Глава 7. Обормот

– Доброе утро, Клавдия Никифоровна! – я кивнул силуэту за мутным стеклом на проходной и приложил палец к сканеру. Бабушка на посту привычно кивнула в ответ, оторвавшись на секунду от вязания.

Вот вроде уже и сканеры отпечатков на Третьем ярусе поставили, а Никифоровна всё так же вяжет для всего отдела носки да варежки. А куда её денешь? Все к ней привыкли, да и в своём жилом боксе ей скучно, делать нечего: с утра маета; а так хоть при деле, да и за порядком приглядывает, цветы поливает.

– Степанов-то у себя на все праздники заперся. И не выходит! – Никифоровна нагнулась к окошку, провожая меня в корпус.

Я протёр платком палец, вечно заляпают стекло чем-то жирным. Степанов все каникулы у себя? Странно. Две недели в лаборатории? Ладно, он холостой, но он же вроде собирался перед Новым годом махнуть к брату на Дальнюю станцию.

Я остановился перед входом в лабораторию, луч просканировал зрачок, дверь пикнула и открылась. Внутри ко мне от клеток со зверьём бросился встревоженный Пучков:

– Я полчаса уже здесь, нигде не могу найти Степанова! Говорят, он все праздники тут проторчал. Не случилось ли чего?

Я снял рюкзак:

– В силовой смотрел?

– Да вы же её опечатали перед уходом! Вы думаете…

Я вызвал лифт, и мы спустились в нижний сектор. Дверь в комнату силовой установки была вскрыта. Внутри у стены отрешённо сидел Степанов. Повсюду валялись пустые бутылки.

Заметив нас, он шатнулся на стуле, встал и подошёл к мониторам. Мы подошли тоже. Степанов молчал. Слова были излишни. По центру экрана в зоне квантовой ловушки с большой скоростью крутился какой-то растрёпанный светящийся шар размером с бильярдный. Протуберанцы-отростки выстреливали из него и, истончаясь, пропадали в искусственном вакууме.

Пучков отвесил челюсть:

– Что это?

Степанов судорожно показал на второй экран с цифрами:

– Сорок пять!

Я мысленно присвистнул. Сорок пять! Ни хрена себе! Откуда?!

Степанов сел за пульт, ссутулившись:

– Мы поставили установку на две недели в ждущий режим, так? Все вакуумные ловушки запарковали. Дверь опечатали. Я уже собирался уходить, но тут заметил, что наверху у котов пустует клетка с Обормотом. Посмотрел по камерам, а он оказывается в силовой остался. Заперли его там случайно.

Он увеличил на экране светящийся шар:

– Пока снимал аварийный режим, отключал сигнализацию, поганец уже успел обоссать пульт.

Я пригляделся: по всем клавишам сверху вниз растёкся и засох жёлтоватый ручеёк. Пахло неприятно.

– В общем, когда забежал, было уже поздно. Что-то закоротило, установка перешла в асинхронный режим. Мы такого режима никогда и не предполагали!

– Вот откуда сорок пять! А это что за хрень? – Пучков растерянно поглядел на вращающийся на экране клубок.

Степанов взволнованно потёр ладонью затылок:

– Сначала эта штука была размером с булавочную иголку. Но за две недели она увеличилась!

Он спроецировал перед собой дополнительный экран и начал водить руками в воздухе, передвигая столбики цифр и схемы:

– Я прикинул тут некоторые расчёты, – он остановился на длинной формуле. – Вот! Если потенциалы установки вошли на миллисекунду в резонанс, это могло вызвать суперпозицию… Могло качнуть вероятности. Вакуум на пересечении силовых полей распался, образовалась сингулярность!

– Сингулярность? – испуганно протянул Пучков. – Объясни по-человечески!

– Эта штука внутри установки пожирает пространство-время и увеличивается! – заорал Степанов и вскочил. От него дохнуло тяжёлым перегаром. Я посмотрел на ряды бутылок возле стены.

– Это не всё! – Степанов трудно выдохнул. – Когда я вошёл, на краю установки сидел не один кот, а… – он запнулся. – А два кота!

Он снова присёл, обхватив низ стула, и стал нервно раскачиваться:

– Только второй кот был какой-то странный! Как будто воздушный… И на голове такие, как бы рожки. Или антенки… Богом клянусь, эта дрянь проникла из сингулярности и приняла облик Обормота. А потом она слилась с ним. Он сначала орал, а потом стал шарить везде по этажам и жрать препараты… Ты же знаешь, он никогда не ел синтетику. Это существо уже проникло во всех животных в лаборатории. Они все ведут себя, как ненормальные!

Степанов хлебнул воздуха и посмотрел на нас:

– Эта дыра растёт в геометрической прогрессии, через неделю она сожрёт Лунную базу, а через три недели и Землю! А потом и Солнечную систему! Будущее с прошлым поменяются местами! Причинно-следственные связи распадутся…

Он вскочил и забегал, повторяя:

– Чёрный всадник грядёт. Близко. Нам конец! Нам конец!

– Что ты несёшь?! – взвился Пучков, не выдержав. – Я уже давно на парткоме требовал отстранить тебя от контрольной комнаты, алкоголик ***в! Залил пивом пульт? Теперь на экране какая-то хуерга крутится. Ты что – убил видеокарту? Где мы достанем новую? Грузовики с Земли не приходят уже третий месяц!

Он схватил Степанова за плечи и попытался его усадить. Началась силовая борьба. Хорошенькая тема для комнаты силовой установки. Даже не подумаю разнимать их! Остоебенила вся эта движуха, я и сам после праздников неважнецки себя чувствую, в голове слегка шумит.

Я присмотрелся к бутылкам у стены: настойка, зубровка, портвейн, пиво, фляга спирта… Пора, и правда, поднять вопрос на парткоме. Мы изучаем квантовые методы бурения поверхности и влияние радиации на животных! Партия доверила нам ответственную задачу по добыче руды!

– Что это у вас тут так шумно? – раздался вдруг скрипучий голос у входа в пультовую.

На пороге, возвышаясь на ступеньках, стояла Клавдия Никифоровна.

– Как вы сюда… – начал было изумлённый Пучков, но осёкся.

На руках у неё хитро щурился мохнатый Обормот. Никифоровна оглядела помещение, её тяжёлый взгляд остановился на Пучкове. Он бросил Степанова и сделал шаг назад.

Неважно всё-таки чувствую себя после праздников… в пространстве как будто мелькнула чья-то тень, словно соткался из воздуха силуэт. Похожий на Пучкова… Похожий, да только на голове, словно бы какие-то рожки. Или антенки? Субъект материализовался, став Пучковым и, шагнув, вошёл в него всем телом. В глазах у меня на мгновение потемнело. Когда я открыл их, вся компания смотрела на меня пристально. Обормот спрыгнул на пол и разинул розовую пасть. Возле меня, словно в зеркале, проявился похожий на меня тип. Проявился и шагнул вперёд. Я заорал и потерял сознание.