544. Хут. чертовщина. Метаморфоза перевоплощения

                На рассвете, когда посветлевшая заря сменилась восходом солнца, диск которого едва послал первые лучи по бескрайней равнине полей, служанка Фаина вошла в комнату мальчиков, чтобы разбудить их.
                Да, скажу я вам, времечко самое не подходящее для пробуждения, когда сладостные сны достигли максимума своих ярких сновидений, а тело  полное блаженства, словно пушинка, парить в объятиях теплого одеяла в наступившей утреней прохладе.
                Ильюше было намного проще просыпаться, ведь он с вечера, как только улёгся в постель, тут же уснул безмятежным сном, а вот Георгий долго не мог уснуть, то и дело ворочался, а всё от того, что мысли в голове не могли ни как упорядочиться.
            Одолевало чувство вины перед братом, который пострадал не только за себя, комом в горле торчала обида на бабушку, надо же было ей придумать такое мерзкое наказание, да и отец мог исправить положение и придумать более безобидное наказание.
           Вот за свою матушку был спокойно доволен, она как могла, пыталась уберечь его от позорного наказания.
           Могли ведь и понять, что вышло случайно стечение обстоятельств, ведь не специально же подожгли солому.
         Вышло довольно глупо и всё от того, что спичка отлетела им за спины, упади она спереди, всё бы обошлось.
             Только ближе к утру утомленный тяжкими думами уснул Георгий и ещё не успев, как следует разоспаться, как услышал добродушный голос служанки, что уже пора подниматься.

                Какого усилия стоило только открыть ему глаза, которые не желали самостоятельно открываться, тем самым обрывая приятное чувство нахождения в постели.
              Пришлось приложить не малые старания, помогая себе руками, чтобы сделать это.
              Георгий сонный взгляд бросил в сторону Ильюши, его брат, сидя на кровати, пытался надеть принесённую специально для выезда в поле одежду, видимо служанка постаралась отыскать её в старом сундуке.
           Интересно кому они принадлежали, его отцу или дяде Пете?
        Фаина подала  и Георгию подобную одежду, довольно старомодную, в которой он будет больше походить на шута, уже было закралось подозрение, что это задумано специально, чтобы лишний раз унизить его самолюбие.
                Служанка поторапливала, всё повторяла, что не стоит лишний раз нервировать Анну Владимировну, которая не терпела и не переносила на дух, скверно исполняемое ею поручения.
             Но как уже доносилось из открытых дверей в коридор, Анна Владимировна громко и строго выговаривала молодой служанке свои недовольства не понятно по какому поводу.
                Так что не стоило тянуть время, а следовало бы поторапливаться, не зачем, чтоб ещё сюда вошла бабушка и сорвала свою злобу на своих полусонных внучат.
             Быстро одевшись и без  конца позёвывая, Георгий с Ильёй нехотя вышли из своей комнаты и в сопровождении Фаины направились к выходу.
               Выйдя на крыльцо, Георгий  потянулся и ознобливо передёрнулся всем телом.
              Да, в такую рань ему ещё не приходилось вставать, вон, огромное красное солнце, только что поднялось над краем горизонта.
           Переведя взгляд за ворота увидел, что там уже стояла телега с запряжённой лошадью, возле которой возился тот самый хуторской мужичок, которого назначила бабушка им в надсмотрщики.
                В телеге сидели двое ребят мальчик лет двенадцати и девочка возможно на год младше, которые с явным интересом смотрели на вышедших из дома на крылечко барчуков в сопровождении служанки.
                Ильюша был в полном расположении духа к новым приключениям,  ловко соскочил по ступенькам на одной ноге вниз, где и поджидал брата, который демонстративно и вальяжно, медленно спустился вниз.
            Когда братья вышли к воротам в сопровождении Фаины, из дома торопясь  спешила следом их матушка, накинув на плечи платок.
              Георгий слегка смутился, не будь в телеги этих ребят, он бы не придал этому значения, а тут ситуация крайне меняла обстановку.
          Ведь матушка начнёт проявлять свою ласковую заботу, приговаривать, да наказывать, будто он ровесник Илье, чтоб вели себя осмотрительно, ни куда не лезли и ничего не трогали без разрешения.
              Подойдя ближе к стоящей телеге у ворот, хуторской мужичонка обернулся, у Георгия по спине пробежал мелкой дрожью холодок, а ноги в коленях предательски задрожали.
               И было им от чего дрожать, мужичок оказался такого грозного вида с густыми бровями и с пышной цыганской, чёрной бородой, что невольно забеспокоишься.
                Глядя на него у Георгия невольно промелькнула одна довольно спонтанная мысль, что надень на этого человека одежду флибустьера, то его будет не отличить от знаменитой Чёрной Бороды, про которого он читал в одной из книжек про приключения.
             Хуторянин кашлянул и пробубнил басом глядя на подошедших Илью и Георгия:
                -Зовите меня дядькой Кондратом, а это мой помощники,
                указал он рукой на сидевших ребят в телеге,
                -Андрейка и Алёнка. Так что милости прощу садиться.
      Попробуй ещё заберись в эту телегу, ни подножек тебе, ни ступенек, а из всех удобств солома, усаживайся где понравится.
            Если Георгий проявил ловкость и в подскоке ввалился в телегу, то Илья не знал, как ему поступить, помог дядька Кондрат, он ловко подхватил мальчика и поставил в телегу.
            Матушка обеих братьев, подобно заботливой квочке, суетилась возле телеги, всё давая и давая наказы своим мальчикам, даже было как – то неудобно её выслушивать перед хуторскими ребятами.
                Затем она принялась наказывать дядьке Кондрату, чтобы тот с заботой и вниманием приглядывал за её детьми и особо не загружал работами.
               Дядька Кондрат дал обещания, что всё исполнит самым наилучшим образом, влез в телегу, уселся на доску служившей ему сиденьем, взял в руки вожжи, чмокнул губами, хлопнул лошадку по крупу, прикрикнул:
                -Н –но! Пошла родная.
         Телега тронулась в путь, а у ворот остались Татьяна Ильинична и служанка Фаина, которые взглядом провожали удаляющихся мальчиков.
              Что – то до боли было знакомо в этом утреннем событии, Татьяна Ильинична всё смотрела и смотрела, вытирая выступившие слёзы из глаз, а Фаина даже всхлипнула.
           Телега с ребятами перевалив косогор начала медленно скрываться из виду, как вдруг с крыльца раздался голос Анны Владимировны:
            - Фаинка хватит тебе пялится, пора и за дело приниматься.
                - Не арестантов отправляете в кутузку.
                -Вечером как миленькие дома будут.
        Что могла подумать в такую минуту Татьяна Ильинична, да то, что у её свекрови чёрствое сердце и ни какого душевного сострадания.
         Тем более отъезжали в поле ни кто ни будь посторонний, а её родные внуки, да и Владимир хорош, мог выйти и поддержать ребят, спит себе ни о чём не печалясь.
              Фаина стремительно вошла во двор, поднялась по ступеням и скрылась в доме, немного постояв, за ней вошла и Анна Владимировна, вскоре из  дома послышались возгласы недовольной барыни.
            Ещё раз посмотрев на опустевшую дорогу, Татьяна Ильинична смахнула слезу, поправила на плечах платок и медленно направилась обратно в усадьбу.
                Заходить в дом ей совсем не хотелось, там слишком нервная назревала обстановка по поводу недовольства Анны Владимировны своими служанками, чем они могли не угодить ей в такой ранний час, пойди разберись, так на пустом месте суета суетная.
          Поэтому Татьяна Ильинична решила немного прогуляться по дорожкам палисадника, посидеть в беседке, подумать и поразмышлять в утренней тиши о делах дальнейших.
         Как ни покажется странным, но для неё время замедлилось настолько явно, что могло показаться, что в отдельные минуты оно останавливалось окончательно.
              Сколько дум пришлось передумать, о себе, семье, о детях, поразмыслить на счёт того, как же так могло произойти, что из такой заботливой женщины, как Анна Владимировна в одночасье проявился монстр.
               Да, да, именно монстр, злобный и коварный, не знающий пощады ни родным ни близким, без всякого на то основания способный на унижения и даже физическую расправу.
            Неужели Володя не видит этого, он настолько слеп, что не замечает, как его мать просто злобствует в отношении своих внуков.
             Ведь этого его родные дети, ради защиты которых не грех и указать не правоту в действиях Анны Владимировны.
              От такой поездки в гости полнейшее разочарование, да какой это отдых, он подобен вынужденному отбыванию определённого срока, разве такое могло случиться при Кузьме Ильиче?
           Да ни когда бы он не позволил бы себе такого надменного отношения к своим близким родственникам.
             Съезжать, нужно во что ни было съезжать,
                подальше от этого гнезда насилия и чем скорее тем лучше.
                Вот Володя проснётся и с ним стоит серьёзно поговорить, разве это дело отправлять мальчиков в поле под солнцепёк.
              Тем боле они не привычные к сельскому труду, а какого им выделили хуторского мужика, ужас один, от одного только вида мурашки пробегают по телу.
                А голосище такое грубое и утробное словно у него внутри бочка, в которую он говорит.
            Не дай бог гаркнет на мальчиков, а у тех может случится испуг, вот и будет действительно наказанием на всю жизнь.
         Татьяна Ильинична всё накручивала и накручивала себя, с каждым разом представляя всё более страшные картины, которые могут произойти с её мальчиками.

             После утреннего завтрака, на который её позвали, найдя её в глубоких раздумьях в той самой беседке за домом, она решила на полном серьёзе поговорить с мужем.
            Но Владимир Кузьмич её доводы счёл надуманными и не серьёзными, а вот на счёт отъезда был согласен, что слегка успокоило Татьяну Ильиничну.
           Время медленно тянулось к обеду.
               Татьяна Ильинична пробовала читать, пыталась прогуляться за пределами усадьбы, даже  прилегла в отдельной комнате, чтоб отдохнуть, но постоянное беспокойство за своих мальчиков, не оставляли её на секунду.
             Несколько раз пила успокоительные, но всё это не помогало ей, а только всё больше усиливало головные боли, пришлось даже перевязать голову мокрым полотенцем.
           Появись сейчас перед ней её детки, возможно, всё бы моментально прошло, но их всё не было, а душа болела как там они в поле?
              Всё ли с ними хорошо?
                Не перетрудились ли под палящим солнцем?
          Обедать она не стала, да какой там может быть обед, когда ни какого нет желания есть, а и кусок хлеба не полезет в горло.
            Ведь если подумать, то с её мальчиков было достаточно пробыть в поле до обеда, зачем же их так жестоко истязать ради собственных амбиций, очерствело видно сердце Анны Владимировны, нет в ней жалости и сострадания.
            Как же это так вышло и в чём причины таких глубоких изменений?
                Где кроется тайна резкого надлома души и откуда взялась эта метаморфоза дурного перевоплощения?

05 – 09 декабрь 2019г.