Журналистская каста

Отсутствие времени – тоже деньги

„Нет времени!” – сакральная реплика ведущих ток-шоу. Неужели нельзя добавить пару минут, чтобы получить ответ по существу, неужели нельзя довести до конца разыгрывающийся на глазах у всех животрепещущий спор ушлых полемистов? Неужели это делается каждый раз ради известного драматического приёма – эффекта клиффхэнгера: неожиданного обрыва на самом интересном месте?

А может, ведущие и полемисты не хотят или, скорее всего, не могут спорить ради истины? Почему мы, журналисты, так довольны собой, если у нас нет четкого представления, ради чего спорим, пишем? Иногда кажется, что причина жесткой расправы в наших статьях и телепередачах с отрицательными героями нашего времени жуликами и мошенниками в том, что мы им стали завидовать…

В конце года мы раздаём друг другу премии и награды. Мы не крадём, мы добываем их из грантов или непроверенных на таможне чемоданчиков. Но разве от этого легче? Хорошо ли попрошайничать не ради куска хлеба, а ради наслаждения? Это суждение было бы действительно слишком строгим, если бы мы не знали, что наши элитные СМИ давно живут не по средствам.

Спрос и предложение

Мы отлично понимаем, почему сегодня образовался огромный спрос на чудотворцев и козлов отпущения. Наша пресса успешно продаёт образы и тех, и других. В этом мы стали верными помощниками власти. Наши ток-шоу стали блошиным рынком власти, где перемалываются политические сплетни и продаются товары, не подающиеся ни научному, ни духовному измерению.

Сожительство свободной прессы с властью стало нормой и „секретом Полишинеля”.

В начале СМИ прилипают к политической силе, которая находится в оппозиции, и за счёт сотрудничества получают выгоду как от неё, так и от заграничных доноров. Одно время пресса гонит свою жертву к трону. Затем, вопреки этическим правилам и идеалам свободы, эскортирует вылупившуюся из кокона оппозиции порхающую бабочку власти во имя „истории успеха”, увеличивая своё влияние и дивиденды. Затем отлипает от власти, изображая отвращение, и принимается терзать её на пару с новой оппозицией.

Вот свежий пример того, насколько мы удачно подставили власти плечо „во имя спасения Молдовы”. Мы включились вместе с правителями в борьбу против продажной юстиции, против тех судей и прокуроров, которые обслуживали захваченное государство. Как быстро, без суда и следствия разоблачить коррумпированных политиков и их помощников из рядов служителей фемиды?

Очень просто. Власти достаточно шевеления пальцем, а тележурналистам – намёка. Во имя будущей честной юстиции достаточно плюнуть на один из её основополагающих принципов – презумпцию невиновности! Так можно легко подвести под нож телевизионной гильотины любого гражданина и, едва спросив имя, с садистским удовольствием проследить, как катится его голова в корзину людской сплетни.

The show must go on! Телевизионный спектакль не может ждать, нет времени для медленного и нудного решения споров о справедливости и праведности. Оправдание развлекательного, но аморального спектакля, в том, что пресса осуществляет свою сакральную функцию: информировать и ничего более. На другое просто нет времени. А что на самом деле мы имеем в виду под информированием людей?

Крошка сын к отцу пришёл, и спросила кроха…

Сказки – самые древние журналистские статьи или литературные тексты. Журналистика – литературный жанр, не забыли? Талантливые рассказчики передавали из уст в уста важную информацию о красоте творения и морали человека (другие говорят об его отношении к Творцу). В этом суть культурного кода. Это и есть собственно субстанция информации. Суть – ответы на главный вопрос человечества: ради чего жить?

Люди давно ответили на этот вопрос (хотя наука не всегда согласна): ради грандиозного замысла, который был в начале всего, и ради осуществления на земле единого творческого плана через каждого человека в отдельности и, вероятно, через каждую профессию в отдельности. Литератор и журналист – важный передаточный механизм этого плана: в таланте рассказчика, красоте деталей, простом объяснении (не навязывании, а в тонком намёке) того, чему плохому и чему хорошему учит написанный, рассказанный сюжет.

А разве у прессы только одна функция – воспитание морального человека? Ну и что, что функций много? Мы говорим о прессе не как об удачном сценическом номере, а прежде всего как о докторе. Наш пациент страдает самой страшной болезнью – он не верит в будущее. Он никак не вспомнит, для чего живёт. Это так, но разве журналист должен лечить? Это же пошло… Разве мы пишем для массового читателя, а не для самих себя? Создаём формы без содержания или с единственным содержанием – тонко святящимся эгоизмом. Телевидение – наслаждение.

Притча от Штефана Воеводы

Штефан хотел отблагодарить своего подданного, простого молдаванина за хорошую службу. На вопрос, чего он желает, молдаванин попросил воеводу сделать то, что ему никогда бы не разрешили: вбить гвоздь в стену церкви на удобную высоту, чтобы во время службы он смог вволю почесаться. „Глупец, – упрекнул его Штефан, – разве это просят у сильных мира сего? Вы много знаете, воевода, но мало понимаете, – ответил молдаванин. – Вы не понимаете, что такое настоящее наслаждение!”

Кто-то упростил до неузнаваемости задачу журналистов, ограничив условия достаточности текста до пяти вопросов: что, где, когда, как и почему? А где главный вопрос: во имя чего? Читатель, телезритель разберётся, говорит нам редактор или выпускающий. Мы не будем навязывать ему нашу мораль. Неужели?

Как же он разберётся, если по правилам маркетинга мы лепим медиа-продукт, исходя из досконально исследованной информационной потребности? То есть по возможности мимо разумного восприятия потребителя новостей. Ведь новости вскармливает не разум человека, а возбуждает его воображение, стимулируя поверхностное понимание мира.

Кто-то в насмешку подкинул нам любопытный прибор познания мира – похлеще принципа Гейзенберга* – под названием „журналистская объективность”. Оказывается, для проверки истинности события достаточно и двух источников информации! По числу источников полицейский протокол может выглядеть солиднее любой новости агентства печати, только и тут, и там, как в известном анекдоте, авторы спихивают голову жертвы на „проезжую часть”, когда не знают, как правильно пишется слово „тротуар”.

Кастой мы стали не потому, что порой приходится не совсем честно зарабатывать на жизнь. И гейша неправильно зарабатывает на жизнь, но у неё есть заслуженное место в обществе. Кастой мы стали не потому, что кокетничаем с властью. С властью тоже нужно уметь ладить во имя здорового общества. Кастой мы стали, потому что стали забывать своё призвание – быть рядом с простыми людьми. Не ради откровенного или вынужденного лицемерного сострадания, а ради нашей цели – передачи культурного кода.

Кастой мы стали, потому что стали любить ложь. А ведь письмо, как и речь человека, должно творить добро.

 

* Принцип неопределённости Гейзенберга в квантовой механике. Более доступно он звучит так: чем точнее измеряется одна характеристика частицы, тем менее точно можно измерить вторую.  Фундаментальное соображение (соотношение неопределённостей), устанавливающее предел точности одновременного определения пары характеризующих систему квантовых наблюдаемых, описываемых некоммутирующими операторами (например, координаты и импульса, тока и напряжения, электрического и магнитного полей).