жди и надейся, счастье тебя обязательно найдёт.
— Такое как у тебя?
— Нет, только твоё. Предназначенное лишь для тебя одной. Самое большое, искреннее и чистое.
— Устала ждать. — надувшись, сказала Марина.
— Недооценённая ты по своим достоинствам… — обнимала свою пухленькую подружку Диана.
— Ой, да какие там достоинства!
— Самые разные. Ты весёлая, например.
— Ну, это да. Я – хохотушка.
— Добрая.
— Не злая, это правда.
— Верная. — продолжала перечислять достоинства подруги Диана.
— А кому изменять – то? — не уставала отвечать та.
— Умная.
— Конечно, столько книг вокруг. Будешь тут дурой, как же?
— Жизнерадостная.
— А что ещё остаётся? Только улыбаться. Да?
— Красивая…
— Кто я? Ну-у-у… если объективно? То конечно… хороша. Мне и мама всегда говорила, что я её Солнышко. Правда, красивая?
— Ты умничка. — сказала девушка Кроноса и, обняв Марину за пухлые щёчки,  нежно потрепала их.
— Диан!
— Ты самая лучшая моя подружка. Такой в целом свете больше нет. Мне очень, очень, очень при очень с тобой повезло. Я тебя так люблю.
— Дианка! Так, сейчас, подожди. Я схожу в бухгалтерию по поводу зарплаты. Нам премию обещали повысить. Правда, не пойму за что? Но сходить, узнать же надо?
— Конечно…
— Ты посидишь? Я скоро.
— Угу.
— Я мигом. Вернусь, всё обсудим. А ты пока чайник подогрей. Ладно?
— Давай скорее. А то я соскучилась.
— Всё, бегу. — заторопилась на выход Марина.
Подойдя к комоду и выдвигая его ящики один за другим, Диана рассматривала подшивки газет, выискивая нужные ей даты. Найдя заинтересовавшие её, девушка листала испечатанные страницы, буквально «поедая» глазами заголовки статей.
— Всё не то… здесь же должно быть, обязательно должно… вот оно, — сказала девушка, наконец, прочитав на одной из главных страниц: «В ГОРОДЕ ПОЯВИЛСЯ НОВЫЙ КРИМИНАЛЬНЫЙ ХОЗЯИН», и её руки проскользили тоненькими пальчиками по напечатанной фотографии Кроноса под заголовком. — Я не верю, не может быть.
Словно свалившиеся все беды разом оставили в глазах Дианы отпечаток растерянности, досады и нежелания верить, что её любимый криминальный беспредельщик. Она узнала тогда, но не осознала реакцией, предпочитая отдаться сомнениям, колебаниям смущавшихся мыслей и недоверию напечатанному.

VI

На ступенях величественного сооружения мечети, в которую когда-то привёл Беса Чечен, теперь стояли двое оставшихся в живых друзей, грустно смотря на золотые минареты. В мусульманский молельный дом стягивались прихожане, торопившиеся к месту поклонения для вознесения молитвы к небу, обступая замерших в молчании ребят.
— Здесь? — спросил Шамбала.
— Да… сюда Чечен любил приходить, сюда же как-то привёл и меня. — признался Бес.
— Надо почтить их с Омоном души. Свечу, что ли поставить.
— Свеча потухнет, что с неё? Нужно просто поговорить с ними.
— Как?
Недопонял сын Лорда, и друг ему пояснил:
— Как мы с тобой сейчас… Они ответят.
— Знаешь, Бес, не умею я. Да и не ходил никогда по таким местам.
— Я научу, мне Чечен рассказал как надо… Пойдём?
Расстроенные смертями своих друзей ребята медленно поднимались по ступеням, обдумывая, что скажут усопшим и как попросят перед ним прощение.

Немногочисленные прихожане сидели на полу мечети, кланяясь, говорили с Аллахом. Мало их было – не время для молитвы. Вошедшие друзья осмотрелись по сторонам, и Шамбала восхищённо произнёс:
— Красиво…
— Красиво. — подтвердил истину Бес.
— Только я не знаю, как себя здесь правильно вести надо.
— Ничего сложного. Как в хате на тюрьме… просто будь человеком, уважай других… вот и все правила.
— Здравствуй, — обратился к знакомому парню узнавший его Мулла. — Решил опять с душой пообщаться?
— Мы пришли навестить нашего друга. — ответил уважаемому старцу Бес.
— А его здесь нет. По крайней мере, я не вижу.
— Его не будет… Он больше не придёт.
— Его убили. — комом в горле огласил Шамбала.
— Значит он здесь, с нами… навсегда. И никуда больше отсюда не уйдёт. В этих стенах, под этим куполом его вечность. Навещайте его. — мудростью сказал тогда Мулла.
— Обязательно.
— Их тут двое поселилось… двое наших друзей.
Проговорились очерёдностью Бес и Шамбала.
Мулла сочувственно кивнул головой горю ребят и обратился к ним:
— А сейчас помолитесь за их души. И я с вами помолюсь.
Опустившись на колени, двое оставшихся в живых друзей и старый, седой Мулла молились за души ушедших на тот свет Чечена и Командира отряда ОМОН, за вечность для них, за жизнь на небесах, которую только такие как они и заслуживают своей порядочностью, своими поступками, своим «крестовым походом» против паскудства и гибелью в нём. Склонив головы, они прощались с пацанами, отдавая тем дань памяти и благодаря за оставленный ими подарок – жизнь.

VII

Заведуя работой на Кроноса всем, что касается оружия и боеприпасов, Ферзь не напрягался волнением о собственной безопасности, тем более что местом для своего офиса он выбрал заставленный ящиками с вооружением склад.
Медленно проводя барабаном нагана по вытянутой вперёд руке, член Совета слышал щелчки сменявшихся гнёзд в стволе и довольно произнёс:
— Ласкает слух, не так ли? Меня очень успокаивает.
Напротив него, сидевшим за старинным деревянным столом, слегка волновался, некомфортно ёрзая на стуле, осматривавшийся по сторонам на изобилие арсенала Морг.
— Среди всего этого, способного устроить такую музыку, что не просто может оглушить, но и отстрелить уши? Ты здесь почти в безопасности. — сказал он хозяину всего этого смертоносного железа.
— Почти? — самонадеянно ухмыльнулся Ферзь.
— Ситуация для нас не самая благо располагающая. Наши жизни под угрозой.
— И сколько за них дают?
— Ни гроша. Нам опасно появляться на улице. Если ты не знаешь, на Кроноса было совершено очередное покушение.
— Очередное?
— Сначала дерзкий азиат отсёк ему палец, а потом Рино подослал к нему своего человека. Но Джафар успел его перехватить. — поведал вестями вечно угрюмый лицом Морг.
— На Кроноса столько раз покушались, что я уже со счёта сбился. Да он и сам, наверное, не помнит.
— Но периодичность частоты завидно увеличилась в последнее время. И попытки всё чётче, Кроноса уже достают.
— Говоришь, якудза палец ему отсёк?
— Отделил бы башку от тела, да Тригон подоспел, свинцом набил азиата.
— Это лишь палец, — не терял спокойствия Ферзь. — Такими темпами они Кроноса вечность растаскивать будут.
— Да хрен с ними, с темпами на Кроноса! Ты о темпах на нас зацени! Мы - следующие кандидаты на отстрел. Подумай.
— Нас-то за что?
— До кучи вонючей. Мы ведь под Кроносом.
— Стоп, тормозни. Давай-ка к началу. Ты говорил Джафар спас жизнь Кроносу.
Наконец заволновался Ферзь, и Морг подбросил дровишек в топку его эмоциональных напрягов:
— Подоспел помешать человеку Рино.
— Вот. Я об этом. Зачем Рино убивать Кроноса?
— Сходи, спроси. Хочешь, вместе пройдёмся.
— Погоди-ка с прогулкой. Рино в городе давно, и всё это время он не вмешивался, не встревал во все события.
— Был в стороне.
— Так почему теперь? И что же будет… дальше?
— Я никак в толк не возьму, Ферзь. Тебя больше тёрки Кроноса с Рино волнуют, чем твоя собственная жизнь?
— Ты совсем меня не понимаешь? Если у Кроноса появился новый враг, значит и у нас тоже.
— Что за на хрен?
— Я предлагаю нам развлечься.
— Как? — спросил непониманием Морг.
— Относиться к жизни проще. Выполнять свои обязанности и просто не мешать Кроносу. Он восстановит порядок в городе.
— Я что-то не просекаю.
— Если мы решим сорваться, Кронос нас везде найдёт. А так… мы всего лишь внесены в чёрный список его бесчисленными врагами.
— Звучит, как висеть на доске почёта.
— Удача любит храбрых, друг. Мы либо выживем…
— Либо…
— Без либо. Выживем. — уверенно заявил Ферзь.

VIII

За всё содеянное каждому придётся рано или поздно заплатить полную цену, без скидок, акций и кэш-беков…по-максимуму. Но Его честь Провидение не земной продажный суд, оно выносит свой справедливый и достойный по заслугам приговор. Для кого-то он станет печальным, кому-то неожиданным, другим желанным, но его придётся выслушать и подчиниться каждому.
Во дворе пункта дислокации ОМОН, под шелестевшей листвой кроной молодой берёзы за столиком сидели Лёха и Толя, ожидая ставшим главным в отряде Водителя с допроса по поводу произошедших событий в лесу.
— Что-то бати давно нет. — забыв про обычное для себя веселье, заметил Толя.
— Перекрёстный допрос представителей разных ведомств, — ответил его товарищ. — Он ведь у нас за старшего, с него и спрос. Мы-то отписками отделались. Ты, кстати, что написал?
— Как и договаривались. Шли по следу беглецов; никого не видели, ничего не слышали. Получили приказ руководителя операции Капитана Червоненко возвращаться на базу.
— А с какого он отдал такое распоряжение?
— А вот это нам неизвестно. Приказы начальства не обсуждаются.
— Я тоже так написал. Думаешь, прокатит?
— Все накатали одно и тоже, сложно усомниться. К тому же спросить не кого, так всё было или иначе? Эти твари все там остались.
— Знаю. А за беглецов ничего не слышно?
Спросил Лёха и, грустно выдохнув, Толя ответил:
— Тишина.

Обходя людные места, не забывая, что они всё ещё находились в розыске, Шамбала и Бес срезали пути проходными дворами и тихими закоулками, стараясь не попасться на глаза патрулировавшим город сотрудникам полиции. Обходится без транспорта, им тогда было выгодней, можно было пройти и остаться незамеченными там, где нельзя было проехать, а ментовской шмон по городу повышал градус накала нервов до неприличного.
— Что-то мне не в удовольствие туда идти, не по себе как-то. — сказал Шамбала.
— Не напрягайся, — ответил Бес. — Не к мусорам идём, к друзьям Омона, сообщить надо.
— Дочери его сказать нужно.
— Это самое сложное. Говорить о таком ребёнку… я не смогу. Ты взял?
— Со мной, в кармане.
— Значит, отдаём и уходим. Не нам засиживаться нельзя, не их компрометировать не надо.
— Даже по-человечески не помянуть.
Грустно заметил сын Лорда, и его друг злостью парировал так:
— Помянем. Они водкой, мы кровью. Они выпьют, мы прольём.

Вернувшийся с допроса Водитель, молчаливо подсел за столик к своим ребятам, потёр рукой коротко стриженые волосы и надел на голову берет. Порой задумчивое молчание более красноречиво поэтичности слов, важно только его услышать и понять, прочувствовать и не мешать ходу мыслей. Но молодость и желание всего и поскорее, засевшая где-то внутри егоза торопили Толю, и, не в силах сдержаться, он спросил:
— Бать, как там?
— Восхитительно. — ответил в прошлом десантник, теперь исполнявший обязанности главного в отряде ОМОН.
— Утомили вопросами?
— Со всех сторон наседали?
Сыпали вопросами пацаны.
— Утомились ответами, курлыкали как галки. Сами знаете, выслушиваешь всех спокойно наперебой спрашивающих, выбираешь один вопрос и уверенно отвечаешь.
— Долго тебя мурыжили. Ничего узнать не удалось? — интересовался Лёха.
— Из тех, кто при погонах, из леса вышли только мы. Остальные там остались. — разъяснил ситуацию скорбным ответом Водитель.
— Много.
— Меньше общего числа.
— У нас могут быть проблемы.
— Не суетись. Среди найденных много боевиков местного авторитета.
— Кроноса?
— Угу. С богатым послужным списком, из числа вечно разыскиваемых и никак не способных быть пойманными.
— Спишут на схватку и резню? — верно формулировал вопросы Толя. — С почётом легавых хоронить будут?
— Их почёт – наш позор. — офицерской честью держал ответ Водитель.
— За командира не сказали?
— Ничего.
— Может, ушли? Те, кто с ним были – лихие парни.
— Может и ушли…
— А с нами как?
Спросил Лёха и получил ответ от вернувшегося  с допроса:
— Скоро пришлют нового командира.
— А как же ты?
— Я за баранку… как всегда.
— А чё бы не назначить своего, из отряда?
— Ты мог спросить об этом в рапорте, в качестве постскриптума. Чё не спросил?
Успел усмехнуться Водитель, как заметив приближавшихся Беса и Шамбалу, Толя сказал первым:
— Гляньте…
— Те… двое. — вторил, узнав друзей своего командира, Лёха.
Оглядываясь по сторонам, предохраняясь от посторонних глаз и отсутствия полиции, ребята подошли к столику, встали напротив силовиков и молча смотрели им в глаза.
— Здесь не совсем безопасно, — предупредил их Водитель. — В здании полно инспектирующих и жаждущих видеть вас за решёткой.
— Командир? — спросил Толя.
Бес кивком головы показал нет, Командира отряда ОМОН в живых нет. Сняв береты, омоновцы грустно склонили головы, а Шамбала положил на стол перед ними нательный мешочек – амулет погибшего офицера.
— С вами был ещё один парень… чеченец. — спросил Лёха.
— Они спят рядом. — рассказал о втором потерянном друге сын вора.
— Помянем? 
Спросил Водитель, и Бес ответил:
— Без нас. Сами всё понимаете.
Понимая, что ребятам безопаснее будет уйти, трое не просравших честь силовиков проводили их своими хмурыми взглядами. Достав из загашника в автобусе бутылку водки, разлили её по стаканам и, встав, замерли на тянувшиеся вечностью мгновения, поминая усопшего командира, своего друга, одного из своих.

IX

По тусклому коридору с мерцавшими на стенах люминесцентными лампами, издававшими характерный гул и потрескивание, неуверенно, осторожно шёл Соло. Желая докопаться до истины и понять, в чём, собственно говоря, суть, этот молодой возрастом, но умудрённый криминальным опытом кавказец добровольно пожаловал в самое логово того, с кем разгорался конфликт у старшего над ним – Джафара.
— Здравствуй, Соло. Проходи смелее, тебя здесь не тронут. — донёсся голос хозяина убежища из динамиков на стене.
Оглянувшись по сторонам и заметив, откуда шёл звук, гость ускорился становившимся более уверенным шагом и, пройдя с десяток метров, свернул в кабинет Рино, застав того работавшим за своим компьютером.
— Давно не виделись, Рино. Здравствуй. — приветствовал он владельца странного для себя бункера.
— Рад тебе, Соло. Как твои дела?
— Да всё как обычно. Ты редко отсюда выходишь.
— Мир жесток, ты видишь это. Я стараюсь оградить себя от лишней агрессии.
— Слова профессионального убийцы. Ты хоть знаешь, что в мире творится?
— Для того чтобы узнать, не обязательно быть наверху, среди людей, — признался Рино. — Здесь спокойнее, я получаю информацию прямо сюда.
— Но ты же выходишь иногда… Мага. — напомнил о смерти одного из членов чеченской общины Соло.
— Мне многое не нравилось в цепочке последних событий, но я держался в стороне, сохранял нейтралитет, не ввязывался.
— Знаю. И, мне кажется, должен был бы.
— Во всей этой цепи было лишь одно гнилое звено – Кронос. Джафар просил меня о помощи, преследуя свою цель.
— Какую?
— Присмотрись к нему, подслушай. Ты толковый парень, быстро поймёшь.
— Джафара уже просили о помощи. Парень, спасший ему жизнь на тюрьме. И тоже речь шла о голове Кроноса. — рассказал о визите Чечена Соло.
— Многим напаскудить успел.
— Джафар посмел отказать, долг не вернул. Парня, кстати, уже нет.
— Цена слову Джафара. Я прислал своего человека. Он должен был сделать всё красиво… и сделал бы, это был один из моих лучших.
— Кинотеатр… Кронос… Джафар. — выдал задумчивую цепочку гость.
— И он оказался там точно вовремя. И это, по-твоему, не просто так? — сделав выводы, спросил Рино.
— Он стравил тебя с Кроносом. Из нейтральных в стан врага, с одного человека, с одного удара пера.
— В нашем мире так: врагов хватает и их надо истреблять, или они в какой-то момент истребят тебя.
— Врагов не друзей. Да и тех, и тех надо ещё нажить.
— Это просто. По крайней мере, первых. Выживает сильнейший – закон эволюции и улицы. Джафар почувствовал себя таковым.
— Зачем ему твоя грызня с Кроносом? В чём его выигрыш от того, что вы станете рвать друг друга?
— Джафар должен мне крупную сумму. — поведал правдой Рино.
— Деньги.
— Поэтому он спит и видит, как бы мне не возвращать долг. А время возмещения близится. И это его страшный сон.
— А мне сегодня говно приснилось. — не первый взгляд неуместно признался Соло.
— Что?
— Говорят к деньгам.
— Вся наша жизнь – говно. Но не все катаются в них как сыр в масле.
— И много он тебе должен?
— Двадцать миллионов.
— Ого.
— Долларов.
Пояснил валюту Рино, и Соло вскрикнул удивлением:
— Сколько?!
— А ты думаешь, стал бы он при расчётах в рублях, так суетится?
— И куда же он их потратил?
— Понятия не имею, подозрения лишь есть.
— Он не сдержал слово, данное когда-то тому, кто спас его шкуру. Он хочет кинуть тебя. Он встал против воров. Джафар - наш позор.
— Как ты думаешь, почему Джафар выбрал тебя, чтобы отправить ко мне с сообщением?
— Я один из его людей.
— Или ты ему чем-то мешаешь, он тобой не дорожит… Ведь ты не должен выйти отсюда.
— Рино…
— Так думает Джафар.
— Убьёшь?
— Нет, Соло, я не стану оставлять тебя здесь. Джафар убил моего человека, но я не настолько мелочен, чтобы мстить ему тем же.
— Ты отпускаешь меня?
— Я и не держал тебя. Свои счёты с Джафаром я сведу лично. Твоя жизнь здесь не при чём.
— Я запомню это, Рино. А как на счёт Маги?
— Нет, это был не ответ… лишь тонкий намёк на толстые обстоятельства. Когда он влезал в долг передо мной, мы оговорили условия.
— Какие?
— Просрочка, как и близость дня икс, будет освещаться смертью одного из его приближённых… С финальным выстрелом Джафару в башку.
— Но ведь вы с ним сотрудничали? Никто не мог и подумать.
— А никто и не знал. Договор не на бумаге, только между мной и им.
— Без подтверждения? Двадцать лямов?
— Для меня это всего лишь деньги, с чем пришёл в этот мир, с тем и ушёл. У меня они есть и они не сама цель. А его хотел проверить…
— Хотел проверить и подцепил.
— Как тройник за машонку. У тебя есть везение, Соло?
— Надеюсь.
— Оно тебе понадобится, ты ведь рядом с Джафаром. А при таких раскладах везение, удача и ствол – твои лучшие и самые надёжные спутники.
— За мной должок, Рино. Я не Джафар… верну. — развернувшись и уходя, оставил после себя обещание гость.
— Соло, — остановил его Рино. — Передай Джафару, что я желаю ему удачи. А тебе желаю вдвойне.

X

Каждую победу, даже самую маленькую; каждый успех, пусть минимально пустяковый необходимо непременно отпраздновать, порадовать себя и понять, что эти победа и успех только твои. Слуга народа выполнил возложенные на него поручения Кроносом, подписав документы на строительство и, получив изрядный гонорар за свою верную службу, решил отметить такое дело.
В отшлифованном до мелочей интерьере самого дорогого ресторана своего города, за лучшим столиком у окна, собрались поужинать празднично одетые Марина Александровна и её муж – Фёдор Александрович.
Вечер близившихся выходных скрашивал своим великолепным вокалом приглашённый артист и, отложив винную карту на время в сторону, семейная пара детально изучала меню заведения.
— Ой, Федь, а в честь чего ты сегодня такой галантный? Этот костюм, ресторан? Что мы собираемся праздновать? — спросила расфуфыренная платьем и макияжем супруга народного избранника.
— Всё по порядку. Сначала выбирай. — деловито ответил тот.
— Что?
— Всё, что захочешь.
— Я даже названий таких не знаю. Хан-гикь-от какое-то. Что это вообще?
— Не вникай. На картинки смотри. Нравится – заказывай, нет – листай страницы меню дальше.
— А эти цифры рядом… Номер блюда?
— Ага, телефона.
— Это цена? — изумлялась Марина Александровна. — Они тут спятили совсем?
— Ты на цифры не смотри, не позорься – не древня. Заказывай, давай и не вздумай, что дешевле.
— У нас, конечно, деньги есть,… но зачем же так тратиться?
— Чтобы заработать, нужно сначала вложить. Часть полученного необходимо потратить – так сказать обмыть. Мы вложили – вот и обмываем. — надменно признался депутат.
— Что вложили? Когда?
— Мои возможности, на работе, чуть раньше. Вино какое будешь?
Марина Александровна нагнулась через стол, оперев на него свой выкатившийся из декольте пышный бюст и тихонько спросила:
— Федь, а много ты получил? Только честно.
— Столько… я никогда ещё не получал. Мы с тобой в высшей лиге и теперь расчёты будут только на таком уровне, не ниже.
Ответил продавшийся слуга, но давно уже не народа и быстро замолчал, услышав вопрос подошедшей Официантки:
— Вы уже готовы сделать заказ? — спросила белокурая девушка с нежным голосом.
— Начните с дамы.
Благосклонно и воспитанно заявил Фёдор Александрович, и улыбнувшаяся на это его жена ткнула пальцем в меню, показав на понравившиеся блюда.
— Угу, угу… Хорошо. — отмечала в своём блокноте гастрономический выбор работница ресторана.
— Мне тоже самое.
Отвернувшись в сторону, словно презирая обслугу, сказал депутат, и Официантка, убрав блокнот  в карман передника, ответила:
— Ваш заказ скоро будет готов. Вино уже несут.
— Федь, ты у меня такой галантный, такой красивый в этом пиджаке, — нахваливала супруга его жена. — Того и гляди, уведут у меня, прямо из-под носа.
— Да хватит тебе. — немного коробясь стеснением, поправлял галстук народный избранник.
— Что хватит? Я бы не прошла спокойно мимо такого кавалера. А вертихвосток сейчас ой как хватает.
— Зачем они мне?
— Но они-то этого не знают. А ты мужчина видный, богатый, с положением… Мечта любой грудастой соплячки.
— Может быть и так. Но мне кроме тебя никто не нужен.
— А помнишь, как мы познакомились? — придавалась воспоминаниям Марина Александровна. — В какие рестораны ты меня водил?
— В студенческом общежитии познакомились, там же в столовой и обедали. Денег с трудом хватало и на то.
— Если бы ты портвейн с одногрупниками не глушил, хватало бы на нормальную жизнь. А так мне приходилось тебя подкармливать.
— Чтобы стать женой генерала, нужно выйти замуж за лейтенанта, — заявил уверенностью депутат. — Ты вышла за студента – теперь жена чиновника… с дальнейшими нехилыми перспективами.
— Ой, что-то я растрогалась, — промакивала платком подступавшие слёзы женщина. — Погоди секунду, я сейчас. Только приведу себя в порядок. — сказала она и, взяв сумочку, заторопилась в дамскую комнату.
Оставшись за столиком один, Фёдор Александрович вертел по сторонам головой, надменно поглядывая на присутствовавших гостей престижного заведения и гордясь быть в их числе.
— Вам просили передать, — перенаправила его внимание на себя ставившая на стол перед ним бокал с коктейлем Официантка. — Комплимент от дамы.
Елозя глазами по залу, депутат обратил внимание на томно смотревшую на него, сидевшую у стены в сексуальном платье Чёрную вдову.
Не в силах поверить, что заинтересовал такую женщину, Фёдор Александрович оглядывался по сторонам, но поняв, что напиток от не сводившей с него глаз роковой красотки, встал и робко подсел к ней за столик.
— Прошу прощения. Мы знакомы? — тушуясь волнением, спросил он.
— Нет, — ответила Чёрная вдова. — Или вы не смогли бы забыть меня.
— А коктейль от вас?
— Знак внимания и желание привлечь его к себе.
— Я тут не один…
— Я заметила. С женой. Не беспокойтесь, я не собираюсь вас компрометировать, — улыбнулась бегавшим по сторонам, смотревшим, не возвращается ли его супруга глазам леди-смерть. — Если вам неудобно, вы можете вернуться за свой столик, и мы сделаем вид, что не знакомы.
— Я…я… нет. Что вы? Меня зовут Фёдор Александрович, то есть моё имя Фёдор.
— Анжелика. — представилась девушка.
— Маркиза ангелов… Вы хотели со мной о чём-то поговорить?
Чёрная вдова сексуально улыбнулась, намекая озадачившемуся знакомством мужчине на самое сокровенное продолжение их неожиданной встречи.

Минуты разделяли вожделение депутата от наслаждений, хватавших тело девушки рук. В заваленное коробками, мешками и прочим скарбом подсобное помещение ресторана, страстно обнимаясь и целуясь, вваливались Чёрная вдова и Фёдор Александрович.
— Тише, тише… не торопись. Тебе не мешает свет? — усмиряла животный инстинкт мужчины красотка.
— Я хочу видеть. — тяжело дыша и смотря на её прикрытую платьем грудь, вожделенно грезил словами старый развратник.
— Не спеши. Немного игры не повредит. Прикоснись ко мне. Не хочу, чтобы ты останавливался. А-а-а,… — сексуально стонала она, пока депутат лапал её, целовал в шею и неумело пытался расстегнуть платье, запутавшись пальцами в молнии. — Не торопись, я так не могу. Слишком много света.
— А? Я сейчас, сейчас,… — возбуждённо говорил он, встав на ящик, потянувшись к обычной лампочке, чтобы выкрутить её, но не достал. — Лампочки… не могут поставить энергосберегающие. На всём экономят.
— Я сама. — прошептала дама и, встав на цыпочки, упёрлась своей роскошной грудью прямо в лицо мужчины.
Вожделенно смотря на стройное тело и роскошную грудь прямо перед глазами, тяжело дыша и придерживая Чёрную вдову за бёдра, Фёдор Александрович был уже на грани терпения.
— Да разбей её уже… не мучай…
Нервно рявкнул он и, представ перед ним глаза в глаза, девушка держала лампочку за цоколь, давая ей остыть.
— Она такая горячая. — облизывая алые губки, сексуально произнесла леди.
— Как и ты.
— Но она остывает.
— Тебе остыть не позволю. — уже прямо трясся желанием депутат.
Леди-смерть эротично облизала лампочку, заставив Фёдора Александровича сглотнуть слюну возбуждения, раскрыть рот от желания и страсти перед кадрящей его красоткой.
— Хочешь? — распахивая своими пальчиками глубокое декольте спросила она и дала облизать лампочку депутату, лаская второй рукой его двойной подбородок.
Потянувшись к ней раскрытым ртом и пуская слюни возбуждения от обуревавшей им похоти, депутат получил не совсем то, на что рассчитывал – засунутой лампочку в свою раскрытую пасть.
— У! У-у! У-у-у!!! — замычал этот недовольный упырь.
Ударом по щеке, красотка разбила стекло и, крепко зажала рот и нос возжелавшего её мужчины. Дышать стало нечем. В попытках глотнуть хоть каплю спасительного воздуха, Фёдор Александрович начинал жевать и глотать стекло.
— У-у! У! У-у-у… — продолжал мычать этот ублюдок.
— Тише, тише. А то нас могут застукать. — сексуально дыша на него, говорила леди-смерть.
Нажравшись досыта, слуга народа сложил с себя мандат доверия и, закатив глаза, сдох на хрен.
Убрав от него свои бархатные ручки и послав толстому, валявшемуся на полу телу воздушный поцелуй, Чёрная вдова поправила эротично раскрывшееся платье в зоне декольте, слегка растрепавшуюся причёску и вернулась в зал…закончить ужин.

XI

Отщипывая кусочек хлеба, Отчим Насти смотрел на свою возившуюся за приготовлением ужина жену и, откупоривая бутылочку вина, услышал её заботливое:
— Приятного аппетита.
Дождавшись, пока она сядет напротив и, наполняя игристым хрустальные бокалы, мужчина сказал о её бывшем муже:
— Слушай. Я думал, мы станем с ним друзьями, у нас могут быть общие интересы.
— Да какими друзьями? О чём ты? — возразила Ксения. — У него в друзьях только ребята – омоновцы из его отряда. Был ещё один, правда, убили.
— Кто?
— Такой же честный мент, как и мой бывший муж. А из интересов у него только кости ломать тем, кого он задерживает. Это его образ жизни.
— Мне всё равно необходимо с ним сесть и обсудить воспитание Насти. Теперь и я за неё в ответе. — приступал к вечерней трапезе мужчина.
— Идеальным сценарием для тебя будет не наседать на неё, избегать встречи с ним. Или он порядком подпортит нам жизнь. Поверь мне, я знаю. — женской злобой поведала Ксения.
— Ну, не пойдёт же он на…
— Этот пойдёт. Ты даже не в силах себе представить, на что он способен. Он каждый день рискует жизнью, и ты для него… поверь ничто.
— Что-то его давно не было. Не знаешь почему?
— Откуда? Он никогда передо мной не отчитывался. Бывало, по несколько суток дома не ночевал.
— И где он жил?
— На работе! Преступников своих ловил, а семью упустил. Борец за справедливость… — сказала она, и её слова оборвал перелив дверного звонка.
— Давай открою. — было встал её муж.
— Да ешь уже, сама. — сказала женщина и вышла в коридор.

В своей комнате, как и все подростки, забывая о еде, Настя сидела за компьютером, общаясь со своей странички в социальных сетях. Без стука в дверь, сжимая перед собой руки, вошла растерянная, бледная лицом Ксения.
— Мам, я в сети. Пока занята. — отозвался ребёнок.
— Настя, послушай меня… у меня нехорошие новости.
— Случилось что?
— Случилось. — не знала как сказать, досадно поворачивая голову из стороны в сторону, молчала несколько секунд Ксения.
— Ма-а-а-ам…
— Твой отец.
— Что с ним? — испугалась девочка.
Разжав руки, мать протянула дочери маленький нательный мешочек на верёвочке – амулет Командира отряда ОМОН и тихо произнесла:
— Он погиб… только что сообщили, ребята из его отряда.
По щекам пока ещё до конца не осознавшей смерти своего отца Насти начинали литься искрящиеся слезинки. Она раскрыла мешочек и, достав из него старую, детскую соску, спросила:
— Что это?
— Так вот где она,… — сказала Ксения. — Всё это время она была у него.
— Что это?
— Это твоя первая соска, когда ты была ещё совсем маленькая. Мы думали, что она потерялась, хотели оставить на память.
— Уу-у… — начинал всё осознавать и плакать ребёнок.
— А папа всё это время хранил её у себя, никогда не расставался. Этот маленький мешочек как раз тогда у него и появился.
— Мам…
— А я всё думала, что в нём? Он никогда не показывал.
Настя держала в ладошках память об отце – оставленный ей его амулет – её первую соску.
Грустная Ксения медленно вышла в коридор и, прижавшись спиной к двери комнаты дочери, не смогла сдержать слёз. Только тогда она и поняла, кого потеряла, кого только и любила…его – своего вечно пропадавшего на работе Командира отряда ОМОН.
Ревевшая Настя, сидела за компьютером, разглядывая фотографии себя и своего отца, где они навечно вместе, счастливые и радостные. Ей не суждено было больше увидеть его, встречавшим её из школы, он так и не сумел выполнить своё обещание – забрать дочь и жить с ней вместе. Но он сделал главное – дал жизнь, назвал её именем Настя и воспитал под стать себе – человеком.

XII

Наконец воссоединившаяся семья спокойно гуляла по проторенной тропке между массивных, величественных деревьев парка. Заметив одно из них поваленным стволом, не мешая игре Артёма с собакой, Шамбала и Оля присели на безжизненный клён, и парень спросил любимую:
— Выдержали разлуку?
— С трудом, — прижималась к его плечу девушка. — Особенно Артёмка. Он тебя папой уже называет.
— Верно. Так оно и есть. Сложностей никаких не было?
— Они все выпали на вашу долю, нам оставалось лишь ждать.
— Оль…
— Замолчи, не надо мне ничего объяснять. Не дурочка, прекрасно всё понимаю, потерпим,… сколько понадобится, хоть всю жизнь.
— Мелкий как себя вёл?
— Защищал меня. В его взгляде даже появилось что-то от твоего, что-то хищное и справедливое одновременно.
— Перенимает. Отец не тот, кто дал жизнь, отец тот, кто воспитал. Он – мой сын, — заявил Шамбала и обратился к подбежавшему Артёму. — Малыш, ты молодец, я не сомневался в тебе. Теперь я знаю, что если меня не окажется рядом, о маме есть, кому позаботиться.
— Я её защищал, — призналась кроха. — Я и вместе с Клыком.
— Я знаю. Вы неплохо справились на пару. Так держать.
— Мужчина должен защищать свою женщину, а мама у нас одна. Нас-то у неё вон сколько: ты, я и Клык к тому же.
— Целых трое.
— Много. А мама всё-таки одна.
— Это верно.
— Тётя Аня говорила, что ты приготовил для меня подарок, когда вернёшься. — спросил папу Артём.
— Подарок? Ах, да! Конечно. Вот, держи. — Шамбала достал из кармана складной нож и протянул его в раскрытой ладони руки сыну.
— Что это? Нож?!
— Самый настоящий.
— Острый?
— Как бритва. Для тебя.
— Ух ты… у меня теперь свой нож, а то мне мама раньше запрещала.
— Теперь можно, ты стал большим,… я разрешаю.
— А чего мне с ним можно делать?
Спросил ребёнок, и его отец стал тогда пояснять сыну:
— Послушай, малыш, тебе это всегда пригодится,… буду я рядом, и когда уже нет. Запомни эти слова и так по ним и живи, — Артём держал нож в маленьких ручках и смотрел своему продолжавшему говорить папе прямо в глаза. — Тебя по жизни часто будут бить, щадить не станут, возможно, захотят убить. Но ты всегда должен быть готов дать отпор любому, кто бы он не был, кем бы не являлся.
— Это чужие люди? — уточнял малыш.
— Не всегда. Бывает, что и свои, близкие бьют в спину. И знаешь, что тогда?
— Что?
— Многие говорят: «Прости, не обращай внимания, подставь щёку, отойди».
— А как поступаешь ты? — взрослым вопросом спросил сын отца.
— Запомни… если тебя или твою семью ударили – порви обидчика. Если кого-то из твоих оскорбили – накажи. Если на тебя косо взглянули – бей в глаз.
— Шамбала…
Тихо прошептала Оля, стараясь успокоить парня, но тот держал себя в руках и продолжал урок жизни сыну:
— Если на тебя неровно выдохнули – вышиби из него дух, ударили по щеке – разбей этой твари башку. Посмели угрожать твоей семье,…не думай, сын, бей. Защищай своё перед каждым… бей. Не думай о себе, думай о семье… бей. Не помышляй о вчерашнем, не помни о будущем, живи настоящим… бей.
— Ножом? — спросило дитё, оголяя маленькими ручонками стальное лезвие.
— Если придётся… бей, сын.
— Папа! — крикнул Артём и бросился Шамбале на шею, обнимая его.
— Он ещё маленький, чтобы понять это.
Глядя на своих мужчин сказала Оля, и старший из них ответил тогда:
— Уже нет… такую науку, науку жизни, нужно прививать с молодых ногтей.
— А это не слишком жестоко?
— А иначе мы станем погоняемым, оскорбляемым теми, кто не боится, скотом. Пусть помнят о том, что мы можем. Пусть знают и дрожат.
Он был прав. Береги честь смолоду, тогда же и готовься ко всем передрягам жизни, которые непременно с тобой произойдут, если ты не тварь подколодная, но уважающий в первую очередь сам себя человек. А обучить этой науке способен только один…твой батя.

XIII

Экзотическая растительность, деревья неизвестных пород на протяжении всего пути по убегавшей вдаль аллее, предсказывали облизывавшему мороженое Диме интересное путешествие в страну наслаждения, счастья и спокойствия с той, которая шла рядом и держала в руках его пистолет, для выпускания мыльных пузырей купленный ему в подарок. Для его четырёх лет всё в окружавшем мире казалось крохе чем-то фантастическим, сказочным и причудливо странным. Его внимание привлекали и пролетавшие мимо бабочки, и щебетавшие на ветвях деревьев птицы, и цветущие клумбы,                он открывал для себя целый мир, познавал его и по-детски восхищался его устройством.
— Тебя давно не было, ты не приходила, хотя и обещала. — сказал малыш, перепачкавшись лакомством.
— Я старалась навестить тебя, но у меня было очень много дел. — ответила ему Чёрная вдова, ласково гладя мальчугана по голове.
— Как и у всех взрослых. — грустно выдохнул ребёнок.
— Не расстраивайся, а то я тоже расстроюсь. Мы ведь пришли сюда веселиться? Правда?
— Да.
— Я помнила о тебе каждый день, не сомневайся. Разве могло быть иначе, я же здесь, с тобой?
— Я скучал по тебе.
— Я знаю, маленький, я знаю. Давай присядем? — спросила она дитё, показывая на свободную лавочку. Малыш пытался взобраться на неё, но у него ничего не получалось. Чёрная вдова села сама и усадила мальчонку себе на колени. — Дим, а какой у тебя самый любимый праздник?
— Новый год. Потому что приходит Дед Мороз и дарит подарки, конфеты и мандарины.
— А другие праздники тебе нравятся?
— У-у. — качал в отрицании головкой ребёнок.
— Почему?
— Шумно. Я не люблю когда много людей.
— В детском доме всегда много, — разъяснила сама себе Чёрная вдова. — Представляю, как тебе тяжело. Вкусное мороженое?
— Ага.
— А ты умеешь хранить секреты?
— Не знаю. У меня никогда их не было.
— Секреты, — объясняла девушка. — Ну,… тебе когда-нибудь рассказывали какую-нибудь тайну? О чём никто не должен знать. А ты не имел право никому про это сказать.
— Мишка вазу в коридоре разбил. Я всё видел, но никому не рассказал. — признался малыш.
— Молодец, правильно. А Мишка знает, что ты всё видел?
— Знает.
— Это и называется, хранить секреты. Хочешь, я поделюсь с тобой одним, и он станет нашим общим?
— Хочу.
— Я на какое-то время уеду…
— Опять? 
Чуть не заплакал ребёнок, и Чёрная вдова его тут же успокоила:
— Ненадолго, обещаю. А если Маргарита Васильевна тебя спросит, скажи ей, что я уехала навсегда жить в другой город и уже не вернусь. Хорошо?
— Хорошо. А зачем?
— Так надо, малыш. Пока так надо.
— Ты уезжаешь и бросаешь меня?
— Никогда. Но Маргарита Васильевна должна думать именно так. Ладно? Скажешь ей?
— Скажу. А ты придёшь ко мне снова?
— Быстрее, чем ты сможешь себе представить. Приду… и не только. — сказала она и, поцеловав счастливого, улыбавшегося Диму, нежно прижала его к своей щеке.
Малыш стрелял из пистолета, наполняя округу разлетавшимися, переливавшимися под солнечными лучами мыльными пузырями. Он был по-настоящему счастлив. А что ещё нужно тому, кто прожил всего четыре года, но все из них в детском доме, не зная материнской любви и тепла? Только их и немного ласки.

XIV

Обнимавшиеся Шамбала и Оля сидели на бревне, наблюдая за задорно носившимися между деревьев в радостной игре Артёмкой и его собакой – Клыком.
Почему людям обязательно нужно говорить о чём-то? Зачем прерывать песнь души и стуки сердец какими-то хоть и красивыми, но всего лишь словами? Чтобы разогнать неловкое молчание, разжечь костёр интереса к себе, выказать себя в радужном свете? Чепуха всё это. Между родственными душами не способна зародиться неловкость, а тишина непременно заканчивается радостным смехом и искренностью встретившихся глаз.
— Ты хотела узнать, как выглядит настоящий вор? — спросил Шамбала, глядя далеко вперёд. — Не так, как его представляют СМИ: быдлом, развальцованным и страшным.
— Да.
Ответила Оля и, показав на приближавшегося величественной походкой Графа с тростью в руке, парень представил его:
— Так посмотри. Это самый настоящий уважаемый «законник». Такой, какие они на самом деле, какие в жизни, какие есть: образованные, вежливые, обходительные… люди.
— А как его имя?
— Граф. Оль, оставь нас на минутку. Нам нужно поговорить.
— Хорошо. — согласилась девушка и отошла в сторону, к игравшему с собакой ребёнку.
Занявший её место на бревне старик услышал от Шамбалы вот что:
— Видишь их, Граф… моя семья, жена и ребёнок, плюс собака ещё.
— Растёшь, обзаводишься. У меня так и не появилась. — отозвался короткой историей своей жизни «законник».
— А я?
— Ты был для меня как сын. Ну, или племянник, в крайнем случае.
— Какие новости, Граф? Я тут отлучался из города ненадолго, нить событий утерял.
— Знаю, мои соболезнования по поводу твоих друзей… так бывает.
— К сожалению. С чем пришёл?
— Мне нужна информация, Шамбала. Те носители, которые ты передал, похищены. Ты всегда был умным мальчиком и запасливым. Копии сделать не догадался?
— Ток, кто без разрешения ступил через порог твоего дома, распрощался со своей жизнью на крыльце перед его дверьми. А те, кому он передал документы, вызвали на себя весь твой гнев.
— Кто ко мне залез и кому всё передал, я узнаю… очень скоро. А сейчас скажи, дубликаты есть?
— Конечно. Это первое что я сделал, перед тем, как отдать тебе оригиналы. — признался сын Лорда.
— Я так и думал… молодец. Тебе и твоему другу нужно отдохнуть, мы поможем вам с Кроносом.
— Как странно. Мы хотели как раз об этом просить.
— Не стоит. Мы сами предлагаем помощь… с оговором: Кронос ваш.
— Благодарю, Граф. Как обстоят дела в твоей войне?
— Очередная пуля татуировку прошила. Но я жив, как видишь.
— Будь осторожен. Знаешь кто… конкретно?
— Уже догадываюсь. Осталось лишь проверить, и всё станет на свои места, концы завязываются в узелок.
— Береги себя, Граф. Твоя жизнь сейчас для нас важна как никогда. Такие как ты – наша опора.
— Береги семью и себя. Всё самое интересное впереди… и совсем скоро.
— Увижу?
Спросил Шамбала, и вор ответил ему:
— Нет. Тебе участвовать.
— Что ты задумал?
— Узнаешь в своё время. Нам понадобится много людей верных воровскому слову.
— Документы?
— Пусть побудут у тебя. Я узнал, что хотел. Главное, что они есть. Подержи их у себя, придёт время, я заберу.
— С кого спросить собрался?
— Со всех, кто упомянут на тех флешках. Это уже не только война за память Лорда и остальных, не только за трон «короля воров»,… — поднимался с бревна, опираясь на свою резную трость старик. — Это лишь первая её часть. Грядёт другая – основная: за честь воровского мира, за правду о ворах.
И авторитет уходил, оставляя Шамбалу смотреть вслед мудрому, «прожжённому» жизнью, честному до «мозга» костей человеку, жившему старыми, неписанными законами вору.

XV

В переполненном гостями доме слышался шум, звон бокалов, весёлая музыка праздновавших День рождения Вероники друзей. Сама гостеприимная именинница хлопотала последними приготовлениями на кухне, стараясь украсить изысканные блюда и наводя на себя безупречный лоск красоты.
Спеша поздравить виновницу торжества, радостью в голосе и тянущимися обниматься руками, к ней торопилась её лучшая подруга – Любава.
— Привет моя хорошая! Привет, привет! — кричала жгучая блондинка в праздничном платье.
— Где ты ходишь? Все уже давно собрались.
— Извини, я опоздала. На работе задержали. Давай, я тебе помогу.
— Не нужно, я сама, — немного грустно ответила Вероника. — Иди развлекаться.
— Поздравляю. Ты чего такая серьёзная?
— Нет, нет.
— Ждёшь кого-то? А? — увидев лёгкую улыбку и опущенные глаза подруги, Любава настаивала. — Та-а-ак, рассказывай. Кто он?
— Ну-у-у-у…
— Рассказывай, рассказывай. Я хочу знать абсолютно всё.
— Помнишь, в клубе тогда, за меня заступился?
— Подожди. Это когда те трое уродов на тебя напали?
— Да.
— Это тот высокий, брутальный, который один с ними справился?
— Тот самый. — призналась счастьем в глазах именинница.
— Вы встречаетесь? Вы вместе?
— Ну, после того, мы провели ночь вместе.
— Та-а-ак… в деталях.
— Он бывший заключённый, недавно освободился.
— Вероник, ты серьёзно? Он же бывший зек.
— Да, мне повезло. Бывший зек оказался настоящим мужчиной не на словах, а на деле. В отличие от тех, кто много из себя строит и ничего не представляет.
— Это правда, — согласилась Любава и продолжила девичий расспрос. — Что было потом?
— Ничего, мы больше не виделись. Я помнила о нём и даже немножко скучала.
— Все они мужики такие…
— Только не мой Чечен. — наконец улыбнулась Вероника.
— Твой?
— Он нашёл меня, и мы гуляли. Я как маленькая девочка на первом свидании была: счастливая и глупая. Словно пьяная от вина.
— Влюбилась?
Спросила Любава, и виновница торжества призналась:
— Люблю.
— А-а-а-а, Вероничка, моя!!!
Крики девушек нарушил пытавшийся вытащить их к остальным гостям Семён. Любопытно заглянув через приоткрытую дверь, этот молодой парень с козлиной бородкой обратил на себя внимание такими словами:
— Девчонки, ну вы долго здесь ещё? Вас же все ждут, особенно именинницу.
— Сейчас идём. Дай нам пошептаться. — отшила его нетерпение Любава.
— Секретики?
— Да. И от тебя тоже.
— Я хочу знать. — настаивал парень.
Любава схватила со стола половник и, замахнувшись на него, шутя, спросила:
— А половником в лоб не хочешь?
— Всё. Лучше без секретов, но и без синяков. Я удаляюсь.
— Всё, вали, — дождавшись исчезновения Семёна с глаз долой, любопытная девушка продолжала засыпать Веронику вопросами. — Так. И где он, почему не вижу, почему не пришёл, не позвала?
— Позвала, — немного грустно призналась она. — Я предупреждала о своём празднике и говорила, что буду рада ему и стану ждать.
— Почему не пришёл? Он хоть поздравил?
— Я не знаю почему. Но я надеюсь и продолжаю ждать. — верила в чудо именинница. Как вдруг послышались первые залпы салюта на улице. Бах! Ба-бах!
— Что это? — спросила Любава.
— Я не знаю. Это вы салют заказали?
— Нет. Мы думали, ты решишь его устроить.
— Это не я.
— Тогда кто?
Недоумевали догадками девушки.

На вечерней поляне, разделённой от коттеджа Вероники дорогой и густой растительностью начинавшегося леса, суетно бегали Шамбала и Бес, устраивая огненное представление в небе в честь Вероники, как собирался сделать кавказец.
— Давай, суетимся. Она должна запомнить этот день. — подгонял товарища Бес.
— Запомнит. Такого салюта ещё никто не видел. — отвечал тот.
— Всё должно быть так, как того хотел Чечен.
— Всё так и происходит. Подарок ей уже доставлен?
— Как раз сейчас должны вручить.
Выглядывая из-за кустов, чтобы не выдать себя, ребята смотрели на собравшихся у ворот коттеджа Вероники именинницу и её многочисленных друзей.
— Кто из них Вероника? — спросил Шамбала.
— Самая красивая. — пояснил тогда Бес.
— Как звёзды, как небо, как мама… как сказал Чечен. Я вижу её.
— Я согласен с ним.
Признали неотразимость девушки восхищённые выбором своего погибшего друга ребята.

Любуясь непревзойдённым пиротехническим действием, собравшиеся у ворот коттеджа гости пили шампанское, наслаждаясь неожиданным для всех салютом.
Протискиваясь сквозь них и подбираясь ближе в растерянной виновнице торжества, проворный Курьер вручил ей коробку с подарком, не забыв уточнить при этом:
— Вечер добрый. Вы Вероника?
— Да. Это я.  — немного робко представилась она.
— Доставка для вас. С Днём рождения.
— Спасибо. А от кого? — растерялась красавица.
— Просили на словах передать, что он вас помнит и будет вашим навсегда. — ответил парень и торопился покинуть праздник.
Не теряя времени, Вероника открыла коробку и увидела в ней неописуемой красоты вечернее платье.
— Это что? — спросила стоявшая рядом Любава.
— Это от него, — улыбнулась счастьем именинница. — Он не забыл, он помнит.
— А почему не пришёл сам?
— Значит, не смог. Но я всё равно буду ждать… своего Чечена.
Бах! Бах! Тарарах! Раскаты взрывавшихся хлопков салюта. Живописные огни, рассыпавшиеся яркими красками затейливых узоров в вечернем небе. Тот салют был в честь Вероники - в память о Чечене.

XVI

У каждого творца должна быть своя мастерская, свой уютный уголок, представленный целым миром романтических чувств и образцами его нескромных творений. У живописца, скульптора, фотографа непременно есть такой оазис его замыслов и воплощений, но они всеми признанные деятели искусств. Мы же забываем о других, не менее гениальных создателях прекрасного – мастеров по пошиву одежды.
В своём не слишком большом, но довольно уютном ателье с несколькими манекенами одетыми в уже готовые пиджаки, затейливо работал с очередным клиентом пожилой мужчина в очках, в облегавшем тело жилете, с накинутым сантиметром на шею. Его работа была для него не чем иным как самой жизнью. Каждый пошитый этим ближе к семидесяти годам мужчиной пиджак можно было сравнить с законченным холстом известного художника; его фасон и крой – с высеченной из цельного куска камня фигурой кудесника скульптуры, но он был обычным Портным.
Подгоняя очередное своё творение в пору клиенту, мастер иголки и ниток говорил о своём искусстве, словно о самом главном на свете:
— Пиджак – самый необходимый элемент мужского гардероба. Такой же, как и для истинной леди вечернее платье. К сожалению, для многих мужчин этот предмет одежды ассоциируется с чем-то неудобным, сковывающим движения. И напрасно. Я не разделяю популярную фразу: «пиджак должен сидеть как влитой». Напротив, считаю, что он должен не ощущаться на обладателе. Не только плотно облегать его тело, но и напоминать, что он есть, и он приводит в восторг окружающих. Он прекрасен.
Звон колокольчика над входной дверью сменился тихими шагами вошедшего и продолжился его негромким, обращавшим на себя внимание кашлем:
— Кхе-кхе…кхе…
Заметив знакомого ему гостя, которым оказался один из членов Совета Кроноса – Ферзь, мужчина моментом уделил ему внимание и, подойдя ближе, сказал:
— О-о-о-о… Мой любимый клиент. Прекрасно выглядите. Пришли заказать у меня новый костюм?
— Ну, ты же не торгуешь цветами? Значит, за костюмом. — ответил Ферзь.
— Милый мой, для такого уважаемого клиента как вы, в моём ателье могут появиться и цветы, и хрусталь, и всё, что только вашей душе угодно.
— Приятно слушать. Когда начнём?
— Сейчас, я только закончу с вашим предшественником,… — Портной наклонился ближе к пожаловавшему гостю и шёпотом добавил. — Скажу по секрету, с не менее уважаемым клиентом. И сразу начнём. А вы можете пока полистать каталоги, выбрать понравившийся фасон.
Гнилой нутром человек никогда не станет профессионалом своего дела, как бы не старался. Хороший может им и не стать, но это и не страшно. Но умение вести дела идёт рука об руку с умением общаться с людьми, без этого никак. Вернувшись к заждавшемуся заказчику, Портной любезно поставил в известность того:
— Ваш костюмчик будет готов через пару дней. Сможете прийти и забрать. Да, да… сорочку подберём в подарок. Всего доброго. До встречи.
И проводив довольного клиента, вернулся к стоявшему напротив зеркала Ферзю, обходя его по кругу и изучая тело мужчины, его осанку, прикидывал фронт своей будущей работы.
— Костюмчик будем шить на каждый день или на особый случай? — спросил мастер одеяния тел.
— Ежедневок у меня хватает. Торжественный давай.
— На парадный выход?
— На триумфальный вынос.
— Это как?
— Как пойдёт. А в последнее время дела идут не очень… Могут вынести. — показал свой угрюмый настрой Ферзь.
— Надеюсь счастливые поклонницы на руках?
— Благодарные родственники на них же, но вперёд ногами.
— Вы огорчаете меня таким хмурым, безжизненным настроем, своим пессимистичным взглядом в будущее.
— Не огорчайся. Тряпку сшей.
— Тряпки – удел вьетнамцев по подвалам, — пояснил за свой талант Портной. — Этот от кутюр полы лишь мыть. А мои костюмы  - каждый творение. Не стоит их оскорблять, ни к чему.
— Это я так, не напрягай. Давай, приступим.
— Образец выбрали?
— Классику давай. Чтобы за дурака не посчитали, за ненатурала не сочли.
— Вас… и за такого? Да никогда. А то, что классика… это верно. Всегда беспроигрышный вариант. Расцветочки какой, уже есть выбор?
— Остановлюсь на тёмно - синем, пуговицы в тон. — не ломал голову ассортиментом мыслей Ферзь.
— Прекрасный выбор. У вас замечательный вкус, с вами приятно работать.
— Почему?
— Всегда приятно иметь дело с тем, кто знает, чего хочет. Подкладочки оттенок будет…
— Бардовым… или близко к тому. Такое есть?
— Найдётся. Материал? — уточнял всё до мелочи Портной. — От характеристик ткани будет напрямую зависеть качество костюма.
— Давай бельгийской фирмы Scabal. Знаешь такую?
— Благородно. Ткань этого производителя – одна из самых тонких, диаметр волокна втрое тоньше, чем человеческий волос.
— Во-во. Слыхал за неё.
— Приятен в носке, хорош на ощупь. Вам к лицу.
— Руки, ноги, грудь, в плечах?
— Я профессионал, всё без сантиметра вижу, способен определить на глаз. К тому же помню. Не первый шью для вас. Надеюсь, не последний, — кудесник прекрасного предварительно накинул на клиента кусок выбранного им материала и прикинул, что получится, как вновь услышал звон колокольчика над входной дверью. — Да… Определённо ваш цвет. Вы сделали верный выбор, вам идёт.
Ферзь расправил на груди заготовок ткани и, смотрясь на себя в зеркало, услышал голос за своей спиной:
— Мерку снимаешь… для гроба?
Чуть повернув голову, он заметил отображением позади себя, вошедшего Тулу.
— Тогда сорочку с вырезом на спине бери, меньше ткани уйдёт, дешевле в расценках. — посоветовал недоноску вор.
— Ты кто? — спросил насторожившийся Ферзь.
— Город-герой… и вор «в законе» - Тула. Слыхал обо мне?
Услышав это имя, мразь молниеносно сбросила с себя ткань и, обернувшись к авторитету, выхватила из кармана нож, готовой к схватке.
— За мной? — спросил член Совета, не обращая внимания на пятившегося назад испуганного Портного. И увидев согласием кивок головы вора, добавил страхом. — Зачем тебе я, воюйте с Кроносом.
— Пацанам честным надо помочь, Кронос потрепал их круто. Не могу остаться в стороне. — ставил суку перед фактом вор.
— Кому это?
— Сыну одного из нас. Бати его нет, мы должны помочь парнишке.
— Шамбала. — прошипел Ферзь.
Тула вновь кивнул головой и, взяв со стола ножницы, направился на стоявшего на месте, волновавшегося скота.
— Он определил вас целью. Значит с вас и спрос.
Успел только сказать «законник», как Ферзь нанёс по нему удар ножом. Отступив и тут же снизу воткнув ножницы в подбородок ублюдка, старый, повидавший жизнь вор закончил недолгую схватку неизменно в свою пользу. А иначе и быть не могло.
Посмотревшись в зеркало, Тула покидал ателье мягким перезвоном дверного колокольчика, под который, словно танцуя под музыку, Ферзь оседал мёртвым на колени, пуская ручьями сочившуюся из подбородка кровь.
Последний танец эта тварь исполнила со смертью. Вор отказал телодвижениями костлявой, предпочитая пеший ход с ней под руку – с жизнью.

XVII

Войдя через старую, прогнившую чердачную дверь, Бес и Аня оказались на крыше многоквартирного дома, любуясь огнями не спавшего, суетного ночного города под множеством вечных, зажигавшихся до утра звёзд. Встав у края и недолго молча смотря вдаль, она сказала:
— Моё любимое место.
— Здесь? — спросил парень.
— Угу. Лихо как-то мне тут устроил свидание, рассказал о своей мечте, мы смотрели на звёзды. Здесь я чувствую себя абсолютно счастливой… и свободной.
— Здесь хорошо. Лихо всегда романтиком был, все крыши с Лапой излазили и не только их.
— А вы? Ты, Стас, Гонза?
— Все впятером. Юность бодрая была… крыши, чердаки, подвалы, по огородам по чужим. Весело было, дружно.
— Тебе повезло с друзьями, повезло с ними по жизни. Надеюсь, малыш встретит таких же и в своей. — говорила Аня, нежно гладя рукой свой порядком округлившийся животик.
— Он скоро появится на свет.
— Да. Даже страшно. Он ещё не родился, а свет уже такой недружелюбный. Не хочется, чтобы он увидел всю эту грязь вокруг. А другого ничего нет.
— Не увидит, обещаю. — сказал Бес.
— Странно всё это.
— Что?
— Я росла в правильной семье, с её моральными устоями, затем так и жила. Думала, выйду замуж, потом нарожаю детей…
— Всё так и будет.
— Нет, не уверена. Я уже ни во что не верю.
— Анют. Может быть, сейчас не самое подходящее время, но другого может и не быть.
— Я уже слышала эти слова, когда Лихо знакомил меня с вашими друзьями.
— И они были правы. Я отсидел свой срок, пятнашку. Вышел и успел натворить уже на вышку. Жалею? Нет, я за друзей всё сделал, в память о них.
— Не поясняй. — справедливо просила девушка.
— Анют, я люблю тебя.
— Я знаю.
— Малышу нужен отец. У меня никогда не было опыта родителя, я даже не представляю, как это растить ребёнка, что делать, о чём с ним говорить.
— С первенцем у всех так.
— Но я обещаю быстро смекнуть, что и как надо делать. Пацана воспитаю настоящим мужчиной. Девочку… ну, с твоей помощью тоже, думаю, справлюсь, — заставил улыбнуться любимую парень. — Ань, я просто,… — и достав из кармана коробочку, открыл её, показав в ней недорогое золотое колечко. — В общем, вот… давай без лишних слов, сейчас. Если да, то надень на палец. Нет, выброси в мусор. Тебе решать.
Растерянная неожиданным предложением Аня робко взяла подарок в руки, заставив парня замереть в ожидании ответа. Достав кольцо, она смотрела на него несколько мучительных секунд для волновавшегося Беса…и, надев на пальчик, спросила:
— Ответ ясен?
— Предельно.
Обрадовался он, и нежно обнимавшаяся пара влюблённых, решившая создать семью, страстно целовалась под неописуемой красоты звёздным небом.


ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

I

Израненная решениями политиканов и хапающими всё под себя олигархами, наша измученная страна богата различными величественными памятниками, как уничтожаемой истории, так и заброшенными архитектурными сооружениями. Жаль, что они интересны лишь тонкой прослойке с уважением вспоминающих об их прошлом, жалеющих об унылом состоянии в настоящем и печально констатирующих удручающее будущее людей.   
По одному из такому, не приглянувшемуся инвесторам необходимостью значительных финансовых вливаний в себя и дожидавшемуся вехи лет под неизбежный снос заброшенному зданию, с его рушащимися стенами, обвисшими клоками проводки, прогнившими трубами, хрустом стекла под ногами по безжизненным помещениям некогда «живого» сооружения, ныне облюбованного полчищами голодных крыс и охотившихся на них кошек, деловитой походкой топал Кулон.
Вглядываясь в тенистые проходы, словно ожидая кого-то в выбранном для встречи месте, он повернул в просторную комнату и, остановившись на пороге, услышал голосом от уже ожидавшего его:
— Как тебе наша партия, Кулон?
— Разыграно как по нотам. — ответил тот сидевшему за обшарпанным, старым столом с ноутбуком на нём, Валуну.
— Документы Лорда ушли адресату?
— После незначительной корректировки, изъятию особо важных папок, с довольно крупными счетами и адресами банков… Их получил, кто должен. — разъяснил забравшийся в дом Графа и вскрывший его сейф гнидёныш.
— Тебя не заподозрили в подлоге?
— Проверили по полной, только что не на детекторе лжи.
— А если бы на нём?
— И его бы проскочил, есть уловочки.
— Оригиналы где хранятся? — спросил Валун. — Счета густые?
— Сам взгляни. — Кулон положил на стол две белые компьютерные флешки.
— Это они?
— А это изъятое с оригиналов. — добавил к ним одну красную обчистивший Графа вор. — Наследственная доля твоя… с моим расчётом.
— Всё получишь. Сам смотрел?
— Я с компьютером не очень, предпочитаю по старинке.
— Со сберкнижки, что ль снимать?
— У меня её никогда не было. Из документов в жизни обзавёлся лишь личным делом, да иногда, на очень недолго, выдавали справку об освобождении.
— Ладно. Давай глянем, сколько там. — ляпнул Валун и вставил электронный носитель в ноутбук.
— Ну,… сколько там?
— Не подгоняй, дай машине подумать.
— Только не надо меня обманывать, Валун. Мой процент маленький, от тебя не убудет. А работу я проделал огромную. Дай мне моё.
— Получишь, как и договаривались. Скажи-ка мне, Кулон. А как тебе удалось пробраться в дом самого Графа?
— Не стану прибедняться, не каждый бы смог. Но потому-то я при ворах. Секреты знаю, кое-что умею,… навыки есть.
— И не испугался? Это ведь Графа жилище, может найти.
— Для этого переведи всю сумму на счёт, который я указал тебе раньше. Я свалю потихоньку, а вы - воры… бодайтесь меж собой дальше.
— Не про тебя война?
— Не желаю в ней подохнуть. Имея такие барыши, хочется подольше прожить. Подольше и послаще.
— А как же ты своим капиталом распоряжаться станешь, без документов-то? — не отставал с вопросами, пока обрабатывалась программа, Валун.
— Нарисую… с гражданством любым. Хоть монгольским, хоть чучмекским.
— Даже так?
— Уже нарисовал, — признался Кулон. — А вот ты с Графом сплоховал. Мне пришлось уносить ноги. Не ожидал его увидеть, думал, ты сделаешь его.
— Не получилось, форс-мажор.
— Хреновый мажор, Валун. Мне сваливать пора, нутром чую.
— Не вышло с первого раза, выйдет со второго.
Валун посмотрел в монитор компьютера, оттянул, словно душивший его воротник лёгкой кофты и спросил визави:
— Ты, Кулон, в школе учился?
— Семь классов. — признался о своей образованности мужчина.
— Математику учил?
— Считать умею, особенно своё.
— И до скольких?
— Самое большое число – бесконечность.
— Правда? А такое когда-нибудь видел? — Валун развернул компьютер к Кулону и тот, всмотревшись в монитор, широко раскрыл глаза от удивления и жадно сглотнул подступившую слюну. — Вычисление процентов от общего числа изучить успел? Заказывай билет в Монголию, твоя новая родина ждёт тебя.
— А…а…аа…а… — вожделением невиданных капиталов стонала переступившая с дурными намерениями порог дома вора сука.
— Разрез глаз не забудь пластикой подправить, или Граф тебя быстро найдёт.
— Ког-да пе-ре-вод?
— Сейчас, как и обещал. Когда самолёт? — держал своё слово и переводил транзакцию Валун, превращая нищую мразь в непомерно богатую.
Предавший доверие, приближённый к ворам Кулон променял неписанный кодекс и достоинство на вереницу нулей, заполнявшую его лицевой счёт в банке. Вот так паскудами и становятся, проводя размен совести на монетный звон и шелест купюр.

II

Показавшись из торгового центра на улицу, словно выползавший из своей норы недоверием к миру хищник, Морг заметил чёрный, тонированный внедорожник под парами и, дождавшись, пока он свернёт в переулок, продолжил пеший ход к своему авто, разговаривая по телефону.
— Да ничего, всё нормально. Сделку проведём на заброшенном заводе, за городом. Знаешь это место? Вот и хорошо. А тебе что моё личное присутствие нужно, чтобы товар забрать? За посещение звездой вечеринки доплачивать придётся. Перебьёшься, решишь всё с моим человеком,  — пристально озираясь по сторонам, он сел за руль и договаривал уже из-за него. — И чтобы с ним, как со мной. Или я за него, как за себя. Ты меня услышал.

А ведь за рулём того самого подозрительного внедорожника сидел Прощай. Поглядывая через темноту тонированных стёкол он, вместе с составлявшим ему кампанию Кислотой, видели выезжающим на дорогу Морга.
— Давай за ним. — сказал Кислота.
— Всё, Морг, пора тебе на пенсию… Пора подыхать. — начал преследование по улицам города выродка «законник».
— Чем он у Кроноса заведует?
— Наркотой. И он остался последним из его, так называемого Совета.
— С Ферзём Тула разобрался, этот жребием пал нам.
— Ну, посчастливилось… что. Копии документов, про них Граф узнал? — интересовался у друга Прощай.
— Да. У Шамбалы. Запасливым оказался, заначку сделал.
— Молодец. Тем более мальцу помочь надо. Кронос жёстко с ними поступил. Половину положил из них.
— Но половина осталась. И она головняком Кроносу, как камни в почках.
— А паренька-то недооценили. Потенциал-то у него отца.
— В какой среде рос, то, как губка и впитал.
— А то, что впитано, рано или поздно выжмется,… я даже знаю на кого.
— Так освободим ему дорогу, пусть по зелёной идёт. Он для воров много сделал, пора и нам ответить добром. — справедливо сказал Кислота.
— Развлечёмся или быстро кончим? — продолжал преследование впереди ехавшего автомобиля Прощай.
— Давай по-скорому разберёмся и поедем. Граф что-то серьёзное затеял, надо быть.

Вечно угрюмый лицом Морг посмотрел в зеркало заднего вида и, заметив преследование за собой, прохрипел кучу вопросов:
— За мной? И кто же вы такие? Якудза? Те, что против Кроноса в лесу? Кто?
Повернув рожу в окно на поравнявшийся с ним внедорожник с опущенными стёклами, сука заметила в нём двоих: Кислоту и Прощая.
— Воры… — обречённо произнёс Морг и тут же получил резким ударом кузова в кузов своего авто.

На неоживлённое пересечение дорог, с прилегающей трассы, выскакивал автомобиль Морга, подталкиваемый сзади бампер в бампер Прощаем. Погоня за последним из поверенных недоносков Кроноса продолжалась.
Ещё немного и сучонок мог бы ускользнуть,… но не от появившейся сбоку на зелёный сигнал светофора фуры. Удар в бочину кузова. На! Автомобиль Морга несколько раз перевернулся и, оставшись стоять на боку, загорелся ярким пламенем.
Оголив лезвие своего ножа, Кислота выходил на остолбеневшую аварией улицу, замершими без движения прохожими и вынужденно затормозившими транспортными средствами, чтобы завершить начатое, зарезать гниду в искорёженном авто.
— Надо добить.
 Сказал вор, но почувствовав удерживавшую его руку Прощая, услышал слова друга под приближавшуюся нараставшим сигналом сирену наряда полиции:
— Не пачкай перо, догорит на колёсах. Менты. Надо сваливать.
Едва воры успели уехать, как тут же возле покорёженной тачки Морга тормозил подъехавший подполковник Гладких. Подойдя к корчившемуся от боли, пытавшемуся выбраться из загоревшегося авто ублюдку, он слышал его слова мольбы:
— Вытащи, помоги.
— Знал бы, что это ты – не спешил бы, мимо проехал. — яростью в глазах и чистотой сердца ответил офицер.
— А. А! А-а-а!!! — начинала вопить во всё горло падла, стараясь скрыться через разбитое лобовое стекло от подбиравшегося к ней нестерпимого жаром пламени.

III

Президент страны, олигархи, правительственные чины, силовики с лампасами и даже духовенство, все пользуются услугами VIP кортежей. Показное. И если первому из перечисленного списка ещё как-то допустимо такое передвижение, то всем последующим запрет и табу. Заслуживают ли они статуса такой чести? Категорически нет, хотя напыщенно демонстрируют его при первой возможности.
А тот, кому в необходимость колонна охраны, кто по факту своего существования должен занимать самое почётное место в кортеже, не козыряет этим, выбирая самые тихие дороги для передвижения своей вереницы автомашин.
Такого важного гостя и ожидали припаркованными на съезде с дороги, перпендикулярно трассе, чтобы сопровождать его во время движения двое.
— Ху-ху…ху. У-у-уху… — напевал себе под нос странную мелодию Чиж, жуя жвачку и вглядываясь вдаль уходившей трассе.
— Ментоловая жвачка? — спросил его сидевший рядом задумчивый мужчина с философским подходом к жизни - Штрих.
— Ага. Будешь?
— Терпеть не могу этот запах.
— Почему?
— Почему? Ты веришь в труднообъяснимое?
— В гороскопы… да.
Признался Чиж, и его напарник поведал такую историю:
— Со мной с недавних пор начали всякие события непонятные происходить. То я в детство возвращаюсь, то как - будто наперёд события вижу.
— И сбываются? Ха-ха…
— Не смейся. Иногда да.
— Может, ты – медиум?
— Нет.
— А при чём тут запах ментола?
— Недавно с женой в парке гулял, никого вокруг, и учуял этот духан. — продолжил рассказ Штрих.
— Может, от неё? Духи или сигареты.
— Не курит она и духи другие. Я всегда на любой вопрос тут же находил ответ, так мозги устроены. И тогда я понял… это запах смерти.
— Ты шутишь что ли?
— Не-а. Серьёзен как никогда.
— Да это могло быть что угодно, — гадал перечислением вариантов Чиж. — Не затушенный окурок, ветром откуда-то занесло… Мало ли?
— Много. Ответ тогда сразу в башку пришёл… это её запах, запах моей смерти.
— Ерунда это всё.
— А сколько раз мои предчувствия спасали нас? А твою шкуру?
Спросил Штрих, и задумавшийся над вопросом его приятель опустил стекло, сплюнул за него жвачку и признался:
— Много раз. Это её запах вообще или только для тебя?
— У твоей свой. Сам унюхаешь.
— Лучше насморк и не видеть её до седых подмышек. Хотя, все мы у неё в записной книжке. К каждому по очереди придёт.
— Если бы на тотализаторе можно было делать ставки кто, когда умрёт… на дату, я бы хотел смерть в друзья. Одну цифру, ставка… и Джек пот.
— Лучше свою… Живи не напрягайся. Знаешь, что ничего дурного до заветной цифры календаря, до ку-ку часов настенных.
— Я бы не хотел.
Признался Чиж, и Штрих дополнил его слова своими мыслями:
— А мы и не знаем,… только помним, что время уходит и час встречи своего конца неизбежен. Знаем, что да,… но не знаем когда.

Ожидаемый знатный гость, сопровождаемый авторитетными людьми по всему пути своего маршрута, мчался по загородной трассе в колонне из трёх дорогих машин. Им был не кто иной, как сам Граф. Старого вора охраняли почище президента, да и уважения к нему от простых людей было поболее.

Полными внимания, всматриваясь в дорогу в ожидании появления вереницы автомобилей сопровождения «законника», чтобы присоединиться и стать одними из них, Чиж и Штрих продолжали свой философский диалог.
— Ребята шепчутся, что грядёт судный день.
— Ты в секту вступил что ли?
— Не религиозный контекст. — разъяснил мысль Чиж.
— Тогда что за тема?
— Война воров. Слухи тихим эхом стелятся. Говорят, резня в торопыгах, скоро развязка всему.
— Тут либо с ворами, либо против них. — задумчиво, но зная на чьей он стороне, ответил Штрих.
— А в сторонке обождать, чем всё закончится, не получится?
— Нет той стороны, которая укроет презирающих правду. Земля присыплет тела павших, небо примет души их. А наш долг защищать вора. Сейчас он проедет здесь.
— Почему не менты?
— Потому что этого вора менты защищают только в одном случае.
— Когда?
— Когда он отбывает очередной срок.
— Не имеет с ними дел?
Озадачился риторическим вопросом Чиж, но Штрих всё же дал ненужный на него ответ:
— Этот нет… старых понятий. Имя ему – Граф.
Увидев проносившийся на высокой скорости кортеж авторитета, ребята сорвались с места и, догнав мчавшуюся автоколонну, встали в хвост, замкнув её сигналом клаксоном.

Граф посмотрел в зеркало заднего вида, слегка поправив его и, заметив край капота нового автомобиля в ряду, услышал от сидевшего рядом телохранителя:
— Рябой своих людей дал,… чтобы без эксцессов. Пока едем по его земле, нас он вести будет.
Суровое лицо вора выдавало серьёзность его намерений. Колонна мчалась безостановочно.

Скорость и отлаженность действий, ненужные сигналы и отсутствие синих мигалок, всё это было без надобности. Каждый присутствовавший тогда на дороге водитель съезжал на обочину не мешая проехать тому, кого чувствовал просыпавшимся в глубине души уважением, кого не призирал в отличие от чиновничьей гнили и тому подобной хреноты.
Неся службу возле расписанного голубой полосой и надписью «ПОЛИЦИЯ» автомобиля, Сотрудник ДПС крутил в руке полосатой палочкой, ожидая нерадивого водителя, чтобы найти повод, оштрафовать и положить деньги в карман. Но завидев издали нёсшийся на огромной скорости кортеж, этот невзрачного вида самонадеянный мужчина спрятал свой рабочий инструмент и тут же отвернулся от дороги, словно он ничего не видит, словно его там вообще не было.

IV

Сбросить стресс, отдохнуть, развеяться. В полупустом вечернем кафе со слегка приглушённым светом, за барной стойкой пригублял вспотевший холодом бокал пенного напитка под солёные орешки Бес. Наслаждаясь пробиравшей глотками прохладой, проскальзывавшей по всему организму, он неожиданно почувствовал приставленной сзади  к своему горлу острую сталь ножа.
— Ты работаешь на якудза? — ломая пальцами скорлупу очередной фисташки, на довольно сносном английском спросил Бес.
— Я – якудза, но я не работаю на них. — ответил приставивший к глотке парня холодное оружие – Рейден.
— Что ты хочешь?
— Жизни тех, кто убил их, — ответил азиат и положил на стойку бара фотографии Ичиро и его отца – главаря якудза. — Видел их?
— Снимками в газете, — рассматривая глянцевую бумагу с запечатлёнными кадрами на них, парировал в ответе Бес. — Вырезки на стену вешал, пока срок досиживал. По тем статьям и следил за их войной… с моими друзьями.
Сложив лезвие и спрятав нож в карман, японец присел рядом с русским и пояснил за себя:
— Наполовину. Вырезки были – на тюрьме, узнал с кем война… после выхода.
— И сразу сюда?
— Угу.
— Опоздал. Их больше нет… убиты.
— Знаю. Мне нужен Кронос. Он ведь их?
— Меня нашёл… — спросил Бес.
— Чтобы убить, — держал ответ Рейден. — Ты же правопреемник своих друзей.
— Почему до сих пор… не пытался?
— Важнее цель была,… сейчас присматриваюсь.
Бес показал на фото Ичиро и начал правдивый рассказ о предшествующих войне событиях:
— Этого убил мой брат – Лихо. За то, что он, с племянниками Кроноса, напали на беременную жену нашего друга Стаса,… она умерла, — показав на фото Отца Ичиро, добавил. — Который и расправился с ним… Туда обоим и дорога.
Уперевшись пальцем в снимок Ичиро, говорил уже Рейден:
— Этот – мой племянник, — показав на фото главаря якудза, добавил. — А это его отец – мой брат.
— В семье не без урода. В твоей, аж два. Сочувствую, но не по поводу их смерти… ей я рад.
— Смело.
— Глупо.
— Что? — озадачился азиат.
— Думать, что со мной так запросто, — сказал Бес, заставив японца опустить глаза и увидеть направленный на него ствол. — Ты не напал сзади, я не стану стрелять. — и  спрятал пистолет за пояс.
— Не пойму я вас русских, — признался Рейден. — С кем жизнь не сведёт – все загадка.
— Не пытайся понять, разгадки нет. Просто мы есть – противовесом тем, кого нет.
— Не пойму.
— Я же говорю… не нужно пытаться.
— Желаешь смерти Кроносу? — спросил якудза.
— Всей душой. — сжимая кулаки, ответил русский.
— Мстить?
— Поквитаться. И не надо становиться на моём пути.
— Ты его трепал всё это время? — угощаясь орешком, интересовался японец.
— Мы… с друзьями.
— Где они?
— Двоих потерял. Один остался… с семьёй сейчас, отдыхает.
— А у тебя есть семья?
— Жена и ребёнок… вот-вот родится, — с улыбкой на небритом лице признался Бес. — И тебе советую обзавестись.
— Кронос?
— Мой враг. И я обещаю тебе расправиться с ним. Слово русского парня.
— Если ты его не сдержишь,…я вернусь и убью тебя… Слово японского парня.             
Пообещал Рейден и, уже уходя, вынужден был задержаться с вопросом к себе от Беса:
— Я хотел спросить.
— О чём?
— Правда, что якудза спят на полу.
— Не все. — разъяснил киллер из-под небесной.
— Только те, у кого задница каменная?
— Ха-ха-ха!!! — громко рассмеялся Рейден и оставил Беса допивать пиво в одиночестве.

V

Проснувшись ранним утром, не тревожа сладкого сна укутавшейся в одеяло Анюты, Бес разминал затёкшие мышцы, стоя на кухне и заваривая крутым кипятком чай. Не забыв приправить ароматный напиток долькой лимона, но оставив его, не подслащённым убивавшим всю палитру вкусов и ароматов сахаром, мужчина потянулся к трезвонившему на столе телефону и ответил на вызов:
— Да.
— Бес? — послышалось в трубке голосом подполковника Гладких.
— Он самый. Ты кто?
— Допрос в отделении помнишь? Как думаешь, кто вас отпустил? Точнее, по чьей просьбе.
— Омон. — памятью о друге, назвал его имя парень.
— Он верил мне.
— Как вышел на меня? Мой номер.
— Кто мне верил, тот и дал. Сказал звонить только в крайнем случае. Случай настал.
— Чётче не скажешь. Что хотел? — отхлёбывая не остывший чай и прикрывая глаз от втыкавшейся в него ложечки, интересовался Бес.
— Нам бы не повредило встретиться, обсудить некоторые вопросы. Как лучше сделать это?
— Тебе видней. Номер достал, и место встречи устроишь.
— Адрес уточнишь?
— Сунешься, не посмотрю, что Омона друг. На пороге прикончу, к дому не подходи.
— Вам нужно добраться до Кроноса. Он – ваша цель. И сейчас силён как никогда, помощи вам ждать неоткуда. — пояснял правдой подполковник.
— Допустим. Ты-то на стороне закона, тебе это зачем?
— Вот именно поэтому тебе и звоню… Завалите его, а я чем смогу, тем помогу.
— Ты зачем вписываешься в наши добродетели? Тебе с того что? — не доверял полицейскому Бес.
— Скажем так, Кронос желает забрать мою жизнь, я действую на опережение.
— Не поделили с ним что-то, не сошлись?
— Можешь мне не верить, дело ваше. Тут последнего смотрящего империи Кроноса порвать хотели.
— Морг.
— Знаю, были не вы. Воры не доработали,… Морг жив, в больничке сейчас. Если надоел, часы посещений круглосуточно. — рассказал честный мент.
— Больному эпикриз не нужен.
— Я думаю, статистика Минздрава не сильно испортится одним леталом.
— Ему летал, тебе глухарь. Или сдашь?
— Своих не сдаём.
— Своих?
Спросил Бес, и начальник РОВД по-человечески признался:
— Не по закону своих, по душе. Сделай то, что должен.
Отпив несколько глотков и морщась слишком горячим чаем, Бес смотрел в окно, определив за Морга его судьбу, решив за него его предначертание.

VI

А эта живучая гнида сумела перехитрить саму смерть, оставшись живой, но похожей на египетскую мумию, перевязанной бинтами и лежащей бренным телом не в саркофаге, но в одиночной палате больницы на мягкой кровати белых простыней. И суетились возле него не археологи в пробковых касках на головах, а красивая медсестричка двадцати пяти лет с мягким голосом, ставя капельницу возвращавшемуся сознанием пациенту.
— Где я? — открывая глаза, спросил Морг.
— В больнице, — пояснила Медсестра. — Вы попали в аварию, вас доставили к нам. Вы помните ДТП с вашим участием?
— Давно я здесь?
— Со вчерашнего дня. Вы не приходили в сознание, документов при вас никаких не нашли. Как ваше имя?
— Моя машина…
— Сказали, что она сгорела.
— Кто сказал?
— Сотрудники полиции, которые вас доставили.
— Документы были в ней. Менты меня пасут?
— Что?
— Те, кто доставил, меня охраняют?
Пояснил на человеческом мужчина, и сотрудница больницы ответила:
— Нет. Они сказали, что к вам претензий никаких нет. Зайдут позже и расспросят вас об аварии поподробней.
— Ага. А я буду их ждать. Как же? — Морг попытался приподняться, но тут же упал головой на подушку.
— Лежите, лежите. Вам рано вставать. Больно?
— Чё так башка раскалывается? Меня чё под колокол засунули и били по нему, или в ней дятел поселился?
— Вы сильно пострадали. У вас гематомы, ссадины, ожоги и сотрясение мозга. Вам необходим больничный режим. Мы вылечим вас.
— Башка – как Кремлёвские куранты.
— Может, врача позвать?
— Лучше скажи мне, где моя одежда.
— Она сильно обгорела и пришла в негодность. У вас есть близкие, родственники, кому сообщить, что вы здесь? — заботилась о пациенте девушка.
— Никому ни слова. Таблетку от головы дай, и тряпки какие-нибудь нацепить.
— Я могу вам дать аспирин, а из одежды… сейчас принесу пижаму, у нас осталась от выписанного больного. Вам подойдёт. Нести?
— Неси. Только скорее.
— Хорошо. Вот, возьмите таблетку, — протянула Моргу лекарство Медсестра, и он мгновенно проглотил его. — Запейте её водой. Запить же надо.
— Так сойдёт, неси шмотки.
Дождавшись ухода медика, последний из Совета Кроноса с огромным усилием сел на край кровати, обхватил руками гудевшую болью голову и сумел подняться на ноги, вынув из вены капельницу и направляясь к двери.
За этой падлой по коридору больницы уже шли его палачи – Бес и Шамбала. Разыскивая палату Морга, ребята заметили его высунувшуюся через приоткрытую дверь голову и поочерёдно сказали:
— Вон он. Вылезает хорёк из норки.
— Это хорошо. Сейчас шкуру с него снимать будем.
Заметив пацанов, мразь выбежала из палаты и устремилась по коридору, расталкивая всех на своём пути.
Чувствуя опасность для своей никчёмной жизни, её скорый и неизбежный конец, Морг словно и не был в аварии, бежал по ступеням вниз, подгоняемый преследующими его Шамбалой и Бесом.
Ретиво переставляя мускулистые ноги, переносившие огромную жопу, сука сумела добежать до подвала медицинского учреждения, где ребята уже почти догнали его и вот-вот схватили,… но Морг свернул вправо и оказался в тихом, прохладном помещении, с множеством каталок, некоторые из которых были заняты накрытыми телами умерших. Тот, кто носил такое невесёлое имя, оказался в месте под стать ему – в морге.
— Договориться не получится? — пятилась назад эта тварь от уверенно наступавших на него ребят.
— Мы слов таких не знаем.
Ответил Шамбала, а Бес просто отрицательно покачал головой.
Морг опрокинул одну каталку на ребят, но они спокойно переступили через неё, продолжая наступать. Обречённо стоя на месте, последний из членов Совета понимал – это его конец.
— Тебе известно время твоего рождения, Морг?
Спросил Шамбала, и тот ответил:
— Нет. А зачем тебе это?
— Высчитать полный срок твоей жизни. На часы посмотри. Сколько времени?
— Три часа четырнадцать минут. — взглянув на время на стене, ответил выродок.
— Три четырнадцать – это число Пи.
— Здец…тебе полный.
Ответили скоту Шамбала и Бес, схватив мразь и резко бросив его спиной на свободную каталку.
— Да чтоб вас…!
Пытался что-то сказать воплями Морг, но схвативший со стола инструменты патологоанатома Бес, со всего размаха воткнул их ему в грудь, обрывая недосказанные слова жертвы. Последняя тварь из Совета Кроноса была мертва.
— Чё ты прервал его на полуслове? Дал бы договорить человеку. — немного возмутился Шамбала.
— Это не человек, это мразь. К чему пустота слов? Шлёп! И финал действий. — возразил его друг, накрывая остывающее тело простынёй с головой.
Сын Лорда взял со стола свежую бирку и, повесив её на большой палец ноги Морга, спокойно так заметил:
— Как будто всегда здесь висела.

VII

В мягком полумраке манившей к воплощению самых затейливых и потаённых эротических фантазий VIP комнаты мужского клуба, под клубившийся дым выкуриваемого кальяна, Кулон зажигал свечи на накрытом яствами столе, готовясь праздновать свой заработанный куш в ожидании длинноногой блондинки, укрывавшей обнажённое тело лишь макияжем и коротеньким прозрачным пеньюаром, выбранной им минутами ранее.
  Раскинувшись телом на антикварной мебели, предчувствуя расслабляющую сказку и исполнение всех эротических фантазий, мужчина давился непонятным для себя, но самым дорогим в элитном заведении шампанским, когда услышал тихий шёпот проскользившего через приоткрывшуюся дверь, но остававшегося в тени:
— Праздновать собрался? Даму ждёшь?
— Граф? — узнав этот голос, насторожилась испугом мразь.
— Я, Кулон. Не ожидал увидеть? Мне не рад?
— Как ты меня нашёл? Вернее, зачем?
— Много вопросов задаёшь. Лишнее чрезмерное любопытство выдаёт скрываемую ложь.
— Мне скрывать нечего. Не перед тобой.
— Очень хорошо. Тогда откровенность за откровенность. Много срубил? Огромная сумма? — спросил старый авторитет.
— Что меня выдало?
— Твои эмоции, Кулон.
— Что?
— Эмоции, чувства.
— Что с ними?
— Ты слишком радостный для того, кто забрался в мой дом. И слишком беззаботный, чтобы понимать, что тебя ожидает.
— Граф, ты ошибаешься,… я не понимаю о чём ты.
— Не стоит мне лгать, Кулон. Я всё знаю.
— Как ты узнал? — понимал, что отпираться бесполезно, от Графа ничего не утаить и надо идти ва-банк сучонок.
— Попытайся сам догадаться.
Одарил его попыткой «законник», и Кулон стал гадать вслух:
— Сигнализацию в доме отключил. Камеры не заметил?
— Их нет. — парировал старик.
— Я так сразу и подумал. В доме вора камеры? Э-э-э нет.
— Правильно подумал, давай дальше.
— Соседи видели? И тут нет. Я тихо вышел, как и зашёл. Никто, не краем глаза, нет, не мог.
— Не видел. Молодец, чисто сработал. Вот только одно…
— Что?
— Как сейф открыл. Я ведь тебя сам когда-то этому учил и знаю твою руку.
— Почерк мой?
— Можно заблудиться в трёх соснах, но твою работу я всегда узнаю, ни с чьей другой не перепутаю.
— Я сработал, признаюсь. — каялся исповедью Кулон.
— Почему не ушёл? Думал, я не узнаю кто?
— Как раз собирался.
— Кому скинул флешки?
— Одним из тех, кто в них указан. Думаю, ты знаешь кто.
— Покровителям Кроноса. — уверенно подметил Граф.
— Именно так.
— В одних руках не лёгкий груз. А? Как они вышли на тебя?
— Я на них.
— Кто подсказал? Не сам же?
— Если настолько быстро меня нашёл и так долго выжидал, чтобы не торопиться с кровопролитием среди воров, ты должен был уже совместить всё в голове.
Справедливо заметил Кулон, и старик ответил тогда:
— Смерть Эшафота. Давай, рассказывай всё как есть.
— Тебя это сильно поразит. Ты даже не можешь себе представить насколько.
Граф стремительным движением вставил лезвие своего ножа под верхнюю губу паскуды и, слегка оттопырив её, напомнил:
— Ты был на его похоронах, нёс его фотографию. Ты был близок нам, близок ворам… Почему предал?
— Повёлся на деньги,… продался. — бормотала тварь.
— Всего лишь деньги… Честь за них и имя.
— Всё за них, за очень много. Никто бы не устоял… и даже ты.
Услышав такое в свой адрес, Граф вышел из себя и ударом ножа в живот Кулона, закричал неистовой злобой:
— Имя! Имя!
Предатель воров смотрел на торчавшую из его тела наборную рукоять. Старик взял со стола подсвечник, снял с него горевшую пламенем свечу и, протянув пускавшему горлом кровь, сказал тогда:
— Помолись перед смертью, не так обидно будет не воспользоваться тем, на что ты нас променял. Прошепчи его имя перед последним выдохом, — склонившись к устам Кулона и выслушав имя заказчика убийства Эшафота, поражённый новостью авторитет выпрямился и услышал уже последние слова Кулона:
— Граф, прости.
— Кто-то за грехи расплачивается, а кто-то за них наказывает, — суровой истиной ответил вор и, придерживая затылок мразоты, вогнал остриё подсвечника прямо тому в глаз. — Сколько живу на этом свете,… а прощать так и не научился.

VIII

Выполнив свою работу по прокалыванию сердец двоих своими острыми стрелами, Купидону в пору было отдохнуть, предоставив следующую часть работы самим влюблённым. И настойчивый Бес взял на себя роль главного, приведя стеснительную Аню в салон для новобрачных, памятуя, что праздничный наряд невесты – главное украшение любой свадьбы.
Оказавшись в царстве мечты любой девушки, среди прекрасных, шикарных и элегантных платьев, способных превратить любую из принцессы в настоящую королеву, Анюта немного засмущалась и робким голоском спросила любимого:
— Зачем мы здесь?
— Я не допущу, чтобы моя будущая жена стояла у алтаря в чём-то другом,  — ответил он. — Только в свадебном платье.
Заметив стеснение барышни и лёгкий напор сопровождавшего её кавалера, к паре подошла симпатичная, вежливая женщина – Хозяйка салона и тактично поинтересовалась:
— Добрый день, молодые люди. Что вы хотели?
— Для этой девушки нужно платье… самое красивое. Вы можете нам помочь? — обрисовал задачу Бес.
— Конечно.
— Только если возможно, не затягивайте.
— Это не быстрый процесс. Нам с вашей спутницей придётся поработать, — пояснила женщина и, обняв Аню за талию, повела её в примерочный зал. — Вы можете пока отдохнуть, а мы уходим, чтобы вернувшись, поразить вас своим очарованием. — сказала она и вместе с девушкой скрылась за дверью.

Оказавшись в красиво украшенном помещении с большими зеркалами и множеством готовых платьев, висевших на бесконечно длинных вешалках, Хозяйка салона любезно поинтересовалась у пока ещё одетой не в праздничное невесты:
— Как ваше имя?
— Аня.
— Аня. Вы – невеста. А молодой человек, ожидающий вас?
— Мой будущий муж. — призналась красавица.
— И как зовут вашего мужчину?
— Я называю его любимый… или Бес.
— Вы очень яркая, красивая. Какое вы хотите платье?
Уточняла вкусовые пристрастия дама, и девушка растерянно ответила:
— Не знаю.
— Вы уже примеряли когда-нибудь свадебный наряд?
— Нет. Сегодня в первый раз.
— Пошив, готовое, заказ с доставкой?
Сыпались варианты исполнения, но Анюта знала и ответила на тот вопрос сразу же:
— Готовое. Оно понадобится сегодня.
— Фата будет?
— Нет.
— Платье пышное, приталенное, среднее с текстурной юбкой? Современное или классика? Белое, розовое, красное? — продолжала перечислять ассортимент Хозяйка салона для будущих королев.
— Похоже, предстоит нелёгкий выбор.
— Так что вы предпочитаете?
— Я не знаю. Когда увижу, сразу пойму и скажу. — откровенно сказала пока ещё принцесса.
— Тогда приступим?
Проходя мимо висевших в ряд роскошных, белоснежных нарядов, Аня никак не могла определиться, они и нравились и не нравились девушке одновременно, а ей нужно было одно – только её… навсегда.
— Когда выбираете платье, смотрите на себя как бы со стороны. — помогала определиться её опытная женщина.
— В зеркало посмотреться?
— Нет. Превратитесь в одну из своих подруг. Взгляните на себя и если чувствуете зависть… это ваше платье.
— Я не завистливая. — робостью и румянцем на щеках призналась Аня.
— Я вижу. Такой кроткой как вы, в моём салоне давно не было. Давайте, я помогу вам, — предложила женщина и, сняв с вешалки белоснежное платье, показала его клиентке. — Представляю вам первый вариант. Оно целомудренное… вам подойдёт.
И, расположив немного застенчивую девушку доброй музыкой, примерка началась. Надев на себя пышное с блёстками платье, Аня стояла перед зеркалом, осматривая себя со всех сторон.
— Как ощущение? — интересовалась владелица праздничного ассортимента.
— Я не знаю,… — дискомфортно ответила невеста. — Слишком пышное. Я теряюсь в нём.
— Не ваше.
— Эти блёстки…
— Согласна. Слишком вызывающе для вас. Идём переодеваться.
Анюта исчезла за ширмой и спустя минуты, предстала во втором примеренном ею платье. Это кружевное чудо было чуть меньших размеров с глубоким, подчёркнутым декольте и голой спиной. Подойдя к зеркалу и, осматривая себя, девушка двойственностью в голосе сказала:
— Мне нравится, как оно на мне сидит, все эти кружева,…но… Я бы не хотела слишком открытое платье. Пусть ноги, грудь и спина будут максимально закрыты.
— Понимаю… Ничего страшного, подберём другое, — Хозяйка салона проводила рукой по длинной череде висевших одеяний для девушек к алтарю. — Платье с рукавами или без? Открытые руки сейчас в моде. — и остановилась на красном, немного вульгарном – современном от кутюр.
— Это платье мне не нравится. — честно призналась любимая Беса.
— Конечно… это не ваш вариант. Может быть, вы хотите что-то особенное?
— Простое, изящное платье. Без каких-либо современных закидонов. Что-то как раньше: просто, мило и красиво, — рассуждала вслух о своих предпочтениях Аня и, заметив висевшее в углу скромненькое белое, шелковистое чудо, широко раскрыв искрившиеся радостью глаза, выдававшие прекрасный вкус и прелесть восхищённого наряда, сказала. — Вот это. Можно?
— А вот это платье сшила лично я. — призналась Хозяйка салона для новобрачных.
— Оно красивое.
— Я выходила замуж в таком же. Сшила по памяти, немного усовершенствовав.
— Я примерю?
— Конечно. Проходите за ширму.
Бережно неся на тоненьких ручках сделанный выбор, Анюта очень скоро предстала перед женщиной в облегавшем её стройное тело, подчёркивавшем и одновременно не выдававшем округлившийся от беременности животик, классическом платье. Она была сама красота.
— Боже мой, я поражена. Это точно оно. — восхищалась выбором та, которая создала этот шедевр.
— Да, пожалуй. — согласилась с ней любимая Беса.
— Его никто не брал. Наверное, потому, что оно не давалось. Значит, оно ваше. Вы будете счастливы в нём.
— Мне нравится. Я хочу его. А сколько оно стоит?
Хозяйка салона ласково посмотрела на робкую девушку и призналась тогда:
— Когда я его шила, я загадала… Та, которой оно приглянется и подойдёт по размеру, получит его бесплатно… Это мой вам подарок.
— Я не смогу принять…
— Позвольте. Это свадебный подарок.
— Спасибо. — робко благодарила Аня.
— Не за что. Платье необходимо упаковать.
— Нет, не нужно. Я пойду отсюда в нём… сразу на венчание.
— Погодите, — остановила невесту дама и приколола на её грудь белую розу, подарив ей маленький, симпатичный букет. — Оно идеальное. А что подумает ваш мужчина?
— Увидит,… скажет.

Возвращаясь в основной зал, слегка смущённая Аня в выбранном платье шокировала своей ещё большей красотой, подчёркнутой свадебным нарядом еле встававшего из кресла Беса.
— А вот и мы. — подводя невесту к любимому, ласковой улыбкой доброжелательности сказала Хозяйка салона.
— Оно сногсшибательное,… — восхищался мужчина. — Я поражён.
— Хватает ли ему шика?
— Оно восхитительно…
Истинная леди – мечта любого мужчины подошла вплотную к Бесу и, кротко опустив глазки, спросила:
— Оно не слишком кричащее для такого события?
— Идеально. — ответил шокированный её великолепием парень.
— Тебе нравится?
— Самое то. Ты в нём просто прекрасна.
Бес боялся трогать такую красоту: неловко, слегка дотрагиваясь до любимой. Аня, не поднимая головы, прижималась к его груди.
Оставаясь в сторонке и мило улыбаясь, глядя на нежность молодых друг к другу, Хозяйка салона, повидавшая многих в стенах своего доброго заведения, тихо подметила:
— Лучшая пара.

IX

Как можно относиться к современному искусству вообще, в принципе? Ну, если то, что вы слышите или видите перед собой, вызывает у вас какие-то эмоции и они не тошнотворны, то, вероятнее всего, с уважением. А если, придя на какую-нибудь выставку, вас ошарашат инсталляцией из кучи говна, лежащего на картонке, и обступившая его толпа народа будет с серьёзными лицами рассуждать о том, что же хотел этим сказать автор? Да ничего! Только то, что вы – дебилы, размышляющие над обычным дерьмом и автор этой кучи такой же имбецил. Вот что здоровый головой человек скажет и тут же покинет то мероприятие для современных дураков.
Конечно  тут же найдутся заступники из числа искусствоведов, которые заявят: «Современное искусство – это такое явление, к которому необходимо относиться с огромным, неподдельным, неиссякаемым интересом. Ведь творческий процесс, свидетелями которого мы являемся, не что иное, как залог духовного развития общества, через свободное проявление внутреннего «я» ».
И это будут именно те дураки, которые наблюдали появление этой кучи говна из жопы «автора» инсталляции и, впоследствии, находились в обступившей её толпе. И нет там никакого даже оттенка творчества, как и намёка на извилины разума тех, кто восхищается вонючей фекалией насравшего её дегенерата.
Вот на одну из таких выставок, вдоль диковинного уродства современного искусства: непонятных инсталляций, напоминавших, правда лишь кучи мусора, ужасных статуй и мазня-картин медленно проходили и морщились непониманием чему восхищаться Кронос и сопровождавший его Тригон.
— Привыкаешь к гламуру, Кронос? Встречи в культурных местах, обсуждение дел в храмах поэзии, искусства, живописи… — спросил хозяина его помощник.
— Да какой гламур, какая культура? Ты посмотри вокруг. Какой нормальный человек сюда сунется? Вот что это за погань? — спросил авторитет, показав на сделанное из мусора нечто.
— Скульптура.
— Это скульптура?
— Автор так видит.
— И что он хотел этим сказать? Не выбрасывайте мусор на помойку, тащите всё в его мастерскую?
Тригон с интересом рассматривал веху современной фантазии «больных на голову» художников и разъяснил теперешние тенденции:
— Многие называют это эрой высшего разума.
— Эпоха безмозглости. — дал чёткое определение виденному Кронос.
— Кому-то нравится,… мне нет.
— Вот поэтому и здесь. Никто не подумает, что мы сюда зашли. Такой дури от нас не ожидают. Давай о делах.
— От Совета остался лишь Морг, — перешёл к главному «правая рука». — Ферзя на ножницы нацепили, в глотку молнию, наверно, хотели вшить, не знаю.
— Без убойного ствола – жизнь угрюма, коротка…
— А с отсутствием внимания, перо в  бок и до свидания.
— Кто?
— По описанию… Тула.
— За молодых вписались, за Шамбалу. Что ж, так тому и быть. Морг жив?
— На звонки не отвечает. Но его человек с ним разговаривал вчера. Тот поручил ему сделку провести, самого сказал, не будет. Дела.
— Ну и ладно, — безразлично заметил Кронос. — Они выполнили свои обязательства, послужили на славу.
— Стали ступенями на лестнице к тебе. Но они пройдены и верхняя площадка вот она, передо мной.
— Но на неё ещё нужно ступить и закрепиться. А иначе падение вниз и перелом шеи.
— Также как переломали Совету.
— Не всему, ты то жив. Но это даже хорошо. Каждый из них отвечал за свою деятельность. Сейчас их нет… Какие в этом плюсы?
— А они есть? — озадачивался непониманием Тригон.
— Если под меня будут копать, на меня ничего… Доказательств нет.
— Вот только тебя будут закапывать, и для этого доказательств хватает. А как на счёт короны? Не отказался ещё?
— Не-е-ет… сейчас я к ней близок как никогда, и ты скоро сам сможешь в этом убедиться.
— Есть козыря ещё в колоде?
— Колоды нет, все карты на руках. И сейчас наш заход, но прежде… навести-ка детский дом. — прищуром хитрости взглянул Кронос на своего человека.
— Втянулся в меценатство? Очередную помощь оказать? — переспросил тот.
— Вот и повод зайти, а сам глянешь… мальчонку одного… Ну, ты в курсе.
— Вдова-то не объявлялась долго. Где она?
— Её задача – наш якудза. Твоя задача – тот пацан.
— А Шамбала с Бесом?
— Это наш общий геморрой. И мы его вырежем.
— Ты мой характер знаешь, я всегда просчитываю пути к отступлению. Если что пойдёт не так…
Начал было говорить Тригон, но заканчивал мысль уже Кронос:
— Как уходить будем? На подводной лодке, космическом корабле или методом телепортации сквозанём в какую-нибудь банановую республику?
— Шутки шутками. Но жизнь хороша, когда перед твоими ногами весь мир, а не крест с обелиском и памятной табличкой. Лазейка на отступ нужна.
— Вот и позаботься,… вдруг пригодится. Но не забывай, не отступать, а нападать. Это важнее, — напомнил авторитет и, подойдя к очередному «творению», но уже художника – картине на стене, спросил. — Вот что это?
— Живопись. — ухмылкой пояснил Тригон.
— И что ты на ней видишь?
— Разное… Очертания небес, пик скал, поля предгорья.
— Да? Серьёзно? — всматриваясь в картину, спросил авторитет. — А знаешь, что вижу я?
— Что?
— Как будто кошка в подъезде нагадила, а кто-то из соседей наступил. Но не просто, а ещё шёл несколько этажей. И когда заметил, вытирал это о ступени. И растащил так по всем этажам… и воняет…
— Да ты поэт, Кронос. Тебе самому картины писать надо.
— Да пошёл ты. — иронией ответил глава криминального мира города и, брезгливо сплюнул на пол, попав на какой-то очередной экспонат выставки, расположившийся аккурат возле стены.

X

Сломать желания противника приятно, надломить скрытые планы того, кто с тобой на одной стороне, мудрено последствиями. Над ними и думал задумчиво шагавший по двору особняка Джафара Соло.
— Где ты был? Я тебя уже несколько дней не видел. Джафар лютует. — подбежав к нему слегка запыхавшимся, спросил Амир.
— Есть из-за чего.
— Ты встречался с Рино?
— Угу,… и живой, как видишь.
— А должен бы..? — интересовался Амир, продолжая медленный ход в особняк вместе с братом.
— По задумке Джафара, лежать в бункере Рино – стать платой, расчётом за вмешательство в покушение на Кроноса. Джафар спас ему жизнь.
— А Рино?
— Хотел забрать… по уговору с Джафаром.
— А он взял и кинул Рино…
— Не кинул, стравил с Кроносом, — разъяснил суть Соло. — Джафар бабки должен Рино. Сбодав обоих, он и долг намерен не возвращать и под Кроноса подвинуться. Выше ползёт.
— Значит, всё-таки окончательно предал воров?
— Выходит так.
— А как же Мага?
— Это не был ответ, он стал лишь предупреждением. Джафар всё должен понять.
— Значит новая резня? Теперь и против Рино, не только против честных воров?
— Я на них не пойду, руки не подниму. Тем более против Рино, за Джафара верну долг,… обещал.
— Под руководством Джафара, с его решениями… много наших ляжет, если быть войне. — верно мыслил Амир.
— Быть… и нам вписаться, мимо не пройдёт – мы в ней.
— Я под Джафаром, но сторона меня не устраивает. Против людского идём, не по душе.
— Пойдём так, как должны. Магу закопали? — уточнял судьбу раскиданного взрывом на стройке одного из своей общины Соло.
— Всё, что нашли. Ты знаешь, он ведь был любимцем Джафара.
— Лучше бы пса завёл, кошку или хомячка в клетке.
— Пользы также – ноль, а грязи меньше. Сейчас куда?
— К нему. Встану перед ним, пусть ответит. За каким меня в подставу?
— Скорее спросит,… как живым удалось от Рино выйти?
Уточнил будущее, словно провидец Амир, и не страшившийся его Соло ответил:
— Пусть спрашивает, как есть скажу.

Расстроенный смертью Маги и завертевшимся не по его сценарию конфликтом с Рино Джафар сидел за столом своей гостиной, гладя на руках любимого кота.
Тишину огромного дома наполненного душевным трауром его хозяина осмелились нарушить дерзкой поступью громкие шаги вошедшего и вставшего напротив сурового кавказца гостя.
— Что, Джафар, любимца нового завёл? — надменно спросил он.
— Соло. — подняв глаза, признал своего человека глава чеченской диаспоры.
— Мага газом надышался, разорвало на куски?
— Был у Рино?
Обменялись они вопросами, и вошедший грозно пояснил:
— Сказал, навещу - навестил. Я же держу слово, в отличие от тебя.
— Что?! — вскочил со своего места и завопил яростью Джафар.
— Ты слышал.
— На кого пасть раскрыл?!
— Нас тут двое, свидетелей нет. — показал вокруг себя Соло.
— Что Рино сказал? — успокоившись нервами, но, не лишившись расстройства, вернул задницу в кресло авторитет.
— С тебя должок. Ты же спас жизнь Кроноса? Плюс двадцать лямов зеленью,… Джафар.
— Всё рассказал?
— Удивлён, что я вернулся? Хотел там меня похоронить? Рино весточку прислал.
— Какую?
— Моя жизнь, в список тех, чьи он будет забирать, пока не вернёшь долг, не входит.
— Сердишься? Пойми, это обстоятельства. — пытался объясниться перед своим человеком авторитет.
— Не тем ты долги покрываешь, Джафар. Верни деньгами, не людьми. Ты должен… Рино. — отсутствием страха перед старшим напомнил ему Соло, бросив на прощание перед уходом суровый, неприветливый взгляд на озадаченного случившимся лидера своей диаспоры.

XI

Чтобы сделать важный и ответственный шаг жизни люди всегда просили благословение самых близких - своих родителей. Но не у всех остались папа, мама, и тогда они пришли к тем, кого для них не было дороже в целом свете – к своим друзьям.
К их заваленным вечно зелёными венками и пожухлыми цветами рядом расположенным могилам, подходили празднично одетыми, готовыми к венчанию, Бес в костюме и Аня в свадебном платье.
Встав напротив фотографий членов своей семьи, ребята несколько секунд молча смотрели в их навечно застывшие жизнью и счастьем улыбавшиеся лица, и невеста сказала первой:
— Здравствуйте, ребята.
— Привет всем. Мы к вам. — грустью голоса вторил её спутник.
— За последнее время столько всего произошло, что сразу и не рассказать. Даже не знаю, с чего начать.
— Мы решили пожениться, идём в церковь… на венчание.
— Хотелось бы быть сейчас с вами, одной большой, дружной семьёй… но, увы, — сдерживая слёзы, растроганно говорила Аня с усопшими. — Лихо, любимый мой… Я всегда буду помнить тебя, помнить и испытывать то самое чувство к тебе, которое ты разбудил во мне… чувство любви, — достав из сумочки фотографию УЗИ – малыша в её животике под сердцем, их с Лихо малыша, она продолжала говорить. — Ты навечно останешься только моим,… моим драчуном, моим защитником, моим Лихо. А это тот, кого ты оставил после себя, — и показала снимок малыша фотографии улыбавшихся с неё в обнимку Лапы и Лихо, — Это наш с тобой маленький. Твой сын или дочка, я пока не знаю. Узнаю с первым криком, и когда малыша положат мне на грудь,…как мы и хотели, — вставив снимок ребёнка под рамку фотографии её отца, начинавшая плакать девушка призналась. — И всё-таки я примерила белое платье… хоть и не с тобой. Наш малыш скоро родится. Имя ему, как и договаривались, одного из твоих родителей.
— Тише, тише, — прижимал к себе любимую Бес. — Они всё видят сверху, всё знают. Не омрачай праздник, он ведь и для них сегодня… не только для нас.
— Ребята, я вас всех очень люблю. А тебя, Лихо, больше всех. — утирала слёзы истинная леди.
— Постой секунду, подожди. Мне надо сказать им кое-что.
— Конечно. — согласилась девушка и, отойдя в сторонку, стала наводить порядок на могилах жён и детей ребят, убирая мусор.
— Лап, Стас, пацаны,… — разговаривал с покойными друзьями – своими ребятами Бес, — Сейчас там с вами ещё двое моих, вы уже знакомы, должны быть… Чечен и Омон. С ними я опять не успел,… как и с вами, — опустил голову, промолчав несколько многозначительных секунд, — Пацаны, я очень хочу быть с вами… как раньше, как в детстве. Но мне нельзя… жена, ребёнок, Кронос пока жив… не сейчас, — подняв голову, он сверкнул читавшейся во взгляде жаждой мести, справедливости и неутолимой ярости по отношению к врагам, за смерть своих близких, — Если недолго дышать осталось, так тому и быть. Но прежде чем предстать перед вами, чтоб не стыдно и не западло, я клянусь порвать Кроноса, — сжимал он  кулаки со сделанными  татуировками на них. — Вас прошу лишь об одном,… помогите мне, вместе будет проще. Гонза, дай мне дерзости. Лапа, дай мне силы. Стас, дай мне стойкости. Лихо, ты мне уже многое дал… спасибо.
Встав рядом с любимым и прижавшись к нему, Аня и Бес так и смотрели на словно ожившие фотоснимки друзей, будто улыбавшиеся им не застывшими на века, но игравшие блёстками глаз улыбки. Они получили благословение семьи, получили его тишиной сердца и успокоением своих душ. Их будущую семью одобрили все,…включая Лихо.

XII

За гулявшими на игровой площадке детского дома малютками, развлекавшимися на качелях и носящимися друг за другом в азартных играх, заботливо наблюдала Маргарита Васильевна.
И всё-таки про эту женщину нельзя было сказать, что она воспитатель от бога, ни в коем случае. Рабочий день сотрудника сиротского учреждения начинается с восьми утра, а эта преклонных лет дама прибывала в детский дом значительно раньше, иногда даже и, не покидая его стен возвращением домой. Вот поэтому она и не была воспитателем от бога, она была мамой, награждённой им же сотнями детишек, которых сумела воспитать и которым, пойдя против наплевавшей на них власти государства, указала жизненный путь и верное направление движения по ней.
— Добрый день. Что вы хотели? — сказала эта милая женщина подошедшему к ней Тригону.
— Я недавно у вас уже был, если вы помните. — напомнил он о своём визите директору детского дома.
— Да, да, я помню вас. Вы приходили к нам с тем крупным спонсором, который помог приобрести нам мебель, дорогую оргтехнику. Я помню.
— Так вот. Он просил меня узнать у вас, нужно ли ещё что-то детскому дому?
— Ой, да нужно, конечно. Мы всегда испытываем в чём-то необходимость. Сами знаете, какое сейчас финансирование.
— Да, знаю. Но может что-то особо необходимое, первостепенной важности?
— Первостепенной? А этот человек хочет нам опять оказать помощь? — тактично поинтересовалась Маргарита Васильевна.
— За этим я и здесь.
— Как приятно. Хоть кто-то не забывает про детей. А чем вызвано его желание помогать нам?
— Тяжёлым детством, — ответил помощник криминального авторитета. — Он помнит, какого это, когда ты чем-то обделён. Когда у всех вокруг есть, а ты можешь лишь смотреть, но не имеешь.
— Понимаю. Давайте, я подумаю хорошенько, посмотрю, что нам нужно в первую очередь, чтобы не просчитаться и не волновать своими проблемами вашего работодателя.
— Хорошо.
— А то вдруг окажется, что он не сможет нам больше помогать, или у него изменятся интересы. А так, хоть самое нужное поможет приобрести.
— Вы подумайте и сообщите. Телефон у вас есть.
— Конечно, конечно.
— Но это лишь один вопрос, по которому я пришёл. Есть и другой. — признался целью визита мужчина.
— Я слушаю вас.
— Человек, о котором мы говорим, не имеет своих детей, и он собирается жениться.
— Так… — внимательно выслушивала его Маргарита Васильевна, не сводя глаз с игравшей на площадке детворы.
— И они, с его будущей женой, хотели бы взять малыша из вашего детского дома.
— А они всё хорошо продумали? Взять ребёнка и помогать материально не одно и тоже.
— Хорошо. Они вполне готовы на этот ответственный шаг.
— В таком случае я жду их, и они смогут пообщаться с детьми и, возможно, сердце подскажет им кого-то конкретно.
— Уже подсказало.
— Кого?
— Мой работодатель мне его уже описал, я помню этого мальчика. Вот только не знаю его имени. — сообщил Тригон.
— Понравился именно этот?
— Сердце подсказало, душа направила.
— Ну, если так? — не помышляла о подвохе женщина и согласилась. — Тогда пусть приходят, дети всегда здесь. Смогут пообщаться.
— А мог бы я взглянуть на пацанёнка? Я бы рассказал об этом, его будущим родителям было бы приятно.
— Конечно. Какая группа?
— Маленький, лет четырёх.
Пояснил гость детского учреждения, и его директор ответила:
— А-а-а… Хорошо, пойдёмте.

Препроводив щедрого мецената в игровую комнату детского дома к суетившейся, беззаботной ребятне, копошившейся во множестве игрушек, Маргарита Васильевна пыталась выискать из малышей искомого и спросила стоявшего рядом Тригона:
— Вы сможете узнать того мальчика?
— Конечно. Думаю, это не вызовет затруднения. — ответил он.
— Хорошо. Тогда смотрите. Он здесь?
— Сколько их здесь… как на Новогоднем утреннике в Кремле. — слыша детский смех и визги радости, заметил шуршавший по крохам своим колючим взглядом помощник Кроноса.
— К сожалению, этим детям туда не попасть… родителями не вышли. Максимум, что им светит, это мандарины и китайские игрушки.
— Жаль.
— Это называется кому-то всё, кому-то ничего. А всё другим, за счёт этих малышей. Ну, да бог им судья. Вы увидели того самого?
Спросила Маргарита Васильевна после справедливых слов, и, заметив одиноко рисовавшего в стороне малыша, Тригон показал на него кивком головы и сказал:
— Вон он, рисует за столом.
— Дима? — удивилась женщина.
— Дима. Вас уже кто-то спрашивал о нём?
— Не-е-ет… — недоверчиво глядя на ехидно улыбавшегося гостя, помня о словах Чёрной вдовы, протянула мама всех этих детей.

XIII

И всё-таки у каждого человека есть своя, подчас тайная ото всех, но имеющая место быть слабость. Только она может измеряться либо мелочами, либо масштабами; либо материальным, либо духовным; либо осязаемым, либо фантазийным, но обязательно присутствующим у всякого и только так.
У жившего холостым подполковника Гладких, этой слабостью и одновременно отдушиной сердца был его огромный, пушистый кот. Вернувшись со службы с пакетами наполненными в ближайшем супермаркете, мужчина вошёл на кухню и, не найдя любимого питомца, стал звать его:
— Кс-кс-кс-с-с… Кошара, ты где? Хозяин пришёл. Ты жрать-то будешь? Я тебя со вчерашнего дня не кормил. Где ты есть вообще? Малыш, Малыш! Кс-кс-кс-с-с…
— Мяу! Мяу! — послышалось вместе с прыжком с подоконника от навострившего пушистый хвост трубой животного.
— Вот ты где, морда волосатая, — взяв его на руки и нежно гладя, чувствовал его потирание о свой подбородок хозяин питомца. — Жирный какой стал. Может тебе почаще разгрузочные дни устраивать? Оставлять одного, без еды? Ладно, ладно, не буду. Сейчас покормлю тебя. Где хоть миска-то твоя? Опять под столом? Как ты её туда загнал только? Ставлю же всё время возле плиты. Ты ей играешь что ли? — потянувшись за миской кота, полицейский буквально окаменел мгновением. — А это ещё что такое? — отцепив снизу столешницы подслушивающее устройство, подполковник задумался вслух. — А у нас, оказывается, были гости,… и ты мне об этом не сказал,… — навалил полную миску еды и стал кормить питомца, не выпуская из рук находку. — Пора тебе друга заводить, кошара. И без меня не так скучно будет, и домой к нам не всякий войдёт.
Кот урчал и уминал вкуснятину за свои лохматые уши, наслаждаясь заботливыми поглаживаниями хозяина по своей выгибавшейся от удовольствия спине.

XIV

В маленькой церквушке, где не было ни единого прихожанина, не пришли, её скромным душой настоятель - Отец Иннокентий зажигал свечи перед святыми ликами, не забывая креститься и шептать еле слышную вслух молитву.
Тихонько войдя в дом господень, Бес и Аня скромно оставались стоять в стороне, не мешая священнослужителю возносить добрые слова всевышнему. Оставив девушку одной, её кавалер всё же подступил к Отцу Иннокентию и тихо приветствовал его:
— Здравствуй.
— Здравствуй, заблудшая душа, здравствуй. — ответил обернувшийся служитель культа.
— Не начинай. Я пришёл не диалоги с тобой вести. Мне это без надобности.
— А зачем ты сюда пришёл?
— Женщина моя. Повенчай нас. — настоятельно попросил Бес, показывая на кротко стоявшую в белоснежном платье Аню.
— Ты же не веришь в силу этого ритуала? Зачем тебе святой обряд?
— Она просила. Для неё делаю.
— А сам? Перед таинством венчания необходимо исповедаться. Но перед исповедью… трёхдневный пост. — напомнил о правилах ритуала батюшка.
— За жратву не цепляй, чревоугодием не страдаю. За дела мои ты осведомлён больше, чем кто-либо. По каждому песни слагаешь и земле предаёшь. Так что венчай.
— А женщина твоя ведь беременна… Не удивляйся, не по животу определил, так вижу. Не от тебя беременна.
— Жизнь новая в ней. Другом поселена – Лихо. Одна семья – родные братья. Сделай всё по-людски. Венчай, поп.
И под расписным куполом Дома божьего, под звуки христианской мелодии, рука к руке у алтаря стояли Бес и Аня с венчальными коронами на головах и горящими свечами зажатыми пальцами.
Отец Иннокентий проводил торжественный обряд, соединяя две жизни супружеским союзом мужчины и женщины. Аня кротко опускала глазки в пол, Бес уверенно смотрел прямо перед собой. Их судьбы скреплялись навек.
Среди красивого убранства церкви, горящих повсюду свеч, величия множества икон и потихоньку стихавшей мелодии, церемония сплетавшихся навечно душ заканчивалась.
Аня крестилась у алтаря, а Бес и Отец Иннокентий разговаривали в сторонке.
— Ты обрёл себя, ты счастлив, — сказал батюшка. — Ты наказываешь убийц своих друзей, своей семьи… и не только. Расправляешься со злом в лице разных отбросов.
— Есть такое. — согласился со словами ставший мужем.
— Многих ты уже покарал,… других ещё предстоит. И господь тебя, к удивлению моему, наградил за это. Подарил женщину…Анну. Не мне обсуждать решения божьи… его замысел – его задумка. Только теперь ты в ответе не за свою жизнь, но за две другие. Жизнь жены… и того, кто у неё под сердцем. Не станет тебя, никто их не защитит. Это твой крест, твоя награда. Неси его и будь счастлив.
— Своё радует, своё не брошу.
— Но помни,… какими бы ни были твои чувства, что бы тобой не обуревало… на всё воля божья. Сегодня ты убиваешь, завтра могут убить тебя. Подумай над этим.
— Не могут. Сегодня я уничтожаю всех врагов, чтобы завтра их у меня не было. И никто не посягнёт на мою жизнь,… некому будет.
— Завидую я тебе, хоть это и грех. Но белой завистью завидую.
Признался Отец Иннокентий и получил вопросом:
— Чему?
— Служишь ты дьяволу, а награждает тебя бог. К кому из них ты в итоге прильнёшь? К чьей бухте причалишь?
Бес посмотрел тогда на священника и уверенно заявил:
— К бухте справедливости. Я ни с богом, ни с чёртом. Я сам по себе. Не боюсь, не плачу, не жалею больше ни о чём. Живу, как умею,… но живу.
— Живи… Врагам назло… живи. Полной жизнью: за себя и за погибших друзей… живи.
И пусть будет так с каждым из вас. Живите, не смотря ни на что, ни на какие козни скотов и ублюдков вокруг, …просто живите и будьте счастливы.

XV

Наслаждаясь сочным гамбургером под стакан свежевыжатого апельсинового сока, на веранде летнего кафе Майор Губанов встречал подсаживавшегося к нему немного нервного Капитана Соколова.
— Заканчивал бы ты лыбиться. А то морду перекосит, так и останешься… счастливым, довольным, лыбящимся дурачком. — заметил присоединившийся к своему мусорскому брату Соколов.
— Пища должна приносить удовольствие, а вкусной необходимо наслаждаться, — ответил ему сотрудник Управления собственной безопасности. — А ты чего такой напряжённый? Чем взволнован?
— С того момента как мы подписались покончить с нашим коллегой, и моим непосредственным руководством, начались необратимые процессы.
— О глобальном потеплении давно уже говорят. Не понимаю почему, я мёрзну. Бр-р-р-р…
— Знаешь, что может повредить ощутить нам все краски жизни? Их художник – Кронос. Он так нас распишет, что мы как холсты висеть будем, — повесил туман нервозности Капитан Соколов, заставив легавого друга прекратить жрать. — Но не в Лувре или Третьяковке, а на страницах учебников криминологии, на развороте, как голая баба на постере журнала.
— Да понял я, не порть настроение. Всё сделаем. Он знает о тебе?
— Я не светился, но и он не дурак. Если не догадался, значит, мысль не за горами. Надо торопиться.
— Кто за ним стоит?
— Никого. А за нами те, кто либо денег чемодан и улыбку, либо нож в спину и оскал вручит. Что выбираем?
— Сделаем всё быстро, понял тебя. Он в городе? — спросил о подполковнике Гладких Майор Губанов.
— Он на работе.
— Страха нет, стальной мужик. Сработаем, как договаривались. Контактов минимум, встреч нет.
— Меньше светимся вдвоём, глядишь, дольше проживём.
— Дело пары дней. Готовься. Я ушёл.
Ляпнул на прощание майор, и Соколов по-пионерски ответил:
— Будь готов – всегда готов.

XVI

У всякой медали есть и обратная сторона, косить всех под одну гребенку, конечно же, нельзя и бестолково. В том же самом Управлении собственной безопасности нашёлся ещё один правильный мент, не сходивший по большому на свою офицерскую честь и окропивший её струёй мочи шатавшимся от пьянки у угла забора с забравшейся на затылок фуражкой.
Им был сорока трёхлетний Майор Сватых – давний друг подполковника Гладких, с которым они и встречались за кружечкой пенного не в пенатах мягких кресел элитных ресторанов, но на обычных пластиковых стульях всем доступного бистро. 
— Ну, ты и заведение выбрал для встречи. Поприличней ничего не нашлось? — поинтересовался майор, оглядывая популярное среди алкашей и прочей, не страдавшей отказами выпивке публике, заведение.
— Молодость вспомни, по таким же ходили, — всколыхнул память друга начальник РОВД. — Ты сделал, что я просил, пробил их?
— Да. Они хоть и из собственной безопасности, но-о-о… вопросов к ним хватает.
— Значит, всё же указание арестовать меня было…
— Мне об этом ничего не известно, я пытался узнать.
— Тогда что?
— Может, действовали по обстановке, а документы потом собирались подвести, подготовить?
— Не-а… — отрицал догадки подполковник Гладких.
— За что они хотели взять тебя?
— Тут в городе готовили теракт, хотели напугать людей и шум среди общественности поднять.
— Отвлечь от чего-то, или это и была сама цель?
— Не удалось узнать, да и неважно. Я, с двумя сотрудниками, обезвредил исполнителей… и подорвал.
— Как?
— Их на взрывчатке. Той, при помощи которой всё и планировалось сотворить.
— Вот это суд, вот это карма. Быстро, чётко, справедливо, — вынес истинный заслуженный вердикт Майор Сватых. — Как про тебя узнали? От сотрудников?
— Исключено.
— Догадываешься?
— Угу,… считай, уверен.
— А чей заказ-то, местных или..?
— Затея Кроноса, — обозначил автора решения своей кровавой расправы подполковник. — Знаешь про такого?
— Что-то слышал. С ним уже давно серьёзная борьба. Вот только почему-то не от власти.
— Наверное, потому, что многим упырям сверху, как впрочем, и на нижних ярусах, он очень ценен. Приносит слишком много благ.
— И денег.
— А что им ещё нужно? Всё как всегда… из ценностей лишь власть и деньги. Но это пустяки, разберусь. Тут другое озадачивает мозг.
— Что?
— Дела плохие… Сильно плохо и довольно высоко. От этого немного загадочно…
— Поясни.
Задумчивость просил Майор Сватых, и его выше званием друг сделал это:
— Меня прослушивают.
— А вот это интересно. Прослушивают, но не трогают… Значит, ты им нужен.
— Теперь вопрос - кто?
— А вопрос, почему тебя не интересует?
— Он риторический, ответ ясен. Документы Лорда по-прежнему ликвидный товар. Слыхал про такие? — ставил вопрос уже подполковник.
— Все на ушах стоят, все желают их. Через тебя найти хотят?
— Все моменты отрабатывают. Думают, знаю.
— А ты знаешь?
— Если бы знал, попытался найти. Если бы нашёл,…передал лишь тем, кто способен, ими правильно распорядится.
— Ворам,… — не задумываясь, единственной верной мыслью парировал майор. — Тебя наверняка опять попытаются убрать. Как действовать станешь тогда?
— Так же, как и с теми в карьере.
— Взрывчатки хватит?
— Стволом обойдусь, зубами рвать буду. Да и физически я ещё крепок, пусть пытаются – готов.
— Как и всегда. Ты вообще умеешь решать дела дипломатически?
— Вполне.
— Иногда неплохо бы проявить нескромность своего таланта и с этой… неизведанной для других стороны.
— Учту. Но сегодня не то настроение. Как-то не хочется.
— Это, наверное, погода. Атмосферное давление, перепады настроения.
— Наверно.
Ответил начальник РОВД и звонко чокнулся бокалом со своим другом, таким же честным ментом, как и он сам.
«Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят» - верное сравнение с сотрудниками МВД. Из десяти легавожопых продавшихся скотов всегда найдётся один честный, справедливый, бесстрашный и заслуживающий уважения мент. И таких людей под погонами признают даже воры.

XVII

Тихо, медленно, вальяжно, держась за руки и подальше от палящих лучей полуденного Солнца, под тенью стройно посаженных деревьев аллеи, спокойно прогуливались Кронос и задумчивая Диана с букетом цветов в руках.
— Ты была права, когда говорила, что нам надо хоть иногда выбираться из дома, не запираться в спальне. Такие прогулки поднимают настроение, особенно когда ты рядом. Правда?
— Ещё бы не твоя везде преследующая нас, настырная охрана… — отвечала девушка, обращая внимание на медленно ехавший за ними по дороге автомобиль.
— Диан, ты чего такая грустная?
— Я не грустная, просто задумалась.
— О чём?
— Обо всём, о происходящем, о нас.
— И каковы твои мысли? На позитиве?
— Был бы повод, сияла бы счастьем.
— Что-то случилось? Ведь всё же было хорошо.
— Да так, нотка грусти, бывает.
— Понимаю. Женское,… иногда нужно поплакать, побыть одной… Диан, ты извини, мне просто пора ехать. Тебя отвезут домой.
— Доберусь сама, — ответила девушка, но всё же остановила уже уходившего Кроноса. — Погоди.
— Я немного тороплюсь.
— Задержись ненадолго. У меня к тебе есть важный разговор.
— Диан, горит? Я просто спешу по своим делам…
— Криминальным? — огласила это она, заставив Кроноса остановиться и задуматься. — Я всё знаю, не вздумай скрывать.
— Откуда?
— Такую популярность трудно скрыть. Не понимаю, как раньше не замечала.
Посмотрев в глаза возлюбленной, он несколько секунд молчал и после начал свой рассказ:
— Я часто поступал неправильно, иногда не знал, как быть. Но всегда решал любой вопрос. Когда мне становилось особо тяжело, я собирался и решал всё силой.
— Ты убивал… сам? — спросила главное Диана.
— Хочешь правду до конца?
— Да.
И Кронос признался:
— Первого, за подзатыльник. Отец попойки дома устраивал, пока мать на смене медсестрой работала, дружков домой водил.
— А мама?
— Всё знала, но брать с собой не могла. И вот однажды, в очередной свой запой, они с друзьями решили повеселиться.
— Как?
— Поставили меня на стул и заставили им петь.
— Зачем?
— Хотели посмеяться. Я – вместо караоке стал.
— И что?
— Когда они вырубились от водки, я пришёл на кухню, взял столовый нож и перерезал им всем глотки. А нож вложил в руку отца. — суровой правдой исповедался перед любимой Кронос.
— Его посадили?
— На двадцать лет.
— О, господи. А как же мама? — переживала от услышанной истории Диана.
— Она ничего не знала, я не сказал. Но если бы узнала, наверняка промолчала бы.
— Конечно. Ты ведь её ребёнок. И сколько лет тебе было?
— Тогда? Двенадцать. Как, нормально?
— А после? Зачем ты стал заниматься криминалом?
— Тогда, на кухне, держа нож… я не только расправился с теми уродами, измывавшимися надо мной, не только наказал того, кто мне в свидетельстве о рождении был вписан отцом. Я понял, кто я есть на самом деле,… я повзрослел, я стал собой.
— Ты же убиваешь людей. — с сожалением констатировала девушка.
— Большая часть из них такие же, как и я. В нашем мире случайных жертв не бывает. Если ты стал ей – значит, глуп, что сунулся к нам и слаб, раз не сумел выжить.
— Ты не просто выжил, ты стал главным.
— Одним из. Правда, не все меня считают ровней. И страстно жаждут моей смерти.
— Это они на тебя покушались?
Интересовалась Диана, и Кронос пояснил свою жизненную позицию:
— И то, что я убиваю, означает лишь одно: я наказываю, я защищаюсь, я просто хочу жить.
— А остальное чем ты занимаешься?
— Я делаю тоже само, что и другие. Только они легально, я нет. Они себя называют чиновники и бизнесмены, а я – Кронос.
— Рядом с тобой опасно.
— Тебя это страшит?
— Не это вызывает страх. Другое. — призналась она.
— Я не причиню тебе вреда.
— Уже причинил. Ты скрыл от меня истинного себя, настоящего.
— А если бы я сказал сразу, ты была бы со мной?
— Нет.
— Сейчас ты знаешь. Как поступишь? — надеждой услышать главное спросил Кронос.
— Узнала бы раньше, мы бы сразу расстались. А теперь… всё слишком далеко зашло, я не знаю. — тихим шёпотом губ ответила красотка и, развернувшись, оставила опустившего голову Кроноса грустно смотреть в след себе удалявшейся грациозной походкой вдаль тянущейся аллеи.

XVIII

В шумном посетителями ресторане, за уже заказанный столик, присаживалась компания из двух влюблённых пар. Живая музыка холодила нерв, дёргая мелодичностью переливавшихся аккордов струны души и одновременно расслабляя тех, кто пришёл не только насладиться кухней заведения, но и неповторимой атмосферой проникновенной эмоциями звуков. 
— А для кого это всё?
Спросила непониманием изобилия яств на столе Оля, и Аня пояснила ей:
— Для нас. Это мы заказали. Сегодняшний вечер мы посвящаем вам, нашим друзьям.
— Зачем мы сюда?
Озадачился Шамбала, и ему объяснил Бес:
— Иногда нужно отдыхать, девчонки наши многого натерпелись. Да и повод есть.
— Какой? — вопрошавшими глазками настаивала Оля.
Бес и Аня одновременно показали друзьям обручальные кольца на безымянных пальцах, и улыбнулись признанием создания семьи.
— Когда?
— Сегодня, в маленькой церкви. Но до ЗАГСа пока не дошли.
Ответила счастьем Анюта, Бес же разъяснил другу:
— Вместе пойдём. Я с Аней, ты с Олей. Тогда и отметим масштабно. А сегодня скромно.
— Только вы и мы… и больше никого не надо, только мы четверо.
— Ничего не сказали, всё втихушку, — наполнял рюмки Шамбала. — Оль, они от нас это скрыли.
— Ну и правильно, — согласилась она. — Лучше сначала сделать, а потом поставить перед фактом, чем наболтать и не исполнить. Фуфломётство какое-то получится.
— Оля, ты откуда таких слов почерпнула? — удивлялась её подруга.
Посмотрев на любимого, девушка ответила:
— От своего, от кого же ещё.
— Ха-ха-ха! — не смог сдержать смех Шамбала и, подняв бокал, произнёс тост. — Молодцы, что решились. Пусть ваша совместная жизнь будет лёгкой, как пух, белоснежной, как облака и чистой, словно душа ребёнка.
— Ещё недавно я думал, что судьба меня бьёт и задавался вопросом: За что? — говорил Бес. — Потом я понял, она меня ведёт, и теперь я вижу к чему.
— Ребята вы такие счастливые. Пусть ваш ребёночек родится таким же жизнерадостным, как и вы, и пусть он будет здоровеньким. — пожелала молодым Оля.
— Когда закончится весь этот ужас, мы сыграем свадьбы вместе. И уже никогда не расстанемся. Друзья навек. — закончила тост Аня.
— Навек друзья.
— Семья.
— Навечно.
Поклялись ребята и, чокнувшись хрусталём, выпили до дна.
Заметив стоявшим у барной стойки, смотревшим на него подполковника Гладких, Бес узнал в нём допрашивавшего его полицейского и сказал ребятам:
— Мне надо отойти.
— Ты куда? — заволновалась Анюта, хватая мужа за руку.
— Я ненадолго, — ответил он и, оставив друзей праздновать, подошёл к начальнику РОВД, начав разговор. — За Морга благодарность. Последний из Кроносовского мурла почил.
— Благодарить надо вас, — ответил офицер. — Вы ведь ему место под стать имени определили. Вам и плюс сто к карме.
— Зачем нашёл?
— Посмотреть на вас, убедиться…
— Что живы?
— Что люди. Запомни, Бес. Не все, кто при погонах мусора, есть и менты.
— Знал одного, братом успел стать,… похоронил, вместе со вторым. Нас не было с ним, когда он погибал. Они дали нам шанс,… мы его упустили.
— Если бы вы не ушли, остались бы там вчетвером. Вы использовали свой шанс, ставший вам подарком – жизнью.
— Наверно.
— А Кроноса валите, я мешать не стану, давно решил… нельзя ему жить. — вынес приговор не по закону, но по совести подполковник Гладких.
— А ему недолго осталось, дни сочтены, листы отрывного календаря закончились. Всё, кабзда паскуде.
Полицейский взял со стойки две рюмки и,  отдав одну Бесу, предложил выпить:
— Давай одной стопкой за всё. За память твоих погибших друзей, за расплату Кроноса… и за твою свадьбу.
— Знаешь. — улыбнулся муж Ани.
— Поздравляю.
И они выпили… честный полицейский с убийцей по закону, но уничтожавшим мразь человеком по факту; выпили, не брезгуя обществом друг друга.
— Присоединишься? — пригласил подполковника за свой стол Бес.
— Нет, это ваш праздник. Прими поздравления и скромный подарок.
Успел сказать полицейский, как в зале, голосом в микрофон, раздался звучный голос мужчины:
— Уважаемые гости! Рад сообщить вам, что среди нас, сегодняшним вечером, присутствует пара молодожёнов, отмечающих своё венчание. Мы все, конечно же, их поздравляем, желаем им прожить сто лет вместе, кучу ребятишек и всего самого наилучшего! — под одобрительные крики, шум, овации поздравляющих людей, говорил мужской голос. — И следующая композиция специально для наших молодожёнов! Попросим их станцевать для нас!
Сквозь затяжные, шумные овации посетителей ресторана, подполковник Гладких протянул руку Бесу и, крепко пожав её, сказал:
— Первый танец молодых. Иди, тебя ожидает она.
Ресторан затухал светом, рождаясь игриво ползавшими по стенам огоньками и наполняясь звуками красивой, романтической мелодии. В самом центре зала обнимались в медленном танце двое влюблённых, кружась на месте и тихо шепча друг другу:
— Я люблю тебя. — говорил Бес.
— И я тебя. — прижималась к нему Аня.
— Я люблю тебя.
— И я.
Признались в чувствах оставшиеся за столом Шамбала и Оля.
Танцпол ресторана заполнялся влюблёнными парами, кружившимися и обнимавшимися под звуки прекрасной, завораживающей мелодии.


ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

I

Хитрость и смекалка, неожиданность мысли и невозможный её просчёт врагами, организовали встречу Тулы, Кислоты, Прощая и Барса в кузове обычной фуры, припаркованной среди таких же на складской территории суетившегося деятельностью унитарного предприятия. За выложенными в виде стола коробками собравшиеся «законники» обсуждали вопрос окончательной, финальной расправы над своими противниками по «воровскому цеху», ожидая лишь одного…Графа.
— Дальше медлить нельзя. Документы у нас, расклады ясны. Чего ждём? — торопился с расправой над скотами Барс.
— Самой важной инфы. Сейчас Граф подъедет, посвятит. А мы пока организационные вопросы решим. Больше оттягивать не станем. — согласился Тула.
— Наконец-то. Кабзда Ногаю и его фаршмовым друзьям.
Двое других уважаемых воров не остались в стороне, проговорившись промеж себя, но в уши присутствовавшим всем:
— Они могут поставить в ружьё целую армию, но «неправильной» братвы. Что можем противопоставить мы?
— Всё, что есть у нас. Всех, кто имеется – силы внушительные.
— Внушительные, но всё равно уступающие.
— Будем рвать на волевых. Куда деваться? Помнишь, как на зоне, Кислота? Вдвоём держались против толпы.
— Помню, Прощай. Бывало и по одному, шрамов не счесть.
«Законники» улыбнулись своим богатым воспоминаниям, и все четверо истинных воров говорили друг за другом, словно заканчивая прочтённые мысли головы напротив:
— Перекроем старые татуировки новыми шрамами. А когда заживут, наколем что-то ещё.
— Будем рвать тем, что есть… справимся.
— Шипа, Ногая, Булаву и Шороха… закопать в одной яме и забыть где.
— Кто-то родился в рубашке, кто-то с серебряной ложкой в заднице. А эти – с петлёй на шее.
— Пора вышибать табурет, чтоб шейные позвонки трещали.
— Сколько они ещё думают бегать от смерти?
— Только от неё не убежишь.
Условия кузова автомобиля были не теми, чего заслуживали эти мужчины, истинные воры и джентльмены удачи, но им было не привыкать. Сход честных людей и непоколебимых своей жизненной позицией авторитетов криминального мира продолжался.
— По отношению к этим мразям неприменимо слово «кто». Это бездушные существа, неодушевлённые. Столько натворить… пора их в землю. — говорил Барс.
— Гнойники мускулистого тела честного воровского мира. Наш позор.
Вторил ему Кислота, и подхватывал уже Тула:
— Не только наш фурункул. Это новые болячки всего современного мира.
— Значит надо их подлечить. — предложил выход Прощай.
— Лекарь кто?
— Тот, кто покажет людям истинные лица их героев. — ответил на вопрос Барса Тула.
— Они не дураки, сами видеть начинают.
— Пока разглядят, мы некоторые симптомы подлечим. — пояснил Прощай, и все оглянулись на двери кузова, заслышав в них приветственный стук. Тук – тук!
Распахнувшиеся створки полуприцепа явили собой поднимавшегося вилами погрузчика, стоявшего на пустом поддоне старого вора. Замерев на уровне пола и сделав первый шаг, он услышал приветствием к себе от Барса:
— Граф.
Двери кузова сомкнулись, авторитетам никто не мешал. Прибывший медленно подступил к импровизированному из коробок столу, замкнув собой круг из пяти воров.
— Кто? — спросил Тула, наградив остальных напряжённым вниманием.
Граф оторвал кусок бумаги от коробки, достал из внутреннего кармана ручку и, написав на нём имя, подвинул в центр «стола». Все с удивлением прочитали написанное.
— Здравствуй, жопа – Новый год. — изумился буквам, сложившимся на записке в слово Тула.
— Да тут ещё и Рождество, и майские захватит, — пояснил старик. — С таким человеком… праздник каждый день.
— Значит билет на тот свет не в один конец… — озадачился мыслями Барс.
— Значит так, раз сумел вернуться.
Согласился Прощай, и Кислота подытожил:
— Его появление стало полной неожиданностью. Вот кто всем руководил из темноты.

II

Среди немногочисленных геймеров компьютерного клуба, окунувшихся в мир виртуальной реальности, увлечённо елозившими по столам мышками и давившими на кнопки клавиатуры, за дальним столиком сидели Бес и Шамбала, отправляя электронной почтой послание покровителям Кроноса.
— Адрес знаешь? — интересовался у шустро обходившегося с современными технологиями друга Бес.
— А то… — уверенно заявил тот.
— Откуда?
— Не тупи. Адреса, счета, контакты… всё на флешках, весь расклад.
— Ясно. Готов?
— Какие документы для затравочки отправим?
— Они воспользоваться счетами-то не смогут?
— Все блокированы давно, — пояснил Шамбала. — Чтобы ими воспользоваться, нужен волшебный ключик. А он есть только у Графа.
— Как у Буратино с Папой Карло… И ключик от двери, что в коморке отделяла от сортира всю жилплощадь.
— Так что отправлять?
— Пару счетов, чтобы подсуетились и наткнулись на препон в банке: не снять, не перевести. И какую-нибудь аудио запись, пусть послушают. — обозначил текст эмейла Бес.
— Может добавить немного пикантного видео, и копии некоторых документов, чтобы совсем заинтересовать и лишить покоя?
— Добавляй. Нечего нежиться в постелях, пусть транквилизаторы валерьянкой запивают, нервы струнами звенят.
— Сейчас. — сын Лорда выбрал некоторые файлы из документов, собрал их в единую папку и прикрепил к электронному письму.
— Шамбала, поторопись.
— Делаю всё, что в моих силах. А ты за компьютер не хочешь?
— Не забывай, где я провёл последние пятнадцать лет своей жизни. А там из электроники был только телевизор… ламповый.
— Почти готово, — печатал текст сообщения парень Оли. — Красиво закончить послание надо.
—  «Увидимся» - в конце, — посоветовал как закончить письмо Бес и, увидев на мониторе компьютера полёт конверта, спросил друга. — Всё?
— Мгновенная доставка, скоро прочтут.
— Тогда свяжемся с ещё одним нашим другом… Кроносом.
— Звони. — настоял своим мнением Шамбала.

Прогуливавшимися вдоль сквера под неусыпным контролем преследовавшего их автомобиля с охраной, Кронос делился  с сопровождавшим его Тригоном своими планами сделать Диане предложение руки и сердца.
— Всякое завершение чего бы то ни было, требует красивой развязки, жирного восклицательного знака. Сам говорил. — напомнил слова хозяина его помощник.
— Говорил. — согласился авторитет.
— Завершение близко, перо в чернильницу мокнул. После каких дел восклицание царапать на бумаге станешь? С чем собрался покончить первым?
— С холостяцкой жизнью. Предложение руки и сердца решил Диане сделать.
— Когда?
— Подберу подходящий момент и сразу. Как думаешь, не откажет?
— С женщинами всегда загадка. А твою, можешь разгадать только ты. Спросишь, узнаешь.
Сказал Тригон, как рингтоном звонка «проснулся» мобильный Кроноса в его кармане, и тот ответил на вызов:
— Да.
— Это я. Не отвлекаю?
Послышалось голосом в телефоне, и авторитет назвал имя звонившего, заставив своего помощника резко повернуться к себе и нахмурить внимание:
— Бес.
— Верно. Я.
— Решил напомнить о себе? Так я не забыл.
— Это очень хорошо. Тебе напомнил, твоим хозяевам представился. — говорил тот, пока сидевший рядом Шамбала увлечённо играл в компьютерную игру.
— Каким хозяевам? — вопросом казавшегося непонимания озадачился Кронос.
— Как говорит мой друг: «Не тупи». Я просто хочу, чтобы ты знал. У меня нет работы, нет дома, нет ничего… кроме одной цели.
— Моей смерти?
— Именно. И чтобы ты не говорил, мы с тобой знаем правду, ты боишься нас, Шамбалы и меня. Мы с тобой уже общались, и сказать нам друг другу больше нечего.
— Тогда клади трубку.
— Рано. Поговори с тем, кому ты должен, как и мне. — сказал Бес и, протянул телефон Шамбале, оторвав друга от увлёкшей его игры.
— Кронос. — сказал в трубку сын Лорда.
— Шамбала. — назвал его имя авторитет.
— Я.
— Наконец-то я услышал твой голос.
— Не при тех обстоятельствах, при которых хотел. Думал, я буду кричать о пощаде там, в дурке?
— Особо не рассчитывал. Я видел твои глаза – это глаза хищного зверя, которого невозможно сломить. Я знал, что с тобой не получится легко, но я не рассчитывал на твой побег.
— А я сдёрнул… У меня к тебе предложение, Кронос.
— Говори.
— Хватит бегать, затягивать сюжет историй наших жизней, словно в глупом сериале про дураков, — предлагал Шамбала. — Давай встретимся, возьмём по ножу…
— И разберёмся как мужчины?
— Сойдёмся в схватке и всё решим. Кто победит, тот и прав. Подохнем оба – ничья расклад.
— А как же твой друг Бес?
— Тригона в напарники бери, двое надвое. Так как?
— Прими мои извинения, я тебя недооценил. Ученик превзошёл учителя – ты даже жёстче Лорда стал. Мы встретимся, но не сейчас, — пообещал Кронос. — И знаешь почему? Потому что я убеждён, мне стоит жить дальше. Сейчас у меня начинается белая и самая лучшая полоса.
— Твоя выносливость развита хуже твоей самоуверенности. А ведь силы на исходе.
— Есть мобилизационные ресурсы. Запасов хватит, резерв на подходе.
— Пока подтянутся, мы встретимся. Давай? Через два дня, под эстакадой, на Севере города. Площадку знаешь? Будем ждать. — обозначил время и место Шамбала, отключив телефон и вернув его Бесу.
— Предложение дельное, сильно сказал. Вот только Кронос вряд ли его примет. — заметил его друг.
— Ссыкун. А может быть Тригон…?
— Может быть…

Погасив экран своего мобильного завершившимся вызовом, Кронос задумчиво крутил его в своих толстых пальцах, рассказывая о договорённости стоявшему рядом помощнику:
— Наши старые друзья вновь бросили нам вызов. Через два дня, под эстакадой, на Севере города. Двое надвое.
«Правая рука» хитро смотрел на явно не желающего идти на схватку авторитета. Кронос нет, но Тригон – то пойдёт…

III

Закончив таинство исповеди, выслушав и отпустив грехи единственной прихожанке своей церкви в тот дождливый пасмурный день, Отец Иннокентий не торопился отпускать симпатичную женщину в повязывавшем голову кружевном платке, начав вести с ней разговор по душам.
— Столько людей в последнее время ходят в храмы, столько молодёжи среди них.
Начала было диалог она, как тут же услышала поразившие её слова священника:
— К сожалению это так.
— К сожалению?
—  Вы не ослышались. Они идут в храмы, но не приближаются к богу. Приходят не возблагодарить или отдать, а попросить или потребовать.
— Так они приближаются к вере.
— Ни на миллиметр, —  возразил истиной батюшка. —  Ходят в храмы они, по большей части отдавая дань моде… и только.
— Ну, вы же не можете заглянуть к ним в душу.
— Могу. Я вижу их глаза, этого достаточно. Они пустые и бездумные. Лучше бы и вовсе не ходили в церковь, в таком случае не надо.
— Вы же батюшка… Как вы можете так говорить о людях? Не боитесь попасть в ад за такие слова?
— Я открою для вас маленький секрет, о котором вам не расскажут ни в одном христианском храме… Рая и ада - нет.
— Как? — удивилась, поправляя головное убранство, прихожанка.
— Это всё выдумки попов. До пятьсот семьдесят пятого года исповедовалось истинное учение Христа.
— Истинное?
— Да. А он говорил в нём, что человеческая душа возвращается на землю в бесконечном количестве своих воплощений.
— А как же рай и ад?
— Священники придумали. Посчитав, что для тогдашнего безграмотного населения это слишком сложно. И так проще управлять людьми. — пояснил исторической правдой Отец Иннокентий.
— Прожил хорошо – получай место в раю. Прожил плохо – быть тебе низверженным в ад.
— Именно так.
— А как же Отец и Сын, и Святой дух? — настаивала женщина.
— Выдумка священнослужителей Никейского Собора триста двадцать пятого года. Исторический факт. Тогда же был утвержден главный символ Христианства – крест.
— Лишь в четвёртом веке нашей эры?
— Только тогда.
— А как же регулярное посещение дома божьего?
Священник улыбнулся вопросу и ответил тогда так:
— Можете не ходить в храмы, только верьте. Не хотите в бога, не надо. Верьте в добро и несите его повсюду.
— Я мама двух сыновей, —  призналась женщина. — Один ещё совсем маленький, а второй уже ходит в школу.
— Я знаю. Часто вижу вас в храме, на службах.
— У нас очень дружный класс, мы заботимся о наших детях. Есть родительский комитет, и я его представляю.
— Это хорошо. Детьми надо заниматься, сейчас тот самый возраст, когда попустительство может стать причиной их нравственной деградации…
— Да, да…
— И, как следствие, утраты достойных членов общества. — заметил справедливой истиной батюшка.
— Именно. Вы сами видите всю бездуховность современного общества.
— К сожалению, наблюдаю.
— Вот я и подумала, не хотели бы вы прийти в школу к нашему классу и прочитать несколько лекций.
— Рассказать детям о боге?
— Мы бы устраивали классные часы пару раз в неделю, а вы могли бы прививать детям основы религиозного верования.
— А родители детей?
— Я думаю, никто из родителей не был бы против, скорее за.
Пояснила прихожанка дома господня, и Отец Иннокентий неожиданно для неё спросил:
— А представители других конфессий будут?
— Нет. А зачем? — ответила непониманием та.
— Как это зачем? Мы живём в светском государстве. Не одна из религий не является во главе или важнее других.
— Но вы же христианин…
— Не тот, каким меня можно представить. В золоте не порос; особняков, квартир не имею, — снискал милую улыбку женщины своим правдивым ответом священнослужитель. — Хожу пешком, машины своей нет. Люди добрые подвезут, если пожелают, хорошо. Если нет – пешком дойду.
— Правильно. От добрых помощь придёт, от злых ничего не нужно.
— А если к вам и приду, то только вместе с представителями других конфессий. Чтобы детей не заставлять верить в то, что с истечением времени может их разочаровать.
— Религия? Не может. 
Возразила дама, но вновь получила неожиданный для себя ответ:
— Она-то как раз и способна.
— Знаете, батюшка. Один из учеников нашего класса серьёзно заболел. Ему нужна операция, мы собрали определённую сумму…
— Так.
— Но её всё равно не хватает. Мы ищем. Не могли бы вы упомянуть его имя в своих молитвах?
— А вот в этом я могу вам помочь… и не только молитвой. Пойдёмте со мной.

Проводив единственного посетителя прихода того дня в свою келью, Отец Иннокентий достал из шкафа когда-то данную ему Стасом сумку с деньгами и, открыв её, передал прихожанке несколько туго перетянутых пачек с деньгами.
— Вот, возьмите. Этого хватит? — легко расставаясь с бумажками, делал добро человеку батюшка.
— Этого даже много,… — изумилась щедрости женщина. — Спасибо. А откуда? — не могла не спросить она.
— Если что-то останется, отдайте нуждающимся. Какому-нибудь другому малышу, возвращать не надо, как и знать, откуда они. — пояснил священник, увидев надменность вошедшего без спроса в его комнату Тригона.
— Спасибо, спасибо. Я непременно отдам их на лечение ребёнка. Оставшиеся раздам нуждающимся. Спасибо.
— Идите с богом.
Поклонившись на прощание доброте и сану батюшки, крепко прижав к груди деньги, прихожанка торопилась оставить мужчин.
— И откуда такие капиталы? — не дожидаясь стихших шагов девушки, огрызнулся вопросом Тригон. — Богатая вдовушка перед смертью отписала наследство приходу?
— Не твоё дело, сын мой. — суровостью голоса парировал в ответе священник.
Ублюдок направил дуло пистолета в лицо Отцу Иннокентию и спросил того:
— Батюшка, вам дорога жизнь?
— Не угрожай, не испугаешь. — держался мужчиной служитель культа.
— В мир иной сходить не хочешь?
— Это моя работа, провожать туда тех, кого господь наш призвал к себе.
— Зачем к тебе приходил Бес? — спросил помощник Кроноса, но увидев в ответ молчание, опустил своё оружие. — Слышал твою проповедь про правду и неправду христианства. Не боишься, что оставят без прихода, что уволят? А ну как узнают?
— Без прихода остаться не боюсь, боюсь остаться без совести. Келью при храме всегда найду, душу после потери… не сыщешь. — ответил Отец Иннокентий.
— Значит не зачем её терять.
— Ты же потерял, друзей предал. Я видел ваше общее фото,… Стас показывал.
— Стаса знал?
— Всех знал, но его лично.
— И что он тебе про меня рассказывал?
— Не про тебя беседы вели, не значим был для нас.
— Теперь понятно, откуда эти деньги,… он передал. И знаешь, чьи они, откуда? — напрягал попа вопросами Тригон.
— Да мне неважно. Знаю, что они нечистые, дурные. Но дадены они хорошим человеком на благие дела. Туда и отправятся.
— А мы их искали. Тот, у кого их взяли, где-то на твоей плантации, под одним из крестов гниёт.
— Да и хрен с ним. — безразличием пояснил батюшка.
— Тут же и те, кто убил его.
— Земля им пухом, вечная память и множество добрых слов. — вспомнил Стаса и всю его погибшую семью священник, не забыв перекреститься.
— О как… И много раздать из сумки успел?
— Ещё не всё. Есть чем, есть, кому помочь. Забрать думаешь?
— Имею на часть право.
— Засунешь в сумку клешню, придётся убить попа – меня. А после лечить зубы, потому что я тебе их перед смертью выбью.
— Батюшки и агрессия? Несовместимо.
Иронией заметил Тригон, но получил ответом:
— Человек и справедливость… Неразделимо.
— Скажешь, зачем Бес приходил?
— Не по вашим криминальным делам, успокойся. Не настолько черства его душа. Другое привело.
Въедливо всматриваясь в бородатое лицо Отца Иннокентия, помощник Кроноса уловил в нём что-то знакомое, какие-то непонятные черты и озадачился вопросом:
— Мы раньше не встречались? Что-то мне твоё лицо кажется знакомым.
— Бардо, — громко огласил своё имя в криминальном мире батюшка. — Не признал меня, Тригон?
— Бардо-о-о… вот ты где. Мы же всю твою группу… всех вас…
— Перебили, одного за другим. Всех… кроме меня.
— Как ты выжил?
— Вы меня с трупом попутали… тогда, там. Я среди тел своих пацанов лежал, когда вы – твари… нас убивали.
— Тебе, значит, посчастливилось.
— Тогда да. Тебе сейчас… нет.
Тригон вновь направил пистолет на Отца Иннокентия и ненавистью к нему произнёс:
— Всё, Бардо, дела надо доводить до конца. Пусть даже через столько лет.
— Не Бардо – Отец Иннокентий я. Не бандит – священник теперь лишь. Хочешь,… стреляй. Но прежде послушай.
— Говори.
— Бес придёт за тобой и поквитается. Поквитается за своих ребят, но я буду считать, что и за моих тоже.
— Там будет видно.
— Вижу сейчас.
— Не загадывай вперёд, кто кого переживёт. Плевать мне на всех.
Огрызнулся «правая рука» Кроноса, и батюшка сказал ему на то:
— Да ты сам обхарканный с ног до головы.
Схватив ручки сумки с деньгами, желая забрать её, резкие, сильные рывки Тригона вырвать её остались напрасными. Отец Иннокентий крепко держал не деньги, но надежду для многих нуждавшихся в проштампованных монетным двором купюрах.
Посмотрев друг на друга взглядами непримиримых не противников, но врагов, сука ослабила хватку и ушла ни с чем, оставив когда-то похищенный у Кроноса общаг на столе кельи попа, готовым для дальнейшей раздачи тем, кому в помощь.

IV

В удобном, функциональном интерьере популярного места общепита, более смахивавшем на затейливо изысканную кухню ресторана экзотической страны, с аппетитом обедал пестицидной пищей Валун, сидя за столиком на двоих.
— Столько лет прошло, а ты по-прежнему жрёшь всякую дрянь? — послышался мужской голос из-за его спины.
Насторожившись знакомым ему тембром речи, замерев на мгновение и, вытирая сальные губы салфеткой, Валун увидел присаживающимся напротив себя… Графа и сказал:
— За быстрым питанием будущее. Ритм жизни не оставляет людям времени на готовку. Приходится питаться на ногах.
— Фастфуд – бич современности, наряду со СПИДом и раком. К слову, часто вызывает последний. — заметил старый вор.
— Знаешь, Граф, после тюремной пищи и того, что я жрал последние пять лет, это – истинное наслаждение.
— Живая химия.
— Но как вкусно.
— Не пробовал, не знаю. Я русские блины на хот-доги не менял, жрать эти помои не стану.
— А я доем. — ответил Валун, косясь по сторонам и выискивая пути к побегу.
— Не вздумай. Тебе не уйти,… не в этот раз. — жёстко прочитал его мысли Граф.
— Значит это моя последняя трапеза.
— Жри и пошли.
— Может, всё-таки попробуешь?
Граф отщипнул кусочек от еды не тарелке Валуна, положил себе в рот и, разжевав, поморщился, сплюнув всё в салфетку, не забыв дать характеристику кулинарной дряни:
— Как есть дерьмо.
— Хе-хе-хе… — усмехнулся Валун.
Трапеза была окончена, и ему ничего не оставалось, как следовать за старым вором в кольце его телохранителей. Нет, ему было не убежать, теперь уже нет.

V

Через раскрытую на мгновение дверь и слышавшиеся за ней крики радости бегавших по коридору детского дома малышей, в кабинет Маргариты Васильевны без стука входила Чёрная вдова.
— Это опять вы? — узнав гостью, спросила директор учреждения. — Я же просила вас попрощаться с ребёнком и больше не приходить.
— Я попрощалась, — ответила та. — Но вы же сами сказали, что знаете, кто я. И должны понять, я не брошу мальчика.
— Вы его не получите. По закону…
Начала говорить Маргарита Васильевна, но леди-смерть прервала её:
— Я… и закон? Подумайте…
— Да, да.
— Я размышляла над тем, что вы сказали. Услышала вас, но не приняла. Сначала я решила, что заберу Диму, во чтобы-то не стало.
— Но как?
— Хотела выкрасть.
— Вы мне так спокойно об этом говорите?
— Да… Абсолютно спокойно.
— Не боитесь, что я вызову полицию?
— Не боюсь.
— Может вы и правы. После нашей последней встречи и вашего вопроса, не интересовался ли о Диме кто-нибудь… Интересовался. — задумчиво призналась директор детского дома.
— Кто? — искрами глаз и жёсткостью голоса спросила Чёрная вдова.
— Тот, о ком вы и предупреждали. Ну, не совсем он… его человек. И тогда я задумалась,… а для чего ему Дима?
— Не для того, зачем мне.
— Это меня и насторожило. Что вы можете дать этому ребёнку?
— Всё необходимое, даже больше.
— Вы его не предадите?
— Только не его… никогда.
— Я не могу отдать его вам, это противозаконно. Но мне ясно, что его нельзя оставлять здесь, это небезопасно для Димы.
— Вы даже не представляете до конца насколько.
— Вы способны его обезопасить? — интересовалась о судьбе малыша Маргарита Васильевна.
— Со мной ему ничего не будет угрожать, в целом свете.
— И вы ему понравились. Оставить его здесь, значит рискнуть его жизнью. Я не могу так поступить. Забирайте Диму, — сказала женщина, заставив гостью широко раскрыть глаза от удивления и радости. — И увезите его подальше. Туда, где безопасно для него. Ответьте только… зачем он этим людям?
— Его хотят сделать разменной монетой в борьбе со мной. — призналась леди-смерть.
— Вы для них угроза?
— Могу стать. Если бы не тронули малыша, разошлись бы краями.
— Забирайте Диму поскорей.
— Хорошо. Я благодарна вам за добросердечность и понимание. Взамен послушайте меня.
— Что-то ещё?
— Нет. Чтобы у вас не возникло проблем, сообщите о пропаже одного из ваших детей через два часа. — советовала директору детского дома Чёрная вдова.
— Но-о-о… — не понимала та.
— Этого времени нам хватит, чтобы скрыться, и чтобы у вас не возникло проблем, не подставить вас.
— Вы успеете?
— Вполне. И ещё кое-что. — сказала гостья, положив на стол выписку из банковского счёта.
— Что это? — озадачилась Маргарита Васильевна.
— Это подтверждение банковского перевода на лицевой счёт вашего детского дома. Здесь деньги, довольно крупная сумма. Они вам сейчас не повредят. Скоро вашего мецената не будет.
— А как же вы?
— Не пропадём, заработаем. Да и заначка имеется.
— Спасибо… Вам пора, наверно?
— Да. Пора.
Простились дамы. Выйдя на игровую площадку детского дома, Маргарита Васильевна – женщина заменившая маму маленькому Диме, рыдала и махала ему вслед, уводимому той, которая приходила за крохой. Ребёнок в какой-то момент остановился, обернулся и помахал ручонкой в ответ, прощаясь с ней…навсегда.

В своей съёмной квартире раненый Рейден возвращал себе утраченные силы, заменив снятую с потолка люстру на привязанные к державшему её крюку подвесные ремни и выполняя на них силовые упражнения раздетым по пояс.
Его мышцы были напряжены и раздуты от получаемой нагрузки. Выделявшиеся вены подчёркивали рельеф подтянутой фигуры. А изящные татуировки напоминали о статусе их обладателя, о вхождении в мир не для всех и занятии в нём отнюдь не последнего места. Он был… якудза.
Разводя и сводя руки, азиат встал на пол и, отпустив ремни, направился в ванну, схватив с кресла полотенце и вытирая им вспотевшее лицо.
Небогатое убранство старенькой квартиры из выцветших обоев, вышедшей из моды мебели, истрепавшихся штор и тюля на окне, недолго оставались без человеческого дыхания.
Приняв душ, в комнату возвращался вытиравшийся насухо японец. Одевшись в подчёркивавшую его подтянутое тело облегающую одежду, он взял свою сумку и вышел в коридор.
Подойдя к входной двери, мужчина остановился, и последний раз осмотрел старенькую квартиру, приютившую его на некоторое время. Вынув из кармана пачку крупных купюр, Рейден положил их на тумбочку, придавив ключами и ушёл, тихим молчанием поблагодарив место, ставшее ему хоть ненадолго, но домом.

В детском доме всегда много неотложных дел, хлопотное хозяйство. И копошившуюся за рабочим столом его директора, отвлекла вниманием на себя одна из воспитательниц – Валентина Петровна – добрая женщина, предчувствовавшая возрастом подкрадывавшуюся пенсию, а душой остававшаяся шестнадцати летней робкой девчонкой на площадке для танцев.
— Маргарита Васильевна, ребята с экскурсии вернулись, всё нормально. Сейчас будут обедать. — доложила она.
— Замечательно. А завтра у нас что?
— Ещё один весёлый день?
— Правильно. Завтра везём младшие группы в цирк. — напомнил директор учреждения. — Билеты получим в кассе, автобусы приедут к десяти утра.
— Вы будете сопровождать?
— Нет, среди взрослых меня не будет. Очень много дел, вы за старшую. Справитесь?
— Куда я денусь?
— Тогда устройте детям праздник по полной. Вот вам деньги. — сказала Маргарита Васильевна, положив на стол несколько крупных купюр.
— Откуда? — изумилась не весть появившейся значительной сумме Валентина Петровна.
— Хороший человек помог. Деньги есть, но будем экономить. А на эти, купите детишкам какие-нибудь сладости… Ну, и что там ещё?
— Клоунские носы, воздушные шарики…
— Вот-вот. Чтобы были весёлыми и не чувствовали себя обделёнными. Всё понятно?
— Так и будет.
Пообещала воспитательница и, забрав деньги, вышла, сменив следующего вошедшим – Тригона.
— Здравствуйте. — приветствовала мужчину директор детского дома.
— Добрый день, — парировал вежливостью тот. — Я снова к вам. Вы подумали над нашим предложением?
— Подумала. Я тут составила список необходимого… Может он и не слишком краткий, но главное я пометила. — пояснила женщина, передавая распечатанный лист с края стола гостю.
— Мы его внимательно изучим и обещаем помочь вашему детскому дому. Но я  здесь не только поэтому. Вы помните наш разговор по поводу того мальчика – Димы?
— Да, конечно.
— Семья, желающая его усыновить, очень просила вас об одолжении.
— Слушаю.
— Не могли бы вы отпустить его со мной хотя бы на сегодняшний вечер? Его будущие родители хотят познакомиться с ним поближе, в более располагающей обстановке. Ну, вы понимаете.
— К сожалению, я ничем не могу вам помочь. У нас так не принято. Будущие родители должны сами прийти к ребёнку. И мы не отпускаем детей с чужими за территорию. К тому же, ребёнок сейчас на экскурсии. В детском доме его нет.
— Я понял. А когда он приезжает? Когда закончится экскурсия? — язвительностью в голосе спросил Тригон.
— Поздно. А завтра они едут в цирк. Приходите через пару дней, тогда и увидитесь. Хорошо?
— Хорошо. Через пару дней. До встречи.
— Всего доброго,  — ответила женщина и, дождавшись ухода гостя, облегчённо произнесла. — Уф-ф-ф… успела. Чёрта лысого тебе, а не Диму.

Вырвавшись из города и петляя объездными маршрутами, Чёрная вдова свернула на просёлочную дорогу, поглядывая на сидевшего рядом с ней малыша, с интересом наблюдавшего, что происходит за окном движущегося автомобиля.
Но неожиданно улыбка девушки уступила место хмурости её обворожительного личика, заметившего перекрытую внедорожником дорогу и стоявшего прямо перед ним Рейдена.
— Мы приехали? — растерянно спросил ребёнок.
— Пока нет. — подступавшим волнением ответила ему леди-смерть.
— А почему тогда остановились?
— Нас ожидает один мой старый знакомый. У нас есть неразрешённые дела, и он хочет со мной поговорить.
— Вон тот дядя?
— Да. Подождёшь меня в машине, пока я выйду и поговорю с ним?
— Подожду.
— Только сам не выходи. Ладно?
— Ладно.
Оставив ребёнка в авто, девушка медленно приближалась к поджидавшему её якудза, незаметно выпуская из рукава своей куртки показавшееся лезвие ножа, сжимая его пальчиками с красивым, ярким маникюром.
— Уезжаешь? — перейдя с родного на английский, спросил её азиат.
— Да, — на том же языке ответила Чёрная вдова. — Свою войну я уже выиграла, здесь мне оставаться ни к чему. Перепарковать машину не хочешь? Мешает проехать.
— Не стоит торопиться. У нас ещё остались неразрешённые дела, вернее одно.
— Ты действительно хочешь всё закончить? Не желаешь оставить как есть?
Но якудза лишь отрёк предложение девушки киванием головы. Согласившись с ним, и ничего не ожидая больше, схватка киллеров началась.
Японец набросился на русскую, она уклонялась… Удар, второй, третий – парировала всё… Кулаком в ответ – губа мужчины закровоточила рассечением.
Разойдясь на пару шагов в стороны, Рейден утёр кровь, посмотрев на алые пальцы, и  вынул из-за пояса нож. Чёрная вдова выпустила свой из рукава и тут же метнула его в ногу азиата, заставив того немного осесть, но остаться стоять своим точным попаданием.
Не медля и мгновения, леди-смерть яростно бросилась на своего противника добить,… но он был хитёр и слишком силён. Вынув поразившее ногу холодное оружие, мужчина отбросил его в сторону, готовым отразить атаку.
Чёрная вдова приблизилась, набросилась,… но якудза уклонился и, сделав подсечку ногой, повалил девушку на спину. Запрыгнув на неё сверху, он занёс над ней нож и стал давить… вот-вот и японец проткнул бы женское тело, убив своего очаровательного противника,… но в каждом сердце, даже самом чёрством, есть искорка доброты. Подняв голову, Рейден заметил в машине упиравшегося маленькими ручонками в стекло Диму, наблюдающего за дракой двух взрослых.
— Твой малыш? — спросил он сдерживавшую натиск удара Чёрную вдову.
— Мой. — ответила леди-смерть.
— Отец есть?
— Я одна.
Услышал ответ японец и, ослабив натиск, встал с женщины, помогая ей подняться, и сказал тогда:
— Ты не убила меня, когда могла. Я не стану теперь… Тем более на глазах ребёнка.
— Спасибо. Ты настоящий мужчина.
Ответила девушка, и доказательством тому Рейден протянул её свой нож рукоятью вперёд, сказав при этом:
— Подарок. На память.
Приняв его, Чёрная вдова посмотрела на лежавший, на обочине дороги свой нож и услышала от японца:
— Я понял.
Русская леди и японский джентльмен склони друг перед другом головы в почтительном поклоне, и она возвращалась к своему автомобилю. Рейден поднял с земли её нож и вернулся к своему.
Два киллера закрыли последний неразрешённый вопрос между собой, найдя мужскую храбрость и девичью мудрость оставить друг другу жизни. Они оказались не только сильны, но и мудры в своих действиях.

VI

К занятому в своей мастерской изготовлением очередного шедевра творческой мысли из драгоценных камней и металлов Ювелиру, незаметно подступил немного грустный Кронос и спросил мастера:
— Привет. Не сильно отвлеку, заняв твоё внимание на пару минут?
Обернувшись к гостю у себя за спиной и, вынимая из глаза монокль, мужчина ответил:
— Здравствуй, Кронос. Не отвлечёшь. Я  в твоём распоряжении.
— Я понимаю, что говорил, не стану тебя торопить. Но тут особый случай.
— Понимаю… такое событие. Я не люблю заставлять людей ждать. Особенно когда ожидание явится причиной отсрочки счастья. Всё готово.
— Как? Уже? — изумился скорости исполнения заказа авторитет.
— Ну, мне казалось, ты хотел поскорее получить свой заказ. Да и я, увидев камень, загорелся желанием сотворить нечто.
— Сотворил?
— Да… у меня получилось. И если ты скажешь что нет, я тебя не убоюсь и пошлю,… не испугаюсь, хоть ты и Кронос.
— Уверенность в словах и тоне… такой дерзости я не терплю. Показывай.
Подойдя к комоду и достав из него красивый футляр, кудесник драгоценных камней и металлов признался:
— Я позволил себе выполнить для этого кольца особый футляр. Не хотелось бы хранить его или вручать в чём-то обыденном. Нужно что-то под стать. — сказал он и, вернувшись к Кроносу, положил на стол перед ним футляр в виде закрытой раковины с цветком коралла на ней.
— Что это? — изумился великолепию авторитет.
— Раковина из серебра. Инкрустированная драгоценными камнями, выполненными в форме цветка коралла.
— Красиво.
— Посмотрим, что ты скажешь, когда увидишь, что внутри. Открой. Смелее, смелее, — торопил медлившего с открытием заказчика мастер. — Тебе нравится?
— Я не сильно понимаю в ювелирке, но это… — не знал, что сказать от перехватившего его дыхания авторитет, увидев изумительной красоты обручальное кольцо со сверкающим бриллиантом.
— Это не ювелирка, Кронос. Ювелирка в магазинах, бижутерия на рынках. Это – лучшее, что я когда-либо создавал.
— Ты и впрямь – мастер.
— Мне не стыдно за это. С этим кольцом тебе не светит отказа.
— Потому и пришёл второпях. Обстоятельства поменялись, я её огорчил.
— Огорчение проходит, истинные чувства никогда, кто бы, что не говорил. А знаешь, что такое истинная любовь?
— Теперь да. Чувствую её.
— Настоящее чувство проверяется временем и расцветает с годами. А то, что вначале отношений – лишь похоть.
— Я люблю. — признался Кронос, разглядывая кольцо с переливавшимися светом гранями камнем.
— Поздравляю… ты счастливый. Уважаю… ты мужчина. Желаю услышать да… от неё в ответ. Я уже никогда не создам ничего лучшего, я достиг высоты своего мастерства.
— Свою вершину мне ещё предстоит покорить.
— Удачи тебе и в этом деле.
— За кольцо и футляр. — расплатился авторитет, положив на стол пластиковую карту.
— Сколько там? — поинтересовался Ювелир.
— Столько ты никогда не зарабатывал. Счёт на предъявителя, налоги не утомят. Мне пора.
— Конечно. Поспеши украсить её пальчик кольцом, лицо улыбкой, а свою душу табличкой: «Занято лишь ей».
— На душе давно табличка. Остались первые два пункта. Я ушёл.
— Удачи. — пожелал Кроносу тот, кто своими руками создавал вечность, кто вершил судьбы творимой им красотой.

VII

Схватка двух киллеров протекала прямо перед крошечными глазками, остававшегося в машине на переднем пассажирском сиденье, упиравшегося ручками в стекло, Димы. Малышу сложно было понять происходящее, но он уже научился формулировать собственные мысли в слова. Их не радостность и тревогу спешила разбавить своим появлением вернувшаяся в автомобиль Чёрная вдова.
— Я недолго? Соскучиться не успел? — спросила она дитё, широко ему улыбаясь и гладя кроху по голове.
— А почему вы дрались с этим дядей? — спросил ребёнок.
— Дрались? Нет, мы прощались. Это просто мой старый знакомый. Мы померились силами, посмеялись и разошлись.
— А у нас в детском доме это называется драться.
— Ну, вы же с ребятами иногда меряетесь силами и не дерётесь при этом?
— Да.
— Вот так и мы. Померились силами и разошлись, по-дружески. — пыталась отговориться девушка.
— И больше никогда не увидитесь?
— Надеюсь, нет, — призналась опасениями Чёрная вдова, достала из кармана наручные часы, посмотрела на них и, протерев стекло циферблата, сказала. — Дим, мне надо поговорить с тобой. Ты должен кое-что узнать. — леди протянула малышу часы.
— Что это? — спросила кроха, беря их в свои маленькие ручки.
— Это часы твоего папы.
— Папы?
— Да. — призналась женщина.
— А почему они не тикают?
— Они остановились в минуту его смерти. Так бывает, когда часы останавливаются, фиксируя время гибели своего обладателя.
— Значит, мой папа умер? — тоненьким голоском задал взрослый вопрос кроха.
— К сожалению, малыш,  — Чёрная вдова нежно смотрела на растерянного, не до конца понимавшего услышанное ребёнка, ласково гладя того по головке. — Давай заведём часы, и они вновь пойдут. Но теперь они будут показывать время только для тебя.
— Давай, — согласился Дима и, дождавшись скоротечного бега стрелок, подставил своё тоненькое запястье, на которое ему и помогла надеть часы девушка. — А откуда ты знаешь, что мой папа умер?
Чёрная вдова еле сдерживала подкрадывавшиеся, проступавшие на глазах слёзы и почти плача призналась ребёнку:
— Потому что я – твоя мама.
— Мама…? Мама! — воскликнул малыш и бросился на шею девушке. — Мама! Мама!! Мамочка!!!
Чёрная вдова – девушка – мама крепко прижимала к груди своего малыша, уже не сдерживая льющихся из глаз слёз. Она нашла своего сына после долгих лет разлуки, теперь он был с ней, теперь их никто не смог больше разлучить. Та, у которой забрали её самую важную часть - того кому она подарила жизнь, сумела вернуть своё. Мать отыскала своё дитя; суровый киллер плакал, обнимая кроху; Чёрная вдова и её сын Дима второй раз в своих жизнях вцепились друг в друга так, как было однажды…сразу после родов, когда малютку положили на грудь измученной девушке.

VIII

Кто-то отправляется в свой последний путь пешим ходом, кого-то везут в деревянном гробу, другие бегут на своих врагов в атаке и неистовой злобе, Граф вёз Валуна в своём престижном, дорогом авто на задних сидениях, отдав передние двоим неизменным телохранителям.
— Рассказывай, Валун. — наконец произнёс старый вор.
— С чего бы начать…? — задумчиво озадачился тот.
— Отмотаем время на пять лет назад… и приступай.
— Внутренний голос мне подсказывает, что я еду в свой последний путь. И чтобы его хоть немного продлить, говорить буду медленно.
— Время есть. Внутренний голос пусть заткнётся, а ты продолжай. За что Эшафота приговорил?
— Помнишь, как вы меня травили? Как собаку. — напомнил о событиях прошлых лет Валун.
— За дело. Но ты стойко держался, надо отдать тебе должное. Так за что?
— Я предложил Эшафоту прокрутить одно дельце. Прибыль сулила превзойти все ожидания. И так бы оно и было, если бы…
— Если бы он забыл о воровской чести, — напомнил Граф. — Ты ребёнка похитил, этим переступил черту.
— Его родитель получил бы своё чадо обратно сразу, как только заплатил бы всё с него причитающееся. Теми деньгами я собирался пополнить общак.
— Он не нуждается в таких деньгах. За счёт детей и малоимущих воры никогда не жили.
— Тот барыга теперь воротила бизнеса, сидит высоко.
— Знаю.
— И ему плевать на твои принципы. Он тащит у всех, кидает каждого… и детей, и стариков… всех.
— Дело его. Но Эшафот был прав в своём решении.
— Поэтому ты и принял его сторону, — отозвался Валун, продолжая свой рассказ. — Когда я понял, что вы меня вот-вот дожмёте,… я решил исчезнуть.
— Как тебе это удалось? Мы облазили всё, я лично видел твоё обугленное тело.
— И определил, что это я по оплавленному кольцу на пальце.
— Больше ничего и не осталось. — вспоминал события того дня Граф.
— Сколько человек у меня было? Сколько из них перешло под тебя? Плюс убитые, плюс… пропавшие без вести.
— Один из них…
— Его-то вы и нашли. Калина… его ты и принял за меня. — признался спокойным рассказом Валун.
— Калина… Потом? — желал слышать продолжение Граф.
— Найти меня ты мог везде. И я решил дождаться подходящего времени там, где меня не станут искать. Пять лет в тайге.
— Уйти от мира решил?
— Чтобы вернуться.
— Когда решился? Из-за чего?
— Как только появился Кронос. Сначала я не придал этому особого значения. Мало ли таких дураков было?
— Случалось появляться.
— Но потом, когда положили Волыну, Туза, Буяна, остальных,… я понял. Вот оно… началось. — яростью произнёс Валун.
— Ты не ошибся.
— Нет. Когда положили Креста, а следом Лорда,… мне стало ясно, что вы не оставите этого так. Но в стане воров будет разлад.
— И ты решил им воспользоваться.
— Да.
— Как на Кулона вышел? — следующим точным вопросом спросил Граф.
— Это было легко. Подослал к нему Марта, он нарисовал тому цифру, Кулон и поплыл. Падок на деньги.
— Так ты его за глотку и взял.
— Не имей страстей, - они тебя слабят.
— Март убил Эшафота, подготовил для тебя плацдарм для наступления. Но я успел его кончить.
Напомнил старик, и Валун, улыбнувшись, ответил:
— И тем самым обрубить на меня выход. Ты развязал мне руки.
— Тогда ты и вышел из тайги. Война с Кроносом? Шип, Ногай, остальные?
— За трон. Я думал, ты понял.
— Понял. Владения Листопада подобрал первоначальной силой обзавестись?
— Ей.
— Почему Кулона отпустил?
— Отпустил бы, кончил,… всё равно всё должно вот-вот было всплыть. Финальная битва, Граф.
— Пройдёт без тебя, Валун.
— Но там всё решится.

Загородом, у заброшенного химического завода, где довольно часто решались серьёзные вопросы властных людей элитарного мира криминальных душ и умов; крестом, багажниками друг к другу, стояли четыре автомобиля с привязанными к их фаркопам верёвками. Рядом тяготились ожиданием их обладатели – воры «в законе».
— Едут. — заметив приближавшуюся машину Графа, сказал Барс.
Припарковавшись в сторонке, из авто выходили те, кого так долго и жадно ожидали авторитеты.
— А твоя совесть, Граф, не мучала тебя все эти годы? — спросил старика шедший рядом Валун.
— Я и думать про тебя забыл. — признался безразличием тот.
Валун понимал свою обречённость, но держался достойно уважения. Он хоть и мразь, но имел свои принципы, шёл на смерть с гордо поднятой головой.
— Тула, Барс, Прощай…— приветствовал приговорённый старых знакомых.
— Привет, Валун.
— Привет, Кислота, — ответил он четвёртому из них. — Всё уже готово…
— Как видишь.
— Каждому по концу?
— От каждого – одна расплата. — держал за всех ответ Тула.
Валун добровольно встал в центр креста, образованного автомобилями, Барс, Кислота, Тула и Прощай стали привязывать к его рукам и ногам концы верёвок.
— Я готов. А вы? — гордо спросил уже ощущавший запах своей смерти. «Законники» имели уважение к своему врагу, ничего не ответив, молча смотрели на него. — Тогда я лягу, если позволите, — ложась на землю, он добавил. — Граф, я хочу умереть как вор.
Но старик лишь отрицательно покачал головой и добавил на словах:
— Ты умрёшь от руки вора.
Разошедшиеся по своим машинам авторитеты завели двигатели, газанули, создавая мощный рёв, и Валун спросил Графа:
— Значит всё?
— Прощай, Валун,… на этот раз точно.
Он и не думал сопротивляться, лёжа на голой земле, и открыто улыбаясь под не прекращавшийся рокот ревевших двигателей четырёх автомобилей. Старик сделал шаг назад, и машины одновременно сорвались с места, разъезжаясь по сторонам. Заслуженная казнь Валуна состоялась.
Да убийца, да променявший воровскую честь и убивавший «законников»,…но умер он достойно, не прося о пощаде, и за это ему стоило отдать дань уважения, хотя бы за это.

IX

Чиновники нашей страны всем отличаются от своего многострадального народа. Можно даже сказать, что элементарных сходств между нами не прослеживается. Выделяясь всем и в первую очередь воровством их у нас, эта так называемая «элита власти» и не задумывается припрятывать награбленное у людей, предпочитая или от безнаказанности, или от слабоумия выставлять свои капиталы на всеобщее обозрение, ненавидящих и презирающих их масс.
В кабинете своего трёхэтажного, метражом сильно за полторы тысячи квадратных метров особняка, выдававшем в его владельце члена правящей верхушки, стоявшим на столе старым проводным телефон с гербом России вместо цифр – средство связи «высоких» чиновников, Анатолий Владимирович ворошил кочергой угли в затухавшем камине.
— Подбросить дров, чтобы пожарче? — спросил он стоявшего у стены и рассматривавшего фото своего руководителя в кругу «первых лиц» государства Дмитрия Сергеевича.
— На ваше усмотрение, — тактичной скромностью ответил тот. — Как по мне, так тепла достаточно.
— А я, пожалуй, добавлю. Нравится мне смотреть на огонь,… успокаивает. А тема для волнений есть.
— Я догадался, раз вы пригласили меня к себе.
— Налей-ка кофейку. Посидим, поговорим; подумаем, как нам быть дальше.
— Возникли затруднения? В какой области?
Добавив поленьев в огонь, хозяин особняка занял место за своим рабочим столом и, разлив горячий кофе себе и гостю, ошарашил того новостью:
— Флешки, которые ты мне передал… Все счета заблокированы, включая наши.
— Кхе-кхе,… — подавился напитком Дмитрий Сергеевич. — В смысле?
— На коромысле. Я сначала подумал какой-то сбой,… оказалось, нет. Есть копии. И кто-то добрался через них до наших активов раньше.
— А-а-а… — волновался помощник властной шишки.
— Что? Неожиданно? Добавь коньячку, немного успокоит разыгравшееся волнение.
— Установить, кто заблокировал, вряд ли удастся. Банки зарубежные конфиденциальность на высоте. Чтобы узнать, понадобится время.
— Некие Шамбала и Бес. Знакомые имена?
Напомнил о ребятах Анатолий Владимирович и тут же получил разъяснением:
— Сын Лорда и враги Кроноса. Живы… значит.
— Прислали электронное письмо. А доказательством имеющихся у них копий флешек, некоторые файлы.
— Какие?
— Номера наших счетов. Форматы аудио-видео документов про нас… В общем, копии у них… есть, к сожалению.
— Значит, они счета заблокировали.
— Нет… Граф. — вновь заставил подавиться кофе своего помощника высокий государственный чин.
— Кхе-кхе…
— С кофейком не идёт? А вот теперь можно коньячку и без кофе… наливай.
Разлив коньяк по бокалам, Дмитрий Сергеевич всё же спросил:
— Вся беготня оказалась напрасной? Документы бесполезны?
— Не-е-ет… Польза огромна, — пояснил Анатолий Владимирович. — Мы знаем что-то и знаем о тех, кто не подозревает что и о ком. Но очень удивятся тому, что мы в курсе.
— Блефовать? Владеть информацией, но не иметь возможности использовать её на все сто процентов?
— Это называется посадить рыбку на крючок. У нас есть наживка и главное, успеть её использовать. А когда зацепим рыбку – она наша, не соскользнёт уже.
— Где рыбачить будем?
— Согласно обозначенному плану. Начнём с облова нашего водоёма. Опробуем для начала равных по статусу… После перейдём на более высокий ранг.
— Того что есть… достаточно?
— Вполне. Разве что не только у нас на других, но и у Графа… на нас. И активы наши там же. Но мы их вернём. Пока не знаю как, но вернём.
— Ничего ещё не закончено?
Спросил помощник чиновничьей знати, и тот с присущей ему самоуверенностью в безнаказанности держал ответ:
— Поверь мне… самое интересное ещё впереди.
Кофеёк не зашёл под такие нерадостные новости, и мужчины перешли на более элитарные, побуждавшие их к серьёзному мыслительному процессу над своими вопросами напитку – к коньяку.

X

В помещении ночного клуба, в котором всё и начиналось: общероссийскому воровскому сходу были представлены документы Лорда; там, где произошёл разлад между «законниками», всё и разрешиться до конца. Шип, Ногай, Шорох и Булава сидели за столом и никого кроме них…пока.
— Причина съезда… Партия собрала?
Озадачился непониманием Булава, и Ногай разъяснил ему:
— Каста руководителей не вся прибыла. Граф встречу назначил, сказал: «Разговор есть, без крови идём».
— Может здесь их? Где всё начиналось, там и конец придёт? — предложил Шорох.
— Концу быть, но не за столом переговоров. Не объяснить нам этого потом людям.
— Чего хотят? — настаивал дерзостью вопроса Шип.
Посмотрев на золотые часы, на своём запястье, Ногай вновь ответил:
— А сейчас узнаем. Граф пунктуален, слышу его клюку.
Звук трости об пол выдал появление гостей и, повернувшись в сторону входной двери, прибывшие на место ранее, увидели входившими Графа, Тулу, Кислоту, Прощая и Барса.
— День добрый, Граф, остальные… Мы вас ждали. — приветствовал их Булава.
— Всё приходит в свое время для тех, кто умеет ждать. Мы обещали быть, мы здесь.
Ответил старик, и Шорох продемонстрировал свою любезность:
— Проходите, присаживайтесь.
Граф, Тула, Кислота и Прощай заняли свободные места, напротив ожидавших их.
— Добро пожаловать к ворам. — напрасно сказал скалившийся мерзкой ухмылкой Шип.
Барс обходил стол с противоположной стороны и, проходя мимо него, резким ударом познакомил хлебало сучонка со своим кулаком.
— Оскал подправил. Платочком прикрой и не лыбься, как параша. Не раздражай вошедших людей.
— Барс, не сейчас. Ещё будет время.
Успокоил друга Граф, и тот присел рядом с Тулой.
За длинным прямоугольным столом, с враждовавшими по обеим его сторонам, начинались переговоры.
— С чем пришли? — интересовался Ногай.
— С новостями, — поведал ему Прощай. — Хорошие новости – мы здесь. Плохие новости – за вами.
Булава положил перед собой пистолет и, направив его дулом на Кислоту, обмолвился:
— Здесь и сейчас собрались зажигать по нам свечи?
— Я предупреждал, ты видно не понял, — нахмурился его жесту Граф. — Здесь мы только обсудим… где и когда.
— За показанный на сходе ствол и за его направленность на меня… ты, Булава, подохнешь от моей руки. — пообещал Кислота.
— Пришли договориться об общем махыче?
Зажимал кровь из разбитой ноздри Шип, и Тула пояснил:
— Именно. Все на все.
— Так почему вы не убили нас раньше, у вас же была возможность? — повесил вопрос Ногай.
Тула ответил и ему:
— Мы не беспредельщики. Так только трусы выживают.
— Всё ещё чтите традиции? Кому это надо?!
— Нам, последователям тех, кто всё начинал, — жёстко поставил на место Шипа Кислота. — В память о них, в благодарность, в назидание всем.
— Быть вором – это наш крест. И мы несём его с честью, не смотря ни на что. Мы – воры… не фаршма. — гордо объявил перед всеми Граф.
— Ты ещё веришь в легенды о честных ворах?
Усмехнулся Шорох, но слова истины Прощая не заставили себя долго ждать:
— Мы не легенды – мы живём среди вас.
Оконфузившись услышанным, понимая к чему идёт и чем всё должно закончиться, Ногай прервал молчание собравшихся за столом и уточнил:
— Какие условия?
— Я сказал. Все на все, — напомнил Тула. — Вы – против нас, мы – порвём вас.
— Четверо на пять?
Отличился математическими расчётами Шорох, вызвав на себя поочерёдный ответ Кислоты, Прощая и Барса:
— Не мы Листопада зимой накрыли, не от наших рук эта листва посыпалась.
— Но и людей у вас поболи, будет.
— Если боитесь, можете обратиться за помощью к кому-нибудь. Тварей хватает, есть кому откликнуться.
— А если мы откажемся? — хитринкой прикидывал варианты Ногай.
— Тогда слыть вам ссыкунами, паскудами и фаршмой. И прогонами все тюрьмы и колонии про это тут же узнают. Какой приём тогда вас ждёт?
Разъяснил ему такие расклады Барс, и Тула подтвердил своими словами:
— Советую принять наше предложение.
Задумавшись, молча переглянувшись, Шип, Ногай, Булава и Шорох создали несколько секунд полнейшей тишины выжидания и осмысливания предложения.
— Биться будем честно, как того требует воровской закон. Всем, кроме стволов. — нарушил её своим басом Граф.
— Как распознаем друг друга? Людей много, попутаем… — откликнулся на слова старого Булава.
— Мы будем без маек. Вы можете как девочки… в бюстгальтерах.
— По итогу… что?
Желал слышать самое главное Шорох, и Граф продолжил:
— Если побеждаем мы, вам раскоронация и отсутствие авторитета навсегда. Живите, как хотите, но не в криминальном мире. В него вам ход закроют.
— Если победим мы, то на хрен все ваши воровские законы. Будем жить по своим, не вашим – старпёрским.
Огрызнулся гнилью Ногай, а Шип резко дёрнулся в сторону Барса, пытаясь напугать того и выкрикнул:
— Понял?!
Невозмутим ни малейшим движением, реакцией в ноль, Барс сказал запросто:
— Дёрнешься на меня вновь, и следующие шесть месяцев ты будешь издавать только два звука. Первый это: «У-у…» - ответом на вопрос: «Будете ли кушать?», перед тем как тебе будут вводить еду через трубочку, вставленную в сломанную челюсть. И второй: «Пр-р-р…(звук пук)» - ответом на вопрос: «Кто это с вами сделал?».
— Ха-ха-ха! — не смог сдержаться от смеха Тула.
— Да я тебя!
Завопила мразь, но Ногай осадил приятеля:
— Закрой рот, Шип! Мы принимаем ваши условия. И вы нам, и мы вам порядком надоели. Там всё и решим.
Собираясь уходить, правильные «законники» поднимались со своих мест, и Граф произнёс напоследок:
— Тогда в заброшенном карьере, подальше от людей. Там нам никто не помешает. О дне мероприятия сообщу позднее.
— Но-о-о… — протянул непониманием Шорох.
— Надеюсь, никто не против? — грозно спросил старик, и все замолчали, не в силах возразить самому авторитетному среди себя.
— Ждёте Валуна?
— Мы знаем о нём. Его не будет. Разбежался на четыре стороны света, фаркопами растащило.
Озадачили новостью скотов Прощай и Тула.
— Ты мой, гнида.
Пообещал Шипу личную расправу над ним Барс, и воры медленно покинули заведение, оставив дожидавшихся их в глубоких раздумьях о предстоявшей встрече.
— Нужно ювелирно разработать план, — хитростью начал Шорох. — Закрыть крышку и схлопнуть их всех разом.
— Они сказали без стволов, — напомнил условия договора Булава. — Нарушим слово, нас везде рвать будут и на воле, и на нарах. Никто нам уже не поверит, ни во что ставить станут.
— Но они не упомянули о точном количестве людей…
— Сказали, что у нас их больше.
— Это если б был Валун. Теперь он в минус.
Жалел о несостоявшемся подкреплении Ногай, и ему вторил уже Шип:
— Несчастливая грядка Листопада. Сначала он на ней засох, потом Валун, едва приемником успев стать.
— Выходит четверо на пятерых…
— Не в нашу пользу счёт. Добрать бы надо.
— Кого?
— А сами не догадываетесь?
Недвусмысленно спросил Шорох, и Шип дал и без того ясный для всех ответ:
— Кронос.
— Он, с его людьми… и воры лягут. Расклады ясны? — почувствовал себя главным над остальными Ногай.
— А как сдающий?
Интересовался о мнении самого Кроноса Булава, и Шорох заставил Ногая набрать заветный номер:
— Звони. Скажи, что стол укомплектован. Все игроки за ним, финальный кон… заход.
— Значит, в заброшенном карьере… — уточнял задумчивой хитринкой в глазах и голосе Булава.
— Там всех их и положим. Даже хоронить не станем, пусть гниют. — яростью прохрипел Шип.
— А через годы вернёмся, и будем ходить по их обглоданным вороньём и помойными собаками костям. И слушать их хруст под нашими ногами. — подытожил сход Шорох.

XI

И вновь верхушка Империи Кроноса предстала своим составом перед всевышним, оставив своего вожака задумчиво смотреть в окно люкса Гранд отеля на хлеставшие по стеклу капли дождя и редких людей под зонтиками быстро сновавших по тротуарам за ним. Яркая вспышка молнии и преследовавший её раскат грома заставили авторитета очнуться детской считалочкой прочитанной когда-то в книжке. И он произносил эти строки вслух, памятуя о каждом усопшем члене своего Совета:

Десять негритят решили пообедать,
Один вдруг поперхнулся - и их осталось девять.
Девять негритят поев, клевали носом,
Один не смог проснуться - и их осталось восемь.

Восемь негритят пошли гулять затем,
Один не возвратился - и их осталось семь.
Семь негритят махали топором,
Один себя перерубил - остались вшестером.

Шесть негритят пошли в ульи играть,
Одного ужалил шмель - и их осталось пять.
Пять негритят судейство учинили,
Засудили одного - осталось их четыре.

Четыре негритёнка пошли купаться в море,
Один попался на приманку - их осталось трое.
Пошли в зверинец погулять все трое,
Одного загрыз медведь - и их осталось двое.

Двое негритят легли на солнцепеке,
Одни сгорел - и вот один, несчастный, одинокий.
Последний негритёнок посмотрел устало,
Повесился - и никого не стало...

Закончив известные строки, Кронос повернулся от окна и уставился на сидевшего за столом, стучавшего по нему пальцами Тригона.
— Морга трепанировать хотели, — огласил, что он ещё жив, помощник авторитета. —  В грудь инструмент патологоанатома вогнали, в морге же и оставили. А в больничку попал после странного ДТП.
— Что, Тригон, мы остались вдвоём?
— Такая арифметика.
Медленно проходя по «сердцу» своей Империи и садясь во главе стола Совета, её основатель и не думал расстраиваться случившемуся, заметив лишь вот что:
— Мир вокруг нас меняется. И если мы хотим быть в центре него, а не на задворках или тем более выпасть из событий…
— Мы должны действовать жёстко. — подтверждал решимость его помощник.
— Других вариантов нет. Мы вот-вот встретимся лицом к лицу с нашей целью, добьёмся её… или нет.
— Это самое близкое расстояние. Ты сомневаешься?
— Оставляю задаток сомнениям, чтобы не быть самоуверенным и не спугнуть удачу.
— Что ты намерен предпринять? Какой следующий шаг?
— Ждать. Сейчас остаётся лишь ждать. Воры должны порешать между собой,… а мы посмотрим.
— Так просто?
— Всё совсем не просто. Даже сложно передать насколько. Но всё, что остаётся нам… ждать. С нашим настырным мусорком как? — интересовался о состоянии здоровья подполковника Гладких Кронос.
— Жизнь прервётся скоротечно, скоропалительно.
— Когда?
— Обрыв её намечен через несколько дней, —  посвятил в кровавые планы своего хозяина Тригон. —  Его коллеги уже учат слова прощальной речи, протирают стаканы для обмывки, звёзды погон, чтобы бросить в них.
— Видишь, какое решение… всего и сразу.
— Бес с Шамбалой… по ним как?
— Торжественно, стоя и плача. Всё же сильными себя показали, достойными врагами. С ними расправимся лично. Я над Шамбалой, ты над Бесом. — сказал Кронос и не поторопился принять входящий на свой надрывавшийся звонком мобильный, лежавший на краю стола.
— Ответишь?
— Пусть понервничают. Я понадобился, не мне. — огрызнулся криминальный хозяин города и, медленно взяв телефон, принял вызов, не проронив ни слова и, отключив его, небрежно бросил на стол.
— Кто отважился набрать? Кому нужен? — нескрываемым любопытством интересовался Тригон.
— Воры… Ногай и оставшиеся. Согласны прогнуться под меня.
Ухмыльнулся довольный новостями Кронос и его помощник добавил:
— Дело пошло.

XII

Среди начинающих и подготовленных спортсменов боксёрского клуба, разминавшихся и проводивших спарринг - бои, выделялись двое на ринге: Тренер с лапами на руках и отрабатывавший удары Бес в боксёрских перчатках.
— Резче, резче. Правой работай! Стойка, стойка! — подгонял наставник своего в прошлом воспитанника. — Хлёсткий удар! Нечего меня поглаживать! Баб так за сиськи лапать будешь. Резче! Во-о-от, хорошо. Злее надо быть на ринге, не соплю в платок кладёшь, противника на лопатки. Бей, давай! Молодец, молодец… Работай, работай,… — вспотевший Бес нападал и нападал на скакавшего от него по рингу Тренера, пока не услышал от того загнанного в угол. — Стоп, стоп, стоп. Хватит для первого раза. Разгрузился? Стресс сбросил? Ты ведь не потренироваться пришёл, хотя форма и запаршивела, но не утеряна. Навыки остались, удар силён.
— По душам поговорить, вспомнить тренировкой молодость. — повис локтями на канате раздувшийся мышцами Бес.
— Молодость вспомнил. Пойдём ко мне в кабинет, поговорим по душам.

Бросив спортивную амуницию прямо на ринг, мужчины покидали зал, запыхавшимися нелёгкой тренировкой входя в прираставший грамотами на стенах и кубками на полках кабинет.
— Чё грустный такой? — спросил Тренер.
— Да-а-а-а… — отмахнулся рукой Бес, словно не желая поднимать эту тему.
— С Кроносом бодалово? Ещё кого похоронил?
— Двоих… близких мне ребят.
— Теперь понятно, — наставник клуба достал из шкафа бутылку, два стакана и закусить. — Повод тот же, что и раньше. — разлив по полной, сказал он.
— С другого начнём. Я женился… на девушке Лихо.
Бес показал Тренеру кольцо на пальце, и тот, заметив татуировки на сбитых костяшками кистях парня, сказал:
— Поздравляю. Маэстро смерть? Да,… это про тебя – чётче не скажешь, — опрокинув по первой, наставник продолжил. — А по поводу молчания вокруг? Ты закусывай, закусывай… Такая наступает жизнь. Людей пытаются превратить в немое быдло, во всём. Ты на нары за дело сел? За дело.
— Как требовали обстоятельства, так и поступил. — ответил Бес, кладя в рот нехитрую закуску.
— А кого они волновали? Пятнадцать лет за спасённую жизнь друга.
— Мне их не жаль.
— А тебе и не стоит жалеть, ты их прожил и остался человеком. А те, кому место реально у параши, да под шконкой жить, сидят в самых верхах.
— Те, кто высоко забрались, точнее сказать они так думают… По факту посажены, но не на высоту, а скорее жопой на кол.
— И сидят там…не взлететь, не соскочить.
— И будут на этой высоте до тех пор, пока не наскучат своим хозяевам, или пока приносят им доход. Как курочка ряба… золотое яичко.
— Вон, посмотри, как с пенсионерами поступают.
Затронул наболевшую проблему Тренер, и Бес улыбчиво вторил ему вопросом:
— Пенсионная реформа?
— Да, она. Работающим пенсионерам индексации пенсии нет. А почему?
— Им хватает.
— Ага, заелись прямо, от безделья дома не сидят. Они и работают, потому что на жизнь не хватает. А увеличили пенсионный возраст…
— В ногу с цивилизованным миром идём.
Иронией заметил парень, а умудрённый жизненным опытом наставник по боксу продолжал своё негодование:
— Да хрен с ним с миром, пусть он себе хоть все ноги переломает, наших людей трогать не надо, не доживут они до пенсии.
— В высших эшелонах власти считают иначе, они там всё просчитали, доживём.
— Тех счетоводов другими эшелонами отправлять надо. Тут недавно один из них по телевизору выступал, мы с женой смотрели.
— Красиво пел?
— Петухом, — истиной поведал Тренер. — Рассказывал об уровне жизни населения и перспективах нашей экономики, если не повысить пенсионный возраст.
— График показывал? Смотрел.
— График представил, да. Нижней шкалой – график роста своего члена: от нуля лёгкий подъём и резкое падение вниз.
— Ха-ха… — усмехнулся ноткой грусти Бес.
— Весь народ против, а сенаторы проголосовали за. То есть чхать они хотели на тех, чьи интересы представляют.
— Живут за счёт народа. Блага повышаются только чиновникам, олигархам, да банкирам. За счёт детей, многодетных семей, ветеранов и инвалидов.
— Люди уже давно не на чём-то глобальном, на еде экономят.
— А власть рапортует об увеличении реального дохода населения.
— Лишь столкнувшись с несправедливостью и вызванными ею трудностями, человек подчас задумывается, раскрывает глаза и видит истину.
— А до тех пор она далека от самой себя. Доброе представляют злым, чёрное представляют белым, подменяя понятия, проливая ложь.
Пояснил Бес, и, налив по второй, по полному стакану с верхом, Тренер произнёс:
— За свою жизнь мне приходилось сталкиваться и с ментами, и с ворами. И скажу я тебе, последние более человечные нежели первые. А знаешь почему?
— Нет.
— Менты помогают людям гонимые долгом. Воры, подталкиваемые душой и зовом сердца. Но в последнее время я делю и тех и других.
— Критерии…
— Мусор чхал на закон, мент его чтит… и на службе и вне её. Ему уважение. — разъяснял истиной сегодняшних реалий наставник по боксу.
— Таких один на тысячу. И я такого знал,… посчастливилось. — загрустил памятью о друге Бес.
— Ворьё – это щипающие бюджет твари. Вор – это человек с большой буквы, помогающий людям и наказывающий это ворьё.
— Моё мировоззрение. Также мыслю.
— Ворьё никогда не признаю за вора. Будь у него хоть корона, хоть имя. Вора… считаю первым человеком, его уважаю, его поддержу. Его душа чиста.
— Воры всегда действовали лишь против власти, не против людей. Им, ущемлённым властью, как раз помогали.
— Я же сам в прошлом судимый, — признался Тренер. — И срок небольшой за плечами имел.
— Ты не говорил.
— Вы мелкие были. Зачем распространяться?
— За что?
— За драку. Превысил пределы самообороны. Наказал одного, а он возьми и загнись. Меня и посадили.
— Это и поставило крест на твоей спортивной карьере.
Подметил Бес, но Тренер поправил ход его мыслей:
— Это мне дало путь в жизнь. Вас воспитывал, молодёжь. Старался людьми делать, помочь чем-то.
— У тебя получилось.
— А на тюрьме, пока срок отбывал, познакомился с ворами, узнал их жизненную философию. Тогда-то и понял всю правду…
— Что про них всегда лгали, что они нелюди и мрази… Они люди и всегда старались помочь обычному человеку, не оставляли в беде, помогали обратившемуся.
— Не за деньги, а так, по справедливости. И так же наказывали виновных… неотвратимо, жёстко и по совести.
— Давай за воров и за честных ментов, хоть они и по разные стороны баррикад. Но как бы то ни было, они люди. — предложил тост Бес.
— За людей - звоном бокалов. За тварь мусорянскую и поганое ворьё - плевком на пол, но не в помещении, не в хате. — закончил Тренер.
Встав и звонко чокнувшись стаканами, мужчины осушили их залпом, не поморщившись своими суровыми лицами и даже не кинув на зуб ни крошки из нехитрой закуски на столе.

XIII

Решив устроить для любимой сказку, празднично одетый Кронос встречал её с одинокой лилией в руке и футляром с кольцом, в освещавшейся лишь множеством мерцавших свечей гостиной своего дома.
По выстеленной лепестками роз дорожке входила она, замерев на месте и грустно смотря на своего мужчину. Тусклый свет свечей делал Диану ещё более соблазнительной и неповторимой, и Кронос тихо сказал тогда первым:
— Привет. Где ты так долго? Свечи уже успели сильно прогореть.
— Гуляла, — призналась красавица. — Мне нужно было подумать… одной… в тишине.
— А я уже принял решение. Задолго до нашего с тобой разговора, — он отложил цветок в сторону и, подойдя к любимой вплотную, произнёс, волнительно перебирая в руках подарочный футляр. — В своей жизни мне приходилось принимать неправильные решения, порой необдуманные… это было. Сейчас я подумал как никогда хорошо. Сейчас я взвесил все «за»,… «против» не оказалось. Не поэт слагать стихи, не прозаик эпистолярным жанром. Скажу душою,… выходи за меня замуж. Ты – всё чего мне не хватало в этой жизни. Будь со мной. — открыл футляр, обнажая в нём обручальное кольцо переливавшееся светом игры мерцавших свечей, переполнявших комнату. — Ответь,… я жду.
Диана не коснулась желанного ей в недавнем прошлом украшения и, медля с ответом, всё же сказала:
— Я любила тебя, и опасаюсь, что люблю… Но сейчас я ещё и боюсь.
— К тебе никто не приблизится, слово даю.
— Я боюсь не кого-то, я боюсь тебя. Того, на что ты способен.
— Ради тебя на всё. Только скажи.
— Любя… я перепутала твой пыл с твоей же яростью. Не разглядела её.
— Ярость может успокоить только нежность.
— Успокоить, но не искоренить. С этим ты должен расправиться сам, а ты этого не хочешь.
— Без ярости мне не выжить в этом мире. Без неё из волка я превращусь в блеющего козлика. А этот вид фауны – не моя масть.
— А ты не пробовал из животного превратиться в обычного человека? — спросила нежностью леди.
— Диан, с тобой я самый обычный. Вернее сказать, домашний, любящий мужчина… в семье. Но за её пределами, пусть всё останется как есть.
— Стрельба, поножовщина, драки…
— Диан…
— А потом они придут в наш дом, к нам в спальню или даже в детскую.
— Диан…
— Уже приходили. А тебя рядом не будет… и что делать мне и нашим будущим детям? Кто нас защитит?
— Дом круглосуточно под охраной.
Ответил Кронос, заставив девушку вспылить:
— Я не заключённая! Я ничего не сделала! Меня не приговорили к сроку! Я не хочу жить под конвоем!
— Ты свободна.
— Свободна? Я? Не путай истину свободы с золотым заточением. Я – это то, чего тебе не хватало. Ты сам так говорил.
— Это правда.
— Но на самом деле тебе нужно другое… Тебе необходимо стать человеком. Я не желаю быть твоей наградой жизни. Но и становиться наказанием не хочу.
— Ты будешь со мной? — спросил он, заставив любимую задуматься на несколько секунд, стоя в волнительном ожидании её ответа.
— Зачем ты этим занимаешься? — хотела выяснить для себя она. — Хочешь больше денег?
— Деньги здесь не при чём. В этом мире я в самой гуще событий, в нём я не кто-то, в нём я – Кронос.
— Та кровь, которая сейчас проливается в городе,… ты имеешь к ней отношение?
— На всяком производстве есть свой брак, во всяком деле имеются конкуренты. Это часть моей работы.
— Значит, для тебя это вошло в привычку.
— Скоро всё изменится, мне нужно ещё совсем немного времени, потерпи. Я пока не могу всего тебе объяснить…
Диана отошла к накрытому праздничным ужином столу, оставив Кроноса досадно опустившим голову. Разговор оказался не тем, которого он ожидал, реакция его любимой ему не была не по нутру.
— Я даже слышать не хочу о твоих делишках, — заявила девушка. — Не посвящай меня в них, я всё равно ничего не пойму, не надо.
— Просто поверь,… ещё только несколько дней… я почти добился того, к чему давно шёл. Не могу упустить птицу удачи из рук.
— А меня можешь. — предупредила леди и, достав из букета на столе одну розу, глядя на неё грустными глазками, укололась её шипом. Разжав пальцы, цветок пал на пол, и из микро ранки показалась капелька бурой крови.
— Диан, пожалуйста…
— Хорошо. Я упрощу ситуацию. Ты ведь любишь сделки, да? Так вот, выбирай. Я… или твой криминальный бизнес. — Диана грустно смотрела на Кроноса, он не откажется от своего положения в преступном мире. — Вот видишь? Я так и думала. — слегка улыбнувшись, сказала она и уходила мимо злящегося Кроноса, зацепив его ароматом своего тела и лёгким прикосновением руки.
— Стоять!!! — воскликнул авторитет, сжимая от гнева и ярости свои кулаки. Но красивая женщина и не думала останавливаться, спокойно уходя прочь из дома теперь уже своего бывшего мужчины. — Стоять, я сказал!
Рассвирепевший Кронос разбил броском о стену футляр с кольцом, схватил со стола нож и, догнав Диану, развернул её к себе за плечо, ударив сверкавшей сталью прямо в живот девушке.
— А! — негромко крикнула она, последний раз обняла Кроноса и, медленно осев на колени, легла на пол, прикрыв непередаваемой глубины глазки… и умерла.
Мужчина сжимал в руке окровавленный нож, зверски и тяжело дыша, несколько секунд молча смотрел на мёртвую возлюбленную, лежавшую у его ног и остервенело завопил во всё горло:
— Я - Кронос!!!


ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

I

Ранним утром на берегу лесного озера, когда деревья ещё только просыпались тихим потрескиванием своих стволов, расправляли пушистые зеленью кроны к первым, пробивавшимся сквозь них солнечным лучам; на воде распускались кувшинки, пробиваясь сквозь хрустальную гладь и раскидывая свои лепестки на её поверхности; на земле, покрытой словно ковром красивыми белыми, синими, жёлтыми цветами, в дорогом вечернем платье и украшениях лежала Диана.
Нарушая тишину её вечного, спокойного сна звуками сталь в землю, копавший для любимой могилу Кронос вспоминал то утро, когда они читали друг другу стихи, поливая клумбы роз во дворе его особняка, и мужчина словно слышал её произносящий лирические строчки мелодичный голос, читавший так нравившегося ей Сергея Есенина, возникавший над просыпавшейся природой и уносящийся в безоблачное небо:

Цветы мне говорят — прощай,
Головками склоняясь ниже,
Что я навеки не увижу
Ее лицо и отчий край.

Любимая, ну, что ж! Ну, что ж!
Я видел их и видел землю,
И эту гробовую дрожь
Как ласку новую приемлю.

И потому, что я постиг
Всю жизнь, пройдя с улыбкой мимо,-
Я говорю на каждый миг,
Что все на свете повторимо.

Не всё ль равно — придёт другой,
Печаль ушедшего не сгложет,
Оставленной и дорогой
Пришедший лучше песню сложит.

И, песне внемля в тишине,
Любимая с другим любимым,
Быть может, вспомнит обо мне
Как о цветке неповторимом.

Закончив копать и воткнув лопату в землю, Кронос достал из кармана серебряный футляр и, погладив его рукой, взглянул на мирно спавшую красавицу, морща лицо от нестерпимой горести по утрате любимой. Всё же у него оказалось сердце, ему было грустно и, найдя в себе силы, мужчина сказал тогда Диане:
— Ты появилась в моей жизни, осветила её мрак. Ты разглядела во мне человека, но не смогла до конца его понять. Показала мне, что может быть кроме войн, жестокости и гнева,… показала ласку, подарила нежность, подарила любовь. Когда придёт мой последний миг, и мне уже не спрятаться от смерти,… я вспомню только об одном. Я вспомню о тебе, — достал кольцо, небрежно уронив футляр на землю. — Всё, чего я хотел – быть с тобой. Всё, что останется мне и никому не забрать – память о тебе. Всё, чего я хочу больше жизни,… — Кронос опустился на одно колено перед лежавшей как живая Дианой. — Чтобы ты всё-таки стала моей женой, — несколько нерешительных секунд влюблённый, но живой, стоял он так у красивой, теперь уже навечно, но ушедшей в другой мир, перебирая в волнении ювелирное украшение в толстых пальцах. — Диана, выходи за меня замуж… Будь моей навсегда… Я люблю тебя,  — надевал кольцо на пальчик девушки, поцеловав её в губы и крепко сжав её руки. На его глазах появились слёзы, проявляя в нём не законченного скота, но имевшего чувства человека. — Вместе, навсегда. — прошептал он, решительно встав и собираясь эмоциями.
Вернув на своё лицо суровость и сдержанность, авторитет взял лопату и, зачерпывая ей землю, стал хоронить свою любовь, свою женщину, свою Диану.
Над сказочной красотой озера и прилегавшего к нему леса из «моря цветов», кудрявых деревьев, кружившихся в небе птиц, шелестевшего у берега камыша, звуки засыпавшей землю лопаты разбавлялись, словно ангельским голосом, уносившихся в вечность слов любившей поэзию Дианы: 

Не кричи нежных слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, —
Пусть кричат пароходы в ночи,

Ну а ты промолчи, промолчи, —
Поспешишь — и ищи ветра в поле. (Владимир Высоцкий, 1968).

Похороны любимой, её же убийцей были завершены. Заботливо укладывая цветы, образовавшие собой живописную сферу, Кронос стоял у могилы не в силах больше сдерживаться, и из его глаз сочились не прекращавшиеся слёзы.
— Прости… и прощай.
Сказал мужчина своей женщине и, забрав лопату, склонив голову, медленно уходил меж толстенных стволов деревьев по пробегавшей извилистой, давно протоптанной и забытой людьми, поросшей травой тропинке, с растущим папоротником по обеим сторонам.
Красавица Диана получила такую же могилу, как и она сама,… но заслуживала истинная леди большего.

II

За бутылочкой вина, россыпью фруктов на подносе и игрой в нарды под сводом кружевной резным переплетением дерева беседке, коротали время глава чеченской диаспоры и верный ей человек.
— Неважно выглядишь, Джафар, — заметил Соло, бросая на доску кости. — Не спишь совсем? Размышляешь о чём-то?
— Валидольные деньки намечаются, — ответил тот. — И обещают их хорошие, непредсказуемые враги.
— Ты сам их нажил, сам разозлил и раззадорил. Чего теперь?
— Бумеранг смерти запущен. И своим полётом он будет косить всех.
— Пока не вернётся к нам.
—И тогда нам нужно только остановить его или угнуться, чтобы пролетел мимо.
— Представь, как разозлится Кронос, когда узнает, что это ты стравил его с Рино.
  — Во-первых, Кронос. Он направляет своих людей на разборку воров. Слышал уже об этой схватке, которая обещает стать для кого-то финальной?
— Слышал. — выдохом горечи, парировал в ответе Соло.
— Так вот, я решил помочь ворам, отправить своих людей им в подкрепление.
— На чью сторону?
— На чью скажу, на ту и встанешь, — рявкнул Джафар. — Ты возглавишь Крестовый поход от нашей общины. Возьмёшь всех своих и того, кого добавлю лично.
— Думаешь, меня завалят, и Кронос ничего не узнает? Так?
— Кому он поверит больше? Мне, - спасшему ему жизнь, или Рино,- посягавшему на неё?
— Я не страшусь смерти. Но если победят правильные воры, не боишься спроса с себя за то, что перешёл им дорогу?
— Не боюсь. Они для меня почти как соседи: постольку, поскольку за стенкой. Не более того. Захотят войны с чеченцами – получат её.
— И всё из-за денег Рино… Твоя жадность покроет нас позором и ставит под угрозу.
— У Рино есть слабые стороны, и я собираюсь использовать их.
— Совесть не слабость, честь не позор. Ты не в состоянии скрыть свой долг. Его придётся вернуть,… так или иначе.
— Позорно сдаваться, слабость – идти у кого-то на поводу.
— И что дальше? Неумолимо в закат? Не времени суток, а в восприятии людском.
Искал в глазах Джафара хотя бы намёк на совесть Соло, но тот ответил тогда так:
— Плевок на мнение каждого, кто не согласен. Я всё способен купить… не сложно.
— И меня?
— И тебя.
Бросив игральные кости на доску, встав и собираясь уходить, Соло надменно спросил у лидера своей общины:
— Цена?
— Чуть выше гроша, — ответил тот и пояснил. — И я уже заплатил, кинув на паперть.
— Тогда я выдам тебе сдачу… — уходя, тихо ответил честный кавказец.
— Чтобы на схватке воров был! — крикнул ему в спину Джафар и, увидев выпавшие с максимальным результатом: «6:6» игральные кубики на доске, шёпотом добавил. — И лучше бы ты там сдох.

III

Вызов сделан – вызов принят. Но определённому им составу не суждено было встретиться тем пасмурным днём на площадке под эстакадой. Грезивший короной воров Кронос не прибыл на встречу, и явившемуся на неё Бесу уготована была учесть лицезреть лишь одного из паскудного дуэта, которому он так страстно желал смерти, - Тригона.
— Привет, Бес. Ты один? — спросил помощник хозяина города ожидавшего его у опоры моста парня.
— Как видишь, — разводя руки в стороны, ответил тот. — Шамбала не пришёл, мы так и подумали, что Кронос зассыт. И не ошиблись.
— Один на один?
— Один на один.
— Ты изменился, Бес. Ты уже не тот, которым был раньше… весёлым, беззаботным другом, одним из шестерых.
— Пятерых. Лапа, Гонза, Лихо, Стас и я. Пятеро. Себя не плюсуй. Мы были и останемся друзьями. Тебя среди них нет.
— Неприятно слышать. Вместе шагали по жизни и после… не друзья.
— Ты выбрал другую тропу и отстал от нас, мы пошли дальше.
— Дорогой смерти пошагали и по обочинам кресты. Все по вам и твой последним.
— Дорогой чести гордо шли. И наши кресты – память о нас.
— Всё, что останется… ничего больше. Так устроена жизнь.
— Иначе, Тригон… Меня огорчает этот мир. Безудержная тяга его обитателей к материальным благам.
— Непреодолимая.
— Ещё как преодолимая. Нужно только вспомнить что ты – человек, что важнее другое.
— Духовное? В материальном мире? Что оно может дать?
— Дружбу, любовь, преданность, честь, достоинство, доброту. Всё, на что не способны деньги. — пояснил простыми словами суть жизни Бес.
— Ох и тяжело тебе придётся в жизни, Бес. Нельзя быть таким правильным. Иногда надо отступать от норм морали, закрывать на них глаза.
— Я привык наступать на глотку своим врагам, давить их и после закрывать им глаза, опустив веки.
— Вас двое, Бес… только двое. Ну, не выстоять вам, пойми. Не выстоять. Хотя,… на друзей тебе всегда везло.
— И продолжает.
— На воле – с детства, на нарах – познакомился с Чеченом,… но у всех их один конец. Я пытался спасти Чечена.
— Переманивал на свою сторону? Рассказывал.
— Он сам сделал этот выбор, я предупреждал. Мента вашего спасать и не стал бы, ненавижу легавых.
— От него ты услышал бы тоже самое, что и от Чечена. Только он тебе и договорить не дал бы,… сразу пристрелил. Ещё один мой друг.
— С Шамбалой поступят жёстче. Сегодня состоится финальная схватка воров, и ему не выжить, никому их тех, на чьей стороне он стоит. Мои поздравления, Бес. Ты обзавёлся семьёй, — увидел грозность глаз в свой адрес Тригон. — Не от попа узнал, иначе. Кстати, знаешь кто он? Бардо – один из недавних криминальных авторитетов. С делами подвезал, богу душу отдал… пока при жизни.
— Его выбор. Не наше дело.
— Я конфликтовал с ним когда-то…и победил. Перебил всех его ребят. Он сказал, что надеется на твою победу надо мной. Так что ты будешь драться за себя и за того парня.
— Я буду драться за всех. А ты… за свою жопу.
— Любишь смерть, Бес?
— С такими как ты… я – её повелитель.
— Время – деньги, Бес. Не будем тратить. — сказал Тригон и сходу получил по морде, отшатнувшись назад и приходя в себя.
— Сотрясение мозга у тебя уже есть. — констатировал ударивший.
— Хороший удар.
— Его последствия отлично будут видны на рентгенах.
— А теперь по-взрослому.
Выхватив ножи, когда-то друзья сошлись в драке,…понеслась. Сделав выпад, Тригон сверкнул пролетевшим мимо лица Беса стальным лезвием. Тому удалось уклониться от холодной стали, но не от удара в свой пах.
— Ответочка. — разъяснил скот.
— По-прежнему дерёшься как девочка? — согнувшись от боли, спросил друг Шамбалы.
— Уличная драка правил не имеет. Тебе ли не знать.
Тригон бросился на противника, но Бес встретил его ударом в челюсть с головы и, схватив за грудки, трижды сотряс его башкой опору моста, врезав по рёбрам и отступив.
Помощник Кроноса метнул в оппонента нож и тут же бросился на него. Уклонившись от пролетавшего мимо холодного оружия, Бес сразу же повалился на землю под тяжестью Тригона, выронив из рук свой нож.
— А пацаны твои покрепче были! — сидя на его грудине и избивая по лицу, орал сучонок.
Скинув его с себя и поменявшись позициями, уже Бес как молот по наковальне рихтовал башку когда-то друга, говоря в ответ:
— Не смей вспоминать о них.
Всё молотил и молотил, бил и бил, не останавливаясь. Тригон уже почти не сопротивлялся, но гулкий звук, и Бес повалился на бок.
— Не смей стрелять! — заметив своего человека за его спиной, выкрикнул Тригон.
— Добить надо. Не привык оставлять работу недоделанной. — отбросив обрезок трубы в сторону и снимая с предохранителя пистолет, ответил слегка прихрамывавший мужчина.
— Не смей. Не возьму на себя его кровь. В последний раз, в память о наших друзьях и их семьях… Я тебе больше ничего не должен, Бес. — сказал Тригон, глядя на друга прошлого и утирая кровь со своего разбитого лица.
И вновь двойственность действий и помыслов, вновь их борьба и противоречивость. Сдержал слово, пришёл на встречу, и драка была, но помощью оказался спрятавшийся за опорой моста верный человек. Победил нечестно, но не убил, оставил жизнь лежавшему на земле без сознания Бесу. Тригона что-то мучило внутри, что-то не давало ему покоя, и это было единственное, с чем он не мог совладать, с чем не в состоянии был справиться…со своей совестью, ежедневно напоминавшей ему не обо всех его чёрных делишках, но только об одном – предательстве своих друзей и их семей.

IV

Слегка приподняв и бережно отодвинув в сторону покосившуюся калитку, во дворе дачного домика, с которым столько его связывало, показался его последний обитатель со своей спутницей, державшей его за руку.
— Зачем мы здесь? Я думала, ты уже никогда сюда не вернёшься. — спрашивала Оля.
— Последняя благодарность месту, которое стало мне домом и приютило на долгое время, — тяжело выдохнув, ответил Шамбала. — Надо отдать… и кое-что забрать.
— Я помню, как приехала сюда в первый раз, за Клыком. И как он напугал меня. Ты бы хоть предупредил, что он такой большой.
— Я же говорил тебе не пугаться. А если бы я описал его тебе, ты бы испугалась, не видя его.
— Это правда.
— А так, приехала и забрала. — сказал он, подходя к двери, на которой висел замок.
— Заперто. Только я не помню, куда ключ дела, очень волновалась тогда. Как попадём внутрь?
— Не забывай, кто я, — напомнил Шамбала и резким ударом плеча вынес входную дверь. — Здравствуй, дом, здравствуй. Я пришёл поблагодарить тебя, забрать свои вещи и попрощаться. — сказал он, прежде чем ступить через порог.

Посреди покрывшейся пылью и паутиной нежилой комнаты стояла Оля, робко осматриваясь по сторонам под не смолкавший грохот полок за стеной.
— Что это? — спросила девушка, вернувшегося с пыльным рюкзаком в руках Шамбалу.
— Кое-какие сбережения, — ответил он, словно прощаясь. — Если со мной что-то случится, я не вернусь… это ваше с сыном будущее. Начни жизнь сначала.
— Но…
— Здесь и на Аню с малышом хватит. Держитесь вместе по жизни.
— Без тебя…? Мне не будет жизни,…да и не нужна станет. — прижавшись к груди любимого, зарыдала красотка.
— Не сейчас. После поплачешь, надеюсь от радости.
Когда-то в этом доме главным был Лорд. Теперь же, обнимая свою женщину с суровым, настроенным на смерть самого важного врага – Кроноса лицом, жилище прощалось со своим новым хозяином – его сыном – Шамбалой.

V

Вернувшись к себе домой в довольно приподнятом настроении и, включив погромче стерео систему, пританцовывавший под заводной мотив Капитан Соколов вышел из занавешенной шторами комнаты и, вернувшись через несколько секунд, услышал из сумрачного угла голосом поджидавшего его Подполковника Гладких:
— Здравствуй, капитан, — произнёс он, заставив хозяина квартиры замереть на месте и резко обернуться к себе, повесив на лицо маску волнения и скидывая с себя полицейский мундир. — Не ожидал увидеть меня здесь? На работе не появляешься. В отделе кадров сказали: «Захворал». А сам танцуешь.
— Босс, ты? — вглядываясь в пелену темноты, щурился Соколов.
— Твой босс – Кронос, а я - твой начальник.
— Не припомню, чтобы я приглашал тебя в гости и говорил, чувствовать себя как дома.
— Приглашения не было. Я просто подумал,…если ты хотел меня убить, почему бы мне не навестить тебя.
— Как ты догадался? — возвращавшейся уверенностью интересовался продавшийся мусор, открыв шкаф и вешая в него свой китель.
— У твоих дружков длинные языки, распускают их не хуже баб.
— Ствол, я так понимаю, разрядить уже успел. — направив на незваного гостя спрятанный в одежде пистолет, уточнил Соколов.
— Ага. И запасную обойму… не ищи, не надо. — советовал ему, садившемуся напротив на диван, подполковник.
— Спрашивай. Тебе ведь интересно.
— Сколько вы мне отмерили времени? Когда собирались убрать?
— Сегодня… через пару часов, — рассказал о планах убийства честного офицера его подчинённый. — Тебя должны были вызвать с работы, по пути расстрелять.
— Громко, грязно.
— Зато хоронили бы торжественно, с почестями и наградами.
— Ты бы речь произнёс, стал бы моим преемником. Придумал уже, что говорить?
— Перечислил бы твои заслуги, награды, рассказал бы пару историй из личного дела… Получилось бы неплохо.
— Скучно. Я как-то иначе представлял собственные похороны. Немного гостей из числа родственников, сослуживцев. Кого-то из друзей, самых близких. — фантазировал о своих проводах подполковник Гладких. — Торжественный караул и громкие залпы в небо троекратного салюта.
— Скромно…
— Мне казалось, я этого заслуживаю… Одевайся, поехали.
— Собираешься исполнить свой долг? Арестовать меня?
— Угу…
Поняв издёвку ответа, Капитан Соколов начал заметно нервничать и, елозя на месте, студить ором гланды:
— Оглянись вокруг, посмотри на этот мир. Закон! Закон! Закон! А кто его соблюдает?! Кто?!
— Их мало. В основном нарушают.
— Они зачастую написаны теми, кто ни хрена не волокёт в реальной жизни.
— Да хрен с ним, с законом, — честью человека и не продавшегося офицера, огласил подполковник. — Ты прав, время от времени его нарушают все. Вот только одни ради выгоды, другие ради справедливости.
— Преступление во имя правосудия. Долг и мораль в противовес закону?
— Справедливость и мораль или бесчестие и закон?… Я выбираю первое.
Капитан Соколов грустно склонил голову, поглядывая исподлобья на своего будущего палача – подполковника Министерства Внутренних Дел Андрея Романовича Гладких.

VI

Маленькие дети – маленькие проблемы. А если они создают их с большой любовью, улыбнитесь им, и они превратятся в самые радужные воспоминания недалёкого будущего.
Наводя порядок в доме, Таня - жена Тулы обратилась к крутившемуся рядом своему сынишке – Саше:
— Так, иди убери за котом. Опять мимо лотка сходил.
— Мам, ну что я могу с ним поделать? Животное… — отнекивался мальчуган.
— Ты это животное принёс с улицы, ты за ним и ухаживай. Приучай его к порядку.
— Когда я его принёс, он был ещё котёнком. Я же не знал, что он вырастет и станет таким неуправляемым.
— Воспитывать надо лучше, приучать к лотку. Или на улицу отнеси.
— Ма-а-ам…
Закапризничал ребёнок, и Таня успокоила его:
— Да шучу я. Куда мы этого члена семьи денем–то? Без него уже никак. И на какой ты его помойке подобрал только?
— Да тут таких много. Хочешь, ещё принесу?
— Я тебе принесу. С одним разобраться не можем, давай ещё мартовский хор соберём. Ну-ка быстро навёл порядок за ним.
— Хорошо, сейчас наведу, — повесил недовольством нос Саша и, выйдя в прихожую, закричал, увидев своего отца. — Папа. Папа, привет! Почему тебя так долго не было? Где ты был? Почему не возвращался? Ты больше не уйдёшь? — подбежал к нему и обнял мальчуган.
— Я рядом, сынок. Как дела? Как в школе? — интересовался новостями слегка грустный Тула.
— Нормально.
— Больше к тебе не пристают? Не дерёшься?
— Нет. После того твоего визита на родительское собрание, все ходят как шёлковые. Даже не косятся в мою сторону.
— Это хорошо.
— Есть, правда, одна небольшая проблема…
— Какая?
— Мне кажется, что они так и не поняли, что были неправы. А просто бояться тебя. Это неправильно.
— Как я понимаю тебя, сынок. Против такой болезни есть одно лекарство.
— Какое?
Озадачился сын, и его отец выписал рецепт мудрости:
— Периодическое лечение памяти путём корректировки мозга методом удара в глаз.
— И челюсть.
— Ты волочёшь в этой науке.
— Учитель хороший, стану отличником.
— Где мама?
— Ма-а-ам!
Закричал Саша и отошёл в сторонку, услышав недовольство показавшейся из комнаты женщины:
— Тише. Чего ты кричишь? Маленького разбудишь. А-а-а… — тихим голосом, но огромной радостью протянула она, увидев мужа, бросившись к нему и зацеловав его лицо, крепко сжимая хрупкими ладонями.
— Тань, Тань… подожди. — пытался сказать ей вор.
— Всё закончилось? Да? Ты насовсем?
— Я был бы рад, но… Я не могу вернуться, не сейчас. Как дети?
— Хорошо, всё хорошо. Нас охраняют, как ты и говорил, словно арабских шейхов. Мы в безопасности.
— Я знаю.
— Ты пришёл попрощаться? — грустно спросила девушка.
— Тань…
— Я чувствую,… мы можем больше не увидеться, ты не вернёшься.
— В этот раз не знаю,… — признался Тула. — На всякий случай – прости.
— Не за что… Мне не за что тебя прощать, есть за что благодарить: за детей, за любовь, за жизнь.
— Жена вора… — улыбался ей он.
— Жена Тулы… — улыбалась ему она.
Саша стоял рядом, смотря на своих влюблённых, целовавшихся родителей.
— Мне пора. — нехотя отрываясь от губ любимой, произнёс глава семейства.
— Мы будем ждать тебя. — шептала ему Таня. 
— Я люблю вас.
— Пап, возвращайся поскорей.
Обнимая отца, просил Саша, и тот держал ответ перед сыном, гладя его по голове:
— Постараюсь.
— Мы любим тебя… и ждём.
Услышал вор от своей жены, грустно кивнул головой и ушёл, не оборачиваясь, оставляя за своей спиной смотревших ему вслед Таню и прижимающегося к её ноге их  сына.




VII

Грязным от падений на землю, со следами побоев на лице, задумавшийся над случившимся Бес опрокидывал рюмку водки, сидя за барной стойкой недорогого кафе. Решая в голове, что делать дальше, он взглянул на висевший, на стене телевизор с начинавшимся выпуском новостей по нему.
Миловидное лицо девушки корреспондента сменилось её голосом, сопровождавшим комментариями кадры схватки между Бесом и Тригоном, транслируемые на экране:
— Вот что удалось снять зрителям нашего телеканала сегодня на одной из улиц города. Приносим извинения за качество съёмок. Казалось бы ничего серьёзного. Встретились двое мужчин, по всей видимости, они знакомы, так как ведут длительный диалог. После начинается драка, серьёзная драка. В руках обоих мы видим сверкающее холодное оружие. Схватка продолжается, никто не хочет уступать…
— Не поделили что? — заметив сходство одного из показанных с телеэкрана мужчин со своим гостем, спросил Беса бородатый Бармен, протирая стакан.
Ответ последовал грозным молчанием и продолжением репортажа корреспондента:
— Появляется третий и бьёт одного из них по голове, оставляя при этом в живых. Вроде бы ничего необычного, но вот, что интересно. Тот, которого ударили по голове, с недавнего времени находится в федеральном розыске по статье убийство. По данным сотрудников МВД, на его совести достаточно много жизней, среди которых есть и представители правоохранительных органов. По полученным сведениям, он недавно отбыл длительный срок и, по всей видимости, решил взяться за старое. Второй также является активным участником  преступного сообщества. Так называемой «правой рукой» местного криминального авторитета – Кроноса.
Начавшийся рекламный ролик закончил репортаж, а звон колокольчика над входной дверью, оповестил о приходе очередного клиента в кафе.
— Менты сзади… двое. У одного автомат. — предупредил Беса Бармен.
Осматривая заведение, Старлей успел ухватить с экрана последние кадры и, узнав на них сидевшим за стойкой прямо перед ним хоть и спиной, выкрикнул:
— Бес!
— Ты знаешь его? — поинтересовался у неказистого видом в помятой форме коллеги его коренастый напарник в чине Старшины, поправляя сползавший с плеча автомат.
— Тот самый, за чью голову обещаны награда и погоны. — объяснил он.
— А-а-а…
— Руки на барную стойку! Задницей со стула сполз и медленно, без фокусов, поворачиваешься лицом к нам.
Командовал парню Старлей, а Старшина надменно добавил грубостью:
— Хочу увидеть твою рожу лично.
— Пепельницу дай… и вали отсюда. — сказал Бес Бармену, и тот выполнив просьбу, исчез в подсобке.
— Поднять руки! Вы арестованы! — заорал Старшина и тут же словил своей челюстью меткий бросок предмета под окурки, брошенный в него резким разворотом Беса.

Громкие звуки выстрелов, гулкие, притуплённые удары по телу недолго доносились из здания кафе, прекратившись выходом разгневанного Беса с отобранным у стража порядка автоматом в руках.
Разбив локтем стекло передней пассажирской двери патрульного автомобиля, он сел внутрь него и, взяв в руки рацию, сделал сообщение:
— Диспетчер, или кто у вас там легавых на коммутаторе сидит? Приём.
— Диспетчер слушает, приём. — послышалось ответом женского голоса через провода.
— В кафе на Зубовской, недалеко от заправки, двое ваших сотрудников лежат без сознания. У одного сломано ребро и вывихнуто колено, — сообщал о подвигах Бес, разглядывая своё небритое лицо в зеркале. — У другого перелом челюсти, руки, отбита почка, перелом ключицы, запястья и гематома во всё лицо. Слишком борзый был.
— С кем я говорю?
— С тем, кто выписал им больничный.
— Представьтесь, пожалуйста. — настаивал Диспетчер.
— Да хрен тебе. — ответил Бес, отключив рацию, забрав автомат и выйдя из машины.

VIII

Щит и меч японского преступного мира собрался лидерами своего боевого войска для обсуждения текущих вопросов кланов.
Теперешний мир диктует свои правила, вводит необходимые новшества и ограничения, порой безжалостно разрывая связывающие его нити с прошлым, меняя историю и краски будущего, превращая их из разноцветных в чёрно-белые, угрюмые тона. Но то, что создавалось столетия назад, жило и развивалось веками, не способно уничтожить желание и активные действия рукожопых политиканов, как бы они не старались и чтобы не кричали в программных речёвках с трибун.
На окраине Токио, в штаб-квартире своей организации, полным составом встречался Совет якудза. Люди, не только забирающие у государства, не дошедшие в его казну налогами огромные капиталы, но и распределяющие их значительную часть помощью рядовым гражданам, как это было неоднократно после случавшихся землетрясений, когда Японское правительство и местные власти в первые часы после произошедшего пребывали в сильной растерянности. А нерастерявшиеся якудза оперативно оказывали помощь пострадавшим. Вот поэтому далеко не все японцы считают их злодеями, ровно, как и в нашей стране, помощь простому человеку быстро и качественно окажет вор, но никак не сотрудник МВД.
— Шиджо, как у тебя дела? Проблема с префектом решена?
— Закрыта, Горо, благодарю. Дела налаживаются. Помещения под бизнес сдаются, скоро прибыль прирастёт.
— Это хорошо. Дополнительные деньги сейчас лишними не будут.
— Деньги лишними не бывают. Это единственное, что никогда не повредит.
— Количество бойцов…
— Неуклонно прибывает.
— По всем кланам? — продолжал интересоваться главный над Советом - Горо и, увидев кивки головами его членов, добавил. — Больше людей – серьёзней дела. Больше денег – шире размах контроля. Укрепим власть якудза, вернём утерянные позиции.
— Надо с этим поторапливаться. — настаивал Эиджи.
— Кто не спешит, от того ничто не убежит. Так говорят русские.
— Кстати о русских, Горо. Новости есть? — интересовался Хизока. — Палец Кроноса хорошо, но мы уже получали посылкой голову Ичиро, и хотелось бы орган посерьёзней.
— На связь не выходил. Новостей нет.
— Решил встретиться лично.
Послышалось со стороны входной двери мужским голосом, и повернувшийся к нему Юки удивлённо произнёс имя его обладателя:
— Рейден?
— Без приглашения? На Совет?
Вторил недовольством Аки, но Горо задал более точные вопросы:
— Что по Кроносу? Как с ним?
— Да, это я, — парировал всякий интерес к себе вернувшийся из России якудза. — С Кроносом покончено. Не беспокойтесь за свою честь. Я пришёл по другому вопросу.
— Говори. Что ты хочешь за выполненную работу? Мы сдержим обещание, данное тебе.
— Я хочу возродить свой клан.
Задумавшиеся члены Совета переглянулись между собой, и недовольный Шиджо спросил тогда первым:
— А немного ли ты просишь?
— Только то, что по праву принадлежит мне. — жёстко ответил Рейден.
— И как ты собрался организовать свой клан? У тебя нет ни единого человека.
— Пройдусь по вашим, выберу понравившихся и заберу. Многих брать не стану, без надобности. Я привык справляться малым числом.
— Знаем.
Напомнил Аки, и последний из прибывших в штаб-квартиру уверенно продолжал:
— Как вы в офисе не сидел, штаны не протирал. Работаю лично, решаю дела сам.
— А с чего ты взял, что мы поделимся с тобой лучшими людьми?
Интересовался Эиджи и тут же получил жёсткий ответ:
— Ты решил, что сможешь мне отказать?
— Не забывайся, — вступил в диалог Шиджо. — Мы помним, чей ты брат, и он навсегда останется в нашей памяти. Но сейчас у нас новый господин, и мы тебе ничего не должны.
— Не должны, обязаны. Я мог и не приходить, но пришёл… Могу уйти, и тогда ваши жизни будут обрываться одна за другой. За свою… не держусь. — сурово ответил всем Рейден, повесив в помещении несколько секунд довлеющего молчания зловещей тишины угроз и отсутствия вариантов.
Надо было соглашаться, и Горо стал нащупывать возможные нюансы:
— Предположим, мы согласны. По каким критериям ты собрался отбирать бойцов? Каждый из них верен своему клану.
— Неужели ты подумал, что они покинут семью и предадут её, перейдя на службу к тебе? — разбавил мысли господина своими Юки.
— Дисциплина, страх и равенство – то, что всегда царило в моём клане, в отличие от ваших. — напомнил вызволенный из тюрьмы, отбывавший пожизненное заключение киллер.
— Ху-у-у…
Надменно усмехнулся Эиджи, но Рейден продолжал настаивать:
— Перейдут… и обретут новую семью, которую уже не предадут.
— Скольких от каждого? — спросил Горо.
— По десять. — услышал он ответом.
— По десять человек? Ха-ха… — громко ухмыльнулся Хизока, насмешив остальных членов Совета.
— И как же ты собрался работать с таким количеством людей?! Откроете фирму по уборке помещений или выгулу домашних собак? — сыпал шутками под не прекращавшийся смех коллег Шиджо.
И напрасно. Остававшимся стоять в дверях, киллер предупредил всех:
— Не проявляя должного уважения ко мне, вы подвергаете себя опасности, настраиваете меня против себя и лишаете меня обязанности уважать вас.
— Рейден, это очень малое количество людей. Может, увеличишь? — единственным не скалившимся, предлагал Горо.
— Доберу честными ребятами с нар. — ответил тот.
— Какими? — сквозь прекращавшуюся истерику смеха, интересовался Юки.
— Королями уличных дел и разборок, — заинтересовал своим ответом мужчин Рейден. — Каждый из них стоит десятка ваших бойцов. И я объединю их под развёрнутыми знамёнами своего возродившегося клана.
— Ты устроил сенсо – войну кланов в прошлый раз, — отважился напомнить Хизока. — Как мы можем быть уверены, что ты не развяжешь её вновь?
— Откажете,… устрою. Вы меня знаете.
— Один?
— Так и вас немного… для меня. Я справлюсь.
— Люди – людьми, — вступил в диалог Аки. — Но чем и где ты собрался заниматься? Все территории поделены, бизнес налажен. Всё под нами, Рейден. Мест нет.
— В бизнес к вам не полезу, не волнуйтесь, свои дела имеются. Раскручу быстро – богаче вас стану.
— А на счёт территории? — уточнял Эиджи.
— Здесь вы поможете. Отщипну кусками с ваших земель. — ответил якудза, вызвав на себя негодование членов Совета.
— Да он совсем обнаглел?!
— Я не отдам ни одной префектуры, ни единого квартала, ни дома, ни подвала!
— Рейден, ты чересчур дерзок. — спокойствием голоса комментировал предложение киллера Горо.
— Поэтому я до сих пор жив. Вы знаете, кто я и на что способен. Не стоит со мной шутить и отказывать мне.
Ответил тот, получив выкрик в свой адрес от вскочившего сто стула Хизока:
— Я тебя не боюсь! Не смей нам угрожать!
— Не боишься?
— Нет!
— Не боишься умереть?
— Нет!
Рейден распахнул свой костюм и показал на жилете под ним обёрнутый вокруг талии широкий пояс с привязанной к нему взрывчаткой, напугав Совет и заставив вспылившего Хизока растерянно и молча сесть на своё место.
— Мои условия вы слышали. Или принимаете их, или я объявляю вам войну, и завершится она здесь и сейчас. Голосуйте.
Раздумья членов Совета длились недолго. Поразмыслив с пару секунд, мужчины дружно поднимали руки, соглашаясь с выдвинутыми им требованиями.
— Какие территории тебе нужны? — интересовался Горо.
— Узнаете позже, — ответил Рейден и, заметив последнюю поднятую вверх руку, добавил. — Я так и думал… Трусы.
Запахнув пиджак, он ушёл, разом обретя то, что потерял многие годы назад: свой клан, людей, территорию и уважение, которое, к слову, всегда оставалось при нём.

IX

Съехав с трассы, ведшей оставшимся десятком километров к границам субъекта Федерации, и свернув на гравийную дорогу, подполковник Гладких оставил свой автомобиль припаркованным на окраине леса, и вместе с Капитаном Соколовым настойчиво пробирались сквозь непролазную чащу труднопроходимых зарослей.
— Куда мы идём?
Интересовалась легавая мразь, и честный офицер ответил:
— Проверить твои профессиональные данные. Поможешь мне преступление раскрыть.
— Сам не справляешься?
— Ты же начальник следственного отдела.
— Какая статья?
— Сто пятая.
— Убийство. — расшифровал порядковый номер преступления в Уголовном кодексе Соколов.
— Пока идём, расскажи мне, на чём тебя Кронос взял?
— Да не Кроносу я задолжал, другим людям. Честность службы костью в горле стала.
— Это как?
— Вёл дело, вышел на драг дилеров,… как оказалось потом не на тех. Арестовал. Наркоту на сдачу, часть денег… не удержался, себе.
— Увидел кто? Сдал? — хотел знать подполковник.
— Сказал же, не на тех. Их высокие чины из нашего ведомства крышевали. И в тот день собралась приличная выручка.
— Которую ты и прибрал к рукам, не зная кому принадлежит.
— Не всю, но много… Потратить не успел, очнулся с пробитой головой, пистолетом в руке и трупом рядом.
— А на ковре у руководства ты и понял, кто за всем стоит. Встретился лично, глаза в глаза.
Всё понимая, говорил подполковник, и Капитан Соколов разъяснял лишь детали:
— После непродолжительной беседы и моего согласия работать на них… повышен в звании и должности. Дело закрыто,… вернее, в стол.
— Тёмная сторона нашей работы, о которой никто не скажет, а узнают, будут отрицать. Не можешь посадить по закону – подставь и закрой по беспределу.
— Так и поступили.
— А как под Кроноса попал? Право спроса с тебя переуступили другому? Тебя как посылку передали?
— Скорее как банк коллекторам реквизиты должника. Возвращает один, а прибыль делят многие.
— Такова жизнь, и ты сам её выбрал. — сказал Начальник РОВД, остановившись в глухой низине возле поросшего мхом поваленного дерева.
— Чё встали?
— Вот мы и пришли.
— И кого здесь убили? — интересовался Соколов.
— Тебя. 
Пояснил Гладких, заставив своего подчинённого грустно сказать:
— Ну,… значит это глухарь. Позвонишь матери, скажешь, где моя могила?
— Нет. Не будет у тебя могилы, здесь истлеешь… на земле.
— Искать будут.
— Недолго… забудут быстро. — доставая из-за пояса пистолет и передёргивая затвор, пояснил подполковник.
— Ты прав… так будет лучше. — последними словами своей поганой жизни пролепетал Капитан Соколов и получил свинец в лоб.
— Для всех.
Присыпав тело хворостом и опавшей листвой, офицер смачно харкнул на валявшегося мусора и ушёл. 
Последнее пристанище того, кто должен был защищать закон, но продал его – оказалось гнить там, куда даже грибники не заходят... вечно.





X

Собираясь для финальной схватки воров, в заброшенный карьер прибывало огромное количество ребят, стоявших на стороне Графа и его друзей, желавших одного: поддержать правду, сразиться… и, возможно, погибнуть, за честных «законников», за истину о криминальном мире. Скидывая с себя одежду по пояс, они все как один имели на себе отметины жизни: зажившими и свежими шрамами, выцветшими и новыми татуировками, ставшими для них печатью судьбы – быть человеком, драться за правду.
— Мы идём на смерть за наше, за истинно воровское, за умерших и убитых воров. Они… за деньги. — говорил расправляя затёкшие мышцы, сопровождавший кортеж Графа Чиж.
— Что же сегодня будет? — наматывая на руку цепь, готовился к кровавому месиву Штрих.
— Много смертей.
— Лучше умереть рядом с ворами и остаться человеком, чем жить под тварями и подохнуть скотом.
В самом центре собиравшейся массы народа, стекавшейся с разных закоулков страны, стояли основные авторитеты.
— Графа пока нет? — интересовался Кислота.
— Он никогда не опаздывает, — пояснил Тула. — Вступит в дело в самый важный для нас момент.
— Ха-ха! Посмотрите только сколько нас! — радовался продолжавшим и продолжавшим подходить ребятам, их бесконечно сливавшемуся отовсюду числу Прощай.
— Все честные сходятся, — заметил Кислота. — Интересно, сколько мразей против нас попрёт?
Правильных пацанов действительно становилось всё больше, словно немощь оставаться в стороне толкала их в бой против в конец озверевших паскуд. Поток стекавшейся людской массы напоминал селевой в горах, а они не прекращали, всё шли и шли.
Понимая, что развязка может оказаться непредсказуемой, Барс обратился к своим друзьям, к первому из них:
— Что, Тула, благодарю тебя за дружбу, за честность, за то, что мог на тебя положиться, и ты не уворачивался, всегда подставлял плечо.
— Рад был знать вас, рад был быть рукопожатным для вас, — отвечал «законник». — Пить, есть за одним столом. Даст бог, раскинем ещё кон в картишки, всё так же… на четверых.
— Благодарю вас за то, что, не имея своей семьи, вы заменили мне её, стали ею.
Взял слово Кислота, и Прощай закончил своим:
— Благодарю вас за всё,… воры.
Обменявшись крепкими рукопожатиями, они обнялись на прощание, будто чувствуя, что кто-то из них мог погибнуть тем днём.

Сквозь зарешёченные окна зала суда пробивался яркий солнечный свет. Под висевшим на стене гербом Российской Федерации симпатичная женщина Судья в чёрной мантии, выносила очередной приговор в своей карьере вершителя и нередко губителя человеческих судеб:
— Исходя из этого, а также учитывая недостаточное количество собранных доказательств, суд приговаривает подсудимого к двум годам колонии общего режима. Принимая во внимание отбытый срок во время следственных действий, суд постановил: отпустить осужденного из зала суда и считать срок приговора отбытым полностью.
Всё звучали сухие строки её слов в ушах того, кто в одного выходя из здания суда, глотнув свежего воздуха, улыбнулся ей – свободе.

Им был им тот, кто не осмелился праздновать свою волю, но счёл себя обязанным направиться в карьер, на помощь тому, чем прожил всю свою жизнь. Воровской кодекс встречал ещё одного своего защитника – Чепу.
Сидевший с ним в одной камере Змей, знавший историю развязавшейся войны за город ещё со слов живого Лорда, увидел приятеля и, поздоровавшись непониманием глаз, спросил того:
— Чепа? Ты как здесь?
— Каком кверху, — пояснил бывший на воле меньше часа. — Адвокат ловкий попался. И вот я здесь, с вами, соскочил с нар.
— А насколько ловкий?
— Всё, что у меня было… под ноль.
— Без копеечки теперь?
— Без. Да и зачем они бродяге, если он нужен честным ворам? Поэтому я здесь.
— Поэтому мы все здесь.
Пожав руки, мужчины влились в толпу, и вышедший вперёд перед всеми Прощай, обратился к раздетым по пояс, наматывавшим на руки цепи, надевавшим кастеты, сжимавшим ножи и финки татуированными кистями рук ребятам:
— Все вы видите, в какой ситуации мы оказались, знаете из-за чего. Но взглянем глубже. Что происходит в последние несколько лет? А видим мы следующее… Многих честных воров убили, других закрывают, но не по закону, по беспределу. Кому наркоту в карман, кому ствол в машину… и на нары. Честных воров дискредитируют, а затем снимают с них короны руками продажных мусорам и власти козлов. А знаете, почему так? Потому что вор, истинный вор,… единственный, кто способен противостоять царящему вокруг беспределу, — напряжёнными вниманием, готовыми, возможно, к самой важной в своей жизни, для кого-то последней битве, плечом к плечу стояли «законники» и их приближённые, честные пацаны – все кому было не наплевать на само понятие «воровское». А Прощай продолжал говорить. — Только он способен бросить и принять вызов всем тем, кто нагибает простых людей. Вору всегда важна была правда и справедливость. Им… лишь деньги и власть. Поэтому нас осталось так мало. И сегодня, здесь, мы сражаемся не только за тех, кого убили: Лорда, Креста, остальных… Мы будем рвать глотки за само понятие – воровское, за его первозданное, истинное значение. За честных воров!!!
Суровые, напряжённые лица ребят, готовые расстаться с жизнью, но забрать с собой на тот свет как можно больше противостоящих им мразей, увидели на окружавших возвышенностях, пришедших на драку противников значительно превышавшим их числом.
— Вот тебе и ответ, Кислота, — наматывая на руки эластичные бинты, сказал Барс. — Мразей намного больше, чем нас.
Толпа раздвинулась, и в первую шеренгу, ближе к «законникам», выступили Шамбала и Бес, встав рядом с Тулой.
— Ты кто? — спросил тот.
— Шамбала. Сын Лорда. — представился парень.
— А рядом?
— Бес – мой друг.
— А я – Тула. Рад знакомству.
Ещё мгновение… одно… Понеслась! Нескончаемым потоком одетые противники с гулом, криками и ором спускались с возвышенностей, подбегая и нападая на раздетых по пояс правильных ребят. Финальная схватка, кровавое месиво началось ударами, ударами, падениями…и первыми смертями с обеих сторон.
Крепкий Тула валил противников с одного удара, словно обухом по голове.
Барс, с зажатым в кулаке ножом, расчищал себе дорогу точными ударами в тела скотов, оставляя их за собой корчащимися от боли, падающими на землю. Увидев впереди Шипа, торопился к нему.
Придавленный к глиняному грунту Шамбала, подаренной ему когда-то отцом финкой, дырявил тело напавшего на него массивного здоровяка.
— Сдохни, сдохни, сдохни, мразь. — говорил он, продолжая резать и резать суку.
Сзади к Кислоте подступил коренастый гавнюк с арматурой в руке и, замахнувшись, нанёс ею удар по голове вора. Секунда полёта… подоспевший реакций и вниманием Бес остановил его, крепко сжав в своём кулаке. Вырвав стальной стержень, он тут же нанизал на него брюхо сучонка.
— Благодарю. — послышалось словами от Кислоты.
— Сделал, как должен был. — ответил тогда Бес.
Шип, Ногай, Шорох, Булава убивали честных пацанов одного за другим. Но они не переставали нападать на позор воровского мира. Умирали, но нападали.
Месиво, месиво! Настоящее поле брани. Множество сражавшихся между собой ребят. Погибавших, но не сдававшихся, с одной и с другой стороны. Финальная битва…

Среди прогуливавшихся во дворе колонии строго режима заключённых и конвоировавших их, выделялся один худощавый мужичок – Старый, смотря в небо на взлетавших ввысь, хлопавших крыльями голубей.
Кружившаяся над колонией стая пернатых созданий, словно ангелом для каждой души погибшего в карьере тела, служила проводником на небо честным ребятам, умершим за правильных «законников», за истинных воров.

Кровавая бойня продолжалась. В людское месиво вливалось подкрепление из Графа и его людей. И самое время, его друзьям как раз нужна была помощь, они начинали уступать.
— Граф со своими прибыл! Держитесь, братва!!! — кричал сражавшийся насмерть Чепа.
— Я с вами, пацаны. Я с вами. — сказал повидавший многое и не раз воевавший старик, снимая с себя рубашку и оголяя среди прочих татуировок выцветшие воровские звёзды на плечах.
Вынув спрятанную в трости пику и влившись в нечеловеческую резню, он тут же пронзил ею одного из противников. Старый – да, но по-прежнему смертельно опасный.
Его верные телохранители бились рядом со своим хозяином, стараясь не подпустить к нему никого, отбивая все атаки на него.
— Кронос своих прислал! Дави Графских выпердешей! — орал Шорох, увидев стягивавшееся подкрепление к себе на помощь.
— Скоро люди Джафара подтянутся! Режьте пока этих сук! — рвал гланды Ногай, убивая ребят.
Тварей становилось всё больше.
Кислота увидел дерущегося впереди себя Булаву и, расталкивая противников, пошёл прямо на него. Заметив озверевшего вора, сука попятилась в испуге назад.
Прощай сцепился в рукопашной с Шорохом. Схватив его за загривок, ударом в кадык, ещё и ещё, заставил того закатить глаза и сдохнуть.
— Минус падла. Ещё трое. — неистовой яростью произнёс вор, продолжая свой бой, сражаясь дальше.
Барсу, наконец, удалось добраться до Шипа. Стоя в круге крови, боли и стонов, они начали свою разборку. Размахнувшись от плеча, Шип ударил ножом, но Барс даже не пытался увернуться – лезвие в его боку. Ответным ударом в сердце правильный вор потушил свет жизни в глазах противника, и Шип безжизненным бревном упал на спину.
— Я же тебе говорил. Ты – мой. — словно отходной молитвой, прочёл Барс.
Стальное перо летело, сбрасывая капли крови и сверкая заострёнными гранями, в живот не заметившего его Графа,…но удар принял на себя один из его телохранителей, встав перед старым своим телом и оседая на землю уже мёртвым, поддерживаемым морщинистыми руками вора.
— Спи спокойно, сынок,… и прости. — сказал он, провожая на небеса своего верного человека.
Бойня не знала и не видела завершения. Правда сражалась с ложью, честь схлестнулась с бесчестием; вершилась история, почитавшая прошлое и вгрызавшаяся зубами в будущее.
Сжимая в мясистом кулаке окровавленный нож, разъярённый Кислота наступал на Булаву. Испуганным, не желавшим умирать, мразь достала пистолет и выстрелила в вора. 
— Они со стволами пришли! Нарушили договор! — слышался из толпы голос сражавшегося Штриха.
Кислота схватился за живот и, увидев появлявшуюся из себя кровь, ощутил подхватившие его руки подоспевшего на помощь Прощая, не дававшего ему упасть.
Из подъехавших автомобилей высыпало великое множество не спешивших вступать в схватку чеченцев.
Слышались очередные выстрелы, и Шамбала вогнал свою финку в бочину испуганного Булавы, сказав при этом:
— Третья гнида.
Прощай и Кислота – два старинных приятеля, улыбаясь, смотрели последний раз друг другу в глаза и говорили смертельно ранеными:
— Прощай, Прощай.
— До следующей жизни, Кислота.
Последними фразами обменялись они и, как осенние клёны ветвями от завывающего ветра обнялись руками и, медленно склонившись к земле телами, вознеслись к небу душами.
Правильные воры начинали сдавать, их людей оставалось слишком мало… Нет, им было не выстоять.
— Прощая убили!!!
— Кислоты нет!!!
Доносилось памятью и горечью из кровопролития толпы.
Один за другим погибали Чепа, Змей, Чиж, Штрих. Ребята отдавали жизни за честных воров. Шамбала сражался как стальной. Изрезанный, окровавленный он стоял спиной к спине с Бесом, держался, дрался, резал и рвал.
— Аллах Акбар! — выкрикнул Соло вступавшим в бой чеченцам.
И тут же из месива схватки послышались довольные голоса скотов:
— Чёрные прибыли!
— Хана сукам!
— Похоже, Граф, не суждено нам по-человечески, по-воровски на нарах последний вздох сделать. Здесь подохнем. — сказал Тула, разрывая одного за другим врагов, стараясь защитить старого вора и своего друга.
Честным ворам и их людям было совсем тяжело, их убивали одного за другим. Поле брани превратилось в поле смерти для многих. Но правильные пацаны стояли на месте, и не думая бежать, сражались до последнего.
— Аллах Акбар, братья. — произнёс Соло и, сорвав с себя рубашку, дал этим сигнал своим людям.
Чеченцы сбрасывали одежду на землю, как львы, бросаясь в драку за честных, правильных «законников». Чаша колыхнулась перевесом в сторону правды.
Ногай и остальные всерьёз рассчитывали на помощь кавказской диаспоры, всей их мощи, множества людей. Но незадолго до назначенного времени обговорённой схватки случилось вот что.
Вошедшими в гостиную особняка Джафара, Амир и Муса видели сидевшего хозяина дома в кресле, дёргавшимся в предсмертных судорогах. Вынимавший из его горла нож Соло, заметил своего брата и друга, приказав тем:
— Чё уставились? По машинам.
Он предпочёл покончить с лидером, но сохранить честь и лицо своей общины перед не столько воровским миром, сколько перед обычными людьми, не пожелав стыдливо опускать перед ними глаза, но предпочитая всегда держать голову гордо поднятой с сопутствующим ей пронзительным взглядом.
— Пора умирать, Ногай. — сказал Тула, сходясь с ним в пылу резни.
— А я не хочу! — дерзко возразил тот.
— А придётся.
Ногай нанёс удар ножом, но Тула поставил блок рукой и оттолкнул противника в сторону, где его уже поджидало лезвие ножа Барса.
— За Кислоту и Прощая… За всех. — сказал тот приговором и нанизал сволочь на сталь, брезгливо оттолкнув от себя ногой осевшего на колени.
Не стихавшее людское месиво. Это была настоящая драка, резня, схватка – финальная битва воров и ворья, старых понятий и трансформировавшегося фуфла, добра и зла.
Звуки бойни постепенно стихали. Солнце пряталось за облаками. Рукопашная дуэль закончена – правильные понесли огромные потери, но победили, перевязывая раны, грузили своих раненых и убитых по машинам, оставляя лежать на земле противников.
— С победой, Граф. — поздравил старого Шамбала.
— Нет никакой победы, — грустно ответил тот. — Мы все в проигрыше. Столько воров сегодня полегло. Не важно, на чьей они были стороне. Теперь они просто… были.
— Мне пора.
— Куда ты сейчас?
— Кронос,… — напомнил свою цель сын Лорда. — Надо вернуть должок.
— Удачи тебе. И от моего имени тоже верни.
— За всех спрошу.
— Поторопись. — подгонял парня Граф, оглядывая место побоища и несметное количество трупов на нём.

XI

За окнами автомобиля мелькали и сливались в единое размытое полотно деревья, с проскальзывающим меж ними Солнцем. Шамбала и Бес мчались по загородной трассе, и заметивший на коленях друга оружие сын Лорда спросил:
— Хороший автомат… Ментовской?
— А у кого такие стволы в свободном доступе? — ухмылкой ответил тот. — Вояки, оружейный завод и они. В воинскую часть не полезу, завода поблизости нет. Остаются они.
— Хоть какая-то польза от погон.
— Куда Кронос рвёт?
— В аэропорт, его там частный самолёт дожидается. Куда полетит, не скажу. Может по стране потом за бугор, может сразу туда.
— Всё же решил дёргать.
— Здесь ему оставаться нельзя, порвут. И он это знает.
— Сколько у нас есть времени?
Узнавал Бес, и Шамбала пояснил другу:
— Двадцать минут. Или мы эту суку будем ловить по всему земному шару.
— Значит опять погоня?
— Значит опять.
— Так поддай газку. Что мы плетёмся?
Раздавшийся рёв двигателя заметно ускорил движение, и машина буквально парила над пробегавшим под её колёсами дорожным полотном.

Считавший себя в безопасности Кронос неторопливо ехал в аэропорт, напевая себе под нос странные слова выдуманной им песни:
— Ка-за-ки, ка-за-ки… едут-едут, на хрен-на хрен наши казаки. Не повезло в первый раз,… не отступился, попробовал во второй. Не вышло снова,… ничего, отложим до лучших времён, — обогнав ехавшую впереди фуру, он взглянул в зеркало заднего вида и заметил преследовавший его внедорожник Шамбалы. — Которые наступят очень скоро. Есть ещё козыря в колоде, партия не закончена. Беру тайм-аут и снова в бой.

Обгоняя попутные транспортные средства, ребята мчались по встречной полосе. Их цель была уже совсем близка, но торопилась скрыться, увеличивая скорость оборотов мотора и желая сохранить свою жизнь.
— Вот он. — заметив тачку Кроноса, указал на неё в потоке движения Бес.
— Вижу, — ответил ему, передёргивавшему затвор автомата, опустившему стекло, собираясь стрелять, Шамбала. — Так бесславно, пулей в спину? И конец этому козлу?
— Нет, слишком лёгкая для него смерть. Колёса прострелю, а с ним лично поговорим. Подкрадись поближе, людей не повредить.
— Аккуратней.
Выжимая из машины всё, на что она была способна, сын Лорда мчал по трассе. Бес прицелился по колёсам и спустил курок. Тра-та-та! Послышалась автоматная очередь.

Невозмутимый Кронос понимал, что его догонят. Особо не сопротивляясь под решетившие и разбивавшие задние стёкла в  мелкие осколки пули, он не прикладывал особых усилий скрыться, продолжая напевать и говорить:
— Ка-за-ки, ка-за-ки… вот приехали, кажися, наши казаки. Как же вы меня нашли-то?
Послышался громкий хлопок пробитого баллона, и машина просела на одну сторону. Успевший среагировать авторитет сумел удержать её на дороге, успокоив себя, чуть было не случившемуся перевороту, выходя их заноса:
— Тише, тише, тише. Этот полёт не тот, который я запланировал. Ну, что ж, остановка по требованию. Будь, по-вашему. — сказал он доставая из подлокотника револьвер, кладя его себе на колени и сворачивая к показавшейся справа от дороги строительной площадке.

Заметив пробитое колесо, Бес вернулся в салон и, меняя рожок автомата, сказал:
— Шасси проколото. Этот самолёт никуда не взлетит.
— Меткий выстрел. — заметил на это Шамбала.
— На стройплощадку пошёл, хочет стать частью фундамента.
— Только, Бес, давай без свинца.
— Давай. Лучше отольём из пуль грузила и сходим с твоим Артёмкой на рыбалку.
— Он как раз просил.
Переговорились меж собой ребята.

Поднимая пыль столбом, ведомый влево от пробитого колеса и подгоняемый преследованием, Кронос въехал на строительную площадку и, выскочив на ходу из неуправляемой машины, бежал прочь от устремившихся за ним ребят.

Переставлять ноги по грязи и песку было нелегко, но ехать оказалось бы ещё медленней. Пыхтя, тяжело дыша и отстреливаясь, мразь успокаивала себя саму:
— Надо спортом заниматься. Бег это очень хорошо и полезно для сосудов. Вот с понедельника и начну.
Друзья догоняли своего врага. Ещё немного и долгой истории их войны с беспределом наступит конец,… но Шамбала споткнулся о камень и упал. Бес бежал дальше. Сильно уставшим после всех драк: с Тригоном, с ворами, он начинал отставать. Остановившись тяжёлым дыханием, он смотрел вслед убегавшему Кроносу и сказал:
— Пуля не смертью, пуля шлагбаумом на твоём пути. Нас подождёшь. — прицелясь, выстрелил, повалив Кроноса на землю ранением в ногу.
Поднявшийся Шамбала обогнал Беса и, подбежав к лежавшему лицом в грязи авторитету, наступил ногой на его тянувшуюся к выпавшему револьверу руку, не забыв сказать при этом:
— Тебе от Лорда привет, — и врезав с ноги в голову суке, добавил ненавистью. — Тварь.
— Не торопись, не трать запал, — оттащил начинавшего расправу друга подоспевший Бес. — Сейчас всё будет. Мы не мясники, сделаем всё честно.
— Ха-ха-ха! — смеялся Кронос, поднимаясь на ноги. — Бес?! Значит, Тригон тебя не убил, не смог. А я рассчитывал, что хотя бы одного из вас сегодняшний закат проводит в вечность, — пятился назад мужчина от наступавших на него ребят. — У вас, наверное, многое накопилось, что сказать мне. Говорите.
— Несколько месяцев назад меня переполняли эмоции, и я мог бы многое произнести в твой адрес, но сейчас… — начал Бес.
— Излей мне душу. — хрипела желчью мразь.
— Пролей свою кровь. Словам места нет. — ответил Шамбала.
— А, может, поговорим?
Иронией предлагал авторитет, но ребята рассудили так:
— Всё что ты сможешь произнести, расскажешь нашим семьям и ворам на том свете. Не мы с тебя спросим, они.
— Мы лишь билет вручим туда. Тебе останется только добраться. И не переживай, там встретят.
Дальше хода нет, отступать некуда. Подойдя к краю котлована, Кронос посмотрел вниз на торчавшие из него стальные прутья арматуры и услышал от вставшего напротив Беса:
— Ну что, сука, испытаем твою удачу? Чем к тебе госпожа Фортуна сегодня повёрнута… лицом… али жопой?
— Смотрел по телевизору прыжки в воду? — проводил красочную аллегорию Шамбала. — Тут главное вовремя сгруппироваться, тогда красиво войдёшь.
— Не люблю телевизор. — признался загнанный на обрыв своей жизни Кронос.
— Ну, значит, твои шансы резко сокращаются.
Ребята впервые в жизни смотрели в глаза своего вымотанного войной с ними врага так близко, читая в них, пожалуй, не страх и даже не растерянность, но схожие со своими чувствами ярость, злость, ненависть. Вот только не по праведному поводу, но по сути своего гнилого нутра.
— Вниз посмотри,… Фортуна ныряет, задницу тебе кажет.
— Прыгай, сука.
Сказали друзья и, переглянувшись, одновременно упёрлись в грудь авторитета, толкая его.
Падая вниз, Кронос с улыбкой смотрел на стоявших на краю котлована Беса и Шамбалу, так и не признав своего поражения.
Несколько мгновений свободного полёта… и всё… Жизнь непобедимого, крутого уголовника оборвалась пронзившими его тело металлическими стержнями арматуры. Что ни говори, но достичь таких высот в криминальном мире под силу только сильному человеку, пусть и беспредельщику, знающему, но не уважающему неписаный кодекс, но всё же поистине властному и влиятельному, пользующемуся авторитетом хотя бы и среди таких же,…но пользующемуся.
Смотря на пронзённое тело мужчины и брезгливо сплюнув на него, ребята облегчением души произнесли:
— Сдохни, тварь.
— Давно ей пора.

XII

Кровавая схватка между авторитетными ворами и воровским отрепьем была завершена, но важные вопросы, вызвавшие все предвосхитившие её события, оставались незакрытыми.
Собравшись вечером того же дня, когда мразей отправили в ад, а души своих друзей проводили в вечность, за обильно накрытыми столами ресторана «законники» ждали появления последнего из своих – Графа.
Подкатывая своё инвалидное кресло к стоявшим рядом Туле и Барсу, брутального вида мужчина в деловом пиджаке годами ближе к семидесяти, поздоровался с ними за руку и спросил:
— Почему так мало народа?
Этим вором был не кто иной, как звавшийся громким именем - Хирург. Он не всегда был прикован к своему креслу. Многие помнили этого уважаемого человека как одного из самых непримиримых борцов за старые понятия, лично расправлявшегося с теми, кто осмелился их преступить и испоганить своим неуважением к неписаным догматам, стоявших у истоков воровских правил «законников». Но богатая событиями жизнь приструнила мощного телом авторитета, осадив на стул на колёсиках и превратив в инвалида. Ограниченным в физических способностях он всё же оставался безграничным по возможностям…вором «в законе».
— Решать будем ограниченным составом, остальных поставим перед фактом. Чьи–то голоса уже известны. Ты против?
Спросил его Тула, и Хирург пояснил:
— Я своё решение давно вынес, сегодня и оглашу. Не вижу Кислоты и Прощая.
— Увидишь… на похоронах. — рассказал трагичную новость Барс.
— Обоих?
— Да.
— Не тех теряем, так быть не должно. — мгновением дани памяти замер инвалид и продолжил любопытство. — Кого ещё?
— Ногай, Шип, Шорох, Булава… — перечислял имена паскуд Тула.
— А вот по этим скучать не стану. Вбили в землю – молодцы. Я знал о вашей стрелке. Надеюсь, не станете спрашивать, почему сам не пришёл?
— Ты с юмором, Хирург, — заметил Барс. — Не станем.
— За присланных людей благодарим. Многих потерял?
Интересовался Тула, и вор в коляске отвечал:
— Сейчас считают. Благое дело сделали, верное.
Обратив внимание на стоявшего рядом Соло, Тула обратился к нему:
— Ты – человек Джафара?
— Соло… моё имя, — представился кавказец. — Джафара нет. Горло ему перерезал, за предательство воров.
— Джафар под Кроносом был. — уточнял Барс, глядя на гордого дитя гор.
— За то кадык и вывалил из гортани.
— Принимай его дела и владения, Соло. С тобой работать будем. Ты с нами?
Задал вопрос Тула, и кавказец пояснил за свою жизнь:
— До забитой шляпки гвоздя в мой гроб… с вами.
Отщипнув ягодку винограда от грозди на столе и положив себе в рот, Барс задал вопрос Хирургу:
— Давно хотел спросить. А как ты в коляске оказался?
— Неудачные переговоры, — начал рассказ тот. — Диалог вышел из-под контроля, мне и перебили позвоночник.
— Побеседуй с ними ещё раз, может, перебьют вновь. Глядишь, ты и встанешь.
Шутил Тула, не желая обидеть друга, и тот пояснил:
— Не получится.
— Врачи констатировали?
— Уже потом. Сначала я им трепанацию черепов устроил,… кирпичом мозги в асфальт вбивал.
— И сколько пациентов ты тогда прооперировал? — уточнил любопытством Барс.
— Четверых, — поведал вор в коляске. — Пятнадцать минут ползал по хирургическому полу стройплощадки, волоча за собой бесполезные ноги. Они меня избивали, я вгрызался им в ноги, валил и добивал.
— Поэтому тебя зовут Хирург? Трепанация твоя стихия?
— Трепанирую по мере надобности. Это моя стезя.
Раненым, опираясь на руку единственного оставшегося в живых телохранителя, входил Граф. Заняв место во главе стола и, дождавшись пока рассядутся остальные, старик сказал:
— Мало нас, очень мало.
— Для принятия решения достаточно, Граф. Наше слово…
Последовало ответом от Тулы, и Барс продолжил мысль за всех:
— Тебе быть королём.
— Я не хочу, чтобы вы голосовали на скорую руку. — не обращая внимания на боль, отвечал самый авторитетный из всех.
— Ты не можешь отказаться, Граф. Отказав нам – откажешь всему, за что мы сражались.
— Другие голоса. — желал услышать старик.
— Корона твоя, — послышалось от Хирурга. — Рябой просил передать, что и его голос за тебя.
— Чеченская община голосует за Графа. — взяв бразды правления над ней, сообщил Соло.
— Ваше решение не стало для меня неожиданностью, — признался умудрённый годами и опытом «законник». — Но оно станет ударом для тех, кто хотел посрамить, поколебать и уничтожить правду о честных ворах.
— Твоё первое слово в ранге короля, Граф.
Просил Хирург, и, встав, подняв до краёв наполненный коньяком бокал, старый говорил:
— Для нас этот стол слишком шикарен, за ним много пустых мест. Представим, что они заняты теми, кто остался там, в карьере… и посидим вместе, отпразднуем нашу победу.
— За всех. За Кислоту и за Прощая. — дополнил тост, глядя на свободные стулья, предназначенные для покойных авторитетов, угрюмый Тула.
— И самое главное, помните,… как бы не повернулось, что бы ни произошло,… оставайтесь людьми. И рвите тварей на куски. Никто не в силах… кроме ВОРА!
Гневом в голосе сказал Граф, и все молча выпили за своих, за покойных, за друзей, за отбывающих срока, за находившихся в розыске; за каждого, кто не предаёт себя, душу, кто живёт не по законам ложью, но по совести честно.
Это празднование победы более походило на поминки по друзьям. Но каждый чувствовал их незримое присутствие за столом, хотя бы они и не дотрагивались до наполненных для них по полной бокалов и приготовленных столовых приборов. Воры были со своими тем вечеров, они остались с ними навсегда в их памяти, в их сердцах, в воровской истории, в вечности.

XIII

Мы привыкли считать, что нам кто-то непременно что-то должен и ждать возврата, желать падения на голову разных благ. И если этого не происходит, мы начинаем огорчаться, злиться появлению впереди себя проблем. Кронос своим возникновением в городе сломил многие судьбы, но другие объединил и укрепил, какие-то познакомил между собой.
Вечером, покупая роскошный, изумительной красоты букет у цветочного ларька, Бес приветственно кивнул проходившему мимо подполковнику Гладких и получил ответом от того простую, человеческую улыбку.

В безлюдном парке, державшиеся за руки Оля и Артёмка, встречали шедшего им навстречу Шамбалу. Сблизившись, девушка сказала:
— Я знала, что ты вернёшься, чувствовала.
— Пап, ты обещал сводить меня на рыбалку. — напомнил отцу малыш.
— Сходим, сынок, обязательно сходим. — ответил тот.
— Возьми, — Оля протянула любимому рюкзак с деньгами. — Ты – мужчина, ты – глава семьи, тебе и распоряжаться активами.
Шамбала схватил сына на руки, крепко прижал к себе Олю и страстно расцеловал их обоих.

Возле детского дома царило необычное оживление для такого хоть и суетного его жильцами, но тихого для посетителей извне места. Расторопно суетясь, рабочие выносили множество коробок из кузова припаркованного грузовика – покупки, приобретённые на деньги Чёрной вдовы.
Контролируя ход разгрузки, рядом стояли Маргарита Васильевна и Валентина Петровна.
— Ой, Маргарита Васильевна, куда же наш Дима делся? Может, сбежал? — волновалась воспитательница за одного из своих детишек.
— Маленький он ещё сбегать, да и тихий очень. — разъяснила директор детского учреждения.
— Куда же он делся? Неужели украли?
— Полиция приезжала, я всё рассказала. Они непременно разберутся.
— Вы так говорите, как будто ни капельки не беспокоитесь о нём. Что же с ним случилось?
Переживала женщина, и Маргарита Васильевна тихо пояснила ей на ушко:
— С ним всё хорошо.
— Вам что-то известно?
— Дима… в полном… порядке.
— Но ведь его похитили… — настаивала Валентина Петровна.
— Я сама его отпустила, с его собственной матерью. Да, да… она нашла его. Не спрашивайте, что произошло в их жизнях, и откуда я это знаю.
— Не стану. Я только надеюсь, что с малышом будет всё хорошо.
— Теперь будет.
— А как же полиция? Они ведь всё узнают.
— А мне всё равно, — чистотой души и сердца улыбнулась Маргарита Васильевна. — Я посвятила свою жизнь этим детям, отдала им всё, что имела. Мне перед ними не стыдно.
— Если узнают, у вас будут проблемы.
— А мы им не скажем. Правда, ведь?
— Я молчок. Она действительно его мама?
Поинтересовалась воспитательница, и директор детского дома всё той же улыбкой сказала:
— Действительно… А как бы поступили вы?

В очереди людей аэропорта, проходивших регистрацию на рейс, стояла неприметная в толпе Чёрная вдова с рюкзаком за спиной и Димой на руках.
— Мама, а куда мы летим? — спросил кроха.
— Ты когда-нибудь видел море? — ответила лаской леди.
— Нет. По телевизору только.
— Скоро увидишь, сынок. Не только увидишь, но и будешь купаться в нём.
— Я не умею плавать.
— А я тебя научу.
— А мы туда надолго?
— Навсегда. — пояснила красавица и, подойдя к стойке регистрации, положила на неё документы свои и малыша.
Угрюмый Таможенник в натянутой на уши фуражке, пристально посмотрел в документы, затем на их обладателей и серьёзным басом спросил:
— Это ваш ребёнок? 
— Мой сын. — материнской ревностью и заботой ответила Чёрная вдова.
— А где ваш багаж? Я не вижу отметки.
— У нас его нет, летим налегке. Купим всё на месте, — девушка дождалась простановки печати в паспорта, забрала их и обратилась к малышу на своих руках. — Ну, что, пойдём? Море тебя уже заждалось.
— Пойдём. — ответила кроха, прижимаясь к своей маме.

После тяжёлого боя, потери близких друзей: Кислоты и Прощая, выбора Графа «королём воров», уставший Барс подвозил измотанного Тулу домой и сказал тогда первым:
— Танюха с детьми заждались, наверное, уже.
— Неделю с ними, никаких дел… только семья, — признался нежеланием ничего иного её глава. — Даже не звони, не одной вылазки без жены и детей.
— Ха-ха…
— Со всеми этими делами ты ведь их так и не навестил. Помнишь визит в гости и драку в боулинге?
— Помню. Мы тогда так и не доехали до дома. Ничего… ты со своими, я со своими… побудем немного и встретимся, все вместе.
— На этот раз никаких соскоков. Договор?
— Обещаю.
Улыбнулся в ответе Барс, и Тула попросил его:
— Здесь останови.
— Давай к дому подвезу.
— Здесь… Пройтись хочу… надо.
— Как скажешь, друг.
— Удачи, брат.
— И тебе. Танюхе и детишкам привет передавай.
— И ты своим.
— До скорого.
Попрощались они, крепко пожав друг другу руки.

Шагая по пыльному асфальту, Тула возвращался к себе домой, к своей семье. Выходя из калитки, его встречала жена с малышом на руках. Выбежавший следом Саша устремился к отцу и, подбежав к нему, крепко обнял его.
Приблизившись к Тане, вор взял из её нежных рук малютку и крепко прижал к себе исстрадавшуюся по нему жену, жаром не проходившей страсти поцеловав сладкие уста красавицы.
Войдя во двор, они закрыли за собой калитку, словно захлопнув с её помощью пути-лазейки всем проблемам в свою жизнь. Семья воссоединилась, они были вместе.

XIV

Такое событие, как массовая драка воров, не могло остаться незамеченным в кругах, имеющих к ним самое непосредственное или косвенное отношение. И если предстоявшие прогоны ещё только обещали осветить случившимся всех сидельцев колоний и лагерей, то заключённые в государственные стены «высокие», властные чины уже обсуждали результаты схватки «законников» и смерть своего подопечного – Кроноса.
— И что, никто не выжил? — уточнял краткий доклад своего помощника Анатолий Владимирович, сидя в уютном кресле своего кабинета в правительственных верхах.
— Из тех на кого ставили мы,… нет, — отозвался ответом Дмитрий Сергеевич. — А вот на кого не рассчитывали… как раз остались в живых. Я говорю о Бесе и Шамбале.
— Мне не безразличны судьбы этих персонажей. Хочу поучаствовать в них. Тем более я чувствую, что мы должны скоро встретиться.
— Я считаю, наши судьбы с их скоро пересекутся.
— Сделаем для них небольшое одолжение, своего рода подарок.
— Подпустим к нам поближе?
— И не дадим им расслабиться, ведь напряжение бодрит. Пусть не раскисают, будут в форме.
— Безумству храбрых поём мы песни. Они отважно пойдут на нас, тем более теперь у них есть союзники – воры. Не так ли? — уточнил верной формулировкой вопроса Дмитрий Сергеевич.
— Так. А это уже мощь для них и проблемы для нас.
— Как будем действовать? Что предпримем?
— Выставим перед собой заслон. И нас оградит, и других потреплет.
— Кому это под силу? Неужели…?
— Да, только им. — поняв ход мыслей своего помощника, утвердил ответом Анатолий Владимирович.
— Кто, то есть что, сумеет их убедить?
— Только две интересующие их вещи: деньги и много денег.
— В таком случае…
— Военный код: САП тридцать девять ноль два.
— Это же…?
Волнением голоса и раскрывавшимися в кругаля глаза, вдыхая воздух, спросил помощник, и его хозяин сухо констатировал:
— Ты сам знаешь кто они. Они позаботятся о нас.
Этот код расшифровывался как секретное армейское подразделение, созданное для решения особо важных и деликатных задач. С точки зрения правительства его официально не существовало, тем более что отряд был фактически распущен несколькими годами ранее. Но назревшая актуальная боевая операция реанимировала воинское подразделение, носившее имя: «Отряд десяти». Такое название его участники выбрали для себя по количеству планет Солнечной системы, такие же они присвоили себе и позывные.
Теперь же это червонец когда-то в погонах должен был сражаться на стороне тех, кто воссоздал их неофициальное существование многомиллионным контрактом по факту работы на себя.

Тихой ездой по загородной трассе, навстречу закату, вёл автомобиль командир этого отряда - Марс. Это был сурового вида, рассудительный мужчина пятидесяти шести лет.
Поправляя солнечные очки на брутально поросшем щетиной лице, он услышал от сидевшего рядом одного из членов своей группы:
— Снова вместе? Кому мы понадобились на этот раз? — спросила сексуальная девушка, мастерски владевшая приёмами рукопашного боя с позывным – Луна.
— Самым верхам. — пояснил ответом её командир.
— Мы должны уничтожить их или защищать?
— Кого как.
— Значит, у нас будет очень важная работа и своего рода федеральное финансирование?
— За это даже не беспокойся. Денег и работы хватит. Риска будет, хоть отбавляй.
— Наши цели…
Уточняла Луна, и Марс притормозил её нетерпение:
— Узнаешь позже.

В назначенное место и к установленному времени торопились двое других представителей секретного воинского подразделения.
Жуя бутерброд и запивая его напитком из стаканчика, крутил руль одним пальцем Меркурий. Это был весёлый, задорный парень с кудрявыми волосами, любитель пошутить и посмеяться.
— Как ты живёшь? Веселишься как раньше или обзавёлся семьёй и дохнешь от скуки? — спросил он сидевшего рядом приятеля.
Им оказался немного старше возрастом, сорока с небольшим лет, Юпитер. Этого крупного телом, серьёзного мужчину слегка раздражал юмор приятеля, и он ответил ему, не стесняясь:
— Каждый день вспоминал о тебе и ржал как неугомонный.
— Вспоминал мои шуточки?
— Нет, твою причёску. — пристально, с ехидством в глазах, смотрел на Меркурия Юпитер.
— Чё ты на меня так уставился? — дожёвывая бутерброд, спросил тот.
— Любуюсь.
— Чем?
— Твоей неотразимостью. И печалюсь терзаемый вопросом.
— Спрашивай.
— А ты, козёл кучерявый, бигуди по утрянке или с вечера накручиваешь? — спросил Юпитер и под оглушительный смех своего приятеля вновь окунулся в чтение заинтересовавшей его книги.

Дневное светило в закат, пустырь – место встречи членов отряда погружалось в накрывавший его собой вечер. В окружении травы и редкого кустарника, перед своим автомобилем стояли ещё двое участников несущей смерть группы, всматриваясь в бардовый горизонт и отмечая появление первых звёзд небосклона.
Одним из них был Сатурн. Характер этого мужчины был жёстким и решительным, несмотря на его внешнее спокойствие. Он не знал равных во владении холодным оружием. Ещё бы, ведь он шлифовал своё мастерство во всех горячих точках известных рядовому обывателю и остававшихся за кадром его понимания внешней политики нашей страны.
— Я пытался найти тебя. Ты словно сквозь землю канул. — говорил он крупному, угрюмого вида мужчине с большим животом.
Им был Плутон – не слишком разговорчивый, более мыслящий, чем на язык. Но если кому-то и удавалось его разговорить, ожидать откровений уж точно не приходилось. Его сумрачная душа являлась для всех потёмками, и даже близкие друзья не торопились залезть в неё, боясь заблудиться во всех её нескончаемых философских поворотах и рассуждениях, на которые всё же иногда давал свободу своему языку тучный мужчина.
— Наслаждался тишиной и уединением. — ответил он на вопрос Сатурна.
— В деревне домик прикупил?
— В лесу землянку выкопал.
— А вай-фая там конечно не было. Я тебя через социальные сети пытался найти, твоей странички нигде нет.
— Не регистрировался.
— Почему?
— Чтобы одноклассники не доставали. Десять лет этих недоумков терпел, чтобы сейчас, спустя годы, они объявились со своими глупыми вопросами и рассказами о своих жизнях? — пояснил витиеватой мыслью Плутон.
— Тебе не интересно?
— Ни хрена.
— Сильно в школе допекали? — настаивал любопытством Сатурн.
— Было немного.
— Чего же проще? Зарегистрируйся, они тебя найдут, спишитесь. Узнаешь их адреса и спросишь с них за всё.
— Хорошая идея, я и не подумал. Сами объявятся, я их и порешу. — хрустел сжимавшимися кулаками угрюмого вида мужчина.
— Обращайся, у меня таких много.
— Хорошо. При случае обязательно.
— Ну и злопамятный ты, Плутон.

К показавшимся вдалеке, ожидавшим своих коллег мужчинам, спешила очередная пара…в прямом смысле слова. Частые задания вместе и откровенность между ними закончились так называемым служебным романом, остававшимся к тому времени тайной для остальных членов отряда.
Перекатывая во рту зубочистку и поглядывая на свою спутницу, симпатичный мужчина с позывным Солнце, обратился к ней:
— Как, интересно, они отнесутся к тому, что мы с тобой теперь вместе?
Эротично посасывая леденец на палочке, не отрываясь от копошения в своём мобильном, сексуальная брюнетка тридцати пяти лет более походила чертами лица и стройностью фигуры на ту, чьё имя носила – Венеру.
С той лишь разницей, что Венеру Милосскую – богиню любви и красоты на римский манер, создал всего лишь скульптор эллинистического периода Александрос, вырезав её из камня. А эта дева была из плоти и крови, возбуждая красотой и вызывая буйство фантазий своей наготы.
— Я Луне уже сообщила, — ответила она. — Остальных обрадуем вместе. Уран с Нептуном как всегда на пару приедут?
— Быстрее нас примчат. Налево посмотри.
Взглянув в окно, девушка заметила мчавшийся с ними наперегонки внедорожник, и высунувшегося по пояс из передней пассажирской двери приятеля, махавшего ей рукой. Им то и был Уран, отличавшийся довольно вспыльчивым характером и резкой бескомпромиссностью слов.
— Не отставай. Устроим гонки. — подзадоривала она Солнце, и тот, нажав на педаль газа, значительно увеличил скорость.

Собравшиеся в назначенном месте члены «Отряда десяти» ожидали последних из своего состава. Видя мчавшиеся к ним наперегонки автомобили, Меркурий повысил градус азарта для всех:
— Наши катят. Как думаете, кто первым к финишу придёт?
— Двадцатку на Солнце.
— Поддерживаю.
Заключили пари Сатурн и Юпитер.
— Уран не сдастся. — подметила Луна.
— За рулём Нептун. Удваиваю. — включился в спор Плутон.
— Как дети малые. Везде развлечение найдут.
Усмехнулся Марс, и скорость играла определяющую роль. Ещё мгновение, ещё чуть-чуть… Автомобиль Нептуна финишировал раньше.
— Я же говорил. — уверенностью заявил Плутон, и проигравшие производили расчёт наличностью. Долги надо отдавать.
— Всех приветствую. Рад видеть. — здоровался с друзьями Нептун - уверенный в себе, мускулистый мужчина, победно вскидывая руку, выходя из-за руля.
Десять человек, все отборные убийцы, мастера своего дела, встали кругом, замкнув собой цепь воссозданного для грязной, кровавой работы секретного подразделения.
— Все собрались? — спросил его командир.
— Все. — отвечала ему Луна.
— На кого работать будем?
Поглядывал на друзей Уран и услышал от Марса:
— На себя. Но те, кто платит, будут думать, что на них.
— Мы вступаем в войну? — хмурым басом интересовался Плутон.
— Нет,… мы развязываем новую. Возвращаемся в наш мир – мир зла и порока.
— А скоро будет вообще пекло. — всё так же грыз зубочистку Солнце.
На пустыре, с последними лучами скрывавшегося за горизонтом светила дня и всё ярче разгоравшегося ночного, кругом стояли те, кому было суждено вершить историю беспредела дальше, став наследниками зла, точившими топор, чтобы чуть позже занести его на добро жизни.
 
XV

Чудеса случаются редко, проза жизни давно не оставила места сказкам фантазий, и становящиеся взрослыми люди забывают беспечность радости своего детства. Но когда-то, каждому в свой час, Провидение напоминает о волшебстве мимолётности лет, их скоротечности и напрасной трате отведённого каждому из нас времени, представшим перед глазами маленьким созданием – нашим родившимся ребёнком.
В палате родильного дома, укутанным в одеяльце на своих руках, прижимала к груди появившегося на свет малыша, ставшая мамой Анюта. Их с Лихо, а теперь и Бесом кроха появился на свет.
— Вот ты и родился. Вот мы и увиделись, мой малыш. Я – твоя мама, а ты – мой сыночек, мой маленький, — разговаривала с причмокивавшим губками малюткой девушка. — Какой ты красивый у меня, милее и прекрасней всего света, ангелочек мой, — заметив быстро проскальзывающих в палату Беса с огромным букетом цветов и Шамбалу с мягкими игрушками, она удивлённо спросила. — Привет. Как вы здесь? Вам же сюда нельзя.
— Когда очень хочется, то можно. Я же не мог пропустить первый день жизни своего сына. Покажи мне его. — просил Бес подходя к Ане, целуя её в губы и не сводя глаз со спавшего младенца.
— Это наш с тобой первенец. Смотри, как носик морщит.
— Тебе не больно было?
— У-у…
Ответила Аня, и, тянучись к ней целоваться, мужчина предложил:
— Тогда, может, ещё одного заделаем?
— Так, делальщик, не нервируй меня. Я только что родила ребёнка. А ты где был?
Иронией остудила его пыл Аня, и клавший игрушки на тумбочку Шамбала сообщил новость:
— На Кроносе точку поставили, с завитками из спины. Красивый малыш.
— Неужели всё закончилось? Я не верю. Теперь мы будем жить спокойно?
— Поживем, увидим. — ответил, дотрагиваясь до крошечных ручонок сына Беса.
Множественный топот спешивших ног, послышавшийся из коридора, напугал Аню, и она взволнованно спросила:
— Что это? Охрана? Я же сказала, посетителям вход запрещён. Это, наверное, за вами.
Шамбала подошёл к двери, приоткрыл её и, выглянув в коридор, сказал Бесу:
— В коридоре блатные… много, — закрыл дверь, подперев её ручку спинкой стоявшего рядом стула и добавил. — За нами.
Бес взял на руки проснувшегося от шума новорождённого малыша, посмотрел в его искрящиеся глазки и памятью о друге сказал тогда:
— Ну, здравствуй, Лихо.
С улицы, доносились сирены подъезжавших автомобилей полиции. Шамбала подошёл к окну, выглянул из-за штор и сообщил другу:
— За окном легавые…ещё больше.
Пара секунд тишины и милой, первой улыбки в жизни малыша, и Бес, глядя на него, сказал словами покойного товарища:
— Да пошло оно всё!

Стоявшие без дела, гурьбой, строители не смели переступить через растянутую полицией ленту, огораживавшую место происшествия. Стройка застыла. У припаркованных автомобилей служителей закона тормозила карета скорой помощи.
— Чё сюда столько ментов понаехало? Скорая зачем-то?
Послышался мужской голос из толпы, и ему отвечал такой же:
— Ищут что-то. Или уже нашли.
— Чё ищут?
— А ты сходи, спроси.
Расступившийся народ пропускал через себя застёгивавшего на ходу пуговицы слегка помятого халата неторопливого в движениях Доктора.
— Слыхал, что на карьере делается? Наших всех туда отправили, даже тех, кто смену сдавал. Всех. — интересовался он у своего коллеги, шедшего рядом.
— Знаю, — ответил тот, держа в руках чемоданчик с лекарствами. — Меня вообще из отпуска выдернули. Позвонили… впопыхах, второпях что-то пробуробили, ничего не понял. Сказали: «Одевайся и быстро на работу».
— Там настоящее поле битвы, трупов до сих пор считают. Мне Михалыч звонил, сказал, катафалки не успевают вывозить.
— Ну-ну… — соглашался знанием дела мужчина, перехватывая медицинский чемоданчик другой рукой.
— Скорые загружают под завязку, по несколько тел. Ментов, как на концерте десятого ноября.
— Говорят, воры передел устроили. Вот и покрошили друг друга.
— Там настоящее месиво. А то, что воры… да.
— Откуда знаешь?
— Среди тел нашли нескольких особо выделяющихся. Это не простые бандиты,… точно авторитеты.
— И оставили на земле? Спугнул кто, не успели забрать?
— Значит, эти не нужны. Крови больше, чем тел. Кто был ценен, того увезли.
— А нас чего сюда вызвали? Здесь-то что интересного?
— Сейчас увидим.
Проговорились они и, проходя мимо сотрудников полиции, остановившись на краю котлована и глянув вниз, один из медиков изумился представшей перед глазами картиной:
— Опа-а-а,… а этот здесь как?
— Гулял, споткнулся, упал. — предположил пояснением Доктор.
— Это менты в отчётах напишут. В такой одежде по стройке не ходят.
— Один из тех, что в карьере? Убежал, а тут догнали?
— Может быть.
— Смотри-ка, он вообще, как ёжик. Столько стальных стержней из него торчат.
— Ужасная смерть. Нашампурили с ног до головы… никаких шансов.
Кронос лежал на животе, проткнутый прутьями стальной арматуры, с повёрнутой набок головой. Он не мог слышать последних слов одного из мед персона, прибывшего на вызов:
— Как ни хорониться, а от смерти не оборониться.
Он и не слышал,…но всё же резко открыл глаза. Ничего не закончено?

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

























ОГЛАВЛЕНИЕ

Глава первая……………………………………………………………………………………...2
Глава вторая……………………………………………………………………………………..33
Глава третья……………………………………………………………………………………..60
Глава четвёртая…………………………………………………………………………………90
Глава пятая……………………………………………………………………………………..118
Глава шестая…………………………………………………………………………………..146
Глава седьмая………………………………………………………………………………….176
Глава восьмая………………………………………………………………………………….202
Глава девятая………………………………………………………………………………….231
Глава десятая………………………………………………………………………………….262
Глава одиннадцатая………………………………………………………………………289
Глава двенадцатая…………………………………………………………………………320
Глава тринадцатая…………………………………………………………………………350
Глава четырнадцатая……………………………………………………………………377
Глава пятнадцатая…………………………………………………………………………404
Глава шестнадцатая………………………………………………………………………430