Глава XX III Магадан

Гостиница мэру понравилась. Ещё бы! Ведь она полностью удовлетворяла его представление о мире архитектуры. Он, как и Сашин директор, оставаясь в детстве, смотрел сказку наяву, словно листал странички детских книжек, рассматривая картинки. Многие чиновники и особенно руководители высшего звена - в первую очередь дети, несмотря на, жёсткость характера в соответствии с занимаемой должностью.
Ведь как ещё можно объяснить то, что все принимаемые ими решения настолько примитивны, бесхитростны и убоги, что хочется погладить каждого по головке, поблагодарить, и снести все наделанное ими к чёртовой матери. Но сделать это так, чтобы не обидеть детский ум, не нанести травму такому тонкому, и ранимому, совершенно ещё не окрепшему, организму.
Но, тем не менее, местных жителей не хватало для обслуживания тех объектов, которые были построены к тому времени в Романово.
Именно по этой причине энергичному столичному мэру, строившему миниатюрную «столицу» на случай «отступления» из Москвы, пришло в голову решение пригнать сюда переселенцев из Магадана. Тех, кто по разным причинам, так и не получил там жильё, после крупных строительств эпохи БАМа. Это были семьи, которые до сих пор ютились в каких-то бараках. Естественно они были рады перебраться поближе к столице, хотя бы и в Калужскую область.
Никто тогда и не подозревал, что Москва будет и дальше продолжать свой рост, приобретя новые территории, под названием Новая Москва.
Для магаданцев нужен был некий посёлок из дешёвых, но прочных домов. А, что это могли быть за дома, гадать долго не приходилось? Ну, конечно же наскоро скундёпанные коттеджи из панелей того же пресловутого П44т.
И вот опять Саша вместе с Надеждиным в кабинете директора.
- Надо для мэра сделать, коттеджи из панелей твоей серии. Одноэтажные, ну и конечно с мансардным этажом обязательно, - читал вводную лекцию Пристроев.
- Только не гробиком крыши, если можно, а Игорь Артамонович? – взмолился Надеждин.
- Что значит гробиком? На, что это ты намекаешь тут, а!?
- Я ни на что не намекаю, просто говорю, что если надо дешевле, то лучше двухскатные крыши делать, - испугался Надеждин.
- Ну, ладно, делай, какие хочешь. Но, чтобы один вариант был с ломаными. Ты, пойми, он не согласует тебе двухскатные никогда. Не нравятся они ему!
- А мы ему оба варианта осметим.
- Хорошо. Да! И гараж чтобы был не под домом, а рядом. Земли у него до хрена. Это не Москва! Она там не стоит ничего.

На этом визит к директору был закончен. Они опять пошли к Надеждину в кабинет. Там их уже ждал, соскучившийся по новой, не типовой работе Родштейн.
- Что, на этот раз? – поинтересовался он.
- Коттеджи из панелей П44т, - неохотно признался Надеждин.
- Фундамент, как ни крути, придётся монолитный делать под вашу архитектуру, и на монолитном столе. Хрен их знает, какая у них там геология!? Пока они её предоставят – стройка уже закончится. А я рисковать из-за ваших дебилов не собираюсь, - интеллигентно заметил Родштейн.
- Ты погоди, Гриш, нервничать. У нас пока еще архитектуры-то и нет вообще.
- А, что мне ваша архитектура. Всё равно окажется так, как я говорю.
- Значит так, Саш, планировки постараемся взять прямо из торцевой секции П44т, чтобы меньше изделия переделывать, - начал процесс стратегического проектирования Надеждин.
- Вот это ты правильно говоришь! Переделывать никто, ничего не будет! У меня все люди Борисовские сдают. Некому ненужной работой заниматься, сразу тебе говорю.
- Вот, что-то примерно такое, будем делать, - сказал Надеждин, мгновенно нарисовав что-то, на найденном у себя на столе листе с планом типового этажа секции.
Родштейн приподнялся у себя на стуле, чтобы разглядеть то, что пока являлось секретной разработкой. Но Надеждин прикрыл клочок бумаги своей грудью.
- Ну, вы там можете рисовать что хотите, я уже сказал, что если будет много переделок, то всё равно делать некому.
- Ну, Саш, иди черти планировки, а я пока фасады нарисую, какие-нибудь, - попросил Надеждин.

Саша, вернувшись к себе в комнату, встал на пороге, не закрывая за собой дверь и застыл в ожидании вопросов. Его ждала бригада.
- Ну!? – явно всеми силами сдерживая интерес к чему-то новому, спросила Марина.
- Что!? – поинтересовался Антон.
- Что за работа такая у нас!? – спросила Оля.
- Коттеджи. Застройка из пятидесяти коттеджей, для переселенцев из Магадана, в деревне Романово, на основе панелей П44т, - сформулировал Саша, закрывая дверь, прежде убедившись в том, что за ним не погонятся и не убьют.
Информация была съедена и переварена его подчиненными.
К тому времени у них в комнате сидело две архитектурных бригады.
Тихов Вадим, со всей ответственностью подошёл к своей новой должности, отделившись из Сашиной бригады и очень быстро перестал играть в гонялки на компьютере, повзрослев, ощутив на себе груз ответственности.
- Бог помощь, - сказал он.
У Сашы в бригаде было три человека. К работающей у него Марине, присоединились Оля и Антон. Они быстро подружились, став одним общим коллективом.

Антон попал к Саше сразу после практики, когда учился в колледже. Это был очень исполнительный, талантливый молодой человек. Он не любил критики, но никогда не показывал раздражение, и старался держать своё мнение при себе. Саша и сам не любил её, поэтому никого, никогда не критиковал, чтобы не обидеть. Каждый человек для него был самодостаточен и если когда-либо и ошибался, то это должно было быть только у него на совести и никого больше не касаться. Саша очень доверял сотрудникам, и старался выбирать себе именно тех, кому можно доверять, положившись на них полностью.
Антон, заканчив техникум, учился на первом курсе МАРХИ. Он видел в своей работе, прежде всего удовольствие. Ему важнее всего был процесс проектирования, а не результат, который оставался всегда, где-то в стороне от такого главного для него дела, как само вычерчивание всей замысловатости плаов, фасадов и разрезов. Но, Сашу это нисколько не разочаровывало в Антоне, так, как он знал, что каждый выискивает в своём деле именно ту нишу, в которой комфортнее находиться. А все люди очень разные, и от этого окружающая жизнь становится глубже и интереснее.

Оля так же попала к Саше на практику из архитектурного колледжа. Эта девушка определилась в своей профессии ещё в школе. Что казалось Саше необычным среди нынешней молодёжи, не особо спешащей с выбором своего будущего. Ведь он сам понял, что архитектура, это его дело, только в тридцать три года, пройдя, через множество различных сомнений, потрясений и непростых решений. Но, зато теперь у него в руках была его любимая профессия, в правильности выбора, которой он был уверен на все сто процентов. Окружающие видели в нём эту уверенность и от этого становились сами более уверенными в своём выборе.
Приняв решение стать архитектором, в старших классах, Ольга тем самым очень удивила своего отца, который не понял её тогда. Для него данная профессия являлась творческой, и от этого от неё веяло какой-то тайной и пугающей мистикой. Возможно он думал, что то, что связано с креативным мышлением настолько далеко от земного, что и не приносит денег на существование в этом бренном мире, в котором мы все живём, создаём семьи, растим детей, и в конце концов умираем. Пусть и не оставляя после себя следа в виде дел, но, всё же воплощаясь в своих детях.
Ольга не потдавалась уговорам. Но он и не особо давил на неё, просто на словах предлагая одуматься и пойти другим путём. Например, стать юристом, или, ну, на крайний случай, адвокатом.
Она двигалась к цели неспеша, поступив сначала в архитектурный колледж. И, только после него, подстраховавшись сотрудничеством данного учебного заведения с архитектурным институтом, в виде предоставления дополнительных баллов тем своим выпусникам, которые шли учиться дальше – поступила в МАРХИ.
Оля была небольшого роста, молчаливая и со стороны казалось, очень уверенной в себе. Но на самом деле, она являлась очень ранимым человеком, и поэтому боялась некомпетентности в своих мнениях о чём-либо. Только по этой причине ей проще было иногда и ничего не ответить, только лишь для того, чтобы потом, подготовившись, на следующий день, возможно даже и самостоятельно вернувшись к вчерашней теме, высказать своё сформированное на основе интернета, мнение.
Саше вообще нравились те люди, которые умели молчать. Сам он был не из их числа, и поэтому очень завидовал таковым.

Марина будучи старше Ольги и Антона примерно лет на семь, пошла в МАРХИ сразу после школы, будучи мало уверенной в себе. Но, всё же поступила. Марина чем-то походила на Сашу. Может внешней лёгкостью, с которой подходила ко всем проблемам, внутри оставаясь мучительно нерешительной, а может комуникабельностью, которая помогала ей оставаться со всеми в хороших отношениях.

Это был настоящий коллектив. Работа для них являлась чем-то большим и, скорее напоминала собой дом, ведь там проходила основная часть их жизни. Там отмечались праздники и дни рождения. Жизнь радовала всех тогда, касаясь тёплыми солнечными лучами, лаская, словно своих любимых детей, перед тем, как отдать их на обучение.
Они думали тогда, что так и будет продолжаться бесконечно долго.
Эти трое его сотрудников радовали его. Несмотря на то, что им порою приходилось заниматься в рабочее время своими курсовыми работами, так, как они учились на вечернем отделении вуза – рабочая производительность не падала. Что Ольга, что Антон, умели так планировать рабочее время, что успевали всё. При этом, не перерабатывая, и не задерживаясь на работе после шести часов, даже и из-за какой-нибудь халтуры. Всё успевали вовремя, и в рабочее время.
Этому Саша научился ещё в то время, когда и сам находился под руководством Стасова. Он на всю жизнь запомнил, как не подобает себя вести руководителю со своими подчиненными. Ведь они имеют право на личные проблемы. Он не хотел повторять ошибок Михалыча, который, к тому времени уже вернулся из больницы, проведя полгода в санатории, и проработав в мастерской у Надеждина примерно полгода,перевёлся в другую. Так, как уже не мог наладить те теплые, товарищеские отношения с Анатольевичем, какие были у него ранее, до этого нервного срыва, кончившегося так плохо, и изменившего всю его жизнь, да и отношение к профессии.
Саша отдал планы в работу Оле, а эскизы фасадов с горбатой крышей - Антону. Сам же принялся рисовать в компьютере фасады с двухскатной кровлей.
На следующий день, с утра он уже сидел у руководителя мастерской с двумя вариантами архитектуры, которые, понравились Надеждину, и он сказал:
- Ну, что же, пошли к нашему академику.
Пристроеву к тому времени присвоили, а точнее подарили звание академика архитектуры. Для остальных, тех, кто не являлись таковыми, это звание имело скорее юмористическое значение, нежели научное. Ведь у Пристроева и в помине не было никаких научных трудов. Он не преподавал в институте. Не читал лекций. Просто был, что называется – «на плаву», являсь востребованным тем руководством города, которое одаривало его такими подарками, как эти, нелепые со стороны, для окружающих, звания.
Ждать в приёмной у директора им пришлось достаточно долго.
Хозяйкой этой приемной, была очень красочная девушка. Её внешний вид отличался особой выразительностью.

Алечка не была виновата в том, что именно её взяли на эту работу. Она, с таким же успехом могла работать начальником женского общежития, или парикмахером в сельской парикмахерской, но рассчитывать на место секретаря в проектном институте ей не приходилось. Но жизнь сложилась таким образом, что её взяли. Нет, конечно же, на все вышеперечисленные должности она не претендовала. Просто по своим внешним данным подходила именно для них. И, кто бы мог подумать, что именно такой и представлял себе своего секретаря Пристроев? Конечно, он был по-своему прав, что мыслил подобным образом. Но, что могли подумать люди ранимые, не подготовленные, к такому страстному приёму?
Все в институте давно привыкли к Але, и любили её. Да и она была очень хорошим человеком. Просто иногда могла не сдержать своих эмоций, при виде постороннего, или потерявшего нюх от перегрузок, связанных с нервной работой, стремительно и неумолимо умерив его пыл.
«Я считаю, что секретарь должен быть вида сексуального, а характера решительного» - частенько говаривал Пристроев у себя в кабинете в ответ на жалобы от своих, невинно пострадавших посетителей.
Саша как-то спросил Надеждина:
- Пристроеву нравятся такие женщины?
- Наверно он это ещё у себя в родном городе взял от руководителей, которым подчинялся. Пытается копировать их. Надо уметь учиться у старших товарищей. Тогда и сам дольше продержишься, потому, что уважать будут больше от этого, принимать за своего, одним словом, - разъяснил слова директора, Надеждин.

И сегодня секретарша радовала глаз сидящих в ожидании приёма гостей.
- Кто там у него Алечка? – спросил Надеждин с приятной улыбкой на лице.
- Не знаю Алексей Анатольевич. По-моему, Мессерер, собственной персоной. Но, я не могу гарантировать. Выходила за водой. Но издалека, показалось, что он.
- Ну, значит это надолго!
- Не факт, - разрушила предположение Аля. А ей приходилось верить, так, как она чувствовала интуитивно любую складывающуюся за этой стеной ситуацию.
- Подождем тогда, Саш, - сказал Надеждин, и оказался прав.
Буквально минут через пять, из кабинета директора вышел Мессерер, сопровождаемый улыбающимся директором.
- До свидяния, Боря. Жду, - произнёс он ласково в спину удаляющемуся Мессереру. Но, увидев Надеждина и Сашу в приёмной, изменился в лице, надев на него маску непреклонности и мужества.
- Ко мне? – сурово спросил он, как будто можно было просто так сидеть в его приемной, и общаться с Алей.
- Да, к вам, - сказал Надеждин.
- Заходи, - ответил он Анатоличу, в упор не замечая Сашу.
Саша вопросительно посмотрел на Анатолича и, получив утвердительный жест его руки, в ответ на свой взгляд – прошёл в кабинет за ним.
Директор, как бы позволял присутствовать Саше, при таком важном, предстоящем здесь разговоре, но не более того.
- Ну, что там у вас? Принесли? Показывайте.
Саша тут же разложил на столе перед директором два варианта фасадов, и молча отошёл в сторону, спрятавшись за спиной Надеждина.
Пристроев, неспешно стал рассматривать варианты, принесенные ему. Потом вздохнул, откинулся у себя в кресле и закрыл глаза. Саше показалось, что он заснул, так долго директор не открывал своих, видимо очень уставших от всей этой убогой архитектуры – глаз.
Наконец он «проснулся», и посмотрел прямо на них. Сначала на Надеждина, а потом и на Сашу.
- Не боитесь?
- А чего боятся-то? – вежливо и вкрадчиво спросил Анатолич, с улыбкой идиота.
- Вот это показывать?
- Нет, не боимся. По-моему, замечательные варианты, - промямлил, растерявшийся Надеждин.
- Лёша, убери этот второй вариант с двухскатными крышами, и не позорься.
- Хорошо, Игорь Артамонович.
И только после этого директор приступил к обсуждению архитектурных планов.
- Это что за кладовка?
- Это такая кладовочка в П44т была, - словно ребенку, разъяснил Надеждин.
- Меня не волнует, что там у вас в вашем убогом П44т было. Здесь у людей сельский дом! Куда они свое хрюнье пихать будут? Вот в эту городскую каморку?
- Так вы же сами её так хвалили. Забыли, что ли?
- Я не мог такое барахло хвалить!
- Тогда, когда П44т проектировали, - виновато произнес Анатолич.
- Ты, что тут меня учить еще будешь?!
- Нет, я просто сказал, откуда мы её взяли, - пролепетал Надеждин.
- Кладовку расширяй. Понял?
- Да. Понял, Игорь Артамонович.
- Теперь. Поехали дальше.  Где второй этаж?
- Там есть. Посмотрите, - робко произнёс Саша.
- Это второй этаж?! Эту жалкую каморку ты называешь вторым этажом?
- Мы всё увеличим Игорь Артамонович. Просто условно показали стены по периметру скатов кровли, поэтому помещения кажутся маленькими. На самом деле они гораздо больше. Вон, посмотрите на площади! - сказал Саша, и тут же поймал взгляд Надеждина. Который говорил о том, чтобы Саша лучше молчал сейчас.
- Я, что так же должен мэру объяснять?! Он ведь не понимает, что такое архитектурная графика, или красота линии. Ему площади для людей нужны! В общем, давай, Лёш, уноси весь этот позор от меня и правь. К обеду мне нужен будет материал под рукой. Я жду.

- А, что, такие грустные выходите? – спросила с издевкой Аля.
- Ох, Аля, язык у тебя длинный! – отшутился Надеждин.
- Уж, какой есть.
Они направились на базу, в кабинет Надеждина.
- Вот, говорил же я тебе, что не надо делать двухскатную! Всё упираешься, не слушаешь меня никогда! А ведь я знаю, как будет, заранее! Ладно, сделали два варианта, и хорошо. Давай доработай второй, а сметы попросим подсчитать на оба. Чует моё сердце, что двухскатные кровли победят.

Пристроев показал вариант с горбатыми крышами мэру. И тот ему понравился. Но, утвердили всё равно другой, с двухскатными. Потому, что сметы на него были на двадцать пять процентов дешевле. И сам мэр наступил на собственное горло, так и не спев песенку про горбатые крыши гробиком.
Дело оставалось за генпланом. Который тоже должен был быть «красивым», что в переводе на Русский-архитектурный язык означало – симметричным и параллельным. А ещё лучше, если бы был выполнен в виде какого-либо орнамента.
Не пытаясь искать какие-то новые, современные формы в решении генплана, Саша нарисовал его первый эскиз моментально. Это был восьмигранник, имеющий центральную площадь, и по несколько спаренных таунхаусов на каждой из его сторон, стоящих радами, тем самым создавая две радиусные линии, расходящиеся, словно волны от упавшего в реку камня
Естественно такой генплан был принят на ура всеми и тут же начались проектные работы.
Посёлок в народе получил название – Магадан. Почему именно Магадан? Это было понятно. В честь того места, откуда ожидались переселенцы.
Параллельно с началом проектирования началось строительство.

Когда уже были готовы несколько первых таунхаусов, и во всю велись отделочные работы, стало известно, что мэр сам взглянуть на достижения.
Строительство возглавлял Милютин.
Он был человек суровый и практичный, всегда оказываясь прав. Но, когда с ним кто-то спорил, то правота Милютина становилась как-то ещё более явной, для спорящего. Поэтому ему уже давно не перечили, обходя стороной и по-тихому делая то, что считали нужным.
Это был профессиональный руководитель, выписанный мэром из Москвы на время строительства гостиницы и Магадана. И поскольку сама гостиница уже была практически завершена, то он проводил всё своё рабочее время в прорабской бытовке при посёлке, с таким удачно прилипшим к нему именем. Слыша, как говорит руководство, сами рабочие принялись повторять за ним название. И вскоре оно настолько прочно прилипло к посёлку, что никто уже и не сомневался в том, что так он и должен называться.
И вот, как раз в те дни, когда начался тот страшный аврал, Саша приехал в Романово на авторский надзор, попав в самое пекло набежавших за неделю не решаемых вопросов, ждущих его приезда и своего разрешения.
- А вот скажи мне, Саша, как ты представляешь себе эту комнату? – спросил его Милютин, когда они, сняв большую часть вопросов по первому этажу, перебрались на мансардный, и стояли в одной из двух, расположенных на нём, спален.

- По проекту это спальня. А что?
- А то, что, где у тебя тут кровать встанет? – нагнетал нервозность на пустом месте, Милютин.
- Вот тут и будет стоять, под скатом кровли. У нас и розетки там, где тумбочки предусмотрены.
- То есть ты хочешь сказать, что кровать должна стоять вот здесь? У этой малюсенькой вертикальной стенки, высота, которой всего метр двадцать сантиметров по проекту?
- Да, а что тут такого? Мы максимально расширили пространство пола, оставив тем самым вертикальные стены такой высоты.
- А, как ты будешь стоять у себя на кровати? – задал совершенно неожиданный для Саши вопрос Милютин.
- А я не стою обычно на кроватях.
- А я вот у себя, в своём доме стою! Поэтому и кровлю пришлось переделывать потом аж на полтора метра от той отметки, которую мне архитектор нарисовал! – возмутился Милютин.
- Но, уже ничего не сделать! И если вы считаете, что на кроватях нужно стоять, то я и не знаю, что должен был вообще ещё тут предусмотреть, в этом доме?
- Передвигать надо эту жалкую вертикальную стеночку теперь вовнутрь комнаты!
- Так площадь же уменьшится?
- Да и хрен с ней, с площадью!
- Хорошо, но нами заявлены площади уже везде! – предостерег его Саша.
- Да мне пох… на все эти ваши площади. Мне завтра мэру это показывать! Всё, значится так! Здесь, в этом коттедже оставляем эту стенку, как есть, а в другом, где её еще не смонтировали, передвигаем таким образом, чтобы она получилась в высоту метр восемьдесят!
- Но, тогда от комнаты ничего не останется! – испугался Саша.
- Хорошо! Хрен с тобой. Метр шестьдесят.
- Метр пятьдесят хотя бы? – взмолился Саша.
- Метр шестьдесят. Это мое заднее слово.
- Хорошо. Но я умываю руки.

Писать о том, какой именно вариант выбрал мэр, нет смысла, хотя бы потому, что любой уважающий его человек, это знает заранее, или, по крайней мере, догадывается.

Так был построен посёлок Магадан, для переселенцев. Люди были рады, плутая по кругу каждый в поисках своего таунхауса, возвращаясь с работы домой. Слава Богу, что проектом были предусмотрены два цвета металлочерепицы на кровлях. И два цвета кирпича на наружных стеновых панелях. Это позволило разнообразить, и приумножить всю убогость смонтированной вдалеке от столицы – архитектуры.