Папа

Отец умер три года назад.

Этого хватило, чтобы отболело.
Чтобы не оборачиваться на улице, услышав похожий голос, чтобы вечером не тянуться к телефону, автоматически набирая знакомый номер.
Но не хватило, чтобы перестать скучать.
Чтобы мысленно разговаривать.
Чтобы ежедневно вспоминать.

В первый год Вера вообще ничего не выкидывала. Она просто перевезла отцовы вещи к себе в квартиру и разложила пакеты в кладовке и в стенном шкафу. С мужем она  давно развелась, дочь вышла замуж и переехала. Места для вещей было достаточно.

А потом родился Игорек. Маленький белокурый ангел с хитрыми голубыми глазами. Он был как две капли воды похож на прадеда.

Когда маленькое существо умильно засыпало на боку, Вера любовалась крепким крутым затылком, тонкими светлыми волосиками, падающими на ухо с раздвоенной мочкой.
«Господи, просто копия... папочка, как же ты не дожил....».

Вера сначала приходила помогать с Игорьком после работы, а потом уволилась и забирала мальчишку с утра и до позднего вечера.
Дочь восстановилась в аспирантуре, писала докторскую. Зять зарабатывал деньги, бабушка лелеяла внука. Игрушек у Игорька было навалом. А ещё одежда, самокат, велосипед, в общем понадобилось место.

Вера, наконец, решилась разобрать папины вещи. Отнести ненужное в церковь, сохранить у себя самое важное и памятное.

С одеждой Вера расправилась быстро.
Книги долго и тщательно разбирала.
«Какая замечательная библиотека получилась!- с гордостью думала она,- «быстрее бы Игорек рос, уже лет с шести можно начинать Стивенсона и Твена».

Теперь очередь была за фотографиями.
Толстые пачки черно-белых и цветных снимков. Целая жизнь. Живых, смеющихся, молодых, полных стремлений людей, которые остались только в сердцах и на плоских листах фотобумаги.

«Невыносимо. Несправедливо. Они же только что были со мной. Какое счастье в детстве, когда точно знаешь, что смерти нет. Что есть ты, папа, мама, есть завтра и так будет всегда.»- Вера отчетливо помнила сильную ангину, когда ей было лет 10. Она никак не могла уснуть от боли и лихорадки. Жаропонижающее почти не действовало. Голова болела, глотать было невыносимо, и вдруг, Вера отчетливо поняла, что может умереть. Провалиться в зияющую пустоту. Одна. А родители, бабушки, дедушки, попугай- все останутся здесь. Вера застонала. Подбежала мама.
Дала ещё одну таблетку парацетамола и пыталась понять, почему Вера беззвучно плачет.
Девочке было так страшно и больно, что она не могла ничего об’яснить.
Папа взял ее на руки и носил до самого утра, фальшиво напевая колыбельные песенки. Он не помнил половины слов, и заменял их на собственные. От этого колыбельные становились уютными и родными. Вера дремала на папиных руках.
А утром ей стало легче.
Папа вообще умел забирать ее боль.

А это Египет. Настоящий верблюд и настоящие пирамиды. Почти сказка для советского ребёнка. Но не для Веры. Папа был дипломатом. Чехия, Венгрия, Болгария, Египет, Куба. Дружественные страны.
Открытки и сувениры для восторженных одноклассников. Джинсы и кассетный магнитофон.

Правда, в Египте Вера чуть не утонула.

Красное море было невероятным. Разноцветные рыбки и кораллы, совсем как в учебниках по биологии. Вера отлично плавала. У неё был даже первый юношеский разряд, но тут произошла трагическая случайность. Волна сбила девочку с ног, перевернула, и потащила назад. Вера даже не могла вскрикнуть, вырваться из вращающейся водяной массы было совершенно невозможно. Но тут сильные руки резко и быстро выдернули ее из воды. Папа... он был всегда рядом.

Слезы закапали на бархатный свёрток. Он лежал на дне коробки с фотографиями.
«Наверное, грамоты.»- подумала Вера и развернула ткань. Внутри была пачка старых советских газет. Вера хотела их выбросить, но из пачки выпала прядь темных волос.

«Господи, у нас же все светлые, - подумала Вера и стала разворачивать кипы газет. Из первой же выпала фотография ее красивого совсем молодого папы на фоне небольшого водопада в горах. «Крым что ли или Кавказ?- задумалась Вера, - но мы там вместе никогда не были, может быть, он ещё студентом ездил по курсовке? А, вот, папа с каменными орлами и с каким-то мальчиком. Кавказ, наверное... а  это кто? Как же это?» - Вера выронила из рук фото и села на пол. Карточка лежала совсем рядом. С неё улыбался светлоглазый широкоплечий папа с маленьким свёртком, перевязанным темной лентой. Другой рукой папа обнимал жгучую брюнетку с  белоснежной улыбкой ровных зубов.

«Папа был женат. У меня был брат. Или он есть сейчас... Боже мой, почему же отец не говорил? И что с ними стало? Они погибли? Или папа их оставил? Или это она сама ушла?»- мысли лихорадочно крутились в голове.

Нет, папа никого не оставил.
Следующий снимок был с толстощёким крепышом, перебирающим ногами на большой пластмассовой машине. А папа рядом. И это женщина здесь же. Оба умилённо смотрят на карапуза. 
А, вот, папа уже взрослый, такой, каким он остался в Вериных детских воспоминаниях.

И вот он за руку ведёт своего сына в первый класс. И опять рядом женщина. Она тоже выглядит взрослее. Но ей это только идёт. Стройная брюнетка с осиной талией и красиво уложенной халой на голове. 

А это лето. Петергоф. Фонтаны. Первое цветное фото. У папы уже редеют волосы, у брюнетки морщины на лице. Они улыбаются и держатся за руки. Мальчик вытянулся и стал красивым юношей с глазами-вишнями и высокими скулами.

«Мне, наверное, уже лет 10, - думала Вера, и мы счастливо живем втроём... Папа проносит маме цветы, мы ездим отдыхать, и скоро заведём собаку. Как же? Как же это все могло произойти?!»

Следующее фото свадебное. Парень женится. Невеста- тоненькая, темноволосая  с огромными глазами. Вылитая мама. Да, вот, она и рядом стоит. С гордым кавказским профилем, идеальной укладкой. Золотое платье смотрится дорого, но, как ни странно, не вульгарно. Папа рядом с ней. Итальянский темно-синий костюм, который они вместе с Верой выбирали в «Березке» для важных переговоров, широкий галстук, залысины на серьёзном мужественном лице.

Последняя фотография была с маленькой внучкой, кареглазой блондинкой с двумя забавными хвостиками. Она сидела на руках у бабушки. Дед с любовью обнимал обеих.

Вера разрыдалась. Она даже не плакала, голосила. Ее самый любимый в мире мужчина. Ее опора, ангел-хранитель, недостижимый образец мужчины. Как, как это пережить?

Когда у Веры стали возникать проблемы с мужем, мама настойчиво советовала разводиться, убеждала, что и дня бы не стала терпеть такого поведения от папы. Папа держал нейтралитет, говорил, что идеальных не бывает. А вера думала, что бывает, ведь ее маме так повезло в жизни.
Сейчас Вера думала, что маме повезло только в том, что она умерла, так ничего и не узнав.

«Ну, ладно, мама, а как эта, армянка или кто она там, как она терпела?!, - с возмущением думала Вера, - или он ей говорил, что он великий разведчик?! Да, и, когда он умер, мне никто не звонил, никто не приезжал. Значит, им кто-то сообщил?!»

Вера со злостью скомкала газеты. Один листок подозрительно захрустел. Вера судорожно развернула его. Выцветшее полароидное фото. Московский зоопарк. Папа с брюнеткой и двумя девочками- школьницами улыбаются у клетки со слоном. Одна девочка, наверное, подросшая внучка, другую она знала очень хорошо- это ее собственная дочь Лена.

«Так вот, как они общались! Вот, почему, никто не разыскивал отца, после его смерти! Как она могла, почему ничего не сказала?!»

Вера беспомощно сидела на полу и продолжала рыдать. Два предательства за один вечер. Мысли путались и боролись друг с другом. Что делать? Перестать общаться с дочерью? Не забирать больше внука, так похожего на предателя, вравшего ей и маме всю жизнь? Встретиться с этой женщиной, если она ещё жива, и все ей высказать? А высказать что? Наверное она любила, и, наверное, ей было тоже больно. Да и что сказать, рассказывать о человеке, которого Вера, как оказалось, совсем не знала и принимала за лучшего в мире отца и мужа?!

«Ненавижу, как же я тебя ненавижу, - шептала сквозь слезы Вера,- как ты мог так со мной поступить, предатель, обманщик?!!Я тебя не прощу! Никогда не прощу!»

В пустой квартире стало совсем темно и холодно.

***
«И ты, вот, хочешь, чтобы я куклой на этой свадьбе стояла целый день, пока они есть и пить будут?! Ты хочешь, чтобы я каждой мужниной племяннице бегала подарки выбирала? Чтобы потом вас с матерью тайком ходила навещать? Чтобы пятерых детей нянчить, не выходя из дома? Ты этого для меня хочешь?» - крупные слёзы скатывались из горящих, почти чёрных глаз Асият, оставляя блестящие дорожки на смуглой коже.

Пожилой мужчина сидел на стуле, низко опустив голову. Мать в чёрном платке сморщившись, будто от головной боли,  смотрела на кричащую дочь и наконец произнесла глухим грудным голосом:
«Злая ты, дочка, выросла. Нельзя так с нами. Нельзя так с отцом. Если бы я такое отцу своему сказала, он бы меня навеки из дома выгнал. Упустила я тебя, Ася.»

«Мамочка, мама,- Асият бросилась к матери и встала перед ней на колени,- мамочка, не надо со мной так, умоляю. Ведь вы же мне другое всегда говорили. Что учиться нужно, что люди стали свободные, что я должна работать, искать себя, а не в платке по аулу ходить.»

«Не то, детонька я тебе говорил,- тихо сказал отец, подняв голову, - я радовался, что ты умница, красавица, учишься хорошо, честь свою бережёшь... Думал, выучишься, если захочешь, может, в Москву или Ленинград поедешь, замуж за хорошего человека выйдешь, работать будешь, детишки пойдут.. Мы с матерью с малышней помогать будем. Я не хотел в ауле тебя держать. У нас страна свободная, хорошая, я сам большевик с самого Октября. А ты... никогда не думал, что моя дочь честь свою опозорит. Как нам с метерью людям в глаза смотреть? Как ты сама жить будешь? Ни детей родить, ни с мужем выйти, так и проходишь всю жизнь с опущенной головой.»

«Папочка, -Асият почти шептала,- прости меня, пожалуйста. Я уеду, вы скажите соседям, что мне работу хорошую по распределению дали. А так и будет, я договорюсь на кафедре, у меня же красный диплом. Не смогу я без него никак, папочка. Я рядом буду. И он меня любит очень, но он порядочный, он никогда не оставит семью.»

«Порядочный, -с горькой усмешкой повторил отец, -Конечно, каждый порядочный мужик неопытной девчонке жизнь губит, пользуется, как носовым платком, и домой бежит - женины капризы выполнять.»

Отец немного помолчал, покрутил пальцем седые волоски бороды и сказал: «Уезжай, Асият, раз ты на своём стоишь, и этого чекиста бесстыжего оставлять не хочешь, уезжай. Не будет тебе здесь жизни.  И сестре своей судьбу испортишь. Не возьмёт ее ни один порядочный парень....»

Асият вернулась в Москву заканчивать ординатуру. Потом силами своего научного руководителя и Игоря Петровича распределилась работать эндокринологом в кремлевскую больницу. Игорь Петрович был капитаном главного разведывательного управления КГБ, а, главное, любимым мужчиной Асият.

Они познакомились осенью 57 года.

В июле в Москве проходил фестиваль молодежи и студентов. Игорь Петрович обслуживал мероприятие. Асият, как одна из лучших студенток факультета представляла вместе со своими украинскими, русскими и казахскими согруппницами дружную советскую медицину.
На церемонию открытия Асият ехала в грузовике с разноцветной пятилистной ромашкой-символом дружбы материков и народов. Там и познакомилась с молодым студентом-медиком из Венесуэлы. Возникла симпатия и последующая за ней переписка. В одном из писем Хорхе предлагал Асият переехать в Каракас. Серьезность намерений он подтверждал трогательным письмом своей матери (переведённым им же на русский)  и уверениями, что его стране требуются молодые знающие врачи.

Асият десятки раз перечитывала это письмо при тусклом свете ночника общежития. За окном моросил мелкий октябрьский дождь. А письмо пахло солнцем и морем. Карибским морем. Ожившие картинки из детских книг про пиратов и их сокровища... оказывается, это все не придумано, это все существует.

А ещё это письмо читали товарищи из органов. И для них это письмо пахло не тёплым морским ветром, а выговором за утечку мозгов, пусть и в дружественные социалистические страны.

Через несколько дней, Асият попросили зайти на кафедру. Зам декана по просветительской работе представил ей Игоря Петровича и тактично вышел из кабинета. Игорь Петрович, который был на 12 лет старше Асият,  дружелюбно попытался об’яснить девушке о долге советского гражданина.

Воспитанная в семье старого большевика, Ася достаточно быстро поняла ошибочность намерений и без труда распрощалась со своими мечтаниями.

А, вот, Игорь Петрович, наоборот, мечтания приобрёл. И это было совсем некстати.

Игорь был из бедной, но идейной крестьянской семьи. У него была внешность классического советского человека. Высокий покатый лоб, крупный, мясистый нос, широкораставленные серые глаза и светлые волосы слегка вьющиеся на концах.
После войны во многих институтах был недобор, и Игорь легко поступил в Московское высшее техническое училище имени Н.Э. Баумана. Там он быстро возглавил комсомольскую ячейку, и уже к третьему курсу стало понятно, что идеологическая работа влечёт его много больше технической. Органы это тоже заметили и оценили. Игорь перевёлся на заочный и стал совмещать познание технических наук с учебой в Высшей школе МГБ СССР. Безусловно, преподаватели Бауманки знали о талантах своего студента и во время сессий относились снисходительно. Однако Игорь остался в МВТУ не из-за жажды знаний. Созданная  им агентурно-осведомительная сеть сильно помогла студенту в развитии своей основной деятельности. К 30 годам он уже был капитаном и посетил несколько заграничных конференций, в которых участвовали советские ученые.
Карьера Игоря развивалась стремительно. Он зарекомендовал себя вдумчивым, молчаливым и надёжным человеком. Супруга Алла была преданной женой сотрудника разведки и передовиком производства на швейной фабрике. Лишних вопросов она не задавала и обеспечивала надежный тыл. К моменту встречи Игоря и Аси, Алла была на седьмом месяце. Ребёнок был желанный и долгожданный.

Именно поэтому чувства к Асият возникли совсем некстати. Игорь Петрович был верным мужем и очень тепло относился к жене. До встречи с Асей он был уверен, что любит Аллу, и ни о каких изменениях в жизни не помышлял.

Но парящие в небе ястребы притягивают взгляды чаще, чем прирученные голуби. Ася была похожа на хищную птицу и царственную тигрицу одновременно.

У неё был тонкий с благородной горбинкой нос, высокие скулы и глубокие бархатные глаза.
Ася мало говорила. Больше слушала. А, когда говорила, ее гортанный, чуть хриплый низкий голос обволакивал собеседника.

Вскоре у начальника Игоря Петровича обнаружилось серьезное эндокринное расстройство, и Игорь с радостью воспользовался возможностью вновь встретиться с Асей, чтобы получить у неё информацию о светилах в нужной области.  Ася дала контакт знакомого профессора.

Через месяц Игорь снова нашел Асю, уже для того, чтобы передать ей от своего благодарного начальника флакон французских духов.

Дальше предлогов не требовалось. Ася была чуткой кавказской девушкой. Она все поняла. И приняла. Потому что тоже полюбила. Безоговорочно и безусловно.

В семье Игоря подрастала дочь. Игорь любил свою белокурую Веру и был сильно к ней привязан. Ася знала о этом. А ещё она знала о работе своего любимого мужчины. И поклялась не мешать.

Игорь часто бывал в длительных командировках. Чаще всего со своей официальной семьей. Но «спецзадания» у Игоря Петровича тоже были регулярными. Поэтому он не пропустил важных событий в жизни любимой женщины. Он встретил ее из роддома после рождения их сына, проводил Арслана в первый класс, ждал у дверей реанимации, когда Ася чуть не умерла от внематочной беременности, держал ее за руку на похоронах матери.

Игорь Петрович стал верным мужем двух жён и любящим отцом двоих детей:  светловолосой девочки Веры и темноглазого мальчика Арслана.

Ложь стала органичной и перестала казаться ложью.  Жена Алла ни о чем не догадывалась, Ася ничего не просила. Дети росли. Вера была доброй и любящей, но строптивой и избалованной. Она не терпела ничьих мнений и, тем более, нотаций  и нравоучений. Мир делился для неё на белое и чёрное.

Арслан был усидчивым и скромным. Он никогда не говорил лишнего и относился к отцу с кавказским почтением. Он охотно обсуждал с Игорем политику, историю, литературу, но никогда не говорил о своих чувствах и переживаниях. Даже о грядущей свадьбе сына Игорь узнал только от Асият.

Казалось, что параллельным вселенным пересечься невозможно. Но появились внуки. Точнее, внучки. Они были почти одного возраста. И поразительно похожи по характеру. Обе любознательные и сообразительные. И обе очень любили дедушку.

Жена Алла умерла, когда внучки учились в средней школе. Игорь Петрович стал сентиментальным, он все чаще задумывался о том, что дети должны познакомиться. Но как... реакцию любимой дочери он знал наверняка. Она никогда не простит двойной жизни и настроит внучку Лену против него. Асият и Арслан тоже не были готовы идти на сближение первыми.

И дедушка решил доверить свою тайну внучкам Лене и Амине. Девочки восприняли историю как затейливую детективную мелодраму и с удовольствием стали общаться друг с другом. Сначала втайне от всех, но затем Амина не выдержала и рассказала обо всем бабушке и отцу. Отец ничего не сказал, а Асият подумала и пригласила Лену в гости.
Так началась дружба Лены со второй семьёй дедушки. Лена даже пригласила Амину на свою свадьбу, сказав матери, что это дальняя родственница ее жениха.  Правду она сказать побоялась, зная категоричный характер матери.

Игорь Петрович умер.
Асият рыдала, закрывшись в своей комнате, и несколько дней никого не пускала к себе.
На кладбище она не пошла.
Знала, что не имеет на это права.

А потом дочь Вера стала разбирать вещи Игоря Петровича. И нашла коробку с фотографиями. На которых была запечатлена целая жизнь, о которой она не знала абсолютно ничего. Изумление сменилось чувством предательства. Она чувствовала, что ещё раз осиротела, что ее обманули. Собственная жизнь оказалась неправдой. Вера сидела на полу, перебирая фотографии и ненавидела самого близкого ей человека.

После смерти Игоря Петровича Асият уехала из Москвы в родной аул и никогда больше не возвращалась в столицу. На лето внучка Амина привозила маленькую дочку Софию. Иногда Амина приезжала с Леной, которая очень тепло относилась к Асият. Осетинка казалась ей загадочной кавказской княгиней. В свои 80 лет Асият была ещё красива. Мягкие бархатные глаза не потеряли глубины и насыщенности вишнёвого цвета. Густые чёрные волосы были всегда тщательно уложены в высокую прическу. Всегда вежливая и внимательная, ухоженная и немногословная Асият чувствовала вину перед семьёй Игоря Петровича и старалась оказать Лене самый радушный приём.

Однажды Лена приехала без Амины, но не одна. На пороге Асиного дома рядом с девушкой стояла полноватая круглолицая женщина лет пятидесяти. Женщина часто и взволнованно моргала голубыми глазами и нервно сжимала в руках дорожную сумку.

Ася сразу узнала Веру. Она вскрикнула и опустилась перед гостьей на колени.

Вера бросилась поднимать пожилую хозяйку. Она заготовила столько колких фраз и вопросов, но вместо это разрыдалась и поняла, что ненависть куда-то исчезла. Лена оставила маму с Асият и ушла в другую комнату, плотно затворив дверь. Женщины проговорили полночи.
О чувствах, о боли, о выборе.
О самом близком человеке, который жил и любил, как умел.