Это каламбур!

IT'S A PUN!

           «It's a pun!» the King added in anangry tone…»,  / «- Это каламбур! – сердито закричал король». Англия – классическая страна чудаков и эксцентриков, особенно в литературе. «There was an old man, who when little / Fell casually into a keetle; / But, growing too stout, / He could never get out, / So he passed all his life in that keetle». – «Некий старец ребёнком нечаянно / оказался в заварочном чайнике, / И, когда он подрос, / Старших мучил вопрос: / «А не тесно ли юноше в чайнике?». Эдвард Лир, перу которого принадлежит только что процитированный лимерик, был старше Льюиса Кэрролла на двадцать лет. Их неумирающие каламбуры напоминают друг друга, цитируя дух старой Англии… Вспоминается почему-то ''безумное чаепитие'', рассуждения Мыши Сони: «Так они и жили (…), как рыбы в киселе. А ещё они рисовали… всякую всячину… всё, что начинается на М. (…) Они рисовали мышеловки, месяц, мысли, множество… Ты когда-нибудь видела множество? – Множество чего? – спросила Алиса. – Ничего, - отвечала Соня. – Просто множество! (…) Алиса (…) молча встала и пошла прочь. (…) Оглянувшись в последний раз, она увидела, что они засовывают Соню в чайник». (перев. Н. Демуровой). А по прочтении  лимерика Э. Лира о старичке из городка Блэкхета, отчётливо слышится  кэрролловская «Морская кадриль»… 

          There was an old man of Blacheath,
          Whose head was adorned with a wreath,
          Of lobsters and spise,
          Pickled onions and nice,
          That uncommon old man of Blackheath.

          Некий старец из города Блэкхета
          Плешь свою разукрасил букетом:
          Раки в пряном посоле,
          Мыши с луком в ментоле
          Скрыли лысину деда из Блэкхета.

          В Англии есть несколько населённых пунктов с названием Блэкхет: район на Юго-Востоке Лондона; деревня в графстве Суррей (Surrey) неподалёку от города Гилфорд (Guildford); город в графстве Уэст-Мидлендс (West Midlands) на западе Англии. Таких английских незначительных городишек в коротких стишках  Эдварда Лира достаточно. Ведь Лир знаком с топографией не только своей страны, но и других стран – он много путешествовал. Знаменитый автор неподражаемых нонсенсов-лимериков не выносил светского общества. Вот запись, сделанная им в 1859 году в Риме: «Я так устаю от новых людей, омбломфических людей – и вообще людей». Прилагательное ''омбломфический'' выдумано самим Эдвардом Лиром; он, как и Кэрролл, был  большой мастер на подобные выдумки. Обществу аристократов, обеспеченных бездельников,  он предпочитал небольшой круг близких людей. Когда случалось с ними расставаться, Лир писал друзьям длинные письма, в которых грусть мешалась с весёлой шуткой. Создавалось впечатление, что всю свою жизненную энергию он направлял на забавные коротенькие лимерики такого типа: «Жил да был джентльмен из Кромера, / В позе цапли читал он Гомера, / И вот тут, как назло, / Ему ногу свело. / Кто ж теперь дочитает Гомера?».

          Лимерик Эдварда Лира, начинающийся со строки «There was Young Lady of Russia…» больше всего известен в России, хотя в России Лир никогда не был. Традиция его перевода на русский язык берёт начало с перевода Владимира Набокова, опубликованного в 1954 году в Нью-Йорке в книге «Другие берега». Тремя же десятилетиями ранее под псевдонимом «В. Сирин» в берлинском эмигрантском издательстве «Гамаюн» вышла книжка «Аня в стране чудес». Под этим псевдонимом Набоков публиковал потом в Германии произведения, написанные им по-русски: «Машенька», 1926; «Король, дама, валет», 1928; «Защита Лужина», 1930, и др. «Аня в стране чудес» - это перевод-пересказ Набоковым кэрролловской «Алисы в Стране чудес», осуществлённый им в 1923 году. За русскую версию Alice in Wonderland Владимир Набоков получил пять долларов. Ему в первые его заграничные годы не хватало на жизнь эмигрантских гонораров. И он давал уроки английского и французского, а также тенниса. Во времена инфляции в Германии начала 20-х годов минувшего столетия гонорар за перевод размером в пять долларов называли «немалыми деньгами», к тому же молодой Набоков готов был для заработка переводить всё что угодно, «вплоть до коммерческих описаний каких-то кранов…».

          Владимир Набоков был с детства очень ''английским ребёнком''. Его первым языком был английский. А с русским были сложности. Он вырос в семье демократически настроенного отца, одного из лидеров партии конституционных демократов. Владимир Дмитриевич был видным политическим деятелем и англоманом, и сына воспитывал в том же русле. О начинающем литераторе В. Набокове  говорят, что он «вошёл в жизнь и пребывал в ней со странным и жутким ощущением»: «Колыбель качается над бездной. Заглушая шёпот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь – только щель слабого света между двумя идеально чёрными вечностями. Разницы в их черноте нет никакой».  Вновь это выражение – ''здравый смысл'', который верующие люди определяют как  б е з у м и е  п е р е д  Б о г о м. Ибо этот гипертррфиррванный ''здравый смысл'' ставится над верой. Вечность ''здравым смыслом'' воспринимается как абсолютное ничто, как чёрная дыра, засасывающая в себя бытиё. А потому ''чёрная дыра'' есть отрицание смысла бытия. Набокова манит мир нереально-идеальных построений. Он говорит, что «искусство – божественная игра. Эти два элемента – божественности и игры – равнозначны…». Подобные идеи банальны и не новы, кроме того, отождествление Божественного начала с игровым –  х у л а  н а  Д у х а  С в я т о г о. Какие разные люди и разные по духу авторы – Набоков и Кэррол! Хотя Набоков – из русских и православных, а Кэрролл не знает русского и он английский диакон.

          Чарльз Лютвидж Доджсон посвятил себя математике, хотя у нас, в России он по большинству известен как ''детский' писатель. У него есть весьма оригинальные труды, в которых он рассматривал, к  примеру квадратуру круга, предлагая очень интересный тригонометрический способ рассмотрения этой задачи, причём  делает это в эпоху, когда никто не помышлял о компьютерах. Об этом говорит американский математик, профессор Франсин Эйбелиз, которая отмечает, что его «методы всегда computer-friendly, т.е. позволяют легко написать алгоритм, который можно использовать в компьютере».  Чарльз Лютвидж Доджсон был в первую очередь логиком, что, несомненно, заметно в его литературных сочинениях. В одном из  интервью, данном Франсин Эйбелиз (Francine Abeles) в 1991 году в Лондоне, говорит, что «Логические игры», «Математические курьёзы» и «Символическая логика», вышедшие в последние годы его жизни, «привлекают пристальное внимание современных логиков, математиков и физиков, считающих, что ''сумасшедшая'' логика Кэрролла во многом напоминает диалектическую логику современного научного исследования, подчас столь причудливую, что она кажется непостижимой и столь противоречивой, что способна повергнуть в отчаяние не только человека, далёкого от науки, но и самого исследователя».

          Г. К. Честертон, которому была особенно близко умение Кэрролла «взглянуть на мир свежим, незамутнённым взглядом ребёнка», плодотворно использовал тот же принцип в собственном творчестве. Он говорит о строго ограниченных местом и временем «интеллектуальных каникулах», которые позволял себе опутанный узами условности викторианец, и противопоставляет «застывшему торгашеству современного мира» - «пьянящее молодое вино нонсенса Кэрролла». По мысли современного логика Элизабет Сьюэлл, нонсенс есть вид интеллектуальной деятельности или системы, требующей по меньшей мере одного игрока, а также некоего количества предметов (или одного предмета), с которым он мог бы играть (из предисловия Н. Демуровой). Такой «серией предметов» в нонсенсе становятся слова (или язык как таковой). Нонсенс играет словами, создавая замысловатые каламбуры. Несмотря на то, что перевод Владимиром Набоковым кэрролловской «Алисы» был подвергнут критике, ему удалось создать «лёгкие, блестящие и очень смешные пародии», такие, например:

          Крокодилушка не знает
          Ни заботы, ни труда.
          Золотит его чешуйки
          Быстротечна я вода.
          Милых рыбок ждёт он в гости,
          На брюшке средь камышей:
          Лапки врозь, дугою хвостик,
          И улыбка до ушей…

          Вы узнали?.. Это же пародия на известный отрывок из первой части «Цыган» А. С. Пушкина: «Птичка Божия не знает / Ни заботы, ни труда; / Хлопотливо не свивает / Долговечного гнёзда…». Есть в своеобразном пересказе-переводе «Аня в стране чудес» пародии и на М. Ю. Лермонтова, и на Н. В. Гоголя. Что же касается набоковского увлечение игрой в шахматы, то он говорит об этом следующее: «Меня лично пленяли в задачах миражи и обманы, доведённые до дьявольской тонкости, и, хотя в вопросах конструкции я старался по мере возможности держаться классических правил, как, например, единство, чеканность, экономия сил, я всегда был готов пожертвовать чистотой рассудочной формы требованиям фантастического содержания». Набоков избирает для себя виртуальный мираж игры, он сопоставляет шахматное творчество с писательским. Любовь к шахматам выдаёт в Набокове человека душевно глубокого, однако обуреваемого  внутренней тоской, тяготеющего к одиночеству. Как было точно подмечено: «В шахматах, даже при сложном взаимодействии фигур, каждая из них представляется страшно одинокой: ею всегда готовы пожертвовать ради красоты композиции и итогового результата…». Таково самоощущение и всех персонажей Набокова.

          Книга Льюиса Кэрролла «Приключения Алисы в стране чудес» была переведена на множество языков. Первый русский перевод «Алисы», носил название «Соня в царстве дива». Переводчик неизвестен, но он раньше своих русских последователей поменял имя героини и многое переиначил на русский манер, вольно обойдясь с текстом английского оригинала. До 1923 года , когда перевести и переложить «Алису» для русских читателей взялся Набоков, вышло ещё несколько переводов с английского на русский. Среди переводов есть и анонимный, который приписывают М. П. Чехову. Критики отмечают, что Набокову удались кэрролловские каламбуры. Однако викторианца Кэрролла, скорее всего покоробил бы ''физиологический'' юмор Набокова и его откровенные ''сальности''. «Если этот перевод не так совершенен, как мог бы быть, - пишет Карлинский, - то происходит это потому, что в нём есть страницы, уступающие красотой и  верностью оригиналу тому, что Набоков в лучших и наиболее удачных пассажах. Не следует, впрочем, забывать, что «Аня в стране чудес» была переведена очень молодым человеком, который работал ради денег и, возможно, торопился сдать её к сроку. Со всем тем, с небольшими  поправками эта книга могла бы впоследствии стать одним из лучших переводов «Алисы» на другие языки». Трудно сказать, знал ли Набоков биографию Кэрролла, его подробное жизнеописание, составленное посмертно доктором Коллингвудом?..

          Доподлинно известно, что Льюис Кэрролл  родился в год смерти Вальтера Скотта, Гёте, Бентама в одном из тихих сельских графств Англии - Чешире. Было это в 1832 году в день 27 января. Чарльз Лютвидж Доджсон был старшим сыном приходского священника Чарльза Доджсона и Фрэнсис Джейн Латвидж (в их семье было одиннадцать детей). В Чешире, на родине Кэрролла, фамилия его матери, также, как и его ''среднее'' имя, произносится ''Латвидж'' (в русской традиции ''Лютвидж''). Когда Чарльзу исполнилось пять лет, на престол вступила юная королева Виктория (она умерла в 1901 году, три года спустя после смерти писателя). Книга Кэрролла насквозь пародийна: пародируются не только нравоучительные стишки, которыми пичкали детей в викторианскую эпоху, но и скучная мораль того самого ''здавого смысл''! Глубоко религиозный, верующий человек, по-христиански любящий людей, а в особенности – детей, Кэрролл, кроме всего прочего, отменный математик и логик. Он нередко представляет в художественных образах то, что лишь спустя десятилетия стало достоянием серьёзной науки. Его сказки полюбились не только детям, но и ''серъёзным'' взрослым, на переднем фланге которых математики, физики, логики и семиотики. Между тем, некоторые исследователи творчества Кэрролла видят в целом ряде сцен «Алисы» больше драмы и абсурда, нежели нонсенса.

Осень 2003; Зима 2019.