Смерть неизбежна

Смерть неизбежна. Так написано в учебнике русской словесности
Так начинается «Дар» Владимира Набокова.
Об этом фильм «Последняя сказка Риты», о нем бы я хотела поподробнее, хотя бы потому, что 12 января у режиссера фильма, самого прекрасного ангела смерти, Ренаты Литвиновой, был день рождения.

Фильм действительно сказочный, это сказка о смерти, вернее, о её неизбежности, очень красивая сказка, морозная и бархатная, нарядная, тёмно-зелёная и бордовая, ужасно, до боли красивая.
Вкратце: ангел смерти устраивается на работу в полуразрушенную больницу, чтобы проводить в мир иной смертельно больную женщину, Маргариту Готье.
Читала недавно «Альтиста Данилова» Орлова, Данилов там такой же неприкаянный демон, играющий на альте в оркестре театра, проникается так сильно людским миром, что ему становится чужд мир демонический, со всеми его привилегиями - бессмертием, безграничными возможностями перемещений во времени и пространстве, перевоплощений и нескончаемыми удовольствиями. А Данилов выбирает музыку, потому что через искусство он может преодолеть любые ограничения и условности человеческого мира.

Тут же Таня Неубивко, демон, посланница смерти, тоже начинает любить мир людей. Она проникается к своей подопечной, Рите, и по её желанию, приходит в её последнюю минуту в желтом вечернем платье и с бокалом шампанского. Она не обделена вниманием мужчин, любит наряжаться, носит шпильки и алую помаду, замотавшись в оренбуржский платок, много и с удовольствием курит, пьёт с подругами вишневую наливку из гранёного графина, тушит сигареты в рюмке.
Мир людей начинает казаться настолько тёплым и приветливым и каким-то своим, что расставаться с ним никак не хочется. И, между прочим, не только демонам не хочется. Людям, не видавшим ничего более своего мира, очень страшно из него уходить. Маргарите Готье тоже страшно, а мне за неё.

По крайней мере, очень несправедливо уходить, когда на улице такая красота.
Старая, в сухой штукатурке цвета яичной скорлупы больница, а вокруг синее небо в изразцах голых веток, их густые тени отпечатываются на асфальте, всём в чумазых подтёках высохших луж, от которых кляксами разлетаются вороны.
А Тане так не хочется забирать Маргариту в мир мертвых, а почему?
Потому что у неё есть любовь. И Тане жалко лишать её этой прекрасной любви.
Но ещё у Маргариты есть сны, очень страшные, они про похороны, но они так прекрасны, потому что под музыку Земфиры!
Сон первый — это, наверное, лучшее, что я видела за последнее время:
Рита — Офелия, едет вдоль Москвы реки на санках, обложенная крупными, яркими цветами, она будто с картины Прерафаэлитов. У снов главная задача: подготовить Риту, но Рита не может свыкнуться с мыслью о смерти, и мы не можем, поэтому надеемся, что она всё-таки не умрёт.
И тем оглушительней звучит объявление на пятиминутке в прокуренном зале больницы: Умерла Маргарита Готье.

Как умерла? Куда умерла? А главное зачем?
Как там у Земфиры: «герой погибнет в начале повести»
Ну не в начале, а по крайней мере, в середине, это и обескураживает.
И какой бы ожидаемой не была смерть, она всегда непредсказуема.
Даже если ты сказал ей прийти непременно в жёлтом платье и с бокалом шампанского.

А что-то после смерти остаётся. Остаётся любовь. И ангел смерти этой любви помогает, даже когда Риты нет.
И поэтому то, поэтому, какой бы обескураживающей и страшной не была смерть, она всё-таки прекрасна.