Библиотечная птица

1.
Прошлое кончилось по сигналу - один протяжный, два коротких. Самый страшный на свете, как оказалось, - сколько раз он снился Саше. Самый последний сигнал перед концом света.
Все было уже описано. Все было прожито - в уме прокручено, в страшных снах увидено. А наяву - опоздала в метро.
Саша стояла на площади перед Ленинкой, когда по всем частотам, из всех внезапно оживших рупоров городского оповещения - прозвучал сигнал. А потом переход захлестнула толпа, противоположный вход - закрыла людская масса. И мир стал сворачиваться, все стало сжиматься невообразимо быстро.
Кто-то схватил Сашу за руку и потащил за собой. Прочь от людей, что пытались пробиться вниз, в переход. Она очнулась только когда захлопнулись высокие двери библиотеки. И охранник задвинул железный засов. Всего лишь засов.

Тот, кто привел Сашу, положил на железные скобы ладони и произнес:
- Книга закрыта.
Ничего не произошло. Мужчина, вытащивший Сашу из толпы, обернулся. И она узнала профессора своего университета:
- Иван Львович?
- Саша. - Он подошел к ней, почему-то обнял и тихо спросил:
- Ты знаешь, что это за сигнал?
- Атом.
Из холла к дверям спешили бабушки-смотрительницы. Саша подумала, что они хотят выйти из здания, что все они спешат в метро. Но ошиблась.
Смотрительницы подошли к дверям и остановились. Не касаясь створок, просто встали поближе к стеклам и замерли. Ни звука не доносилось снаружи. Но все они знали - до последнего мгновения над городом будет выть сирена, будет выть до тех пор, пока не раздастся удар, и не обрушатся небеса. И будут кричать люди. А потом замолчат.
Мир не рухнул, не испарился – он на несколько секунд просто стал белым. Саша почувствовала, как Иван Львович сжал ее ладонь. И свет погас. Была тьма. Не темнота, не алое солнце под веками от излишнего света – а просто тьма. А потом мир родился заново.
- Ударили. - Произнес охранник мертвым голосом.
- Будет второй. – слишком спокойно ответил профессор.
И был второй. А за ним - третий. И несколько мелких ударов. И за стеклами, кривоватыми, несовременными - не было ничего. Мир стерли в одно мгновение - когда поднялась еще первая волна. А огромные старые двери библиотеки - не шелохнулись. Только каждый раз - свет в глазах гас, а потом появлялся.
Деревянные огромные двери и квадратики стекла. Бронзовые ручки, железный засов. Плитка пола. Тихий шепот за спинами – ни крика, ни мольбы, ни истерики, ни гула. Тихий шепот за спиной. Саша обернулась – люди молчали. А кто-то шептал, настойчиво, властно. И тогда она поняла, что это шепчут книги.

2.
Иван Львович так и не отпустил Сашину руку. Он потянул ее за собой - вверх по лестнице. И привел в зал, где она никогда не была. Кинозал - так показалось на первый взгляд.
Внизу, на сцене стояли семеро человек. Профессор заставил Сашу сесть на жесткую скамью, с трудом расцепил пальцы и выпустил ее руку.
- Послушай. Сейчас они скажут, что делать дальше. А я уйду ненадолго. Но ты останься здесь. До самого конца останься. Не уходи. Я найду тебя.
Она кивнула. Прошло не меньше получаса, прежде чем в зал привели всех, кто попал в библиотеку: кто-то оставался в читальных залах, кого-то успели затащить внутрь до удара. И конечно, люди библиотеки - смотрительницы, охранники, военные, прилично одетые мужчины, какие-то строители в робах, странные люди в невзрачных костюмах. Были здесь и подростки в ярких балахонах, торговцы с площади, туристы и даже невесть откуда взявшиеся монахи в рясах.
Семеро, что стояли на сцене - подошли к краю. И только тут до Саши дошло, что в зале горит свет. А на огромном экране над головами тех, семерых, - проекция с экрана компьютера. Проекция с работающего компьютера!
- Книга закрыта. - Произнес один из семерых. И половина зала хором повторила: "Книга закрыта".
- Сегодня по нашему государству выпущены ракеты. По нашим данным по Москве было выпущено семь ракет. Три из них достигли города. Щит сумел уничтожить остальные. Но три взрыва зафиксировано. Волны частично поглощены застройкой. Мы пока не знаем масштабов разрушения и количество жертв. Данное здание полностью безопасно и защищено, вам ничего не угрожает. Здесь имеется все необходимое - продовольствие, одежда, медикаменты. Мы связаны с системой метро и через несколько суток сможем связаться с теми, кто укрылся там.
Зал молчал. На экране возникла карта города с тремя кругами и стрелками.
- Метро. Как и было описано... - прошептал кто-то рядом.
- Метро переполнено и закрыто на сто дней. Как положено. - Ответил солдатик, что сидел по другую сторону от девушки.
- Меня зовут Кундер, – вперед вышел один из семерых, - Я теперь директор библиотеки. Сейчас прошу всех гражданских проследовать в соседнюю комнату, где вам окажут необходимую помощь. Только гражданские, военным и персоналу остаться! Серджин вас проводит! - и повторил эту фразу на английском и французском. А следом - на китайском языке.
Из семерых на сцене один вышел вперед и прошел в распахнувшиеся слева двери. Зал зашевелился, люди стали уходить за Серджином. Саша дернулась, но вспомнила слова профессора и осталась на месте. Когда из зала исчезли последние гражданские, на экране погасла карта Москвы и появилась схема библиотеки.
- Все военнослужащие, охрана и рядовые запаса - прошу проследовать за полковником Александром. Он принимает командование до тех пор, пока с нами не свяжется Генштаб.
И снова со сцены ушел человек в военной форме, а за ним - пошли те, кого вызвали.
- Служащие библиотеки - за Яном. - Этим и объяснять ничего было не надо. Поднялись и исчезли быстрее, чем военные.
Саша окинула взглядом зал - осталось не так много народа.
- Монахи и фасибы - за Василием.
Исчезли черные рясы и несколько невзрачных мужчин в костюмах.
На сцене осталось трое. А в зале - прилично одетые и еще человек семь.
Троица подошла к краю, на экране загорелась совсем другая схема - на ней не было ничего кроме тонких линий и непонятных логотипов.
- Властью, данной нам Орденом, Щитоносцем и Мечом, призываем исполнить свой долг.
Оставшиеся встали. Саша тоже поднялась, чтобы не выделяться. А потом что-то произошло - погас свет, а линии и логотипы на экране сплелись в один знак. Двуглавый имперский орел вдруг ожил, слил свои безумные головы в одну. Исчезли перья на крыльях, исчезла корона и когти. Птица стала символом, без лишних деталей - и на экране засияла просто птица, летящая вверх. 
И в этот момент рядом оказался Иван Львович. Он приобнял Сашу за плечи и тихо сказал:
- Вот и все, Сашенька. Вот и все. Идем.



3.
Они ушли из зала, когда зажегся свет. Птица-символ так и осталась на стене. Троица и непонятные люди остались. Иван Львович провел Сашу к служебной лесенке, где тускло горели лампочки, по одной на пролет. И повел вниз.
Пролетов было больше десяти - и только сбившись со счета, Саша поняла, что они уже глубоко под землей.
- Да, здесь есть бункер. О нем никто не знал. Там будут жить.
- Метро переполнено. Тот солдат, в зале, он сказал...
- Мы подсчитали тех, кто попал к нам. Около тысячи человек. И это еще не окончательные подсчеты.
- Но в зале...
- Залов семь. Мы спасли, кого смогли.
- Но вход всего один!
- Входов несколько. И все они были открыты. Просто ты мало знаешь о библиотеке.
- Иван Львович. Как она выдержала?
- Это особое место, девочка. Очень особое. Я обещаю, что все тебе расскажу. Но сейчас мы спустимся в убежище, ты сможешь отдохнуть.
- Убежище?
- Мы готовились. И не только мы. Поверь, спаслось немало народа. В метро, в бункерах, в других местах. Москва пострадала, но людей удалось спасти...система все-таки сработала. И слава Богу, пророчества не сбылись.
Он остановился, заглянул ей в глаза. Она действительно все поняла - сразу, бесповоротно. Поняла правду – что из миллионов жителей уцелело не больше 15%. Что город разрушен и лучше не знать, насколько. Что мир покатился дальше, полупустым шариком по орбите вокруг солнца, но прежней голубой планеты - не будет. И наверное - никогда. А еще Иван Львович даже не успел спросить - кто из родных Саши остался в городе...
- Саша. Завтра мы будем...искать. Выйдем в эфир. Свяжемся с метро...
- Иван Львович. А как же электромагнитный импульс? Электричество? Радиация? Ударные волны? В библиотеке горит свет, работают кондиционеры, экран в зале? Деревянные двери против атомной бомбы? Стекло еще советского периода, гранит, мрамор – как все это выдержало?
- Я расскажу тебе как-нибудь. Обещаю. А сегодня мы должны отдохнуть и подумать. И поплакать, Саша. Мы же люди, мы должны плакать.
Они вошли в полутемный бункер. Вдоль стен высились многоярусные конструкции, напоминавшие короба, поставленные один на другой. Лестницы оплетали каждый пролет. А в центре - толпились все те, кого сегодня спасла библиотека. Гражданские или военные? Саша пригляделась – и те, и другие. Вот только монахов и тех, фасибов, – не было.
- Выбирай любое место. Комната-кабина, внутри есть сухпаек, одежда и вода. И ничего не бойся. Я здесь, только в другом зале.
- Иван Львович?
- Да.
- Они успели?
- Кто?
- Ваша семья. Ваши близкие.
Профессор тихо ответил:
- Не спрашивай, пожалуйста.

4.
В убежище, где осталась Саша, свет был приглушен. Уцелевшие собрались в центре зала. Сели на вытащенные из коробов-ячеек одеяла и спальники. Поделились сигаретами. Кто-то пустил по рукам бутылки. Люди шли по делам, люди спешили подарить все эти красочные бутыли и коллекционные вина. Или просто несли домой бутылку. Молодежь вскрыла банки с газировкой, кто постарше – с пивом. Кто-то даже сигары нес в своем портфеле. А открыли все сейчас, в полумраке непонятного бункера – потому что некому больше дарить и не с кем смаковать разом обесценившиеся Курвуазье и гаваны. Саше даже достался глоток какого-то подарочного ликера. И они курили, не глядя друг другу в глаза. Стряхивали пепел в пустые банки из-под пива.
И говорили. Потому что молчать не было сил.
- Меня из толпы позвал какой-то старик. Попросил отвести в библиотеку, кошелек он забыл, что ли. Так жалостливо просил, за сердце хватался. И я пожалел, привел его. А когда развернулся - двери закрыты, старичок, как сквозь землю провалился.
- А мы от дождя под козырьком спрятались. Прибегает охранник, кричит, что срочно внутрь, срочно внутрь, ну, мы и побежали. – Подростков было не узнать, от жеребячьей веселости не осталось и следа. А остались – разом повзрослевшие дети.
- Меня начальница послала, проверить статьи по ипотечному страхованию в какой-то древней книжке.
- Диплом писали.
- Книгу искала.
- Курсачи катали на продажу.
- Рукопись пришел сдавать.
- Плитку мы клали в холле.
- Пришел на работу устраиваться…
Говорили, почти не поднимая головы, обняв себя за плечи, зябко ежась или скрипя зубами. Или тихо плача.
Саша не опускала головы, вглядываясь в огоньки сигарет и руки. Лиц было не разобрать, а вот руки - были видны. Кто ломал пальцы, кто бессильно свешивал ладони с колена. Кто - сжав кулаки. Полный спектр эмоций конца света. Описано, задокументировано всей предшествующей фантастикой. Но не знали фантасты и основоположник жанра одного – что наяву не собираются люди сразу и бесповоротно отстроить мир заново. Наяву – они просто люди на полу. И никто не кричит, и никто не бьется в истерике. Никто не орет благим матом. Никто не зовет и не призывает. Потому что ни у кого в первые часы – нет ни голоса, ни силы, ни желания взять на себя хоть что-нибудь. Даже военные, расстегнув кители и парадные мундиры – сидели здесь же, не рвались никуда. Говорили, курили, молчали или плакали. Даже мундиры умеют плакать. Просто там, где плачут военные – живых не бывает.
- Что это за бункеры? Под библиотекой не было ничего такого, я метро строил, видел старые чертежи и схемы.
- Мы о многом не знали. О том, что эти двери могут ядерный удар выдержать.
- О том, что у них свет автономный. И даже вода есть.
- Помолчим, а?
И разом замолчали.
Саша поднялась, свернула спальник и пошла к узким лестницам. Поднялась на самый верхний ярус, почти под потолок, открыла дверцу и зашла внутрь выбранной кабины. Там была койка. Оставался совсем узкий проем между внешней стенкой, ровно столько, чтобы опустить ноги с койки и встать. И два диодных светильника. На стене висела грубая куртка, рядом - комплект формы в бумажном пакете.
Девушка сняла цепочку с кулоном, сережки, браслетик. И спрятала в рюкзак. А рюкзак засунула под койку. Разделась, расчесала волосы. Уснула сразу, словно не гудела голова от мыслей и слез. Милосерден был тот сон - ей приснилась только библиотека. Только самый первый день, когда она пришла к огромным дверям. Был апрель далекого года, была мокрая Москва у дверей библиотеки. И была книга. Самая первая, прочитанная в маленьком зале Музея Редких Книг. Первая. Во сне Саша листала ветхий томик, смотрела на иллюстрации. И только проснувшись, девушка поняла, что в той книге были списки. Бесконечные списки имен. У нее не хватило сил прочитать хотя бы одно имя. И она проснулась в слезах.
В ее кабине было темно. Рядом с дверцей было небольшое оконце, которого Саша вчера не заметила. Открыла створку, вгляделась в полумрак. На потолке горели цифры и уже знакомый герб - птица. Часы показывали странное время - 07:27. А Сашины часики показывали около пяти утра. И тогда она поняла, что библиотечные часы показывают новое время. Точкой отсчета для них стал момент первого удара по городу. Девушка осторожно перевела свои часы на новое время. И уснула снова.

5.
По залу катился гудок. Необычный мощный звук, а следом за ним голос того, кто накануне рассказал им о ядерных ударах.
- Утро в библиотеке. Завтрак через пятнадцать минут. Сбор в синем зале через тридцать минут.
Саша спустилась со своего яруса. Все, кто очнулся, уже спускались. Иван Львович ждал ее внизу, у спуска с жилого яруса.
- Смотри на указатели. Там - душ. Поодаль - вход в Синий зал. Там - позавтракаете. Лучше переоденься в форму. И жди меня.
Душевые напоминали вокзальные. Маленький кусок мыла, холщовое полотенце. На уголке - штамп, знакомая уже птица. В ящике у входа - упаковки с гигиеническим набором, как в поезде - зубная щетка, паста, мыльце чуть поменьше, расческа.
Саша быстро привела себя в порядок и побежала наверх, к себе в кабину. Переоделась в грубую форму, а старую одежду - спрятала под койку. Оставила только кроссовки – обуви на замену не было.
Иван Львович стоял у двери, на которой был указатель «Синий зал».
- Молодец. Сейчас вам расскажут об этом месте. Что бы ты ни услышала - помни, что у нас будет отдельный разговор. Многие люди в твоем бункере - случайно попали сюда. Мы не выбирали, кого спасти. Мы старались вытащить с улиц как можно больше народа.

Синий зал оказался небольшой столовой. В самом дальнем конце - экран. На столах – картонные коробки с той же птицей на логотипе.
- Норма. - Сказал кто-то над ухом. Саша подняла голову - у дверей уже стояли дежурные. Пожилой мужчина в такой же форме, как у нее, и бабушка-смотрительница.
- Садись, ешь. День сегодня долгий. Остаток в свой номер забери. Следующий раз вечером выдадим.
- Внимание. - Экран загорелся. На нем - высветилась птица. А потом появился тот, кто назвался Кундером:
- На столах находятся индивидуальные пайки. Первое время, пока мы не определимся с численностью обитателей бункера - будете каждое утро получать в этом зале паек. Гигиенические наборы вы получили в душевых. Просим сохранять их как можно дольше, наши запасы не так велики. На завтрак отводится пятнадцать минут. Приступайте.
Саша вскрыла паек - в нем оказались галеты, две банки консервов и таблетка поливитамина. Знакомо, очень знакомо. Откуда она знает этот набор? И через несколько секунд вспомнила - солдатские пайки! Только вот вкус у них был совсем иной – и у галет, и у консервов. А еще – вместо привычной жести консервы были сделаны из неизвестного материала. Одна из смотрительниц сказала ей шепотом:
- Банки не выбрасывай. Отдашь мне, мы их перерабатываем. И все бумажки тоже.
Галеты были упакованы в тонкую бумагу.
Вода была в баках у входа. Дежурный выдал девушке пластиковый твердый стакан и опять предупредил:
- Береги. Других нет. И вряд ли будут. Можешь надписать, если хочешь.
- Хорошо.
Вода, консервы, галеты. Завтрак первого дня.

Управившись быстрее всех, Саша выбежала из зала, отнесла к себе остаток. Вернулась и получила от дежурных листок бумаги и огрызок карандаша.
- Заполнишь, сдашь. Поставь номер своей кабины. На двери написан.
Она кивнула. Другие заканчивали завтрак, уходили в свои «номера» переодеваться. Вернувшись, получали анкету и карандаш.
Анкета была короткой. Имя, фамилия. Место жительства. Образование. Профессия. Служба в армии. Хобби. Аллергии, заболевания. Три просьбы к руководству — по размещению, по питанию, по одежде. Три имени близких, которых хочешь найти. Самых близких.
Саша написала только имя, фамилию и место жительства. Образование – студент. Профессия – не успела. А напротив всех остальных вопросов поставила прочерк. И сдала анкету дежурной. Бабушка пробежала листок глазами, кивнула. И тихо сказала:
- Садись пока к экрану поближе.
Через полчаса анкеты сдали все. Дежурный унес их. Загорелся экран, все стихли. И снова - Кундер.
- На территории нашего бункера введены особые правила. Прошу их соблюдать. Курение в жилом секторе запрещено. Курить можно на лестнице, по которой вы спускались в бункер. Алкоголь с этого дня - запрещен. За наркотики – изгнание наружу. За пьянство – изгнание наружу. Режим дня – желательно соблюдать. Я понимаю, что всем вам нужно время, чтобы привыкнуть к распорядку библиотеки. Вы заполнили анкеты. Я прошу всех, кто готов приступить к работе по укреплению соседнего бункера - сообщить об этом дежурным по залам. Дежурные носят повязку на рукаве и рацию. Желающие помочь с организацией жизни в бункере - также обращайтесь к дежурному. Если вам потребуется медицинская помощь - сообщите дежурному, он вызовет медика. Через несколько минут мы откроем двери в Общий зал. Там вы встретите тех, с кем отныне вам делить это убежище. А потом вас разделят на группы.

6.
Общий зал оказался вчерашним огромным амфитеатром. Саша на этот раз спустилась к экрану. Кундер стоял перед ними один. И говорил о предварительных подсчетах. Говорил о том, что военнообязанные могут приступить к службе. Саша подумала, что солдат пошлют за пределы бункера, искать выживших и оценивать масштаб разрушений. Строителей и инженеров просят приступить к укреплению и расширению бункера. Врачей - к оборудованию госпиталя.
А Саша слушала, смотрела на Кундера - и понимала, что ей здесь не место. Не место. Иван Львович незаметно очутился рядом с ней. Положил ладонь ей на плечо, осторожно сжал.
- Он отбирает людей. Группы разойдутся по объектам. Здесь есть котельные, есть очистная станция. Есть динамо-машины, есть медицинский отсек. Военные в самом дальнем бункере, получают инструкции, готовятся выйти в город.
- Вы знали об этом месте?
- Знал. Задолго до судного дня. Проект автономного бункера существовал около 50 лет. Его еле успели достроить.
- Тогда почему вы вытащили из толпы меня? Там были другие, им может, было нужнее...
Он не ответил. Только потрепал ее по волосам. И вздохнул.
Кундер вызвал руководителей, стал отбирать народ по анкетам. Люди стали растекаться к выходам.
- Идем. - сказал Иван Львович. – Хочу показать тебе кое-что.
Они поднимались по лесенке. Опять - узкая лесенка, десяток пролетов. У деревянной двери с непонятной аббревиатурой профессор остановился:
- Мы под крышей. Я хочу показать тебе то, что другие увидят только через сорок дней.
Они оказались в читальном зале, на самом последнем этаже. Саша подошла к окнам. Иван Львович остался поодаль. Значит – уже видел.
Манежной площади не было. Не было половины Кремля. Воронка еще курилась. Вдалеке - стоял без куполов Храм Христа Спасителя. Стала видна река, она чуть дымилась, и за ней было не видно другого берега. И висела в воздухе мутная красная дымка, назойливая и странная.
- Ты знаешь, что после удара идет волна. Она сметает все на своем пути. Потом поднимается пыль, радиация зашкаливает. В кино показывали верно.
- Радиация зашкаливает. А это обычные советские стекла. И дерево. И камень. Как устояла Библиотека? Почему мы можем находиться здесь, под крышей? Насколько я помню, крыша самая обычная была.
- Потому что это не совсем обычное здание. Ты была у дверей в момент удара, ты видела, что я закрыл обычный шпингалет на двери.
- И сказали, что книга закрыта.
- Запомнила?
- Ирлеон, не слишком ли много ты на себя взял? - раздался голос из противоположного угла зала. И к ним вышел один из семерых, что вчера разделяли спасшихся. Саша сразу вспомнила - Ян, тот, кто увел библиотекарей.
- Ян. Это Саша. Моя бывшая студентка. Моя...
- Знаю. Кроме имени и фамилии в ее анкете не было ничего. Ни имен родных. Ни пожеланий. Ни просьб. Необычная анкета. Единственная на весь бункер анкета. Тебе некого искать в городе?
- Не обманываю себя. Мои жили в Подмосковье. Там нет метро и нет бункеров. Москва – иное дело. Если я не ошибаюсь, выжило не больше 15% от населения всего города. Слишком мало читающих и знающих. И мало кто знал или помнил, что значит сигнал «Атом». Вряд ли манагеры и молодежь поскакали спасаться только потому, что читали фантастику. – зло ответила Саша. – Здесь, в Библиотеке все не так. Вы были готовы к удару. Вы четко организовали эвакуацию и первые сутки после удара. Такое возможно только в кино. Или в военной структуре. Вы распределяете людей так, словно уже знали, кто попадет сюда. Словно вы отрабатывали такой вариант.
Ян подошел ближе и вгляделся в ее лицо. Она не испугалась - это библиотекарь понял сразу. И улыбнулся.
- Что скажешь об этом? - и указал на город.
- Плохо строили. - вдруг отрезала Саша. - Библиотека выстояла, а все остальное развалилось.
- Не все. Еще устоял Пушкинский, МГУ и пара других зданий. А вот Кремль почти устоял. Умная. Никаких соплей. Мне нравится.
Иван Львович хотел что-то сказать, но Ян наклонился и прошептал Саше в ухо:
- Библиотека построена из особого камня. Из особого дерева, стекла и бетона. Здесь безопасно. – словно навязывал ей свои правила игры, свою систему и язык, на котором надо разговаривать.
Саша кивнула. И вдруг спросила:
- Новый герб. Птица Хумо?
- Браво!
- Прежний двухголовый мутант – был знаком того, что империя объединяла Европу и Азию. – Заговорил Иван Львович, которого Ян звал «Ирлеон». - Но после Судного дня - нет больше ни Европы, ни Азии. Мы взяли самый простой знак - птицу Хумо. Она станет символом возрождения. Ты помнишь, что это за птица?
- Мифическая мировая птица, символ счастья и света. В русской мифологии - Жар-птица. Феникс. Общемировой символ преображения. Хумо была изображена на восточных монетах. Один из писателей двадцатого века писал о ней, немного, но очень сильно.
- Браво. Ирлеон, ты говорил, что она твоя студентка? Нам повезло.
Иван Львович смущенно кашлянул:
- Она особенная, Ян.
- Ирлеон... - произнесла Саша, догадываясь, - Иван Львович, один из Семерых?
- Да. - улыбнулся Ян. Семеро - хорошее число. Кундер - ты видела его вчера - голова. Я - разум. Базилевс - сила. Искандер - порядок. Серджин – мир.
- Вы сказали - семеро. Но я насчитала пятерых. Кундер, Ян, Базилевс, Искандер и Сержин. Ирлеон - шестой. Кто седьмой?
- Извини, но этого ты знать не должна.
- Что это за красная дымка? Словно дымовая шашка.
-Дымка? - мужчины переглянулись.
- Мы не видим ее, Саша. - сказал профессор. - Опиши ее подробнее.
- Дымка висит над землей. Кажется, сплошная. Я вижу ее. Она везде. Сквозь нее все видно, но это...не дым. Она окутывает все, но сквозь нее можно спокойно смотреть.
- Ирлеон, останься здесь. Саша, идем.
Ян открыл дверь на лестницу. Совсем не на ту, по которой они поднимались.
- Иди. Саша, я найду тебя позже. – Ирлеон, Иван Львович в прошлом, – кивнул и зашагал прочь от окна.

7.
Библиотекарь спускался молча. Саша разглядывала его и пыталась понять - кем он был? Смотрителем - вряд ли, слишком умный взгляд и другая манера держаться.
- Библиотека - особый объект. Помимо библиотеки, так называется еще и организация. Ты умная, понимаешь. - Не оборачиваясь кинул Ян. - Я отвечал за подготовку к дню Зеро. Я справился. Библиотека была готова еще пять лет назад. Полностью.
- Запасы продовольствия не бесконечны. Что будете делать, когда пайки кончатся?
- Мы связаны с системой гражданской обороны. Склады для нас намного больше, чем для метро. Тем более, мы забивали книгохранилища контейнерами с 1991 года.
- А для Кремля?
- Для Кремля не создавали складов. Предполагалось, что в момент удара он будет пуст. Там нет ни складов, ни оружия, ни защиты. Просто символ. Просто место. Просто история.
- Кремль - без защиты? Не верится.
- Это просто стены и здания. Место. Символ. Как двуглавая птица. Важно было лишь то, кого держит в когтях та птица.
- Ясно.
Они свернули к деревянным дверям. И Ян вытащил из кармана очки. А потом - они оказались у окна, что выходило на площадь перед библиотекой. Второй или третий этаж. Снаружи был город. Пострадавший, но еще узнаваемый.
- Дымка есть?
- Да. Гуще. Но рассмотреть площадь и памятник можно.
- Памятник?
- Постамент треснул, металл оплавился, но памятник стоит.
- Саша. Ты видишь постамент?
- Да, с него плиты отлетели. Или просто осыпались. Подножие разбито. Металл стекал вниз, некоторые трещины им залиты. Полукружием таким. От памятника в обе стороны.
- Саша. Памятник был из камня.
- Там был какой-то металл, и он оплавился.
- Саша, ты говоришь о постаменте. Он был из камня. Фигуру снесло еще первой волной, и она валяется намного дальше. На постаменте нет и не было никакого металла!
- Ян. Там было что-то еще и оно расплавилось, пересекло постамент, часть тротуара и даже дотекло до ступеней в метро. Это металл, он застыл.
- Молодец. Что-нибудь еще необычное видишь?
- Нет. Но вчера, когда мы стояли у дверей, я слышала шепот. И шептали не люди.
- А кто?
- Книги. Мне кажется, это шептали все книги. Мы все стояли лицом к дверям, а шепот пришел из глубины, от лестницы.
Ян вздрогнул и не смог этого скрыть. Не поворачиваясь, спросил девушку:
- Ты живешь в бункере? Где кабины до потолка?
- Да.
- А хочешь перейти в другой бункер? Где комнаты побольше? И другие условия?
- Нет.
- Почему?
- Потому что я хочу понять все сама. От начала и до конца. Почему библиотека выстояла. Почему вы собрали людей с улиц. Почему не всех. Почему вы начали вводить касты. Почему здесь все было готово. Почему вы так спокойны. Почему мой профессор оказался одним из вас. Почему вы кормите и поите тех, кто уцелел. И почему Седьмой Управляющий – тайна. – Саша говорила с вызовом, совсем не боясь Яна. А зря.
- Я не могу тебе этого позволить. – но ударить он не успел.
Булькнул и зашатался. Кундер появился за его спиной, опустил нож, оттолкнул падающего и спросил:
- Он тебя не обидел?
- Нет.
- Ты и правда увидела красную дымку и расплавленный металл на асфальте?
- Да.
- И слышала шепот книжек?
- Да.
- Ты спросила, почему Седьмого нет. Седьмой – это все вы. Вы, кого мы впустили в библиотеку. Вы изберете себе лидера, и он будет представлять ваши интересы в совете. Но пока – возвращайся вниз. И не рассказывай, пожалуйста, другим.
- А он? – Саша указала на труп Яна.
- Пришлось. Выберем другого. – Кундер довел ее до лестницы в бункер. – и пожалуйста, не говори им о том, что видела в городе. Не надо. Ты умная девочка, ты понимаешь, что можно говорить внизу.
- Да.
На прощание глава Библиотеки пожал ей руку. Саша стала спускаться вниз. Десять пролетов, одиннадцать, двенадцать…на семнадцатом уровне – стояла тишина.
Дежурный увидел ее, подозвал к себе:
- Все уже разошлись по отсекам. Что умеешь?
- Можно мне в госпиталь?
- Можно. Медик?
- Нет, не успела стать.
- Тогда иди по указателям. Красный крест. Как раньше.
Саша прошла зал с кабинами, повернула в коридор. На стенах светились указатели - красный крест, гаечный ключ, капля воды, лампочка, листочек.
- Детский сад для тех, кто пережил судный день. – Прошептала Саша и пошла туда, куда указывала стрелка. Ее трясло. На рукаве было пятно крови, брызнула. О том, почему он был готов напасть – девочка не думала. Слишком много всего за один день. За один час. За одну жизнь.

8.
Ирлеон смотрел на монитор в кабинете Кундера. Видеокамера передавала картинку из коридоров между бункерами.
- Почему она вызвалась в медотсек?
- Хочет понять, сколько людей мы принесем с поверхности. Хочет узнать все от тех, кто выжил наверху.
- Откуда она знала про Хумо?
- Скорее всего случайно. Любила восточные мифы в университете. Курсовую по ним писала. Я принимал.
- Ты уверен, что она не знала о проекте?
- Уверен. Но ты понял, насколько работает ее мозг. Она…

Саша шла по коридору.
Птица Хумо смотрела со стен, обозначала двери в другие отсеки, грелась на груди – на форме. Птица Хумо расправила крылья.