Алкаш

     Мимо забора из окантованной рабицы, огораживающего мой дачный участок в деревне, что ни день, в соседнюю деревню ходит человек. Впрочем, ходит – не то слово. Посмотришь и скажешь: «Не идёт, а тащится». Да и то – это когда почти тверёзый. А чаще всего он, как говорится – в дугу, вдупелину, в стельку, в лоскуты, в ж…, впрочем, я увлёкся.
     Вежливый такой человек. Увидит тебя – и кричит сиплым голосом: «Бать, здорово!» А какой я ему батя, если он старше глядится?
     Как-то подозвал он меня из-за забора – и попросил «огнетушитель» с «бормотой» открыть. Я тут же об забор и открыл. Ох, и благодарен же он был! Даже составить компанию приглашал. Еле отнекался. Ну, так пока я бутыль-то открывал, успел рассмотреть его повнимательнее. Парень, да тебе едва ли за тридцать пять. А я-то, как минимум, со скидкой на образ жизни, полтинник готов был дать. Во как!

     Иду как-то по деревне и слышу, бабка бранится:
–     Бездельник! Опять глаза залил! А скажи ты мне, вот что ты сегодня целый день делал?
     А в ответ – знакомый сиплый голос:
–     Гвозди прямил, – с эдаким пикантным ударением на первом слоге.

     Выхожу однажды из дома, глядь, а на ступеньках крыльца «он» сидит.
–     Бать, купи сливы. Медовые!
–     Да мне без нужды.
–     Купи, недорого прошу, на пузырь не хватает.
     Так и пришлось купить, а то не ушёл бы. Ну, съел  пару горстей. Остальное пропало. Не варенье же варить!
     А наутро соседка на всю деревню крик подняла:
–     Только собралась варенье варить, вышла в сад, а слива-то голая! Куда только милиция смотрит!
     Ну, куда милиция смотрит, мы-то с вами знаем. Ей не до крестьянских садов и нищих алкашей.
     А я с тех пор калитку круглые сутки на замке стал держать.

     Однажды приезжаю на дачу и иду в обход участка. А у меня к бане с южной стороны тепличка пристроена. Свои помидорки уж больно вкусны!
     Ну, так вот, обхожу баню, захожу в теплицу, а там… Всё красное и розовое обломано вместе с ветками. Да так, что сами кусты оторвались и повалились. А под забором, за кустами таволги, земля отвалена и виден след проползшего жулика.
     Поправил я кусты, вдолбил под забором частокол из арматуры, повесил на дверь теплицы замок. Но, как говорится, замки вешают у нас – от честных людей.
     Через две недели набег повторился. Пролез жулик поодаль, в новом месте, а стекло теплицы камнем разбил, шума не побоялся. Чистая кража со взломом, хоть собак сыскных вызывай. Да какие собаки в деревне-то! Разве только дворовые...
     Поделился с соседкой, а ей, оказывается, поутру не спалось. Собака залаяла, соседка вышла в сад и увидела, как «дохлая» фигура с пакетом за нашей теплицей под забором пролезла и в деревне скрылась. Ясно стало, кто у нас мародёрствует. Да вариантов-то было не слишком много.
    
     А мужичок всё ходит и ходит вдоль забора как ни в чём не бывало. Всё здоровается вежливо и не краснеет.
     А раз просыпаемся в воскресенье, а в саду все тюльпаны аккуратненько срезаны. А тюльпаны у нас видные, метровые, с огромными цветочными бокалами. И не сказать, что мало – не меньше полусотни.
     Всё, решаюсь: сегодня алкашу точно морду набью, сил терпеть больше нет.
     А тот всё не идёт да не идёт. Ну, думаю, чует кошка, чьё мясо съела. Но от расплаты не уйдёшь, хватит.
     День проходит, другой… Пыл помаленьку сошёл. Раны сердечные зарубцевались…
    Пошёл я к соседнему хозяйству за молоком, а хозяйка мне пяток яиц даёт:
–     Это вам за тюльпаны, которые я детям на выпускной вечер срезала.
–     А как же Вам удалось? – спрашиваю.
–     Да мне ваша соседка скамеечку подставила, я с её участка через оградку и шагнула.
     Вот тебе и здрасьте! Ну, что ж. Так, дак так. Хорошо, что алкашу морду не успел набить. Нет худа без добра. А тюльпаны и не жаль: на дело пошли.
     А соседка, у которой и своих тюльпанов – хоть отбавляй, и по сей день молчит, как партизан на пытке.

     На другой год я уж все щели под забором на совесть завалил. Да и мужичок тот, когда помидоры поспевали, пропал куда-то. Видно, приболел. Мы уж, было, скучать по нему начали.

     Мимо знакомый  дядька проезжал, дрова предлагал. Бери, говорит, кузов, пока не подорожали. А мне кузов-то – куда? Мне бы пару кубов, а он ни в какую. Так и не сошлись. Пришлось у других покупать, хоть и дорого.
     Разговорились, как водится, о своих бедках. У того дела покруче: из-за аллергии на амброзию с югов переехать пришлось. В ответ рассказал ему о наших проблемках да и спросил, куда это алкаш запропастился.
     Тот посетовал вместе со мной и уточнил, о ком я спрашиваю.
–     А, понятно. Это же Сашка Чушкин, бедолага. Никогда ни дня нигде не работал, а каждый день пьяный. У него и отец такой. Беда, да и только!
     Эка, думаю. Ничего себе! Раз фамилия такова, видать, алкаши-то они потомственные...

     А на днях иду по саду и слышу:
–     Бать, здорово!
–     Здорово, – отвечаю.
     Ага, поправился значит. Ну, дай тебе Бог. Иди с миром.
    
     Через год Сашка умер.