Девушка из эскорта

           I

Даже, не знаю с чего начать? 1998 год был годом жёстких перемен
для всех жителей России. С первого января грянула деноминация,
вернувшая «медную копейку» из небытия. Первого июля указом
Бориса Николаевича Ельцина была восстановлена одна из высших
наград Отечества, ордена «Андрея Первозванного». Семнадцатого
июля в Санкт-Петербургском соборе «Петра и Павла» торжественно
захоронили останки царской семьи Николая II-го. Одиннадцатого
августа в «Лужниках» впервые выступила культовая британская группа
«Rolling Stones». И на этом все хорошие события заканчиваются, потому,
что наступило 18 августа, день, когда грянул так называемый дефолт,
буквально за месяц обрушивший экономику России. Это привело к росту
цен и массовому разорению частных предприятий. Ведь не случайно,
10 сентября новейшая ракета-носитель «Зенит-2», буквально через пять
минут после старта с «Байконура», с рёвом рухнула в Хакасской тайге,
разбросав цветмет двенадцати американских спутников связи, в радиусе
сорока километров.

К чему это я? История, которая произошла с моим другом Антоном, это тоже
что-то сродни космическому взрыву на земной поверхности. А во всём
виноват дух перемен того времени, который словно мелкий бес, не спросясь,
вселялся в ещё не окрепшие, человеческие души. Восемнадцатого августа
Антошке стукнуло аж двадцать восемь годков. А он, балбес
великовозрастный, год уж, как нигде не работал. Но на карманные расходы
всегда давал отец, инспектор санитарной милиции. Была в своё время такая.
За квартиру он тоже, естественно, не платил, так как жил в доме материной
бабушки, отошедшей в мир иной, семь лет назад. Даже девушка у него была,
Верой звали. Он её, естественно, не любил. Но она так ласково, прямо «по-
кошачьи», мурлыкала в постели и пела дифирамбы его стихам. Но чтобы
угощать девушку и дарить ей подарки нужны были деньги. И он постоянно
досаждал отцу просьбой подкинуть сотку, другую… Но после дефолта, он
получил от него отповедь:
- Устраивайся-ка ты, Антон на работу! Тебя, я ещё худо-бедно прокормлю,
а вот твоих б***ей, кормить не собираюсь!
Кроме девушки, деньги были нужны ещё и на сигареты. В августе, ему
пришлось резко перейти с «Бонда» на «Балканскую звезду». Потому что цена
на эту марку сигарет, сиганула с трёх с половиной рублей – до «пятнашки».
Не больше пяти-шести рублей стоили только «Пегас», и «Рать». А он
выкуривал тогда, как минимум пачку в день. И вот, чтобы не бросать курить
и лишний раз не нервировать отца, он пошёл в «Центр занятости населения»,
что на улице Терешковой. Но никаких «хлебных» вакансий, кроме сезонных
разнорабочих, там не оказалось. Он проклинал на чём свет стоит эту
«шаражкину контору» и уже выходя, упёрся лбом в фонарный столб с
объявлением: - «На аозт «Азот» срочно требуются аппаратчики». Без
раздумий, он сел на троллейбус «четвёрку» и махнул до отдела кадров
«Азота». Антону крупно повезло, его приняли стажёром аппаратчика
шестого разряда в цех№44, вместо парня, уволенного из-за пьянки. Вы не
поверите, но на тот момент наш Антон был трезвенником. Пока не встретил
ту роковую женщину, которая перевернула весь его внутренний мир, да и
внешний поставила с ног на голову.



Одна наша с ним знакомая, из поэтесс, пригласила Антона на празднование
своего дня рождения в уютное кафе-погребок где-то на улице Ноградской,
недалеко от ЦУМа. Он, как истый джентльмен, купил три алых розы в
уличном киоске на Кирова, (на большее денег не было) и прибыл в
означенное место. Спустившись в кафе, он слегка ошалел от обилия
разных незнакомых ему людей, громкой музыки и шикарного длинного,
уставленного различного рода яствами, стола. Поздоровавшись
с хозяйкой торжества и вручив ей букет, он примостился где-то с края стола,
давая знать официанту, что он не приемлет какой-либо алкоголь. И
передо ним поставили прозрачный кувшин, куда симпатичная молодая
официантка вылила нечто жёлтое из тетра-пака. Как потом оказалось, это
был обычный апельсиновый сок. Ксению, так звали именинницу, шатенку
лет тридцати, буквально завалили цветами и подарками. Рядом, по правую
руку, сидела её мать Надежда Андреевна, седая дама, вечно в чёрном. А по
левую руку колготила и гримасничала, её пятилетняя дочь Алиса.
 Антона представили рыжей смазливой девушке в серой твидовой «тройке»:
- Это Антон, молодой кемеровский поэт. А это, Светлана, журналистка
из газеты «С Тобой», вместе работаем.
Но разговора за столом не получилось, так как хорошенькая журналистка
налегала на водочку и беспричинно смеялась. И он давился соком и ждал,
когда же вся эта вакханалия закончится. Ему надо было завтра с утра на
работу. Судя по тому, что многие гости в лёгком подпитии, стали
подниматься с насиженных мест, он понял, что время приближается к
одиннадцати часам вечера. Все питейные заведения в 1998 году закрывались
в 23:00, за исключением ночных клубов. И он тоже, не спеша, стал
пробираться к выходу. Но тут его остановила Ксения: - Послушай, Антон,
тут такое дело, моя подруга немного перебрала. Ты не проводишь девушку
до дома?
- Да, не вопрос. Света, где ты живешь? – обратился он к девушке.
Та, кое как намотала красный шарф поверх бежевой, до пояса, нейлоновой
курточки и слегка покачнувшись на каблуках, сделала неопределённый
взмах рукой: - Там!
- Там, это где?
- В Кировском, на Леонова 13.
Перспектива переться на ночь глядя с пьяной «чувихой» его явно не
прельщала. Но Антон дал слово и теперь оставалось надеяться только
на «русский авось». Авось он ещё успеет на последний трамвай идущий на
«Поперечку» в половине двенадцатого. Попрощавшись с Ксенией, он взял
под руку, как на буксир, это милое, но хлипкое создание по имени Света. Она
что-то рассказывала, резко жестикулируя, пока они с ней телепали на
остановку 51-го автобуса, чтобы уехать в Кировский район. Им повезло,
мягко шурша шинами к остановке подкатил какой-то ржавый, допотопный
«сарай», типа «ЛиАза», и они, не расцепляя рук, уселись в полупустом
салоне. Расслабившись, журналистка мило прикорнула на Антоновом
плече. А он тем временем пытался проглядеть ночь насквозь, что б не
проехать лишнюю остановку. К своему стыду, Антон очень плохо знал тот
район. Ведь он никогда дальше «ДК Кировского» не ездил. Но где находится
городская клиническая больница №2, он знал. Из обрывочных рассказов
Светланы выходило, что жила она недалеко от неё, раз она каждый день
выгуливала в уютном больничном скверике свою собаку. На остановке «ДК»,
он легонько потормошил за плечо рыжую соню. Та вперилась в его серые
глаза своими карими, как будто считывала их сканером. Потом её губы с
размазанной помадой расцвели в улыбке:
- Ой, Антон. Так мы что, уже приехали?
- Приехали. А теперь, «Сусанин», показывай дорогу к дому.
- Прямо, а потом направо.
И, вцепившись в его руку, она потащила его через трамвайные рельсы куда-
то по диагонали, в плохо освещённые изгибы улиц. Наконец дойдя до
хорошо освещённого подъездного козырька, она сказала: - Здесь!
- Всё, я больше не могу. Антон, возьми меня пожалуйста на руки. Я не
тяжёлая, просто ноги уже не идут.
Открыв дверь ногой, он взял девушку в охапку и стал подниматься
по лестнице с «ценным грузом».
- И какой этаж, если не секрет? – задыхаясь от тяжести спросил он.
- Пятый. Это ж пятиэтажка. Больше глупых вопросов между лестничными
маршами он не задавал. Наконец, он водрузил гибкое женское тело
на площадку пятого этажа.
- Спасибо, Антон! Ты мой спаситель! – с этими словами она благодарно
прильнула к его губам. Кое-как «победив» коричневую железную дверь
связкой ключей, она ловко щёлкнула невидимым выключателем и свет
озарил стены маленькой однокомнатной квартиры, всю мебель которой
составляли стол, шифоньер, кровать и кресло с торшером. Антон
машинально бросил взгляд на старый железный будильник. «Чёрные усы»
стрелок неумолимо приближались к полуночи. И он всем нутром
почувствовал, что «влип» на полную катушку. По крайней мере до утра ему
отсюда не выбраться.
- Антон, будешь чай или кофе? – осведомилась хозяйка, поглаживая
за ухом сиамского кота.
- Да уже поздно, наверное. Мне завтра на работу, ни свет-ни заря вставать.
- А ты что, ко мне спать пришёл? Давай поговорим немного за жизнь, а то я
по вечерам только с Максом и Найдой разговариваю.
И тут он заметил рыжую собачью морду, торчащую из-под кровати.
- Она тебя боится, вот и спряталась. И уже обращаясь к собаке: - Найда,
выходи! Это друг, он тебя не обидит!
Найда что-то проскулила в ответ, но из-под кровати не вылезла.
- Ну, и сиди там, дура старая! И уже обращаясь к нему: 
- Антон, а почитай мне стихи, пожалуйста. Ты ведь поэт говорят.
Антон лихорадочно стал рыться в памяти, пытаясь воспроизвести что-нибудь
подобающее случаю. Но в голове крутилось только это:

                ***

Я ел люля-кебаб на византийском солнце
И чей-то наглый взгляд меня одолевал,
Возможно это краб, сбежавший от японцев,
А может, просто бомж бутылки собирал.

Я пил арбузный сок на тихом побережье
И слушал, как волна шуршала о волну.
Я целовал песок, что на твоей одежде,
Прозрачной, как вода, в которую нырнул.


Его слушательница, тонко захихикала, а потом видимо смутившись
стала кричать: - Браво, известному кузбасскому поэту!
- Да какой я известный. В Кемерово меня знают только читающие студенты
и собратья по перу. Книжку «дрековскую» и то издать не могу.
- Бедный мой мальчик, иди ко мне, я тебя пожалею – и, с этими словами, она
попыталась его обнять. – Антон слегка отстранился.
- Света, а тебе завтра рано на работу вставать не надо?
- Так завтра ж суббота. Выходной. Да не волнуйся ты так, заведу я тебе
будильник на шесть.
И она действительно что-то ловко крутанула в будильнике два раза.
- У тебя есть раскладушка или запасной матрас?
- Не-а. Но зато у меня есть презервативы. Я хочу тебя…
Она выключила свет, включила тюнер на китайском двухкассетнике,
эта была волна «Европы плюс» и стала медленно раздеваться под музыку.
Разноцветная подсветка колонок лишь чуть обрисовывала контуры её
соблазнительного тела. Это было что-то типа стриптиза.
Затем её горячие руки добрались до брюк Антона и стали медленно
расстёгивать на них ширинку. Оранжевые блики уличных фонарей
мягко ложились на упругие девичьи груди. И в ту ночь его захлестнула
настоящая волна страсти, которой он никогда прежде не испытывал в жизни.
Она скакала на нём, как опытная наездница, а он был её «рысаком».
И он начал понемногу влюбляться, если и не в её душу, то в её тело, это уж
точно. «К чёрту Веру, с её толстым, некрасивым телом. Да, она добрая, милая
девушка. Но с ней, я никогда не испытывал ничего подобного».
С подобного рода мыслями он провалился в сонное небытие.

Вдруг, что-то противно так, затренькало и заскрежетало над левым ухом.
Открыв глаза, Антон увидел, что его руки обнимают плечи молодой рыже-
волосой женщины, с размазанной по лицу косметикой. И тут он отчётливо
вспомнил все детали безумной ночи. «Трусы! Куда подевались мои трусы?»
Мелькнуло в голове. «И что за поджарая собака похожая на борзую, лижет
мне руку? – Как, имя хозяйки квартиры? – Света, кажется».
В подобного рода метаниях прошло несколько минут. Он кое-как оделся,
попил воды из крана. И стал будить подружку. Та открыла глаза и
попросила закурить. Он вытащил из сплющенной брюками пачки, сигарету.
- Антон, пошли покурим на кухню, а то мне одной скучно.
- А я не опоздаю на работу?
- За пять минут не опоздаешь.
Они покурили в открытую форточку. За окном, всё также горели оранжевые
уличные фонари.
- Надеюсь, тебе понравилось у меня в гостях?
- Да, это было незабываемо.
- Приезжай в гости, если надумаешь, на выходных.
И она сунула ему в руку блокнотный листок с номером телефона.
И уже у самых дверей: -Ты как выйдешь от меня, сразу к «ДК» иди
и садись на 61-ю маршрутку, это быстрее чем на «третьем» трамвае пилить.
- Спасибо, Светлана, за всё. Попробую не опоздать.
Они поцеловались, и Антон вышел в ноябрьскую, утреннюю стужь.
«Господи, неужели я влюбился в какую-то заштатную журналистку!
И за что мне всё это? Надо как-то культурней расстаться с Верой.
«Соплей» не люблю.» Вот с такой «кашей» в голове он шёл к остановке
«ДК Кировского р-на». Маршрутки он так и не дождался, пришлось
садиться на трамвай чтоб доехать до ж\д Вокзала. И на работу Антон
всё-таки на полчаса опоздал. На первый раз начальство его простило. Он,
конечно, не стал посвящать их в детали. После обеда, вместо того что бы
идти в курилку вместе со всеми, он пошёл в КИПП-овскую чтобы позвонить
Светлане с городского телефона.
- Алло, Светлана? Мне кажется я люблю тебя.
- Не говори глупостей, Антон. Ты же меня совсем не знаешь.
- Так скоро узнаю.
Она тоненько засмеялась в ответ.
- Извини, Антон, ко мне пришли. Позвони мне в понедельник вечером.
И в трубке пошли короткие, сухие гудки.


II


В декабре месяце, Антон почти безвылазно гостевал в квартире Светланы.
Но, будучи журналисткой, она прятала его от своих респондентов, отправляя
гулять с собакой в больничный сквер. Возвратившись, они вместе с хозяйкой
жарили картошку на кухне. А потом, вставив в магнитофон кассету с
частично зажёванной плёнкой, танцевали по очереди под «Хиты 80-90-х».
Светлане досталась лиричная композиция Jassica Jay – «Casablanca», а ему,
забойный хит отSilent circle – «Touch in night». Напрыгавшись, Антон ловил
по радио какой-нибудь ритм-блюз и медленные танцы плавно переходили в
поцелуи. Подобного рода идиллия продолжалась около двух недель.
Однажды, Антон как обычно приехал к Светлане с коробкой шоколадных
конфет и увидел её плачущую, без макияжа и накладной косы. Он привык
видеть её всегда накрашенной и улыбающейся. Коробка чуть не выпала у
него из рук.
- Света, что с тобой? На тебе лица нет.
- Это я для работы красилась. Ты же меня и такой любишь, ведь правда?
И она, мелко всхлипывая, уткнулась в его плечо. Коробка с конфетами
всё же упала на пол.
- Объясни мне, что случилось?
- Да, хозяйка сука, с нового года арендную плату подняла вдвое.
Придётся новое жильё искать.
И она опять перешла на тихое всхлипывание.
- Света, не плачь. Пока не найдёшь новую квартиру, ты можешь пожить
у меня. У меня же целый трёхкомнатный терем на «Поперечке».

Она, от радости, чуть не задушила его в своих объятьях.
- Антон, ты мой спаситель. Я люблю тебя!

Через три дня к массивным деревянным воротам Антонова дома
подкатил грузовик «ГАЗ-52» с открытым кузовом. Из кабины выскочила
Светлана и стала звонить в дверной звонок. Антон, накинув на плечи
старый овечий полушубок и обув бабушкины валенки, пошёл открывать
калитку. Ворота были занесены снегом. Потребовалось бы минимум полчаса,
чтобы их откопать. На руках Светланы был сиамский кот Макс. Нечто рыжее
прошмыгнуло вперёд всех. Эта была её борзая, Найда. Закрепив калитку
проволокой к забору палисадника, Антон вместе с водителем, небритым
мужиком лет пятидесяти в ГУЛАГ-овской фуфайке, стал открывать левый
откидной борт. Вещей было немного; кресло, три стула, трюмо, торшер и
прикроватная тумбочка. Но самой кровати не было. Как она объяснила,
шифоньер и деревянная кровать были не её. Остальное, были какие-то
чемоданы и баулы с вещами. Часть мебели им удалось пристроить по
прямому их назначению, а лишния, отправилась прямиком в кладовку, до
лучших времён. И началась у Антона со Светланой, так называемая, жизнь в
«гражданском браке». Он и она ходили на работу, вместе готовили ужин и
занимались любовью по два раза за сутки. Но этой «Санта-Барбары» едва
хватило на месяц. Однажды, она пришла с работы пьяная в слезах и вдруг
заявила:
- Антон, бросай меня. Я плохая девочка. Я очень, очень плохая девочка.
Дай мне твоих «колёс», я хочу сдохнуть!
- Света, успокойся. Что за ересь ты несёшь.
- Я не Света. Оля меня зовут. И никакая я не журналистка. Я, из эскорт-
услуг, девушка по вызову. Я тебя обманывала всё это время.
С этими словами, она открыла дверцу жёлтой под-телевизорной тумбочки,
на которой пылился его допотопный «Рубин». Внутри, на верхней полке,
находилась аптечка, в которой кроме аспирина, с анальгином, были ещё,
«подарки друзей»; галоперидол, феназепам и циклодол, таблетки, которые
являются транквилизаторами. Света-Оля схватила коробку намереваясь
вытряхнуть содержимое себе в ладонь, но Антон выбил коробку из рук. По
грязному деревянному полу рассыпались блистеры и склянки. Зарёванная
девушка, встав на колени стала лихорадочно их собирать. Антон, не долго
думая, дал ей затрещину. От неожиданности, та вскрикнула и выронила
таблетки. Но второй пощёчины не последовало. Антон в ярости сгрёб все
таблетки в кучу, сунул их в первый попавшийся полиэтиленовый пакет, и
откинув чаплийкой кружок чугунной плиты, швырнул его в топящуюся печь.
«Ни себе – ни людям», в сердцах подумал он: - «Но так будет надёжней».
Не закрывая красного «окошка» на плите, он сел на табурет и закурил.
Всхлипы из комнаты прекратились. На кухню вышла Света-Оля,
с расплывшейся от слёз косметикой на лице.
- Прости, Антон. Ну хочешь я тебе минет сделаю?
- Лучше омлет. Я есть хочу.
- Только не выгоняй меня сегодня. Как только найду квартиру – я сама уйду.
- Ладно, живи пока. Но чтоб больше никаких сюрпризов.
Она бросилась в бывшую «дедову» комнату, где стоял холодильник,
и открыла дверцу.
- Прости, Антон, но молока нет, омлет не получится. Есть только яйца
и колбаса. Могу сварганить яичницу.
- Делай, что хочешь. Я за углём.
И, накинув полушубок на плечи, он выскочил в сенки.


 
Они легли по привычке в одну и ту же кровать, но любовных баталий,
как прежде, между ними не было. А был монолог – исповедь с её стороны.
Антон отвернулся от Светланы. – «Блин, как же мне её теперь именовать?
Света или Оля?»
- Меня зовут Оля Караулова.  Мне 19 лет. Я из неблагополучной семьи.
Когда мне было 15 лет, мой отец по пьяни зарубил мою мать и сел на
«пятнашку». Я сбежала из дома и пыталась устроиться на работу,
но без паспорта нигде не брали. Пришлось идти по рукам. Как-то раз,
в качестве клиента, мне подвернулся функционер из ЛДПР, Григорием
звали. Добрый такой «папик» лет сорокапяти. Но жил он постоянно то
в гостиницах, то в каких-то «левых» съёмных квартирах. Его это очень
раздражало. И вот однажды, когда мы с ним занимались любовью…
- Заткнись, проститутка! – Прорычал Антон и, вскочив с кровати, как был в
трусах, пошлёпал на кухню. Там он привычным взмахом кочерги проделал
«люк» в печи и сыпанул на явно затухающие угли пол ведра угля. Потом,
присев на табурет, нервно закурил. Темноту кухни освещали яркие всполохи
пламени из печи. Вдруг, он услышал шлёпанье босых ног и скрип половиц.
- Света, это опять ты?! – зло выкрикнул он.
- Прости, Антон, но я ещё не закончила свою историю.
И она, подойдя сзади, нежно обняла его за плечи.
- Оставь мне пожалуйста бычок, когда покуришь.
Антон холодно зыркнул на неё: - Ладно, продолжай.
И протянул ей полуистлевшую сигарету и та, затянувшись,
продолжала…
- У Григория была на примете одна двухкомнатная квартира в центре.
Одна проблема, что девяностолетняя одинокая бабка, живущая там,
никак не хотела помирать, сама по себе.
Вот он и решил ей в этом подсобить. Его любимой книгой, ещё со школы,
был роман Фёдора Достоевского, «Преступление и наказание».
Я естественно отказалась от этой бредовой затеи, ведь на моих глазах,
мой отец зарубил мою мать. Тут у меня начались «корпоративы», и я
благополучно забыла про наш с ним «шизанутый» разговор. Через неделю
звонок от Григория:
«Света, дорогая, приезжай, поможешь мне разделать мясо на шашлык».
Я конечно обрадовалась, поехала по указанному адресу. Мы с ним выпили за
встречу. А когда я открыла дверь ванной, мне стало плохо и меня вырвало.
В ванной вся в крови, лежала та самая бабка. Я в истерике кинулась было
к выходу, а дверь заперта на ключ. А он такой мне со смешком:
«Поздравляю, теперь ты сообщница».
Я попросила ещё водки и он дал мне бутылку «Губернаторской». Помню
я пила не закусывая, прямо из горла. Он сказал:
«Я её сам порублю, а ты мне поможешь куски в холодильник сложить. Мясо
старое, в шашлычку не сдашь. Придётся везти за город закапывать».
Это было как во сне. Голова уже ни «черта» не соображала. Но я отчётливо
помню, что мы доставали большие чёрные полиэтиленовые пакеты из
двухкамерного холодильника и грузили их багажник его «Land-Cruiser(а)».
Потом мы поехали куда-то в сторону леса. Он выкопал небольшую ямку,
около метра в глубину. Мы скинули туда эти «чёртовы мешки»» и закопали.
Так Григорий заполучил вожделенную «хрущёвку» в центре города.
Но видать с кем-то не поделился, повздорил с однопартийцами из-за взятки и
те его быстренько «слили» милиции. На допросе, он подтвердил, что я - его
пособница. И теперь по мне плачет федеральный розыск. Если ты меня
выгонишь, то меня ждёт участь отца; суд и тюрьма. Вот и вся моя история,
 Антон. Можешь выгнать меня как собаку на улицу.
- Хорошо, Света-Оля. Оставайся пока. Но спать мы будем на разных
кроватях.

III

Прошло, какое-то время и они помирились. Но Ольга, как теперь называл
девушку Антон, наотрез отказывалась от культпоходов в кино и театр. Да, и
показать её своим друзьям-поэтам он не мог. И эта патовая ситуация его
порядком «бесила». Но он не подавал вида.  И вот наконец у Антона созрел
план. Он позвонил из телефона-автомата их общей знакомой, Ксении, с тем,
чтобы «мягко» набиться в гости, и взять с собой Ольгу. Ксения была не
против. Он обрадовал этим приглашением грустную девушку, которая
безвылазно сидела дома у телевизора и даже перестала краситься. Ольга
воспряла духом, и первый раз за две недели, она открыла свою косметичку.
И мурлыкая какую-то песенку надела свой парадно-выходной костюм,
«тройку».

- С Рождеством, гости дорогие: - приветствовала их хозяйка дома, с порога.
Проходите в дом.
Ксения, крашенная блондинка, лет около тридцати, с рембрандтовской
фигурой, пригласила их за стол, на котором, кроме «Кагора», была ещё
жареная курица и масса салатов, типа «оливье» и «селёдки под шубой».
Пучеглазая Алиска, помахала им рукой, типа «привет», и продолжила
смотреть свой мультик по телевизору. Антон не сказал Ксении, что он знает
всю правду о своей пассии. И поэтому игра в «Свету-Олю» продолжалась.
- Как, Света, Антон тебя не забижает?  - спросила Ксения.
- Да нет, Ксюша. Всё хорошо. А у тебя как?
- А у меня, всё тоже. Работаю на трёх работах. Гришка, гад, месяц нос
не кажет. То ли бухает, то ли «колымит». Этих мужиков не поймёшь.
Хотя, все они «кобели», по большому счёту.
Антон невольно поперхнулся салатом и закашлялся.
- Прости, Антон, это я кости мужу своему, Гришке перемываю. К тебе
это не относится. Ты-то сам как?
- Да, работаю помаленьку. Может скоро сдам на разряд. Буду больше
получать в два раза.
- Вот, и я ему говорю; - вклинилась Света, -  иди сдавай. А то, дома кроме
картошки с тушёнкой и макарон есть нечего.
- Ну, зачем ты так, Света. Я ж ещё стажировку толком не прошёл.
В следующем месяце сдам.
- Ксюш, - опять потянула одеяло на себя Света, - займи мне сотню на
сигареты, а то от «этого», она кивнула в сторону Антона, - не дождёшься.
- Света, если ты не успокоишься, - вскипел Антон, - мы сейчас же едем
домой.
- Да, что- ты говоришь? Я не твоя собственность!
- Ну, хватит ругаться. Рождество ведь, - встала между ними Ксения.
Давайте лучше выпьем по бокальчику за дух Рождества.
- Спасибо, Ксюша, но я пас. Пусть эта Света-Оля пьёт.
Ксения конечно поняла каламбур, но сделала вид, что ничего не заметила.
- Любимые бранятся, только тешатся: - известной присказкой снова
начала мирить гостей Ксения. – Если поженитесь, не забудьте на свадьбу
пригласить.
И они, все втроём разулыбались, как «чеширские коты». Тем самым,
праздничное настроение было реанимировано. Женщины продолжали
смаковать «Кагор», а Антон, отводил душу на халявной курице. Когда
настенные часы на кухне «прокуковали» восемь, гости засобирались в
дорогу. Ксения, чтобы не заметил Антон, сунула Свете в карман мятую
«сотку».
- Ну, до скорого, гости дорогие. Приезжайте в гости на «23-е Февраля» и
«8-е Марта».
 
Антону же. хозяйка всучила пакет с домашним рыбным пирогом и пачку
сигарет «Космос». Видать Гришкина заначка. Он поблагодарил Ксению
за гостеприимство и пообещал в честь неё написать оду.

 
Когда Антон с Ольгой вышли из трамвая, их уши резанул протяжный
собачий вой. Недоброе предчувствие нахлынуло на молодых людей.
Войдя с мороза в дом, они не почувствовали разницы. И лишь зажегши
свет, они у видели выбитую настежь двойную оконную раму и рассыпанные
плюшки возле распахнутого холодильника. Тогда стало ясно – их ограбили.
Как ни странно, из вещей Ольги ничего не пропало. На телевизоре, не
оказалось видеомагнитофона, а на прикроватной тумбочке музыкального
центра. Открыв шифоньер, Антон не обнаружил там своей турецкой кожаной
куртки и кардигана, с махровой рубашкой. Самое смешное, что ночные
воришки, «подрезали» и старый овечий полушубок, в котором он обычно
ходил за углём. Кошка с собакой чтобы не замерзнуть, жались друг к дружке
на дерматиновом дедовом диване. После пятиминутного шока Антон
пошел вызывать милицию. Несмотря на полночь Ольга пошла гулять с
Найдой на улицу. Она боялась ментов. Приехавшая через полчаса
следственно-криминалистическая бригада из трёх человек, завалила Антона
вопросами. Им надо было срочно составить перечень украденного и снять
отпечатки пальцев с мебели, а также опросить соседей. Ближайшими
соседями, у которых горел свет, была семья баптистов - «пятидесятников».
Старший из следователей открыл большую деревянную калитку в воротах
и постучал в массивную крашеную половой краской дверь. Антон следовал
за ним неотступной серой тенью.
- Кто там? - раздался женский голос.
- Откройте, милиция! Ваших соседей только что обворовали. Вы нужны нам
в качестве свидетелей.
Дверь открыла простоволосая женщина средних лет в ночной сорочке до пят.
Зажёгся на кухне свет и Антон явственно прочитал приветственный плакат
над дверью: «МИР ВАШЕМУ ДОМУ!»
 - Говорите потише, Марк с трудом уснул. – женщина кивнула в сторону
детской кроватки с пологом, под которым мирно сопел упитанный бутуз.
- Капитан Сенцов, старший следственно-криминалистической бригады:
представился ночной гость. И вытащил из недр своей кожаной тужурки
красную книжечку с надписью «Удостоверение». Затем, почти шёпотом:
- давайте пройдём в другую комнату. Вы должны будете подписать протокол,
как свидетель.
- Но я ничего не видела и не слышала. Я укладывала малыша.
- Хорошо, распишитесь здесь, и здесь.
Женщина поставила требуемые закорючки на двух казённых бланках,
и капитан, принеся извинения за беспокойство, подтолкнул Антона к выходу.
Спецбригада уже сворачивала свою бурную деятельность на месте
преступления. Последним, растерзанный дом покидал фотограф –
криминалист. Он ходил в огород в валенках, фотографировал следы под
окном. Капитан Сенцов от лица следственного отдела Заводского района
пожелал Антону спокойной ночи и пообещал в кратчайшие сроки, по
горячим следам, найти грабителей. Как только милицейский УАЗик укатил в
непроглядную зимнюю ночь, вернулась Ольга с собакой. Антон топил печь с
двух ночи, до утра. И так и заснул с кочергой в руках. Температура в
помещении с трудом поднялась с 8-ми градусов до 25-ти. Если не врал
старый бабушкин градусник с красной спиртовой нитью внутри. После этого
случая, Антон завёл привычку, если они с Ольгой уходили куда-нибудь на
ночь глядя, оставлять включённым телевизор или свет в спальне. А на
следующей неделе он сдал-таки экзамены по рабочему месту. И у них в
холодильнике появилось мясо и фрукты. Антон даже стал давать Ольге
деньги на карманные расходы. «Семейная жизнь» вроде бы снова начала
налаживаться. Антон и Ольга снова спали вместе и курили на кухне одну
сигарету на двоих. Они даже варили вместе борщи. Каждый из них пытался
привнести в блюдо что то-то особенное. И не важно, что это было, чеснок
или болгарский перец. Так незаметно пролетели два зимних месяца. Но в
марте, вдруг ударили мороза под тридцатку. И печка стала «пожирать» уголь
буквально вёдрами. Как-то раз, тепло укутавшись и надев валенки, Ольга
пошла с двумя вёдрами в углярку, и вернулась ни с чем. Кусковой уголь
закончился. Оставалась только угольная пыль, возле собачьей будки, но она
была припорошена снегом и вморожена в лёд. Антон с Ольгой, впервые за
два месяца, спали одетыми. Холода отпустили, но на новые три тонны угля у
Антона не было денег. Заметив, что сугроб с углём стал оттаивать, он
предложил Ольге его переворошить и отсеять угольные кусочки от снега. Он
нашёл в кладовке большое квадратное металлическое сито, на котором его
бабушка перетирала яблоки на варенье и стал забрасывать туда, смесь снега и
угля, штыковой лопатой. Получилось что-то типа драги золотоискателей.
Роль «золота», исполняла угольная крошка. Увидев в окно, чем занимается
Антон, Ольга вышла на помощь с шумовкой для ловли пельменей. За пол дня
работы, они таки набрали два ведра угольной мелочи. Дома было по-
прежнему прохладно, но спать можно было уже без одежды. Единственное,
они плотнее чем обычно прижимались друг к другу, согреваясь телесным
теплом.
- Тепло ли тебе девица? Тепло ли тебе красавица? – шутил Антон.
- Тепло, Морозко. – включаясь в игру отвечала Ольга.
- Спокойной ночи, моя ледышка.
- Приятных снов, мой айсберг.
И на этой шутливой ноте, они засыпали. Апрель, а вместе с ним и весна,
не заставили себя долго ждать. Антон решил купить этим летом угля
в полтора раза больше чем обычно. Вместо трёх тонн – пять…
Но в мае его ждал новый сюрприз. 


IV

Где-то в середине мая цех№44, где работал Антон, неожиданно встал
из-за отсутствия сырья. Весь рабочий персонал начальство распустило
по домам, за исключением начальников смен. Обычно Антон возвращался
с работы в районе девяти вечера, а тут он вернулся домой уже в шестом часу.
И каково же было его удивление, когда он увидел в доме незнакомых людей;
Семейную пару преклонных лет, пьющих чай за круглым столом в зале, и
юного сорванца лет восьми, бегающего по всем комнатам, и орущего как
«Вождь краснокожих». Прибытие Антона, однако, заставило всех замолчать.
- Здравствуйте: поздоровался он с порога.
- Кто эти люди, Оля?
- Ой, дорогой, извини, это мои родственники.
- Ты же говорила, что ты круглая сирота.
- У меня в детском доме брат остался, Сашей звать. Вот мои друзья, по моей
просьбе и забрали его на выходные.
- Ну, тогда знакомь, с друзьями.
- Анна Сергеевна: представилась полная женщина в чёрном платье, и как ему
показалось в рыжем парике.
- Олег Игоревич: представился лысый мужчина с тараканьими усиками,
одетый в мятый, сразу не понравившийся Антону, серый костюм двойку.
- Саша! – бросив носиться, тянул ему раскрытую ладонь для рукопожатия,
кареглазый, короткостриженый мальчуган. Антон чуть дольше обычного
посмотрел в его широкие карие глаза. Он уже где-то видел такие.
«Вылитая Ольга. Оно и понятно брат и сестра», мелькнуло в голове.
- Антон, друг вашей Ольги, представился он, и пожал маленькую потную
ладошку мальчика.
Ольга замялась: - Извини, Антон, я не знала, что ты так рано придёшь.
- Да, ладно, чего уж, сидите, раз уж пришли. А что, разве дома ничего
кроме чая нету? Картошечки там, супчику? Я с работы, голодный…
- Я сейчас тебе риса с курицей разогрею. Мы с Сашей уже ели.
Антон переодевался в домашнее и не слушал её.
- Представляешь, Оль, на «Азоте» кончился трихлорэтилен, и мы встали
на три дня. Вот такие пироги.
Гости, (по крайней мере их взрослая часть) как-то подуныли и стали
собираться домой. Ольга накрыла Антону на кухне и села напротив него
и стала смотреть как он ест, чего раньше никогда не было. Антон чуть
не подавился курицей заметив это.
- Оля, тебе чего-то надо от меня?
- Да, Антон. Можно, Саша с нами останется на ночь? А завтра они его
заберут.
- Да, без проблем. Пусть остаётся. Лишь бы ничего не напакостил.
Вишь какой он шустрый, как вьюн.
- Спасибо, тебе Антоша. Я тебя люблю. – И она поцеловала его в щеку.
- Мы будем тише воды, ниже травы.
Анна Сергеевна и Олег Игоревич, тем временем, откланялись и ушли.
Сначала они все втроём смотрели телевизор. Но так, как мультиков вечером
не показывали, Саша всё время убегал от них то в спальню, то в комнату
деда. В спальне его заинтересовала двухрядная гармошка на бабушкином
шифоньере, а в комнате деда висела облупленная и почерневшая от времени
икона Святителя Николая. Чтобы как-то угомонить мальца, пришлось сесть
играть в карты, в «дурака». Оказалось, это самая популярная игра в
Сашином интернате. И не мудрено, что он выиграл три раза из шести.
С большим трудом удалось его уложить спать на диван в зале. Он то и дело
прибегал в спальню и ложился между Антоном и Ольгой «собачкой».
Найда спала в зале на коврике у печки и поэтому не ревновала.
После четырёх неудачных попыток выдворить пацана из спальни,
пришлось спать по-семейному - втроём. Утром в знак любви и примирения,
Ольга принесла ему чашку растворимого кофе в постель. Правда без
зажжённой сигаретки. Потому что рядом с ним, сопел её, еще
несовершеннолетний брат. Накормив нашего нового члена
семьи остатками вчерашнего риса с чаем, Ольга стала собирать Сашу
в дорогу. Он что-то сказал ей на ушко. Она поначалу замотала головой,
в знак отрицания. Но он так жалобно глянул на неё, что та сдалась.
- Антон, а ты бы не мог дать Саше на проезд немного денег?
- Да, без проблем. А сколько надо?
- А, сколько не жалко…
Антон порылся в карманах своих джинс и извлёк из одного из них довольно
зажульканный бумажный полтинник.
- Я думаю, здесь хватит и на проезд, и на мороженное.
- Спасибо, дядя Антон, вырвалось у благодарного мальчишки.
После того, как он ушёл в сторону трамвайной остановки, Антон спросил:
- Ольга, а ты не боишься его одного, вот так отпускать?
- Не-а. Ему уже девять. Десятый пошёл. К тому же он здесь уже не первый
раз.
- Понятно. А как же твои вчерашние друзья, Анна и Олег?
- А, он как раз к ним сейчас и едет.
- Сплошные тайны мадридского двора.
- Да, какие тайны. Анна Сергеевна и Олег Игоревич мои дядя с тётей.
Антон посмотрел на неё с недоумением.
- Антош, а можно, Саша у нас будет гостить, хотя бы раз в месяц?
- Оля, да, когда я был против? Я конечно за. Ты же знаешь, как я люблю
детей. Может быть своего заведём?
- Антон, ты смеёшься? Я ж в федеральном розыске.
- Я слышал беременных не сажают.
- Дурак ты, Антон. Давай больше не будем на эту тему?
-Ладно, Оля прости. Я всё равно люблю тебя.
- И я – тебя.
И они поцеловались прямо на веранде.


V

Так, незаметно, без особо значимых событий, проходило лето.
Антон с Ольгой так ни разу никуда и не вышли в свет.
Его пассия боялась раскрыть своё инкогнито. Исключением из правил
был культпоход на автодром РОСТО, где проходили «Гонки на выживание».
(Во времена «Великой Советской Империи», на этом месте находился
мототрек ДОСААФ, с довольно сильной местной командой по спидвею).
Суть гонок состояла в том, чтобы автомобиль, минуя трассу с
препятствиями, в виде ям и горок, дошёл до финиша, не сгорев, и не
перевернувшись. Дополнительными трэш-бонусами, были подрезки и
столкновения между ревущими благим матом машинами и их водителями.
Ольга с Антоном сидели на облезлой деревянной лавочке старого стадиона и
пили минералку. Несмотря на жару, девушка была в своей вездесущей
костюмной паре. Антон же был в жёлтой футболке и джинсовых шортах.
- Оля, ты только глянь, как этот «Запор» «Мерсу» в бочину въехал.
Та, приподняла тёмные солнечные очки: - Ой, и вправду перевернулся.
Первым к финишу на всех парах летел «Запрожец» - ЗАЗ – 968. Бедняга
«Мерседес –Бенц» – 600, был нагло протаранен хохляцкой легковушкой
на довольно крутой горке и опрокинут. В то время как его ставили на колеса,
дико-радостный ведущий вещал в микрофон: - Дамы и господа,
противоборство двух автоконцернов «Мерседес» и «Запорожец»,
впервые за сорок лет, закончилось победой последнего. Ура!!!
Зрители со своих мест тоже начали кричать: Ура! и свистеть.
- Антон, но он же его подрезал. Так не честно.
Ольга, это же «Гонки на выживание». Здесь выигрывает не самый быстрый
и честный, а самый настырный и коварный, которому плевать на
общепринятые правила.
- Да, Антон, ты прав. Всё как в жизни. В борьбе за выживание выходят
сухими из воды только самые мерзкие твари.
- Ты о чём?
- Не важно. Проехали.
Тем временем, на поле, во всю шло чествование победителей. Но Ольга
потащила Антона к выходу. Ей до смерти хотелось курить. За воротами
автодрома, Антон начал делиться с Ольгой впечатления от увиденного, с
эмоциональной жестикуляцией. Но та, бросив окурок нарочито мимо урны,
тихо сказала: - Пошли отсюда. Телевизор и то интересней.
Антон осёкся на полуслове, как сломанная швейная машинка.
И так, до самого дома, они шли, взявшись за руки, не проронив ни слова.
Больше они на гонки не ходили.

Всё утро следующего дня, Ольга безрезультатно искала своего сиамского
Макса. Антон предположил, что тот убежал на улицу, на поиск голубоглазых
сиамок. Спустя месяц он нашёл мумию кота в техническом подполье, куда он
полез чтоб закрыть воду на огород. Он не стал извлекать из пыли и песка
останки Макса. А когда Ольга, по привычке стала «кискать» за воротами,
сказал, что нашёл тело похожего на Макса кота в подполье. Она зарыдала,
и стала корябать Антону грудь ногтями, прям как кошка.
- Ну, почему? Почему в этом доме все умирают?
-Успокойся, Оля. А, хочешь, я куплю тебе нового кота?
- Спасибо, не надо. Я этого любила, которого три года назад
у мусорного бака подобрала, ещё котёнком. Слава Богу, что хоть
собака жива. – Найда! Найда!
На её зов прибежала нечёсаная рыжая сука.
- Найда, иди ко мне. Дай я тебя поглажу.
Собака покорно подставила под её руки голову.
- Осиротели мы с тобой Найдушка. Нету больше нашего Максика.
И разревелась прямо в собачью морду. Антон пытался её как-то утешить,
но всё было бесполезно. Этой ночью она спала отдельно в обнимку с
собакой.


VI

В первую субботу августа к ним в гости опять приехал Саша. Ольга
накормила его жареной картошкой и нарезкой из варёной колбасы.
Потом она подошла к Антону и попросила у его чистую аудиокассету
для звукового письма. Он почесал в затылке и ткнул пальцем в картонную
коробку. – Чистых нет. Возьми любую из них и сотри.
Но когда она вытащила какую-то чёрно-жёлтую коробочку, он остановил её
руку. – Эту не трожь. Здесь мои демо-записи. Другую бери.
На вопросительный взгляд Ольги, он ответил: - Да, по молодости песни
писал. Авось пригодится.
Ольга взяла другую коробочку с кассетой без этикетки.
- Антон, а хочешь я тебе анекдот расскажу?
- Валяй.
- Вот, слушай. Приезжает черная «Волга» на Рижское взморье. Из неё
выходит Эстонец в кожаной куртке. Он вальяжно так, прогуливается вдоль
берега и вдруг видит дохлую чайку. Он достаёт из кармана полиэтиленовый
пакет и кладёт в него птицу, со словами: - Авось пригодится. И уезжает.
Ровно через год, на то же место, подъезжает та же «Волга». Из неё выходит
тот же эстонец и флегматично так, ложит пакет на берег. – Нет, не
пригодилось.
- Я не понял, Ольга. Ты что, меня сейчас тупым Эстонцем обозвала?
- Прости, Антон. Я не хотела тебя обидеть. Этот анекдот - притча о
современных «Плюшкиных», которые тащат в дом всё что ни попадя, и
всю жизнь хранят никому ненужные вещи.
- Ты это про кассеты? Но там действительно есть раритетные записи.
- Я вообще…
Но тут, их дискуссию прервал влетевший с кухни, как рыжий болид,
мальчуган: - Оля! Дядя Антон! Не ссорьтесь! Давайте лучше мультики
смотреть! Сегодня по телеку «Футураму» кажут.
Обескураженные Ольга с Антоном начали настраивать порядком
запылившийся телевизор. Не смотря на светящийся экран,
картинка плыла. Антон пыхтя щёлкал переключателем каналов, а Ольга
крутила во все стороны рогульки домашней антенны. Минут через пять,
экран заполонили квадратоголовые монстры и одноглазые девицы.
Зато, на целых сорок пять минут, в доме воцарилась идиллия. Саша ночевал,
как обычно, между Антоном и Ольгой. Утром, наскоро накормив брата
оладьями и всучив ему (непонятно, когда и где, она её успела записать)
аудиокассету со звуковым письмом. Антон пол дня просидел дома за
чтением книги Эдгара Берроуза «Боги Марса». Ольга подошла к нему
сзади и нежно взяла за руку, отстраняя от книги.
- Антоша, я тут борща сварила, а у нас, как на грех хлеб закончился.
Ты не хочешь прогуляться до магазина?
- Блин! На самом интересном месте!
- Ну, дорогой. У нас сегодня будет зажигательный секс.
- Ладно. Сейчас только джинсовую жилетку найду.
- Зачем тебе жилетка? На улице август месяц.
- Там деньги, пропуск, и проездной.
Антон был педантом. Каждый раз выходя из дома, он на два раза прошаривал
карманы жилетки, с тем, чтобы убедиться, что ничего в этот раз не забыл.
Но дойдя до внешнего нагрудного кармана, он запаниковал, и стал
перепроверять оставшиеся карманы по третьему кругу. Потом с грустью
остановился и сел на стул.
- Антон, что случилось?
- Проездной пропал. И полтинник денег. Я на сигареты оставлял.
- А ты ещё посмотри, может ты куда в другое место положил.
-Какое другое место, Оля? Они у меня вместе с пропуском в одном кармане
были. Вот! – Он извлёк из кармана тёмно-синею книжицу из дермантина -
пропуск. И больше ничегошеньки там нет. Не иначе твой малец подрезал.
Духу чтоб его больше не было, воровайки!
- Антон, ну зачем ты так. - Ольга расплакалась. - Он мальчик хороший. Я ему
позвоню и он вернёт.
- Яблоко – от яблони… Хорошо хоть портмоне всегда у меня в джинсах.
Ладно. Я за хлебом и за сигаретами. Бурный секс – отменяется.

           VII

 
Как говорят психологи: - «влюблённость, в отличии от любви, живёт
не более девяти месяцев». Иногда, беременность чувств проходит, но вместо
любви, рождается привычка обладания. Нечто подобное, произошло и с
нашими героями. Они по привычке вместе ели и вместе спали. Но душевных
бесед и совместных прогулок больше не было. Их жизнь превратилась в
рутину из элементов повседневности. Саша больше не приезжал из
интерната, и день рождения их общей подруги, они, мягко говоря,
проигнорировали. Ольга неважно себя чувствовала в ноябре. И Антон решил
не оставлять её одну. Так незаметно пролетела осень и настала новая зима.
Антон, несмотря на то, что ему было почти тридцать, скучал по родителям,
которых он не видел с лета. К тому же стремительно приближался самый
семейный праздник – Новый Год. Год жёлтого земляного Кролика, по-
восточному календарю. Ольга, заметила хандру своего молодого человека и
вдруг предложила: - Антон, я вижу, что ты в депрессии. Мы уже три месяца
сидим дома безвылазно. Давай сходим к кому-нибудь в гости. Да, хоть бы
и к твоим родителям. Я, кстати, у них ни разу не была.
- Шутишь? Ведь именно об этом я и мечтал последнее время.
И Антон с горячностью поцеловал Ольгу в щёку.
- Надо им гостинцев будет прикупить: продолжала Она, - а можно и сюрприз
им сделать. Ты как?
- В смысле? Какой сюрприз?
- Ну, мы нарядимся в костюмы Деда-Мороза и Снегурочки. Чур, я Дед-
Мороз.
- Не понял. А я что, должен под девчонку «косить»?
- Нет, ты не понял, мы полностью загримируемся, как голливудские актёры.
- ???
- Ты только скажи, да или нет? Остальное дело косметики.
- Да, я, в общем-то не, против. Вопрос, как отнесутся к этому мои мама
с папой.
- Да не бойся ты так, Антоша. Из тебя получится самая красивая в мире
Снегурочка. И она разулыбалась во весь рот, обнажив два передних
«заячьих» зуба.

И вот, перевоплощение в сказочных, новогодних персонажей началось.
Ольга сказала: «что женский грим делать гораздо сложнее, чем мужской»,
и потому начала с Антона. Она сказала ему: «закрыть глаза и не моргать».
Когда, Ольга закончила с макияжем, Антон почувствовал, что на его голову
нахлобучили шапку.
- Ну, всё. Теперь можешь открыть глаза.
Из небольшого круглого зеркальца на Антона смотрела густо
наштукатуренная девица, с черными ресницами и синими веками,
которая никак не могла захлопнуть в два слоя напомаженный рот.
А то, что он первоначально принял за шапку, оказалось блондинистым
париком с накладной косой до пояса.
- Кто это? только и смог произнести Антон.
- Это – Снегурочка, по имени Антонина. И она от души рассмеялась.
- Ну, ладно, пора и мне Дед-Морозовщиной заняться.
С этими словами, она принялась гримироваться и пририсовывать себе
чёрные усики. Просто, к мочальной белой бороде на резинке, усов не
прилагалось. Закончив своё перевоплощение, она вытащила из какого-то
баула две шапочки, красную и синию. Антону синяя шапочка оказалась мала,
поэтому Ольга пристегнула её тремя заколками к парику.
- Извини, Антоша, но из карнавального, у меня больше ничего нет.
- Да, уж. Мне и этого за глаза… Спасибо, Оля.
Снегурочка улыбнулась одними оранжевыми губами.
Вот в таком виде, но в своей верхней одежде, они и сели в трамвай 31
декабря. Несмотря на то, что и там попадались ряженные, на них смотрели с
улыбкой. Кондукторша минут пять не могла отойти от смеха и даже забыла
 взять с них деньги. Когда они в районе вокзала пересели на троллейбус,
реакция уже подвыпивших людей была однозначной. Зрелище было то ещё,
когда по Бульвару Строителей шли немного нестандартные Дед-Мороз и
Снегурочка. Попавшийся навстречу милицейский наряд из двух молодых
парней, выдал реплику:
 - Ой, ой, ой! Всё, бросаем пить на работе! Ха-ха-ха!
Младший брат - Герман, сначала не хотел открывать дверь, увидев
«чужие» размалёванные лица в глазок. Но услышав голос Антона, понял, что
это новогодний розыгрыш. Антоновы мама с папой стояли в коридоре
открыв рты, смотря как пришлые «Дед-мороз со Снегурочкой» снимают с
себя карнавальный наряд, и опять превращаются в их невестку с сыном.
- С Новым Годом, мама и папа! И тебя, Герман, тоже с наступающим.
Вот, решили вас поздравить таким оригинальным образом. А идея эта,
принадлежит не мне, а вот этой скромной, милой девушке. Антон кивнул в
сторону Ольги.
- Артисты! вырвалось у Николая Петровича, плотного, лысеющего
здоровяка, под полтинник: - Ладно, давайте к столу. Проводим старый год.
- Действительно, курица стынет: опомнилась Валентина Иосифовна,
интеллигентного вида женщина, в больших роговых очках: -  Давайте,
скорее смывайте эту «гадость» и садитесь к столу.
Пообедав и попив чаю с тортом, «артисты» поехали домой отмечать
свой собственный Новый Год.

Ольга с Антоном решили сильно не заморачиваться насчёт праздничного
стола. А потому, на столе были лишь лёгкие закуски, в виде «оливье» с
селёдкой под «шубой», и сырно-колбасная нарезка. В мерцающем свете
четырёх больших парафиновых свечей, ветки ёлки отбрасывали причудливые
тени. Бутылка шампанского стояла посередине круглого стола, как
космический корабль готовый к старту. В телевизоре, на пятнадцать
минут, поселился президент Российской Федерации Борис Николаевич
Ельцин, читая явно по бумажке, новогоднее обращение к Россиянам.
Большие настенные часы (ещё бабушкины) начали отбивать время Нового
1999 года на целую минуту раньше кремлёвских курантов, что чуть не
привело к фальш-старту настольного «ракеты - носителя». Но спустя
шестьдесят секунд, бутылочная пробка звонко ударила в потолок, и
календарное чудо взорвалось феерверком шампанского.
- Ура!!! закричали Ольга с Антоном. С Новым Годом!!!
Немного перекусив салатами, они включили магнитофон и стали
выписывать круги на пятачке между столом и телевизором под медляки 90-х.
Антон держал Ольгу за талию и смотрел ей в глаза, где отражались горящие
свечи. На ней было бирюзовое вечернее платье с открытой спиной и
глубоким разрезом на левом бедре. А на Антоне были его любимая жёлтая
футболка с тайским кикбоксёром и джинсы- «бермуды». У Ольги было
врождённое чувство ритма, но она, то и дело наступала ему на ногу острыми
каблуками туфель. Антон вдруг понял, что с ней происходит что-то не то,
или она просто плохо себя чувствует, поэтому он спросил:
- Оля, с тобой всё в порядке?
- Да, Антон, всё хорошо. Но у меня для тебя есть сюрприз.
- Какой?
- Давай сначала присядем и выпьем по бокалу шампанского.
Они сели друг напротив друга. Антон разлил по бокалам игристое вино.
- Антон, я беременна. Давай выпьем за детей. И она подняла бокал.
Антон отобрал у неё шампанское.
- Любимая, тебе же нельзя. Только молоко, воду, и сок.
И он, улыбнувшись, выпил два бокала, один за другим, со словами:
- Ну, за ваше с ним здоровье! Оля люблю тебя, дорогая моя женщина!
После этих слов их губы слились в затяжном поцелуе.


VIII

Где-то через неделю Ольга сказала, что ей плохо. И что возможен
выкидыш. Она собиралась лечь в больницу на сохранение.
Антон не возражал. Единственной проблемой было достать две тысячи
на лечение. У родителей занять он постеснялся. Оставалось только звонить
тёте Тоне, жене брата отца. Она была болезненной женщиной, но очень
доброй, а главное, не задавала глупых вопросов, типа «зачем»? И Антон
решился. Он выбрал для визита выходной день. Дверь открыл Юра,
двоюродный брат, который был старше его лет на десять. У Антонины
Петровны жутко отекли ноги, поэтому она преимущественно сидела
на диване перед телевизором.
- Ой, Андрюша пришёл. Как там мама с Германом поживают?
- Да, вроде живы здоровы. Был у них в гостях неделю назад.
- Сейчас я тебя чаем напою. – Юра, обращаясь к седому парню с высохшей
левой рукой: - будь добр, поставь чайник.
Юра пошаркал на кухню.
- Ой, даже не знаю, чем тебя накормить. Мы уж как неделю ничего не
стряпаем.
- Спасибо, тётя -Тоня, я не голоден. Мне срочно деньги нужны для Ольги,
на операцию.
- Сколько?
- Тыщи две.
- Ой, батюшки мои. Конечно дам.
- Только матери моей не говорите. Через два месяца отдам.
- Мне для родного племянничка ничего не жалко. – сказала она с улыбкой.
После чего полезла куда-то в коробку, стоящую возле аптечки с большим
дисковым телефоном, и извлекла оттуда две новеньких тысячных купюры.
- Спасибо, тётя -Тоня: - промямлил Антон.
В знак благодарности, пришлось полчаса пить чай из большой фарфоровой
кружки, с подсохшими сахарными плюшками, на кухне.

На следующий день, Ольга взяла пакет с вещами для больницы и деньги.
На ней был бежевый китайский пуховик, бурки, и белая вязанная шапочка.
Антон проводил её до трамвайной остановки и нежно поцеловал в губы.
- Это ведь ненадолго?
- Нет, конечно. Дней десять и всё.
Красный трамвай скрежеща ребордой скрылся за поворотом. Но на душе
у Антона продолжали скрести кошки. Всю неделю, его не оставляли
мрачные мысли. Он то и дело порывался звонить, одевался что б идти
к телефону-автомату. Но у самых дверей, вдруг останавливался. И так
было несколько раз. На восьмой день ожидания над дверью раздался звонок.
За воротами стояла Ольга, замерзшая, без вещей.
- Извини, Антон, я тупо сбежала.
- Не понял. А как же наш ребёнок.
- Его больше нет. Я сделала аборт. Зачем нищету плодить?
И она разревелась прямо на пороге.
- Но зачем ты так?
- Ты забыл? Я в розыске. Мне сейчас пелёнки-распашонки ни к чему.
А ты обо мне подумала?
- Подумала. Ищи себе другую, нормальную бабу. Я дура!
Может тебе кто и родит.
- Оля, да как ты смогла?
- Смогла и всё! Разговор окончен, дай закурить.
Антон, машинально достал из кармана мятую пачку «Бонда», вытащил
сигарету, прикурил и дал ей. Потом он вытащил ещё одну для себя.
Они молча курили на кухне и дым, который клубился над ними на какое-то
время приобрёл форму ангела. Но его быстро втянуло в верхний открытый
кружок яростно горящей печи.
 

          IX

Тёплые отношения между Антоном и Ольгой, которые казалось бы
 возобновились к Новому Году, опять переросли в обычное сожительство
двух, ничем не связанных духовно людей. Антон, который не пил даже пиво,
стал выкуривать по две пачки в день. Но так, как он нервничал, сигареты он
докуривал лишь до половины. Чем вызывал недовольство Ольги, которая
собирала «недокурыши» и складывала их в особую баночку из-под кофе.
С какой целью это делалось, он не знал. Так серо и незаметно пролетели
январь и большая часть февраля. Они уже третий раз за полтора года были
на грани разрыва. Но положение спас праздник «Защитника Отечества» -
23 февраля, про который они благополучно забыли. Было уже около трёх
часов дня, когда в дверь позвонили. «Кто бы это мог быть?» - подумал
Антон. Из-за высоченных ворот никого не было видно. Ольга прильнула к
окну.
- Кажись мои родственники припёрлись: - констатировала она, и Сашка
с ними. Хотя, я их вроде и не приглашала. Ну, что откроем? Или пусть
уходят?
- Ольга, что за дебильные вопросы? Раз пришли – надо открывать.
- Ладно. Я сама.
Накинув старую шубейку и одев калоши на босу ногу, она пошла к воротам.
Через несколько минут маленькая кухонька заполонилась гостями.
Первым, с улыбкой на губах вошёл Саша: - Сюрприз! С праздником,
дядя Антон! За ним бочком втянулись Олег Игоревич и Анна Сергеевна.
- К нам утром пришёл, Саша. Это он уговорил нас прийти сюда. Вот, вам
Антон, от нас подарок.
И женщина в рыжем парике протянула ему бумажный розовый пакет с
верёвочными ручками. Внутри лежала поздравительная открытка и коробка
туалетной воды.
- Спасибо, Анна Сергеевна. Я правда не ожидал. Проходите, располагайтесь,
присаживайтесь к столу. Мы как раз собирались обедать. – Да, кстати, Ольга,
а что у нас на обед?
- Картошка тушёная с курицей, грудинка, солёные огурцы с помидорами.
- Царская закусь. Ещё бы портвешка грамм стопятьдесят.
- Антон, я пока стол накрою. А ты, если хочешь выпить - сходи до магазина,
заодно хлеба прикупишь, и сигарет. Я и вправду не ожидала гостей.
И что вдруг на него нашло? – Этого трезвенник Антон и сам не понимал.
Но он знал одно, если не напьётся в «хлам», веселья не будет. А потому, он
первым делом взял в продовольственном магазине две бутылки портвейна
«№13». Кроме винища, он швырнул в авоську круг свежего ржаного хлеба и
две пачки «Бонда». Впервые, Антону хотелось развернуть гармонь своей
души, в праздничной обстановке. И веселуха началась. Антон, человек
замкнутый и книжный, пригубив немного креплёного вина начал улыбаться
и шутить. Он даже похвалил все Ольгины блюда, чего уже не делал полгода.
Он говорил комплименты и рассказывал анекдоты. Никто из
присутствующих, не мог понять, как, этот вздорный человек и зануда, вдруг
так преобразился. Лишь Ольга всё быстро поняла. Антон был уже явно под-
шофе. Но вместо того, чтобы остановить его, она послала Сашу в магазин,
ещё за двумя бутылками.
- Отличное вино! – восклицал Антон, с дрожащим в руке бокалом.
Он не помнил, как и каким образом несанкционированное пиршество
закончилось. Просто у него в голове кто-то резко выключил свет.
А утром его тошнило и рвало. Лишь ближе к обеду реальное восприятие
мира к нему вернулось. Ольга перемыла всю посуду и курила на кухне
в печку. А под столом в зале, возле батареи стояло шесть пустых зелёных
бутылок из-под портвейна «№13».
- Всё, Ольга. Я больше не пью. Больше никаких вакханалий. Даже на
 свой день рождения.
- Но тебе же вначале понравилось.
- Это было вначале.
- Я сходила в магазин, купила «Карачинской». Попей, может полегчает.
- Спасибо, Ольга. Ты настоящий друг. Но я лучше чаю покрепче заварю,
глядишь к вечеру и оклемаюсь. И он грустно улыбнулся одними уголками
губ. – Оставь покурить. Не хочу целую. Мне и половинки хватит.
Она отдала ему свой тлеющий чинарик со следами губной помады, но ему
было всё равно. Сделав затяжку, он закашлялся и вернул «бычок» хозяйке.
- Всё, и курить тоже бросаю. Начну снова писать стихи.
На этот раз улыбнулась Ольга, лишь одними уголками глаз.



X

В Антоне что-то сломалось. Он перестал бриться, чистить ботинки кремом
по утрам. Перестал делать Ольге комплименты. Он часами валялся на диване
с тетрадкой и ручкой. То и дело что-то в неё записывая. Но все записи
тщательно прятал в морозных сенцах, когда выходил за углём. Ольга сразу
поняла, Антон к ней охладел и принялся за старое. «Опять строчит свои
стишки». Все её попытки достучаться до его сердца оказались тщетными.
Каждую среду он пропадал в литературной студии Кемеровского Гос-
университета. Секс, как бурная, взрывная страсть перестал его интересовать.
Ольга часто засыпала в слезах в обнимку с собакой. А Антон подсел
на пьесы Вильяма Шекспира. Он пытался создать импровизированный
домашний театр, пытаясь на два голоса с Ольгой читать «Ромео и
Джульетту». Но Ольге это скоро наскучило. Она только теперь поняла, какие
разные они люди. Один раз Антон застал её молящейся перед Владимирской
иконой Божьей Матери. О чём, та молила Богородицу, он не разобрал. В
таком подвешенном и неопределённом состоянии прошло ещё два месяца их
совместной жизни. И вот наступил месяц май. Ольга, вместо вечно занятого
литературными делами, Антона сама стала ходить в магазин за хлебом и
за сигаретами. Однажды возвращаясь из магазина, она по привычке решила
покурить на ходу, но зажигалки в дамской сумочке не оказалось.
- Простите, девушка, у вас огоньку не найдётся? обратилась она к случайной
прохожей в черной куртке с башлыком на голове.
- Да, конечно: - ответила та, и поднесла к её лицу горящую китайскую
зажигалку. При этом капюшон куртки сполз с её темно-русых волос.
- Ой, Любка, ты, что - ли! А я тебя в этом балахоне не признала. Сколько лет,
сколько зим?
- Ольга, Ты!? Да не может быть. А я уж думала тебя посадили.
- Не дождёшься. Я уже три года в завязке. И шприцом не балуюсь.
- Я тоже.
- А сейчас где обитаешь?
- Да, у одного чудика, здесь за углом.
- А я через улицу от вас живу, на Семашко, рядом с мототреком.
- Так, это ж рядышком.
-  А, я чего говорю? Бери своего кавалера в охапку и приходите ко мне
в гости. Я вдова. Мне скучно одной в трёхкомнатном домище.
- Ага, Люба. Готовь драники. Я поговорю с Антоном. А то он на своих
стихах скоро свихнётся
- А, так он у тебя ещё и поэт?  Тогда тем более. И пусть какие-нибудь свои
книжки прихватит. Я стихи люблю.
Так и не покурив, с мятыми сигаретами в руках, они пошли каждая в свою
сторону.  Ольга вернулась из магазина радостная, напевая какую-то
незамысловатую мелодию. Антон, что-то яростно чиркал в своей общей
тетради.
- Антон, а я сейчас свою старую подругу встретила. В юности мы с ней
вместе сидели на «герыче».
- Оль, ты что наркоманка? – Антон перестал писать и уставился на неё.
- Да, нет. Так, несколько раз укололись, за компанию, и всё.
Антон, молча отодвинул тетрадку с ручкой в сторону, и вытащив из лежащей
на печке пачки сигарету выскочил курить на улицу. Ольга выскочила за ним.
-Антон, да не дуйся ты так. Она хорошая, на соседней улице живёт, в гости
нас приглашала. Кроме того, она любит книжки читать, и стихи тоже.
При слове стихи, Антон встрепенулся.
- И, что ты предлагаешь?
- Купим тортик, вина, посидим как нормальные люди.
- А, я что по-твоему не нормальный?
- Ты поэт. А все поэты немного не от мира сего.
- Ну, вот и иди к ней сама, раз ты такая нормальная! А мне, вечером и
телевизора хватит для общения!
- Антон, ну пожалуйста. Я может к ней перееду жить. И ты меня больше
никогда не увидишь.
И она заплакала. Антон, не любил вида плачущих женщин. Он забычковал
окурок в банке из-под кофе, которую уже полгода использовали как
пепельницу, и посмотрел в её мокрые, дрожащие от слёз, глаза.
- Ладно, Ольга, не плачь. Так и быть сходим в гости к твоей… Как её?
- Любе.
- Да, мы сходим завтра в гости к твоей подруге Любе. И я почитаю
кое-что из моей поэтической тетради. Я даю тебе честное слово.
Ольга тотчас погасила сигарету собираясь его расцеловать. Но Антон,
отстранился и пошёл с веранды домой.

XI

Антон не любил ходить в гости к малознакомым людям. А перед
незнакомыми, вообще комплексовал. Но когда он давал честное
слово, он всегда выполнял обещанное, даже если это ему не нравилось.
Поэтому, ещё с утра, он съездил до КЭМЗ(а) в магазин второго хлебзавода,
за тортом. В местном винном взял две бутылки марочного креплёного вина,
с аистом, держащим виноградную ветвь, на этикетке. Затем вытащил из-под
дубового гнёта серую тетрадь, которую он прятал от Ольги в сенцах.
Войдя в зал, он увидел Ольгу, обёрнутую как в кокон, шёлковым зелёным
халатом. Её рыжие волосы были закручены в бигуди, а на лице была белая
кремовая маска. «Прямо как гейша» - подумалось Антону.
А вслух он сказал: - Ольга, ты страшно красива в этом наряде. Все самураи
этой ночью твои.
Маска злобно сверкнула глазищами с длинными ресницами.
- Антон, я не поняла, что сейчас было? Это комплимент или очередная
твоя издёвка?
- Ты мне гейшу сейчас напомнила из «Империи страсти».
- Что, такая же страшная?
- Да, нет. Просто сочетание халата с маской, это очень по-японски.
-А- а -а. Значит ты любитель экзотики?
- В некотором роде.
На несколько минут в доме повисла тишина, потому что Ольга скинула
зелёный халат, и оставшись лишь в красных трусиках, стала наносить
тональный крем на шею и плечи. Лишь только две небольшие девичьи груди
оставались молочно-белыми. Тишину потревожили настенные часы
пробившие два часа дня. Покрутившись немного у старого зеркала
вмурованного в шифоньер, она попросила у Антона его жилетку,
чтобы выйти покурить на веранду. Антон, автоматически накинув ей на
плечи джинсовую безрукавку вышел вслед за ней, как загипнотизированный.
Прикурив по старой памяти сигарету, он приставил фильтр к её губам
под толстым слоем вишнёвой помады. Она курила из его рук и улыбалась.
Когда Антон выбросил напомаженный окурок в угольное ведро, она
спросила его, что за торт он купил. Антон замялся с ответом:
- «Мудрый Еврей», кажется. – Ольга прыснула со смеху.
- А вино какое купил? - едва сдерживая улыбку спросила она.
- «Букет Молдавии», белое десертное.
- А-а –а. Понятно. А стихи-то хорошие нашёл?
- Да, вот тетрадка. Можешь посмотреть.
- Wow! – Она взяла в руки серую общую тетрадь и стала с интересом её
разглядывать. Но пальцами с треугольным маникюром листать её было
неудобно. Антон развернул тетрадь примерно на середине и ткнул пальцем
в корявые столбцы букв и строчек.
- Если не возражаешь, я почитаю вот это и это? И ещё кое-что новое,
из другой тетради.
- Мне больше это стихотворение нравится. И она перевернула страницу:

«Мы были богаты любовью,
по горло в долгах и пыли.
Делились и счастьем, и болью,
И грелись лишь тем, чем могли…»

- Хорошо, Оля, я прочитаю его твоей подруге, специально для тебя.
- А что за новое стихотворение?
- Это сюрприз.
- Ладно, я доверяю твоему вкусу. Только никакого декаданса.
- Даю слово.

Казалось, Ольга с Антоном опять помирились на волне любви к поэзии.
Они даже попили кофе вдвоём на кухне. Кроме того, Антон приготовил
на плитке глазунью из четырёх яиц. Они решили не забивать понапрасну
желудки, перед предстоящим пиршеством. Повалявшись немного на
заправленной пледом диване, они стали собираться в гости. На все уговоры
Ольги одеть костюм с галстуком, Антон упрямо отнекивался. Он пошёл в
гости, в том, в чём он обычно последние полгода ходил на работу, в джинсах
и безрукавке, в той самой, в которой только что курила Ольга.



XII


Часам к семи, как и было оговорено, Ольга с Антоном подошли к калитке
Любиного дома и встали как вкопанные, при виде вылетевшей из будки
восточно-европейской овчарки. Та, несколько раз гавкнула и села на задние
лапы, завидев хозяйку.
- Оля, Антон, проходите. Это Чара, она добрая, без команды не укусит.
Хозяйка дома была в цветастом сине-красном сарафане и красных
кроссовках с рюрексом.
- Здравствуй, Любань. А у тебя тут ничего, жить можно: восхитилась Ольга
большим кирпичным домом на два хозяина. – Антон, поздоровайся!
- Здрасьте. – промямлил тот, и замялся перед входной дверью, но заметив
что женщины уже вошли, не спеша переступил порог. За порогом,
он увидел обычную жилищную обстановку частного дома:
кухня с печкой подвесным рукомойником, зал с буфетом и сервантом.
Лишь в комнате, служившей спальней, помимо кровати и трюмо, была ещё
большая книжная полка. Названия и авторов книг Антон не успел разглядеть,
так как Люба взяла его за руку, и потащила к столу.
- Ну, гости дорогие, подняв бокал белого вина, провозгласила Люба: - За вас!
И на белую скатерть с салатами и драниками, пролился хрустальный звон.
Люба, была почти вегатарианкой, она ела только рыбу. Но специально для
гостей, она испекла курицу в духовке. Когда допили вторую бутылку
«Букета Молдавии» и обглодали последние куриные косточки, прилично
захмелевшие подружки вдруг вспомнили про Антона.

- Антоша- голубчик, обратилась к нему Люба, прочти нам что-нибудь этакое,
чтоб сердце встрепенулось. И желательно о любви. И Антон, явно тоже уже
подшофе, полез в карман джинс и извлёк оттуда коричневый блокнот.
- Антон, мы же с тобой договорились, что ты будешь читать те стихи,
которые я вчера для тебя выбрала: - заистерила Ольга.
Но он её не слушал. Подняв руку, он сделал жест – «Минуточку внимания».
И тишина, как по мановению волшебной палочки растеклась по комнате.

                ***
В поисках потерянного рая,
В сумерках свиданий без любви,
жизнь течёт, как некая кривая,
и со смертью слиться норовит.

Времени невидимые рифы
разбивают молодости крепь.
Тонут легкомысленные мифы,
и мечты сажаются на цепь.

Выбор карты, компаса, маршрута –
за слепой провидицей, судьбой.
Зрячие, мы верим почему-то,
в то, что цвет у счастья – золотой.

- Браво! – вылетело из уст Любы.
А Ольга, что-то проворчало невразумительное, типа «пора курить».
Но Люба, легонько пнула свою подругу под столом, и сказала нарочито
громко: - Ещё пожалуйста, Антон. Просим!
И он самозабвенно прочитал ещё несколько стихотворений о любви и весне.
Когда он закончил декламацию и попросил стакан воды, Люба закурила,
и протягивая ему стакан кваса, заявила: - Со временем, ты станешь
известным кузбасским поэтом.
Ольга рассмеялась, но Люба посмотрела на неё как на дурочку, и повела
Антона в комнату с книгами. На полке, как в студенческом общежитии,
ютились вместе и классика, и фантастика. Лев Толстой соседствовал с Рэем
Бредбери, а Клиф Саймак с Анной Ахматовой. Ольге, вдруг оставшейся без
внимания, это не понравилось. Она подошла к ним сзади и увела за руку
свою подругу, под предлогом «покурить». Они о чём-то шушукались минут
пять на кухне. А потом Ольга позвала Антона, с тем, чтобы идти домой. На
предложении Любы о чае с тортом, пара вежливо отказалась. Они пожелали
гостеприимной хозяйке доброго вечера, Ольга взяла Антона под руку, и они
пошли в обнимку в сторону Антонова дома. Бросив под ноги очередной
тлеющий окурок, Ольга заявила: - Антон, я ухожу от тебя к Любе. Завтра же
начинаю собирать вещи.
Ты мне поможешь с переездом?
- Блин, Ольга, чё так сразу? Нельзя что ли было до лета подождать?
- Ты меня не любишь!
- Люблю, когда ты нормальная и не устраиваешь истерик.
- Да, уж. Трахаться ты со мной любишь!
- И это тоже. Только не надо об это кричать на всю улицу.
- Это почему же? Антон, трахни меня! Трахни! Здесь и сейчас!
- Ты, ей Богу чокнутая. Вон, наш дом. Мы почти пришли.
- Твой дом. Я бомж. Меня никто не любит.
И она расплакалась на его плече. Ему пришлось долго целовать её перед
воротами собственного дома, чтобы как-то успокоить. И волна нежности
и страсти, как цунами, захлестнула их души, по крайней мере на эту
ночь, и утро дня последующего.

XIII

Ольга не шутила на счёт переезда. Она два дня собирала баулы и пакеты
с вещами. На третий день, Антон заказал автомобиль в агенстве
грузоперевозок, а затем перетаскал все Ольгины тряхомудия к воротам. Из
мебели она взяла только кресло, два стула и прикроватную тумбочку. Вторая
тумбочка и стулья, так и остались пылиться в кладовке. Она долго решала
на счёт торшера, но потом забрала и его. Найда, эта рыжая сука, с отёкшими,
будто плачущими глазами, крутилась мешаясь под ногами и жалобно
скулила, предчувствуя неладное. Когда подъехал грузовик и весь нехитрый
груз был забортован, Ольга подошла к Антону и обняла его.
- Спасибо тебе Антон, за всё. Прости, но так будет лучше для нас обоих.
Можешь приходить в гости, когда захочешь. Мы же с тобой друзья.
А надумаешь, так перезжай к нам с Любой на ПМЖ.
- Нет уж. Мне и здесь хорошо. Сама приходи в гости, если что.
- Кое-какие вещи я у тебя оставила. Не специально. Не успела собрать.
Так что как-нибудь приду на неделе. Пока.
И она сухо поцеловала его в щёку.
- Найда! Найда! Ко мне! – звала она свою собаку сидя уже сидя в кабине
грузовика. Заслышав хозяйку, та, в два прыжка, рыжей стрелой влетела в
открытую дверь автомобиля. Дверь захлопнулась, но было видно, что Ольга
машет рукой. Антон тоже машинально поднял руку. А потом резко
повернувшись, скрылся за бывшими когда-то синими, воротами. Ольга взяла
на память его старую полороидную фотографию, на которой Антон
улыбается с сигаретой в руке, в своей вездесущей джинсовой безрукавке. А
ему, как бы случайно, она оставила на прикроватной тумбочке свою
любимую икону Владимирской Божьей Матери.


Ольга ещё несколько раз приходила к Антону за вещами. И несколько раз
они прогуливались по улице взявшись за руки. В один прекрасный момент,
ей даже показалось, что былые чувства возвращаются. Ольга пригласила
Антона на прогулку в лес. Тот с радостью согласился. Он мечтал почитать ей
свои новые стихи, где-нибудь в уединённом месте. Поэтому, собираясь на
свидание, он положил заветный коричневый блокнот в задний карман джинс.
Но не это было на уме у Ольги.
Тёплый июньский воздух, смешанный с запахом пыли и зелёной листвы,
приятно щекотал ноздри. Солнце улыбалось миру ослепительной жёлтой
улыбкой. В яблонях и тополях певуче перекликались невидимые глазу
птицы. Двое, взявшись за руки шли по Индустриальной улице в сторону
старого аэродрома, где иногда ещё взлетали «Кукурузники».  Только пройдя
полем можно было добраться до редкого леска, что начинался сразу же за
улицей Короткой. Лесок, представлял из себя скопище кривопалых берёз,
с вкрапленьями осин и клёнов. Антон с Ольгой облюбовали поляну
покрытую молодой редкой травой. Антон присел на зелёный островок,
н только протянул руку к заднему карману, как Ольга коршуном набросилась
на него, и стала обнимать и целовать его со словами: - Антон, я тебя хочу!
И стала раздевать его быстрыми, нервными движениями. Антон на минуту
опешил. Когда же он пришёл в себя, его пассия уже прыгала на нём верхом
полуголая, из одежды на ней оставалась лишь мини-юбка. Она, то и дело
издавала странные звериные стоны. При этом он сам, не испытывал от
процесса совокупления ни малейшего удовольствия. Прошлогодняя трава
больно впивалась в оголённые ягодицы. Все попытки скинуть «Наездницу»,
ни к чему не привели. И лишь только закончив, она рассмеялась, а её тело
продолжало нервно подёргиваться.

Антон кое-как натянул на себя джинсы. В первый раз в жизни ему было
противно и тошно от секса. Он только теперь осознал, что эта милая, рыжая
женщина, его просто-напросто изнасиловала. Чувство гнева, как
переполненный стакан серной кислоты выплеснулось наружу.
- Ольга, зачем ты так. Я же не этого хотел. По крайней мере не так жёстко.
- Зато я хотела этого… И тем жёстче тем лучше оргазм.
- Ты эгоистка и нимфоманка. Я тебя больше не люблю.
- Ты это серьёзно? – она перестала смеяться и вперилась в него своими
пылающими карими глазами.
- Я тебя больше не люблю! – выкрикивал он. Я ненавижу тебя проститутка
...б…нутая! Пошла на ….. отсюда!
Ольга расплакалась, но продолжала стоять на месте, будто после разряда
молнии. Антон уходил от неё всё дальше в лес, не оборачиваясь. Но вскоре
заросли закончились железнодорожным полотном. Он вышел вдоль
железнодорожной насыпи на улицу Сакко, закурил сигарету и, сунув руки в
карманы, зашагал по асфальту в сторону дома. На перекрёстке с улицей
Рабочей он купил в ларьке бутылку пива. Об Ольге он больше не думал.
Так, мелодраматично закончилась любовь поэта и девушки из «эскорта».


На следующий день ему пришла повестка из милиции, в которой говорилось,
что злоумышленников, ограбивших его дом, нашли, и он приглашается
в качестве свидетеля на судебное разбирательство в районный суд
Заводского района. Он рассмеялся и порвал повестку в мелкие клочья.




P.S

Насчёт дальнейшей судьбы Ольги, среди их общих знакомых ходили
противоречивые слухи. По одним, её посадили, по другим, она вышла
замуж. Но вот, спустя двадцать лет, Антон вновь её встретил.
Одного нашего хорошего знакомого(писателя) положили в «третью»
городскую. И за компанию, я пригласил Антона с собой. Сентябрь стоял
тёплый и безветренный, поэтому наш друг спустился к нам из отделения
общей терапии и подсел к нам на лавочку. Поболтав о том, о сём с полчаса,
мы вручили ему передачку; книги, фрукты, и минеральную воду.
Откланявшись, мы пошли вдоль больничного забора в сторону «Парка
чудес». Солнце не осеннему припекало. Антон и я, пили «Карачинскую»,
пока нас не прихватило по малой нужде у пешеходного перехода.
Антон тут же нашёл выход из положения, развернув меня на 180 градусов,
в сторону парка аттракционов. Сине-белые кабинки туалетов исправно
работали. Облегчившись, мы направились к выходу, который украшала
арка с колоннадой. Я прошёл немного дальше, что бы закурить и вдруг
слышу оклик Антона: - Митя смотри, Ольга!
- Какая Ольга? – я стал крутить головой по сторонам.
- Антон кивнул в сторону рыжей, конопатой женщины, лет сорока, в
цветастом сарафане, которая держала за руку девчушку лет пятнадцати.
Она тоже была рыжей и конопатой, как и её мать, и даже сарафан на ней был
той же расцветки. Они обе ели мороженное и не смотрели в нашу сторону.
Увидев моргающий зелёный на светофоре, они быстро пересекли улицу
и скрылись в толчее праздно снующих горожан.
- Что, это за женщина была? – спросил я Антона.
- О, это, долгая история. Но если хочешь, пойдём возьмём пива, я тебе всё
расскажу.