Плагиат. Из докторов Готфрик и Верховцева

               
     Я уже писал о полнейшей девальвированности всего, к чему только прикоснется поганая путинщина, обладающая способностью окрашивать в говенно - унылые тона окружающее пространство, упоминал о мифологичности креативности еврейского племени, многих тем касался я в своих сказочках, неоднократно предупреждая потенциальных читателей о непредназначенности этих историй для свиней и крыс, но всякий раз, мимоходом забежав в помойную сеть Инстаграм, с изумлением обнаруживал, что сраная нашистка и всеядная свинья продолжают пикироваться дубовыми лбами и тупыми рожами потаскух, держа основанием мои сказки, что меня сначала веселило, потом злило, а сейчас не вызывает ничего, кроме рвоты, то есть, получилось так, что эти твари стали равноценны с тиви и прочим рунетом, а с кем мне тогда играть ? Оглядевшись, понял как данность и п...дец - не с кем. Значит, игра закончилась и я стал блоггером, что тоже нех...во, был же блоггером подонок Носик, являются блоггерами мудаки Бабченка и Несмиян, хули перечислять позорные имена и никнеймы, проще, наверное, совершить виртуальное самоубийство. Сказано - сделано. Можно еще плагиату, но Кэрроловская неудачная Алиса со всей своей фуфловостью зеркал - чересчур жирно будет для вновь обосравшихся скотов рунета, орденоносной крысы и белесой поганки из мира очень большого тенниса, отравляющих меня не хуже Годохмы ежедневно, поэтому вместо похождений за шахматной доской будет плагиат из академика Шахматова. Кушай на здоровье, сволочь.
    «Неуничтожаемость силы и материи пользуется репутацией вполне научно-установленной истины,  хотя доказательства этого положения вращались в сфере слишком грубых явлений внешнего мира. Мне первому, при помощи высшей математики, выпало счастье доказать эту грубую эмпирическую истину строго научным путем. Полученная формула в полном своем объеме выражается так: настоящий запас циркулирующих и комбинирующих во вселенной сил и материи плюс весь запас органической жизни равняется всему запасу сил и материи, действовавших от начала мира и слагавшихся в необозримо пеструю амальгаму отдельных явлений. Запас силы и материи остается тот же, но этот длящийся в необозримом пространстве веков „плюс нарастающая органическая жизнь“ с роковою силой прорывает заколдованный круг неизменного круговращения силы и материи; прогресс является именно в пределах этой разрастающейся органической жизни, а не в смене чередующихся комбинаций и развивающейся поступательно способности дифференцироваться. Этот плюс в своем бесконечном повторении превращается, наконец, в знак умножения. Таким образом, за внешним миром вечно слагающихся и разлагающихся сил и материй вырастает тот неизмеримо больший внутренний мир самых сложных и неуловимо тонких проявлений деятельности, который выдвигается далеко за пределы уничтожаемости сил и материй».
— Ну, Матрена, кто из нас сумасшедший? — спрашивал доктор, раскуривая папироску… — Читать дальше?
— Читай, Семен Павлыч.
— Хорошо… Только пользы тебе немного будет.
— Ладно, после успеем поругаться-то.
Докурив свою папироску и откашлявшись, доктор продолжал чтение своей рукописи. «А „свербящая похоть славы“, окрыляющий жар молитвы, чистые восторги первой любви, муки уязвленного самолюбия, вечно томящая жажда неудовлетворенной жизни, насильственное заглушение законнейших требований человеческой природы, что это такое? Где мы будем искать тех математических равнодействующих, когда в этом необъятном океане человеческой скорби, мук и страданий крошечная человеческая радость исчезает, как утопающий в океане человек? Разве математическая формула, самая точная и гениальная, может непосредственно спасти бедняка от страдания, общество от нравственной неурядицы?»
— Но тут, — заговорил доктор, откладывая в сторону свою рукопись, — явилась новая поправка. До сих пор дело шло о фактах и явлениях существующих, бралась действительность, но есть целый ряд жизненных явлений, где эта жизнь затаилась и приняла омертвелые формы. В большинстве недостает ничтожных пустяков, какой-нибудь случайности, чтобы именно здесь-то и вспыхнул огонь накопившейся жизни, чтобы развернулась роскошная форма нового существования, — как считать эти дремлющие силы, жизнь в возможности? А между тем не считать их нельзя, потому что на них затрачена огромная энергия, может быть в них-то и проявлялись бы высшие формы существования.
Матрена Ивановна качала головой и делала вид, что начинает понимать доктора.