Промчался таинственный всадник...

Затянулась слякотная осень. Декабрь  в полную силу входит, а - ни снежинки. Заждались. Но сегодня, наконец, подморозило и, ближе к вечеру, вот они – первые благословенные желанные хлопья. Снег! Всё сильнее и сильнее.  Вот уж и соседнего дома почти  не разглядеть за  белой  завесой. И вдруг - видение что ли!  В этой зыбкой круговерти  сумерек  и  снежного марева  промелькнул всадник на высоком коне.  Лихо промчался в конец улицы и – назад.  Я, прильнув к стеклу, успела рассмотреть в наезднике подростка с кудрявой непокрытой головой.

Память невольно  отозвалась заветными рубцовскими строками :   «… промчался какой-то таинственный всадник,  неведомый отрок, и скрылся в тумане полей…».

Это сынишка фермера, купившего недавно крайний дом  Лукьяновых  - догадалась я.  У него, говорят, большое хозяйство: и лошадь с жеребёнком, и коровы, и овцы, и птица всякая. Детям пора пришла в старшие классы поступать, вот и перебрался он в райцентр из, обезлюдевшего в последние годы, бывшего колхоза «Победитель».

***

Как в детстве, помню, бежали мы, ребятишки, по дороге,  поросшей муравой, за нечаянно  завернувшей на деревенскую  улицу  легковушкой  с брезентовым верхом,   так сегодня покорила  меня  картина неожиданно промчавшегося, прямо  перед  взором моим,  коня с гордо поднятой головой и развевающейся гривой.

Теперь машин разнообразных марок  на улице не счесть. И тяжёлые самолёты  с недалёкого аэродрома привычно  и тревожно бороздят нынче небо над  нашими головами,  вместо редкого «аэроплана»,  которому, все детишки,  как один, восторженно махали руками. 

А  вот лошадь в нашей деревне теперь – редкость.

Хотя, был  здесь, когда-то, табун  лошадей.  Стояла на отшибе от жилья  конюшня и хозяйничал в ней  дед  Савелий, человек  суровый, неразговорчивый. Впрочем, только таким, считали мы, и должен быть  конюх, выводящий во двор  громадного  жеребца  по имени Граф,  породы  «брабансон», и запрягал  его в особую  огромную повозку для  транспортировки   брёвен или мешков с цементом.  Сокращая неблизкий путь до школы, мы частенько бегали тропинкой мимо  Савельевых  владений, с уважением поглядывая на тяжеловоза.

Куда потом подевался Граф, а также  десятка два покорных лошадок, многие годы исправно вершивших нехитрую деревенскую работу на огородах, при заготовке сена, перевозке бидонов с молоком...    Мы знали их по именам, баловали  с ладошки  сухариком или  кусочком  сахарка.  В метельные дни они доставляли малышей в школу.  Нам доверяли их для сбора макулатуры.    По воскресеньям ребята постарше ездили в соседние деревни  «книжным десантом», распространяя художественную литературу.
И нарядные тройки разъезжали  на празднике « Русской зимы».

Как близки и понятны нам были хрестоматийные имена  толстовского  Холстомера; лермонтовского  Карагёза – коня Казбича;  Карюхи - М.Алексеева; всё понимающей лошадки чеховского возчика Ионы...  А  ведь   была ещё  гоголевская «птица-тройка» !

Ах,  безвестные наши лошадки - труженицы!
Теперь, вроде бы, лошадь, напротив, набирает популярность в городе.  Но это кони иной породы . Мода,  престиж, конный спорт!

Вот какие воспоминания навеял  мне  « неведомый отрок»  в этот чудный  зимний вечер.  Стемнело и теперь, уже в свете фонаря, продолжают кружиться крупные хлопья снега в своём волшебном неповторимом хороводе.