Дочка священника Глава 12

Постучали в двери. Оказывается, пришла Алевтина Сергеевна. Она принесла с собой целый пакет каких-то вкусняшек, и попросила Маринку поставить чайник. Пока грелся кипяток, Алевтина Сергеевна немного поговорила с Хильдой, расспросила ее о том, как и где она училась, сравнила преподаваемые предметы, и оптимистично уверила девочку, что все будет хорошо, и она попробует ее подтянуть в знании языка.
Хильда как-то неохотно слушала убедительные рассуждения учительницы, тем более, что настроена была вскорости покинуть стены сельской школы. Она с любопытством смотрела на то, как учительница веселым тоном заряжает ее уверенностью, подчеркивая под каждым словом, как будет все хорошо. Даже немного стало жаль ее стараний. Хильда вдруг задумалась: какие все-таки здесь хорошие, даже необычные люди. Сколько она жила — еще не видела, чтоб кто-нибудь из посторонних так участливо заботился о ней.
Затем пили чай. Маринка все время щебетала, кружась возле Алевтины Сергеевны, называя ее ласково Алей. Потом она понимала, что фамильярность неуместна, и опять обращалась к учительнице по имени-отчеству.
Говорили только на местном языке. Это было специально для того, чтобы Хильда постепенно привыкала.
Мы с отцом Виктором приехали уже под вечер. Еще с порога я услышал звонкий смех с кухни, задорные разговоры. Хильда пребывала в прекрасном настроении.
- Ну, как у вас дела? - спросил я у Алевтины Сергеевны, выходившей из кухни.
- Все просто прекрасно. Уверена, в скором времени девочка сможет более-менее общаться, по крайней мере, на суржике.
- Ну, слава Богу, - сказал я, слегка поклонившись учительнице.
Домой нас везла Ауксе. Всю дорогу она о чем-то разговаривала по телефону. Я не прислушивался, но понимал, что разговор весьма неприятный. Девушка иногда повышала тон, слегка ударяя о колесо руля рукой, а однажды даже дернулась — и нас чуть занесло на встречную полосу.
- Так, давай поаккуратней, - сделал я замечание.
Девушка просто извинилась и, наконец, нагрубив собеседнику на другой стороне трубки, бросила телефон куда-то в темноту.
На улице медленно спускались сумерки.
Дома нас ждал ужин со сногсшибательным запахом, исходившим от глиняного горшка с борщом.
Ели молча. Я то и дело задавал Хильде разные вопросы, но отвечала она неохотно, а в голове моей крутилось лишь одно: как объяснить дочери, что мама не заберет ее на Новый год, не станет ли это для нее ударом… Конечно же, станет. Мучительное представление о необходимости разговора повергало меня в какую-то панику. И так не заладилось с дочерью, а тут еще такая беда. А главное, что я совершенно бессилен что-либо изменить, как-то на это повлиять…
Неринга сегодня не звонила. Я видел, что дочь очень сильно ждала этого звонка: смотрела в телефон, бегала к компьютеру. Когда часы подошли к десяти — пыталась набрать маму сама. Никто не отвечал.
Абсолютная темнота. В ней кроется спокойствие, какое-то умиротворение, в данной ситуации, тревога…
Хильда вошла ко мне в комнату, когда я заканчивал читать вечернее правило.
- Папа, а я крещенная? - неожиданно спросила она, сползая по стенке на пол.
- Ну да, конечно, - сказал я, садясь напротив в кресло.
- А где?
- Давно еще, когда мы жили в Риге. В православной церкви. Дедушка был сильно против, он убеждал маму ходить в кирху, но я настоял.
- Потому что ты был священником?
- Нет, я тогда не был священником. У нас с мамой имелся бизнес, подарок твоего второго дедушки, моего отца.
- А чего вы делали?
- Небольшое кафе, маленькое, но уютное. К нам всегда приходили посетители, и мы радовались каждому, даже бродяжке с улицы.
- И что потом произошло?
- Потом все грустно… Мама стала работать бортпроводником.
- Стюардессой?
- Да. Она считала, что это подчеркивает ее женственность, - я даже улыбнулся, вспомнив нелепые объяснения Неринги. - Ей нравилась форма, нравились опасности, болтаться в небе, улетая в ту или иную страну. Я как-то прозевал тот момент, когда твоя мама слишком этим увлеклась.
- Чем увлеклась?
- Когда вырастешь, спросишь маму. Думаю, она тебе объяснит все сама.
- А почему вы расстались?
- Мне неловко об этом говорить, и не хотелось бы… Но одна из причин — это когда отношения зашли глубоко в тупик. Я понимал, что дальше уже так нельзя. Твоя мама тоже так посчитала, начались слезы, постоянные выяснения отношений… Вот мы и расстались. Ты тогда еще очень маленькая была. Я уехал сюда, а вы с мамой решили остаться в цивилизованной Европе. Пришлось продать бизнес, чтобы купить вам жилье. Так вы оказались в Лиепае. Ну, а дальше ты все знаешь.
- А Маринка говорила, что Хильда — такого имени нет.
- Есть, конечно. Твой дедушка настоял, чтоб именно так тебя назвали. Мамин папа. Он сильно гордился, что он немец, и хотел, чтоб его внуки отличались оригинальностью. Но при крещении тебе дали другое имя.
- Интересно как… И что за имя?
Я слегка улыбнулся, ответив:
- Ольга. То есть, Оля.
Хильда долго на меня смотрела, ничего не отвечая, видно, прикидывая, как бы звучало новое имя. Затем она поднялась и села на соседний диван. Ее глаза выражали любопытство и интригующую загадочность.
- Надо же, - сказала она, - какое нелепое имя.
- Ну почему нелепое? Имя очень популярное. Здесь, и в соседней стране. Просто непривычное тебе, может быть. Так звали княгиню, в честь которой ты и названа.
- Княгиню… - растягивая слоги, мечтательно произнесла Хильда. - Должно быть, это очень круто.
- Ну, вот видишь.
Я заметил, что настроение девочки совершенно изменилось, она стала снова такой же жизнерадостной, озорной, и мне даже показалось, что отношения опять начали налаживаться.

Следующий день был суббота.
- Пойдешь со мной в церковь на вечернюю? - спросил я у дочери без всякой надежды на положительный ответ.
- Ты знаешь, я так замерзла в прошлый раз, - скривила лицо Хильда. - Можно не пойти?
- Что делать будешь?
- Не знаю. Погуляю, посмотрю окрестности.
Она уже хотела заходить в свою комнату, но вдруг остановилась на пороге, резко развернулась, и спросила:
- А ты же хоронишь людей, верно?
- Ну да, - ответил я.
- Всех-всех?
- Не совсем понял твой вопрос.
- Ну, я имею в виду, тех, кто умер в этом селе, или кого хоронили на кладбище.
- А тебе зачем?
- Можешь просто ответить?
- Ну, не знаю как отвечать, вопрос ты поставила как-то очень странно.
- Хорошо, - Хильда с минуту подумала, после чего продолжила. - А летом ты, случайно, не хоронил девочку, примерно моего возраста, может, чуть старше?
Я задумался, пытаясь вспомнить отпевания, прошедшие за последнее время. Несмотря ни на что, к отцу Тарасию с этой просьбой обращались не так часто. Но отпевание совсем юной светловолосой девочки я помнил отлично.
- Да, было, помню, - невнятно ответил я, перебирая в голове те похороны.
Обычно, когда умирают в таком возрасте, собирается очень много людей. Я еще удивился, что присутствовали только отец, две какие-то незнакомые женщины, и старуха Никифоровна, их соседка. Ни умершую, ни ее отца я не знал. Они были то ли дачники, то ли какие-то переселенцы. Отец сказал, что девочка умерла от болезни, показывал еще справку, но я почему-то тогда подумал, что произошло что-то другое.
- Почему ты спрашиваешь? - спросил я у Хильды.
Та немного задумалась, видимо, определяясь с ответом, после чего заговорила:
- Понимаешь, такое дело… - она снова выдержала паузу, наконец, продолжив. - Маринка рассказывала странную историю. У нас мальчик есть в классе, Валера Орешкин… Так вот. Он вроде, то ли встречался с той девочкой, то ли дружил… Ну, я так и не поняла. А потом она умерла…
- Первая любовь? - неуверенно спросил я.
- Не знаю, возможно, - пожала плечами Хильда. - Интересно другое. Маринка рассказывала, будто Валерка ту девочку потом еще встречал. Она ходила возле кладбища. А также около старой усадьбы.
- Ну что за вздор, - я не смог сдержать улыбку. - Уверен, это просто ваши детские фантазии. Мне тоже в тринадцать лет такое мерещилось! Казалось, что я живу в мире пиратов, разбойников, привидений. Все они существуют не на экранах фильмов, а в реальности, в соседней квартире, близлежащем дворе, в заброшенной кочегарке…
- Возможно-возможно, - с задумчивым видом проговорила Хильда. - Я тоже не сразу поверила.
- Что значит «не сразу»? Хильда, ты что, действительно допускаешь мысль о том, что несчастная девочка после смерти бродит в окрестностях кладбища и старой помещичьей усадьбы?
- Ну может ведь такое быть, правда?
- Я верующий человек, священник. Не хочу я в такое верить, хотя много читал о странных вещах. Некоторым из них являлся даже свидетелем. Но тут явно обычная подростковая фантазия.
- Хорошо, - почти согласилась Хильда. - Может и фантазия. Нужно будет у Валерки расспросить.
- А вот этого делать не стоит.
- Но почему? Как ты не понимаешь? Тут же кроется настоящая тайна!
- Ох, дети-дети… Если у твоего этого Валерки, действительно, возникли чувства к той девочке, то расспрашивать о таком, по крайней мере, неприлично.
- А прилично ездить по ушам доверчивым девочкам рассказами о странных призраках, слоняющихся по кладбищу? Ладно, посмотрим.
Я только качнул головой и, улыбнувшись, вышел за порог.
продолжение будет...