Глава 44. Осенняя хандра

На деревьях уже облетели листья. В воздухе порхали снежинки. На дорогах всюду была слякоть. Наступила поздняя осень.
Вадим должен был демобилизоваться. А тут письмо Маше прислал, в котором сообщил, что его пригласили на службу в МВД города Ленинграда, что он сейчас готовится к этому и намерен остаться в славном городе на Неве.
Она бы и порадовалась за него, но то, что их разлука может затянуться ещё на неопределённое время – её очень огорчило.
— Вероничка! … Представляешь, … Вадим планирует в Ленинграде остаться, … хочет служить там в милиции. … А ведь это очень опасно! — поделилась Маруська с подругой.
— Так это же хорошо, Маш! — сказала Вероника, — Поедешь после учёбы жить в Ленинград.
— Ой, нет! … Хоть и говорят, что Ленинград – красивый город, но я почему-то боюсь больших городов, неуютно себя в них чувствую. Да и за Вадима переживаю. Убьют ещё его там! — протараторила Маша.
— Да ты не паникуй, … подожди! … Может, он ещё и передумает? — начала успокаивать подругу Ника.
— Боюсь, не передумает! … Он уже комиссию какую-то в Ленинграде проходит. … Ой, Вероничка! … Что мне делать? — чуть не плача, спросила Маша.
— Так напиши ему – что ты думаешь на этот счёт.— участливо посоветовала Ника.
— Конечно, напишу! … Попробую отговорить Вадика.
Маша тут же села за стол, достала тетрадь и ручку и, всплакнув, начала писать. Она потом ещё несколько раз отправляла ему письма с просьбой вернуться в Лукоморье и бросить эту затею с милицией. Всё ждала от него ответа. Каждый день она проверяла на первом этаже общежития свою ячейку в общем почтовом ящике. Но ячейка оставалась пустой. Писем от Вадима больше не было.
У Маруськи началась хандра. Иногда она, о чём–то думая, подолгу лежала на кровати, уставившись в потолок. Девчонки, заметив её невесёлое настроение, пытались по выходным «вытащить» её на танцы, чем-нибудь отвлечь от горьких раздумий. Но Марию ничто не интересовало, ничего ей такого было больше не надо. Она, как и прежде, ходила на занятия, общалась, спала, ела. Но как-то безрадостно всё это делала.
А тут ещё и Арина Валентиновна, её любимая преподавательница по геометрии, заболела. Ей сделали операцию. Вместо неё на одно из занятий пришёл её муж, Юрий Львович, молодой и довольно симпатичный брутальный мужчина лет сорока. Вообще-то, он преподавал в училище на другом отделении, а в кругу студентов о нём ходила слава бабника и ловеласа.
— Здравствуйте! — впервые появившись в Маруськиной группе, сказал Юрий Львович, — Зинаида Валентиновна на больничном, поэтому сегодня в вашей группе проведу геометрию я.
Девчонки, как и полагается, стоя поприветствовали преподавателя и переглянулись. По большому счёту, им было всё равно – кто сегодня проведёт геометрию. Когда преподаватель начал объяснять новую тему, расписывая на доске доказательство теоремы, Маша, решив отомстить ему за походы от жены налево, то и дело поднимала руку и задавала разные вопросы:
— Юрий Львович, а почему так, а не вот так? … Ведь, если опираться на ранее изученные формулы, получается совсем иначе.
— А как ты, Клубничкина, стала бы доказывать эту теорему? — наконец, не выдержав натиска студентки, спросил муж Зинаиды Валентиновны.
Маруська вышла и быстро расписала на доске уже своё, совсем иное доказательство, которое, по всей видимости, тоже оказалось верным, потому что Юрий Львович, ничего не говоря, положил на стол мел и тут же вышел из аудитории. Больше в группу Маруськи он не вернулся.
— Вот надо же, девчонки! … Такая хорошая женщина, наша Зинаида Валентиновна, а муж у неё – гуляка! — ухмыльнувшись и проводив взглядом преподавателя, сказала однокурсницам Маруська.
Глупая девчонка! Что она знала про их семейные отношения? Что она, вообще, понимала во взрослых взаимоотношениях между мужем и женой? В конце концов, все пересуды — не что иное, сплетни, которые не всегда бывают достоверными. Возможно, просто Маруськина хандра сыграла свою роль, но случившимся она была довольна, да и некоторые сокурсницы её поддержали.
— Молодец, Машка! … Так ему и надо! — сказала Лина.
Вскоре в кабинет заглянул заведующий отделением.
— Что? … Довели преподавателя? — строго спросил он, — До выздоровления Зинаиды Валентиновны останетесь теперь без геометрии! —  сказал Борис Васильевич и,отыскав взглядом Маруську, улыбнувшись, добавил, — Отказывается Юрий Львович с вашей группой заниматься.
— И как мы теперь без геометрии? — зашушукались за спиной Маруськи девчонки, — Кто тебя, Машка, просил своими вопросами донимать преподавателя?
В данной ситуации Маруська почувствовала себя неловко. Она, молча, пряча от всех глаза, опустила голову и начала что-то рисовать на листочке.
Борис Васильевич усмехнулся и, перед тем, как захлопнуть дверь, ещё раз взглянул в сторону Маши и сказал:
— А ты, Клубничкина, готовься! … После училища на физмат будешь поступать. … Я лично это проконтролирую.