Корешки, Антоновка40

   Корешки.

      К третьей декаде марта мужичкам, проживающим на Юге Западной Сибири и еще не очнувшимся от зимней спячки внутренний голос вещует:
 – Все! Весна пришла! Пора пробуждаться и действовать!
    Послеобеденные ласковые лучики солнышка, пробившись сквозь туманную пелену морозного утра, заставляют плакать не вчера появившуюся сосульку. Кое-где, серыми пятнами, проявился–нарисовался асфальт, а в маленьких, совсем еще крошечных лужицах купается стайка воробьев.    
    Девчонки, да и какие там девчонки! Вполне зрелые дамочки пялят на себя, может, еще и рановастенько, тонюсенькие колготки. Весна! А мужикам, да ещё семейным, да на кризисном десятке лет куда деться от этого разнузданно- колготочного безобразия?  В лес, в поле, на речку!!! Бежать, бежать, не оглядываясь. Поближе к родной природе-матушке, подальше от городской суеты. От этих противных, голых коленок.
     Вот и герои нашего рассказа, два старинных приятеля Коленька и Толенька –одному за пятьдесят, второму – под шестьдесят, прихватив с собой еще одного рыбачка ровесника-женоненавистника, в воскресный денек, дабы в очередной раз не травмировать психику решили скрыться в густой заболоченной чаще Обского бора, на малюсенькой речушке, с простым русским названием Камышенка, кое имеют тысячи географических объектов нашей родной сторонушки.
     Готовились к бегству скоренько и недолга. Прикупили наживки– мотыльков-червячков, мормышей-бокоплавов, сальца подмороженного нарезали, хлеба бородинского, пару головок репчатого лука, да ещё кой-чего, что попалось под руку на полках холодильников.
      Разлучницу с красивой этикеткой, в стеклянной таре, мужественно решили не брать! Да и указивка правительственная: не продавать народу спиртные напитки в ночное и утреннее время с двадцати одного и до девяти часов, помогла принять это нелёгкое, но мудрое и взвешенное решение.
     Решение-то решением, а как излечить истерзано-болящую душу после вчерашних под затянувшихся глубоко за полночь Николаевых проводов в отставку?
      Нет! Слова из песни не выкинешь! И праздник единения с природой ¬– не праздник, и прятаться в лесу от напасти весенней, радости большой не будет. А ежели, задуматься?! Сколько мужиков полегло на поле бранном, битвы неравной со Змием Зеленым, не опохмелившись!
      Вот так, оправдывая себя и свои тайные возжелания, размышлял Николай, приближаясь с рыболовными причиндалами к автостоянке, у которой, несмотря на половину четвёртого утра, а может ещё и ночи, были гостеприимно распахнуты ворота, а рядышком, светя призывно габаритными огнями, бухтел дизельком старенький четырёхколёсный дружок-автомобиль и метались тени боевых товарищей.
    Полный порядок –все в сборе. Команда "По местам стоять! С якоря, сниматься!", которую кореш Анатолий частенько подавал, вспоминая свою флотскую службу, сорвалась с языка вместе с приветствием. Закинув в багажник рыболовный ящик и бур, привычно занял водительское место.   
   Прогретый двигатель ровно пошевеливал поршнями, и только нога коснулась педали акселератора, автомобиль, как застоявшийся жеребец бодро рванул с места в «карьер», едва попав в узкие, ещё советских времен ворота и вырвавшись на простор улиц весело попылил снежной позёмкой, с каждым километром пройденного пути приближая нас к цели.
    По дороге, пытаясь обсудить с командой предстоящий маршрут движения, Николай приметил со стороны Анатолия легкое не восприятие разворачивающихся событий. На вопросы тот отвечал нейтрально-односложно, бурча что-то под нос. Может не выспался, а может и встал не с той ноги.
    Встречались друзья практически еженедельно по входным дням, не одну пятилетку. Общение доставляло, в конечном итоге, удовлетворение, но начиналось с недопонимания, с раскачки, точнее – с накачки.               
    Рассудительный, степенный, Анатолий, занимал должность заместителя директора по административно-хозяйственной части, в просторечье – завхоза – крупного профессионально-технического училища. В силу своей суровой значимости и незаменимости чувствовал себя пять дней в неделю уверенно и независимо. Прогуливаясь неторопливо и размеренно по хозяйственному двору, аль, восседая в служебном кабинете с ликом задумчивым и степенно-важным, раздавал указания направо и налево, воспитывая по глав. корабельно-старшинской привычке шалопаистую ПэТэУшную молодёжь, а заодно  с ней и не далеко разнившихся возрастом и недоумством мастеров производственного обучения.
    В компании с Николаем, с её динамикой, круговоротом событий, необходимостью принятия мгновенных решений, перестраиваться не торопился, а может просто не поспевал, в силу прожитых лет.
    В экспедициях, трофийных гонках по бездорожью, выездах на рыбалки-охоты с элементами экстрима, решения принимаются единой командой и требуется быстрота мышления. Нужно и действовать без промедления, а иначе рискуешь застрять в грязи, провалиться в болото, снег, песок и остаться там на десятки часов, дней, а может и навсегда.
    В условиях дефицита времени и фольклорно-словарный запас команды был отсеян и подобран тщательно и состоял, как правило из междометий.
    –Толя, ты какого ляда бубнишь? –вкрадчивым голосом, не предвещающим ничего хорошего, спросил Николай. –Я, повторяю: Где будем заправляться?!
     –А я, почем знаю! – тупил Толяша. Можно вот на этой, – показав пальцем на новенькую, со светящимися фантастикой цифрами цен заправку, промелькнувшую неоном огней, принадлежащую одному из избранников народа краевого розлива. Судя по ценам совести у депутата, да и стыда, похоже, не было вовсе. Не было у него и страха с боязнью пред властью– сам власть, а на то, что Премьер кулачком стукнул по столу, где-то в Московиях и погрозил пальчиком одуревшим монополистам – было наплевать.
      С депутатом Николай, имел знакомство давнишнее, десяток лет насчитывающее. Как-то пригласил к чашке чая в Главке старинный приятель. Проникновенно расспросив про нужды и заботы, помянув добрым словом общих товарищей, попросил об услуге, невеликой. На неделю, финансовую проверку, затеянную службой по борьбе с экономическими преступлениями, отложить на предприятии друга детства. Просьба была более чем доходчива, почти как приказ. Как-никак, а заместитель начальника Главка, попросил.
     Вечерком подкатил на переговоры и детский друг шефа –будущий избранник народа. Бледный, задерганный, заискивающий. Жалко стало, посодействовал...
     Знал бы, что так вылезет с поганцем бессовестным– пальцем не пошевелил. Не поступал против совести Николай. А теперь, вот как времена поменялись. Высокопоставленный товарищ по служебной лестнице еще выше взлетел. На штаны с генеральскими лампасами косится, Москву «окучивает». Сейчас, в реформу, к мечте близок, как никогда. Дорожки дружбы разошлись давно. Завистливым каким-то «без пяти минут» генерал стал и… чванливым. Донесут доброхоты– там Коля путешествует, охотится, а там – рыбачит.  Аж зубами скрипит... У самого времени и задора не хватает, да и кресло боится прокараулить – в миг из-под задницы умыкнут, ещё и дома бабе новой «под юбку» залез. Три десятка друзей общих, двадцать – в один голос: ослеп кореш, края потерял, зазнался.
     Не верил Николай разговорам, пока сам не увидел вместо лица друга, звериный оскал. Занервничал перед пастью шакальей и…, вылетел пробкой в отставку под сокращение, с его и еще одного влиятельного землячка подачи, завистливое зло копившего много-много лет, а тут воспользовавшегося ситуацией. Побольше бы таких друзей, как эти двое, и врагов не надо!
    – Поедем-ка на следующую заправку. Пост дорожно-патрульной службы проскочили мимолетом. Никого. Сон с четырёх до шести у парней служивых самый, что ни на есть крепкий.  Спят новоиспеченные полицаи, точно так же, как спали и милиционеры на постах – крепко! А может и работу работают. Не даром же авто с транзитными номерами притулилось рядышком. Увели водилу горемычного на козлодрание, байки дорожные в тепле послушать, карманы пощупать.
      Хорошо, что на пустынном шоссе некому одинокий автомобиль тормозить. Останавливаться и объясняться недосуг. Четверть века Николай за рулём с удостоверением сотрудника милиции –помогало, срабатывала корпоративная солидарность. А тут, сдав обходной, сдал и удостоверение, а пенсионное не выдали. Вот и получается, что вроде, как и чужой среди своих.    
      Со следующей заправкой вышло еще веселее. Солярка на три рубля дешевле будет – только вот не зимняя, а летняя. За бортом мороз под двадцатку, и не факт, что к полудню до луж дойдет, можно в лесу «прилипнуть», как случалось не раз. На морозе солярка –сахаристый мед –ложкой на хлеб намазывай– течь в цилиндры двигателя не желает. Наступали на эти же грабли, неделька прошла.
    Вглядевшись в логотип собственника, Николай понял, что бессовестный депутатишко и здесь наследил – его заправка.
     И чтобы не говорил с высоких трибун по поводу цен в своё оправдание волеизъявитель чаяний народа, клеймя позором поставщиков и производителей, задравших намедни цены отпускные –тут ему не отвертеться, – солярку, летнюю, ещё по осени закупил, а была она ровно в два раза дешевле и явно не на три рубля.               
     Поехали к следующей заправке – благо не далече. Развелось их, родимых, как грибов, после июльских затяжных дождей.
     Цены и там не порадовали. Чувствуется влияние топливной мафии. С времён лихих девяностых сплотились, чтобы выжить коммерсанты, под напором бандитов. Сами стали хуже бандитов и уровень цен заоблачных сговорившись, держат в округе на сотни километров.
    Нам деваться некуда. Лампочка контроля топлива предательски горит полным накалом, можем до следующей-то и не дотянуть.   
     Пока заправлялись, штурман, он же второй пилот, он же Толян шустро нырнув в тёплый салон авто буднично доложил:
    – Правое заднее, приспущено.
    Предчувствуя недоброе, Николай пошел к колесу. Точно! Давление не больше «очка» – надо качать, а качать некому! За всем уследить ни рук, ни глаз, ни времени у самого не хватает.  С тёплого салона, да на мороз– добровольцев нет. Сорвавшись в крик, перемежая речугу отборным матом, вспомнил и недоделанных мужиков, и престарелых балбесов. Помогло, да и Толяше «крыть» нечем, оставалось оторвать задницу от нагретого сиденья и лезть за инструментом. Благо мощный экспедиционный компрессор всегда под рукой.    
    «Беркут» бодро шевелил поршнями, но колесо накачивалось медленнее обычного.
    – Наверное, золотник грязью забился, а для трофийной машины – обычное дело, – подумалось вслух Николаю, накачаем – поедем дальше.
     Толик промолчал.
     Залив бак по горловину, продолжили путь, по дороге не забыв заглянуть в ларек –бывший пост районного ГАИ, проданного в период дикой приватизации. Одну вывеску только-то и поменяли.  В те времена давние дело было, когда горячие рыжие головы страну тащили на части, заморив-задурив народ так, что чай с сахаром пили в «приглядку», а не в «прикуску», а кусок мыла покупали по талонам. 
    Стеклянная дверь павильона была прикрыта изнутри. Постучал. На грохот, из-под прилавка вынырнула заспанная, лет слегка за сорок бабенка. Мигом и гостеприимно распахнула притворенные двери. На вопрос Николая о наличии водки утвердительно кивнула, показав на стеллаж с батареей горячительных напитков, крепостью никак не менее сорока градусов.
     Николаю стало весело. В каракулевой полковничьей шапке, с милицейской кокардой, заходит человек в торговую точку незаконно продающую крепкие алкогольные напитки в неположенное время, а закон-то здесь никому и не писан. Веселуха, вот так послабления президентские предпринимательству! Милиции запретили проверку торговых точек, а больше-то и проверять ночами некому.
     Твёрдо уверовав за годы службы, что качественной водка бывает в подобных заведениях только местных производителей, уверенно показал на бутылку с точеным профилем русской красавицы- сибирячки.
    Прикупив пару чебуреков, (а вдруг пригодятся!), двинулись в путь.
    Пролетев мимо памятного места с часовенкой на месте гибели артиста–губернатора, почувствовал неладное, а потом и послышалось… Совсем неладное. Злополучное колесо, похоже, как метров сто шлёпает по асфальту ободом. С приездом!
     Не проблема.  Взбодрённая команда дружно вываливает из авто. Достаточно суетно, но не бестолково закипела работа.
     Николай, легонько пожурив–обматерив для профилактики второго пилота, дал указание домкрат ставить с «задачей». С «задачей» – значит с наклоном, так как машина под горку стоит и может упасть при подъёме.
     Сам пальцем не пошевелил, всё ещё обиженный на экипаж. Рули, вези, еще и сам крути?  Пусть работают.
     Пока не догадались заглушить авто, не поставить «на передачу», не подкатили спущенное колесо в качестве упора – «ручник» – понятное дело не работает– машина всё падала и падала срываясь с «хайджека», единожды чуть-чуть не сыграв Толику по зубам рукоятью пудового реечного домкрата.
     С третьего раза наконец-то все получается. Ключ зажигания на старт! Но, не тут-то было. Авто заводиться не хочет, слабенько «чакая» реле стартера.
      Неужели разрядились три аккумулятора по сто ампер, каждый! «Кормят» которые вольтами и амперами два генератора?! Вот так невезуха! Не покатило –так не покатило! Неужели на буксир и в гараж?  Но, пуля-то вылетела?!
      Толкнули чудо-богатыри машинку под горку, включив передачу–завелась с «полпинка» красавица! Вперед, к намеченной цели! Отступать не привыкли!
    Расположившийся на заднем сидении сослуживец Анатолия–Сергей только-то и хмыкнул удивлённо. Поездка за сотни километров на не совсем, да что там говорить! На совсем неисправной машине, с непонятной водительскому уму поломкой, с распоротой запаской– в лесу не найти ей замену– полный дурдом!
     Но, слава Господу, ничего не сказал, благоразумно промолчав…Чай не первый раз в экипаже. Да и сам не лучше, такой же, как остальные –от(об) мороженный.
   Только-только забрезжил рассвет, когда компания, свернув с федеральной трассы и проскочив гравийкой десяток километров полей и перелесков, наконец-то въехала в бор.
   Лес уже не был зимним, как пару недель назад – светлым и прозрачным, а был по-весеннему смурным – тем удивительным лесом, что ещё не радуется солнышку. Как бы не веря в своё скорое пробуждение, не пропуская лучики сквозь кроны вековых сосен. Скрашивал угрюмую картину ослепительно белый ковёр, накинутый в ночь на посеревшие пригорки– прощальный подарок мартовской метели. Но в нём всё равно было хорошо и тихо.
     Внутреннее напряжение, возникшее в связи с поломками, потихонечку начинало спадать. И команду уже не беспокоили не состояние запасного колеса, на котором только-то и можно было доехать до ближайшей шиномонтажки, не проблемы с генератором.   
     Отошли-отскочили в сторонку пред величием окружавшей природы и Колькины заботушки с их мелкими проблемками и суетой, предательством товарищей и камнем давившего груза неожиданной отставки.
     Всё отступило– ушло куда-то далеко –далеко и стало на душе легко, светло и спокойно. И враз ему стало понятно–вот оно то, что давало прилив сил, подпитывало энергий. То, что все годы службы поддерживало Николая в его грязной и грубой работе, не позволяло сломаться, слететь с катушек. Единение с природой. Матушка ты моя, родимая Природушка, спасибо тебе за всё!
     И на Анатолия действует благоприятно: паузы в раздумье уменьшились, тупить почти перестал. Нормальный стал мужик. Не счесть совместных поездок, продолжительностью от нескольких часов до дней и недель. Десятки тысяч километров в одной кабине…
     Не было перерывов в общении, не было пауз. Весна, лето, осень, зима, – друзья в бешенном и нескончаемом круговороте событий. И всегда– точнее будет – почти всегда вместе, плечом к плечу.
     Всяко бывало, и ссорились, и мирились, и снова к приключениям звала дорога. Николай по характеру импульсивен, резок. Толя – взвешен, спокоен. Общая черта – надёжность. Крепкое плечо товарища –всегда рядом.
    Всё у них получалось. И всегда везло, не слыханно везло! Если довелось машине сломаться на сорокаградусном морозе, то недалече от деревушки, невесть откуда взявшейся. Побарахтавшись в ледяной воде весеннего половодья, оставшись чудом живыми, в кармане находили три отсыревшие спички. На промозглом дожде со снегом последняя спичка зажигалась, и костер помогал дожить до рассвета.
     Было и так, что на безлюдной ночной дороге, возвращаясь с охоты опрокинулись вверх колёсами. Три тонны железа не раздавили товарищей насмерть и помощь пришла, не прошло шести часов. И не замёрзли. Господь послал оттепель посреди зимы сибирской.  Вспоминать всего–не пере-вспоминать.
     Преодолев добрых семь десятков километров лесной дороги, миновав деревенский мосток, оказались у цели – большенькой поляны, заставленной десятками автомобилей. Прибыли, дальше, только пешком.
     Похоже припозднились – полный аншлаг. По узкой, натоптанной, казалось стадом коней тропинке выдвинулись к реке– благо недалече.
    Первым к берегу добрёл Николай и присел от неожиданности! На пятачке, размером тридцать на тридцать метров сидела, бегала, суетилась добрая сотня рыбаков! Стало весело. Прикалываясь крикнул, во весь свой командный бас, обращаясь к собравшимся:
– Люди, здравствуйте! Может голод, какой, аль раздача халявная? Чаво собрались-то? Толпа в ответ гоготнула.
  Спустившись на лед подошёл к близ сидящим, узнав в них хороших знакомых. Пока разговаривали, подтянулись поздороваться и другие знакомые рыбачки. Не клевало– оставалось одно – поболтать.
   Пока основная масса рыбаков безуспешно махала корнаками кое-где, особо удачливые изредка всё же подергивали на лед рыбёшек, размерчиком в ладошку-полторы.
   Простившись и пожелав «ни хвоста–ни чешуи» поспешили трусцой к машине, которую благоразумно глушить не стали.
    Ехать было недалече, с километр, а может чуток поболе, выше по течению, к Мельничному омуту.  Рыба должна там клевать помельче, но постабильней.
   Прибыли. Серёга, не мешкая ни минуты, прихватив бур и рыболовный ящик галопом понесся к омуту, отмахнувшись от предложения попить чайку, с дороги.
  Расположились не торопясь, откинув заднюю крышку багажника Крузачка. Настроение приподнятое, как-никак у цели! Налили чаёк, порезали сальце с колбаской и подкопчённой лосятиной, ну и…, достали бутылочку. Плеснули по единой, потом еще… По третьей. За разговорами не заметили, как показалось и донышко.
     Попивали степенно чаёк, слушали тишину утреннего леса и…О, чудо! Показалось, аль нет? Лебединый клёкот. Где-то далеко-далеко, краем леса. Рановато, недельку бы весне обождать!
     Толя, вглядываясь в горизонт в направлении кромки бора, прислушался, недоумённо замер и, негромко рассмеявшись, показал рукой на китайский термос с чаем, который и издавал из-под пробки лебединую песнь.               
     Друзья расхохотались радуясь светившему по-весеннему солнышку, радуясь трепету сердца при знакомых с детства звуках родной природы, радуясь наступлению нового дня.
     Вечерело. Клёв почти закончился. Солнышко катилось к горизонту.
       Полное безветрие, молчаливый лес готовится отойти ко сну и, вдруг Николай услышал! Нет, нет! Показалось! Нет! Всё же увидел в ярких лучах заходящего солнца кромкой леса тянувшую на восток пару ослепительно белых лебедей.
        Окликнул Толю, показав рукой на горизонт… Молча смотрели вдаль на пролетающих птиц. Встретившись взглядами, подумали, кажется, об одном...
    Нет, врешь! Не заканчивается жизнь, а жизнь только-только и начинается!