Что-то случилось

Я всегда старался переживать трагедии молча. Вернее «про себя». Не выкрикивая своего отношения к произошедшему. И считал это правильным. Но если все будут молчать? То многое мы просто не узнаем.
Говорить надо. Но что?
Сгорел самолет. Погибли люди.
Трагедия!
Часть пассажиров спаслась.
Счастье!
Это не обсуждается. Точка!
Первые сообщения о трагедии:
Факт случившегося. Время. Возможные причины. Разнящееся число погибших и выживших.
Хроника событий.
Нечего тут сказать. Все есть, как есть. Выдавали ту информацию, какую получали. И ту, на которую имели право.
Но это в первые часы. Эмоция у всех одна-шок.
Оправились довольно быстро. И началось! Кто-то начал заранее одевать «защитный костюмчик». Типа, «эвакуация прошла за 50 секунд вместо 90». «Все службы прибыли оперативно и во время». И прочее, прочее, прочее…
Кому вы рапортуете, уважаемые?! Зачем?! Погиб 41 человек! Какие нормативы? Вы о чем?!
Вы все сделали правильно и очень быстро. И значит  сгоревшие люди – стечение обстоятельств?
Виновата проклятая молния, силы небесные. И просто был не их день?!
Упаси меня Бог искать виновных. Но о чем вы говорите?!
Но это еще не всё. Самое гадкое началось чуть позже.
Включил телевизор. Будь он не ладен. Некая рожа в костюме с серьезным видом рассказывает о том, что проект самолета вел друг Путина. Про миллиарды, вложенные. Про какие-то факты, жалобы, поломки.
Я не хожу на выборы. И далек от обсуждения личностей, находящихся у власти. Но что ж вы, суки делаете? Дождались момента. Выскочили из засады.  Льете на открытую рану свои желчь и дерьмо.
В противовес этому, на одном из центральных каналов транслируя хронику трагедии, среди наиболее важных моментов сказали: «президенту доложили и бла бла бла….». Защитили президента? Или себя? Или может быть помогли пострадавшим?
Да мне сто раз наплевать кто и что доложил президенту. Зачем мне об этом знать? Путин в курсе и значит все хорошо? Инцидент исчерпан? Пресс служба выразила от его имени соболезнование и живем дальше?
Да будет расследование. Найдут причины и виновных. Выплатят деньги пострадавшим и родным. Но разве об этом речь?
Вы разве не чувствуете какой неприятный запах у всего, что происходит ВОКРУГ этой трагедии?
И можно много говорить, что это не мы. Какие-то политики, президенты, заместители, противники, соперники, телеведущие, блогеры….
А разве это все не мы?
Счастливые выжившие пассажиры идут с чемоданами….
На том же центральном канале умные психологи, неврологи, психиаторы и прочие знатоки человеческих душ рассказывали о том, что естественный рефлекс человека в минуты опасности в первую очередь хватать что-то свое. Готов поверить. Поскольку ни разу я не психолог. И, к счастью никогда не был в горящем самолете.
Все, что я делаю – это задаю сам себе вопросы. И не нахожу ответов.
 Не рванули вытаскивать людей оказавшихся в зоне огня. Не начали передавать по рукам детей, чтобы они первыми оказались в безопасности. А полезли за своей ручной кладью, тормозя эвакуацию. Которая, как отрапортовали ответственные лица, прошла с опережением нормативов.
И погибшие и выжившие – это все МЫ. Часть нас сгорела заживо. А часть спаслась. А еще одна часть нас снимала происходящее на телефоны. Они, конечно, не могли ничем помочь. Даже не думаю их осуждать.
Я спрашиваю: Зачем?
 Зачем снимали? То же рефлекс?
А человек, запечатлевший на телефон горящий самолет, находясь внутри, какую цель преследовал? Тоже рефлекс? Что-то случилось с нашими рефлексами.
Я не знаю, как бы действовал в подобной ситуации. Но точно не достал бы телефон и не пытался попасть пальцем в кнопочку «камера».
Я всю жизнь задаю себе вопросы. Но сторонние ответы меня не интересуют. Я пытаюсь найти их в себе.
И вдруг, сейчас, рассуждая на тему этой страшной трагедии, понял, что вопросы-то одни и те же. С годами их не стало больше. Сводятся они почти к минимуму. Кто мы? Почему так поступаем? И какими должны быть?
Когда-то меня выгнали из школы за плохое поведение. Я не бил стекол и не подкладывал учителям на стул кнопки. У меня было обостренное чувство справедливости. Вернее ее отсутствия. Я с присущим юношеским максимализмом, говорил учителям, что думаю. Правота и правда не одно и то же. Я часто был не прав. Но говорил правду. Задавал вопросы, на которые учителя не могли ответить. Кто-то не мог, кто-то не хотел.
С годами  понимал причину их молчания. Терпимость и снисходительность побеждали вспыльчивость и прямоту. Но вопрос «ПОЧЕМУ?» так и остается без ответа.
Я сам стал молчаливым. Возможно из чувства самосохранения. Возможно от приходящей мудрости.
Но в эти дни меня победил тот школьник, который , как Матросов,  готов был бежать на любую амбразуру. Не прикрываясь вежливыми оборотами. Не опасаясь последствий. Ради справедливости. Той, в которую верил.
Я писал много песен. Кричал со сцены о том, как не хочу быть молчаливо соглашающимся.
Я чувствовал, как меня затягивает это болото. И от страха утонуть кричал еще сильней.
Давно не пою тех песен. Не актуальны. И прыгание по лезвию ножа уже не мое. Да и не надо это никому. Так я думал многие годы.
Но спасибо небесам, что тот молодой, наглый, не вежливый, не желающий принимать и понимать причин несправедливости и вранья парень, не сдох внутри меня. А лишь, на долго притаился. И питаясь безвкусными оправданиями моей зрелости, смог выжить. Не выдержал и ударил меня в поддых.
Лет 35 назад я написал эту песню. Возможно, сегодня  не смог бы зарифмовать те чувства, разрывавщие меня тогда. Но подписаться под каждым словом могу и сегодня.
Все те же вопросы к себе и к нам.

ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ
Что-то случилось
То ли Земля сорвалась с постоянной орбиты
То ли цветы превратились в бетонные плиты
Что-то случилось

Рана открылась
Совесть и боль, что недавно совсем притупились
Вдруг задрожали и бешенным пульсом забились
Что-то случилось

Двери раскрылись.
Шепот. И тени ступают бесшумно, скользя по паласу,
Сливаясь в какую-то темную, мутную массу.
Что-то случилось

Что же с глазами?
Сверкают бездушным стеклом на розовых лицах
С непреклонной решимостью: Мы за свое будем биться
И грызться зубами!

Не может же быть,
Чтобы люди с такими глазами умели любить.
Чтоб услышали крик, взлетающий где-то за бортом.
Чтобы верить могли безоглядно хоть в Бога, хоть в черта.
Не может же быть.

Кто же ответит?
Кто же нас заманил в этот лес, в болото, в трясину?
Кто же нас научил убивать ударами в спину?
Кто за это ответит?

Песня разбилась.
Словно большая хрустальная ваза с неба упала.
И острыми брызгами в грудь, как поля нам сердца распахала.
Что же случилось?

Вот вопрос.
Щтык, как в масло под сердце смертельной кровавою раной.
От него не уйти под надежной броней и охраной.
Что под шкурой слоновьею нашей тихо хрустнуло и надломилось?
Что же случилось?

Так кто же мы? Люди?
Или люди – это именно то, что мы есть?
Как мало вопросов для такой длинной жизни.
Поскорей бы найти ответы.
Ибо жизни часто оказывается намного короче, чем мы предполагаем.