Сюрреализм

- А вы обратили внимание на то, как интересно здесь построена композиция? – сказал мужчина в сером и прищурил левый глаз.

- Да, в ней явно читается нетривиальная задумка автора! – мужчина в коричневом в терракотовую крапинку тоже прищуривал то один, то второй глаз, наклонял голову то вправо, то влево, а то корпусом подавался вперед, пытаясь лучше рассмотреть штрихи.

- Как он пространство преобразил! – первый даже причмокнул.
- Соглашусь с Вами, коллега, по поводу пространства! – закивал тот что в крапинку. – Вот вроде задний план, а вот тут он уже вперед выходит! И не фон, а самое что ни на есть главное! Да, кубизм, который талантливым движением кисти превратился в лучизм!

- Какой кубизм?! – возмутился первый и всплеснул руками так, что его клюшка описала круг над головой. – Это суперматизм в чистом виде! Без всяких трансформаций! Посмотри цвета-то здесь сколько! Выразительно! Ярко! В десяточку попал! Не удивлюсь, если это окажется неизвестное полотно Вольса, например!

- Нет! – резко мотнул головой коричневый, - цвета много, но главное здесь форма, острота! Она сразу цепляет и не отпускает. Как будто художник хотел поддеть зрителя на крючок и не отпускать!
На фоне серо-голубой стены мимо изваяния Афины мелькнула легкая девушка с распущенными светлыми волосами в теплом пончо. Она на мгновение задержала взгляд на картине и на зрителях и тут же побежала дальше. Спорщики проводили её взглядом, приоткрыв рты и изогнув густые брови с проседью.

- Я бы повесил её, - начал мужчина в сером, потом прокашлялся и снова сказал, - я бы повесил ее в гостиной. Для такого обилия цвета нужно много пространства, - и он потер подбородок, заросший седой бородой.

- Нет! – отрезал первый, - её на террасу надо, на южную сторону. Туда, где много солнца! – он растрепал свои бакенбарды. – Чтобы вот эти лучи, - и он провел рукой в направлении штрихов на картине, - переходили в солнечные и обратно.
- Вон она как на фоне серо-голубого хорошо смотрится! А у меня дома как раз такие стены! – задумчиво проговорил первый.

- У тебя ж бежевые вчера были? – удивился второй.
- Перекрасил! – стукнул клюшкой первый.
- Нет! Здесь фактура решётчатой стены делает своё дело! На её фоне картина играет красками! Как раз для моей террасы, - рассуждал первый.

- Что опять встали-то здесь?! – послышался скрипучий голос. Оба комментатора медленно повернули голову и недоуменно посмотрели на фигуру, в руках которой золотое копьё Афины медленно превращалось в веник, а шлем с гребнем в неаккуратную дулю на голове. – Чего застыли-то тут?! Какие гостиные-то у вас, в однушках ваших что ли? – и фигура, которая теперь уже полностью превратилась в дворничиху Петровну, ржаво засмеялась.

- Так мы, это… - стали подбирать слова старики, - вон, шедевр очередной кто-то на мульду повесил!
- Домой идите! Нечего мне тут мусорить! – и она демонстративно начала подметать асфальт прямо у ног посетителей музея под открытым небом. – Тьфу! Мазня какая-то проговорила она, взглянув на картину!

Старички шаркая стоптанными дутиками поплелись каждый к своему подъезду, слегка покачивая пластиковыми мусорными вёдрами.

- Вот мусорники-то…  и чего дома не сидится… Каждый день с полупустыми вёдрами ползают, ползают, - ворчала Петровна. – А это что, тыкнула она в картину. Примитивизм какой-то! Я лучше нарисую! - и она снова сказала «Тьфу!»

Под этот шелест недовольства к помойке медленно подъехал внедорожник с тонированными стеклами. С переднего пассажирского сиденья так же легко выпорхнула девушка, полчаса назад выносившая мусор. Она сняла с решётки мульды картину и впорхнула обратно в автомобиль. Дворничиха Петровна помотала головой, затянула потуже дулю на голове и продолжила заметать песок и листья вдоль поребрика.