Вино Сванетии. 2. Первые любовные испытания

Предыдущая: http://www.proza.ru/2019/12/10/832


     Стало ясно, что кто-то нуждается в нашей защите. Мы мгновенно протрезвели, даже Юрка-усатый проснулся и присоединился к нам. Втроём мы стали орать: «Идите сюда!»

     Женский голос явно приближался. Наше напряжение возрастало с каждой секундой. И вдруг, представьте себе, к нам на камень взобралась изящная девичья фигурка с длиннейшей косой почти до пят.

     Лицо было трудно разглядеть при лунном свете, но я узнал её.

     Это та самая, что назвала меня «Иура». Естественно, мы сразу же предложили ей вина, но она категорически отказалась, предпочтя «ром». Ещё через полчаса мы, уже вчетвером, орали в ночную тьму: «Спа-сы-те!» Немного устав, наша красавица поведала, что сам директор турбазы отправил её на разведку. Ибо уже ранее бывало, что какое-то дикое племя горцев атаковало крепость, дабы похитить местных красоток, но перед штурмом оно обязательно распевало свои разбойничьи гимны.

     Но она пообещала нас «спасты».

     Поэтому мы втроём стали ухаживать за ней более активно, соблюдая при этом правила местных приличий. Славка подливал ей в походную алюминиевую кружку «ром», а я подавал закуску на ладони, как воробышку, – кусочки шашлыка и помидоров с луком.

     Любому счастью приходит конец, но только не моему. Ведь она неожиданно поцеловала меня. Мы оторопели, зная строгие кавказские традиции. Однако горянка объяснила нам, что по обычаям сванов, девушки здесь выбирают себе мужа сами, а не так, как принято всюду в Грузии.

     Теперь мы будем вместе навсегда! И завтра же она познакомит меня со своими многочисленными родственниками. Я млел и думал: «Господи, наконец-то и мне повезло! Тут всё, что я люблю: никакой химии, никакой цивилизации. Здесь я стану Человеком. Как и моя бабушка, которая родилась во Владикавказе».

     Я был счастлив и горд, но всё же осторожно спросил её: «А вдруг твои родственники меня того… Не примут?»

     Она громко рассмеялась и сказала, что я не знаю здешних обычаев. Знакомство с семьёй – пустая формальность.

     Славка при этих её словах от зависти дёрнулся, как эпилептик, а усатый произнёс громко, что его теперь наверняка зарежут проклятые горцы, причём исключительно по моей вине.

     Наша разведчица, отныне моя невеста, сказала, что мы должны следовать за ней и не отставать ни на шаг.

     Я покорно спускался, на забывая обнимать и целовать её постоянно. Поэтому и не заметил, что там, где раздвоилась тропинка, мои друзья потерялись в кустах. Потом они объяснили, что испугались провокации от горянки.

     Так вот, спустившись вниз по крутой дорожке, мы вдвоём направились к турбазе. Подойдя поближе, я увидел и изумился, что почти под каждым кустом лежал сван и целился из ружья в направлении нашего камня. Проходя мимо, я вежливо поздоровался с одним из них. Он странно взглянул на нас и умчался прочь, ломясь через кусты, вероятно, сильно испугавшись меня.

     Я приободрился, тем более, что невеста подвела меня к окошку на первом этаже турбазы и поставила прямо под ним со словами: «Жды! Оно запират. Иду открыт, и ты сюда-туда!»

     Я всё понял и прислонился к стене спиной. Она же исчезла за углом.

     И тут произошло нечто ужасное: из-за ближайшего куста поднялся невидимый доселе огромнейший препротивнейший сван, держа меня на мушке трёхметрового ружья. К тому же, на его поясе болтался и сверкал при лунном сиянии шестиметровый кинжал. Глаза свана зверски сверкали, а кашель был громоподобен.

     Вся эта махина надвинулась на меня вплотную и пребольно упёрлась дулом прямо в сердце. Я моментально растёкся по стене, сползая на землю. Великан усмехнулся, наклонившись над моим почти бездыханным телом, потом буркнул что-то и медленно удалился за тот же самый угол.

     Я на дрожащих ногах принял вертикальное положение. Окошко над головой со скрипом распахнулось, мелькнула знакомая девичья головка. Я уткой вспорхнул вверх, влетел в окно, крякая от ужаса. В грязных кедах пронёсся по пружинистой кровати, стоящей под окошком, по крахмальной простыне и чистейшей подушке, вихрем промчался по комнатке, сметая всё на своём пути, вышиб головою дверь, оказался в коридоре, и быстрее – на второй этаж. В спальню. На свою кровать.

     Никогда в жизни, ни до, ни после, я не совершал таких головокружительных взлётов и приземлений. В полной тишине, оказавшись, наконец-то, под одеялом, я произнёс заплетающимся языком: «Ребята! Славка и Юрка, эти два дурака, влипли! Их надо выручать!»

     Вся спальня дружно заржала. Среди общего веселья прорезался спокойный голос Славки: «А мы с усатым давно тут. Нам сбросили вниз страховочную верёвку, и мы по ней моментально забрались. Всё обошлось. Но один из этих дикарей ловко врезал усатому в ухо, когда он был ещё на уровне первого этажа… А ты как себя чувствуешь, любовник счастливый?»

     Я едва успел похвастаться, что меня зацеловали до смерти, как вдруг в дверь нашей опочивальни буквально ворвался сам директор турбазы. У всех сложилось впечатление, что он сошёл с ума. Ну никакой культуры в обращении! А казался образованным человеком, говорящим на двух языках. Теперь его сущность вылезла наружу во всей непристойности. Он нагло, в три часа ночи, без разрешения, вломился и зажёг свет. Поэтому мы сразу же все «проснулись», а он завопил: «Кого сейчас не досчитаюсь – вон с турбазы. Пешком будет топать до самого Батуми! Мерзавцы!»

     И он начал считать нас по головам вслух: «Раз, два, три… Всю Местию поставили на ноги, сволочи! Четыре, пять, шесть… Вот я вам устрою!..»

     Но все двадцать два туриста, обе группы, оказались на месте.

     Директор чертыхнулся, выскочил в коридор, но через минуту влетел к нам снова с криком: «Я узнал всё! Кто-то из вас сбросил верёвку со второго этажа из этого самого окна, и вы, не менее десятка наглецов, как обезьяны, вскарабкались по ней. Клянусь, я всё равно узнаю, кто сбросил, а кто влез!»

     Но тут Юрка-усатый приподнялся на кровати и заявил взбесившемуся директору, чтобы тот убирался вон, потому что у него очень разболелось ухо от этих дурацких воплей, что он безумно устал и хочет мирно поспать после перехода через Главный Кавказский Хребет.
 
     Я добавил, что мы голодаем, потому что кормят нас тут безобразно, ходим, шатаясь от слабости, и потому не в состоянии лазить по каким-то там верёвкам.

     А Славка пообещал, что мы обязательно сообщим его начальству о безобразиях на этой турбазе, как только прибудем в Батуми. Нас дружно поддержали обе группы.

     Свет немедленно погас, и дверь с грохотом закрылась.



Следующая: http://www.proza.ru/2019/12/13/1040