Глава 45. Натурщица

Невысокий седовласый мужчина с двумя большими залысинами на лбу, довольно плотного телосложения, стремительно передвигался по аудитории между партами. Шёл урок рисования. Генрих Германович рассматривал наброски студенток, что-то в них поправлял, комментировал.
— Валюша, проверь пропорции в своём наброске! … Вероника, разве могут быть руки такими короткими? ... У тебя, Лина, не ноги получились на рисунке, а две какие-то прямые палки! Где объём, Лина?
Маруська стояла на стуле Генриха Германовича прямо перед классной доской, в центре аудитории.
— Вот никогда не думала, что стоять неподвижно – так сложно! — сказала она.
Девчонки рисовали её во весь рост. Перед ними была поставлена главная задача – изобразить женскую фигуру, с учётом соблюдения правильных пропорций человеческого тела.
Стоя неподвижно на протяжении целых сорока минут, Маша вспомнила предыдущую пару по теме «Портрет». На стуле тогда сидела не она, а Лина. Машу раздражало, что Лина то и дело меняла ракурс, периодически поворачивая голову, то вправо, то влево, то вверх, то вниз.
— Не двигайся! – сказала тогда ей Маша.
Только теперь она поняла, как было трудно сидеть неподвижно Лине!
— В конце концов, она же, непрофессиональная модель, как, впрочем, и я! Сложно…стоять… и не двигаться. – подумала Маруська.
Маруська вспомнила, как на том уроке нарисовала она портрет Лины и успела ещё сделать набросок портрета преподавателя, который сидел за учительским столом, прямо напротив её.
— Ого! — разглядывая её рисунки, удивлённо сказал Генрих Германович, —Клубничкина, … ты художественную школу закончила? — взглянув на Машу сквозь очки, спросил он.
— Нет! — смущаясь, ответила Маруська, — Разве такие школы бывают? —удивлённо спросила она и, показав на свои рисунки, поинтересовалась, — Похожими вы получились? … Да?
Преподаватель улыбнулся и только кивнул ей в ответ. А на второй её вопрос ответили девчонки, которые тут же окружили стол преподавателя, чтобы поближе рассмотреть два её творения.
— Очень похожи, Маш! — сказала Лена.
— Особенно, Генрих Германович! — кивнув в сторону преподавателя, добавила Сашенька.
— Да, ты, Маш, прям, художница! — с восхищением сказала Лина.
— Приятная похвала! … Что уж тут скрывать? — улыбнувшись, сказала тогда им Маша.
Но теперь её преподаватель выбрал на роль натурщицы. И Маруська, молча, стояла, стараясь не шелохнуться, разглядывая старательных «художниц». Генрих Германович присел в левой стороне класса, прямо перед входной дверью. Там у него всегда стоял мольберт. Иногда он сам делал наброски.
Когда прозвенел звонок, Маруська с облегчением вздохнула.
— Ура! … Можно подвигаться! — радостно сказала она на перемене.
Маша оббежала все парты, успев взглянуть в альбомы всех девчонок. Ей было интересно, какой они изобразили её в своих набросках.
— Н-да! … Пока не очень я у вас получаюсь! — разочарованно сказала она и, улыбнувшись, добавила, — Ничего, … впереди ещё целый урок! … Старайтесь!
После звонка Маруська встала на своё место и замерла в одной позе, словно оловянный солдатик. Она вдруг вспомнила Вадима и в голове её завертелись разные мысли:
— Наверно, Вадик вот так же неподвижно вынужден был стоять на посту? … Я то – на стуле, в тёплом помещении. … А он, и в жару, и в мороз! … Интересно, … что он надумал? Неужели останется работать в Ленинграде? … Почему ничего не пишет? … Может, он забыл меня? … Может, теперь ему я и не нужна вовсе?
Маруська чуть опять не разревелась. Чтобы не заплакать, она начала развлекать себя, вновь начав рассматривая девчонок. Маша заметила: на Лерке новый костюм; у Таньки – новая причёска; Альбина вновь выкрасила волосы и теперь стала блондинкой; какие милые веснушки у Лиды!
— Эх, была б я парнем, — подумала Маша, — наверно, в неё бы влюбилась?! … А какая Наташка у нас краснощёкая! Чем не русская красавица? Ей бы ещё малость похудеть! … Глаза у Наташи красивые, да какие крупные! … А ресницы! … Какие они пушистые и длинные! Не то, что у меня. … Да! … Надо мне что-то сделать со своими ресницами. … Говорят, если их мазать касторовым маслом, они вырастут. … Надо бы попробовать!
Так незаметно прошёл ещё один урок, на котором Маруська исполняла роль натурщицы. Незадолго до окончания занятия Генрих Германович вышел из-за мольберта и, посмотрев на Маруську, попросил:
— Клубничкина, ну-ка, оцени работы подружек!
Рисунки девчонок её не впечатлили.
— Сходства со мной, конечно, нет. — обойдя парты, высокомерно сказала Маша, но тут же, посмотрев на учителя, засмущавшись, добавила, — Но ведь и задача у девчонок была иная — главное им надо было соблюдать пропорции тела. … Не так ли? … А с этим они, по-моему, все превосходно справились. Спасибо, что не нарисовали меня коротконогой или без шеи, … и то, слава Богу! — рассмеялась она и, подойдя к парте Вероники, подняла вверх её альбом, — Мне особенно понравилась вот эта работа. … Вероника удивила меня своим творческим подходом. … Посмотрите! … Ника нарисовала целую семью!
На рисунке Ники Маруська была в роли мамы, рядом с ней стоял папа в военной форме, и с ними ещё были изображены два малыша. Один мальчик стоял около мамы, а второй малыш выглядывал из коляски – возле папы.
Необычным Маруське показался и набросок преподавателя. Она узнала в нём своё лицо.
— А почему же я, Генрих Германович, в Вашем наброске, не стоя, а в карете? — удивлённо спросила Маша.
— Маша, хочешь, я напишу твой портрет? — улыбнувшись в ответ, спросил он.
— Ещё бы! … Конечно, хочу! — ответила она.
— Тогда после занятий зайди ко мне! — предложил преподаватель в то время, когда прозвенел звонок с урока.
— Генрих Германович, давайте, только не сегодня! — подойдя к столу преподавателя, улыбаясь, попросила Маруська, — Пожалуйста! — добавила она, — Сегодня я уже что-то устала позировать!
— Хм! … Хорошо! … Завтра я тебя жду у себя на втором этаже!
На следующий день после занятий Маруська поспешила на второй этаж главного здания. В небольшой комнатке Генриха Германовича хранились его работы и методические пособия. Зайдя внутрь и поздоровавшись с преподавателем, Маруська сразу уставилась на небольшую деревянную статуэтку, что стояла на этажерке при входе. Это была голая женская фигура.
— Хм! … А это кто сделал? — взяв в руки и рассматривая статуэтку, спросила она у Генриха Германовича, который сидел за столом и что-то писал.
— Это? — взглянув на статуэтку в руках Маруськи, улыбнувшись, спросил мастер, — Эту фигуру вырезал я! — с гордостью признался он, — А хочешь, я и твою фигурку из дерева вырежу?
— Это что же, Генрих Германович, мне надо будет раздеваться? — покраснев от стыда и сразу же поставив статуэтку на место, спросила Маруська, — Нет уж, извините! — сказала она и, кивнув в сторону статуэтки, призналась, — Вы, конечно, хороший мастер! … Но я не готова … вот так … позировать!
Преподаватель улыбнулся и лукаво посмотрел на студентку.
— Ладно! … Садись, Клубничкина! … Сейчас твой портрет «состряпаем»! — сказал он.
Маруська села на стул и положила свои руки на колени, уставившись на лицо художника. Она сидела так, как обычно сидят люди в фотоателье, когда делают снимок на паспорт.
— А ты, Клубничкина, правда, в художественной школе не училась? — спросил Генрих Германович.
— Конечно, правда! … У нас в городе и школы то такой нет! … Вот в музыкальную школу я ходила, … училась играть на баяне. — призналась Маруська.
На свой шедевр Генрих Германович затратил буквально полчаса. Без всякого карандашного наброска, кистью и уверенными мазками красок он написал Маруськин портрет.
— Ой, … как здорово получилось! … Спасибо! — взглянув на своё лицо, изображённое на холсте, восторженно сказала Маруська и спросила, — А мне этот портрет можно забрать?
— Пока нет! — покачал головой художник, — Я с него другую картину напишу.
— А какую? — удивившись, спросила Маша.
— Пока – секрет! — ответил преподаватель, — Так что тебе, Клубничкина, за позирование, … спасибо!
— Эх! … Жаль, что портрет нельзя забрать! … Мне так хотелось показать его девчонкам! — вздохнув, сказала Маруська и направилась к выходу, — До свидания! — попрощалась она, обернувшись возле двери и ещё раз посмотрев на преподавателя.
— До свидания! — улыбаясь, сказал Генрих Германович и, уже когда Маша выходила из дверей, добавил, — А статуэтка бы хорошая получилась! … Зря не согласилась!