Раствор из разумов. Рассказ. Окончание 02

Окончание 02. Предыдущий фрагмент - http://www.proza.ru/2019/11/29/751
Начало - http://www.proza.ru/2019/11/14/1381


11

– Разумы, вирусы, братья!.. Это игра слов! Вы что, коллеги?! – возмутился Иржи Крам, выслушав с коммуникатора сообщение старшего помощника Шума. – Голосовой интерфейс имеет одно слабое место – он связан с центральным супермозгом, поскольку лингвистический процессор и библиотека-словарь находятся в нём. Мы технически не можем их дублировать…  нет, не то говорю… можем, но это по системотехнике не эффективно. На станции супермозг в Централи обрабатывает все голосовые команды централизованно, ведёт общий журнал…
- А в «марсианском» сегменте станции? – поинтересовался Зелёный. Сообщение они слушали вместе, сидя на каком-то длинном ящике, придвинутом к открытым панелям настенного монтажа.
- Вот сданный в аренду сегмент напрочь лишён голосового управления, - ответил инженер. – Они с самого начала аренды выдвинули такие условия. От них ничего не идёт, Кен. И только сейчас я понял, почему. Оно им не нужно. Они общаются ментально через свои кристаллы. Мы орём, а они думают. Если мы попадём к ним в сегмент, то наверняка найдём какой-нибудь здоровущий кристалл для этой цели. Подай мне красный тестер, Кен!
Крам и Зелёный с несколькими техниками сервисной службы работали в одном из технических помещений станции,  где находился последний узел, работоспособность которого была нарушена блокировкой голосового интерфейса. Крам решил опробовать на нём восстановление позитронных ячеек, повреждённых в результате «заражения».
- Иржи, а ты, помнится, говорил про гиперсвязи, что воздействие через них могло быть?
- Скорее всего, так оно и было, Кен. Позитронные микросхемы в ходе работы создают  паразитный фон, который самоэкранируется взаимным расположением ячеек, но, тем не менее, частично  выходит наружу, поэтому супермозг находится в защитном коконе. Он нужен ещё для защиты от гамма-лучей, особенно в космосе. Теоретически проникнуть в кокон стороннее излучение может, оказать влияние на фон, через него – на обратные связи и пошло-поехало… Так, запускаем проверку, ждём…
Инженер полагал, что при взрыве на Бульваре Пришельцев возникло излучение, похожее на импульс фемтосекундного лазера, которым традиционно записывалась  информация на кристаллы памяти и матрицы.  Кристаллы голосового интерфейса почти не экранировались от внешнего воздействия, они и пострадали. Прежняя информация осталась, но поверх неё добавились новые записи, причём произошло это одномоментно, как при тиражировании с кристалла-матрицы.
Боцман полагал, что все было не так сложно. С инженером он не спорил, но, лазая с ним и с техниками по закоулкам станции, иногда находил повреждённые микрокабели, которые аккуратно заменял на исправные. Дефектные он не выбрасывал, а помечал место обнаружения и в свободное время терпеливо наносил данные на трёхмерную план-схему станции на своём личном терминале. О том, что он делает, знала только дочь. В самой замене микрокабелей ничего странного не было, они были расходным материалом, их диагностикой и ремонтом занимались сервисные роботы. Странным было то, что они сгорели. Микрокабель по сути – это межблочный предохранитель, в штатном аварийном случае он просто утрачивает свои сверхпроводящие свойства и  становится обычным резистором, какие применялись в древней электронике. Резисторы горели, но для этого по ним должен был идти такой ток, которому просто неоткуда было взяться. Набрав достаточное количество «вещественных доказательств», Зелёный отправился к Редди, но и лабораторная аппаратура только подтвердила, что в теле повреждённого микрокабеля образовались угольные пробки.
Редди достаточно легко установил, что в уголь превращается одна из резонирующих оболочек («сверхпроводящий» эффект достигался не за счёт глубокого охлаждения проводника, а за счёт микрорезонанса со специальной оболочкой), но воспроизвести условия возникновения такого резонанса затруднился. Теоретически, импульс взрыва на Бульваре Пришельцев мог содержать такие составляющие, но почему не пострадали все микрокабели в округе, а только некоторые? То же самое спросил Иржи Крам, когда Кен обратил его внимание на эти дефекты и рассказал о своих наблюдениях.
На личном терминале боцмана тем временем нарисовалась загогулина, напоминающая всем хорошо знакомый знак «@», расположенная наискось относительно оси жилого модуля. Боцман «дорисовал» отсутствующие места и думал, что в них найдёт новые сгоревшие «доказательства», но их не было. В голову тоже ничего нового не приходило, и Кен  оставил свои поиски, сконцентрировавшись на идее Крама.
- Кен, – окликнул товарища Крам, - а как ты думаешь, с чего вдруг наш старший помощник  собрался на Плутон? Сидит один в «Гибралтаре», от нашей помощи отказался и шлёт воззвания…
Боцман не успел ответить, как коммуникатор инженера снова загудел и голос Дима Шума повторил голосовое сообщение.
- Поняли? – вдруг спросил тот же голос и старший помощник собственной персоной боком появился из узкого прохода, держа в руках «прибор Бринёва». – На Плутон я пока не лечу, есть у нас ещё дома дела. Как успехи, коллеги?
- Отмываем, - лаконично ответил боцман.
Зелёный подвинулся, и Дим Шум устроился между ним и Крамом. Посмотрев на данные хода проверки, он удовлетворённо кивнул головой.
- Кен, пока у вас пауза, постарайся вспомнить, с чего вдруг ты взял управление на себя, когда летели на Плутон? Ты говорил что-то ранее про сложные условия?
Боцман повернул голову и посмотрел на старшего помощника. Далась всем эта посадка! Сел он со второго раза, не сразу. А вот зачем взял ручное управление?.. Зелёный задумался. Было так. Они сошли с орбиты, да, штатно начали тормозиться… А, вспомнил!
- На главном экране после схода с орбиты высветились сразу две точки посадки, - ответил боцман. – Я думал, что это помеха какая, не вмешивался. Одна точка была на нашей базе, а вторая на равнине Спутник. В какой-то момент мне начало казаться, что мы на Спутник и идём, я переключил на ручное и повёл по трассеру на базу. Несколько раз были отклонения, но не большие, словно ветром сносило, но откуда на Плутоне ветер? Но из-за этого сноса я не сразу смог посадить машину, во второй раз сделал поправки…
- Кен, а направление сноса не заметил?
- Знаешь, странно, на тот же Спутник… Да, в его направлении…
- Кен, а ты кому-нибудь сказал про вторую точку посадки, когда увидел?
- Сказал, конечно. Марьяне сказал, вахтенному на станцию передал, точно помню. Когда принял ручное управление, доложился тоже. 
- Так вот, бортовые журналы ничего не зафиксировали из твоих докладов. Ни на станции, ни на планетолёте. По ним ты всё делал молча. Марьяна не помнит, говорил ты ей, или нет.
- А Мирта? Она в соседнем кресле сидела! Почти за моей спиной.
- Мирту не спрашивал. А, вот ещё… Слушай,  куколка у неё в руках была?
- Была, - кивнул боцман. – Она ей «показывала», как летят на Плутон.
- Вот и показала, - вмешался в их разговор Иржи Крам. – Что журналы не записали и ничего не передалось – понятно, голосовой интерфейс был блокирован, как только ты переключил на ручное. Планетолёт шёл уже с перехваченным управлением по своей программе, Кен, вы просто чудом уцелели.
- Не совсем так, шеф, - подал голос один из техников. – При ручном управлении автоматика всё равно ассистирует. Если пилот подаёт опасные команды с точки зрения безопасности манёвра, то автоматика уводит на ближайшую по трассе точку обратно для повтора. Боцман, вы сами увели машину после первого захода или нет?
- Сложно сказать, - озадаченно повернулся к нему Кен. – Мне что-то не понравилось, я решил повторить.
- Кен, дружище, извини, что мы тут тебе перекрёстный допрос устроили, - вздохнул Дим Шум. – Что тебе не понравилось? Вспомни!..
Боцман надолго задумался. Крам начал тихо что-то объяснять технику, тот согласно кивал головой. Дим Шум сосредоточенно что-то листал на своём коммуникаторе.
- Нет, не могу, - вздохнул наконец Зелёный. – Что-то меня остановило, но что? Не припомню, друзья мои.
- Ладно, - отозвался старший помощник. – Остановить что угодно могло, может, почудилось, что от причального луча отклонился. И без этого картина примерно ясна.  «Гибралтар» не избежал участи станции. Но у него была одна особенность – голосовой интерфейс в супермозге встроенный и очень простой, без всякой позитроники, старый добрый микроплёночный чип. Его захватить сложно.
- С чего такой вывод? – поинтересовался Крам. – Кристаллики как раз нашлись в той области, где он располагается. Правда, там не только голосовой интерфейс.
- Вот именно, - кивнул Дим Шум. – Там и видеопроцессор, который выдал на экран вторую точку посадки, и навигатор, который пытался сбить Кена на ручном управлении, и автопилот, который помешал ему сесть с первого раза, потому что с равнины Спутник никакого причального луча быть не могло.
Не дождавшись от коллег никакого комментария, Дим Шум продолжил.
- Попав на поверхность охладителя, наш предполагаемый «раствор разумов» кристаллизировался, но больше ничего сделать не смог. Я ошибался, когда полагал, что обнаруженные кристаллы и захватили «Гибралтар». Нет, Редди прав, кристалл – это передатчик, преобразователь, хранитель информации или энергии. Источник был иной, возможно, мы сами...
Коммуникатор вновь ожил и передал сообщение голосом Шума. Крам не выдержал:
- Дим, зачем ты это передаёшь?
- Коллеги, вам предлагают послушать сообщение братьев по разуму, вы пойдёте? – вместо ответа спросил старший помощник.
Инженер и боцман переглянулись и дружно сказали, что, если надо, пойдут, а так – что там делать? Эти «братья по разуму» уже в печёнках сидят. Сообщение и так слышали. Дим Шум вдруг улыбнулся.
- Нормальная реакция здорового организма, - констатировал он. - Придут те, кто носит проблемы… – с этими словами Дим Шум повернулся к техникам. – Коллеги, вы ощущаете необходимость послушать сообщение братьев по разуму?
- Что-то такое есть, - признался светловолосый техник с нашивкой допуска к интеллектуальным системам на рукаве комбинезона. Его огненно-рыжий напарник хмуро кивнул.
- Ну вот, - удовлетворённо сказал Дим Шум. – Техники и сервисные роботы были первыми и самыми активными ликвидаторами последствий взрыва, они же тащили эту «сосиску» на бульвар. Надо признать, что операция нашим партнёрам с Марса удалась. Нас обвели вокруг пальца.
Все молчали, ожидая продолжения. Но старший помощник не спешил. Он просканировал «прибором Бринёва» отсек и только после этого спросил техников:
- Коллеги, вы принимали участие в транспортировке марсианского груза на бульвар?
Техники дружно подтвердили, что принимали.
- Там было силовое поле для стабилизации желейной формы груза. Оно как-нибудь влияло на вас?
- После того пару суток в голове звон стоял какой-то, - признался рыжеволосый. – Врач сказал, что ничего особенного, силовое поле всегда «звенит» на близком расстоянии. Потом все прошло.
- Звенит, но не двое суток же, - с досадой сказал Дим Шум. – А в «Гибралтаре» вы работали потом?
- Работали, - ответил за техников Зелёный. – И я с ними тоже работал, проводил предстартовую подготовку. Дим, понимаю, к чему ты клонишь, но всю предстартовую подготовку и тестирование проводит супермозг станции. Персоналу остаётся только пассивный контроль. Человеческий фактор исключён.
- Не совсем, - хмуро сказал рыжеволосый. – При штатной проверке возникли сбои. Мы передали проверку на мозг планетолёта и ушли выяснять причину в Централь. Когда пришли обратно, то там всё зависло. Но повторная штатная проверка прошла идеально.
- А в Централи что было? – спросил боцман. – Я не помню этого момента.
- Банальная замена электронного клеммника, - отозвался техник. – Сгорел. Ничего особенного, такое случается. А ты, боцман, просто заснул. Ты двое суток на ногах был. Мы тебя будить не стали.
- Мда, - смутился Зелёный. – Мда…
- Значит, повторная штатная проверка прошла идеально, - задумчиво повторил Дим Шум. – Но при старте запустилась та подпрограмма, которая вызвала зависание…
- А, давайте,  повторим? – предложил светловолосый. – Поставим тот клеммник обратно, он сохранился, мы всё на склад возвращаем.
- Интересный вариант, - кивнул старший помощник. – Но  мне, ребята, нужен «Гибралтар». Нужно долететь до той штуковины, которую увидели локаторы у нас по курсу, посмотреть вблизи, существует ли она.
- А что, есть сомнения? – поднял бровь инженер.
- Есть, Иржи. Это может быть какое-то энергетическое образование, сгусток энергий. При приближении «Гибралтара» он может распасться. Но я не хочу приближаться. Я хочу пролететь ниже, над Спутником, так, чтобы пересечь ось связи точки на равнине, где мы с Кеном не смогли посадить маяки, и этим фантомом. Думаю, что этого будет достаточно. В момент пролёта фантом должен исчезнуть. Наша вода, выброшенная за борт, могла лишь поспособствовать его визуализации, понимаете? Отпечатки пальцев исстари порошками выявляли.
- Дим, это неоправданный риск.
Шум не успел ответить. На коммуникаторе загудел вызов от Бринёва.
- Дим, - скороговоркой сказал медик, - Эвелина пришла в сознание, просит тебя. Поспеши.

12

Он бежал изо всех сил, проклиная планировку станции, вынуждавшую делать изрядный крюк. Вырвавшись из тесноты технических проходов, он влетел в первом же холле в открытую кабину лифта и чертыхнулся, увидев, что кнопки этажей в неё ещё не поставлены.
- К бабушке! – заорал Дим Шум, лихорадочно вспоминая, где теперь найти ближайший спуск.
- Вас понял, - вдруг отозвался голосом лифт, задвинул прозрачный сектор двери и поехал вниз.
- Стой! – завопил старший помощник. – Стой, говорю! Жилая палуба!
- Вас понял, - подтвердил голос. Кабина остановилась и подняла старшего помощника в тот же холл, вежливо поблагодарив за использование.
Вытирая вспотевший лоб, Дим Шум продолжил свой бег, уже не рискуя забегать в попадающиеся лифты. На полпути его снова вызвал Бринёв.
- Быстрее, Дим, - только и сказал он.
Когда Шум, наконец, ввалился в медицинский отсек, его встретили полные слёз глаза врача и накрытый простыней бокс. На экранах светились безжизненные линии…
- Она просила тебе передать, - тихо сказал Ласло, бережно обнимая за плечи застывшего перед боксом друга. Шум ощутил , что ему кладут в руку что-то маленькое и острое. Он с усилием открыл  глаза. На его ладони оказался синий малыш. Кристалл не светился, он казался почти чёрным… 
- Дим, - снова донёсся до сознания тихий голос Бринёва, - Сядь, не стой… Таблетку дать?
- Спасибо,  ты добр, Ласло, не надо… Мы потом с тобой, ладно? – глухим голосом проговорил Дим Шум. – Как я мог не успеть?.. Как?!
Когда Бринёв отключил мониторы, Дим Шум словно очнулся. Порывистым движением он поднял край простыни, вгляделся в лицо покойной, медленно накрыл его снова и молча вышел из медицинского отсека.
***
Гермозатвор медленно закрывал входной люк планетолёта. Дим Шум стоял в шлюзе до тех пор, пока изоброневая плита не встала на место, и не смолк свист уплотнителей. Он летел один. После прощания с Эвелиной прошла неделя. «Звёздный обряд»…
Старший помощник кинул зачем-то взгляд на рычаг аварийного открытия, потом прошёл в салон планетолёта, покосившись в гардеробной на повёрнутый к стене «лицом»  скафандр. Люк его наспинного горба был приоткрыт, рукава, напоминавшие своими блестящими кольцами толстых червей, зафиксированы на стойке в поднятом положении – так легче «входить». В скафандры не влезают, в них входят. На основании поддерживающей стойки даже маленькая лесенка есть, чтобы удобнее было входить, она придвигается сбоку, когда срабатывают фиксаторы.
В самом салоне большую часть объёма занимал сложенный в несколько раз рулон тончайшей плёнки-отражателя, которую Дим Шум должен был развернуть в космосе и на микробуксирах дистанционно подтянуть под  «фантом» снизу на определённой высоте. Рулонов было два. Один находился во внешнем контейнере, второй, резервный, – в салоне. Резервный решили взять после долгих споров, и взяли только потому, что техники придумали, как его протащить через шлюз. Протиснувшись между краем рулона и стеной к месту пилота, старший помощник привычно запустил получасовую предстартовую проверку.
- Централь, «Гибралтар» на связи, приём!
- «Гибралтар», я – Централь, слышу вас! – отозвался вахтенный.      
Дим Шум расстегнул ворот комбинезона и вытащил кулон с «синим малышом». Извлечь кристалл сразу не получилось, пришлось стянуть карбоновую цепочку с кулоном  через голову. Кристалл за это время приобрёл насыщенный синий цвет, но не светился, как раньше.
- Ну что, приятель, вдвоём мы с тобой, - сказал старший помощник, когда камешек лёг на ладонь. – Вдвоём теперь…
«Дим… Дим…», вдруг зазвучал у него в голове голос Эвелины. Ласло Бринёв через несколько дней после похорон дал прослушать запись её последних слов. Она очнулась неожиданно для врача. Он подскочил к боксу, увидел широко раскрытые глаза, осмысленный взор и услышал шёпот. «Дим… Дим… Дай руку, помоги встать… Дим… Это важно, Дим… Не надо… Плутон… Они – свет, Дим, их следы, не надо… Дим… Малыш знает, Дим…». Она шептала долго, а он всё где-то бежал, идиот. Ласло дал ей свою руку, она вложила в неё кристалл, сжала её и затихла навсегда.
- Чего ты знаешь, Малыш? – спросил Дим Шум. – Через пять минут стартуем с тобой, Малыш…
- Старший помощник, ангар для выхода открыт, - доложила Централь.
- Вас понял, выход открыт, - отозвался Дим Шум. Он аккуратно вернул камешек в кулон и положил руки на консоль. Пальцы сами знали, что делать. Старт.
«Фантом» находился достаточно далеко и придуманный сложный манёвр, просчитанный и перепроверенный несколько раз, выполнял автопилот.  Он привёл планетолёт в точку развёртывания отражателя к исходу суток. У старшего помощника было несколько часов, чтобы расправить полотнище с помощью микробуксиров и начать его транспортировку. Когда из-за Харона появится далёкое Солнце, буксиры прекратят работу, полотнище пойдёт как солнечный парус. Оно пересечёт ось между «фантомом» и Плутоном, устроив искусственном затмение для наблюдателей на станции. Потом надо будет его догнать, сложить с помощью тех же буксиров и запихнуть обратно в контейнер, закреплённый на внешней подвеске планетолёта.
Всё понятно и просто. Сложно только заставить себя слышать голос Эвы, которым «говорил» синий малыш. Это уже не она. Пока было время, Дим Шум пытался развить контакт с кристаллом, который вдруг в планетолёте прервал своё молчание, но дальше  «Дим… Дим..» дело не шло. На главном экране жёлтое пятнышко «Гибралтара» уже почти слилось с меткой остановки, пора было идти к скафандру. Передав сообщение на Централь и получив от неё традиционное древнее пожелание, на которое надо было послать в ответ к не менее древнему персонажу, Дим Шум встал с кресла и только сейчас заметил валяющуюся на полу около опоры консоли видеостраницу с какой-то схемой. Он нагнулся и дотянулся рукой до листка. Схема была какая-то малопонятная, а на обороте округлым каллиграфическим почерком были записаны стихи:
«Не исчезай!..
В бесконечные дни без тебя.
Во времена,
В расстояния нас расстоящие,
Глупые звёзды,
Не знают они, как терять,
Как оценить
И оставить одно –  настоящее.
Не исчезай,
В холодах, где замёрзло тепло,
В безднах ночей
Отступая пред волнами памяти –
Слышишь меня,
Говорю, нам с тобой повезло
Нашу любовь
Записать навсегда на пергаменте…»*
________
*  Здесь и далее - стихи автора.
Дим Шум прервал чтение. Вверх ногами в уголке страницы было мелко написано: «Дайна». Ясно, это от девчоночьих поэтических вечеров на Плутоне осталось, но за душу берёт, дочитаю, как вернусь, решил старший помощник, закрепляя листок на консоли.  Стихи, небось, из того сборника переписали. На главном экране уже горело напоминание о начале готовности выхода.
В гардеробной Дим Шум переоделся и, раскрыв наспинный люк жёсткой кирасы скафандра, точным движением скользнул внутрь. Сразу на внутреннем экране шлема появилось изображение. Когда-то шлемы делали прозрачными, со стёклами из  сверхпрочного пластика, на который напыляли золото светофильтра. Теперь шлемы были «глухими», хотя и имели снаружи имитирующее стекло покрытие. Астронавты шутили, что такое делалось не для людей, а для пришельцев, чтобы те не грохнулись в обморок, повстречав брата по разуму со странным наростом вместо головы. Космические монтажники нарисованному «лицу» скафандра быстро нашли применение: на нём писали порядковый номер. В бригаде монтажников во время рабочей смены человек терял личность и становился на время «вторым», «шестым», «десятым»… Шуму предстояло стать «седьмым».
- «Гибралтар», я «седьмой», проверка связи! – произнёс старший помощник. Получив отзыв, он приступил к проверке ментального ввода команд для микробуксиров. Всё это на станции несколько раз уже «прогонялось», придирчивые экзаменаторы остались довольны. По сути дела предстояло мысленно развернуть рулон ткани на экране шлема, только и всего…
Через час с небольшим Дим Шум любовался гигантским шестиугольником, медленно уплывающим  в черноту пространства. Он уже начал вращаться. Внизу причудливой бело-коричневой раскраской простёрлась освещённая далёким Солнцем поверхность Плутона, изрезанная хаосом трещин, гор и кратеров.  Вдалеке золотым крестиком виделась станция «Плутон-Орбитальный». Шум наклонился и увидел отражение своей головы с цифрой «7» на нарисованном лицевом щитке шлема. Планетолёт был старым, но внешнее изоброневое покрытие отшлифовали до зеркального блеска при переделке на Земле. За годы оно немного потускнело, но отражало хорошо. Централь со станции сообщила, что парус взят на сопровождение. Шум выпрямился и повернулся к открытому контейнеру. Задранная вверх крышка не мешала полёту в пустоте, просто, как говорит боцман Зелёный, «на палубе должен быть порядок». По идее, она должна была закрыться сама после извлечения паруса, но этого не произошло… Заклинило? Шум усилил сцепление подошв скафандра с обшивкой корабля и скользящим шагом двинулся по периметру контейнера к месту крепления крышки, нащупывая на поясе подходящий инструмент. Однако там все было в порядке. Тогда старший помощник, зацепившись за край контейнера, попробовал свободной рукой подтолкнуть её. Это помогло – крышка стала опускаться.
- Седьмой, какие проблемы? – запросила станция.
- Уже никаких, - отозвался Дим Шум. – Помог крышке закрыться. Завершаю выход, возвращаюсь…
Не успел он проскользить вдоль одной стороны объёмистого контейнера, как Централь снова вышла в эфир.
- Седьмой, седьмой, куда исчез?! Дим Шум, где находитесь?
- Централь, завершаю выход, возвращаюсь, - повторил старший помощник прежде, чем понял, что станция его не видит и не слышит. Это могло означать только одно: «Гибралтар» снова находился под чьим-то управлением. Словно в подтверждение, ноги ощутили короткие щелчки – заработали маршевые двигатели. Раздумывать было некогда, планетолёт мог снизиться до атмосферы, а на Плутоне её верхние слои плотнее нижних, при высокой скорости пустотный скафандр может не выдержать трения… До шлюза он добраться уже не успеет… Станция уже вопила несколькими голосами, мешая думать. Оценив щель между крышкой и стенкой контейнера, старший помощник с трудом оторвал от обшивки корабля прилипшую к ней ногу, закинул её на борт ящика и с усилием перевалился через него внутрь. Планетолёт разгонялся.
Из всех зол надо выбирать наименьшее. Но это правильно, когда время для выбора есть. Очутившись в закрывающемся ящике, Дим Шум пожалел о принятом решении и хотел уже выбираться обратно, как увидел, что может легко застопорить крышку и выиграть время. Вытащив один из фиксаторов груза, он прополз к петле и всунул импровизированный стопор в её привод. Крышка замерла.
Высунувшись из-за бортика контейнера, старший помощник увидел со стороны станции яркие вспышки. Уверенное чтение древнего светового кода входило в азы подготовки всего персонала для работы в космосе. Шум прочитал сообщение, потом настроил на максимальную яркость налобный фонарь и послал ответ: «Жив. Шум», справедливо полагая, что это снимет на станции остроту вопроса. В самом деле, помогло. Станция сразу успокоилась и стала передавать дельные советы, догадавшись, что старший помощник мог продолжить своё путешествие только в контейнере, если не появился в планетолёте. «Сапиенсы», добродушно подумал Дим Шум.  Один из советов ему особенно «понравился»: советовали покинуть контейнер, потому что он может быть отстрелен в автоматическом режиме, когда закроется крышка. Такое теперь не грозило. Он отправил на станцию, что крышка заблокирована.
Высунувшись по пояс, старший помощник увидел, что планетолёт по широкой дуге собирается обогнать парус. Такой манёвр был подготовлен,  он по плану должен был совершиться до «затмения Плутона» без захода в атмосферу.  Но почему план начал осуществляться сам собой?! Ограниченная автономия скафандра подгоняла к действиям. Дим Шум вылез обратно, закрепил страховой фал на опоре контейнера и начал аккуратно пробираться к шлюзу. Это удалось, но люк уже закрылся. Аварийный выход с ручным отпиранием планетолёт имел только на днище, но туда при работающих двигателях лезть не стоит. Станцию со стороны шлюза не было видно, пришлось возвращаться, чтобы передать сообщение. Они со станции могут попытаться открыть дистанционно через аварийный контур, он работает независимо от основного супермозга. Ответа не было довольно долго, Шум даже повторил своё сообщение, но станция почти сразу просигналила «Открыто».
Попав, наконец, внутрь салона, Дим Шум открыл от неожиданности рот. С главного экрана на него смотрело шесть одинаковых лиц – копий марсианина Мир К. Зела или Мирзела.
- Братья по разуму, мы пришли с миром! – заявило одно из них.   
- Брат, помоги нам, - попросило второе.
 «Дим, Дим…», зазвучал в голове голос Эвелины, «уходящий пусть уходит, приходящий пусть придёт. Мы же люди, Дим, ты сам говорил…»
Старший помощник устало опустился в кресло пилота.
- Чем могу быть полезен, братья? – спросил он.

Окончание http://www.proza.ru/2019/12/13/1694