Где еврею хорошо, глава 17

   Следующего дня Анатолий Иванович решил ехать домой. Вышел на трассу в надежде на попутку. Вскоре из-за поворота вынырнул большой чёрный внедорожник. Этого, пожалуй, и останавливать не стоит. Не любит он крутых машин. Вернее – их хозяев. Предпочитал что-нибудь попроще.  Но машина, поравнявшись, внезапно затормозила. Хлопнула дверка, и возник невысокий упитанный мужичек. Пристально осмотрел Анатолия Ивановича и спросил:
   
   - Пруга?
   
   Анатолий Иванович в свою очередь тоже стоял озадаченный. Никак не мог понять, кто это и кого он ему напоминает. Круглое лоснящееся лицо, глаза с прищуром. Именно это ему было знакомо.  Неужели Кулинча? Копия лица его матери. Но в детстве Кулинча казался высоким и сильным, а здесь стоит недомерок, типичный колобок.
   
   - Кулинча?
   
   Кулинча широко улыбнулся и подал руку:
   
   - Он самый! А я смотрю - ты стоишь или не ты! В Лохвицу? Садись!
   
   Машина тронулась. Короткопалая ладонь Кулинчи лениво лежала на руле. Анатолию Ивановичу показалось, что руль мешает ему видеть дорогу, и он спросил:
   
   - Зачем тебе такая большая машина?
   
   - Это большая? – удивился он. – Ты еще не видел моего автобуса.
   
   - Ну, да. Я слышал, у тебя и дом большой.
   
   - Завидуешь?
   
   - Да нет. Говорю, чтобы не молчать. А я редакторую в районной газете.
   
   Кулинча несколько минут молчал, потом, словно вспомнив о пассажире, серьезно спросил:
   
   - Взяток много берешь?
   
   Его серьезность рассмешила Анатолия Ивановича, и он пошутил:
   
   - Брал бы, если б давали. Надо было учиться не на журналиста, а на санитарного врача. Был бы, как ты - с большой машиной и домом.
   
   - Взятки дают не профессии, а людям, - назидательно произнес Кулинча. – Никчёмному человеку никто не понесёт взятку. 
   
   - Тебе, значит, несут.
   
   - А куда они денутся? Я профессионал своего дела, проведу проверку так, что начальнику остаются два варианта: либо с работы уходить, либо нести взятку. А если я приду, похожу по предприятию, не глядя подпишу протокол и уйду, кто мне принесёт взятку? Если тебе не несут взяток, значит, плохо работаешь.
   
   Да, поворот неожиданный. Анатолий Иванович даже опешил и сказал, словно оправдываясь:
   
   - Журналистов вместо взяток чаще калечат.
   
   - Ну, ты же живой и вроде не калека! – заржал Кулинча.
   
   - Живой. А скажи, среди всего этого у тебя есть место совести? Ведь ты берёшь взятки, а нерадивые руководители остаются на своих должностях и продолжают воровать. Получается, ты вместе с ними воруешь и место тебе, как говаривал Глеб Жиглов, в тюрьме.
   
   - Но я, как видишь, не в тюрьме. А на место уволенного руководителя, придет другой и будет точно так же воровать. Так что совесть придумали ничтожные люди, чтобы оправдать свое ничтожество или просто трусость.
   
   - Не любишь ты совестных людей. Видимо, чувствуешь, что когда-нибудь они тебя таки посадят в тюрьму, - на прощанье предрек судьбу Кулинче Анатолий Иванович.
   
   С тяжелым сердцем вернулся Анатолий Иванович домой. Оно подсказывало, что больше родной Украины он не увидит. Что будет она всегда перед его глазами по-летнему теплая и по-осеннему щедрая. И совершенно растерянная, с короткопалой ладонью Кулинчи на упругой груди…

   Продолжение следует.