Начальник тишины. 26. Второе февраля

(Начало: http://www.proza.ru/2019/11/16/1101)

     Понурив голову, Влас шел по свежевыпавшему рыхлому, совсем не февральскому снегу. На душе было муторно. Казалось, он идет на казнь. Чего боялся Влас? Он боялся увидеть в глазах Василисы холод безнадежности и убитую веру. Пройдя немного, он останавливался, словно раздумывал, идти дальше или повернуть назад. Вновь шел. Со стороны Влас был похож на водолаза в тяжелом скафандре, с большим трудом продвигавшегося по морскому дну.
     Вот и знакомые контуры сталинской десятиэтажки, чем-то похожей на мрачную средневековую крепость. Подойдя к подъезду, Влас застал отъезжающую машину «Скорой помощи». У подъезда почему-то крутилась мамаша и несколько ее девочек. Василисы среди них не было.
     Увидев Власа, мамаша призывно замахала руками. Отведя его в сторону, она доверительно прошептала:
     — Такая история получилась… Ты только держись, ты же мужик. Такое дело… Я ж тебя предупреждала, чтоб не влюблялся…
     — Ну что, что?! — Влас схватил мамашу за рукав.
     Неожиданно она бросилась ему на шею и зарыдала.
     — Катя, объясни. Не плачь. Где Василиса? — умолял Влас, догадавшись, что случилось что-то ужасное.
     Вытирая платком потекший макияж и всхлипывая, мамаша пролепетала:
     — Она отравилась… насмерть.
     После этих слов Влас увидел, что мамаша едет куда-то вниз, а к нему стремительно приближается небо, как будто он сильно раскачался на качелях. Потом Влас почувствовал тупую боль в затылке, и наступила ночь. Он потерял сознание.
     Когда Влас открыл глаза, то увидел испуганное лицо мамаши и сиротливо-голые верхушки тополей на фоне неизменно ясного глубокого неба. Сделав усилие, он поднялся, отряхнул снег, пошатываясь дошел до скамейки и сел. Мамаша сопровождала его.
     — Кать, Василиса из-за меня отравилась? — жалобно спросил Влас.
     Мамаша утерла слезу:
     — Не из-за меня же. У меня она жила припеваючи. Я ее в обиду не давала. Баловала ее. Тут появился ты, и жизнь ее спокойная кончилась. Наглоталась таблеток и тю-тю.
     — Так… А что же у нее вчера вечером с посетителем твоим именитым было?
     — Что было? Да ничего не было. Не приехал он! Не смог. Дела срочные, какое-то заседание. Кажется в Думе.
     — Как не приехал?! — Влас поднялся со скамейки. — А что же ты меня вчера не пустила?
     — А что же ты меня не пустила? — передразнила мамаша. — А что же ты не перезвонил, если так в нее втюрился? Перезвонил бы и приехал спокойненько. А девушка ждала. Извелась вся. В голову себе наверняка всякой чуши понабила, что ты ее разлюбил к черту, ну и того… — мамаша тыкнула пальцем в небо.
     — Бред! Этого не может быть. Глупость! Какая несусветная глупость. Да нет, ну как это?
     — Вот так! А если сомневаешься, можешь навестить твою спящую красавицу в морге. Бедная она, бедная…
     Мамаша с видом человека, исполнившего печальный долг, достала сигарету и закурила.
     — Такая вот «Шанель номер пять» получилась, — скорбно сказала она, выпустив в небо сизую струю дыма. — Ну, я ушла, поэт. Без валидола обойдешься?.. Долго-то нюни не распускай. Хорошая была девчонка Василиска, но ничего не поделаешь, жизнь продолжается. Заезжай как-нибудь, ма-а-альчик, — мамаша кокетливо передернула плечами и двинулась к подъезду.
     Влас долго смотрел на черную дыру дверного проема, в котором скрылась мамаша. Потом, очнувшись, поплелся к метро.
     По дороге домой Влас пытался осмыслить происшедшее. Разум и сердце были пленены глухой тоской и надсадно ныли, словно их медленно распиливали пилой. «Как мне пережить все это, Господи? — мысленно вопрошал Влас. — Как понять? Милая моя, дорогая сестра, славный ты мой Василёк, как же ты могла? Зачем? Разве о такой свободе я тебе говорил? Разве к такой решимости призывал? Это ли тишина Христова? Не поняла ты меня, не поняла, сестренка. Что же ты натворила? Что делать-то теперь? Как тебя отпевать? Как за тебя молиться? Бессмыслица. Глупость. Господи, прости меня за малодушие и маловерие, вразуми, почему Ты попустил такое? Почему?!»
     Придя домой, Влас с облегчением вздохнул, увидев, что матери еще нет. Она обязательно обратила бы внимание на его подавленное состояние, а ему сейчас было не до объяснений. Он позвонил Владу и без предисловий выпалил:
     — Василиса отравилась!
     — Ну, дела! — изумился Влад и подозрительно спросил: — Слушай, а не приснилось ли тебе все это? Ты меня прости, старичок, но, правда, странно. Ты где-то лазаешь-лазаешь, потом всякие невероятные истории рассказываешь, а как до дела доходит, то ничего и никого. То Князев твой испарился, то свидание с девочкой отменили, то она совсем исчезла.
Что дальше будет? Может, ты меня разводишь, братишка?
     — Эх, Влад. Не веришь, значит?
     — Да верю, верю. Только согласись, странно все как-то выходит.
     — Странно, еще как странно, — печально согласился Влас.
     — Извини, Влас, не со зла я. Тебе и так сейчас тяжело. Извини.
     — Да ничего… Слушай, давай найдем ее, заберем тело.
Похороним хоть по-человечески, отпевать, правда, нельзя…
     — Нельзя? Это еще почему?
     — Самоубийц не отпевают.
     — А чем они провинились?
     — Самоубийца — это убийца самого себя. Если простой убийца может еще покаяться до своей смерти, то самоубийца умирает в тот самый момент, когда совершает убийство. А после смерти покаяния нет… Грустно.
     — Так мы денег попу дадим. Пусть отпоет.
     — Ты не понимаешь, Влад. Причем тут деньги?
     — Хоккей. Сам разбирайся с церковными делами. В каком она морге?
     — Откуда я знаю? Нужно выяснить.
     — Ты хоть фамилию ее знаешь?
     — Нет.
     — Дело — дрянь. Постарайся фамилию узнать, а я пока по своим каналам поищу…
     — Спасибо, брат.
     В эту минуту дверной звонок в квартире Власа призывно затренькал.
     — Влад, давай. До завтра. В дверь звонят. Мама, наверно, пришла.
     — До завтра.
     Влас поспешил открыть дверь. Перед ним стояла девушка лет семнадцати. Черный плащ подчеркивал хрупкую стройность ее фигуры. На голову был накинут капюшон, из-под которого выбилась прядь русо-рыжих волос, словно колос переспелой пшеницы.
     Опешив при виде незваной гостьи, Влас растерянно сказал:
     — Здравствуйте. Вам кого?
     — Мне вас, — робко ответила девушка.
     — Вы, похоже, ошиблись. Я Влас Филимонов. А вам кого?
     — Я не ошиблась. Можно я войду на минутку, — пролепетала девушка и, оглянувшись, настороженно посмотрела в густой мрак подъезда.
     — Входите.

(Продолжение: http://www.proza.ru/2019/12/12/575)