Кинули...

Кинули меня тут.
На четыре банки кошачьего корма премиум-класса.
(С тех пор, как у меня на парковке завелась бездомная британка..ну, или полукровка, не знаю... я вожу кошачьи консервы в багажнике.
Мадам, между прочим, злая и скандальная - шипит, в руки не дается, но красивая.  Осенью еще и троих детей завела, тоже около-породных.
Кое-кто из женщин-водителей ее подкармливает. Я - тоже. Только эта киса ест единственный вид кошачьего корма, причем - премиум-класса. Покупаем, кто может - мать, все-таки...)

Недавно заночевали на даче и с утра в воскресенье поехали с супругом на монастырскую литургию. Рано, сыро, холодно, рассвело недавно. До монастыря километра полтора осталось, еду медленно — не переобула еще резину. 
По сторонам — лес с болотцами: осинки бурые, кусты  и чахлые елки местами. И листья уже все опали… Поэтому, наверное, мы обратили внимание на то, чего никогда не замечали: прямо к шоссе выходит маленький сельский погост — оградок 15, не больше.
В двух оградах — свежие венки, нестерпимо яркие  искусственные цветы, ленточки прощальные. И по дорожке между могил бродит обреченно большой пес.
 Голову опустил, белый с редким крапом, с замечательно породной головой пойнтера — мягкие черные уши висят, морда чуть вздернутая. До середины туловища — вполне благородный охотничий пес, а дальше — порода подкачала, и хвост — жесткой щеткой.
Смотрел он на нас  - душа перевернулась.
Остановились, конечно, вышли.
- Есть хочешь? - говорю.
Поскольку молчит, достаю кошачью банку, открываю. Думаю — будет ли, вдруг — в кошкину еду другие запахи кладут…
Говорю:
- Ты зажмурься, не читай этикетку-то...

Пока барбосик вылизывает банку, достраиваю сюжет: ясное дело - хозяина/хозяйку схоронили недавно, а этот никому не нужен, бродит тут потерянно… до холодов доживет как-нибудь, а потом — замерзнет он, с такой шкуркой только в теплом доме зимовать.

- Пап, - говорю, надо брать…
Муж — в отказку:
- С моей астмой? Да я к нему подойти не могу, кашель начнется! А ты — домой…!

Все правда, я понимаю… Даже маленький комочек меха — домашняя крыска — для астматика — причина мучительного кашля.
Невозможно грустно… А пес, чувствуется, любимый был — все еще беленький, ухоженный.

На второй банке он меня окончательно покорил, продемонстрировал верх послушания: сидел перед открытой банкой и терпеливо ждал.
Я догадалась, сказала: «Можно, возьми.» Демонстрируя такое же изумительное послушание, песик  съел третью, потом четвертую кошачью банку.
Ясно, что такому рослому парню это — не обед, так, полдник, разве что…

Мы опаздывали, супруг торопил. Поехали к монастырю. Настроение было неисправимо печальное.
От знакомой прихожанки узнали, что старенький инок, с которым наш папа всегда раскланивался, упал с лестницы и сломал ногу; с учетом возраста — маловероятно, что сможет ходить.

Господи, что ж у тебя все так не кругло..? Почему…?
И мои старики, и мама, и муж - все слабее…
Весной мы с сыновьями с успехом и энтузиазмом выгуливали их в центре. Поскольку долго ходить оба не могут, ребята сажают их в кресла-коляски и, соревнуясь, мчатся с ними по Пятницкой  до  ресторанчика Грабли.
Бабушка повизгивает, но веселится.

После плотного обеда, уже чинно возвращались к машинам, по дороге в 555-й раз слушая, как меня  принесли из роддома в квартиру на 4-м этаже д.49 по Пятницкой улице…
Бабушка неизменно просила заехать на коляске в этот дворик… На долгое время там поселилась Прокуратура, но во двор инвалида пускали, с любопытством наблюдая, как  старенькая женщина, затаив дыхание, неотрывно смотрит в завешенные цветными жалюзи окна…

А сейчас мама совсем не выходит, желания нет, только попросила опять на кладбище отвезти, к папе…

Когда они у меня уйдут, мы с сыновьями останемся совсем одни, так случилось, что у нас нет больше никакой родни. А женятся теперь поздно, и внуков мне еще долго ждать… и дождусь ли...

И у друзей и коллег, что-то все беды и потери… болезни детей — куда уж хуже… бесперспективные судебные процессы… неподъемная ипотека…

Господи, ну что ж так..? Ну, займись ты, наконец, этим миром! Это же надо как-то все разгребать…
 Наша любимая соседка по даче, нестарая еще женщина, стала страдать провалами в памяти. Близкие любят ее, но теперь  боятся: печку оставит, воду не выключит. Ключи потеряла, ходит, плачет вокруг дома.

Господи, ну, начни уже с чего-нибудь… Невозможно же это все терпеть под этим беспросветно-серым небом, среди бурых перелесков…
А песик-то этот несчастный за что  страдает и сгинет…?
Ну, начни ты хоть с него, Господи..! Это ж самое простое — найти ему дом… тем более, в деревне…

(На этом месте я, откровенно сказать, поняла, что сама лопухнулась — надо было барбоску хоть сфотографировать. Разместила бы на разных ресурсах с пометкой «деревенский Хатико живет на могиле умершего хозяина», может, кто-то отреагировал бы…)

После Чина о Панагии я прошу мужа ускориться, надеюсь песика в телефон поймать. В рекордные четыре минуты мы добрались до монастырских ворот.
До машины — рукой подать, я оставляю Николая неторопливо хромать, а сама рысью бегу через лужи погреть машину.
На минуту бросаю взгляд на ближайший участок с домиком и изумлено останавливаюсь:  крепкий пенсионер прилежно копает — засыпает гравием раскисшую дорожку, рядом стоит свеженькая Нива.
А на дорожке, прямо за воротами сидит как ни в чем не бывало страдалец-пес!
Не веря себе, я подхожу ближе. Мужик смотрит на меня с недоумением.

-Это Ваш песик? - в голосе у меня столько надежды, что дядька смягчается и дружелюбно входит в контакт.
- Моя, моя собачка. Что, хорош, да? Охотник...почти… Весной приблудился... Караулить-то он не особо… но умный...! И хитрый… гуляет сам, где хочет... У меня его уж купить  хотели...ну, не продам я его, конечно…

Господи, так быстро!? Ты так быстро пристроил барбоса (да неважно, что еще весной дело было, для меня-то — сейчас!).

Ехали домой опять неторопливо, небо щедро плескалось в глаза. Ладно, что серое, но ведь с избытком! И не такое уж оно низкое — коршун, вон, парит, красавчик… Елки такие матерые, темно-зеленые, и уже ждут своего праздника…

Ну, это ладно все… Главное, у Бога, дошли, наконец, до нас руки!
Значит, все поправится…

А соседка сегодня — почти в форме. Жарили колбаски на гриле, смеялись, закрывали сезон...
По дороге в Москву я соображаю, что кошка наша общественная в понедельник останется голодной, если только кто-нибудь не подсуетился… Вообще-то, пора ее на  Китекет переводить…

А этот Хатико кинул меня грамотно… такой безутешный на вид…
Хороша бы я была, если б забрала (считай — похитила) хозяйскую собаку и стала бы в Москве пристраивать...