В декабре всё в Вашингтоне, как обычно. ч. 19-20

Летит уже пан Зе к своей судьбе навстречу –
что приготовила судьба к нормандской встрече? -
где всё решится как бы росчерком пера,
как сук под ним, одним ударом топора.
Ещё себя шальной он мыслью тешит,
в руке своей он как бы череп держит
и гладит нежно так, безмолвно говоря:-
А, может быть, действительно, всё зря?

К чему тот путч с его небесной сотней,
что, как отрыжка для страны сегодня
кроваво-чёрных дел кроваво-чёрной рати,
и красных линий цвет и рати той, и в Раде?
Чего же ради он летит к нормандской встрече,
ведь об уступках от него нет даже речи,
хотя придётся всё же в чём-то уступить,
в том в роли Гамлета он:- Быть или не быть?-

Вопрос такой сейчас, конечно, интересный;
декабрь, мороза нет, но будет день чудесный,
с утра курантов бой и гимн страны играет,
и Путин радостно в такт как бы подпевает.
Чего ж ему не петь – душа его же просит,
он знает, что-почём и он кого не бросит,
что делать и как быть в различных вариантах
и с тем же паном Зе при западных «гигантах».

«Гиганты» – в рифму лишь,  мотив не очень ярок:
и Меркель уж стара, Макрон уж не подарок,
но, Путин ведь не зря имеет чёрный пояс –
он может под откос пустить «приматский» поезд.
Он знает, как тут быть, что сделать с чёрной ратью,
а, русские душой с той ратью-то – не братья,
и, более того, они – антагонисты,
ведь русского никак не примирить с фашистом.