Часть 4. Сны и зеркала Глава 1

 
 
   Глава 1. Усыпальница Правителей

       Перед Лорелеей проплывал очень большой город, ничуть не меньше Ангкора, столицы Амореи. Это была древняя Сатора,  с её многочисленными каналами, мостами, резными башенками, набережными, фигурками девушек из прозрачного хрусталя и алебастровыми вазами, украшающими дворцы и храмы. Рядом с их тонкой и быстрой лодочкой плыли по реке многочисленные парусные суда -  и такие же маленькие, тонкие лодочки, как и та, на которой плыли они, разрезающие водные просторы, будто гигантские водомерки... Такой и представлялась ей Сатора: ещё раньше,  по книжным иллюстрациям монастырских книг. Многие места Саторы были ей знакомы именно по этим иллюстрациям. И, незнакомы совершенно: ведь теперь Сатора предстала ей настоящей, огромной, овеваемой ветром; а книги не давали никаких представлений ни о просторах водной глади, ни бурлящих синих водах, ни об огромности этих величественных зданий.
     Вскоре, уже на берегу, опираясь на парапет набережной и всматриваясь в бурную воду, Лорелея наполнялась совершенно иными мыслями и чувствами. Чуть приподняв голову, она по-прежнему видела великолепные дворцы и замки, мосты и парусники. Но слухи, которыми был полон город и которые привели теперь её сюда, на пристань,  вместе с её матерью, Азалией, и магом Картагелем, были неутешительными. Семь дней тому назад сокол мага - художника Сьённа, живущего во дворце мецената, герцога Саторы Вазаррия, принёс дурные вести. А Сьённ, друг мага Армуальда, у которого они остановились в Саторе, поведал о них своим гостям немедленно, по их прибытии.
      Теперь об этих дурных вестях говорили повсюду. И только из-за этих вестей высыпал народ на набережную, облепив парапет. И Лорелея тоже увязалась за матерью, поражённая нелепостью этих слухов и полной их неожиданностью. Но, желая одной из первых узнать правду.
     Впрочем, Лорелея не верила слухам, она надеялась на скорое разоблачение обмана.
   Людей на пристани было много, очень много. И все норовили приблизиться и стать как можно ближе к воде, хотя река Тулинна и не была полностью безопасна. В отличие от Ангкорской цепи, сеть, что стояла при впадении Тулинны в море, задерживала только крупных морских чудищ. Тем, что помельче, нередко удавалось проникнуть в речные воды. А магические заклятия и порошки  не всегда были действенны против опасных водных тварей.
    Все, кто сегодня пришёл на берег Тулинны, ждали  появления корабля под чёрными парусами… Ждала их и Лорелея, но при этом она всем сердцем надеялась, что слухи не верны.
    Мало было того, что на город надвигались колдуны Кардисса, которые были уже близко - на подступах к верхним дозорным башням, близ ключевой дороги на Рун. Поговаривали, что многие маги и военные скоро выдвинутся им наперерез, срочно собрав боевое ополчение. Но, случиться могло всякое, и неизвестно, кто победит. И сколько магов и простых военных при этом поляжет... И не войдут ли враги сюда, в Сатору. Мало того, что сражаться теперь предстояло не только с людьми, как это уже недавно бывало в окрестностях Саторы... Когда, только благодаря близлежащему сторожевому посту стало известно о захвате бунтовщиками – сторонниками Отцов Крона - всех восточных подступов к городу. Теперь шла речь о западных пределах всех дорог, уводящих в Зелёные горы… И о колдунах Кардисса, да ещё и с теми поднятыми, которых приведут они с собой. Да и сами чёрные маги Кардисса - страшное зло...
Мало было всего этого. Теперь ещё – и чёрные паруса мерещились всем вдали. Затмение, траур, похороны... Именно, в такой последовательности. Нехорошая примета, когда хоронят молодых. И очень нехорошая примета, когда Царская усыпальница правителей принимает в себя убиенного. А, если ещё и варганы летают над городом – явно жди беды.
А они иногда, по ночам, летали. Их видели люди.
   Азалия и Лорелея простились недавно с графом Грэном, верным своим защитником, который ушёл в разведотряд, намереваясь защищать и прикрывать город от возможных вылазок и нападений со стороны Кардисса. Азалия осталась в Саторе с дочерью и отцом, а почти все остальные  их друзья, с которыми они выезжали из Амбрианы, тоже ушли с графом Грэном. С ними, у Сьённа, остался только старик Армуальд с дочерью и маг Картагель – Зайрон его оставил в Саторе, чтобы он, в случае чего, защитил женщин и Денваля.
   После расставания с ними и случилось это страшное затмение, когда над городом летали птицеящеры - варганы, закрывая крылами небо.
   А теперь ещё и это…  Горе, в которое было трудно поверить. Столь ранняя смерть знакомого ей человека.

   - Мама, неужели, Арэн, который читал мне стихи на балу, пел песни всем нам, в Малиссе спас Грандиру от сожжения на костре… Неужели, он - мёртв?  И будет похоронен сегодня в Усыпальнице Правителей? - спросила Лорелея, прижимаясь щекою к руке матери. – Мне так не хочется в это верить…
   - Но, так говорят, доченька. И, хотя нам и опасно выходить лишний раз на улицы города - но мы проводим его в последний путь. И простимся с телом, - ответила ей Азалия.
   - Я помню, как он был добр ко мне, как помог нам спастись, мама, - сказала Лорелея, и замолчала надолго.
  - Быть может, не надо было его отпускать от себя. И он был бы сейчас вместе с нами, в Саторе.  Но, с другой стороны, ему удалось предотвратить ужасный заговор, и наш король - жив. И только потому, не захвачена власть во дворце злобными церковниками... Не стал у власти Ариман. Как всё сложно и запутанно! Ничего нам не осталось более - лишь молиться за него, за этого бедного юношу, нашим Богам, - быстро прошептала леди Азалия.
  - Смотрите! Корабль с чёрными парусами показался на горизонте! - послышалось несколько голосов.
   И толпа обречённо ахнула.
   Действительно, это был корабль с чёрными парусами… На палубе стояли жрец Крона и жрица Прозерпины… Символизируя власть времени и власть загробного мира над тем, кто в нём плыл. Корабль проследовал мимо Саторы и причалил к другому берегу. Там, напротив Саторы, на другом берегу Тулинны, несущей свои воды в далёкое море, среди старых и обветренных скал был вход в Царскую Усыпальницу.
  Сразу же после прибытия траурного корабля, начал действовать паром, перевозящий на другую сторону всех тех, кто пожелал участвовать в церемонии и хотел проститься с тем, кто спас короля. Лорелея, Азалия и сопровождающий их юноша, маг Картагель, тоже последовали к парому в толпе людей. Паромщик, седой старец с длинной белой бородой, в коричневом длинном одеянии с капюшоном, взял с каждого заходящего по серебряной монете. После чего паром двинулся по широкой, многоводной реке Тулинне. Лорелея, стоящая почти на краю заполненного людьми парома и смотревшая в тёмные воды, слегка пошатнулась, почувствовав лёгкое головокружение.
- Не смотри на воду, - сказала ей леди Азалия, схватив и удержав дочь за руку.
 
    На другой стороне уже стояли три воза, готовые тронуться в путь. На первом из них - серебряном, в который были впряжены два вола: белый, как снег, и чёрный, как вороново крыло, - лежал Арэн. Он был облачен в серебристые одежды, с серебряной же короной на голове… Серебро считалось металлом как Лунной Девы, так и Прозерпины, служительницы царства мёртвых.
    Арэн был, как живой. Будто он просто заснул здесь, на повозке, украшенной белыми розами.
    Следом ехал второй воз. На нём стояли жрица Прозерпины и служитель Крона. Третий воз был заполнен  множеством подношений богам в виде кубков и чаш, вина и благовоний.
    Перед высоким входом с массивной резной дверью, где изображались картины человеческой жизни от рождения до смерти, стояли молодые девушки, служительницы Прозерпины. Все они склонились в поклоне. Затем створки огромной резной двери раскрылась, и вышел главный страж в пурпурном одеянии.
  - Кого везёте вы в царство моей госпожи? - спросил он так громко, что, казалось, будто его слова слышны даже на другом берегу. Эхо подхватило и разнесло их по всей округе.
   Эта фраза была началом погребального ритуала.
   - Мы везём Арэна. Он есть в списках госпожи, среди тех, кто не принадлежит миру живых? - спросил жрец Крона, припадая на одно колено.
   - Да, Арэн принадлежит моей госпоже, - отвечал жрец, облачённый в пурпур.
   - Значит, он больше не принадлежит времени и Крону.
  Затем страж ворот и его многочисленные помощники взяли на руки гроб Арэна и понесли вовнутрь храмовых пещер. Туда же служительницы Прозерпины понесли и корзины с дарами.
   Лорелея ранее не видала этот храмовый комплекс ни на одной из картин Дворца в Аморее: она сказала об этом матери. Здесь располагались огромные скалы, внутри которых некогда образовались естественные пещеры. По обеим сторонам от входа выступали вперёд скальные образования из прочного гранита. Центральный вход в эти подземные пещеры некогда прорубили или расширили создатели комплекса. По обе стороны от двери были высечены из камня две массивные колонны, а фронтон  над дверью был украшен символами лунной богини: листьями папоротника, цветами сильно пахнущей по ночам сиреники, открывающей венчики цветов лишь ночью, и совами.
   По обе стороны, на выступах скалы, видимые очень далеко всем кораблям, проплывающим по Тулинне, были вырезаны рельефы. С правой стороны – фигура мужчины  с усами и бородой, с властным взглядом из-под насупленных бровей, в высокой зубчатой короне. Слева -  фигура женщины с мягкими чертами лица, в невысоком и округлом головном уборе.
    Все, кто присутствовал возле храма, вскоре справили тризну.  Полагалось пить вино, плясать и веселиться, чтобы отогнать тени скорби и зла, дабы не сопутствовали они душе умершего в дальнейшем её путешествии. А профессиональные плакальщицы уже выплакали все свои слёзы на дальних берегах, близ Троста.
    После тризны желающие были приглашены в пещерный храм, к обряду прощания с телом. Нужно было подходить по одному, и Арэн лежал в хрустальном гробу, а вокруг него горели свечи и воскуривались благовония. Гроб с отставленной крышкой стоял на специальном постаменте, к которому со всех сторон вели три ступени.
  Чтобы проститься с телом, нужно было осмелиться войти внутрь скального храма в полном одиночестве - и, подойдя к покойному, принести ему букет белых роз. Приблизившись к гробу, надо было стать на ступенях на колени и положить около гроба цветы. В изголовье  покойного стоял жрец Прозерпины в серебристом одеянии, молчаливый и бесстрастный.
   Лорелея впервые входила в комплекс Успения Правителей. Сюда, как она знала, можно было попасть только в дни скорби и в ежегодный день поминовения усопших. Даже служители Прозерпины и хранители гробниц  входили сюда незадолго до начала указанных процессий и покидали их ненамного позже остальных. Всё промежуточное время гробницы принадлежали царствующим в пещере духам и бесплотным существам, хранителям здешних покоев - ларрам. И незавидная участь ждала тех, кто в неурочный час пытался бы потревожить гробницы с целью грабежа! Но ларры и сейчас были внутри - и, прячась, тихо наблюдали за входящими. И они же переносили тело и гроб с этого постамента в галерею старых правителей, вглубь пещеры, когда приходило время.
   Девочка, чуть помедлив, решилась, наконец… Постояв немного у входа, вошла в скальный храм, а там - поднялась на первую ступень и преклонила колени. Слезы потекли по её щекам. Потом она внезапно поднялась, приблизилась к лежащему Арэну - и положила белые розы прямо ему на грудь.
   - Прощай, милый Арэн! Я люблю тебя! - плача, сказала Лорелея.
   И вдруг розы начали менять цвет. Сначала - на розовый, потом - на ярко красный.
   - Отойдём в сторону, девушка! - вдруг провозгласил молчаливый до этого времени жрец. - Боги повелевают мне говорить с вами.
   Лорелея онемела от неожиданности… Это было настолько же невероятным, как если бы с ней заговорила статуя.
    - Не будем тревожить рыцаря, лежащего здесь. Отойдём в сторону, - и жрец даже приблизился и взял Лорелею под локоть. Потом, она последовала за своим проводником в небольшой закуток, образованный сталактитами, и только будучи внутри такой естественной кельи, жрец сказал:
  - Боги разверзли мои уста.  Дабы сообщить той, кто собирается напрасно проливать слёзы, что оплакиваемый ею  не умер. Рыцарь лишь спит, хотя мне велено было Богами принять его в этом храме. Вероятно, он повергнут в сон богиней Летой - и этот сон похож на смерть.  Говорят, что богиня собирает в пузырёк свои слёзы - и смазывает ими губы заснувшим людям. И они спят долго, очень долго. Не знаю, как наслала она на этого рыцаря сон… Но он всего лишь спит.
  - Но... Вы же провозгласили, что Арэн принадлежит Прозерпине... А жрецы Прозерпины  отворяют свои уста лишь по велению Богов и не могут…ошибиться, - удивилась Лорелея.
   - Здесь  нет противоречия. Арэн давно принадлежит Прозерпине. Но этот рыцарь – не Арэн. При рождении он получил совсем другое имя.
   Лорелея с большим любопытством, взглянула в глаза жреца.
   - Волей Богов является то, что этот рыцарь, пройдя через испытания, выйдет отсюда тогда, когда в его руку будет вложен Меч Закона. И ты должна хранить в секрете то, что знаешь,- сказал жрец.
   - Но, где же найти этот меч? - спросила Лорелея.
   - Больше  ни единого слова не добавлено к пророчеству Богов, - ответил жрец. - А теперь, я повелеваю тебе уходить, - и он, с поклоном Лорелее, удалился, спеша на своё прежнее место в изголовье Арэна.
   - Я узнаю всё про этот меч! - пообещала Лорелея, и быстро поспешила к выходу из храма.
   Странный пейзаж ожидал девочку, когда она вышла. Ей предстал немой, будто бы остановившийся мир, и почти абсолютная тьма. Замолкли и птицы, и люди, и другие твари земные. Повеяло могильным холодом. И солнце, которое опускалось за горы, было перекрыто, почти полностью, тёмными пятнами, тенями, как во время недавнего затмения, когда тени двух лун закрыли светило.
  Сейчас тоже мрачные и злобные, в небе над Саторой кружились странные птицы… Это они затмевали собой солнце. Вернее, это были не птицы... Птицеящеры с хищными клювами. Они зловеще нарушали тишину гадким, хохочущим криком. Одна из тварей опустилась ниже всех  - и стала приближаться к толпе людей, что стояли возле ворот храма. Она приближалась, будто намереваясь схватить в свой клюв Лорелею. Но летела медленно, подслеповато разыскивая девочку на фоне скал. Да и стрела, выпущенная из лука магом Картагелем, вовремя и чётко попала в злобную тварь, и та рухнула на землю: толпа под ней только и успела разбежаться в стороны.
  А вскоре, вновь воссияло солнце: вспугнутая гибелью одной из особей, стая варганов с криками улетела прочь. Днём, всё же, у этих тварей не было достаточно силы для сражения.
  - Ну и гадина! Впервые вижу такую в свете дня! Причём, сейчас нет затмения, а она появилась. Днём! - воскликнул Картагель. - Но их, оказывается, вполне можно убить.
   - Целые тучи варганов пролетели нынче ночью над нами… Думаю, они полетели на Вэтхадию, или на то поле, что находится между Вэтхардией и Саторой,  - раздался в толпе голос, - Боги знают, откуда они взялись - да ещё в таком количестве!
  - Но варганы никогда не появлялись днём… Только под вечер, после захода солнца, или вовсе – тёмной ночью… Обычно было так, - добавил чей-то голос.
   - Это - предвестники зла; много чёрной магии нынче в Аморее, и мир меняется, - возопил какой-то сухонький человек  в остроконечном колпаке пророка.

    Вскоре Лорелея, её мать Азалия и Картагель переправились на пароме обратно в Сатору. Там, на набережной одного из каналов, они сели в одну из узких длинных лодочек. Такие лодки являлись здесь речным транспортом, самым удобным, поскольку город пересекала сеть многочисленных каналов.
  Лёгкая лодочка быстро заскользила по гладким водам, легко управляемая стройным юношей. Он был одет в яркие красные шаровары и пёструю рубаху, перевязанную широким поясом.
   Вскоре лодка причалила у дворца герцога Вазаррия, мецената, который покровительствовал скульпторам и художникам, а те исполняли его заказы. В этом дворце и жил художник по имени Сьённ. Там же поселились на время и Азалия с Лорелеей.
   Расплатившись с лодочником и войдя во дворец через один из боковых входов, они сказали стражам при дверях пароль и проследовали во внутренние апартаменты.