Стартап

1.
Этим летом наша дорогая редакция почти неделю провела в Лисье бухте, что неподалеку от Коктебеля. На берегу моря, в палатке.  Публика вокруг была традиционно разная, многочисленная, продвинутая, непростая, изысканно некрасивая, не то что раньше, при хохлах, если вы меня правильно понимаете. Все, ясен пень, голые. Потому что место такое. Одетым нельзя. Те. можно конечно одетым, никто не убьёт, но будут пялиться, как будто голый ты, а не они. Рядом со мной поставил палатку мужик. Мужик был длинный и высокий. Высокий, когда стоял, длинный, когда лежал. Татуированный исключительно познавательными, интересными текстами.. Я два дня читал его вместо книг. Потом он куда-то уехал.
 
С точки зрения банальной эрудиции мужик представлял собой максимально полный сборник крылатых латинских фраз. На его левом плече, например, было набито размашисто меланхолическое Ab imis unguibus ad verticem summum, на правом позитивное Bis dat qui cito dat на левом предплечье лучилось мужеством латинской каллиграфии эпохи принципата: Bonum vinum lactifat cor hominus, под лопаткой значилось предостерегающее Ubi mel ibi apes, на пояснице чуть выше жопы почему-то была набита пифагорейская мудрость - Homo Sapiens non urinat in ventum (гомо сапиенс не ссыт против ветра); чуть выше аккуратного загорелого члена и чуть ниже не менее аккуратного пупка изысканной дугой, с тонким намёком проступало сквозь загар - Hic sunt dracones. Простите за длинное предложение, если для кого это удар ниже пояса.
 
И тем не менее продолжим. А как же руки-ноги поинтересуются самые дотошные? Отвечаю. На руках-ногах тоже было много всякой каллиграфии, но в основном бисером, меленько и неразборчиво. Предназначалось, как мы полагаем, молоденьким зоркоглазым классическим филологиням и трепетным историческим реконструкторшам, а не пожилым ленивым философам. И я никогда в Лиську очки не беру, чтобы с ума не сойти. Не все рассмотрел, короче. Хотя в глубине души был почти на сто процентов уверен, что, например, татуировки у него на костяшках - тюремные. Ежу понятно, что чернильные полоски, эстетично закамуфлированные латиницей, размечают время - сколько дали, сколько отсидел. Время у таких людей прирастает на руках ободками, как деревья годичными кольцами.
 
2.
Надо ли говорить, что мужик-манускрипт отдыхал не один. В его палатке обитала не менее прекрасная  татуированная дева. Сошла с разворота космического журнала "Караваны историй". Дева была вся в бабочках-птичках-рыбках и с красиво выписанным именем Pavlik наискосок живота. Pavlik курсивом, а затем ностальгическая гирлянда из листиков и соцветий. Под Павликом раньше явно было другое имя, подлиннее и потолще. И как-то чувствовалось, что этот, полюбившийся нам Павлик, тоже ненадолго. Зато на попе, прямо на загорелых совершенных полужопиях были изображены две миниатюрные птицы. Одна белая, вторая - черная, словно ночь. Белая на правой ягодице расправив крылья, смотрела в небо. На левой - черная птица со сломанными крыльями наискось падает в пустоту, в междужопие. Ну или, что там у вас ниже попы?
 
Для этого, видимо, и нужны татуировки: они как указатели - на случай, если когда-нибудь понадобиться отыскать дорогу домой

3.
А вот по правую руку, неподалеку от нас в большой двуместной палатке номер шесть стояла солидная тётя с конкретным чёрным квадратом Кандинского, набитым на спине, ближе к шее. То ли поклонница супрематического шовинизма, то ли прежняя татуировка напоминала ей о том, что выбор, сделанный в отчаянии, почти всегда оказывается ошибкой, то ли какой-нибудь каллиграфически крупный Рavlik оказался негодяем.
 
И тогда же в нашей похмельной голове выпестовалась идея ломового стартапа. Если кто работает чиновником или в Газпроме - у кого денег куры не клюют, имеет смысл вложить излишки в бизнес по созданию всемирной сети тату-салонов по исправлению мужских имен на девичьих татуировках. Лет через пять-шесть это может стать нашей третьей нефтью и миллиарды рекой потекут в бюджет страны.