Глава первая
----- . . . -----
– Никита, друг любезный, а скажи-ка мне, почему сыскное бюро до сих пор не ликвидировано? – строго спросил Нарывайло. – Если мне память не изменяет, мы решили окончательно и бесповоротно, что наше последнее дело было на самом деле последним.
– Виноват, шеф, в ближайшее время вопрос будет закрыт.
Но не успел Михаил Иванович уточнить, что имеется в виду под определением «ближайшее», как входная дверь распахнулась, и в кабинете, словно по чьему-то волшебству, возникло приведение. Приведение, несмотря на то, что близился к своему завершению первый весенний месяц, было одето в какую-то, очевидно, очень дорогую длиннополую шубу белого цвета из меха неизвестного обоим сыщикам зверя, с копной огненно-рыжих волос и ярко-красной помадой на полных губах.
– Остановись, мгновенье! – вполголоса пробормотал Никита, узнав в этом поистине приведении суперпопулярную киноактрису Анастасию Вершинину. Несмотря на то, что мелодрамы, в которых, в основном, снималась эта артистка, Никита считал тошнотворными, она ему нравилась. Возможно, по той простой причине, что Вершинина сыграла главные роли в двух-трех удачных, на его взгляд, детективных сериалах. Не принимая, безусловно, во внимание ее эффектную внешность.
– Здравствуйте! – хорошо поставленным голосом произнесла неожиданная посетительница, решительно приближаясь к Михаилу Ивановичу, которого она справедливо приняла за старшего в этом кабинете. Но, судя по всему, не произвела на него никакого впечатления.
– Добрый день! – сухо ответил Нарывайло. – Чем обязан?
– Если вы тот, кто возглавляет это детективное агентство, то я хочу вас нанять для расследования.
– Видите ли, уважаемая… – Михаил Иванович замялся.
– Меня зовут Анастасия Вершинина… Можно – просто Настя. Вы меня не узнаете?
– А должен?
Женщина даже растерялась от такого вопроса и часто заморгала, не понимая, как на него ответить. Михаилу Ивановичу стало даже как-то неловко от допущенной неделикатности. Но собственное смущение в то же мгновение ему удалось профессионально скрыть, и с каменным выражением на лице Нарывайло спросил:
– И все-таки – Анастасия Вершинина или просто Настя?
– Ах! Называйте, как хотите, только спасите меня от маньяка.
– Мы не занимаемся поисками маньяков. То есть, не занимались. С сегодняшнего дня наше детективное бюро…
– Михаил Иванович хочет сказать, что с сегодняшнего дня наше детективное бюро, пожалуй, ими займется! – поспешил Никита проанонсировать новую сферу деятельности предприятия, заискивающе глядя в глаза начальника, в которых безошибочно прочитал немой вопрос: «Обалдел, что ли? Мы закрываемся! Будешь иметь дело с Натали, а я не собираюсь за тебя отдуваться».
Немного помедлив, Нарывайло все же произнес:
– Да, пожалуй. Но только все вопросы к этому молодому человеку. Никита является одним из лучших специалистов по поимке маньяков.
Вершинина недоверчиво посмотрела в сторону Никиты, но, предварительно вздохнув, начала расстегивать пуговицы и повернулась к нему спиной. Никита намек понял, с готовностью подхватил соскальзывающую с плеч шубу и повесил ее в предназначенный для таких целей шкаф. Затем предложил гостье на выбор диван или кресло. Она выбрала кресло. После того, как села, сдвинула колени, кокетливо наклонив ноги в сторону. На ней было платье темно-красного цвета, гармонировавшее с огненными волосами и губной помадой, с глубоким декольте, за которым угадывалась красивая, в меру пышная, но вполне естественная грудь, и такого же цвета сапоги на высоком каблуке, почти полностью скрывающие голени так, что Никита, усевшийся на стул напротив, не сумел оценить ноги актрисы в чулках (или колготках) цвета загара, хотя после того, как она разместилась в кресле, длинное, на первый взгляд, платье, обнажило ее колени.
– Итак, я вас слушаю, Настя. Что и когда все началось? Могу я к вам так обращаться?
– Да, конечно. Дело в том, что я затрудняюсь вспомнить, когда начались его преследования. Я, как и любая другая популярная актриса, с некоторых пор начала получать смс-сообщения самого разного характера от поклонников. Кстати, не только мужчин. Сначала, конечно, было интересно читать, а потом просто перестала обращать на них внимания. Ну, когда надоедала назойливость некоторых особо несдержанных обожателей, я меняла номер телефона. Старые воздыхатели исчезали, со временем появлялись новые. А этот не исчезает. После смены телефона как бы демонстративно появляется, давая понять, что неусыпно за мной следит.
– Как часто он шлет сообщения, и какого характера?
– В том-то и дело, что не часто, а вот какого характера… – Анастасия включила телефон. – Ну, хотя бы последнее, два дня назад: «Скоро сдохнешь, сука. Готовься!». Вот такой характер.
– Что, одно и то же?
– В общем, смысл один. Только в разных вариантах. Помню, было такое: «Прежде чем перерезать тебе горло, изнасилую в самом извращенном виде». Каково это читать?
– Согласен, неприятно.
– Неприятно?! Да куда уж неприятней. Но это еще не все. Несколько раз на адрес электронной почты такая же мерзость приходила.
– Вы уверены, что от одного и того же человека?
– Судя по лексике, да.
Никита задумался. Хотя, по правде сказать, ему нелегко это далось, поскольку мешали сосредоточиться колени Анастасии. Она, проследив за его взглядом, словно в насмешку, начала поправлять платье, наклонила ноги в другую сторону, при этом обнажив колени еще больше.
– Настя, а у вас есть какие-то мысли на этот счет? Вы пробовали вспомнить, может быть, что-то произошло в вашей жизни однажды, что послужило поводом к таким домогательствам?
– Нет, ничего такого не припомню. Хотя и пыталась анализировать. Я не могу сказать, когда он впервые появился в моей жизни, потому что удаляла все подряд, не читая. Может быть, года два назад. А может, и больше.
– В полицию обращались?
– А как же! Только там посмеялись. Сказали, приходите, когда изнасилует, но ничего не смывайте. Юмористы, одним словом.
– Ну, что ж. поступим следующим образом. Пока договор не будем заключать. Мне на некоторое время понадобится ваш телефон и ноутбук. И потом я сообщу результат, будем ли мы готовы оказать требуемую услугу. При положительном решении встретимся с вами для уточнения некоторых формальностей. Согласны?
– Хорошо! Телефон возьмите, я другим буду пока пользоваться, с новым номером. А ноутбук в машине.
Никита с сожалением увидел, как скрылись ноги Анастасии под платьем, когда она поднялась с кресла. Он помог ей одеться, вышел к машине за ноутбуком, а, когда попрощались, подумал, что сейчас узнает о себе что-нибудь новое от шефа.
----- . . . -----
Вернувшись в офис, Никита увидел заключительную часть сцены, во время которой Натали распекала супруга. Тот даже не пытался оправдываться, и лишь равнодушно взирал на рассерженную жену, изредка кивая в ответ на ее справедливые во всех отношениях претензии.
– Слава Богу! – воспрянул духом Михаил Иванович. – Ты что, домой ее провожал, что ли?
– Нет, ну, неудобно так просто выпроводить потенциальную клиентку, не поговорив с ней по душам, то есть, не расположив к себе.
– Ах, Никита, вляпаешься опять в какую-нибудь историю, – резюмировала Натали. – Ведь договорились закрыть ваше предприятие!
– Правда? А кто с кем договаривался? – Никита вопросительно взглянул на Михаила Ивановича. – Вы договаривались, шеф?
Нарывайло дипломатично промолчал, а Натали махнула рукой, направляясь в свой кабинет:
– Да ну вас! Горбатого могила исправит!
– Натали! Миленькая! – вслед ей произнес Никита. – Пустяковое дело. Наверняка какой-то сексуально озабоченный мальчишка дурачится. Найдем в два счета.
Натали, не оборачиваясь, закрыла за собой дверь. А Михаил Иванович сказал:
– Найдешь!
– Что? – не понял Никита.
– Я говорю, не найдем, а найдешь, раз такой умный. Так понятно?
– Более чем, – буркнул Никита.
Смысл последней фразы начальника не оставлял сомнений в том, что впредь Никита должен полагаться только на свои собственные силы. А первые же шаги, которые были предприняты со знакомым хакером при изучении телефона и ноутбука актрисы, показали, что, высказав предположение, будто Настю достает просто сексуально озабоченный пацан, Никита, мягко говоря, погорячился. IP-адрес, с которого приходили сообщения на почту Вершининой, вычислить не представилось возможным. А телефонные звонки осуществлялись с левых SIM-карт, которыми все еще продолжали торговать предприимчивые ребята у станций метро. Стало понятно, что действовал не дилетант в сфере высоких технологий. А каким он окажется маньяком, предстояло еще выяснить.
Тем не менее, хотя бы из профессиональной гордости, Никита решил не отступаться от своего намерения помочь обожаемой актрисе избавиться от назойливого поклонника, кем бы он ни был – маньяком или просто хамом. Он через пару дней пригласил Анастасию для заключения договора и уточнения кое-каких деталей, и немало был раздосадован, когда увидел свою клиентку в какой-то новомодной красной куртке, голубом свитере под горло и джинсах, заправленных в коротенькие сапожки.
«Бог с ней, с курткой, – разочарованно подумал Никита. – Но почему джинсы?». Усаживаясь в кресло, Настя откинулась на спинку, широко распахнула куртку и закинула, как показалось Никите, весьма демонстративно, ногу за ногу. Ему осталось только гадать, каким может быть ее нижнее белье. Взглянув на огненную копну пышных волос, Никита почему-то подумал, что трусики непременно окажутся красного цвета, и лишь тяжело вздохнул. Через короткую паузу спросил, не подозревает ли она кого-то из своих друзей или просто знакомых.
– Вы полагаете, я похожа на женщину, у которой могут быть друзья, способные на такие мерзости? – надула губки Настя. – У меня, между прочим, друзей вообще нет.
Никита извинился, впрочем, намекнув, что в жизни вообще, и в его сыскной практике в частности, чего только не встречалось. Но актриса настаивала, что из круга ее знакомых следует исключить абсолютно всех в качестве подозреваемых.
– Хорошо, Настя. При очередном появлении вашего маньяка в телефоне или электронной почте связывайтесь со мной.
– Как? – изумилась Вершинина. – Вот так просто вы меня отпускаете, ничего не предприняв? А если он завтра, или даже сегодня? Ночью! От угроз перейдет к действиям! – В ее голосе послышались дурашливые зловещие нотки.
– Но что я сейчас могу сделать? Приставить себя к вам в качестве охранника? Прочитайте внимательно договор, вы поставили в нем свою подпись. Я обязуюсь найти злоумышленника, об охране там речь не идет. Но если вы будете настаивать…
В это время Нарывайло, сидевший за своим столом с газетой, вроде бы не замечая, что происходит в кабинете, несколько раз кашлянул.
– Ну, да, вы правы, – тяжело вздохнула девушка, не обратив внимания ни на намек Никиты, ни на кашель начальника кабинета. – Но ведь мне страшно!
– Ваши опасения беспочвенны, уверяю вас. Из криминальной практики известно, что открытые угрозы по телефону, как правило, этим и заканчиваются. Злоумышленники дальше угроз не заходят.
– Вы сказали, как правило. Значит, были исключения?
– Ну, может, и были, но мне они не известны, – поспешил сгладить свою оплошность Никита.
– Какой вы! Если маньяк меня убьет, смерть моя будет на вашей совести. Будете корить себя всю оставшуюся жизнь. Ну, ладно. Я на несколько дней улетаю на съемки. Надеюсь, в окружении съемочной группы буду в относительной безопасности. Созвонимся, когда вернусь.
Прежде чем выйти, Анастасия внимательно посмотрела в глаза Никиты и спросила:
– Если я вам позвоню и попрошу, чтобы по возвращении вы встретили меня в аэропорту, выполните мою просьбу?
Никите вдруг показалось, что Анастасия смотрит на него не как на сотрудника сыскного бюро, с которым заключила договор на предоставление определенных услуг. Он помог надеть ей шубу и, проводив к машине, сказал:
– С удовольствием встречу, если не буду занят.
– Да уж постарайтесь найти время для своей клиентки, надеюсь, не очень противной. Всякие ведь бывают? Одному Богу известно, что у маньяка будет на уме после моего отсутствия в столице. А что за намек был по поводу охраны? Впрочем, не будем сейчас об этом.
Возвращаясь, Никита столкнулся нос к носу с Михаилом Ивановичем, выходившим из кабинета Натали.
– Ну, и как дела? Продвигаются?
– Ну, откуда, Михал Иваныч? Еще не начинал.
– Вообще-то я не имел в виду твою деятельность в качестве сыщика, – рассмеялся Нарывайло.
----- . . . -----
Через три дня, в последнюю субботу марта, рано утром Никиту разбудил телефонный звонок. Не открывая глаз, он взял телефон.
– Алё!
– Здравствуйте, Никита, вы не спите? Это Настя!
– А который час?
– Половина пятого.
– Утра? Вечера?
– Утра, конечно!
– Ух, ты! Что-то я разоспался. Спасибо за звонок, Настя!
– Ну, извините. Я напугана.
– Что случилось?
– Кажется, что в мое отсутствие в квартире были посторонние.
– Их было много? – усмехнулся Никита, начиная приходить в себя.
– Не цепляйтесь к словам! Откуда мне знать?
– Хорошо. А когда вы это поняли?
– Прямо сейчас. Я полчаса, как приехала из аэропорта. Когда вошла в квартиру, сразу ощутила какой-то необъяснимый дискомфорт. И вот теперь сделала вывод, что в квартиру кто-то забрался.
– Что-то украли?
– На первый взгляд, кажется, нет! Но сразу всего не охватить. Приезжайте, а? – В голосе Анастасии Никита прямо физически, всем телом ощутил мольбу. Одним словом, артистка.
– А вы всю квартиру обследовали? Ничего постороннего не обнаружили?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, чей-нибудь труп, например? Под кровать заглядывали?
– Вы издеваетесь надо мной? Я и без того трясусь от страха, а вы еще нагнетаете!
Конечно же, Никита не мог отказать в просьбе красивой женщине. Тем более, если эта женщина – известная актриса, к тому же – его клиентка.
– Ладно, договора с адресом при мне нет, скиньте на телефон. Приведу себя в порядок и приеду.
Никита взглянул на часы, чтобы убедиться в том, что недоспал как минимум часа три. Затем подошел к окну и распахнул одну створку. Несмотря на то, что еще лежал снег, и по ночам подмораживало, весна настойчиво начинала заявлять о своих правах. И не только потому, что в это время начинало уже светать. Чувствовалось это во всем – в дуновении ветерка, в лучике еще невидимого, но уже слабо освещающего из-за горизонта висевшие высоко в небе облака солнца, в том, как редкие в это время суток владельцы домашних животных выгуливают своих питомцев.
Завтракать в такую рань Никита не привык, но все-таки, приняв душ, пожарил на сале яичницу, запив ее растворимым кофе со сливками. И менее чем через час, припарковался во дворе дома на Ленинском проспекте вблизи Крымского Вала. Анастасия откликнулась, едва Никита набрал номер ее квартиры, словно все это время не отходила от домофона.
– Кто? Никита?
– Разумеется, я.
– Шестой этаж.
Послышалось клацание отпираемого замка. В хорошо освещенном подъезде Никита тщательно осмотрелся, найдя вход на лестницу, следовательно, и выход. И только после этого направился к лифтам. На шестом этаже он увидел в проеме открытой тамбурной двери рыжеволосое чудо в белом халате и домашних тапочках. Не то, чтобы это чудо светилось от счастья, но легкая улыбка не говорила о том, что одинокая молодая женщина была сильно напугана. Несмотря на домашний прикид, на губах Анастасии была все та же ярко-красная помада, и такого же цвета маникюр на пальцах рук. Пальцы ног Никите еще предстояло рассмотреть – он решительно на это надеялся. Когда девушка пропускала гостя вперед, Никита уловил легкий, но пьянящий аромат французских духов. Он не мог определить по запаху название, потому как никогда не стремился к этому, но с учетом своего опыта общения со слабым полом не сомневался в том, что духи французские.
Квартира актрисы была однокомнатной, но шикарной по своему метражу и размерам кухни, которую можно было с уверенностью назвать столовой. Обстановка тоже соответствовала стоимости квартиры вблизи центра столицы.
Первое, что сделал Никита, еще не раздеваясь, достал из кармана лупу, которую предусмотрительно прихватил с собой, и рассмотрел замки, их было два на дорогой металлической двери и столько же – на внутренней, деревянной. Вывод он сделал однозначный: замки отмычками не открывались, о чем сразу же уведомил хозяйку квартиры.
– Вы хотите сказать, что я все выдумала, чтобы заманить вас к себе в пять часов утра? – спросила Настя, принимая у Никиты куртку.
– Не будем торопиться с выводами, хотя ход ваших мыслей мне понравился, – улыбнулся Никита и пристально посмотрел ей в глаза. Но ничего там не увидел – Настя пропустила мимо ушей его остроумный выпендреж, или сделала вид, что не обратила внимания на солдатский юмор, и предложила кофе. – За кофе спасибо, не откажусь, но сначала к делу. Итак, какие признаки указывают на то, что в квартире побывал кто-то из посторонних?
– Не знаю, что и сказать, – пожала плечами Настя. – Ну, вот, взять хотя бы вазу с искусственными цветами на комоде. – Она повела Никиту в комнату. – Смотри… Ой, смотрите. А, может быть, на «ты» перейдем? Жутко не люблю официоза.
– Согласен. Ну, и что не так с вазой?
– Все вроде бы нормально. Но я твердо знаю, что так ее никогда бы не поставила. На ней красивый рельефный рисунок… И вдруг – со стороны стены.
– Я понял. Ты сегодня прикасалась к ней?
– Нет, конечно.
– А пыль давно протирала? – этот вопрос явно поставил Настю в тупик. Она не смогла на него ответить.
– Понятно, – засмеялся Никита и подошел к комоду. На полированной пыльной поверхности вишневого цвета частично был виден чистый, незапыленный след от стоявшей ранее вазы. Аккуратно, чтобы не оставить отпечатков своих пальцев, наклонив ее, он все понял – ваза была сдвинута чуть в сторону. – Что-то еще?
– Да, есть. На кухонном столе чайник электрический всегда стоял так, чтобы удобно было брать. А сейчас руку надо вывернуть наизнанку, чтобы до ручки дотянуться. То же касается и соковыжималки. Это все, на что я успела обратить внимание. Но никаких пропаж я не обнаружила, пока ты сюда добирался.
----- . . . -----
Мысленно Никита согласился с Анастасией, что кто-то посторонний, или посторонние, в квартире могли побывать. И цель этого посещения, учитывая, как аккуратно было выполнено проникновение в квартиру, и при этом ничего не украдено, была одна – напугать хозяйку. Расчет был на то, что женщина не может не обратить внимания на незначительные, на первый взгляд, изменения. Но вслух детали своих предположений Никита не стал обсуждать.
– Ну, и что ты думаешь? – спросила Настя.
– Думаю, что кто-то обещал напоить меня кофе.
– Раз обещала, напою. Пошли на кухню!
Сделав глоток ароматного напитка, Никита произнес:
– Теперь давай, порассуждаем немного, исходя из того, что твоя версия о проникновении в квартиру злоумышленника верна.
– А ты сомневаешься в этом? Скажи честно.
– Мои сомнения сейчас не имеют значения. И вообще… Работа у меня такая – во всем сомневаться, за исключением неопровержимых фактов. Итак, установлено, что замки были открыты ключами. А что с сигнализацией?
– Ничего, я сняла квартиру с охраны, как обычно, введя пароль.
– Очень интересно. Получается, что злоумышленник имеет ключи от квартиры, знает твой пароль. Более того, он еще и аккуратист – не забыл, уходя, поставить на охрану. Тебе это говорит о чем-нибудь?
Анастасия задумалась над вопросом, но ненадолго.
– А о чем должно говорить?
– Хорошо, – рассмеялся Никита. – Поставим вопрос по-другому: есть кто-либо из твоих близких друзей, у которых, если не сейчас, то раньше, были ключи от квартиры, а также имелся доступ к охранной сигнализации?
– Намекаешь на то, были ли у меня любовники, которым я доверяла, как себе? – Настя нахмурилась, а Никита подумал, что эту мимику на ее лице можно воспринять двояко. Либо она сердится, либо пытается вспомнить некоторые факты своей биографии. – Не было таких.
– Вообще-то я не имел в виду множественное число.
– Ой, да ладно! А то я не знаю, что об актрисах, в особенности – о молодых и популярных, народ судачит на кухне и в сетях. Короче говоря, эта версия подтверждения не находит, можешь не сомневаться, никому ключей от своей квартиры я не доверяла, не говоря уже об охранной системе.
– Ну, хорошо, идем дальше. Версия номер два: были сделаны копии ключей и подсмотрен пароль входа в систему охраны – либо в момент, когда ты вводила его в чьем-то присутствии, либо он где-то у тебя записан.
– Отпадает! Как первое, так и второе.
– Извини, Настя, но в данном случае твою уверенность я разделить не могу. Пока ты кривляешься перед камерой, спереть ключи – не проблема. С паролем, конечно, сложнее. Но, если цифры взяты из дня твоего рождения, можно просто угадать.
– Не считай меня полной дурой, у каждого человека есть какие-то памятные даты, о которых, кроме него, никто не может знать.
– И, тем не менее, в квартиру проникли, с охраны сняли, затем опять поставили. Кто? Инопланетяне? Вывод один: в квартире посторонних тебе людей не было, и признаки, о которых ты мне рассказала – лишь плод твоей фантазии. В спешке и чайник повернула, и вазу сдвинула, а в памяти спонтанные действия не сохранились. Так бывает, это нормально.
Еще каких-то полчаса назад уверенная в своей правоте, Настя засомневалась.
– Ну, я не знаю. Еще немного, и ты мне паранойю припишешь. А как быть с угрозами? Что ты на это скажешь? В этом случае точно не инопланетяне эсэмэски присылают. Кстати, определить номер телефона, с которого шли смс, не получилось? Про IP-адрес я даже не спрашиваю.
– Вот видишь, ты в вопросах информационных технологий вполне ориентируешься. Следовательно, понимаешь, что не так все просто. Вернее, все далеко не просто. Давай думать вместе, – произнес Никита, допивая кофе. – Мне кажется, сейчас самое время вспомнить о недоброжелателях или отвергнутых влюбленных. Или, скажем, о тех, кого ты просто могла обидеть. Даже случайно.
– И от случайно нанесенной обиды желать человеку смерти?
– Ну, знаешь… От человека с больной психикой всего можно ожидать. А я давно сделал вывод, что психопатов на грешной матушке-земле больше, чем нормальных в этом отношении людей. А доктора говорят, что здоровых людей вообще нет. Есть недообследованные. Поэтому вести себя надо осмотрительно везде – на улице, в транспорте, в общественных местах. Даже в кругу своих знакомых, или на съемочной площадке невзначай посмотришь на кого-нибудь косо, а он воспримет твой взгляд как смертельную обиду.
Анастасия взглянула на часы.
– Извини, Никита, мне пора на работу. Сложную задачу ты передо мной поставил – думать черт знает, о чем.
– Сегодня же суббота, выходной, – удивился Никита.
– У вас, сыщиков, тоже выходной, однако ты сейчас со мной возишься. А у артистов выходных в принципе не бывает. Сегодня очередной съемочный день. Правда, короткий – всего две сцены должны снять. Но этот короткий день может растянуться до вечера. В общем, волка ноги кормят. Подумать над тем, что ты сказал, я, конечно, подумаю. Только не знаю, что из этого выйдет.
В прихожей, открывая дверь, Настя вдруг спросила:
– Скажи, а ты случайно не относишь меня к тем… Ну, о ком только что говорил, которых большинство?
– Ты имеешь в виду психопатов? – рассмеялся Никита. – Нет, не отношу.
– А если вдруг почувствую, что мне угрожает опасность, что делать?
– Звонить ноль-два.
– Очень остроумно!
– Ну, есть простой способ себя обезопасить. Например, в случае опасности разбить витрину магазина. Сработает сигнализация, злоумышленник убежит, приедет полиция.
– Чем разбить, головой? Или молоток с собой носить?
– Ну, ладно, не обижайся. Будь внимательней и постарайся все-таки вспомнить какой-нибудь эпизод из прошлого, который, предположительно, может иметь отношение к настоящему. Где сегодня съемки?
– На Мосфильме в одном из павильонов. Да, я кое-что вспомнила, только не знаю, имеет ли это значение. Дело в том, что угрозы этого типа однажды на какое-то время прекратились, потом опять возобновились.
– И как долго длился перерыв?
– Точно не могу сказать… Может, полгода. Может, больше.
– А родственники знают об этом?
– Из родственников у меня осталась только старшая сестра с мужем, в Подмосковье живут. Мы рано остались без родителей, я совсем маленькая была, даже не помню их. И Света практически заменила мне мать после некоторого пребывания в интернате. Она старше меня на двенадцать лет. Честно говоря, я не могу сказать, знает ли сестра об этом психопате или нет. В последнее время я точно ничего ей не рассказывала. Разве что после первого его появления, но утверждать не могу.
– То, что ты сейчас рассказала, выглядит несколько странно. Я имею в виду перерыв в поступавших угрозах. Ну, да ладно. Возьми это волшебное устройство, – Никита вынул из кармана маячок. – Просто брось в бардачок, и я всегда буду знать твое местонахождение.
– Спасибо, – теперь я буду чувствовать, что ты где-то рядом.
– У подъезда красная Хонда, не твоя ли?
– Угадал,– улыбнулась Настя, закрывая дверь, и в самый последний момент поцеловала его в щеку. – Спасибо за заботу!
Глава вторая
----- . . . -----
Никита от неожиданности не мог прийти в себя, пока не вышел из подъезда. Ему пришлось минут сорок просидеть в машине, когда, наконец, он увидел выходившую из подъезда Настю. Отпустив красную Хонду на безопасную для наблюдения дистанцию и убедившись, что, кроме него, какой-либо хвост отсутствует, не спеша тронулся вслед за ней. На территорию Мосфильма Настя въехала с улицы Косыгина. Поэтому Никите пришлось проехать километра полтора до разворота, чтобы, вернувшись, припарковаться во дворе элитного жилого комплекса, откуда был виден тот самый въезд. Взглянув на часы, он решил, что времени впереди много, несмотря на то, что, по словам Насти, ее рабочий день должен быть сегодня коротким. Поэтому отыскал на территории комплекса кафе, чтобы основательно подкрепиться. И не ошибся, ему пришлось еще и пообедать там же, прежде чем показалась знакомая Хонда, выезжающая с территории Мосфильма. Так же, будучи не замеченным, Никита сопроводил Анастасию к ее дому, не наблюдая признаков, указывающих на проявление чьего-то интереса к ней. Постояв минут пятнадцать на случай, если возле подъезда начнут крутиться подозрительные личности, он с чувством исполненного на сегодня долга отправился домой.
Но к вечеру Никита поймал вдруг себя на мысли, что, если не услышит сегодня еще раз голос Анастасии, то долго не сможет уснуть. Природу возникновения этого желания он не пытался объяснить, но чувство тревоги со временем нарастало. Уже смеркалось, когда Никита набрал номер ее телефона, и в ответ услышал:
– Ой, я так рада, что ты обо мне помнишь! Все хорошо, никто меня сегодня не потревожил. Но я не могу разговаривать, за рулем сейчас. Еду к сестре, надо срочно с ней увидеться.
– Но ты говорила, что она живет в области, а уже время позднее, – насторожился Никита. – Скажи хотя бы ее адрес. Или это секрет?
– Не секрет, конечно. Это недалеко от Москвы, в Купавне она живет. Улица… Ой, погоди…
На этом связь прервалась. Никита еще раз набрал номер, но Настя не ответила. С тяжелым предчувствием он быстро собрался и вышел к машине. Еще каких-то пару часов назад срывавшийся легкий снежок превратился в мощный снегопад, и март совсем уже не напоминал о вступающей в свои права весне. Никита включил навигатор, отметка от маячка в машине Насти застыла буквально в километре от Купавны. Не раздумывая, он включил зажигание. С трудом выбравшись за кольцевую, Никита на максимально возможной скорости, которую позволяла держать низкая видимость из-за сильного снегопада, двинулся на восток. Через час он остановился на обочине, не доезжая примерно километра до Купавны, где навигатор устойчиво обозначил местонахождение машины Анастасии, которая, судя по всему, должна была стоять чуть впереди. Включив аварийную сигнализацию, Никита вышел из машины, но, пройдя вперед, никаких признаков, указывающих на то, что здесь может находиться транспортное средство, не обнаружил. В это время фары проходящей мимо машины выхватили на мгновение из темноты лесного массива, примыкающего к дороге, среди деревьев силуэт красной Хонды, уткнувшейся в мощную березу. Расстояние до нее составляло не менее двадцати метров, поэтому в темноте при сильном снегопаде ДТП никто до сих пор не заметил. Никита бросился к машине, рванул дверь водителя, но сразу понял, что помощь Насте не требовалась. Она сидела, откинувшись на спинку сидения, с широко раскрытыми глазами, словно чему-то удивляясь. Судя по тому, как обильно белая шуба Насти была залита кровью, в момент удара произошел разрыв аорты. Ремня безопасности на ней не было, подушка безопасности по какой-то причине не сработала. Роковое стечение обстоятельств. Никита облокотился на крышу Хонды и застонал, стиснув до боли зубы. Он не помнил, сколько так простоял, остановив взгляд на теле Насти, на ее руках, крепко сжавших руль, пытаясь представить ситуацию, в которой она не справилась с управлением. Подумал о том, что в тот момент рядом не было никакого транспорта, иначе Настю могли спасти.
Никита достал телефон, чтобы вызвать ДПС, но с набором номера медлил. Что-то мешало действовать, но что именно, не мог понять. И вдруг осенило: почему Настя сидит, откинувшись на спинку сидения, а руки сжимают руль? Если в момент столкновения с деревом потеряла сознание, такая поза исключалась. Если какое-то время была в сознании, руки могли быть где угодно, но только не на руле. То есть, получалось, что ее тело кто-то потревожил. Но кто? И вспомнил вдруг случай с одним своим нетерпеливым приятелем, который решил проскочить на своем Жигуленке железнодорожный переезд, перекрытый шлагбаумом, раньше поезда. Выскочив по встречке на рельсы, начал перестраиваться в свой ряд, но мостом повис на разделительном бордюре. В машине был не один, а с женой и сынишкой. Через несколько мгновений и протаранил их поезд. Жена с сыном погибли мгновенно, а водитель остался жив. Потом приятель рассказывал, как, теряя сознание, увидел, что чья-то рука выдергивала магнитолу. «Чертовы мародеры, убивать гадов надо на месте», – подумал Никита, увидев на пассажирском сидении раскрытую сумочку, а на полу какой-то блеснувший стеклом предмет. Дотянувшись через тело Насти, он поднял очки с круглыми линзами. Решив, что мужские, не раздумывая, сунул в карман, и только после этого вызвал ДПС. В ожидании инспекторов еще раз внимательно осмотрел салон. Видеорегистратор в креплении на лобовом стекле отсутствовал. Аккуратно, не оставляя отпечатки пальцев, достал из бардачка маячок. Никита еще не осознавал правильность своих действий, но на подсознательном уровне решил, что не следует раскрывать свою связь с актрисой. Просто ехал мимо очень медленно, случайно увидел в кустах машину. По странному стечению обстоятельств, отсюда оставалось несколько километров до Вишняковских дач, где у Михаила Ивановича был участок с приличным коттеджем. Летом он любил покопаться в саду, а Натали выращивала цветы, что получалось у нее довольно неплохо. Поэтому в случае возникновения у правоохранительных органов вопросов можно было сослаться на выполнение какой-нибудь срочной просьбы шефа. Вспомнив про мобильник, Никита заглянул в открытую сумочку, но не обнаружил его там, опять подумав о мародерах. Паспорт и водительские документы присутствовали.
Инспектора, прибывшие на место происшествия, и медики скорой помощи были в шоке, опознав в погибшей известную актрису. После выполнения необходимых действий и, пообщавшись с Никитой, гаишники сделали предварительное заключение, как он и предполагал, что Анастасия на скорости, не соответствовавшей дорожным условиям, в результате заноса не справилась с управлением. Учитывая отсутствие видеорегистратора, телефона, не исключили того, что кто-то неизвестный мог спровоцировать ДТП, подрезав Хонде. К тому же, оказался мародером, скрывшимся с места аварии.
----- . . . -----
Домой Никита добрался к двум часам ночи, измотанный физически сложной дорогой и подавленный морально тяжелым зрелищем. Предвидя, что засыпать будет до самого утра, налил полный стакан водки. Даже после выпитого с трудом расслабился. Но, все же, поворочавшись минут тридцать, отключился, и окончательно проснулся к одиннадцати часам. Вспомнив через несколько мгновений, что произошло, ужаснулся, и лихорадочно начал включать телевизор, компьютер, чтобы убедиться, что увиденное накануне есть правда, а не кошмарный сон. И действительно, в Интернете все новостные ленты пестрили заголовками о трагической гибели известной и любимой зрителями актрисы Анастасии Вершининой. Досужими мастерами современного пера выдвигались самые фантастические, и не менее нелепые версии.
Никита набрал номер телефона начальника. Между ними давно уже существовала негласная договоренность, что по выходным дням они не выходят на связь друг с другом, если на то нет служебной необходимости.
– Слушаю тебя, Никита. Если речь о гибели Вершининой, то мы с Натали уже в курсе. Но я подозреваю, хочешь сообщить мне что-то.
Никиту неприятно покоробило то, что в голосе Нарывайло он почувствовал равнодушие, словно речь зашла о совершенно постороннем человеке. Но он тут же взял себя в руки, решив, что несправедливо обвинять, хотя бы и про себя, Михаила Ивановича в черствости. Настя действительно была для него посторонней женщиной, просто очередной клиенткой, которую он видел всего пару раз, и даже практически не общался с ней. Это он, Никита, всего после трех встреч с этим удивительным созданием почувствовал, как между ним и Настей проскочила вроде бы еще невидимая искра, но обещавшая разгореться, если сойдутся предназначенные для этого звезды. Впрочем, вполне возможно, что желаемое было принято им за действительное. И вот она мертва…
– Ты где? Не слышу тебя! – вывел Никиту из грустных размышлений Нарывайло.
– Я хотел сказать, шеф, что был ночью на месте ДТП.
– Вот как… – после некоторого замешательства произнес Михаил Иванович. – Надеюсь, не влип в какую-нибудь историю?
– Нет, все в порядке.
– Тогда в понедельник поговорим.
– Ну, в понедельник, так в понедельник, – разочарованно вздохнул Никита, но услышал вдруг голос Натали, очевидно, прислушавшейся к разговору мужа и выхватившей из его рук телефон.
– Никита, не слушай этого черствого субъекта, приезжай к нам прямо сейчас. И за руль не садись, бери такси или на общественном транспорте. Это подсказывает тот самый черствый человек.
– Хорошо, Натали, через час буду. – Никита мысленно улыбнулся.
Дверь Никите открыла Натали. Но за ее спиной с виноватой физиономией, как ему показалось, маячила фигура Михаила Ивановича.
– Это ужасно, – произнесла Натали, раздевая Никиту. – Проходи сразу в столовую. Поди, не завтракал еще, а уже время обеда подходит. Очень жаль девочку. Хотя и не отношусь к ее поклонницам, но, безусловно, она была талантливой актрисой.
Поздоровавшись с начальником, Никита увидел на обеденном столе тарелку с горячим борщом по-украински, после чего почувствовал, что началось активное слюновыделение. Во-первых, он знал, что украинский борщ – одно из фирменных блюд Натали, которые она готовит великолепно. А во-вторых, он действительно начал ощущать голод, поскольку с утра выпил только чашку кофе.
– А почему так? – спросил Никита, разглядев, что, кроме одной тарелки с борщом и запотевшей бутылки водки, на столе больше ничего не было.
– Садись за стол и не задавай глупых вопросов, – проворчал Нарывайло. – В отличие от тебя, мы завтракали. Это – во-первых. Во-вторых, Натали заканчивает возиться с салатом по-гречески, а в духовке подходит мясо по-французски. Как видишь, – засмеялся Михаил Иванович, – из русской кухне у нас сегодня только водка.
Никита и сам уже почуял запах, проникающий из духовки, и аппетит разыгрался еще жестче. Поэтому, выпив с Михаилом Ивановичем по стопке, он разделался с борщом в считанные минуты.
– Жениться тебе надо, – с улыбкой сказала Натали, выставляя на стол греческий салат и раскладывая в тарелки мясо по-французски, извлеченное из духовки.
– Не везет мне на девчонок, Натали, – вздохнул Никита. – Таких жен, как у моего шефа – одна на миллион. В кои-то веки мне показалось, что запал на красивую женщину, и вот… Нет, я не утверждаю, что популярная актриса могла ответить взаимностью. Но в то же время показалось, что ей интересно было со мной общаться.
– На два! – четко вдруг произнес Михаил Иванович.
– Что – на два? – одновременно удивились Никита и Натали, присоединившаяся к мужчинам, освободившись от обязанностей кухарки.
– Одна на два миллиона, – уточнил Михаил Иванович.
– Ах, ты об этом, дорогой! Долго же ты вычислял! – Натали с иронией взглянула на мужа.
– Есть тому уважительная причина – рот был занят мясом по-французски, не хватило силы воли оторваться от процесса. Ты же такая у меня хозяйка, что до сих пор не перестаю изумляться твоему кулинарному искусству.
– Только этот факт тебя и оправдывает в моих глазах. Хотя, честно говоря, когда из твоих уст в мой адрес льется такая вот неприкрытая лесть, возникают нежелательные ассоциации.
– Какие такие страшные ассоциации могут возникать у жены от лести мужа? – удивился Никита.
– Ну, знаешь… Когда кот нашкодит, он начинает ластиться к хозяйке. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, Натали. И могу со всей ответственностью заявить, что это не про Михал Иваныча.
– Ну, хорошо. Будем считать, что поверила. А теперь идите в гостиную, я займусь приготовлением кофе.
----- . . . -----
Михаил Иванович попросил Никиту рассказать обо всем, что произошло в субботу, от начала до конца, ничего не упуская. Выслушав, спросил после небольшой паузы:
– К тебе не возникли претензии у гаишников? Документы проверили?
– Проверили водительское удостоверение и свидетельство о регистрации автомобиля. Естественно, бюро наше я не засветил. Претензий не возникло, поскольку след от моей машины не был еще занесен снегом, когда они подъехали. Заключение будет однозначным: ДТП произошло по вине водителя, следовавшего на скорости, выбранной без учета дорожных условий.
– Уверен?
– Конечно. Я это понял по поведению инспекторов. И в возбуждении уголовного дела будет отказано, если даже предположить, что кто-то из родственников будет на этом настаивать. Ну, кому захочется иметь висяк с участием знаменитости.
– Это в области, где произошло ДТП. Но родственники обратятся в московскую полицию по месту жительства, скажем.
– Ну, и что? Результат будет таким же. В противном случае может всплыть факт обращения Насти в ту самую полицию с просьбой о помощи от преследования маньяка. Вполне возможно, об этом она рассказала кому-то из своих коллег по работе.
– Ну, а как быть с исчезнувшим видеорегистратором, телефоном?
– А кто знает, что регистратор в машине имелся? Есть крепление? Ну, и что? Может, потеряла или украли раньше. Да, о том, что кто-то порылся в ее сумочке и стащил мобильник, разговор был. Но это мог совершить какой-то урод, на глазах которого произошло ДТП. Он и спер телефон.
Нарывайло удовлетворенно хмыкнул, затем произнес:
– Ну, что ж. Выходит, отпала необходимость искать маньяка?
– Нет, не выходит.
Михаил Иванович удивленно приподнял брови, пристально посмотрел Никите в глаза. Затем перевел взгляд на жену.
– Ты что-нибудь понимаешь, Натали? Если при жизни актрисы я предполагал, что дело это темное, то после смерти надо вообще забыть о нем.
– Не спешите с выводами. – Никита вынул из кармана сорочки очки в металлической оправе. – Я нашел эти очки в машине на полу. Если не ошибаюсь, очки мужские, хотя линзы круглые. Во всяком случае, Насте они не принадлежали, она не носила очки. Посмотрите сами, шеф, вам лучше знать, что они представляют собой. У меня зрение пока стопроцентное.
– Ну-ка? – Михаил Иванович аккуратно взялся за оправу. – Надеюсь, стекла не залапал? – Он рассмотрел очки со всех сторон, примерил на себе и поморщился. – Минусовые. У обладателя этих очков приличная близорукость. Ну, развивай мысль дальше. Может, мы с Натали прислушаемся. Но у меня готово уже возражение на этот счет: очки мог, и наверняка так и было, уронить мародер, который спер видеорегистратор и мобильник.
– Вы неправы. И я сейчас попробую это доказать. Начнем с того, что ДТП произошло в результате заноса. Я в течение дня ездил за Анастасией, и могу сказать, что она была хорошим водителем. Ездила уверенно, быстро, но не нарушала и на рожон не лезла. Поэтому я исключаю версию, что она стала виновником аварии.
– Есть возражение, – вставил реплику Нарывайло. – Мы не знаем причину, по которой Настя в экстренном порядке, судя по твоему рассказу, на ночь глядя, в паршивую погоду выехала за город. Возможно, она была чем-то расстроена, то есть, в психологическом плане не была готова к поездке в сложных условиях. Поэтому, торопясь, бессознательно допустила ошибку.
– Возражение не принимается. Во-первых, я с ней говорил по телефону непосредственно перед ДТП. Голос у нее был спокойный, настроение, судя по всему, не подавленное. Во-вторых, мы сейчас рассмотрим несколько вариантов возможных причин, приведших к дорожно-транспортному происшествию, и, соответственно, действий фигурантов при этом. Собственно, первый вариант – ошибка Насти, уже отпал. Вариант второй – подрезал случайный водила. Настя, избегая столкновения, резко крутанула баранку, ее занесло. Таких случаев сколько угодно. И в ста процентах виновник ДТП спокойно продолжает движение, не заморачиваясь по поводу того, к чему привел его идиотизм.
Никита замолчал, и несколько секунд наблюдал за Михаилом Ивановичем, вернее, за его реакцией. Тот спокойно после этого сказал:
– Ну, продолжай. Я внимательно слушаю. Что ты имеешь в виду?
– А вот, что. – Никита взял из рук начальника очки. – Допустим, остановился случайный свидетель ДТП или просто проезжавший мимо внимательный гражданин, заметивший красную Хонду, одиноко стоявшую в кустах, оказавшийся мародером. Он обследовал салон, убедился в том, что исход летальный, и решил, что ценные вещи в виде дорогого мобильника и видеорегистратора теперь могут принадлежать ему. Но, пока отсоединял регистратор и копался в сумочке, с его подлой рожи слетели очки. Каковы будут его действия?
– Я знаю, – не выдержала Натали. – Он обязательно поднимет свои очки, потому что особенно торопиться ему не надо. Ну, остановится кто-то еще. И что? Он спокойно бросит эти вещи, будто и не прикасался к ним. И совсем по-другому будет выглядеть картина в следующем варианте. Правда, Никита?
– Совершенно верно. Это вариант, когда авария спровоцирована злоумышленником, намеренно подрезавшем Насте. То есть, фактически преступником, который, убедившись в том, что Настя мертва, сорвал с креплений видеорегистратор, зафиксировавший картину ДТП, выхватил из сумочки мобильник, в котором, возможно, имеется улика, в спешке за что-то зацепился и уронил очки. Ему некогда их искать, он совершил преступление, и как можно быстрей должен уехать с места события незамеченным. Вот поэтому я и не согласен, что отпала необходимость искать злоумышленника. Единственный вопрос, который меня смущает, как дальше продолжил движение очень близорукий водитель?
– Я и не заметил, в какой момент ты стал настоящим сыщиком, Никита, – улыбнувшись, произнес Михаил Иванович. – И пусть этот вопрос тебя не смущает, наверняка у него в машине были запасные очки. Как и у меня, как и у любого водителя со слабым зрением. Натали, принеси-ка нам сюда коньячку, и сделай еще, пожалуйста, кофе.
После выпитого коньяка Нарывайло сказал:
– Но, чтобы продолжать заниматься этим делом, необходим клиент, в чьих интересах, мы будем это делать. А если никто не обратится с таким поручения? Именно так, скорее всего, и случится.
– Вы не поняли, Михаил Иванович! – вспылил Никита. – Нам не требуется чье-либо поручение. Во всяком случае – мне. Настя в счет гонорара выплатила не по-детски неприличный аванс. И я должен его отработать. Но не в деньгах дело. Я обязан найти преступника в память о ней. Сейчас поползут самые невероятные слухи, в том числе очерняющие девушку, как это часто бывает – типа, была в состоянии алкогольного опьянения. А я постараюсь развеять эти слухи.
– Убедил, Никита, я согласен. Но все обсудим завтра в офисе. А сегодня отдыхай.
----- . . . -----
В понедельник во время короткого совещания сыщики, не без участия Натали, решили, что начать надо с киношников. И не с кого-нибудь, а с режиссера сериала с рабочим названием «Я уйду» Демьянова Романа Георгиевича, в съемках которого принимала Анастасия. Сделать это было не трудно, поскольку только самые ленивые СМИ не опубликовали информацию о происшествии с известной актрисой, а также о ее окружении.
Никите, не без определенных трудностей, удалось встретиться на Мосфильме с Демьяновым, довольно упитанным мужчиной лет пятидесяти среднего роста, с блестевшей на макушке лысиной, которого в эти дни пытались атаковать журналисты. В первые минуты общения Демьянов с недоверием посматривал на частного сыщика, но словоохотливому Никите удалось достаточно быстро расположить к себе режиссера. Смысл первой части беседы свелся к тому, что производство картины накрывалось медным тазом, так как сценарий был написан исключительно под Анастасию Вершинину, но самое главное – деньги продюсеры давали тоже при условии, что в главной роли снимается Настя. В общем, все пропало, шеф… Никита терпеливо выслушал монолог о свалившейся на голову режиссера катастрофе и осторожно перевел разговор в нужное для себя русло.
– Мне понятны эти проблемы, Роман Георгиевич, искренне вам сочувствую. И все же хотелось бы услышать несколько слов об актрисе. Скажите, вы знали о том, что некто досаждал ей угрозами?
Режиссер удивленно вскинул брови.
– А оттуда вам об этом известно?
– Дело в том, что Анастасия была не на шутку напугана данным обстоятельством, и недавно обратилась в наше сыскное бюро с просьбой найти хулигана.
– Вот оно что! А я-то думаю, почему частный детектив ко мне обратился, а не полиция. Да, Настя рассказала как-то раз о телефонных звонках этого террориста-одиночки. – Во время наступившей паузы Демьянов, по-видимому, снова мысленно окунулся в проблемы с продолжением съемок.
– Ну, а вы? – спросил Никита, не давая собеседнику отвлечься от разговора.
– А я что? Ну, выслушал ее. Как мог, постарался успокоить. Знаете, в конце концов, не она первая, не она последняя. Среди поклонников периодически встречаются либо сексуально озабоченные, либо просто придурки, которые в своих действиях дальше угроз не продвигаются. Видя, что Настя всерьез к этому отнеслась, помню, наорал тогда не нее. Я взвинчен был, поджимали сроки сдачи картины, вот и попалась она мне под горячую руку. Вообще, надо сказать, характер у нее – не подарочек. Впрочем, как у всех звезд, но отходчива была. Вот и тогда… Обиделась на меня, но ненадолго.
– И тот разговор был единственным по этому поводу?
– Да. Я, спустя какое-то время, даже подумал: раз молчит, значит, прекратились угрозы.
– Как давно это было?
– Трудно сказать. – Демьянов задумался. – Время – такая штука, в особенности у нас, киношников, что сразу и не вспомнишь. Может, год назад, может – полтора или два.
– И никаких странностей вы за ней не замечали в последнее время?
– Нет, не замечал. Все было, как обычно.
– А друзья или подруги у Насти были? Разумеется, из вашей среды? Ну, с которыми она могла бы поделиться чем-то наболевшим.
– Нет. Это я говорю вам с твердой уверенностью. Со всеми держалась ровно. Вообще, надо сказать, она была не то чтобы замкнутой, но большей частью вела себя обособленно.
– Ну, тогда этот же вопрос, но о врагах.
– Смешно!
– В каком смысле? – удивился Никита.
– Молодой человек, ну у какой красивой актрисы, суперпопулярной и супервостребованной, не будет в настоящее время врагов? Это же нонсенс. Я могу начать перечисление всех подряд завистников, но это ничего вам не даст.
– А что-нибудь о родственниках Насти вам известно?
– Только то, что у нее есть сестра. Кажется, старшая. Больше ничего.
– И вы с ней не знакомы?
– Не знаком, но видел пару раз. Настя приглашала ее на съемки какой-то картины.
Выяснив, что прощание с актрисой в Доме кино и похороны состоятся в пятницу, Никита вручил режиссеру визитную карточку с просьбой позвонить, если тот вспомнит что-нибудь интересное. А когда собрался уходить, Демьянов вдруг вспомнил:
– Если вам будет интересно, однажды мы крупно поссорились с Настей.
– По какому поводу?
– Года три назад она снялась в рекламе какого-то лекарства. Я запрещал ей сниматься в какой бы то ни было рекламе, поэтому мы сильно повздорили.
– То есть, хотите сказать, что у вас существовала монополия на актрису?
– Если бы вы были киноманом, то заметили, что в моих картинах снимается приблизительно один и тот же актерский состав, в том числе и Настя. Так бывает у состоявшихся режиссеров. Впрочем, я ни в коем случае не возражаю, если их приглашают участвовать в съемках мои коллеги. Но, что касается рекламы, то я непреклонен.
– Почему?
– Сначала ответьте на мой вопрос: как вы относитесь к рекламе на телевидении?
– Я ее ненавижу.
– Вполне естественно, как и любой среднестатистический телезритель. И эта ненависть неизбежно переносится на актеров, снимающихся в рекламе. Поэтому нормальный режиссер со временем перестает приглашать в свои картины звезд, рекламирующих таблетки для повышения потенции, к примеру, от поноса или женские прокладки.
– Логично. И что, больше не снималась Настя в рекламе?
– Нет, конечно. Но вам, возможно, будет интересен один момент. Через некоторое время после демонстрации того рекламного ролика произошел какой-то скандал, связанный с рекламируемым лекарством. Кто-то умер. Возможно, даже ребенок. Я еще напомнил тогда Насте, что она рекламировала какую-то гадость.
– Говорите, года три назад это произошло? О каком лекарстве шла речь?
– Точно не помню. Может, о парацетамоле… Или каком-то похожем. Извините, больше ничем не могу вам помочь.
Никита поблагодарил режиссера за сотрудничество, который, хотя и без энтузиазма, но дал свою визитку.
Глава третья
----- . . . -----
Выслушав доклад Никиты, Михаил Иванович, как обычно бывает в случаях начальной стадии расследования, надолго задумался, затем, мысленно придя к какому-то решению, спросил:
– Что думаешь предпринять?
– Было бы неплохо разыскать сестру Насти.
– А как ты намерен это сделать? Адрес точный знаешь?
– Знаю, что в Купавне живет.
– Методом опроса местных жителей будешь искать? – усмехнулся Нарывайло. – Если она замужем, фамилия другая. В общем, не трудись с поиском, я в морге узнал ее адрес. На опознании тела сестра была, Светлана Викторовна Савчук. Муж – Георгий Степанович Савчук.
– Интересно, кто мог сообщить им о происшествии? Вам не кажется, шеф, что это сразу вызывает вопросы?
– Не кажется, потому что Хонда была зарегистрирована на Светлану. Почему? Это уже другой вопрос, позже выясним, если будет такая необходимость. Но я тебе не рекомендую сейчас связываться с родственниками, по крайней мере – с сестрой. Сам понимаешь, в каком состоянии она в настоящий момент может находиться. На церемонии прощания и во время похорон сначала присмотришься к ним, затем познакомишься. А пока покопайся в Интернете, поищи информацию о скандале с лекарством, которое рекламировала актриса. Мне кажется, ноги всей этой истории оттуда растут.
– Я уже кое-что нашла. – В кабинет входила Натали. Она присутствовала во время доклада Никиты, затем незаметно ушла к себе. – Очень интересная история.
Никита и Михаил Иванович с интересом посмотрели в сторону Натали.
– Это история о рекламе парацетамола. В тех материалах, которые высвечиваются в инете, какие-либо упоминания об актрисе отсутствуют. Сам рекламный видеоролик отовсюду был удален. Но, судя по тому, когда это происходило, то есть, три года назад, – и эти сроки упомянул режиссер, то почти со стопроцентной вероятностью можно утверждать, что именно в этой рекламе снялась Анастасия Вершинина.
Натали сделала паузу и всмотрелась в лица сыщиков, внимательно ее слушавших и, разумеется, ожидающих продолжения.
– Это была первая часть моего маленького исследования.
– Мы поняли, продолжай, – с нетерпением произнес Михаил Иванович, а Никита встал с дивана и направился к шкафу.
– Ну, вот, – вздохнула Натали. – Продолжу после того, как вы повысите свой жизненный тонус, а я приготовлю кофе.
Минут через десять Натали вернулась и поставила на стол мужа поднос с кофе и бутербродами с красной икрой.
– Балуешь нас, – удовлетворенно сказал Михаил Иванович. – А мы, собственно говоря, готовы.
– В каком смысле? – испуганно спросила Натали и открыла шкаф, чтобы проконтролировать количество выпитого коньяка. – Шутишь?
– За кого ты нас принимаешь? Я хотел сказать, что готовы слушать продолжение.
– Ладно, шутники. – Натали улыбнулась. – Слушайте и удивляйтесь. Дальше – самое интересное. Но сначала маленькое отступление в качестве информации. Парацетамол является более безопасным жаропонижающим средством, чем аспирин, поэтому его можно давать детям, начиная с шестимесячного возраста. Но до двух лет – исключительно по назначению врача. Кроме того, опасно превысить дозировку и длительность приема. Так вот, в той рекламе такого предупреждения не прозвучало, а вскоре в одной молодой семье умер восьмимесячный ребенок именно от передозировки применения парацетамола, когда малыш простудился. Что-то с печенью произошло. Родители обратились в суд с иском против телеканала, на котором они видели эту рекламу. Телеканал, естественно, открестился от ответственности, переложив ее на компанию, которая владеет правами на телевизионную рекламу. Компания – на фармацевтическую фирму – заказчика рекламы. Можно представить состояние родителей, прошедших через такое чистилище. Честно говоря, концов этой истории я не обнаружила, но есть фамилия семьи и населенный пункт, где все произошло.
Переглянувшись с Никитой, Михаил Иванович спросил:
– Если я правильно понял, угрозы, поступавшие в адрес Вершининой, при условии, что это не было ее выдумкой, ты предлагаешь связать со смертью этого ребенка. Отчаявшийся отец, не добившись свершения правосудия, решил переложить чью-то вину на актрису, рекламировавшую лекарство.
– Принять как версию. Надо же с чего-то начинать.
– Сомнительно. Отношусь к этой версии весьма скептически.
– А где это произошло, Натали? – спросил Никита.
– В деревне Молодилино Владимирской области. Точного адреса не указано в публикациях. Есть фамилия семьи – Владимировы.
– А почему бы и нет, Михал Иваныч? Думаю, Натали на верном пути может оказаться. Версия вполне жизнеспособна. Какую правду мог найти деревенский житель, столкнувшись со сворой адвокатов таких монстров, как телевизионщики, рекламная компания и фармацевты? Решил мстить за гибель своего ребенка доступными средствами. В качестве жертвы избрал наименее защищенный объект – молодую актрису.
– Ну, если настаиваешь… В таком случае тебе и карты в руки. Кстати, чтобы отработать эту версию, у тебя как раз есть время до похорон. Посмотри, где эта деревня находится.
Никита включил ноутбук, открыл карту.
– Так это почти рядом, сразу за Петушками, не более ста двадцати километров от Москвы. Всего-то два ряда домов, разделенных одной улицей. Даже если фамилия потерпевших журналистами изменена, вся деревня в курсе событий. У первой встречной бабушки можно узнать адрес.
– Ну, завтра с утра и поезжай. Только не лезь на рожон. Я, хотя и не поддерживаю эту версию, все же рекомендую действовать осторожно. Представишься соседям журналистом и задашь нужные вопросы. А потом уже – по обстоятельствам. Впрочем, если Натали не возражает, я тоже с тобой поеду. Мало ли что…
– Не возражаю. Иначе опять бойцов ОМОНа придется на розыски посылать, как в прошлый раз.
----- . . . -----
В Молодилино сыщики приехали часам к двенадцати. Начиналась весенняя распутица после таяния снегов, по ночам еще подмораживало, но к полудню солнце начинало землю прогревать, и не всякий транспорт мог преодолеть сельские дороги. Но Тойоте Михаила Ивановича никакая грязь не была помехой. Они остановились у небольшого магазина, единственного в деревне места, за исключением, может быть, сельсовета, если еще сохранились на селе такие названия местной власти, где можно было пообщаться с людьми. Увидев старушку, вышедшую из магазина, Никита вышел из машины, поздоровался, представившись корреспондентом московской газеты.
– Скажите, бабушка, вы можете уделить мне несколько минут?
Старушка окинула Никиту оценивающим взглядом, посмотрела внимательно в сторону машины, и по каким-то одной ей известным критериям решила, что с незнакомцем можно пообщаться.
– Ну, отчего ж не поговорить, спрашивай.
– В вашей деревне живут супруги Владимировы, у которых года три назад произошло несчастье, умер ребенок…
– Жили, – уточнила старушка.
– В каком смысле? – переспросил Никита
– А в таком… Опоздал ты, милок. Не живут они уже здесь.
– Уехали?
– Можно и так сказать. Борька, непутевая его душа, помер уж года два как. На погосте лежит. А жена его, Галя, вскоре продала дом вместе с участком, и поминай, как звали. Никто и не знает, где запропала.
– А родственники у них здесь были?
– Были. Как не быть. Да тоже давно все померли.
– А что ж, Борька этот, с рождения непутевым был, что ли?
– Да нет, нормальным был. – Старушка перешла вдруг на шепот. – Как помер их сынок, запил он страшно. Попервой буйствовал сильно, все грозился убить кого-то, как напьется. Потом вроде успокоился, да недолго прожил, скоропостижно скончался. А ведь совсем еще молодым был.
– А отчего же умер?
– Чёй-то оторвалось у него внутри.
– Тромб, что ли?
– Вот-вот. Он самый и оторвался, царствие ему небесное. – Старушка перекрестилась, пожелав царства небесного то ли оторвавшемуся тромбу, то ли Борьке, и, не прощаясь, пошла своей дорогой, бережно держа в старческих руках пакет с какой-то немудреной покупкой.
Передние стекла в Тойоте все это время были опущены, поэтому весь разговор Михаил Иванович, сидя за рулем, слышал. Когда Никита сел рядом, он, тронувшись в направлении сельчанки, сердито произнес:
– Ты самого существенного не узнал, девичью фамилию Галины и отчество.
– Что-то забыл, милок? – безучастно спросила старушка, когда Никита окликнул ее, не выходя из машины.
– Да, забыл узнать имя и фамилию отца Галины.
– Звали его Семеном, а фамилия была такая же, Владимиров. Раньше Владимировых, почитай, половина деревни было. Одни померли, другие разъехались. Теперь здесь, милок, городские все земли скупили. Вишь, какие хоромы выстроили.
Действительно, по меньшей мере, на половине участков стояли особняки, которые не намного меньше были тех, что принадлежали небожителям рублево-успенского направления. Это говорило о том, что все меньше живописных мест средней полосы европейской части страны остается без присмотра немногочисленных, внезапно разбогатевших слоев населения. Нарывайло развернулся в сторону выезда из деревни и прибавил газу. Когда выехали на трассу, Никита спросил:
– Будем разрабатывать версию с участием горемычной матери погибшего ребенка?
Михаил Иванович пожал плечами.
– Во всяком случае, среди женской части населения жаждущих отмщения за нанесенные обиды больше, чем среди мужской. И потом, ты же вчера сам сказал, что надо с чего-то начинать.
– Мысль ясна, шеф – бабы злопамятны. Кому, как не вам об этом знать.
– Ты это о чем, умник?
– Ну, я ведь не был еще ни разу женат. Поэтому в женской логике и психологии как-то не очень… – Увидев, вернее сказать, почувствовав на себе взгляд начальника, Никита поспешил ретироваться. – Да понял я, понял. Пока этот Борька был жив, Настя получала сообщения с угрозами, которые прекратились с его смертью. А через некоторое время возобновились, и данный факт можно связать с предполагаемым переездом Галины Владимировой в Москву. Скорбящая мать поставила перед собой цель во что бы то ни стало извести актрису. Но вы представляете, сколько в стране Владимировых?
– Думаю, что не намного меньше, чем ивановых, петровых и сидоровых, – согласился Михаил Иванович. – Но, во-первых, нас не вся страна должна интересовать, а только столица. Во-вторых, искать надо Владимирову Галину Семеновну определенного возраста. Сколько ей может быть лет, мы примерно знаем. Во всяком случае, в тех материалах, которые разыскала Натали, возраст мог упоминаться – спросишь у нее. Ну, а проще всего вычислить ее с помощью знакомых ментов по прежней регистрации, то есть, в деревне Молодилино.
– И все-таки не знаю – почему, но я вижу сомнение в ваших глазах, Михал Иваныч, в жизнеспособности этой версии, – произнес Никита, когда подъезжали к офису.
– Ты преувеличиваешь мои аналитические способности. Ну, засомневался вчера, сомнения подтвердились. Но это было на уровне интуиции. А вообще-то, сомневаться надо всегда, иначе можно дров наломать.
Выслушав сыщиков о результатах поездки, Натали улыбнулась.
– Мальчики, учитывая обстоятельства, о которых вы узнали, след будет ложным. Ну, сами посудите, откуда такие способности у деревенских мужа и жены в сфере информатики? Номера телефонов не определяются, IP-адреса не пробиваются при отправлении электронной почты. Ну, прямо неуловимые хакеры! Нет, я не ставлю под сомнение образованность вообще сельских жителей, Россия издавна славилась кулибиными, проживающими в глубинке. Я имею в виду конкретно этих людей, повторюсь, с учетом новых обстоятельств. Конечно же, чтобы исключить данную версию, надо разыскать Галину. Я найду упоминание о ее возрасте, видела в одной из публикаций о том происшествии.
– И закончить с этим надо до пятницы, то есть, до похорон, – резюмировал Михаил Иванович. – На кладбище иногда открываются любопытные вещи.
----- . . . -----
След гражданки Владимировой Галины Семеновны неожиданно обнаружился. Но не в Москве, не в Подмосковье и даже не в соседних регионах, а за морем в дружественной с некоторых пор Турции. Улетела она за пределы родины вскоре после выезда из своей деревни, – с какой целью, можно было только гадать. И по данным миграционной службы, а также таможенников и пограничников, с тех пор государственную границу в обратном направлении не пересекала. Сыщики пришли к единому мнению, что, если даже предположить, будто Галина могла виртуально оказывать давление на психику Насти, что практически невероятно, то к ДТП со смертельным исходом она уж точно не имеет никакого отношения. Да и причастен ли к этому кто-либо другой, имея в виду спланированную акцию, по мнению Нарывайло – большой вопрос. Никита настаивал на обратном тезисе, а Натали заняла, как женщина мудрая, нейтральную позицию.
В пятницу, во время церемонии прощания с актрисой в Доме кино, которая завершилась к шестнадцати часам, Никита сразу вычислил сестру Насти, стоявшую у гроба с мужем, высоким, начинающим полнеть светловолосым мужчиной лет сорока. Несмотря на относительно солидную разницу в возрасте, сходство женщины с младшей сестрой было поразительным. Такие же пышные волосы, может быть, не так ярко выраженного рыжего цвета. Правильные черты лица, которому налет скорби придавал даже особый шарм. И зеленые с печатью грусти глаза. Вся эта красота была упакована в черный траурный цвет. Никита поймал вдруг себя на мысли, что именно глаза приковали к себе его внимание. Но не в том смысле, что он залюбовался ими. Что-то иное не давало ему покоя. Но уже через несколько мгновений Никита осознал, что, к стыду своему, не может вспомнить, какие глаза были у Насти. Он тяжело вздохнул и мысленно попросил у нее прощения.
По решению сестры похороны состоялись на кладбище в Купавне рядом с ухоженной общей могилой родителей, на которой был установлен скромный памятник. И это логично, учитывая, что старшая сестра Насти живет неподалеку. Удивило Никиту другое: на участке, обрамленном красивой металлической оградкой, было свободное место, явно оплаченное изначально. В общем-то, это старая традиция, когда один из супругов, теряя свою половину, рядом оставляет за собой место. Но родители сестер похоронены в одной могиле, то есть, умерли они одновременно в результате какого-то происшествия. А даже старшая сестра на тот момент была еще несовершеннолетней девочкой, и организацией похорон она не могла заняться. По словам Насти, других родственников у них не было. Никита терялся в догадках о том, что могло произойти, и вовремя не заметил окончания похоронной церемонии. Спохватился только, когда ее участники начали расходиться, направляясь к транспорту. Он решительно двинулся вслед за всеми, намереваясь осуществить задуманное, то есть, пообщаться с сестрой покойной. Но, сделав несколько шагов, оглянулся. Картина, которую он увидел, сразу изменила планы: какая-то женщина в траурном одеянии – черном пальто и таком же платке, раскладывала красные гвоздики на родительской надгробной плите и свежем холмике поверх многочисленных венков и цветов.
Решив, что со Светланой и ее мужем можно будет встретиться в любое время, поскольку адрес известен, Никита вернулся. На его приветствие женщина ответила едва заметным кивком головы. Стало понятно, что общаться с кем-либо в настоящий момент не входило в ее планы. На вид ей было лет пятьдесят пять или чуть больше, стройная не по годам, среднего роста. Из-под черного платка пробивалась прядь рыжеватых волос. Несмотря на заплаканные серо-зеленые глаза, ее миловидные черты лица не оставляли сомнений в том, что женщина приходилась родственницей сестрам.
«Вот это да! – мысленно воскликнул Никита. – Интересно, каких еще сюрпризов следует ожидать?». Он внимательно всмотрелся в изображение женского лица на памятнике, и все сразу понял.
– Я прошу извинить за неделикатный, может быть, вопрос. Здесь похоронена ваша сестра?
Женщина окинула непрошеного собеседника взглядом с ног до головы и в обратном порядке, раздумывая, очевидно, стоит ли отвечать на вопросы первого встречного, но все-таки ответила, впрочем, безо всяких эмоций в голосе:
– Да. Это моя сестра. Мы были близнецами.
– Следовательно, вы родная тетя Анастасии и Светланы?
– Вы удивительно проницательны, молодой человек. В таком случае, может быть, представитесь, коли интересуетесь чужими родственными узами?
«А тетушка, сдается мне, не так проста, как можно было подумать, – решил Никита. – И, кажется, я ее начинаю интересовать. Ну, что ж, устремления наши обоюдны».
– Да, конечно, – произнес он с готовностью, одновременно размышляя, стоит ли раскрывать себя, и решил, что пока не время. – Меня зовут Никита, мы с Настей были друзьями.
– И насколько близким другом вы были Насте, и как давно?
– Ну, как вам сказать… – несколько стушевался Никита. Но женщина не стала ждать продолжения.
– Я присутствовала на церемонии от начала до конца, правда, несколько в стороне, с учетом некоторых обстоятельств. И у меня возникло ощущение, что вы являетесь сторонним наблюдателем, но преследуете какие-то свои цели. Кстати, меня зовут Вера Анатольевна, если вам интересно.
– Ну, что ж, – улыбнулся Никита. – Откровенность за откровенность. – Он достал удостоверение и предъявил его Вере Анатольевне в раскрытом виде. – Я частный сыщик, и по поручению Анастасии Вершининой вел расследование … – Никита запнулся. – Вернее, только приступил к расследованию в связи с угрозами, поступавшими в ее адрес. Вам что-нибудь известно по этому вопросу.
– Какими угрозами? – удивилась Вера Анатольевна. – Мне ничего не известно.
– По телефону, например, – произнес Никита, внимательно наблюдая за реакцией собеседницы, которая вдруг засуетилась, поправляя венки на могиле Насти, и покинула участок, закрыв за собой калитку. – Скажите, а как часто вы общались с Настей?
– Извините, мне надо идти, – скороговоркой сказала Вера Анатольевна, не ответив на вопрос.
– Позвоните, если вдруг возникнет необходимость поговорить со мной, – Никита протянул ей визитку.
Вера Анатольевна несколько помедлила, но потом визитку взяла и быстро пошла к автостоянке. Никита вслед за ней направился к своей машине, и сильно удивился, когда увидел свою новую знакомую за рулем крутого внедорожника Шевроле с московским номером, выезжающую со стоянки. Вкратце поговорив по телефону с Михаилом Ивановичем о результатах поездки, оба решили, что обсудят дальнейшие действия в понедельник.
----- . . . -----
Почти всю субботу Никита посвятил тому, что просматривал в Интернете фильмы с участием Вершининой. Видя Настю на экране живой, он иногда на мгновение забывал, что ее уже нет. Затем, возвратившись мысленно в реальную действительность, начинал ощущать вину за то, что не сумел предотвратить трагедию. С легкостью ведь сближался с представительницами слабого пола. И девчонки, и зрелые женщины уже после получасового общения готовы были ему отдаться. Что помешало напроситься в тот день на чашку чая? Спасовал вдруг перед ее звездной популярностью в ожидании более благоприятного предлога? Никита вспомнил вдруг поговорку летчиков о том, что нельзя оставлять тормоза на конец полосы, а общение с женщинами на старость. И, хотя внутренний голос сразу же напомнил английскую пословицу «Кому суждено быть повешенным, тот не утонет», он тяжело вздохнул. А в воскресенье с утра ноги словно сами вынесли его к машине, и через час Никита стоял у знакомой оградки, не отрывая взгляда от портрета Насти, прислоненного к кресту.
Он не мог сказать, через какой промежуток времени услышал вдруг за спиной женский голос, от которого вздрогнул.
– Вы опять здесь? – Обернувшись, Никита увидел Веру Анатольевну все в той же траурной одежде и со свежими красными гвоздиками. – Если вы в действительности сыщик, то вряд ли придете к чему-нибудь, стоя каждый день у могилы.
Никита пропустил замечание женщины, имеющей, весьма вероятно, тяжелый характер. Во всяком случае, приветливой ее нельзя было назвать. Отчасти, конечно, это объяснялось тяжелыми обстоятельствами, но Никита был уверен, что за этим еще что-то кроется. Он спросил, не обращая вниманий на ее тон:
– Вы можете объяснить, почему Настя утверждала, что, кроме сестры, у нее нет родственников?
Вера Анатольевна не спеша положила на могилу цветы, закрыла калитку и направилась в сторону стоянки. Только после этого, мельком взглянув на шедшего рядом Никиту, произнесла:
– Могу. Она не знала о моем существовании.
– Это как-то связано с тем, что произошло много лет назад? – попробовал догадаться Никита. В это время они подошли к машине Веры Анатольевны. Она пристально посмотрела в глаза назойливого сыщика.
– Молодой человек…
– Меня зовут Никита.
– Ну, хорошо. Никита, насколько мне известно, никаких уголовных дел возбуждаться не будет ни подмосковной, ни московской полицией. Поэтому я оставляю за собой право отвечать, либо не отвечать на вопросы частных детективов. Надеюсь, мне ничего за это не будет. И в то же время я ценю ваше стремление докопаться до истины в причинах дорожно-транспортного происшествия. Могу лишь догадываться, что вас с Настей связывали какие-то иные отношения. Давайте, договоримся вот о чем. Я не могу сейчас уделить время для беседы с вами просто физически. Да и душевные страдания тоже нельзя не принимать во внимание. Вот моя визитка, договоримся о встрече через девять дней со дня смерти моей племянницы. Согласны?
– Ну, что ж, у меня нет выбора. До встречи, надеюсь. – Никита пошел к своей машине, но вдруг почувствовал какой-то диссонанс. Он достал визитку, которую перед этим сунул в карман машинально, и увидел надпись: Левицкая Вера Анатольевна, генеральный директор ОАО… – Черт возьми, фамилия-то другая. – Он оглянулся, но внедорожник Веры Анатольевны уже скрылся за поворотом. Еще раз взглянув на визитку, Никита мысленно выругался, поняв, что Левицкая – девичья фамилия Веры Анатольевны и, следовательно, матери Насти.
А в понедельник, после подробного рассказа Никиты о событиях выходных дней сыщики незамедлительно пробили личность Веры Анатольевны Левицкой. Исходных данных для этого было более чем достаточно – визитка предпринимательницы, владелицы сети салонов красоты, а также регистрационный номер внедорожника. И, к удивлению обоих, оказалось, что ее фамилия вообще никак не связана с семьей Анастасии Вершининой. Более того, много лет назад по вине Веры Анатольевны, управлявшей легковым автомобилем, было совершено дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом – погибли находившиеся в ее машине пассажиры, муж с женой. Далее – суд, приговор, и пять лет колонии общего режима с последующим условно-досрочное освобождение. Крутые повороты судьбы не сломили волевую женщину. Поработав стилистом, она открыла свое дело, и в относительно непродолжительный период сколотила приличное состояние. Замужем никогда не была. Но вскоре после окончания условного срока по какой-то причине сменила фамилию Никитина, которая, очевидно, являлась девичьей фамилией, на Левицкую.
– Так, значит, говоришь, мадам Левицкая категорически отказалась общаться? – спросил Михаил Иванович, усмехаясь. – Ну, ладно. Судя по всему, слово свое она сдержит, и через неделю сможешь с ней поговорить в относительно спокойной, не такой траурной обстановке. Надеюсь, к тому времени вопросы к ней у тебя будут сформулированы.
– Конечно, – ответил Никита. – Прежде всего надо выяснить, почему она сменила фамилию. Ну, а погибшие в ДТП пассажиры, полагаю, и есть родители Насти и Светланы.
– Думаю, ты прав, Никита. И в этой связи возникает вопрос, почему в базах, по которым нам удалось пробить это ДТП, отсутствует информация о личностях пассажиров в машине Левицкой. Впрочем, это уже не имеет решающего значения. Ну, а пока можешь попробовать пообщаться с сестрой Насти и ее мужем. Если, конечно, они не окажутся такими же неразговорчивыми.
– А вот я бы не стала спешить в этом вопросе, – произнесла Натали, которая присутствовала с самого начала рассказа Никиты.
– Почему? – одновременно спросили удивленные сыщики. – Может быть, пояснишь? – задал вопрос Михаил Иванович.
– Легко! – улыбнулась Натали. – Какие мы знаем подробности о личной жизни Анастасии Вершининой, можете ответить?
Нарывайло и Никита молча переглянулись.
– Вот именно! – назидательно продолжила Натали. – Если будете иметь как можно больше информации о ней из незаинтересованных источников, будете знать, какие вопросы задать родственникам. Боюсь, с Верой Анатольевной Никита тоже поторопился. Очень непростая женщина. Смотрите-ка, уверена, или даже знает уже, что уголовного дела не будет.
– Ты считаешь…
– Нет, дорогой, – перебила мужа Натали. – Это ты внушал мне как-то, кстати, из твоего же опыта, что в делах, связанных со смертями, имеющими на первый взгляд, случайный характер, при отсутствии очевидных мотивов для совершения преступления, зачастую замешаны близкие родственники потерпевших.
– Хочешь сказать, что старею? Нюх потерял? – изобразил на лице вселенскую скорбь Михаил Иванович. – Хотя, чего греха таить, годы не те уже.
– Ну-ну! – засмеялась Натали. – Уж мне-то не знать, что до старости тебе еще далеко. И потом, у тебя есть Никита и я. Кстати, вы про очки не забыли, которые в машине валялись? Чьи-то пальчики на стеклах наверняка есть. Надо снять.
– Ну, дорогая! Что б мы без тебя делали? Ты наша мисс Марпл. Никита, будь добр, открой шкафчик!
– Да очки в моем столе лежат, Михал Иваныч. Я помню о них.
– А я разве про очки что-то сказал? Тебе-то, Никита, рано еще в клуб маразматиков записываться. Ну, и молодежь! Все самому приходится делать. – Под общий смех Михаил Иванович достал из шкафа коньяк.
----- . . . -----
Начать Никита решил с режиссера Демьянова. На церемонии прощания с Настей в Доме кино они встретились взглядами, кивнули друг другу в знак приветствия, но не общались. Тем не менее, Никита надеялся, что режиссер не станет уходить от разговора. Но дозвониться до Романа Георгиевич оказалось не так просто, он ответил только через два дня.
– Слушаю вас, Никита, – уже не так нервно, как в день знакомства, произнес Демьянов после того как обменялись приветствиями.
– Роман Георгиевич, мне хотелось бы еще раз поговорить с вами о Насте, но где-нибудь в приватной обстановке, скажем, в кафе или ресторане – по вашему выбору. Можете найти время?
– Вы знаете, с удовольствием бы расслабился в вашей компании, но не могу просто физически. Через несколько часов опять улетаю из Москвы. Но, честно говоря, не представляю, чем вам помочь. Вы спрашивайте прямо сейчас. Возможно, смогу ответить на вопросы.
– Ну, мне было бы интересно услышать все, что вы знаете о жизни Насти за рамками ваших киношных дел. Может быть, у нее были какие-нибудь увлечения, я имею в виду – хобби, не связанные с актерской профессией. Скажем, спортивного характера или путешествия, турпоездки…
На некоторое время в трубке воцарилось молчание, которое нарушил Никита, не дождавшись никакой информации.
– Может быть, Настя рассказывала о каких-то бытовых проблемах?
– Проблемы… – повторил Демьянов, пытаясь, очевидно, о чем-то вспомнить. – Я не знаю, интересно это вам или не очень… Настя строила себе дом за городом на рублевском направлении. Помню, когда она только заговорила о своих планах покупки участка, я спросил, зачем ей этот геморрой? В Подмосковье много других мест, менее проблемных и не таких затратных. Но не менее престижных. Нет, уперлась, не захотела прислушаться к моему мнению. Ну, и началось… То с различными согласованиями, то с проектом проблемы, то потом со строителями.
– И что? – затаив дыхание, спросил Никита, почувствовав, что вырисовывается направление, в котором предстоит поработать.
– Да ничего особенного. В конце концов очень нехилый особняк отгрохала себе Настя… – Внезапно тон разговора Демьянова изменился, в голосе послышалась горечь. – Жаль, не успела девочка воспользоваться этой роскошью.
– А где конкретно? Вы там были? Можете назвать адрес?
– В Жуковке, где же еще. Могу отправить фото, если пришлете адрес своей электронной почты. Когда стройка закончилась, Настя возила меня туда, чтобы похвастаться.
– И адрес дома знаете?
– Адрес не знаю. Но, с вашими возможностями, думаю, легко найдете.
Поблагодарив Демьянова, Никита отправил ему сообщение с адресом почты. А когда увидел снимок трехэтажного особняка, сразу за которым начинался сосновый лес, понял, что борьба за то, чтобы унаследовать право на такую недвижимость, может происходить нешуточная. И предположение о том, что дорожно-транспортное происшествие могло быть кем-то спровоцировано, начинало приобретать определенные очертания.
Михаил Иванович, выслушав Никиту и рассмотрев снимок, не стал комментировать вновь возникшие обстоятельства. Просто, воспользовавшись связями в определенных структурах, через некоторое время получил в свое распоряжение не только точный адрес особняка и копии правоустанавливающих документов на землю и недвижимость, но и не менее интересную информацию о счетах в нескольких банках на имя Анастасии Викторовны Вершининой. Разумеется, о том, какие суммы могли фигурировать на этих счетах, учитывая немалые затраты на строительство дома, можно было только догадываться.
– Ну, что ж, – резюмировал Михаил Иванович, подводя итог проделанной работе, – мотив предполагаемого преступления, я подчеркиваю – предполагаемого, имеется. Круг подозреваемых, надеюсь, – Нарывайло вопросительно посмотрел Никите в глаза, – определен. Осталось за малым: раздобыть факты о том, что мы имеем дело не со случайным дорожно-транспортным происшествием, а с хорошо спланированным преступлением, а также улики, доказывающие причастность к совершенному преступлению неопределенного круга лиц. А это, как ты должен понимать, самый сложный этап, учитывая родственные связи фигурантов дела.
– Ну, круг подозреваемых достаточно узок, – заметил Никита. – Сестра с мужем и их тетя.
– А с учетом приоритетов?
– Здесь, конечно, сложнее. На первое место я бы поставил Веру Анатольевну, имея в виду ее прошлое. А на втором Светлана и Георгий Савчуки.
– А ты рассматриваешь их как подельников, я имею в виду Савчуков?
– То есть, вы допускаете, что один из них мог действовать самостоятельно, другой непричастен?
– То-то и оно. И если не принимать во внимание эту версию, можно где-то проколоться.
– Как хорошо начиналось, Михал Иваныч! – нахмурился Никита. – Вот умеете вы испортить настроение. То есть, я хотел сказать – выстроенные версии.
– А мне кажется, я облегчил тебе задачу. Мы должны в своих следственных мероприятиях опираться на то, что родную сестру следует поставить на последнее место в ряду подозреваемых. Но не исключать эту версию. Что ты думаешь по этому поводу?
– Вы, как всегда, правы, шеф. Если б еще подсказали, с чего начать…
– Нет ничего проще. С мадам Левицкой ты уже имел честь беседовать, причем, два раза. Поэтому пришло время встретиться с Савчуками, а Веру Анатольевну пока оставить в покое. Иначе она решит, что ты вцепился в нее мертвой хваткой. Пусть немного успокоится, авось бдительность потеряет. В общем, отдохни в выходные, а в понедельник наведайся в Купавну.
– Не резон ждать до понедельника, Михал Иваныч. Они где-то ведь работают, а завтра выходной, наверняка кто-то из них дома будет.
– Как скажешь. Может, помощь нужна?
– Нет, справлюсь. Не будем пока раскрывать себя полностью. Вот только позвоню сейчас тете, спрошу у нее номер телефона Савчуков.
– Не надо никуда звонить. – Михаил Иванович порылся в карманах, достал бумажку. – Здесь адрес и телефон. Я же говорил, если помнишь, что из морга информация. И обязательно спроси у Савчуков, есть ли у них еще родственники – очень интересен вопрос, почему Настя не знала о существовании родной тетки. Только не ссылайся на Веру Анатольевну. Важно, чтобы никто из родственников пока не знал о наших контактах с обеими сторонами. Чувствую, что собака зарыта в их огороде. В смысле, в их взаимоотношениях. Да, вот еще что: аккуратно провентилируй вопрос, знают ли Савчуки о том, что Настя построила дом на Рублевке.
Глава четвертая
----- . . . -----
Никита сначала хотел предварительно договориться с Савчуками о встрече. Но передумал, резонно рассудив, что лучше будет, если застанет их врасплох. Поэтому выехал в субботу в девять утра с расчетом, что в десять будет на месте. Вряд ли в это время они успеют куда-нибудь уйти из дома.
Он остановился по указанному в бумажке Михаила Ивановича адресу на окраине населенного пункта. Не сказать, чтобы дом Савчуков можно было назвать барскими хоромами. Но двухэтажное здание современной постройки, отделанное красивым облицовочным кирпичом, площадью не менее ста пятидесяти квадратных метров, выгодно выделялось среди скромных домиков хрущевских времен, до сих пор в изобилии существующих на территории Московской области. Сквозь решетчатый металлический забор просматривался японский внедорожник белого цвета, из чего Никита сделал вывод, что хозяева находились дома. Он представился ответившей на телефонный звонок женщине сотрудником полиции, затем спросил:
– Я со Светланой Викторовной Савчук говорю?
Возникла непродолжительная пауза, после которой женщина ответила:
– Да, а по какому вопросу вы звоните?
– Я хотел бы с вами встретиться, чтобы поговорить об Анастасии Вершининой. Нахожусь в машине у вашего дома.
Опять наступила пауза, во время которой кто-то, очевидно, должен был через окно или иным способом убедиться в том, что позвонивший не шутит. В трубке раздались короткие гудки, а через минуту открылась калитка, в проеме которой возник мужчина в джинсах и сером свитере. Никита узнал в нем мужа Светланы и вышел из машины. Мельком взглянув на удостоверение личности, которое предъявил Никита, мужчина хмуро представился:
– Георгий Степанович Савчук, муж Светланы. – Жестом предложив Никите пройти во двор, он пропустил его вперед.
Светлана в тапочках на босу ногу, в симпатичном домашнем халате розового и желтого цветов, с преобладанием розового, гармонировавшем с ее пышными рыжими волосами, встретила гостя в просторной гостиной и усадила в кресло, а сама с мужем присела на диван напротив. Никита с тоской отметил еще более яркое, чем показалось в Доме кино и на кладбище, сходство старшей сестры с Настей. От предложенного чая или кофе он отказался, чувствуя повисшую в доме принужденность, вызванную то ли его появлением, то ли ранее имевшую место в связи с трагическим событием.
– Я должен перед вами извиниться за то, что сказал по телефону неправду, – начал разговор Никита. – Вернее, не совсем правду.
Светлана после его слов с тревогой взглянула на мужа, но тот, казалось, никак не прореагировал на признание непрошенного гостя.
– Да вы не волнуйтесь, – поспешил успокоить хозяев дома Никита. – Я действительно в недавнем прошлом был сотрудником Московского уголовного розыска. А сейчас – частный детектив. И должен вам сказать, что незадолго до своей гибели Анастасия обратилась в наше детективное бюро с просьбой о помощи. Вы не догадываетесь, о какой помощи шла речь?
– Нет, – спокойно произнес Георгий. – А должны? – Он бросил взгляд на жену. – Тебе что-нибудь известно?
– И что вы имеете в виду? – спросила Светлана, не обращая внимания на вопрос мужа.
– Дело в том, что в адрес Насти с некоторых пор начали поступать анонимные угрозы по телефону, затем и по электронной почте. Она говорила вам что-то по этому поводу?
– Ничего такого мы от нее не слышали, – поспешила ответить Светлана. – И как долго это продолжалось?
– Со слов вашей сестры, не один год. Правда, с перерывом.
– Ну, это наверняка какие-то ненормальные поклонники ее доставали. Такое явление не редкость среди известных актрис. – Светлана взглянула на мужа, словно искала поддержки своим словам, но тот промолчал. – Вообще, в последнее время сестра была какая-то необщительная. Мы практически ничего не знали о ее личной жизни.
– А раньше?
– Раньше мы часто приезжали друг к другу в гости. Настя делилась новостями, связанными с ее профессией, рассказывала о своих планах.
– О каких, например? О жизненных?
– В основном, о съемочных.
– Вы имели в виду, что приезжали к ней в однокомнатную московскую квартиру?
– Да, другой у нее не было. Не так давно Настя построила дом в области, собиралась в скором времени пригласить на новоселье… Но не судьба.
Никита вспомнил вдруг о последнем телефонном разговоре с Настей за мгновения до ее гибели.
– Скажите, зачем сестра ехала к вам в тот вечер? Причем, судя по всему, очень спешила. У вас перед тем состоялся какой-то разговор?
– Не имею никакого представления. Она мне не звонила, мы ей – тоже. А почему столько вопросов? Вы хотите связать аварию с угрозами, поступавшими в адрес сестры? Но ведь заключение о ДТП – не справилась с управлением! И потом, Насти уже нет, следовательно, ваши обязательства перед ней автоматически утратили силу.
– Не совсем так, Светлана Викторовна, – как можно мягче произнес Никита. – Дело в том, что Настя заплатила хороший аванс за мои будущие услуги, и я считаю своим моральным долгом довести это дело до логического конца. То есть, должен выяснить: либо совершено преступление, либо его не было. И последний вопрос. Скажите, есть у вас еще родственники? Если не близкие, то, возможно, дальние?
– Нет! – твердо ответила Светлана. – Я имею в виду, близких нет. Ну, а дальних… Кто его знает, у кого их нет. Особенно, когда возникает необходимость вступать в наследство.
«Судя по всему, у них и детей нет, – подумал Никита и осмотрелся. – Кроме домашнего кинотеатра и дорогого ноутбука, в комнате начисто отсутствуют какие-либо вещи, напоминающие о том, что в доме могут быть дети». А вслух произнес, поднимаясь:
– Ну, что ж, прошу извинить за беспокойство, вопросов пока больше не имеется. – Никита положил свою визитку на журнальный столик рядом с ноутбуком. – Позвоните, если вспомните что-то интересное.
Георгий, который за все время произнес всего несколько слов, проводил Никиту за ворота и также молча закрыл калитку.
----- . . . -----
– Ну, и что мы имеем с гуся? – весело спросил Нарывайло в понедельник, как только Никита появился в офисе.
– Какого гуся? – Никита в недоумении уставился на шефа.
Михаил Иванович озабоченно почесал затылок, обдумывая, очевидно, следующий вопрос, затем произнес:
– Ты планировал встретиться с Савчуками.
– Ну, да. В субботу был у них в доме, сейчас доложу. А причем гусь? Я гусей у них не видел.
– Да это я так… – Михаил Иванович рассмеялся. – Просто анекдот старый вспомнил. Думал, ты его знаешь. Ладно, не обращай внимания, рассказывай.
– Ну что, пообщались минут двадцать, не больше. Парочка эта, я вам скажу, не произвела впечатления.
– Вообще никакого, что ли?
– Вообще. Неприветливые какие-то, что муж, что жена. Атмосфера в доме мрачная, тяжелая.
– А ничего, что хозяйка этого дома с мрачной атмосферой только что сестру родную похоронила? – усмехнулся Михаил Иванович?
– Так-то оно так. Но не создалось у меня ощущения, что в этом причина. Сам не знаю, почему.
– Ну, хорошо, все это лирика. Да и ощущения твои основаны на субъективистском восприятии в их доме атмосферы и всего остального прочего. Давай, докладывай по существу.
– Хорошо, начну с дома. Особнячок неплохо смотрится. Двухэтажный, но не большой, выстроен не так давно. Детей у них, похоже, нет, вдвоем живут. Но это мое чисто субъективное восприятие. – Никита умолк, наблюдая за реакцией начальника, но того нельзя было смутить никаким сарказмом. Он лишь коротко бросил без всяких эмоций:
– Не умничай, продолжай.
– О поступавших угрозах в адрес сестры, по словам Светланы, ничего не слышали. В последнее время общались редко, но о том, что Настя построила дом, знают, планировали даже приехать на новоселье. С какой целью Настя ехала к ним в тот вечер, не знают, не созванивались накануне ее гибели. Ну, и, что касается вопроса о близких родственниках – ответ отрицательный.
– А чем они занимаются, не узнал? Я имею в виду, чем зарабатывают на жизнь?
– Хотел спросить. Но очень уж они были напряжены, видимо, в связи с мыслями о том, что могли попасть в круг подозреваемых.
– Ладно, выясним. Значит, что мы имеем, – резюмировал Михаил Иванович. – Если отбросить всякую мишуру и твои субъективные оценки, наша первостепенная задача – разобраться с их родственными связями. Что-то здесь явно не укладывается в логическую цепочку. Думаю, если все-таки мадам Левицкая соблаговолит с нами пообщаться, она прольет свет на темную сторону этой истории. Причем, насколько я понял из твоих впечатлений от общения с ней, Вера Анатольевна – женщина с характером, поэтому торопить ее нет смысла, иначе может закрыться окончательно.
– Ну, и сколько мы будем ее не торопить, Михал Иваныч? Есть у вас по этому поводу предложения?
– Думаю, ничего сверхъестественного не произойдет, если выждем день-два. А ты пока хорошенько обдумай, какие вопросы ей задать. Но, главным образом, ты должен знать, как их задать. Нарывайло поставил акцент на слове «как». – Уловил мысль?
Но ждать не пришлось ни день, ни два. Никита не успел еще осмыслить, что имел в виду Михаил Иванович, как зазвонил его мобильник – на связь вышла Вера Анатольевна Левицкая, выразив желание не просто встретиться с Никитой, а приехать в офис их бюро прямо сейчас. Назвав адрес, Никита выключил телефон и довольно улыбнулся.
– На ловца и зверь бежит, Михал Иваныч.
– Ну-ну! Посмотрим, что за птица этот зверь.
Левицкая, вошедшая в кабинет часа через два, по-прежнему была в траурном одеянии. Натали, находившаяся в это время здесь же, сразу предложила кофе. Ответив утвердительно и поблагодарив, Вера Анатольевна окинула пытливым взглядом присутствующих. Легкая тень усмешки, промелькнувшая на ее лице, говорила о том, что хозяева кабинета и окружающая обстановка оказали на нее благоприятное впечатление. Михаил Иванович галантно помог гостье раздеться, усадил ее в кресло, затем спросил:
– Может быть, я могу предложить вам рюмку коньяка?
В это время Натали принесла всем кофе.
– Нет, спасибо, я за рулем. А кофе выпью с удовольствием.
– Хорошо. – Нарывайло приветливо улыбнулся, что, впрочем, не помешало ему пристально всмотреться в глаза Веры Анатольевны, а той – спокойно выдержать его пронзительный взгляд. – Меня зовут Михаил Иванович, можете считать начальником этого кабинета. Это моя супруга Натали. С Никитой вы знакомы. Ну, и, слушаем вас внимательно.
Вера Анатольевна кивнула, и некоторое время молчала, очевидно, собираясь с мыслями. Затем неторопливо произнесла:
– Я не знаю, какова причина, побудившая вас заняться расследованием дорожно-транспортного происшествия, в котором погибла моя племянница. Очевидно, она существует. А привели меня к вам размышления о том, что ваше желание совпадает с моим. Начать хочу с ответа на вопрос, который очень интересовал Никиту: почему Анастасия не знала о моем существовании? Дело в том, что у меня есть прошлое, которое весьма непривлекательно. – Левицкая задумалась, а Михаил Иванович, воспользовавшись возникшей паузой, мягко заметил:
– Ваше прошлое известно, Вера Анатольевна, но без подробностей. Можете продолжать без опасений смутить нас.
– Вот как? – изумилась в первый момент Левицкая. – Хотя, чему тут удивляться, я на мгновение, очевидно, забыла, что имею дело с сыщиками. Тем проще мне будет рассказать подробности. Дело в том, что я и Юля, мама Светланы – близнецы, Никита об этом уже знает. Вы не ослышались, речь действительно о маме именно Светланы, моей родной племянницы. Так получилось, что в ранней молодости мы с сестрой были влюблены в одного юношу, который в конце концов женился на Юле. А я, в силу, надеюсь, понятных вам причин, замуж так и не вышла. Чтобы заглушить боль неразделенной любви, уехала из родного края на много лет, куда глаза глядят. Был одно время, как сейчас говорят, бой-френд, с которым мы расстались. А когда вернулась на родину в надежде, что душевные раны затянулись, старая любовь, которая, как известно, не ржавеет, вспыхнула вновь. Причем, обоюдно. Мне это показалось счастьем и несчастьем одновременно. Ведь шила в мешке не утаишь, и наша связь с Виктором, благодаря бдительным гражданам, стоявшим на страже чистоты морали и нравственности советских женщин, стала известна Юле. Но с большим опозданием – я была уже в то время беременна.
– Ох, ты ж, Господи! – не выдержала Натали. – Никита, доставай коньяк, иначе разрыдаюсь!
Михаил Иванович и Никита присоединились к Натали, не позволив ей переживать эту мелодраму в одиночестве, а Вера Анатольевна невольно улыбалась то ли от нахлынувших воспоминаний, то ли от представшей перед ее глазами картины.
----- . . . -----
– В общем, – продолжала Вера Анатольевна, – произошел грандиозный скандал, свидетелем которого невольно стала Света. В то время она уже все понимала в таких делах. Как ни странно, со временем Юля все-таки простила меня, а вот Светлана, как показали последующие события, не смогла с этим смириться. У меня была машина, старенькие Жигули, которая досталась мне в свое время от сожителя. Однажды зимой мы с Юлей и Виктором возвращались поздно вечером из Москвы в Купавну. За рулем, естественно, была я. И, вы не поверите, практически на том же месте, где погибла Настя, мне подрезал какой-то идиот на Волге, я дернулась, машину занесло, и она перевернулась, оказавшись в кювете. В живых осталась я одна. Был суд, приговорили к пяти годам. Свету взяли к себе родители Виктора, а от Насти отказались, и она попала в детский дом. Светлана, когда достигла совершеннолетия, забрала Настю из детдома, а вскоре умерли родители Виктора. Однажды, это был единственный случай, ко мне в колонию приехала на свидание Светлана. У меня тогда от счастья чуть разум не помутился. Но от того, что я услышала, вены себе чуть не вскрыла. Оказалось, что Настя своей мамой считает Юлю, и Светлана сказала мне практически дословно следующее: «Если хотя бы раз после освобождения попытаешься войти в контакт с Настей, я скажу ей, что ты убила ее родителей, которых она помнит и любит. Поэтому, если не хочешь, чтобы такое произошло, держись от нее подальше, и вообще забудь о существовании Насти». Что было делать? Ради спокойствия и счастья своей доченьки я приняла эти условия. Когда вышла по УДО, сменила фамилию, место жительства. А Настя так и осталась с фамилией Виктора, Вершининой.
Наступила длительная пауза. Слушатели переваривали рассказанную историю, а рассказчица погрузилась в воспоминания, о которых сыщикам еще только предстояло услышать.
– Что же было дальше? – спросила через некоторое время Натали.
– Ну, а что дальше… Чтобы не сойти с ума от свалившегося на меня горя, я начала работать, как проклятая, годами не зная ни выходных, ни отпусков. Догадываюсь, вы в курсе, что я добилась определенных успехов. Но все эти годы я неотступно отслеживала жизненный путь моей девочки. Не стану рассказывать, чего мне это стоило, но я знала каждый ее шаг, все ее болезни, все горести и радости, все успехи. Я так гордилась достижениями уже взрослой Насти, ее популярностью. Была так счастлива, и в то же время чувствовала себя такой бесконечно несчастной от сознания того, что не могу подойти к ней и сказать: «Родная моя! Я так тебя люблю!». И вдруг такое!
Глаза Веры Анатольевны заблестели, и она внезапно, не в силах больше сдерживать себя, такую сильную, такую самостоятельную женщину, заплакала навзрыд. Михаил Иванович подал ей стакан воды, после чего уставшая от воспоминаний женщина постепенно успокоилась.
– И что же, за все эти годы вы не пробовали поговорить со Светланой в надежде, что она пересмотрит поставленные условия?
– Ну, как же, пробовала. Но в ответ пришлось выслушать такое, что отбило охоту возобновлять переговоры. Стыдно сказать, даже денег предлагала. В конце концов смирилась со своей участью. Довольствовалась тем, что в любое время имела возможность любоваться дочерью, просматривая фильмы с ее участием. Я вам вот что скажу. Когда это произошло, меня охватил какой-то мистический ужас. В том же месте спустя много лет повторилась моя авария, но уже с участием дочери. Я решила, что небеса наказали меня через смерть Насти. И, честно признаюсь, до встречи с Никитой мне не приходило в голову, что авария могла быть спровоцирована намеренно.
– А теперь вы кого-то склонны подозревать в преступлении? – спросил Михаил Иванович
– Нет… Я не знаю, что и думать…
– А вы в курсе, что Насте угрожали? – в свою очередь задал вопрос Никита.
– Угрожали? – изумилась Вера Анатольевна. – Кто? Когда?
Никита вопросительно посмотрел на Михаила Ивановича, который утвердительно кивнул, правильно поняв в его взгляде немой вопрос. И тогда Никита рассказал о визите Насти в их детективное бюро, о последнем телефонном разговоре с ней, о приезде к месту аварии, обо всем, с чем удалось столкнуться при попытке выяснить обстоятельства, которые могли бы пролить свет на совершенное дорожно-транспортное происшествие. Во время наступившей после этого длительной паузы Михаил Иванович понял, что ввиду нервного потрясения получить какую-либо полезную информацию от Левицкой можно только с помощью вопросов.
– Скажите, Вера Анатольевна, вы знаете, что Настя построила себе хороший дом на престижном западном направлении?
– Конечно, знаю. Как знаю и то, что строительство дома для Светланы взамен прежней развалюхи полностью финансировала Настя. И Хонду ей купила тоже Настя.
– Ну, коли разговор зашел о Савчуках, вы можете ответить на вопрос о том, на какие средства живут Светлана с мужем. Чем они занимаются? Кто они по профессии?
– Могу, конечно. Светлана никакого образования не имеет. Работала раньше, где придется. А потом и вовсе перестала трудиться, когда Настя большие деньги начала зарабатывать и помогать сестре. Георгий престижный вуз какой-то технический закончил. На дому в основном работает, занимается разработкой программ. Компьютерный гений! Это все, что я о нем знаю.
– Компьютерный гений, говорите? – задумчиво повторил фразу Михаил Иванович. – А можете пояснить?
– Могу. Не так давно мой системный администратор увидел чье-то вмешательство в бухгалтерские документы, которые были под сложным паролем. С большим трудом обнаружил IP-адрес взломщика, которого назвал компьютерным гением. Это был Георгий.
Нарывайло хотел продолжить тему, но Вера Анатольевна опередила его, попросив Никиту рассказать о подробностях обнаружения аварии.
Никита рассказал. Затем, чуть подумав, произнес:
– Я сделал несколько снимков… Не знаю, стоит ли вам показывать.
– Конечно, покажите. Больше, чем могут глаза выплакать, не выплакают.
Никита включил ноутбук. На одном из снимков Левицкая, тяжело вздыхая и вытирая платочком слезы, задержала внимание дольше, чем на остальных. Затем спросила:
– А что блестит на полу?
– Это очки.
– Очки? – удивилась Вера Анатольевна. – Чьи? Они у вас? Можете показать?
– Могу, конечно. – Никита достал очки из ящика своего стола.
Мельком взглянув на них, Вера Анатольевна сказала, поднимаясь с кресла:
– Мужские. Да и не носила Настя очков, я бы знала об этом. – Она взглянула на часы. – Спасибо вам за то, что выслушали. Хоть и немного, но мне все-таки стало легче.
Михаил Иванович помог гостье надеть пальто.
– Провожать меня не надо, позвоните, если что-то прояснится.
Когда дверь за Левицкой закрылась, наступила минутная тишина, которую нарушила Натали.
– Да, интересная история. И на самом деле какая-то мистическая. Не находите?
– Каждой мистической истории рано или поздно находится реалистичное объяснение, – проворчал Михаил Иванович, который в силу своей профессии не верил ни в мистику, ни в какие-либо другие явления, на первый взгляд вступающие в противоречие с реальностью.
----- . . . -----
– Какие будут указания, товарищ начальник, по дальнейшим следственным действиям? – спросил Никита.
Михаил Иванович ответил не сразу. Он несколько раз прошелся по кабинету взад-вперед, и только после этого произнес:
– Если мы имеем в виду, что гибель Анастасии Вершининой – убийство, необходимо определиться с мотивом. Сегодня можем уже это сделать? И второй вопрос – была ли с нами Левицкая Вера Анатольевна откровенна? Или что-то не договаривает?
– Полагаю, мотивом надо считать наследство Насти, – твердо сказал Никита. Подозреваемыми – как Савчуков, так и Левицкую. Формально, конечно. Но лично я считаю, что Вера Анатольевна – вне подозрений.
– Потому что у нее много денег? – усмехнулся Михаил Иванович. – Это слабый аргумент, опровергнутый многолетней криминальной статистикой, основанный, к тому же, на твоих эмоциях, поскольку в результате общения с Савчуками и Левицкой твои симпатии оказались в пользу Веры Анатольевны. А с фактами, как ты понимаешь, у нас совсем никак. Если мне память не изменяет, ты у Савчуков не спрашивал, бывали ли они в отсутствии Насти на ее квартире.
– Нет, не спросил.
– Спроси сейчас.
Никита взял мобильник. На звонок ответила Светлана. Поздоровавшись, он извинился.
– В прошлый раз я упустил один момент, Светлана Викторовна. Вы в отсутствии сестры в Москве, имеются в виду длительные поездки, связанные с работой, бывали в ее квартире?
– Бывала, но крайне редко. – Светлана ответила на вопрос без запинки. – У нас есть запасной комплект ключей на случай, если что-то произойдет. Вы же понимаете, это обычное явление между близкими родственниками.
– Да, согласен. А перед возвращением Насти из последней командировки вы тоже были у нее дома? – Незамедлительного ответа не последовало, но через несколько секунд Светлана твердо произнесла:
– Да, в этот раз я тоже посещала квартиру сестры.
– А что, от соседей поступил какой-нибудь сигнал? Что-то их насторожило?
– Нет… Но я иногда по собственной инициативе приезжала в ее квартиру. Мало ли что…
– Ну да, конечно. Спасибо. Если еще возникнут вопросы, я перезвоню. – Никита выключил телефон и посмотрел на Михаила Ивановича. – Вопрос, конечно, интересный. Дело в том, что Настя категорически утверждала, что ключей от ее квартиры ни у кого нет, и код сигнализации никто не знает.
– Ну, это можно просто объяснить. Она по определению должна была исключить Светлану из подозреваемых, потому что всецело доверяла сестре. А никаких странностей сейчас не заметил в разговоре?
– Вроде бы нет. Разве что не сразу ответила на второй вопрос, чуть помедлила.
– То есть, не была готова к этому вопросу. Вернее, к ответу на него… По-прежнему у нас нет никаких фактов.
– Мальчики, вам не кажется, что мы упустили один немаловажный аспект? – спросила вошедшая в кабинет Натали.
– Кажется, – с готовностью ответил Никита. – А какой?
– Вот и я долго задавала себе этот вопрос до настоящего момента. Чувствовала, будто что-то упустили, а что именно, не могла понять. Смотрите, что получается. Много лет Вера Анатольевна, по ее словам, отслеживала жизненный путь своей дочери, как мы могли убедиться, довольно детально. Вопрос: как ей удавалось это осуществлять, не привлекая к себе внимания Насти? Мне кажется, надо спросить Левицкую об этом.
Никита пожал плечами, дескать, нет проблем, и включил мобильник. Задав вопрос Вере Анатольевне, он услышал неожиданно резкий ответ:
– Послушайте, Никита! Я не совсем понимаю, чем продиктован ваш вопрос. Но, если по-прежнему я остаюсь в списке подозреваемых, значит, вы со своим начальником ни черта не поняли из моих откровений. И вот еще что… В отличие от вас, я знаю, кто убил Настю. – Услышав в трубке короткие гудки, Никита растерянно посмотрел в сторону Михаила Ивановича и Натали.
– Что? – спросил Нарывайло.
– Обругала меня и сказала, что знает убийцу.
– Ну-ка, набери ее еще раз! Такой оборот в деле мне не нравится.
Но абонент был уже недоступен. Натали нахмурилась.
– А вы обратили внимание, что Вера Анатольевна как-то скомкала свой визит к нам, быстро очень исчезла? Задушевная беседа с ней к этому не располагала. Вспоминайте, чем закончился разговор.
– Я помню, – нервно произнес Никита. – Мы рассматривали снимки с места ДТП.
– Ну, рассматривали, и что? – спросил Нарывайло, с любопытством глядя на Никиту.
– А что вы сейчас сделали, Михал Иваныч? – вместо ответа задал вопрос Никита.
– В каком смысле? – удивился старый сыщик, и посмотрел на жену. – Ты не знаешь, что он имел в виду?
– Нет, – пожала плечами Натали.
– Вот! Еще раз! – начал возбуждаться ни с того, ни с сего Никита. – Зачем вы приложили указательный палец к переносице, причем, два раза подряд с коротким интервалом?
– Ах, это! – усмехнулся Михаил Иванович, и посмотрел на свои очки, лежавшие на столе. – Все очень просто, Никита. Это от устоявшейся привычка поправлять сползающие на нос очки. Даже когда они не сползают. И даже когда их вообще нет на лице, то и дело тычешь пальцем в переносицу.
– Вот! – воскликнул Никита. – Он то же самое делал!
– Кто? – в один голос спросили Натали и Михаил Иванович.
– Георгий, муж Светланы! Когда я был в их доме, говорила в основном Светлана, а он молчал, тихо сопел и то и дело точно так же тыкал пальцем в переносицу. Я тогда еще подумал, на хрена он это делает!
– И? – все еще недоумевал Нарывайло.
– А Вера Анатольевна во время просмотра снимков спросила, что там блестит, – медленно, почти по слогам, произнесла Натали. – Ты ответил, что очки. И после этого она быстро засобиралась домой.
– Твою мать! – выругался Никита. – И теперь она заявила, что знает убийцу.
– Ты думаешь, после того, как Георгий потерял очки, он до сих пор не сумел купить себе новые? Но в таком случае он ни черта не видит, потому что очки эти с очень сильным увеличением для близорукого человека.
– Да какая разница? – кипятился Никита. – Сумел купить, не сумел... Может, он линзы вставил. Надо ехать, уверен – Вера Анатольевна в опасности.
----- . . . -----
Михаил Иванович, не обращая внимания на волнения Никиты, набрал на мобильнике чей-то номер.
– Приветствую тебя, Семеныч! Жив, здоров?.. Я звоню по вопросу, который обговаривал с тобой генерал Петров. Сейчас, ну, может, в течение минут тридцати-сорока, по этому адресу подъедет женщина на японском внедорожнике. Когда она войдет в дом, твои парни должны быть в готовности… Да, микрофоны на ней. Я тоже выезжаю.
Никита, слушая телефонный разговор, обалдело смотрел на шефа, не веря ушам своим. Он спросил у Натали:
– Ты что-нибудь понимаешь?
– Ровно столько же, сколько и ты. Но мне кажется, что Миша разговаривал с начальником полиции Купавны. Если не ошибаюсь, он должен арестовать Савчуков. И мы, конечно, тоже должны быть там, но вовремя не успеваем.
– Натали, кого ты имела в виду, когда сказала, что мы должны быть там? – Михаил Иванович сделал ударение на местоимении «мы».
– Не умничай, муженек. В этот раз я не собираюсь отпускать вас без присмотра.
– Ну, хорошо, уговорила. Только действительно надо поторопиться. Дело в том, что полицейские не знают, что надо искать в доме Савчуков – Петров уговорил их только произвести задержание, сославшись на мое присутствие.
Уже в машине Никита спросил у Михаила Ивановича, который давил на педаль газа, не особенно обращая внимания на ограничительные знаки.
– Может, все-таки объясните, шеф, что происходит? Почему я не знал о сегодняшнем мероприятии? Кстати, Натали тоже не в курсе, как я понял.
– Ты не поверишь, Никита, я тоже не знал.
– Конечно, не поверю. – Никита обернулся, чтобы взглянуть на Натали, притихшую на заднем сидении. – А ты веришь своему суженому?
– Я дома поговорю с ним на эту тему.
– Хватит бухтеть, – рассмеялся Михаил Иванович, – все расскажу. Помнишь, Никита, с самого начала, когда только появилась информация о сестре и ее муже, ты по моему совету занялся поисками фактов, связанных с участием Насти в рекламных съемках?
– Конечно, помню. Их адрес мы узнали в морге.
– Ну, вот. Я тоже не сидел без дела, а по своим каналам пробил информацию о Савчуке. Выяснил, что он профессионал в области программного обеспечения. Разумеется, никаких выводов я в то время сделать не мог. Просто рассуждал. Источник первых угроз, поступавших на телефон Насти, не представлялось возможным определить по той простой причине, что она выбрасывала СИМ-карты. Потом мы с тобой исключили версию с родителями умершего мальчика, а тот факт, что угрозы возобновились после некоторого перерыва, навел на мысль, что преступник, решивший избавиться от Вершининой, таким образом предполагал направить следствие, на случай, если будет возбуждено уголовное дело по факту гибели актрисы, по ложному следу. С определенного момента мы решили, что разборки имеют семейный характер, только задались вопросом, кто? Госпожа Левицкая, Светлана или Георгий? И, даже когда Вера Анатольевна назвала Георгия компьютерным гением, рассказав о взломе файлов с бухгалтерской документацией, я всего лишь передвинул Савчука в качестве подозреваемого на первое место, потому что только специалист с такими способностями мог остаться неопознанным телефонным абонентом или компьютерным пользователем. Но все равно не был до конца уверен.
– И только история с очками утвердила вас в мысли, что вы на верном пути? – вопросительно подытожил Никита.
– Ты, как всегда, проницателен, – улыбнулся Михаил Иванович.
– А когда, и на каких условиях вы убедили генерала, что нужна будет помощь полиции в Купавне, а не в доме или квартире, скажем, Веры Анатольевны? Ведь еще вчера круг подозреваемых был шире.
– Как только почувствовал, что к смерти Насти причастен кто-то из родственников. Владимир Дмитриевич обещал поддержать при наличии неопровержимых фактов. А почему именно в Купавне? Ну, это чисто интуитивно. Я был почему-то уверен, что, независимо от того, кто окажется фигурантом уголовного дела, события на конечном этапе произойдут в доме Савчуков.
– Но ведь с фактами у нас по-прежнему, мягко говоря, не очень, – съехидничал Никита. – Есть только наша с вами интуиция. Как бы не подставить генерала!
– Я надеюсь, Никита, что ни моя интуиция, ни тем более твоя нас не подведут.
– То есть, вы хотите сказать, – вступила в разговор Натали, – что Георгий подрезал Насте, будучи уверенным в том, что произойдет серьезное ДТП? Но мы знаем, что Хонда принадлежала Светлане, и машина эта не дешево стоит.
– Натали, когда на кону особняк на Рублевке и счета в банках, какая-то Хонда в расчет не берется. Тем более мы еще не знаем планов Георгия относительно супруги. – Михаил Иванович притормозил. Уже совсем стемнело, и за разговором они не заметили, как подъехали к дому Савчуков, возле которого, как и предполагалось, стояла машина Веры Анатольевны.
– Господи, Боже мой! – воскликнула Натали. – В опасности может сейчас находиться не только Вера Анатольевна, но и Светлана!
– Разберемся, – серьезно произнес Нарывайло, выходя из машины. И тут же перед ним возникла высокая фигура майора полиции.
– Михаил Иванович?
Нарывайло кивнул, пожимая протянутую ему руку.
– Майор Нечаев Сергей Петрович, – представился полицейский. – Мы здесь находимся уже десять минут, подъехали вслед за этим внедорожником. Из него вышла женщина, направилась в дом. Но никакого разговора я не слышу.
– То есть, вообще ничего? – изумился Михаил Иванович.
– Так точно, вообще ничего, – постучал майор пальцем по вставленному в правое ухо наушнику. – Только легкий фон.
Никита, прислушивавшийся к разговору, подошел к машине Левицкой, затем вернулся.
– Ее пальто в машине.
– Второй микрофон я воткнул в воротник джемпера. Не знаю, что произошло, – с досадой произнес Михаил Иванович. – Заходим, некогда рассуждать.
Глава пятая
----- . . . -----
Майор легко свистнул, откуда-то из темноты выскочили два автоматчика. В это время Натали открыла дверцу, пытаясь выйти из машины, но Михаил Иванович без слов грубо затолкал ее назад. Причем, вопреки его ожиданию, никакого сопротивления со стороны жены не было оказано.
Когда ворвались в дом автоматчики, а вслед за ними остальные, в гостиной перед ними предстала следующая картина. Посреди комнаты стоял стул, на котором сидела, крепко привязанная бельевой веревкой к спинке стула, Вера Анатольевна Левицкая. Перед ней стоял Георгий, который сразу же выронил из рук кухонный нож. На диване сидела с каменным выражением на лице Светлана.
– Что происходит? – испуганно спросил Георгий. Видимо, это была единственная фраза, которая могла прийти на ум хозяину дома в этот момент.
Михаил Иванович не спеша приблизился к Савчуку, осторожно поднял с пола нож так, чтобы не оставить отпечатки своих пальцев, внимательно его рассмотрел, затем произнес:
– Вот и мы хотели бы узнать, что же здесь происходит? Сергей Петрович, вы захватили с собой дактилоскописта?
– Конечно. Он в машине. – Майор включил рацию. – Ильич, заходи!
Ильичом оказался сухощавый мужичок лет пятидесяти небольшого роста с кейсом, из которого он сразу же достал полиэтиленовый пакет, и аккуратно положил в него нож. А Нарывайло извлек из кармана пиджака такой же пакет с очками, и передал их дактилоскописту. Но сделал это так, чтобы присутствующие не заметили содержимое пакета.
– Сколько вам потребуется времени? – спросил Михаил Иванович?
– Если мне предоставят отдельное помещение, не больше получаса.
В это время Никита освободил Веру Анатольевну от опутавшей ее веревки, попросив присесть в кресло, затем провел дактилоскописта на кухню, поскольку с прошлого посещения дома успел запомнить расположение помещений, а майор с согласия Михаила Ивановича попросил выйти парней, вооруженных автоматами. Примечательным было то, что с самого начала Вера Анатольевна не проронила ни слова, будто происходящее в доме касалось кого угодно, но только не ее. А еще от внимания Михаила Ивановича не укрылся тот факт, что Левицкая не отрывала взгляда от племянницы, словно посылая той какой-то безмолвный сигнал.
– Мне повторить вопрос? – произнес Нарывайло, глядя на Георгия. – Или нет в этом необходимости?
– А ордер какой-нибудь, или постановление – не знаю, как правильно, – в свою очередь спросил Савчук, – у вас имеется?
– А какой ордер вас больше устроит, на арест или обыск? – усмехнувшись, поинтересовался Михаил Иванович, и взглянул на майора. Тот кивнул и четко произнес:
– Вы задержаны на сорок восемь часов по подозрению в покушении на незаконное лишение свободы человека. А за это время следствие, возможно, переквалифицирует обвинение на покушение на убийство.
– Какое незаконное лишение? Какое убийство? – На лице Георгия не дрогнул ни один мускул. – В дом ворвалась какая-то сумасшедшая с непонятными угрозами. Поэтому во избежание эксцессов пришлось ее утихомирить и связать. Мы хотели звонить в полицию, но не успели, потому что вслед за этой не вполне нормальной женщиной ворвались вы.
– А нож в ваших руках как оказался? В целях обороны?
– Веревка слишком длинная была. Обрезал.
– Разберемся.
Вера Анатольевна усмехнулась, но Михаил Иванович подал ей знак пока не вступать в разговор. В это время в гостиную заглянул Ильич. По его взгляду Никита понял, что тот хочет его видеть, и пошел за ним на кухню, где узнал, что отпечатки пальцев на ноже и очках идентичны.
– Но есть отпечатки, принадлежащие кому-то другому, – сказал Ильич. – И этот другой – женщина.
– Уверены? – спросил Никита.
– Молодой человек! Я тридцать с лишним лет этим занимаюсь. Поверьте, женские пальчики от мужских могу отличить.
Никита задумался. Первая мысль, пришедшая в голову, была о Натали. Но он сразу ее отбросил, вспомнив, что Натали не держала в руках очки. И тут же пришло решение. На журнальном столике в гостиной он успел заметить графин с водой. Ближе всех к нему находилась Светлана, сидевшая с потерянным лицом на краю дивана, а подойти к столику было не просто, поскольку перед ним стояло кресло, да и стул, который освободила Левицкая, служил препятствием. Никита стремительно вошел в гостиную и, не давая сосредоточиться на своем появлении, громко произнес:
– Светлана, подайте, пожалуйста, графин!
Женщина взглянула на него рассеянно, но машинально выполнила просьбу, подав графин. Никита что-то шепнул Михаилу Ивановичу, затем скрылся на кухне. Нарывайло громко произнес, обратившись к майору Нечаеву:
– Сергей Петрович, у вас есть время для того, чтобы поработать с задержанным.
– Нет необходимости, – сухо ответил майор. – Завтра этим следователь займется, а я всего лишь оперативник.
– Ну, в таком случае, всем надо набраться терпения минут на пятнадцать-двадцать.
Но уже через десять минут в гостиную вошел Никита, что-то шепнул Михаилу Ивановичу и сразу же задал вопрос Савчуку:
– Георгий Степанович, у вас будут какие-нибудь заявления для следствия?
– Я уже все сказал, – пренебрежительно ответил Савчук.
– А у вас, Светлана Викторовна?
Светлана вздрогнула от неожиданности и посмотрела на мужа, словно ожидая от него подсказки. Но тот оказался безучастным к ее взгляду.
– Хорошо, – сказал Никита. – Я продолжу. – Он опять обратился к Савчуку. – Скажите, где вы были в субботу вечером двадцать шестого марта с девятнадцати до двадцати одного часа?
– Дома был, – не моргнув глазом, ответил Георгий.
– Сегодня одиннадцатое апреля, – с улыбкой произнес Никита. – И вы, не задумываясь, отвечаете, где находились две недели назад. Однако, память у вас…
– Я всегда субботними вечерами нахожусь у себя дома, поэтому нет повода задумываться.
– Допустим. А кто может подтвердить?
– Жена, разумеется. Кто же еще!
– Светлана Викторовна, вы подтверждаете, что ваш муж, Савчук Георгий Степанович, в субботу двадцать шестого марта вечером находился дома, и никуда не выезжал.
– Подтверждаю, – ответила Светлана.
– Кто бы сомневался! – Никита вынул из пакета очки. – Вам знаком этот предмет, Георгий Степанович?
– Нет, – не задумываясь, ответил Савчук.
– Тогда как вы объясните, что на стеклах этих очков обнаружены отпечатки пальцев, идентичные отпечаткам пальцев на ноже, который вы держали в руках, и выбросили при нашем появлении в доме?
– Не знаю. Впрочем… – Савчук впервые за все время занервничал. – Эти очки похожи на те, которые я когда-то носил, но где-то потерял.– Где-то… Когда-то… – Никита криво усмехнулся. – А когда линзы вместо очков начали носить, тоже не помните? Мне нужен ключ от вашей машины.
– Это еще зачем? Заявляю, что без адвоката я на ваши вопросы отвечать больше не буду. – Взгляд Савчука непроизвольно дернулся в сторону книжного шкафа, и это не ускользнуло от внимания Никиты. Взглянув на майора, он кивнул в сторону шкафа. Тот открыл одну из стеклянных створок и сразу же извлек ключ с брелком противоугонного устройства.
----- . . . -----
Ничего не объясняя. Никита взял ключ и вышел из дома. А, вернувшись через несколько минут, положил на стол видеорегистратор, смартфон и произнес:
– Вам, Георгий Степанович, действительно понадобится хороший адвокат. Ноутбуком вашим разрешите воспользоваться?
Внезапно Савчук опустил голову и тихо сказал, не обращая внимания на заданный ему вопрос:
– Ну, почему?.. – Он ни на кого не смотрел, не произнес ничьего имени, но было понятно, что вопрос относился к Светлане, которая растерянно начала озираться по сторонам, будто искала у кого-то поддержки. – Ведь русским языком сказал: избавься!
Никита развернул ноутбук так, чтобы всем был виден монитор, и подключил видеорегистратор. На экране возникла именно та картина, которую с самого начала предположили сыщики. Белый внедорожник обгоняет Хонду, подрезает и резко тормозит. Настя уходит вправо… Дальше – кювет, столкновение с деревом. И вдруг происходит невероятное – изображение резко смещается влево, и становится видно, как из белого внедорожника, проскочившего далеко вперед, выходит мужчина и приближается к машине Насти. Все узнают Георгия.
– Господи! – воскликнула в отчаянии Вера Анатольевна. – Да она еще жива была! Сил бедняжке хватило на то, чтобы дотянуться до регистратора.
В наступившей тишине стало слышно, как тикают маленькие часы, стоявшие на книжной полке, демонстрируя неумолимый ход времени, а кому-то напоминая еще и о неизбежном приближении возмездия за содеянные грехи. Светлана, уловив направленный на нее осуждающий взгляд Веры Анатольевны, процедила сквозь зубы:
– Не смотри на меня так. Тебе не понять! Я не пожалела своих молодых лет, воспитала ее, выучила. Из гадкого утенка она превратилась в кинозвезду. Слава, сумасшедшие деньжищи… И что в благодарность? Мелкая подачка в виде этого дома и машина? Себе-то особняк отгрохала – мама не горюй!
И опять наступила тишина, нарушенная, впрочем, через несколько секунд звуком защелкиваемых наручников. Когда полицейский фургон уехал, Михаил Иванович сказал Левицкой:
– Вы очень опрометчиво поступили, Вера Анатольевна, заставили нас поволноваться. Хорошо, Никита сообразил, когда вы быстро нас покинули, увидев на снимке очки.
– Сейчас я это понимаю. Но и вы поймите меня, очень захотелось взглянуть в глаза людям, которые сначала разлучили меня с дочерью, затем убили ее. – После небольшой паузы Вера Анатольевна произнесла: – И все-таки, несмотря ни на что, мне жаль Светлану. Как-никак – родная племянница. Что с ними будет?
– Все будет зависеть от того, как они поведут себя во время следствия и на суде. – Михаил Иванович неопределенно пожал плечами. – Понимаете, если бы речь шла только о ДТП, то с хорошим адвокатом могли отделаться условным сроком. Ведь умышленные действия в данных обстоятельствах доказать практически невозможно, поэтому наиболее вероятно будет вменено в вину оставление в опасности. Ну, а незаконное лишение человека свободы – более тяжелая статья. Многое от вас будет зависеть, если вы меня понимаете. Извините. – Михаил Иванович достал зазвонивший мобильник, но Вера Анатольевна сочла разговор законченным и удалилась к своей машине.
– Семеныч, спасибо! Все прошло штатно, но у меня к тебе есть просьба. Перед тем, как следак будет проводить первый допрос подозреваемых, позвони. Мы же все равно будем привлекаться в качестве свидетелей… – Нарывайло посмотрел в сторону Никиты. – Нет, завтра не я приеду, мой помощник.
Натали послушно находилась в машине и помалкивала. Но, когда Михаил Иванович выехал на шоссе, произнесла:
– Все понимаю, но никак в толк не возьму, почему они не уничтожили прямые улики?
– Я не понял, – удивился Михаил Иванович. – Ты подглядывала, что ли? Я же запретил выходить из машины. Никита, твоя работа?
– Виноват, шеф! Натали в прихожей находилась все это время под моим контролем. В машине оставаться ей было страшнее.
– Ну, в таком случае отвечай на ее вопросы, не отвлекая меня от дороги.
– Натали, кому, как не тебе, разбираться в женской психологии! – произнес Никита. – Думаю, все дело в банальной алчности. Муж привез регистратор со смартфоном, видимо, в качестве доказательства содеянного, а жену жаба задушила выбрасывать дорогие игрушки. Кстати, в смартфоне аккумулятор сел. Но наверняка Светлане хватило сообразительности удалить все входящие и исходящие. Мы, очевидно, так и не узнаем, что заставило Настю в тот вечер поспешить к сестре. А как удалить файлы в регистраторе, она просто не знала, отложила на потом. В общем, завтра попробую разобраться с оставшимися вопросами, если следователь не будет возражать. Кстати, на очках Георгия есть женские пальчики, не принадлежащие Светлане. Только для следствия это не имеет уже никакого значения. Возможно, умирающая Настя сорвала с него очки, когда он склонился над ней. Так и встает перед глазами эта картина. – Никита тяжело вздохнул. – Все! На сегодня хватит эмоций.
Никите вообще хотелось уже забыть об этом деле. Ночь практически не спал, заново переживая случившееся. Перед глазами то и дело возникал образ Насти, которая умоляла спасти ее от злоумышленника. Но следующим утром после звонка начальника полиции он выполнил указание Михаила Ивановича и, прибыв в Купавну, поговорил, по договоренности со следователем, с Георгием и Светланой.
Из сбивчивых и не совсем последовательных рассказов супругов, которые, как Никите показалось, изображали искреннее раскаивание, стало понятно, что роль первой скрипки во всей истории от начала до конца принадлежала Светлане. Безвольный муж только следовал указаниям изобретательной супруги. Выяснилось, что, хотя Настя и не помнила, когда отвечала на вопросы Никиты, она все-таки рассказала сестре о каком-то ненормальном, который начал доставать по телефону с угрозами. Но это продлилось недолго. А спустя какое-то время в голове Светланы, давно сгоравшей от зависти к младшей сестре, созрел, в общем-то, примитивный, но не лишенный творческой окраски, план воспользоваться этим событием. На этапе запугивания большого труда скрыть источник угроз не составило, учитывая способности Георгия. Ну, а история гибели родителей, само собой, послужила Светлане подсказкой, как избавиться от сестры. Только вот не приняла она во внимание существование родной тети. Или просто недооценила ее желания быть в курсе всех событий, происходивших вокруг родной дочери, и возможностей в то же время оставаться многие годы в тени.
Выслушав рассказ Никиты, Натали глубоко вздохнула.
– Что с людьми делают деньги? И что, думаешь, притворяются, что раскаялись?
– Во всяком случае в отношении Светланы уверен, что так. Глаза выдают.
– Это как? – спросил Михаил Иванович.
– Очень просто. Я еще во время первой встречи с Савчуками в день похорон обратил внимание, что есть какое-то несоответствие… И только сегодня понял, в чем дело. Скорбь на лице Светлана изображает неподдельную, но в глазах – холодное равнодушие.
– Наверное, ты прав. – Натали опять вздохнула. – Не напрасно кто-то сказал, что глаза – зеркало души.
Никита снял с гвоздя календарь, открыл кейс и вынул из него небольшой фотопортрет, который повесил на стену вместо календаря. С портрета на них смотрела красивая рыжеволосая девушка. Нежный взор ее был ироничен, но в глазах проглядывала едва заметная грусть.
Роман с кладбищем. Еще одно последнее дело
© Copyright: Вячеслав Исаев 2, 2019
Свидетельство о публикации №219121401589
Свидетельство о публикации №219121401589
Рецензии