Простые зарисовки. Терракотовый воин 5

Я вздохнул: у Клеща кулаки, со сбитыми костяшками, были размером с мою голову. Серые, слегка прищуренные глаза смотрели поверх моей головы и создавалось впечатление, что громила, просто напросто, меня не видит и давно забыл о моём существовании. Две образины, похожие на горилл, под два метра ростом, стояли немыми изваяниями и со скучающим выражением лиц ждали окончания нашего разговора. Настенные часы показывали половину пятого, за окном серело небо и с каждой секундой, минутой я становился ближе к той опасной черте, за которой ничего нет. Я был на границе между жизнью и смертью.

— Вот ты говоришь, Мастер, что мои ребята очень сильно обидели твою сестру. Но разве не она предложила им свои услуги?
— Смотря что ты подразумеваешь под услугами, Клещ.
— Да брось ты, Мастер боли! – Клещ сплюнул на пол, вытер рот белоснежным накрахмаленным платком и на нём остались кровавые пятна. – Твоя сестра захотела, чтобы ребята взломали её сейф. Ты бы отказался от приторного рахат-лукума, посыпанного сахарной пудрой? Ты бы отказался воспользоваться лоном удовольствия и сладкой неги? Думаю, нет, не отказался бы. Так какие претензии к моим людям, Мастер?
— Какие претензии могут быть к мертвецам, Клещ? – ответил я, наблюдая за реакцией громилы. У него дернулась правая щека и в глазах появился дьявольский огонь. – Мои претензии закончились в тот момент, когда Крюк и Малыш испустили дух. Мы в расчёте, Клещ.
— Ошибаешься, Мастер вечных снов, ошибаешься. Мы не прощаем смерти наших людей и ни о каком расчёте речи быть не может. – На этот раз Клещ закашлялся очень сильно и платочек стал похож на шляпку мухомора с редкими островками белого цвета. – Мы долго не могли к тебе подобраться и уж поверь, умертвить такого как ты – мы просто обязаны. Будь ты трижды правым, но те двое были мне дороги, они были мне как братья. Мастер смерти, а скажи-ка: как это себя чувствовать на краю пропасти? Ведь через полчаса деревянный макинтош закроет свою дверь, скроет все звуки и тебе станет невыносимо тоскливо и одиноко. Потом медленно подступит чувство страха, смерть своей костлявой рукой сожмёт твоё горло и ты начнёшь задыхаться от нехватки воздуха ..
— Достаточно, Клещ, – перебил я громилу, – лучше расскажи, как ты представляешь себе свою смерть? Из твоего горла идёт кровь алого цвета, на губах – пена, и это может означать только одно...
— Заткнись, сука, заткнись! – Клещ побледнел, глаза «впились» в моё лицо. – Да, мне осталось недолго, но не обо мне сейчас идёт речь, Мастер грехов, не обо мне. Сколько ты убил близких мне людей? Не считал, сука?
— Да нет, Клещ, в этом не было необходимости. Да и какая разница сколько сдохло твоих прихвостней? Я думаю, с десяток, не меньше. Не знаю, может и ошибаюсь…

Пол и потолок сторожки смотрителя кладбища поменялись местами. Хороший удар, очень хороший. Чуть выше, миллиметров на пять, и я бы попал в объятия Святого Гавриила. Удар выверенный, профессионально исполненный. Я смотрел на заплёванный дощатый пол и молил всех Святых, чтобы Клещ и его подельники не увидели, как я раскачиваю подлокотник старинного кресла, который неизвестно каким образом оказался в полуразвалившемся домике с миниатюрными и давно не мытыми окнами. Подлокотник, скорее всего, рассохся от времени, и прежний хозяин (дай Бог тебе здоровья, добрый и мастеровитый человек) ввернул огромный шуруп, «прошил» им каркас кресла и деревяшку, которую я сейчас раскачивал рукою. Пластиковые ремешки-стяжки до крови впились в руки, содрали кожу. Но это всё ерунда по сравнению с тем, каким способом Клещ решил меня умертвить, в каких муках мне придётся умирать. Подлокотник чуть-чуть поддался, я ухватился пальцами за выступающую шляпку шурупа, попробовал его выкрутить. Получилось, но неизвестно какой в теле кресла торчит шуруп и сколько времени у меня уйдёт на то, чтобы его полностью выкрутить.

— Поднимите его, Пеж. А ты, Беж, ещё раз так ударишь и я тебе откручу.. – Клещ сильно закашлялся, – .. голову. Мне не нужна быстрая смерть врага. Я хочу увидеть в глазах Мастера боль и надежду на милость с моей стороны.
— Какой ты заботливый, Клещ, – усмехнулся я, сплёвывая кровавую слюну. – Подразумеваю, что ты интеллигент в ноль пятом поколении. Может, в ноль седьмом.
— Стоять! – закричал Клещ. – Беж, я же предупредил! Ты ведёшь себя очень раскрепощенно и вольготно, Мастер. Это очень и очень странно. На что ты рассчитывешь, мерзавец?
— А что ты мне прикажешь делать? Наматывать на кулак сопли или заплакать? Хрен по всей твоей мерзкой и отвратительной роже.

На что я рассчитывал, когда выводил Клеща из себя – без понятия. Наверное, не знаю каким по счету чувством, я понял, что это мне поможет. Как и семидесяти миллиметровый шуруп, который я умудрился выкрутить и теперь прятал в ладоне левой руки. Он должен мне помочь. Обязан! Только так, и никак по-другому.
— Босс, мы готовы.
Я посмотрел в сторону двери и увидел борова – брата-близнеца Пежа и Бежа. Тёмный костюм, белоснежная рубашка, ярко-красный галстук, на лице маска безразличия.
— Хорошо, Музыкант, очень хорошо. Ну что, Мастер рассказов, по традиции, которая не нами заведена, я готов выполнить твоё последнее желание. Любое, но, в определенном смысле этого слова, разумное. Ну? – произнёс Клещ.
— Я бы с удовольствием выкурил сигарету.
— Вот как? – удивился Клещ. – Хорошо. Эй, вы! У кого есть сигареты?
Ко мне подошёл, по-моему, Беж, вставил в рот сигарету, щёлкнул зажигалкой. Я вдохнул сладкий дым, закрыл глаза. Клещ закашлялся, встал со стула:
— Дерьмо твой табак, дышать нечем! Беж, останься здесь, Пеж, Музыкант – за мной.

Когда Клещ и два мордоворота вышли из домика смотрителя, Беж оскалился:
— Можно я стряхну пепел, урод?
— Попробуй, – кивнул я и «случайно» выронил изо рта сигарету.
— Новую не получишь, – буркнула горилла, наклоняясь за выпавшей сигаретой.

«Или пан или пропал», – как молния промелькнула мысль.

Я рванул подлокотник с такой силой, что затрещали сухожилия, а перед глазами заменили замельтешили разноцветные пятна. Шея громилы с вздувшейся веной была на расстоянии вытянутой руки, которой я сжимал ржавый шуруп. С подлокотнком на запястье, с тихим рычанием, я загнал шуруп в шею Бежа, потом потянул руку на себя и чуть вбок, чтобы порвать нахрен вену. Получилось. Горилла застыла на месте не понимая, что произошло, почему по шее течёт кровь. У меня кое-как получилось перехватить подлокотник и ударить им в висок Бежа. От звука падения грузного тела я подумал, что оглох. Адреналин бушевал в крови, мозг лихорадочно анализировал ситуацию. Выхватив из кобуры Бежа «бульдог», я взвёл курок, направил пистолет в сторону двери. Вовремя: в комнату ворвались Пеж и Музыкант. Пистолет два раза выплюнул кусочки свинца, у горилл во лбу появились красивые огненно-красные розы. Белая роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви. Своеобразной и смертельно опасной. Времени на поиски ножа у меня не было. Кисть правой руки обожгло пороховыми газами, обе руки теперь у меня были свободными. Что дальше?

Я споткнулся на выходе из комнаты и это спасло мне жизнь: злой шмель прошелестел над головой и я выстрелил наугад, на звук. Кто-то закричал, но разбираться кто это сделал – не входило в мои планы. Я увидел, как тяжело подволакивая правую ногу, к калитке кладбища спешит Клещ. Я смотрел на его белый и нарядный костюм, который сейчас был похож на мишень в тире: на нём я видел концентрические круги и жирную чёрную точку посередине. Затаив дыхание, плавно нажал на курок. Клещ споткнулся, начал медленно оседать вниз. Я оглянулся: по аллее к нам бежали трое в штатском, паля в воздух из пистолетов.
— Твою же мать! – прошептал я, – герои-спасители.
— Мы вовремя, Мастер? – засмеялся Майор, протягивая мне руку.
— Да пошёл ты, идиот! Чтобы я в следующий раз да… А зачем вы находу стреляли-то?

Что-то сильно толкнуло меня в бок. Я посмотрел за спину: Клещ держал в руке пистолет и гадко щирился.
«Вот и к тебе пришёл полярный пушистый зверёк, Мастер...» – подумал я, падая в объятия Майора.